Мир моих сказок. Сборник сказок для взрослых и детей
Мир моих сказок. Сборник сказок для взрослых и детей
Евстолия Ермакова
Что может быть уютнее сказок? В них привет из детства, облако лучших воспоминаний и одновременно настоящий кладезь мудрости – и для детей, и для взрослых. Герои историй – озорные мышата, бойкие лягушата и другие звери и птицы, а еще сказочные принцы и принцессы и самые обычные, земные люди – ищут счастья и находят его, терпят неудачи, совершают добрые, а иногда дурные поступки. Они учатся дружить, любить, прощать – вместе с ними этот созидательный путь проходят и читатели.
Мир моих сказок
Сборник сказок для взрослых и детей
Евстолия Ермакова
© Евстолия Ермакова, 2023
ISBN 978-5-0055-5438-3
Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero
Ароматная роза
Жила-была стряпуха. И была она владелицей небольшой кондитерской, в которой сама выпекала ароматные булочки с маком, глазурью, повидлом, коржики с корицей, ну и многое другое. Товар стряпухи был так хорош, что не задерживался на прилавке. И всегда в ее кулинарной лавчонке были посетители, тем более что тут же можно было выпить чашечку чая или кофе с еще горячей выпечкой.
Любовь к кулинарии хозяйка пекарни делила с любовью к розам. Еще недавно на подоконниках кулинарной лавочки роз было несколько, но вот одна самая красивая, самая яркая и самая нежная затмила собой все остальные цветы. Женщина не могла нарадоваться и налюбоваться этой великолепной розой! Все свободное от основной работы время она посвящала любимице. Подкармливала, удобряла, поливала, опрыскивала. Протирала листья, поворачивала к свету, меняла горшки на более просторные, следила, чтоб не было сквозняка (роза этого не любила). Иногда заботливая хозяйка больно ранила руки о шипы. «Да, чем крупнее и красивее роза, тем больше у нее шипы», – успокаивала себя стряпуха. Постепенно женщина убрала занавески с окон (они затеняли свет) и все остальные цветы, чтоб не мешали любимой розе. Тем более они и так уже почти зачахли. Розы было так много! Другим цветам не оставалось ни места, ни света. К тому же роза источала невероятный запах. Поначалу это было нежнейшее благоухание, но по мере того как роза росла, аромат усиливался, стал более терпким и наконец превратился в тяжелый дурманящий угар. Когда хозяйка долго задерживалась в пекарне, у нее начинала болеть голова – она не могла понять, в чем дело. И посетителей становилось меньше и меньше. И вот уже немногие заходили купить ее прекрасную стряпню и, быстро расплатившись, спешили покинуть кулинарную лавку. А про то, чтобы посидеть, поболтать за чашечкой кофе с горячей булочкой, и речи быть не могло. Хозяйка ломала свою больную от аромата розы голову: «Что не так? Куда девались покупатели?» – а покупатели не решались сказать, что они попросту задыхаются в когда-то любимом магазинчике.
И вот в один солнечный день стряпуха так надышалась обожаемой розой, что у нее закружилась голова, она присела на пол и заснула. Женщина так бы никогда и не проснулась, если бы не любители ее вкусных штучек. Покупатели, видя закрытой кулинарную лавчонку целых три дня, надавили на двери посильнее и вошли в помещение – как раз вовремя. Стряпуха была почти бездыханна, а роза совсем засохла и даже успела растерять лепестки. Спасатели открыли все окна и двери, побрызгали холодной водой на лицо стряпухи и, когда она открыла глаза, дали ей попить. А розу вытащили на улицу, тем более было теплое лето, и, разумеется, обильно полили водой. Не прошло и пяти минут, как растение начало оживать и уже через неделю красовалось новыми цветами, да не в единственном экземпляре, теперь оно было усыпано множеством соцветий. Хозяйка пекарни поправилась еще быстрее, и дела пошли в гору, посетителей, как и раньше, было пруд пруди. За розой она по-прежнему трепетно ухаживала, но опасалась занести обратно в пекарню и очень переживала, как быть, когда наступят холода.
Проблема решилась сама собой. Шел мимо собиратель редких растений. Увидел розу, обомлел. Вот это да!
Стал он выпрашивать у стряпухи продать розу за любые деньги! Пообещал, что роза будет жить в оранжерее, в окружении таких же редких цветов, и будет за ней разумный уход. Хозяйка розы согласилась отдать розу еще и при том условии, что сможет любоваться своей красавицей, когда только захочет. На том и порешили.
Конец
Бал «Баттон»[1 - Баттон – застежка по-английски.]
Хозяйка открыла большую жестяную банку из-под монпансье и высыпала из нее на стол пуговицы, добавив еще парочку только что срезанных с лоскутка материи. Лоскут материи и новенькие матовые пуговки принадлежали дамскому френчу от «Дольче Габбана». Женщина медленно перемешала внушительную гору рассыпанных пуговиц, таких разных, собравшихся в банке за долгие годы. Эту коллекцию начала собирать еще ее мама. Под рукой хозяйки пуговицы сначала закружились хороводом, а затем одна к одной расположились на столе. Некоторые были упакованы в мешочки семейками или собраны на нитки. Их отрезали от изношенной одежды, либо они оставались после пошива обновок. Хозяйка искала две большие темные и желательно одинаковые – для ремонта старой, да незаменимой душегрейки. Женщина была немолода, любила тепло и обожала рукодельничать. И, как она говорила, «давать вещам вторую жизнь». Старые пуговицы она не выбрасывала: а вдруг пригодятся? И знала про жестяное собрание все.
Когда сестрички Дольче попали в огромную залу, от света и простора едва не потеряли сознание. Их головы кружились, кружилось и все вокруг. Старая Леди, маленькая перламутровая пуговка, поспешила к новеньким на помощь.
– Добро пожаловать в нашу дружную семью! У нас сегодня двойной праздник – это прибытие двух молодых барышень и отбытие в большой свет двух других особ. И кто они будут – до последнего момента, по условиям нашего пуговичного мира, тайна. А сейчас давайте знакомиться.
И она представила сообществу вновь прибывших сестер Дольче. Толпа разнообразных обитателей жестяной банки расступилась, ее взору предстали смущенные всеобщим вниманием Клара и Лючия Дольче. Две матовые бежевые пуговицы среднего размера и с четырьмя отверстиями, они были новенькими, но стилизованы под старину и благоухали всем сразу: и духами, и цветами, и морским бризом. Поочередно к сестрам стали подходить другие пуговицы. То по одной, то по две, а то и семейками. Очередь выстроилась по старшинству, от самых древних к более молоденьким. Были среди них настоящие кавалеры и дамы, и состарившиеся детишки, а также офицеры разных ведомств. И, представьте, попадались бусины, магнитные застежки и даже кнопки.
– Мое почтение, – довольно грациозно для своих лет раскланялся пожилой кавалер совсем непрезентабельного вида, с потертыми боками. Это была с четырьмя отверстиями коричневая пластмассовая пуговица от мужского плаща. Плащ давным-давно принадлежал работяге и чего только не повидал. Остальные присутствующие смотрели на старожила с заметным уважением.
– Рад вам, сеньориты, представиться – заслуженный пенсионер Застёжкин!
– Сестры Дольче, – ответила на приветствие за обеих Клара, будучи от природы более бойкой.
Не успели они поклониться заслуженному пенсионеру Застёжкину, как к ним подплыла пожилая дама с веером из гофрированной бумаги. Платье дамы в виде причудливой пирамиды было выполнено из белой полупрозрачной пластмассы, изрядно потускневшей от времени. И покоилось оно в ложе потемневшего металла, заканчиваясь малюсенькой ножкой. В ножке имелась микроскопическая дырочка для иглы. Когда-то эта, диаметром с копеечную монету, пуговка была пришита к крепдешиновой блузе, блистала на праздниках, ее берегли, ею восторгались!
– Госпожа Шарм к вашим услугам! – И она протянула маленькие ручки в черных гипюровых перчатках девочкам. – Какие милые малютки!
– Здравствуйте, – хором ответили те и почтительно пожали протянутые руки госпожи Шарм.
Следом за великолепной дамой к сестрам подскочила стайка то ли детей, то ли карликов. Малыши толкались, галдели наперебой. Наконец они вытолкнули вперед своего предводителя – небольшого беленького, кругленького, прехорошенького мальчишку с нарисованным на груди голубым парусником. Капитан шумной разноцветной веселой ватаги маленьких пуговичек, когда-то пришитых к детским платьицам, песочникам, сарафанам, рубашонкам, то есть детским одежкам.
– Сборная команда детских застежек и я – Старший капитан, – представился командир малышей, поклонился и залился краской. То ли сестры ему так понравились, то ли он всегда стеснялся.
И быстро-быстро одна за другой маленькие пуговки, семеня ножками, стали подбегать к вновь прибывшим, представляться и так же быстро убегать.
– Малышка.
– Сонечка.
– Лапочка.
– Зайка.
– Котенок.
– Пупсик.
– Солнышко.
– Цветочек.
– Золотце.
– Милочка.
У сестер закружились головы. Они едва успевали кивать.
Закружились-завертелись старенькие, но по-прежнему маленькие, яркие, трогательные и нежные, как детские грезы, пуговки. После этого калейдоскопа к Лючии и Кларе подошел офицер Секретных войск. Во всем своем блеске и при полной амуниции, он демонстрировал собранию рельефный герб. Обладатель герба был неопределенного возраста и так хорош собой!
– Майор Честолюбов к вашим услугам! – Гордо задрав голову, служака щелкнул круглой металлической ножкой по полу так громко, что присутствующие невольно вздрогнули. Подобострастные улыбки застыли на их лицах. Сестры поклонились в реверансах и кокетливо опустили ресницы. И украшение с майорского мундира, дабы не смущать девиц, довольное произведенным эффектом, отступило в сторону, уступая место отряду пуговиц разного калибра Специальной службы. Больших – от шинели, поменьше – от кителя и совсем уж маленьких – с рубах. Все они были запасные. На капитанском обмундировании им так и не пришлось покрасоваться. И все же эти блестяшки мнили из себя невесть что. Хвалились отчеканенными на них орлами и факелами. Нескольким из них повезло по-настоящему. Однажды хозяйка чинила рабочую одежду, ей понадобились три пуговицы вместо потерянных. Так запасную роту призвали служить не по контракту.
– Отряд Специальной службы в полном составе, от маленьких до больших, рад видеть вас в нашей зале!
– Мы тоже рады, – ответили сестры и захлопали в ладоши, еще более обрадованные приемом.
После этого в центр залы выбежала небольшая синенькая металлическая пуговка и, сложив правую руку стрелой над головой, а левую вытянув вдоль корпуса, задорно отрапортовала:
– Будьте здоровы, всегда готовы!
Да, это была пуговка с пионерской форменной рубашки. Выбитые на ней буквы складывались в слова «Будь готов».
От сестер последовал галантный реверанс. «Всегда готовы» они расценили как предложение дружить. Вслед за пионером подошла милая молодая дама с добрыми и немного усталыми глазами. Да, это была стильная штучка от заграничного дамского плаща песочного цвета: пористый пластмасс с едва уловимыми разводами и в углублении четыре внушительных просвета. В ее аристократической усталости царила загадка, «дыша духами и туманами» – это про нее написал поэт.
– Мисс Стиль, – едва улыбаясь, промолвила она и протянула Кларе и Лючии по фиалке. Девочки, поблагодарив мисс Стиль, тут же устроили благоухающие цветы в волосах.
А дальше подходили солидные кавалеры от мужских костюмов, в основном черного цвета, строгие и скучные, немногословные. Средние и поменьше.
– Рады приветствовать!
– Жан.
– Иван.
– Том.
– Джон.
– Джованни.
И так далее, и так далее… И, дежурно поклонившись, отходили на задний план.
Затем пошла нескончаемая череда представительниц прекрасного пола от обыденных женских нарядов: костюмов, курток, пальто, платьев, кардиганов и брюк. Они были выполнены из самых разных материалов: дерево, металл, пластмасс. Попадались и стеклянные, особо ничем не выдающиеся, но очень даже ничего! Выдержанные в спокойных тонах, весьма гармоничные, и звали их просто: Марии, Татьяны, Ольги и Веры.
Вперемешку с ними подкатывались незатейливые пластмассовые простушки, беззаботные и смешливые, самых разных расцветок и размеров. По форме почти все одинаковые, отличающиеся разве что рельефом по краям. Эти красотки тоже принадлежали женским нарядам – попроще: байковым халатам, ситцевым платьям, легким блузкам, сарафанам, домашним юбкам. Их было больше всего. И впрямь на свете, кажется, женщин больше, чем мужчин, и повседневных нарядов бывает куда больше, чем праздничных. Когда же обитатели жестяного замка были представлены сестренкам Дольче, старая леди, самая знатная и уважаемая Перламутровая Пуговица, украшавшая когда-то платье из тонкой темно-синей шерсти – жемчужины гардероба, как ее еще звали – Леди Совершенство, поспешила открыть бал такими словами:
– Наслаждайтесь, друзья мои, танцами! Наслаждайтесь обществом! И наслаждайтесь отдыхом! Мы такие разные, но приходит время, и мы встречаемся в одном месте в надежде вновь вернуться в Большой Свет. А пока мы вместе – танцуйте!
И бал начался. Обитатели жестяной банки закружились в вальсе, кавалеры приглашали дам. Невзирая на чины, звания, возраст, все весело кружились в танце и радовались жизни. За вальсом последовал фокстрот, потом танго, и румба, и ламбада, и даже полька. И еще, и еще…
* * *
Хозяйка водила рукой по рассыпанным на столе застежкам, пока не выбрала две древние большие коричневые деревянные пуговицы от зимнего старого драпового пальто.
«Это то, что надо!» – подумала она.
И танец прекратился. Музыка смолкла. Танцующие остановились, тяжело дыша. Некоторые дамы обмахивались веерами. Леди Совершенство произнесла:
– Бал окончен. Благодарю принявших в нем участие. Вы все великолепно танцевали. Выбор сделан. Сегодня нас покидают старожилы нашего замка – братья Драпьё! Такое счастье – вы уходите в очередную новую жизнь. Удачи вам! И надеюсь, мы еще встретимся!
После того как рукодельница отложила выбранные пуговицы в сторону, она аккуратно собрала остальные обратно в жестяную банку из-под монпансье, остановив свой взгляд на нескольких. И вся жизнь пробежала перед глазами: вот ее молодая мама – красавица, ее отец, вот она маленькая, не хочет идти в детский сад, вот она юная и красивая, вот ее малютки – сын и дочь. А вот ее бесконечные работы и службы, семейная, полная забот жизнь, немногочисленные праздники. И вот ее старость. Нескучный получился бал. Стоило жить! И стоит жить дальше!
Конец
Волшебные штаны
Жила-была одна женщина. Была она не слишком молода, но и старухой не назовешь. Скажем так, в самом соку, ягодка. Не то чтобы красавица, но вполне приятная особа. Не слыла заумной, но и дурой никто не называл. Бедной не была, а деньгам счет знала. И не лентяйка, хозяйка хоть куда!
А вот была в ее жизни печаль. Одинока была наша барышня. А уж больно хотелось быть не одной. Почти все были с кем-то, а она нет! Вот и взяла ее тоска-печаль. И начнет она думать: как же так? Отчего это мне все муж не встречается? Или в нашей местности климат не тот, не подходящий для интересных мне кавалеров, или не в тех ландшафтах я время провожу? Думала она так, частенько озираясь по сторонам.
