Главная страница | Триллеры | Главная загадка «Эволюции»

Главная загадка «Эволюции»
Андрей Николаевич Прохоров
Капитан полиции Лев Исаев расследует серию загадочных жестоких убийств. Он знакомится с ученым-генетиком, работавшим над проектом, засекреченным со времен СССР. Полученные сведения ошеломительны. Исаев сталкивается с действительностью, в которую трудно поверить, и понимает, что следующей жертвой неуловимого убийцы может стать он сам. Как остановить убийцу, который по всем документам давно мертв? И почему жертвы, как две капли воды похожи на гениев прошлого: Эйнштейна, Кюри и других?

Главная загадка «Эволюции»

Андрей Николаевич Прохоров

Редактор Елена Чижикова
Корректор Сергей Барханов
Иллюстрaтор Ксенон
Дизaйн обложки Мария Ведищева

© Андрей Николаевич Прохоров, 2022

ISBN 978-5-0053-3172-4
Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Глава 1
1. Лето 2020 года

По лестнице неприметной пятиэтажки, расположенной в северной части города Краснолесска, ловко поднимались бойцы ОМОНа. Возле квартиры номер шесть два парня из группы быстрого реагирования приготовили таран, и на счёт «три» дверь влетела внутрь помещения. Остальные сразу же, хоть и с опаской, вошли внутрь, рассредоточиваясь и прикрывая друг друга. Оружие уже было снято с предохранителей и готово выстрелить в любой момент.
На стене в гостиной висел телевизор, транслирующий кулинарное шоу. Напротив него, точно в центре комнаты, стоял небольшой дешёвый диванчик, на котором сидела миловидная девушка – от страха и неожиданности её била крупная дрожь. Длинные волнистые светло-русые волосы были размётаны по спинке дивана, а ноги укрыты тёплым пледом, несмотря на то что за окном было под тридцать градусов жары. Она не кричала, но было видно, как сильно она напугана, – не каждый день в твою квартиру вламываются люди в масках и направляют тебе в лицо дуло автомата.
– Поднимите руки так, чтобы мы видели их, и встаньте на колени, – приказал голос владельца оружия.
– Господи, кто вы? – с трудом произнесла девушка, часто хлопая длинными ресницами. – Что вам от меня нужно?
– Немедленно поднимите руки! – повторил омоновец.
Она подчинилась.
– Что у вас в руках?
– Это пульт от телевизора. – Девушка раскрыла ладонь, и он упал на диван рядом с ней.
– А теперь встаньте на колени.
– Я не могу встать… – Она замотала головой, как бы подтверждая свои слова.
– Я повторяю: встаньте на колени! – угрожающе и властно заорал вооружённый человек.
– А я повторяю, что не могу встать! – Девушка инстинктивно зажала уши ладонями. – Я инвалид!
– Руки! – прорычал боец.
Девушка вновь подняла дрожащие руки и кивнула головой влево:
– Вы что, не видите коляску? Я инвалид, понимаете?
Омоновец на мгновение скосил взгляд. Рядом с диваном действительно стояла инвалидная коляска. Но этот факт не впечатлил парней в масках. Быстро переглянувшись, двое из них скинули её с дивана на пол. Она повалилась, как-то странно и неуклюже, попыталась ухватиться рукой за край дивана, но не смогла и ударилась лицом об пол.
В этот момент в комнату вошёл высокий молодой человек, одетый в белую рубашку без галстука и чёрные джинсы. Его хорошо сложённая фигура излучала уверенность и огромную внутреннюю мощь. Тёмные волосы были коротко подстрижены, из-под изогнутых бровей смотрели большие тёмно-карие глаза, обрамлённые бархатными ресницами. Тонкий нос и мягкая линия губ дополняли образ рокового красавца.
– Товарищ капитан, в квартире больше никого, – отрапортовал вошедшему один из омоновцев, выходя из кухни.
Капитан подошёл к дрожащей девушке и, немного наклонившись к ней, сказал:
– Ну, здравствуй, Маргарита! Меня зовут Исаев Лев Борисович, полиция Краснолесска! И ты просто не представляешь, как я рад познакомиться с тобой лично! Должен признать, что ты скользкая штучка! Целый год полиция ищет твои следы, а ты спокойненько живёшь прямо у нас под носом.
– О чём вы говорите? – Девушка испуганно вытаращила глаза, пытаясь оторвать голову от пола. – Меня зовут Мария, а не Маргарита.
– Как бы ты там себя ни называла, – продолжил Исаев, – от закона тебе не уйти. Придётся отвечать за свои преступления.
– Преступления?! – в ужасе воскликнула она. – Вы меня с кем-то путаете!
– Да-да, все вы так говорите.
Неожиданно за его спиной раздался хлопок и звон разбитого стекла. Он молниеносно повернулся на шум, направив туда свой пистолет. Но это было лишним. Объятая страхом молодая женщина стояла с открытым ртом под дулами автоматов всего отряда. Около неё валялся пакет с продуктами, который она уронила при входе. Картошка раскатилась в разные стороны, а банка томатной пасты превратилась в красно-бурую кляксу на полу.
– Что происходит? Кто вы? – успела она задать вопрос перед тем, как её ткнули лицом в стену и завернули руки за спину.
– Капитан Исаев, полиция. А кто вы?
– Иразова Надежда, я тут живу.
– Вы знаете эту женщину? – Капитан направил указательный палец в сторону всё ещё лежащей на полу подозреваемой.
– Это моя сестра Маша. Что вы с ней сделали?! Она же инвалид… инвалид первой группы, ходить не может!
– Какой, к чертям собачьим, инвалид?! Вы чего мне тут лапшу на уши вешаете?! – Исаев стал выходить из себя, лицо налилось краской, даже уши побагровели от злости. – На счету этой паршивки убийства, ограбления и нанесение тяжких телесных! И вы хотите мне сказать, что она всё это сделала в инвалидной коляске?
Он достал распечатанный на принтере кадр с камеры видеонаблюдения и ткнул его под нос Надежде. На фото была отчётливо видна её сестра, твёрдо стоящая на ногах и держащая в руках украденные золотые украшения.
– Нет, это просто невозможно! – Надежда округлила глаза от удивления и медленно перевела взгляд на сестру. – Маша? Что это значит?
– Понятия не имею! – проговорила та сквозь слёзы.
– О боже, неужели вы хотите разжалобить нас своими крокодиловыми слезами? – Капитан Исаев театрально возвёл глаза к небу и глубоко вздохнул. – К сожалению, ничего не выйдет, я женским слезам не верю, причём уже очень давно. Так что извините… Ребята, забирайте её!
Но сколько бойцы ни пытались поставить девушку на ноги, она не могла стоять. В конце концов капитан отдал приказ пересадить подозреваемую в инвалидную коляску и везти в отделение. За время работы в полиции Исаев видел много разных симуляций, поэтому доверял только фактам. Чтобы докопаться до истины, он решил провести медицинское обследование девушки у опытного и проверенного врача.

