Главная страница | Современные любовные романы | Lim Lion

Lim Lion
В. Чижов
Рома Н
Какая модель не мечтает стать успешной? Ответ прост – успешная модель. Безумный роман между врачом и топ-моделью, окончившийся хэппи-эндом. Их встреча – это судьба, и кто мы такие, чтобы завидовать их счастью?«Еще сызмальства, я искренне полагал, что модель – это обычный человек, только мало жрущий. В принципе так и получается». (с)На реальном примере героев книги, вы сможете без особого труда повторить успех, обойдя все опасные углы и подводные камни на океанском берегу. Книга содержит нецензурную брань.

Lim Lion

В. Чижов

© В. Чижов, 2024

ISBN 978-5-0055-8952-1
Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Введение
«Вы читаете самую скандальную книгу о моде и медицине». (с)

    М. Е. Сизый
Она – успешная модель, он – успешный сотрудник медицинского учреждения. Искра безумия и полет на прекрасный остров, страсть, головокружительный успех и зависть. Обо всем этом можно только мечтать или даже позавидовать героям, а быть может, стоит рискнуть и повторить их путь судьбе на великое зло? Решать только Вам.
История, ставшая былью или быль, превратившаяся в роскошную жизнь. Имена вымышлены по желанию персонажей.
Если Вы хотите сэкономить себе кучу средств и обрести внутреннюю уверенность в модельном бизнесе, прекрасно провести время за чтением, то эта книга прекрасно подойдет для Вас, в случае, если Вы обычный врач, то не стоит судить книгу по обложке, настоятельно советую, ознакомьтесь с этой прекрасной интеллектуальной работой.
Мата нет, нет – он есть, но только в самом начале, в стихе, а в жизни его еще больше, но (!) мне, кажется, только с авторской позиции, что, здесь сделайте рассудительную паузу, он, тире, стих, гениален. Вы можете заменить нецензурную лексику на одно слово – «даром», смысловая нагрузка от этого не пострадает. Книга может быть куплена или прочитана хотя бы из-за него, стихотворения, простого, но гениального, как и книга.
Пишется раздельно, так как вы можете вставить вместо нижнего подчеркивания: мой, их, огромный, маленький, широкий, толстый, упавший, чье-нибудь имя, к примеру, любимого сказочного персонажа, даже единорога и так далее.
Приятного Вам чтения и улыбайтесь, улыбайтесь.

    Критик и писатель М. Замойский о книге «Lim Lion»

Запомни меня
    Нечего делать внутри.
    Нечего делать снаружи.
    Книги свои собери
    И молча выкини в мусор.
    Лучше б ты был дураком,
    Бегал по бабам и лужам.
    А не влюблялся бы в дур,
    Которым ты на_хуй не нужен.
Меня зовут Ху, не потому что Хэ-У, а потому что Икс-Игрек. На самом деле мои родители жуткие моральные садисты. Они специально выбрали это имя, чтобы я стал биологом, заблаговременно подумав о моем будущем. Мой отец пришел к этому еще до зачатия, распорядившись дальнейшей судьбой своего сперматозоида. Думаю, вам не составит огромного труда, предугадать заготовленное имя для девочки – Xх. Уж лучше бы, а впрочем, не будем о грустном. Наполеоновские планы могли быть нарушены в любой момент. Дверь в математический кабинет находилась недалеко. Конечно, о моем прозвище ходили легенды.
– «Хромосома! Хромосома»! – раздавались крики то в школе, то на улице.
Время перемен осталось позади, вместе с портретами великих фамилий Чехов, Павлов, Цицерон и Аристотель. Без особого труда, я поступил в медицинскую академию. И как-то по секрету, на одном моем дне рождения, отец раскрыл более страшную участь, которая светила мне в случае отвратительной учебы.
– «Понимаешь, Ху, я так подумал, если ты провалишь экзамены и не поступишь на биолога-генетика, то без всяких трудностей сможешь стать проктологом»!
– «Что»?! – такова была моя первая защитная реакция, условный рефлекс, выработанный в процессе общения с отцом. Разумеется, я крикнул, да так, что родителю в лицо полетели слюни. Потом я пришел в себя и продолжил молчать. Пока мой грозный клич нарушал внутреннюю тишину, папа продолжал говорить.
– «Проктологу не нужно учить все эти строения, запоминать названия костей, он ведь узкопрофильный, во всех смыслах этого слова. Лучше же, как говорил Брюс Ли, выучить и отточить один удар, чем тысячу или сколько-то там. Согласись, профессия прибыльная, как и у стоматолога, только ответственность ниже. Ну, мы понимаем друг друга. Не ниже, а меньше шанса накосячить, ты же понимаешь, я уже все продумал, тебе не надо переживать за свою будущую роскошную жизнь».
Жаловаться было грех. Хотя нутро вопило:
– «Проктолог! Проктолог! Да почему не маммолог?! Я бы смотрел на грудь и торжествовал, а потом бы ко мне пришла пожилая дама и, о! Надо было выбрать пластическую хирургию! Хотя нет, там насмотришься на дефекты больше, чем в кабинете маммолога».
Биолог-генетик – это то, кем я стал заочно, еще только-только прорвав оборону круглой яйцеклетки. Однако эта история не о том, как мой глаз смотрит в микроскоп. Надо же как-то познакомиться с читателем, а еще умело не оскорбить его, но частично использовать его имя или половую принадлежность.
Любой специалист с высшим образованием, работающий в нашей отрасли хорошо отдыхает, включая и проктологов.
– «Так вот», – внезапно закончил свою фразу отец, а потом стал махать перед моими глазами своей ладонью, – «Ты тут»?
В этот момент я уже принимал третью пациентку в своем кабинете маммолога, предлагая ей оголить свою грудь, но только после того, как поинтересуюсь у набора ХХ-хромосом, что их беспокоит. Пришлось вернуться из своего удобного кожаного кресла за праздничный стол.
Мой отец в прошлом был музыкантом. Точнее вокалистом. Когда его «розовые очки» были сняты обществом и раздавлены с хрустом на асфальте, перед ударом в глаз, какой именно он не рассказывал, в его голове произошел настоящий разрыв шаблонов мышления. Как оказалось, все его песни были о нем самом. В итоге получился настоящий портрет человека, которым быть не стоит. Уйдя на покой, мой батя пошел работать в банк, но и там, общество относилось к нему с каким-то стебом. Зато когда появился я, его жизнь коренным образом изменилась. Очень часто он мне рассказывал о том, как попса в 90-е повлияла на западное общество.
– «Группа Limp Bizkit – это скрытая фонетика стадиона „Олимпийский“! Зарубежный Федя мечтал о том, как приедет в нашу страну и выступит перед многочисленной аудиторией».
– «Папа, но ведь это же не поп-музыка», – возразил я в семилетнем возрасте.
Мой родитель мудро отредактировал мое представление о сцене.
– «Сын, но ведь она же по-пу-ляр-ная»!
Все разговоры о музыке мне казались каким-то бредом. Представьте сами, какая-то группа из начала двухтысячных, а на дворе уже почти вторая половина века. Мой отец все не унимался, его несбывшиеся мечты, переместились в некий гараж. На стенах там, висели плакаты со звездами, ушедшими со своего Эвереста на пике популярности, образованного, конечно же, от пилотажного термина пике, а никак не карточной масти, но больше всего выделялся ковер. Сказку про этот объект роскоши, мне доводилось слышать от своего родителя неоднократно.
– «Ковер! Ковер! Ты просто не представляешь! Сначала вся русская попса записывалась в небольших студиях, и там висел ковер, как элемент роскоши. Ты даже представить себе не можешь, сколько пыли из него можно выбить сегодня, обеспечив безоблачное детство в старости. „Свои“ понимали это явление и хотели показать то, что живут обеспеченно. А вот со временем произошел настоящий прорыв ковра в зарубежье. Кто-то в тесном отечественном гараже переигрывал заморские песни, а на стене или под ногами обычно висел или лежал ковер. Отправив клип в сеть, люди ждали, как их работу оценят. Безусловно, качество аудиозаписей оставляло желать лучшего, тем и привлекало внимание, вызывая улыбки на лицах дорогостоящих звезд. Сделав много витков вокруг своей оси, Земля получила новое английское слово – „cover“, но началось все с нашей попсы, ведь рок тогда „дремал“, находясь по меркам известности под землей, не мельтеша на ТВ. И вот, прошли года. На всяких дисках так и писали cover, а не обложка. Представь, даже на журналах некая богиня гламура помещалась на ковер, а не на лицевую сторону»!
В общем, вы можете представить, в какой семье я вырос. Отец не позволял заниматься мне музыкой, грустно рассуждая о своем прошлом. Мне казалось, он висел на одном из плакатов, только его лицо находилось под париком, а на носу было что-то белое. Про сценический образ он отшучивался, неоднократно заявляя о стебе и магическом ковре. Гараж со всякой аппаратурой не давал мне спокойно спать.
– «Нет, Ху, тебе нельзя заниматься музыкой. Иначе общество узнает о моих шедеврах в прошлом, и ты будешь изгнан с пьедестала» – эта фраза изменила мое отношение к творчеству. Я демонстративно бросил барабанные палки в его гараже, так и не приступив к музицированию. Позже отец мне неоднократно говорил, что это был мой лучший удар, который никто и никогда из музыкантов не сможет повторить. При этом, он обычно отворачивался, сохраняя молчание, а затем, пропадал в своей обители, куда вход с того момента был для меня категорически воспрещен.
Особенность моей профессии заключалась в том, что часто приходилось сохранять врачебную тайну, выдавая при всем этом своему пациенту, некую одностороннюю расписку, обеспечивающую ему спокойный сон и некую гарантию о моем высоком уровне профессионализма. Моя прямоугольная табличка на двери, выделялась от всех остальных, наделяя особым статусом, выделяя среди прочих профессионалов неким ореолом избранности. Ее секрет был прост и работал, как говорится: – «на ура», внушая любому скептически настроенному человеку абсолютное спокойствие и доверие. На табличке виднелась длинная надпись: Старший научный сотрудник лаборатории мутагенеза медико-генетического научного центра – Ху. Отсутствие фамилии производило некий фурор в очереди. Пациенты просто не понимали, как ко мне обращаться, слегка смущаясь от этого и теряя свою уверенность, полностью попадая под мой врачебный авторитет. За стеной в ожидании, больные могли позволить себе улыбнуться, но, только вставая с кушетки, расположенной вдоль стены, или делая первый шаг к двери, в их головах происходила химическая реакция. Сравнить ее можно было только с прыжком в неизвестное, а переступив через волшебный порог кабинета из больничного коридора, сразу же менялись в лице и выбирали для своего обращения ко мне, всего лишь две буквы – Вы.
На рабочем столе с медицинскими картами, современным организационным оборудованием в виде моноблока, но никак не ноутбука, которым обладает множество студентов, я спокойно заполнял очередную расписку. На подоконнике, ухоженный цветок с причудливым названием – «тещин язык», тянулся к оконной ручке пластикового окна. Шумы с улицы практически не проникали в мою рабочую обитель. Портрет Пирогова Николая Ивановича возвышался над моим удобным креслом.
– «Медицина – это сестра философии», – проговорил довольный мужчина, сидя по другую сторону стола.
В такие моменты задумываешься о том, что болезням нет числа, но есть лишь заработная плата, а еще пациенты, которые тебе благодарны или ожидают твоей помощи. Какая же тут философия? Улыбнувшись, я стал слушать дальше, продолжая писать. Мужчина все никак не унимался.
– «А все философы предпочитают коньяк, вы, кстати, какой предпочитаете»?
В такие моменты иногда начинаешь погружаться в эту науку с головой, как правило, размышляя об этикете. Согласитесь, такой вопрос является показателем дурного тона. Что ответить в такой ситуации? Лучше философствовать об этом, нежели о каких-то сверх заратустровских мыслях при всем моем уважении к пациентам. Аспект моей деятельности – это не героико-хирургический эпос с лавровыми листьями на венке, где сами понимаете, что стоит на первом месте. Вот именно стоит, как недостающая буква Й, что в имени моем, дает совсем не то, что надо бы, короче говоря, трезвость.
«Менструация – это кровавые слезы раздосадованной матки» – вы думаете, это сказал или написал Гиппократ? Нет. Это все люди, которые не имеют к медицине никакого отношения. Врач, он либо врач, либо философ. Откуда у нас время на философские камни в почках?
– «Вот, пожалуйста, я бы сказал, приходите еще, но думаю, одной встречи мне с вами достаточно, чтобы понять, что вы абсолютно здоровый человек», – обратился я к своему пациенту, прилагая некую расписку и волшебную справку для работы.
Слегка прищурившись, мужчина поднес листок с шапкой «Справка» к своим глазам на двадцать сантиметров от головы, сразу стало понятно, мой клиент забыл дома очки.
– «А что за анкилозирующий спондилоартрит»? – еле прочитав по слогам, спросил мужчина.
– «Вы приходите на работу, говорите, что вас „прострелило“, в общем, вы меня поняли».
– «Ох, дорогой мой, я даже не знаю, как вас отблагодарить»! – отложив экземпляр справки о моем лечении, мужчина вытянул из-под потертого коричневого пиджака, бутылку какого-то неизвестного мне доселе коньяка.
Улыбка пациента – это лучшее в моей работе, особенно его счастливое лицо, когда он пожимает мне руку, перед тем как выйти за дверь.
Ладно, хватит о профессии. Книга совсем не о том, а о некой особе женского пола, которая перевернула всю жизнь профессионала моего уровня, с кички на палубу. Мы познакомились с ней после того, как я окончил школу и прошел ординатуру.

