Главная страница | Современная русская литература | По ту сторону палаты

По ту сторону палаты
Марк Ротман
Что скрывается за дверями больницы? «По ту сторону палаты» – это сборник рассказов, написанных в период волонтёрства в одной из немецких клиник. Здесь собраны истории о любви и вере, о надежде и смерти, о людях и их судьбах. Забавные и трагичные, они напомнят читателю о важности поддержки и заботы о ближнем, заставят задуматься о скоротечности жизни и о наших родных, которым мы порой уделяем так мало внимания и тепла. Я посвящаю эту книгу моей семье, друзьям и всем тем, кому не чужда человечность. Внешность и имена пациентов и коллег были изменены в соответствии с законом о защите данных.

Марк Ротман
По ту сторону палаты

Вместо вступления
Люди, будьте человечны! Это ваш первый долг. Будьте такими для всех состояний, для всех возрастов, для всего, что не чуждо человеку.
Жан-Жак Руссо
Помню, в тот день в Петербурге бушевала метель. Снежные хлопья бились о лобовое стекло автомобиля, который вёз меня в сторону «Пулково». По обычаю, я едва не проспал самолёт, и теперь, то и дело поглядывая в запотевшее окно, молился, чтобы мы не опоздали на рейс. Водитель слушал шансон и что-то рассказывал. Я согласно кивал и посмеивался, не особо вникая в суть: в мыслях я уже садился в мюнхенское метро и ехал в сторону центрального воказала. Оттуда всего час на поезде до старого доброго Т***, где в окружении баварских Альп и прохладных горных озёр мне предстояло провести следующие полтора года.
Был конец декабря, и я жалел, что пропущу Новый год: этот праздник мы традиционно встречали всей семьёй. Но меня ждала солнечная Бавария и контракт на добровольную федеральную службу в клинике. Я получил место на волонтёрство в небольшом городке региона Кимгау и с нетерпением ждал начала нового приключения.
В этой книге я поначалу собирался рассказать вам забавные истории о жизни баварцев, поделиться казусами и неловкими моментами, познакомить с местной культурой и посетовать на сложности интеграции. Однако здесь оказались совсем другие и, на мой взгляд, куда более ценные и важные рассказы. В них вы познакомитесь с моими пациентами, проживёте их страхи и радости, узнаете истории потерь и любви. И – я надеюсь – вспомните о человечности, вере и истинных ценностях, которые мы порой теряем в бесконечной мирской суете.
С любовью и верой в человеческое великодушие,
Марк Ротман.

Фрау Майер
Господин Фридрих Майер, добродушный пожилой мужчина, неуверенно сидел на краю кровати. Бедняга упал с лестницы и сломал руку. Кроме этого у него было два ушиба на голове и повреждённая левая нога. Майер страдал деменцией, поэтому постоянно забывал слова и как правильно держать в руке ложку. Ему я помогал есть, мыться, катал на кресле по коридору и читал вслух какую-то мотивационно-религиозную брошюру.

В первый день нашего знакомства я учил Майера чистить зубы. Это был мой первый пациент, и я грешным делом подумал, что уж с такой элементарной задачей он непременно справится. Увы, дело кончилось тем, что пациент вместо того, чтобы сполоснуть рот, выпил воду, проглотив вместе с ней всю зубную пасту. Когда я попытался объяснить ему, что питьевая вода в другом стакане, Майер рассеянно пожал плечами и улыбнулся наивной детской улыбкой.
Речь его была медленной и несвязной. Особенно он любил повторять, что он «ещё не», «айнс-айнс, цвай-цвай»[1 - Eins, zwei (нем.) – один, два (прим. автора)] и что-то про «фрау»[2 - Frau (нем.) – женщина, жена (прим. автора)], которую он желает видеть.
– Господин Майер? Господин Майер!
– А? Да?
– О какой женщине речь?
– Женщина… она… да… увидеть… Когда я смогу её увидеть?
– К сожалению, я не знаю, кого Вы имеете в виду. Это Ваша жена?
– Да…
– Или дочь?
– Да…
– Как её зовут?
– Не знаю… Айнс-айнс, цвай-цвай…
– Господин Майер?
– А? Да?
– Подождите минутку, я сейчас вернусь.