2. Лето 2020 года

Проходя по одной из улиц на окраине Краснолесска, молодой человек лет тридцати остановился перед вывеской магазина «Хозтовары». Несмотря на то что стояла жара, на нём была поношенная чёрная толстовка с накинутым на голову капюшоном. Был понедельник, время – около двенадцати дня, в этот час посетители и так редко заглядывали в магазин, а жара сделала город почти пустынным. Посмотрев по сторонам, человек в толстовке осторожно открыл дверь, стараясь не наделать шума, и вошёл внутрь.
Помещение имело вытянутую форму и было сверху донизу набито хозяйственными мелочами и садовым инвентарём. Правая стена была полностью обвешана шлангами, тросами, цепочками и верёвками; под ними стояли ящики с гвоздями, саморезами и шурупами; рядом с входной дверью, в углу, расположились лопаты, грабли и мётлы. Слева от входа располагалась удобная и по-своему красивая стойка продавца: было видно, что хозяин сам смастерил её из дерева; за ней шли стеллажи с удобрениями, семенами и средствами от вредителей, дальше виднелись электротовары.
Над стойкой возвышался огромный мужчина, весом не менее ста двадцати килограммов. Он что-то считал на довольно большом калькуляторе, который тем не менее почти пропадал в его огромной лапище. Коротко стриженная голова была испещрена шрамами.
– Добрый день! – поздоровался парень, сняв капюшон.
– Добрый! – Звериный рык продавца будто отразился от всех металлических предметов и наполнил комнату.
В отличие от этого тяжеловеса посетитель был среднего роста и худощавого телосложения, однако даже под плотной толстовкой угадывались накачанные мускулы. Светло-русые волнистые волосы были явно давно не стрижены и не мыты, густые сдвинутые брови нависали над глазами, из-за чего казалось, что он смотрит исподлобья. Вытянутое лицо и острый подбородок дополняли общее впечатление худобы.
– Я хотел…
– Одну секунду, – осёк его громила, а затем неуклюже, как медведь, почесал за ухом и переписал свои расчёты на бумажку.
Во время этого движения парень заметил, что у продавца на ребре ладони наколота татуировка «За ВДВ!». Да и одет тот был в старый замасленный армейский камуфляж – брюки и жилет со множеством карманов. Возможно, это кого-то остановило бы, но только не парня в толстовке. Ничто и никто не может помешать ему выполнить обещание.
– Что вам? – снова загрохотал гигант.
– Я ищу одного человека, – начал посетитель. – Его имя – Аркадий Саганович. Недавно умерла моя мать, оставив перед смертью послание для него. В этом послании – очень, очень ценная информация.
– Мм… – замычал продавец от умственной натуги, – можете передать послание мне. Аркашка – мой напарник, а этот магазин – наша собственность. К тому же он родственник мне. Вот.
– Родственник, значит?
– Да, родственник, – подтвердил громила, нахмурившись. – Так что не стесняйся, валяй, говори!
– Я нисколько не сомневаюсь, что вам можно доверять, – натянуто улыбнулся посетитель, – но я дал обещание своей матери, что передам это послание ему лично.
Гигант несколько секунд обдумывал эти слова, при этом он то хмурился, то почему-то улыбался, обнажая коричневые веерообразные передние зубы. Внутренний диалог привёл его к решению всё же позвать своего напарника. Он направился к двери, ведущей на склад, и, приоткрыв её, заорал:
– Аркадий! Выйди в зал, к тебе пришёл тут… – он запнулся, подбирая слова, – посланец какой-то!
Через пару минут из двери показался Аркадий Саганович. Он был чуть выше, чем гость, но небольшая сутулость стирала эту разницу. Копна чёрных кудрявых волос была зачёсана назад крупным гребнем, и хотя он был довольно молод, по бокам на лбу уже намечались залысины. Слегка опущенные уголки его карих глаз придавали усталость взгляду и добавляли ему пару лишних лет, а окладистая борода с усами делали его ещё старше.
– Здравствуйте! Чем могу помочь? – Широкие густые брови Аркадия вопросительно вскинулись.
– Я хотел бы поговорить с вами приватно, – ответил посетитель.
– Хм, Володь, у нас, кстати, кофе закончился. – Саганович перевёл взгляд с незнакомца на напарника. – Может, сходишь пока в продуктовый?
– Кофе у нас ещё полбанки, это я точно знаю.
– Ну, тогда сахар купи, – с нескрываемым раздражением сказал Саганович. – Или печенье!
– А! Печенье!
До гиганта наконец дошло, что Аркадий специально выпроваживает его из магазина, чтобы поговорить с незнакомцем. И, приняв заговорщический вид, он вышел на улицу. Палатка с продуктами была в пяти минутах ходьбы, но десантник всё равно поторапливался: слова «приватно» он не понял, а любопытство по поводу ценной информации разбирало его изо всех сил.
Посетитель закрыл за ним дверь на щеколду и только после этого спросил у Сагановича, не против ли он. Тот в ответ только помотал головой.
– Так чем я могу вам помочь? – снова спросил Аркадий.
– Меня зовут Иван Орлов, – представился незнакомец. – Но это, собственно, сейчас неважно. А вот о моей покойной матери вы, возможно, что-то слышали. Её звали Алла Николаевна Игонина. Вам ничего не говорит это имя?
– Мм, что-то не припоминаю… Мы с вами или с нею раньше встречались?
– Можно и так сказать. Хотя вряд ли вы об этом помните.
Иван ходил взад-вперёд, рассматривая товар, пока наконец не остановился возле одного из ящиков. В нём лежали толстые гвозди с широкими шляпками. Длина их тоже была внушительной, не меньше двадцати сантиметров. Он повернулся к продавцу спиной и незаметно натянул на руки плотные перчатки.
– Вы говорите загадками, – растерянно произнёс хозяин магазина. – Я не совсем понимаю, о чём речь?
– Скажите, у вас есть родные братья или сёстры? – поинтересовался Иван, взяв два громадных гвоздя и заложив руки за спину.
– По отцу – не могу сказать, я его никогда не видел, даже на фотографии. А по матери – могу точно заявить, что я у неё один, – ответил Аркадий. – Но к чему все эти вопросы?
– Вы глубоко ошибаетесь, у вашей матери есть ещё один сын, – заявил Орлов, подойдя к стойке.
– Что за чепуху вы несёте?! Я согласился вас выслушать из уважения к вашей покойной матери, но в итоге слышу клевету на свою собственную! Так! – Аркадий в сердцах хлопнул ладонями по стойке и, опираясь на них, подался вперёд. – Либо говорите, что вам нужно, либо убирайтесь из моего магазина!
В следующую секунду Иван со всей силы вонзил гвоздь в середину правого запястья Сагановича. Удар был такой сильный и стремительный, что гвоздь насквозь пробил руку и глубоко вошёл в древесину. Аркадий издал дикий вопль и рефлекторно попытался схватить гвоздь левой рукой, чтобы вытащить его. Однако Иван перехватил её и, несмотря на сопротивление, за пару секунд сделал с ней то же самое, что и с правой. Крик превратился в затяжной вой, а в обезумевшем от боли взгляде застыли страх и ненависть.
– Чего тебе надо? – завизжал Саганович, превозмогая боль. Руки его были «распяты» на собственной стойке.
Иван схватил его за волосы и притянул к себе.
– От тебя? Да, вообще-то, ничего, – с ноткой веселья ответил он, озираясь по сторонам в поисках орудия для убийства. – Мне просто нужно выполнить обещание.
– Какое обещание? Может, я немного погорячился… Извини! – взмолился Аркадий.
– Нет, это ты извини! Просто это обещание заключается в том, чтобы стереть тебя и таких, как ты, с лица земли. – Орлов снял топор с витрины и направился к Сагановичу.
– Каких «таких»? Ты сумасшедший! Твоё место в психушке! – закричал хозяин магазина истошным голосом. – Помогите! На помощь!
Иван, не медля ни секунды, сделал большой замах и погрузил топор в шею Сагановича. Удар пришёлся наискосок от основания шеи к правому плечу, и труп упал на стойку боком.
– Мой лечащий врач из психушки, царство ему небесное, был полностью с тобой согласен, – тихо сказал Орлов, наблюдая за тем, как кровь стекает на грязный пол.
Потом он подошёл к стойке, вынул нож и стал царапать им по столешнице, но дерево оказалось твёрдым и поддавалось с трудом. Иван нажал посильнее, и рука сорвалась, он чуть не поранился. Разозлившись, мужчина вцепился в нож двумя руками и всё же сделал, что хотел: на дереве остались явные следы его усилий.
Через секунду он пришёл в себя и подумал, что надо скорей убираться. Ведь его видел второй продавец, и это очень плохо. Иван ругал себя за то, что дал волю чувствам и потому сработал непрофессионально. Похоже, он подрастерял сноровку за годы бездействия. А для того чтобы выполнить обещание, данное матери, нужно не попасться раньше времени.
Убийца подошёл к выходу, но не успел даже притронуться к щеколде, как от мощного удара дверь слетела с петель и свалила его с ног. В дверной проём ворвался Владимир, который, по-видимому, услышал последний крик своего напарника, подходя к магазину. При виде топора, торчащего из тела друга, он испытал глубокий шок, за которым последовал приступ неудержимого бешенства. Гигант схватил другой топор и кинулся на убийцу.
Иван вскочил и, оказавшись рядом с убитым, попытался вытащить орудие из мёртвого тела, но это ему не удалось – он едва увернулся от топора Владимира. Отскочив, убийца схватил стоявший в углу железный лом, на него и обрушились следующие удары гиганта. В конце концов десантник выбил лом из рук Ивана. Тот сделал шаг назад, затем ещё один и понял, что загнал себя в угол между стеной и стойкой продавца. Гигант рубанул со всей силы, но парень ловко проскользнул под его левой рукой и оказался позади. Топор вонзился в стойку и застрял в древесине. Воспользовавшись моментом, пока десантник вытаскивал своё орудие, Иван ударил ему под колено ногой так, что тот присел на одну ногу. Перехватив инициативу, Иван нанёс несколько сильных ударов кулаками в челюсть десантника. Даже крепкий человек был бы нокаутирован после такого, но этот громила будто вообще ничего не чувствовал.
Оставив топор в покое, Владимир поднялся с колена и встал в бойцовскую стойку. Он попытался достать противника прямыми и боковыми ударами, но тот ловко изворачивался, подныривал и отходил. Всё это не составляло для Ивана особого труда, он уже понял, что в скорости и ловкости существенно выигрывает у гиганта. Тогда десантник бросился на него, чтобы повалить на пол. Однако Иван, падая, вовремя схватил его за жилет и, уперев ногу ему в грудь, перебросил через себя. Бросок получился довольно мощным – гигант распластался между электропилами, а сверху на него упали молотки, ножовки и гвоздодёр. Владимир вскочил и, схватив гвоздодёр, стал размахивать им над головой, задевая и сбрасывая при этом цепи и верёвки со стены. Из его глотки вырывался рык, глаза горели бешенством.
От первого удара, нацеленного в лицо, Иван смог увернуться: немного присел, и железяка со свистом разрезала воздух над его головой. Но вот подпрыгнуть сразу после этого он не успел – и следующий удар пришёлся в бедро. Он не упал, несмотря на сильнейшую боль, но на несколько секунд потерял контроль над ситуацией. Этого было достаточно, чтобы десантник сбил его с ног: мощный удар тяжёлого армейского ботинка пришёлся прямо в грудь. Будучи уже на полу, Иван почувствовал, как этот же ботинок снова и снова вбивает его рёбра внутрь. Один из ударов попал точно в печень, от резкой боли всё поплыло перед глазами.
Громила сел на него сверху и, взяв гвоздодёр двумя руками по краям, надавил ему на горло. Воздух перестал проходить в лёгкие, Иван судорожно пытался попасть кулаком в лицо противнику, но силы быстро покидали его. Он уже почти задохнулся, когда его рука нащупала те самые длинные гвозди: несколько штук выпало из ящика во время борьбы. Один из них Ивану удалось схватить. Собрав последние силы, он с размаху всадил гвоздь противнику в лицо. Тот взревел от боли и, выронив гвоздодёр, схватился за гвоздь двумя руками, пытаясь его вытащить. За эти несколько секунд Иван восстановил дыхание, поднялся и взял с пола упавший гвоздодёр. Удар пришёлся Владимиру почти посередине лба и проломил череп. Гигант с грохотом упал на спину. Иван продолжил бить его по лицу, не веря, что тот уже мёртв. Он остановился лишь тогда, когда лицо превратилось в кровавое месиво.
Отбросив гвоздодёр, Иван направился к выходу и выглянул на улицу. Вокруг всё так же никого не было: городок изнывал от жары, и все сидели по офисам и квартирам под кондиционерами. Он аккуратно приставил дверь к проёму, повесил на ручку табличку «Закрыто», снял окровавленные перчатки, засунул их в карман и, натянув капюшон поглубже, зашагал прочь от магазина.

3. Лето 2020 года

К дому Сагановича, где он жил вместе со своей семьёй, подъехал полицейский «уазик». Из него вышли старший лейтенант Михаил Терёхин и капитан Лев Исаев.
– Не против, если я покурю, а уж потом зайдём? – спросил Терёхин.
– Кури, если хочешь, – пожал плечами Лев. – Лёгкие твои.
Капитан, в отличие от своего товарища, не курил и активно занимался спортом, но другим своего мнения не навязывал. Тем более что от выпивки по хорошему поводу он и сам не отказывался, так что агитировать за ЗОЖ привычки не имел.
– Тяжёлая неделя выдалась. Дома с женой из-за ерунды поцапались, теперь она со мной не разговаривает. – Михаил неторопливо достал из кармана пачку «Русского стиля» и, щёлкнув зажигалкой, прикурил. Посмотрев на окна дома, он задумчиво произнёс: – А теперь вот убийство Аркадия. Мы же все в одной школе учились, я на класс младше вас был…
– Да, Аркашка в «А» учился, а я в «Б». Нормальный был парень… А уж насчёт тяжёлой недели – это ты прямо в точку попал. За то, что я арестовал эту Иразову – ну, которая и правда инвалидом оказалась, – подполковник чуть мне голову не оторвал. Да что там греха таить, весь отдел надо мной тупо ржал. Даже местный канал репортаж про это снял. Вот ведь гадство! Но ты же сам видел: она копия, просто копия Санниковой!
– Да, девчонка похожа на Марго как две капли воды, – кивнул Терёхин. – Натерпелась бедняга! Мало того что она реально ходить не может, так ей это ещё и доказывать пришлось!
– Ладно, не дави на больную мозоль, – виновато вздохнул капитан. – Докурил? Пойдём опрашивать родных Сагановича. Надо хоть здесь не облажаться.
– Хотелось бы, – согласился Терёхин, отбрасывая окурок на дорогу. – Убийца сам себя не поймает.
Они вошли в большой красивый дом с мансардой и балконом, увитым диким виноградом. Дверь открыла Светлана, жена Аркадия, и молча проводила их внутрь. Оказавшись в просторной комнате, они увидели Татьяну Саганович, мать убитого. Она поливала цветы: их было так много, что комната напоминала оранжерею.
– Добрый день, – поздоровался старший лейтенант.
– Для кого-то, может, и добрый, но точно не для нас. – Жена Аркадия подняла на Терёхина заплаканные глаза. – Мы потеряли сразу двоих близких людей.
Светлана была крупной девушкой с высокой пышной грудью – погибший Владимир был её двоюродным братом, и некоторое сходство, хотя и весьма отдалённое, между ними угадывалось.
– Простите… – Михаил стушевался. – И примите наши соболезнования.
– Я понимаю, что сейчас не лучшее время для разговора, – Исаев старался говорить тихо и неторопливо, – но, возможно, вы знаете что-то такое, что поможет нам скорее поймать убийц. Поэтому мы вынуждены побеспокоить вас и задать некоторые вопросы.
– Спрашивайте. – Мать Аркадия поставила лейку на широкий подоконник и присела в кресло-качалку.
Ей было пятьдесят четыре года, но выглядела она намного старше. Двадцать с лишним лет работы на цементном заводе превратили её в очень худую, болезненную женщину с бледной кожей и множеством преждевременных морщин на лице. А теперь на её плечи легла ужасная смерть сына и как будто придавила её своей тяжестью.
– Татьяна Борисовна, я знаком с вашим сыном ещё со школы и потому знаю, что он был хорошим человеком, – как можно мягче начал Терёхин. – Уверен, что Аркадий не был замешан ни в чём криминальном, но всё же по долгу службы должен спросить… Вспомните, пожалуйста, перед убийством не происходило ничего странного? Может, какие-то угрозы, записки, необычные телефонные звонки, незваные гости, конфликты?
– Нет, ничего такого я не замечала, – ответила старшая из женщин. – Может, Светочка что-то заметила?
– Да нет. – Светлана вздохнула. – И Аркаша, и Володя вели себя совершенно обычно, каждый день шли работать в свой магазин.
Татьяна согласно кивнула.
– А враги могли у них быть? – продолжал спрашивать Михаил. – Может, кто-то занимал у них деньги или они…
– Нет! Я же говорю, – Света оборвала старшего лейтенанта, на глаза её снова навернулись слёзы, – они были хорошие ребята, их все любили! Да, Володька был увалень, но все знали, что он и мухи не обидит! Даже если выпьет лишнего, так спать завалится, и всё! А Аркаша вообще был самым добрым человеком на свете! Откуда у них враги?!
– Простите, я должен был задать эти вопросы, – сконфузился Терёхин. – Но если вы что-то вспомните или узнаете, то сообщите, пожалуйста.
– Конечно, мы всё понимаем, – сказала мать Аркадия и вдруг зашлась сильным удушающим кашлем, который, по всей видимости, был для неё ещё и болезненным. Когда приступ прошёл, она с трудом заговорила снова: – Вот видите, что бывает, если дышать много лет цементной пылью. Как только мой Аркаша узнал о том, что я больна, он буквально заставил меня уволиться из этого адского места. Тогда он был ещё совсем юн, но сказал, что мы не пропадём с голоду. Ездил на вахты и своим горбом зарабатывал деньги нам на жизнь. Со временем открыл свой магазин. Там его и убили…
Женщина заплакала тихо, без всхлипываний. Слёзы медленно скатывались по её сухому лицу и падали на ковёр. Полицейские, опустив головы, направились к выходу, но тут она вдруг сказала срывающимся голосом:
– Мой мальчик был самым лучшим, добрым и заботливым человеком, которого я когда-либо знала. У него не было врагов. Я прошу вас, найдите тех, кто сделал с ним это! И ещё… – Она обратилась к невестке: – Света, проводи, пожалуйста, Мишу. Мне нужно кое-что сказать капитану.
Когда они остались вдвоём, Татьяна Борисовна взяла себя в руки и тихо произнесла:
– Лев, помни: для тебя найти убийцу так же важно, как и для меня.
– Что вы хотите сказать?
– Сейчас я могу сказать лишь то, что у тебя с моим Аркашей намного больше общего, чем ты думаешь. Это долгая история, а сейчас мне слишком тяжело говорить. Обещай, что зайдёшь ко мне на днях.
– Конечно, Татьяна Борисовна, – кивнул Лев. – Обязательно зайду.
– А теперь ступай, делай свою работу…
И она вновь закашлялась.