Kolesolovochka
    Любая книга станет прахом
    И лучше раньше, чем сейчас.
    Ты отрекись, пока не поздно,
    Что где-то матом написал.
    Ты в вечность плюнул ядом,
    И думаешь, запомнят ли?
    Как правильно писать им матом,
    Слова о непристойности.
Моя девушка, как бы сказал батя: – «с ковра». Еще сызмальства, я искренне полагал, что модель – это обычный человек, только мало жрущий. В принципе так и получается.
Мы познакомились с моей будущей женой, когда мои ноги в начищенных до блеска черных туфлях, занесли меня в небольшую столовую. В очереди, перед худощавой девушкой, я выбрал тарелку с солянкой. На второе – пюре с двумя куриными рублеными котлетами «по-киевски», а под конец, все никак не мог решиться, кофе с заварным пирожным или обычный земляничный, хоть он и клубничный, компот. Вы просто представьте себе стоимость земляничного напитка в обычной столовой! Кто же отправится в лес, чтобы найти эти редкие и маленькие ягоды?
Девушка с пышными черными ресницами роняла слюни, то и дело, оглядываясь на мой разнос. Поднос – это лопата с неким веществом, химический состав которого, очень трудно определить даже мне – биологу-генетику с немалым стажем, хотя по химии у меня всегда была твердая пятерка. Суть совсем не в этом, поднос вам принесут прямо под нос, а разнос – это то, на чем официант разносит заказ, но в общепите, где царит самообслуживание, вам придется поднять свою могучую опу самим.
Свободных столиков, к сожалению или на мое счастье не оказалось. Из всех свободных мест я выбрал то, что не с угрюмым мужиком, поедающим борщ. Его рыжие усы, как у уставшей лисы от первого, виднелись за пять шагов.
Минуя его столик, я услышал чавканье за своей спиной. Впереди еще виднелись места, но моя опа решила приземлиться к роняющей слюни девушке, стоявшей передо мной в очереди. На тарелке, симпатичной на первый взгляд особы, были макароны и какая-то странная рыба.
– «К вам можно?» – вежливо начал я диалог.
– «Да, конечно», – спокойно отозвались незнакомые ХХ-хромосомы.
Когда столовая ложка отправилась в тарелку с плавающими черными маслинами, нарезанными колечками и выловила копченую колбасу, а затем оказалась на уровне моего рта, наши взгляды с ХХ-хромосомами встретились. Ее голодные глаза сопровождали каждое мое движение. Внезапно раздалось громкое урчание живота. Я чувствовал запах пищи на ложке. Стыдливо, но скорее кокетливо, девушка поправила свой локон слева от ее аккуратно постриженной челки, закрывавшей лоб.
Это непередаваемое чувство, когда вы сильно голодны, во рту у вас солянка с копченой колбасой и специфичным кисловатым привкусом маслин, с теплой бульонной жидкостью и пережеванными частичками, они проглатываются и «переходят» в глотку, плавно стекая вниз к желудку, приводя ваш мозг посредством нервной системы в восхитительный и непередаваемый тактильный и одновременно вкусовой восторг.
– «Приятного аппетита», – а что еще может сказать молодой человек или мужчина, незнакомой особе за одним столом?
– «И вам», – с какой-то грустью или завистью в голосе, ответили ХХ-хромосомы в лице незнакомки, позже, она вновь нарушила тишину своим животом, а затем ее лицо покрылось краской того компота, который остался стоять за стеклом витрины с надписью «Земляничный».
– «Будете?» – спросил я у девушки, глядя на то, как она постукивает выкрашенными красными ногтями левой руки по нашему столику и с завистью смотрит на заварное пирожное, лежавшее в небольшой строгой белой тарелке с ровной окружностью.
Брюнетка кивнула, а потом сразу же замотала головой в разные стороны. Локоны, обрамлявшие щеки ее лица, забавно покачнулись.
– «Нет, спасибо, я – модель, мне нельзя».
Почему-то мне показалось, что напротив меня сидит стеснительная девушка, обладающая высоким сдержанным нравом, но благодаря кондитерскому изделию, я сумел ее заинтересовать. Через несколько минут, когда моя тарелка с солянкой оказалось пустой, и настала очередь пюре с двумя куриными рублеными котлетами «по-киевски», девушка все ковыряла вилкой рыбу с красной подливой. Медленно сдирая сероватую рыбью кожу в мучном желтом кляре, очищенную от чешуи, зачем-то отделяя так же, подливку столовым прибором на край волнообразной синей каемки, но с каким-то скрытым смыслом, чтобы красная пережарка с морковью и томатной пастой не вылезала за синюю черточку, словно занимаясь раскрашиванием сакральных восточных геометрических фигур, моя новая знакомая грустила за столом. То, что мы еще не познакомились, ничего не значит, ведь главное намерение и концентрация в чужой посуде.
– «По-моему, у вас просто нет денег», – вырвалось из моего рта.
Черные зрачки голубых глаз расширились. Создалось такое впечатление, что модель была застигнута врасплох. Скупая слеза быстро выделилась и покатилась по красной от стыда щеке.
– «Шутка не удалась», – подумал я в этот момент.
Спустя неделю, мы снова встретились с этой незнакомкой. В качестве извинения, я – существо оскорбившее девушку и прошлый раз унесшее ее оставленный разнос с недоеденной пищей, решил угостить ее двумя заварными пирожными.
– «Думаешь, я не могу купить себе это»? – прозвучал ее голос.
В моей голове смешались все мысли. Сначала незнакомка, стоявшая позади меня в очереди, что называется – «психанула», а затем, взяла три «заварных», но тарелку с макаронами и рыбой отложила в сторону.
– «Да у меня и в мыслях не было», – спокойно ответил я, глядя на происходящее, подходя к кассе.
– «У меня диета, я же говорила, я – модель»! – громко заявила девушка.
Умение держать осанку и шею, не опуская своей головы ниже моего подбородка, как-то расставило все точки над и, не возникло даже сомнения, она настоящая модель, сошедшая только что с подиума.
В этот день, в столовой было больше свободных столиков. Демонстративно сев напротив меня, незнакомка медленно поедала пирожные. Наверное, в ее голове крутилась мысль, чтобы я не заметил, как она кусает мои любимые белые заварные. Каждый раз, когда мой взгляд падал на нее, она отпивала из кружки зеленый чай с долькой лимона, разрезанной пополам. Медленно и с небывалой нотой величия в каком-то своеобразном стебе, демоснтративно вытянув, а затем, согнув правую руку в локте, я поднес компот ко рту, вытянул губы как у золотой рыбки с картинки и стал пить.
Через неделю мы опять встретились в этом же заведении. На этот раз, незнакомка проявила большую сдержанность и психологическую устойчивость.
– «Вы мне должны обед», – услышал я позади.
Казалось, она появилась из ниоткуда. Будто гром среди ясного неба во время снежного бурана на Аляске.
– «Что»?
– «Как что? Вы же хотели познакомиться»?
Такого напора я никак не ожидал, постоянно гадая все это время, как же нам заговорить и прийти к мирному диалогу за кружечкой кофе. И сидя за столом, глядя как моя новая знакомая поедает жирный гуляш с картошкой, после опусташенной тарелки с солянкой, я, кажется, стал что-то понимать.