Я зашёл в бюро, взял чистый лист и простой карандаш и вернулся к пациенту.
– Господин Майер, к сожалению, мы не можем сейчас покинуть больницу, чтобы встретиться с той женщиной. Но если Вы так хотите её видеть, я попробую Вам помочь.
– Да…
– Хорошо. Скажите, какие у неё волосы? Короткие или длинные?
– Длинные… Но не слишком.
Я рисую голову женщины с волосами примерно до середины лопаток.
– Такие?
– Да… Такие…
– А глаза? Большие? Или не слишком?
– Не слишком…
Рисую глаза, аккуратный нос и улыбку.
– Видите? Она улыбается. Она тоже рада Вас видеть.
– Да…
– Что на ней надето? Платье? Или футболка?
– Платье… Да, вот так…
Одеваю женщину на рисунке в платье чуть ниже колен.
– А цветы? Она любит цветы?
– Цветы… да… да, она любит…
В руках у женщины появился букет тюльпанов.
– Как же её зовут?
– Зовут… Не знаю…
– Может быть, это фрау Майер?
– Да, да…
Подписываю на рисунке: «фрау Майер».
– Ну вот, готово! Похоже? Так она выглядит?
– Да, так… Спасибо большое… Вот так…

Мужчина рассеянно смотрел на схематично нарисованную женщину. Затем взгляд его устремился в окно, за которым кружились огромные снежные хлопья, поблёскивая и переливаясь на солнце. Он что-то тихонько и бессвязно пробормотал, затем закрыл глаза и провалился в полуденную дремоту.

«Осси»[3 - Ossi (нем.) – национальное прозвище Восточных немцев, Wessi – Западных немцев (прим. автора)]
– О, а я знаю немного русский! – довольно улыбается мне наш новый пациент, г-н Андреас Шнайдер. Он приподнимается на постели, прищуривает глаза и бодро изрекает по-русски:
– Добруий дьен! Как ваши дьела?
Шнайдер чеканит слова с так любимым мною строгим немецким акцентом. Я вспоминаю, как впервые услышал его от своих товарищей из Дрездена, а затем – из уст худощавого сотрудника, принимающего мои документы в консульстве. Он долго буравил меня своими холодными голубыми глазами, глядя поверх сдвинутых на кончик носа очков, и я уже совсем было съёжился под его суровым взглядом. Внезапно лучистые морщинки разбежались в уголках его глаз, он дружелюбно улыбнулся и что-то пошутил. Я тогда его не очень-то понял, но взгляд его показался мне вдруг совсем не холодным, а напротив, живым и весёлым. Эх, старая добрая осень 2018-го!..
Я отвечаю Шнайдеру, что дела у меня хорошо и спрашиваю, где он научился русскому.
– Йа училь ф школье. Шесц льет! – гордо изрекает Шнайдер.
Он рассказывает о своём детстве в ГДР, затем говорит, что у него жена из Казахстана, и что он несколько раз бывал в Петербурге. Хвалит город и, конечно, заговорщическим шёпотом повествует, как пил с «товарисчем» водку.
Шнайдер говорит неторопливо, спокойно и как-то душевно. Совпадение или нет, но мои дрезденские знакомые обладают той же манерой разговора и умеют вести долгие сердечные беседы.
Глаза моего восточного пациента весело блестят, а на лице играет лёгкая улыбка. Шнайдер улыбается, и улыбается искренне. Это почти всегда можно заметить по глазам: улыбка вежливости не делает взгляд тёплым. Я обещаю Шнайдеру заглянуть к нему попозже и снова отправляюсь работать. Всякий раз, когда я прохожу мимо его палаты, Шнайдер дружелюбно кивает мне, улыбается и иногда говорит что-то по-русски. В нём удивительным образом чувствуется что-то близкое, что-то «своё», что-то… родное.

Stubenhocker[4 - Stubenhocker (нем., разг.) – домосед (прим. автора)]
Я стоял с Милли около входа в клинику.
– Как тебе в Т***, нравится? Чем планируешь заняться сегодня? Уже с кем-нибудь познакомился?
По секрету: нет ничего более действенного, чем подобные вопросы, чтобы я почувствовал себя скучным.
Город мне нравится. Правда, я никуда не выбираюсь из дома. Но с Т*** я знаком уже год и нахожу его довольно уютным. А вот свободное время по-прежнему провожу дома. Я вообще редкостный домосед: выезжать куда-то каждые выходные – точно не мой стиль. Мой стиль – это балкон, вино за ужином, советский фильм да «Дракула» Брэма Стокера перед сном.
То же самое и со знакомствами. Целенаправленно знакомиться я не умею. Обычно судьба сама сводит с новыми людьми. Впрочем, однажды я всё-таки написал в местную группу в Facebook анонимный пост о знакомстве. Откликнулись шесть человек, четверым я ответил. Общение сложилось только с одной немкой (позже она, правда, куда-то пропала) и с русской девушкой из соседнего города. Удивительно то, что её звали так же, как мою лучшую подругу в России, а ещё она была такая же разговорчивая и… родилась в тот же день. Везёт мне на «скорпионов»!
Одним воскресным вечером я сидел на балконе и по обычаю пил вино. Во дворе собралась компания ребят из общежития, которые танцевали, пили шнапс и громко смеялись. Одна девушка увидела меня и спросила, чего это я сижу один. Я ответил, что такова моя натура, что вон там над крышей очень красивый закат, в наушниках у меня звучит Andrea Bocelli, а бутылка полна прекрасного вина. Она озадаченно посмотрела на меня и спросила:
– Что ты делаешь помимо работы и таких вот вечерних посиделок? О, погоди-ка, я ещё видела, как ты мыл окно!
– Верно, – ответил я, смеясь, – окно я мыл. Хоть какое-то разнообразие, да? Обычно я читаю, смотрю фильмы или что-то пишу. Как тебе мои хобби?
Девушка закатила глаза:
– Но это же, должно быть, так скучно, – вздохнула она, – всё время быть одному… Мы сегодня идём на вечеринку в стиле 90-х, хочешь с нами?
– Спасибо, но нет: завтра с утра у меня по планам знакомство с болезнями сердца, поэтому мне нужна свежая голова, да и я, в любом случае, скоро лягу спать.
– Но сейчас ведь суббота и только восемь вечера!
– Уже.
– Что?
– Уже восемь вечера.