4. Лето 2020 года

Лев Исаев лежал в своей постели, приятно расслабившись после хорошего секса со своей новой знакомой. Девушка безмятежно спала рядом, укутавшись в лёгкое одеяло. Лунный свет падал через окно, освещая её тёмные волосы, растрёпанные после бурной ночи. Исаева тоже стало клонить в сон, и он не стал противиться. Ему снилось, что он снова мальчишка, бегущий к старой заброшенной пожарной вышке, куда они постоянно удирали с друзьями, чтобы побыть подальше от взрослых. Обычно там они мечтали о будущем и ждали заката, а потом зачарованно наблюдали, как пунцовый солнечный диск прячется за горизонт, и лишь с последними лучами возвращались назад. Но сейчас Лев бежал не ради огненного светила. Ему во что бы то ни стало нужно было догнать своего брата. Догнать и посмотреть ему в лицо – он почему-то был уверен, что увидит свой собственный портрет. А потом спросить у брата, как его зовут и почему они расстались. Но догнать брата никак не получалось: по силе, скорости и ловкости они были равны.
– Постой же! Остановись! – кричал Лев на бегу.
Но брат уже добрался до подножия вышки и начал взбираться по ступеням. Ещё несколько шагов – и Лев тоже ухватился за лестницу. Ему показалось, что разрыв сократился, и он с удвоенным рвением начал карабкаться вверх. Брат стоял на самом краю площадки, спиной к нему и лицом к солнцу.
– Прошу тебя, обернись! – прокричал Лев.
Но брат как будто не слышал его, он просто развёл руки в стороны и шагнул вниз.
– Нет! Нет! Нет! Не бросай меня! Объясни мне! – И Лев в отчаянии тоже прыгнул следом за неуловимым братом и полетел вниз. Его охватила неописуемая паника и страх перед смертью и тёмной неизвестностью.
В ужасе он проснулся от собственного крика. Сердце так отчаянно стучало, что, казалось, вот-вот выпрыгнет из груди, холодный пот стекал по лбу, руки дрожали. От недавнего расслабленного состояния не осталось и следа, всё внутри сжалось, его мутило, как с похмелья. Лев пробовал успокоиться, но сердце не слушалось: оно не просто судорожно качало переполненную адреналином кровь – оно будто остановилось во сне, а потом снова заработало, но как-то по-другому, не так, как раньше. Ему казалось, что часть сердца заполнилась щемящей тоской и ноющей, тягостной болью. Лев знал, что это не инфаркт, знал, что через несколько минут всё придёт в норму. Ведь это было не в первый раз: такой или очень похожий сон, в котором он бежит за несуществующим братом и хочет узнать от него какую-то очень важную тайну. Это сновидение периодически посещало и мучило его вот уже несколько лет, и он никак не мог от него избавиться.
Превозмогая остатки дрожи, он встал и хотел пойти в душ, но тут зашевелилось одеяло, и девушка, протирая глаза, спросила:
– Котик, ты что, кричал?
И как они успевают так быстро поменять своё обращение? Вчера она ещё называла его на «вы», он был для неё «Лев Борисович». Не прошло и нескольких часов, а он уже превратился в «котика». Вечером – Лев Борисович, а утром – котик. Вот так всё просто… Лев поймал себя на мысли, что сам он вообще не помнит, как её зовут, и поспешил ответить в том же духе:
– Да, киса, извини, что разбудил. – Он пожал плечами и поцеловал её в губы. – Я мигом в душ – и обратно.
Закрыв за собой дверь в ванную, он сосредоточился на событиях вчерашнего вечера. Он хотел хотя бы на время абстрагироваться от неудачи с поимкой Санниковой и убийства Сагановича. Но последнее у него никак не выходило. Каждый раз, закрывая глаза, он видел перед собой мёртвого Аркадия с торчащим из его шеи топором. Поэтому, придя домой, он решил немного выпить, чтобы расслабиться. В холодильнике было шаром покати, и Лев отправился в ближайший магазинчик, купил бутылку недорогого виски и закуску. И вот на кассе-то он и встретил эту девушку. То есть он видел её там и раньше, даже разговаривал с ней не один раз. Но вчера сложилось так, что он был последним покупателем перед окончанием рабочей смены, и девушка попросила его помочь закрыть рассохшуюся дверь. Исаев так и не понял, был ли это заранее спланированный ход с её стороны или просто так вышло, но, как бы то ни было, виски они пили уже вдвоём, а когда он закончился, плавно перекочевали в спальню.
Вообще, у Исаева были довольно-таки непростые отношения с женщинами. Внешне они ему, конечно, нравились. Но как только женщины открывали рот, ему казалось, что всё, что они говорят, неправильно, фальшиво, ошибочно. Он не верил в любовь, считая, что женщины ищут в мужчинах только спонсоров, а сам он искал в них только удовлетворения своих мужских потребностей. На работе его считали чуть ли не женоненавистником. Понятно, что при таком подходе серьёзных, длительных отношений у него никогда не было – только редкие случайные связи или краткосрочные интрижки.
И сейчас, стоя под струями прохладного душа, Лев отчаянно пытался вспомнить, как же зовут эту девушку. Он помнил имена всех людей, с которыми ему довелось общаться за последние несколько дней, помнил, как зовут жертв преступлений и свидетелей, даже продавщицу продуктового, которая давала показания по делу Сагановича, помнил: Махабат Закирова. Да и у девушки, кажется, тоже было какое-то интересное восточное имя! Он стал перебирать возможные варианты: Эльвира, Неля, Лейла… Но эта информация, казалось, была просто стёрта из его памяти.
Он вышел из ванной, очень надеясь, что девушка снова заснула. Но не тут-то было. Она лежала на кровати, подперев голову рукой, и, увидев его, сразу же спросила:
– Ты хоть помнишь, как меня зовут?
«Не может быть! Только не это!» – пронеслось в голове Исаева. Вслух же он сказал:
– Прости, киса, я вчера перебрал немного.
– Ах вот оно что! – Девушка повысила голос, в котором появились нотки требовательности. – Просто попользоваться мной решил, да?
– Дорогая, мы так прекрасно провели вечер… Ну зачем ты хочешь всё испортить? – попытался возразить Лев.
– Это я? Я хочу испортить?! – Девушка вскочила с кровати и запустила в него подушкой. – Ты уже всё испортил, козёл!
– Ну вот, – Лев развёл руками, – а только что был «котик».
– Ты ещё и издеваешься, урод! – В него полетела вторая подушка.
Тут Лев не выдержал, схватил её платье, висевшее на стуле, и кинул ей со словами:
– Одевайся и убирайся отсюда, если не нравится!
Девушка начала быстро одеваться, бормоча себе под нос:
– Зря я не верила слухам. Все говорят, что ты никогда никого не любил и не полюбишь, что ты только трахаться горазд.
– Всё сказала? – Лев демонстративно открыл дверь пошире.
Схватив свою сумочку, девушка молча выбежала в подъезд. Лев с силой захлопнул дверь. Щёлкнул замок, и тишина заполнила квартиру. Только часы тикали, с невозмутимым спокойствием отщипывая кусочки жизни. Стрелки показывали половину четвёртого. Через четыре часа он уже должен быть на службе.
«Надо привести себя в форму», – думал Лев, открывая шкафчик с лекарствами. Запив аспирин и успокоительное несколькими глотками воды, он пошёл досыпать остаток ночи.

5. Лето 2020 года

Маша Иразова сидела в инвалидном кресле и рассматривала фотографию, которую оставил ей капитан Исаев.
– Как ты думаешь, кто она? – задумчиво спросила девушка у сестры. – Почему она стала преступницей? И почему так похожа на меня?
– Почему стала преступницей? Тому много причин может быть, жизнь сейчас сложная, может до всякого довести, – ответила Надя, стоя перед входной дверью и осматривая себя в зеркале. – А почему на тебя похожа? Да вон по телевизору часто же двойников показывают, даже у президента есть двойники, так что тут ничего странного лично я не вижу.
– Ну да… Двойники есть, конечно, но слушай – чтобы вот прям так была похожа… По-моему, только у двойняшек так бывает. Вдруг она моя сестра? – не отрываясь от снимка, продолжала Маша.
– Я твоя сестра! – Надя подошла к ней, ласково приобняла за плечи и чмокнула в щёку. – Успокойся, хорошо? Забудь про всё это. А мне бежать пора, а то на работу опоздаю.
– Хорошо, Надюш, беги, конечно. А я пока порисую немного.
В тот момент, когда Надежда вставляла ключ в замочную скважину, чтобы запереть квартиру, кто-то с огромной силой прижал её к двери и заткнул рот рукой.
– У меня нож, – прошипел нападавший ей в ухо, и она тут же почувствовала прикосновение холодной стали к своей коже. – Молчи и делай то, что я говорю, тогда останешься жива. Я не насильник, мне просто нужно поговорить с твоей сестрёнкой. Понятно?
– Угу, – промычала Надя сквозь зажатые губы.
– Вот и славно. А теперь открывай дверь и заходи внутрь, – продолжал незнакомец. – И помни: закричишь – перережу горло сначала тебе, а потом ей.
Побелевшая от страха Надежда открыла дверь и вошла внутрь.
– Ох, Надя, ты, как всегда, не можешь уйти с первого раза? – весело поинтересовалась Маша, не отрываясь от карандаша и бумаги. – Что забыла сегодня?
Не услышав ответа, Мария повернула голову и чуть не закричала от неожиданности, но сдержалась, увидев острый нож прямо у горла своей сестры.
– Молчи, и тогда она не умрёт, – медленно произнёс незнакомец.
Они продвинулись ещё на несколько шагов и оказались рядом с Марией.
– Сейчас будет больно, а когда очнёшься, немного покружится голова, – шепнул мужчина на ухо Наде, – ничего страшного.
Тут он взмахнул рукой и ударил ребром ладони по шее Надежды. Место и сила удара были так точно рассчитаны, чтобы женщина потеряла сознание, но осталась жива.
– Что вы с ней сделали? – У перепуганной Марии затряслись губы.
– Просто вырубил, – пожал плечами незваный гость, пряча нож за пояс. – Нам нужно поговорить.
– Г-говорите, – заикаясь, сказала она.
– Меня зовут Иван. Иван Орлов. А вы знаете, кто вы?
– Д-да, я Мария Иразова.
– Я так и думал: ничего вы не знаете, но это и не важно, – задумчиво сказал он, рассматривая рисунки, а потом спросил: – А вы что, художница?
– Н-немного… наверное… – Она с трудом выдавила из себя ответ.
– Мне нравится, – сказал он, но в тот же момент тряхнул головой, будто отбрасывая лишние мысли, – но я пришёл совсем по другому поводу. Расскажите мне, кем была ваша мать?
– Мать? – Мария непонимающе уставилась на Ивана. – Меня удочерили, когда мне было пять лет. Родители – простые люди из Туркмении, отца зовут Абдул, а маму Гузель.
– Да нет же! – Орлов поморщился, недовольно замотал головой, снова вынул нож и нарисовал им в воздухе сердечко. – Про вашу настоящую, родную мать вы что-нибудь знаете?
– Откуда мне о ней знать? Я же её никогда не видела. Ведь до пяти лет я росла в детском доме. Уберите нож, пожалуйста…
– А она знает что-нибудь? – Орлов показал ножом в сторону Надежды.
– Надя? Да откуда? Даже родители ничего не знают, а ей было восемь лет всего, когда они меня удочерили.
И тут вдруг в глазах Марии зажглась искра надежды.
– А! Я, кажется, всё поняла! Наверное, вы ищете не мою маму, а маму этой девушки? – Мария протянула Ивану фотографию преступницы. – Полицейские мне сказали, что это Маргарита Санникова. Она воровка и убийца. Наверное, вы спутали меня с ней так же, как и они!
– Как мило, что ты мне показала это фото! – усмехнулся Орлов. – Ладно, сейчас ты услышишь одну историю, которая случилась около тридцати лет назад, и поймёшь, почему я ищу именно тебя. Хотя, впрочем, и до Марго тоже очередь дойдёт. Слушай же, крошка…

