Главная страница | Современная русская литература | Зовущая музыка дорог. Сборник рассказов

Зовущая музыка дорог. Сборник рассказов
Ирина Юльевна Енц
Вы думаете, что приключения – это коралловые острова, пиратские корабли или дебри Амазонки. Вы ошибаетесь. Стоит поставить ногу за порог дома, и дорога повлечет вас , погружая вас в мир приключений, окутывая вас тайнами и загадками, которые можно найти и в простой жизни.

Ирина Енц
Зовущая музыка дорог. Сборник рассказов

Моей сестре Лидии, вдохновляющей меня взяться
за написание этого сборника, посвящается…
ЛЕСНЫЕ ИСТОРИИ


РЫСЬ
Дождь был мелкий, холодный. Он шел уже третьи сутки. Как будто на мир накинули серую сеть. Деревья стояли понурые, мокрые под этим бесконечным мороком. Капли дождя шуршали в последних осенних листьях, разговаривая с деревьями. Их еле слышный шепот стоял по всему лесу, сливаясь в одну монотонную песню. Я остановилась под кроной большой старой сосны и слушала завороженно эту осеннюю песню. Лошадь подо мной стояла не шевелясь. Только немного нервно подрагивали ее уши и, время от времени она тихонько фыркала. На каждой хвоинке висела маленькая капелька влаги. Как маленькие драгоценные камушки на новогодней елке. Вечерний туман уже выходил из ложбинок и оврагов. Сначала он заплел подножья деревьев и ноги лошади. В самое короткое время он грозил затопить весь остальной окружающий мир до самых верхушек деревьев. Он заглушал все звуки. Лес пропадал, растворялся под его плотным покрывалом. Каждая ветка, каждое дерево и каждый куст обрели иные размытые, фантастические формы. Как будто ты очутился в другом мире. Сказочном и таинственном.
Я целый день ездила по лесу. Устала и промокла до нитки. Не спасал даже хороший плащ от дождя. Но я любила такую погоду осенью. Я могла бесконечно долго ехать на лошади по этому сказочному лесу. Все заботы, проблемы и тревоги отступали под этими волнами тумана. Я отдалась этому состоянию, и позволила моим мыслям плыть по туману, как по реке. Это ощущение было настолько глубоким, как будто я растворилась и стала частью этого безмолвного потока. Но моей лошади были чужды подобные эмоции. Она резко остановилась. Это вывело меня из легкого забытья, заставило очнутся от колдовского действия тумана.
Лошадь стояла на месте, прядала ушами и тихонько всхрапывала. Я наклонилась к ее голове, погладила ее по мокрой шее и заговорила с ней тихо и ласково. Но она как будто не слышала меня. Ее поведение становилось с каждым мгновением все более беспокойным и нервным. Я огляделась, надеясь понять, что так взволновало мою подругу. Но туман уже плотным покрывалом накрыл лес. Не было видно на расстоянии трех метров. Я сошла с лошади, взяла ее за повод и попыталась ее успокоить. Откуда-то сверху упала шишка и посыпались мелкие веточки. И тут произошло одновременно несколько событий. Я подняла голову вверх, в этот момент лошадь громко заржала, встала на дыбы. Повод вырвались из рук, я отшатнулась от обезумевшей лошади и, пытаясь уйти от удара ее передних копыт, упала навзничь на мокрую хвою. С диким ржанием лошадь умчалась в туман. Еще не отошедшая от падения, я попыталась встать. Тут сверху опять посыпались ветки и хвоя. Я подняла голову и…встретилась взглядом с зелеными злыми глазами. Рысь! Я замерла в очень неудобной позе, боясь пошевелится. Для начала следовало успокоить свои эмоции. Дикий зверь чувствует малейшие всплески страха. Если не взять свои чувства под жесткий контроль и немедленно – беда. Рысь – это большая кошка. Очень большая и очень свирепая кошка. И как у всех кошек характер у нее гордый, своенравный, непредсказуемый, импульсивный и независимый. Любой неверный жест она примет как посягательство на ее охотничью территорию. Но,как и любой дикий зверь в тайге,она никогда не нападет первой на человека,без особой нужды. Если случаются нападения,то их виновником вольным или невольным становится сам человек.
Но в тот момент я не думала об этом. Тело действовало отдельно от разума,подчиняясь инстинктам. Не вставая с земли,я начала потихоньку отползать на другую сторону дерева. Прижавшись спиной к стволу сосны я немного перевела дыхание. При встрече с рысью самое главное – это не подставлять ей спину. Рысь всегда нападает сверху и сзади. Очень редко она нападает с земли . И совсем почти никогда,если смотришь ей в глаза. Только в твоих глазах не должно быть страха. Медленным движением я достала с пояса нож. Это было совершенно бесполезно. Я это хорошо понимала. Но ощущение рукоятки ножа в ладони успокаивало меня. Как прикосновение старого друга. «Не бойся,я с тобой». Не отрывая спины от ствола,я стала медленно подниматься. Не поднимая глаз я чувствовала напряженное внимание рыси. Я повернулась лицом к дереву и очень,очень медленно стала отступать назад. Один маленький и осторожный шаг. Остановка. И глаза смотрят в глаза. Две пары глаз. И в карих ,и в зеленых только напряженное внимание. Говорить с рысью бесполезно. Это не волк. Звук речи ее только раздражает. С рысью можно говорить только глазами. Я не могла видеть,что у меня за спиной. Мне нельзя было отрывать взгляда от опасного охотника. Еще один маленький шаг. И опять остановка. Краем сознания промелькнула мысль,что мне повезло. Это был самец рыси. И не очень голодный. Он был не на охоте. Просто обходил свои охотничьи угодья. Но мозг все это фиксировал без моего участия. Мое же сознание пыталось удержать мои эмоции под контролем.