– «Она ждала меня, потому что у нее просто нет денег на обед, точно, а как еще это можно объяснить?» – пришла в голову мысль.
– «Меня зовут Ху».
– «Как»?
– «Ху».
– «А, ты тот парень, про которого все говорили»?
– «Что? Кто про меня говорил»?
И правда, кто мог говорить про меня – биолога-генетика, когда я переехал в другой город, ведь я общаюсь только с коллегами по работе. На самом деле, в такие моменты ожидаешь, что тебе представятся, а не будут опустошать тарелку второго. Но ведь в жизни все не как у нормальных людей, и уж тем более, не как в книгах.
– «А, значит, это не ты, ладно, я – Вера».
– «Очень приятно, а ты, правда, модель»?
– «Да, но подумываю о том, что может, с сегодняшнего дня уже нет, но, спасибо, что спросил».
Так у нас с ней и закрутилось. Глядя на мой солидный черный пиджак, девушка первое время полагала, что я из какой-то администрации. Я вообще-то не люблю рассказывать людям о своей профессии. Иногда это превращается в настоящее шоу. Да и вопросов всегда так много, а хочется просто отвлечься от своей работы, оставив белый медицинский халат в стенах нашего престижного заведения. Представьте, однажды мой товарищ – хирург, рассказал незнакомой девушке за столом про артерию и как он произвел недавно сложнейшую операцию на сердце, показывая весь ее ход на каком-то куске мяса.
– «Все закончилось рвотой в этой же самой столовой», – закончил я свой рассказ при знакомстве с Верой.
– «Так», – рассудительно сделала паузу девушка.
Прожевав пищу во рту, она взяла салфетку со стола, лежавшую между перечницей и солонкой, а затем элегантно двумя прикосновениями, прислонила их к своим губам, после чего, поймав на себе мой восторженный взгляд, прикованный к ее двум ярко накрашенным красным полоскам рта, улыбнулась и задала вопрос, – «ты медик»?
– «Я то»? – слегка пошурудив в своей голове пространство вариантов, как в одном интеллектуальном шоу, после чего мне почему-то захотелось сказать, – «Нет».
– «А кто»?
Поглядев на салфетку с отпечатками губной помады, неожиданно для себя, сглупил и изрек зачем-то следующее.
– «Я – писатель».
– «Правда»?
На моем официальном сайте имелось всего три рассказа по двадцать странниц или может быть больше. Честно говоря, я и сам не помнил, сколько их там. Давным-давно, когда было скучно после пар, я проводил время с пользой. Однако это работало сногсшибательно и внушало доверия посторонним лицам, случайно оказавшимся на моей страничке. Да и не будете же вы первому встречному человеку рассказывать о том, что вы биолог-генетик.
– «Я представляла себе писателей немного иначе», – посмотрев куда-то вправо под соседний столик, Вера продолжила рассуждать, незаметно для себя, размахивая в воздухе очередной салфеткой», – «думала они в очках, не ходят в пиджаках и уж тем более не ходят в столовую».
Тут ее будто кто-то уколол швейной иголкой. Слегка подскочив на стуле и одумавшись, она перестала размахивать салфеткой, опережая встречный вопрос о моделях, посещающих подобные заведения, девушка задала коварный вопрос.
– «А вы, наверное, сейчас отправитесь к себе в роскошную квартиру и приступите к написанию какого-нибудь романа? Пообещайте мне, что я не появлюсь на его страницах»!
– «Хорошо, договорились, вы правы, со мной все понятно. А что будете делать после обеда вы»?
Пожав плечами, Вера грустно вернулась в тарелку со вторым.
– «Хорошо, а может, прогуляемся»?
Услышав этот вопрос, Вера медленно расплылась в улыбке и посмотрела на меня. Затем левой рукой откинула локон волос, обнажив странную сережку или клипсу с каким-то камнем, напоминавшим белую бусинку с перышком.
– «Знаете», – кокетливо проговорила моя новая знакомая, внезапно замолчав и только после того как убедилась, что я ее внимательно слушаю и пристально не спускаю глаз с ее лица, продолжила, – «у меня уже есть планы на этот вечер».
Медленно Вера опустила свою голову обратно в тарелку.
Ответ, признаюсь, меня несколько расстроил. Любого нормального человека такое развитие событий огорчает, немного, но все же. Спустя несколько секунд, девушка внимательно посмотрела на мою реакцию и опять плавно расплылась в улыбке, не обнажив свои зубы.
– «Но, знаете, если вы составите мне компанию, я могу познакомить вас с интересными людьми», – продолжая ковырять в тарелке, проговорила моя новая знакомая. Пюре плавно съехало за край посудины, плюхнувшись на разнос.
Делать мне было нечего, субботний сокращенный день обещал быть скучным. Когда Вера доела, я и не заметил, как напротив, она оказалась в солнцезащитных очках оправы «летчик». Маленькая сумочка, напоминавшая скорее миниатюрный кошелек на ремешке, повис на левом женском плече.
– «Спасибо», – сказал я, обратившись к людям за витриной с приготовленными блюдами, затем положил в карман свой выложенный на стол телефон и ключи.
Медленно встав, девушка в джинсовых шортах с бахромой и черном топе с какими-то рунами или наименованиями брендов выпрямилась, разгладив топ[1 - Топ – отнятая у ребенка футболка, маленькая по своему размеру для взрослой представительницы ХХ-хромосом.]. После того как мы отнесли разносы с пустой посудой к мойке, Вера свернула от входа к зеркалу с рукомойникиком, тем самым, сбив меня с толка, заставив сопроводить ее походку своим взглядом, оставшись на месте.
Застыв на мгновенье, она улыбнулась во всю ширину своего рта, обнажив зубки, но поправила зачем-то волосы на макушке. После повернулась от зеркала, и целенаправленно подойдя ко мне, остановилась.
– «Мне нужны ваши магические цифры».
– «Какие»? – заволновалась девушка, улыбнувшись, раскрыв полностью свой рот в улыбке, чего не позволяла себе за столом, во время приема пищи.
– «Телефон, чтобы я позвонил».
– «А, записывай».
Так мы плавно перешли на «ты», но иногда еще путались в этих гранях приличия, не позволяющих перейти к следующему этапу наших головокружительных отношений, затягивающих нас в водоворот бурных событий, как длинный волосок во время спуска воды в набранной ванной, со временем перерастающий в ласточкино гнездо, напоминающий, вальяжно плывущую аскариду.
– «А вам в какую сторону»? – спросила Вера на улице.
На фоне звучала музыка из небольшого торгового павильона, завлекая клиентов в свои торговые ряды. В такие волнительные моменты, прохожие как неведимки, их незаметно, но они есть.
– «Мне туда», – указывая вправо легким движением головы, ответил я.
– «А мне туда, в противоположную», – отозвалась Вера, – «но вы мне позвоните, ближе к шести и мы с вами сперва прогуляемся, а потом пойдем в гости».
– «В гости»? – подумал я, задав себе вопрос и проводив взглядом довольную сытую девушку, мысленно на него же ответил, – «что ж, в гости так в гости».