6. Лето 2020 года

– Ну наконец-то! – Терёхин довольно хлопнул себя по коленям. – А то я уже начал думать, что мы зря полдня потеряли, разглядывая эти грёбаные записи!
В день убийства Исаев забрал записи со всех камер видеонаблюдения, находившихся неподалёку от магазина Сагановича. Их было четыре, но лишь на одной было видно, как молодой человек в капюшоне входил внутрь.
– Жаль только, лица не видно, – остудил пыл товарища Исаев.
– Но теперь хотя бы понятно, что убийца был один, – продолжал искать позитив старший лейтенант. – Честно сказать, с трудом верится, что Аркадия и Володю завалил один человек. Ну, Саганович, земля ему пухом, никогда физической силой не отличался. Но его напарник – совсем другое дело. Вот уж в ком силушка была богатырская!
– Да, видимо, наш подозреваемый не так уж прост. Похоже, у него есть определённые навыки. – Капитан всматривался в поставленную на паузу видеозапись, увеличенную до размытых квадратов. – Блин, зачем вообще ставят такие камеры, на которых лица толком не разглядеть?
– Думаешь, он военный или спортсмен? – спросил Михаил.
– Или полицейский.
Терёхин посмотрел на друга нахмурившись, но промолчал.
– Кстати, что там по отпечаткам? – поинтересовался Лев, оторвав наконец взгляд от монитора. Он встал, потянулся и начал расхаживать по кабинету. – Что говорят криминалисты?
– Отпечатков множество, да только всё это не то. Ты же сам понимаешь: магазин – проходное место, – развёл руками старший лейтенант. – А вот на том, чего, скорее всего, касался убийца, отпечатков нет. Видимо, он работал в перчатках. А это значит, что убийство не спонтанное, он готовился.
– М-да, и никто ничего про него не знает. Только продавщица из продуктового сообщила, что к Аркадию приходил какой-то незнакомец, чтобы поговорить о чём-то очень важном. Так ей сказал Володя перед тем, как погибнуть… А кстати, ты поговорил с родителями Володи?
– Да, но там тоже глухо. А что тебе сказала мать Сагановича, когда я вышел?
– Да ничего вразумительного. Намекнула, что у меня с Аркадием есть нечто общее. Нужно ещё раз с ней поговорить, – задумчиво сказал Исаев.
– Нечто общее? Может, просто от горя не в себе была?
– В любом случае я обещал зайти к ней.
– Ладно. – Терёхин откинулся в кресле и, вытянув ноги вперёд, продолжил размышлять: – Версию новоиспечённого Раскольникова можно отбросить.
– Какого ещё Раскольникова? Ты о чём? – Исаев остановился и уставился на Михаила.
– Ты что, Достоевского не читал? «Преступление и наказание»?
– Не помню такого.
– Вот ты неуч! Его же в школе проходят!
– Ты сам знаешь, что у меня с классикой не очень. Вот детективы я люблю, про Холмса, там, с его дедуктивным методом или про Пуаро с его серыми клеточками.
– Ну, в общем, там тоже почти детектив: один парень убил старуху, хряпнув ей топором по башке, а потом забрал её кошелёк с деньгами, – пояснил старший лейтенант.
– Красиво излагаешь, – улыбнулся Лев.
– Вот потому и говорю, что версию Раскольникова можно не рассматривать: в нашем случае деньги, телефоны, товар – всё осталось на месте. То есть убийство явно не ради наживы.
– Да уж, для наживы можно было кого побогаче найти. Ну, допустим, разговор был важный именно с Аркадием, и он мог привести к ссоре и последующему убийству. А Володя? Просто не вовремя вернулся?
– Ну да, как Лизавета.
– Какая ещё Лизавета? – нахмурился Лев.
– Сестра той старухи, которую Раскольников убил.
– А она-то здесь каким боком опять?
– Ну, Раскольников убил старуху, ограбил, а потом услышал шум в соседней комнате. Это была Лизавета, и её он тоже убил.
– Как случайного свидетеля?
– Так точно, товарищ капитан!
– Вот так и говори, – возмущённо воскликнул Исаев. – А то начал мне тут лекции по литературе читать!
Дверь распахнулась, и внутрь ввалился запыхавшийся молоденький сержант.
– Товарищ капитан, в дежурку только что позвонила Надежда Иразова. Сказала, что её сестру Марию убили.
– Что?! – почти одновременно воскликнули Лев и Михаил.
– Где это произошло? – быстро спросил Исаев.
– У них в квартире.
– Понял, срочно собираем группу и выезжаем.

7. Лето 2020 года

Полиция прибыла на место убийства менее чем через полчаса после звонка на дежурный номер. Внутри квартиры Иразовых сразу же начали работать криминалисты и фотограф, а с побледневшей от ужаса хозяйкой начали разговор Исаев и Терёхин. Они беседовали на лестничной площадке.
– Он сказал, что не насильник и хочет просто поговорить с Машей, – всхлипывала Надежда. – Он приставил к моему горлу нож. Я так испугалась! Говорил, что если дёрнусь, то убьёт и меня, и её.
– Вы не знаете, что это был за нож? – мягко спросил Михаил. – Ну, какие-то отличительные особенности, любые подробности.
– Вы что, серьёзно? Я чуть сознание не потеряла от страха! Второй раз подряд за несколько дней меня кто-то к стенке прижимает! Очуметь же можно! А вы меня спрашиваете, какой был нож! Он был настоящий! Острый. Холодный. Я чувствовала лезвие и думала, что это конец.
– А самого преступника помните? Одежда, обувь, руки, ноги, наколки?
– Запах! Я помню только запах, странный… Знаете, как в стоматологическом кабинете.
– Эфир? – предположил Терёхин.
– Нет, не такой резкий… Знаете, латекс… ну, резина, из которой медицинские перчатки делают.
– Ясно, значит, он был в перчатках. И на отпечатки нам опять надеяться не стоит, – сделал вывод Исаев. – А во внешности ничего не заметили?
– Он был сзади, и я не могла ничего увидеть. Маша, бедная моя Машенька, она видела его. Но только она уже ничего не сможет рассказать, – Надя горько заплакала.
Когда она немного успокоилась, Лев спросил:
– А как она отреагировала на появление убийцы? Узнала его или видела в первый раз?
– Она его испугалась, это точно, – тихо произнесла Надя. – Не думаю, что они были знакомы. Да и вообще, я знаю всех Машиных друзей, его голос не принадлежит ни одному из них. А родственников у неё не было.
– Не было или вы не знаете о них? – уточнил Лев.
– Хм… – Надежда задумалась. – Родители удочерили Машу, когда я только в школу пошла. Потом они говорили, что вроде им в детдоме сказали, что отца у неё не было, а мать умерла.
– А ваши родители где сейчас?
– В Туркмении, у себя дома. Знаете, жили мы небогато, отец был водителем, а мама – домохозяйкой. Выручало своё небольшое хозяйство. Но родители всегда стремились дать нам с Машей всё самое лучшее, что только могли. А вы знаете, меня назвали в честь песни…
– Как это? – удивился Лев.
– Родители были, как это сейчас говорится, родом из СССР. Очень любили песню Пахмутовой «Надежда». В честь неё меня и назвали – в смысле, в честь песни. А потом отец попал в аварию, и после этого они больше не могли иметь своих детей, но очень хотели ещё хоть кого-то согреть своим теплом и южным солнцем. Вот так и появилась у нас Маша – как говорила мама, девочка с самым русским именем.
– Она уже тогда не могла ходить?
– Да, кажется, упала с качелей в детдоме, когда была ещё малышкой, и получила травму позвоночника.
– А как вы с Машей оказались здесь, в Краснолесске?
– Сама не знаю. – Надя пожала плечами. – Маше почему-то приглянулось название этого городка. А когда мы сюда приехали, она говорила, что ей кажется, будто это и есть её родина, тут вокруг природа очень красивая. Да и от Москвы тут совсем недалеко. Мы учились в Москве: я на бухгалтера, а Маша – в художественной школе. Она очень талантливая… была… А-а-а! Если бы я стала сопротивляться и закричала, то Маша была бы жива-а-а! – Похоже, у девушки начиналась истерика.
Лев взял её за плечи, встряхнул и, смотря ей прямо в глаза, жёстко и громко произнёс:
– Если бы ты сопротивлялась, то он бы зарезал тебя. Потом открыл бы дверь твоим ключом и убил Марию. Затащил бы твоё тело в квартиру. А потом спокойно ушёл. И ты лежала бы сейчас рядом с сестрой. Ты ни в чём не виновата. Поняла?
Девушка умолкла, глотая слёзы, и кивнула головой.
– Слушай, Лев, я пока соседей опрошу, – сказал Михаил, понимая, что Надежде требуется отдых, и добавил, обращаясь к ней: – Вам есть куда сейчас пойти?
– Да, тут недалеко живут наши друзья, в соседнем доме.
Терёхин проводил Надежду и отправился по этажам, а Исаев тем временем осматривал место происшествия.
Глядя на дверь, он вдруг вспомнил, как входил в эту квартиру после «зачистки», проведённой ОМОНом, надеясь схватить Санникову. Увидев тогда Марию, сидевшую перед телевизором, он был уверен, что преступница в его руках. Это навело Исаева на мысль, что убийца ошибся точно так же, как и он сам. «Негодяй убил Марию, – рассуждал Лев, – думая, что это Маргарита Санникова, воровка и убийца. А у такой особы враги наверняка имеются».
Лев удручённо вздохнул и, толкнув дверь, вошёл внутрь. Обстановка в квартире не изменилась: тот же телевизор на стене, диван, инвалидное кресло-коляска и рисунки на журнальном столике. Поверх кресла была накинута белая простыня, скрывающая тело убитой девушки. Красные пятна на белом полотне и лужа крови на полу свидетельствовали об ужасном событии, произошедшем в этих стенах совсем недавно.
Старший криминалист, мужчина с огромной лысиной на голове, стоял возле столика и с неподдельным интересом что-то рассматривал. Криминалист-стажёр, совсем ещё юная особа, была полностью погружена в поиски отпечатков пальцев. Её бледное, почти бескровное лицо говорило о том, что этот выезд на место преступления – один из первых в её карьере. Фотограф, молодой парнишка в потёртых джинсах и майке с радостным смайликом, опустил фотоаппарат и, сказав, что закончил, пулей вылетел на улицу.
– Вот молодёжь! – вздохнул ему вслед Исаев. – Нашёл куда со смайликом явиться.
Затем он подошёл к лысому криминалисту:
– Так, ну что тут у нас, Юрий Михайлович?
– Хм, даже не знаю, что ответить. Давай лучше покажу.
Опытный криминалист кивнул в сторону журнального столика. На нём лежало несколько листков бумаги, на которых были нарисованы какие-то непонятные каракули. Понятно было только то, что «художник» рисовал кровью, рядом на полу валялась импровизированная «кисть» – скрученные резинкой светлые волосы.
– Ох ты ж, ничего себе! – выдавил из себя Лев. – Я так понимаю, что кровь и волосы принадлежат жертве?
– Да, по-видимому, убийца понял, что девушка любила рисовать, и решил напоследок показать, что он тоже ценитель искусства, – пояснил криминалист.
– Засунуть бы его на зону лет на тридцать, там бы на его морде и заднице ценители такое искусство каждый день рисовали – просто загляденье! – злобно процедил Исаев.
– Так в чём же дело, Лёва? Лови его и сажай. Он тебе тут вон сколько тайных знаков оставил, разгадывай не хочу!
– Думаете, это какие-то знаки?
– Всяко может быть, – пожал плечами криминалист. – Но, может, это просто бред сумасшедшего.
Разглядывая «рисунки», они не заметили, как в комнату зашёл Терёхин.
– А мне кажется, этому уроду просто захотелось повыделываться. Ему было мало того, что он сделал с бедной девушкой. И он измазал листок кровью, чтобы заморочить нам головы и сбить с толку, – сказал Михаил.
– Такую версию тоже отметать нельзя, – согласился Исаев.
– Одно могу сказать, – снова заговорил криминалист, – преступник сначала убил девушку острым предметом в сердце и только потом перерезал ей горло, чтобы крови было побольше. Ну, чтобы свои художества производить.
– А что соседи, Миш? – спросил Исаев.
– Да почти никого нет дома, – сообщил Терёхин. – А те, кто дома, ничего не видели и не слышали. Видеонаблюдение за домом не ведётся, камер нигде поблизости нет.
– Негусто…
– А вот смотри-ка, Лёва. – Криминалист протянул Исаеву очередной листок, измазанный кровью. – Кажется, это цифра, нет?
– Так-так-так… – Лев присмотрелся к изображению. – Михалыч, точно! Это цифра! Ты гений! Я уже видел похожую!
Он помчался к выходу, растерянный Терёхин только и успел, что проворчать ему вслед:
– Мог бы и с нами своими догадками поделиться!
Но Исаев его уже не услышал.