Я не первый раз встречалась с рысью в лесу. Не могу сказать,что это были очень приятные встречи. Но все как то обходилось без проблем. Я очень надеялась,что и сейчас все обойдется мирно. Я старалась не делать никаких лишних движений. Вдруг моя нога наступила на сухую ветку. Ветка была маленькой. Но ее негромкий хруст прозвучал в моих ушах,как громовой раскат. И я сразу увидела,как напряглись все мышцы зверя. Я замерла на месте,стараясь даже не дышать. Мне стало очень жарко. Кончики пальцев начало покалывать от резкого притока в кровь адреналина. Дождинки стекали по лицу. Глаза устали от напряжения. Сколько я так стояла,не знаю. Время в таких ситуациях растягивается,как шоколадная ириска в жаркий день в ладошке ребенка. Мгновение становится вечностью,а вечность превращается в мгновение. Когда мышцы у рыси немного расслабились,я опять сделала маленький осторожный шаг назад. Это продолжалось очень долго. Только,когда туман плотной непроницаемой стеной отгородил нас друг от друга,я смогла вздохнуть полной грудью. Но расслабляться было еще очень рано. Видеть меня рысь не могла,но слышала очень хорошо. Я продолжала отступать ,стараясь это делать как можно тише. Только тогда,когда расстояние мне показалось достаточно большим ,я перешла на быстрый шаг.
Мне еще предстояло отыскать убежавшую лошадь. А время не стояло на месте. Света и днем было не очень много из-за плотных облаков. А сейчас осенние ранние сумерки закутывались спиралью в туман,превращая его белый цвет в непроглядную тьму,подкрашенную молоком. Заблудится я не боялась. Но лошадь найти в таких условиях было практически невозможно. Но ,если ее не найти ,она может стать легкой добычей ночных охотников. Я продолжала двигаться в выбранном направлении . И выбравшись из очередного оврага,я увидела впереди белое пятно,размытое туманом. Это могла быть только моя лошадь. Ее поводья зацепились за куст шиповника. Лесовик и здесь мне помог. Я достала из седельной сумки немного хлеба и соли. Один кусочек я дала лошади,что бы успокоить ее. А другой положила под куст шиповника с благодарностью для лесного духа. И всю оставшуюся до базы дорогу,мне казалось,что лукавый взгляд лесовика следил за мной из-за туманного морока осеннего леса.
ПАЛЫЧ
Я приехала в деревню вечером. На небе уже загорались первые звезды. Накануне вечером была сильная метель. Дороги занесло снегом. А ветер постарался сделать его плотным, непроходимым. Ясное небо зимой в Сибири означает, что будет лютый мороз. На базе кончился хлеб и чай. Бригады скоро вернуться с работы. И я поехала в деревню за продуктами. Полки в магазине были почти пустыми. Последний месяц зимы. Самые сильные ветра и бураны. Зима не хотела сдавать свои позиции. И лютовала, как голодный зверь, которого охотники загнали в угол. Все дороги были переметены. И добраться до цивилизации не было никакой возможности. Поэтому продукты в деревню уже давно не привозили. Но маленькая пекарня каждый день пекла хлеб. И его пьяный аромат разносился далеко по всей округе в морозном воздухе. От базы до деревни не было далеко. Всего 17 км. Но из-за снега я пробивалась два с половиной часа. Каждые 100 метров мне приходилось выходить из машины и прочищать себе путь лопатой.
Я отряхнула снег с обуви и зашла в тепло. Меня сразу окутал душистый пар, пахнувший свежим хлебом. Огромные караваи с румяной аппетитной корочкой лежали ровными рядами на столе. У меня сразу потекли слюни. Тетя Маруся, которая здесь исполняла обязанности директора, пекаря, завхоза и дворника одновременно, увидев меня широко улыбнулась. Меня в деревне хорошо знали.
– Дочка не хочешь свежей корочки с молоком? – лукаво улыбнувшись спросила она. Тетя Маруся знала, что о свежей хрустящей корочки я не откажусь никогда. Вкуснее свежего хлеба нет ничего на земле. Я присела на краешек скамьи. Ноги гудели от усталости. Как по волшебству на столе появилась огромная кружка молока, мисочка с медом и теплый хлеб.
– Некогда мне сильно рассиживаться, тетя Маруся. У меня люди голодные сейчас с работы приедут. А хлеба нет. – Я это говорила скорее для себя. А рука уже сама потянулась к корзинке с хлебом.
