Главная страница | Зарубежное фэнтези | Те, кого нам суждено найти

Те, кого нам суждено найти
Джоан Хэ


Young Adult. Коллекция фэнтези. Магия темного мира
Что, если ты не помнишь своего прошлого, а будущее может так и не наступить? Селия уже три года живет на необитаемом острове. Кто она? Кем была раньше? И главный вопрос: какие обстоятельства привели ее сюда? Все, о чем ей известно, что где-то там, за горизонтом, у нее есть сестра Кейси. Жизнь девушки превращается в бесконечные попытки выбраться с острова и отыскать сестру.

В другой точке мира Кейси решает найти любые ниточки, которые приведут ее к разгадке исчезновения Селии. Однако она еще не знает, какие секреты хранила ее сестра и насколько опасны они могут быть для всего человечества.





Джоан Хэ

Те, кого нам суждено найти


Посвящаю маме, моей сестре по духу

И Ли. Спасибо за то, что любишь Кейси больше всех.


Что б ни потеряли – тебя иль меня,

В морской глубине обретем мы себя.

    ‘Э.Э. Каммингс
    «Мэгги и Милли, и Молли, и Мэй»


Joan He

THE ONES WE’RE MEANT TO FIND

Copyright notice for THE ONES WE’RE MEANT TO FIND shall read:

2021© exactly as it appears in the original edition.

Published by arrangement Folio Literary Management, LLC.



© Исхакова С., перевод на русский язык.

© Издание на русском языке, оформление. ООО «Издательство «Эксмо», 2021




I


Я ПРИХОЖУ В СЕБЯ НА БЕРЕГУ. Морской бриз играет с волосами. Мягкий песок и белая пена прилива холодят ступни. Серая вода пузырится вокруг щиколоток и с шипением просачивается между пальцев ног.

Босых ног.

Это не было бы проблемой. Но на мне штаны-карго М.М., самые мягкие из ее поеденной молью гардеробной.

Я надела их прямо перед тем, как лечь в кровать, а значит, я гуляла во сне по ночному побережью. Опять!

– Дерьмо!

– Дерьмо! – повторяет голос.

Монотонный, по сравнению с шумом прибоя. Бросаю сонный взгляд через плечо и сквозь утренний туман вижу, как ко мне катится Ты-я. Ее гусеничные колеса, словно лапы, оставляют на песке следы-треугольники. Квадратная голова, приставленная к телу в форме канистры, доходит до середины моего бедра.

– Дерьмо: фекалии. Имя существительное. Испражняться. Глагол. Обманывать…

– Я закрыла дверь.

Ты-я переключается на повествовательный режим:

– Абсолютно согласна.

– Ты спрятала ключ в доме.

– Абсолютно согласна.

Набежавшая волна заставляет отступить, но яркий блеск привлекает внимание: ключ от дома, похожий на ракушку, вкопан в песок.

Я вытягиваю его.

– Дерьмо!

Ты-я по второму кругу знакомит со словарным значением односложного восклицания. Я едва слышу ее из-за звуков моря.

Почти каждую ночь мне снится, как я плыву к горизонту и нахожу сестру на краю земли. Она берет меня за руку и ведет домой. Иногда дом – это город на небе. Иногда – другой остров. Дом мог бы быть и здесь, мне все равно, лишь бы рядом с сестрой. Но ее нет. Не знаю, что разлучило нас. Каждый раз больно просыпаться, особенно когда тело упрямо и бессознательно воплощает сон в жизнь. И неважно, сколько дверей я закрыла на ключ. Решение? Превратить сны в реальность. Найти сестру. Чем скорее, тем лучше.

– Идем, милая, – говорю я Ты-е. – Опередим солнце!

Широкими шагами пересекаю пляж. Плечи ноют после очередной вылазки в центр острова. Но боль подождет. Ночные бдения еще никогда не приводили меня к морю, а сегодня я оказалась по щиколотку в воде. Что будет завтра? Не хочу и думать! Закончу Хьюберта и уберусь отсюда как можно скорее.

Пятьдесят шагов, и я у дома М.М., расположенного в рискованной близи от моря. Маленькая приземистая лачуга с видом на океан наполовину ушла в пески. Повсюду вещи: на крыльце, на террасе. Там, где нет песка, хранятся такие ценности, как поясная сумка М.М. Срываю ее с перил, иду за дом и вижу развалившегося Хьюберта.

– Доброе утро, Берт, – закидываю сумку на плечо. – Как настроение?

Хьюберт молчит. Он не болтлив, да я и не против. Одно его существование помогает мне оставаться в здравом уме.

Время на острове поделилось на жизнь-до-Хьюберта и жизнь-после. Жизнь-до-Хьюберта… Джоули! Я едва помню, чем заполняла дни. Наверное, сажала таро, чинила водопроводные трубы М.М. Обычные вещи, чтобы выжить.

Потом удалось выбраться в центр острова, где я нашла разбитого на куски Хьюберта. Сейчас ему не хватает всего одного пропеллера. Горжусь нашей работой!

Должна признаться, восстановление его тела почти разрушило мое. А жуткие проблемы с канатом, гравитацией и корпусом чуть не лишили меня ноги. Но он надеется на меня, и это придает сил. Я тоже надеюсь на него.

Вот бы поплыть к сестре так, как во сне! Проблема в океане. С берега он всегда кажется меньше.

– Просто подожди, дорогой, – говорю Хьюберту, слегка задевая его ногой. – Ты. Я. Море. Сегодня же вечером.

Всего один пропеллер.

Без него не вернусь.

Ты-я подъезжает ко мне, и вместе мы отправляемся в центр острова, с каждым шагом удаляясь от звуков моря и чаек. Слышен хруст камней под гусеницами Ты-и и хлюпанье серой глины под моими резиновыми клогами – подарком М.М. В густом тумане, на километры вперед, нас обволакивает тишина. Глина переходит в сланец. Лужи дождевой воды превращаются в мелкие чистые пруды. Ветер клонит кустарники, чьи корни опутывают камни, словно вены. Побережье на этой стороне острова плоское. И, если бы не туман, обзор открылся бы до самого горного хребта, разделяющего остров – каменной стены, которую невозможно обойти – только перелезть.

Укрывшись в тени скалы, я расстегиваю молнию на сумке, вытаскиваю катушку нейлонового каната и набрасываю его на шею Ты-и.

– Ты знаешь, что делать.

– Абсолютно согласна.

Ты-я катится по осыпающемуся подножию горы, поднимается вверх, пока не превращается в точку. Достигнув вершины, она бросает закрепленный канат.

Я ловлю и дергаю веревку, проверяя надежность, затем обвязываю себя вокруг талии. Схватив как можно крепче скользкий нейлон, я делаю вдох и отталкиваюсь от земли. Сто метров полуразрушенной скалы.

Захват ногами. Захват руками. Повторить. Впереди последние метры. Утреннее солнце согревает плечи. Я, обливаясь потом в свитере М.М., достигаю наконец узкой верхушки. Дыхание перехватывает от открывшейся панорамы. Сторона лугов и долин. Серые оттенки, как и на всем острове, неряшливые пучки деревьев. Кирпичные холмы, словно опухоли, выпирают из высокой травы. Еще предстоит выяснить, что это. Может, склепы? Заброшенные, густо покрытые мхом склепы.

Встряхиваю руки перед спуском на другую сторону хребта. Ты-я двигается рядом и время от времени сигналит «абсолютно не согласна», оценивая мой выбор опоры для ног. Но я запомнила большинство опасных и мягких мест на скале, поэтому на полпути к земле приказываю ей вернуться на вершину.

Развязанный канат падает в тот момент, когда мои ноги касаются земли. Убираю его в сумку и глажу голову возникшей рядом Ты-и.

– Отличная работа, милая.

Этим утром только мы и туман создаем движение в лугах. Я изо всех сил стараюсь не обращать внимания на кирпичные святыни, объясняя гусиную кожу остывающим потом. Голод остро напоминает о себе, но я продолжаю путь, не останавливаясь на перекус печеньем из таро. Не в этом месте. Думаю, принимать пищу здесь неправильно.

Луга заканчиваются редким сосняком. Некоторые стволы переплетаются между собой, словно сиамские близнецы. Среди них затерялись деревья с восьмиконечными листьями. В глубине леса их становится больше. Ветви смыкаются над нашими головами. Опавшие листья укрывают тропинку перепревшим перегноем. Жук, стрелой летевший на нас, находит смерть под колесами Ты-и.

Хрусть!

Я вздрагиваю. Лишение жизни, даже такой ничтожной, на острове, где ее почти нет, выглядит ужасно.

– Бессердечная!

– Бессердечный: без чувств. Имя прилагательное. Жестокий. Имя прилагательное.

– Или буквально: без сердца.

– Нейтральна.

– О’кей, что ты имеешь в виду? Нейтральна к значению? Или к мысли не иметь сердца?

Ты-я жужжит лопастями.

Пригибаюсь под низко свисающей веткой.

– Хорошо. Прости, милая. Забыла, что ты не отвечаешь на прямые вопросы.

Как не делаешь и миллиард других вещей.

Впервые обнаружив Ты-ю в доме M.M., в шкафчике под раковиной, куда я заглянула в поисках сока, я танцевала, как сумасшедшая. Бот поможет мне построить лодку или составить карту водоемов местности или просто раскроет важную информацию, откуда я и как найти сестру.

Только Ты-я – не обычный бот. Она – смесь словаря и опросника, необходимых мне как… ну, как необходимы словарь или опросник. Зато ее умения завязывать веревки, копать ямы, выполнять указания очень даже полезны. Например, повернуть к груде хлама, когда мы наконец добираемся до Судоверфи. Так я называю поляну, где расположены маленький склеп и пруд, похожий на небольшой бассейн, поверхность которого заросла мхом. Вокруг куча металлолома, большая часть которого окислилась, деформировалась или разрушилась. Лучшие куски ушли на строительство Хьюберта.

Приступаю к поискам, внимательно изучая обломки. Шансов найти пропеллер мало. Но и в прошлый раз отыскать хоть что-нибудь от лодки казалось невозможным. Тем не менее, теперь у нас есть корпус, штурвал, румпель, мотор, винт. И когда кажется, что удача покидает меня, тут же находится нужная деталь. Более того, похоже, что каждая из них принадлежит одной лодке. Просто магия! Как и все, что касается Хьюберта. Он пришел в тот момент, когда был особенно нужен. Словно сама Вселенная сказала в тот день: «Не сдавайся!» И я не сдалась. Я уже близка к тому, чтобы найти Кей. Трудно дышать при мыслях о ней. Сверкание блесток. Пронзительный смех. Улыбка с быстро исчезающими следами вишневого мороженого. Две сплетенные руки: моя и ее. Ослепительно белая лестница, соединяющая небо и море. Целыми днями мы плаваем и плещемся в воде.

Я глубже погружаюсь в воспоминания, вода вокруг начинает дрожать. Вижу лодку, которую уносят волны. Слышу пропитанный горечью шепот «Прости».

Думать позитивно. Сосредоточиться на настоящем. Разбить задачу на части. Построить Хьюберта. Найти Кей.

Построить.

Найти.

Построить.

Найти.

Но страх отравляет мысли.

Взяв куски металла, я поднимаюсь, хрустя коленями. Железные болтики впиваются в ступни. Подхожу к краю пруда, заполненного дождевой водой. Дрожащая поверхность отражает меня – девушку с темными прямыми волосами до плеч, бледной кожей и, вероятно, черными глазами. Вместе с памятью я потеряла способность различать цвета. Странно, знаю. Но еще больше удивляет дальнейшее: вода меняется, и я вижу Кей.

– Где ты? – ее голос тише и глубже моего.

– Иду, милая.

– Ты забываешь.

Решительно качаю головой, но Кей продолжает:

– Посмотри еще раз. Ты видишь себя.

Так и есть. Девушка в воде – это не Кей. Это я.

Удары сердца отдаются в ушах. Понятное дело: сестры здесь нет.

Но Кей, живущая в моем сознании, права: я забываю. Сны о ней разноцветные, в отличие от дней, однообразных, наполненных всеми оттенками серого. Прихожу в себя. Пространство вокруг погружается в дымку. Бледнеет, блекнет.

Крепко зажмуриваю глаза, словно хочу выдавить их из глазниц. Плитка на дне бассейна мерцает. Кажется, вода зовет: «Си».

Ноги ведут к кромке воды прежде, чем я понимаю, что происходит. Шлепаю себя по щекам. Не спать! Не ходить во сне! Иначе закончу дни в водоеме с микробами.

Шаг за шагом, я отступаю, вырываясь из водного плена. Мое тело так напряжено, будто соединено с прудом резинкой. Сердце бьется в груди, словно хочет выскочить.

Неудержимая потребность найти Кей будоражит. Надо меньше думать о ней. Опускаюсь на колени рядом с грудой металла, перебираю ее. Думаю о Хьюберте. Он зависит от меня. Думаю об огромном море, которое невозможно переплыть. Думаю о бессонных ночах в доме М.М. Здесь все чужое – жизнь, одежда, дом. Даже Ты-я. Нет ничего моего. Мой дом ждет меня за морем.

Перво-наперво: покинуть остров.

Я копаю глубже и, ойкнув, отдергиваю руку. Но боль тут же отступает, потому что я вижу перед собой лезвие, которое, поблескивая серой жидкостью, вероятно, моей кровью, торчит из грязи. Я думаю…

Не сглазь!

Осторожно вытягиваю лезвие. За ним тянутся еще два. Три пластины, скрученные по спирали вокруг поршня. Поднимаю их к свету, струящемуся сквозь деревья. Три металлических лепестка, слегка помятых, но вполне пригодных, подмигивают мне.

– Джоули!

Не сон ли это?

Нет, рана все еще кровоточит. Бережно, будто экзотический цветок, я держу в руках старый пропеллер.

Ты-я приближается:

– Джоули: единица измерения энергии. Имя существительное…

– Чертовы мегаджоули! Мы сделали это, Ты-я!

Обнимаю ее, а потом испускаю вопль, который эхом разносится по всему острову. Ты-я мигает, обдумывая словарное значение возгласа. Каким бы ни был ее ответ, я его уже не слышу, потому что несусь обратно к скале, не зная, плакать, или смеяться, или еще поорать.

Так что делаю все и сразу.

Прощайте, луга! Я мчусь сквозь высокие травы.

Прощайте, склепы!

Прощай, хребет! Я восхожу на вершину в рекордно быстрое время, не чувствуя рук от зашкаливающего адреналина.

