Главная страница | Мистика | Тайный цензор императора, или Книга пяти мечей

Тайный цензор императора, или Книга пяти мечей
Надежда Курская
Китайский народ благоденствует под управлением императоров династии Тан (1453 г. ) Но под покровом внешней благопристойности преступные сообщества составляют заговоры и рвутся к власти. Спасти империю может только Тайный цензор императора, его помощники и Золотой дракон. Расследование жутких, странных, порой мистических преступлений в средневековом Китае.

Надежда Курская
Тайный цензор императора, или Книга пяти мечей

ЧАСТЬ 1. Сто Хризантем
1453 год. Эпоха Юшитай.
Цензорат в Китае обладал надзорными и судебными функциями. В эпоху Тан цензорату расширили функции, цензоры также рассматривали важные столичные и важнейшие провинциальные дела. Верховный цензор представлял собой «уполномоченного от Шести ведомств», помощник Верховного цензора – «уполномоченного от Трёх учреждений», а именно: пользовался полномочиями Заместителя начальника судебного приказа и Начальника Министерства наказаний, Главы Бюро по надзору и контролю.
Пролог.

Двое сидели в небольшой комнате на втором этаже таверны. В комнате с закрытыми ставнями было душно, но на то была причина. На столике стоял чайник с двумя пустыми чашами. Один из мужчин наполнил светло-бирюзовым чаем одну из чаш и почтительно подал своему господину.
Господин с присущим ему благородством принял чашу и сделал первый освежающий глоток.
–Он прибыл один?
Слуга кивнул, но сказал: «Нет».
–С ним двое женщин.
–Двое женщин? – в голосе спрашивающего скользнуло сомнение. Второй глоток обжигающего чая внезапно показался довольно горьким.
– Он приехал со своими женами.
–Выясни, что из себя представляют эти женщины и доложи, как только узнаешь.
–Да, господин, – слуга вытянул вперед руки и поклонился на сложенные друг на друга ладони, коснувшись их лбом, принимая приказ к исполнению. – Одна из них выглядит довольно подозрительно. Всегда закутанная в темные ткани, на лице – вуаль, она никогда ее не снимает. Видны только глаза.
–Проверь. -Хорошо, господин.
–Забавно думать, что он полагал, будто бы обманул всех тем, что приехал инкогнито.
– Говорят, что он привез восхитительный товар! Высший сорт! Как кстати Вам, этот чай, господин?
–Что-о?!! – разозленный этим фактом, мужчина с ненавистью отшвырнул чашку на пол, разлив содержимое и разбив чашку. Там же мог быть яд!
Слуга, немного удивленный резкой переменой настроения господина, поторопился собрать осколки и подтереть тряпкой лужу.
Если бы в чаю действительно был бы яд – последствия бы уже дали о себе знать.
– Очевидно, что мы на шаг впереди, – еле слышно прошептал господин, передвигая на деревянной доске белый камень строго по линии хода, – мужчина криво улыбнулся, что могло сойти за ухмылку.
Пауки на протяжении нескольких дней могут поджидать свою жертву в засаде. Как только жертва попадает на паутину, паук мгновенно реагирует на колебания, и всё – шансов спастись у жертвы, практически нет. Когда паук плетет свою паутину, он не подпускает к этому процессу никого. Так и секреты должны оставаться в тайне.
У каждого города есть свои секреты. Но все меняется, когда в Ханчжоу[1]приезжает императорский цензор…

[1] Город в Китае

Глава 1. Смерть мандарина.
Город Ханчжоу.

"Большие деревья привлекают ветер"

В тихом провинциальном городке всё, как и везде.
Город как город. Не лучше и не хуже любого другого.
Простой и по большей части необразованный народ, приземленные и недалекие люди крестьянского класса – жизнь их однообразно тяжела. Работают бедолаги от рассвета и до заката, получают за свой труд гроши, но главное, чтобы исправно платили налоговый сбор. Трудяги мало и скучно отдыхают, обычно в каком-нибудь дешевом трактире, напившись без памяти, даже не подозревая о собственном рабстве. Нужно еще проспаться, и желательно в не заблеванной подворотне и не в загоне для свиней. И так день за днем. «Обычные люди управляют обычными делами»[1].
Зато обеспеченные за счет налогов чиновники не подозревают о том, как тяжело достаются другим людям длительное накопление денег, поэтому живут, стараясь ни в чем и никогда себе не отказывать. Но не все, и не всегда живут достойно. Кого-то подводит совесть, а кого-то личный порок… в своей светской жизни среди множества развлечений таким людям не приходится скучать.«Когда народ много знает, им труднее управлять». Государству выгодно, когда народ безграмотен.
В своих домах, словно драконы, они хранят суммы, которые крестьянин на поле не увидит за всю свою жизнь ни разу. Но оклад чиновников не так высок, как считает простой народ, поэтому в органах власти так много коррупции. А процветающие перспективы и должностной рост зависят вовсе не от собственных талантов и с трудом сданных экзаменов, а от множественных семейных связей и растущего взяточничества. Их ухоженные резиденции, наличие предметов роскоши, обилие слуг в домах и наконец, обеспеченная жизнь и даже достойная пенсия, все это за счет поступающих в казну государственных средств. Но кому- то и этого мало…. «Чем больше денег – тем человек становится жаднее…»[2]
В городе также проживали люди, отбросившие гордыню в силу причин, а также обездоленные и ущемленные, и те, у кого остались от совести лишь осколки чести…
Ну и негодяи найдутся везде, в любом роду. От них никакого спасения.
Но никто не станет оспаривать верховенство над всеми Закона. Закон одинаково защищает и бедных и богатых людей. Но при социальном неравенстве у одних больше денег для того, чтобы изменить щекотливую ситуацию. Закон должен сурово наказывать виновного. У людей разные понятия о чести и морали. Поэтому мы так не уважаем закон, который не может в силу субъективных причин защитить всех одинаково, будь то несправедливость или нищета.
Поэтому когда редко случается нечто выходящее за рамки привычного – кто-то оказывается в растерянности, не зная, что делать, а кто-то уже воспользовался замешательством.
Правильным будет думать, что: «Благородный человек всегда думает о долге, а ничтожный человек в первую очередь заботится о выгоде" [3].
Город как город – ничего особенного.
До той ночи, когда в Ханчжоу бесследно исчез Губернатор Му.
Пропажа губернатора – это неслыханная новость, в которую сложно поверить городскому жителю. И это не шутка, все-таки пропал чиновник II ранга[4]! Да и еще так таинственно! Сбежал или убит доподлинно неизвестно. Но щекотливые подробности были известны немногим. Дело хоть и требовало огласки, но лишь в части произошедшего события.
Людям из Судебного ведомства, явившимся в Резиденцию Губернатора Му (и одновременно судьи) была представлена следующая картина. Одежда Губернатора была в беспорядке разбросана, словно он поспешно старался избавиться от нее, а вот тела, то есть трупа не было. Отсутствие тела сильно осложняло дело. Если человек вдруг решил поспешно уехать, он бы собрал хоть-какие то вещи, взял бы лошадь. И все же никто не объявил о его пропаже. Говорят, он и не думал об отъезде. Его вполне устраивала мирная жизнь и работа в своей резиденции. Так почему же все-таки Губернатора большинство посчитали убитым, а не пропавшим без вести?
Сначала пропажу обнаружила служанка, принесшая таз для умывание, затем распорядитель, к которому не явился судья в назначенный час для объявления дел на эту неделю.
Стража утверждает, что губернатор в ту ночь не покидал ни то, чтобы резиденцию, ни даже комнаты отдыха. Ставни в комнате утром были еще закрыты также как и дверь. Резиденция охранялась по внешнему периметру и внутри. Всего двадцать восемь человек дежурило в страже. Хоть кто-то бы и заметил удаляющуюся тень, ведь на всех входах и выходах держурили стражи, мышь не проскочит, а барсук все равно исчез.
Узнать причину смерти можно было бы изучив труп, но его не было. Так какое же это убийство? Без трупа и орудия убийства невозможно узнать был ли убит человек, кем и каким образом? Улики в этом деле не были найдены. Ничего, что помогло бы расследованию. Более важный вопрос – зачем – можно было выяснить по ходу, но разбирательство было в тупике с самого начала.
Если бы дело ограничивалось только лишь пропажей Губернатора – расследовать это дело было бы гораздо проще. В кабинете губернатора рядом с одеждой был найден опустошенный сундук. Казна в виде налогов, собранная в прошлом месяце и готовая для отсылки в столицу оказалась похищена в ночь пропажи Губернатора. Неужели он сбежал вместе со всеми деньгами? Не может быть. Не под силу человеку унести столько золота. Оно была заперто в сундуке, хранившемся в его кабинете, а ведь доступ к нему не было даже у родных, а слуги не знали.
Однако в спальне губернатора были обнаружены странности – это насыпанные круги из соли. Предположительно от порчи. Кем и зачем это было сделано? Ранее таких странностей за Губернатором замечено не было. Значило ли это, что губернатор отчаянно боялся сглаза? Хуже того, на кругах из соли, мистика этого странного дела не заканчивалась и значительно мешала продвижению дела.
Дух предположительно покойного (но не успокоенного) мандарина гулял по саду и дому. Более того, его потусторонний пугающий облик видели стражи и слуги в поместье и готовностью подтверждали этот факт. И ведь неудивительно, если Губернатор мертв и его не смогли похоронить должным образом при отсутствии тела – он так и не обрел покоя, а превратился в духа, разгуливающего по ночам. Мистика.
Тем не менее, круг жизни неизменен, чтобы не случилось, жизнь других продолжается несмотря ни на что. Прежнему судье еще не устроили пышные похороны, а новый уже был назначен на должность. Впрочем, приступит новый губернатор к своим обязанностям явно не скоро, до тех пор, пока не будет закрыто расследование.
Выяснить, что- либо по этому делу не удалось. Судебное ведомство не справилось с возложенными на него функциями. Местная администрация не способствовала расследованию. Спокойная и размеренная жизнь города была приостановлена на месяц – именно поэтому, это дело должно было быть рассмотрено безотлагательно. Никакие вопросы не решались, начиная от мелких ссор и краж и заканчивая строительством дамб. Ханчжоу официально подало прошение в столице. Ответ пришел срочным донесением. Назначено новое следствие. Император дал указание цензорату заняться этим странным делом. В город Ханчжоу был направлен помощник Верховного цензора.
Но к тому моменту, когда цензор тайно прибывает с сопровождающим его эскортом и вещами, прошло достаточно времени из-за официальной волокиты.
Цензору снилось, что он спал крепким и спокойным сном, совсем как раньше. Спал так крепко, что паук, затаившийся в Зеленой комнате, воспользовался случаем, незаметно плел паутину. Бесшумной и монотонной работы не было слышно, но какое-то внутреннее беспокойство заставило человека внезапно проснуться.
Вчера он свалился спать, так устав, что даже не задернул парчовые ткани, и теперь полная луна освещала комнату. На привычную обстановку сейчас он смотрел со смесью чувств: страха и удивления. Паутина была повсюду! Причудливые пепельно-белые узоры красиво искрили на лунном свету, а сложная вязь вычурной работы явно свидетельствовала не об одной ночи тщательной подготовки. Паутины было уже так много, что невозможно пройти, не угодив в нее! Вязкая и липкая, она с большим трудом отдиралась от одежды, приставала к рукам и волосам. Тщетно пытаясь покинуть комнату, мужчина все сильнее запутывался в паутине. Работа тонкая и искусная, несомненно, принадлежала мастеру своего дела. Но раскинутая им сеть не соответствовала его возможностям. Столько паутины не в силах сплести один маленький паук за всю свою жизнь, как бы он ни старался. И его самого нигде не было видно.
Однако же, неужели достойный противник!? Если только он не спрятался под парчовой тканью… или под покровом власти…
Сон, закончившийся вязким кошмаром, не отпускал, ощущение приставшей паутины не проходило. Хотелось стряхнуть с себя ее несуществующие в реальности липкие остатки и поскорее сменить одежды на новые. «Это был просто сон», – уговаривал он себя. – «Ничего странного».
Сознание, в отличие от него, не дремавшее в это время, обладало собственным чутьем, давало подсказки, а иногда и непонятные загадки. Способность эта с возрастом все сильнее проявлялась. Если бы только все ограничивалось лишь снами…
Знакомый шум извне привлек его внимание. И перед внутренним взором, похожим на сон предстала такая картина:
Песочно-золотистые кольца туго сжимались, шурша чешуей, разворачивая туловище. В этой шевелящейся массе непонятно было где хвост, а где находилась голова, все тело ярко искрилось, словно осыпанное золотой пудрой. Крепкое извивающееся, словно змеиное тело, внутри дышало пламенем, вместо крови по сосудам текла раскаленная лава, обдавая нестерпимым жаром, являя воочию своим ярким образом природу стихии огня. Образ довершали черные как бездна глаза с золотой радужкой. Взгляд этих древний глаз выдержит не каждый, ведь они хранили многотысячелетнюю память предков и даже помнили будущее.
Не в силах стерпеть жар и тяжелый пронзительный взгляд, цензор поспешно опустил глаза вниз. Также нельзя смотреть в глаза Императору. И про себя тут же отметил, что обшарпанный деревянный пол паланкина стоило бы подкрасить.
Дракон, являющийся символом могущества и власти, в Китае был олицетворением добра, мира, удачи, процветания и благополучия. И не только. «Второй после Бога», рядом с императором. Именно в Китае Золотой дракон долгое время являлся гербом императорской семьи. Трон правителя носит название – «Трон дракона», лицо императора зовется «Лик дракона». На одеждах правителей, а также на официальных церемониальных одеждах высших правительственных должностей (только приближенных ко двору) носили этот вышитый золотой нитью знак. Не более того.
Более того. Древние легенды гласят, что Золотой дракон существо разумное и волшебное. Наделено собственным духом, причем духом, преисполненным вековой мудростью, волшебным образом способное «помнить будущее». Способно проникать в любые расщелины, опускаться на глубины морского дна, подниматься до самых небесных вершин, парить свободно в небесах.
Издавна считалось, что золотой одухотворенный дракон, нашедший для себя подходящий сосуд, словно норовистый конь – неукротим и своенравен. Зато дарует особую силу людям, которые ведут праведную жизнь, служат справедливости, верны себе и своим принципам. Золотой дракон помогает приобретать способности, становиться успешнее, мудрее, умнее. Может давать подсказки, загадывать загадки, проникать сквозь стены, в чужие мысли. Заурядные люди не способны справиться с дарованной с небес мудростью. Плата за такие «знания» непомерно высока. Никто не захочет уплатить ее по доброй воле. А виной всему последствия от явлений Золотого Дракона. Видения вызывают панические атаки, сомнения, подозрения всех подряд, заставляя сомневаться в самых близких и доверенных людях. Так что тем, кому «повезло озолотиться» особая сила Золотого Дракона больше мешала жить, чем помогала.
Но это всего лишь легенды, сейчас никто не верит ни в его существование, ни в то, что написано тушью в древних свитках, сохранившихся до наших дней.
Не только пауки умеют плести паутины…
Нечто готовилось за спиной, ловушка, которой нельзя избежать.
Никогда прежде он не слышал этого голоса наяву… И когда только ситуация успела обостриться настолько?
В пути цензору так и не удалось вновь задремать. Отодвинув занавесь в сторону, стало ясно, ранний рассвет приближался, знаменуя начало нового и продуктивного дня, а судя по местности – скорейшее прибытие в город. Ему с таким трудом удалось вновь заснуть, а теперь уснуть точно не удастся, хотя повозка, в которой он ехал, мерно и убаюкивающее покачивалась. Не время спать, нужно быть начеку, не требующее задержек и отлагательств новое дело ждало своего рассмотрения в Ханчжоу.
Говорят, повезло, если родился в Сучжоу. Но города Сучжоу и Ханчжоу сложно сравнивать друг с другом. Каждый город хорош по-своему.
Ханчжоу называют "жемчужиной Китая", ибо трудно отыскать столь же красивый и славный город, оставляющий неизгладимый след в памяти, сердцем которого является прекрасное озеро Сиху.
Историческую память здесь сохраняет не старый центр, как в других городах, а каждый дом тут является уникальным, необычным в своем роде, имеет свою историю, в нем обязательно жил кто-то знаменитый или оставался погостить известный поэт и в какой-нибудь чайной оставить свой прекрасный стих.
Старый город потихоньку обрастал историей, расширяя границы с появлением новых районов, расстраивался, но прежний дух не исчезал. Разумом нельзя объять очаровывающий и притягательный Ханчжоу. Этот город оставляет себе часть души любого приезжего. Чтобы потом, одолеваемый воспоминаниями прошлого, грезил о возвращении, без возможности вернуться. Стоит хотя бы единожды побывать в нем, чтобы самостоятельно убедиться в этом.
А что уж говорить о его необыкновенной самобытности?! В этом лучше убедиться лично. Ибо никакие слова не помогут доказать действительность, в конце-концов, слова – это просто слова.
Ханчжоу был известен прекрасным местом праздного досуга. В расположенном в устье реки Цяньтанцзян городе больше всего остального людей привлекала его живописная природа. Романтическая панорама представала взгляду, стоило увидеть спокойную и чистую гладь озера Сиху, как на сердце с таким трудом обретшее умиротворение, накатывала тихая радость. Озеро было далеко не единственным местом, достойным внимания.
Город был известен производством чая и шелководством. Здесь располагалось множество уютных и атмосферных для своего времени чайных домиков, где приятно посидеть в любое время дня и ночи. А окаймляющие город холмы и чайные плантации в зеленых долинах, влекли сюда художников и писателей для поиска вдохновения и воплощения идей. Между тем таинственные пещеры и нетронутые бамбуковые рощи манили сюда различного рода людей. Там, за усыпанными чайными плантациями и бамбуковыми рощами долиной, можно увидеть роскошную Долину Девяти Ручьев. Подобной не найти нигде больше в мире.
А если двигаться к югу от озера Сиху или ниже по течению реки от места, где «Долина девяти ручьев» пересекается с рекой Цяньтанцзян, на возвышении можно увидеть невообразимой красоты – пагоду Люхэта, являющуюся символом города. Ее название «Пагода шести гармоний» иллюстрирует шестикратное единство и общность буддистского монастыря: в учении, руководстве, почитании, богослужении, нравственности и вере. В Пагоде есть небольшая статуя Будды, поэтому монахи в период паломничества обязательно посетят это место.
Улицы старого города вызывают восхищение, старейшие аптеки города давно снискали всеобщее уважение. Ради редких лекарственных трав сюда ежегодно стекаются лекари со своими помощниками. В долине строятся дороги, развивая инфраструктуру города. Здесь можно найти даже неплохую лошадиную ферму, если вы озаботились покупкой породистого скакуна.
Здесь также занимаются производством шелка, поэтому ткани здесь разнообразны и недороги к покупке. Если задумались над покупкой новых одежд, то заехать в Ханчжоу хотя бы за этим будет обязательно. Вещи, привезенные из города, всегда лучше качеством, чем в пригороде, так что будут долго и с удовольствием носиться.
Зато ярмарочные улицы, по-праздничному украшенные лентами, вызывали желание задержаться подольше, чтобы попробовать уникальные блюда и убедиться что местный чай – один из лучших.
Более крепкие напитки тоже стоят уважения. Например, одного упоминания стоит здешнее подогретое рисовое вино! Вот истинное наслаждение!
Но, как и присуще всем городам нашего времени, всегда есть и неприглядная сторона.
Если центр города выглядел прилично и красиво, то за его чертой на пути встречалось множество заброшенных построек, недостроенных зданий, пустующих домов, ставшие пристанищем для различного рода попрошаек и воров. Бездомных замечаешь как за городом, так и внутри.
У городской доски на площади собралась целая толпа возмущенного народа, которую пытались разогнать палками люди из суда. Это происшествие загородило дорогу, позволяя осмотреться по сторонам с большей внимательностью, отодвинув занавесь в сторону.
В конце-концов, отсюда не особо рассмотришь. Стоило выйти и познакомиться поближе.
Долго пустовал дом на губернаторской улице: аренда дорогая, собственник скуповатый, цену не снижал. Дом не сказать, чтобы большой, никто не хотел брать – заоблачная цена в двести монет за месяц могли позволить себе ну очень обеспеченные господа. Сейчас он уже был вычищен, убран и всячески подготовлен для новых временных владельцев.
Две повозки, запряженные гнедыми лошадками, остановились у здания в час Обезьяны[5]. Из первой вышел, на удивление весьма упитанный (кто-то даже сказал бы толстый, не испугавшись нескромного эпитета) слуга среднего роста, опустился наземь, упершись ладонями и коленами, подставил спину, чтобы помочь своему господину спуститься. Предположительно, что вторая содержала привезенные с собой вещи на первое время.
Господин был одет в яркие полуофициальные одежды: ханьфу маренового оттенка с узором и вышивкой тициановой нити. Двое служанок покинули повозку вслед за господином и последовали, отступая на два шага, но держались четко позади, почтительно склонив головы.
У нового арендодателя был странный взгляд. Держался он с незнакомцами отчужденно и холодно, сохраняя на лице серьезное выражение. Лишь один его глаз был зрячим, что случилось с левым – неизвестно, но он был мутный и бледно-голубоватого цвета. Может потому, ему было не до улыбок. А может редко находились поводы и причины, чтобы улыбаться. И правдой скорее являлось второе.
Они представились друг другу и немного поговорили, неторопливо показывая дом. Казалось, сдача в аренду не шибко интересовала господина по имени Лю Сяо Фань. Подойдя к этому вопросу формально, он прошелся по помещениям вместе с болтливым собственником.
На удивление Сяо Фань не отказался выпить вместе с седеющим владельцем дома горячего чаю, который с радостью поведал ему о последних новостях и событиях города, особенно горячо обсуждая пропажу Губернатора несколько дней тому назад. Эта тема заметно оживила одноглазового господина, в единственном глазу появился блеск, которого раньше не было, видно же – человек устал с дороги, отдохнул немного, пообщался с местными и приободрился. Общение с людьми всегда идет на пользу. «Люди любят, когда с ними разговаривают».
Когда все необходимые бумаги были оформлены, деньги переданы владельцу, тот выложил ключи от владений на стол, было уже поздно – подходил к концу час Собаки.
Очень обрадовался Си Жэнь Ма, ведь дом вновь станет приносит прибыль, а не одни убытки, правда договориться удалось пока лишь на месяц, а там дальше как дело пойдет. Продавец чаем выбрал этот дом, зная, что имеются складские помещения, а на первом этажа дома можно было сделать лавку – улица в центре города пользовалась спросом. Надежда, что господин продлит аренду теплилась в его сердце и он со спокойной душой и главное тяжелым кошельком на груди отправился к себе готовиться отходить ко сну.
Слуги как раз занялись тем, что переносили из повозок в дом привезенные с собой вещи и товары. Этот час был наполнен суетой, господин поднялся на привлекшую его при осмотре дома, открытую веранду на втором этаже. Сюда принесли поздний ужин, и он удобством устроился там, перекусив рисом с овощным рагу. Вдыхать свежий ночной воздух и задумчиво смотреть на звезды, было здорово, но ровно до тех пор, пока ему надоело, и он перевел взгляд в сторону дома Губернатора. Таинство ночи манило и хранило в себе множество открытий…
После часа Свиньи в городе относительно спокойно. К часу поздней Крысы все укладываются спать, а у некоторых, наоборот, открывается так называемое «второе дыхание». У тех, кому плохо засыпается…
Но ночью слишком темно, у людей плохое зрение и они становятся менее внимательными. Место происшествия лучше осмотреть безотлагательно. Ему не терпелось дождаться Часа Поздней Крысы[6], чтобы скорее приступить к изучению дела. Проблема его инкогнито состояла в том, что выходить он мог только ночью, скрываясь и прячась от других, тайно покидая арендованный дом. Впрочем, пустое ожидание бесполезно и крайне утомительно. Рассвет наступит нескоро. Утром его ждали другие, не менее важные дела, а именно: посыльный с материалами дела и послеобеденный сон.
Как только цензор тайно приехал в Ханчжоу, ему были переданы официальные материалы этого громкого, даже по меркам столицы дела, с которым он вместе со своим помощником ознакомились вместе.
Помощник читал записи вслух, разбирая иероглифы, написанные аккуратными стройными столбцами. Цензор иногда останавливал его в интересующих моментах и просил зачитать еще раз или просил читать медленнее. Периодически чтение вслух прерывалось, господин велел слуге делать пометки, выписывая необходимые для уточнения детали или насторожившие моменты. Из материалов местного расследования стало ясно, что связей у Губернатора было много, а значит и друзей множество, а единственным кто мог желать ему смерти был всего один человек, соответственно был единственный подозреваемый. Это Советник, который давно мечтал занять его место. Он был доброшен следователями, имея сомнительное алиби, которое никто не смог доказать. У него был мотив, ведь он стремился занять место Губернатора. Поскольку доказательств причастности к исчезновению Губернатора найдено не было – судебное ведомство зашло в тупик.
–Что известно про семейные обстоятельства?
– Смотря, что именно интересует.
– Какая домашняя атмосфера? Были ли ссоры в последнее время?
–Губернатор Му женат. Жену зовут – Му Ли Фэй, брак сугубо официальный, наложницу также подобрали из семьи знатного происхождения дочь секреториата – Ни Хай Юй.
–Прекрасно. Что еще известно? Их опрашивали ведь, я надеюсь?
–Да. Сейчас Вам зачитаю. Начали с супруги Му. Она явилась в гостиную в нежного цвета фиалковых одеждах с аккуратной высокой прической, но с недовольной кислой миной, словно ее оторвали от чего-то более важного. Уголки губ ее были опущены вниз, но следов тревоги оно не выражало.
–Без подробностей.. – прервал его цензор. – Только суть.
–По словам одной из жены, поведение мужа в последние дни было вполне обычным. Здоровье было прекрасным и не могло свидетельствовать о тяжелом недуге или мыслях о суициде. Причин для побега также не было. Расписание дел не менялось, на заседания являлся без опоздания. По словам жены и наложницы супруг на состояние здоровье не жаловался.
Цензор слегка откинулся назад, выпрямляя спину. Последнее еще следовало проверить…
–Также после разговора с женами и наложницей, все служанки дома были вызваны по одной для опроса. Ничего особенного.
–Хорошо. Дальше. Может быть, были какие-то последние дела скандальные? – спросил цензор, отпив глоток чудесного зеленого чая, поставил чашу, прикрыв его крышкой, чтобы не остывал.
– Из скандальных это так и недостроенный до конца мост и несколько новых дорог, рабочим так и не заплатили, так как с подрядчиком была договоренность с Губернатором, работа сделана, губернатор исчез, договора нет, поэтому людям не заплатят. Из-за чего недовольство нанятых работяг растет, ведь работы были почти завершены в указанный срок.
– На что ушли деньги государства и почему собранные налоги для столицы так и не были отправлены? Нужно узнать, на что были потрачены средства из бюджета, изучив отчетные и бухгалтерские книги.
–Подозреваете хищения из собранной казны?
Цензор кивнул.
–Разве видели хоть одного чиновника, что не ворует?
–Знаю, – с твердой уверенность во взгляде сказал помощник.
С людьми, не берущими взяток – сложно договориться, поэтому их убирают любым возможным способом: снимают с должности, просят по-доброму уйти или избавляются в частном порядке.
Смущенно кашлянув, цензор заметил:
–К сожалению, такие люди долго не живут.
«Из тюрьмы выпускают лишь мелких воришек, тех, кто снял с пояса чужой кошелек, а тех, кто кается, стоя на коленях перед государем, не признавая за собой вину – не щадят».
Поэтому на него так часто делались покушения. Неподкупный человек, имеющий большую власть и связи опасен, если с ним нельзя договориться.
Пусть и Губернатор явно был не честен, так кому же он мог помешать?

[2] Лао цзы
[3] Конфуций
[4] Чиновник (мандарин) II ранга, в данном случае мандарин назначен на должность провинциального губернатора и одновременно судьи округа
[5] с 15-17 часов
[6] 23.00- 00.00
Сноски:
[1] Лао цзы
[2] Конфуций
[3] Чиновник (мандарин) II ранга, в данном случае мандарин назначен на должность провинциального губернатора и одновременно судьи округа
[4] с 15-17 часов
[5] 23.00- 00.00

Глава 2. Под маской.
«Пробуя на вкус, не думай о том,
что считается вкусным»