– Да ты поешь немного, дочка. А то совсем со своим лесом измоталась. Вон, посмотри, одна кожа, да кости остались. А я тебе пока деревенские новости расскажу.
– Да какие здесь новости, тетя Маруся. Уже две недели ни сюда никто не приезжает, ни отсюда никому не выбраться. Вот дорогу прочистят, тогда и новости будут.
– Не скажи. У нас сегодня такое было… И до нас дошло. – и Маруся со значением на меня посмотрела, сделав выразительную паузу.
– Да что дошло-то? Инопланетяне прилетели? Кроме них сюда вряд ли кто доедет.
– Какие еще инопланетяне?! Разбойники у нас объявились. Самые настоящие. Эти, как их называют… Во, гастеры!
– Тетя Маруся, не «гастеры», а гангстеры.
– Да, один черт! Бандиты, они и есть бандиты! Палыча из ружья подстрелили, джип его забрали и все документы.
Я поперхнулась куском хлеба и сильно закашлялась.
– Как подстрелили?!!!!
– Да, обыкновенно. Из его же ружья и подстрелили. Не поделили чего-то с ним. Как он теперь-то? Ведь до больницы-то не доехать. У него сейчас бабка Глаша. Кровь останавливает. Она-то мастерица. А вот ее мать…
Но я уже не слышала ее объяснений по поводу родословной бабки Глаши. Я заскочила в УАЗик и рванула с места на предельной скорости. Палыч был моим хорошим знакомым. Его бригада работала недалеко от моего лагеря, и мы старались помогать друг другу. В тайге по-другому нельзя, не выживешь. Характер он имел упрямый и задиристый. И мне часто приходилось «общаться» с его людьми, дабы они не побили своего начальника. Люди, с которыми мы работали, были, мягко говоря, не очень простыми. Многие из них отсидели в тюрьме большую часть своей жизни. И требовали особого к себе отношения. А Палыч, когда выпьет лишнего, мог наговорить такого, за что не просто бьют. Но мужик он был не злобный и на деньги не жадный. И на него никто зла долго не держал.
Я подъехала к крайнему домику, в котором жил Палыч. На крылечке стояли соседские мужики и курили. Я зашла внутрь. В доме царил беспорядок и разгром, необычный даже для Палыча. На полу валялись осколки разбитой посуды. В комнате стоял терпкий, душный запах водки, табака, устойчивого мужского пота и крови. Палыч лежал на кровати в углу и тихо стонал. Над ним хлопотала бабка Глаша, местная знахарка. Увидев меня, Палыч разжал с трудом спекшиеся губы.
– Ну вот, все, как ты говорила. Доигрался. – Он попытался усмехнутся, но тут же скривился от боли.
Бабка Глаша подскочила ко мне и зашептала.
– Дочка, в город его надо. Здесь помрет он. Ничего я сделать не смогу. Пуля в нем сидит. Ее вытащить надо. А я ж не врач. Так, заговоры знаю, да травки разные. А от пули заговора-то нет. В город ему надо. – Повторила она озабочено.
Я села на край кровати Палыча. Взяла его руку и стала что-то ему говорить, успокаивать, уговаривать. А мысли в моей голове скакали, как взбесившиеся белки. Как везти?! Я семнадцать километров до деревни столько времени добиралась, а до города все триста будет. Не довезти, не успеть! И тут мне пришла в голову одна мысль. Как всегда сумасшедшая. Если везти по замерзшей реке, напрямик, то это всего сто двадцать километров. Но ночью, по льду…Черт!! Вариантов не было. Я вышла на улицу. Мужики в ожидании смотрели на меня.
– Помогите мне Палыча в машину перетащить. И еще. Возьмите лопаты и расчистите мне спуск на реку.
Люди смотрели на меня, словно не понимали, что я говорю.
– Черт! Да не стойте здесь, как памятники. Живо!!!Шевелитесь!!!
– Мать, ты не иначе рехнулась совсем. По реке не проехать. Там лед – чистое стекло и торосы на каждом шагу, да полыньи еще на стремнине незамерзшие есть.
Я свирепо глянула на советчиков.
– А что, у вас есть другие варианты?
–Так Палыча не спасешь, и сама сгинешь. – Ответил мне кто-то в сердцах.
Я зло засмеялась. Я и без них все знала. Но вариантов и правда, не было.
– Оставь ее. Видишь, завелась. Ее теперь не удержишь. – Это кто-то из лесников, кто знал меня достаточно хорошо.
Машина летела по льду. Свет фар выхватывал из ночной черноты нагромождения льда. Удар бампером, машину мелко затрясло. В стороны брызнули осколки льда. Сильно тряхнуло.
– Прости, Палыч. Не смогла удержать. Чертова катушка!!! Как ты?
Я мельком посмотрела в зеркало заднего вида. Сережка, сын лесника, держал голову Палыча на коленях. В глазах у парнишки застыл страх.
– Мать, он того, отключился. Че делать-то?
Голос у пацана дрожал. Я усмехнулась:
– Че делать? Ехать, Сережа, ехать. И по возможности быстро. Не трусь, мужик, прорвемся!