Прощай, М.М.! Спасибо, что разрешила попользоваться домом. Извини, что моль добралась до свитеров раньше меня.

Последнее прощание я приберегаю для себя, единственной живой души в этих Джоулем забытых местах.

Мое положение сводится к печальным фактам:

# 1 – Я на заброшенном острове.

# 2 – Я понятия не имею, как или почему, потому что (см. # 3).

# 3 – Возможно, у меня амнезия, которая с каждым днем прогрессирует.

Счастливый факт – # 4 – я убираюсь отсюда!




2


СНАРУЖИ ЭКОГОРОД в небе обманчиво казался таким же мертвым, как и океан под ним.

Внутри, на предпоследнем уровне города в Стратуме-99, проходила бурная вечеринка, приводившая ее хозяйку Кейси Мизухара в недоумение. Гости, сверкая телами в ультрафиолетовом излучении, ритмично двигались в такт музыке. Стоя за барной стойкой, заставленной бокалами и стаканами, девушка смешивала коктейли и наблюдала за толпой, словно за животными в зоопарке. Только и себя она не ощущала простой смертной. Скорее инопланетянкой. Или призраком.

Пришло ее время. Раньше Кейси не замечали, а за последнюю неделю узнали дважды. Приняв первую волну гостей, она почти решилась выйти из системы. Но Вселенная любит баланс. В течение последующих пятнадцати минут одноклассники принимали девушку за нанятую барменшу. Меридиан сообщила, что не придет. «Хорошо», – ответила Кейси. На самом деле, даже очень хорошо, что вдохновителя так называемой вечеринки «жизнь продолжается» не будет. Потому что, с одной стороны и к облегчению хозяйки, гости пришли не ради нее, а с другой стороны и к ее ужасу – ради сестры Силии.

Вот пример: гостья на танцполе заявила партнеру:

– Пятьдесят байтов, что сегодня она появится здесь.

Фраза высветилась во Внутреннем Глазе Кейси благодаря Интрафейсу. Этот портативный компьютер внутри человеческого мозга служил для сбора воспоминаний, трансформации мыслей в слова или, как в данном случае, для чтения по губам, что девушка считала нелепой, но допустимой функцией.

Явиться без приглашения на собственную вечеринку – очень похоже на сестру. Она бы, сверкая блестками, стильно заявилась позже всех. Гости замерли бы, боясь пропустить ее смех, слова, поцелуи. И все равно они многое упускали из виду. Например, то, как Силии всегда удавалось найти Кейси в толпе.

Ток пробежал по телу девушки. Она отвела взгляд от толпы, покачивающейся в такт музыки, и сконцентрировалась на пирамиде, которую выстраивала из стаканов. Огни. Музыка. Слишком темно, слишком громко, слишком сумбурно. Погрузившись в себя, Кейси принялась обрабатывать огромное количество заявок на вход в систему, заполонивших ее Внутренний Глаз.

ПРИНЯТЬ ГОСТЯ. ПРИНЯТЬ ГОСТЯ. ПРИНЯТЬ ГОСТЯ.

Количество людей на танцполе резко увеличилось. Кейси набралась смелости снова поднять глаза. Силия танцевала с парнем. Взгляды девушек встретились. Сестра приподняла идеальную бровь, как бы говоря: «Смотри, кого поймала в сети! Хочешь попытать счастья, милая?»

Кейси попробовала покачать головой и не смогла. Она, словно завороженная, смотрела, как сестра, оставив парня, с легкостью скользнула мимо танцующих и подошла к ней, отодвинув группу молодых людей, выпускавших кольца галлюциногенного дыма.

Дым рассеялся.

Силия исчезла.

Вместо нее появилась девушка с неоново-голубыми волосами и шарами Ньютона вместо серег. Вполне симпатичными, на взгляд Кейси. Гиммики – назвала бы их сестра.

Незнакомка взяла бокал и обратилась к хозяйке вечеринки:

– Скажи что-нибудь, только быстро.

– Я? – удивилась Кейси, оглянувшись.

Кроме них двоих рядом никого не было. Мозги отключились, лишив способности мыслить и говорить. Пульс увеличился до ста ударов в минуту. Может, она все еще под действием галлюциногенов?

– Да, ты, – ответила незнакомка, вынудив Кейси запустить СЕРЕБРЯНЫЙ ЯЗЫК, приложение-разговорник, рекомендованный Силией.

«С ним будет легче общаться», – обещала сестра.

От быстрых, как выстрелы, советов разговорника закружилась голова. Кейси поморгала, прогоняя мушки перед глазами.

– Сказать что?

– Да что угодно!

«ЗАДАННЫЕ ПАРАМЕТРЫ НЕДОСТАТОЧНЫ».

Раздосадованная, Кейси оглянулась в поисках вдохновения.

– Вся человеческая популяция может поместиться в одном кубическом километре?

Факт прозвучал как вопрос. Она исправила интонацию.

– Вся человеческая популяция может поместиться в одном кубическом километре.

«ОБНАРУЖЕН ПОВТОР», – неодобрительно просигналил СЕРЕБРЯНЫЙ ЯЗЫК.

– Да ты что? – удивилась незнакомка, глядя на танцующих поверх бокала. – Продолжай.

– О количестве homo sapiens?

Собеседница рассмеялась, будто Кейси пошутила. Разве она шутила? Юмор – это хорошо. Это основная черта по Шкале Гуманизма Коулов. Просто… Она не ожидала такой реакции, как смех, что плохо по стандартам того же эксперимента. Кейси хотела было спросить, что смешного, но девушка ее опередила.

– Спасибо большущее! Некоторые никогда, даже под дулом пистолета, не поймут намеков «не интересуюсь». А ты тоже здесь, чтобы ее увидеть?

Прямой вопрос, на который Кейси знала ответ без помощи СЕРЕБРЯНОГО ЯЗЫКА.

– Кого? – переспросила она, внутренне приготовившись услышать имя сестры.

– Хозяйку вечеринки Кейси? Думаю, ты здесь не для того, чтобы потусить? Быстро надоедает, как только привыкаешь к ощущениям. Хотя младшая сестра…

Не спрашивай. Ничего хорошего из этого не выйдет.

– А что она? – поинтересовалась Кейси, уступая любопытству.

– Не знаю, – незнакомка отпила из бокала, отводя взгляд. – Похоже на приманку. Вчера она избегает прессу, сегодня приглашает на виртуальную вечеринку всех в радиусе двадцати стратумов. Что-то не сходится, тебе не кажется? То есть хочу сказать, у меня тоже есть сестра, и не могу представить, что бы я делала, если бы она пропала. – Зазвучали басы новой песни. – Ну уж точно не стала бы отрываться под Зика Ту.

Справедливо и убедительно.

– Может, эта вечеринка означает, что жизнь продолжается, несмотря ни на что, – неуверенно предложила Кейси, сожалея, что Меридиан нет рядом. Подруга смогла бы объяснить, как сумела убедить ее в необходимости вечеринки.

Ну что ж. Она попыталась. Девушка поставила еще один стакан на пирамиду и чуть не разрушила ее, услышав:

– Вечеринка, когда тело еще не найдено? Это ненормально!

Один стакан выкатился, но собеседница подхватила его и поставила на два других. Конструкция качнулась. Кейси поправила ее.

– Все время забываю, что здесь по-другому. Там, откуда я родом, тела – это… Ладно, о’кей, лучше мне помолчать, – незнакомка подняла бокал. – За тебя! Ивон, королева абсурда.

Наступило молчание. Ивон ждала. До Кейси дошло, что теперь ее очередь представиться. Назваться настоящим именем? Наверное, уже поздно.

– Меридиан.

– Извини?

– Меридиан.

Как люди общаются на вечеринках? Если вообще общаются. Почему эта Ивон не может просто заказать выпивку, как все остальные, и пойти развлекаться?

– Меридиан, – повторила Кейси.

Музыка зазвучала громче.

– Что?

– Меридиан.

Произнести по буквам? Имя длинное. Надо было выбрать покороче.

– М-Е-Р-

– Ок, поняла.

Ивон моргнула три раза, глядя на Кейси. Раздалось веселое «дзинь», и Интрафейс хозяйки вечеринки услужливо высветил ее паспорт.



МИЗУХАРА КЕЙСИ.

Ранг: 2.



Дерьмо!

Кейси быстро отменила проецирование, проверив, не заметил ли кто-нибудь из гостей. На улицах, в школах, магазинах – в любом общественном домене ранги появлялись автоматически. Номер над головой сопровождал тебя, куда бы ты ни шел. Частные домены были единственной передышкой. Считалось дурным тоном хвастаться рангом, когда он не требовался для дела. Как и врать насчет настоящего имени.

– Так ты…

По лицу Ивон пробежала тень.

– Силии сест…

Отменить. Оставалось только нажать кнопку подтверждения выхода из системы Интрафейса. Но что-то хлопнуло ее по плечу. Рука.

– Кейси?

Она повернулась… и вспомнила его в ту же секунду. Один из парней Силии. Вроде бы Тристан. Или Дмитрий. Один из двух. Но кто?

– Кейси? – удивленно повторил Тристан/Дмитрий, будто не веря своим глазам. Позади него бесновалась танцующая толпа. Кейси много бы отдала, чтобы сейчас оказаться там.

– Спасибо Джоулям! Я несколько месяцев пытался выйти на тебя.

Как и все остальные. Спам и вирусы заполняли ее Интрафейс, так что приходилось постоянно удалять неизвестные контакты.

– Я должен знать, есть ли моя вина в том, что произошло, – Тристан/Дмитрий повысил голос, когда Кейси покачала головой. – Я должен знать!

Цепкий взгляд Ивон прыгал по их лицам, впитывая диалог.

– Не могу спать по ночам, – юноша тяжело вздохнул. Во рту Кейси пересохло. – Не мог, с тех пор как… Я думал, что все в порядке… После нашего расставания. Думал… но теперь… Может, я сказал что-то? Или сделал?

Кейси хотелось сказать: «Дмитрий». Пятьдесят на пятьдесят, что это он. «Это не твоя вина. Ничья. Иногда нет ответов. Нет причин и следствий, нет преступников и жертв. Только несчастные случаи».

Но любящая сестра таких слов не скажет. Тогда какие? Любящая сестра не позволит статистике одержать вверх. Тристан или Дмитрий? Не станет устраивать вечеринку, не зная причин исчезновения и открывать тем самым новую тему для всеобщего обсуждения. Тристан или Дмитрий?

Как она может быть в порядке с «пятьдесят на пятьдесят»?

Как она может быть в порядке, когда вокруг всем плохо?

Басы заглушали удары сердца. Кейси почувствовала слабость. Она нащупала край барной стойки и уцепилась за него, как за спасательный круг.

– Эй, приятель, – послышался глухой, словно из-под воды, голос Ивон, обращенный к Тристану/Дмитрию. – Ты спрашиваешь не ту.

– Я только что видел ее паспорт.

– Ну, ты ошибся.

Было мило со стороны новой знакомой помочь. Надо бы поблагодарить ее. Силия так бы и поступила. Сестра вообще сделала бы тысячу вещей иначе, чем Кейси, которая наконец нажала кнопку подтверждения выхода из системы.

Барная стойка исчезла. Как и танцпол, прожекторы, коктейли, бокалы и прочие предметы, которые в конце жизненного цикла превратились бы в выбросы углерода, если бы существовали наяву. Остались лишь номера кодов. В виртуальном домене вечеринка продолжалась для всех, кто заходил в систему. Никто не заметил исчезновения хозяйки.

Тем лучше.

Кейси открыла глаза внутри темно-синей неподвижной капсулы, похожей на саркофаг. Тускло подсвечивался прибор для хранения данных, соединенный с биомонитором – приложением Интрафейса, которое отслеживало жизненные показатели всякий раз, когда она переходила в режим голографии. Сердцебиение, хотя и высокое, находилось в пределах нормы. Периферическое зрение показывало время – 00.15 – и текущее количество жителей, все еще пребывающих в экогороде в виде голографической версии самих себя: 36,2 %.

Голография – не просто экологически чистая альтернатива. Это последнее средство спасения. Чтобы сохранить жизнеспособность, людям надо учиться жить меньше. Перенести неосновные виды активности (основные – питание, сон и физические упражнения) в голографический режим. Виртуально наслаждаться изысканным ужином и путешествием первым классом, не оставляя следов и отпечатков. Снизить перевозки, сократить инфраструктуру, беречь энергию и сырье. Принять эти вещи. И только тогда архитекторы смогут построить экологически чистые города в небе, безопасные от постоянно поднимающегося уровня моря.

По мнению Кейси и еще небольшого количества людей, компромиссы стоили того. Большинство же отвергало жизнь упакованных в контейнеры овощей. Неважно, для своего блага или для блага планеты. Такие люди оставались на земных территориях. Да, погода все экстремальнее, но ничего, терпимо. Да, арктическое таяние прискорбно, но не влияет на них так, как на популяцию островов или прибрежных зон. Земля, десятилетиями страдая от глубокой добычи полезных ископаемых, мстила масштабными землетрясениями, лесными пожарами, ураганами, муссонами. Природные катаклизмы ускоряли катастрофу, созданную руками человека. Строительство химических заводов и атомных электростанций загрязняло атмосферу, сушу и воду радиоаксонами, наночастицами и микроциногенами.

Мировое сознание перевернулось за одну ночь. Экогорода, ранее считавшиеся утопией, были удалены из эпицентров бедствий. А голография из неподвижных капсул, когда-то расцениваемая как ограничительная мера, стала олицетворять свободу и безопасность. Для чего подвергать себя испытаниям реальной жизни, если она так изменилась? Зачем? А что бы сказала сестра? Кейси знала ответ.

Границы существовали для того, чтобы Силия могла их нарушать. Нет запретов, нет проблем. Сестра жила в мире, отдаленном от реальности. Именно поэтому людям трудно смириться с ее исчезновением. Одни прямо отрицали случившееся.

Пятьдесят байтов, что сегодня она появится здесь.

Другие скорбели.

У меня тоже есть сестра.

Третьи винили себя.

Не могу спать… Я должен знать, моя ли вина.

Абсурдные эмоции. Да, Силия ушла, но никакая бессонница ситуацию не исправит. Вина неуместна. Иррациональна.

Хотелось бы Кейси ее не чувствовать.




III


ЖДИ МЕНЯ, КЕЙ. Я иду к тебе.

Кровь стекает в водосток раковины М.М. Вода очищает пропеллер.