8. Лето 2020 года

Исаев постучал в дверь магазина «Хозтовары» и вошёл внутрь. Вдова Аркадия мыла полы, её волосы растрепались от работы, а лицо раскраснелось. Помещение было не узнать. Весь разбросанный товар вернулся на свои места. В воздухе пахло лимонной свежестью чистящих средств.
– Здравствуйте, Светлана! Вижу, вы уже всё привели в порядок.
– Здравствуйте, капитан. – Молодая женщина бросила тряпку в ведро и поправила прилипшие ко лбу волосы локтем. – Как бы ни было сложно, нужно продолжать работать. Аренду и кредит надо платить, деньги на нас с неба не свалятся.
Лев понимающе кивнул и почувствовал, как в кармане завибрировал телефон. Он скинул вызов, решив, что перезвонит после разговора со Светланой.
– А что вас сюда привело? Я думала, вы в прошлый раз каждый сантиметр здесь осмотрели.
– Я ненадолго, – извиняющимся тоном начал Исаев. – Мне тут одна интересная мысль в голову пришла. Ещё вчера хотел проверить, но потом понял, что поздно уже, магазин закрыт. Можно ещё раз посмотреть стойку продавца? Вы с ней ничего не делали?
– Я её вымыла, она же вся в крови была. – Женщина глубоко вздохнула. – Вот только следы от топора надо ещё убрать. Думаю, шпатлёвкой заделаю, отшкурю и лаком сверху. Муж бы за полчаса всё это сделал, да только…
– Светлана, простите, но в прошлый раз мне в глаза бросились ещё и царапины, сделанные чем-то острым, не топором, а скорее ножиком или гвоздём. – Лев подошёл к стойке и показал пальцем. – Вот эти! Вы не помните, они раньше тут были или появились в день убийства?
– Мм, даже не знаю… – Светлана уставилась на то место, которое указал полицейский. – Кажется, раньше я этого не видела. Но, знаете, у нас здесь много острого и тяжёлого, так что нечаянно поцарапать что-нибудь – дело несложное. Да и борьба тут была нешуточная.
– А вам не кажется, что это не похоже на случайные царапины?
– И правда, каракули какие-то. – Женщина присмотрелась к царапинам внимательнее. – Похоже не то на конверт кривой, не то на размер.
– Как это – на размер? – не понял Исаев.
– Ну, в магазине одежду когда покупаете, там указан размер: L, M, XL… Это XL мне напомнило.
– Отлично, Светлана! Вы мне очень помогли!
– Да чем же это? – удивилась женщина.
– Пока точно сказать не могу, простите. – Исаев достал телефон и с нескольких ракурсов сфотографировал «каракули». Попутно он заметил, что у него два пропущенных от Михаила. – Но теперь можете смело шкурить… и лаком. Так вы хотели?
– Сначала шпатлёвкой.
– Ну да, конечно. Кстати, как состояние вашей свекрови?
– Плохо, товарищ капитан. Сначала она как бы взяла себя в руки, старалась говорить на отвлечённые темы, не плакала. Но вчера… Мы как раз ужинали, когда по местному каналу показали репортаж об убийстве девушки-инвалида – ну, той, которая похожа на воровку Марго. У Татьяны Борисовны так задрожали руки, что она даже ложку выронила, а потом бросилась к себе в комнату. Я пошла за ней, но она заперлась и остаток дня провела у себя. Лишь один раз она выходила в туалет, и я сквозь щёлку двери увидела разложенные на кровати старые бумаги и фотографии. Я…
Зазвонил мобильный телефон Светланы, прервав её рассказ. Она взяла трубку, и лицо её мгновенно побледнело.
– Что? Но как?! – выпалила она в трубку. – Да, я буду через десять минут.
– Что случилось? – напрягся Лев.
– Мой дом горит… Господи помилуй! Ведь Татьяна Борисовна там, внутри!
Через минуту Лев и Светлана уже сидели в его личном красном «Авенсисе». По дороге Исаев перезвонил Терёхину, хотя уже понял, что тот хотел ему сообщить. Примерно через десять минут они подъехали к пылающему дому. Светлана выбежала из машины, даже не дождавшись полной остановки. Исаев припарковался и вышел следом. Вокруг творилась полная неразбериха. От дома валил густой сизый дым, было слышно, как завывает пламя и растрескиваются брёвна. Кричали люди, от ужаса и горя вопила Светлана, четыре пожарных расчёта пытались побороть адское пламя.
– Лёва, вот ты где! – Слева от Исаева появился Терёхин.
– Ну что тут, Миш? – спросил капитан.
– Меньше часа назад в дежурку позвонила Татьяна Саганович и сказала, что не может найти наши с тобой визитки с телефонами, а ей надо срочно рассказать нам что-то очень важное.
– Ты её спросил, о чём именно?
– Конечно, спросил, – кивнул Михаил. – Она сказала, что убийства её сына и Марии Иразовой связаны, но это не телефонный разговор.
– Хм…
– Я набрал тебе, но ты сбросил вызов. Тогда полетел сюда. А здесь всё в огне. – Старший лейтенант махнул рукой в сторону пожара и продолжил: – Кстати, я ещё раз опросил соседей Иразовых, тех, кого в первый раз не застал дома. Один старик с третьего этажа видел молодого человека в толстовке, высматривающего что-то рядом с квартирой Надежды. Похоже, это наш парень.
– О, это уже кое-что! – Лев похлопал товарища по плечу. – А я убедился в том, что в магазине Сагановича есть «иероглиф», подобный тому, что мы видели на месте убийства Иразовой.
– Выходит, мать Сагановича была права и эти два убийства связаны?
– Похоже на то. Вот только то, что она знала, сгорело вместе с ней и её домом, – горько подытожил Исаев. – Думаю, с вероятностью девяносто девять процентов причина пожара – поджог.
– И с такой же вероятностью Татьяна Борисовна была мертва до начала пожара, – добавил Терёхин.

9. Лето 2020 года

Лев вошёл в свою квартиру страшно уставший и сразу же рухнул в кресло. Стрелки часов показывали одиннадцать вечера. За последние десять дней столько всего произошло, что у него буквально закипали мозги. Исаев был одним из лучших сотрудников городской полиции, но сейчас он явно находился в затруднении. Убийства, которые ему приходилось раскрывать раньше, не были такими запутанными. Зачастую это были бандитские разборки или пьяные драки. Поэтому раскрываемость дел была практически стопроцентной. Конечно, у него были и сложные дела. За одно из них его даже наградили медалью и присвоили звание капитана. Но сейчас он столкнулся с чем-то действительно серьёзным. Четыре трупа, ни одного свидетеля, видевшего преступника в лицо, никаких отпечатков и никакого биоматериала для распознавания по ДНК. Единственная женщина, которая знала, как были связаны первые три убийства, сегодня стала очередной жертвой.
Экспертиза ещё не проводилась, но Лев не сомневался, что смерть Татьяны Саганович – дело рук всё того же таинственного убийцы. Версия капитана о том, что преступник ошибся, убив Марию вместо Марго, теперь казалась несостоятельной. Единственное, что у них было, – размытый снимок с камеры видеонаблюдения и показания полуслепого старика. Конечно, ещё есть непонятные рисунки-знаки-каракули-иероглифы – даже как их правильно назвать, Исаев не знал, а уж как расшифровать – тем более.
После того как Светлана Саганович рассказала ему про реакцию свекрови на новость об убийстве Марии Иразовой, Лев проштудировал биографии Аркадия, Владимира, Маргариты и Марии. Полученная информация оказалась довольно интересной. Во-первых, все эти люди, кроме Владимира, оказались одного года рождения и родились в Краснолесске. Между прочим, всё это касалось и самого Льва: он тоже родился в Краснолесске в 1991 году. Тут он невольно вспомнил, что мать Аркадия успела сказать ему, что он сам как-то связан с её сыном. Во-вторых, у всех, кроме опять же Владимира, не было отцов. И все, кроме Аркадия, прошли через детдом. Про матерей Марии и Маргариты узнать ничего не удалось, в архивах детдомов они значились как подброшенные. Про свою мать Лев знал только одно: она погибла в горах, когда ему не было и трёх лет. Больше никаких родственников у него не было, и он попал в детдом. Получается, что единственная родная мать – Татьяна Саганович – тоже была матерью-одиночкой, и она что-то знала обо всех. Откуда? Почему?
Его раздумья прервал телефонный звонок. Номер был странным, но Лев машинально ответил:
– Да?
– Капитан Исаев Лев Борисович? – торопливо начал молодой мужской голос.
– Да, с кем имею честь?..
– Меня зовут Максим, и это всё, что я могу вам сказать сейчас. Я нахожусь не в России и звоню не со своего номера. Но это всё несущественно.
Исаев напрягся, усталость улетучилась, мозг заработал на полную катушку.
– Я располагаю информацией об убийце, которого вы ищете, – продолжал частить Максим. – И о жертвах тоже. Если его не остановить, будет гора трупов. И могу вас заверить, что и я, и вы – мы оба тоже находимся под прицелом.
– Что вы несёте? – попытался прервать его Исаев.
– Это не телефонный разговор, поймите. Теперь к сути. Завтра вы должны поехать в деревню Малые Роднички. Это примерно в двухстах километрах к северу от Москвы, найдёте по карте. В полдень вы уже должны быть там.
– Должен?! Почему это, к чертям собачьим, я вам что-то должен?
– Пожалуйста, не перебивайте меня, я нахожусь в сложном положении, и у меня очень мало времени. Поэтому умоляю, просто поверьте мне! Мы с вами сейчас буквально зависим друг от друга, мы можем спасти друг другу жизни! – Голос Максима начал срываться, чувствовалось, что для него очень важно то, о чём он говорит. – Прошу вас, не отказывайтесь от нашей помощи!
– Нашей? – переспросил Лев. – И кто же такие эти «наши»?
– Я и мой… э-э-э… мой доверенный человек, – ответил Максим. – Именно с ним вам и нужно будет завтра встретиться. На съезде с Ленинградского шоссе в сторону деревни есть заправка и небольшая гостиница для дальнобойщиков. В двенадцать часов дня он будет вас ждать у стойки регистрации.
– Но как я его узнаю? – озадаченно воскликнул Исаев.
– Скажете, что ищете Старого Рыбака.
– Старого Рыбака? Вы серьёзно?!
– Не переживайте, он найдёт вас сам. – Максим стал говорить тише, почти шёпотом. – Вы же полицейский, проверьте зацепку. Информация, к которой вы получите доступ, была засекречена тридцать лет назад. К тому же она касается вас лично. Так что я бы посоветовал ехать одному. И последнее: постарайтесь не умереть до утра или во время поездки. И это не шутка. Ведь вы в списке жертв.
– Я – что? – переспросил Лев, но услышал в ответ только короткие гудки.
Первой реакцией Льва на этот странный звонок было недоверие, хотелось плюнуть на всё это и лечь спать. Но откуда он так много знает, этот Максим? Ведь всё, что он обсуждал с Терёхиным, было строго между ними, в этом Лев не сомневался. Более того, своими последними размышлениями о схожести судеб участников дела он с Терёхиным даже поделиться не успел. «Пробить» номер? Но Максим говорил, что звонит из-за рубежа и не со своего телефона. А если это так, то процесс займёт целую вечность, а решать нужно сейчас: ехать или не ехать?
Лев посмотрел на часы: было полтретьего. Ночь стояла беззвёздная и душная, окно в комнате было открыто настежь, но Лев не чувствовал ни дуновения ветерка. Он принял душ и решил, что в любом случае нужно хоть немного поспать. Поставил будильник на полшестого и почти сразу провалился в глубокий сон.