Свет фар выхватил впереди нагромождение льда, а рядом черный провал полыньи. Я резко крутанула руль и вдавила в пол педаль газа. Черт!!! Лед заскрипел по железу, а машина чуть ли не встала на дыбы, словно норовистый скакун.
На посту ГАИ инспектор смотрел на мой многострадальный УАЗик, и сокрушенно качал головой. Я без сил сидела на ступеньках поста и глядела, как Палыча грузят в машину скорой помощи.
– Девушка, вы бы зашли внутрь, согрелись. Застудитесь на ступеньках то…
Я даже не подняла головы. Тупо смотрела перед собой. Поднесла сигарету ко рту, закурила. Руки мелко дрожали. Прикурить удалось только с третьего раза. Кто-то из сердобольных гаишников сунул мне в руки пластиковый стаканчик с суррогатным кофе. Сережка что-то эмоционально рассказывал инспекторам. Строил страшные рожи, пучил глаза и активно размахивал руками. Я тяжело поднялась, и позвала.
– Ладно, герой, поехали. У меня мужики дома голодные.
Гаишники заинтересованно посмотрели на меня. Один, самый бойкий, решил игриво спросить.
– И много их у вас?
Я не обратила внимания на вопрос, а Сережка очень искренне и серьезно ответил:
– Так у ней их пятьдесят три штуки. Ждут и все голодные. Злые, небось. Голодные мужики – они всегда злые.
Я развернула машину и помахала, немного охреневшим от такого ответа, гаишникам рукой.
В деревню мы вернулись уже под утро. Я высадила Серегу около дома, поблагодарила за помощь. Он как-то странно на меня посмотрел, а потом нерешительно проговорил:
– Знаешь, все про тебя говорят, что ты чокнутая. Я не верил. А теперь сам убедился. Как есть, чокнутая!
Я неопределенно хмыкнула и махнула рукой на прощание. В пекарне горел свет. Тетя Маруся ставила тесто. В углу стояли два мешка с хлебом для меня. Я забрала мешки, поблагодарила хозяйку и поехала на базу. Над лесом вставало яркое зимнее солнце. Лучи брызнули в разные стороны и расплескались по снежному безмолвию разноцветными искрами. Начался новый день.
ЛОВУШКА
Я привычным жестом вскинула карабин на плечо, отряхнула с колен прилипший снег и вышла на дорогу. «Дорогу», это очень громко сказано. От всего остального леса ее отличал только слабый след почти заметенной колеи, да отсутствие деревьев. Сумерки надвигались быстро. Зима. Темнеет рано. Но ночью зимой в лесу светло от снега. Хватает даже слабого света звезд, чтобы не потерять направления. А встретиться со зверем я не боялась. Зачем я им нужна, зверям-то? У них своих забот без меня достаточно. До базы было еще километров пятнадцать-семнадцать. Через три часа буду на месте. Михалыч встретит меня тарелкой густого наваристого и горячего борща со сметаной. М-м-м… Я мечтательно почмокала губами. Но не зря у нас говорят: «Загад не бывает богат». Видно, этот самый борщ, точнее, мечты о нем, и сбил меня.
В тайге расслабляться нельзя. Так и жди от деда – лесовика какой ни будь пакости. Как в воду глядела, что называется, накаркала. Не иначе леший меня под ногу толкнул, да по голове сосновой шишкой стукнул! Решила я дорогу сократить. Если пройти напрямую, километров семь можно срезать. А на базе в домике в печке уютный огонь горит, дрова потрескивают и Михалыч с горячим борщом прямо на пороге стоит. И так я себе ясно эту картину представила, что хоть бегом по вершинам сосен беги! А ведь это тайга, буреломы, да ветровалы всякие. Да снега метра полтора, не меньше. Но характер упрямый! Коли на дорогу ногу поставила, обратно ни за что не поверну. И пошла я. Километра через три стала я про себя нехорошими словами выражаться. А еще через километр и вовсе в слух себя костерила на чем свет стоит. Да громко так, забористо, с душой выходило! Слава Богу, никто не слышит.
В очередной раз, перелезая через поваленное дерево, моя нога поймала пустоту. И, цепляясь за все торчавшие ветки и корни, я полетела куда-то вниз. Упала, больно ударившись ногой о камень. И пушистый снег не помог. Взвыла от боли, куда там волку! А что? Нет никого на сто верст вокруг, вой сколько душа пожелает. Вот я и выла во весь голос, с чувством. Хорошо, хоть карабин не потеряла при падении, а то попробуй его ночью, да в таком глубоком снегу потом отыскать. Точно бы до весны пролежал, пока снег не растаял. Яма от вывернутого с корнем дерева была достаточно глубокая. А что самое неприятное, с крутыми склонами. Я попыталась встать и уже второй раз за сегодняшнюю ночь завыла по волчьи во весь голос. Боль в ноге полоснула меня, как цыганским бичом с головы до пяток. Не удержавшись, я опять плюхнулась в снег. Здорово. Просто класс! Мало мне с работой головных болей. Еще не хватало в сугробе, как осеннему ежику замерзнуть! Вот же, гадство какое! А главное, винить, кроме себя, больше некого!