Коротко о правильном питании

Порой и пустяковое дельце отнимет много времени, а тут чрезвычайно важное – гарантированно отнимет много времени, поэтому будущий продавец чайной лавки, прибывший в город Ханчжоу не торопился, взыскательно и требовательно подошел к выяснению текущих вопросов. Изучить местный рынок было также необходимо, как и познакомиться с городом.
Ранним утром народу было уже предостаточно. Он смог задать несколько вопросов первым попавшимся прохожим и получив ответы, целеустремленно направился в указанном маршруте.
Дорога вела через рыбный рынок, по утру он пах особенно мерзко, нераспроданная старая рыба воняла так, что приходилось зажимать нос. Уже несвежую рыбу видно подкинули бродячей собаке и он имел неосторожность наступить на нее, не заметив в высокой траве. И потом казалось, что и одежды пропахли этим въедливым запахом.
Когда рыбный рынок был пройден, то дышалось уже хорошо и свежо, и еще не знойно. Вот в полдень придется несладко, нужно поторопиться, чтобы обойти центр города до жары. Конечно, можно было нанять повозку, но, во-первых, обходилась она недешево, а во-вторых, повозка не отличалась хорошей проходимостью в шумных торговых улицах, заполненных лавками, где по улицам итак ездило множество телег, наоборот, способствовала бы задержке в пути. Иногда полезно и гораздо приятнее пройтись пешком.
Верный слуга помощника Верховного цензора Ван Би Эр, играющий роль предприимчивого продавца чаем находил нужных людей, умел договариваться с нужными людьми, для него это было частью его постоянной работы. Он ненавязчиво и одновременно пытливо интересовался об интересующих его вещах: какие условия, какая цена аренда для чайной лавки, какой лучше всего подойдет склад, но чтобы обязательно было темно и сухо было, и не с протекающей крышей. А также выяснял у местных и по ходу и другие вопросы, касающиеся перевозки чая, выяснял как лучше: по суху или по воде перевозить товар. Искал перевозчиков, чтобы договориться на выгодных для обеих сторон условиях, осматривал склады и всевозможные постройки, ища подходящий чайную лавку или домик желательно ближе к центральной площади. И пока он решал эти важные вопросы, подошло время обеда – он как раз успел изрядно проголодаться, поэтому решил откушать досыта, а после выпить чаю в одном из трактиров по пути. Ему подали три желанных блюда: овощи, тарелку с рисом и жареху из говяжьей вырезки.
Затем вышел на улицу и сладко потянулся, поглаживая округлившийся живот.
В итоге некоторые выводы были сделаны. Благодаря изучению рынка выяснилось, что обычно продавалось хорошо либо наплывами в полдень, либо ближе к часу Петуха[1]. Поэтому представительно выглядевший покупатель привлекал к себе достаточно внимания, куда бы он не пошел. Приценивался, неторопливо рассматривал товар, представленных в многочисленных лавках и магазинах, продающих самый разнообразный чай, но покупать не спешил, в основном занимался тем, что пробовал заваренный чай и интересовался:
– Почему такая возвышенная цена?
– У нас самый лучший Лунцзин[2]! Лучше поверьте – вы не найдете! – заверил улыбающийся продавец, наблюдая как потенциальный покупатель берет в руки маленькую горстку чая, рассыпает на ладони, рассматривает ее и подносит к носу, принюхивается.
«Хороший товар не бывает дешев; дешевый товар не бывает хорош»[3].
Хороший чай можно определить и по виду листочков, не обязательно пробовать на вкус. И, правда, идеальная форма листов: плоские, ровные,
гладкие листья равномерной длины без пыли.
–Дадите попробовать?
–С радостью! – ему протянули глиняную чашу.
Цвет настоя был изумрудно-зеленый, безупречно чистый, с чувственным ароматом свежей росы. Сладкий, но не приторный вкус. Он ведь был настоящим ценителем и любителем процесса чаепития, поэтому порученным заданием не мог не наслаждаться, предаваясь любимому занятию, чрезмерно увлекшись.
Еще бы! Лучший! Его тут в окрестностях провинции собирают! Однако на родине он самый дорогой из представленных! Видно здесь его не очень жалуют, так как в столице он в несколько раз дешевле, хотя его туда еще транспортировать нужно. Посмотрим, что в другом месте смогут предложить…
–Купите чай с душистым османтусом! Его цветки очень полезны для здоровья.
Ханчжоу имеет большие чайные плантации в горах неподалеко от знаменитого озера Сиху.
–Какой приятный запах! – восхитился подошедший.
В другом месте.
–Чай на любой вкус! Пожалуйста, есть: зеленый, красный, белый, желтый. Что предпочитаете? Или же хотите попробовать что-то новое?
–У вас есть лечебный травяной чай? – стало гораздо сложнее, чем было с утра выдумывать новые искомые комбинации, чтобы начать разговор издалека. Однако, вместо должного ответа, название цветка насторожило продавца, он, переспросил, сначала не поняв, о чем идет речь, но потом сокрушительно покачал головой.
–Нет, такого нет. Спросите в лекарьской лавке.
–А где она?
–Если выйдете на центральную улицу и направитесь направо, то после доходного дома лавка лекаря будет по левую сторону от Вас.
От такого количества выпитого необходимо было периодически избавляться, и господин вернул в подворотню, которая судя по отсутствию людей (собака не в счет) подходила для этого случая просто идеально. Вместе с собакой пометив злополучный угол, господин решил вернуться к прерванному делу.
Время за расспросами и поисками вновь пролетело незаметно быстро – так всегда бывает когда разум полон забот. В полдень изнуряющий зной гнал людей в тень. Устав ходить, будущий продавец чая, продолжил изучение местного рынка, анализируя конкурентоспособность здешних лавочек, зашел в чайную. Выпив горячего чая и снова слегка подкрепившись, посетил несколько известных лавок, торгующих чаем, а после полудня уже ходил только от чайной к чайной, изучая товар на вид, пробуя тот или иной вид чая и сравнивая вкусовые качества.
Однако же, упомянутый желтый чай последним продавцом встретишь нечасто и его пить могут позволить себе только весьма богатые люди. И его здесь было много. Почему бы не воспользоваться представившейся возможностью, распробовав разнообразие? Так мог рассуждать только здравый человек.
В итоге дело дошло до того, что настой хоть и отличался насыщенностью, но на вкус все напитки теперь казались практически одинаковыми. Решив, что раз вкус после обильного питья потерян, то самое время этот вкус вернуть с помощью острой еды – уж она-то быстро приведет его в чувства в порядок! Иначе и быть не могло.
Тут стоит вспомнить об известной китайской мудрости зеленого чая, которая гласит:
Седьмую чашку – выпить уже и не можешь, только чувствуешь, как легкий ветерок рождается у тебя в боках».«Первая чашка – смачивает губы и горло. Вторая чашка – пропадает тоска одиночества. Третья чашка – напрягает ум, вспоминается свиток в пять тысяч иероглифов. Четвертая чашка – капельки пота появятся и уйдут, унося с собой вовлеченность в проблемы. И в спокойной жизни все неспокойные дни рассеиваются совсем, выходя через поры. Пятая чашка – очищаются мышцы и кости, обретают чистоту. Шестая чашка – общаешься с духами Небожителей.
«Всегда знай свой предел»[4].
Мудрость эта сама по себе хороша, но также состоит в том, что в любом деле нужно знать меру, а именно: свою меру выпиваемых напитков.
Ведь даже «Лекарство может обратиться в яд, если принимать его чрезмерно».
Так что, если бы кто-нибудь проследил за этим человеком весь день, то подумал бы – «вот странный чудак»! Ноги попусту бьет, ищет, сам не зная что! Столько монет извести, ради стольких глотков всего лишь чая? О, а теперь этот простофиля заказал своему собеседнику за столом кувшин вина из гаоляна[5]! Какое неслыханное расточительство и это при шапочном знакомстве[6]! А вот двое пьянчуг в разгар дня уже обнимаются, клянясь побратимством[7], вместе пьянствуют, когда солнце еще не опустилось за горизонт!
А между тем, будущий предприниматель рассуждал весьма просто и незатейливо, умел найди поход к каждому человеку. Он начинал разговор, вовлекая в беседу как можно больше народа, с удовольствием собирая и смакуя всевозможные городские сплетни. Ведь люди много говорят и особенно охотно, когда расслаблены. Действует известное правило: "Люди любят открытых людей и когда с ними разговаривают". Что мужчины, что женщины, все одинаково любят сплетни, особенно про своих соседей. Особенно после кувшина другого вина, и чем крепче вино, тем лучше. Кто что может себе позволить из предметов роскоши, кто с кем спит и даже кто какую еду и сколько может съесть. Последнее, кстати, было особенно интересно послушать.
Поэтому, ничуть не скупясь, чудак и простофиля откушал подряд две порции лапши: обычной и острой, отчего знатно отяжелел. После сытного обеда искал место, где бы освободиться.
Разнообразие чаев не могло наскучить. Он проходил лавку за лавкой в поисках лучшего, между делом задавая вопросы. Ранее ему были представлены даже легкие (сладкие) сорта чая[8], например, всем известный Сюаньлун[9], сейчас он вновь вспомнил об этом и решил поинтересоваться у продавца, мимо которого хотел пройти. Лавка выглядела затрапезно.
–Где можно найти Черного Дракона? – продавец сощурился, застыл, потом поспешно показал в сторону, где за прилавком в тени располагались деревянные короба, и виднелась на половину открытая дверь в кладовку.
Продавец поспешно зашептал:
– Найти его возможно, хоть и трудно. Нынче всяко полегче будет. Никакой жизни не давал людям Губернатор Му. С каждой поставки плати ему ценной монетой, – внезапно подмигнув, продавец перешел на заговорческий шепот. – Говорят, есть тут люди, торгуют тихонечко, так что может быть найдете, то, что ищете, если денег не жалко конечно, берут они втридорога.
Черный дракон имеет и второе значение. Черным Драконом в те времена также называли опиум. Вот так недоразумение (аказия) приключилось!
Медные монеты помогли разговорчивому продавцу говорить еще свободнее. Благодаря разговору со словоохотливым, но все же хитрым вымогателем выяснилось, что где-то с полгода назад, то есть сравнительно недавно, появилось в городе тайное сообщество, торгующее опиумом.
Пока названный цензор выяснял подробности, к нему присоединилась вторая дама, полностью одетая в черный праздничный наряд встала за спиной своего господина совершенно неподвижно, скромно опустив голову. Под черной сетчатой вуалью не была видно ее лица, но позволяло внимательно наблюдать за происходящим, подмечая детали.
Продавец чая продолжил делиться известными фактами:
– Им не страшен закон! Все их бояться! Вон, например, даже с Губернатором договорились, а он был человек уважаемый и стоящий на стороне закона. Тоже проблем нажить не хотел.
Поговаривают, что каждый человек в сообществе Черного Дракона стоит на своей ступени[10], где у каждого члена группировки есть татуировки с черным драконом и выбитым личным номером, обозначающим твое место в системе и значимость. А от ненужных людей они быстро избавляются. И тел потом не отыскать. Эти чудовища даже целые семьи под корень вырезают, как скотину, не жалея ни детей, ни женщин! Так что с ними действительно опасно иметь дело. Платить нужно авансом, сразу всю сумму, товар оставят в оговоренном месте, а иначе по частям окажешься сам, а части даже собрать будет некому – обман не прощается.
Так что к концу дня дела шли совсем беззаботно.
Прогулявшись еще по лавочкам и тавернам, он вдоволь наслушался сплетней и уже не мог вспомнить, потому что совсем запутался, в какой именно лавке ему предлагали тот самый легкий улун… который на самом деле опиум.
К шагающему пьяной походкой, присоединилась фигура, полностью одетая в черное и они вместе, поддерживая друг друга, вернулись в арендованный домик.
– Что, на этот раз чай был настолько крепким?
– Нет, это было вино, – поспешно поправил его слуга заплетающимся языкм. – Сливовое, гаоляновое, соджу[11]…
Видно, что труженик совсем заработался.
– Я смотрю, ты сегодня лентяйничал – еще на своих двоих передвигаешься! Еще и здоровый образ жизни поддерживаешь… Итак, о главном. Итак, что тебе удалось узнать?
– О, знаете, ик… простите…. Получилось, что даже больше чем хотел!
– Мало кто знает, но в городе есть тайное сообщество с названием чая, Черный Дракон, которое тайно торгует опиумом.
– Контрабанда опиумом. Какое это имеет отношение к нашему делу?
– Совершенно никакого. Это для сведения. Шайка весьма враждебно настроена, как я понял.
– Этим делом можно заняться потом, – отсек цензор, возвращая к теме. – Пока ты развлекался в чайных – я весь день изучал документы и вот что понял. Сведения, ставшие нам известными разняться с официальными документами. Есть что-то еще… до чего мы пока не добрались. Пропажа казны – дело серьезное. Кажется, пора совершить ночную вылазку.
–Но знаете, что еще важно?
–Что?
Под черной вуалью, скрывающей лицо господина, смотрели выразительные глаза, выжидающим нетерпением на красное и одутловатое лицо своего верного слуги, медлившего с ответом.
–Ну?
–Не нашлось для Вас подходящего чайного домика.
–Вот это уже хорошие новости пошли! Пойдем.
Человек, давно следивший за слугой, незаметно отстал, стоило только даме в черном присоединиться. Сбить след преследуемым не удалось, обмануть профессионала в этой области оказалось крайне сложно. Неизвестный следил за ними, держась на расстоянии, но, не теряя из виду, не имея возможности прислушаться, но зато оставался незамеченным до конца слежки. Выполнив поручение, проводив цель до дома, тень отделилась от тени дерева и с чувством выполненного долга вернулась к своему господину, чтобы доложить.
К вечеру удушающий зной спал, и пот сгонялся ветерком, залетавшим в таверну вместе с новыми посетителями, но освежиться его не хватало. Несмотря на поздний вечер, к концу часа Собаки[12] духота в помещении стояла страшная. На помощь пришел веер, но обмахиваться пришлось самостоятельно, что весьма неудобно, ведь довольно быстро устает запястье. За соседним столом как раз обсуждали интересную тему. Поначалу он просто сидел и слушал, но потом когда людей, заглянувших сюда отдохнуть, прибавилось, то прислушиваться к одному единственному интересному столику стало тяжеловато. Было слишком шумно. Поэтому он принял решение присоединиться к столику и заказать что покрепче как обычно за свой счет.
Дальнейший разговор с местным населением позволил выяснить многочисленные моменты из жизни Губернатора Му, интересные и не очень, важные и незначительные, но все эти факты имели место быть, о чем он позднее доложит своему господину.
Сегодня его господин отдыхает перед ночной вылазкой и не придет его встречать, а ночью его уже не будет, так что придется ждать наступления рассвета – зато удастся немного вздремнуть и это радовало.
Двое глашатаев шли по слабо освященной улице. Один держал фонарь, освещая дорогу, второй бил
–Час Ранней Крысы! Император спит! Ветер южный. В небе полная луна.
Поздно ночью, после объявления о наступлении часа Ранней Крысы[13], цензор отправился в резиденцию напротив.
–Ты будешь ждать меня здесь. Двоих могут заметить.
Фигура, также одетая во всё черное угрюмо отступила в тень и замерла, слившись с темнотой.
Воспользовавшись крюком, подтянулся и перемахнул за серую каменную стену, расположенную на той же улице, что и снятый им домик. Он проник сюда поздно ночью и тайно, дабы подробнейшим образом изучить личные покои Губернатора.
Столь обширные владения в 60 чжан[14] мог позволить лишь судья округа, так что ничего удивительного, что целая семья садовников занималась облагораживанием земельного участка и приусадебной территорией.
Планы резиденций губернатора к счастью имели однотипное строение, так что, представляя картину здания, все входы и выхода и предполагаемые места охраны, проникнуть внутрь не составило никакого труда. Уставшие стражники дремали, прислонившись к стене, вместо того, чтобы усилить бдительность после происшествия, люди наоборот, недопустимо расслабились, впрочем, это было только на руку цензору.
Полностью черная незаметная одежда сливала его с окружающей темнотой. Черный шейный платок на лице, закрывающий лицо ниже глаз, служил маской, чтобы его никто не узнал. Осторожный мягкий шаг, крайняя осторожность и навыки розыскной работы помогли ему проникнуть в резиденцию, не потревожив дремавшую на посту охрану. Правду говорят, что в Час Быка сон у человека считается самым крепким.
Фигура в черном неслышно пересекла двор резиденции и направилась прямо в усадьбу Губернатора. Как выглядела усадьба Губернатора Му лучше рассказать, когда увидишь ее днем. Сейчас была глубокая ночь, и только верная спутница луна освещала внутренний двор. Минуя стражу, торопясь быть незамеченным, тем не менее, он все же обратил внимание на шикарный цветущий сад, который рассмотреть не мог, но мог слышать запах сливы и вишни – ночной аромат был чист и свеж и даже более приятным, чем бы он ощутил при палящем зное. Свет полной луны освещал территорию и впереди его внимание привлек изящный резной мостик – белый, словно кость, и пруд, заросший камышами, мимо последнего он поспешно миновал прочь, предположив, что тот полон разноцветных и закормленных карпов. Он бы с удовольствием взглянул на всё это великолепие при свете дня, сейчас довольствуясь тем малым, что мог лицезреть.
Собрать информацию не бывает просто спустя столько времени. Но все возможно, если приложить усилия. Но на многое не приходилось рассчитывать. Если какие-то улики и остались в комнате, откуда предположительно исчез Губернатор, все оказалось: затоптано, перетрогано, убрано и перемещено. Оставалась лишь надежда, что что-то еще осталось незамеченным, ускользнув от местных следователей…
Шэн Минь неспешно прошелся по покоям предположительно покойного Губернатора – пока не доказано обратное, это еще неподтвержденная информация. Света одной свечи было явно недостаточно для широкого обзора, поэтому идти приходилось крайне медленно, окидывая покои изучающим взором, стараясь уделить больше внимание деталям, обычно ускользающим от внимания. «Ибо в деталях кроется главное».
Одежда губернатора действительно с тех самых пор так и осталась лежать на полу в полном беспорядке. Обойдя покои, он насчитал на полу два крупных круга и три еще поменьше. Действительно, круги были сделаны из соли и, судя по ее внешнему виду: мелкая россыпь, а также по содержанию магния и йода в составе – она была наивысшего сорта. Эдакое расточительство! Что интересно, соляные круги не касались сброшенной одежды. На одежде не было следов соли, только запах пота.
В темноте сложно было понять, насколько чисто была подметена комната, отпечатков или следов обуви не было обнаружено. Мебель стояла на своих законных местах, потертости от нее на полу там, где следует. Царапины и следы перемещения тяжелой мебели отсутствовали. Похоже, что вещи с привычных мест не были сдвинуты, имеющийся небольшой слой пыли вокруг них доказывал это. На столе нет засохших старых пятен пролитых жидкостей – вся жидкость просто испарилась.
Кровать в полном беспорядке, судя по всему ее не трогали со дня пропажи Губернатора. Хорошо, что ее не застелили. На жестком валике обнаружилось несколько длинных волос, видимо принадлежавших молодой женщине, голову которой, возможно, еще не покрыла седина, но по нескольким волосам этот момент уточнить невозможно. Интересно, молодая особа супруга или наложница Губернатора?
За исключением пяти непонятных кругов из соли на полу – все выглядит достаточно обыденно. В чем их назначение? Кто их начертил? И зачем? Убийца? Может быть, чтобы оставить пометку, означавшую что-то? Но если так, то, что значили круги. Неужели Губернатор так сильно боялся порчи, что верил во всякую ерунду? Впрочем, стоит уточнить этот вопрос у самого Губернатора, он же появляется здесь по ночам в виде призрака.
После тщательного осмотра в комнате не осталось ничего, за что можно было еще зацепиться взглядом. Ничто не осталось не учтенным. Но, по правде говоря, стоит учитывать, что первый взгляд не всегда верен. Случается, что человек обманывается.
Что ж, раз ничего примечательного на первый взгляд здесь нет, посмотрим на привычные вещи повторно. Взглянем на эти покои еще раз, но на этот раз взглядом здешнего обывателя.
Шэн Мин в задумчивости остановился посередине покоев, рядом с перегородкой для переодевания. И почему он не сразу этого заметил?!! В комнате чем-то пахло! Чем-то свежим, может быть даже слегка цитрусовым…
Второй обход и, правда, оказался более удачен! Обнаружив на низком столике курильницу для благовоний, стоящую на четырех невысоких ножках из аксинита[15]и сняв с нее крышку, мужчина с удовлетворением убедился, что обоняние его не подвело. Внутри металлической чащи на дне остались остывшие угольки. Пепел на них не выглядел старым, его действительно недавно жгли, наверное, и дня не прошло. А приятный запах сладкого апельсина мало кого оставит равнодушным…
Зачем жечь благовония в комнате, где уже никто не живет? К тому же за столько прошедших дней запах должен был уже выветриться.
Что ж, что-то уже лучше, чем совсем ничего. Кто-то действительно жег здесь недавно ароматическую смесь. Но кто это делает, а главное – зачем? В любом действии заложен смысл. И почему именно такой выбор? Сладкий апельсин применяется в медицине повсеместно и его назначение слишком велико, чтобы сделать вывод. Может быть, поднять дух губернатора, страдающего от неврозов или облегчить дыхательные пути? Или отбить какой-то запах? Много непонятного, словно отвлекают от главного. Надумать можно лишнего, скорее всего, все гораздо проще и благовония жгли, чтобы придать настроение для сладких утех.
И второй факт, требовавший внимания. Отдельно стоявшая чаша. Она стояла в стороне от других на подносе, так ее ближе и удобнее взять в руки. Значит, этой чащей чаще всего пользовались. На дне и по краям чаши видны засохшие следы осадка. Он засомневался, что это мог быть чай. Ведь от хорошего чая не остается таких следов. К тому же пахло травами.
Возникает закономерный вопрос – не жаловался ли губернатор на здоровье? Неужели он все-таки болел и принимал лекарства? В прочтенных докладах об этом не было ни слова. И по словам жены и наложницы, а также ближайших слуг, здоровье Губернатор Му имел исключительное. Как же теперь узнать правду?
А может быть, употребляемое средство являлось ничем иным как афродизиаком? Подобное бы точно держалось бы в тайне. В любом случае этот момент требовалось прояснить отдельно.
На вкус пробовать было небезопасно, мужчина не исключал версии, что это мог быть и яд. А знакомствами с ядами в его жизни хватило с лихвой, до сих пор последствия не позволяют забыть… Поэтому цензор забрал с собой чашу с обмытыми краями и спрятал за пазуху в карман.
Шэн Мин редко расставался со своими помощницами. Ему повезло, что у него как раз есть эксперт в этой области… впрочем, без ее постоянной помощи и эликсиров, он бы не прожил последние четыре года.
Последним завершающим штрихом стала записка, которую цензор написал сидя за столом отсутствующего губернатора. Там было всего одно предложение.
«У Вас осталось мало времени», – Шэн Мин вложил записку между кашпо и горшком так, чтобы конверт был заметен поливавшему, в одну из орхидей, которая только-только набила бутоны на стреле.
«На ловца и зверь бежит».
Итак, покои Губернатора были осмотрены. Сюда стоит вернуться уже с официальным визитом, с которым не стоит затягивать.
Также следовало ознакомиться с последними делами губернатора. Сбор информации велся сразу с нескольких сторон жизненных аспект. Он уже поручит своему верному помощнику выяснить, что за человек был Губернатор Му. Какую жизнь он вел? Какие дела он вел? Каковы домашние обстоятельства? Враги, друзья? Узнать про круг знакомых и недоброжелателей.
И хотя его помощник тоже изо всех сил старался преуспеть, добывая информацию. Но отнюдь не всегда преуспевал он в таких делах. Порой он брался за дело неохотно, а потом мог наломать дров, которые господину приходилось улаживать с помощью связей или положения.
Еще эти необъяснимые знаки в виде кругов из соли вызывали тревогу. Это тоже следовало обдумать. Он вернется сюда после того, как будет собрано больше информации, но уже с официальным визитом, когда посчитает, что в инкогнито больше нет необходимости.
Черная тень осторожно покинула резиденцию тем же путем, что и проникла сюда. Вторая черная тень, ждавшая снаружи, отделилась от дерева и медленным шагом направилась прочь, держась на расстоянии. Несмотря на меры предосторожности и осмотрительность цензора, за ним кто-то следил, кто-то очень ловкий и незаметный.
Вернувшегося воодушевленного ночной вылазкой цензора, одетого словно японский ниндзя, нужно было помочь со сменой одежд, но слуга сладко спал, и Шэн Мин благополучно справился с этим самостоятельно, не ставший ради такой мелочи будить слугу.
Он отдал украденную чашу своей помощнице Линь Жожо, чтобы та сделала анализ остатков и выявила, возможно, содержавшийся в чаше яд.
«Утро мудрее ночи», – решил цензор. Ему тоже необходимо было отдохнуть. Новой информации было достаточно, чтобы подумать о новых фактах перед тем, как он сможет уснуть. Если вообще это получится…
«День длинный – дел много, ночь длинна – снов много».
–Ваша постель готова, – мягко сказала Линь Жожо, его личный лекарь и специалист по ядам. С этими словами Жожо протянула сваренный эликсир из трав, поддерживающий здоровье цензора и помогающий ему заснуть, предварительно остуженный до комнатной температуры. Шэн Мин, принял протянутую чашу и сделал небольшой глоток.
–Горький, – недовольно пожаловался он.
–Не горче вашего вчерашнего.
–Никак не привыкну, – цензор отложил чудеснейший напиток в сторону, делая передышку.
–Выпейте до конца.
–Я выпью. Можешь идти.
–Нет. В прошлый раз, когда я так ушла – загнулся цветок смерти[16], а это дурной знак и не только потому, что вы вылили в горшок остаток лекарства.
–Правда? – Шэн Мин удивленно приподнял бровь.
–Да. Хозяин будет очень недоволен гибелью многолетнего цветка.
–Что ж, мы возместим порчу дополнительными вложениями в счет арендной платы.
–Так что я останусь здесь и прослежу, чтобы вы все выпили.
Шэн Мин не смог уклониться и быстро допил остальное, стараясь забыть о вкусе. Утром, едва проснувшись, он выпьет другой, разогревающий кровообращение, снимающий холодное оцепенение с рук – «подарок» после отравления последним ядом. И так продолжалось изо дня в день…

[1] Час Петуха -17.00- 19.00
[2] Лунцзин – зеленый чай с озера Сиху, самый распространенный чай в Китае.
[4] Китайская пословица
[5] Гаолян – вид сорго, в данном случае вино из сорго (культурное растение:хлебное, кормовое, сырьевое). Из него также производят крепкое гаоляновое вино, бодрящее дух и исцеляющее многие болезни.
[6] Побратим – названный брат, побратимство – тесные взаимоотношения.
[7]Лунцзинь или общеизвестное название «Колодец дракона» – так переводится название чая и одноименной деревни, в которой производят и добывают сырье, однако этот чай начали производить гораздо позднее, в эпоху династии Сун. Данный чай также называют «дитя озера Си Ху»,
[8] Чайные листья желтый чая за счет иного завершения процесса ферментирования теряют травянистый запах, из-за чего его принято считать сладким, то есть легким чаем.
[9] Черный Дракон (Сюаньлун) – чай из сорта улун с легкими цветочными нотками.
[10] Имеется в виду строгая иерархия
[11] Соджу – корейская фруктовая водка, доля спирта составляет от 13 % до 45 %, наиболее популярный вариант 20%
[12] Час Собаки – 19:00- 21.00
[13] Час Ранней Крысы – полночь, с 00.00 до 01.00.
[14] 60 чжан равняется примерно 66 соткам
[15] Природный минерал.
[16] В Китае так принято называть гибискус – цветок смерти. В Китае люди верят, что гибискус несет негативную энергию, поглощает силу, отнимает здоровье. Существует поверье, что гибискус несет смерть и несчастья, информирует человека о приближающейся беде. Так, если растение сбрасывает листья, в семье кто-то обязательно заболеет.

Глава 3. Суды да пересуды, и не только…
«Петуху не жалко красивого пера для кормящей руки[1]»