И вот как-то раз встала она рано утречком, открыла балкон, вышла на свежий воздух и видит: на балконных перилах болтаются потрепанные мужские джинсы, размера так шестидесятого, то есть немаленькие. Вот так находка! Женщина взяла одежонку в руки, одновременно удивилась и обрадовалась, посмотрела вверх, вниз, по сторонам: не потерял ли кто? Вот так подарочек судьбы! «Да нет, их хватятся, у кого-то ветром с веревки унесло», – осадила она себя. И на всякий случай повесила на подъездной двери объявление: найдены-де мужские штаны, обращайтесь в такую-то квартиру. Но опасения ее были напрасны, пропажи никто не хватился. И жизнь понеслась!
Как она их полюбила! На всякий случай еще раз постирала и даже погладила. Зашила имеющиеся в разных местах дырочки, а на одно колено пришила дизайнерскую заплату. Через какое-то время поменяла замок-молнию и добавила по бокам карманы из такой же светло-голубой джинсовой ткани, что и заплата. Потом пришел черед пуговицы, и вместо старой потертой на поясе закрасовалась новая блестящая заклепка. Ну и как бы само собой захотелось добавить к обновленным штанам ремень. И она купила настоящий кожаный ремень, какие носят техасские ковбои. Но и этого показалось мало, и дама приобрела в парфюмерном отделе дорогой одеколон. Теперь каждое утро джинсы увлажнялись ароматом «Хуго Босс». Днем они висели в гостиной на стуле, кресле или на диване, ночью – на спинке кровати. Иногда они шли погулять на балкон. И вешались хозяйкой специально повыше. Их должны были видеть все!
Соседи восклицали:
– О, да у тебя поселился мужчина!
– Да, – гордо отвечала она.
Потом интересовались друзья и родственники, замечая мужские необъятные портки, аккуратно висевшие на спинке кресла. Всплеснув руками и прижимая ладони к груди, хозяйка отвечала: «Как-нибудь я вас познакомлю! Он так много работает, почти не бывает дома». И взахлеб рассказывала про достоинства незримого спутника. Время от времени покупала себе цветы и разные другие женские штучки: шарфики, брошки и так далее. И все эти хитрости относились на счет заботы и внимания воображаемого Его. Мужчина вырисовывался что надо! Могуч, трудолюбив, заботлив! Сбывается мечта! Хоть и как будто. Красавица наша на седьмом небе. Отношение окружающих стало теплее, доверительнее, а главное, уважительнее. Или ей так казалось… По крайней мере, соседи здоровались приветливее, семейные подруги чаще приглашали в гости.
Как гордилась женщина поселившимися у нее джинсами шестидесятого размера! Как носилась с ними! Бывало, возьмет в руки, любуется, к сердцу прижмет, закружится в танце, вдыхая аромат Хуго Босса, улыбается! А то и по несколько купюр в карманы положит, ну и мелочь, чтобы позвякивала. Берет штаны в руки – они как бы отзываются. Ну и обязательно не забывала штанишки на балкончике проветривать, прямо с денежками: пустые карманы как-то не шли штанам. Это действо мадам называла шутливо «выгуливать милого». После прогулок карманы джинсов, как правило, бывали пусты, на их дне сиротливо звенела мелочь да на полу валялся отутюженный хозяйкой мужской носовой платок. И она сетовала на сильный ветер и на свою нерасторопность: «Сама виновата, надо было поглубже соточки положить». Со временем штаны стали отправляться на проветривание с одной мелочью.
В остальном все шло отлично и своим чередом. Портки стирали, гладили и утюгом, и руками, орошали туалетными водами, прижимали к сердцу.
Долго ли, коротко ли, подошел к концу земной путь женщины. Как-то с утра почувствовала она себя плохо. Потянулась к туалетному столику за телефоном – доктора позвать или хоть соседей, но не смогла, сил не было. Штаны висели в изголовье, источая тонкий аромат «Дольче»… Вечером приехали родственники, встревоженные тем, что она не отвечает на телефонные звонки.
Через какое-то время в ее квартиру переехали жить родственники родственников. Из обстановки почти ничего не тронули. Мужскими штанами шестидесятого размера помыли полы и выбросили их на помойку, удивляясь, зачем этот хлам висел на кровати в приличной квартире.
Конец
Вороватый слуга
Жили-были два брата. Старший и младший. И был у них сад с множеством плодовых деревьев: яблонь, вишен, груш. Но одно дерево было необычное – называлось оно денежное дерево. Ох и трудно было за ним ухаживать! Чтобы появились плоды, целых двадцать лет поливали, окучивали, подкармливали братья это дерево. И вот наконец появились на дереве золотые монетки. Как обрадовались трудяги: «Теперь нам не надо будет так много работать! Мы построим новый дом и новый забор для нашего сада! А еще…» И у них даже остановилось на миг дыхание от фантазий, что можно еще! Неожиданно старший брат говорит:
– Нет, нет, я хочу отправиться в путешествие, я возьму денежное дерево с собой, потому что без денег путешествовать я никак не смогу! А ты оставайся дома и приглядывай за домом и садом.
– А как же я буду без дерева? Разве не нужно чинить дом? Покупать удобрения для сада? – спрашивает младший брат.
– Хорошо, – отвечает старший, – у нас есть два помощника, посылай их ко мне по очереди, и я, если дерево будет хорошо плодоносить, буду отдавать им часть урожая для тебя.
На том и порешили. Стал старший брат путешественником, а младший остался садовником.
Старший брат выкопал денежное дерево, пересадил его в большую кадку, втащил на повозку, запряженную молодым сильным мулом, и отправился в путь. Пришло время поделиться золотыми плодами. Отправил младший брат – садовник помощника к старшему брату. И тот исполнил свое обещание. Младший брат с этим помощником не стали тратить золотые монеты, а посадили их в землю, чтобы выросли новые денежные деревца. Дом и забор они починили своими руками, и удобрения для сада добывали сами. А другой помощник совсем отбился от рук без старшего брата, лентяйничал. Только и ждал, когда его очередь придет за золотыми плодами ехать. И вот очередь пришла, отправил его младший брат к старшему. Лентяй золотые плоды взял, а к своему хозяину и не подумал возвращаться. Поехал он на ярмарку, накупил там леденцов, скоморошьих шапок с бубенцами, начал народ леденцами угощать и шутками развлекать. Настала долгожданная «минута славы» для лентяя, о ней он всю жизнь мечтал!
– Бери! Налетай! У меня сладостей много! – разбрасывая обернутые яркими, шуршащими фантиками леденцы, зазывал воришка.
Зеваки бездельнику в рот так и заглядывали, на шутки хлопали в ладоши, хвалили бездельника:
– Ах! Какой веселый, какой добрый, какой щедрый!
И еще сладостей просили, говоря между собой:
– Ну и шут гороховый!
Быстро этот обормот себе друзей, таких же бездельников, нашел и еще быстрее украденные монеты потратил.
Младший брат не дождался гонца, опечалился, а тут ему соседи и говорят:
– Видели твоего помощника-плута на ярмарке, кормит всех леденцами и веселит народ.
Младший брат погоревал-погоревал да и стал еще усерднее с первым помощником ухаживать за садом. С плодовых деревьев они кормились, а золотых монеток с денежных деревьев им было еще очень долго ждать.
Брат-путешественник, может быть, плохо за денежным деревом ухаживал, или климат тамошний деревцу не понравился, да только вскоре деревце начало чахнуть и погибло совсем. Напутешествовался старший брат всласть, хотел было уже домой возвращаться. Да только уехал он так далеко – пешком обратно не дойти и на муле не доехать. А на корабле плыть – денег нет. Так и остался старший брат в чужеземной далекой стране навсегда.
Непутевый помощник-воришка, оставшись без золотых монет, растерял развеселых дружков и остался один-одинешенек. Смешить народ ему уже не хотелось, а очень хотелось кушать. Попытался бывший скоморох поискать недавних друзей, да от одних след простыл, а те, что отыскались, теперь знать его не хотели, и некоторые плевали бывшему товарищу в спину. Побрел бедолага в лавку старьевщика, обменял скоморошьи шапки на краюху хлеба и принялся есть. Так закончилась «минута славы» для воришки, начались скитания в поисках пропитания.
Тем временем у наших садоводов подросли необычные золотые деревца и стали приносить плоды! Ох и зажили младший брат с верным другом-помощником! И дом новый построили, и сад еще больше рассадили, и стали по миру путешествовать. А между делом и работой хоть пой, хоть пляши, хоть сказки пиши!
И вот как-то раз, работая на участке возле дома, услышали садоводы робкий стук в калитку. Кто бы это мог быть? Сегодня никого не ждали. Открывают, а там их непутевый помощник стоит, глаза в землю опустил и молчит, будто языка лишился. Да у того сил говорить нет. Оборванный, ободранный, грязный. И что с ним делать? Пустили хозяева беглеца домой. Отмыли, накормили и у себя оставили в надежде, что испытания пошли прохиндею на пользу. Ведь пока человек дышит, есть надежда на его раскаяние, исправление. Хорошо, еще дальше ярмарки не ушел, а то бы поминай как звали.
Конец
Город сумасшедших
Фантастическая история
Глава I
Жил-был на свете один фантазер. Придумывал разные необычные штуковины: движимые энергией солнца или ветра самоходные коляски, кроватки-усыплялки из той же серии, кастрюльки-кашеварки и разное другое, полезное и не очень. Как-то раз смастерил чудак воздушный шар. Сам шар сшил из шелковых занавесок, снятых с окон собственного домика. А корзину собрал из пластиковых пакетов и бутылок, что в достаточном количестве можно спокойно найти на любой свалке. Устройство наилегчайшее. Теплый воздух, поднимающий шар в небо, должны были обеспечить солнечные батареи, вмонтированные в бока корзины. Изобретение выглядело вполне себе симпатично, ярко, так как пакеты, и бутылки, и шторы были разных цветов, и надежно, ведь трудился изобретатель целых семь месяцев. И надо сказать, остался вполне доволен своим творением. Испытывать воздушный шар решено было в самый главный городской праздник. Во-первых, чудак хотел порадовать жителей города необычным зрелищем. А также хотел порадовать себя радостью горожан.
И плюс ко всему этому он придумал вместо мешков с песком, как это делают обычно воздухоплаватели, наполнить корзину шоколадными конфетами и разбрасывать их на головы счастливых ротозеев, эффектно уносясь под облака. Для этого, правда, пришлось продать кое-что из домашней утвари. Но ведь цель оправдывала средства, подбадривал себя романтик-изобретатель, прощаясь с холодильником, телевизором и пылесосом. Скажем честно, и славы ему чуть-чуть хотелось.
И все было бы так, как планировал испытатель воздушного шара, если бы, улетев за облака, его летательный аппарат на приличной высоте от земли не угодил в воздушную воронку. Шар закрутило, завертело и понесло невесть куда. К тому времени, как наш герой опомнился, взял себя в руки, снизил уровень теплого воздуха, наполнявшего пузо шара, он был уже далеко от того места, где планировал мягко приводниться с очередной победой на озерную гладь.
К сожалению, приспособлений против стихии в летательном аппарате предусмотрено не было. Это было первое творение подобного рода. Да и ничего не предвещало беды. Стояла хорошая, безветренная погода. И вот вырвавшаяся из воздушного водоворота пластиковая корзина неслась над полями, лесами, реками, озерами. Вид с высоты немного выше птичьего полета представлялся захватывающим. И только смельчак выберет место для спуска, как глазам открываются новые дали. И так интересно лететь дальше!
Как бы там ни было, день подходил к концу. Пришлось еще уменьшить подачу воздуха в шар. Приземляться решено было на воду. А что это было: огромное озеро, полноводная река или часть океана, – сверху было не очень-то понятно. Тем более день клонился к закату. И далее впереди вырисовывалась суша, вселявшая надежду на благополучное окончание полета. Остывший шар мягко опустил корзину. И та не подвела умельца, склеенная без отверстий, легко соприкоснулась с водой и поплыла по едва заметному течению. А сам шар был аккуратно сложен и успокоился на дне корзины, превратившись в матрас. На случай приводнения, а путешественник только такой случай и рассматривал, в корзине были привязаны два деревянных весла. И приземлившийся фантазер, довольный жизнью, погреб ими что есть мочи в сторону земли, а течение помогало.
Греб он долго. Уже совсем выбившись из сил, в кромешной темноте пристал к берегу. Суша, к счастью, оказалась не каменистой, и свою лодочку-корзину искатель приключений без труда вытащил на ровный пологий берег, как можно дальше от воды. Привязал к ближайшему дереву – исполинской сосне. Несколько поодаль начинались заросли непроглядного леса. Путешественник принял решение заночевать прямо здесь – не соваться же в неведомые джунгли ночью. И он залез в корзину, попил воды из фляжки, поел сухарей, прихваченных из дома на всякий случай, пошарил по дну и даже нашел несколько шоколадных конфет. Съел парочку, зарылся в свой воздушный шар, чтобы прохладный ночной ветер не мешал сну. И, сказав себе с оптимизмом: «Утро вечера мудренее, завтра поищу дорогу домой», безмятежно уснул.
Глава II
Утром, сладко потянувшись, изобретатель вспомнил, как вчера ему рукоплескала городская площадь, как он поразил сограждан дождем из конфет. Фантазер-воздухоплаватель счастливо улыбнулся, еще раз потянулся и бодро вскочил на ноги. Пора было действовать! Наскоро подкрепившись остатками сухарей и конфетами, он собрал немногочисленные вещички в рюкзак и отправился на поиски цивилизации.
Долго брел берегом. Идти по песку было не так уж и трудно. Наконец-то в одном месте деревья, росшие вдоль побережья, как бы расступились. Взору предстала то ли дорога, то ли просека. Фантазер не раздумывая направился по ней, с удивлением разглядывая растения, не виданные им ранее. Это были цветы, и кустарники, и цветущие деревья, словно высаженные из комнатных горшочков, снятых с подоконников: гигантские фиалки, фикусы, розы, примулы, герани. И все это перемешивалось с хвойными деревьями и кустарниками, росшими в его родных местах. У следопыта закружилась голова от ароматов, исходивших от растений, от жажды и усталости. Но он не сдавался и часа через два увидел город. А чтоб его получше рассмотреть, путник залез на высоченный дуб, раскинувшийся прямо у края леса.
Занятное поселение предстало его очам. Город состоял сплошь из серых домиков, напоминавших башенки, одна выше другой, с плоскими крышами, как сломанные карандаши в стакане, и все одного цвета, обнесенные милыми остроконечными заборчиками. В самом центре башенного частокола виднелось свободное пятно с высоченной колокольней, упиравшейся шпилем чуть ли не в облака.
«Ага! – решил фантазер. – Мне туда! Это, похоже, Ратуша и городская площадь. Уж там-то мне подскажут, как вернуться домой!»
Глава III
Стражник, охранявший вход в Ратушу, оказался сердит и неразговорчив. На любой вопрос отвечал, начиная фразу со слова «конечно», как будто заранее упрекал спрашивающего в неосведомленности и глупости вопросов:
– Конечно, мне этого знать не положено! Конечно, я выпишу пропуск. Конечно, вам надо к мэру. Конечно, он ответит на ваш вопрос.
К радости фантазера, посетителей к градоначальнику не было, и его приняли немедленно.
– Кто таков? Откуда? Документы! – и так далее строго по уставу спрашивал мэр, одетый, как и охранник, в серую униформу с красными погонами.
Путешественник обстоятельно ответил на все вопросы и показал удостоверение личности. Привычка держать при себе документы облегчила туристу его неопределенное положение.
Чиновник было принял посетителя за бродягу и брезгливо взял его паспорт двумя пальчиками для ознакомления – продолжал в стиле охранника.