10. Лето 2020 года

В шесть утра капитан Исаев уже заправлял свой незаменимый «Авенсис», а ещё через час уже летел по Ленинградке. Свежее утро и крепкий кофе развеяли его сомнения, в таком деле нужно использовать каждый шанс и тянуть за все возможные ниточки.
Без труда найдя гостиницу, он припарковал машину и осмотрелся. До назначенной встречи оставался почти целый час. У гостиницы стояли две фуры и несколько легковушек. На улице никого не было. Лев зашёл внутрь и спросил у девушки-администратора, где можно перекусить. После длинного переезда у него проснулся зверский аппетит, и он заказал в местном буфете огромную пиццу с грибами. Дожёвывая последний кусок, Исаев почувствовал, как его разморило: жара опять набирала обороты, сказывалась долгая дорога и то, что ночью ему удалось поспать всего два с половиной часа. Он устроился поудобнее на небольшом старом диванчике, расположенном напротив стойки администратора, уверенный, что этот диванчик – отличный наблюдательный пункт и отсюда он точно увидит Старого Рыбака.
Но стоило Льву прикрыть глаза, как он задремал.
Разбудил его звон стекла: девушка нечаянно уронила стакан с водой, стоявший на стойке. Льва тут же бросило в жар: большие гостиничные часы показывали семь минут первого. У стойки стояла молодая парочка, больше никого в холле не было. Он вскочил как ошпаренный и бросился на улицу. Перед входом в гостиницу он увидел несколько человек. Справа – семья с двумя бегающими друг за другом детьми, слева – девушка в коротком летнем платье, звонящая по мобильному телефону. Чуть дальше – дальнобойщик, садящийся в свою машину. «Неужели я всё проспал?» – спросил Лев сам себя, всматриваясь в прохожих. И сам же ответил через секунду: «А, нет! Вот он!» Лев рванул к человеку, удаляющемуся от гостиницы. На его спине висел серый потрёпанный рюкзак, а в правой руке была удочка. Капитан догнал его и, схватив за плечо, почти силой развернул к себе.
– Вы Старый Рыбак? – выпалил он в лицо человеку, который оказался стариком лет семидесяти пяти. Огромная кудрявая борода и богатые усы скрывали его рот, на голове сияла лысина, а остатки волнистых седых волос неаккуратными прядями спадали почти до плеч. На нём была застиранная до дыр синяя футболка с надписью «Сибирь» и засаленные тёмно-синие спортивные штаны.
«И этот человек – доверенное лицо того парня, который звонил из-за границы? – удивлённо подумал Исаев, рассматривая старика. – Он больше похож на того, кто реально не вылезает из болота, а не на обладателя секретной информации. Хотя, возможно, это просто маскировка».
– Ну, можно и так сказать, – усмехнулся старик. – А что?
– Я капитан Исаев, мне нужно с вами поговорить.
– У меня нет ни сетей, ни электроудочек, – испуганно затараторил обладатель бороды. – А то, что вам сказал Стёпка Уханов, это всё враки. У меня просто клёв лучше, вот он и завидует. Я ловлю на червя, ничего противозаконного!
– Какого, к чертям собачьим, червя?! – непонимающе вскрикнул Лев. – О чём вы говорите? Это что, игра?
– Рыбалка? Безусловно, игра, – удивлённо закивал дед.
– Что за чепуху вы несёте?! Зачем же ваш друг мне звонил?
– Это мой друг звонил, – послышался голос сзади, после чего на плечо Исаева мягко легла чья-то рука.
Лев повернулся: перед ним стоял мужчина, которому было за шестьдесят, но он явно следил за собой и выглядел подтянутым и моложавым.
– Простите, парень немного перебрал с выпивкой, – сказал мужчина, обращаясь к старику. – Долгая дорога, знаете ли…
– Бывает, – старик кивнул, – я и сам частенько перебираю.
Он поправил сползающую лямку рюкзака и пошёл дальше.
– Так вы едете на рыбалку? – усмехаясь, спросил мужчина Льва.
На нём были летняя рубашка в клеточку, светло-серые хлопчатобумажные штаны и удобные мягкие мокасины в тон. Аккуратно подстриженные волосы, нос с горбинкой и испытующий взгляд голубых глаз дополняли образ. «Этот хоть выглядит получше», – подумал Исаев.
– Даже не знаю, кто из вас больше похож на Старого Рыбака… – попытался оправдаться капитан.
– Да уж. – Мужчина хитро подмигнул. – Я же не думал, что пока буду в туалете, вы успеете найти настоящего рыбака!
– Так это ваш друг мне звонил?
– Точнее, это мой сын вам звонил, – улыбнулся незнакомец.
– Сын? – Лев нахмурился, поскольку опять началась путаница.
– Я всё вам сейчас расскажу, всё объясню, – поспешил сказать мужчина, заметив недовольство Исаева. – Давайте сядем в мою машину, она за углом, там точно нет камер, я проверил.
Капитан вопросительно посмотрел на него.
– Лев Борисович, сведения, которые я вам собираюсь раскрыть, очень опасны. И опасны в первую очередь для тех, кто ими обладает. Ой, простите, я ещё не представился… Сергей Дмитриевич Лазарев, учёный-биолог, генетик, к вашим услугам.
– Генетик? – Исаев удивился ещё больше. – И эти ваши сведения как-то связаны с вашей работой?
– Вы угадали, к сожалению, – вздохнул Лазарев.
Они подошли к старому ржавому «уазику», и Исаев решил пошутить:
– О! Эта техника – то, что нужно для конспирации!
– Автомобиль, конечно, древний. Но если в ближайшее время мы не начнём действовать сообща, то он переживёт нас всех, – угрюмо парировал Лазарев.
Лев ничего не ответил и залез на пассажирское сиденье. Его собеседник устроился рядом и произнёс:
– Что ж, не буду тянуть кота за хвост.
Он достал из бардачка небольшую папку, внутри которой оказались пожелтевшие от времени бумаги и старые фотографии. Одну из фотокарточек он передал капитану.
– Узнаёте кого-нибудь?
На снимке были запечатлены четыре молодые девушки и один парень. Льву хватило одного взгляда, чтобы ответить.
– Ваши глаза и нос сложно не заметить, – проговорил он. – Это вы, только в молодости.
– Да, это так, но я имел в виду девушек. Никто из них не кажется вам знакомой? Даю подсказку: этой фотографии уже почти тридцать лет.
Теперь капитан всмотрелся в лица более пристальным взглядом. Три были ему совершенно незнакомы, но четвёртую он точно знал.
– Татьяна Саганович? Так?
– В точку! – улыбнулся Лазарев и передал ему второй снимок. – Всё же не зря вы выбрали работу полицейского!
– Ого, здесь они уже все беременны, – усмехнулся Исаев, рассматривая на фото округлившиеся животы девушек.
– Ага, а здесь уже родили, – сказал Лазарев, отдавая ему ещё несколько фотографий.
Три девушки позировали с двумя младенцами, а четвёртая – с тремя.
– Вы что, работали в родильном доме? – поинтересовался Лев.
– Ну-у… – протянул Лазарев, – в определённом смысле да.

Глава 2
1. Осень 1990 года

В Москве стояла поздняя осень, холодный ветер гнал по небу тяжёлые облака, источающие мелкий нудный дождик. Прохожие прятались от него под разноцветными зонтиками. Сквозь стекло служебной «Волги», по которому стекали струйки дождя, поток людей с зонтиками казался ожившей картиной импрессиониста.
Сергей Лазарев, талантливый учёный-генетик тридцати восьми лет, ехал в подмосковную Малаховку на встречу со своим бывшим научным руководителем, известным физиологом Александром Вороном. Ему не терпелось поделиться со старшим товарищем радостной новостью, касающейся проекта «Эволюция», который ему предстояло возглавить.
– Ну-с, мой дорогой, присаживайтесь! – Грузный старик с густой, но абсолютно белой шевелюрой и громоподобным голосом пригласил Сергея за стол. – Чайку? Недавно из Китая мне прислали – изумительный вкус!
– Спасибо, Александр Михайлович, с удовольствием!
– Что там, подписали ваше прошение? – спросил Ворон, разливая чай по чашечкам из тонкого английского фарфора.
– Да! Выделяют целую лабораторию в Институте генетики и биоинженерии в Краснолесске. Финансирование в полном объёме! – В голубых глазах Сергея плясали весёлые искорки. – Даже и вопросов особых уже не было.
– Ну а какие могут быть теперь вопросы? После стольких успешных опытов с шимпанзе? Шимпанзята уже подросли, чувствуют себя прекрасно, насколько я знаю.
– Да, это так, но тут всё же люди… и какие люди!
– Да не волнуйтесь, Серёженька, я уверен, что всё пройдёт как по маслу, при ваших-то способностях!
Ворон пододвинул поближе к Сергею изящную старинную вазочку с миниатюрными крендельками, посыпанными сахарной пудрой, и гордо доложил:
– Печенье из Австрии! Чрезвычайно вкусное!
– О! В этом я не сомневаюсь, – улыбнулся Лазарев.
– А в чём сомневаетесь?
– Если честно, то во многом… – Сергей пристально посмотрел на своего учителя. – Вы же знаете, что мы не могли проверить на обезьянах, передаются ли при клонировании умственные способности, наклонности, характер. Среди шимпанзе нет ни Пушкиных, ни Рафаэлей, ни Эйнштейнов. А весь проект рассчитан именно на то, чтобы клонировать гениев.
– А почему, собственно, нельзя было попробовать сначала на обычных людях? Думаю, вы бы легко нашли добровольцев!
– Дело, Александр Михайлович, как всегда, в деньгах. Сказать, что проект дорогой, это ничего не сказать. А зачем государству тратить огромные деньги на то, чтобы увеличить многомиллионное население на несколько обычных людей? Только когда я предложил создать восемь потенциальных гениев, начался серьёзный разговор о финансировании.
– Ещё бы. – Старик усмехнулся. – Зачем ждать, когда где-нибудь и когда-нибудь родится один гений, если можно произвести их сразу около десятка? И всех – прямо сейчас и в нашей могучей, непобедимой социалистической державе!
– Вот-вот. – Лазарев вздохнул. – Быть впереди планеты всей.
– Ничего, Серёжа. – Ворон почесал подбородок. – Будем надеяться, что всё получится. В конце концов, доказательств обратного у нас тоже нет. В данный момент мы не знаем, передаются ли таланты при клонировании. Ну а с помощью вашего проекта узнаем! Вероятность, что передаются, по моему мнению, намного выше. Ведь, по сути, что такое разум? Это результат химических процессов в мозге человека. Почему бы этим процессам не зависеть от физического строения мозга? А то, что мозг клона будет полностью идентичным мозгу оригинала, мы уже знаем наверняка.
– Хотелось бы в это верить. – Сергей снова вздохнул.
– А вы верьте, верьте, друг мой! Без сомнений здесь обойтись трудно, всё бывает: и сомнения, и ошибки. Но таков путь учёного: через тернии к звёздам! И на этом пути главное – не терять веры в себя, в свои силы, в свою команду и в победу!
– Да если бы я не верил, то и не взялся бы за это дело. Вы же меня знаете! – Молодой учёный немного оживился, услышав слова поддержки от своего наставника.
– Вот это другое дело, – одобрительно произнёс Ворон.
– Но ещё предстоит сложная работа по изъятию генетического материала. Это меня тоже сейчас очень волнует.
– А на ком вы остановились в итоге, напомните старику…
– Эйнштейн, Леонардо, Ньютон и Мария Кюри.
– Боже мой! Боже мой! – Ворон мечтательно вздохнул. – Как жаль, что я не доживу до того времени, когда они повзрослеют! Ведь каждый из этих учёных менял ход истории! Представьте, друг мой, возможно, вам доведётся услышать спор Ньютона и Эйнштейна! Классическая теория против теории относительности!
– Всё же будущие клоны – это не те великие люди, которых больше нет. Но, вероятно, у них будут свои мысли и собственные теории. И как знать, не превзойдут ли они своих прототипов! Сейчас это всё похоже на сон, – признался Лазарев, – но так хотелось бы увидеть его наяву!
– Полноте, Серёженька, полноте! – Старик махнул рукой. – Это не сон. Это современная наука. Дерзкая мысль. Пытливый разум. И вы – да, именно вы, друг мой, – сейчас находитесь на острие науки. Я горжусь, что вы мой ученик! Эх, пожалуй, за это нужно выпить чего-нибудь покрепче чаю! Как насчёт коньяка? У меня есть бутылочка «Двина», пятьдесят градусов, между прочим…
– Знаю-знаю. – Лазарев улыбнулся. – Армянский коньяк, который, по легенде, пил Черчилль.
Ворон с трудом вылез из-за стола и направился к резному дубовому буфету.
– А с генетическим материалом, я думаю, проблем не будет. У меня есть связи в нескольких зарубежных университетах, я вам помогу, чем смогу.
– Но ведь «Эволюция» – строго засекреченный проект, – возразил Лазарев. – Вдруг ваши зарубежные коллеги что-то заподозрят?
– Эх, молодой человек, – старик плюхнулся за стол, поставив перед собой изящную бутыль и пару рюмок, – я при КГБ скоро уж семьдесят лет живу, и сколько меня засекречивали, не пускали, выспрашивали, вынюхивали… И ничего, всё равно я выезжал, куда мне надо было, и общался с теми, с кем хотел. А уж сейчас тем более, время вон какое настало – свобода кругом!
– Но государственную тайну пока никто не отменял.
– Да никто не узнает про вашу тайну, Серёженька. Я никому ничего не скажу! – Ворон подмигнул и поднял рюмку. – Ну, давайте, за вашу «Эволюцию»! Чтоб шла успешно!
Коньяк приятным теплом распространился по телу, учитель и ученик переместились в кресла, поближе к мерцающему камину.
– Уютно тут у вас, – заметил Лазарев. – Тихо и тепло.
– Да, тут вам не Москва с её бешеными темпами. А кстати, Серёжа, – спросил Ворон, разливая очередную порцию «Двина» по рюмкам, – не боязно вам из Москвы-то уезжать? Незнакомый город, новые сотрудники…
– Ну, во-первых, Краснолесск – это не захолустье какое-нибудь, а крупный, развитый наукоград. Во-вторых, часть команды я беру с собой из Сеченовки.
– Они тоже готовы покинуть столицу?
– Ради такого проекта – готовы! Профессора и доценты в Москве не редкость, согласитесь, а вот участие в первом в мире клонировании человека – это эксклюзив!
– О да! Тут мне крыть нечем. – Старик опять вздохнул. – Будь я помоложе, сам бы за вами следом побежал, всё бы бросил. Взяли бы вы меня, Серёжа, в свою команду?
– Конечно! – Лазарев расплылся в улыбке. – Вас, Александр Михайлович, я бы и в разведку взял!
– А кто рожать-то будет? Об этом подумали?
– Пока нет. – Сергей поставил рюмку на столик и почесал переносицу. – Этот вопрос на месте решим. Время ещё есть. Сейчас главное – найти ДНК наших гениев.
– Да сказал же я, найдём! Прямо завтра сделаю пару запросов. Буду держать вас в курсе.
– Я вам так благодарен, Александр Михайлович!
– Да бросьте, друг мой! Мне самому приятно быть хоть как-то причастным к этому проекту, пусть и неофициально.
Так, мечтая о будущем, они просидели у камина почти два часа.
На следующее утро Ворон, как и обещал, связался с несколькими своими коллегами за границей и попросил их помочь ему с поисками ДНК четверых гениев. А Лазарев начал готовиться к отъезду в Краснолесск.