Сколько я совершила попыток выбраться, не считала. Но по затраченным мной усилиям можно было бы, наверное, на Эверест туда и обратно несколько раз слазить. Я выбилась из сил. Сидеть и ждать здесь пока найдут…? Так не успеют. Хватятся меня только не раньше, чем часа через три. Да пока транспорт заведут, да пока направление выберут. Точно не раньше утра будет. А до утра я тут не доживу. Мороз крепчал с каждой минутой. Это пока я в альпинизме упражнялась холода не чувствовала. А сейчас, сидя на дне ямы, Мороз-батюшка начал нагло мне под одежду залазить. Ох старик, ох проказник!!! В его-то лета, да не угомонится! Но смешно мне уже не было. Я откинулась на спину и посмотрела в небо. Звезды, как россыпь драгоценных камней сверкали и переливались на темно-синем бархате неба. Я устало прикрыла глаза. Вот только минуточку отдохну и еще попробую выбраться. Только несколько минут отдыха и опять – вверх.
Я лежала в лодке, которая медленно плыла по маленькой речке. Тело было расслаблено полуденным зноем. Я опустила руку в теплую ласковую воду. Нежные и душистые водяные лилии касались моих пальцев. Журчание воды завораживало и навевало сонную дрему. Не хотелось шевелиться. Солнечные блики отражались в воде и плясали по бортам лодки. Река времени, река жизни… И вдруг, эту сонную дрему нарушил чей-то хрипловатый, будто простуженный голос. Он резким диссонансом вклинился в эту водную идиллию. «Мать, ну борщ же простынет!» Михалыч стоял надо мной с тарелкой борща и укоризненно качал головой.
Я очнулась от этого морока и резко открыла глаза. Черт!!! Я уснула. Тело было непослушным и деревянным. С трудом пошевелилась, разминая затекшие конечности рук и ног. Еще немного и не очнуться от этого сна больше никогда. Но зато, боль в ушибленной ноге, вроде бы, больше не тревожит. Замерзла, наверное. Я стянула с плеча карабин и передернула затвор. Выстрел в замкнутом пространстве оглушил меня. Комья замерзшей земли вперемешку со снегом посыпались мне на голову. Это восхождение было самым тяжелым за всю мою жизнь, хотя я и выросла в горах. Прошло, наверное, несколько часов, которые показались мне вечностью, когда между деревьями я увидела бледные огни базы. В лагере никто не спал. Два трактора ушли в лес на поиски и вернулись, не найдя даже моих следов. Какие же могут быть следы, если я сошла с дороги? Никому в голову не могло прийти, что я могу такое выкинуть. «Ты же бывалый таежник, мать. Какой черт тебя понес в такое время с дороги?!» Михалыч, как старая заботливая нянька ворчал надо мной, ставя передо мной тарелку с борщом и крупными кусками горячего, исходящего соком, мяса. Я блаженно жмурилась, прихлебывая из большой кружки горячий ароматный, заваренный из летних трав чай....
ПРОГУЛКА С ВОЛКАМИ
«Крутится, вертится шар голубой, крутится, вертится над головой…» Слова этой песенки прочно засели в мою голову с самого утра и никак не хотели выходить оттуда. Я потрясла головой, пытаясь избавится от назойливого мотива. Но это не помогло. Ладно, Бог с ней, пускай крутится. Я пошла еще быстрее, пытаясь ритмом шага вытеснить назойливую мелодию.
КаМаЗ остановился в двадцати километрах от базы, не выдержав неравной борьбы с глубоким сибирским снегом. Зима в этом году была теплая и очень снежная. В лесу уровень снега местами достигал двух с половиной метров. И каждый день бураны, которые усердно трамбовали эту снежную силу. Лес стоял притихший. Боялся даже вздохнуть, замирая от ожидания очередных снежных атак. Где уж тут человеку справиться с этакой силищей! Но сегодня ночь, на редкость, была ясная и тихая. Луна выкатилась на небо яркой серебряной монетой, начищенной до блеска в монисте красавицы Сибири, как перед праздником. Высокие столетние сосны отбрасывали призрачно-голубые тени. Дороги не было. Ее поглотил снег, как будто ее и не было никогда. Каждый шаг давался с трудом. Приходилось бороться за каждый метр с жадными сугробами. Как будто снег не хотел отпускать свою добычу. Манил и затягивал в свои мягкие перины, предлагая сладкий и смертельный сон. И песенка в моей голове про «шар голубой» пришлась, как нельзя кстати, помогала избавиться от этого дурмана. Куртку и шарф я оставила в машине. Так легче было двигаться.
Нужно было добраться до базы и послать трактор к машине. Долго шофер не продержится. Топливо может не хватить. Так что времени на лирические мысли у меня не было. Вот сейчас пройду эту поляну и там, под пологом леса будет легче идти, сугробы не такие плотные и высокие. Тихое поскрипыванье снега где-то совсем близко отвлек меня от очередного шага. Я замерла, как чуткий зверек и повернулась в ту сторону откуда доносился звук. Метрах в пятидесяти от меня по гребню снежной волны шли волки.