– Конечно, мы отправим тебя домой при первой возможности. Нам тут бездельники не нужны. Такая возможность случится через полгода. Каждые шесть месяцев к нам прибывает торговое судно. Ты сможешь на нем вернуться на родину. Конечно, я выпишу тебе разрешение на проживание в нашем достойнейшем городе. Конечно, будешь жить под надзором уважаемых людей. Соблюдай наши традиции, уважай нашу стабильность. Иначе отправим тебя в твоей корзине на корм акулам. Ты, конечно, меня понял, непрошеный гость? – закончил хозяин кабинета, нахмурив еще больше брови.
– Да… – Грустно опустив глаза, не смея смотреть на сердитого дядьку, посетитель все же решился спросить: – А иначе никак? Раньше никак?
– Конечно, никак! Это остров! Аэропорта у нас нет! Самолетам мы не доверяем!
Тут он позвонил в колокольчик. Вошел человек в таком же сером мундире, но без погон. Молча поклонился.
– Этого поселить под наблюдение! Будет нарушать порядок – в тюрьму!
– Есть, ваша светлость, – ответил служака начальнику, а путнику скомандовал: – Следовать за мной!
Пришлось повиноваться. Но хотелось все-таки узнать, что это за остров, далеко ли до его дома. Может, лучше в своей корзине обратно уплыть, чем ждать какой-то там корабль полгода? Но чересчур сосредоточенная мина сопровождавшего, его плотно сжатые губы не располагали к общению. «Ничего, узнаю попозже как-нибудь. Странное местечко…» – думал он.
Путешественника привели на окраину города в блеклый домик-карандаш, будто сточенный и исписанный. Словом, не очень-то высокий, с такой же плоской крышей, как и другие домишки.
Глава IV
Хозяйка, шустрая зрелая молодуха, сверлящая тяжелым взглядом, встретила гостя заискивающе радушно, что совершенно не сочеталось с выражением ее лица. Сразу посадила за стол, накормила, расспросила. После чего похолодела, указала на каморку, где он будет жить. Объяснила внутренние правила и кратко обрисовала круг обязанностей:
– Лоботрясам в моем доме не место! Раз у тебя нет денег, будешь отрабатывать свое житье-бытье тут. – Высокомерно уперев указательный палец в пол, хозяйка добавила: – И чтоб тише воды ниже травы, конечно!
– Конечно, – полушепотом выдохнул фантазер. От такого приема ему стало как-то не по себе и не до фантазий.
Каморка, хоть и без окон, выглядела довольно прилично. Совсем маленькая: стул, стол, кровать да вешалка. Дверь наполовину стеклянная, за такой не спрячешься. Зато свет понемногу проникает из других помещений.
Работать было велено на улице и по дому. Кормить обещали три раза в день в строго определенные часы. Выдали даже сменную одежду. Велели квартиранту смыть дорожную пыль, что он с большим удовольствием и сделал. А потом рухнул на узкую твердую кровать лицом в подушку в белоснежной наволочке, тем не менее почему-то пахнувшую плесенью. Укрылся ватным одеялом и забылся глубоким сном, намаявшись за день.
Утром, едва забрезжил рассвет, хозяйка разбудила фантазера. Она так и звала квартиранта – фантазер. С уничижительно-пренебрежительной иронией.
– Эй, фантазер, принеси дрова! Да ты и правда фантазер! Где это видано – летать по воздуху! В корзине! Что задумался? Все мечтаешь? Давай, подметай двор! Твой корабль еще не скоро приплывет.
Отвечать и разговаривать с ней совсем не хотелось. Постоялец пожалел о своей откровенности. Зачем он рассказал хозяйке о себе в первый день знакомства?
Постепенно странник знакомился с городишком, его жителями, регулярно посещая базар и лавку бакалейщика.
При виде незнакомца торговцы ласково и осторожно осведомлялись, кто он и откуда. Выспросив все, что их интересовало, становились надменны. Добрые улыбки тут же сходили с их лиц. Они переглядывались, а стоило ему повернуться спиной, начинали перешептываться и ехидно смеяться.
Как-то, возвращаясь домой с покупками, фантазер увидел, как двое в серых мундирах ведут юношу с ярким шелковым платком на шее и в синем костюме:
– Я тебе попишу стишочки! Я тебе повыряжаюсь, бездельник!
– Что это? – поинтересовался наш чужак у уличного продавца газет.
– Ты что, с неба свалился? – ответил вопросом на вопрос мальчуган.
– Вообще-то да. Но все же объясни, – прикинувшись дурачком, спросил он. – Я долго лежал в больнице.
– Да все как всегда.
И распространитель прессы поведал чужестранцу такое! Прикрывшись газетами, он начал быстро и тихо:
– Ты забыл, видно, пока валялся на койке. У нас нельзя петь, когда захочешь, нельзя рисовать, танцевать, писать стихи, музыку и книги. У нас разрешены только кулинарные издания. А те, кто занимаются ерундой, объявлены сумасшедшими. И чтобы зараза не распространилась на других жителей, их отправляют вон из города на торговом судне. А пока судно не приплывет, держат в тюрьме. Еще запрещено одеваться в другие цвета, кроме серого, черного и белого. Ну ладно, мне некогда.
И мальчишка побежал по дороге, выкрикивая:
– Свежие газеты! Покупайте новости!
«Хорошо, что я был так загружен хозяйкой и у меня не было времени ни петь, ни плясать, ни сочинять, а я это так люблю делать. Еще угодил бы в тюрьму…» – выдохнул бродяга.
Глава V
С этого момента он начал внимательно прислушиваться и присматриваться к окружающим. И этот город все больше казался ему не только странным, но и угрожающим. Стало понятно, почему все дома мышиного цвета и одеты жители черно-серо. У них так принято.
Учение здесь считали делом обременительным и бесполезным, но при этом много трудились. С остервенением скоблили домики по три раза на дню, стирали, варили, ходили на поденную работу. И всякие деньги вкладывали в новые кастрюли и мебель. Как только скапливалась достаточная сумма, в домиках тут же разбиралась крыша и надстраивался очередной этаж, что было предметом особой гордости и обсуждения. Так они соревновались между собой. Но выше Ратуши и дома мэра никто не мог построить! Ведь эти здания строили за счет казны, и остроконечная крыша по закону могла принадлежать только градоначальнику и мэрии. Окна в домиках-карандашах были узкие и длинные, от пола до потолка, как щели. «Такая архитектура, – подумал он. – Похоже на норы». Позже он узнал: за широкие оконные проемы надо платить неподъемный налог.
В театры, музеи и картинные галереи горожане не ходили. Так их и не было. Иногда в часы кратковременного отдыха обыватели любили посмотреть телевизор. Телевизоры были обязательным украшением каждого домика-карандаша. По телевизору им показывали много полезных программ о здоровье, кулинарии, овощеводстве, домоводстве. Были у горожан и другие забавы – например, зоопарк и цирк с дикими животными. А также праздники. Праздников было немного. Три-пять в году, как повезет. На усмотрение мэра. А что это были за праздники, выяснить так и не удалось. Все говорили по-разному. Но один он успел увидеть в доме своей хозяйки. Сначала гости много ели и пили, потом наперебой горланили песни и в конце с удовольствием обсуждали тех, кого не было за столом. Хорошего не говорили. Прощаясь, клялись в преданности и любви. Позже, встречая этих гостей с другими знакомыми, фантазер слышал, как говорили плохое про тех, с кем прежде обсуждали третьих, четвертых, пятых и десятых.
«Вот это да… Они обо всех говорят плохо, и ничего другого. Наверно, и про меня так же».
Вскоре он услышал подтверждение этим догадкам. Наш квартирант мел крыльцо, а хозяйка в это время жаловалась очередному гостю, не зная, что дверь в дом открыта и тот, о ком она говорит, слышит ее:
– Ах, как он мне надоел! Бездельник! Вор! Болтается целыми днями невесть где. Ест в три горла. Платят за него от мэрии сущие гроши. Думала, денег подкоплю, дом подниму, так проедает все, мерзавец! И одежду мою носит. Да свет жжет.
Фантазер поежился, посмотрел на свою потрепанную одежонку, потрогал тощий живот, почесал затылок.
– Да… Бедная ты, бедная! У тебя такое большое сердце! Только такая душка и могла приютить бродягу. Терпения тебе, дорогая! – успокаивал собеседник бедняжку.
Вскоре попрощавшись, гость отправился восвояси, бурча себе под нос: «Жадная ведьма. Все ей мало. Еще этаж собралась строить».
Но всех завистливее и жаднее в городе оказалась жена мэра. Она, по сути, и задавала моду, устанавливала порядки. Плела интриги и распускала сплетни. Привычку высмеивать все и всех горожане переняли от нее. Звали эту даму Завида Жадовна. В оппозиционных кругах периодически попадающих в тюрьму и высылаемых из города госпожу Завиду звали Мадам Глупость. О! Горожане трепетали перед ней, хотя на кухнях с глазу на глаз с удовольствием перемывали ей косточки. Мэрша любила собирать у себя званые балы, ну и сама с удовольствием посещала подданных. Появлялась она в окружении свиты. Носила в кармане огромное увеличительное стекло, с помощью коего Завида Жадовна инспектировала хозяев на чистоту. Водила носом, похожим на нос муравьеда, и мясистые ушные раковины всегда были начеку. Принюхивалась по углам, отведывала предлагаемые ей кушанья, задавала массу вопросов и выносила вердикт, ставя оценку «плюс» или «минус». Если был «минус», хозяева, польщенные посещением, высмеивались тут же. При «плюсе» высмеивались попозже, за глаза. Собственное жилище в плане чистоты ее интересовало куда меньше, чем быт подданных. Дома она надевала розовые очки, а длинный нос прятала в кружевной воротник домашнего халата.
Мэр же был одержим изобретением всевозможных повинностей. Разумеется, на благо горожан. Нововведения граждане принимали как неизбежное счастье. После одобрения Завиды Жадовны идеи мэра приобретали форму закона. Последними новшествами верховной власти были: налог на возможность созерцать звездное небо, запрет на открытие форточек в ночное время, а также запрет ходить по правой стороне улицы. Право и лево горожане должны были определять относительно Ратуши. До конца это правило не понимали даже самые ярые сторонники мэра.
Никто в городе уже не помнил, когда выбирали градоначальника. Привыкли и к мэру, и к мэрше и представить себе не могли другого сановника на этом ответственном посту.
Глава VI
Близкое знакомство с городом плохо повлияло на фантазера. Тревога подкралась к сердцу. С каждым днем возрастало желание поскорее покинуть странное место.
Однажды, проходя мимо городского фонтана, в час недолгой прогулки гость города заметил барахтающегося в ледяной воде малыша. Стальные струны фонтана не давали ребенку подняться на ножки. Он уж совсем посинел и не мог кричать. Рядом плескались дети постарше. Гуляли влюбленные парочки, щебетали между собой беззаботные мамаши. Из репродукторов, установленных на фонарных столбах, гремела веселая музыка. Не раздумывая ни секунды, фантазер бросился в воду, схватил мальчонку и опустил на газон рядом с фонтаном. Быстро стянул с малыша мокрую одежду и принялся растирать замерзшее тельце. И – о чудо! От одной группы расфуфыренных мамаш отделилась дамочка и кинулась на спасителя с кулаками:
– Да кто тебе позволил хватать чужих детей! Полиция!
Остальные мамочки присоединились:
– Если он не похититель, то наверняка ищет славы! Подумаешь, герой!
Толпа становилась все больше, и путешественник поспешил восвояси, обескураженный реакцией на свой поступок.
В другой раз, стоя у светофора, наш герой, а все-таки он был настоящий герой, мы-то знаем! Так вот, стоя у светофора, наш герой увидел, как дорогу переходит слепой старик, тяжело опираясь на палку и семеня прямо под колеса быстро приближающейся машины. И опять фантазер, не размышляя, в один прыжок подскочил к старику и столкнул того на обочину тротуара. Сам упал рядом, сильно разбив колено. Придя в себя после падения, дедушка завопил на всю улицу:
– Кто ты, злодей?! Что тебе надо?! Я хотел умереть! Пусть бы грузовик раздавил меня! Я старый, больной, никому не нужный. Дети бросили меня, а друзья давно умерли. А оставшиеся – такие же беспризорные и беспомощные. Мало того что я по твоей милости жив, так я запачкал одежду! У меня сильнее разболелась спина, и раскалывается голова от мысли, что мне есть!
Спасатель, смущаясь, достал из сумки, которую нес из магазина, пакет молока и буханку хлеба. Протянул дедушке:
– Вот, возьмите, пожалуйста. Только не ругайтесь. Проводить вас до дома?
– Да не шпион ли ты из городской управы? Знаю я вас. Ищете беззащитных, чтоб сделать еще хуже. Переселите куда подальше, последнего пособия лишите.
С этими словами старик прижал молоко и хлеб одной рукой к впалой груди и, сгорбившись, опираясь на костыль, медленно поковылял прочь.
Земля ушла из-под ног фантазера. Он совсем не понимал этих людей, этот город, его порядки. Простояв еще некоторое время на обочине, он повернул обратно в магазин, снова купил и хлеб, и молоко для хозяйки на свои последние деньги, чтобы та не устроила разнос, и поплелся домой. Вернее, туда, где было его временное пристанище.
На склоне дня путешественник ложился спать с тяжелым сердцем. Засыпая, он думал: «Надо бы сходить в Храм. Попросить у Всевышнего терпения и сил, дабы не впасть в отчаяние». Ночью ему снились кошмары.
Глава VII
На другой день, скоро справившись с работой по дому, воздухоплаватель, сказав хозяйке о необходимости купить средство для натирания полов, отправился первым делом в Храм. На единственной в городе площади, прямо напротив мэрии, возвышался небольшой аккуратненький Храм, больше напоминавший часовню. Горожане посещали это святое место по большим религиозным праздникам, коих, как узнал фантазер, было три. В обычные дни горожане Храм не посещали, да и в праздники не всегда. Приходили они сюда в основном в минуты печали и неудач. Просили о помощи.
Наш странник решил: «Я не знаю, какому Богу они молятся, мой Бог услышит меня. Ведь Создатель един для всех». Так и сделал. Попросил терпения и спасения. А выходя из Храма, заметил старушку, пересчитывавшую мелочь возле свечной лавки.
– Вы будете покупать свечи? Если нет, не мешайте другим! – сердито зашипела смотрительница в скучном монашеском одеянии.
– Не хватает у меня, – горестно прошамкала бабушка, отходя в сторону и пряча в несвежий носовой платок мелочь.
Путешественник-фантазер подошел к бабусе, протянул ей несколько монет.
«Хозяйские, ну да ладно, отработаю!» – мелькнула в голове мысль.
– Вот, возьмите, пожалуйста. Сколько еще нужно?
Бабушка вмиг вонзила взгляд в протягивающего ей деньги человека. Глазки ее сузились, превратившись в зловещие угольки.
– Да они у тебя, должно быть, фальшивые! Или краденые! Это кто же будет свои кровные раздавать? Люди! Держите разбойника! – противно-скрипуче завопила она.
– Я вам просто помочь хотел, – остолбенел фантазер.
– Что тут? – высунулась из свечного киоска смотрительница.
Путешественник не стал отвечать и объяснять. Бросился к выходу. Хорошо, день был обыденный и народа в Храме почти не было. Никто больше не обратил внимания на кричащую старуху. И тут никому не было ни до кого дела. «Наверно, если бы они читали другие книги, кроме кулинарных, они бы знали закон Вселенной: чем больше отдаешь, тем больше получаешь. Но не то же самое, а другое, еще лучше. Если отдаешь плохое, то и получаешь другое плохое, на усмотрение Вселенной», – размышлял наш герой.
А на другой стороне площади продавал газеты знакомый мальчик:
– Налетай! Покупай! Последние новости! Погода на завтра! Цены на кредиты! Свежие рецепты!