Высушив лезвия свитером, я молоточком простукиваю вмятины. Руки трясутся так, что чудом не попадаю по пальцам. Сердце вот-вот разорвется. Болт дважды падает на песок. Наконец сажаю его на вал и завинчиваю пропеллер.

Наконец-то! Все готово. Солнечные батареи М.М. переделаны в мотор. На закате вытаскиваю Хьюберта для пробного запуска. Как только мы оказываемся в воде, завожу двигатель и ползу к корме.

– Давай, Берт. Не подведи!

Хьюберт стонет. Я держусь за борт.

– Давай же, ну!

Движение волны под нами отбрасывает меня на корму. Готовлюсь к следующему крену, которого нет. Потому что Хьюберт плывет. Он плывет, прыгая по волнам, взбивая пену. И хочется расцеловать его. Я выравниваю наклон, проверяю румпель и направляюсь к берегу. Оставив Хьюберта на пляже, вбегаю в дом, чтобы взять припасы. Кое-какое печенье из таро заплесневело. Без сожалений выбрасываю его на пол кухни и беру свежее из стеклянной банки М.М. Широким жестом опустошаю сразу всю банку. Ведь я еду домой!

– Абсолютно не согласна, – Ты-я следует за мной, пока я переношу вещи и раскладываю их в шкафчике под кормой.

– С самого начала ты знала, чем это закончится.

– Согласна.

– Для тебя мой отъезд не должен быть сюрпризом.

– Не согласна.

– Ты противоречишь сама себе, – упрекаю я, но она не смотрит на меня.

Она смотрит на море. И я вместе с ней. В моих снах, где я различаю цвета и плаваю днями напролет, есть другие острова и парящие в воздухе города. Но сны – лишь сны. Я им не доверяю.

Правда в том, что я понятия не имею, где Кей. Джоули! Да я не знаю, где нахожусь сама! Раньше заплывала на Хьюберте так далеко, как могла, надеясь увидеть землю или хотя бы что-нибудь. Но вокруг нас только бескрайние просторы неспокойного моря. Вспоминаю, как здесь было хорошо. Идиллия в лучшие дни, ураган – в худшие. Слишком много вещей и много воды. Слишком мало вещей. Лишь тишина и солнце будут наблюдать, как я тону.

Дрожа, возвращаюсь в дом. Поднимаюсь по ступенькам, прислушиваясь к шепоту песчинок под ногами, прохожу на кухню. Распахнутые окна приглашают в гости морской бриз. В ветреные дни он оживляет каждый уголок: гуляет на кухне, долетает до скромного холла, танцует с рваным кружевом занавесок гостиной и засыпает в кресле-качалке спальни. Но и без морского очарования здесь чувствуется жизнь: в нескладном сочетании мебели из разных эпох, в простой планировке комнат без сюрпризов, в нишах стен, словно переходах в другие миры.

Дом, вероятно, являлся фамильной гордостью, ценной и любимой, переходящей по наследству. Когда я впервые вытащила свитер из гардероба М.М., у меня возникло искушение остаться. Возможно, я сойду с ума в одиночестве, или полностью потеряю зрение, или таро подхватит гниль и погибнет. Будущее слишком абстрактно, а здесь и сейчас я в безопасности. Мы заботимся друг о друге: дом М.М. и я.

Позади меня скрипит дверь. Я не поворачиваюсь, потому что, кроме нас с Ты-ей, в доме никого нет. Она появляется, держа что-то в руках: вязаный свитер, украшенный мордами мопсов на груди.

Комок поднимается в горле при воспоминаниях о первом дне. Втянув воздух в сдутые легкие, я очнулась на берегу, обнаженная, как будто только что родилась. Здешняя вода никогда не отличалась теплом, но в тот день она была просто ледяной. Зубы от холода стучали так громко, что вызывали вспышки перед глазами. Кое-как я доползла до дома по галькам, погруженным в пески. М.М. спасла мне жизнь. Вернее, ее свитера. Я вытащила из шкафа, откуда тут же вылетела моль, один с изображением мопса. Пуловер был толстым и теплым. Идеальным.

Потребовался целый день, чтобы унять дрожь. Целая неделя, чтобы вспомнить имя. Воспоминания возвращались обрывками. О цветном мире, который я перестала видеть. О сестре, ждущей меня дома, где бы он ни был. Я ощущаю нашу близость в крови. Должно быть, она умирает от переживаний, потеряв меня. Наверное, я забываю ее, а вдруг она меня тоже?

Сердце сжимается при взгляде на свитер. Своим врагом я считала море. Но на самом деле, мой враг – этот дом, эта одежда. Даже Ты-я. Они окружили меня комфортом. Комфортом, к которому я привыкла.

Выхожу из спальни. Из гостиной. Плевать на печенье на полу кухни. Спускаюсь по ступенькам крыльца. Ты-я следует за мной. Она наблюдает, как металлической пластиной, добытой в Судоверфи, я выцарапываю на перилах еще одну полосу – еще один прожитый день. Перила испещрены длинными линиями. Если повезет, сегодняшняя станет последней.

– Останься здесь, – приказываю Ты-е.

Она мигает, все еще держа свитер в руках.

– Просто… останься. Хорошо?

Сглатываю подступивший ком, отворачиваюсь и бегу к Хьюберту. Не оглядываясь, толкаю его в воду, забираюсь внутрь и включаю мотор.

Солнце садится за горизонт. Мы плывем к нему навстречу. С трудом, будто бреду сквозь сухие пески, я воскрешаю в памяти медово-яблочные оттенки заката. Вскоре угольно-серое небо чернеет. Всходит тусклая луна, похожая на старинную лампу. Пару часов спустя мы оказываемся в центре спокойной глади моря. Я выключаю мотор, чтобы сэкономить батареи и отдохнуть. Запасной пуловер под головой. Звезды на небе – последнее, что я вижу. А потом снова встает солнце, освещая море серыми искрами. И я снова запускаю мотор.

Зарубки на борту Хьюберта означают каждый пройденный день. Пью воду в полной уверенности, что скоро будет дождь. Грызу печенье и пытаюсь вести беседу.

– Берт, милый. Думаешь, мы держим верный курс? А хочешь посмеяться? Ладно… думаю, что нет.

– А я все равно расскажу: «Почему рыбы молчат? Потому что набрали в рот воды».

Хорошо, пожалуй, остановлюсь.

– Почему ты не отвечаешь, когда я ругаюсь?

– Джоули! Ты хуже Ты-и. Ну скажи хоть что-нибудь!

Через неделю я перестаю разговаривать с Хьюбертом, потому что у меня заканчивается вода.

Передо мной стоял выбор: взять побольше воды, но плыть медленно, или надеяться на дождь. Я выбрала дождь. На острове он идет как минимум два раза в неделю. Но здесь его нет. Пока нет.

Пытаюсь вздремнуть – единственный способ не обращать внимания на жажду. Неожиданно что-то капнуло на голову. Дерьмо чайки? Удивленно озираюсь. На небе нет птиц. Еще одна капля. И я почти рыдаю от счастья.

Дождь! Огромные капли, падающие с серых небес.

Откидываю голову, открываю рот. Языком хватаю холодные, сладкие дождинки. Ныряю в шкафчик за пустым ведерком. Уже не пустым. В нас врезается первая волна. Сердце на мгновенье останавливается. Мы уходим под воду. Перед глазами темнеет. Я кричу, кашляю. Морская соль и дождь жгут глаза. Меня отбрасывает в сторону. Мы всплываем на поверхность. Хвала Джоулям! Крепко держусь за Хьюберта. Океан бушует. Море пенится. Ведерко для воды уплывает вдаль. Печенье растворяется, словно пудра. Дверь шкафчика вырвана. Волна уносит вещи.

– Твою мать!

Невольно жду голос Ты-и, объясняющий значение фразы. Но здесь только я и Хьюберт. Море подкидывает лодку из стороны в сторону, будто играет в мяч. Я выключаю мотор, надеясь, что это поможет. Ничуть. Думай! Молния прорезает небо. Дождь хлещет в лицо. Внезапно выросшая волна накрывает своей тенью. Нет времени на раздумья. Завожу мотор, хватаю весло и гребу что есть силы. Медленно, но мы продвигаемся. Не в том направлении.

Волна закручивает нас в крепкие объятия. Уши закладывает, мы уходим под воду.

Я слышу душераздирающий скрежет железа.




4


НОВОСТЬ ВЗОРВАЛА ГОРОД, словно бомба. Отголоски взрыва еще долго тревожили любопытных.

Силия Мизухара, старшая дочь архитектора экогорода Дэвида Мизухары, исчезла в море на заре эпохи Интрафейса, когда голография не являлась нормой, биомониторы не корректировали нейротрансмиссионный дисбаланс поведения, а местонахождение человека не искали с помощью геолокационного запроса.

Власти проверили подлинность записи с публичных камер. Действительно, еще до восхода солнца Силия села на скоростную линию, ведущую к магазину аренды лодок под экогородом. Исчезновение лодки и тела стало главным сюжетом для местных новостей. Знакомые и друзья, бывшие и нынешние, жаждущие порассуждать о случившемся, полезли из всех щелей.

Молчала только она, скрываясь от репортеров.

– Кейси Мизухара!

Они голографировали за ней повсюду, где только могли выследить в публичных доменах.

– Как вы относитесь к тому, что городские власти объявили об исчезновении вашей сестры?

– Предположительно мертвой, – однажды добавила Кейси, надеясь, что они отстанут.

Видео стало вирусным. Одни ругали девушку за монотонность голоса. Другие защищали, объясняя, что ее стойкость лишь маска, скрывающая горе. Это беспокоило Кейси больше, чем злоба. Надежда была наркотиком. Зачем заниматься самолечением, когда существуют записи с камер и цифры с отметками о времени? Три месяца и двенадцать дней прошло с тех пор, как сестра исчезла в море. Пусть Силия играла много ролей в жизни, но все же она была смертной. Скорее всего, причина смерти – обезвоживание. Девушка арендовала лодку как есть, не делая запасов провизии. А кто их делает, собираясь на развлекательную прогулку?

Если только целью было не развлечение.

– Попытки обнаружить геолокацию вашей сестры потерпели неудачу, – тут же замечали репортеры. – Ее Интрафейс, похоже, полностью вышел из-под контроля. Кейси, не хотите прокомментировать?

– Без комментариев.

– Возможно, преднамеренное исчезновение? – не унимались они.

Девушка замирала, услышав этот вопрос, где бы ни находилась. Чаще на скоростной линии вверх, когда возвращалась домой после школы. И даже орущая на заднем фоне реклама не заглушала то, что слышалось между строк:

Может, ваша сестра не хочет, чтобы ее нашли?

Что девушка могла ответить? Что Интрафейс, возможно, был вне зоны досягаемости? Что лодка и тело, скорее всего, могли уже давно оказаться на дне моря?

Возможность не приравнивается к высокой вероятности, но любая возможность более вероятна, чем теория заговора.

Если говорить то, что она думает на самом деле, люди придут в ужас. Поэтому Кейси качала головой и садилась на скоростную линию, когда та, наконец, приезжала.

Теперь, когда вечеринка продолжалась в виртуальном домене без нее, она вышла из неподвижной капсулы, закрыла дверь и покинула комнату, которую ей повезло называть своей.

Да, Мизухары жили по законам, которые инициировали сами. В их модуле, рассчитанном на четверых, как и в большинстве разработанных Дэвидом, было всего тридцать пять квадратных метров. Но, по крайней мере, у всех были отдельные комнаты, соединенные узким коридором, в конце которого – окно, открывающееся с помощью голосовых команд. Остальные семьи проводили время в одном пространстве, чтобы не терять уровень тепловых показателей. В результате всем блоком решили отказаться от использования окон. И только непокорная Силия после заката легко открывала окно, в отличие от сестры, у которой непременно появлялись мозоли.

Сегодня вечером, как и накануне, Кейси взялась за ручку окна и с усилием прокрутила ее. Поворот за поворотом. Наконец лист полистекла раскрылся, как ручка угломера. На крошечном балконе снаружи была лестница, прикрученная болтами. Девушка шагнула на ступеньки и начала подниматься. Через несколько минут голова ее уперлась в потолок, вернее, в пол соседнего Стратума-100, который, к счастью, еще подчинялся голосовым командам. По требованию Кейси круглый вход открылся, как глаз.

Она вошла в освещенный луной модуль, лишенный жизни, не считая бота для уборки, к которому Кейси испытывала признательность, иначе не смогла бы пробыть здесь дольше минуты. Так как бывшие хозяева являлись заядлыми коллекционерами, комната, кроме неподвижных капсул, была украшена кофейным столиком из найденной на берегу коряги, креслами, обитыми бирюзовым биоорганическим бархатом, – магнитом для макрочастиц. В первый раз, когда родители привели ее в гости к Коулам – соседям, коллегам и друзьям, Кейси чихала без остановки. И снова, несколько лет спустя, поддавшись уговорам сестры, оказалась здесь вновь.

Девушка не хотела возвращаться в дом друзей семьи, когда-то уютный и теплый. Модуль опустел, их никто не ждал. Но Силия не могла устоять перед видом из окон. И какие это были окна! Триста шестьдесят градусов от пола до потолка. Стратум-100, словно блестящий конус, располагался на самом пике города в форме трехмерной слезы.

Силия садилась в кресло у окна. Там же любили сидеть их родители с друзьями. Мать с Эстер Коул, обсуждая гуманитарную помощь. Отец с Фрейном Коулом, работая над проектами микрожилья. Две самые влиятельные семьи в вопросах защиты планеты купались в лучах света роскошных окон.

Кейси сидела в темноте и смотрела на бездонное небо и море, – панораму, окружающую экогород и семь других городов по миру.

Всего их было восемь, вмещавших двадцать пять процентов населения. Семьдесят пять процентов еще жили на земле. И далеко не по своей воле.

Иммиграция в экогород в последнее время возросла до критического уровня, поэтому допуск ограничивался рангом, который присуждался в зависимости от планетарной полезности не только отдельного индивидуума, но и его предков. Иностранцы с семейной историей работ в тяжелой промышленности считали систему враждебной, направленной против них. Разве? По мнению Кейси, людям трудно смириться с собственной ничтожностью или ничтожностью своих предков, каковы бы ни были масштабы их работ: даже от капли в море расходятся круги.