Lofeliant
    Когда настанут времена,
    Ты будешь помнить это бремя.
    И то, что вякнул ты тогда,
    Перенесут с собой года.
    И города размножат это слово,
    Тебя пошлют туда не раз,
    Быть может, просто пригласят,
    Но вот потомки, точно, не простят.
Время тянулось медленно, словно длинный удав желтого цвета, ползущий к шести часам. Когда ожидаешь чего-то, можно умереть от тоски. Не вытерпев, и позвонив ровно в пять ноль три, я услышал ее незабываемый тембр голоса.
– «Да».
– «Вера, это я».
– «Нет, Вера – это я».
– «Слушай, Вер, а где мы встретимся»? – глядя в потолок, лежа на кровати, спросил я у собеседницы.
– «Давай в центре, но там еще», – в трубке послышался протяжный зевок, – «жа-а-арко».
– «Хорошо, а во сколько»?
Зевание – это такая заразительная штука, что мой рот бессознательно раскрылся, плечи расслабились, глаза зажмурились, а звуки куда-то запропастились, когда челюсть максимально разжалась.
– «сов», – послышалось в трубке.
– «Что-что»?
– «Ху, ты что, спишь там»? – прозвучал сонный голос.
– «Нет, просто зеваю».
– «Тогда давай в шесть тридцать на театральной площади».
– «Хорошо».
Как иногда беседа с противоположным полом может окрылить настолько, что прождать человека полчаса после оговоренного времени – это незаметный пустяк. Фонтаны вздымали свои струи вверх. Бегала беззаботная ребятня, подставляя свои руки под теплую воду, громко смеясь. Здание театра отбрасывало спасительную тень. И хоть пик солнечной активности уже спал, асфальт еще дышал своей безжалостной духотой. Между высотными домами проглядывал кусочек неба. Мгла уже кралась и заволакивала темной вуалью горизонт, с обратной стороны от солнца. Листва деревьев молчала в надежде хоть какого-нибудь порыва слабого ветерка.
Это необъяснимое чувство – ожидание встречи, когда начинаешь уже подумывать о том, что кто-то просто не придет или вот-вот появится, но с какой стороны неизвестно. Будто вишенка на торте, ты стоишь и ждешь, когда она, та самая, вывернет из-под какой-нибудь подворотни на такси или появится со стороны остановок общественного транспорта. Ты еще гадаешь, в чем же она будет одета, как от нее будет пахнуть, а станет ли она извиняться за свое опоздание? И вот когда настает этот долгожданный волнительный момент, ты сразу забываешь о мучительном времени, тем более про опоздание и вот эта вот самая девушка, скорее всего, гадает, зануда, козел он или уже перешедший на мою сторону человек.
– «Куда же мы пойдем»? – сразу начинаешь строить мысли задолго до того, как появится знакомое лицо, черты которого еще не закрепились в твоей памяти. Думать об этом бесполезно. А вдруг она не появится и встреча не состоится? Вдоволь накатавшись на мысленных эмоциональных качелях, только уняв свое легкое волнение, вы вновь ощущаете ту странную сладкую волну адреналина.
– «Привет», – сразу же активно приступила к диалогу Вера, будто переместившись по воздуху, а точнее телепортировавшись. Ведь я стоял как мраморный истукан, и пока она приближалась, успел подумать о многом, даже проснуться с ней в постели и устроить ссору из-за опоздания, почему-то одетым в свой махровый халат, наверное, из-за этого, абсолютно не заметил, как она оказалась рядом со мной.
Черное платье и изящные туфельки на невысоких каблуках, перестали цокать. На шее у Веры свисали небольшие белые бусы, будто бы из жемчуга. Солнцезащитные очки в черной оправе «кошачий глаз» слегка выползали за контуры лица, но элегантно подчеркивали линию ее ухоженных бровей, скрывая под оправой глазницы и пряча взгляд. Я даже разглядел свое отражение в зеркальных линзах.
– «Куда пойдем»? – проговорила девушка, медленно сняв очки и прикусив их душку, плавно опустила свой взгляд с моей головы вниз.
В этот момент, я просто пожал плечами, так как расстаял, подобно снеговику с нервной улыбкой из угольков. Увидив ее очаровательные глаза, лишился дара речи, полностью передав инициативу похода по улицам этого города, в руки очаровательной особы, внезапно представшей передо мной в образе светской львицы, а не той новой знакомой из столовой. Это слегка пошатнуло мою личную уверенность. Как замечательно, что я все же выбрал привычную рубашку с голубыми запонками, классическими черными брюками, только без стрелок и черными, недавно протертыми платком из заднего кармана, туфлями.
– «Ху, я планировала пройтись по магазинам, но в парфюмерный я уже заскочила, как от меня пахнет, нравится аромат»?
Только я начал тянуться к женской шее, как она выставила внутреннюю сторону запястья левой руки, указав на то, что именно сюда она брызнула своими духами. Приятный запах парфюма с непонятной, но знакомой нотой, витал рядом с ее нежной кожей и красным кожаным ремешком от часов. Своим носом, я даже ощутил небольшое тепло, выделяемое женским телом, примерно на сантиметр от запястья.
– «Это только вышедший мускус «тела гляндом».
В моей начитанной голове, сразу же возник образ крысы. Именно они обладают специфичным мускусным афродизиаком.
– «А ты знала, что раньше убивали животных, чтобы добыть мускус, он содержится в яичках у животных».
Вера сделала вид, будто ничего не происходит, а потом, придя в себя, дала сдачи.
– «Но ведь это раньше».
– «Иногда лучше помалкивать о своих познаниях», – отметил я про себя, глядя на ее оголенное левое бедро, – «но и дураком, постоянно подбирающим челюсть с асфальта, тоже не стоит, Ху, не стоит», – повторил себе я.
Череда незабываемых ощущений прекращается, когда вам все равно, но еще больше разыгрывается, как аппетит, когда вы идете куда-то, а вечером вас ожидает поход к каким-то новым знакомым.
Проходя мимо свадебного салона, Вера остановилась. Глядя на витрину, она поправила зачем-то свои бусы.
– «Тебе бы подошло», – сделал я волнительным голосом комплимент девушке и одновременно подарок в виде надежды.
– «Ты, правда, так думаешь»?
– «Да».
– «А я вот думаю, что мне еще рано думать об этом».
Разговоры с Верой были интересными и одновременно ни о чем, это и радовало. Все зависело от ситуации и окружающей обстановки. Так, например, рядом с булочной, она проглотила слюну, раздалось знакомое урчание живота.
– «Ху, я давно хотела тебя спросить, а твои произведения уже печатались»?
– «А может, пойдем, перекусим»? – не стану же я, объяснять ей, что совсем не писатель, то есть писатель, но мой основной заработок – это медицина. Просто не хотелось торопить события. Иногда так здорово побыть в писательской рубашке, сняв с себя этот пиджак, как скорлупу рабочей версии себя, то есть сэлф личности, самости. Это глубокое заблуждение, что понятие принадлежит каким-то соблазнителям, когда на самом деле, заимствовано для запудривания головы простушкам. Обычный социальный статус, не более, как высказался когда-то Джордж Герберт Мид.
Вера изящно вытянула левую руку. Узкий ремешок с маленьким циферблатом, наверное, полсантиметра в радиусе, привлек ее внимание.
– «Ты знаешь», – немного помолчав, что-то прикинув в своей голове или соображая, который час, девушка продолжила, но все равно растягивала дальнейшую фразу, – «а может, еще прогуляемся, нас будут ждать в восемь вечера».
– «Хорошо. Слушай, а ты часто знакомишься в столовой»?
На секундное мгновенье Вера замерла. Посмотрев в мои глаза, она неодобрительно покачала головой.
– «Нет, моя работа каждый день полна новыми знакомствами. Сегодня я тебя познакомлю с моими друзьями, но ты знаешь», – о чем-то подумав, девушка продолжила, – «это очень узкий круг, просто творческие люди».
– «Как интересно», – подумал я про себя, – «а вдруг там будут люди из высшего общества».
– «Да, там есть музыканты, даже писатель! Вам „будет“ о чем поболтать».