Как будто кто-то шепнул фантазеру на ухо: «Иди к уличному торговцу, спроси, возможно, он знает».
В голове лихорадочно мелькали мысли: «Библиотека… географические карты… бежать… бежать от этих людей».
– Так что там за новые новости? Или последние старости? – подойдя к парнишке, громко спросил фантазер, делая вид, будто покупает прессу. А сам шепотом спросил, озираясь по сторонам, чтобы никто не слышал: – Послушай, дружок, мне кажется, ты славный парень. Помоги мне. Я хочу сбежать из этого города и не могу больше ждать торговое судно, которое, может, и не возьмет меня на борт. Я не могу больше батрачить на вздорную женщину. Скажи, нет ли у вас в городе библиотеки или другого места, где можно найти книги, географические карты, по которым удастся найти дорогу домой?
– Если вы интересуетесь старостями, то вот в этом журнале история нашего достопочтимого города и его уважаемых жителей, – звонко произнес мальчуган и, сделав вид, что показывает покупателю журнал, зашептал на ухо: – Да вы что?! Даже думать забудьте! Это хорошо, что ко мне подошли. Я вас не выдам. А то в тюрьму загреметь можно. Разве вы забыли, уже сто лет, как библиотеки, театры, музеи закрыты, а книги, кроме кулинарных и садово-огороднических, уничтожены. Наука и культура под запретом. Бездельникам у нас нет места! Ждите судно. Может, вам и повезет.
– Спасибо, малыш, – совсем упав духом, поблагодарил фантазер и побрел в сторону хозяйского дома. Голова гудела: «Как же так? Как же так?»
Глава VIII
Пройдя половину пути, он остановился и сам себе сказал: «Куда я иду? Зачем?» Потом резко повернул в ту сторону, откуда пришел в город: «Лучше утопиться, чем жить с этими людьми».
Закончился город. Началась просека. Шел он очень быстро и сам незаметно для себя оказался у края водной глади. Ноги несли его в сторону исполинской сосны, к которой он привязал когда-то корзину.
– Лучше утопиться, – продолжал твердить он, глядя на мокрый песок. Настолько ему опротивела жизнь в этом городишке.
Так бежал путешественник, пока не наткнулся на разноцветный пластик, прилично занесенный песком.
Вот это чудо! За три месяца его корзина не исчезла, была в целости и сохранности. Ее не унес ветер, не увлекли волны, не сломали люди. Да на берегу и следов их не бывало. Беглец залез в короб и заплакал. Понемногу успокоившись, принялся неистово очищать пластик от песка, ракушек и нанесенных прибоем водорослей. Затем отвязал от сосны, служившей причалом, и, наконец, оттащил к воде. Последний раз посмотрел в сторону берега, повернулся к воде, перекрестился.
– Была не была! – сказал путешественник. Оттолкнулся, заработал веслами и поплыл куда глаза глядят.
Он не знал, с какой стороны принес его ураган. Мог только догадываться. И, полагаясь на интуицию, взял направление в сторону родного дома. Была корзина самолетом, побудет и лодочкой!
Часа через два активной гребли хорошая погода сменилась легким ветерком. Вскоре корзину закрутило, замотало, все вокруг потемнело. Моряк упал на дно, вцепился пальцами в поручни, закрыл глаза и стал читать молитвы, прощаясь с жизнью.
Сколько длилась кошмарная качка, неизвестно. Фантазеру показалось, что он потерял сознание, а когда очнулся, глазам не поверил: он посреди озера рядом с его родным городом. На том самом озере, куда планировал приземлиться, то есть приводниться в день празднества. Вот родной лес, вот купальни, вот городской пляж, белые лебеди, милые кувшинки. К счастью, в буре весла не пострадали, и фантазер бодро погреб, направляясь к купальням.
Не успело сесть солнце, как он был дома, где его с восторгом встретили родные и друзья. Это было счастье! Они уж и не надеялись увидеть выдумщика вновь!
Некоторое время спустя, оправившись от приключений, наш путешественник сел за письменный стол, чтоб честно, без придумок описать увиденное и пережитое.
Вот так!
Конец
Два башмака – пара
Один талантливый художник любил все-все красивое. И однажды приобрел пару отличных лакированных башмаков на кожаной подошве, со вставками на носках из более светлой кожи и такого же цвета плетеными шнурками. Художник остался очень доволен покупкой. Новые ботинки как нельзя лучше подходили к берету из шелковой материи и к турецкому кашне, которое любил носить на шее живописец, закинув один край через плечо. Долгое время мастер холста не расставался с любимыми ботинками. Где они только не побывали! И в мастерской, и на выставках, и в салонах. Они топтали площади и улицы разных городов. Немного поизносились, но были даже очень ничего. И всегда, разумеется, они были вместе. Всегда неразлучны. Никогда не подводили владельца, были удобны, не промокали, не скользили. Радовали глаз и выделяли художника из толпы. Они блестели, и солнце отражалось в них, и они отражались друг в друге, и от этого блестеть хотелось еще больше, чтоб соответствовать и художнику, и друг другу.
Как-то гуляя по набережной, художник наткнулся на нищего. Нищий сидел недалеко от обувного магазина в грязной одежде и совершенно рваных сандалиях, просил милостыню.
Художник посмотрел на голые ноги скитальца, сердце его дрогнуло. Ему захотелось как-то помочь бродяге. Посмотрел на свои лаковые ботинки, уже давно не новые, и подумал: «Пожалуй, куплю себе другие, а эти отдам попрошайке. Уже осень, а он босиком». Так и сделал. Купил в ближайшем магазине новые ботинки. А старые, лаковые протянул бродяге. И еще положил в ладонь немного мелочи.
– Это все мне? – спросил чумазый человек.
– Ну да, должны подойти.
Нищий тут же скинул сандалии и принялся натягивать на грязные ступни еще вполне приличные штиблеты. Вскочив на ноги, он немного размялся, как бы привыкая к обувке. Поприседал, походил туда-сюда. Остался доволен, его глаза счастливо заблестели. Бросил тут же старую обувь и, не поблагодарив, помчался тратить мелочь.
С этого дня у фирменных лодочек началась другая жизнь. Им приходилось топтать грязь, пинать дорожные камни, пустые консервные банки и всякую дрянь. Никто их не берег, не мыл, не чистил. Их вообще почти не снимали с ног. Но то, что они по-прежнему были вместе, придавало обувкам сил и вселяло надежду.
Не завязанные вовремя шнурки как-то растворились в пространстве. Бродяга медленно плелся вдоль забора, шлепая замызганными штиблетами. Над головой свисали из-за высокой изгороди спелые яблоки. Скиталец стал выискивать глазами яблоко поспелее, и постепенно голова задиралась все выше и выше. Аппетит возрастал. Наконец он увидел ветку с наливными сочными плодами, но достать их не было никакой возможности. Бродяга стал подпрыгивать, стараясь дотянуться до яблок. Огляделся, увидел неподалеку валяющуюся палку. Вооружившись ей, он принялся энергично охотиться за «запретными» плодами. Малый так настойчиво скакал около забора и так сильно бил по яблоне, что разбудил двух сторожевых псов, охраняющих двор и сад.
Псы, грозно лая, ринулись к источнику шума. Оборванец совсем не был уверен, что собаки не достанут его. Не стал полагаться на судьбу и сиганул с места что есть мочи, потеряв при этом один ботинок. В его жизни уже были встречи с собаками, и потеря одного башмака в этом случае не была такой уж большой жертвой ради спасения жизни.
Утром дворник, подметая улицу, нашел на дороге один потрепанный штиблет. Хотел выбросить его в мусорный бак, но, подумав, оставил.
Дворник был романтик. Кроме подметания улиц, он еще разводил цветы. «Из такого оригинального ботиночка получится неплохой цветочный горшок», – решил он. И посадил в старый башмак петунью, предварительно покрасив туфлю желтой краской из баллончика и насыпав внутрь землю.
«Неплохо», – отметил дворник-цветовод, удовлетворенный своей работой.
Место для нового горшка было выбрано на самом входе в просторную оранжерею, где он также махал метлой. Прохожие с удовольствием любовались таким дизайнерским решением. Всем было хорошо: и цветоводу, и посетителям оранжереи, и желтому штиблету. Ведь это лучше, чем лежать на дне мусорного бака.
Искатель приключений заметил потерю туфли, только пробежав два квартала. Не сильно расстроился. Снял с ноги другую, надел ее на палку, оставшуюся у него в руке, закинул за плечо и, весело насвистывая, как ни в чем не бывало поплелся дальше по дороге. Так гулял босиком день или два, пока не нашел еще один ботинок, одиноко лежащий на обочине. Башмак был тоже правый, как и оставшийся после побега, и немного больше, чем надо. Ну да ладно. Это лучше, чем ничего. Путешественник с удовольствием облачился в разные штиблеты и был таков. Наш когда-то лакированный красавец вновь отправился в путь, но радости не было, его дерматиновый спутник смотрел не на него, а в другую сторону, он вообще не разделял его взгляды на жизнь. Раньше новый попутчик принадлежал заурядному актеру и перенял все неблаговидные замашки хозяина. Снаружи он был много лучше, чем внутри.
Ну да, долго ли, коротко ли, сколько зим и лет сменилось, не важно. Оба эти товарища оказались на свалке. Бродяга стащил маломальные парные боты с такого же спящего горемыки, а свои, добежав до первой подворотни, бросил.
В тот самый день, когда мусоровоз привез контейнер с правыми башмаками на свалку, другой мусоровоз привез контейнер с левым. Новые хозяева оранжереи решили сменить оформление цветников и выкинули желтый, бывший лакированный, башмак.
Так левый и правый снова оказались вместе. Под одним солнцем, под одним небом, напротив друг друга. Они сильно изменились с момента их расставания, но безошибочно узнали друг друга. Обрадовались, обнялись, прослезились. Они были из одной кожи! Их путь закончился, и никуда не нужно было спешить. Наслаждайся свободой – дождик помоет, ветер посушит, солнышко согреет. А под снегом можно, обнявшись, спать, смотреть сны и верить в весну!
Конец
Девочка Радуга
К подножию Большой горы, что возвышалась с одной стороны над лесом, а с другой стороны над озером, приходили поиграть две девочки. Девочки были маленькие и хорошенькие, с косичками и веснушками, как почти у всех маленьких девочек. Жили они в соседях – одна слева от озера, другая справа. Девочки считались подружками, и им всегда вместе было не скучно: то на скакалке прыгают, то венки из луговых цветов плетут, то на берегу озера из гальки узоры выкладывают, а то и целые замки из песка строят.
Однажды посреди хорошей погоды налетел свирепый ветер, загремел гром и мгновенно пошел дождь. Подружки не успели от непогоды укрыться. А тут еще и в нескольких метрах от них молния поразила старый дуб, одиноко стоящий на краю леса. Под дубом девочки иногда собирали желуди, чтобы делать из них, например, бусы. Или от жары прятались. Малышки так испугались молнии, что остались стоять будто вкопанные, пока не закончился ливень. А он как неожиданно начался, так и резко прекратился. Засветило яркое летнее солнце.
– Ой, смотри, радуга! – сказала одна девочка, задрав голову к небу. – Какая красивая! Похожа на разноцветный мостик.
– Ничего в ней красивого нет, так себе, коромысло, обман зрения, – ответила другая.
– Мне кажется, я слышу, как плачет дуб, вон, смотри, молния расщепила нижнюю ветку. Давай ее привяжем, она и прирастет, – продолжала первая девочка.
– Всё ты придумываешь, никто не плачет, и ничего не прирастет, и так обойдется. – Вторая девочка ехидно рассмеялась и сердито швырнула к подножию дуба нанизанные на нитку желуди. – Некогда мне тут с тобой ерундой заниматься, мне надо домой – одежду сушить, – закончила она и побежала в сторону своего дома.
– Ты куда, подружка! Сейчас высохнем – солнышко! Ни одной тучки! Разложим на поляне платьица, и делов-то! – кричала вслед убегающей подруге первая девочка, удивляясь перемене, произошедшей с той.
А та оглянулась да злобно плюнула в сторону озадаченной подружки:
– Тоже мне, «радуга»!
С той поры так и повелось, стали одну девочку звать Радуга, а другую – Злюка.
Да… Что-то случилось с малышками во время удара молнии. И жизнь их пошла по-разному. Больше они никогда не играли вместе, и никто не видел их вдвоем. А в тот день, когда молния угодила в старый дуб, девочка-радуга сняла поясок с платья, подвязала обломившуюся ветку, погладила шершавый ствол. Листья прошелестели:
– Спасибо!
– Да что же это такое, дуб? Ты все видел. Что случилось с моей названой сестрой? Ведь мы всегда дружили и любили друг дружку! – Радуга, закрыв лицо руками, горько расплакалась.
– Не плачь, девочка, такое бывает. Одни души молния убивает, а другие заново рождает. Хочешь, я буду твоим другом?
– Да! Да! Хочу! Я буду приходить к тебе!
– Вот и славно! Я буду рассказывать тебе разные истории, за сто лет я накопил их так много, а рассказать мне их, кроме ветра, некому!
И Радуга, попрощавшись со старым дубом, пошла домой.
Как я уже сказала, девочки больше не играли вместе, не встречались и не дружили. Поначалу Радуга приходила к домику Злюки, звала ее, но та не выходила. Ждала подружку у себя, да не дождалась. И стала девочка по имени Радуга жить дальше, дружить со старым дубом и соседями. Девочка по имени Злюка ни с кем не дружила. Сидела дома, плела черные кружева. Черный цвет сделался ее любимым – не маркий, должно быть. Шло время, девочки росли-росли да и выросли. Радуга превратилась в красавицу с чистым сердцем, да еще и в умного доктора. Девушка лечила и людей, и зверей – в основном травами да добрым словом. Этим на жизнь и зарабатывала. Все ее любили и хвалили. Слава о бывшей подруге дошла до ушей Злюки. И позавидовала она лютой завистью, сердце ее наполнилось черной ненавистью – такой же черной, как те узоры, что она плела на продажу. Друзей у нее не было, никто ее не любил, и она никого не любила. От постоянного нахождения в четырех стенах цвет лица кружевницы походил на серый, хмурый осенний день, брови всегда насупленные, глазки недовольные, спина от долгого сидения за пяльцами – колесом. Кто на такую позарится, кто с такой водиться станет? Сгорая от злобы, задумала Злюка извести Радугу-красавицу. Знала, что иногда в их лес Серый Волк наведывается. Пошла в лес, нашла волка и говорит ему:
– Отправляйся, Серый, к Радуге и съешь ее. А не сделаешь, что велю, я тебя в серую мышь превращу. Вот у меня волшебная палочка имеется.
И показала волку вязальную спицу. Волк никогда волшебных палочек не видел, ну и поверил. Испугался, конечно. Дело было вечером, Злюка целый день волка по лесу искала и только к закату солнца нашла.
– Я, честно, съем ее, только завтра утром. Я только что поужинал, стащил у селянки головку сыра. Не превращай меня, пожалуйста, ни в кого до завтра! – громко икнув, взмолился волк.
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «ЛитРес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию (https://www.litres.ru/book/evstoliya-ermakova/mir-moih-skazok-sbornik-skazok-dlya-vzroslyh-i-detey-66791128/) на ЛитРес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.
notes
Примечания
1
Баттон – застежка по-английски.
Евстолия Ермакова
Что может быть уютнее сказок? В них привет из детства, облако лучших воспоминаний и одновременно настоящий кладезь мудрости – и для детей, и для взрослых. Герои историй – озорные мышата, бойкие лягушата и другие звери и птицы, а еще сказочные принцы и принцессы и самые обычные, земные люди – ищут счастья и находят его, терпят неудачи, совершают добрые, а иногда дурные поступки. Они учатся дружить, любить, прощать – вместе с ними этот созидательный путь проходят и читатели.