Стая. Вышли на ночную охоту. Вел стаю матерый волк. Крупный старый зверь с серебристо-седой шерстью на загривке. Волки растянулись серыми бусами за вожаком. И как призраки, скользили по этому снежному безмолвию. Вожак замер на несколько мгновений, повернув голову в мою сторону. Зелеными изумрудами блеснули его глаза в свете луны. «Нет, ребята, я не ваш ужин. Ищите в другом месте добычу». Я говорила совсем тихо, не отрывая взгляда от старого охотника. Постояв еще немного, волки неспешно двинулись дальше. Они шли параллельно мне, не приближаясь и не уходя далеко. Так мы и двигались дальше. Каждый по своей тропе. Вот за тем поворотом должен показаться первый домик базы. Там тепло, горячий чай и мягкая постель. У меня закружилась голова. Но проявлять сейчас слабость не время. Волки почувствуют сразу. Тогда и нож не поможет. От стаи даже ружье не спасет, а что уж про нож говорить. Против волчьего зуба – игрушка. Нет, милая, терпи. Еще немного осталось.
Волки почувствовали близость человеческого жилья. Запах печного дыма, запах железа, запах опасности. «Ну что, ребята, вот я и пришла. Спасибо что проводили» Стая замерла на снежном бархане. Постояв несколько мгновений, неспешной рысью стала удалятся в обход базы. Я провожала волков взглядом. И в самый последний миг вспыхнули под луной яркими зелеными звездами глаза старого вожака, блеснула в лунном свете серебром шкура одинца. Были и нет их. Серые призраки зимнего леса.
НЕЖДАНЫЕ ГОСТИ
Маленький зелено-бронзовый жучок полз по коричневой шляпке белого гриба. Я лежала на животе и наблюдала за его усилиями перебраться на другую сторону. Гриб был просто великолепным, как на картинке. С очень плотной толстой белой ножкой и классически коричневой аккуратной шляпкой. Я нашла его двадцать минут назад. Это был неожиданный подарок леса. Обычно белые грибы не растут в сентябре месяце. Я пришла на «тихую» охоту за груздями. А тут такой подарок! Гриб был достаточно крупным. С него получится очень вкусный ароматный суп. Михалыч, как каждый лесной человек, умеет варить такую грибную похлебку, которую никогда не сварит самый лучший шеф-повар из самого изысканного ресторана. Прежде чем его срезать, я хотела им налюбоваться. Шли последние дни сентября. Самое чудесное время бабьего лета в Сибири. Солнце светило ласково, решив на прощанье порадовать природу, прежде чем начнутся затяжные холодные дожди. Лес стоял светлым и спокойным, готовый с достоинством принять глубокий зимний, похожий на смерть, сон.
Я перевернулась на спину и стала смотреть на поредевшие кроны деревьев, наблюдая за плавным падением последних желтых листьев, вдыхая теплый ароматный воздух осеннего леса. Пахло нагретой хвоей и немного прелой листвой. Свободные минуты у меня были большой редкостью. И я хотела насладиться ими, пока была такая возможность. Бригады работали в обычном режиме, что давало мне немного времени для себя.
Михалыч, увидев, что я приехала сегодня пораньше, отпросился у меня на рыбалку. Он был страстным охотником и рыбаком. Эта страсть была очень сильной. Иногда она нас спасала от голода. И, конечно, я отпустила его. Лицо моего завхоза, прорезанное глубокими морщинами, которые оставила прожитая жизнь, засияло как лампочка. Он схватил свои снасти и чуть ли не вприпрыжку побежал в сторону реки, пообещав, что непременно принесет сегодня «во-от такую рыбу». По причине занятых тяжелыми снастями рук, величину рыбы выражали его эмоции при помощи лица, глаз и громких междометий, типа «ну-у, ох, ах, ух!!!». Я улыбнулась ему вслед, и подумала, что моя бабушка (а она была мудрой женщиной) была совершенно права. Каждый мужчина до глубокой старости остается маленьким мальчишкой.
Проводив Михалыча на добычу, я подумала, что у меня есть часа три свободного времени, которые я могла бы потратить с пользой и удовольствием. Иначе говоря, могла пойти в лес и набрать грибов. Грузди сейчас в самой поре. Мы засолим их в деревянной кадушке с укропом и чесноком. А потом, когда лютая зима будет здесь хозяйничать, мы достанем из погреба эти грибочки, сохранившие запах осеннего леса. И это будет чудесная и вкусная добавка к столу. С ними хоть горячая картошка, хоть запотевшая бутылочка водки, доставят сказочное наслаждение. Корзина была почти полная, когда на одной полянке я увидела этого красавца. Гриб – боровик! Хозяин всех грибов. Полная приятных мыслей и планов на сегодняшний ужин, я неспешным шагом двинулась в сторону базы.