Так кого винить: систему или предков? Кейси винила человеческую сущность. Люди не утруждали себя заботой о будущих поколениях. Таких организаций, как «Мизухара Корпорэйшн», которая спонсировала первые экогорода для жителей, вытесненных арктическим таянием, – единицы. Или таких людей, как Коулы. Талантливые врачи, нашедшие успешное лечение рака, тем самым уменьшив вредное воздействие фармацевтического производства на биосферу. Они заслуженно получили первый ранг. Коулы не только врачи, но еще и гуманисты. Подарили людям большую свободу в жизни, изобретя биомонитор. Это уникальное приложение для Интрафейса не просто заботилось о здоровье, но и предлагало те или иные корректирующие меры, в зависимости от текущего самочувствия человека, физического и эмоционального.

Как, например, сейчас.

Дзинь. Поступил сигнал Интрафейса. Кейси открыла приложение биомонитора. Состояние нейротрансмиттеров УМЕРЕННО ОСЛАБЛЕННОЕ. Странно. Она не чувствовала слабости. Все жизненные функции находились более или менее в норме. Внутренним Глазом девушка просмотрела предложенные корректирующие действия.



ОТРЕГУЛИРОВАТЬ УРОВЕНЬ СЕРОТОНИНА


Моргнув, пролистнула страницу. Тут же всплыл следующий вариант:



КОГНИСИВ ВОСПОМИНАНИЙ.

Воспоминания о СЕСТРЕ,

СИЛИИ МИЗУХАРЕ.


Когнисивная терапия направлена на понижение уровня стресса в организме человека путем удаления, а после повторного медленного введения воспоминаний.

Воспоминания не мучили Кейси. Они ненадежны, быстро забываются, подвержены износу времени. Если только вы не записываете их скрупулезно, как Силия, чего Кейси никогда не делала. Потому что не любила историю. И не случайно. Даже ее воспоминания о матери, Дженеве, были разрозненными. Вот рука с красивым маникюром поправляет челку Кейси. Вот строгий голос велит ей поиграть с единственным сыном Коулов, тихим, как домашний кролик, мальчиком. Тут же раздается громкий смех Дженевы и Эстер: Кейси, отказавшись, спряталась за Силией.

Но девушка помнила тот день. Температура: 25 °C, влажность воздуха: 38 %. Дэвид Мизухара повез дочек попрощаться с Дженевой и Коулами, которые уезжали за пределы экогорода, чтобы принять участие в ликвидации последствий стихийного бедствия. В знак солидарности с потерпевшими мама и ее друзья решили лететь во плоти. Фатальная ошибка! Автопилот вышел из строя, и коптербот врезался в гору.

После похорон (четыре урны из морской соли: три для Коулов и их мальчика, одна для Дженевы) Дэвид исчез в своей комнате. Кейси думала, что он останется там на несколько дней, как обычно делал, работая над чертежами. К ее великому удивлению, уже на следующее утро отец в костюме, чисто выбритый, уехал в штаб-квартиру экогорода. Так бы поступила мама. Однако Дэвид не Дженева, а Силия не Дэвид. Замешательство девочки достигло предела, когда яркая, активная, не терпящая одиночества сестра перестала выходить из комнаты. Кейси не понимала, почему Силия и отец ведут себя так нехарактерно для самих себя.

Наконец, не выдержав рыданий за стенкой, она взломала Интрафейс сестры. Нашла файлы несделанного домашнего задания и выполнила их. Биомонитор Силии рекомендовал восстановить падающий уровень нейротрансмиттеров. Так вот в чем причина странного поведения сестры. Кейси нажала «Да».

Тут же дверь ее комнаты распахнулась:

– Какого черта, Кей?

– Тебе больно!

А боль – объективно нежелательное ощущение и ненужная эмоция.

Силия в упор смотрела на девочку, как будто это у нее заплаканные глаза.

– Да что с тобой не так?

Спустя два дня сестра хотела забыть о ссоре. Спустя два года их взаимоотношения улучшились.

Но тогда, сразу после смерти матери, девятилетняя Кейси задала своему биомонитору вопрос сестры «что с мной не так?» и разочаровалась, узнав, что у нее нет нарушений, ни биологических, ни психологических. Нечего лечить, нечего чинить. Сложно в это поверить. Нет, где-то должна быть спрятана дефективность. Иначе почему она не реагировала так же остро, как Силия, на смерть матери, женщины, которая их родила? Или как общество на исчезновение ее сестры?

Почему сейчас, когда, моргнув, она хотела убрать предложенный «когнисив воспоминаний», всплыло предупреждение?



НЕВЕРНЫЙ ЗАПРОС

подробнее

подробнее [x]

Все граждане должны поддерживать минимальный уровень настроения выше показателей СЕРЬЕЗНОЕ_ИСТОЩЕНИЕ [показатель ?–50].

В связи с судебным решением ваш минимальный уровень настроения

СЛАБОЕ_ИСТОЩЕНИЕ [?–10] требует принятия корректирующих мер.

Записи суда К2П: см. прошлые уголовные преступления.

Неисполнение корректирующих мер ведет к выселению из экогорода.



Девушка вздохнула, чувствуя себя недостойной Силии, и выбрала «корректировка нейротрансмиттеров». Если бы это она исчезла, сестра отправилась бы на поиски даже на край света. Если бы Кейси умерла, Силия вряд ли испытала «слабое истощение». Она бы со слезами на глазах поделилась с репортерами своим горем.

Может, сестра не хочет, чтобы ее нашли?

Честно говоря, девушка не знала, не имела права вторгаться в чужую личную жизнь. С любой проблемой можно разобраться, но Силия – задача трудная. Поддавшись уговорам, Кейси согласилась посмотреть на море вживую, а не в режиме голограммы, будто есть разница. Она сдерживала желание определить геолокацию, когда сестра убегала по ночам куда только Джоулям известно. Вероятно, сделай она это тогда, Силия осталась бы жива. Но Кейси решила проявить уважение к желаниям другого человека. Наверное, это что-то да значит?

И к чему все привело?

К бессоннице от мучительных мыслей: нужно было помешать Силии ускользнуть из дома в тот роковой раз.

К неустанным поискам Интрафейса сестры даже после того, как власти объявили его недействительным.

К долгим ночам у самого большого окна самого высокого Стратума-100, чтобы первой заметить возможное возвращение лодки.

Три месяца, двенадцать дней.

Действия не имели смысла. Не поддавались логике. Только надежда. Она, несмотря на все усилия от нее избавиться, подчинила волю, как наркотик.

Однажды утром Кейси проснулась от сигнала тревоги, мигающего перед Внутренним Глазом, и почувствовала первый вкус зависимости:



(СИЛИЯ МИЗУХАРА) ИНТРАФЕЙС ОБНАРУЖЕН










ГДЕ Я?

Кто я?

Как меня зовут?

Си.

Улыбаюсь, закрываю глаза от белого ослепительного солнца и переворачиваюсь на живот.

Внезапно начинается рвота. Радость сменяется паникой. Нет. Нет, нет, нет. Нельзя расставаться с печеньем, надо удержать его внутри. Из меня выходит коктейль из морской воды и желчи. Печенья нет. Оно в океане. Растворилось до состояния слизи и превратилось в корм для рыб. Месяцы выращивания таро.

Хьюберт?

Пошатываясь, пытаюсь встать. Ноги еле держат, перед глазами все расплывается. Наконец, сосредоточившись, я смогла увидеть недалеко от берега какой-то предмет на мокром песке.

Корпус.

Или его половинка.

Хьюберт.

Падаю на колени, ползу к нему.

– Привет, Берт.

Его больше нет.

Поднимается прилив. Я ору во всю глотку, крепко обнимая и удерживая то, что осталось. Появляется первая связная мысль: надо похоронить Хьюберта, достойно попрощаться с ним.

Вытаскиваю обломки на безопасный сухой песок, чтобы море не смыло их. Оглядываюсь вокруг, готовая к новым неприятностям.

Кто бы мог подумать!

На скалах дом, подозрительно похожий на жилище М.М.

И я. Здесь. На каком-то берегу. На моем берегу. После семи дней плавания в море и неопределенного времени, проведенного в отключке.

Как, твою мать?

Это было во сне или наяву? Я плыла, тонула, умирала, цеплялась за Хьюберта и дрейфовала на волнах? Наверное, меня должна мучить жажда?

Ломаю голову, пытаясь вспомнить что-нибудь, что угодно, но память выдает обрывки картин. «Почему?» и «как?» изматывают, поэтому я сосредотачиваюсь на том, что должна. Должна прыгать от счастья. Должна быть благодарна, что не превратилась в мертвое раздутое тело. Должна отремонтировать Хьюберта. Найти Кэй.

И никаких чувств.

Я вернулась.

Я, мать твою, вернулась!

Провалила величайшую миссию своей жизни. Единственную цель, которая придавала сил. Даже не сумела спокойно умереть. Вернулась к тому, с чего начала: одичавший дальтоник, потерянный лунатик с провалами в памяти. Хочу метать громы и молнии, но не могу. Я страшно устала.

– Что ж, Си, – бормочу себе под нос, наблюдая за облаками.

Пляж погружается в сумерки, я чувствую озноб.

– Ну и что с того, что вернулась? Ты профессионал. Ты знаешь, что делать. Перелезть через скалу. Искать обломки. Строить. Второй раз будет легче. Поверь мне.

Зажигательная речь не имеет успеха. Смешок вырывается сквозь слезы, которые текут по щекам от жалости к себе. Кого я обманываю? В поисках единственного пропеллера я провела месяцы в ржавых кучах, где не осталось нормального куска железа, подходящего для лодки.

Вытираю глаза, смотрю в сторону дома.

Нет железа?

Нет проблем!

Я сижу на корточках, выламывая ступеньки крыльца голыми руками.

– Абсолютно не согласна! – нараспев произносит Ты-я. – Абсолютно не согласна. Абсолютно не согласна.

– Святые Джоули, заткнись!

Ты-я замолкает.

Закрываю лицо руками и выдыхаю:

– Прости.

После всего, что Ты-я и дом М.М. дали мне, стыдно быть неблагодарной.

Ты-я молча приближается.

Убираю руки от лица и поднимаюсь.

– Останься, – говорю ей и иду к берегу.

Ты-я упрямо катится за мной.

– Прошу тебя, останься. На этот раз я вернусь, обещаю.

Дойдя до затонувшего причала на западной стороне берега, я не понимаю, хочу ли вернуться. Вокруг все серое, включая воду, заливающую доски. Спускаюсь поплавать. Но плавать не хочу – хочу утонуть. Болезненные воспоминания наполняют меня, раздирая легкие. Сначала будет тяжело. Невыносимо. Потом пройдет. Станет спокойно и легко. Лучше, чем сейчас.

Мегаджоули! Что за мысли?

Опускаюсь на колени, погружаю лицо в воду. Соль горчит губы. Хочу закричать и не могу. Что толку орать, если никто не услышит?

Вместо крика зову ее. Кей. Спрашиваю, там ли она. Знает ли, что я пыталась. Очень, очень пыталась найти ее. И простит ли, если больше не буду.


* * *

Я не стала хоронить Хьюберта. Неправильно закапывать оставшиеся части, когда хотя бы один из нас может навсегда обрести свободу.

– Прощай, Берт.

Отпускаю его. Волны тут же подхватывают обломки. Сожаление, как легкий бриз, охватывает меня и засасывает под воду. Я передумала. Я хочу похоронить его. Пусть будет рядом.

Океан уносит Хьюберта. Он уже далеко. Я не успела.

Медленно бреду по берегу, спотыкаясь. Пена омывает колени. Песчинки утекают из-под ног. Чайки, кружащие надо мной, теряют интерес и улетают. Они направляются домой, и я тоже.

Пятьдесят шагов до дома кажутся сотней. Икры горят. Поднимаюсь по ступенькам дома М.М., цепляясь за перила. Глаза натыкаются на длинные отметины. Всего их тысяча сто двенадцать. Металлической пластиной я выцарапываю еще одну. Теперь тысяча сто тринадцать. Тысяча сто тринадцать дней.

Три года. И все зря! Я вернулась к началу.

– Давай придумаем имя новому этапу нашей жизни! – предлагаю Ты-е.

Но «жизнь-после-жизни-после-Хьюберта» звучит неинтересно и скучно.

Кухня в том же состоянии, что я оставила ее: пустая банка на столешнице, раскрошенное печенье таро на старом полу. Подбираю кусочки, счищаю плесень и наполняю банку. Почти уверена, что могу заболеть и умереть от плесени так же легко, как от голода. Но ведь надо себя чем-то занять! Наполнив банку, вытираю пыль и проверяю воду в резервуаре.

Под домом проложены трубы, по которым через бойлер на солнечных батареях течет морская вода. Она превращается в пар и конденсирует в пресную воду. Любая поломка системы, и мне не выжить. С облегчением отмечаю, что все работает исправно.

Открываю вентили, иду в ванную. Снимаю забитый песком свитер, штаны-карго и жду, когда ванна наполнится. Вода не горячая, но теплее, чем море. Глубоко вдохнув, погружаюсь в воду. Волосы всплывают на поверхность. Мысли застывают, превращаясь в желе. Я вспоминаю.

– Нам нельзя, – шепотом произносит она.

Мы в стеклянном лифте, зажатые толпой. Светло – темно – светло. Уровни, словно вспышки, то озаряют, то затемняют наши лица. На каждом этаже лифт останавливается. Его изогнутые двери шипят и открываются. Кто-то выходит, кто-то заходит.

Наступает момент, когда входящих больше нет. Те, кто еще с нами, читают новости Внутренним Глазом или переписываются с коллегами. Люди не понимают, что теряют. Какой смысл путешествовать вживую, если мозг блуждает отдельно от тела?

Не буду судить строго. Знаю, Кей расстроилась бы без своего Интрафейса. Я поворачиваюсь к ней в полупустом лифе. Она все еще в школьной форме. Растрепанное каре. Веснушки на щеках. Ум блестящий и острый, как алмаз. В отличие от меня, Кей не нужны блестки, чтобы сиять. Не нужны люди и новые места, чтобы развлечься.

– Ты должна это увидеть, милая.

И сейчас по ее сморщенному носу могу заверить: это приключение ей тоже не нужно.

– Я видела стратум, – шепчет она.

– Нет, океан, – быстро поправляю я, потом добавляю: – Вживую. Вблизи мир другой.

Лифт останавливается.

Кей вздыхает.

– Хорошо. Только один раз.


* * *

Поднимаюсь из воды, чтобы вздохнуть.

Вода стекает по вискам. Зажмуриваюсь и воскрешаю в памяти лицо Кей: рот, прямой, как челка, глаза, черные, как кофе. Я забыла. Забыла ее черно-карие глаза. И океан. В воспоминаниях было ощущение, что он в двух шагах. Прямо за нашей дверью. И город, парящий над морем.