– О чем еще интересном в городе судачат местные завсегдаи? – спросил цензор, сегодня он сам обмахивался веером.
Выслушав долгий пересказ о последних городских сплетнях, Гуан Шэн Мин заскучал. Ван Эр крайне скучно докладывал.
Разрозненные факты в общую картину складываться не могли. Нужно было за что-то зацепиться.
–Что на твой взгляд, показалось самым главным?
–Люди судачат, что любимая жена Губернатора скосила траву и даже вырвала корни[2].
– Даже так! – цензор хлопнул в ладоши, заинтересовавшись. – Исходя из описанного дела у губернатора ведь две официальные жены и куртизанка? – уточнил цензор.
– Все, верно, господин.
– И он, что плохо ладил с одной из жен?
– Почему? С обоими хорошо.
– Их ведь опрашивали. Ничего подозрительного в опросах не было.
Слуга, подтверждая вышесказанное, кивнул и продолжил:
– По последним сведениям, обе жены пребывали в недоумении, куда мог сбежать их муж, и были расстроены его исчезновением.
– Исчезновение мужа не такое уж и горе. В конце концов, пока человек не найден мертвым у Желтой Реки[3] – остается надежда на то, что он все-таки вернется…
Возникает закономерный вопрос: чем это они были расстроены на самом деле?
– Тогда откуда взялись эти сплетни?
Не на пустом же месте!
– Все дело в куртизанке, господин.
– А что с ней?
– Она была не так давно выкуплена господином судьей.
– Даже так… Вполне возможно, что это было сильное увлечение. Не могли ли общественное мнение, и пагубные пересуды принести разлад в дом?
– Но разве могла жена свести его со свету?
– Почему бы и нет? Из той ревности. Или нехватка внимания. Поводом могло послужить что угодно. Нужно узнать, как все эти женщины проводили дни после его исчезновения? У кого-то из них мог бы быть мотив для убийства. Выясни – никто из поместья не покидал ли Усадьбу?
–Будет сделано, господин.
– Меня больше беспокоят, куда делись личные сбережения Губернатора? На исчезнувшие сбережения заявляет права одна из жен, якобы это было ее приданное.
Слишком много в деле непонятного. Нам упростило бы задачу, найдись Губернатор или на худой конец его тело. В конце концов, поисками Губернатора занимается местное ведомство по розыску пропавших людей. Их люди повсюду. Рано или поздно, но он будет найден: мертвым или живым. Несмотря на приказы искать всюду и даже обшаривать реки под мостами, пока никаких вестей не поступало.
– Но все же куда интересно делись собранные и так не отправленные в столицу налоги? Учитывая то, что я обнаружил намедни, листая документы, выходит несостыковка в финансовой отчетности. В учетных книгах допущены ошибки – в этом году собрали серебра больше, чем в прошлом, но отправлять собирались обычную сумму. Куда должны былы уйти излишки? Кхм-м… Мы тоже в недоумении и скоро зайдем в тупик, – цензор повернулся к своему слуге. – Твоя роль пока остается прежней. Изучай город, слушай, что говорят и да, еще узнай, где живет эта наложница. Последнее в первую очередь, ну ты меня понял. Ступай.
–Господин, я Вас не разочарую, – с этими словами слуга поклонился и удалился.
Ван Эр как-будто бы никуда не уходил. Цензор сегодня совершенно ничего не делал, а день прошел незаметно быстро.
Слуга громогласно объявил о своем возвращении и затем ворвался в комнату. Цензор лежал на кушетке вниз животом, Жожо как раз делала ему массаж шейного и плечевого отделов в технике Шиацу[4], разминая затекшие мышцы.
Кстати, не так давно Жожо поделилась со мной занятной легендой. Если верить истории, техника Шиацу появилась в Китае, и дальнейшее распространение она также получила в Японии, где крепко обосновалась у мастеров ниндзя, а поныне используется у опытных врачевателей. Не верите? А зря. Массаж шиацу не совсем обычный массаж – разительно отличается техника его выполнения. Основывается она не на привычных надавливаниях руками и растирании определенного места. А на надавливании подушечками пальцев и ладонями рук поверхности тела, воздействуя на меридианы человека и тем самым улучшая циркуляцию энергии ци. Но на самом деле – этот массаж очень тонкое искусство, невероятно сложное и древнее, а еще – смертоносное! Данный массаж может не только излечить больного, но и убить, являясь, по сути, секретной боевой техникой монахов-воинов. Как известно, на теле человека есть множество активных точек, воздействуя на которые можно причинить человеку сильную боль или же моментально убить, а можно и помочь в излечении болезни человека, благотворно надавливая на эти точки. Тайна скрыта в силе нажатия.
Эту женщину ни в коем случае не следует недооценивать. Жожо, обладая познаниями в лекарском деле и познаниями об изготовлении ядов и противоядий к ним, имеет несколько преимуществ в поединке. Поэтому ее следует остерегаться – она на самом деле невероятно опасна. Она не использует оружие. Правильнее будет сказать, что в качестве оружия лекарь использует свои руки и становится убийцей. Впрочем, нет, иногда она также использует иглы во врачевании или для убийства. Очевидно же, что Жожо имеет преимущество воина, который знает о расположении этих точек, перед воином, который о них ничего не знает. Искусному мастеру не обязательно носить с собой массивное оружие, для того, чтобы отправить противника к праотцам, достаточно скрывать свое главное преимущество, тем самым обладая еще и внезапностью.
Так говорилось в одной известной легенде. И я верил, зная как Жожо способна расправиться с могучими противника, вдвое больше ее размерами, и, несомненно, мастерами боевых искусств, лишь несколькими точечными ударами пальцев. Она называла свой стиль боя «порхание бабочки», ибо противник ощущал лишь трепетное нежное касание, а затем наступала смерть. Легкая, быстрая, не мучительная, а потому крайне милосердная. Ведь женщине полагается быть доброй, нежной, а также сострадательной, и Жожо именно такая – сочетает в себе самые лучшие качества.
Возвращаясь к реальности, цензор, как раз перевернулся лицом в другую сторону, махнул рукой в сторону Ван Эра, показывая тем самым, что он готов слушать, и дал право говорить своему слуге. Увидел как запыхавшийся, тяжело дышащий, и не слишком почтительный слуга первым делом бросился к чайнику и налил себе чашу воды, потом еще одну и еще, пока не опустошил весь чайник за один подход.
– Господин, я вернулся, – снова оповестил Ван Эр, после того опустошил чайник.
– Я не глухой. И вижу, ты сегодня вернулся трезвым, даже страшно. Ты точно сегодня работа-ал? – отметил цензор, слишком хорошо зная своего помощника.
Раскрасневшиеся щеки могли быть от того, что он много времени провел на солнце, взгляд Ван Эра почти лихорадочно блестел – ему не терпелось поведать последние новости городка Ханчжоу.
– Господин, я все узнал. Про что сначала доложить?
– Так, сначала… есть что-то необычное?
– Вчера после заката исчезла вторая жена!
– Вот прям, исчезла, растворившись в воздухе? Так не бывает. Но что-то подобное я был готов от тебя услышать. Продолжай.
– Она сбежала одна, прихватив с собой лишь самые необходимые вещи, забрала все свои драгоценности.
– Это подозрительно…
– Ее служанка раскололась, стоило дать ей немного денег.
Верно говорят, что жадность – это грех. Дала бы госпожа служанке что-нибудь за молчание и сбежала бы тогда тайно.
– Не знаешь, она не нанимала повозку?
– Да, вроде бы…
Значит, бежать ей придется далеко. И сбежала она к кому-то не слишком обеспеченному… либо хочет первое время жить обеспеченно. Но на всю жизнь ей не хватит прихваченного приданного – с собой столько не унести. По-крайней мере, за один раз во время побега.
– Известно, куда она могла направиться?
Или вернее к кому?
– Ну, поговаривают, она часто посещала поэтические встречи, ездила без положенной охраны, только со своими служанками.
– Значит нужно искать не выдающегося поэта или ученого. Напиши приказ от моего имени информаторам в Бюро по надзору и контролю. Уполномоченные тайные информаторы работают по всей стране, есть во всех подконтрольных для Его Величества городах, так что у нас есть возможность связаться с ними. Пусть ее разыщут шпионы, куда бы она не отправилась, и где бы ни оказалась. Ищут во всех ближайших городах, проверяют каждого въезжающего и выезжающего на постах. Передай ее описание. И не забудь приложить ее портрет. И передай, что я жду ответа – это срочно.
– Хорошо, только отдохну сначала.
– Отдышись сначала. Сядь на стул. Ты что бежал сюда?
– Да, чтобы поскорее сообщить. Еще я узнал, где проживает та прекрасная куртизанка.
– Прекрасная? Та-а-ак…. Где ты её видел?
– Я не видел. Но о ней так говорят в Цветочной лодке, которую я посетил. Да и в чайных судачат, что видеть ее перестали, жизнь она ведет тайную – народу больше не показывается.
– Узнал, где она живет?
– Конечно, господин, Вы, что не верите в мои способности выслеживания? Да если бы не я, Вы бы вовек не узнали, что проживает она на улице Гончаров, восьмой дом от цветочной лавки.
– Отлично! С этого и следовало начинать! Съезди, проверь как она там.
– Каким образом?
– Постучись в двери и предложи ей чай! Раз уж ты у нас на все руки мастер. И продавец чая.
Ван Эр, как ему и было велено, явился в местное Бюро по надзору и контролю. Постучал в ворота, и двое вышедших стражников преградили ему скрещенными пиками путь. Еще двое подошли и встали позади для дополнительной защиты. Как будто он представлял серьезную угрозу и мог бы справиться с этими двумя.
– Я по важному делу.
– Все так говорят.
– Я по крайне важному делу с поручением.
Ближайшие стражники молча переглянулись, один из них закатил глаза к небу, явно не поверив его словам.
Слуга продолжил настаивать:
– Я на самом деле по крайне важному делу.
– Мы поняли уже. Не все могут это подтвердить.
– То есть я Вам должен сказать? – неподдельно удивился слуга.
– Что сказать? – уже на тон выше переспросил стражник, в его голосе звучало раздражение.
Ван Эр огляделся по сторонам, убедившись, что рядом больше никого кроме них не было, стал говорить, наоборот, на тон ниже:
– Ну, те самые слова? – Ван Эр подмигнул одним глазам, в надежде что его понимают.
– Какие слова?
Вот попались ему тупоголовые стражники! Воистину, про них: «сила есть – ума не надо»!
– Вали уже отсюда, если нечего сказать! – потерял терпение второй стражник, тот, что был с кислой миной на лице.
– Ну, которые… тайные. Только на ушко могу прошептать.
– Да говори уже так, – назойливо отмахнулся от него стражник, словно от надоевшей мухи. Неужто явился умалишенный и того гляди и прям, начнет приближаться, – и пику выставил, чтобы оттеснить подальше, заставив человека отступить назад.
– У меня приказ с собой есть, между прочим с оттиском печати цензората.
– Показывай давай!
– Да не могу я это Вам показать! – чуть не плача уже уверенно заявил мужчина среднего возраста. – Это важный и секретный документ! Я буду говорить только с тайным информатором из Бюро.
– Да не станет никто с тобой говорить, пока не пройдешь! Проваливай уже, надоел!
– Погоди-ка, – толкнул стражник один другого в бок. – Я спрошу, пожалуй, на всякий случай.
– Ну, решай сам. Ответственность на себя возьмешь, если что.
Тот кивнул и спросил:
– Когда можно наблюдать полет журавля?
– Только на закате, – без промедления выдал Ван Эр, заждавшийся, когда его наконец-то впустят.
– Можешь пройти, – разрешили ему оба стражника и освободили дорогу, разойдясь в стороны.
Фуух. Кажется, первая проверка пройдена. Слуга прошел за ворота во внутренний двор и, стерев пот со лба, выступивший от напряжения рукавом, огляделся, куда он попал.
Внутри слугу встретил строгий человек в мрачных одеждах с крайне серьезным лицом.
– «Полет журавля над озером», – отчеканил заученную фразу обрадованный Ван Эр, едва завидев человека, забыв поздороваться сначала.
– «Опасайтесь лягушки», – спокойно ответили ему той самой фразой.
Все было хорошо.
– О, с Вами можно иметь дело, – слуга тут же выразил свое почтение, и, вытянув сложенные руки, спешно поклонился.
Затем он представил человека, от лица которого он действовал, предъявив пайдзу в качестве подтверждения своих слов, а лишь потом передал свернутый свиток.
– Передаю Вам по поручению помощника Верховного цензора также описание и портрет разыскиваемого человека, – отдав все, что он принес с собой, не забыв забрать пайдзу из белого нефрита, он низко поклонился. -Рассчитываем на Вашу скорейшую помощь.
Строгий чиновник бережно принял документы и заверил:
–Будет сделано. Ждите весточку. На какой улице остановился твой господин?
И даже не задумавшись, стоит ли раскрывать подобную информацию, слуга без какой-либо задней мысли сообщил, что проживает господин цензор в давно пустующем домике на губернаторской улице.
– Как только узнаем, сообщим, послав гонца.
Дело было сделано, можно было возвращаться и ждать вестей. Слуга чувствовал, что справился с возложенной на него задачей и был горд собой, хоть и достижение и было пустяковым.
Дни в ожидании вестей были томительными и истощающими силы. Мало кто из людей отличается завидным терпением. Давно было замечено всеми без исключения людьми: когда чего-то ждешь – время почему-то замирает.
«Как жаль, что я могу пока что выходить только под покровом ночи. Впрочем, если надеть дневной черный наряд, то можно и прогуляться недалеко» – раздумывал цензор.
Новый день пока что был мучительно скучным. Дни до этого кроме ночной вылазки, были также одинаковыми, никакой движухи по делу и продвижения следствия.
–Господин, Вам бы следует иногда выходить днем. Пока стоят солнечные дни, – дала своевременный и крайне полезный совет лекарь, – это полезно для вашего здоровья.
Она еще и уговаривает! Совет был, конечно, толковый, но…
– Ты хочешь, чтобы я средь бела дня раскрыл свое инкогнито? И ради чего? Прогулки?
Прогулка – да, заманчивое предложение. Сидя взаперти в четырех стенах крайне скучно и больше всего на свете хотелось быть горожанином, человеком без должности и статуса, чтобы пройтись по улочкам, посидеть на берегу у реки, наблюдая безмятежность природы и ощущая радость жизни.
– Но кто может узнать Вас здесь? Мы прибыли тайно. Если Вы посидите под солнышком – то не сгорите заживо.
– Я слишком боюсь разочаровать Его Величество.
– К тому же я снова повторюсь, это – не лучшая Ваша маскировка. Походка и манеры далеки от идеальных.
– Мне это известно. И что? Я что должен играть роль слуги своего господина – продавца чаем?
– Я бы посчитала эту роль более приемлемой.
– С моей то внешностью? Все, я понял. А твоя идея подойдет для следующего подобного дела. Так что я принял твои замечания к сведению.
Все равно сейчас уже поздно было что-либо менять, правила установлены, осталось дождаться следующего хода игрока.
Может зрение у меня пострадало на один глаз, но слух у меня был до сих пор очень острый и некоторые об этом иногда забывают.
Два человека сидели на крыльце и разговаривали:
– А знаешь, он ведь изменился с тех пор.
– Сколько лет прошло?
– Сейчас посчитаю. Шесть. В двадцать восемь это произошло, а ведь считается счастливым возрастом.
–После того, как взглянешь в лицо смерти – наверное, перестаешь ее бояться. Он каждый раз рискует жизнью и все ради чего? Получения острых ощущений? У него есть спокойная работа во дворце – любой позавидует обеспеченной жизни и высокому положению. Но он не любит копошиться в свитках, разбирая дела к рассмотрению.
– И еще посещать празднества, – добавила Фэй Фэй.
– Чего уж говорить об официальных приемах и совещания министров.
– Я до сих пор свой праздничный наряд не выгуляла в свет… – пожаловалась женщина. Красивые платья были ее слабостью. – Он не выбирал эту должность.
– Да уж, так распорядился Звездный Владыка.[5] Его назначали, а должность Верховного досталась тому мерзкому кашляющему типу (сразу видно ему недолго осталось!), а он является сторонником канцлера – вот не повезло. Надеюсь, он скоро откашляет свое. А то такой бардак в канцелярии.
–Но то, что мы делаем сейчас – тоже приносит пользу. Все это для благополучия нашей страны и спокойствия Императора – таково было желание Звездного владыки. Не так уж и много у Императора осталось доверенных лиц, которые его не предадут. А Шэн Мин – человек чести.
– Да уж, если так продолжится и дальше, боюсь, как бы эти осколки не ранили его…
– Ты не знаешь, у него были женщины? – неожиданный вопрос Фэй Фэй очень удивил Ван Эр.
– Не знаю. Мне он не рассказывал…
– Кто бы сомневался… – Фэй Фэй не удивилась и повернула разговор в нужное русло, вернувшись к прежней теме. – Но если кто-то еще узнает о его странностях…
– Да уж, положение будет жалким: так высоко подняться и так быстро упасть…
– Я боюсь, что он однажды начнет бредить прямо во дворце… -Фэй Фэй перешла на трагический шепот, но и его все еще было слышно с улицы. – Тогда его быстренько лишат должности и запрут в «Доме тишины».[6]Может и правильно, что мы пока в провинции, где его никто не знает и не видит. А мы уж как-нибудь переживем. Привыкли!
– Ну да. А вдруг нас это… когда-нибудь вместе с ним заодно уволокут? Моя жена и дети дома сошли бы с ума, если узнали!
– У меня кроме нас всех больше никого родного в мире нет, так что я готова за господином последовать куда-угодно! Но не, нет, в Дом тишины не согласна! Там скучно!
«Женщина в черном» поспешно открыла двери, чтобы выйти во двор, спугнув двух своих разговаривающих помощников: телохранителя и слугу. И тут непринужденно беседующие мужчина и женщина на ступеньках крыльца резко замолкли, мало того, еще и отвернулись друг от друга, направив взгляды на ничем не примечательные вещи во дворе. Слуга начал высматривать цветы на засыхающем дереве в центре дворца, которое пора было спилить и выкорчевать, а телохранительница смотрела в пол и, подобрав веточку, стала ею вычерчивать ничего не значащие круги.
– Смотрите, сегодня солнца не видать! Облачно, – слуга ткнул пальцем в небо, чтобы все непременно заметили данный факт.
– Зато ветра нет, – отметила крайне важный факт телохранительница. – Хорошо дома посидеть в такой день.
Если бы я не слышал, о чем они говорили, то сразу бы заметил явные признаки сплетен в собственном (надо признать крайне сплоченном) коллективе. И вот они: разговор внезапно прервался, стоило только выйти из помещения, люди начали высматривать кого-то (в данном случае что-то), беседа переменила тему или началась с неуместных и глупых тем.
Эти умники все успевают! И сплетничать за его спиной и подслушивать! Ох, уж эти сплетни! Никакого от них спасу нет! Особенно при такой работе.
–Может быть, вместо того, чтобы обсуждать – займетесь делом! Фэй Фэй подметет пол, а Ван Эр у тебя, что – работы нет? Прохлаждаешься тут разговорами! Ищи вторую жену! И, попробуй только не найти! И не себе, а жену Губернатора!
Стоило всех укорить и заняться работой, как лишние мысли ушли. Во внутреннем дворце сразу стало чище после того как подмели, а вечером Ван Эр вернулся счастливый и доложил, что нашел след.
Ему всегда доверяли самую тяжелую работу. Если подумать, то Ван Эру опять пришлось несладко. Он конечно не без труда добрался до улицы Гончаров на своих двоих, прошел почти весь город наискосок и к часу Козы добрался до домика куртизанки. Дом, этот, судя по достатку, был куплен самим Губернатором, ибо высокие стены возвышали его. Охраны вокруг не наблюдалось, но неизвестно, сколько ее за стенами.
Он постучал по воротам. Никакой реакции.
Он постучал еще и крикнул, привлекая владельцев.
–Эй! Откройте!
Ему ответила тишина.
– Я по важному делу!
Беззвучие ответило ему.
–Эй, пожар! Здесь пожар начался! – начал кричать мужчина, привлекая внимание!
Безотказный способ привлечь внимание людей где бы ты не находился, даже самые отрешенные люди, возвращаются в реальность и начинают искать источник и хоть как-то реагировать.
Но не в этот раз. Зато пролетевший мимо грач что-то недовольно гаркнул ему сверху. «Зачем моих соседей беспокоишь?!»
Нет, он добьется от этих бессердечных людей отклика.
Теряющий терпение слуга заколотил по воротам, не щадя рук своих, да так, что скоро почувствовал как ноют ладони от ударов.
– Там есть кто-нибудь?! Хоть кто-нибудь!!! Почему так долго никто не отзывается?
Он прислонился ухом, прислушиваясь к тому, что происходило с той стороны. Было тихо. Или же, стоят, бессовестные, подслушивают с той стороны и про себя еще и подсмеиваются, что этот чудак еще предпримет.
Что ж, посмотрим, что тут да как обустроено.
Он обошел вдоль стены, но не нашел других дверей. Обошел он стены вокруг и в третий раз, с надеждой может он что-то пропустил в прошлый раз. Но стены казались непреступной крепостью и выглядели именно так.
Лишь с одной стороны совсем рядом со стеной росло раскидистой дерево. Его не стали спиливать, потому как растет оно уже за пределами вверенной территории. До чужого дерева никому не было дела, пускай растет, как заблагорассудится.
Что ж, выхода нет, придется лезть. Опустив взгляд вниз на свой весьма объемный живот, слуга только порадовался, что не успел сегодня плотно поесть – иначе на геройства сегодня был бы не способен. И полез на дерево. Когда он взбирался по дереву, то вспоминал, как проворно лазал в детстве, будучи ловким мальчишкой. Полезное умение. Особенно при таком ремесле. Ему даже ужалось повиснуть на руках и спрыгнуть на землю, опустившись на ноги. Вспомнил молодость и что еще относительно молод, потому как справился, даже не запачкав штанишки.
Он оказался в чужом дворе. Собаки навстречу не выбежали – это уже радовало. Он подошел к воротам и изучил их. Такие ворота можно было легко открыть, поддев замок ножом и приоткрыть дверь с той стороны. Что ж, он не додумался то, нож то был! Эх, совсем разум потерял, куда его глаза глядели…
Так, посмотрим, с этой стороны находился сад. Пройдя дальше, увидел ворота в дом. Ему никто не встретился.
И здесь никого не было видно. Голосов тоже слышно не было. Спят что ли беспробудно?! На всякий случай (может, правда уснули все, хотя час неподходящий) он прокрался на цыпочках до дома. Здесь окон не было. Нужно было попасть сначала во внутренний двор.
И снова долго стучал. Никто не открывал. А ставни были закрыты. Никто не отзывался. Он оглянулся по сторонам в поисках того, что бы могло ему помочь. И взгляд слуги наткнулся на грушевое дерево над постройкой.
Неужели опять!!? Второе дерево?
Ему ведь еще возвращаться назад! Если бы знал, то и не завтракал бы! Сколько их будет сегодня? Впрочем, чего ему бояться. С одним деревом справился, что ему не плечу на второе забраться? Груша кстати оказалась приземистой, раскидистой кверху, стройной, так что проблем с ней не возникло. Плоды на ней уже вызревали и были размером с куриное яйцо. Вся увешана в плодах – знатный будет урожай в этом году!
Мужчина присел на дерево, заглядывая в окно, через которое мог видеть. Внутренние покои пребывали в беспорядке. Людей, ясное дело, также не было. Видно, что спешно собирали вещи. Кровать не заправлена, вещи разбросаны, свечи догорели, их никто не заменил.
А куртизанка то тоже похоже сбежала!
Чувствуя, что напряженные мышцы ног устали и гудят уже, он немного сдвинулся, сменив опорную ногу. Раздался резкий хруст, от которого он вздрогнул, и ветка под ним надломилась.
–Ой-ой-ой, зря я это сделал! – успел крикнуть слуга, замахав руками, словно птица, пытаясь удержать равновесие, но все равно упал.
Не зря говорят, цифра два приносит неудачу. Своим весом он проломил крышу и упал, больно ударившись задницей обо что-то.
– Как больно то как! Ох, как больно-о-о… – застонал Ван Эр, желая потереть ушибленное место и извлечь столь негативный предмет из-под себя и рассмотреть что же это такое. Зашевелился и замер – совсем рядом с его головой торчали острые вилы острием кверху.
Святые небожители, упади он чуть менее удачно… Так что упал он весьма и весьма удачно!
– Могло быть и хуже, – рассудил слуга и отодвинулся подальше от угрожающих вил. Наконец, извлек железное ведро, на которое он приземлился. Слуга вновь оценил ситуацию и решил, что он очень-очень везучий. Небеса благословили его найти жену, поэтому он остался жив. Только расшибленные локти саднили, но это он переживет.
– Хорошее ведро. Ууух. Спасибо. Спасибо. Спасибо, – забормотал он в благодарность богам, потирая ушибленный зад.
Откашлявшись от поднятой пыли, которую сам и поднял, стряхнул с себя сено и рыхлые опилки сгнивших остатков крыши, и понял, что оказался в сарае с рабочим инвентарем для сада.
Пора отсюда выбираться. Только обратно через ворота!
Сидеть он теперь не мог, и поэтому, отдышавшись, лежа на животе, перевел едва не улетучившийся дух. А затем поспешил (на самом деле сгорбившись, похромал) в обратный путь, доложить об увиденном цензору. Но вилы. Наточенные остро зубья вил все еще стояли у него перед глазами.
Только как он доберется?!
Обратный путь представлялся ему как последний… От этого жуткого сравнения у него аж потемнело в глазах и сперло дыхание в груди.
Пересчитав монетки на связке, он грустно вздохнул и воспрянул надеждой.
Разочарованный проведенным в суматохе днем, принесшим лишь страдания, и ничего кроме хлопот, он решил, что обратный путь будет поездкой до снимаемого цензором дома. Ради этого, даже последние монетки отдаст.
Вернувшийся к цензору слуга выглядел побитым, но сейчас уже вполне счастливым. Присаживаться не стал, сказал, что постоит и коротко доложил о пустом доме и об исчезновении куртизанки, а потом стал препираться, что ему полагается возмещение.
– Обратно, я ведь ехал на повозке.
– Так вот почему ты так долго! Туда ты шел пешком!
– Мне нужно возместить расходы. Нужно откладывать деньги. Это для моих жены и детей.
– Но у тебя же их нет! – возразил цензор.
– Когда-нибудь да будут! – уверенно заявил он, прочно стоя на своем.
А на следующее утро явился гонец. Он передал лично в руки цензору послание. Вторая жена была поймана шпионами в городском округе Цзиньхуа, южнее Ханчжоу. И была допрошена. Сбежала к поэту Вэй Цзя Сы с которым была до замужества знакома. Чувства давно были взаимны. К пропаже губернатора отношений не имеет, стоически выдержала допрос с применением пытки «ловушки для пальцев» – (растягиваниес одновременным разрыванием суставов[7]), соответственно, полученные сведения можно было считать достоверными.
Так что данный след оказался ложным. Иногда так бывает.
Поэтому, как ниточки утеряны, стоит начать с самого начала.
Во дворце Небес сегодня было тихо, в столь несчастливые часы (с двенадцати до четырнадцати часов)[8] многочисленная знать предпочитала скрываться и отдыхать в своих покоях, тем более после обеда обязательно полагалось вздремнуть.
В выполненной из камня беседке с крышей в виде пагоды с острыми загнутыми вверх краями отдыхал человек. Он был парадно одет, полулежал на скамье в мягких подушках и ел сладкий красный виноград. Его бардовая мантия с вышитым на ней золотом питоном мялась и теперь приобрела небрежный вид, но это его не смущало. Он был совершенно один и умел наслаждаться этим. Он тоже отдыхал, любуясь расцветшими лотосами и слабым ветерком, скрывающим его от дежурившей охраны.
Охрана безропотно пропустила в беседку человека. Он отодвинул в сторону белые занавеси и прошел внутрь.
С этой стороны заросший лотосами пруд выглядел краше, здесь иногда отдыхали принцы и даже его величество.
–А, это ты. Подойти ближе.
Человек, имевший знаки отличия и носивший доспехи подошел ближе к человеку в бардовой мантии, надеясь угадать его сегодняшнее настроение, и эти двое начали тихую беседу.
– Чей это был приказ?
– Императора.
– Ясно. С этим ничего не сделаешь. Вы выполнили другое мое поручение?
– Да, господин.
– Хорошо,– мужчина приободрился и даже сел прямо, подкладывая под спину несколько подушек для удобства.
– Что насчет моего последнего поручения? Он выполнено?
– Мне есть о чем доложить.
– Тогда докладывай.
– Вторая жена ходит все время в черном, не меняя одежд. Жутко неуклюжая, похоже, что целыми днями, спит, редко выходит. Один раз она выбралась самостоятельно в город, чтобы купить овощей, на обратном пути встретила продавца чаем и, обнявшись с ним, дошла до дома на Губернаторской улице.
– Выясни, кто проживает в этом доме.
– Я выяснил.
–Говори.
–Человек по имени Лю Сяо Фань – продавец чая, недавно прибывший из столицы. Он лично кружит по городу, подыскивая подходящий чайный домик. Что странно, он приехал лишь с одной служанкой. Он проживает там со своими двумя женами.
– Эта женщина в черных одеждах – тебе удалось увидеть ее лицо?
– Нет, господин, даже по двору она передвигается, не снимая черной вуали.
– Возможно, ее лицо изуродовано. Шрамы, ожог, родимое пятно.
– Господин, разрешите высказаться… мне слабо верится…
– Я слушаю тебя.
– Я не уверен до конца. Но мне кажется, женщина в черном на самом деле это – мужчина.
– На основании чего ты сделал такие выводы?
– Я не видел лица, но я слышал голос этого человека на улице. Я не мог услышать, о чем они говорили. Но голос был слишком низкий для женщины.
– Спасибо. У меня будет для тебя новое задание, девятый.
– Все что угодно, Глава.
– Сяо Фань ввязался в то, что ему не следовало…
Должностное лицо, одетое в парадные одежды не имело право носить при себе оружие. Но после сегодняшней церемонии он еще не отнес меч в свои покои. Меч, дарованный ему самим Императором, был всегда рядом и сейчас по правую руку находился на скамье.
– Возьми этот меч. И если этот человек будет мешать, избавьтесь от него любыми способами. Он слишком далеко зашел. Используйте яд, если понадобится… Ничто не должно помешать нашим планам обманом вынудить императора переплыть море. [9]

[1] Вышесказанная фраза аналогична значением поговорке «Не кусай руку, которая тебя кормит».
[2] Означает вырвать с корнем, уничтожить решительно и бесповоротно; искоренение.
[3] Желтая река – Хуанхэ в Китае имеет крытые берега и большую протяженность, есть такое выражение, означающее пропасть в Желтой Реке, не имея возможности выкарабкаться.
[4] Шиацу – вид массажа, все вышеописанное и есть правда.
[5] Звездный владыка – астролог при Императоре, предсказывающий судьбу по звездам, предсказавший главному герою смерть, если он останется во дворце, и посоветовавший Верховному цензору служить на благо его Величества тайно рассматривая странные дела, за которые никто не хотел браться и Верховный цензор расписывал их своему помощнику и тот постоянно был в отъезде.
[6] Нетрудно догадаться – дом где содержаться умалишенные.
[7] Китайская пытка в виде деревянных колодок, соединенных шнурками палочек, между которыми вставлялись пальцы подозреваемого. Стягивая палочки, вязки допрашиваемого растягивались и рвались, кости выскакивали из суставов. Достаточно болезненная пытка легкой или средней степени причинения вреда здоровью, применяемой к подобного рода случаям в качестве проверки достоверности полученных при допросе без пристрастия сведений.
[8] В Китае есть счастливые часы.
[9] Идиоматическое выражение, дословно означающее вводить в заблуждение, хитро увиливать.

Глава 4. Тщетная предосторожность
«Если в деле появляется какая-то тайна,
то эта тайна и становится важным
ключом к разгадке»

Ему нечасто снились кошмары, но этот запомнился.
Сначала он наткнулся на сброшенную змеиную кожу – она была красивого серебристого цвета, начиная от головы, и по всей длине ее тела шел темно-коричневый узор в шахматном порядке с вкраплением рыжих пятен. Только он успел потрогать недавно сброшенную змеиную кожу, как до этого скрытая в высокой полевой траве, выползла чертовски огромная змея и стремительно напала на него, укусив в руку. Острая боль породила внезапную ярость. Он не успел избежать удара, но поймал, схватив за голову, сжал и долго-долго душил, пока змея не издохла.
Но яд… Он чувствовал, как правая рука пульсирует острой болью, пальцы немеют, суставы лишаются подвижности. Враг мертв, яд врага смертелен и ему осталось жить недолго…
Гуань Шэн Мин проснулся с криком и в холодном поту. За окном уже рассвело, глашатаи как раз прошли мимо, простучав о наступлении часа Тигра[1].
Вот незадача. Правая рука занемела, как будто он и правда был укушен. Он по одному растирал холодные затекшие пальцы. На его крик прибежали обе женщины. Фэй Фэй напряженно застыла в середине комнаты с обнаженным клинком, готовая атаковать нападавшего, но не нашедшая противника, опустила меч и вложила его в ножны. Жожо Ли с беспокойством всматривалась в лицо господина. Он сидел на смятенных простынях и тяжело дышал, растирая пальцы правой руки. Фэй Фэй все еще стояла, словно не понимая, кто и почему кричал.
Его личный лекарь подошла и опустилась перед кроватью:
–Позвольте, – попросила она.
Мужчина оставил правую руку безвольно лежать на бедре, а левую отдал на растерзание. Жожо лишь осторожно положила два пальца на запястье его левой руки. Она насчитала менее 3 биений на дыхание[2]– биение пульса было редким.
– Господин, холодная болезнь[3] вернулась, – сделал диагноз лекарь.
– Как некстати.
– С вашего позволения, я пойду и приготовлю для Вас лекарство.
Обе женщины стремительно покинули спальню также быстро, как и пришли, и Шэн Мин на некоторое время остался в одиночестве. Реалистичный кошмар потревожил воспоминания трехлетней давности, когда он потерял зрение на один глаз.
Это происшествие случилось три года назад. Ему не повезло наткнуться на свежую кладку яиц и раздавить одно из яиц, оболочка которого еще даже не успела окрепнуть. Кобра была неподалеку от гнезда. Ему не повезло вдвойне – наткнуться именно на китайскую кобру.
Вообще китайская рогатая кобра редко представляет опасность для человека. У китайской кобры есть один очень интересный инструмент для охоты или защиты от врагов: она имеет способность выстреливать ядом на расстояние от бу до чжана[4]. Точность такой стрельбы очень велика. Яд попал в глаз, вызвав сильную острую боль, несмотря на принятые меры, яд вызвал слепоту, а радужка приобрела светло-зеленый цвет, напоминающей цвет морской пены. Он потерял зрение на один глаз. Может быть, в качестве утешительной компенсации его второй глаз приобрел способность гораздо лучше видеть в темноте.
Жожо вернулась с подносом, на котором дымилась чаша.
– Дай угадаю – настойка из женьшеня и имбиря?
«После долгой болезни сам становишься хорошим врачом».[5]
Он уже запомнил, что настойка из женьшеня поможет в следующих случаях: «если вы напряжены – он поможет расслабиться, а если вы спокойны – придаст вам сил». Имбирь же улучшал обмен веществ и налаживал кровообращение. Но вот вкус… врагу не пожелаешь такого, если только в качестве изощренной пытки…
Несмотря на то, что напиток обжигал паром и на вкус был ужасен, он быстро выпил и велел оставить его в покое. Нужно было хорошо выспаться – он предчувствовал, что день предстоит тяжелый.
Управляемая двумя низкорослыми маньчжуринскими лошадками, имевшими характерную серую масть и крепкое и мощное телосложение. Этой породе ничего не стоило взобраться на гору, при этом не устать, они крайне трудолюбивы и выносливы и неприхотливы.
Вскоре с удивлением принцесса смогла увидеть, как их. Впереди шел слуга и бил в гонг, чтобы очистить дорогу, а также, чтобы другие встреченные (ну, а вдруг?) выказали должное уважение.
Повозка с одной резвой лошадкой остановилась, встав посереди улицы и стояла достаточно долго, чтобы взволновать внутри сидящих. Цензор направлялся от здания архива, в котором побывал утром, и теперь, чтобы сэкономить время ехал со своими помощницами, в то время как слуга управлял повозкой. Настало время для официального визита в Резиденцию Му – ради этого он оделся в ланьшань[6]благородных цветов цвета амброзии и желтой сирени.
–Почему задерживаемся?
Ван Би Эр заглянул в окошечко и доложил о ситуации снаружи:
–Господин, придется подождать. Перед резиденцией губернатора… тут… толпа негодующих. Людей становится все больше и больше.
–Чего они хотят?
–Сейчас узнаю. Я мигом.
Впрочем, крики людей отчасти давали представления о произошедшем, но картина стала ясной после объяснения вернувшегося помощника.
Губернатор нанял этих людей для строительства нового моста. Прошло четыре месяца, почти все работы были уже выполнены, но денег люди так и не увидели. Губернатор бездействовал, резиденция никого не впускала и никак не реагировала. Сначала обманутые рабочие приходили и уходили каждую неделю. Затем стали обращаться к грамотным. Рабочие стали здесь собираться и подписывать общие жалобы о неуплате денег, грозясь отправить их все в столицу. Подрядчик также писал жалобы, пытаясь достучаться до власти, но всё безрезультатно. Гнев и недовольство обманутых людей перешло черту. Неделю назад они пришли и устроили дебош посреди бела дня, а несколько дней тому назад начали грабить и разорять лавки, они полностью разгромили птичий базар, наворовали сбежавших кур, учиненный беспредел не успела усмирить поздно прибывшая стража.
Вот так в жизни бывает, кому-то дома есть нечего, а у кого-то Глава города позволяет себе воровать деньги.
–Объяви о моем приезде страже, – цензор протянул своему слуге из белого нефрита пайдзу (кстати, сделанную по заказу) чтобы тот в качестве доказательства его статуса и вверенных полномочий показал страже и дальше расчистил им путь.
Результат не заставил себя ждать.
– А ну расходитесь!!!
– Прекратите немедленно!
– Сюда прибыл чиновник!!!
– Отошли все назад!!
Пришедшая стража начала освобождать путь, чтобы карета могла доехать до ворот. Пока производилась расчистка пути, было время, чтобы подумать.
Раз Губернатор Му изрядно потратил сбережения на выкуп куртизанки, то ему пришлось пойти на крайние меры – лишить людей положенного заработка, в связи, с чем работы моста и прилегающих к нему дорог были приостановлены, после внезапного исчезновения Губернатора в срок уже не сделаны, что и привело к повсеместному возмущению народа.
Получается, чтобы хоть как-то быстро возместить потраченные на любовницу средства, не затрагивая средства собранной и еще пока не отправленной казны в столицу и собственных средств, губернатор пошел на сделку с теми контрабандистами, и еще просил взятки у богатых торговцев. Одним словом, выходит вёл он не слишком честную жизнь.
Ворота в час змеи[7] были закрыты, но их тут же пропустили. У Цензора был настолько высокий чин, что удивляться его прибытию, о котором заранее не сообщили и спрашивать у него цель визита стража не стала. Но тот факт, что Уполномоченный от трех учреждений явился со своим гаремом и всего лишь одним слугой, приводило стражей в недоумение. Но ему-то конечно виднее, как лучше вести дела.
Что может быть важнее приема Уполномоченного представителя трех учреждений?! Сложно себе представить. Выше него только четверо людей в государстве: Верховный цензор – Чжун Чэн, премьер-министр, канцлер и сам Император Поднебесной. Институт цензората имел большое влияние и значение, управлял тремя подвластными учреждениями и обладал нужными связями.
уж тем более непроверенную еду есть он не будет.Как говориться: «Какой чиновник бескорыстен?».[8] Кто его не знал – боялись, кто знал лично – боялись вдвойне, а именно: лишнее слово при нем сказать. Молчание во все времена стоит дорого и оценивается на вес золота. Ведь ходили слухи, что он не берет взятки! Ух! Страшный человек! Неподкупный человек в наше время преступление страшнее человека продажного! С таким по-человечески не договоришься, не замнешь внезапно перезревший конфликт. Такого и не угостишь праздничным обедом – за одним столом сидеть не станет и
Что еще хуже, по состоянию здоровья помощник Верховного цензора не притрагивался к вину! Вот и не знаешь, чего от него можно было ожидать… Не пьющий в компании человек опасен. Пока остальные пьют и теряют контроль, такой человек молчаливо наблюдает, контролируя ситуацию, а про себя смеётся над своими наблюдениями.
Как речь могла зайти о доверии, в случае если человека не интересуют ни деньги (странно!), ни алкоголь (внезапно!). И кисельные реки лести, и уговоры, и мольбы, и даже самое верное средство: женские слезы – ничто не подействует. Может быть женщины его слабость? Так нет, всюду он ходит со своим гаремом, не готовый променять любимых на эффект новизны или экзотику.
«Неужто они были так хороши в утехах?» – гадали все.
В такие моменты цензор, слыша за спиной шепот любопытных судачащих и, правда, про себя посмеивался.
Как чудны и недалеки люди в своих недалеких умозаключениях!
Он уже был здесь ночью, и теперь мог не спеша и сполна насладиться прекрасными видами. И если само здание Резиденции не представляло из себя ничего особенного – обычное здание по проекту, напоминающее здание суда с внутренним двором и приемной, над воротами именная табличка, то вот личная усадьба Губернатора Му стоила внимания.
По восточным канонам считается, что дом и обстановка в нем должны быть организованы согласно принципам гармонизации. Правильное обустройство сада также очень важно в жизни человека. Даже если хозяин просто наблюдает за ним из окна. Собственный сад может влиять на внутренний мир хозяина. Он питает хозяев жизненной энергией, разной в зависимости от сезона: весной – энергичностью, летом – радостью, осенью – достатком, а зимой – спокойствием. Поэтому, фен шуй очень важен в обустройстве жизни человека.
Лучший сад должен иметь квадратную форму или форму правильного прямоугольника. Обозреваемый земельный участок в соответствии с правилами был разбит на зоны и состоял из девяти секторов одинакового размера, общая площадь которых соответствовала размерам участка.
На западе, перед усадьбой располагались кусты сладкого миндаля, жасмина и магнолии, все в белых тонах, как и положено по правилам фэн шуя.
Сопровождаемые до дома Губернатора несколькими стражами мы дошли до «Зоны Карьеры»[9], здесь в качестве оазиса был пруд с изящно выполненным мостиком, который он уже проходил ночью. Никакого движения в стихии воды на северной стороне не присутствовало, хотя для карьерного роста на этой территории должен был быть располагаться ручей или фонтан. Впрочем, в пруду действительно плавали откормленные карпы разных цветов. Но пруд – это застойная вода, ей здесь не место. Ничего удивительно, фэн шуй нарушен, и хозяин не мог обуздать свои желания, и не потакал своим слабостям.
Южная сторона изобиловала насаждениями: розовые пионы, хризантемы, вдоль ограждения шел стелящийся можжевельник и небольшие заросли бамбука. Чуть дальше, ближе к Зоне Надежных друзей виднелся ряд аккуратных дорожек из гравия по обеим сторонам, которые были засажены японской спиреей, японским красно-зеленым кленом и императорским рябчиком.
На зоне Таи Ци[10]центр участка выглядел свободным от сорняков. Множество извилистых дорожек и небольших холмиков с ровно покошенной травой дополняли вид.
На востоке на возвышении цвел роскошный сад из известных он узнал немного плодовых деревьев, таких как: слива, локва[11], гуава, чуть ближе к зоне мудрости располагалось несколько сосен и многочисленные аккуратно подстриженные бонсаи.
Едва подойдя к воротам в усадьбу Губернатора, цензор поднялся по ступеням к дверям, чтобы задать стражникам, стоящих у охраняемых покоев несколько вопросов.
– Слуги заходили в эти комнаты после пропажи Губернатора?
– Нет, господин.
– Все было опечатано и охранялось сутками напролет. Дежурили по сменам. Никто не заходил.
«Конечно, совершенно никто», – мужчина кивнул, оставшись недовольным ответом. Судя по лицу отвечавшего – он не врал.
Днем он заметил здесь то, что ускользнуло от его взгляда в прошлый раз. Что бросилось ему в глаза, и показалось странным при уже втором обходе – это ухоженные цветущие цветы кливии и орхидей.
«Горные кусты потемнели от дождя.
Но орхидеи по-прежнему цветут.
Так красота побеждает смерть»
Надо заметить, весьма капризные в уходе цветы – не терпящие долгой засухи и душных помещений. А цветущие растения, словно капризная женщина постоянно требует внимания к себе. Соответственно, нужен регулярный пролив и проветривания. Цензор проверил почву, опустив указательный палец рядом со стенкой горшка, даже верхняя часть земли была влажной.
Но если учесть, что совершенно никто не заходил в комнату (и не выходил соответственно), кто тогда все это время ухаживает за не простыми в плане ухода цветами? Остается вариант, что в покоях Губернатора имеется потайной проход, если никто за все это время не пользовался дверью. Почему бы и нет? Губернатор – это высокий важный пост, почему бы не спроектировать резиденцию, чтобы иметь запасной выход на случай пожара или скажем другой непредвиденной ситуации.
Оставалась неясным личность и цель тайно заходившего сюда человека, но стало ясно, что это была определенно женщина. Круг знакомых Губернатора медленно сужался – из него теперь можно было вычеркнуть всех мужчин.
Опять женщина!
Нелюбимая жена? Которая из? Обиженная наложница? Оскорбленная служанка? Женщины эмоциональны – с ними сложнее иметь дело.
Хорошее начало дня ознаменовало новые вопросы, однако пока в деле ясности было мало. Однако, в горле пересохло и захотелось выпить горячего чаю. А ведь близился час Лошади[12]. Так много всего нужно успеть сделать, и так мало времени!
Оставленная им в прошлый раз записка пропала. Ловушка захлопнулась. Цензор Гуан уже собирался уходить, как вдруг заметил одну немаловажную деталь – по комнате ползали крупные термиты, которых здесь быть не должно.
В прошлый раз, когда он обследовал пол насколько позволяло дрожащее пламя свечи, ведь стояла глубокая ночь, уделив внимание лишь кругам из соли да тому, что мебель не была сдвинута с места. Сейчас же заметил, что насекомых было здесь немало.
Цензор и в некотором роде и инспектор, и следователь выяснил все по тянущейся муравьиной дорожке, приведшей его к стене с висевшей картиной «Лошади у водопоя» известного в столице художника. Он исследовал картину и пространство за ней, сдвинув картину вбок, обнаружил там нишу. В скрытой нише за картиной, подняв крючок наверх, толкнул деревянную панель вперед как дверь.
В темноте обнаружился тайный проход через несколько ступеней вниз. Цензор вернулся, прихватив с собой свечу, со светом опустился в проход, где обнаружил, что термиты были там повсюду. В нос ударил мерзкий запах, цензор прижал к носу и рту шелковый платок, чтобы сдержать рвотные позывы. Спрятанное в стенах дома пространство хранило останки трупа, еще не до конца объеденные разновидностью кровожадных термитов. А чуть дальше, ближе к темному узкому ходу – стояла, надо полагать, пропавшая казна – уже полупустые сундуки. Один пустой, второй до середины наполненный овальными слитками.
Он позвал своих помощников и, приказав страже не устраивать шумиху и пока не оглашать новую информацию о деле.
Многое становилось понятным. Например, отвлекающие круги из рассыпанной соли на полу. Запах сладкого апельсина. Все это являлось защитой от термитов, но даже эта защита не помогла, возможно, на первое время и отпугивала занятых насекомых, но потом когда мясо на костях стало подходить к концу…
Позволив делать своим помощникам осмотр, подошел к темному лазу, где на полу было видно множество смешанных следов. Но все следы были узкие, небольшого размера и, несомненно, принадлежали обладательнице изящной женской ножки. Сюда проникала лишь одна особа.
Но такое количество тяжелых серебреных слитков невозможно было быстро и незаметно унести. Один или двое людей не справятся с подобной (тяжелой в прямом смысле) задачей. А компания из трех-четырех и более людей будет слишком заметной в усадьбе… Значит, был сообщник, преступник не действовал один. Сначала преступнику нужно было перепрятать сокровище где-то в Усадьбе Му, чтобы потом потихоньку перетаскивать его или даже транспортировать. Куда? Каким образом?
Расследование рекомендовало выяснить способ, мотив и возможности, чтобы установить личность преступника. Но иногда, исследуя улики, можно обличить преступника, а затем уже становятся понятными: способ, мотив и возможность. О личности преступника он догадывался и раньше, мотив предельно ясен, теперь известно как именно было совершено убийство.
Картину убийства прояснила прихваченная чаша, которая также дала ответы, которых все так ждали. Губернатор оказался отравлен натуральным алкалоидом неизвестного тропического растения, подмешанным в персиковое вино. Человек, известный Губернатору Му не только убил его, но и похитил собранную казну, а также все его личные сбережения. Прежде чем напоить его вином, спрятался в потайной комнате, о которой знали лишь они вдвоем. Секретный проход позволял им чаще и тайно видеться. Поэтому в комнату действительно никто не заходил и не выходил. Сведения стражи подтверждают это. После отравления преступник оставил тело в бочке, где его сожрали всеядные термиты. Несмотря на тяжесть преступления – убийство чиновника II ранга, преступник не только не сбежал из города, а потихоньку занимался тем, что продолжал методично выносить из дома все имеющиеся деньги.
Никто не ожидал, что следующий день выдастся невыносимым. Вчера ночью было так прохладно! А сегодня день стоял ну очень жаркий, в зените наблюдалась рекордно высокая температура. Погоду усугублял недавно прошедший короткий дождь, который превратил улицу в самую настоящую баню. Ветра не было. На небе ни намека на хоть одно облачко. Дышать было совершенно нечем. Что на улице в прохладной тени под сенью дерева или на крыльце дома, что дома внутри – было совершенно одинаково душно.
Роскошно расположившегося в плетеном кресле цензора две личные служанки обмахивали опахалами[13], пока он лакомился темным и сладким виноградом и вел неторопливую беседу со своим слугой и помощником – Ван Би. Грузный невысокий мужчина сидел рядом, он сам обмахивался веером из сандалового дерева и медленно смаковал каждый глоток чая, наслаждаясь его свежим вкусом, не забывая подливать горячий чай в опустевшую чашу господина цензора. Горячий чай в жару усиленно гнал пот, но зато прекрасно утолял жажду.
Цензор внимательно слушал, не перебивая вопросами доклад своего помощника, игравшего все эти дни роль нового продавца чаем. И по порядку, вот что ему удалось выяснить.
Господин Му при жизни являлся человеком крайне увлеченным.
Известный факт, что человек, имея знатное положение, имеющий многочисленные связи, власть и состояние, становится все более жадным и алчным. И далеко не каждый при этом остается человеком…
В чем еще нуждался господин Му? Губернатор нуждался лишь в двух постоянных вещах: это деньги (еще больше!) и, конечно же, женщины.
Ханчжоу издревле славился городом развлечений. Все знали об этом, особенно приезжие. На желтой улице располагалась всем известная «Цветочная лодка ста хризантем»[14], пользовавшаяся популярностью.
Однако, вот что говорилось в похождениях одного известного ловеласа о плотских утехах вне дома: «Мужчины не должны посещать бордели. Сверх необходимого».
Так что не реже чем дважды в неделю губернатор захаживал в Дом Цветочной лодки[15] к одной, бесстыдной и красивой куртизанке. В Цветочную лодку под названием «Сто хризантем».
Местные жители бесстыдно судачили об интимных подробностях этих похождений в каждой второй чайной, весьма приукрашивая события, свидетелями которых не были. Сие подробные рассказы, переданные слугой в смехотворной форме, цензору было весьма забавно слушать.
Видно, домашние поступили наоборот, боясь осуждения со стороны, пытались скрыть этот прискорбный факт о легкомысленных увлечениях хозяина, стараясь не придавать этому факту особого значения. Ну, пользовался губернатор услугами дома Цветочной лодки, ну что в этом такого уж позорного? Между прочим, не каждый мужчина мог себе позволить, лишь с тяжелым кошельком. Когда это стремления к новым познаниям осуждались? Разве взбираться и покорять новые вершины это плохо? Губернатор страшился скуки, обыденности и вечно стремился постичь новое. Поражающие воображение страстные порывы господина Му домашние простить не могли, но и перечить тоже. Если хозяин чем-то или уж тем более кем-то серьезно увлекся – то никто ему не указ!
Поэтому ни у кого не вызвало удивления, что та куртизанка стала приходить в дом к господину Му по особому приглашению. На ее тихие приходы и уходы никто не обращал внимания.
А еще, как выяснилось, господин Му был человеком легкомысленным. Та куртизанка так ему приглянулась, что он ее поспешно выкупил. Но даже не этим он подпортил себе репутацию. Заполучив любимую женщину, его приоритетом остались лишь деньги.
Потакая своим корыстным чертам характера ради никчемной куртизанки Губернатор пошел на преступление. Он просил деньги у богатых торговцев чая и стал брать взятки, обложив контрабандистов опиума провозной данью.
Эти и другие обстоятельства жизни Губернатора удалось выяснить при общении с торговцами чаем, когда «мнимый продавец чая» уточнял, как ему открыть здесь новое дело. Будущий предприниматель интересовался, честен ли здешний Губернатор в делах, не отбирает ли он последнее? азбо
Все торговцы жаловались на скряжного в делах Губернатора отбиравшего казалось бы последнее, ни с кем не считаясь, уверенного, что его политика не вызовет возмущений у его партнеров и контрагентов. Он договорился с местными мировыми судьями, чтобы все спорные дела они решали как нужно, а не как следовало букве закона. Тем самым разбойники получили свободу и бесчинствовали, в то время как контрабанда, в том числе опиумом, процвела как в городе, так и за его пределами.
В итоге из рассказа, так и не состоявшегося продавца чая, выяснилось, что именно по реке чай транспортировать удобней и дешевле всего.
–Где именно протекает эта река?
Внезапно заданный вопрос поставил слугу в тупик.
–Карту мне! – приказал цензор.
Судя по карте местности, река Фучуньцзянь изгибалась, словно куртизанка как раз за владениями Губернатора и это наводило на мысль, которую стоило незамедлительно проверить.
Из последних слухов, который собирал ежедневно Ван Би Эр последними стали бредни рыбаков, которые клянутся Святыми Небожителями и даже Буддой, что неоднократно видели умершего духа на реке и вдоль поместья Губернатора, похожее на судью Му.
Что ж, пора устраивать на него засаду на привидение. Оставшиеся ответы на другие вопросы даст ночная засада в усадьбе почившего Губернатора.
Стоит днем немного вздремнуть, ночь ожидается быть бессонной. Ввпереди его ждало самое интересное: развязка дела, обличение, кульминация. Но предчувствия от кошмарного сна с укусом змеи, несущего с собой внезапную атаку и неотвратимость грезящей угрозы не покидало Шэн Мина.
"Отношения с женщинами похожи на путешествие
ночью сквозь лабиринт из шиповника".
Ночная засада была прекрасна, если не считать длительное и скучное ожидание, которое было распланировано следующим образом. Телохранительница цензора ожидала на кроне дерева (для засады пришлось выбрать высокое дерево) Фэй Фэй была готова спрыгнуть в момент опасности и также сидела в засаде и скучала. Стража была предупреждена в эту ночь и должна была вести себя привычным образом. Ван Би Эр ждал господину у дома, в томительном ожидании на ступеньках.
«Организация и тщательное планирование не всегда ведут к успеху»– цензор помнил об этих словах, но старался надеяться на лучшее. Эта ночь когда-нибудь закончиться, наступит рассвет (казалось через три тысячи лет) он так и будет неподвижно лежать в засаде. Ожидание было выматывающим, изнурительным, время превратилось в бесконечность рассеянных по небу звезд холодных и далеких. Он задрал голову к небу, проверяя как там дела и ничего не увидел. Не зрение подводило его, черноту скрывала белая пелена из облаков, сейчас казавшаяся темно-сизой. Ни звезд, ни неба не было видно. После долгого, изнурительного зноя обычно вместе с новым ветром приходит гроза. Ветер с прошлой ночи действительно переменился. Цензор молился, чтобы эта ночь обошлась без дождя. Промокнуть под ливнем и следом простудиться – меньшее из зол, но подобное не входило в его планы.
Полуночное ожидание скрашивали только зеленые мотыльки, летавшие по саду. За их хаотичным полетом было даже интересно наблюдать в первое время. Потом он переключился на звуки. Гул и жужжание насекомых, редкие птичьи вскрики. С понижением температуры карпы в пруду стали менее активны, плеска становилось все меньше, некоторые из них уже опустились на дно отдыхать. Цензор не боялся заснуть, он боялся умереть со скуки. Он заметил, что Час Быка самое мрачное и таинственное время, если совершенно нечего делать и будешь вздрагивать от каждого шороха и движения. Это просто ветер. Это птица нагнула ветку и исчезла в густой кроне кустарника. Так и живем.
Не зря говорят: «Тому, кто ждет, и минута кажется годом»[16].
Ожидание породило несколько стихов:
«Лягушки квакают в пруду.
Мешая спать все деревне.
Но каждая мнит себя цаплей»
«Впился комар в шею лучника в маленькой лодке.
Жаба того комара с брюхом, тяжким от крови, сглотнула.
Цапля успела ту жабу поймать и упала, сраженной стрелою.
Все в этом мире жестоком убийцы»
Он переключился на собственные ощущения. Вот он лежит плашмя распластался на траве. Какой-то колосок щекочет ему шею, он снова осторожно отвел его в сторону. Восточный ветер приятно освежал лицо, трепал траву, создавая на ровной поверхности Тан Ци волны из темно-зеленой травы, она покачивалась, поднимаясь и опускаясь, напоминая морской прибой. Вскоре и это надоело. Затея стала казаться бессмысленной. Никто не придет. Он в чем-то ошибся либо ночь неудачная для бдений.
Камыши и темнота стали его лучшими друзьями и скрывали его от возможных очевидцев. Отсюда он мог наблюдать две зоны: Мудрости и Надежных друзей. Невообразимая скука станет его предвестником смерти, пока другие чиновники спокойно спят в своих теплых постелях, он мерзнет в ночной засаде. Глухие стены вокруг усадьбы оберегали дом от посягательств. Пока все было тихо, ничего нового или необычного.
Пока он не услышал новый звук. Настороженно всматривался в кусты спиреи, откуда он донесся. Может опять ночная птица или еще какой-то зверек? Звук был неподалеку.
И тут он увидел тусклый свет! Словно из прорытого кротом хода, держа фонарь в руке вылезла фигура. А вот значит где потайной лаз, ведущий из подземного туннеля, нужно запомнить место и позже осмотреть его. Фонарь остался у входа. Двигалась хрупкая фигура, не растрачиваясь за лишние движения, на плече мешок, который скоро ясное дело наполнится серебром.
Зачем такие сложности, когда можно было бы сразу унести все по туннелю? Зачем часть прятать под беседкой?
Видимо выполняя привычные действия, направилась в сторону беседки, приподняла там несколько досок под столом, набирала полную сумку и уносила столько сколько могла. Она хорошо ориентировалась в темноте, отмеряя здесь каждый шаг и не делая лишних движений.
Оказывается таинственная фигура перепрятала деньги не в доме, а под полом беседки, которую видно давно никто не посещал! Этого не было на строительном плане владений судьи Му.
Вскоре фигура вернулась к входу, и подняв с земли фонарь, исчезла под землей. Со своего места я рванулся по направлению, где она исчезла.
Поворошив в этом месте руками, обнаружилось растение, напоминающее плющ, вьюн, который за годы своей жизни полностью обвил территорию под кустами. Под ним обнаружились заросли мха, который вырос на деревянной откидывающей крышке, так что вход при всем желании заметить было невозможно.
Понятно, почему стража ничего не заметила! Я бы тоже прошел мимо. Да и любой следователь. Только зная точное место – нащупать руками, что я и сделал, ведь даже веревка, позеленевшая травы и влаги, переплелась вместе с вьюнком. На ощупь нашлась и веревка, скрытая в густой заросли, чтобы открыть вход снаружи. Хорошо, что все предусмотрено, иначе мы бы потеряли много времени, возвращаясь в усадьбу. Нужно было догнать преступника.
Далее события развивались бурно. Свистом я подозвал своих людей. По очереди спустившись в тайный проход, проследовали за вором, слуга шел первым, неся фонарь, освещая остальным путь по узкому ходу, по которому можно было двигаться по одному. Телохранительница шла впереди меня, лекарь замыкала вход. Может быть, нужно было позвать несколько стражей для безопасности?
Ход вывел в конец бамбукового леса, выходящим на заросли ивняка и прекрасным видом на ночную реку. Здесь чувствовался теплый южный ветерок. Мы оказались недалеко за владениями Губернатора, оказывается, все это время мы шли в северную сторону.
На берегу нас ждал Губернатор Му. В строгих бело-черных одеждах он тяжело шел, покачиваясь, словно восставший из могилы труп и исполняя ритуальный танец, с провалами вместо глаз и полностью зеленым лицом и такими же, сияющим изумрудным светом, руками.
«Сто хризантем»
Запах пьянит и смущает меня.
Но нет милей полевой незабудки».