Как только Вера закончила говорить, живот ее перестал урчать. На секунду показалось, что намеренно, она выбирает паузы или длину своих фраз, с целью прикрыть эти странные звуки. Перекрытая улица кишела прохожими. После жары, жители города, как и мы, просто бродили, проводя субботний вечер на свежем воздухе.
– «Вот, отличный магазин»! – произнесла моя спутница, указывая на подсвеченную витрину ювелирного магазина.
– «Мы что, пойдем туда»?
– «Да, я давно хотела приобрести себе серьги».
В магазине персонал встретил нас с уставшей и наигранной улыбкой. Еще бы. За стенами уже вечер, понять людей можно. Кондиционеры прекрасно справлялись с жарой в помещении. Вера прильнула к витрине с кольцами, а потом медленно двинулась в правую сторону.
– «Вы что-то хотели»? – вежливо спросила продавец-консультант, после того, как поприветствовала нас в лице покупателей.
Почему непростых обычных посетителей, что-то разглядывающих и бродящих по заведению? Во-первых, Вера выглядела, будто сейчас ей что-то приобретут, словно таская меня за галстук, которого на мне не было. А во-вторых, со стороны я выглядел выше по статусу сэлф личностей, просто заглянувших ради забавы. В-третьих, целенаправленная уверенность, направившая мою знакомую к витрине. Признаюсь, наконец, не досчитав до четырех, я и сам подумал, что моя спутница сейчас что-то купит себе, доказав мне, что рыба в столовой – это не показатель ее заработка.
– «Серьги», – машинально ответила Вера, но подняв голову, поправила себя, – «мы просто смотрим».
– «Серьги у нас в другой стороне».
Верочка слегка растерялась. Оглянувшись ко мне, она произнесла едва слышную фразу:
– «Вечно они тут все перекладывают».
Перейдя в другой угол магазина, без всякой доли стеснения, девушка ткнула пальцем на второй выложенный ряд, а именно серьги с белыми камушками. Для меня – биолога-генетика, стоимость этого украшения составила полтора месяца упорной работы.
– «А вы могли бы показать, я бы хотела примерить».
Оценив нас по какой-то своей шкале, потребительской или покупательской способности, скорее всего статусности, продавец-консультант одобрительно кивнула, добавив при этом: – «конечно».
Вера спокойно сняла очки, откинула назад левый локон и медленно поднесла ювелирное украшение к своей проколотой мочке уха.
– «Как тебе»? – спросила она у меня.
На фоне играла какая-то спокойная музыка, словно дирижируя блеском самоцветов и драгоценных камней, сапфиров, красных гранатов, колец и брошей под стеклянными витринами с желтыми переборками из какого-то металла, если резко повернуться. Покупателей кроме нас было немного, судя по внешнему виду. Уложеный пол из блестящего кафеля в черно-белом стиле шахматной доски, выглядел символично, даже заставлял задуматься о чем-то сакральном, отглагольном.
Глядя на отражение Веры в небольшом зеркальце, лежавшем на витрине, я попросил свою спутницу повернуться, потому что это выглядело глупо. Зачем мне смотреть на ее изящную линию шеи в отражении, когда она может просто смотреть на меня.
Непонятное чувство стало овладевать мною. Сделать дорогой подарок ей, но вдруг она окажется обычной проходимкой? Или возьмет и самостоятельно приобретет сейчас себе это украшение?
– «Чего ты так смотришь? Нравится»? – задала вопрос Вера.
Мне оставалось только кивнуть.
– «А мне нет».
Повернувшись к продавцу-консультанту женского пола в бордовой жилетке и белой рубашке с бейджем, Верочка поинтересовалась, – «у вас были серьги, которые, я забыла, там камни такие, из метеорита, вроде», – рассудительно, девушка продолжала, – «они находились в коллекции „эспуэранского золота“ ограниченной серии».
– «А, к сожалению, его уже разобрали. Вы же знаете, как быстро раскупают такой товар», – девушка в жилетке слегка покраснела. Возможно, соврала. Казалось, слова с робкой интонацией выдавали в ней стажера или недавно устроившегося на работу человека.
– «Жалко, вот сегодня, как раз сегодня, мы, точнее, я бы их приобрела», – проговорила Вера, посмотрев на свою сумочку, а потом оглянулась на меня.
– «Быть может, вас заинтересует эта работа 985 пробы по скидке? У нас как раз сейчас хорошие скидки», – показала рукой внутри витрины работница.
– «Нет, они какие-то простые, да еще и тяжелые, вдруг у меня мочки станут как у слона? Спасибо, мы к вам зайдем позже, как жаль».
Вера обладала необычайным шармом. После ювелирного магазина, мы завернули в небольшую лавку бижутерии. Там глаза моей спутницы загорелись еще ярче. Неизвестно почему. Вероятно, в каждой девушке с ее самого раннего детства, заложена эта страсть ко всему блестящему, как у ворон. Глядя на цены после ювелирного магазина, стало смешно.
Товара было много. Астрологические амулеты, камни из разных уголков страны на шнурках, бусы, браслеты и прочие интересные безделушки, привлекающие к себе внимание только с эстетической стороны.
– «Как тебе»? – опять поинтересовалась моя спутница, глядя на небольшие серьги с какими-то небрежно-ограненными коричневато-желтыми камушками.
– «Те были лучше», – намекая на ювелирные изделия, ответил я.
– «Скажешь тоже, так что»?
– «Тебе бы какие-нибудь серые или голубые камни, под цвет глаз».
Вера медленно расплылась в улыбке в знак одобрения.
– «Эти»? – указала пальцем девушка, на ряд одинаковых изделий.
– «Да, посмотри, как они будут на тебе».
– «Тс-с», – смотри, они уже у меня в сумке.
В этот момент у меня в голове рванула какая-то мина замедленного действия. Зачем? Зачем она их слямзила? Мои глаза расширились, а рот от удивления открылся.
– «Я просто иногда люблю острые ощущения»!
– «Но зачем, давай я тебе просто куплю их»?
– «Тише, а вдруг они что-то заподозрят»! – прошептала Вера, приблизившись к моему уху, намекая на сотрудников заведения.
В другом конце магазина, беспечный продавец отпускал большую очередь. Охранник торгового центра пристально сопровождал своим взглядом какого-то странного молодого человека с синяками под глазами от бессонницы или из-за длительного запоя.
Замерев в приятной близости от моей щеки, так, что я почувствовал каждый ее вдох, девушка не торопилась отстраняться.
– «Вера, а вдруг нас поймают»? – прошептал я на ушко.
– «А ты помалкивай и делай вид, будто ничего не происходит».
Медленно отстраняясь, она смотрела мне в глаза, плавно расплываясь в своей обворожительной улыбке. Очарование в каждом движении, в каждом моргании глаз, даже тишине. Надо бы отметить – особенно в тишине, в такие моменты, казалось, чаша страсти переполнится и перерастет в нечто необузданное.
Приближаясь к выходу, мы шли как на плаху или эшафот. Там, вдали на улице, ходили ничего неподозревающие люди, которые вмиг превратятся в толпу зевак. Позади за покупку благодарил покупателя продавец, а мы, мы восприняли это как карт-бланш на поступок, за который мы пожалеем, если нас раскусят.
– «Несчастные сто рублей, лучше бы я заплатил, лучше бы я заплатил», – щелкало в моей голове, когда звуки и запахи с улицы давно превратились в само место, а точнее в перекресток со светофором. Автомобили с перпендикулярно расположенной дороги, с ветерком проезжали мимо, создавая хоть какое-то волнение воздуха.
– «Вера, объясни мне, почему ты не дала мне просто купить тебе это»?
Пока электрический постовой горел красным светом для пешеходов, моя спутница стала рассуждать.
– «Ху, пойми меня правильно, во-первых, я не позволяю дарить себе вещи за сто рублей, если мой избранник не может позволить украшение хотя бы за 10 000. Я понимаю, что ты не богат, поэтому и не требую от тебя никаких подарков, но вот скажи, ты когда-нибудь совершал преступление»?
– «Нет», – замотал я слабо головой.
– «Во-вторых, это ведь пощекотало тебе нервы»?
– «Есть немного».
– «Теперь ты запомнишь меня надолго», – улыбнувшись, сказала она и шагнула на проезжую часть.
В этот момент я понял, что мое сердце кто-то похитил или вот-так вот просто украл.