Возможно, я ближе к Кей, чем думаю.

Чувствую новый прилив уверенности. Сегодня отдохну. А завтра, с рассветом, начну по новой. Что бы ни потребовалось – еще одна лодка, еще один год – все равно найду сестру. Буду искать, пока не сдамся.

Выхожу из ванны, вытираюсь полотенцем с монограммой М.М., которая украшает все вещи в доме. Надеваю объемный проеденный молью свитер. Всего две дырки на правом рукаве, подумаешь. В животе урчит. Перекусить таро с плесенью? Лучше не рисковать жизнью, дарованной дважды.

– Прости, Ты-я.

Она следует за мной в гостиную. Я ложусь на бугристый клетчатый диван у окна. Напольный ковер превращается в одеяло.

– Сегодня обойдемся без ужина, – заворачиваюсь в грубую ткань. – Знаю, твое любимое блюдо – наблюдать, как я ем.

– Согласна.

На заднем дворике должна остаться пара растений таро. Проверю завтра, когда будут силы.

Наступает ночь. Я устраиваюсь поудобней: кладу голову на подлокотник. У изголовья окно. Одеяло источает запах ног. Гадость, конечно, но напоминает о людях. Они приходят в мой сон. Их голоса и смех наполняют дом. Раздается громкий стук. Я открываю входную дверь.

На пороге Кей.

Сон ярче обычного. Как будто слышу: «Забери меня». Изрыгая проклятья, просыпаюсь от… Что это? Вспышки молнии озаряют комнату. Раскаты грома сотрясают дом. Неровные тени ползут по стенам.

Я сажусь, вытирая слюни с подбородка. Сна ни в одном глазу: опасаюсь своего лунатизма во время шторма. Дождь грохочет по крыше, заливая все вокруг. Прижав нос к окну, сквозь водные струйки всматриваюсь в темноту. Море бурлит, раздувается и тянется к дому. Но нас ему не достать. Мысленно шлю благодарный привет тому, кто проектировал дом М. М. Новый удар грома почти оглушает. Ослепительная молния пронзает небо, освещая пляж.

Я замираю. Резко отскакиваю от окна. Не из-за страха, нет. Из-за того, что увидела.

Тело. На песке.




6


ИНОГДА КЕЙСИ ЧУВСТВОВАЛА СЕБЯ НЕЗНАКОМКОЙ в собственном теле. Частый режим голограммы, как в ее случае, способен изменить сознание.

К тому же она отключила функцию физического дискомфорта, доступного голографам, потому что не испытывала желания ощущать покалывание в ногах или сухость слизистой глаз от яркого освещения в конференц-залах, которую препарат искусственной слезы, рекомендованный ее биомонитором, восстановить не мог.

Зато разум был свободен. За исключением сегодняшнего дня. С самого утра не давала покоя мысль, крутившаяся в голове:



ИНТРАФЕЙС ОБНАРУЖЕН


Сигнал мигнул всего на секунду и снова исчез. Появившаяся надежда так же быстро угасла. Геолокационные координаты соответствовали жилому модулю. Частный домен. Вторжение – виртуальное или реальное – преследуется по закону. С Кейси достаточно и одного наказания. И потом, каковы шансы, что Силия сумеет проскользнуть под носом тысяч камерботов? Ничтожны.

Возможно, хотя и маловероятно, что сигнал поступил из Интрафейса сестры. Более вероятно, а значит, тоже возможно, что хакер или спамбот пытались разыграть Кейси. Или ее поисковая программа отправила ложный сигнал. Такое тоже возможно. Верно?

Никогда, если бы программа была разработана и закодирована самой Кейси.

Но ей запрещено. Запрещено кодировать программы и вообще заниматься чем-либо, связанным с наукой и технологиями.

К2П-ограничения, наложенные на нее, постоянно проверяли как деятельность девушки, так и уровень ее настроения.

– Закругляемся!

Хлопок в ладоши вернул Кейси к реальности. Она моргнула и посмотрела на женщину во главе овального стола. Екатерина Трухина. Вернее, ее голограф. Прозрачный на 50 %. Так Интрафейс Кейси определял тех, кто находится в режиме голограммы, когда она сама находилась в физическом, как сейчас.

Екатерина решительно обошла стол, и цоканье ее каблучков заставило прозрачных и непрозрачных присутствующих отреагировать на виртуальный раздражитель. Женщина остановилась рядом с Кейси и положила невесомые ладони на стол.

– Итак, уже шесть вечера, и вы знаете, что делать, – обратилась она к аудитории.

Лица людей были освещены парящими перед ними экранами.

– Свободны!

Сначала испарились голографы, за ними исчезли экраны. Последними покидали комнату люди во плоти. Они гремели стульями, собирали портфели. Все вновь соберутся завтра. У служащих Комитета Протекции Планеты (К2П) слишком много обязанностей, чтобы уходить на выходные. Они заседали в правительствах экогородов, выступали в качестве делегатов за их пределами, с презрением отвергали неэффективные меры.

К2П – прежде всего управляющие планеты. В ответ на нарастающие экологические кризисы (а также давление со стороны Всемирного Союза, который осуществлял надзор над территориями и над политической жизнью экогорода) К2П недавно взял на себя еще одну роль – судебного комитета в конкурсе по предотвращению глобальной катастрофы.

Тысячи проектов с готовыми решениями летели со всего мира, ожидая рассмотрения. Рутинная работа, которую Кейси не против выполнять. Политика ее не интересовала. Девушка не была похожа на старшего служащего Барри Трэна, который принимал на свой счет каждую невыполнимую задачу, встававшую на его пути.

– Неужели в школах не учат понимать прочитанное? – возмущался он.

Кейси вспомнила те времена, когда Барри советовался с ней, шестнадцатилетней, по делам подростков, хотя она проводила все выходные в штаб-квартире К2П. К счастью, он вовремя понял оплошность и теперь был бы рад переадресовать свои претензии любому, желающему его послушать, но единственной аудиторией чаще всего оказывалась Кейси.

– Что тут написано? – мужчина провел рукой по экрану, выводя условия для конкурсантов. – Решение для всех! Считать ли пятьдесят процентов населения «всеми»? А здесь?

Он еще раз провел рукой. Появилась выдержка из проекта. Похоже на внепланетную миграцию. Кейси сама отклонила несколько таких решений. Все миссии по колонизации планет, подобных Земле, потерпели неудачу.

– Неужели они не учитывают бюджет?

«Нет», – подумала Кейси, вспомнив предположение о том, что через какое-то время люди смогут вернуться на Землю, пригодную для жизни.

– А боты сканировали участников?

Да, но от ботов не зависело окончательное решение.

– Есть успехи у твоей группы, Кейси? – поинтересовалась Екатерина, игнорируя Барри.

Девушка могла бы ответить утвердительно. Говорить правду – неблагодарно и утомительно и очень характерно для Кейси, которая не смогла перепрограммировать свой мозг так, чтобы давать те ответы, которые хотели от нее услышать.

– Нет.

– Почему нет? – возмутилась недавно Меридиан, разговаривая с Кейси по телефону.

Она предложила подруге представить готовый проект их научной группы на конкурс и не соглашалась с отказом.

– Ну, пожалуйста, Кейси! На следующей неделе я отправляю академическое резюме в колледж, и было бы здорово указать что-то подобное. Только представь: соавтор проекта, который находится на рассмотрении у К2П. Круто, да?

Кейси, чувствуя сонливость и раздражение, но никак не крутость, проигнорировала замечание Меридиан.

– Он не готов.

– Но мы же выиграли!

– В конкурсе среди восьмых классов, а для решения проблем мирового масштаба он не готов.

И никогда не будет. В их проекте отсутствовала финальная часть, которую Кейси не смогла бы закончить, не нарушив те самые ограничения К2П, которые отняли у нее науку.

Тем не менее, она терпеть не могла отказывать Меридиан. Попроси та устроить еще одну вечеринку или покрасить волосы в рыжий цвет, Кейси, не задумываясь, согласилась бы. В мире мало вещей, которые ее волновали. Что делать? СЕРЕБРЯНЫЙ ЯЗЫК предложил сменить тему. На какую? Интрафейс обнаружен? Нет. Не может быть и речи. Опять же: частный домен. Прошли те времена, когда незнакомцы могли запросто приходить к вам, скажем, доставляя еду. Теперь каждая работа ниже трех баллов по Шкале Гуманизма Коулов была автоматизирована, чтобы исключить расточительное использование ресурсов.

Она не может туда пойти. Она не может. Она не…

– Как получить доступ к чужому модулю?

– Что? – откликнулась Меридиан.

– Доступ в чужой модуль, – повторила Кейси.

– Да, думала, что ослышалась… Но…Ну… а зачем тебе?

Чтобы сменить тему? Чтобы заставить Меридиан забыть о проекте и конкурсе? Нет, потому что Кейси нужны предложения…

– Гипотетически.

И если раньше она не чувствовала раздражения подруги, то теперь поняла (хотя и с помощью СЕРЕБРЯНОГО ЯЗЫКА).

– Не знаю, – ответила Меридиан. – Разве у тебя нет… ну, там… официальных привилегий или что-то в этом роде?

Завершив разговор с подругой, Кейси задумалась. Привилегии. Так воспринимается окружающими назначенное для нее решением суда наказание – служба в К2П. Работа необременительная, да и взрослые достаточно приветливы. Однако Кейси чувствовала себя не в своей тарелке. Она вместо службы с удовольствием бы училась в колледже в сфере биохимии или физики, а после продолжила бы карьеру в иннотехнической фирме.

Но сожаление, как и чувство вины, непродуктивная эмоция.

– До завтра, Кейси, – попрощалась Екатерина. – Идите домой, Барри.

В ответ донеслось ворчание.

– До завтра, – сказала Кейси.

И затем, возможно испытывая легкую вину за неотправленный проект своей научной группы, неважно, завершенный или нет, спросила:

– Как вы думаете, нам скоро потребуется готовое решение?

У побережья Территории 4 недавно обнаружены подземные толчки, но, с другой стороны, ученые вот уже три года подряд предсказывали «сильнейшее мегаземлетрясение».

– Может произойти в нашей жизни, а может и нет, – ответила Екатерина. – Но лучше быть готовым. Правда, Дэвид?

Присутствующие поприветствовали Дэвида Мизухару, когда он вышел из личного кабинета. В ответ мужчина неопределенно кивнул, налил в кружку воду из кулера и вновь исчез за стенами своего кабинета. Кейси пошла за ним. Встала за полустеклянной дверью, наблюдая, как отец садится за стол.

Когда мама была жива, он часто сидел в точно такой же позе: правое плечо выше левого, очки на носу. Только сидел дома у основания своей кровати, а не за столом офиса. В пижаме, а не в костюме. Сгорбившись над чертежами, а не над документами, которые, как догадалась Кейси, были ДОМом, – последней законодательной инициативой Дженевы. Закон «Доброта, Опора, Мобильность» позволял гражданам с территорий иммигрировать в экогорода без учета ранга. По иронии судьбы, работая над ДОМом, Дэвид часто опаздывал домой, из-за чего Силия бурно возмущалась, в то время как Кейси было все равно.

Смерть матери примирила ее с тем, что утраты меняют людей. Да, отец стал другим, но что в этом плохого? И что вообще значит – быть нормальным? Хуже, когда человек не меняется, остается невосприимчивым. Кейси понимала, что должна быть сильной и принимать отстраненность отца. Но все же не могла сдержать легкую раздражительность, потому что отец замечал ее только тогда, когда она первой заводила разговор.

– Как получить ордер на обыск?

Стилус Дэвида не прекратил движения.

– Спроси у Барри.

– Спросила.

Технически.

Отец – самый быстрый путь для получения нужной информации. А быстрота ей сейчас необходима, пока рассудительная часть мозга не отказалась от всей затеи.

Спустя несколько секунд ордер на обыск появился в ее Интрафейсе. Она нажала на него, и тут же цифровое изображение бейджика служащего К2П материализовалось на ее груди.

Может, другие отцы и водили своих детей на «праздники у бассейна», помнили их дни рождения, но Кейси любила Дэвида таким, каким он был, особенно в этот момент.

– Знаю, ты будешь использовать его в разумных целях.

Его стилус, наконец, остановился, и он взглянул на дочь.

Так они и общались: без слов. Взгляды как молчаливое признание беды, которая разрушила жизнь Кейси и чуть не выбросила ее из экогорода. Она жила здесь благодаря вмешательству отца, а он действовал только по необходимости. Кейси уважала его решения и их родственную связь. Дэвид больше не архитектор, а Кейси больше не ученый. Жизнь продолжается, хотя и не так, как им хотелось бы.

– Постараюсь, – ответила девушка.

Этого было достаточно, чтобы удовлетворить Дэвида.

Он вернулся к работе.

– Отправляйся в режиме голограммы.

– Не могу.

Другой отец поинтересовался бы «почему», но не в их технически ориентированном мире, установленном Коулами для сохранения «духа человечества, находящегося под угрозой исчезновения».

– Тогда возьми РЕМ, – посоветовал отец, и Кейси мысленно поблагодарила его.

Через несколько минут она уже ехала на скоростной линии в Стратум-22 с РЕМ-иммобилайзером, спрятанным в кобуре.

Девушка когда-то бывала здесь, и даже ниже, с Силией, которая утверждала, что нижние уровни приближены к настоящей жизни.

Технически все стратумы одинаковы: построены из одного и того же сырья, защищены одним и тем же экраном-фильтром, находятся в одном экогороде, приподнятом антигравитацией. Любые видимые различия были лишь в том, как стратумы управляли жителями. Резидентам верхних слоев рекомендовалось максимизировать использование голограмм, чтобы снизить нагрузку на инфраструктуру, в то время как в нижних слоях принимали… иной образ жизни, ошеломивший Кейси в ту самую секунду, как только она покинула скоростную линию.

Жара. Вонь. Шум. Скрипящие трубы, грохочущие генераторы. Мусорные и автобусные боты, работающие сверхурочно, чтобы поддерживать жизнь людей. Кашель, чихание и другие человеческие звуки заполнили дорогу между блоками модулей. Ранги, высвечивающиеся над головами в соответствии с законами К2П об отчетности, – единственный признак присутствия виртуальной жизни. Все остальное – во плоти, как и сама девушка сейчас.

Ее парящий над головой «Ранг 2» сильно выделялся в океане других, с цифрами 1000, 10 000, 50 000. Без Силии здесь некомфортно. Кейси дышала через рот, чтобы не чувствовать запахи. Девушка перевела зрение на монохромный черно-белый режим, чтобы окружающий мир казался менее реальным и, следовательно, менее шокирующим.