[1] Час Тигра с 03.00 до 05.00
[2] Менее 60 ударов в минуту.
[3] У «холодных» болезней следующие симптомы: недостаток тепла в теле, боязнь замерзнуть, отсутствие жажды, редкий пульс, холодные конечности, бледное лицо, причиной является нарушение нервной системы или сердечнососудистое заболевание.
[4] Мера длины от 1 до 3 метров. На самом деле китайская кобра выстреливает яд на расстоянии до 2 метров.
[5] Китайская пословица
[6] Ланьшань- приветственный парадный костюм, для гостей, церемоний, торжественных приемов.
[7] Час змеи – с 9 до 11
[8] Китайская пословица
[9] Как следует из названия, зона, отвечающая за карьерный рост.
[10] Центр участка
[11] Мушмула японская.
[12] С 11 до 13
[13] Опахало – веер больших размеров из перьев, насаженных на длинную рукоятку, которым на Востоке обмахивают, желая создать прохладу или отогнать насекомых.
[14] Бордель
[15] Название борделя
[16] Китайская пословица

Глава, завершающая дело. Сто хризантем.
«Если хочешь быть счастлив всю жизнь –
выращивай у себя в саду хризантемы».
китайская пословица

Призрак закончил разминаться и танцевать, заметив вкопанную компанию, обомлевшую от неожиданной встречи. На этом сия мистика закончилась.
Фэй Фэй вылетела вперед с уже обнаженным мечом в руке, но тот среагировал так, будто бы пьяный молниеносно протрезвел. Я успел заметить, как плавные движения зеленых рук сменились резкими и точными бросками отправились метательные кинжалы, брошенные в нашу сторону.
– Врассыпную!
Я бросился в сторону и неудачно упал, нижняя ветка ивы больно хлестнула левое плечо. Его умения поразительны! «Призрак» атаковал не только прекрасно владея метательными ножами, но и поражая поразительной меткостью в темноте. Ведь не все видят также хорошо в темноте, как я. Надеюсь, остальные не ранены. Но больше я боялся, что преступникам удастся сбежать.
Из бамбукового леса на берег выбежали трое людей. Непонятно сколько их и на чьей они стороне? На чьей они стороне стало понятно по обнаженным в нашу сторону мечам. Лица скрыты черными повязками, чтобы не узнали, сразу видно наемники. Кто мог предположить, что нам тоже могут устроить засаду!
Мой слуга неплохо владел боевыми искусствами, надеюсь, оружие он себе добудет сам, ну а лекарь – ей не привыкать протыкать людей иглами, правда цель в этот раз цель далека от лечебной, но разница была невелика. Не думаю, что из людей трудно сделать ежей, нужно лишь иметь большой запас игл.
Вор заметил нас и, воспользовавшись потасовкой вместо того, чтобы отплыть (на это требовалось время, которого, как и у нас, у него тоже не было) или бежать прочь, сбросил тяжелую ношу с плеча и рванулся к лодочнику. Я ринулся к лодке следом, но, к сожалению, немного опоздал. Если бы я задержался еще, то последствия были бы хуже.
Я вовремя схватил человека, заставил разжать зажатую руку, из которой выпало не оружие, как я думал, а черная круглая пилюля. Речная вода поглотила ее с едва слышным всплеском. Я схватил его за руки, которых он скоро лишится, как впрочем, как и головы, и, оглянувшись назад, увидел, что бедный лодочник, лежа на дне лодки, дергался, задыхаясь белой пене, шедшей изо рта как у взмыленной лошади, которую загнали. Его успели отравить! Захваченный противник хотел меня пнуть, но я отбил его удар.
Призрак бросил драку, рассвирепел и ринулся ко мне, как только заметил меня, схватившего сообщника. Я был уверен, что им занимается Фэй Фэй. Я уклонился от скользящего удара, все еще держа женщину второй рукой, но та насколько позволяло свободное пространство, отпрыгнула на расстоянии вытянутой руки, которую мне нельзя было отпускать (иначе она сбежит), освободив немного места для третьего человека. И тут лодка под нами закачалась.
Дальше стремительно до этого бежавшее время растянулось до вечности. Я помню, как с трудом удерживая равновесие, пригнулся, согнув колени, чтобы не упасть, понимая, что второй удар будет для меня смертельным. Острие меча со свистом разрезало воздух, неумолимо приближаясь ко мне. И в эту последнюю секунду, похожую на бесконечность, я бросил последний взгляд на медленно светлеющее небо на горизонте. Если бы не вовремя пролетевший с юго-восточной стороны кинжал, четко отклонивший в сторону лезвие меча от моего горла, то император был бы очень огорчен еще одним убийством высокопоставленного чиновника… а так лезвие меча оставило лишь слегка царапнуло горла. Шрам на долгую, если повезет память.
Дальше бойца вновь заняла подбежавшая Фэй Фэй, оставив на его спине кровоточащий глубокий порез. Он развернулся, но было поздно, телохранительница нанесла вторую серьезную рану, рассекла ему бедро.
Тем временем на противоположной стороне от берега за бамбуковым лесом уже светало. Час Кролика привнес много суматохи и разочарований.
– Не убивай!!! Нам нужно его допросить! – крикнул я, предупреждая.
Но разгневанная телохранительница, разозленная неудачей, сделала еще один выпад и нанесла серьезную рану в живот. Ну вот, с такими ранами, весь истекая кровью, он долго не проживет.
Фэй Фэй отступила за мою спину, вытирая меч о чью-то одежду.
Видно на шум и лязг оружия к нам подоспела неожиданная подмога. Стража из дозора совершала обход неподалеку, как раз переходила через мост и заслышав крики (шумная вышла драка), поспешила на помощь – отряд из десяти стражников. Кажется, их смена сегодня закончиться весьма результативно. Мои люди подошли ко мне, позволив разбираться с бандитами прибывшему дозору – это их работа.
– Кто эти нападавшие? – быстро спросил я, имея лишь подозрения.
– Похоже, что наемники, – ответил Ван Эр.
– Одним словом бандиты, – Жожо пошла собирать иглы и отмывать их от крови в речной воде.
Бандиты – дело повсеместное и второстепенное. Итак, приступим к кульминации. Я снял в лица вора черную повязку. Я помнил ее портрет. Куртизанка из Цветочной Лодки, кто же еще это мог быть!?
Но в деле все еще было слишком много вопросов.
– Стража, сюда! Я помощник Верховного цензора, – я предъявил первому подошедшему пайдзу и он кивнул, присев на одно колено и громко сообщил:
– Готов служить господину цензору!
– Верно, теперь Вы выполняете мои приказания. Охраняйте эту женщину, – сказал я подошедшим еще двум стражникам. – Не дайте ей сбежать.
– Фэй Фэй! – позвал я одну из своих женщин. – Не спускайте с нее глаз. Она нужно нам живой. Я допрошу ее позже. Время не терпит. Жожо? – я оглянулся в поисках лекаря.
Я наклонился над тем, кто чуть не лишил меня жизни.
Раненый больше не напоминал привидение и не потому, что мистика была раскрыта, вовсе нет. Я коснулся руки раненного воина, мазнув пальцем его ладонь, понюхал, чем он так обмазал лицо и руки.
Это был редко встречающийся светящийся в темноте мох. А именно схистосхега – мох, который растёт внутри пещер или в полостях под корнями деревьев[1]. Ничего удивительного нет в том, что он со своим зелёным лицом, напоминающим лицо покойника породил слухи о смерти Губернатора. Своим страшным обликом пугал домочадцев, прислугу, вплоть до суеверной стражи, рождая страшные истории о привидениях и разгуле нечистой силы. Но страхи проходят, когда человек узнаёт природу загадки.
– Я здесь господин, – заслышав, что её зовут, лекарь немедленно явилась ко мне.
– Господин, у Вас на плече кровь, – тут же заметила она наметанным взглядом.
– Несерьезно. Это пустяки.
– Но нужно остановить кровь, – тоном, не терпящим промедления в данном вопросе, заявила лекарь.
– К тому же на лезвии мог быть яд… Нужно проверить,– предупредила телохранительница. – Господин, я виновата, что подвергла Вашу жизнь опасности. Вы получили ранения и я достойна наказания, – Фэй Фэй чувствовала вину и преклонила оба колена.
– Это всё подождет. Сначала займись им, – сказал я Жожо, махнув в сторону уже кашляющего кровью наемника. Бросок его кинжала прошелся по касательной и чиркнул по моему плечу, а я думал, что это была ветка стегнувшая ветка ивы. Вот тебе и Ивовые заводи… Совсем не так я представлял себе проведу время на берегу. Рад, что вообще жив остался.
Лекарь бегло осмотрела его раны и покачала головой, встав, отвела меня в сторону, чтобы прошептать:
– Я дала ему пилюлю и приостановила кровь, но он все равно умрет в течение часа, – точно сказала она, глянув на встающее солнце. – Задавайте свои вопросы быстрее.
– У тебя есть несколько часов, чтобы искупить свою греховную жизнь. Твоя подруга поймана – она нам тоже все расскажет. Признайся, убийство губернатора, и похищение денег было планом куртизанки?
– Очень сомневаюсь в этом. Ничего она не расскажет, – несмотря на боль, его губы застыли в ухмылке, он был уверен, в том, что говорил.
– Если не расскажет по-хорошему, Министерство наказаний выбьет из нее признание, так или иначе.
Умирающий, понимал, что он не жилец и решил насладиться последними моментами, издеваясь над служителями закона.
– Не получиться… и я тоже тебе ничего не скажу, – он харкнул кровью, запачкав мне полы одежды.
Когда человек на допросе начинает увиливать с самого начала, то есть такой тип людей, который не сдается даже под жесточайшими пытками, а зная, что его смерть близка, то он явно не доставит никому удовольствия послушать признание. Преступники так просто не раскалываются, стоит их только изобличить и поймать.
– Отойдите все подальше, – крикнул я окружающим.
Иначе у меня ничего не получится. Эти моменты с допросами я ненавидел.
Я сел, опустившись на пятки, словно решил посидеть неподвижно в медитации, закрыл глаза. Невидящий правый видел лишь темноту. Но стоило закрыть зрячий глаз, как правым я видел сыплющийся, словно в песочных часах золотой песок. Песок падал крупинками у меня перед зрением. И больше ничего. Но этого было вполне достаточно, потому что раненный тоже увидел это и заворожено смотрел на то, как золотой песок падает, словно отсчитывая время.
Первое время допрашиваемому я задавал установочные вопросы, ответы на которые он точно не мог знать, ведь судя по всему он тоже пешка в чьей-то игре. Важно узнать в чьей?
– Как тебя зовут?
– Девятый.
– Девятый, у тебя есть имя, данное родителями?
– Я не помню. Забыл.
– Ты знаешь, как меня зовут?
– Лю Сяо Фань.
Мое прозвище? Надо же! Повезло, что настоящее имя не было раскрыто.
– Тебе известно кем я являюсь?
– Мне это было неинтересно. Я не спрашивал.
Далее следовали вопросы установочные, ситуационные, поясняющие обстоятельства преступления.
– Эта куртизанка убила Губернатора Му?
– Да.
– Каким образом?
– Отравила чем-то.
– Это был ее план?
– Частично да. Она нашла много термитов и попросила принести целую бочку насекомых.
– Вот как. Это мне известно.
Серебро было спрятано под полом в беседке. Именно поэтому сегодня ночью она перепроверила на месте ли утаенное, не нашел ли кто ее личный тайник? Она хотела вернуться за своими деньгами, я так подозреваю являвшиеся личными сбережениями судьи Му после того, как два сундука с налогами опустеют.
– Ты сказал, что план лишь частично принадлежал ей? Кто задумал избавиться от Губернатора? Это был чей-то приказ?
– Да. Был приказ.
– Какой?
– Убить Губернатора.
– Почему? Он кому-то мешал?
– Слишком многое позволял себе этот чиновник.
– Кому он мешал?
– Я не знаю.
– Откуда исходил приказ?
– Это был приказ сверху.
Неправильно заданный вопрос ведет к неверному ответу. Нужно тщательнее подбирать слова.
– Сверху? Это откуда? Чей приказ ты выполняешь?
– Главы.
– Кто это?
– Я не знаю этого человека.
– Хорошо. Тогда назови имя этого человека.
– Я не знаю его имени.
– Но кто он ты знаешь?
– Я служу лишь Главе.
– Главе? Глава чего он?
– Я лишь выполняю задание Главы…– оправдывался он. – Я не знаю ни кто он, ни его имя.
– Даже самая мелкая сошка, и то должна знать такие элементарные вещи! – убеждал я его.
– Девятый, это имя дал тебе Глава? – вдруг поинтересовался я.
– Д-да, – чуть запинаясь, снова кашляя кровью, ответил мужчина.
– Кому ты служишь и верен до конца, а если предашь – то умрешь?
– Главе Колодца Девяти Драконов, – все-таки признался допрашиваемый под моим тяжелым взглядом.
– Кто это? Как его зовут?
– Мне неизвестно.
Видно так оно и есть. Ведь он не может лгать, но, тем не менее, останавливаться пока рано…
Нужно узнать, где затаилась эта змея…
– Твой Глава – это мужчина?
– Да.
Хорошо бы, он дал подробное описание его внешности.
Местный?
– Нет.
– Он высокий?
– Ростом как Вы примерно.
– На его лице есть шрамы?
– Нет.
– Борода, усы?
– Нет.
– Он молодой или старый? Средних лет?
– На вид не старше сорока.
– Телосложение какое? Стройный, коренастый, толстый?
– Примерно как Вы.
– Сутулый, коренастый?
– Нет.
– Какую одежду он носит постоянно?
– Пурпурную мантию с питоном.
Вот как!
– Чиновник?
– Да.
Неужто?
– Чиновник какого ранга?
– Имеет 7 ранг.
– Из столицы?
– Верно.
– Он посещает Императорский дворец?
– Мне неизвестно.
– Он один из министров?
– Я не знаю.
– Тогда где украденная государственная казна?
– Спрятана.
– Где?
– В надежных местах.
– Где именно?
– Разделена на части и отвезена в три города: Чэньду, Чанъань и… Гуанджоу кажется… Мненичего больше неизвестно.
Как же трудно будет собрать украденное, если казна уже покинула город. Найти связывающие ниточки будет тяжело…
– Ты помогал куртизанке красть собранные налоги, потому что тебе приказали?
– Да. Она обещала, что никто ничего не прознает. Но она предала нас, ведь часть денег она перепрятала где-то в поместье, отложив средства для себя. Она пошла против, а предателей мы не терпим.
– Ей приказали избавиться от Губернатора, так чтобы его тело не нашли, а тебе помочь украсть серебро, верно?
– Верно. Она показала, где тайник.
–Что тебе еще приказали сделать?
– Убить Сяо Фаня, если он станет препятствовать… использовать яд для гарантии.
Значит, я опять отравлен и у меня самого не так много времени. Что ж, в который это уже раз? Шестнадцатый или семнадцатый, боюсь сам сбиться со счета. Слишком часто случаются покушения.
Это еще не конец дела. Слишком много вопросов, и я не успею получить на все ответы. Нужно выбирать только самое важное, времени осталось немного, последний час на исходе. Остальное я смогу узнать от куртизанки.
Остались последние извлекающие вопросы, наводящие на ответ.
– Кто те люди, что выскочили из засады? Они тебе известны.
– Лично нет. Наемники из города. Бывшие крестьяне, отслужившие на границе, сейчас безработные.
Глаз начинал гореть, вскоре жжение постепенно становилось нестерпимым, золотой песок становился ярче, блеском свечения ослепляя, словно солнце и обжигающим как пламя.
Я смогу потерпеть еще немного, чего не скажешь о допрашиваемом. Он просто сгорит.
– Какую должность при дворе занимает Глава Колодца Девяти Драконов?
– Если я скажу, то я умру.
– Говори, ты итак умрешь.
Глаз уже горел, словно его охватило настоящее пламя.
– Господин, это срочно, – сзади ко мне подошла взволнованная лекарь, прервав допрос. Я случайно моргнул, и зрение стало прежним, лишь на один левый глаз, войти в транс снова будет не просто.
После применения секретной способности «Золотой песок» я всегда чувствовал сильную усталость, чувствуя себя выброшенной на берег рыбой, чувствовал сильную жажду. Жутко хотелось двух вещей: пить и спать. Особенно после бессонной ночи. Я с трудом поднялся на ноги, чувствуя, что не твердо стою на ногах.
Лекарь держала меч умершего в руках.
– Господин, посмотрите.
– Ну что, «обрадуешь» меня тем, что там обнаружился неизвестный тебе яд…
– Этот яд мне знаком. Но нам нужно скорее возвращаться, чтобы принять снадобье. Но этот меч… это же….
– Это Меч Ста хризантем! – воскликнул я, и голова закружилась, если бы Жожо не помогла мне устоять на ногах.
Император Дзян Вэй Ли повелел своим оружейникам выковать меч в гармонии, который даровал бы своему владельцу ясность духа, трезвость ума, зоркость орла и мудрость небожителя. Повелел император сделать дзянгэ[2] в виде его любимых желтых хризантем и еще сто кинжалов, выполненных в этом же стиле. По преданию владение этим мечом дарует воину великую небесную мудрость, спокойствие, твердость и верность своему долгу.
Выдержка из книги Пяти Мечей буддистского монаха Ся Ляо Бо,
4 месяца года Обезьяны
Меч, хранящийся в Дворцовой сокровищнице, оказался в руках этого человека? Кто мог иметь доступ к Императорской сокровищнице? Немедленно следовало узнать.
– Эй, – я дотронулся до Девятого, но он застонал и прикрыл глаза. Я поднес палец к его носу и не ощутил дыхания, для точности проверил пульс на шее. Допрашиваемый умер на моих глазах.
– Что мы будем делать с этим мечом?
– Заберем с собой, как трофей – пополним мою коллекцию!
Нужно еще опросить куртизанку, только повторить сей трюк с допросом я уже не смогу. В висках словно стучала медленно вскипающая кровь, я ощутил тошноту.
– Хорошо, господин, как скажете. Ваши раны…
– Пока подождут. Где преступница?
– Вон там, – указала Жожо в сторону дороги.
Стражники разбились на группы, несли службу, но тихо переговарились друг с другом и ждали, когда мы отправимся.
– Хорошо.
Теперь я смог хорошенько рассмотреть лицо куртизанки. Ее пучок на затылке развалился и длинные локоны блестящей рассыпались по ее плечам и спине. Даже с растрепанной прической она была красива. Бледная кожа, высокий лоб, изогнутые брови, полные губы, длинная шея. Теперь понятно, почему Губернатор Му не смог забыть о ней. Дерзкий взгляд темных глаз устремился на меня, когда я подошел к ней ближе. Она была крепко связана и могла лишь бессильно дергаться.
– Почему ты не сбежала, когда была такая возможность?
– Меня бы нашли в любом случае.
– И поэтому ты почти не сопротивлялась, когда тебя схватили?
– Вас было больше.
– Кто тебя надоумил провернуть таким образом убийство?
Откуда обычной куртизанке знать о всеядности определенных видов термитов?
Молчание.
– Мы знаем, что ты использовала яд, чтобы убить Губернатора? Что это был за яд?
Женщина еще и отвернулась и опустила взгляд вниз. Не хочет говорить.
– Как тебе удалось приманить термитом и заставить их есть человеческое мясо?
Не хочет по своей воле раскрыть свои тайны – что ж, хорошо. Что ж, в министерстве ею займутся профессионалы – волноваться не стоило. Там на любого найдется управа.
– Тебе известно, куда отправлялось украденное?
– Вниз по реке, – ничего не скажешь, всеобъемлющий ответ. Этим ответом она посмеялась надо мной.
– А на какие нужды?
– Лучше некоторые вопросы останутся пока тайной, – вместе куртизанки ответила Жожо. – А теперь я займусь вашими ранами. Потеряно много времени… – лекарь была недовольна таким долгим промедлением.
– Да уж, теперь точно… – вкус горечи заполнил рот, и меня вырвало кровью. – Пора, – сказал я, откашлявшись и протерев рот рукой.
Если преступница и была готова еще в чем-то признаться сегодня, то я уже не мог слушать.
На берегу становилось все больше людей, отосланные стражники привезли повозки и специальную телегу с закрытой клеткой для преступников и куртизанку затолкали внутрь.
С помощью слуги я залез внутрь повозки, далось это мне с трудом. Я буквально валился с ног от накатившей слабости. Слуга взял на себя управление лошадьми. Охранница села рядом с ним снаружи и наблюдала, чтобы все процессия не нарушалась. Стража поехала впереди и сзади охраняемой преступницы. Мы следом, замыкая путь.
Лекарь поставила мне несколько игл, чтобы замедлить ток крови, но меня уже начал бить озноб. Даже не знаю, был это яд или возвращением ледяной болезни. Я был рад, что мы ехали в закрытой повозке. Соболиный мех помог бы мне сейчас согреться.
Дорогой я думал, как описать в докладе, представляемому Его Величеству. В итоге сообщников оказалось трое. Интересно, знал ли что-то интересное обо всем этом лодочник или ему заплатили лишь за его услуги? Пока куртизанка потихоньку выносила по тайному проходу деньги каждую ночь, в то время как внимание всей резиденции отвлекал на себя второй человек – игравший призрака и всем казалось, что это покойный из-за примечательных одежд, которые носил судья Му. Сообщника загримировали и переодели в одежду, чтобы все привыкли к появлению духа, не нашедшего покоя.
Казалось бы, тщательно продуманное убийство выдали расползшиеся термиты.
Кто этот таинственный Глава? Кто мог оказаться настолько дерзок? Что такое «Колодец Девяти Драконов»? Нужно поискать подобное название в записях архивов, может, найдется какое-то упоминание.
Умудренный тяжелой ночью я задремал, убаюканный мерным покачиванием в дороге и золотой дракон явился ко мне с предупреждением и очередной загадкой: «Самое страшное случилось после рассвета».
Неожиданно процессия резко остановилась, и я проснулся, ощущая холод в замерзших конечностях.
– В чем дело? – сонно пробормотал я. – Мы приехали?
– Что такое? – спросила Жожо.
Занавесь сдвинулась в сторону и показалось загорелое лицо с широким покрасневшим носом Ван Эр.
– Кажется, убили, – сказал он не слишком уверенно почти дрожащим голосом.
– Убили обвиняемую! – закричали сразу в несколько голосов, едва разобравшись в ситуации.
Выпущенная из-за кустов неизвестным стрела убила куртизанку по дороге. Все бы ничего, но у Фэй Фэй опять начался приступ паники.
К нам внутрь повозки залетела испуганная, дрожащая Фэй Фэй, Жожо пытаясь успокоить ее рыдания и унять нахлынувшие воспоминания. Так что лечить меня теперь было некому, по-крайней мере, какое-то время, пока женщина не успокоит другую.
Фэй Фэй сейчас дрожала всем телом, подобрав ноги и обхватив колени, при этом взгляд у нее был почти безумный. Кто-нибудь объяснит мне, чем она так сильно испугана, что в ее глазах застыл ужас? Что ее так сильно расстроило? Она плакала, и никак не могла унять текущие слезы. Что вызвало такой панический страх? И тут я заметил, что она что-то сжимала в руках и прижимала к себе.
– Покажи мне, – попросил я, но девушка будто бы не слышала меня. Но Жожо услышала и поняла, ей пришлось разжать ее пальцы, чтобы извлечь предмет из ее рук.
Это была окровавленная стрела с оранжевым оперением. Необычно. Кто сейчас такое использует? На мой взгляд слишком заметно и пестро. Обычно для этой цели служат перья из сизого селезня или гусиные. Судя по всему, именно ею одним выстрелом убили куртизанку.
Я повертел стрелу в руках, но так ничего и не понял. Фэй Фэй профессиональный убийца из тайного отряда при императорском дворе, крови за свою жизнь она повидала много. Что изменилось?
Жожо погладила по плечу Фэй Фэй, обратив внимание, что я так и не задал напрашивающийся вопрос, повернулась ко мне и тихо проговорила:
– Ее отец был убит стрелой с таким же оперением из утки-мандаринки.
Вот оно что! Наша великолепная четверка больше не могла вести это дело в связи с личной заинтересованностью. Я почувствовав себя хуже, даже не выходил из повозки, передавая все указания через слугу. Но, несмотря на приказы, которые давал мой слуга от моего имени, обещая крупное вознаграждение, если кто-то поймает и доставит стрелка. Мы остановились на час, но никто не смог найти стрелявшего, несмотря на отряд людей, посланный в разные стороны прочесать обочину дороги.
Я подозревал, что лучника не найдут. Увиденный сон подтверждал это. Можно даже не надеяться… Дело становилось более темным.
Преступника убили, и ответственность за это мне придется взять на себя.
А ведь оставались еще вопросы и тайны… Доклад о деле «Меч ста хризантем» придется изменить, если не отложить в сторону на неопределенное время.
Убийство Губернатора Му раскрыто, но кто был заказчиком убийства чиновника не известно. Оба исполнителя были мертвы. Украденные налоги в других городах и возможно уже частично растрачены. Найти серебро не представляется возможным. Никаких зацепок больше не было. И множество вопросов осталось без ответа. Что за ядовитое растение было использовано при отравлении Губернатора осталось неизвестным. Какую роль играла куртизанка в этой истории? Если она всего лишь пешка, то кто помог ей организовать и скрыть убийство? Как сокровище, являющиеся достоянием правящей династии оказалось в руках наемника? Кому мог помешать в Ханчжоу приезжий торговец чаем? Но главный: кто стоял за всем этим?
Ничего не было понятно. Надеюсь, со временем правда восторжествует. И мне нужно поправить свое здоровье и время, чтобы спокойно все подумать.
Вчера состоялось прощение со старым Губернатором со всеми надлежащими почестями. От множества разведенных костров шел дым, и дышать было невозможно.
А на следующий день новый Губернатор занял пост, его назначение с опозданием в неделю прибыло в Резиденцию наместника.
Проблема с растратами была тяжелой. Мост не был закончен. Работяги не получили обещанных денег. Жалобщики приходили вчера и пришли сегодня снова, хотя сегодня был не приемный день и устроили потасовку почти у нас перед домом. Было очень шумно и тревожно. Вопрос первостепенной важности лег на вновь назначенного мандарина и, боюсь, что в первое время ему придется не сладко – разбираться с наследством, доставшимся ему от предшественника. Хорошо, что это – уже не моя забота.
Перед обедом посыльный явился с донесением. Он прибежал из мертвецкой с просьбой, которую должен был передать лично цензору. И, несмотря на просьбу не беспокоить, он не ушел, оставшись ждать на коленях перед дверьми, ожидая, когда его выслушают.
Что за срочность?
Ему позволили и впустили, потому что я так велел. Хотя мне строго велели отдыхать, я решил иначе.
– Пусть войдет, – передал мои слова слуга.
Запыхавшийся посыльный преклонил колени, поклонился и быстро затараторил:
– Господин цензор, Вы должны лично взглянуть на это. Меня послали меня за Вами. Я готов проводить Вас. Вы должна на это взглянуть.
Останки Губернатор уже в земле, а тела преступников на вскрытии. Но причина смерти обоих была ясна.
Но заинтересовавшись, цензор отправился до морга вместе с посыльным и своим слугой, повозка прокатилась до центра города и свернула в бедный район, повсюду было грязно – это постарался утренний ливень. От канала, мимо которого проехала повозка завоняло тухлятиной. Кажется, морг был уже рядом.
Перед входом внутрь нам выдали по тряпице, смоченной в хвойном растворе и мы приложили к носу. Посыльный довел меня до помещения, с множеством грубо стесанных столом, на одном из которых лежал полуобнаженный труп женщины, после пояса прикрытый хлопковой тканью.
– Вот, смотрите.
На левом предплечье у нее было выбито число шесть.
– Это еще не все.
От плеча и до груди шла вторая татуировка, изображающая извивающегося черного дракона.
–Искусная работа! – выразил восхищение Ван Эр.
Цензор нагнулся над телом, чтобы детально рассмотреть ее.
– Мне нужен будет детальный рисунок с нее.
Цензор быстро отдал распоряжение своему слуге:
– Найти здешнего художника. Лучшего!
– Будет сделано, я найду художника, он скопирует в точности, – слуга кивнул, но остался стоять.
– Немедленно! – отослал цензор своего слугу прочь.
– Скажите, Вы раньше видели подобное?
– Да, на днях. Вот труп мужчины.
Знакомый нам девятый тоже был тут. От этого стола разило тошнотворнее, так что цензор сделал несколько шагов назад.
– Тоже с драконом?
– Как видите.
Можно было догадаться, на его предплечье было чисто девять и такой же дракон украшал грудь.
Надо сказать, это дело нравилось цензору все меньше… Ожидая слугу с поручением, он вышел из морга подышать свежим воздухом и успел заметить фигуру, слившуюся с тенью за стволом раскидистой плакучей ивы, и резко метнувшуюся прочь. Личность и намерения следившего также остались неизвестными.
Это дело получило красивое название в честь полученного меча «Ста хризантем», которым пытались убить цензора.
Как известно в Китае издревле поклонялись драконам как богам. Дракон для них означает благость и добро и ему соответствует знак Ян. Дракон в китайских легендах – это чаще всего император, наделенный всемогуществом. Его образ почитаем, а сила его неизмерима. В какой бы части света ни жил представитель китайской культуры, он никогда не забывает благодарить этого мистического змея.
Перед тем как попрощаться с этим городом, стоит упомянуть несколько легенд, тесно связанных с ним, потому что каждый малолетний ребенок, проживающий в Ханчжоу с пеленок слушал, как сказку эти предания. И каждый покидающий городские стены выезжает, зная эти легенды. Так что неудивительно, что город Ханчжоу несомненно оставляет неизгладимое впечатление любому прибывшему.
Первое предание связано с мудрецом Ханчжоу, который заботился о собственных драконах. Драконов звали Ин Лун и Дилун, они как братья-близнецы уравновешивали друг друга. Считается, что Ин Лун[3]влияет на погоду, способен призывать дождь, ливни, наводнения. А Дилун – покровитель водной стихии, подчиняет себе моря, океаны, озера и другие источники воды, действуя только во благо людей. Оба жили в воде во дворце на большой глубине.
В то время, когда дракона парили в небесах и обитали на дне морском иногда они выходили к смертным, совокуплялись с земными женщинами и от этой связи рождались полукровки.
Дабы снискать благословения небожителей для простого народа старец соорудил в городе для них красивый колодец в качестве жилища. Крестьяне, жившие в деревне неподалеку, стали поклоняться этим драконам, как божествам. После смерти мыслителя им остались все его знания, а также секреты чудодейственных свойств драконьего логова.
Вторая легенда связана с тем, что, жители селения рядом с тем самым колодцем, желая добраться до воды, выкопали глубокую скважину, обнаружили, что ее наполнила необычная жидкость: вода образовывала воронку и походила очертаниями на мифическое существо. Место сразу стало святыней.
Третий вариант гласит о найденном на месте колодца камне в виде легендарного змея. В любом случае все истории сводятся к колодцу драконов.
Сегодняшняя ночь не стала для него исключением – цензору опять не удавалось заснуть. Дневной зной и жара лишили ночь прохладных ночей Летняя бессонница, лишала заслуженного отдыха, и он продолжал думать о деле ночью. Голова его была полна мыслей как осиное гнездо полно ос.
Как же много осталось нераскрытым…
К утру еще одна бессонная ночь породила этот стих.
«В саду расцвели хризантемы.
Печальная пора.
Ведь наступила осень»