Full All’sas
Девушка невысокого роста с прыщиком на лбу, в длинной баскетбольной футболке без рукавов, почти по ее колени, открыла нам дверь. Откуда-то доносилось бренчание акустической гитары и болтовня. Я заметил с внутренней стороны плеча, немного выше локтя, какую-то татуировку в виде небольшой черной строгой надписи на английском, что отвлекло от черт лица.
– «А, это ты, заходи», – произнесла миловидная особа с мелированными волосами и тут же исчезла, не дождавшись, когда меня ей представят, хотя меня было прекрасно видно за спиной моей новой знакомой.
Обувь в прихожей была тщательно сложена, но только Вера зашла и проводила взглядом, встретившую нас представительницу ХХ-хромосом, как сразу же пнула туфли, кроссовки и ботинки, наведя свой порядок.
В квартире находилось много разношерстных личностей. Запомнить все имена «с порога», не представлялось возможным. По присутствующим людям было видно – это настоящий бомонд города: модели, музыканты, фотографы, актрисы, художники и нашелся даже какой-то писатель, возможно, представителя какой-то очередной тонкой творческой натуры, я не припомнил.
Чем отличалось мое имя от всех присутствовавших, так это то, что оно запоминается моментально, абсолютно везде. Вдобавок, я новый человек в компании, а значит, запомнят только меня – Ху. Слоган и имя в одном лице. Сразу же вспомнились мои знакомства в различных местах.
– «Как огромный таранный камень при штурме средневекового замка», – от услышанного, девушка с белыми волосами, в белом платье, моментально освободила место за баром, которое я тут же занял, обратившись к бармену.
– «Очень приятно, а меня – Ху»!
– «Й-од» – моментально продолжила другая особа, из медицинской академии.
– «Чего?» – громко спросила танцующая девушка с крашеными волосами в рыжий цвет, остриженная под каре, еще улыбаясь, – «как»?! – почти крича на мое ухо, а после, остановившись, под вспышками стробоскопа, влепив мне громкую пощечину, и тут же удалившись из поля зрения, причем клубная музыка как-то продолжала играть в моей голове, словно кто-то включил на повтор голос незнакомки:
– «Чего»? Туц туц туц туц туц туц туц. «Как»? Туц туц туц туц туц туц туц.
В любом бомонде люди держат свою марку, особенно когда подвыпьют.
Представляться мне не имело смысла, ведь через пару минут, мы с Верой ехали вниз на лифте, за очередной порцией алкоголя. В магазине моя спутница долго выбирала красное полусладкое, а затем остановилась на шампанском, грустно поглядывая. Мой джентльменский нрав не позволил открыть ей миниатюрную сумочку. Взяв себе бутылку коньяка, я расплатился на кассе и за игристый напиток. Моя счастливая спутница не курила, признаться честно, это радовало меня. Проходя мимо аптеки, Вера внезапно захромала налевую ногу.
– «Что с тобой»? – тут же поинтересовался я у своей новой знакомой.
Почему знакомой? До подруги было как в одной позе до Парижа.
– «Натерла», – морщясь в лице и, проводя рукой чуть выше пятки, проговорила Вера, а потом продолжила, – «ты бы мог, зайти туда»? – указала она рукой на аптеку.
– «Конечно».
– «Я подожду тебя здесь», – сказала девушка и оперлась на лестничную ограду.
Что-что, а из всех магазинов мне почему-то нравятся аптеки. Этот до боли родимый запах, внушающий с порога стерильность и какое-то странное чувство доверия. Приобретая пластырь, я долго смотрел на витрину у кассы и никак не мог решить для себя: аскорбинка или гематоген.
Вера покорно стояла на одном месте. Казалось, вечер необратимо испорчен неприятной и отвлекающей ранкой.
– «Купил»? – с какой-то тоской в своем голосе произнесла девушка в платье.
– «Конечно, держи».
– «Ху», – стала опять говорить Вера, отрывая пластырь и приклеивая его к ноге, – «а ты бы мог меня понести»?
Посмотрев на несчастную, я легко согласился, пожалев ее. Мы долго смеялись перед домофоном, когда Вера набирала своей изящной рукой номер квартиры.
– «Ты только о проем меня не ударь», – радовалась девушка.
Консьерж встретила нас с какой-то странной мимикой на своем лице. Гримаса недовольства застыла и даже неодобрительно цокнула.
– «Дверь придерживайте», – проговорила женщина в возрасте.
Резко повернувшись, я напугал Веру, но не ударил ее, лишь звякнули бутылки в пакете. Направляясь к лифту, я снова заметил на себе этот взгляд, брошенный искоса. Пока лифт поднимал нас, мы с моей избранницей смотрели в глаза друг другу. Приятная пауза, молчание, гул и лишь витки лебедки изредка пощелкивали, учащая наше дыхание. Неосознанно я начал склоняться к ее губам, как вдруг, двери лифта открылись, Вера отвлеклась и отвернулась, я остановил свое движение, чуть не угодив ей в щеку. Назвать это робостью, было бы ошибкой. Просто это волнительный момент, как выдержка и последовательность при открытии шампанского. Все это приковывает внимание до поры до времени, а потом щелчок и вы уже наблюдаете другую картину.
Заходя в квартиру, я уже знал наверняка, мое имя облетело каждый уголок этих комнат. Кто-то улыбнулся, кто-то задался вопросом: – откуда такое имя, а кто-то и вовсе, занимался своими делами. Как показывает практика, люди чаще думают о себе, нежели о ком-то, такова система убеждений аналитической психологии Карла Юнга.
– «Познакомься, это писатель – Миша Замойский, но пишет он под псевдонимом Сизый», – проговорила Вера, – «посиди пока с ним, думаю, вам есть о чем поговорить».
В квартире царила духота. Лица у гостей покрылись румянцем. Больше всего, мокрые лбы были у представителей мужского пола. Удивляться не стоит. Обычная физиология. Хотя у одной девушки подмышками от влаги потемнела светлая ткань.
Дизайн двухкомнатной квартиры сложно было разглядеть, лишь темные обои, старую люстру и покосившиеся шкафы времен СССР. Больше всего внимание привлекали люди, но в этой комнате, явно спят два человека, судя по наличию спальных мест и количеству подушек.
Оставшись с писателем Замойским на диване, я первый протянул руку, чтобы одновременно поздороваться и познакомиться, чисто символически.
– «Я не живу прошлым, я умираю настоящим», – моментально ответил Замойский, во время рукопожатия.
– «А как же будущее, ты об этом думаешь»? – улыбаясь, поинтересовался я у своего собеседника, обратив внимание на одну особенность.
Забавно, как некоторые мужчины предпочитают носить часы направой руке. Такое ощущение, что этот аксессуар носится ими редко. Любой правша, который предпочитает носить часы на руке, сможет рассказать вам, как часто разбивается эта вещь. Конечно, это наблюдение может говорить о другом, что представитель сильной половины человечества, как заведенно называть мужчин, если вы феминистка, то принято это не автором, но я желаю вам удачи в борьбе, так вот, быть может, такие парни передвигаются подобно амебам или зони аняты работой без физических нагрузок. Не разбив яиц, как говорится, терминатора не победить.
Присев рядышком, я продолжил беседу.
– «А в будущем, в будущем», – с какой-то необычайной фрустрацией во взгляде, замолчав и выпустив сигаретный дым, размышлял писатель, – «всего хорошего».
Величественный жест писателя с сигаретой, можно было приравнить к сигаре миллионера или кубинского революционера, окунаемой в виски-кола, – «Ху, ты поймешь это после того, как напишешь свой лучший роман».
Голос Замойского внушал доверия своей глубиной. Отличительная шероховатость хриплого тембра, зарабатывалась им длительным честным увлечением алкоголем или из-за частого употребления табачных изделий. Как знать, скорее всего, это совокупность первого и последнего, частое идущее по одной дороге, как человек и тень, особенно ночью.
– «Хорошо, а как называется твоя книга»?
– «Разорение пера», она скоро выйдет. Тут речь не обо мне. А кто на тебя повлиял? Ты же начал писать не просто так»?
– «Эмм», – вопрос, к которому я никак не был готов. Сизый поставил меня в ступор. Собирая в кучу слова и мысли, а так же авторов, первая фамилия, пришедшая мне на ум это, – «Чехов».
– «Да ты любитель классики, слушай», – поправляя свои темные волосы средней длины правой рукой, поддерживал беседу писатель, – «вот… ты мне, как писатель писателю можешь сказать, как правильно относиться к лести, точнее к комплиментам»?
Пожав плечами, я выдал себя с потрохами.
– «Я вот тоже не знаю, что делать в таких случаях, давай, за знакомство».
– «О, это можно».