К жаре она не смогла приспособиться. Пот пропитал одежду, когда Кейси прибыла в конечный пункт: ГРАФИК – мастерскую тела, проводившую, с точки зрения медицинских учреждений, несущественные физические изменения. Кейси не имела представления, есть ли спрос на подобные услуги, когда в режиме голограммы можно запросто изменить любую внешность.

Она немного расслабилась, спускаясь по ступенькам. Как только толкнула дверь и вошла в частный домен, ранг над головой исчез. Наконец-то! Небольшая передышка.

Первая ошибка: думать, что она понимает людей.

По сравнению с внешним миром ГРАФИК показался ледником. Кейси покрылась гусиной кожей, зубы мелкой дробью стучали от холода. А может, это жужжание машин в барабанных перепонках? Свет здесь был резкий. Промышленный.

Большое помещение без окон поделено на боксы, в одном из которых работник вырывал зубы у клиентов, лежащих без сознания на конвейерной ленте. Кейси изумленно уставилась на него. Зубной Щипчик поднял голову. Она поспешила пройти мимо, попутно отметив еще несколько сомнительных сцен, прежде чем увидела то, что искала: незанятого работника. Им оказался тату-мастер с торчащими в разные стороны оранжевыми волосами и золотыми гвоздиками в висках. Вне голограммы иногда небезопасно. Рука Кейси потянулась к РЕМ, когда она приблизилась к парню.

– Служащий К2П для проведения санкционированного обыска пятого модуля.

– К вам подойдут через наносекунду, – ответил татуировщик, занятый чисткой оборудования.

Кейси мигнула цифровым бейджем и вздрогнула, когда аппарат выпал из рук парня. Снова вздрогнула, когда он прокричал:

– Джинкс?

– Что?

Мгновение спустя в бокс вошла девушка, одетая в рабочий комбинезон цвета фуксии. На ее предплечьях красовались одинаковые разноцветные тату. Красная жидкость стекала на цементный пол с черных перчаток. Она стянула их и бросила в мусорную корзину.

– Кто-то умер?

– Джинкс, – проворчал работник.

– Джоули! Расслабься, ладно?

Тут девушка обратила внимание на Кейси. Ее глаза сузились. Глаза парня, наоборот, расширились. Оба смотрели на Кейси как на важную персону.

Надо бы и ей начать вести себя соответствующе. Она снова мигнула бейджем, покрываясь испариной.

– Санкционированный ордер на обыск пятого модуля.

С некоторым запозданием Кейси подумала, что сотрудники не знают истинной причины ее появления. Может, они боялись, потому что ГРАФИК нарушал закон или пятый модуль был забит контрабандой? Кейси все равно. Сегодня в голове крутилась одна-единственная мысль – «ИНТРАФЕЙС ОБНАРУЖЕН». Но прежде чем она успела объяснить, Джинкс обратилась к коллеге:

– Видишь? – голос ее звучал спокойнее. – Это к Акту.

– От него мороз по коже.

– Не волнуйся. Он чист.

– Откуда ты знаешь?

– Знаю, потому что он мой арендатор и работник.

– Конечно, это… ой! – закричал работник, когда Джинкс схватила его за ухо.

– Вверх по черной лестнице, первая дверь направо, – бросила она Кейси, мечтавшей убраться отсюда поскорее.

Девушка поднялась на верхнюю площадку, где располагался спортивный зал с довольно устаревшей конструкцией для лазания. Кошачий туалет заполнил аппарат в форме коробки. Скорее всего, стиральная машина до времен изобретения самоочищающегося вечного волокна. В те времена на долю индустрии моды с лозунгами экологичный и переработанный приходилось 20 % мирового выброса сточных вод и потребляемой энергии.

«Какое бездарное использование пространства», – подумала Кейси, спотыкаясь в загроможденном зале. Она подошла к двери пятого модуля. Геолокации Интрафейса Силии.

Не имея перед собой больше никаких препятствий, девушка растерялась. На лестничной площадке стало тихо. Самый громкий звук – ее сердцебиение.

Что бы почувствовал нормальный человек в этот момент потенциального воссоединения с сестрой? Скорее всего, возбуждение. Возможно, нервозность. Адреналиновая диаграмма биомонитора указывала на страх, который сейчас испытывала Кейси. Девушке хотелось убежать, но, подавив желание, она постучала. Не получив ответа, приложила к сканеру сетчатки бейдж.

Возможность. Вероятность. Почти никаких шансов.

Она толкнула дверь.

И выдохнула.

Силии не было.

Кейси включила детектор тепла физического тела. Отрицательный результат. Она вошла, осматриваясь в поисках личности по имени Акт, которая вызывала у кого-то мурашки. Впрочем, не ей судить. В ее присутствии людям тоже не просто.

На самом деле модуль – самый обычный из всех, где когда-либо бывала Кейси. Простая, выкрашенная в серый цвет коробка. Топливный бар? На месте. Кровать? Нет. Ничего страшного: неподвижная капсула, прикрученная к стенке, могла с успехом ее заменить.

Кейси заглянула в топливный бар. На полках теснились банки с протеином, коробки с витаминами и волокнистыми порошками. Внимательно осмотрела неподвижную капсулу. Устаревшая модель. Хуже по качеству. С правой стороны не хватало деталей. Пустоты находились на одинаковом расстоянии, словно ниши для ступенек лестницы. Кругозор девушки расширялся, вернее та его часть, что способна установить соответствия. Интересно, зачем нужна лестница, ведущая на потолок? Хороший вопрос.

Кейси посмотрела наверх. Потолок тоже серый, как и стены. Ничего особенного.

Кроме маленькой горошины. Окрашенного ядрышка. Предмета, похожего на бусину, либо приклеенного… либо находящегося на потолке, согласно естественным законам притяжения, также как Кейси стояла в данный момент на полу.

Предположение, что антигравитация – обычное дело в нижних стратумах, могло бы и дальше расширить кругозор девушки, даже больше, чем вид лестницы, ведущей в потолок. Вероятность до абсурда низкая. Однако Кейси здесь для того, чтобы исключить невозможное.

Она расположилась под горошиной, открыла в Интрафейсе ордер на обыск и выбрала в системе модуля ОТМЕНИТЬ ВСЕ АКТИВНЫЕ ДЕЙСТВИЯ.

В течение секунды ничего не происходило. А потом бусина упала.

Девушка поймала ее ладошкой, словно дождевую каплю. Белая горошина, не больше зуба, гладкая, словно с конвейера. Ничего необычного.

Кейси перевернула ее и увидела ряд микроцифр. Она могла бы увеличить их через Интрафейс и сверить с четырнадцатизначным рядом, который помнила наизусть, а потом войти в собственный геолокационный передатчик. Могла бы, но не сделала. Интуитивно догадавшись, что это за горошина и кому она принадлежала. И где однажды находилась. Под кожей, в основании черепа.

Может, ваша сестра не хочет, чтобы ее нашли?

Бусина выскользнула из пальцев. Девушка не почувствовала, как та упала.

Возможно, преднамеренное исчезновение?

Кейси не услышала звуков горошины, отскакивающей от пола.

Бип-бип-бип.

Перед Внутренним Глазом мигнуло уведомление детектора тепла:



ОБНАРУЖЕНО ТЕЛО.



Позади нее.

Как камербот, она повернулась и прицелилась.

Он стоял в дверном проеме. Юноша. Кейси видела отдельные части его лица. Белая рубашка на пуговицах, закатанные рукава, серый фартук, раздутые карманы…

– Вынуть руки!

Слишком резкий голос, слишком примитивный синтаксис. Девушка почувствовала облегчение, когда юноша подчинился и без лишних движений точными жестами поочередно вынул руки.

Она медленно опустила РЕМ. И тут же выстрелила, когда что-то мохнатое коснулось ее щиколотки. Что бы это ни было, оно исчезло, когда Кейси развернулась. Наверное, кот, который успел убежать. Молодой человек, напротив, продолжал стоять на месте. Замер от испуга? Кейси не знала. Она видела его черные глаза, темные волосы, зачесанные направо, но не смогла прочитать взгляд из-за дыма от РЕМ.

«Скажи что-нибудь. Извинись».

«Я НЕ ХОТЕЛА», – предложил СЕРЕБРЯНЫЙ ЯЗЫК. Кейси забыла, что приложение открыто. Она закрыла его. Произносить банальности? И потом, как бы жестоко ни звучало, ей плевать на эмоциональное состояние парня, когда самой не лучше. Девушка кивнула на белую бусину.

– Скажи, откуда это у тебя?

– А я должен?

Тихо, но властно. Ни намека на страх. А я должен? Вызов холодный и логичный. «Действительно, разве должен?» – мысленно согласилась Кейси.

Что дало ей право так думать?

– Я сотрудник К2П.

Утверждение очевидного.

– Данная вещь, – Кейси вздохнула, – принадлежит пропавшему человеку.

Произнеся эти слова, она словно оживила их. Та вещь на полу была Интрафейсом Силии. Ноги Кейси подогнулись. Почему здесь, с ним? Девушка снова невольно потянулась к РЕМ, разглядывая юношу.

– Можно? – невозмутимо спросил он.

Она не возражала. Он наклонился, подобрал горошину, выпрямился. Кейси неохотно сняла руку с РЕМ. Интрафейс упал в ее протянутую ладонь. Девушка поднесла бусину ближе, увеличив микроцифры. 1930–123193–2315. Номер Силии. Для дополнительной проверки поднесла горошину к правому глазу. Появилось зеленое кольцо.



ЗАГРУЗКА ИДЕНТИФИКАЦИИ

ОБЪЕКТА…

ЗАГРУЗКА…

РЕЗУЛЬТАТЫ: 18,2 / 23 грамма Интрафейс,

поколение 4.5.


18,2 из 23 граммов. Взгляд девушки остановился на юноше.

– Где остальные?

На этот раз не спросив разрешения, молодой человек подошел к топливному бару, взял жестяную банку и передал ее Кейси.

– Она требовала, чтобы после извлечения я уничтожил ядро.

Требовала. Девушка сконцентрировалась на слове, пытаясь устранить головокружение. Требовала, подразумевалось согласие. Извлечение. Кровь и кожа, нарезанная лоскутами. Им. Что Джинкс сказала о нем? Мой арендатор. Мой работник. Кейси снова посмотрела на юношу.

Может, шестнадцать, как и ей, а может, старше. Трудно определить по худому лицу. Но в двух вещах можно быть уверенной: он моложе большинства сотрудников ГРАФИКа. Личность его с точностью совпадала с выбранным им делом.

Но кем бы юноша ни был, это не меняло того, что он сделал. С неприятным кислым привкусом во рту Кейси посмотрела в жестяную банку. Внутри находился белый порошок размером с ноготь.

РЕЗУЛЬТАТ: 4,8 / 23 грамма, Интрафейс.



– Когда? – строго спросила девушка, сжимая пальцы ног, словно желая схватиться за землю.

– За неделю до того, как она пропала.

Совпадает с технической детоксикацией Силии. То есть сестра избавилась от Интрафейса, не оставив окружающим иного выбора, кроме как связаться с ней лично. Кейси не подумала об этом.

– И ты выполнил просьбу?

Ее голос был слишком высоким, а тон слишком обвинительным, будто это он убил сестру, хотя понятно, что Силия добровольно пришла и попросила его об услуге.

Вторая ошибка: полагать, что сестра скорее доверится Кейси, чем незнакомцу. Если он – незнакомец.

– Да. Она – клиент, – спокойно объяснил юноша. – Но для меня – больше, чем клиент.

Слова содержали эмоции, которые Кейси не могла определить, хотя была знакома с ними раньше.

– Поэтому я сохранил ядро.

Он забрал Интрафейс у Кейси. Она позволила, не в силах сопротивляться.

– Еще до того, как услышал новость, я планировал восстановить его. Хотел понять, что случилось. Что заставило ее считать, что нет иного выхода? В конце концов, люди, которые удаляют свои Интрафейсы, попадают в один из двух лагерей.

– В какой?

– Преступники или жертвы.

Преступники.

Кейси вышла из транса.

– И кто она, по-твоему?

Юноша сощурил глаза.

– Силия? Преступница? Если она и была виновата, то лишь в том, что слишком любила.

Определенно не незнакомец. Хорошо знал сестру. Даже очень хорошо. Взгляд его – интоксикация, всепоглощающая решимость – соответствовал выражению, которое Кейси видела в глазах таких людей, как Тристан/Дмитрий. Они любили Силию так сильно, что не могли продолжать жить. Утрата забрала их жизненные силы.

Они были нормальными людьми.

В отличие от Кейси. Тяжело вздохнув, она снова посмотрела на порошок в жестяной банке. Одна неверная деталь, и Интрафейс больше никогда не включится. Должно быть, потребовались месяцы на его восстановление. А что сделала Кейси за это время? Уклонялась от репортеров. Смирилась с трагедией. Устроила вечеринку. В глазах всего мира она, скорее, клоун, чем призрак.

Девушка вложила РЕМ в кобуру и посмотрела на юношу. Он ответил на ее вопросы. Как минимум она должна объясниться.

– Я Кейси.

Как будто ее имя имело для него значение.

– Мизухара.

Кейси не помнила, когда в последний раз представлялась полным именем. Не могла в окружении ботов-прослушек, чтобы не выдать репортерам своего местоположения. Но в этом частном домене она в безопасности. Физически. Эмоционально девушка чувствовала себя здесь хуже, чем на собственной вечеринке.

– Младшая сестра Силии, – уточнила она.

– Я знаю, кто ты, – ответил юноша.

Кейси не выдала своего удивления. Его слова задели. Значит, он узнал ее по вирусному видео.

Если юноша и осуждал ее за то, что она бесстрастно объявила родную сестру мертвой, то не показал вида.

– Возвращайся, когда будет готово.

Запрос на новый контакт пикнул в Интрафейсе.



АКТИНИУМ.

Ранг: 0


Нормальный человек был бы благодарен: юноша не только знал сестру, но и понимал ее, Кейси.

Третья ошибка: предполагать, что кто-нибудь действительно ее понимает.

Девушка молча вышла из комнаты, оставив юношу с Интрафейсом сестры и унося с собой боль в груди.







II


ДВЕРЬ С ШУМОМ ЗАХЛОПЫВАЕТСЯ.

Штормовой ветер бьет в лицо.

Дождь с градом заливает пляж.