Я уже стояла на крыльце нашей столовой, когда услышала звук подъезжающей машины. По этому звуку было понятно, что машина не наша, и очень этому удивилась. Дорога к нашей базе была тупиковой и сюда очень редко заезжали посторонние. Только если заблудились какие-нибудь грибники. Леса здесь были богатые. Но кроме местных жителей здесь редко появлялись посторонние. Слишком было далеко от цивилизованного жилья. Солнце уже падало за горизонт. И его прощальные лучи расплескивались по поляне. Я посмотрела в сторону дороги, приложив ладонь козырьком к глазам. Вскоре из-за поворота показался незнакомый джип. Он лихо подъехал и развернулся на поляне возле домиков базы, подняв облако пыли. Номера были не нашего региона. И по манере вождения я поняла две вещи. Люди не лесные и слегка не трезвые. Я присела на крыльцо и стала ждать.
На базе, кроме меня никого не было. Но чужих я не боялась. Меня было трудно напугать. Из джипа неслась разухабистая песня. Дверцы распахнулись на возможную ширину и из машины показались три мужичка колоритной наружности. Они были здорово навеселе. Но в лесу это обычное дело. Лес людей расслабляет. Но только тех, кто не знает и не понимает леса, его скрытой силы. Эти были типичными горожанами. Из того сорта людей, которые думают, что они хозяева мира и им все позволено. Оценка их способностей и возможностей не заняла у меня много времени. Я часто встречала в тайге таких, которые «молодец среди овец, а среди молодца, сам как овца». Про себя я быстро успела подумать: «Ну вот, и приключения пожаловали» Черт!! А я так настроилась на спокойный вечер. Тем временем ребятишки успели оглядеться. Увидев меня, они неторопливым шагом с важным видом (который, они думали, придает им значимости и крутости) подошли к столовой. Я могла бы заранее предсказать слово в слово речь, которую они готовились произнести. Но я посоветовала себе запастись терпением. Таких людей нужно жалеть, как убогих. Ну не дал им Господь ума, так ведь это же не их вина.
Тем временем старший из них (про себя я окрестила его «крепышом»), окинув меня с ног до головы наглым взглядом (по молодости лет за такие взгляды я била по физиономии) развязано произнес: «Детка, как нам на Рязаново проехать?» Рязаново было деревней, находящейся совершенно в другой стороне и за сто двадцать километров от нас. Нужно было выпить очень много, чтобы искать здесь дорогу на Рязаново. Я ответила спокойно, объяснив, что они очень сильно отклонились от курса. А также, что им нужно сначала вернуться обратно и спросить дорогу в деревне. Я старалась говорить очень сдержано, не поднимая на них глаз. Ребятишки явно искали приключений. И, судя по их поведению, которое становилось все более вызывающим, они думали, что его нашли. С такими типами нужно вести себя, как с дикими зверями. Не делать лишних и резких движений и не провоцировать их. Во время нашего диалога, двое других парней стояли за спиной старшего, громко обмениваясь комментариями в мой адрес. Но, по-настоящему, опасность представлял только старший «крепыш». Поэтому, я делала вид, что немного глуховата и слеповата. И сосредоточила внимание именно на нем.
«Крепыш», прослушав с ухмылкой мое объяснение, спросил: «Детка, нам бы перекусить чего. С утра мотаемся по этому гребаному лесу. Веришь, маковой росинки во рту не было. Выпивку взяли, а пожрать взять забыли. Мы заплатим, не волнуйся» Последнее предложение было сказано особенно пакостным образом. И вся компания заржала так, что только ежику будет понятно, о какой плате идет речь. От обращения «детка» у меня дыбом встала шкура на загривке. Но я посоветовала себе успокоиться. С выдержкой и терпением у меня был полный порядок. Но также, я понимала, что это не навсегда. Я еще питала слабую надежду, что возможно все обойдется и мне удастся избежать рукопашной схватки. Черт!! Принесла же их нелегкая! Но в тайге есть один непреложный закон. Любого человека нужно накормить, даже если у тебя остался только один кусок хлеба. И, по возможности, оказать помощь, если он в этом нуждается. Нарушать его не рекомендую никому. Тайга накажет быстро. Иногда это наказание бывало смертельным. Поэтому даже в этой ситуации я не хотела изменять своим принципам. Каюсь. Не совсем искренне.
Я понимала, что так сразу парни от меня не отцепятся. А затевать сейчас военные действия мне очень не хотелось. И я надеялась потянуть время. А там видно будет. Может, когда они поедят, умнее станут? Я окинула ржащую троицу взглядом, и по себя тяжело и удрученно вздохнула. Этим не только еда, но и психиатрическая лечебница не поможет. Но на открытом пространстве, где большая свобода для их маневра, я с тремя могу не справиться. И потом, неизвестно, что у них в машине. Я была почти уверена, что там есть оружие. Но пока я изображаю из себя дурочку и не предпринимаю никаких активных действий (простым языком говоря, не дергаюсь), они уверены, что контролируют ситуацию. Пускай и дальше продолжают так думать. В закрытом помещении столовой преимущество будет на моей стороне. Я еще продолжала верить, что все обойдется. Но голос внутри меня противно хихикнул. «Хорошо, заходите. Голодных грех не накормить. Тем более ресторанов здесь на триста верст вокруг не найдете». Я зашла первой, спиной чувствуя на себе их пакостные взгляды. Пока я накрывала на стол, мужики пытались выяснить обстановку. Что, да как. Сколько здесь людей, да где они, да когда приедут. Отвечала я очень осторожно и весьма туманно. Сказав им, что народу тут много и все скоро приедут, я могла их спровоцировать на немедленные действия. Поэтому я изо всех сил изображала из себя немножко не совсем умную. «Слышь, Витек, сгоняй за выпивкой! Мы сами выпьем и хозяйку угостим. Слышь, красивая, выпьешь с нами?» Я, напустив в глаза легкой дури, радостно закивала головой. Витек тем временем уже «сгонял», и литровая бутылка виски стояла посередине стола. Я поставила на стол тушеную с мясом картошку и, нарезанный крупными ломтями хлеб и сало. Михалыч был хорошим поваром. Запах стоял аппетитный. И ребятки не заставили себя долго уговаривать. Виски был разлит. Я присела у печки и начала топориком рубить мелкие щепки, чтобы разжечь огонь. «Я чай очень уважаю, – пояснила я. – А вы пейте, меня не ждите. Я сейчас печку растоплю, и присоединюсь». А мысли бежали в голове, обгоняя одна другую.