Девушка непонимающе покачала головой, пригубила шнапс и удалилась в квартиру напротив.

Ангел
В окно палаты пробивались первые солнечные лучи. Стояло раннее августовское утро, и воздух, то и дело врывавшийся в приоткрытое окно, был ещё прохладным.
Мы с Каролиной только что закончили мыть г-на Шмидта, грузного невысокого мужчину с блестящей лысиной и пухлыми, будто младенческими, щеками. Он всё ещё был без сознания, а потому только редко хмурился и слегка подрагивал уголками губ, когда мы тревожили его покой. Шмидту было слегка за 60, и по местным меркам он был ещё молод и крепок.
Каждый день после обеда пациента навещала его жена – маленькая и сухонькая фрау Шмидт. Она часто говорила с медсёстрами, и всякий раз тонкая морщинка появлялась между выгоревшими на солнце бровями. Она подолгу сидела возле мужа, гладя его по голове и терпеливо дожидаясь, пока сотрудники покинут палату. А потом тихо говорила с ним. Я слышал, как она рассказывала мужу обо всём, что произошло с ней за день, о детях, о планах на будущее. Часто она смеялась, вспоминая какие-то истории из их супружеской жизни. Иногда вдруг вздыхала и сетовала, что ей сильно не хватает его совета и помощи. Проведя у кровати около часа, фрау Шмидт любезно прощалась с медсёстрами и благодарила их за внимание и помощь.
Сколько энергии, сколько тепла было в этой женщине! Она не говорила ничего особенного, но весь её встревоженный вид, её ласковые жесты и полный преданности взгляд, которым она смотрела на мужа, отражали всё без слов.
Солнечный луч упал на угол прикроватного столика г-на Шмидта. Я заметил, что на нём уже успел собраться тонкий слой пыли. Вооружившись дезинфекционными салфетками, я отправился наводить порядок. Вдруг мой взгляд зацепился за небольшую фигурку, которую я раньше не видел. Это был гипсовый ангелок, белокурый малыш с курчавыми волосами и крыльями за спиной. Его детские ладошки были сложены в молитве, а голова покорно склонена на грудь.
Я осторожно взял фигурку в руки. Совершенно не понимая, что меня могло в ней так зацепить, я долго вертел и рассматривал её. А потом вдруг меня осенило. Этим ангелом была его жена.
Нет, между ними не было абсолютно никакого внешнего сходства. Но поистине ангельскими были её терпение, вера и любовь. И если кто-то и защищал г-на Шмидта свыше, то несомненно делал это руками его супруги.

Последний путь Шефера
Г-н Вильгельм Шефер был маленьким исхудавшим мужчиной. Он лежал на больничной кровати, весь какой-то несчастный и пожелтевший, обмотанный проводами, трубками и бинтами. Изо рта у него тоже торчала трубка, только потолще. И в носу – кислородная. Шефер не двигался, не говорил и не открывал глаз, только слабо дышал. Он даже не был похож на человека, а напоминал, скорее, обтянутый изрядно постаревшей кожей скелет, жизнь в котором поддерживали все эти провода и трубки.
Несколько дней спустя он пришёл в себя, начал реагировать на слова, появился зрительный контакт. Ещё чуть позже Шефер начал говорить и смог принимать жидкую и кашеобразную пищу. Нужно было только следить, чтобы он не подавился, так как глотать ему было всё ещё затруднительно. Помню, я кормил его с ложечки, а он просил не спешить, часто делал паузы и много пил. Он всё ещё был очень худым, но лицо его выглядело здоровее прежнего, и он больше не походил на оживший скелет.

Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «ЛитРес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию (https://www.litres.ru/mark-rotman/po-tu-storonu-palaty-65089181/) на ЛитРес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.

notes
Примечания

1
Eins, zwei (нем.) – один, два (прим. автора)

2
Frau (нем.) – женщина, жена (прим. автора)

3
Ossi (нем.) – национальное прозвище Восточных немцев, Wessi – Западных немцев (прим. автора)

4
Stubenhocker (нем., разг.) – домосед (прим. автора)