[1] шистостега – нити этого мха стелются по расщелинам, а вертикально растущие отростки имеют клетки, способные собирать самую малую частичку сета, проникающую в темноту. Зеленоватое свечение создаётся за счёт содержащегося в клетке хлорофилла. Если мох вынести на свет, тайна исчезает – мох перестаёт светиться.
[2] Дзянгэ (с китайского) или более известное слово на японском «цуба» – аналог гарды у клинкового оружия различного рода мечей.
[3] Ин Лун – Божественный Крылатый дракон связан с богом дождя Юй-ши, Дилун – Земляной дракон

ЧАСТЬ 2. Будда огня.
Город Гуанчжоу

Глава 1. Скандал в Гуанжоу
«Будь безмятежен,
словно цветок лотоса
у подножия храма истины».[1]

Вот уж где стоит побывать в жизни хоть раз! А особенно повезло тому, кто родился в одном из кантонских городов[2]. Братом Ханчжоу является многоликий Гуанчжоу[3]– так его называют приезжие. А сами жители зовут его либо Хуачэн[4] либо Суйчэн[5]. И все они будут правы.
Климат здесь тёплый и при этом очень влажный, поэтому в любое время года в городе и за его пределами встретишь на своем пути много пестрых цветов. В горах произрастают разнообразные деревья, крайне редкие и диковинные растения. А про и орхидеи и сказать нечего – нужно смотреть! Не забудьте, что в горах также водится большое количество птиц, на которых можно поохотиться, если сберечь ноги[6]. И не пройдите мимо, если заметите, как из земли бьет целебный источник со священной водой, наполните тыкву.
И неудивительно, что жителям повезло – местность у города шикарная. Гуанчжоу вольготно раскинулся в защищенной от штормовых ветров бухте у дельты полноводной Чжуцзян[7]. Здесь и по сей день добывается самый красивый речной жемчуг, давший название реке. Когда говорят, что «три реки сливаются в одну» – речь идет опять же о Жемчужной реке, принимающей воды притоков: восточной, западной и северной рек и все это в пределах городской черты. «Когда воды в достатке, то и земли будут богатыми». Славный торговый город, процветающий и свежий. Каждый день через него проходят караваны груженых драгоценными товарами верблюдов и лошадей, бредущих дальше на запад по усыпанным золотым песком пустыням.
В городе процветает торговля и ремесло, в центре города можно найти множество ремесленных и мастерских, тут встретишь и резьбу по слоновой кости, и остановишься посреди улицы на расписанные художниками веера, возьмешь в руке посмотреть и проверить на легкость и прочность изящный зонт, а богатые будут рассматривать изделия из нефрита и подбирать вышивку для новой одежды.
А порт! Морской путь[8] начинается как раз из порта Гуанчжоу в устье Жемчужной реки. Рыболовство в крови у каждого жителя.
Каждый любитель природы восхитится и обратит свой взгляд на Лотосовые горы. На ее вершине возвышается пагода и установлена высокая позолоченная статуя Будды. Грех не сходить к храму и не помолиться, так что сюда стекаются каждый год в 8-9 лунный месяцы паломники.
А чего стоят Горы белого облака? Множество стихов родилось именно здесь, глядя на живописное зрелище, открывающиеся взору – горные склоны, окутанные белыми облаками.
Сегодня путник у подножия гор присел отдохнуть, а завтра уже поднимается к буддийскому храму выше в горы, услаждая взор красотой горного пейзажа и любуясь озером с кристально чистой водой.
Ни один город не обходиться без легенд, рожденных с местом.
Есть предание о Храме пяти духов. Сейчас он уже имеет другое название. И, согласно этому преданию, духи, спустившиеся с небес, основали город и подарили местным жителям первые стебельки риса, чтобы на земле был достаток и процветание. В свою очередь благодарные горожане возвели храм, чтобы почитать основателей своего города. Храм находится высоко в горах. Вход в храм охраняют фигуры двух мифических львов. Большой по размеру храм имеет на своей территории целых три дворца, пагоды, внутренние дворики, пруд с карпами. Внутри он необычайно богато украшен. В интерьерах можно увидеть китайскую каллиграфию, резьбу по дереву, позолоту, множество миниатюр и, конечно же, изображения легендарных духов – основателей города. Во дворе храма находится большой камень с углублением в форме ступни. Предание гласит, что это – след ноги одного из духов. Вхраме этом находится старый и огромный колокол. Вид из храма на столетние деревья, лес и горы, все это дарит чарующую атмосферу чистоты, духовности и умиротворения.
Казалось бы, жизнь в этих края должна казаться раем. Только если ты здесь находишься не по работе. А работа не располагала к отдыху. Была кропотливая, однообразно скучная, требующая внимательности и бережного отношения к старым документам, отнимающая много времени, и включающая в себя долгие поиски подходящего; и чего греха таить ужасно пыльная.
Цензор находился неподалеку, работал в архиве, проверял документы, ища странности в учетных книгах, вычитывал в рапортах начальников, для того, чтобы обнаружить след щедрости[9]и напасть на след Черных драконов.
Отбирая подходящие свитки на полочках, выискивая недочеты в учетных книгах, каждый день старался найти ниточки, ведущие к пропавшей казне Губернатора Му, но каждый следующий день похож на предыдущий. Даже намеков на ниточки не было. Как сквозь землю канула казна Губернатора! И все эти повторяющиеся друг за другом дни были скучны, сливаясь в единую линию пустого существования, прерываемую лишь перерывами на сон и еду и другими надобностями. Существование в четырех стенах, лишенное свободы вызывало уныние. Сидишь вот в пыльном архиве с утра до вечера, не видя света, ощущение складывалось неприятное – словно пленник.
В последние дни он потерял аппетит, похудел на 8 цзинь[10], и начал кашлять от пыли. Ведь ничего необычного не было и здесь, в городе-ниточка и это было обидно. Ниточка то была последняя…
– Господин, читать при одной свече вредно для вашего здоровья, – заботливый слуга принес с собой несколько свечей, установил их и зажег одну за другой, прибавив освещенности.
– Теперь больше риска спалить этот чертовый архив! – пожаловался Шэн Мин.
– Ну и пусть горит – хоть чище будет! – безразлично махнув рукой, заявил Ван Эр. – Тут так грязно… – в этот момент помощник громко чихнул, в подтверждение сказанным словам. – В жизни не убирались, наверное!
– Так прибрался бы! Что мешает?
– Так Вы же сами не велели ничего здесь трогать… – вежливо напомнил хитрец, зная как избежать лишних обязанностей.
Цензор покачал головой, что-то такое, припоминая в самый первый день, когда они явились сюда.
Слуга тем временем составил с подноса чайник и налил в чашу горячего чая, обхватил руками и услужливо предложил цензору.
Цензор поднес чащу ко рту, сделал глоток и поперхнулся.
Кисло-горькое пойло содержало настойку женьшеня и больше напоминало лекарство.
– Я думал, что это чай!!!
– Это лекарство от бессонницы. Чтобы не сидели в архиве еще и по ночам!
Хитрая Жожо, послала слугу передать лекарство, а он не ожидал подвоха! Слуга присел рядом, если вдруг понадобится помощь, но он принес с собой несколько плодов локвы и начал смачно ими закусывать. Сосредоточиться уже было невозможно. Или в зелье было добавлено что-то снотворного действия.
– Ладно. Я пойду сосну часок-другой.
– Идите. А я свечи потушу.
После архива у Гуан Шэн Мин не осталось сил, чтобы освежиться водой, дабы избавиться от архивной пыли, хотя медный таз был принесен в его спальню специально и стоял на видном месте. Перенапряженный он лег, лишь сняв верхние одежды да сбросил с ног обувь, перед тем как рухнуть на кровать.
Его всегда сильнее всего утомляла именно скучная рутина, требующая усидчивости и внимательности взгляда. Он так устал и надеялся, что как только опустить голову на подушку, то тут же уснет. И, неудивительно, что уставшее и измотанное сознание, так и не нашедшее ответа в учетных книгах (а вернее подозрительных ошибок), родило очередное кошмарное видение. Кошмары не выбирают время, чтобы сниться. Их не ждешь, а являются они как всегда «вовремя». После подобной ночи не чувствуешь себя отдохнувшим.
Он очнулся в кромешной тьме. Его зрение, позволявшее видеть ночью лучше, чем остальные люди, оказалось здесь бесполезным. Сюда не проникал ни один лучик света. И не случайно. Ощупав руками, пытаясь понять, что его окружает вокруг, он обнаружил, что находится в очень замкнутом и тесном месте. Стены вокруг были сухие и совершенно плоские. Не больше метра в диаметре, если выставить руки. Он пробовал покричать, но голос подвел его. Место неприятным образом напомнило ему могилу. Он потоптался словно старик, на месте, начиная нервничать. Ведь только читатель знает, что это всего лишь сон. Но в наших снах, мы часто забываем, и в действительно принимаем ту реальность, которая нам представлена.
Первый раз в жизни он растерялся и не знал, как ему быть. Он был непонятно где и совершенно один. Похоже, ждать помощи было неоткуда. Как и понять, где он находится? Но как он здесь очутился?!
Через мгновение тьма перед его взором осветилась зорким желто-оранжевым глазом Золотого Дракона. Он видел только малую часть его громадной морды, и сияющий глаз неотрывно уставился прямо на него. Цензора охватил жар. Кожу драконье пламя не опаляло и цензора это уже не удивляло. Рядом с Драконом всегда было достаточно терпимо находиться. Но сейчас прямо-таки жарковато.
Давненько же он не появлялся… Был ли Золотой Дракон настоящим или реальность нет – точного ответа дать не мог. Но его появление было священным знаком. Впереди ждали трудности, с которыми простому смертному справиться тяжело.
Шэн Мин воспринимал Золотого Дракона, как иногда спускающегося в этом образе небожителя, чтобы дать избранному ученику предостережения или указания. Ведь Золотой Дракон всегда являлся ему во сне или наяву, но не просто так, а с посланиями или предостережениями, и нередко говорил загадками.
Иногда Шэн Мин считал дракона одним из побочных действий отравления, ведь он начал видеть его во сне и наяву после яда змеи.
Яркий глаз неотрывно и без морганий смотрел на него, что цензор даже ощутил неловкость. Словно его проверяли – сможет ли он выдержать этот тяжелый взгляд.
Голос с металлическим скрежетом громко объявил ему:
«Высокие горы. Длинная дорога ведет туда, где вырыт колодец. Источник его иссяк. Но вода в нем необычна – и яд и противоядие».
Зря он надеялся на ответы.
Теперь он получил еще и загадку, которую необходимо было разгадать.
Наступили благоприятные дни для паломничества.
Ехать в гору было утомительно. Солнце пекло так словно стараясь уморить людей, поджарив их. Лесная прохлада не спасала на открытой дороге. Паломнический маршрут на вершину горы, из года в год, совершаемый верующими к Белому Будде – был обязательным пунктом у каждого. Перед свадьбой полагалось принести дары божествам и помолиться, ради удачного будущего.
Принцесса, с комфортном едущая в алом паланкине, следуя традиции, была одета в ее любимый красный цвет. Во время паломничества в Храме Розовых Облаков ее ждет встреча с будущим мужем. Яркий наряд очень шел к ее иссиня-черным волосам, бледному напудренному лицу и алым, но тонким губам.
В Китае очень ценится красный цвет, он символизирует: солнце и огонь, жизнь, праздник и активность. С древних времен считалось, что красный цвет отпугивал злые силы и привлекает счастье и богатство. Наряд красного цвета используется и по сей день для проведения свадебных церемоний: невеста должна быть непременно одета с ног до головы в красное, а именно: платок, белье, передник, штаны, пояс, расшитые алые туфли. Мало кто знает, что исторически красный цвет ассоциировался вовсе не с женским началом, а с мужским началом мира. Именно поэтому невеста рядом со своим женихом должна быть одета в красный наряд для удачного брака и благополучной жизни.
За паланкином невесты, который несли на руках восемь слуг, везли возы с пожертвованиями и дарами: фрукты, вино, цветы, пудру.
Грустно, что некоторые вещи в этой жизни ты не можешь решить самостоятельно… например, в какой семье родиться.
Например, решение о том, чтобы вторая принцесса вышла замуж за человека, которого в жизни не видела, и провела с ним потом всю жизнь. Мало того, ее женихом будет тайский посол, который, даже китайского не знает языка! Как с ним общаться то?
Дабы уладить пограничные конфликты китайский император и тайский принц придумали (недолго думая, не иначе) путем заключения мирного соглашения и заключить брак между сторонами. Несколько месяцев назад было принято решение о примирении этих территориальных споров. Таков был указ императора, и никто не вправе противиться его воле. Поэтому вторая принцесса и находилась среди процессии, мерно плывущая по течению вверх. Назвать неповоротливую медлительную процессию именно едущей язык не поворачивался: слишком разношерстный был народ: кто-то шел пешком, а кто-то ехал.
Кто шел пешком с заплечным мешком, кто ехал на телеге, понукая ленивого осла ползти вперед. Люди побогаче восседали верхом на лошади с котомками и сумами на крупе. В гору также поднимались молодые и не очень господа и дамы в каретах, охраняемые стражниками. Их личности держались в строгом секрете. Были тут и оборванцы в лохмотьях, совсем тощие, втайне надеявшиеся, что подношения и принесенными другими дары окажутся щедрыми. Нищие тратили последнее силы на подъем, в надежде, что им удастся успешно своровать внутри храма, чтобы перепродать потом вещь как новую в деревне или городе.
Пока шли, поднимаясь по склону, люди обменивались мыслями, переговаривались в пути кто громко, кто тихо, кто с горечью в голосе, кто не скрывая радости, узнавали столичные новости. Кому-то было интереснее узнать, где чай продавался дешевле, кого-то интересовало, где рис лучше уродился в этом сезоне. Люди делились и сплетнями, и новостями, и давали друг другу советы, кто-то хвалился, что ребенок его в этом году должен стать ученым, у кого-то уже сдал экзамен на чиновника, другой – сколько ему удалось вырастить батата, а третий гордился тем, что добыл тростникового сахара больше чем в позапрошлом году.
Вообщем, у каждого и заботы и радости свои.
Малые дети также участвовали в процессии, они просились на руки, стоная, что не больше не способны самостоятельно взбираться на гору на своих двоих или уже восседали на плечах или руках. Чьи-то впрочем, дети, тащились позади родителей, а чьи-то вообще шли без присмотра, по обочине дороги, развлекая себя борьбой с высокой сорной травой, и хулиганством – стреляя мелкими камешками, поднятыми с дороги, используя самодельные рогатки, мечтая сбить хотя бы мелкую птицу.
Когда много народу – шумно, а если рядом дети – тишины не жди.
Кто-то поднимался сюда за благословлением, принцесса, например, желала задобрить богов, но делала это скорее по нужде, а не по собственной воле.
Кто-то приходил к Храму, чтобы просить богов помочь справится с недугом беолезненного родственника. И помолиться и купить дешевых лекарств, ведь в храме Белого Будды монахи-ученики собирали травы в горах и производили лекарства, делая их доступными для всех, нужно было лишь подняться к вершине, пожертвовать в храм принесенными дарами и тогда точно получишь бесплатно сверток с лекарствами.
Были и те, кто совершал это шествие ежегодно, искренне верующие или те, кто следовал семейной традиции к месту, где жили Боги, чтобы помолиться, воздать хвалу и поблагодарить за все. Кто-то вел сюда детей, чтобы приучить с малых лет к почитанию предков и смирению, желая отдать юное дитя в послушники. Находились и те, кто поднимался в гору, чтобы задобрить богов, прося о несбыточном или чтобы помянуть давно ушедших.
Цели у людей были разные, но всех вела одна дорога.
Подъем в гору был труден, но преодолим. Легко тому, кто ехал, а не тащился на своих двоих. Религиозных паломников трудно остановить, так уж получается: кто победнее ехал в крытой повозке, кто побогаче и знатнее ехал в паланкине, кто-то ехал в вместе с огромным караваном, но понятное дело обгонял тех, то шел пешком.
Подняться по гору и получить благословение Будды было желанием матушки принцессы, поэтому многочисленные обозы позади везли с собой всевозможные дары божествам, в том числе: свежие фрукты, сладкое печенье и вино из османтуса, деньги и фигурки из специальной бумаги для сжигания.
Слегка отодвигая пальчиками занавесь в сторону, принцесса могла любоваться открывающимся взгляду видом. Горы захватывали дух своей неописуемой красотой! И дышалось здесь иначе – воздух опьянял не хуже выдержанного вина. В повозке было прохладно – от солнца защищала крыша, свежий ветерок задувал внутрь. До привала запрещалось покидать повозку. А когда принцесса в тех редких случаях по нужде покидала повозку – ей приходилось скрывать свое лицо под широкополой шляпой и белой сеткой, закрывающей лицо. А ей так хотелось увидеть здешние скрытые в тени леса невиданные орхидеи и залитую солнцем пагоду на вершине горы. Но даже любой красивый вид может успеет надоесть, если дорога долгая скучна и однообразна.
–Как жаль, что нельзя покидать паланкин…– пожалела служанка свою госпожу и поспешила тут же ее утешить, ибо затронула больную тему. – Зато у нас есть много всякой вкусной еды с собой!
Как утомительно тянутся часы в ожидании желаемого…
Нереализованные планы вкупе со скукой сделали характер принцессы и без того не сладкий ворчливым, словно у объедки[11]. Незамужняя девушка стала возмущаться и все вокруг критиковать, обсуждая идущих, ничуть не стесняясь, что ее могут услышать. Принцесса как могла, спасаясь от скуки, комментировала все, на чем останавливался взгляд. Вот бабочка мимо пролетела. Вот муха пристала, жужжит, раздражая. То солнце не такое. Болтала обо всем подряд, не умолкая. Более разумная служанка скромно молчала, лишь кивая периодически, не поддерживая и не осуждая, на второе она не имела права, а поддержку не оказывала, так как не разделяла суждений принцессы. Даже привычная ко всему охрана изрядно утомилась, слушая ее рассуждения, жалела о том, что не может прикрыть уши.
Возмущенная принцесса дошла до того, что стала сыпать обвинениями даже в своих охранников, всего лишь строго выполняющих свой долг.
Что мол, зря, в глубь леса, за букетом из цветущих необычным цветом орхидей ее не пускает охрана! Неужели она потеряется или случится что?! Каким же было ее негодование, что и сейчас во время непредвиденной остановки не позволять увидеть цветы, так и вовсе упустит она свой шанс – вот так разочарование!
Пока принцесса возмущалась, проходили часы и дни, и вот уже несколько дней кряду поднималась процессия в гору, и вот наконец-то показалась заветная крыша главного здания монастыря – храма, искусно сделанного в виде пагоды с не менее красивым названием «Обитель розовых облаков».
Почти приехали! Ура! И вдруг процессия встала. Час проходит, другой, вперед никто не сдвинулся. Остановка вышла незапланированной и затягивалась. Почему не двигаемся вперед – непонятно. Не только процессия принцессы остановилась, но и простые смертные впереди гневно возмущались, что не могут пройти. Возмущению людей не было предела – их, так долго шедших в гору, не пускают в храм! Более того без объяснения причин! Кто-то рассчитывал на скорейшее получение бесплатных лекарств в храме, волнуясь пуще прежнего за оставленного дома больного родственника. Кто-то и вовсе не спешил, но обидно было это непонятное ожидание.
И вот, встали. А вот и единственный шанс сходить в лес за цветами! Но никто из них не хотел из-за прихоти девушки лишиться головы, если с принцессой что-нибудь случится, одновременно боясь попасть в ее немилость и обидеть – но все же мягко стояли на своем. Покидать повозку во время остановки без важной причины не рекомендуется. На таком месте легче всего устроить засаду.
И вот процессия, направляющаяся сюда в течении двух дней остановилась, совершенно не двигаясь. Охрана принцессы послала одного из своих людей вперед узнать, что случилось. Все успели устать, перетирая сплетни по двадцатому разу и устав придумывать новые, ожидая возвращения человека. Как людям нечего делать, ожидание тянется еще тягостней и невыносимее. Время казалось тоже остановилось. Ну, вот человек вернулся и сказал, что ничего не понял, так как не знает кантонского диалекта.
Вот так дела! Он размахивал руками, оправдывался, что пытался пробиться в храм, стучал в ворота, извещал о прибытии принцессы, объясняя, что негоже принцессе делать остановку, когда цель вот она так близка, велел, чтобы процессию немедленно пропустили. Но ворота оказались глухи к крикам, приказами мольбам всех жаждущих внутрь попасть. Вернее ответили, но непонятно.
И сколько ждать еще неизвестно. И выяснить, что произошло в храме пока не удавалось. Но что-то явно произошло. Несколько людей зашептались рядом, что в храме произошло нечто страшное, выходящее из ряда вон, что-то настолько опасное, что монахи закрылись и объявили, что никого не впустят – им нужно время. Месячное бдение предполагало, что монахи будут обязаны денно и нощно молиться, чтобы очиститься от произошедшего.
Что же случилось?
А на утро стало ясно.
Посланник в час Кролика принес прошение от хоу[12], в котором было указано, что наместник извещен о том, что императорский цензор прибыл и работает в архиве и настоятельно просит подняться к Храму Белого Будды для расследования святотатства, которое может обернуться политическим расколом и даже войной! Произошедшее в храме Розовых Облаков так испугало наместника, что он боится императорского гнева, что Император в случае бездействия может лишиться своей должности. Хоу был недавно назначен и не знает, как решить это дело, ведь у него не было опыта в подобных делах. Поэтому он привлекает чиновника из дворца, обладающего знаниями и опытом по весьма непростым делам, прошлого.
Цензор был не против привлечения его к новому делу – пыльный архив опостылел и где-то в печенке отзывался тоскливой болью, ведь никаких ниточек к растраченной казне он не находил. Гуан Шэн Мин даже лично растер тушь и написал ответ, что поднимется в гору на самых быстрых лошадях и незамедлительно займется расследованием. Вообщем, поможет чем сможет. Заодно развеется и отвлечется от однообразной работы.
– Кажется, у нас появилась настоящая работа! – радостно объявил цензор для своей команды, воодушевившись совершением очередного странного преступления.
Три пары глаз обратились к нему с одинаково тяжелым взглядом.
Лишь один цензор был рад. Гнетущая тишина не разделяла его восторгов по этому поводу. Что ж… нужно во всем пытаться искать приятное, иначе вся жизнь это – только страдания. Кажется, все ждали от него иного известия, но помочь со свитками и бумагами не спешили.
– Зато у нас появилась возможность полюбоваться прекрасными горными видами! – исправился он, добавив заинтересованности, чтобы его помощники начали готовиться к отъезду и собирать вещи. Заставить этих тунеядцев работать – надо еще постараться. Кажется, лишь серебро да золото поможет другим обрести настоящую мотивацию. Крайне запущенный и тяжелый случай. Эти люди неисправимы.
Наместник избавил его от хлопот он уже послал весть через сигнальные башни императору о произошедшем. Но попросил цензора присылать доклады. Цензор обязуется присылать еженедельные сообщения о ходе следствия, выяснить причину произошедшего конфликта и лично доложить императору о деле, как только всё выяснит.
Теперь можно было не сомневаться, что знания, полученные ночью, помогут ему понять, что происходит там, куда они отправятся.
Впрочем, дальнейшие события закрутятся, превращая его жизнь в туго натянутую тетиву, готовую пустить стрелу в полет. В одном лишь не приходилось больше сомневаться – скучно точно больше не будет!
Вот только кто мог бы предположить, что «даже выпущенные стрелы могут быть пойманы и вернуться в полет».[13]
Прошло полдня. Процессия не сдвинулась с места, слуги расседлали коней, позволив им пастись. На месте остановки принцессы не было подозрительных людей, всех разогнали выше или ниже по дороге, охрана рассредоточилась по периметру, наблюдая дорогу со всех сторон, максимально охватывая дальность и чистоту обзора территории. Охрана принцессы старательно разогнала всех чужих.
Прошло несколько дней. Все сплетни быстро надоели. Дни начали тянуться мучительно медленно.
Кругом начались беспорядки. Особенно было шумно на возвышении у подножия храма. Те, что дошли возмущенно ломились в храм, били в главные ворота, грозясь, если их не пустят – пожаловаться императору. Но все бес толку. Стены и двери храмы оставались тихими и безучастными ко всему мирскому.
Позади послышались удары в гонг. Принцесса с любопытством выглянула. Кто это стремиться попасть к храму быстрее ее первостепенной важности поездки? Это непростительно. Сию ощутила обиду. Ее служанка, заметив интерес своей госпожи,начала отсчет. Дело в том, что количество ударов в барабан (или гонг) указывало на ранг чиновника. Более низкий государственный чиновник должен был остановиться и уступить дорогу для любого вышестоящего должностного лица. Количество ударов означало ранг. Принцесса тоже считала, только про себя, не вслух.
Слуга, также ехавший верхом на осле приближался к делегации принцессы и громко периодически объявлял:
– Освободите дорогу! Дайте проехать! Едет чиновник!
В итоге служанка насчитала девять раз. Девять драконов! Но со следующим заходом принцесса перепроверила, она не могла ошибиться – ударили точно девять раз!
– Сюда едет чиновник! Освободить путь! – выкрикнул снова невысокий толстый слуга, подкрепляя свои слова, делом – после промедления снова начал палочкой отбивать девять раз.
И вот всадники поравнялись с паланкином принцессы. Охрана принцессы стояла по обоим сторонам и строго несла службу. Золотые одежды из тяжелой парчи одного из всадников насторожили и привлекли внимание. Не стерпев любопытства, Ланфэн попросила свою служанку разузнать, кто приехал.
Пока что стражники обменялись репликами со слугой и поделились тем немногим, что было известно им самим. Они как раз поднимались в гору, как внезапно храм Белого Будды оказался закрыт на месячное бдение без предупреждений и объяснений. Прошло уже восемь дней, сегодня девятый.
Заскучать принцесса не успела, но от волнения и нетерпения сгрызла ногти на одной руке. Служанка вернулась крайне быстро – принцесса могла наблюдать, как она говорила с одной женщиной – она восседала верхом на гнедой кобылке, за спиной у нее висел меч, спрятанный в ножнах. Интересно, каким искусством фехтования она владела – ведь так редко встретишь воительницу-женщину!
– Господин просил передать Вам это, – служанка протянула вещь, но принцесса даже не взглянула на свернутый свиток. – Испросила о встречи с Вами, но только с глазу на глаз. Дадите ли Вы такое разрешение? Вообще стоит ли в вашем положении вести беседы с незнакомцами? Если он поднимается сюда – это повредит вашей репутации.
И то верно. Что за непозволительные вольности этот, непонятно откуда взявшийся чиновник хочет допустить?
– Так передай этому господину, что это повредит моей репутации. Пусть придет сам, и представиться, как полагается, а я уж решу – стоит ли мне видеться с ним или нет.
– Есть, госпожа.
Он еще не увидел эту женщину, но он был уверен, что она создаст в будущем определенные проблемы. Он не мог вынести мысль, что ему снова придется переоденется женщиной. О, ужас! А как иначе проникнуть в паланкин принцессы?
И тогда его слуга Ван Эр снова будет шутить.
–Тебе той дай повод переодеться в женщину!
Представив сию картину, его аж передернуло от отвращения.
Нет, больше никогда впредь он не опуститься до подобного маскарада, кардинально меняющего внешность!
Мало того, так еще его две женщины чуть его не опозорили – чуть не поссорились из-за такой глупости, так громко спорили, кто из них двоих должен пойти и передать еще одно сообщение принцессе. Как-будто нельзя было спокойно и мирно уладить этот вопрос! Теперь они обе ворчали и тихо переругивались между собой, хотя он сказал им уняться, ведь споры неуместны и в них отсутствует здравый смысл.
Одет он был в традиционное ханьфу[14] сиреневого оттенка с синими рукавами. Такие носили государственные чиновники, но сверху на нем была накинута та самая желто-золотистая шелковая накидка из тяжелой ткани, являющаяся еще одной привилегией, оказанной управленцам за большие заслуги перед государством. Обычно только царская семья имела право носить желтый цвет в одежде. Но и еще высокопоставленные чиновники удостаивались подобной чести – им было позволено носить эти желтые шелковые одежды в официальных церемониях при дворе в присутствии императора.Чиновник подъехал ближе и принцесса наконец-то смогла увидеть сквозь отодвинутую занавесь и увидела как он перекидывает ногу через седлу и спрыгивает на землю, передавая поводья своему слуге, а сам поправляя верхнюю накидку направляется к паланкину для официального приветствия. Теперь стало еще лучше видно. Им оказался достаточно высокий господин со стройным телосложением, но лицо чиновника было скрыто за раскрытым веером с изящным рисунком гор и рек. Голову его украшал церемониальный убор – бархатная шапочка с павлиньим пером с тремя глазками – знак отличия.
Мужчина сложил руки и поклонился перед паланкином. Ее служанка отодвинула занавесь и отошла на несколько шагов в сторону, чтобы соблюсти приватность разговора.
Зашедший мужчина быстро сориентировался и сел напротив и протянул ей пайдзу из белого нефрита с изумрудного цвета кисточкой.
Принцесса ахнула и испуганно приложила руку ко рту.
Что она натворила!? Как она могла забыть про суд цензората…
Так грубо отнестись к суду цензоров, который заведовал правосудием, следил за осуществлением наказаний, контролировал работу должностных лиц вплоть до самого императора! Что делать если ее обвинят в непочтительности?! Как она сможет оправдаться перед отцом? Вот стыдобища то…
От волнения ее сердце застучало чаще, а кровь прилила к щекам и ушам, да так что они запылали. Ланфэн пыталась унять смущающее ее беспокойство.
Чиновник опустил веер и сложил его, положив себе на колени. Один его глаз был обычный темно-карий, почти черного цвета и смотрел на нее, а второй был неподвижно застывший в обрамлении красных сосудов и имел светло-зеленый цвет. Этот цвет напомнил принцессе воды мутного пруда, обильно заросшего цветущими лотосами во дворце Пагоды Вечного Счастья, что в столице Хань городе Чанъане.
Вблизи цензор оказался таким-им… поразительным, что ее сердце начало болеть и томиться от совершенно другой тоски…
Этот невообразимый мужчина был чиновником, которого все боялись, но он склонил голову перед принцессой:
– Простите, госпожа, что беспокою Вас, но дело неотложное и весьма деликатное… – от легкого волнения цензор облизнул нижнюю губу, ожидая разрешения принцессы продолжить.
– Говорите прямо, что привело Вас ко мне.
– С Вашего позволения я буду откровенен. Мне до обидного пока известно лишь произошедшее событие, и не более…– цензор сделал волнующую паузу перед тем, как сказать главное. – Ваш будущий муж, посол и тайский принц оказался убит в Монастыре Розовых Облаков. И я прибыл сюда по просьбе Наместника Гуаньжоу. Он обещал прислать сюда подкрепление для Вашей защиты и устранения беспорядков, развернувшихся у стен храма. Кто-то был против заключения этого брака. Вам известно кто бы это мог быть?
– Нет, господин, мне неизвестно.
– Хорошо, тогда мы поднимемся к подножию храма и выясним этот вопрос, а также обстоятельства произошедшего и факты.
Он получил пояснения от министра дипломатии[15]. Ему стала известна информация о политическом союзе и текущая ситуация, цензор с помощью присланной стражи гарантирует обеспечить безопасность сопровождения и пребывания принцессы Ланфен Сию.
– А вот и стража, присланная наместником… Можете не волноваться – теперь ехать будет безопасно, – заверив принцессу, что ей ничего не угрожает, цензор спрыгнул с паланкина, подарив на прощание широкую улыбку.
Цензор приказал выдвигаться вперед. Процессия с облегчением подхватила паланкин и двинулась вперед. Внезапно набежали тучки и пошел дождь.
Они доехали до места, где явно случилась потасовка. Следы крови, выброшенное оружие, четверо убитых людей, двое из посольской делегации, судя по более просторному фасону полуофициальной одежды. Цензору даже не пришлось предъявлять пайдзу в этот раз, члены посольской маньчжуринской делегации, охранявшие храм, снаружи заметили нефритовый пояс и поспешно доложили ему об обстоятельствах случившегося недоразумения. После выяснения обстоятельств выяснилось, что нашлись среди паломников несколько бывших солдат-отставных вояк – эти беспокойные люди крайне озлобленно отнеслись к гостям с иных земель, особенно когда дорогие заморские гости на эти земли стали претендовать. Вера иногда превращает людей в чудовищ. Конфликт был улажен, но без потерь с обоих сторон не обошлось. Ничего страшного, в принципе, обычное дело.
Выбора не было – впереди их ждал Монастырь «Обитель розовых облаков».
У ворот храма действительно было столпотворение. Стражники применили силу и разогнали часть вооруженных людей из свиты маньчжуринского посла, готовых за своего короля утопить весь мир в крови.
Предъявив пайдзу из белого нефрита и письмо Губернатора смотрителю храма сквозь небольшое отворившуюся щель для передачи писем, цензор заметил, что лицо, выглянувшее в отверстие было неприветливо угрюмое. Лицо сторожа было покрыто пятнами от оспы видимо, он страдал какой-то болезнью, его подбородок постоянно судорожно качался, а руки, принявшие вещи тряслись и тоже были в пятнах, вообщем вид у него был весьма и весьма болезненный.
Что-то подсказывало цензору, что кажется, в храме их ждало множество неприятностей….