2. Осень 1990 года

На работе ему оставалось только проверить, всё ли правильно упаковали и не забыли ли чего-то важного. А дома у него вещей было немного (Сергей Дмитриевич развёлся три года назад и жил один), да и из них он решил взять лишь малую часть. Он ходил по своей квартире и, складывая вещи в картонные коробки, как будто прощался со своей молодостью. Глядя на фотографию темноволосой красавицы с огромными чёрными глазами, он невольно улыбнулся: «Елена Прекрасная… Как-то ты там теперь?»
В Лену Малиновскую, за которой вечно бегали толпы поклонников, Сергей был влюблён ещё со школьных лет. Она училась в параллельном классе и заслуженно считалась чуть ли не самой красивой девчонкой во всей школе: точёные черты лица, изумительная фигурка, томный взгляд и заразительный звонкий смех покоряли многих. Но только к тридцати годам, когда Сергей уже достиг звания доцента в институте Сеченова, своенравная девушка согласилась выйти за него замуж. Медовый месяц молодожёны провели в Италии, и Елена, которая после блестящего окончания иняза свободно говорила по-итальянски, была буквально очарована этой страной.
По советским меркам Сергей и Елена жили роскошно: у них были новенькие «Жигули», хорошая двухкомнатная квартира недалеко от метро «Красные Ворота», их не смущали пустые прилавки – продукты покупались на рынке, а одежду они привозили из зарубежных командировок. Так прошло почти пять лет. Всё было хорошо, кроме одного. Елене было уже за тридцать, а детей у пары всё не было. После нескольких месяцев хождений по врачам выяснилось, что Лазарев никогда не сможет иметь детей. Как оказалось, причиной послужили эксперименты, которые он ставил в начале своей карьеры. В них использовалось облучение опытных образцов – и вот однажды Сергей схватил слишком большую дозу радиации. Он давно забыл об этом, как о ночном кошмаре, поскольку лечение было вполне успешным, и до сих пор ему казалось, что никаких последствий того случая нет и уже никогда не будет. Он предлагал усыновить ребёнка, но жена была непреклонна, она хотела только своего малыша и ни о каких других вариантах даже слышать не желала. Это означало одно: развод. Решение это далось очень непросто им обоим. Лазарев до сих пор отчётливо помнил их последний разговор.
– Удивительно, Серёж, сколько времени мне понадобилось, чтобы понять, как сильно я тебя люблю.
Елена сидела на скамейке в саду имени Баумана, кутаясь в тёплое пальто. Пронизывающий осенний ветер трепал её чёрные кудри.
– И, поняв это, ты хочешь всё разрушить?
Сергей сидел рядом, вполоборота, и держал её за руку.
– Прости меня. Я хорошо себя знаю. Мне нужен ребёнок. Обязательно.
– Но мы могли бы…
– Не могли бы! – Она взглянула на него, чуть не плача. – Мы с тобой уже сорок раз всё это обсудили. Мне нужен свой, родной ребёнок. Я не смогу без этого жить. Что делать, видимо, какая-то программа во мне доисторическая. Я должна родить. И родить от своего мужа. А не от… тьфу, даже думать противно… Всё, Серёж, хватит друг друга мучить, прошу тебя. Отпусти меня. Просто отпусти.
– Хорошо, родная. – Он мягко погладил её по волосам, но ветер снова тут же растрепал их. – Завтра пойдём и подадим заявление. Ты будешь свободна.
– Серёжа, а можно я ещё кое о чём тебя попрошу? Ну, если только для тебя это не будет обузой, конечно… Давай останемся друзьями? Не будем насовсем терять друг друга из виду? Что бы ни случилось.
– Конечно, любимая! – Он притянул её к себе и обнял покрепче. – Ты, главное, помни, что я всегда тебя любил и всегда буду любить.
– Спасибо тебе… – Она не выдержала и, разрыдавшись, уткнулась в его плечо.
После развода Лазарев с головой ушёл в работу. Проект «Эволюция» стал для него делом всей жизни. Он не допускал ни малейшей ошибки, перепроверял всё лично, буквально сутками не вылезал из лаборатории. «Что ж, – думал он иногда, встречая очередной рассвет в своём кабинете, – почти все, кто чего-то достиг в этой жизни, женились поздно или не женились совсем, полностью отдаваясь своей работе, науке, не замечая пролетающего времени. Видимо, такова и моя судьба: семья для меня непозволительная роскошь. Либо семья, либо открытия». Сергей Дмитриевич полагал, что, возможно, ему удастся стать отцом немного в другом смысле слова: всё же этот проект был его детищем, и в результате на свет должно было появиться восемь малышей. Но всё это пока было только в его мечтах.
Он ещё раз взглянул на фотографию бывшей жены, глубоко вздохнул и положил её сверху в одну из коробок, предназначенных для переезда.

3. 1990—1991 годы

Окна нового кабинета Лазарева выходили на настоящий лес. Правда, сейчас листья уже опали, и только ели и сосны приятно зеленели на фоне унылого ноябрьского неба. Институт генетики и биоинженерии находился на самой окраине Краснолесска и занимал огромную территорию. Помимо главного корпуса, среди высоких деревьев расположились медицинская часть и два кирпичных дома для сотрудников. А на большой лесной поляне была построена настоящая оранжерея, которая радовала обитателей института свежими овощами и зеленью круглый год.
Сергей Дмитриевич сидел за большим письменным столом, сплошь заваленным бумагами, и пил жасминовый чай.
– Как вы только не путаетесь в своих записях?! – Секретарша принесла ему очередную толстую папку. – Вот, Ильин вам из лаборатории прислал результаты тестов.
– Спасибо, Анечка.
Лазарев, отставив в сторону кружку с чаем, сразу же развязал ленточки на картонной папке и принялся изучать её содержимое.
– Да вы б хоть чай-то допили, Сергей Дмитриевич! – сказала девушка, открывая дверь. – Остынет же!
– Не беспокойтесь, Анечка. – Он улыбнулся. – Зелёный чай превосходно сохраняет вкус, его можно пить и холодным.
Как только секретарша закрыла за собой дверь, Лазарев тут же снял телефонную трубку и набрал номер Ворона.
– Ну что, неужели пришли результаты? – спросил тот, даже не поздоровавшись, едва услышал голос своего ученика.
– Пришли, Александр Михайлович!
– Ну, ну! Не томите же! Говорите!
– На этот раз весь материал рабочий! – Лазарев листал отчёт из лаборатории и одновременно рассказывал. – Всё можно использовать! Все четыре образца!
– Ух! – Старик аж крякнул от удовольствия. – Значит, первая победа?
– Да, и во многом благодаря вам!
– Не хотите заехать ко мне отметить?
– Был бы рад, Александр Михайлович, но пока график мне не позволяет. Вот если бы вы могли к нам сюда заглянуть…
– Ох, – Ворон вздохнул, – тяжеловато мне в такую даль ехать, сердечко что-то в последнее время пошаливает. Ну да ничего, свидимся как-нибудь, друг мой. Работайте, пока удача сама идёт к вам в руки! Работайте!

* * *

Двумя днями позднее Лазарев шёл по коридору медицинского корпуса, и сердце его учащённо билось. Сегодня ему предстоял нелёгкий выбор. Он уже три недели изучал личные дела и результаты анализов десяти девушек от двадцати двух до двадцати семи лет, четверым из которых предстояло войти в историю советской, а скорее всего, и мировой науки. Заочно ему нравились шесть кандидатур, по всем параметрам они подходили. Именно они и были приглашены на сегодняшнее собеседование.
– Что ж, милые дамы, я рад вас приветствовать! – начал он, войдя в небольшое помещение, напоминающее обычную институтскую аудиторию для проведения семинаров. – Я знаю, что вам уже рассказали, кто я и зачем вас сюда пригласил.
Девушки закивали.
– Но всё же, – сказал Лазарев, – я хочу лично объяснить вам ещё раз, в чём суть нашего медицинского проекта. Вам… простите, четверым из вас в ближайшее время предстоит стать матерями. Необычными матерями.
Девушки потупили глаза и стали улыбаться и переглядываться. Лазарев тоже улыбнулся и продолжил:
– Да-да, необычными. У ваших детей не будет отцов в общепринятом смысле. И условия нашего контракта таковы, что вы не сможете выйти замуж.
– Да и без вашего контракта девушке замуж выйти трудно! – высказалась круглолицая румяная девушка с русыми волосами, собранными в аккуратный хвостик. – Так что нас это не особо пугает.
– Не надо обобщать! – хихикнула маленькая темноглазая брюнетка.
– Девушки, прошу вас… – Лазарев обвёл взглядом небольшую аудиторию. – Я сейчас закончу, а потом вы сможете задать свои вопросы. Пока контракт не подписан, вы абсолютно свободны и ничем не связаны. Так вот, сумма контракта такова, что вы не будете ни в чём нуждаться. Но вы будете обязаны регулярно проходить медицинские обследования, ну и, разумеется, ваши дети тоже будут всё время находиться под нашим неусыпным контролем.
– А жить где? – спросила всё та же брюнетка.
– Первое время, пока дети будут совсем маленькими, вам придётся провести здесь, а потом вы сможете жить с детьми у себя дома. А если кто-то захочет, мы выделим квартиру в нашем городе. Дети смогут ходить в обычный детский сад и в школу, а вы – на работу.
– А в чём всё-таки смысл этого вашего эксперимента? – не унималась брюнетка. – Что не так с детьми-то будет? Скажите прямо.
– С детьми будет всё «так», не волнуйтесь, пожалуйста. У них будут особенные отцы. И имена отцов я смогу раскрыть только тем из вас, кто останется в проекте.
– Ой ты ж мама дорогая! – Круглолицая с хвостиком вновь оживилась. – Это что ж? Неужто от Горбачёва рожать будем?! Чтоб перестройку быстрее перестраивать? Или от Валерика Леонтьева? Чтоб ещё и с песнями!
Девушки рассмеялись.
– Нет, – Лазарев постарался говорить серьёзно, – не от них. Прошу вас, не стоит гадать.
Но девушек было уже не остановить: кого только из известных современников они не упомянули! Лазарев перестал призывать их к порядку, понимая, что их совсем ещё юный возраст и таинственность происходящего требовали разрядки. Он просто сидел и наблюдал за ними. Такие разные, все по-своему симпатичные… Но выбрать нужно только четверых. «Господи, а как им объяснить, что одним из „отцов“ будет Мария Кюри? – промелькнуло у него в голове. – Придётся всё же называть вещи своими именами, а не придумывать бред про несуществующих папаш».
И вот, после нескольких дней раздумий и консультаций с коллегами, Лазарев выбрал четырёх девушек. Родить двух клонов великого Альберта Эйнштейна предстояло Татьяне Саганович. На тот момент девушке было двадцать четыре года, она недавно окончила институт и начала работать инженером на цементном заводе, расположенном недалеко от Краснолесска. По мнению Лазарева, она подходила идеально: чёрные волнистые волосы, большие выразительные глаза – по идее, дети будут похожи на свою маму. Ольга Исаева, двадцатитрёхлетняя аспирантка филфака МГУ и большая любительница гор, должна была родить клонов Леонардо да Винчи. Самой старшей девушке недавно исполнилось двадцать шесть лет. Елена Кононова преподавала историю в школе Краснолесска, ей предстояло стать матерью клонов Марии Кюри. Последней выбранной девушкой оказалась та самая любопытная розовощёкая, которая взбудоражила всю аудиторию на первой встрече. Звали её Алла Игонина, ей было двадцать четыре года, работала она поваром в столовой института. Ей выпала роль будущей матери клонов Исаака Ньютона. Все девушки были абсолютно здоровы и полны энтузиазма. Все они с радостью подписали договор. Одним из главных его пунктов было неразглашение любых сведений, касающихся проекта «Эволюция», зато пункт о компенсациях был столь привлекательным, что все ограничения меркли по сравнению с ним. После подписания договора Лазарев снова собрал девушек в той же аудитории.
– Ну что ж, теперь мы с вами одна семья! – сказал он.
– Так кто же отцы? Теперь-то можно узнать? – тут же спросила нетерпеливая Игонина.
– Видите ли, нет никаких отцов. – Лазарев поочерёдно посмотрел в глаза каждой из девушек.
– От духа святого, что ли, рожать будем? – не унималась Алла.
Остальные молчали, но на лицах явно читалось недоумение.
– Вы будете рожать клонов великих людей. Поэтому всё так и засекречено.
После этих слов девушки заметно взволновались и, кто тише, кто громче, начали засыпать его вопросами:
– Клонов?
– Уже есть такие технологии?
– А это законно вообще?
– А такое кто-нибудь уже делал в мире?
– Это опасно?
– А как это физически всё будет происходить?
– От каких великих?
– А великие в курсе?
Лазарев замахал ладонями перед лицом и постарался перекричать поднявшийся шум:
– Тихо, тихо! Прошу вас, успокойтесь! Программа государственная, всё законно, всё совершенно безопасно для вас! Пожалуйста, позвольте мне продолжить!
В аудитории наконец наступила тишина. Тогда он продолжил:
– Итак, я повторяю: всё абсолютно законно. Вы находитесь в полной безопасности в государственном научно-исследовательском центре. Мы уже давно занимаемся вопросами клонирования и продвинулись в этом деле очень далеко, намного дальше американцев и европейцев. Уверен, что вы родите совершенно нормальных, здоровых детей, которые будут ходить в обычную школу. Мы очень надеемся, что со временем в детях начнут просыпаться таланты – такие же таланты, как у их прототипов. Собственно, в этом и заключается наша с вами цель – вырастить новых гениев. Воспитывать их как-то особенно не нужно, способности должны проявиться сами, а со временем мы посмотрим, кому и чем сможем помочь, чтобы талант раскрылся максимально полно. А, чуть не забыл, есть одно ограничение: вы сможете дать своим детям имена по своему усмотрению, но с условием, чтобы первая буква имени клона совпадала с первой буквой имени клонируемого. А в остальном вы вольны воспитывать детей так, как подскажет вам ваше сердце. Поймите, вы не рабыни. Вы можете остаться в проекте или покинуть его. Но решить это вам нужно будет очень быстро. Те, кто захочет покинуть проект, пройдут сеанс гипноза: из вашей памяти будут стёрты этот разговор и несколько предыдущих дней, в течение которых вы общались с моими помощниками. Это условие было прописано в договоре. Проект «Эволюция» настолько засекречен, что лишь несколько моих сотрудников знают, что именно будет здесь происходить. Большинство персонала, с которым вам придётся общаться, уверены в том, что мы всего лишь совершенствуем технологии искусственного оплодотворения для рождения близнецов. Вы должны понимать, какая ответственность ложится на ваши плечи. Никто – ни ваши родители, ни ваши лучшие друзья – не должен узнать о клонировании. Сейчас я готов ответить на любые ваши вопросы, а потом дам вам три дня на раздумья, и… либо вы остаётесь в проекте, либо навсегда забываете о нём.
– Скажите, Сергей Дмитриевич, – Татьяна Саганович подняла руку, как на школьном уроке, – а мы никогда-никогда не должны будем ничего рассказывать про клонирование?
– Если всё пройдёт успешно… – Лазарев сделал небольшую паузу, – а я уверен, что всё пройдёт успешно… то очень скоро о нашем общем проекте и лично о каждой из вас узнает весь мир. Нам будет нечего скрывать. Напротив, мы будем гордиться нашей работой, нашими детьми. И мы будем рассказывать об этом совершенно открыто.
– Даже по телику могут про нас показать? – спросила Алла.
– Даже по телику, – улыбнулся Лазарев.