Замойский передал наполненный бокал и стал рассуждать над творчеством Михаила Афанасьевича Булгакова, вытирая себе усы, после очередного глотка.
– «Ты же читал «Мастера и Маргариту»?
– «Да», – сразу ответил я после глотка, подумав, что других книг у нас в обществе нет. Только то, что экранизировано или наслуху из школьной программы, как эхо, раздавшееся в горах, оно проносится до конца дней, но с какой-то гордостью несется индивидом в общество коротким предложением – я читал, много раз изменившись с точки зрения простого несмышленного обывателя.
– «Тебя… вот… не напрягает», – речь у Замойского была размеренной, – «то, что.. там», – взмахнув рукой с бокалом, проговорил мой собеседник, – «постоянно слова: «который, которая, которые»?
– «Нет».
– «А мне вот не очень нравятся произведения, где ты читаешь описание предметов, лучше ведь такое вот, где траля-ля-ля-ля-ля, только у Пришвина прям хорошо, так».
– «К сожалению, Пришвина я не очень помню», – после того, как я потер свой затылок, в моей голове промелькнула программа начальной школы.
– «Ху, а как ты справляешься с критикой»? – повернув голову, почти в сорок пять градусов, в противоположную сторону лбом от меня, поинтересовался Сизый.
По старой ординаторской привычке, я опять пожал плечами.
– «Я тоже. Мою книгу никто не критиковал. А вообще, я на этот случай хочу процитировать одного критика. Он так и написал у себя в статусе в «Stogramm», – тут же достав свой телефон, Замойский что-то ввел, а потом принялся зачитывать вслух: – «ничего не умею делать, только критиковать».
Сизый покрутил в воздухе бокал с алкоголем, будто дорогой коньяк, положив телефонный аппарат на спинку дивана, а потом задал очередной вопрос:
– «А где ты заказывал сайт»?
Как вы понимаете, любой человек, желающий что-то приобрести, сделает это, а не будет играть с вами в игру: «Что? Где? Когда»? На самом деле честный вопрос звучит иначе:– «Почём»?
– «А мне не нужен сайт», – вмешалась какая-то блондинка, а затем продолжила, – «есть ведь социальные сети, Ху, а ты есть в «Stogramm»?
Очевидно, моя персона очень заинтересовала девушку, раз она слушала и встряла в наш деловой разговор, когда ее любопытство победило. Подвинувшись для нового участника беседы, я перевел свой взгляд на умную особу. Раздался смех из комнаты, где горе гитарист настраивал гитару.
– «Нет».
В этот момент показалось, что в квартире все замолкли, даже слабый гул тока в электрической проводке. Какой-то парень, заигравший на гитаре непонятную песню, замолчал и поднял свою голову от деки инструмента. Кто-то громко глотнул из бокала и понеслось. Безобидный вопрос: – «как?», брошенный какой-то представительницей бомонда превратил всю посиделку в какую-то фотосессию.
– «Мы так пиаримся! Типа знаем друг друга, читаем книжки, слушаем музыку друзей», – пояснила грудастая модель Калинкина с бородавкой на ключице.
Личности с прыщами и родинками, как правило, запоминаются, особенно медиками, особенно с прыщами, только лишь бы они, те самые прыщи, были не на губах.
Бедный музыкант припал ухом к инструменту и подергивал какую-то струну, пытаясь чего-то услышать, но все было тщетно. Он даже начал призывать народ к тишине, но от этого в квартире стало только громче.
Мне хотелось как можно скорее убежать от этих занудных расспросов и пояснений. Я даже не сразу понял, что меня здесь ждали, ведь о сайте спросили целенаправленно и уже были в курсе. Вера куда-то потерялась. На тесной кухне некая модель Дынина и певица Одуванчикова наблюдали за высокорослым Филом. Он запомнился своей ухожанной щетиной. Мужчина на вид тридцати лет прокручивал мюзле, будто обезвреживал какую-то гранату, со стороны казалось, что он на самом деле вставляет чеку. В другой комнате стояла настоящая дымовая завеса. Толпа людей оккупировала диван и в полумраке раскуривала кальян, стоявший на небольшом столике. Здесь царила другая атмосфера. Звучали какие-то басы и медленный ритм. Песня была мне в диковинку.
– «Ты знаешь, Женя, у Сизова начались проблемы. У него нет в „Stogramm“ фотографий с девушками. Скоро общество начнет думать, что он из другого лагеря, но ведь мы же знаем, что это не так».
Раздалось бульканье воды. Один человек выдыхал густой белый дым, передавая «трубку мира» Люсе.
– «А зачем тогда рыпаться»? – внезапно вмешался я в диалог.
Все люди повернули свои головы.
– «Жорж, Лиза, Клара, Ли – это фамилия такая», – пока все представлялись, я запомнил, только Ли и Люсю, которая зачем-то взяла трубку от кальяна за щеку.
– «Ху».
– «Поясните свою мысль насчет писателя Сизого», – проговорил какой-то человек с бокалом непонятного алкоголя.
Опершись в дверном проеме, я посмотрел в свой бокал и сразу же ответил на вопрос.
– «Если он нормальный, то по идее, вообще не парится по этому поводу».
Засунув руку в свой правый задний карман брюк, я убедился в том, что платок для обуви выпал. Такое часто бывает, когда небольшой его край торчит, а вы сидите. Не подавая вида, что заметил его отсутствие и надо бы его найти, я поднял свой взгляд с пола.
– «А где мои визитки, пришла очередная мысль», – чуть не став репликой вечера, но тут же одернув себя, вспомнил, что я тут вроде бы как писатель, а не медицинский работник, не стоит портить первое впечатление в кругу творческих личностей.
Люся снова сделала непонятный жест. Через мгновенье стало понятно, колпачок с трубки слетел и оказался во рту. Выплюнув пластик под столик, она сразу же схватилась за стакан, пользуясь тем, что это вижу только я. Рядом с прозрачной колбой кальяна на столе, я заметил странную книгу в белой обложке.
– «А ты есть в «Stogramm»? – спросила какая-то девушка, положившая свою голову на плечо, рядом уснувшему молодому человеку.
– «Нет».
Ожидаемого дискурса на тему: «польза социальных сетей» не возникло, пожар был потушен, так и не начавшись, но не стоит будить, тихо пробираясь к холодильнику средь ночи, других особ лежащих в позе, надо бы записать, подумалось мне, но карандаша под рукой не оказалось.
Где то заиграла музыка, послышался женский голос: – «алло».
– «Ху, ты же писатель. Давай сфотографируемся»? – внезапный вопрос поставил меня в тупик.
Дело даже не в том, что всего три рассказа по двадцать страниц, а в их содержании. В одной интеллектуальной работе я зачем-то написал про нашего заведующего отделением и свою профессию. Честно признаться, обретать известность мне никак не хотелось, просто из-за того, что можно было бы лишиться тринадцатой заработной платы в конце года. Стоит добавить и то, что наш завотделением такой козел, он ведь заставит еще и написать по собственному желанию записку, в качестве автографа, когда прочтет.
– «А зачем»? – задал вопрос я, не обдумав последствия, возникающие на шахматной доске.
– «Мы скажем всему городу, что знакомы с писателем Ху, кстати, как твоя фамилия»?
– «Да неважно все это, никто Веру не видел»?
– «Как хочешь, уважаемый Ху, а Вера на балконе».
– «Спасибо, я к вам еще заскочу», – ответ, который не обижает и одновременно меняет ситуацию в корне, выглядит именно так, когда вы выходите из диалога, но лучше сказать – «я сейчас» и пропасть с концами.
Почему произошел такой странный диалог? Все очень просто. Как бытует мнение, достигший звездной высоты индивид, в глазах других индивидов, этих же самых индивидов, за людей, этих индивидов, как таковых, людьми вообще не считает. Это влияет на общение, то есть искажает восприятие происходящего, ведь это ложь.
– «Странный он какой-то», – послышалось за спиной.
– «Ага, и без «Stogramm’а».
– «Может, он хочет оставаться в тени, его дело».
Попасть на балкон было трудно. На кухне уже началась какая-то громкая полемика о будущем писателя Сизого и неизвестного музыканта.
– «Эта фотосессия сделает его знаменитым»! – произнес кто-то, и все принялись чокаться.
В зале и вовсе, музыкант уже восседал на подоконнике рядом с фотографией, на которой были запечатлены Люся, Вера и какая-то часть незнакомой девушки, со злобным лицом с краю, напомнившая чем-то продавца-консультанта. Заняв высоту, молодой человек пел какую-то лирическую песню. Это заставило меня остановиться и послушать, чтобы не оскорбить человека, его чувство творца. Да и пройти было сложно, ведь окружающие сидели на полу в позе лотоса и внимательно слушали каждый звук. Перебирая струны на гитаре, играя перебором, гитарист зажмурился.