[1] Китайская пословица
[2] В Гуанжоу есть кантонский диалект
[3] Город в Китае
[4] Город цветов
[5] Город воды, несущий свои воды.
[6] «сберечь ноги» имеется, что подъем крутой, много коряг.
[7] Жемчужная река
[8] Великий Шелковый путь
[9] Щедрости – коррупции
[10] Мера веса: примерно 4 килограмма
[11] Незамужняя женщина, старая дева.
[12] Хоу – титул Наместника провинции
[13] – обратное действие, противодействие
[14] Ханьфу – традиционный костюм Китая.
[15] По современному – министр иностранных дел

Глава 2. Асебия в храме
«Не хвались знаниями тысячи сутр,
Не гордись дарами, принесенными
в жертву божествам.
Только смирение дарует мудрость».

Стоило цензору въехать в храм, как его самого охватило чувство восхищения. Настолько великолепный вид открывался взору! Картина и, правда для непривычного взгляда открывалась просто восхитительная: с одной возвышенной горы, на которой был возведен храм на другие горы, сплошь заросшие соснами и ниспадающие водопадные комплексы у подножия этих гор. Здешний вид захватывал дух, здесь на вершине, казалось, под самыми небесами – было самое уединенное место в мире от мирской суеты.
Горный воздух и цветущие деревья сон-цфа[1] опьяняли непривычного к здешним местам человека не хуже вина, а густой и стелящейся с гор туман окидывал загнутые красные крыши павильонов, сделанные из бамбука, опускался вниз и стелился к вычурным зигзагам узорной плитки прямо под ноги. Там где не было дорожек, был высажен шалфей гуарани, имеющего незабываемый глубокий синий цвет, уместно чередовался с ковром из темно-зеленой насыщенной травы.
Атмосфера отрешенности отрывала новый потаенный мир, в котором можно было познать себя, оградившись от всего остального мира. Священное место должно было быть огорожено от несчастий, казалось, беды не трогали это место.
Цензор напомнил себе, что храм «Розовых Облаков» не только сохранил первозданную красоту, но и хранил здесь свои собственные секреты.
Монастырь сурово встретил их мраморной стелой с высеченной надписью и уставом[2]. Надпись эта гласила: «Превыше всего десять священных добродетелей, включающих в себя:
Не убивать
Не брать того, что тебе не дали
Соблюдать обет безбрачия
Не лгать
Не пить спиртные напитки
Есть только в отведенное для еды время
Не носить украшений
Не искать чувственного удовольствия в танцах, пении, публичных представлениях
Не искать жизненных удобств, комфорта
Не копить богатство
– Господин, как мне известно: первые пять правил принимались учениками в момент поступления. Затем, после торжественного акта принятия в послушники, на него возлагались еще пять, – кажется просвещённый в таких делах слуга Ван Эр, поделился информацией с цензором, которая была известна ему.
–Я бы не перенес здешние правила. Вот, например, – слуга зачитал одно из высеченных обетов – монахам запрещается спать на больших и удобных постелях. А как тогда прикажете отдыхать? На жесткой скамье? – слуга перешел с следующей стеле и продекларировал:
–Воздерживаться от употребления вещей, имеющих сильный запах или интенсивный цвет, и тут же прокомментировал:
–Да они тут жизни себя лишают! О, смотрите, дальше еще стелы с правилами… да сколько же тут их?! Должно быть, всё это – сад камней!
Шэн Мин был готов рассмеяться, но к сожалению, все стелы были с правилами, которые нельзя нарушать. Также, от цензора не укрылось, что его слуга потоптался у священной стелы и пока никто не видит, сплюнул на землю, так он был недоволен правилами, высеченными на каменной плите.
Любопытные лица и тревожные взгляды окружали их со всех сторон, оторванные от службы послушники, еще не исполнившие постриг, здесь носили черную или коричневую одежду, монахи носили строгие серые одеяния, а главный настоятель храма, вышедший им навстречу, носил белые одежды. По выложенной камнем дороге их наконец-то вышли встретить, как полагается, дабы поприветствовать высокие чины.
Главный настоятель храма, следуя традиции, склонил голову и одновременно дотронулся до своего лба соединенными указательным и средним пальцами, затем до сердца, приветствуя должным образом.
–Ханг Чэн, приветствую прибывших в святую обитель, – несмотря на спокойный тон и благожелательное приветствие, чувствовалось, что настоятель раздражен и нервничает. Уши его горели красным, а жилка на лбу непрестанно дергалась.
– Гуан Шэн Мин, помощник Верховного цензора при императорском дворе. Меня послал сюда Наместник Гуанжоу… вместе с нами также прибыло войско от Хоу и делегация принцессы, которая должна была совершить в этих стенах паломничество о благополучном замужестве.
– К сожалению, свадьбы не состоится. Видно, этот брак не угоден небесам! Да, ведь это именно я послал Наместнику весточку, что нам нужна помощь в улаживании конфликта.
– Разве не в расследовании убийства? – уточнил цензор.
– И это тоже, – поспешно поправился настоятель. – Страшные времена однако, наступили! Кощунство! О, Будда, какое святотатство было совершено в этих стенах! Первое правило монастыря было нарушено. А ведь здесь никто даже цикады не обидел. и теперь правила монастыря для всех станут мишенью для насмешек. Вовек этому храму не очиститься от грязи.
–Расскажите мне, как все произошло?
Начиная с часа Свиньи все монахи должны пребывать в своих кельях. Для медитации. Вплоть до часа Быка монахи проводят время, читая сутры и молятся, чтобы наступил рассвет, 20 кэ[3] в предутренней молитве. С первыми лучами солнца они возносят благодарность Будде и спокойно ложатся спать. Утром то первые проснувшиеся монахи и обнаружили труп посла. Труп лежал у подножия статуи, чуть не перерубленный пополам. Чистая и белая статуя накануне оказалась обагрена кровью смертного. И в подножии статуи натекла лужа крови. Как Вы можете видеть, она до сих пор здесь – я просил не отмывать место преступления. Было совершено жуткое убийство. А ведь Будда против убийств! Понятное дело, труп мы не могли там оставить, у людей шок, истерика, паника, храм закрыли ото час же и никого не впускали и не выпускали. Свидетелей убийства не было. Время убийства предположительно ночью. Сюда также прибыл лекарь из города, он сейчас изучает труп.
Учащенное дыхание свидетельствовало о волнении, испарина на висках о том, что мужчина внезапно почувствовал, что ему стало жарко и душно. Или все это личные домыслы. Вполне может быть.
–И вам пришлось закрыться на месячное бдение, дабы очиститься от скверны?
–Совершенно, верно. За это время никого не впускали и не выпускали. Преступник все еще здесь.
О, да – это именно те слова, которые хотел услышать цензор. Но откуда Главе храма знать, что убийца не покинул храм? Может убийца он сам? При такой сложной работе приходится подозревать всех.
– А что здесь делают женщины, те, что за вашей спиной? В мужском монастыре им не место.
–Я понимаю ваше возмущение. Но Жожо и Фей Фей – мои помощницы, они: мои правая и левая рука. А Ван Эр, мой слуга – мои ноги. Уверяю Вас, мои люди не принесут Вам здесь беспокойства. Принцесса Вас также не побеспокоит, но просьба – выделите ей свободный павильон, где она пока поживет, выходить из него и смущать кого-то она не станет. Путь обратно в город неприятно долог и опасен. Также нужны комнаты для размещения моих людей.
– Хорошо, я распоряжусь насчет этого. Прошу Вас…
– Мне сначала нужно увидеть место убийства, – настоял цензор.
– Мы туда и пойдем. Пройдемте, провожу Вас – это близко.
Перед главным зданием храма в центре площади возвышалась статуя Будды из белого камня. Причина, по которой все хотят посетить этот храм – это оставить свои дары у единственной в своем роде, необыкновенной резьбы статуи из белого камня. И, действительно, не встретить второй такой статуи во всем мире!
Сейчас белоснежную статую Будды украшали цветы и гирлянды из разноцветной бумаги. До того страшного дня, к статуе ежедневно приносили подарки и всевозможные жертвоприношения. Каждый восходящий на гору оставлял здесь свое драгоценное подношение. Но чтобы увидеть полную картину, нужно было обойти статую. Зрелище было не то, чтобы ужасающим, просто оскверняющим чувства верующих.
– Натекло так много крови. В жизни не доводилось столько видеть! Несколько послушников даже упали без чувств, от увиденного зрелища – пожаловался Хан Чэн.
Не верилось, что статуя когда-то была белоснежной, засохшие грязно-бурые пятна и потеки застыли на Будде, остались и следы крови у подножия. Даже светлой плитке досталось… Гуан Шэн Мин наклонился и осмотрел статую со всех сторон и остался доволен. Здесь были отпечатки следов, а это важно, ведь это мог быть след убийцы или даже убийц, если их было несколько. Ведь, скорее всего в день убийства была ночь, и убийца не видел, что оставил след от обуви. Теперь это место охранялось сутки напролет от посягательств и уборки, и кровяной след так и остался, словно ожидая прибытия цензора.
Но на сколько же 4 чи[4] во всех стороны света брызнула кровь от удара? Насколько мощным должен был быть удар? Что за оружием нанесена смертельная рана?
Цензор обрадовался, что только первый день и уже есть улика на месте преступления – повезло так повезло! Одна зацепка уже есть. Можно с чего-то начинать строить версии. След от крупного размера ноги, носок не утоплен в кровяном отпечатке, а значит обувь явно с приподнятым носком. Нужно выяснить, кто же здесь такую обувь носит?
Цензор перевел взгляд на обувь Настоятеля, оказалось, что он носит высокие гетры, перевязанные накрест лентами, обут в скромные соломенные сандалии. Размер ноги не больше среднего, что не подходит под отпечаток. Этот кандидат неподходящий. Да и похоже, что все монахи в этом монастыре носили одинаковую обувь. Из посторонних людей здесь только маньчжуринская делегация и только что въехавшая делегация принцессы. Неужели посла убил кто-то из своих людей?
Хотя нельзя исключать того факта, что такой след мог принадлежать убитому… Ведь было бы обидно, если бы первая зацепка оказалась ложным следом? Нужно еще осмотреть тело, посмотрим, что там за обувь у посла?
–Ханг Чэн, а что с телом? Где оно?
–Его перенесли. Знаете ли, смерть неприглядна да и мухи налетели… Сейчас оно в темном и прохладном месте, подальше от взглядов.
– Это где? – сложно сходу представить такое место.
– В подвале, где у нас раньше припасы хранились…
– Ведите тогда – нужно взглянуть. Со мной спуститься Жожо – она эксперт в осмотре тел.
–Конечно, как скажите. Внизу Вас будет ждать городской лекарь.
Они обошли предхрамовую площадь и спустились вниз. В подвале было зябко холодно, и еще пахло весьма уникально, чтобы исключить запахи гниения и разложения здесь жгли благовония из жасмина и полыни арги. Первое помимо успокаивающего эффекта оказывало обеззараживало. Помимо этого, в ароматической лампах еще жгли специальную смесь, которая включила в себя: аир, корицу, хну, можжевельник и мирру.
Лекарь оказался достаточно высоким мужчиной с мудрыми глазами и редкой козлиной бородкой, волосы в которой еще не были затронуты сединой. Рядом с ним на соседнем свободном деревянном столе находилась переносная коробка.
Три свечи с благовониями были вставлены в сосуд с песком в дань памяти.
– Мо Дзун, дорогой, передай Вот этому господину свои впечатления.
Он коротко поздоровался:
– Мо Дзун, лекарь из Гуанджоу. Готов поделиться тем, что самому удалось узнать. Но сначала…
Он передал несколько повязок. И пояснил, после того Цензор и его специалист по телам: как мертвым так и живым одели маску на лицо. Что эфирное масло полыни очень полезно – оно хорошо рассеивало холод, согревало меридианы, восполняя пустоту ци и главное хорошо отбивало трупную вонь.
На столе находился покойник. Крайне неприглядное зрелище для неподготовленного зрителя. Атрактилин, мыльное дерево было использовано для дезодорации трупа. Имбирь для устранения распространения запаха.
– А.. это… когда Вы своими глазами увидите тело и исследуете его, то страшно удивитесь! Я сам был шокирован, когда увидел! Один чрезвычайно хороший и глубокий удар мечом и почти вся грудная клетка была разрезана. При этом удар был один, сильный, глубокий и сделан крайне чисто.
Тело было разрезано практически пополам, торчали сломанные ребра, внутренние органы просились наружу. Цензор повидал всякого за десять лет своей карьеры, но нечто настолько отвратительное ему действительно не доводилось видеть. Неконтролируемая тошнота подступила к горлу, но он всего лишь сглотнул желчь, радуясь тому, не завтракал этим утром.
Жожо спокойно относилась и к живым и к мертвым. Покойников не нужно лечить – в этом с ними было гораздо проще. Жожо вовсе не была бесстрашной, обычный человек со своими страхами, тщательно скрываемыми ото всех, но к мертвецам относилась крайне спокойно. Она уже приступила к осмотру, откинув с тела белую ткань.
Мраморная белизна кожных покровов чередовалась слабо выраженными трупными пятнами от фиолетово-синеватого цвета до пурпурно-синих.
Я достал из-за рукава скрученный портрет посла. Смерть была ему не к лицу, но лицо покойника принадлежала именно послу Сунану. Что ж, личность убитого выяснена.
Лицо мужчины было покрыто трупными пятнами трехдневной давности – Жожо надавила на несколько из них и синюшность никуда не делась. Давность смерти была выяснена.
Дело осталось за малым – узнать личность убийцы и выяснить почему. Я обошел стол, исследуя карманы убитого на имеющиеся вещи и возможные повреждения, пока Жожо занималась своим делом.
Лекарь тем временем продолжил говорить:
– Я видел разные раны, но никогда не видел настолько глубокого проникновения. Одним ударом перерезали грудину, кости грудной клетки, при этом повредили позвоночник. Мне вообще кажется, что если бы удар был чуть-чуть посильнее, то тело было бы разрублено пополам.
– Позвоночник надломлен, но не до конца, – подтвердила слова лекаря Жожо.
–Характерная рана… по моим предположениям… – вновь начала говорить Жожо, кивнув цензору, – Он убит одним ударом. Очень острым и широким мечом. Такой меч должен быть также и длинным, длина лезвия половину чжана[5] и соответственно тяжелым – весить 3 цзиня[6], – сделала вывод Жожо и городской лекарь закивал.
–Редкое оружие. Я думаю, что это была секира.[7]
– Нечасто встретишь подобную мощь! – поддакнул оценивающе лекарь.
Неожиданно глава храма очнулся от своего оцепенения.
– Почему, у нас в главном зале храма висит похожий меч! Сакральный меч. Меч Будды Огня – с большим клинком и необычной формы.
–Достаточно широкий, чтобы перерубить человека пополам, – продолжил цензор, сделав предположение.
–Нет-нет-нет, он висит в зале, можем сходить проверить, – заверив его Настоятель Храма. – Это священная реликвия, к ней никто не смеет прикасаться… Раньше его использовали для жертвоприношений, сейчас меч висит на стене на стене почета вместе с остальными священными предметами.
–Кхм… Жожо, если тебе еще есть что изучить, можешь остаться тут, – легкой рукой разрешил я, хотя любой бы человек на ее месте поспешил бы удалиться подальше, чтобы подышать свежим воздухом. Но мне было важно, чтобы Жожо осталась тут одна (с телом) и ничего не упустила, свидетели вскрытия тела посла были бы излишними.
– А мы пока с Настоятелем и лекарем прогуляемся до Священного меча – полюбуемся на святую реликвию,– объявил я.
Оба с радостью поднялись по лестнице наверх, с уважением пропускаю меня вперед.
–Пока мы идем в Храм, расскажите мне как живут монахи? Можете поведать примерный распорядок дня?
– Я не стану повторять то, что вы уже знаете. Наш храм отличается своими неповторимым традициями. В Час Змеи[8] каждый монах, включая меня удаляется в свою келью и начинает молиться до Часа Тигра[9]. С первыми лучами солнца ложиться спать. Получается, что наш день начинался в молитве и заканчивался молитвой.
После полудня монахи умываются, завтракают, некоторые выходят за милостыней или продать овощи, в то время как дежурные готовят пищу. По очереди, которую я устанавливаю исполняют несложные хозяйственные обязанности: приготовление пищи, уборку залов и келий, подметают улицу и внутренние помещения дворов, штопают свою одежду. Потом перерыв на принятие пищи. Остальную часть дня монахи посвящают благочестивым размышлениям и беседам, изучению и переписке сутр, подготовке себя к спасению. Ужинаем очень скромно – будьте к этому готовы – здесь редко используются острые специи, вкус блюд сладковатый, но к этому можно привыкнуть.
И затем начинаем читать сутры и молиться и все идет по кругу.
–Может быть заметили нечто необычное в ночь убийства? Случаются ли в этом храме нарушения десяти правил?
– Десять заповедей – это еще не все, – разглагольствовал Настоятель храма. – На монаха возлагалось еще двести пятьдесят запретительных обетов и почти три тысячи мелких и конкретных запретов, ограничений, обязательств. Редко, но бывает нарушитель найдется. То в город за вином пускаются распущенные послушники, то еду подворовывают из кладовых. Наказания у нас суровые, поэтому редко кто осмелится на проступок.
–Какие например?
–С целью очищения от грехов дважды в месяц: в новолуние и полнолуние созываем специальные собрания, посвященные всеобщим взаимным исповедям и покаяниям. В пример другим назначаем уборку в отхожем месте или ночное бдение – запрещаем спать несколько дней.
– А какой средний возраст монахов?
– Наш храм принимает в послушники с двенадцати лет, в монахи – с двадцати лет.
–И сколько здесь всего монахов?
–Точную цифру я Вам назвать, к сожалению, не смогу. Нужно открывать летописную книгу.
Они наконец-то дошли до храма. Две с половиной тысячи правил – жизнь, полная ограничений, и шагу свободно ступить нельзя, все нужно делать осмысленно. Цензор понял, что не смог бы променять свою опасную и полную приключений жизнь на спокойную и размеренную жизнь монаха-отшельника. Столь однообразная и скучная жизнь была бы ему пресна и быстро наскучила. С распорядком жизни монаха можно и со скуки помереть…
Цензора почтительно отвели в Главный зал молебен и привели к той самой стене почета. Свободное место рядом со старым расписным веером пустовало. Похоже когда-то здесь и висел меч, причем долго, деревянная стена за ним была ярче окрашена.
–Так уж и никто…. – начал цензор, но его оборвали на полуслове.
Настоятель монастыря начал горестно охать, причитать и жаловаться на судьбу:
– Был же тут! Висел вот здесь! Гвоздики вон остались. Как же так?! Не может быть! Священный меч! Убийство посла – короля тайского представителя принца этим мечом… Убийство – это страшное святотатство на святой земле! Что скажут предки? Да это же позор для потомков!
Долго слушать пустые жалобы цензор не мог – не отличался он особым терпением.
–Священный меч могли перенести в другое место? Почистить или приготовить для церемонии?
–Нет. Он всегда висел только здесь! По-крайней мере, последние двадцать лет.
–Хорошо, – довольно кивнул цензор.
Пустая стена и отсутствие меча – только слабоумный не справиться с логическими умозаключениями. Но орудие убийство отсутствовало – не слишком хорошее начало расследования убийства. Может быть он еще где-нибудь найдется? Интересно стало посмотреть на это тяжеловесное чудовище.
Кстати, о чудовищах, цензор вспомнил об отпечатке следа и опустил взгляд в пол. У Настоятеля монастыря были аккуратные ноги, а сам он был невысок и сух. Такому сил не хватит, ни рост не позволит.
Гуан Шэн Мин пришел к выводу, что поручит слуге выяснить точное количество послушников и монахов в храме, чтобы узнать на какую цифру сократится численность возможных подозреваемых.
Для него бы это задание было бы слишком скучным – он с детских лет не любил счет. Его талант был в другом, например, писать стихи и словно пес идти по следу…
И кстати о стихах, прямо сейчас цензору пришли на ум такие строки:
«Плачет носильщик-бедняк, ведь без риса сидят его дети.
В лавке заплакал купец – ведь товар его испорчен жучком.
Плачет в саду мандарин – по утрам так болит его печень.
Нету счастливых людей – каждого горе найдет».
Вечером он обязательно сядет за бумагу и зарисует по свежей памяти. Однако, достаточно отрешения, стоит вернуться к делу.
Пропавший меч странной формы. В данном случае не достаточно одного умения владеть мечом. Нужно иметь подходящую силу и телосложение. А убийца, носящий обувь с приподнятым носком, должен быть широк в плечах, высок, раз меч способен разрубить человека пополам. Одного меча здесь явно недостаточно. Кто-то хотел вызвать подозрение, используя храмовый меч, чтобы отвести подозрения от себя, но кажется, получился обратный эффект.
Примерное описание есть, однако портрет предполагаемого убийцы весьма расплывчат, ни веских примет, навроде родинки под губой, ни подозрений. Но нужно с чего-то начинать… подозрительного сторожа на входе тоже не стоит подозревать, хилый он и больной…
Шэн Мин повернулся к лекарю, окидывая его новым внимательным взглядом. И хотя мощные руки лекаря непременно сильны и уверенны, нет, этот человек тоже не подходит по внешности.
Делать здесь было больше нечего. Вместе с лекарем они вышли.
–Я вернусь в госпиталь. За сим откланиваюсь.
Навстречу цензору уже шла Жожо. Как раз вовремя!
–Нашла что-нибудь еще?
–К сожалению, ничего значимого найти не удалось. Я с подобным случаем встретилась впервые.
–Ничего. Нам с тобой не помешает хороший отдых. Пойдем проверим наших бездельников! Я сочинил новый стих, зачитаю тебе и ты скажешь, что думаешь.
–Жожо слушает.
Ироничное творение цензора пришлось по вкусу Жожо, и хотя она была скупа на похвалу, сама в который раз подивилась с какой легкостью он выдает столь изящные и мудрые слова, не прилагая почти никаких усилий и даже во время работы над непростым делом.
Стоило цензору с лекарем вернуться, как из комнат, где их разместили донесся возмущенный вопль, полный отчаянного негодования.
Комната, занятая людьми была обставлено бедно, стены обнесены срезанным бамбуком, в середине комнаты деревянный низкий столик с глиняным чайником и чашами, в углу у стены стояли несколько ящиков для вещей, перегородка из бамбука делила помещение на две части, за ней располагались несколько кроватей на низких ножках, а пол был устлан циновками из бамбука.
– Посмотрите, что они здесь едят! Только попробуете! Это даже есть невозможно! Даже в худшие дни…
–Что случилось? – толкая дверь, спросил цензор. – Слышно с улицы- мне за Вас стыдно. Как я смею наблюдать, пока мы с Жожо трудились, Вы прекрасно отдыхали в покоях и наслаждались трапезой, – слуга кричавший о том, что пищу невозможно есть уминал за обе щеки, непрестанно работая палочками, подхватывая очередную порцию липкого риса. -За что я Вам плачу часть своего жалования?
Фей Фей перестала есть и чинно положила палочки на деревянную миску. Она сменила положение с лежачего на сидящее и теперь делала вид, что смотрит, как слуга, уплетая еду, с набитым ртом успевает жаловаться на скудность овощей и вопиющее отсутствие мяса:
–Неизвестно, сколько я так продержусь…
–Вот смотрю на тебя и думаю, что тебе лишь бы брюхо набить..
–А что в этом плохого?
На самом деле цензор понимал возмущения слуги. Ван Эр все детство голодал и остаться голодным или жить в безденежье – его самый сильный страх, ведь даже смерти он боялся меньше.
В двух остывших тарелках только вошедших тоже ждал весьма скучный обед. Одна миска для высокопоставленного чиновника была отставлена дальше и выглядела богаче остальных: тарелка риса с вареными овощами: редисом и бок-чой[10], фасолью и тыквой и несколькими кусочками тофу. Остальным достался только рис с редисом и зеленью.
Перед отъездом из архива Шэн Мин пришло еще одно письмо от губернатора Гауньжоу: в нем говорилось об убитых рядом с храмам. Как было известно несколько членов маньчжурской делегации, поспоривших с местными жителями, в связи с чем Хоу пришлось затребовать ответа о всей информации по этому делу, выяснить все в том числе и о людях убитого посла с обещанием прислать чиновника, разбирающегося в подобных делах, связанных с иноземцами.
Итак, после непродолжительного и скучного для всех обеда цензору не сиделось в келье, и в сопровождении своей охранницы он отправился навстречу маньчжуринской делегации для приветствия и выяснения дополнительных обстоятельств.
Подобная встреча требовала более тщательной подготовки, и, хотя наряд цензора полностью соответствовал его высокому статусу мандарина 1 ранга – 4-ому лицу после Императора, после потери зрения, что считалось уродством – подобным лицам было запрещено являться императору и лично докладывать. С его докладами лично его Величеству ходил Верховный цензор, преклонный возраст которого не позволяли самостоятельно вести дела, а лишь управлять и назначать дела к рассмотрению. В рамках своей компетенции помощник Верховного цензора мог самостоятельно написать приказ к аресту или наказанию в виде казни. Может оно все и к лучшему сложилось -Шэн Мин давно пришел к выводу что двор – это змеиное логово. Прошлое Жожо являлось тому доказательством, ведь ее дед всю свою жизнь был личным императорским лекарем, за что потом был ложно обвинен (и оболган) в отравлении, хотя подавал в качестве лекарства всего лишь белую кубилозу[11].
Делегация маньчжуринского посла сменила праздничную одежду на одежду траурных цветов. Все они были невысокими мужчинами с более смуглой кожей. Но что важно: носили обувь с приподнятым носком.
Что ж, круг подозреваемых сузился вплоть до двух десятков ног.
Двое маньчжуринов выступили вперед. Церемония приветствия прошла спокойно.
Сухонький горбатый старичок выступил вперед, представившись советником посла и его правой рукой с коротким именем, что редко встретишь среди тайцев – Куантисак Бун*, заведовавший делами и хранитель печати. Рядом с ним встал коренастый и широкоплечий мужчина с развитой грудной мускулатурой, охранник судя по всему. Тао Бай Лонг был левой рукой посла, помогавший в организации церемонии, являлся помощником посла и ответственным за проведение церемонии как полагается традициям их родины. Его очень сильно огорчило убийство лучшего друга, которого он знал практически с детства и поклялся, что три года проведет в траурном белом, лишаясь празднеств и излишеств.
Сбоку от цензора встал крепко сложенный мужчина, чуть выше ростом, чем остальные. Оказывается этот человек знал несколько языков и помогал нам с общением и пониманием друг друга. Переводчик говорил с паузами, чтобы подобрать более верные слова, но весьма слаженно.
– Вы должны отнестись к моей просьбе с уважением и понимаем, но прошло уже три дня и нам хотелось бы вернуть тело на родину, дабы с почестями его похоронить. Пока луна почти круглая. Для прощания это лучшее время, – говорил советник, а помощник посла чинно стоял и наблюдал.
Цензор понимающе кивнул, не став спорить. Делегация имела полное право забрать тело своего принца домой. Вопрос в том, получив ли отец ло своего единственного наследника, не пойдет ли он как король на Китай войной, не получив ни долгожданного союза, ни земель, потому что в первую очередь потеряв сына? Подобный политически конфликт был бы выгоден маньчжурской стороне или противникам этого брака, ведь никто по доброй воле не станет разбрасываться собственными владениями? Кому-то это было выгодно.
–Я хотел написать письмо королю, сообщить ему скорбную весть, дурные вести, а нужно уведомить. Письмо то написано, а подтвердить печатью надобно. Да вот только беда случилась, пострашнее смерти! Из шкатулки пропала наша печать! Ох, горе-то горе, – запричитал трагически старик, словно пропажа печати волновала его сильнее убийства посла, а может просто так оно все и было?
Он уже почти пустил слезу:
–Смерть смертью, люди умирают каждый день. Но вот второй такой печати не найти, а без нее – конфликт разразиться войной! И тогда погибнет несчётное количество ни в чем неповинных людей! И возвращаться нам без нее нельзя – головы лишимся это точно! Мы отрезаны столько дней от мира и даже голубя на родину послать не можем – письмо без подтверждения печатью – это оскорбление для правителя. Так что нам, несомненно, потребуется Ваша помощь в ее поиске, – и словно снимая с себя ответственность, расчувствовавшийся еще больше сгорбился, расплакался от переживаний и отошел в сторону.
Дело стало пахнуть жареным, в переносном смысле слова. Кража печати – серьезное преступление, которое карается казнью в любом государстве, предать оказанное правителем доверие и лишиться чести. Дело стало гораздо серьезнее. Мало того, что убит принц короля, так еще не хватало еще и обвинений в краже. Китайское положение стало весьма шатким после этой новости. В конце-концов, его люди не нанимались искать артефакты, к которым даже не имели прикасаться.
Помощник предложил заменить расстроенного советника и разговор продолжился уже с ним.
– Кто имел доступ к печати? – спросил цензор первым делом.
– Доступ к ней был только у посла.
Но среди вещей покойника никаких ключей не было обнаружено. Цензор лично проверил. Разве что кто-то опередил его. Настоятель монастыря? Сторож? Городской лекарь? Или любое другое лицо, обнаружившие труп. И оставить след. Это вполне мог быть след вора, а не убийцы! Дело становится сложнее и запутаннее.
– А где она хранилась?
– Она хранилась в сундуке, вместе с подарками для невесты. Пропажа печати обнаружилась на второй день, когда письмо было готово к отправлению. Как глава церемонии я велел принести ее. Кто-то теперь невероятно озолотится! Позор для нашего государства!
– Возможно, убийца забрал ее, – сделал предложение Гуань Шэн Мин.
– Ваша задача выяснить кто это сделал.
– Вы доверяете своим людям?
– Как себе. За каждого могу поручиться, но вот старик – память его подводит, он не помнит где ключ, которым открывается шкатулка, – помощник посла в отличии от советника, говорил очень уверенно, его словам, пусть и пересказанным из уст переводившего так и хотелось верить. А старику и правда на вид было много лет, как он пережил столь длительное и утомительное путешествие оставалось гадать. Но силы его подвели, он все еще не мог прийти, кажется, нужно было позвать лекаря.
–Среди ваших людей есть лекарь? – поинтересовался цензор.
–Нет.
–Если господин советник не откажем нам в доверии, я позову городского лекаря, он пропишет успокоительное.
–А что с брачным контрактом? – вдруг вспомнил Тао Бай Лонг.
– Мы обязаны проставить причину его не заключения и изменения условий. Но без печати это опять невозможно, – со знанием дела ответил цензор.
– Но второй стороны здесь нет.
–Почему же?! Принцесса приехала. Доверенное лицо умершего вправе описать произошедшее, по-крайней мере, до выяснения причин пока рано делать выводы о враждебности одной из сторон в соглашении. С нашей стороны условия выполнены.
– Но убийство произошло на территории Гуанжоу. В храме. Этот брак, заключенный на Земле неугоден Небесам. Армия стоит за его стенами. Нам всем не уйти живыми! – разговор для помощника давался все тяжелее.
Гнев распалил мужчину и оттопыренные уши его покраснели. Видимо помощник посла не слишком хорошо представлял ближайшую перспективу.
–Мы должны получить гарантии о ненападении. Обеим сторонам важно уладить конфликт и добиться правды, справедливости и мести. Также для нас важно отчитаться по этому делу императору. Поэтому до завершения расследования я обязан удержать вашу делегацию и делегацию принцессы вплоть до выяснения личности убийцы и вора печати. Как видите войско развернуло лагерь за пределами храма, чтобы не смущать Вас. Вы присланное со мной вовсе не держит вас в осаде, просто нужно время для контрольных мероприятий.
–Вы продолжите удерживаться в храме, лишив всякой свободы передвижений? Может быть еще обыщите наши комнаты, давайте, вперед, я провожу Вас!
–Храм закрыт на месячное бдение, охрана прислана в первую очередь для зашиты принцессы.
–А во-вторую? Этого количества солдат достаточно, чтобы избавиться от нас и замести следы. Откуда нам знать, что это не армия, присланная китайским императором?
Цензор начал нервничать, но внешне сохранял спокойствие и перешел на более тихий тон голоса. Что он собирается делать, если кто-нибудь из них обнажит из них клинок? Что он может сделать с одним лишь охранником? Один не в поле не воин, ни уж тем более в храме, где обнажать оружие категорически запрещено. А такой исход вполне может последовать за недовольством и праведным возмущением. Солдаты за спиной ничего не успеют сделать. Неизвестно еще, что за трюки используют тайцы и каковы они в военном искусстве.
–У вас нет права держать нас взаперти! – громко объявил об этом помощник посла, не скрывая возмущения после того, как до него дошел смысл последней фразы.
Шэн Мин снял с пояса нефритовую пайдзу и предъявил ее в качестве подтверждения своего статуса и полномочий соответственно. Чтобы в лишний раз напомнить и утихомирить гневные порывы удерживая от последствий без применения силы со стороны.
Помощник, уперся в него гневным взглядом, задержав взгляд на ущербной стороне его лица. Тао Лонг специально удерживал длительный зрительный контакт, продолжая оставаться напряженным и возбужденным. Он тщательно подбирал слова, чтобы не ошибиться, предельно осторожно, при этом гневно смотрел в упор.
Цензор в сложностях своей работы старался сохранять хладнокровие, присущее пресмыкающимся тварям.
–Приказ об этом будет вручен Вам завтра. Вы находитесь на нашей земле и обязаны подчиняться нашим законам. Покидать храм ваши люди не могут до окончания моего расследования. Вам же нужна помощь в поиске печати, и чтобы вместе найти виновного. Вы же хотите отмстить? Верно же? Он был Вам другом…
А вот последние слова оказались слишком резкими, и помощник посла легла на двуручный слегка изогнутый меч, став еще угрюмее.
–Разве Вы не прибыли сюда для того, чтобы выиграть во всех отношениях?
–Я прибыл сюда по поручению Наместника Гуанжоу, чтоб найти и наказать убийцу. Настоятель монастыря уверен, что убийца все еще здесь. И я склонен ему верить. Храм был закрыт так, что мышь не проскочит.
Цензор очень сильно рисковал в этот момент, но раз уж рука тянется уже к оружию, почему бы не обнажить его?
–Мне нужно Ваше содействие…
– Вам нужна моя помощь?
– Не могли бы люди из делегации продемонстрировать все имеющиеся у них оружие? Только для осмотра, не для изъятия, – добавил цензор. – Это не займет много времени…
Помощник подозвал слугу и шепнул ему на ухо какое-то поручение. Когда выставленное напоказ оружие было готово, мы не стали откладывать и провели осмотр вместе с Фэй Фэй на месте. Изогнутые не слишком широкие сабли, ничего похожего на огромную секиру.
Между тем, цензор как раз хотел поблагодарить за оказанное доверие, надеясь на помощь и содействие в будущем, как к помощнику подбежал встрепанный слуга и быстро зашептал что-то ему на ухо.
При всем желании, даже с отличным слухом цензор не смог разобрать слова, похожие на неразборчивое мяукание котенка. Однако, после сообщения слуги, помощник замахнулся на него рукой и побагровел, чуть не совершив один из строжайших запретов этого храма – не применять насилие, но при цензоре сдержался.
–Что-то случилось? – Шэн Мин передал свой вопрос как положено переводчику, и тот перевел господину и передал ответ:
–Уже темнеет, – заметил Тао, мягко намекая о том, что на этом разговор пора завершить. – Завтра следует навестить принцессу, у нас был лишь ее портрет.
–Понимаю… Не буду боле мешать Вам скорбеть, – и на этом разговор был окончен.
По идее конечно, трехдневный траур по убитому должен был завершиться, но это личное дело каждого.
Помощник посла не показался цензору человеком, с которым легко иметь дело. А старик совсем разволновался. Но особых трудностей с делегацией в ближайшем будущем цензор не ждал, главное избежать вооруженного конфликта. А мечи уже были обнажены и ни одного нового трупа – эти люди умеют держать себя в руках. Со сдержанными людьми проще иметь дело, по-крайней мере, можно предвидеть их поведение.
Разговор был напряженным для цензора – он чувствовал себя вымотанным – голова болела от напряжения и они поспешили вернуться к скудному ужину, состоявшему из одной воды в единственном чайнике на четверых. Монахи привыкли не ужинать, соответственно вечером никто не готовит, кладовые и кухни закрыты. Пришлось питаться собственными запасами, привезенными с собой.
Покинув общую комнату, цензор попросил слугу, чтобы Жожо навестила его.
– Жожо, у тебя есть что-нибудь от головной боли?
–Могу приготовить настой из пассифлоры, она хорошо снимает боль, усталость, улучшает сон, устраняя бессонницу.
Выпив несколько свежо заваренного лекарства, цензор уснул без сновидений и проспал вплоть до рассвета. Он был счастлив, что этой ночью Золотой Дракон оставил его в покое.
Однако, в серых сумерках перед рассветом, какое-то непонятное тревожное чувство заставила цензора сначала проснуться. Вместе с ним и проснулся чуткий слуга, зажегший несколько свечей, привыкший, что господин частенько страдает бессонницей и любит почитать ночью или прогуляться на свежем воздухе. К слову дело эти вещи было бы невозможно в темноте, поэтому он предусмотрительно сделал все, что от него требуется и завалился обратно спать на жесткую кровать, подложив вещевую сумку вместо подушки под голову.
Гуань Шэн Мин заметил движение слева от стены и вздрогнул. Он не ожидал увидеть возле своего изголовья ползущего вниз по стене крупного коричневого паука с длинными растопыренными ногами.
По китайским приметам черные пауки являются опасным символом. Коричневый паук был менее опасен, чем его более темный собрат. Такой паук сулил встречу. Но кого можно нежданно увидеть в буддийском монастыре на вершине горы? Недолго раздумывая, он вышел прогуляться. Словно уже выспавшийся и хорошо отдохнувший, молодой человек чувствовал бодрость духа и тела.
Чистый горный воздух с ночи был еще холоден, и цензор поплотнее закутался в накидку для путешествий, отороченную соболиным мехом. Солнце еще не взошло и монахи спали. Шэн Мин наслаждался отсутствием людей. Туман с гор делал воздух влажноватым. Аромат цветов делал воздух сладковатым.
Он неспешно прогулялся, обошел внутренний двор и вышел к тому месту, где они вчера разговаривали с делегацией. Здесь также было тихо и пустынно.
Рано пожелтевший листок, сорванный внезапно поднявшимся рывком ветра, упал на плитку под ноги прогуливающемуся мужчине, и цензор посчитал, что ученый муж не забывает о своих пристрастиях и на ум ему пришли такие строки:
Бег времени не проклинай напрасно."Листок увядший ветер мне принес под ноги. Грустить ли вместе с ним весны цветение вспоминая? Остывший в чаше чай утратил аромат.
Он поднял сухой желтый лист, под котором лежало что-то угловатое и плоское. Потерянная кем-то монетка изображала чиновника, одетого в церемониальные одеяния и поднявшего наверх ветку оливы, слева от него бы дракон, на обратной стороне были начертана непонятная символика, возможно, монетка для церемоний или использовавшаяся местными буддистами в качестве подношений. Наверное, таких монеток в этом храме пруд пруди, и вот одно из пожертвований храму случайно перепало в руки цензора. Он припрятал ее, решив оставить на память о посещении Храма Розовых Облаков, поблагодарил за находку богов, и, зажав монетку в кулаке, отправился обратно.