Мир моих сказок
Сборник сказок для взрослых и детей
Евстолия Ермакова
© Евстолия Ермакова, 2023
ISBN 978-5-0055-5438-3
Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero
Ароматная роза
Жила-была стряпуха. И была она владелицей небольшой кондитерской, в которой сама выпекала ароматные булочки с маком, глазурью, повидлом, коржики с корицей, ну и многое другое. Товар стряпухи был так хорош, что не задерживался на прилавке. И всегда в ее кулинарной лавчонке были посетители, тем более что тут же можно было выпить чашечку чая или кофе с еще горячей выпечкой.
Любовь к кулинарии хозяйка пекарни делила с любовью к розам. Еще недавно на подоконниках кулинарной лавочки роз было несколько, но вот одна самая красивая, самая яркая и самая нежная затмила собой все остальные цветы. Женщина не могла нарадоваться и налюбоваться этой великолепной розой! Все свободное от основной работы время она посвящала любимице. Подкармливала, удобряла, поливала, опрыскивала. Протирала листья, поворачивала к свету, меняла горшки на более просторные, следила, чтоб не было сквозняка (роза этого не любила). Иногда заботливая хозяйка больно ранила руки о шипы. «Да, чем крупнее и красивее роза, тем больше у нее шипы», – успокаивала себя стряпуха. Постепенно женщина убрала занавески с окон (они затеняли свет) и все остальные цветы, чтоб не мешали любимой розе. Тем более они и так уже почти зачахли. Розы было так много! Другим цветам не оставалось ни места, ни света. К тому же роза источала невероятный запах. Поначалу это было нежнейшее благоухание, но по мере того как роза росла, аромат усиливался, стал более терпким и наконец превратился в тяжелый дурманящий угар. Когда хозяйка долго задерживалась в пекарне, у нее начинала болеть голова – она не могла понять, в чем дело. И посетителей становилось меньше и меньше. И вот уже немногие заходили купить ее прекрасную стряпню и, быстро расплатившись, спешили покинуть кулинарную лавку. А про то, чтобы посидеть, поболтать за чашечкой кофе с горячей булочкой, и речи быть не могло. Хозяйка ломала свою больную от аромата розы голову: «Что не так? Куда девались покупатели?» – а покупатели не решались сказать, что они попросту задыхаются в когда-то любимом магазинчике.
И вот в один солнечный день стряпуха так надышалась обожаемой розой, что у нее закружилась голова, она присела на пол и заснула. Женщина так бы никогда и не проснулась, если бы не любители ее вкусных штучек. Покупатели, видя закрытой кулинарную лавчонку целых три дня, надавили на двери посильнее и вошли в помещение – как раз вовремя. Стряпуха была почти бездыханна, а роза совсем засохла и даже успела растерять лепестки. Спасатели открыли все окна и двери, побрызгали холодной водой на лицо стряпухи и, когда она открыла глаза, дали ей попить. А розу вытащили на улицу, тем более было теплое лето, и, разумеется, обильно полили водой. Не прошло и пяти минут, как растение начало оживать и уже через неделю красовалось новыми цветами, да не в единственном экземпляре, теперь оно было усыпано множеством соцветий. Хозяйка пекарни поправилась еще быстрее, и дела пошли в гору, посетителей, как и раньше, было пруд пруди. За розой она по-прежнему трепетно ухаживала, но опасалась занести обратно в пекарню и очень переживала, как быть, когда наступят холода.
Проблема решилась сама собой. Шел мимо собиратель редких растений. Увидел розу, обомлел. Вот это да!
Стал он выпрашивать у стряпухи продать розу за любые деньги! Пообещал, что роза будет жить в оранжерее, в окружении таких же редких цветов, и будет за ней разумный уход. Хозяйка розы согласилась отдать розу еще и при том условии, что сможет любоваться своей красавицей, когда только захочет. На том и порешили.
Конец
Бал «Баттон»[1 - Баттон – застежка по-английски.]
Хозяйка открыла большую жестяную банку из-под монпансье и высыпала из нее на стол пуговицы, добавив еще парочку только что срезанных с лоскутка материи. Лоскут материи и новенькие матовые пуговки принадлежали дамскому френчу от «Дольче Габбана». Женщина медленно перемешала внушительную гору рассыпанных пуговиц, таких разных, собравшихся в банке за долгие годы. Эту коллекцию начала собирать еще ее мама. Под рукой хозяйки пуговицы сначала закружились хороводом, а затем одна к одной расположились на столе. Некоторые были упакованы в мешочки семейками или собраны на нитки. Их отрезали от изношенной одежды, либо они оставались после пошива обновок. Хозяйка искала две большие темные и желательно одинаковые – для ремонта старой, да незаменимой душегрейки. Женщина была немолода, любила тепло и обожала рукодельничать. И, как она говорила, «давать вещам вторую жизнь». Старые пуговицы она не выбрасывала: а вдруг пригодятся? И знала про жестяное собрание все.
Когда сестрички Дольче попали в огромную залу, от света и простора едва не потеряли сознание. Их головы кружились, кружилось и все вокруг. Старая Леди, маленькая перламутровая пуговка, поспешила к новеньким на помощь.
– Добро пожаловать в нашу дружную семью! У нас сегодня двойной праздник – это прибытие двух молодых барышень и отбытие в большой свет двух других особ. И кто они будут – до последнего момента, по условиям нашего пуговичного мира, тайна. А сейчас давайте знакомиться.
И она представила сообществу вновь прибывших сестер Дольче. Толпа разнообразных обитателей жестяной банки расступилась, ее взору предстали смущенные всеобщим вниманием Клара и Лючия Дольче. Две матовые бежевые пуговицы среднего размера и с четырьмя отверстиями, они были новенькими, но стилизованы под старину и благоухали всем сразу: и духами, и цветами, и морским бризом. Поочередно к сестрам стали подходить другие пуговицы. То по одной, то по две, а то и семейками. Очередь выстроилась по старшинству, от самых древних к более молоденьким. Были среди них настоящие кавалеры и дамы, и состарившиеся детишки, а также офицеры разных ведомств. И, представьте, попадались бусины, магнитные застежки и даже кнопки.
– Мое почтение, – довольно грациозно для своих лет раскланялся пожилой кавалер совсем непрезентабельного вида, с потертыми боками. Это была с четырьмя отверстиями коричневая пластмассовая пуговица от мужского плаща. Плащ давным-давно принадлежал работяге и чего только не повидал. Остальные присутствующие смотрели на старожила с заметным уважением.
– Рад вам, сеньориты, представиться – заслуженный пенсионер Застёжкин!
– Сестры Дольче, – ответила на приветствие за обеих Клара, будучи от природы более бойкой.
Не успели они поклониться заслуженному пенсионеру Застёжкину, как к ним подплыла пожилая дама с веером из гофрированной бумаги. Платье дамы в виде причудливой пирамиды было выполнено из белой полупрозрачной пластмассы, изрядно потускневшей от времени. И покоилось оно в ложе потемневшего металла, заканчиваясь малюсенькой ножкой. В ножке имелась микроскопическая дырочка для иглы. Когда-то эта, диаметром с копеечную монету, пуговка была пришита к крепдешиновой блузе, блистала на праздниках, ее берегли, ею восторгались!
– Госпожа Шарм к вашим услугам! – И она протянула маленькие ручки в черных гипюровых перчатках девочкам. – Какие милые малютки!
– Здравствуйте, – хором ответили те и почтительно пожали протянутые руки госпожи Шарм.
Следом за великолепной дамой к сестрам подскочила стайка то ли детей, то ли карликов. Малыши толкались, галдели наперебой. Наконец они вытолкнули вперед своего предводителя – небольшого беленького, кругленького, прехорошенького мальчишку с нарисованным на груди голубым парусником. Капитан шумной разноцветной веселой ватаги маленьких пуговичек, когда-то пришитых к детским платьицам, песочникам, сарафанам, рубашонкам, то есть детским одежкам.
– Сборная команда детских застежек и я – Старший капитан, – представился командир малышей, поклонился и залился краской. То ли сестры ему так понравились, то ли он всегда стеснялся.
И быстро-быстро одна за другой маленькие пуговки, семеня ножками, стали подбегать к вновь прибывшим, представляться и так же быстро убегать.
– Малышка.
– Сонечка.
– Лапочка.
– Зайка.
– Котенок.
– Пупсик.
– Солнышко.
– Цветочек.
– Золотце.
– Милочка.
У сестер закружились головы. Они едва успевали кивать.
Закружились-завертелись старенькие, но по-прежнему маленькие, яркие, трогательные и нежные, как детские грезы, пуговки. После этого калейдоскопа к Лючии и Кларе подошел офицер Секретных войск. Во всем своем блеске и при полной амуниции, он демонстрировал собранию рельефный герб. Обладатель герба был неопределенного возраста и так хорош собой!
– Майор Честолюбов к вашим услугам! – Гордо задрав голову, служака щелкнул круглой металлической ножкой по полу так громко, что присутствующие невольно вздрогнули. Подобострастные улыбки застыли на их лицах. Сестры поклонились в реверансах и кокетливо опустили ресницы. И украшение с майорского мундира, дабы не смущать девиц, довольное произведенным эффектом, отступило в сторону, уступая место отряду пуговиц разного калибра Специальной службы. Больших – от шинели, поменьше – от кителя и совсем уж маленьких – с рубах. Все они были запасные. На капитанском обмундировании им так и не пришлось покрасоваться. И все же эти блестяшки мнили из себя невесть что. Хвалились отчеканенными на них орлами и факелами. Нескольким из них повезло по-настоящему. Однажды хозяйка чинила рабочую одежду, ей понадобились три пуговицы вместо потерянных. Так запасную роту призвали служить не по контракту.
– Отряд Специальной службы в полном составе, от маленьких до больших, рад видеть вас в нашей зале!
– Мы тоже рады, – ответили сестры и захлопали в ладоши, еще более обрадованные приемом.
После этого в центр залы выбежала небольшая синенькая металлическая пуговка и, сложив правую руку стрелой над головой, а левую вытянув вдоль корпуса, задорно отрапортовала:
– Будьте здоровы, всегда готовы!
Да, это была пуговка с пионерской форменной рубашки. Выбитые на ней буквы складывались в слова «Будь готов».
От сестер последовал галантный реверанс. «Всегда готовы» они расценили как предложение дружить. Вслед за пионером подошла милая молодая дама с добрыми и немного усталыми глазами. Да, это была стильная штучка от заграничного дамского плаща песочного цвета: пористый пластмасс с едва уловимыми разводами и в углублении четыре внушительных просвета. В ее аристократической усталости царила загадка, «дыша духами и туманами» – это про нее написал поэт.
– Мисс Стиль, – едва улыбаясь, промолвила она и протянула Кларе и Лючии по фиалке. Девочки, поблагодарив мисс Стиль, тут же устроили благоухающие цветы в волосах.
А дальше подходили солидные кавалеры от мужских костюмов, в основном черного цвета, строгие и скучные, немногословные. Средние и поменьше.
– Рады приветствовать!
– Жан.
– Иван.
– Том.
– Джон.
– Джованни.
И так далее, и так далее… И, дежурно поклонившись, отходили на задний план.
Затем пошла нескончаемая череда представительниц прекрасного пола от обыденных женских нарядов: костюмов, курток, пальто, платьев, кардиганов и брюк. Они были выполнены из самых разных материалов: дерево, металл, пластмасс. Попадались и стеклянные, особо ничем не выдающиеся, но очень даже ничего! Выдержанные в спокойных тонах, весьма гармоничные, и звали их просто: Марии, Татьяны, Ольги и Веры.
Вперемешку с ними подкатывались незатейливые пластмассовые простушки, беззаботные и смешливые, самых разных расцветок и размеров. По форме почти все одинаковые, отличающиеся разве что рельефом по краям. Эти красотки тоже принадлежали женским нарядам – попроще: байковым халатам, ситцевым платьям, легким блузкам, сарафанам, домашним юбкам. Их было больше всего. И впрямь на свете, кажется, женщин больше, чем мужчин, и повседневных нарядов бывает куда больше, чем праздничных. Когда же обитатели жестяного замка были представлены сестренкам Дольче, старая леди, самая знатная и уважаемая Перламутровая Пуговица, украшавшая когда-то платье из тонкой темно-синей шерсти – жемчужины гардероба, как ее еще звали – Леди Совершенство, поспешила открыть бал такими словами:
– Наслаждайтесь, друзья мои, танцами! Наслаждайтесь обществом! И наслаждайтесь отдыхом! Мы такие разные, но приходит время, и мы встречаемся в одном месте в надежде вновь вернуться в Большой Свет. А пока мы вместе – танцуйте!
И бал начался. Обитатели жестяной банки закружились в вальсе, кавалеры приглашали дам. Невзирая на чины, звания, возраст, все весело кружились в танце и радовались жизни. За вальсом последовал фокстрот, потом танго, и румба, и ламбада, и даже полька. И еще, и еще…
* * *
Хозяйка водила рукой по рассыпанным на столе застежкам, пока не выбрала две древние большие коричневые деревянные пуговицы от зимнего старого драпового пальто.
«Это то, что надо!» – подумала она.
И танец прекратился. Музыка смолкла. Танцующие остановились, тяжело дыша. Некоторые дамы обмахивались веерами. Леди Совершенство произнесла:
– Бал окончен. Благодарю принявших в нем участие. Вы все великолепно танцевали. Выбор сделан. Сегодня нас покидают старожилы нашего замка – братья Драпьё! Такое счастье – вы уходите в очередную новую жизнь. Удачи вам! И надеюсь, мы еще встретимся!
После того как рукодельница отложила выбранные пуговицы в сторону, она аккуратно собрала остальные обратно в жестяную банку из-под монпансье, остановив свой взгляд на нескольких. И вся жизнь пробежала перед глазами: вот ее молодая мама – красавица, ее отец, вот она маленькая, не хочет идти в детский сад, вот она юная и красивая, вот ее малютки – сын и дочь. А вот ее бесконечные работы и службы, семейная, полная забот жизнь, немногочисленные праздники. И вот ее старость. Нескучный получился бал. Стоило жить! И стоит жить дальше!
Конец
Волшебные штаны
Жила-была одна женщина. Была она не слишком молода, но и старухой не назовешь. Скажем так, в самом соку, ягодка. Не то чтобы красавица, но вполне приятная особа. Не слыла заумной, но и дурой никто не называл. Бедной не была, а деньгам счет знала. И не лентяйка, хозяйка хоть куда!
А вот была в ее жизни печаль. Одинока была наша барышня. А уж больно хотелось быть не одной. Почти все были с кем-то, а она нет! Вот и взяла ее тоска-печаль. И начнет она думать: как же так? Отчего это мне все муж не встречается? Или в нашей местности климат не тот, не подходящий для интересных мне кавалеров, или не в тех ландшафтах я время провожу? Думала она так, частенько озираясь по сторонам.
И вот как-то раз встала она рано утречком, открыла балкон, вышла на свежий воздух и видит: на балконных перилах болтаются потрепанные мужские джинсы, размера так шестидесятого, то есть немаленькие. Вот так находка! Женщина взяла одежонку в руки, одновременно удивилась и обрадовалась, посмотрела вверх, вниз, по сторонам: не потерял ли кто? Вот так подарочек судьбы! «Да нет, их хватятся, у кого-то ветром с веревки унесло», – осадила она себя. И на всякий случай повесила на подъездной двери объявление: найдены-де мужские штаны, обращайтесь в такую-то квартиру. Но опасения ее были напрасны, пропажи никто не хватился. И жизнь понеслась!