На каждой ступеньке крыльца я останавливаюсь и спрашиваю себя, не подождать ли до завтра? Утром буря утихнет, небо очистится. Но новая вспышка молнии освещает тело. Я понимаю: там человек. Может, уже мертвый, а если повезет, еще нет. В голове проносятся сотни ужасных мыслей, но выигрывает главная: не могу его бросить на милость стихии. Поэтому продолжаю идти, борясь с ливнем, пока, наконец, не дохожу до цели.

Парень. И, кажется, довольно симпатичный, если не считать (или наоборот – учитывать), что он совершенно голый.

Будем любоваться позже. Лихорадочно придумываю, как перенести его. Тяжелая волна почти сбивает с ног, вымочив до нитки, наполнив рот и уши. Черт, как же холодно! Снова слышу приближающийся рев воды.

Пора убираться отсюда.

Приподнимаю незнакомца за подмышки и пытаюсь тащить. Скользкое тело усложняет задачу. К тому же песок превратился в болото, и дважды я чудом не падаю.

В третий раз повезло меньше. Шлепаюсь на спину, голый парень приземляется на меня. Было бы смешно, если бы он не весил столько же, сколько Хьюберт. Испуская сдавленный рык и прилагая невероятные усилия, кое-как спихиваю его с себя. После лежу без сил, переводя дух. Небо тоже не щадит меня и пытает проливным дождем.

Парень шевелится.

Он в сознании.

Скорее всего. Разряд молнии! Из-за волос, упавших ему на лицо, не вижу, открыты ли его глаза. Черная тень склоняется надо мной. Радует, что в этот раз незнакомец не падает на меня. Но я в ловушке. Под ним.

Человек.

Прозрачные нити дождя слабо мерцают на теле парня, словно испаряясь с кожи. Вода струится по волосам, по его лицу, по моему, заливает мои глаза. Я моргаю. Мозг отключился. Что сделать? Что сказать?

– Привет.

Подкорка отмечает, что впервые за три года я здороваюсь с живым человеком. Исторический момент! Только шторму плевать.

– Ты не против, если…

Просьба не успевает родиться. Мое горло сжимают его руки.

Что? Почему? Резкая боль обжигает глаза. Голова раздувается. Нет, это дурной сон. Всего лишь дурной сон. Но если чему и научила меня жизнь на острове, так это тому, что дурных снов не бывает, и так думать – значит подвергать себя смерти от голода, обезвоживания или от удушья, как сейчас.

Вцепляюсь в его руки. У парня железная хватка. Ударяю коленом по яйцам. Не шелохнулся. Может, он не мужчина? Мой язык превращается в фарш. Грудь наливается свинцом. Молния – отдаленный звон – черная дыра – пустота.

Гром стихает.

Синий свет, тускло освещенная комната. Подернутое дымкой видение. Мужчина в белом халате. Гроб. Мой голос, как мысль в голове – я не позволю ей следовать за мной. Вижу себя рядом с собственным телом. Протягиваю руку, чтобы дотронуться до другой себя, но не чувствую ее. Я… мертва?

Найди меня, Си.

Нет, не мертва, иначе не смогла бы услышать голос Кей. Звук возвращает чувствительность моему телу, как раз вовремя, чтобы ощутить ослабевшие пальцы незнакомца. Его руки падают, тело валится в сторону. Доносится голос Ты-и, обнадеживающе монотонный:

– Абсолютно не согласна.

Сильный дождь аплодирует нам и радостно хлещет меня по лицу. Дыхание превращается в бульканье. Я задыхаюсь от слюны, воды и воздуха, проглатываю все разом и переворачиваюсь на бок. Поднимаю голову и сквозь дождь вижу металлический блеск Ты-и рядом с парнем, уткнувшимся лицом в песок. Не знаю, что она сделала. Может, боднула головой? Но это сработало: он в отключке, а я не задушена.

– Спасибо, милая, – говорю чужим голосом. – Я твой должник.

– Согласна.

Вместе мы рассматриваем незнакомца.

– Что нам с ним теперь делать?




8


– НУ, КАК ВСЕ ПРОШЛО?

С чего начать? С Интрафейса сестры или парня, который его извлек?

– Вечеринка? – напомнила Меридиан.

Точно. Кейси прогнала мысли о сестре и закрыла дверь шкафчика. Со свежей надписью «сука», нанесенной краской-спреем, он выделялся среди остальных в раздевалке спортзала.

«Надо же, – удивилась девушка, – у некоторых еще остались аэрозоли».

Меридиан, напротив, не впечатлилась существованием спрея.

– Кто это сделал? – возмутилась она, вызвав сцену более унизительную, чем сам вандализм.

Конечно, Кейси не призналась. Она многое не рассказывала, чтобы избежать раздувания событий. (Та вечеринка же была придумана подругой специально, чтобы послать куда подальше всех недоброжелателей Кейси.)

– Все прошло отлично, – начала девушка, – толпа гостей.

Школьницы набились в раздевалку, наполняя воздух хлоркой, болтовней и вызывая у нее ощущение дежавю. Если бы не урок плавания как самый простой способ выполнить рекомендации биомонитора по физической нагрузке, Кейси пришла бы в школу в режиме голограммы.

Вчерашнее посещение Стратум-22 истощило ее. Она плохо спала. Сегодня утром, первым делом проверив Интрафейс, вздохнула с облегчением: ни одного сообщения от Актиниума. Ей нужны ответы. Но при мысли, что придется копаться в воспоминаниях Силии, подступала тошнота, которую усиливала влажность раздевалки.

– И это все? Все, что скажешь? – продолжала ныть Меридиан.

Они вышли из душного помещения и столкнулись с Ивон, чьи волосы в жизни оказались на самом деле светлыми, а не неоново-голубыми, как в голограмме.

Дежавю. Снова.

– О, привет!

К сожалению, Кейси выглядела так же, как на вечеринке. По школьным правилам ее имя и ранг были скрыты. Однако сейчас она стояла рядом не с кем-нибудь, а с единственной и настоящей МЕРИДИАН ЛАН, ранг 18 154. Какое совпадение! Сцена просто умоляла, чтобы на нее обратили внимание. Кейси затаила дыхание. Ивон улыбнулась:

– Знаешь, я почти вижу сходство. Увидимся.

Девушка махнула и прошла мимо. Кейси расслабилась, мысленно поблагодарив Ивон. Меридиан же была сбита с толку.

– Очень по-расистски, да?

Геогенетические профили Меридиан и Кейси отличались всего на 7 %. Арктическое таяние безвозвратно изменило социум, в то время как культурная идентичность в семьях сохранилась. Повышение уровня моря привело к сужению территорий, и люди из разных стран стремились перебраться в экогорода, расположенные над ними. Но Кейси не могла защитить Ивон, могла лишь подыграть Меридиан.

– Посмотри на нее, – проворчала подруга. Кейси повернулась, чтобы взглянуть на спроецированный паспорт Ивон, на который раньше не обратила внимание. – Разгуливает с важным видом с тех пор, как переехала сюда.



ИВОН ЙОРКВЕЛЛ

Ранг: 67 007


Не цифры озадачили Кейси, а фамилия. Очень знакомая. Где она встречала ее раньше?

– Слышала, они подавали заявку в экогород 7, но им отказали, – продолжала Меридиан. – Интересно, как их приняли в наш?

Прозвенел звонок на четвертый урок. Двери класса открылись, выпустив учеников в холлы. Девушки присоединились к потоку учеников из плоти и направились в столовую.

Взяли белковые кубики, ожидая питательные капельницы.

– Спорим, они растения. Что такое? – Меридиан повернулась к Кейси, когда та слегка ткнула ее локтем, намекая говорить тише.

– Синтетики.

Правильный термин для тех, кто прошел генетическую модификацию, чтобы синтезировать собственную глюкозу из углерода и воды. Процесс в два раза эффективнее, чем внутривенная доставка питательных веществ.

– Ты не понимаешь, – объясняла подруга, когда медсестры-боты вставили им внутривенные палочки. – Просто нечестно. Мама не спала прошлую ночь, пытаясь успокоить тетю Линг. Прежде чем спросишь – да, наше заявление снова отложено! Можешь поверить?

Кейси могла. Семья Меридиан, проживающая на Территории 4, вот уже больше года пыталась иммигрировать в экогород, но мешало наследие прапрадеда, работавшего в пестицидной промышленности. Как бы экологично они ни жили сейчас, ущерб, нанесенный их рангу предком, необратим. Почти. Стать фотосинтетиком – один из способов повысить цифры в десять раз за одно поколение. Будь Кейси на месте подруги, то прошла бы ГМО не раздумывая. Только подобное предложение, как и большинство мыслей Кейси, возможно, будет воспринято как жестокое и оскорбительное. Поэтому девушка предпочитала молчать.

– Мне жаль, – произнесла она бесполезные слова.

– Я имею в виду, ты не могла бы помочь? – спросила Меридиан.

Они выкатили капельницы во двор столовой под частично открытое небо. Над их головами располагался стратум. Сегодня его нижняя часть парила вместе с облаками, отбрасывая серую тень на столы.

Кейси сканировала пространство на наличие свободных мест, когда раздался окрик.

– Лан! Сюда!

Парень за пятым столиком помахал подругам.

– Серьезно? – воскликнула Меридиан, приближаясь к группе. – Не говорите, что пропускаете урок.

– Мы закончили раньше, и доктор Мирасол отпустил нас, – сказал Сид, тот, кто окликнул их.

– Ну, ну, – скептически отозвалась Меридиан. – На целый урок раньше? Вы вообще проверяли работу?

Одна из сидящих за столом девушек фыркнула:

– А ты как думаешь?

– Не моя вина, что я гений, – откликнулся Сид.

Меридиан закатила глаза и повернулась к подруге.

– Ты не против?

Кейси быстро покачала головой (единственный социально приемлемый ответ), придумывая предлог, чтобы ускользнуть. Однако Сид похлопал по свободному месту рядом с ним, не оставив ей выбора.

– Эй, Мизухара, – обратился он, когда она села рядом, – чем была занята эти дни? Задумала что-нибудь противозаконное? Ладно, шучу, шучу! – примирительно пробормотал юноша под испепеляющим взглядом Меридиан.

– Все хорошо, спасибо, – ответила Кейси, кивнув всем остальным.

Два знакомых, два новых лица. Все из научной группы, в которой она состояла до запрета. За пределами лаборатории они больше не общались. Только Меридиан продолжала каждый день за обедом садиться рядом с Кейси, демонстративно и с грохотом ставя поднос на стол, всем своим видом что-то доказывая.

Не было необходимости так поступать. Одиночество отнюдь не обременяло девушку. Она была счастлива, когда ее не замечали. Но слухи каким-то образом дошли до Силии. Расскажи мне о своей новой подруге. И Кейси напоминала себе, что иметь дружеское плечо за обедом – это плюс, а не минус. Широкий круг общения обещал долгую продолжительность жизни.

За столом говорили о школьных делах: жалобы на учителей, подготовка к тестам. Меридиан пожаловалась на вновь отложенное заявление ее семьи. Все ей посочувствовали.

– Кого я должен убить? – спросил Сид, заработав от девушки шлепок, а после недовольную улыбку.

Люди, по наблюдению Кейси, слишком бурно реагировали, чтобы продемонстрировать заботу: плакали, смеялись, клялись отомстить обидчикам. Занимались самоуничтожением, искали несуществующее, надеялись и боялись в равной степени…

Дзинь.

Входящие: (1) новое сообщение

…в этом состоял несчастный, беспомощный человеческий опыт, в который Кейси, не желая принимать участие, была втянута насильно.

Она открыла сообщение. От Актиниума. Одно слово без знаков препинания.



готово


«Нет, – хотелось ей ответить, – Я еще не готова».

Только сообщение юноши не содержало вопрос.

Готов. Интерфейс Силии.

– …с демонстрацией позже. Вот дерьмо! – закончил Сид, когда Кейси подняла на него затуманенные глаза, будто только что проплыла брассом двести метров. – Я забыл, что среди нас служащий К2П.

– Веди себя прилично, – напомнила Меридиан парню и обратилась к подруге:

– Линскотт Хорн будет выступать сегодня в Стратум-25.

– После школы мы выйдем на пикет, – добавила одна из девушек.

– Из какого ты века? – усмехнулся Сид, хрустя белковым кубом. – Хакнем, – промычал он набитым ртом, – выведем из строя цифры и ранги. Покажем Хорну, что его фанатизму здесь не рады.

Парень подмигнул Кейси:

– Не мешала бы помощь профессионала.

– Сид, – остановила его Меридиан, повышая голос, – хватит!

– Да просто пошутил.

– Не смешно.

Кейси не успела сказать, что все в порядке. Повисла неловкая тишина. Все вспомнили о санкциях, запрещающих ей заниматься наукой и технологиями. Хакерство было строго запрещено для всех, а особенно для нее. Установки Интрафейса и биомонитора отслеживали послушание девушки. Один шаг в сторону, и К2П будет в курсе.

– Простите, я не могу, – произнесла Кейси, нарушая тишину. Вынула капельницу из руки, опустила рукав блейзера. – У меня другие планы.

– Вот видишь? – кивнул Сид Меридиан. – Она пользуется спросом.

Напряженность спала, и разговор возобновился. Подруга поймала взгляд Кейси и прошептала «спасибо», уверенная, что та солгала, чтобы разрядить ситуацию.

Если бы.


* * *

Кейси ушла с уроков. Одноклассники не заметят ее отсутствия. Учителя – может быть. Ну что ж, получит первое предупреждение. Она переживет наказание, если переживет сегодняшний день. Девушка села на ближайшую скоростную линию, ведущую в Стратум-22.

– О нет, снова вы! – простонал тату-мастер, когда Кейси ворвалась в ГРАФИК и бросилась к черной лестнице. Дверь была открыта. Она вошла, не постучав.

Пустой модуль. Девушка подняла глаза на потолок и увидела Актиниума. Он сидел за низким столиком. Перед ним лежали два предмета. Один голографический проектор и меньшее по размеру устройство, излучавшее паутину лазерных лучей, в центре которой, подвешенное, как мошка, находилось белое ядро.

Интрафейс Силии, открытый для всего мира. В голове у Кейси зашумело. Она оценила свое физическое состояние – потное и нездоровое. Недостаток душевного равновесия. В отличие от ледяного спокойствия молодого человека.

– Ты рано.

Голос пронзил пространство, как радиоактивный элемент. Стол исчез, юноша встал, подошел к верхней части капсулы, а может, к нижней, – смотря с какой стороны стоять, и начал движение по самодельным перекладинам.