[1] Камелия по-китайски, дословно «горный чай». Камелия носит одно название с чайным деревом теа (камелия китайская)
[2] Устав – свод в данном случае монашеских правил.
[3] используется только в религиозных церемониях, примерно 4,5 часа
[4] 4 чи – чуть меньше двух метров
[5] Чжан – 1,5 метра
[6] Дзинь – 500 гр.
[7] Секира – рубящее холодное оружие, одна из разновидностей боевого топора с длинным лезвием.
[8] Час Змеи – девять часов вечера
[9] Час Тигра – 3 часа утра
[10] Бок-чой – разновидность капусты
[11]Кумибоза – экстракт из птичьего помета, имеющее доказанный омолаживающий эффект.

Глава 3. Огненный Будда
«Секрет подобен факелу в лесу»

Наступившее утро было пасмурным и промозглым, день обещал быть дождливым. Поданный им завтрак не внушал аппетита, хотя все были голодными со вчерашнего вечера, мужчины первыми кинулись к горячим мискам, пока Жожо разливала гречишный чай еще горячим.
Утром их ждал горшок с жидкой рисовой кашей, как оказалось, безвкусной, так как не была приправлена ни солью, ни сахаром, и ассорти овощей в общей тарелке, выращенных в огороде монастыря. Скудный рацион монахов в основном состоял из злаков, риса и овощей. Мясо, острые соусы, молоко, сладкие и острые блюда были под строгим запретом. Но с уставом монастыря не поспоришь, приходилось мириться и есть, что дают, если не хочешь остаться вовсе голодным.
Но одни мирились и молча ели, а другие сетовали на отсутствие разнообразия. Так что утро цензора началось с жалоб его слуги, Ван Эр:
«Кормят скупой пищей
Земляных червячков.
Что нам завтра дадут?
Позапрошлогодний рис…»
Гуань Шэнь тоже был не в восторге от еды, но он начал подозревать, что в шутке слуги может скрываться грустная правда…
Но слуга все не унимался, тем временем накладывая себе вторую миску каши и тоскливо подводя итоги:
–Вчера мы остались без ужина и горячего чая. Даже скот кормят лучше, чем нас: три раза в день! – подчеркнул он. – Вся здешняя еда невкусна и пресна. Не могу я жить без лука, чеснока и грибов. Но самое главное – как можно жить без мяса и вина?!!
–Да уж, – внезапно поддакнула Фэй Фэй, ткнув ложкой в выпирающий живот слуги. – А это вот что такое здесь?
–Трофеи, – с гордостью ответил слуга, попытавшись втянуть живот, ситуация правда не сильно изменилась внешне. – Необходимые запасы на зиму.
–Только вот нормальные люди держат их в кладовых.
–А я ношу с собой. На всякий случай. Вдруг пригодятся, – подмигнул он. – В жизни нужно быть ко всему готовым. Особенно к голодным временам.
После завтрака цензору помогли облачиться в сяньфу. Перед выходом на улицу Фэй Фэй раскрыла зонт, укрыв голову цензора от дождя и в непогоду они вместе направились сначала по личному делу цензора, потом по намеченному вчера общему плану действий. Нужно было сначала кое-что проверить – весьма незначительную вещицу.
Послушники как раз приступали к уборке помещений, кто-то подметал территорию внутренних дворов, кто помладше мыли полы, ползая на карачках. Обойдя ведро с мутной водой, цензор окликнул послушника, вытирающего пыль с перил.
Молодой парнишка лет шестнадцати бухнулся на пол и начал спешно кланяться, убирающиеся рядом с ним, повторили данный жест уважения, цензор велел всем подняться и показал пареньку монетку. Тот взял аккуратно пальцами с коротко постриженными ногтями и внимательно рассмотрел ее с обеих сторон.
– Впервые вижу. Это не наша монета. Мало того, я не могу прочитать, что написано на обратной стороне, – сказал юноша, бегло осмотрев монетую
–Здесь изображен монах? – спросил цензор, не до конца уверенный, что разобрал изображение.
–Чиновник, судя по головному убору. И Дракон рядом, – предположил монах, возвращая монетку назад.Первый раз вижу такую странную форму у монеты. Может где-то в провинциях используют такое..
–Мне тоже подобное не встречалось ранее. Хорошо, а не было ли ничего необычного в день убийство тайского посла?
–Мы молились в келье. Ничего не видели.
–Ладно, можешь возвращаться к своим обязанностям, – цензор отпустил паренька, так и не получив ответа на свой вопрос, зато возникли новые. Он направился, чтобы найти настоятеля монастыря Ша ЛиХанг Чэн и задать ему один вопрос.
О еще не дошел до места назначения, как внезапно его остановил окрик. Кто-то звал его по имени, которым его звали в детстве. Голос этот даже спустя долгое время показался ему невероятно знакомым. Он обернулся к звавшему его человеку, бегущему для встречи, несмотря на немолодой возраст. На вид ему было лет пятьдесят пять, его борода и виски были поседевшими. Мужчина был хорошо сложен, статен, спину держал ровно, а в темно-карих глазах блестели заинтересованные искорки любопытства.
– О, кого я вижу здесь! Сяо Пинь![1] Не мог не вспомнить младшенького в семье! Последний раз я видел тебя совсем мальчишкой, а сейчас вижу мужчиной! Сколько уже минуло лет?
Шэн Мин честно пытался вспомнить, кто так хорошо помнил его.
– Отец всегда говорил про тебя, что ты далеко пойдешь. И вот, смотрите, господин еще такой молодой, а уже служит при императорском дворе, да еще на высокой должности! Мандарин первого ранга?
Цензор кивнул. Этот кто-то так хорошо знал его отца, находясь с ним в приятельственных отношениях. Возможно, они были близкими друзьями по работе, и цензор начал перебирать всех друзей и знакомых отца – на это уйдет много времени, которым он не располагает.
– Лэй Чан, – представился тот, но и чиновник вспомнил его – Лэй Чан был лучшим другом его отца, министра дипломатии, они часто засиживались до поздних вечеров, выпивая по девять чашек чая.
– Нынче я в отставке, должен был прибыть для встречи с делегацией тайского посла, но болезнь подкосила меня и я провалялся в кровати полторы недели и в итоге опоздал с прибытием сюда на несколько дней. А тут такая беда произошла… как только я получил письмо с имперской печатью – тотчас же прибыл сюда.
Улучив в его монологе паузу, цензор признался, что тоже вспомнил «дядю из прошлого», поспешил представить свою телохранительницу и сообщил, что с ним приехали его помощники для расследования дела и что он рад любой оказанной помощи, будь то совет или информация.
Лэй Чан кивнул и продолжил свою речь:
–Все-таки не зря я напомнил императору о твоих выдающихся способностях в изучении языков. Поэтому Верховный цензор рекомендовал для этой важной миссии именно тебя. И смотрю, ты уже в курсе дела, раз прибыл сюда еще вчера.
Как-будто сам цензор не знал этого, но похвалу из чужих уст всегда приятно слушать. Дело в том, что сызмальства его отец часто брал его с собой в деловые поездки, в том числе, за границу территорий Китая. Отец брал сына в качестве секретаря и помощника, и сопровождал его везде, в итоге он побывал на территориях Ниппон[2], Кори[3], Сиам[4], где сын обучился этим языкам: разговорной речи и письменности. Помимо этого, он узнал еще несколько диалектов китайского языка.
Поэтому, неудивительно, что Император передал ему часть полномочий на время обострения политической ситуации и конфликта интересов между разными государствами. Если кто-то и мог в государственном секретариате справиться с данной ролью, то только помощник Верховного цензора мандарин 1 ранга Гуань Шэн Мин. Конечно, в подобных делах опыта и знаний у Верховного цензора было гораздо больше, но Верховный цензор Чжун Чэн был уже стар – у него ныла спина и поясница, в последнее время у него даже появилась хромата из-за плохо сгибающихся суставов. Так что по состоянию здоровья и весьма почтенного возраста он никак не подходил для данного поручения. Положение первого помощника Цензората, хорошие рекомендации, непревзойденный талант и способность к языкам, его служба без нареканий – все это способствовало его дальнейшему продвижению и поручению подобных важных государственных дел, подведомственных органам цензората.
–Самое главное ты уже знаешь. Нам нужно суметь предотвратить политический скандал, и именно для этого мы и здесь. Я так боялся, что скандал разразиться, хорошо, что печать пропала и тайцы еще не успели передать скорбную весть своему королю.
«То, что одним хорошо – для других плохо» – подумалось цензору.
–Конечно, это чрезвычайно происшествие. Подписание соглашение откладывают. Боюсь я скандала, вернее того, что за ним последует – войны. Император прислал сюда войско. Хорошо, что солдаты за стенами – на душе как-то спокойнее. Боюсь, что местные не успокоятся, а люди из делегации все-таки обнажат мечи. Кто-то ведь хотел показать нам, что выбранный им способ убийства не случаен. Это свадьба, назначенная императором – не угодна Будде, то есть Небесам. Выяснить бы кому именно…
Обстановка была напряженная. Тайская делегация ходила свободно по храмовой территории, но бросала косые и гневные взгляды. Было понятно, что посла убили, чтобы предотвратить бракосочетание китайской принцессы и тайского принца. Их ждал итог: скандал готов был разразиться в любую минуту, раз произошло убийство, подписание соглашения откладывалось, грозящие пока неясными для обеих сторон последствиями. Пока что китайцам удалось сохранять нейтралитет, а тайцы еще могли сдерживать гнев, но, сколько еще продлиться их терпение?
–У меня к Вам вопрос, Лэй Чан. Вам незнакома эта монетка?
Бывший министр вгляделся в монетку долгим взглядом и перевернул другую сторону.
–Вас интересует что здесь написано?
–А Вам это известно?
–Еще бы. Это редкий диалект тайского языка. Используется только в северной провинции. На обороте начертано: «Когда чиновник служит закону, то дракон, которому он служит – его защищает. Когда милостивый и сострадающий чиновник служит не только закону, а во благо своего народа – то равен он дракону. Такое государство ждет защита и благополучие».
–Спасибо, – цензор спрятал ценную вещицу в карман.
–Погодка, конечно, не для моих старых костей.
Дождь из моросящего становился полноценным.
–Ох, я же забыл свой зонт. Какие у вас планы? Есть подозрения?
– Пока нет. Нужно опросить больше людей. Мой слуга отправился на кухню, чтобы поболтать с монахами.
–Тогда я схожу, попрошу зонт и присоединюсь к Вам, Шэн Мин. Куда Вы направитесь сначала?
– Навестим бдящего среди ночи. [5]
Когда телохранительница и цензор, прячась под одним зонтом приблизились к воротам храма, через которые они вчера проехали, и из темноты донеслось ворчливое:
–Не выпускаем! Ни по каким уважительным причинам! – и из каморки выскочил вчерашний недовольный сторож – сегодня он оказался сутулым и горбатым со страшным косоглазием, один глаз смотрел в одну сторону, второй – в другую.
Они встали под аркой ворот, спрятавшись там от дождя, позволив зонтику хоть ненадолго просохнуть.
– Есть ли необходимость повторно представляться?
Сторож слишком быстро говорил, сбивчиво, непонятно. Кроме того, у него была слишком подвижная жестикуляция, проявлялась периодически излишняя эмоциональность: размахивал руками, повышал тон голоса, часто моргал.
–На память пока не жалуюсь.
–Значит, помните меня?
–Таких одноглазых еще поискать…
Цензор, словно не заметив оскорбления, продолжил:
–В ночь убийства кто-то просился выйти за ворота?
–Недавно кто-то просил. Да постоянно приходят.
–Кто же?
–Да всякие. Послушники в основном. Им веселья подавай городского, вина, девок.
–В ночь убийства Вы были тут?
–Помню, была страшная гроза в ту ночь. Я ушел спать.
–Кто-то же заменял Вас в ту злополучную ночь?
– Меня заменял дежурный монах. Поэтому не могу сказать, что в ту ночь я ничего не видел. Видел, конечно, – старик заулыбался, – красочные сны в теплой кровати, – от теплых воспоминаний сторож рассмеялся, выглядя уже безумным.
–Значит, ворота все время были закрыты и никто после той ночи не выходил.
–Это верно, – у сторожа задергалось левое верхнее веко.
– Значит, ничего странного не происходило за эти дни? Никто не просил вас открыть ворота, обещая серебро или даже золото.
–Почему не просили? Просили, протягивая какие-то металлические пластины, утверждая, что это тоже деньги, ну я им не поверил. Считают, раз меня тут безумным считают, то я и в деньгах совсем не разбираюсь. Пусть приносят золото, но у них даже серебра не было.
–Когда это было и кто приходил?
–Двое мужчин. Ничего не говорили, пришли с лошадьми, протягивали пластинки и указывали на выход – только совсем дурак не поймет, что им нужно то было.
–Опознать их сможете, если увидите?
–Нет, темно было. Лиц не разглядел.
–Значит, ничего необычного в день убийство или после не видели?
–Да здесь и в другие дни необычного хватает. Особенно в Голубую луну…[6] храм то построен на кладбище, – у сторожа начались лихорадочные судороги.
–Странное место для кладбища…– задумалась Фэй Фэй.
–И то верно подмечено. Места за чертой города не хватает, замучишься рубить лес бамбука. Раньше городские хоронили здесь. За чертой города Гуанчжоу весь бамбук срезали. Это место для могил родственники вычищали, да бросили.
–Поэтому в ночь Голубой луны здесь начинается фестиваль голодных призраков. Духи по всей горе разбредаются на 15-ю ночь 7-го лунного месяца. Та ночь была нечестивой, неудивительно, что такое святотатство духи натворили, – сторож вдруг рассмеялся.
–Вы верите, что тайского посла убили духи? – вмешалась в разговор Фэй Фэй.
–А кто же еще? – удивленно спросил сторож.
–А вы случайно не выпили лишнего? Может примерещится всякое…
Гуань Шэн Мин перевел взгляд на свою спутницу, которая могла выпить много кувшинов и не захмелеть. Цензору же в силу причин пришлось отказаться от употребления напитков, возбуждающих и спиртных напитков после отравления змеиным ядом.
Если старик прикладывается к вину, то неудивительно, что призраки ему мерещатся..
–Ну Вам лучше знать чего именно, может быть сливового вина? – предположила женщина.
Вы бы видели их!
–А Вы их видели? – тут же отреагировал цензор. – Как выглядели этих призраки?
– Этих голодных и ненасытных призраков! Их трудно не заметить! Особенно в 7-й лунный месяц непочтительные сыновья не воздают должное своим давно умершим предкам, из-за чего в ночь Голубой луны духи поднимаются из глубины недр земляных и посещают мир живых, пугая иной раз чуть ли не до смерти. Они желают крови живых и жаждут развлечений, совсем как наша молодежь, и пугают так, что сердце замирает, – безумный сторож снова рассмеялся. – Конечно, в храме безопаснее всего, буддисты и я, как верный последователь даосизма, делал все возможное, чтобы освободить голодных духов. Приносил им еду, сжигал бумажные деньги, воскуривал благовония в храме, задабривал всячески, – сторож нервно начал хвататься рукой за лицо, потрогал выбритый подбородок, под носом, проверил щеки и виски.
–Как выглядели призраки? – снова повторил цензор вопрос.
–Сколько их было?
–Синий огонь!
Сторож явно был не в себе, отвечал невпопад, эмоционально при этом жестикулируя и разбрызгивая слюной.
–Что у них было в руках?
–С серыми лицами в белых рубахах и на босу ногу.
–В какое время?
–Да, днем, средь бела дня разгуливают! Во сколько захотят, когда монахи уходят молиться.
–Как призраки передвигались?
– Каждый месяц в этот страшный день опять они опять появляются из ниоткуда. Летают здесь, не касаясь земли, перелетают через стены.
–Призраки говорили с Вами?
–Они уже давно ждут меня на том свете… – сторож внезапно расплакался и поспешно растирал слезы по щекам.
–А можете показать места, где видели призраков?
–Могу, – и потом сразу же помотал головой в знак отрицания. – Но не могу же Я оставить свой пост.
– Фэй Фэй?
Девушка протянула цензору зонт со словами:
–Я могу помочь, – телохранительница заняла свой пост у ворот, – ворота легче охранять, чем мандарина 1 ранга, в каждый сезон покушение.
Сторож привел его к другой стороне. Прогулка оказалось полезной. Угол был скрыт от посторонних глаз с одной стороны, но с другой открывался прекрасный вид на сторожку и главное здание храма, охраняемого боевыми монахами. Здесь росло сливовое дерево с мощным стволом, достаточно близко к стене, чтобы возможно было перепрыгнуть с него на стену. Наверное, об этом месте знают только посвященные, тот, кто здесь служит Будде.
–Этой сливе сорок лет – долгожительница, – сторож улыбаясь прикоснулся к дереву, прильнув к стволу, словно к человеку. – В прошлом году правда плодов было немного, зато в этом порадует… – с надеждой протянул он, все шире улыбаясь, раскосые глаза закрылись в блаженстве.
А дождь кстати прекратился и в зонтике уже не было необходимости. Нужные выводы были сделаны. Ворота были заперты, но это не значит, что нет других путей. Крыса всегда найдет вещь, куда проникнуть за сыром.
Слуга Ван Эр неторопливо подошел к зданию, где разместили принцессу. Он уже поспрашивал монахов, втеревшись к ним в доверие, лишь посетовав на бедность еды и путаный распорядок дня – тяжело это бодрствовать ночью и спать днем, при этом все время голодая. Он даже рассказал им стих, вдохновившись скудностью здешней пищи, разделяя с монахами тяготы их простой и бедной жизни.
Он остановился здесь привлеченный запахом супа и горячих вонтонов[7]. Устоять было невозможно! Он подошел ближе, шумно втягивая запах своим широким носом. Как вкусно пахнет! Свежий мясной бульон! Ворота сюда были открыты и во внутреннем дворике была видна открытая беседка, огороженная полупрозрачным навесом, в которой на свежем воздухе видимо собиралась трапезничать принцесса (или уже), любуясь видом на горы.
Охрана подбоченилась, перестав клевать носом и грозно смотрела на подошедшего незнакомца, в то время как слуга был жутко занят: горестно вздыхал, грезя о такой одновременно близкой и недоступной вкусной еде .
Но живот хоть и выглядел весьма объемным продолжал настойчиво урчать. И ароматный запах все еще дразнил его чуткие ноздри.
«Мой господин – помощник Верховного цензора», – напомнил строго он себе. «Ты опозоришь господина! Опозоришь себя, если свалишься прямо сейчас в голодный обморок. Глядя на твой живот – тебе все равно никто не поверит!».
Он не мог подвести господина цензора, но голодный желудок продолжал бастовать и возмущаться. И тут он решился. Животный инстинкт возобладал над разумом.
Ван Эр не преминул воспользоваться превышением своих полномочий, он не в первый раз воспользовался вверенной нефритовой пайдзой хозяина, правда на этот раз на благо живота своего, но все равно весьма в корыстных целях – в этом не было и тени сомнения. Хотя он всегда говорил всем, что является крайне честным человеком. Лицемерие!
Таким уж он был – его всегда интересовала вкусная еда и он был рад набить брюхо в любой момент, даже если был уже достаточно сыт. А сейчас то был зверски голоден! Тем самым найдя себе оправдание, подойдя ближе к слуга предъявил пайдзу и оповестил, что он прибыл сюда для опроса людей. А сам первым делом отправился на кухню, спросив о ее местоположении, но в итоге найдя ее по запаху.
Очарованный, едва пересекший порог, слуга оказался внезапно влюбленным.
На кухне было две девочки служанки, одна нарезала дайкон тонкими колечками, другая резала и подавала кусочки мяса, нанизанные на шпажку для поварихи. Она аккуратно посыпала каждый кусочек приправой и держала над огнем, равномерно прожаривая. Видно было, что увлеченная приготовлением, она даже не сразу заметила гостя.
Ван Эр уже не чувствовал дразнящий запах мяса, он видел свою ожившую мечту. Повариха была их тех женщин, что так нравились Ван Эр. Ниже его ростом, с курносым носом, с хорошей фигурой в его понимании – под платьем угадывались худые ключицы, во впадине которых можно было при особом желании наполнить пруд и развести рыбок. Ее лицо было также идеальным: без раздражающих родинок, бородавок, усов над губами, нелепого косоглазия, здоровая кожа цвета белой кости с разрумянившимся от тепла жаровни щеками и милой ямочкой, появившейся на левой щеке. В уголках губ застыла улыбка – она явно была довольна процессом поджаривания мяса. И сразу стало понятно, что она любит готовить!
Но самое главное, она подходила, чтобы стать его женой – повариха была молодой.
–Как Вы вошли на кухню? Кто Вас пропустил сюда!?
И хотя встретили его не слишком приветливо, слуга расстарался на комплименты:
–Здравствуй, красавица! Как же вкусно здесь пахнет! У меня здесь очень важная миссия. Я – главный помощник, здесь по поручению самого цензора, чтобы проследить за безопасностью принцессы. А для кого ты готовишь эти блюда?
–Как раз для принцессы.
–О, я вовремя пришел, еле успел, – слуга вытер воображаемый пот со лба, будто несся сюда со всех ног и подошел ближе, осматриваясь.
Повариха встретила его сначала, путь и не особенно приветливо, но после того, как он представился и объяснил причину своего визита – она изменила о нем свое мнение и рада была помочь, раз уж он прибыл сюда для того, чтобы проверить пригодна ли еда к употреблению. На наличие ядов разумеется, не просто так!
–Какие будут блюда?
Повариха начала перечислять и показывать, что в этом горшочке, а что в том, а вот здесь горячий суп, здесь пельмени, а тут лапша с мясным бульоном, свежее свиная вырезка еще жарится, а на сладкое ждут нефритовые сладости из цветков османтуса.
–Выкладывай все на пробу! – слуга не мог отказать себе ни в чем, если уж жить-гулять, то на широкую ногу.
–А с какой начинкой вонтоны?
–Есть с мясом, а есть с грибами сягу и стеблями молодого бамбука.
–Начнем с этого, – ткнул он указательным пальцем, – только клади побольше мясной подливы,– добавил он со знанием дела, – некоторые яды проявляют себя лишь в больших дозах.
Учитывая тот факт, что помощника цензора уже несколько раз пытались отравить, то неудивительно, что его слуга поднабрался опыта в ядах.
Ван Эр посадили, дали пышущую паром тарелку с первым блюдом, ложку и палочки он взял сам, почувствовав себя уже как дома.
–А что за специями ты посыпаешь это мясо? – стараясь не говорить с набитым ртом, между делом интересовался он.
– В баранину усянвэй[8].
–О, эта знаменитая приправа! – подхватил помощник. – Настоящее олицетворение блаженства!
–Гармония пяти вкусов: сладкого, кислого, горького, пряного и соленого.
Повариха выставила на стол еще семь блюд и Ван Эр смело накинулся, цепляя палочками из каждой тарелки одной рукой, второй держа ложку и хлебая дымящийся суп.
–Твоя Писянь Доубань[9]такая острая! – похвалил слуга повариху. – Пожалуй, острее я еще не ел! Ух! Найдется чем запить?
–А значит, Вы любите острое?
–Жить не могу без острой еды!
– Я тоже не понимаю тех, кто любит сладости… Ведь специи и приправы – это сердце и душа блюда. Как эти монахи могут есть пресную пищу день ото дня?
– Да, у монахов с голоду можно помереть… А чем ты приправляешь это блюдо?
–Кассией[10].
–О! Тоже ароматно. Ничего вкуснее прежде не ел!
Ох как расхваливал слуга яства и кушания, предназначенные принцессе и понемногу попробовав каждое блюдо, он наедался, а довольная похвалой повариха добавляла половником для главного помощника цензора еще подливки клала куски мяса побольше.
На сытый желудок и думалось лучше. Довольный слуга выпрямился, сдувая пар с чаши зеленого чая и вдруг удивил повариху еще сильнее, тем что поучительно и шутливо изрек:
«Желтый карп прыгнул на мою блесну.
Что я ел бы сегодня на ужин?
Если бы не любопытство…»
Повариха рассмеялась и забавная ямочка снова появилась на ее щеке.
За окном поднялся сильный ветер, начал накрапывать дождь и слуга порадовался, что сидит он в тепле, а не опрашивает людей на улице.
Русло разговора сменилось и, завоевав его доверие, повариха стала расспрашивать главного помощника цензора и, не боясь показаться невежливой, интересоваться она начала о его господине.
–А где живет господин цензор?
–У него есть поместье в столице – Чанъане.
Повариха завистливо и немного томно вздохнула.
–Жизнь там совсем другая наверное…– предположила она.Сколько там стоит один мешок риса?
–Две связки медяков или одна пятая серебреного ляна.[11]
–А дау-фу[12]?
–Тофу в столице на каждом углу продают, поэтому очень дешевый.
Еще немного они поговорила про цены на вещи в столице.
Затем слуга поделился про самые свежие новости, бывшими актуальными где то с месяц-другой назад.
–А как давно твой господин служит цензором?
–Восемь лет – не так уж и много.
–А есть ли у него жены?
–Нет.
–Так разве он не приехал со своим гаремом? – удивилась женщина.
– Гарем лишь прикрытие. Жожо – внучка императорского лекаря, а Фей Фей – дочь начальника стражи, владеет мечом не хуже любого мужчины! А я – главный помощник – без меня цензор ни одно дело бы не раскрыл!
Враки его переплетались с правдой. Одним из недостатков Ван Эр была его хвастливость и чрезмерная гордость собой.
–Вот оно как значит…
–Почему же цензор до сих пор не женат, ведь ему уже… сколько минуло лет?
–Тридцать четыре года.
Слуга замолчал, не зная, имеет ли право рассказывать о прошлом цензора, касающимся его личной жизни.
–А он… что… неужели мальчиками интересуется?– выпалила на одном дыхании женщина, ужаснувшись своей мысли.
Слуга возмущенно вскочил, защищая своего господина:
–Господин цензор, уважаем всеми! Как Вы могли сказать такое!? И подумать страшно! Он воспитан в лучших китайских традициях и постоянно занят весьма сложной и опасной работой… и еще…– и затих, вовремя остановившись.
«И да, со здоровьем у него в последнее время проблемы странного характера: то озноб бывает, то в жар бросит, голова по вечерам от чтения болит, то сны во сне бывают, то наяву бредит небылицами разными» – подумал об этом слуга, но промолчал, зная, что о таком не распространяются. Одним из его лучших умений, помимо выслеживания, было умение хранить чужие секреты.
Слуга задумался, отвлекся от разговора, посмотрел в окно и ахнул. Стемнеть успело! Ох, и засиделся же он на кухне!
Пока Ван Эр пробовал блюда, не скупился на похвалу, поблагодарил мастерицу кухонного дела и дал обещание, что будет приходить сюда ежедневно для выполнения сверх важного и ответственного задания. Поздно возвращаясь обратно, чтобы доложить цензору – он уже сожалел, что возможно выболтал немного лишнего.
Он радовался, что нашел такую чудесную женщину, которая не только с удовольствием поддерживая беседу о еде, но еще и прекрасно ее готовит. Идеальная пара будет: она – любит готовить, он – есть и болтать. Ван Эр решил, что как только закончится эта история с окровавленной статуей Будды, то непременно женится. С этими новыми необычными мыслями, он отправился докладывать цензору.
Слуга то наивно полагал, что его скромный и тихий визит к принцессе останется почти никем незамеченным, но, увы. «Человек предполагает, а судьба располагает». Стража немедля доложила служанке принцессы, а та в свою очередь поспешила сообщить Ланфен Сию, что слуга цензора долгое время находится на кухне.
– Наша повариха сейчас направляется сюда, чтобы принести ужин и все расскажет Вам.
– Это отличная возможность, если она узнала что-то о цензоре… – принцесса надеялась, что это в действительности так.
И пока принцесса наслаждалась ужином повариха принесла еду.
–Какие новости? – сходу поинтересовалась принцесса у своей поварихи.
–Главный помощник цензора приходил. Он сидел на кухне целый час, если не больше… и наболтал много о цензоре, я успела дожарить мясо и все собрать. Это из-за него я задержалась. Простите великодушно Вашу болтливую повариху, – повариха, присела в извинениях. – Но я была очень удивлена…
–Прощаю, – кивнула принцесса и с любопытством спросила. -Чем же?
–Оказывается всеми своими успехами цензор обязан помощи своему главному помощнику Ван Эр!
–Мне неинтересно про слугу! – отмахнулась, поморщившись принцесса. – Ты мне про цензора лучше расскажи! Все подробно, что узнала!
– Помощник Верховного цензора сын посла, занимающегося делами внешней политики. Поэтому обучение своему сыну он дал самое достойное. Он всюду брал своего сына с собой, в другие государства, обучал его чужим языкам и культуре вплоть до того ужасного случая. Его отец погиб в Индии на охоте. Он упал с коня и на него набросился разъяренный тигр и растерзал его. Как выяснилось позднее, он упал с лошади из-за того, что порвалась перетертая подпруга. Цензору тогда исполнилось только двадцать лет.
Кстати, в детстве Ваш цензор был весьма пухленьким мальчиком, за что и получил от дяди забавное прозвище – Сяо Пинь. Это мне рассказал слуга на ушко, велев держать это в секрете и не рассказывать ни одной живой душе.
Служанка, повариха и принцесса захихикали, прекрасно понимая ситуацию. Повариха и сама знала, что она – болтушка и совершенно не могла удержать чужие тайны, все сразу же разбалтывала.
Маленький мальчик Шэн Мин начал обучаться с пяти лет. В семнадцать лет он окончил школу, затем в двадцать один год получил высшую ученую ступень дзиньши[13]. В восемнадцать лет сдал экзамен и стал юйши[14]. И до двадцати пяти лет работал при дворе в канцелярии чиновником в казначействе по налоговым сборам, проверял отчеты глав провинций, составлял анализы. Он раскрыл дело, связанное с коррупцией продажных чиновников и его иногда привлекала тайная полиция к расследованию особо сложных делах как эксперта. Он получил повышение, когда раскрыл дело о монстре-убийце[15], убившим в городе Чэнду сорок людей. После этого, в двадцать семь он получил должность помощника Верховного цензора и по истечении десяти лет службы пойдет на повышение. Сейчас ему тридцать четыре года, не женат.
– Ты выяснила, что ему нравится? Что он любит? Что-нибудь из еды? Какое вино предпочитает?
–Госпожа, я виновата перед Вами. Слуга много рассказывал мне о себе, что он любит кушать, какие блюда и пряности предпочитает. Я не знала, что нужно было спрашивать больше о предпочтениях господина цензора….
–Ладно. Что еще?
–Госпожа, слуга рассказал мне, что господин цензор отказался от употребления возбуждающих напитков. Вино не употребляет даже по праздникам и в годовщину смерти родителей.
–Совсем не пьет? – укоризненно покачала головой принцесса.
–Похоже, что нет.
–Но почему?
–Слуга замялся, нехотя поведал, что его организм господина совершенно не переносит алкоголь, от него ему становится нехорошо.
–Цензор чем-то болеет? – принцесса услышав бы такое – очень расстроилась бы. Если и выходить замуж, то за здорового и полного сил мужчину.
–Непохоже, ведь больной человек не выдержал бы жизнь в постоянных разъездах. Но опять же по секрету Ван Эр, его слуга, сказал мне, что его господина несколько раз пытались отравить, поэтому теперь его еду слуга или его лекарь сначала пробуют сами, ибо бояться повторения прошлых покушений. Говорят, за последние несколько лет, покушения на убийство цензора становятся все чаще. Видно, что кто-то не хочет, чтобы он занял высшую должность при дворе.
– У него еще правый глаз мутный такой, как трясина болотная, – припомнила Линфэн Сию. – А он что, правда слеп?
–Да, это верно, госпожа. Слуга пообещал поведать мне об этой истории в следующий раз. Но предупредил, что сцена там неприличная практически, несчастье случилось, когда он оказался в постели с врагом – его пытались убить.
–Ох, – принцесса ахнула, приложив ладонь ко рту. – Так интересно рассказываешь, заслушаешься! А что еще интересного узнала?
–Госпожа, к сожалению, это все, что удалось узнать о цензоре. Я обещаю Вам, что в следующий раз постараюсь узнать больше. Позвольте откланяться.
Ланфен разочарованно опустила взгляд на еще не успевшие остыть блюда и уже начала кусать губы от нетерпения.
Гуань Шэн Мин жил такой насыщенной и интересной жизнью! Раньше она мечтала найти такого человека, а сегодня убедилась в собственных утверждениях. Этот человек, несомненно, многое в жизни повидал и может поделиться ими, часами упоенно рассказывая о своих приключениях, в том числе, за пределами Китая. Это восхитительно!