Как она их полюбила! На всякий случай еще раз постирала и даже погладила. Зашила имеющиеся в разных местах дырочки, а на одно колено пришила дизайнерскую заплату. Через какое-то время поменяла замок-молнию и добавила по бокам карманы из такой же светло-голубой джинсовой ткани, что и заплата. Потом пришел черед пуговицы, и вместо старой потертой на поясе закрасовалась новая блестящая заклепка. Ну и как бы само собой захотелось добавить к обновленным штанам ремень. И она купила настоящий кожаный ремень, какие носят техасские ковбои. Но и этого показалось мало, и дама приобрела в парфюмерном отделе дорогой одеколон. Теперь каждое утро джинсы увлажнялись ароматом «Хуго Босс». Днем они висели в гостиной на стуле, кресле или на диване, ночью – на спинке кровати. Иногда они шли погулять на балкон. И вешались хозяйкой специально повыше. Их должны были видеть все!
Соседи восклицали:
– О, да у тебя поселился мужчина!
– Да, – гордо отвечала она.
Потом интересовались друзья и родственники, замечая мужские необъятные портки, аккуратно висевшие на спинке кресла. Всплеснув руками и прижимая ладони к груди, хозяйка отвечала: «Как-нибудь я вас познакомлю! Он так много работает, почти не бывает дома». И взахлеб рассказывала про достоинства незримого спутника. Время от времени покупала себе цветы и разные другие женские штучки: шарфики, брошки и так далее. И все эти хитрости относились на счет заботы и внимания воображаемого Его. Мужчина вырисовывался что надо! Могуч, трудолюбив, заботлив! Сбывается мечта! Хоть и как будто. Красавица наша на седьмом небе. Отношение окружающих стало теплее, доверительнее, а главное, уважительнее. Или ей так казалось… По крайней мере, соседи здоровались приветливее, семейные подруги чаще приглашали в гости.
Как гордилась женщина поселившимися у нее джинсами шестидесятого размера! Как носилась с ними! Бывало, возьмет в руки, любуется, к сердцу прижмет, закружится в танце, вдыхая аромат Хуго Босса, улыбается! А то и по несколько купюр в карманы положит, ну и мелочь, чтобы позвякивала. Берет штаны в руки – они как бы отзываются. Ну и обязательно не забывала штанишки на балкончике проветривать, прямо с денежками: пустые карманы как-то не шли штанам. Это действо мадам называла шутливо «выгуливать милого». После прогулок карманы джинсов, как правило, бывали пусты, на их дне сиротливо звенела мелочь да на полу валялся отутюженный хозяйкой мужской носовой платок. И она сетовала на сильный ветер и на свою нерасторопность: «Сама виновата, надо было поглубже соточки положить». Со временем штаны стали отправляться на проветривание с одной мелочью.
В остальном все шло отлично и своим чередом. Портки стирали, гладили и утюгом, и руками, орошали туалетными водами, прижимали к сердцу.
Долго ли, коротко ли, подошел к концу земной путь женщины. Как-то с утра почувствовала она себя плохо. Потянулась к туалетному столику за телефоном – доктора позвать или хоть соседей, но не смогла, сил не было. Штаны висели в изголовье, источая тонкий аромат «Дольче»… Вечером приехали родственники, встревоженные тем, что она не отвечает на телефонные звонки.
Через какое-то время в ее квартиру переехали жить родственники родственников. Из обстановки почти ничего не тронули. Мужскими штанами шестидесятого размера помыли полы и выбросили их на помойку, удивляясь, зачем этот хлам висел на кровати в приличной квартире.
Конец
Вороватый слуга
Жили-были два брата. Старший и младший. И был у них сад с множеством плодовых деревьев: яблонь, вишен, груш. Но одно дерево было необычное – называлось оно денежное дерево. Ох и трудно было за ним ухаживать! Чтобы появились плоды, целых двадцать лет поливали, окучивали, подкармливали братья это дерево. И вот наконец появились на дереве золотые монетки. Как обрадовались трудяги: «Теперь нам не надо будет так много работать! Мы построим новый дом и новый забор для нашего сада! А еще…» И у них даже остановилось на миг дыхание от фантазий, что можно еще! Неожиданно старший брат говорит:
– Нет, нет, я хочу отправиться в путешествие, я возьму денежное дерево с собой, потому что без денег путешествовать я никак не смогу! А ты оставайся дома и приглядывай за домом и садом.
– А как же я буду без дерева? Разве не нужно чинить дом? Покупать удобрения для сада? – спрашивает младший брат.
– Хорошо, – отвечает старший, – у нас есть два помощника, посылай их ко мне по очереди, и я, если дерево будет хорошо плодоносить, буду отдавать им часть урожая для тебя.
На том и порешили. Стал старший брат путешественником, а младший остался садовником.
Старший брат выкопал денежное дерево, пересадил его в большую кадку, втащил на повозку, запряженную молодым сильным мулом, и отправился в путь. Пришло время поделиться золотыми плодами. Отправил младший брат – садовник помощника к старшему брату. И тот исполнил свое обещание. Младший брат с этим помощником не стали тратить золотые монеты, а посадили их в землю, чтобы выросли новые денежные деревца. Дом и забор они починили своими руками, и удобрения для сада добывали сами. А другой помощник совсем отбился от рук без старшего брата, лентяйничал. Только и ждал, когда его очередь придет за золотыми плодами ехать. И вот очередь пришла, отправил его младший брат к старшему. Лентяй золотые плоды взял, а к своему хозяину и не подумал возвращаться. Поехал он на ярмарку, накупил там леденцов, скоморошьих шапок с бубенцами, начал народ леденцами угощать и шутками развлекать. Настала долгожданная «минута славы» для лентяя, о ней он всю жизнь мечтал!
– Бери! Налетай! У меня сладостей много! – разбрасывая обернутые яркими, шуршащими фантиками леденцы, зазывал воришка.
Зеваки бездельнику в рот так и заглядывали, на шутки хлопали в ладоши, хвалили бездельника:
– Ах! Какой веселый, какой добрый, какой щедрый!
И еще сладостей просили, говоря между собой:
– Ну и шут гороховый!
Быстро этот обормот себе друзей, таких же бездельников, нашел и еще быстрее украденные монеты потратил.
Младший брат не дождался гонца, опечалился, а тут ему соседи и говорят:
– Видели твоего помощника-плута на ярмарке, кормит всех леденцами и веселит народ.
Младший брат погоревал-погоревал да и стал еще усерднее с первым помощником ухаживать за садом. С плодовых деревьев они кормились, а золотых монеток с денежных деревьев им было еще очень долго ждать.
Брат-путешественник, может быть, плохо за денежным деревом ухаживал, или климат тамошний деревцу не понравился, да только вскоре деревце начало чахнуть и погибло совсем. Напутешествовался старший брат всласть, хотел было уже домой возвращаться. Да только уехал он так далеко – пешком обратно не дойти и на муле не доехать. А на корабле плыть – денег нет. Так и остался старший брат в чужеземной далекой стране навсегда.
Непутевый помощник-воришка, оставшись без золотых монет, растерял развеселых дружков и остался один-одинешенек. Смешить народ ему уже не хотелось, а очень хотелось кушать. Попытался бывший скоморох поискать недавних друзей, да от одних след простыл, а те, что отыскались, теперь знать его не хотели, и некоторые плевали бывшему товарищу в спину. Побрел бедолага в лавку старьевщика, обменял скоморошьи шапки на краюху хлеба и принялся есть. Так закончилась «минута славы» для воришки, начались скитания в поисках пропитания.
Тем временем у наших садоводов подросли необычные золотые деревца и стали приносить плоды! Ох и зажили младший брат с верным другом-помощником! И дом новый построили, и сад еще больше рассадили, и стали по миру путешествовать. А между делом и работой хоть пой, хоть пляши, хоть сказки пиши!
И вот как-то раз, работая на участке возле дома, услышали садоводы робкий стук в калитку. Кто бы это мог быть? Сегодня никого не ждали. Открывают, а там их непутевый помощник стоит, глаза в землю опустил и молчит, будто языка лишился. Да у того сил говорить нет. Оборванный, ободранный, грязный. И что с ним делать? Пустили хозяева беглеца домой. Отмыли, накормили и у себя оставили в надежде, что испытания пошли прохиндею на пользу. Ведь пока человек дышит, есть надежда на его раскаяние, исправление. Хорошо, еще дальше ярмарки не ушел, а то бы поминай как звали.
Конец
Город сумасшедших
Фантастическая история
Глава I
Жил-был на свете один фантазер. Придумывал разные необычные штуковины: движимые энергией солнца или ветра самоходные коляски, кроватки-усыплялки из той же серии, кастрюльки-кашеварки и разное другое, полезное и не очень. Как-то раз смастерил чудак воздушный шар. Сам шар сшил из шелковых занавесок, снятых с окон собственного домика. А корзину собрал из пластиковых пакетов и бутылок, что в достаточном количестве можно спокойно найти на любой свалке. Устройство наилегчайшее. Теплый воздух, поднимающий шар в небо, должны были обеспечить солнечные батареи, вмонтированные в бока корзины. Изобретение выглядело вполне себе симпатично, ярко, так как пакеты, и бутылки, и шторы были разных цветов, и надежно, ведь трудился изобретатель целых семь месяцев. И надо сказать, остался вполне доволен своим творением. Испытывать воздушный шар решено было в самый главный городской праздник. Во-первых, чудак хотел порадовать жителей города необычным зрелищем. А также хотел порадовать себя радостью горожан.
И плюс ко всему этому он придумал вместо мешков с песком, как это делают обычно воздухоплаватели, наполнить корзину шоколадными конфетами и разбрасывать их на головы счастливых ротозеев, эффектно уносясь под облака. Для этого, правда, пришлось продать кое-что из домашней утвари. Но ведь цель оправдывала средства, подбадривал себя романтик-изобретатель, прощаясь с холодильником, телевизором и пылесосом. Скажем честно, и славы ему чуть-чуть хотелось.
И все было бы так, как планировал испытатель воздушного шара, если бы, улетев за облака, его летательный аппарат на приличной высоте от земли не угодил в воздушную воронку. Шар закрутило, завертело и понесло невесть куда. К тому времени, как наш герой опомнился, взял себя в руки, снизил уровень теплого воздуха, наполнявшего пузо шара, он был уже далеко от того места, где планировал мягко приводниться с очередной победой на озерную гладь.
К сожалению, приспособлений против стихии в летательном аппарате предусмотрено не было. Это было первое творение подобного рода. Да и ничего не предвещало беды. Стояла хорошая, безветренная погода. И вот вырвавшаяся из воздушного водоворота пластиковая корзина неслась над полями, лесами, реками, озерами. Вид с высоты немного выше птичьего полета представлялся захватывающим. И только смельчак выберет место для спуска, как глазам открываются новые дали. И так интересно лететь дальше!
Как бы там ни было, день подходил к концу. Пришлось еще уменьшить подачу воздуха в шар. Приземляться решено было на воду. А что это было: огромное озеро, полноводная река или часть океана, – сверху было не очень-то понятно. Тем более день клонился к закату. И далее впереди вырисовывалась суша, вселявшая надежду на благополучное окончание полета. Остывший шар мягко опустил корзину. И та не подвела умельца, склеенная без отверстий, легко соприкоснулась с водой и поплыла по едва заметному течению. А сам шар был аккуратно сложен и успокоился на дне корзины, превратившись в матрас. На случай приводнения, а путешественник только такой случай и рассматривал, в корзине были привязаны два деревянных весла. И приземлившийся фантазер, довольный жизнью, погреб ими что есть мочи в сторону земли, а течение помогало.
Греб он долго. Уже совсем выбившись из сил, в кромешной темноте пристал к берегу. Суша, к счастью, оказалась не каменистой, и свою лодочку-корзину искатель приключений без труда вытащил на ровный пологий берег, как можно дальше от воды. Привязал к ближайшему дереву – исполинской сосне. Несколько поодаль начинались заросли непроглядного леса. Путешественник принял решение заночевать прямо здесь – не соваться же в неведомые джунгли ночью. И он залез в корзину, попил воды из фляжки, поел сухарей, прихваченных из дома на всякий случай, пошарил по дну и даже нашел несколько шоколадных конфет. Съел парочку, зарылся в свой воздушный шар, чтобы прохладный ночной ветер не мешал сну. И, сказав себе с оптимизмом: «Утро вечера мудренее, завтра поищу дорогу домой», безмятежно уснул.
Глава II
Утром, сладко потянувшись, изобретатель вспомнил, как вчера ему рукоплескала городская площадь, как он поразил сограждан дождем из конфет. Фантазер-воздухоплаватель счастливо улыбнулся, еще раз потянулся и бодро вскочил на ноги. Пора было действовать! Наскоро подкрепившись остатками сухарей и конфетами, он собрал немногочисленные вещички в рюкзак и отправился на поиски цивилизации.
Долго брел берегом. Идти по песку было не так уж и трудно. Наконец-то в одном месте деревья, росшие вдоль побережья, как бы расступились. Взору предстала то ли дорога, то ли просека. Фантазер не раздумывая направился по ней, с удивлением разглядывая растения, не виданные им ранее. Это были цветы, и кустарники, и цветущие деревья, словно высаженные из комнатных горшочков, снятых с подоконников: гигантские фиалки, фикусы, розы, примулы, герани. И все это перемешивалось с хвойными деревьями и кустарниками, росшими в его родных местах. У следопыта закружилась голова от ароматов, исходивших от растений, от жажды и усталости. Но он не сдавался и часа через два увидел город. А чтоб его получше рассмотреть, путник залез на высоченный дуб, раскинувшийся прямо у края леса.
Занятное поселение предстало его очам. Город состоял сплошь из серых домиков, напоминавших башенки, одна выше другой, с плоскими крышами, как сломанные карандаши в стакане, и все одного цвета, обнесенные милыми остроконечными заборчиками. В самом центре башенного частокола виднелось свободное пятно с высоченной колокольней, упиравшейся шпилем чуть ли не в облака.
«Ага! – решил фантазер. – Мне туда! Это, похоже, Ратуша и городская площадь. Уж там-то мне подскажут, как вернуться домой!»
Глава III
Стражник, охранявший вход в Ратушу, оказался сердит и неразговорчив. На любой вопрос отвечал, начиная фразу со слова «конечно», как будто заранее упрекал спрашивающего в неосведомленности и глупости вопросов:
– Конечно, мне этого знать не положено! Конечно, я выпишу пропуск. Конечно, вам надо к мэру. Конечно, он ответит на ваш вопрос.
К радости фантазера, посетителей к градоначальнику не было, и его приняли немедленно.
– Кто таков? Откуда? Документы! – и так далее строго по уставу спрашивал мэр, одетый, как и охранник, в серую униформу с красными погонами.
Путешественник обстоятельно ответил на все вопросы и показал удостоверение личности. Привычка держать при себе документы облегчила туристу его неопределенное положение.
Чиновник было принял посетителя за бродягу и брезгливо взял его паспорт двумя пальчиками для ознакомления – продолжал в стиле охранника.
– Конечно, мы отправим тебя домой при первой возможности. Нам тут бездельники не нужны. Такая возможность случится через полгода. Каждые шесть месяцев к нам прибывает торговое судно. Ты сможешь на нем вернуться на родину. Конечно, я выпишу тебе разрешение на проживание в нашем достойнейшем городе. Конечно, будешь жить под надзором уважаемых людей. Соблюдай наши традиции, уважай нашу стабильность. Иначе отправим тебя в твоей корзине на корм акулам. Ты, конечно, меня понял, непрошеный гость? – закончил хозяин кабинета, нахмурив еще больше брови.