Сила гравитации перевернулась на полпути между потолком и полом. Актиниум повис на одной руке, раскачался и встал на ноги. Бесшумное приземление. Было очевидно: движения доведены до совершенства многократной практикой. Тем не менее ударная волна прошла сквозь обувь девушки. Она сделала шаг назад.

– Ты отправил сообщение.

– У тебя занятия, – без эмоций отозвался Актиниум.

Кейси скрестила руки. Может, она и выглядит, как прилежная ученица, но школа, как и люди, ее больше не волнует. И какое ему дело до уроков?

– Сколько? – раздраженно спросила она.

– Еще десять минут.

Десять минут. Слишком долго. Модуль вдруг показался маленьким для двоих.

– Я подожду… – начала девушка и осеклась, когда молодой человек подошел к топливному бару, открыл шкаф, вытащил канистру с надписью «чай» и две стеклянные кружки.

«…снаружи».

Пока Актиниум разливал кипяток в чашки, Кейси рассматривала его, отмечая черты, которые, возможно, нравились Силии. Высокий? Да. Темноволосый, темноглазый? Да. Широкоплечий? Тут она запнулась. Вчера, под прицелом РЕМ, юноша казался выше и сложенным лучше. Теперь девушка видела, что это из-за его осанки. На самом деле, он был невысоким. Актиниум повернулся и протянул ей кружку.

Тишина переросла в недосказанность. Непроизнесенное имя. Противореча себе, Кейси решила, что пространство, маленькое для двоих, было достаточным для троих. Здесь не хватало Силии. Ей не хватало Силии. Ее советов. Сестра подсказала бы, о чем разговаривать с юношей напротив. Теоретически между ними была связь, достаточно крепкая, чтобы избежать неверных шагов, и все же Кейси боялась. Боялась показать, что горюет меньше. Понимает меньше. Заботится меньше. По сравнению с Актиниумом.

Она подула на чай. Он все не остывал. Закон термодинамики бессилен помочь ей. Мир, как обычно, прекрасен без нее. Подумав об этом, она осмелела.

– Как долго ты был с ней знаком? – спросила одновременно с ним:

– У тебя есть вопросы?

Повисла неловкая тишина.

– Это и есть мой вопрос.

Юноша не отвечал. Обычно это Кейси своим молчанием приводила в замешательство окружающих, но сейчас она сама оказалась в подобной ситуации.

– Я искала твои данные, – вырвалось у нее.

Она готова была шлепнуть себя по губам.

– И?

И ничего не нашла. Без взлома у нее ограниченные возможности. Как у всех.

– У тебя закрытый доступ.

Надо перестать твердить очевидное.

– Так что не буду совать свой нос.

Хотя именно это уже и сделала.

– Просто хотела узнать…

«Как долго я не знала?»

Актиниум опустил глаза.

– Годы.

Кейси понятия не имела. Она поднесла кружку к губам. Чай ошпарил, как стыд. Девушка, не желая выглядеть чересчур любопытной, боялась спросить, как они познакомились, какими были их отношения.

«О чем еще? О чем еще?»

Она поправила воротник школьного блейзера – и ее озарило.

«Ты не в школе», – просигналил СЕРЕБРЯНЫЙ ЯЗЫК. Кейси повторила и, чтобы смягчить вопрос, от себя добавила:

– Тоже?

– Больше нет.

– Уже закончил?

– Я не заканчивал. Бросил семь лет назад перед предпоследним классом.

Информация получена: ему было от шестнадцати до восемнадцати. Между ее возрастом и возрастом Силии.

Кейси сделала большой глоток чая и поперхнулась.

– Не заставляй себя. – Актиниум кивнул на ее чашку. – Я был самонадеян.

Кейси показалось, что она услышала нотки нерешительности.

– Все в порядке. Пить можно.

Хотела сделать комплимент, а вышло по-дурацки, как и все остальное. Внутренним Глазом проверила время: осталось две минуты. Интрафейс висел на потолке в центре проецируемой лазерной паутины.

– Можешь его спустить?

– В прошлый раз ты обошлась без помощи, – поддел ее Актиниум.

– Я не знала тебя.

До сих пор не знает, не считая того, что ей удалось вытянуть: работает в ГРАФИКе, есть кошка, любил сестру, что говорит о многом. По сути, он тот, кому она могла бы доверять. Немного безрассудный. Немного душевный.

Юноша поставил кружку на столешницу топливного бара, подошел к неподвижной капсуле и начал идти, перевернувшись на полпути. Встал на потолок и выжидающе посмотрел на нее сверху.

Да, определенно, один из парней Силии. Вздохнув, Кейси вытерла руки о блейзер и приблизилась к капсуле. «Перекладины», едва ли широкие для ее ног. Она так боялась поскользнуться, что забыла об обратной гравитации. В голове ухнуло, когда на секунду повисла вверх тормашками. Потом упала и приземлилась. Наверх. Чудеса!

Не так уж и чудесно, когда Кейси поняла, что Актиниум придерживает ее за плечи. Их взгляды встретились. Она удивилась, увидев его настороженное выражение. Молодой человек отпустил девушку и отступил. Кейси сосредоточилась на самом главном: она устойчиво стоит на потолке. Кровь течет к ступням с той же скоростью – 9,8 м/с, которая всю жизнь притягивала ее к земле, как сейчас притягивает… к другой поверхности.

С волнением девушка села на то, что теперь было полом. Юноша присоединился к ней. Стол автоматически выдвинулся. Интрафейс продолжал перезагружаться. Процесс отображался на экране в процентах. Кейси была рада, что Актиниум рядом. Ей не придется наблюдать за цифрами в одиночестве.



98%

99%

100%



Пучки света втянулись. Интрафейс плавно опустился. Девушка не прикасалась к нему. Она ждала, когда юноша вставит его в голографический проектор.

Но Актиниум поднялся.

– Я пойду.

Два тихих слова, а Кейси услышала больше:

Я пойду. Тебе нужно пространство.

– Нет, – вырвалось у нее. Девушка прочистила горло и отвернулась. – Нет необходимости. Она хотела бы, чтобы ты остался.

Актиниум не двигался.

– Сядь, – попросила Кейси.

Он сел. Быстрым движением, чтобы не передумать, она вставила Интрафейс в проектор. Вертикальный пучок света поднялся с верхней части аппарата, раскрылся, как веер, образуя серый экран.



ДОБРО ПОЖАЛОВАТЬ, СИЛИЯ


Мысль о вторжении в мозг сестры клубком ядовитой змеи свернулась в голове Кейси.

Но Актиниум уже открыл отчет активности сестры, и девушка расслабилась.

Данные. Факты. Те вещи, на которые стоит взглянуть.

Данные: Силия голографировала 20,5 часа в неделю. Меньше, чем обычный человек. Все приложения стандартные. Большая часть памяти Интрафейса заполнена воспоминаниями. Десятки тысяч отсортированы по темам и датам. Сто тысяч часов отснятого материала. Нужны годы, чтобы просмотреть все. Поэтому Кейси кивнула, когда Актиниум предложил шесть последних месяцев. Шесть месяцев до исчезновения Силии.

Девушка открыла нужную папку, сделала глубокий вдох и нажала PLAY.

Они ворвались все разом. Воспоминания за воспоминаниями. Снова и снова. Хорошие, плохие, убийственные, искренние.

В первый раз на море сестры поехали вместе во плоти. На следующих морских кадрах Силия была одна. По ночам. Кейси ничего об этом не знала. Другие тайные вылазки проведены в клубах. Ночевки. Йога. Бранчи с друзьями. Так много друзей, бесконечный смех и лица. Люди и места оживали под лучами внимания Силии.

Просмотрены две недели воспоминаний. Остались еще пять с половиной месяцев.

Через четыре месяца Актиниум встал, ушел, вернулся. Кейси обнаружила в своей руке протеиновый кубик. Позже она спустилась в туалетную комнату на первом этаже и удивилась, увидев, что ГРАФИК закрылся на целый день.

Не время бежало в комнате без окон, а жизнь Силии. Снаружи день сменился ночью и снова днем. Утренние новости пробежали в Интрафейсе Кейси: обнаружены толчки у побережья Территории 4. Речь пандита Линскотта Хорна была отложена. Сообщение от Меридиан с вопросом «Где ты?». Ни одного от Дэвида. Вероятно, он провел ночь в штаб-квартире К2П.

Осталось два месяца. Кейси и Актиниум обменялись взглядами. Его глаза налились кровью. Наверное, ее тоже. Но ни один из них не предложил отдохнуть. Между ними существовало соглашение, молчаливо заключенное в какой-то момент ночью: они оба в этом до конца.

Один месяц. Одна неделя. Один день.

Темнота. Кадры последних воспоминаний.

Цунами жизни Силии отступило, забрав с собой Кейси. Она чувствовала себя трупом, разложенным на песке. В ушах вода, в глазах соль. Если бы чувства нельзя было переживать заново, она потратила бы все свои сбережения на частичку необыкновенно насыщенной жизни сестры. Во много раз больше, чем жизнь Кейси. Во много раз больше.

Мир потерял бы немного в лице Кейси. Ее мозг уже перезагружался, делая выводы. Не было ничего подозрительного. Ничего необычного. Тайные ночные прогулки (их отсутствие удивило бы больше). Ничего, что могло заставить Силию чувствовать себя загнанной в угол. Единственными жертвами были те, кого сестра покинула. Как Тристан/Дмитрий.

Я должен знать, есть ли моя вина.

Стоп.

Где воспоминания о парнях? Как выяснилось, в отдельном месте. В папке с пометкой ХХХ. Кейси открыла предварительный просмотр. Ошибка. Закрыла файл, подведя для себя черту.

– Ты сделаешь это, – обратилась она к Актиниуму.

– Есть другой способ.

Юноша открыл данные биомонитора Силии, и Кейси отругала себя. Точно! Эмоции могут быть раскрыты через числа. Ежемесячный отчет о состоянии здоровья. Она знала, что искала: эмпирические данные о разбитом сердце или травме. Отклонения уровня нейротрансмиттеров. Дисбаланс в настроении. Данные, диаграммы.

Ничто не помогло прояснить картину. Вместо этого впервые в жизни Кейси пришлось вчитываться в цифры дважды. Она посмотрела на Актиниума, заглянула в его остекленевшие глаза. Он переваривал данные.

Не готовая сделать то же самое, Кейси поднялась, дистанцируясь. Кровь ударила в голову, как будто гравитация восстановилась, а она могла упасть и покалечиться. На долю секунды захотелось этого: в бессмысленном мире присоединиться к сестре. Потому что Силия все еще мертва. Море убило ее.

Убивало уже давно.







IIII


ПОСЛЕ ШТОРМА море всегда выразительнее. Сегодня утром оно переливается на солнце мерцающими блестками. Безоблачное небо, вероятно, голубое. Если бы только я могла видеть его цвет! Если бы только у меня не было лодки, которую надо построить, и душителя, которого надо обезвредить.

Прикасаюсь рукой к шее. Горло опухло, простое глотание убивает. Оказывается, на острове найдется намного больше способов умереть, чем я представляла себе раньше. Например, в руках незнакомца.

Я могла бы оставить его на берегу. Шторм утопил бы его. Океан поглотил бы и выбросил в известные только Джоулям места, откуда он прибыл. Я могла бы избавиться от него, не пошевелив пальцем. И так ему и надо!

Вместо этого я спасла его. Почему? Потому что мы похожи. Нас обоих вынесло на берег в чем мать родила. Привязанный к кровати М.М., он все еще голый – незачем одевать потенциального убийцу, – но живой. А если вспомнит что-нибудь, хоть что-нибудь: другие острова или города из моих снов, тогда я смогу найти свое прошлое и будущее. Будь он хоть сам дьявол во плоти, плевать. Он – мой шанс разыскать Кей.

Посмотрим, что скажет, когда проснется.

Под ногами поднимается вода, хлюпает сквозь доски причала. Морской бриз сегодня божествен, особенно после вчерашней бури.

Последний вдох, и я ухожу. Затылок слегка покалывает. Пересекаю пляж со странным ощущением: на этом острове появилась еще одна живая душа. Даже дом, когда я возвращаюсь, выглядит по-другому. Пол скрипит, я подпрыгиваю, но это всего лишь Ты-я.

Нервозность проходит, когда вхожу в спальню М.М. В этот час светло и ярко. Окно, выходящее на восток, сияет. Стены покрыты крошечными цветами. Воздух переливается пылью. Сладкий аромат пряжи проникает в комнату через реечные двери шкафа, хранящего свитера М.М. С удовольствием спала бы здесь чаще. На диване легче поверить, что я здесь всего лишь гость. Но тогда остальная часть дома будет пустотой и заброшенной.

Незнакомец неплохо устроился под одеялом, которым я щедро поделилась с ним. Опускаюсь в нагретое солнцем кресло-качалку у кровати и смотрю, как он спит.

«Однако крепко для человека, привязанного к кровати», – завистливо думаю я.

Могу поспорить, что ночь он провел в беспамятстве и ни разу не проснулся в то время, как я боролась со сном: не хватало еще умереть в шторм от лунатизма, раз не вышло от удушения.

Мое терпение иссякает: раз уж я не сплю, то пусть и он тоже. Толкаю парня, легонько ударяю, проверяю, дышит ли. Держу палец под его носом, и меня вновь накрывает: человек. Живой. Дышит. Первый за три года.

Каким он будет? Смешным? Ироничным? Очаровательным? Или проснется с желанием убить?

В поисках ответа приближаюсь к лицу гостя и рассматриваю. Вероятно, мой ровесник. Обычный. Симпатичный. Ничего примечательного. Высоким скулам не хватает четкости, как и челюсти. Блеклые волнистые волосы разметались по подушке, завитками окружив уши и шею. Темно-серая челка над самыми бровями. Глаза почти на переносице. Нос как нос, но все же мальчишеский. Мальчишеский – точное слово. Нечеткий угол отбрасывает мягкую тень подобно полумесяцу, взошедшему над губами.

Итак, что с губами? Не толстые и не тонкие. Средние. Нормальные. Они – самая приятная черта лица. Не в силах удержаться, провожу пальцем по его нижней губе, удивляясь мягкости. У убийц мягкие губы? Я сравниваю со своими потрескавшимися и внезапно тушуюсь, потом хихикаю. Я? Стушевалась? Перед парнем? Невероятно.




Конец ознакомительного фрагмента.


Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию (https://www.litres.ru/pages/biblio_book/?art=65896042) на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.