[1] Сяо Пинь – тыква, в мягком, уменьшительно-ласкательном получается тыковка
[2] Ниппон- Япония
[3] Кори – Корея
[4] Сиам-Таиланд
[5] Бдящий среди ночи – обыкновенный сторож
[6] Голубая луна – ежемесячное и сезонное явление, имеющее в древнем Китае мистическую подоплеку, это была ночь разгула нечистой силы и призраков в частности.
[7] Вонтоны или хуньтунь – разновидность пельменей в китайской кухне.
[8] Китайская смесь равной пропорции из душистого перца, семян укропа, корицы, молотого лаврового листа и ароматного бадьяна.
[9] Писянь доубань – бобовая паста
[10] Кассия – пряность, китайская корица
[11] Лян – денежная лодочка из серебра, (5,10, 50) были также из золота
[12] Дау-фу – тофу
[13] Дзиньши – высшая награда императорских экзаменов Китая.
[14] Должность аналогичная инспектору
[15] Монстр –убийца – серийный убийца


Глава 4. Будда воинов
«Лучший вид запертой двери – это тот,
который вы можете оставить открытой».

Цензор внезапно чихнул несколько раз подряд. Заботливая Жожо тут же забеспокоилась:
–Господин, Вы не простудились ли часом?
–Нет! – раздраженно отмахнулся он, но снова предательски чихнул.
–А мне кажется, что да…
Пожалуй, даже слишком заботливая.
–Должно быть Вас кто-то вспоминает…. – предположила Фэй Фэй, вспомнив о народной примете.
Цензор вертел в руках странную монетку с четырьмя гранями, думая о ее предназначении. Кто стал бы и по каким причинам держать четырёхгранную монетку, означавшую число четыре, которое созвучно со смертью?
Слуга явился словно специально, чтобы поглумиться над всеми:
– Вы опять можете питаться этой гадостью, а я вот навел справки, где можно разжиться настоящей едой. С поваром принцессы кормят как на убой!
–А ты только и думаешь о том, чтобы брюхо свое набить, – ехидно усмехнулась ФэйФей. – Сам как скотина!
–Вы просто все мне завидуете…
–Да у тебя никаких интересов нет кроме живота своего! – бросила в него Жожо.
Ван Эр не остался в долгу и на ум ему пришло вот что:
«С гордым презрением глупцы про еду рассуждают.
«Брюхо набить», – говорят, – лишь одно твое счастье!»
Пусть говорят…
Все равно не хочу быть голодным».
–Лучше скажи, ты поспрашивал у монахов? Видели ли что-нибудь или кого-нибудь? – перебил его цензор, не оценив старания слуги должным образом, проигнорировав сочиненное экспромтом стихотворение. – Не слышали ли они чего подозрительного? – спросил он строго у своего помощника.
– Я сегодня пошатался везде, слышал, как тайские чиновники общались между собой. – Как-будто квакают. Кво-ка-кво-и-и-и-и-и… -слуга не знал тайского языка и попытался изобразить то, что ему довелось услышать. – Вот они так между собой они разговаривают. До чего ж язык этот неприятен на слух! А сколько возмущения было, того гляди обнажат свои мечи, вымещая на нас свое недовольство!
–Хотя их можно понять, – Жожо славилась тем, что могла взглянуть на дело с разных сторон, в том числе с противоположной.
–Ван Эр, что ты узнал по делу, выскажись уже!?
–Господин цензор, ничего. Совсем ничего. Только то, что у принцессы замечательный повар.
–Уйди отсюда, чтобы я тебя не видел! Опять ничего полезного не узнал! Зачем я тебя посылаю???
–Если мы будем сидеть и ждать – дело не сдвинется с мертвой точки, – резонно подметила Фэй Фэй.
–Может сделаешь что-нибудь полезное? – предложил ей господин цензор.
И ФэйФэй ушла чистить клинок, не нуждающийся в этом, лишь бы заняться видимостью того, что она сильно занята и при этом не мозолить глаза раздраженному чиновнику.
– Мне придется совершить ночную вылазку. Ничего нельзя вам поручить! С Вами мне все приходится делать самому! За что я Вам всем плачу жаловение? – высказал цензор все то, что думал в последнее время о своих «помощниках», а вернее о своих бесполезных подручных. -Жожо, помоги мне переодеться в черное.
Черная одежда позволяла слиться с темнотой ночи, а внимательность тайного цензора императора остаться незамеченным. Здесь, в монастыре ночью жизнь замирала. Монахи усердно молились у себя в кельях и не выходили. Сторож также старался не покидать своей рабочей сторожки. Тайская делегация закрылась в отведенных покоях. А пагода, занятая принцессой с ее свитой, тщательно охранялась и выглядела непреступной крепостью. Конечно, его интересовали покои тайской посольской делегации. Он не надеялся найти какие-то зацепки, но полагался на госпожу своенравную – удачу, которая любит везучих.
Луна-помощница не подвела, указала путь. Он ловко пересек стену, пролез через полуоткрытые ставни и оказался внутри, делов-то. Трудность заключалась в другом. К счастью, его слуга узнал, где именно расселились приехавшие чиновники с соответствии со своим саном. Он начал обыск с покоев секретариата. Здесь было много закрытых сундуков. Он начал рыться в них, привезенных сюда вместе с традиционными подарками для невесты. Иноземные вещи в основном состояли из статуэток, резных фигурок, изящных подсвечников, восковых и медовых свечей, но были также и ткани, украшения, в отдельных шкатулках цензор обнаружил специи и чай, завернутые в бумагу. Что ж, обычно интуиция не подводила его. Ночные вылазки были полезными. Трудно раскрыть убийство не зная мотива. И он желал найти доказательства, подтверждающие, что этот брак был не угоден не только богам, но и какой-то из сторон.
Он хотел пройти мимо остывающей жаровни, как его внимание привлекло наполовину опаленное перо и кусочек дотлевающей бумаги, брошенный в жаровню, но не догоревшей почти целым краем. Он сдул пепел и отряхнул бумагу. Слабого лунного света, падающего через окно, ему хватило чтобы разобрать написанное.
Цензор видел в темноте чуть лучше обычных людей. Сохранилась лишь часть текста. По счастливой случайности письмо оказалось вполне читаемо, начала предложений сохранились, а вот конец нет, но общая мысль была ясна. В личности получателя сомневаться не приходилось, а вот отправитель письма был не ясен. Хотя бумага и показалась знакомой, он не помнил, где ему ранее встречалась с похожим качеством. Лист бумаги был своеобразный, цвет необычный – с золотистыми вкраплениями, бумага явно выглядела дорогой из хорошего дерева, плотная, но не просвечивающая, идеально подходящая для официальных документов. Он сгреб в ткань, бережно собрав кусочки и клочки из жаровни, возможно, им еще удастся восстановить текст. В городе, наверное, смогут определить кто продает такую бумагу, цензор спрятал свою находку за пазуху в карман и удалился прочь. В следующий раз он посетит другую комнату. Удача любит осторожных людей.
За пределами внутреннего дворика, он ощутил радость, что не зря не спал в эту ночь. И на обратном пути, когда ему осталось лишь завернуть за угол и подняться по лестнице Гуань Шэн Мину показалось, что он увидел синие огни и отделившуюся тень, но протерев глаза, уже ничего не увидел, поэтому списал на усталость и недосып. Вечно ему призраки всюду мерещатся. Ладно призраки! А ведь и драконы грезятся во сне, хорошо хоть пока не наяву!
Первым дело он попросил принести горячего чаю и предъявил письмо слуге, велев приложить все усилия к тому, чтобы собрать по кусочкам текст, словно мозайку из разных маленьких кусочков. Втроем они занялись восстановлением текста и, хотя никто из них не представлял, как именно это сделать, а главное, с чего начать, но, тем не менее ночи хватило, чтобы к наступлению утра они справились, после чего поспешно ознакомились с получившимся содержимым.
Из текста стала ясна ситуация. Письмо содержало угрозы и предупреждения, что произойдет, если тайский принц не побоится пересечь границы и решится все-таки жениться. Кто-то очень не хотел, чтобы тайский посол приезжал и был против этого брака. Изначально это были просьбы, потом угрозы, что тайский посол пожалеет, что предложил данное соглашение закрепить брачным союзом. На письме не было подписи, вернее эта часть письма не уцелела.
– Кажется, это было далеко не первое письмо. Здесь повторялось, что: «после неоднократных угроз»? – прочитала дословно Жожо.
– Фэй Фэй, я даю тебе важное задание, возьми это письмо и выясни какими чернилами написано и кто продает такую бумагу, – отдал поручение цензор своей телохранительнице. – Выясни, кто мог пользоваться такой бумагой? Это можно узнать только в городе, ты выезжаешь немедленно.
–Но я нужна Вам здесь! Что, если что-то случится?
–Я здесь решаю кто чем будет заниматься. И пока все спокойно, солдаты Наместника присланы и ожидают у стен монастыря в случае непредвиденного. Здесь безопасно, как в покоях императора.
– Солдаты за стеной. Ничто не спасет Вас внутри! Ведь мы не знаем кто убийца! У меня предчувствие, что опасность затаилась, но это продлится недолго.
–Езжай, мы справимся здесь без тебя. Я буду в порядке. В стенах храма нам ничего не угрожает. Фэй Фэй отбывает немедля, – повторил тверже цензор и помощница развернулась, смирившись с порученным заданием.
–Так, а вот Ван Эр, ты мне будешь нужен этой ночью.
–Зачем?
–Ловить призрака.
–Но я не хочу – я же так плотно поел! Кто знал, что мы не будем спать этой ночью. Что?! Призрака? Я их боюсь!
–Лучше бойся живых. Живые гораздо страшнее, уж поверь мне. И да, Эр, сделай-ка важную запись.
Слуга готов был записать заметки по делу, он с готовностью освежил кисть, аккуратно обмакнул ее и занес над листом и приготовился записывать.
Цензор с задумчивым видом продиктовал:
«Осенние дни дарят нам янтарное тепло,
Но ночные звезды холодны».
Удивленный слуга взял отдельный лист, раз уж господина посетило вдохновение, но не отпускало так быстро.
–Как же Вы разрешите это непростое дело?
–Надо поймать просветление перед таким делом. Не зря же мы находимся в буддийском храме.
–Вы пойдете готовиться к просветлению?
–Я да, а ты будешь сторожить мой сон. Фэйфей уехала же.
После чего чиновник лег спать, велев не тревожить его дневной сон. И Золотой дракон не посещал цензора, так что спал он спокойно и крепко, а может быть все дело было в новом рецепте настоя, который готовила Жожо, а может потому, что он отдыхал в непривычное дневное время, когда Золотой дракон изволил отдыхать.
Цензор проснулся на закате дня, и через открытое окно проводил взглядом мир, окруженный пламенно-розовым закатом, не сулившим тепло.
–Похолодает, – убедительно заявила Жожо и Шэн Мин с ней согласился.
А потом оставшиеся сели ужинать, ведь всех ждала бессонная ночь. Их ужин был скромен и не сытен.
Слуга не преминул похвалиться:
–А я сегодня новое блюдо попробовал! -продолжил издеваться… – Забыл как называется, но вкусное такое… А вы продолжаете духовной пищей питаться…
–Ну… ты известный обжора, – в отместку сказала Жожо, – в следующий раз не забудь угостить и господина, а то не видать тебе красного конверта в конце месяца. – Тебе одному все равно столько не съесть.
–В следующий раз – обязательно, – сказал слуга и умял свою небольшую порцию в два счета, хотя до этого уже плотно откушал у поварихи принцессы.
И хотя перед засадой всем необходимо было хорошенько отдохнуть душой и телом. Цензору не спалось и он, встал, накинув верхнюю накидку и вышел прогуляться. Было сумрачно, хотя совсем недавно солнце закатилось за горизонт. Туман стелился с гор прямо в храм. Дышалось свежо и прохладно. Теперь он был не прочь вздремнуть, надышавшись, чувствуя, что после прогулки глаза начинают слипаться.. и снова тянет ко сну. И тут сбоку он заметил движение в тумане. Призрак?
Он бы поверил, но движение повторилось и теперь ему удалось разглядеть. Невысокая фигурка шмыгнула от стены в кусты и была такова. Не призрак. Человек. Пора устраивать засаду.
–Господин, сюда приходили, пока Вы вышли прогуляться, так что я взяла на себя смелость ответить, велев подождать Вашего возвращения.
–Кто желал встречи со мной? – спросил цензор, умывая лицо водой из тазика. Сон кажется откладывался, как и засада.
–Сюда пришел Ваш старый знакомый. Лэй Чан.
–А, знакомый моего отца. Пускай войдет, вместе обсудим дело.
Лэй Чан немного прихрамывая на левую ногу вошел в комнату и присел к низкому чайному столику.
–Я не знал к кому обратиться с этим… тут достаточное деликатное дело. Я узнал об этом первым и боюсь рассказать кому-либо. Боюсь, что из-за этого мне угрожает опасность, нет даже всем нам! Но ведь итак положение складывается хуже некуда, напряжение маньчжуринцев нарастает с каждым днем. Свежий взгляд молодого человека может помочь решить возникшую проблему, но я сам не представляю, каким образом! – его речь была быстра, сбивчива, видно мужчина сильно волновался.
–Пока что нет поводов для беспокойства. Успокойтесь для начала, – сам цензор был спокоен как скала. – Говорите скорее, не томите. Что случилось? Что Вам известно?
–Когда соглашение о заключении брака между тайским принцем и китайской принцессой было одобрено Его величеством, придворный художник Кван Юй по приказу тайского короля ездил в китайскую столицу и лично встречался с принцессой Ланфен Сию. Он должен был вернуться ее портретом. К сожалению, он умер в дороге. Но к несчастью, он успел отослать своему ученику письмо с подробным описанием внешности принцессы.
–Та-а-ак.. пока что я не понимаю. В чем проблема? Еще одно странное не раскрытое убийство?
–Да нет. Дело в другом. Как стало известно, он ехал день и ночь и упал с коня, да так неудачно, что жизни сразу лишился от удара копытом по голове.
Сегодня я наведался к тайской делегации уточнить подробности о пропаже печати и поговорив с ними, увидел на их лицах какую-то обеспокоенность. Слуги метались туда сюда, словно искали что-то в разворошенном муравейнике. Долго ли осталось нам ожидать конфликта? Я уже подхожу к сути, – министр выдохнул и продолжил, – описание и портрет не совпадают. Описание, которое прислали тайскому послу не совпадало с ее портретом, – наконец-то перейдя к сути проблемы, высказав ее, мужчина тяжело вздохнул и залпом осушил чашу с чаем, – вот копия портрета, а вот описание, сделанное им.
Жожо приняла из рук министра свиток и развернула для цензора. Столичный художник судя по всему был никудышный. Портрет не отличался красотой, а цензору прекрасно была известна миловидная внешность принцессы.
Однако по описанию девушка должна была быть маленькая и толстенькая, с родинкой на щеке с совершенно другими чертами и телосложением. Могла ли девушка так сильно и быстро похудеть? Все возможно. Но рост изменить было нельзя, а мушку сделать нет проблем. Что же все-таки тут происходит?
Убийство, письма с угрозами и подмена невесты? Кто-то желает развязать войну! Только этого не хватало!
Лэй Чан спешно продолжил изъясняться:
–Девушка эта несомненно из королевской семьи. Встал вопрос: кого выдавать? Их было две сестры. Сначала выбрали старшую. Назначенная девушка являлась той самой выбранной принцессой, но к назначенной дате она заболела и скоропостижно умерла. Мне кажется это странным. Ее убийство осталось не расследованным и не достигло министерства расследований. Разразился бы скандал. А кого потом было выдавать, чтобы первым не нарушить данных обещаний? И тогда выбрали другую. Мне жаль, но дела обстоят таким образом. Что можно сделать – не представляю. Как замять конфликт? Уладить же мирно это невозможно.
–Скрывая правду мы сделаем только хуже. Тайцы об этом рано или поздно, но все равно узнают, если уже не… у меня к Вам лишь один вопрос. Как к Ваши руки попало это описание?
–Мне его передал помощник тайского посла. Человек достойный, понимающий – с ним можно сотрудничать.
–Значит, обман уже обнаружен.
–Боюсь, что да. Освидетельствование лжепринцессы произойдет со дня на день. Будет официальное представление, сразу после ночи Голубой луны.
–Как много всего, и все в пределах этого проклятого места!
–Господин, цензор мы находимся в храме! – напомнил Лэй Чан. – Однако, если обман с подменой принцессы уже раскрыт, то скоро мы можем не проснуться и солдаты за стеной, наша сдерживающая сила не успеют ничего сделать.
–И правда. Тогда откладывать это дело нельзя. Нужно сделать это именно сегодня.
Заметив обеспокоенность и суетливость во взгляде цензора, Лэй Чан спросил:
–Какие планы у Вас на этот вечер?
–На ночь, если быть точным. Будем «сторожить кролика у пня»[1]
–Я могу Вам помочь с этим?
– Если хотите, можете присоединиться. Если Вас не страшат призраки. Боюсь, что разъяренные тайцы в гневе гораздо страшнее, чем мы можем себе представить.
Погода и правда изменилась, ночью ветер стал промозглым и холодным. И в этот вечер они решили устроить засаду. Цензор не зря выбрал именно эту ночь для засады. Сильный ветер разогнал облака после прошедшего дождя и ночь эта выдалась ясной, открывая вид чистого темного неба, яркий блеск разбросанных по небосводу звезд, открывающих вид на полную луну.
И ничего необычного, ведь эта была ночь Голубой луны, бывающая ежегодно и ежемесячно. Не такое уж и редкое и странное явление. Лишь несведущие и фанатики видят в голубой луне мистику и ужасы.
Поминая прошлую засаду, в этот раз никто из них не прятался в кустах, за кустами, лежа, прячась в густой зарослей травы, или сидя на дереве. Потому что осень – обманчивое время. Днем еще тепло, а ночи уже холодны.
Засада не представляла из себя ничего особенного. Задача стояла простая, идея ее организации была незамысловатой. Так засада стала похожа на обычное чаепитие, только проводившиеся в новом месте, откуда открывался доступный вид на стену монастыря и тупик с деревом сливы, тот самый, что недавно они посещали вместе со сторожем. Место, вызвавшее подозрение у цензора. В храме могло быть множество таких и других мест, более укромных, откуда можно было ускользнуть незаметно, но они пока о них не знали. И решили, начать с малого, авось повезет. Однако, все они были тепло одеты, чтобы быть готовыми быстро выскочить на улицу.
Жожо подливала горячий чай в глиняную чашу и следила, чтобы чайник не остывал, а чаша наполнялась после опустошения. Гуан Шэн Мин, чье имя переводилось как «Милосердна судьба благородного» спокойно сидел у окна и следил за внутренним двором.
Сначала темнота была непроглядна, однако вскоре зрение цензора стало привыкать к мраку. И он смог различать крупные предметы, такие как: здания, дерево, затем увидел и все мелкие. Он не мог похвастаться крепким здоровьем, мог словить простуду, постояв недолго с открытой шеей на холодном ветродуе. Но зрение оставшегося глаза было зорким и лучше обычного человеческого. К тому же лунного света вполне хватало, чтобы не пропустить призрака.
Время было после полуночи. В данное время человека особенно одолевает зевота. Если этот момент проморгать, то после заснуть будет уже проблематично. Жожо зевнула в шестой раз, чем раздражала цензора, бдящего на своем посту у распахнутых ставен. Он вдыхал ночной горный воздух и всматривался в темноту. Его не покидало чувство, что если эта ночь переживется гладко, дальше тяжело не будет. Дело об убийстве тайского посла раскроется легко и быстро, как цветок лотоса.
В лунные ночи у предметов также есть тени. Поэтому новое движение, не имеющие никакого отношения к ветру, привлекло внимание цензора на уровне бокового зрения. Мельтешение голубого цвета не принадлежало больше дереву. Отделившись, оно приобрело свой странный ядовитый блеск. Нечто похожее на медузу медленно проплывало, двигаясь вдоль стены, не касаясь при этом земли. Жожо сзади меня тоже заметила это и протерла глаза, подумав, что она незаметно для себя уснула.
Крадущимся и дергающимся шагом ей вторила вторая медуза, более тусклого и мутного цвета и застыла, обретя новую тень за углом. В полной темноте за углом ее уже не было видно, только на лунном свету. Нечто дергающимся голубоватым пятном прокралось до дерева и помогло более светлому пятну стать выше. И подняться на дерево. И никаких тебе призраков голубой ночью. Если им сейчас помешать – то беглецы не успеют перебраться за стену и преследование будет затруднено.
–Лови призраков! – раздался крик господина, однако, сонный слуга, дежуривший снаружи, слившийся со стеной в темной одежде, среагировал с опозданием.
Промедление дало беглецам несколько мгновений на планирование действий дальше – они то знали данную местность лучше, и в этом их преимущество.
Слуга подорвался со своего насиженного места, хрустя коленями столетнего человека, а цензор уже выскочил из распахнутых ставен, бросился в погоню за вторым беглецом, вильнувшим за очередной поворот, исчезнув за зданием. Скрылся, убежав или прячется, застыв в тени?
Второй неизвестный побежал обратно, завернув за здание, которое недавно обходил неспешно плывя, так что казалось не касался подошвой земли. Цензору не составило труда догнать мерзавца, поймав и дернув за светящеюся часть материи к стене, где сковал страхом смерти, приставив обнаженное лезвие меча.
Есть такое вещество, которое обладает удивительным свойством – светиться в темноте. Все, что соприкасалось с ним, приобретало способность светиться, достаточно было помазать этим веществом пальцы, волосы или предметы, и они вспыхивали таинственным голубовато-белым светом, напоминая свечение светляков, гнилушек, планктона. Его также можно встретить в виде блуждающих голубых огоньков на болотах и кладбищах. Получить такое вещество довольно просто. Его можно изготовить любому, взять за основу, например, птичий помет-гуано…[2]
Вот тебе и Голубая луна… призраки… Хоть раз бы встретить нечто по-настоящему мистическое…
–Не желаем прогуляемся до управы более долгой дорогой? – предложил цензор, насмехаясь над пойманным беглецом.
В это время слуга цензора, Ван эр бросился за второй медузой, которая успела взобраться на дерево, но тут же резво спрыгнула и помчалась на своих двоих к спасительной деревянной лестнице с кучей ступенек и площадок. И в отличии от грузного слуги, преодолела ее так лихо, по-молодецки, в два счета, что он непомерно удивился такой неслыханной прыти. Медуза не бежала, а летела над ступеньками.
В то время как сам слуга спешил преодолеть их все постепенно, ни одной не пропустив ногой.
–Понаделали тут ступенек… – ругаясь, возмутился он.
Весьма неуклюжий слуга, боясь в темноте пропустить какую-нибудь ступеньку, прыгал то через одну, то черед две, то и дело боясь упасть. Но, то, чего он так боялся все-таки случилось.
Ван Эр преодолел очередную площадку, развернулся корпусом на повороте, но поскользнулся и последние ступени он пересчитал своими локтями и коленками. По счастливой случайности ему удалось уберечь голову. Встав и отряхнувшись, он чувствовал, что отделался легко: ушибами и немного стер кожу, но в этом не было ничего страшного.
А вот драгоценное время было упущено. Куда побежала цель? В какую сторону? Он увидеть не успел. И куда теперь бежать? Он хромая двинулся наугад. Кого он теперь сможет поймать? Лишь незадачливого мотылька, кружащего перед его носом. Так и того не было!
Предусмотрительный цензор для этой засады привлек дополнительную помощь. Будучи уже ученым, после того последнего внезапного нападения у реки в деле об таинственном убийстве губернатора Му. На этот раз он предусмотрительно попросил помочь нескольких монахов-воинов, выполняющих роль охраны в монастыре, указав места, где они должны были .
Благодаря этой предусмотрительности благородные монахи-воины, встретили бежавшего в их сторону и направили на него свои вострые копья. С другой стороны путь к побегу отрезала подоспевшая Жожо, обежавшая безумную лестницу с противоположной стороны, обогнув ее по склону, освещая путь по протоптанной тропинке бумажным фонарем, поэтому добиралась дольше всех.
«А лестница и впрямь впечатляла», – отметила она про себя обернувшись назад, и сочувственно выставила фонарь вперед, чтобы увидеть счастливое лицо ободранного слуги и испуганное лицо пойманного незадачливого паренька, которому не было и двадцати лет.
Собравшись вместе, цензор приказал обыскать беглецов, и не найдя у них ничего опасного, распорядился, чтобы им предоставили свободный и просторный зал для допроса с широкими стенами. Разбудили настоятеля храма, вместе с ним явились лекарь и Лэй Чан, но цензор велел им не вмешиваться.
Двоих беглецов связали и поставили на колени перед зданием хранилища со святынями, где недавно обнаружилась пропажа меча.
–Я буду допрашивать их по очереди. Заведите туда первого, а второго пока заприте в подвале. Сторожить не отходя.
Монахи-воины закрыли двери и застыли снаружи с приказом никого не впускать и не выпускать без распоряжения цензора.
Нефритовая пайдза творила настоящие чудеса, открывая любые двери, даже запертые и была хорошим мотиватором для исполнения приказов в любых стенах по всей империи, даже там, где вечно царили покой, равновесие и тишина. Даже здесь. Потому что здесь также боролись за благодетель, верили в справедливость и уважали закон, в лице которого цензор являлся представителем.
В комнате осталось трое. Слуга освободил стол от подношений, развернул на нем бумагу и растер чернила для письма. Уселся и приготовился записывать, потирая ушибленные места, при этом делая вид, что просто их почесывает, и надеясь, что это останется незамеченным.
Цензор не спешил приступать к допросу, осматривая связанного, обходя его по кругу.
Не слишком послушные юные дарования придумали отличные костюмы. Сделали из простыни дырки, сшили рукава и смазали ткань фосфором – вот и вся медуза. Но смотрелась она, надо признать весьма достоверно и главное зрелищно, особенно среди старых стен храма, где каждый простодушный суеверен или верит в существование потусторонних сил в той или иной мере.
Он не испытывал любви к пыткам и долгим допросам. Здесь лучше бы справился кто-нибудь из Министерства наказаний. Применение мер угроз было бы излишне в данной ситуации. Связанный парень итак впечатлился достаточно, ему было так испуган, что колотило от страха. Для работы с таким человеком не понадобятся угрозы и применение силы, он сам готов все рассказать и даже покаяться, лишь бы узнать свою дальнейшую судьбу.
Но цензор начал неспеша:
–Я помощник Верховного цензора Гуан Шэн Мин, – он показал зажатую в руке нефритовую пайдзу. – И я являюсь уполномоченным от трёх высших учреждений: судебного ведомства, приказа и министерства наказаний. Тебе неизвестно какой ранг имеет цензор в системе чиновников? Чтобы стало понятно, я разъясню. Этот ранг идет сразу после прямых наследников престола, выше должностей канцлера и министров. Цензорат имеет прямое отношение к небесной канцелярии и когда-то в прошлом я начинал работать именно в секретариате. К чему я это все рассказываю? Да к тому, что наказания, предусмотренные уставом храма не идут ни в какое сравнение с имперскими законами. И за ложь, сказанную мне, придется отвечать по законам империи, а не по уставу монастыря. Ведь ты послушник, который еще не стал монахом. Поэтому советую быть правдивым.
Настоятель храма стоит сейчас на улице за воротами. Никто не войдет сюда, пока я не разрешу. Так ответь-ка мне, какое наказание он назначит послушнику, отлучившему из храма за вином и другими удовольствиями?
–Запрет в карцере на несколько дней на рисе и воде один раз в день. Поручит тяжелую грязную работу.
– Хорошо. А если это повторяется каждый месяц в течении какого-то времени, а именно: в ночь Голубой луны?
– Карцер на три дня, а может и выгонит, без права возвращения.
–Будь готов к этому. Как цензор я бы назначил сорок ударов батогами[3].
Молодой парень пятнадцати лет кивнул, если бы мог еще и утер сопливый нос, а может и слезы, кто знает. Но слезы при допросе были цензору не нужны, поэтому он сменил тон и вежливо поинтересовался, начав с самого простого:
–Итак, как тебя зовут?
–Юнксу Фэн.
–Твоего дружка помощника?
–Лиу Дзю.
–Хорошо. Вы оба послушники этого храма?
–Да.
–Сколько тебе лет?
–Четырнадцать, господин, стало этой осенью – шмыгнув сопливым носом парень решил быть вежливым.
–А твоему другу?
–Восемнадцать этой весной исполнилось.
–И хотя младше своего помощника, ты сам все придумал? Этот спектакль был для отвода глаз сторожа?
–Все верно господин. Все именно так. Старику все равно никто не поверил бы… А он потом рассказывал – все смеялись. Мы тоже. Он ведь нас видел каждый раз, но погнаться боялся, думал его утащат призраки в юдоль гиблых…
–Хватит. А теперь вспомни важное. Здесь не так давно в стенах храма произошло убийство господина посла из тайской делегации. Помнишь, когда они приехали?
–Да господин, в середине этого месяца.
–Видел ли ты в ночь убийства кого-нибудь постороннего? Что-нибудь странное? Кого-нибудь ночью вне покоев?
–Нет, – но глаза парнишу подвели, заморгал часто и отвел глаза.
За ложь, сообщенную при допросе, закон требовал отрезать язык. Цензор напомнил себе, что парня должно ждать лишь восемьдесят ударов, которые и взрослому то сложно пережить.
Стандартная процедура не заняла времени более часа, слуга отложил несколько исписанных вдоль листков и приготовил чистые поближе, когда привели второго. Честность ответов которого, цензор определял по лицу первого допрашиваемого – Фэна.
Вопросы были в принципе те же самые, только заданы иначе. Но история второго оказалась интереснее.
Не зная, при каких именно обстоятельствах происходил допрос сотоварища, второй послушник успел переволноваться и струсить еще больше. Парень пребывал в шоке и тоже готов расплакаться. Но увидев, что его друг в порядке, только раздет и связан, немного пришел в себя.
Цензор решил начать иначе, с обещания и обмана.
–Ты сможешь избежать наказания от Настоятеля храма, если будешь честно отвечать на заданные мной вопросы. Договорились?
Необразованность не освобождала от ответственности и незнания государственных законов. Молодые люди провинились и понесут наказание со всех строгостью. И к сожалению, более сурово.
И второй допрос был контрастнее и ярче, если можно так высказаться. Это видно на фоне картины, сравнивая показания. Картина стала яснее и обросла множеством обстоятельств. Слушая Лиу Дзю цензор буквально видел как все происходило воочию своими глазами.
Привидениями в храме оказались двумя молодыми людьми шестнадцати и восемнадцати лет. Что ж, не зря он поручил в свое время Ван Эру составить список всех монахов и послушников, тот написал их имена и рядом их возраст, цензор быстро нашел этих двоих. Что ж, наказания от цензората послушникам не избежать. Ему не были известны причины, но почему-то Юнксу соврал аж дважды, про свой возраст и про одну Голубую ночь, ставшую для посла последней.

Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «Литрес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию (https://www.litres.ru/book/nadezhda-kurskaya/taynyy-cenzor-imperatora-ili-kniga-pyati-mechey-66046434/chitat-onlayn/?lfrom=390579938) на Литрес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.