– Да… – Грустно опустив глаза, не смея смотреть на сердитого дядьку, посетитель все же решился спросить: – А иначе никак? Раньше никак?
– Конечно, никак! Это остров! Аэропорта у нас нет! Самолетам мы не доверяем!
Тут он позвонил в колокольчик. Вошел человек в таком же сером мундире, но без погон. Молча поклонился.
– Этого поселить под наблюдение! Будет нарушать порядок – в тюрьму!
– Есть, ваша светлость, – ответил служака начальнику, а путнику скомандовал: – Следовать за мной!
Пришлось повиноваться. Но хотелось все-таки узнать, что это за остров, далеко ли до его дома. Может, лучше в своей корзине обратно уплыть, чем ждать какой-то там корабль полгода? Но чересчур сосредоточенная мина сопровождавшего, его плотно сжатые губы не располагали к общению. «Ничего, узнаю попозже как-нибудь. Странное местечко…» – думал он.
Путешественника привели на окраину города в блеклый домик-карандаш, будто сточенный и исписанный. Словом, не очень-то высокий, с такой же плоской крышей, как и другие домишки.
Глава IV
Хозяйка, шустрая зрелая молодуха, сверлящая тяжелым взглядом, встретила гостя заискивающе радушно, что совершенно не сочеталось с выражением ее лица. Сразу посадила за стол, накормила, расспросила. После чего похолодела, указала на каморку, где он будет жить. Объяснила внутренние правила и кратко обрисовала круг обязанностей:
– Лоботрясам в моем доме не место! Раз у тебя нет денег, будешь отрабатывать свое житье-бытье тут. – Высокомерно уперев указательный палец в пол, хозяйка добавила: – И чтоб тише воды ниже травы, конечно!
– Конечно, – полушепотом выдохнул фантазер. От такого приема ему стало как-то не по себе и не до фантазий.
Каморка, хоть и без окон, выглядела довольно прилично. Совсем маленькая: стул, стол, кровать да вешалка. Дверь наполовину стеклянная, за такой не спрячешься. Зато свет понемногу проникает из других помещений.
Работать было велено на улице и по дому. Кормить обещали три раза в день в строго определенные часы. Выдали даже сменную одежду. Велели квартиранту смыть дорожную пыль, что он с большим удовольствием и сделал. А потом рухнул на узкую твердую кровать лицом в подушку в белоснежной наволочке, тем не менее почему-то пахнувшую плесенью. Укрылся ватным одеялом и забылся глубоким сном, намаявшись за день.
Утром, едва забрезжил рассвет, хозяйка разбудила фантазера. Она так и звала квартиранта – фантазер. С уничижительно-пренебрежительной иронией.
– Эй, фантазер, принеси дрова! Да ты и правда фантазер! Где это видано – летать по воздуху! В корзине! Что задумался? Все мечтаешь? Давай, подметай двор! Твой корабль еще не скоро приплывет.
Отвечать и разговаривать с ней совсем не хотелось. Постоялец пожалел о своей откровенности. Зачем он рассказал хозяйке о себе в первый день знакомства?
Постепенно странник знакомился с городишком, его жителями, регулярно посещая базар и лавку бакалейщика.
При виде незнакомца торговцы ласково и осторожно осведомлялись, кто он и откуда. Выспросив все, что их интересовало, становились надменны. Добрые улыбки тут же сходили с их лиц. Они переглядывались, а стоило ему повернуться спиной, начинали перешептываться и ехидно смеяться.
Как-то, возвращаясь домой с покупками, фантазер увидел, как двое в серых мундирах ведут юношу с ярким шелковым платком на шее и в синем костюме:
– Я тебе попишу стишочки! Я тебе повыряжаюсь, бездельник!
– Что это? – поинтересовался наш чужак у уличного продавца газет.
– Ты что, с неба свалился? – ответил вопросом на вопрос мальчуган.
– Вообще-то да. Но все же объясни, – прикинувшись дурачком, спросил он. – Я долго лежал в больнице.
– Да все как всегда.
И распространитель прессы поведал чужестранцу такое! Прикрывшись газетами, он начал быстро и тихо:
– Ты забыл, видно, пока валялся на койке. У нас нельзя петь, когда захочешь, нельзя рисовать, танцевать, писать стихи, музыку и книги. У нас разрешены только кулинарные издания. А те, кто занимаются ерундой, объявлены сумасшедшими. И чтобы зараза не распространилась на других жителей, их отправляют вон из города на торговом судне. А пока судно не приплывет, держат в тюрьме. Еще запрещено одеваться в другие цвета, кроме серого, черного и белого. Ну ладно, мне некогда.
И мальчишка побежал по дороге, выкрикивая:
– Свежие газеты! Покупайте новости!
«Хорошо, что я был так загружен хозяйкой и у меня не было времени ни петь, ни плясать, ни сочинять, а я это так люблю делать. Еще угодил бы в тюрьму…» – выдохнул бродяга.
Глава V
С этого момента он начал внимательно прислушиваться и присматриваться к окружающим. И этот город все больше казался ему не только странным, но и угрожающим. Стало понятно, почему все дома мышиного цвета и одеты жители черно-серо. У них так принято.
Учение здесь считали делом обременительным и бесполезным, но при этом много трудились. С остервенением скоблили домики по три раза на дню, стирали, варили, ходили на поденную работу. И всякие деньги вкладывали в новые кастрюли и мебель. Как только скапливалась достаточная сумма, в домиках тут же разбиралась крыша и надстраивался очередной этаж, что было предметом особой гордости и обсуждения. Так они соревновались между собой. Но выше Ратуши и дома мэра никто не мог построить! Ведь эти здания строили за счет казны, и остроконечная крыша по закону могла принадлежать только градоначальнику и мэрии. Окна в домиках-карандашах были узкие и длинные, от пола до потолка, как щели. «Такая архитектура, – подумал он. – Похоже на норы». Позже он узнал: за широкие оконные проемы надо платить неподъемный налог.
В театры, музеи и картинные галереи горожане не ходили. Так их и не было. Иногда в часы кратковременного отдыха обыватели любили посмотреть телевизор. Телевизоры были обязательным украшением каждого домика-карандаша. По телевизору им показывали много полезных программ о здоровье, кулинарии, овощеводстве, домоводстве. Были у горожан и другие забавы – например, зоопарк и цирк с дикими животными. А также праздники. Праздников было немного. Три-пять в году, как повезет. На усмотрение мэра. А что это были за праздники, выяснить так и не удалось. Все говорили по-разному. Но один он успел увидеть в доме своей хозяйки. Сначала гости много ели и пили, потом наперебой горланили песни и в конце с удовольствием обсуждали тех, кого не было за столом. Хорошего не говорили. Прощаясь, клялись в преданности и любви. Позже, встречая этих гостей с другими знакомыми, фантазер слышал, как говорили плохое про тех, с кем прежде обсуждали третьих, четвертых, пятых и десятых.
«Вот это да… Они обо всех говорят плохо, и ничего другого. Наверно, и про меня так же».
Вскоре он услышал подтверждение этим догадкам. Наш квартирант мел крыльцо, а хозяйка в это время жаловалась очередному гостю, не зная, что дверь в дом открыта и тот, о ком она говорит, слышит ее:
– Ах, как он мне надоел! Бездельник! Вор! Болтается целыми днями невесть где. Ест в три горла. Платят за него от мэрии сущие гроши. Думала, денег подкоплю, дом подниму, так проедает все, мерзавец! И одежду мою носит. Да свет жжет.
Фантазер поежился, посмотрел на свою потрепанную одежонку, потрогал тощий живот, почесал затылок.
– Да… Бедная ты, бедная! У тебя такое большое сердце! Только такая душка и могла приютить бродягу. Терпения тебе, дорогая! – успокаивал собеседник бедняжку.
Вскоре попрощавшись, гость отправился восвояси, бурча себе под нос: «Жадная ведьма. Все ей мало. Еще этаж собралась строить».
Но всех завистливее и жаднее в городе оказалась жена мэра. Она, по сути, и задавала моду, устанавливала порядки. Плела интриги и распускала сплетни. Привычку высмеивать все и всех горожане переняли от нее. Звали эту даму Завида Жадовна. В оппозиционных кругах периодически попадающих в тюрьму и высылаемых из города госпожу Завиду звали Мадам Глупость. О! Горожане трепетали перед ней, хотя на кухнях с глазу на глаз с удовольствием перемывали ей косточки. Мэрша любила собирать у себя званые балы, ну и сама с удовольствием посещала подданных. Появлялась она в окружении свиты. Носила в кармане огромное увеличительное стекло, с помощью коего Завида Жадовна инспектировала хозяев на чистоту. Водила носом, похожим на нос муравьеда, и мясистые ушные раковины всегда были начеку. Принюхивалась по углам, отведывала предлагаемые ей кушанья, задавала массу вопросов и выносила вердикт, ставя оценку «плюс» или «минус». Если был «минус», хозяева, польщенные посещением, высмеивались тут же. При «плюсе» высмеивались попозже, за глаза. Собственное жилище в плане чистоты ее интересовало куда меньше, чем быт подданных. Дома она надевала розовые очки, а длинный нос прятала в кружевной воротник домашнего халата.
Мэр же был одержим изобретением всевозможных повинностей. Разумеется, на благо горожан. Нововведения граждане принимали как неизбежное счастье. После одобрения Завиды Жадовны идеи мэра приобретали форму закона. Последними новшествами верховной власти были: налог на возможность созерцать звездное небо, запрет на открытие форточек в ночное время, а также запрет ходить по правой стороне улицы. Право и лево горожане должны были определять относительно Ратуши. До конца это правило не понимали даже самые ярые сторонники мэра.
Никто в городе уже не помнил, когда выбирали градоначальника. Привыкли и к мэру, и к мэрше и представить себе не могли другого сановника на этом ответственном посту.
Глава VI
Близкое знакомство с городом плохо повлияло на фантазера. Тревога подкралась к сердцу. С каждым днем возрастало желание поскорее покинуть странное место.
Однажды, проходя мимо городского фонтана, в час недолгой прогулки гость города заметил барахтающегося в ледяной воде малыша. Стальные струны фонтана не давали ребенку подняться на ножки. Он уж совсем посинел и не мог кричать. Рядом плескались дети постарше. Гуляли влюбленные парочки, щебетали между собой беззаботные мамаши. Из репродукторов, установленных на фонарных столбах, гремела веселая музыка. Не раздумывая ни секунды, фантазер бросился в воду, схватил мальчонку и опустил на газон рядом с фонтаном. Быстро стянул с малыша мокрую одежду и принялся растирать замерзшее тельце. И – о чудо! От одной группы расфуфыренных мамаш отделилась дамочка и кинулась на спасителя с кулаками:
– Да кто тебе позволил хватать чужих детей! Полиция!
Остальные мамочки присоединились:
– Если он не похититель, то наверняка ищет славы! Подумаешь, герой!
Толпа становилась все больше, и путешественник поспешил восвояси, обескураженный реакцией на свой поступок.
В другой раз, стоя у светофора, наш герой, а все-таки он был настоящий герой, мы-то знаем! Так вот, стоя у светофора, наш герой увидел, как дорогу переходит слепой старик, тяжело опираясь на палку и семеня прямо под колеса быстро приближающейся машины. И опять фантазер, не размышляя, в один прыжок подскочил к старику и столкнул того на обочину тротуара. Сам упал рядом, сильно разбив колено. Придя в себя после падения, дедушка завопил на всю улицу:
– Кто ты, злодей?! Что тебе надо?! Я хотел умереть! Пусть бы грузовик раздавил меня! Я старый, больной, никому не нужный. Дети бросили меня, а друзья давно умерли. А оставшиеся – такие же беспризорные и беспомощные. Мало того что я по твоей милости жив, так я запачкал одежду! У меня сильнее разболелась спина, и раскалывается голова от мысли, что мне есть!
Спасатель, смущаясь, достал из сумки, которую нес из магазина, пакет молока и буханку хлеба. Протянул дедушке:
– Вот, возьмите, пожалуйста. Только не ругайтесь. Проводить вас до дома?
– Да не шпион ли ты из городской управы? Знаю я вас. Ищете беззащитных, чтоб сделать еще хуже. Переселите куда подальше, последнего пособия лишите.
С этими словами старик прижал молоко и хлеб одной рукой к впалой груди и, сгорбившись, опираясь на костыль, медленно поковылял прочь.
Земля ушла из-под ног фантазера. Он совсем не понимал этих людей, этот город, его порядки. Простояв еще некоторое время на обочине, он повернул обратно в магазин, снова купил и хлеб, и молоко для хозяйки на свои последние деньги, чтобы та не устроила разнос, и поплелся домой. Вернее, туда, где было его временное пристанище.
На склоне дня путешественник ложился спать с тяжелым сердцем. Засыпая, он думал: «Надо бы сходить в Храм. Попросить у Всевышнего терпения и сил, дабы не впасть в отчаяние». Ночью ему снились кошмары.
Глава VII
На другой день, скоро справившись с работой по дому, воздухоплаватель, сказав хозяйке о необходимости купить средство для натирания полов, отправился первым делом в Храм. На единственной в городе площади, прямо напротив мэрии, возвышался небольшой аккуратненький Храм, больше напоминавший часовню. Горожане посещали это святое место по большим религиозным праздникам, коих, как узнал фантазер, было три. В обычные дни горожане Храм не посещали, да и в праздники не всегда. Приходили они сюда в основном в минуты печали и неудач. Просили о помощи.
Наш странник решил: «Я не знаю, какому Богу они молятся, мой Бог услышит меня. Ведь Создатель един для всех». Так и сделал. Попросил терпения и спасения. А выходя из Храма, заметил старушку, пересчитывавшую мелочь возле свечной лавки.
– Вы будете покупать свечи? Если нет, не мешайте другим! – сердито зашипела смотрительница в скучном монашеском одеянии.
– Не хватает у меня, – горестно прошамкала бабушка, отходя в сторону и пряча в несвежий носовой платок мелочь.
Путешественник-фантазер подошел к бабусе, протянул ей несколько монет.
«Хозяйские, ну да ладно, отработаю!» – мелькнула в голове мысль.
– Вот, возьмите, пожалуйста. Сколько еще нужно?
Бабушка вмиг вонзила взгляд в протягивающего ей деньги человека. Глазки ее сузились, превратившись в зловещие угольки.
– Да они у тебя, должно быть, фальшивые! Или краденые! Это кто же будет свои кровные раздавать? Люди! Держите разбойника! – противно-скрипуче завопила она.
– Я вам просто помочь хотел, – остолбенел фантазер.
– Что тут? – высунулась из свечного киоска смотрительница.
Путешественник не стал отвечать и объяснять. Бросился к выходу. Хорошо, день был обыденный и народа в Храме почти не было. Никто больше не обратил внимания на кричащую старуху. И тут никому не было ни до кого дела. «Наверно, если бы они читали другие книги, кроме кулинарных, они бы знали закон Вселенной: чем больше отдаешь, тем больше получаешь. Но не то же самое, а другое, еще лучше. Если отдаешь плохое, то и получаешь другое плохое, на усмотрение Вселенной», – размышлял наш герой.
А на другой стороне площади продавал газеты знакомый мальчик:
– Налетай! Покупай! Последние новости! Погода на завтра! Цены на кредиты! Свежие рецепты!
Как будто кто-то шепнул фантазеру на ухо: «Иди к уличному торговцу, спроси, возможно, он знает».
В голове лихорадочно мелькали мысли: «Библиотека… географические карты… бежать… бежать от этих людей».