Город уснул, растворившись в ночи.
Гости ушли, мы остались одни.
Тусклый свет фонарей и звезд,
Обещают нам прекрасную ночь.
Ты целуешь меня, я лишь слышу сердца стук.
И отдавшись ночи, мы войдем в порочный круг.
Тени плавно скользят по стене.
И ты шепчешь на ухо мне…

Какая-то девушка громко сморкнулась в мой грязный платок для обуви. Это только на первый взгляд, кажется, что он чистый из-за серого цвета, но если его развернуть, то теперь там можно обнаружить настоящий клад вскоре засохнущей слизистой.
Резкий удар по струнам и пауза. Имитируя женский голос, парень задал себе вопрос:

А у тебя есть? Что? Ты не купил?

Внезапно молодой человек открыл глаза и принялся долбить по струнам, как не в себе.

Я не думал, не гадал, что сегодня повезет
И в аптеке я не бра-а-а-а-ал…

Музыка смолкла. Глаза парня закрылись. Струны перестали дрожать. Небольшая пауза и почти шепотом, молодой человек произнес, одно слово, венчающее окончание произведения: – «Аспирин».
Дослушав песню и перешагнув через людей, которые снимали это на свои телефоны, создав в комнате приятную атмосферу полумрака, я проследовал на балкон, но знак судьбы воспринял верно. Завтра будет болеть голова. Писатель Замойский жестом подозвал меня к себе.
– «Слушай, Ху, а как ты относишься, э», – слегка поразмыслив, он продолжил, – «к Толкину»?
Этот вопрос отвлек меня и сбил с толку. Я попал в самую настоящую ловушку, где хочется блеснуть интеллектом.
– «Мне кажется, основная мысль, негативные последствия избранности человека, его эгоцентризм».
Замойский скривил лицо, впав в полное непонимание.
– «Это почему же»?
– «В самом начале повествуется о маленьких парнях, переживших войну. Это долго объяснять. В общем, когда будешь в следующий раз читать, представь, что орки – это англичане, русские и прочие. Можешь хоть Первую Мировую представить, кстати, сразу же найдешь подземелья, но лучше, события перед началом Второй Мировой прокрутить. Там, даже метафорически объяснено копье судьбы, только в немного другом орудии».
– «Мне кажется, ты все усложняешь».
– «Почему? А хотя это хороший знак, миру мир, но меру знай, отмерь, отрежь и забери ….., как его там, ну ты понял, свой ….», – глядя на телефон Замойского, сбился я с мысли, прочитав название бренда, а потом продолжил, – «но там, в книге все подробно и интересно расписано, больше всего, нравится фраза высаживающегося орка, – „Время людей кончилось“. Это просто прошедшие через какие-то бои участники сражений и у них есть увечья».
– «Интересно, надо будет посмотреть», – проговорил Замойский, – «но, главный герой, он ведь, мудрый правитель»?
– «И да, и нет. Слепой король, представь, происходит осада, и лучник прикрывает две единицы, хотя имел выбор уничтожить сразу полк одним выстрелом, остановив осаду, ладно, я на балкон пойду, подышать».
Замойский решил составить мне компанию. Плавно поднявшись, он проследовал вперед.
– «А как же серый странник»? – не унимался мой любитель порассуждать за бокалом горячительных напитков.
– «Только плохой магистр не любит играть за слабую сторону».
Подойдя к подоконнику, гитарист меня остановил, оборвав ход интересной дискуссии, положа руку на мое левое плечо.
– «Вот поэтому, я и не умничаю», – донеслось от Замойского.
Мой творческий коллега прошел дальше за порог и, оглянувшись, заметил, что я остаюсь в комнате. Его фраза очень сильно повлияла на меня. Вогнав в ступор, зародив новый параллельный мысленный диалог. Казалось, это самое лучшее, что я услышал за этот вечер.
– «Друг, будь добр, сходи за коньяком, он на кухне, там увидишь», – проговорил гитарист и жалостливо добавил», – «пожалуйста».
– «А чего сам»?
– «Да ты погляди, тут же слушатели».
Обернувшись, я увидел лица людей. Кто-то уже дремал у стены, кто-то поглаживал бокал. Все занимались своими делами, просиживая телефонах. С входа в комнату, все выглядело иначе. Принеся бутылку незнакомого коньяка, я удивился, как много на кухне уже пустых бутылок.
– «Спасибо», – проговорил гитарист, окончив свою очередную песню.
Открыв дверь, я ничуть не напугал Веру, которая сжала свои плечи и выдала наружу небольшую полоску в ложбинке. Бусы провисли белой дугой, именно для этого и существует это украшение, но лучше кулон. Посередине стоял писатель Сизый. Справа от него, расположилась Дынина с бутылкой шампанского, ей ничего сдавливать не требовалось. Мокрая белая футболка просвечивала ареолы груди третьего или какого-то там размера. На Дыниной были солнцезащитные очки «летчик», быть может, они завалялись в сумочке у Веры или она их просто одолжила. Фотограф Алик Перк Твинский нажал кнопку на фотоаппарате с большим объективом, с непривычки, вспышка ослепила меня, озарив весь балкон, стены которого были черными. Отвернувшись в сторону, я заметил сохнувшее белье. На секунду взгляд привлекли короткие джинсовые шорты с бахромой.
– «О, Ху, заходи, давай поменяйтесь с Сизым и завтра о тебе узнают все в этом городе»!
Заманчивое предложение, от которого трудно отказаться.
– «Не, я, пожалуй, пас».
Влевом углу непонятный бородатый человек в солнцезащитных очках поджигал какую-то странную штуковину, напоминавшую трубку, раздалось шипение. Черная щетина достигала на первый взгляд сантиметров десять в длину.
– «Верочка», – обратился он, выдохнув в окно, слегка покашляв, – «у меня есть знакомый оператор, мы можем снять короткометражку, после нее, тебя будут узнавать все»!
– «А я че? Левая что ли»?! – вмешалась Дынина, задорным тоном.
Какая хорошая уловка, предложить одной подвыпившей модели, когда другая напилась еще больше.
– «Мы с вами еще не познакомились», – спокойно парировал бородач.
– «Да как ты смеешь! Как там твое имя, ты»! – возразила Дынина.
Схватив Веру за руку, я вытащил ее с балкона. Подвыпившая представительница ХХ-хромосом, три раза пнула кого-то под ногами, когда мы проходили зал. Музыкант продолжал надрываться и петь, не открывая своих глаз.

А на утро, открываю я глаза;
Вот бы вспомнить, что было вчера;
Бутылка минералки под столом;
Во рту, словно кошки, насрали втроем;

– «Ху, давай сфотографируемся, „да че“ ты такой серьезный, мы же отдыхаем»! – проговорила моя спутница.
Вера была худой девушкой, которой для счастья надо было совсем немного. Судить пьяную модель из бомонда выйдет себе дороже. Во-первых, на балконе уже начался скандал из-за ничего, во-вторых, зачем рассказывать секрет пьяной даме, она его не запомнит, а мне уже хотелось раскрыться, признаться о своей настоящей работе. Однако игра в писателя уже вошла в какую-то своеобразную привычку. Всего за один день.
Внезапно с балкона в сидящую толпу влетела Дынина. Вслед за ней зашел бородатый незнакомец и веселый фотограф Перк Твинский. Алик все вглядывался в свой фотоаппарат, разглядывая результаты своей работы, внезапно Дынина завалилась на сидящих людей. Юбка у девушки задралась, моментально возникла вспышка, ослепившая всех в комнате. Пьяный парень с гитарой рухнул на паркетный пол, опрокинув бокал с каким-то алкоголем и разбив фотографию в рамке.
Сквозь смех, послышались какие-то крики. Одуревшая Дынина кричала и била по лицу бородача. Схватив его за бороду, она как с цепи сорвалась. Перк Твинский только и успевал делать фотоснимки. Через секунду бородач получил выхваченным фотоаппаратом по лицу. Вспышка отлетела куда-то. Кто-то прибежал из комнаты с кальяном и начал снимать это все на свой телефон, другие и вовсе, включили какую-то трансляцию. Алик ползал на коленках, в поисках отлетевшего аксессуара, еле слышно матерясь. Кто-то заорал: – «почему такой плохой wi-fi»! Раздался еще один крик: – «и у меня тоже»! Это перерастало в конец света: – «нэт обвалился»!
В дверь постучали. Хозяйкой квартиры оказалась Люся. Я почему-то подумал, что она в гостях, просто открыла нам, так как никто бы не услышал. Как ошпаренная, девушка выбежала в прихожую.
– «А ну-ка тихо, все. Тихо. Это менты, наверное!» – как только Люся поняла, что кричала слишком громко, тут же прислонила свою ладонь ко рту, а затем этой же рукой пригрозила пальцем.

Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «Литрес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию (https://www.litres.ru/book/vasiliy-chizhov/lim-lion-67029096/chitat-onlayn/?lfrom=390579938) на Литрес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.

notes
Примечания

1
Топ – отнятая у ребенка футболка, маленькая по своему размеру для взрослой представительницы ХХ-хромосом.