Хоть я и старалась дурочку из себя строить, но похоже, «крепыш» еще сомневается. Вон как настороженно в мою сторону поглядывает. Ружье лежит в моем домике. Выйти мне вряд ли позволят. Остается только топорик для колки щепы, да нож на поясе, который они не разглядели из-под куртки. Да, мать, у тебя проблемы. Затевать войну с тремя здоровыми мужиками с таким хилым вооружением… Хотя, еще как посмотреть. У них-то, судя по всему, и того нет. Да и моя дислокация была достаточно выгодной. Я сидела на корточках возле печки. А печка была рядом с дверью. Моя внешность всегда служила для незнакомых людей большой обманкой. Я не отличалась мощными габаритами. И это их расслабляло. Мужики из моих бригад могли бы много чего рассказать, что заставило бы стереть самоуверенность с их физиономий. Но, увы, их здесь не было. И, судя по времени, появятся они только часа через три. Так долго я в «дурочках» не продержусь.
Времени почти совсем не оставалось. Шустрые ребятишки уже выпили по одной и с аппетитом закусывали стряпней Михалыча. Сейчас закусят и начнется… Давай, мать, шевели мозгами быстрее. Я постаралась незаметно расстегнуть куртку. Нож это – хорошее оружие, если знать, как им пользоваться. Я, конечно, не орудую ножом, как боец из группы «Альфа». Но глотку волку случалось распарывать. И еще я надеялась, что среди моих гостей не было бывших десантников или, еще хлеще, каких-нибудь морских котиков. Я заставила себя расслабиться. Ладно, как там говорят? Война план покажет. Главное в драку ввязаться. А мое главное оружие, это грамотная стратегия. Тем более, судя по всему, мое время для размышлений подошло к концу.
Ребятам захотелось срочно любви и ласки. Валять дурочку дальше просто не было смысла. Я предприняла еще одну попытку вразумить мальчиков. Хотя, понимала, что делаю это скорее для успокоения собственной совести. Результата все равно не будет. А резкая смена моего образа только разозлила «крепыша». Он встал из-за стола и с противным смешком спросил: «Деточка, ты что, совсем ничего не понимаешь и не боишься?» Досчитав до трех про себя, я решила, что и так была сегодня слишком терпеливой. И очень надеялась, что Господь зачтет мне это, когда будет рассматривать заповедь «возлюби ближнего…» в моем исполнении. Не вставая с корточек, я посмотрела ему прямо в глаза снизу в верх и спокойно ответила: «Все понимаю, и совсем не боюсь». Выражение его глаз стало слегка обескураженным. Но лишь на мгновение. Надо отдать ему должное. Ориентировался он в смене ситуации очень быстро. Его дружки были более медлительными. И еще ничего не понимали. Прищурив один глаз (как в сказке про Красную Шапочку. «Это, чтобы тебя лучше видеть, внученька…») он, все еще ухмыляясь, спросил: «Не скажешь нам, почему это ты такая храбрая, деточка» Он хотел сохранить бравурный тон. Но в глубине его зрачков уже проступало беспокойство. Я поняла, что затягивать ситуацию дольше нельзя. «Да, вот поэтому…» – С этими словами, не вставая с корточек, я метнула маленький топорик в стену над его головой.
Я не хотела никого напугать или, избави Бог, покалечить. Мне нужно было только тридцать секунд времени для свободного маневра. Топорик, просвистев над его головой с глухим звуком воткнулся в стену. А мужики слегка обалдели, не ожидая от меня такой прыти. Я получила свое время. Уже захлопывая за собой дверь в столовой и подпирая ее лопатой, я подумала, что у меня есть даже больше, чем тридцать секунд. Но недооценивать ребятишек я бы не стала. Пару десятков секунд у меня ушло на то, чтобы заскочить в свой домик и сорвать со стенки карабин. Еще двадцать секунд – на то, чтобы достать патроны и зарядить его.

Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «Литрес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию (https://www.litres.ru/book/irina-ulevna-enc/zovuschaya-muzyka-dorog-sbornik-rasskazov-64884596/chitat-onlayn/?lfrom=390579938) на Литрес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.