– Так что там за новые новости? Или последние старости? – подойдя к парнишке, громко спросил фантазер, делая вид, будто покупает прессу. А сам шепотом спросил, озираясь по сторонам, чтобы никто не слышал: – Послушай, дружок, мне кажется, ты славный парень. Помоги мне. Я хочу сбежать из этого города и не могу больше ждать торговое судно, которое, может, и не возьмет меня на борт. Я не могу больше батрачить на вздорную женщину. Скажи, нет ли у вас в городе библиотеки или другого места, где можно найти книги, географические карты, по которым удастся найти дорогу домой?
– Если вы интересуетесь старостями, то вот в этом журнале история нашего достопочтимого города и его уважаемых жителей, – звонко произнес мальчуган и, сделав вид, что показывает покупателю журнал, зашептал на ухо: – Да вы что?! Даже думать забудьте! Это хорошо, что ко мне подошли. Я вас не выдам. А то в тюрьму загреметь можно. Разве вы забыли, уже сто лет, как библиотеки, театры, музеи закрыты, а книги, кроме кулинарных и садово-огороднических, уничтожены. Наука и культура под запретом. Бездельникам у нас нет места! Ждите судно. Может, вам и повезет.
– Спасибо, малыш, – совсем упав духом, поблагодарил фантазер и побрел в сторону хозяйского дома. Голова гудела: «Как же так? Как же так?»
Глава VIII
Пройдя половину пути, он остановился и сам себе сказал: «Куда я иду? Зачем?» Потом резко повернул в ту сторону, откуда пришел в город: «Лучше утопиться, чем жить с этими людьми».
Закончился город. Началась просека. Шел он очень быстро и сам незаметно для себя оказался у края водной глади. Ноги несли его в сторону исполинской сосны, к которой он привязал когда-то корзину.
– Лучше утопиться, – продолжал твердить он, глядя на мокрый песок. Настолько ему опротивела жизнь в этом городишке.
Так бежал путешественник, пока не наткнулся на разноцветный пластик, прилично занесенный песком.
Вот это чудо! За три месяца его корзина не исчезла, была в целости и сохранности. Ее не унес ветер, не увлекли волны, не сломали люди. Да на берегу и следов их не бывало. Беглец залез в короб и заплакал. Понемногу успокоившись, принялся неистово очищать пластик от песка, ракушек и нанесенных прибоем водорослей. Затем отвязал от сосны, служившей причалом, и, наконец, оттащил к воде. Последний раз посмотрел в сторону берега, повернулся к воде, перекрестился.
– Была не была! – сказал путешественник. Оттолкнулся, заработал веслами и поплыл куда глаза глядят.
Он не знал, с какой стороны принес его ураган. Мог только догадываться. И, полагаясь на интуицию, взял направление в сторону родного дома. Была корзина самолетом, побудет и лодочкой!
Часа через два активной гребли хорошая погода сменилась легким ветерком. Вскоре корзину закрутило, замотало, все вокруг потемнело. Моряк упал на дно, вцепился пальцами в поручни, закрыл глаза и стал читать молитвы, прощаясь с жизнью.
Сколько длилась кошмарная качка, неизвестно. Фантазеру показалось, что он потерял сознание, а когда очнулся, глазам не поверил: он посреди озера рядом с его родным городом. На том самом озере, куда планировал приземлиться, то есть приводниться в день празднества. Вот родной лес, вот купальни, вот городской пляж, белые лебеди, милые кувшинки. К счастью, в буре весла не пострадали, и фантазер бодро погреб, направляясь к купальням.
Не успело сесть солнце, как он был дома, где его с восторгом встретили родные и друзья. Это было счастье! Они уж и не надеялись увидеть выдумщика вновь!
Некоторое время спустя, оправившись от приключений, наш путешественник сел за письменный стол, чтоб честно, без придумок описать увиденное и пережитое.
Вот так!
Конец
Два башмака – пара
Один талантливый художник любил все-все красивое. И однажды приобрел пару отличных лакированных башмаков на кожаной подошве, со вставками на носках из более светлой кожи и такого же цвета плетеными шнурками. Художник остался очень доволен покупкой. Новые ботинки как нельзя лучше подходили к берету из шелковой материи и к турецкому кашне, которое любил носить на шее живописец, закинув один край через плечо. Долгое время мастер холста не расставался с любимыми ботинками. Где они только не побывали! И в мастерской, и на выставках, и в салонах. Они топтали площади и улицы разных городов. Немного поизносились, но были даже очень ничего. И всегда, разумеется, они были вместе. Всегда неразлучны. Никогда не подводили владельца, были удобны, не промокали, не скользили. Радовали глаз и выделяли художника из толпы. Они блестели, и солнце отражалось в них, и они отражались друг в друге, и от этого блестеть хотелось еще больше, чтоб соответствовать и художнику, и друг другу.
Как-то гуляя по набережной, художник наткнулся на нищего. Нищий сидел недалеко от обувного магазина в грязной одежде и совершенно рваных сандалиях, просил милостыню.
Художник посмотрел на голые ноги скитальца, сердце его дрогнуло. Ему захотелось как-то помочь бродяге. Посмотрел на свои лаковые ботинки, уже давно не новые, и подумал: «Пожалуй, куплю себе другие, а эти отдам попрошайке. Уже осень, а он босиком». Так и сделал. Купил в ближайшем магазине новые ботинки. А старые, лаковые протянул бродяге. И еще положил в ладонь немного мелочи.
– Это все мне? – спросил чумазый человек.
– Ну да, должны подойти.
Нищий тут же скинул сандалии и принялся натягивать на грязные ступни еще вполне приличные штиблеты. Вскочив на ноги, он немного размялся, как бы привыкая к обувке. Поприседал, походил туда-сюда. Остался доволен, его глаза счастливо заблестели. Бросил тут же старую обувь и, не поблагодарив, помчался тратить мелочь.
С этого дня у фирменных лодочек началась другая жизнь. Им приходилось топтать грязь, пинать дорожные камни, пустые консервные банки и всякую дрянь. Никто их не берег, не мыл, не чистил. Их вообще почти не снимали с ног. Но то, что они по-прежнему были вместе, придавало обувкам сил и вселяло надежду.
Не завязанные вовремя шнурки как-то растворились в пространстве. Бродяга медленно плелся вдоль забора, шлепая замызганными штиблетами. Над головой свисали из-за высокой изгороди спелые яблоки. Скиталец стал выискивать глазами яблоко поспелее, и постепенно голова задиралась все выше и выше. Аппетит возрастал. Наконец он увидел ветку с наливными сочными плодами, но достать их не было никакой возможности. Бродяга стал подпрыгивать, стараясь дотянуться до яблок. Огляделся, увидел неподалеку валяющуюся палку. Вооружившись ей, он принялся энергично охотиться за «запретными» плодами. Малый так настойчиво скакал около забора и так сильно бил по яблоне, что разбудил двух сторожевых псов, охраняющих двор и сад.
Псы, грозно лая, ринулись к источнику шума. Оборванец совсем не был уверен, что собаки не достанут его. Не стал полагаться на судьбу и сиганул с места что есть мочи, потеряв при этом один ботинок. В его жизни уже были встречи с собаками, и потеря одного башмака в этом случае не была такой уж большой жертвой ради спасения жизни.
Утром дворник, подметая улицу, нашел на дороге один потрепанный штиблет. Хотел выбросить его в мусорный бак, но, подумав, оставил.
Дворник был романтик. Кроме подметания улиц, он еще разводил цветы. «Из такого оригинального ботиночка получится неплохой цветочный горшок», – решил он. И посадил в старый башмак петунью, предварительно покрасив туфлю желтой краской из баллончика и насыпав внутрь землю.
«Неплохо», – отметил дворник-цветовод, удовлетворенный своей работой.
Место для нового горшка было выбрано на самом входе в просторную оранжерею, где он также махал метлой. Прохожие с удовольствием любовались таким дизайнерским решением. Всем было хорошо: и цветоводу, и посетителям оранжереи, и желтому штиблету. Ведь это лучше, чем лежать на дне мусорного бака.
Искатель приключений заметил потерю туфли, только пробежав два квартала. Не сильно расстроился. Снял с ноги другую, надел ее на палку, оставшуюся у него в руке, закинул за плечо и, весело насвистывая, как ни в чем не бывало поплелся дальше по дороге. Так гулял босиком день или два, пока не нашел еще один ботинок, одиноко лежащий на обочине. Башмак был тоже правый, как и оставшийся после побега, и немного больше, чем надо. Ну да ладно. Это лучше, чем ничего. Путешественник с удовольствием облачился в разные штиблеты и был таков. Наш когда-то лакированный красавец вновь отправился в путь, но радости не было, его дерматиновый спутник смотрел не на него, а в другую сторону, он вообще не разделял его взгляды на жизнь. Раньше новый попутчик принадлежал заурядному актеру и перенял все неблаговидные замашки хозяина. Снаружи он был много лучше, чем внутри.
Ну да, долго ли, коротко ли, сколько зим и лет сменилось, не важно. Оба эти товарища оказались на свалке. Бродяга стащил маломальные парные боты с такого же спящего горемыки, а свои, добежав до первой подворотни, бросил.
В тот самый день, когда мусоровоз привез контейнер с правыми башмаками на свалку, другой мусоровоз привез контейнер с левым. Новые хозяева оранжереи решили сменить оформление цветников и выкинули желтый, бывший лакированный, башмак.
Так левый и правый снова оказались вместе. Под одним солнцем, под одним небом, напротив друг друга. Они сильно изменились с момента их расставания, но безошибочно узнали друг друга. Обрадовались, обнялись, прослезились. Они были из одной кожи! Их путь закончился, и никуда не нужно было спешить. Наслаждайся свободой – дождик помоет, ветер посушит, солнышко согреет. А под снегом можно, обнявшись, спать, смотреть сны и верить в весну!
Конец
Девочка Радуга
К подножию Большой горы, что возвышалась с одной стороны над лесом, а с другой стороны над озером, приходили поиграть две девочки. Девочки были маленькие и хорошенькие, с косичками и веснушками, как почти у всех маленьких девочек. Жили они в соседях – одна слева от озера, другая справа. Девочки считались подружками, и им всегда вместе было не скучно: то на скакалке прыгают, то венки из луговых цветов плетут, то на берегу озера из гальки узоры выкладывают, а то и целые замки из песка строят.
Однажды посреди хорошей погоды налетел свирепый ветер, загремел гром и мгновенно пошел дождь. Подружки не успели от непогоды укрыться. А тут еще и в нескольких метрах от них молния поразила старый дуб, одиноко стоящий на краю леса. Под дубом девочки иногда собирали желуди, чтобы делать из них, например, бусы. Или от жары прятались. Малышки так испугались молнии, что остались стоять будто вкопанные, пока не закончился ливень. А он как неожиданно начался, так и резко прекратился. Засветило яркое летнее солнце.
– Ой, смотри, радуга! – сказала одна девочка, задрав голову к небу. – Какая красивая! Похожа на разноцветный мостик.
– Ничего в ней красивого нет, так себе, коромысло, обман зрения, – ответила другая.
– Мне кажется, я слышу, как плачет дуб, вон, смотри, молния расщепила нижнюю ветку. Давай ее привяжем, она и прирастет, – продолжала первая девочка.
– Всё ты придумываешь, никто не плачет, и ничего не прирастет, и так обойдется. – Вторая девочка ехидно рассмеялась и сердито швырнула к подножию дуба нанизанные на нитку желуди. – Некогда мне тут с тобой ерундой заниматься, мне надо домой – одежду сушить, – закончила она и побежала в сторону своего дома.
– Ты куда, подружка! Сейчас высохнем – солнышко! Ни одной тучки! Разложим на поляне платьица, и делов-то! – кричала вслед убегающей подруге первая девочка, удивляясь перемене, произошедшей с той.
А та оглянулась да злобно плюнула в сторону озадаченной подружки:
– Тоже мне, «радуга»!
С той поры так и повелось, стали одну девочку звать Радуга, а другую – Злюка.
Да… Что-то случилось с малышками во время удара молнии. И жизнь их пошла по-разному. Больше они никогда не играли вместе, и никто не видел их вдвоем. А в тот день, когда молния угодила в старый дуб, девочка-радуга сняла поясок с платья, подвязала обломившуюся ветку, погладила шершавый ствол. Листья прошелестели:
– Спасибо!
– Да что же это такое, дуб? Ты все видел. Что случилось с моей названой сестрой? Ведь мы всегда дружили и любили друг дружку! – Радуга, закрыв лицо руками, горько расплакалась.
– Не плачь, девочка, такое бывает. Одни души молния убивает, а другие заново рождает. Хочешь, я буду твоим другом?
– Да! Да! Хочу! Я буду приходить к тебе!
– Вот и славно! Я буду рассказывать тебе разные истории, за сто лет я накопил их так много, а рассказать мне их, кроме ветра, некому!
И Радуга, попрощавшись со старым дубом, пошла домой.
Как я уже сказала, девочки больше не играли вместе, не встречались и не дружили. Поначалу Радуга приходила к домику Злюки, звала ее, но та не выходила. Ждала подружку у себя, да не дождалась. И стала девочка по имени Радуга жить дальше, дружить со старым дубом и соседями. Девочка по имени Злюка ни с кем не дружила. Сидела дома, плела черные кружева. Черный цвет сделался ее любимым – не маркий, должно быть. Шло время, девочки росли-росли да и выросли. Радуга превратилась в красавицу с чистым сердцем, да еще и в умного доктора. Девушка лечила и людей, и зверей – в основном травами да добрым словом. Этим на жизнь и зарабатывала. Все ее любили и хвалили. Слава о бывшей подруге дошла до ушей Злюки. И позавидовала она лютой завистью, сердце ее наполнилось черной ненавистью – такой же черной, как те узоры, что она плела на продажу. Друзей у нее не было, никто ее не любил, и она никого не любила. От постоянного нахождения в четырех стенах цвет лица кружевницы походил на серый, хмурый осенний день, брови всегда насупленные, глазки недовольные, спина от долгого сидения за пяльцами – колесом. Кто на такую позарится, кто с такой водиться станет? Сгорая от злобы, задумала Злюка извести Радугу-красавицу. Знала, что иногда в их лес Серый Волк наведывается. Пошла в лес, нашла волка и говорит ему:
– Отправляйся, Серый, к Радуге и съешь ее. А не сделаешь, что велю, я тебя в серую мышь превращу. Вот у меня волшебная палочка имеется.
И показала волку вязальную спицу. Волк никогда волшебных палочек не видел, ну и поверил. Испугался, конечно. Дело было вечером, Злюка целый день волка по лесу искала и только к закату солнца нашла.
– Я, честно, съем ее, только завтра утром. Я только что поужинал, стащил у селянки головку сыра. Не превращай меня, пожалуйста, ни в кого до завтра! – громко икнув, взмолился волк.
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «ЛитРес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию (https://www.litres.ru/book/evstoliya-ermakova/mir-moih-skazok-sbornik-skazok-dlya-vzroslyh-i-detey-66791128/) на ЛитРес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.
notes
Примечания
1
Баттон – застежка по-английски.
Евстолия Ермакова
Тип: электронная книга
Жанр: Книги для детей
Язык: на русском языке
Издательство: Издательские решения
Дата публикации: 24.09.2024
Отзывы: Пока нет Добавить отзыв
О книге: Что может быть уютнее сказок? В них привет из детства, облако лучших воспоминаний и одновременно настоящий кладезь мудрости – и для детей, и для взрослых. Герои историй – озорные мышата, бойкие лягушата и другие звери и птицы, а еще сказочные принцы и принцессы и самые обычные, земные люди – ищут счастья и находят его, терпят неудачи, совершают добрые, а иногда дурные поступки. Они учатся дружить, любить, прощать – вместе с ними этот созидательный путь проходят и читатели.