* * *

По прошествии трёх дней все четыре девушки приняли решение остаться в проекте. Лазарев был рад, что ему не придётся проводить новый отбор. Единственное, что его смущало, это поведение Аллы Игониной. Иногда она задавала странные вопросы, вроде: «А не грех ли это?», но Сергей Дмитриевич списывал на то, что девушка была из очень простой сельской семьи, окончила всего восемь классов и была очень уж далека от науки. Но зато у неё было отменное здоровье и своеобразное чувство юмора, остальные участницы эксперимента полюбили её за простодушие и природную доброту. Вообще же девушки быстро сдружились, и их не пугал тот факт, что им придётся провести в тесном общении много месяцев. Заводилой в их небольшой компании стала Оля Исаева, которая буквально через неделю уже уговаривала новых подруг отправиться вместе с ней в поход на Эверест. «Для такой команды, как мы, нет недоступных вершин!» – говорила она. Таня Саганович и Лена Кононова были тихими и спокойными. Татьяна волновалась только о том, когда она сможет снова выйти на работу: она мечтала в будущем сделать цементное производство безвредным для окружающей среды. А Лена немного беспокоилась о своих учениках, особенно о каком-то Алёше из 5-го «А», который всё время путал египетских фараонов.

* * *

Новый, 1991 год начался стремительно. Уже в середине января успешно прошло оплодотворение будущих мам. Перед процедурой они сфотографировались для истории: четыре милые улыбающиеся девушки и симпатичный учёный, полный надежд на светлое будущее для себя и своих подопечных.
Но история решила распорядиться их судьбами по-своему. Именно с января Советский Союз – нерушимая, казалось бы, империя – стал активно разваливаться. В союзных республиках начались волнения, по стране прокатилась волна протестов, шествий и митингов, причём далеко не всегда мирных. В марте прошёл референдум, на котором подавляющее большинство граждан проголосовало за сохранение целостности страны, но колесо истории остановить было уже невозможно.
На обитателях Краснолесска все эти события сказывались не очень сильно: маленький тихий научный городок с давних пор имел неплохую систему снабжения, и, пока она работала, все его жители верили в то, что скоро всё образуется, закончится и вернётся на круги своя. Наступило лето. Институт генетики и биоинженерии по-прежнему получал из казны деньги, в местной оранжерее зрели пузатые фиолетовые баклажаны, сладкие помидоры и сочные болгарские перцы. Заметно увеличивались и животы четырёх будущих мам. Единственное, что пошло не по плану, – это беременность Аллы Игониной. Вместо запланированной двойни молодая женщина ждала трёх малышей. Однако все обследования и анализы показывали, что трое будущих Ньютонов были абсолютно здоровы, как, впрочем, и все остальные клоны. К середине августа девушки округлились настолько заметно, что было решено сделать ещё одно фото для истории. Ольга, Татьяна, Алла и Елена надели яркие летние сарафаны и намеренно поддерживали руками свои животы. В центре фотографии в белоснежной рубашке красовался «отец проекта» – Сергей Дмитриевич Лазарев.

4. Осень 1991 года

Лес стал разноцветным, но листья ещё не успели упасть на землю. Они лишь трепетали и шумели от лёгкого дуновения ветра. Оранжево-красно-жёлтые краски лиственных деревьев с яркими вкраплениями хвойной зелени великолепно смотрелись на фоне ярко-голубого неба, по которому проплывали редкие белые облачка. Но Сергей Дмитриевич не смотрел в окно и не замечал всей этой красоты. Он вторую неделю ждал звонка из министерства и часто сидел в своём кабинете, просто уставившись на спецтелефон. Но аппарат не поддавался его гипнозу и упорно молчал. А когда наконец зазвонил, то Лазареву показалось, что над его головой сгустились сразу все тучи мира: в дальнейшем финансировании проекта «Эволюция» было отказано. Оставшихся средств едва хватало на то, чтобы обеспечить будущим матерям проживание и питание до момента родов.
В середине октября на свет появились девять здоровых малышей. Татьяна назвала мальчиков Александром и Аркадием, Ольга выбрала для своих имена Лев и Лука, Алла – Иван, Илья и Игорь. Елена назвала девочек Мария и Маргарита. Несмотря на то что Сергей Дмитриевич понимал, какие серьёзные у них намечаются проблемы, он не хотел раньше времени расстраивать молодых мамочек, и, когда дети немного подросли, они снова устроили фотосессию. На этот раз сделали один общий снимок, где все четверо держали на руках своих малышей, а посередине всё так же стоял и улыбался «папа», и четыре фотографии, где каждая мама снялась со своими детьми.

* * *

– Что поделать, друг мой, что поделать… – Александр Михайлович Ворон удручённо качал головой, сидя в своём любимом кресле у камина. – Вы начали свой проект в той стране, которой больше нет.
– Но есть же какие-то юридические нормы! – возмущался Лазарев. – Разве не должно государство-правопреемник взять на себя обязательства предшественника?!
– Сейчас такое время, что никто никому ничего не должен – каждый сам за себя. Не пойдёте же вы с этим в суд?
– Да какой тут суд… – Сергей опёрся локтями о колени и опустил голову, закрыв лицо ладонями. – Если бы у меня были накопления, я бы на свои деньги содержал девчонок и малышей. Но я гол как сокол! Машину даже продать пришлось. А тут зима на носу. Куда я дену детей?!
– К сожалению, у меня сейчас тоже за душой ни гроша, – вздохнул Ворон. – Всё, что было, у меня давно выцыганил Стасик. – Он вздохнул ещё глубже. – А моего сына вы прекрасно знаете: связался с какими-то отморозками – и теперь ни денег, ни нормальной работы у него нет.
– Да, я в курсе, мы с ним разговаривали в начале весны, он хотел продвигать мои разработки, но я не мог ему рассказать всех подробностей. Вы ведь ему ничего не рассказывали об «Эволюции»?
– Боже упаси! – Старик поднял брови и замотал головой. – Стасику такие вещи знать, я бы сказал, вредно для здоровья. Может заработать язву желудка на нервной почве. От зависти.
– Ох, Александр Михайлович, видите, как всё повернулось? Нечему теперь завидовать, абсолютно нечему. Я в отчаянии… Куда бежать?
– Ну, начнём с того, что институт ваш не закрыли, мамочки могут пожить пока прямо там. Ведь детям и двух месяцев нет, так что не повредит дополнительный присмотр со стороны медперсонала.
– Персонал начали сокращать. Мою лабораторию неделю назад вообще закрыли, сотрудники разбегаются кто куда – и это понятно: у всех семьи, бесплатно работать никто не будет. Я и сам живу в основном за счёт доброты тётушек из нашей столовой: они добавляют мне к бесплатному обеду лишнюю порцию, я прячу её в холодильник – и вот мой ужин. Ездил недавно в Сеченовку: моё место давно занято, да и у них пошли сокращения. Талантливая молодёжь думает только о том, чтобы уехать за рубеж. Такое впечатление, что наука теперь никому не нужна.
– Да-а-а… – протянул Ворон. – Совсем худо дело. Друг мой, может быть, то, что я вам сейчас скажу, покажется вам странным, но всё же. Когда в стране начинается такой хаос и беспредел, обязательно находятся те, кто наживается на этом. Может быть, вам попробовать…
– Что? – Лазарев покраснел. – Вы мне предлагаете связаться с преступниками, с ворами?
– Мм… Видите ли, Серёженька, если вы хотите остаться жить в этой новой стране и не помереть с голоду, вам придётся смириться с мыслью, что это не воры, а успешные бизнесмены, талантливые руководители и так далее. Произошла смена парадигмы. Общество больше не будет прежним. Идеалы кардинально поменяются.

* * *

После разговора с Вороном Лазарев вернулся в Краснолесск совершенно разбитым. В отчаянии он попробовал позвонить бывшей жене в надежде услышать родной голос, но телефон не отвечал. Он набрал номер её матери и выяснил, что Елена месяц назад улетела в Милан и собирается выйти замуж за итальянца. «Лена сказала мне, что, возможно, ты будешь её искать, Серёжа, – сказала бывшая тёща. – Хотела, чтобы ты знал, что она не скрывается от тебя, просто она пока не готова говорить с тобой. Я дам тебе её новый номер. Но постарайся не беспокоить её сейчас, у неё свадьба через две недели. Позвони ей через полгодика, когда всё наладится. Думаю, она будет рада тебя услышать».
Следующие несколько дней он обзванивал всех своих знакомых, но быстро понял, что финансовой помощи ждать неоткуда. Зато вскоре раздался звонок из министерства: его попросили освободить все занимаемые помещения до Нового года. На дворе между тем стоял декабрь. Не оставалось ничего другого, как честно сообщить молодым мамам, что никто их детей дальше содержать не будет.
Он решил, что лучше будет поговорить с каждой женщиной отдельно, и не ошибся: реакция на печальное известие у всех была разной. Татьяна сразу твёрдо заявила, что Саша и Аркаша – её сыновья, и она никому их не отдаст: «Ничего, квартира у меня есть, работа тоже… Как-нибудь выживем!» Ольга, всегда уверенная в себе, на этот раз явно испугалась внезапно свалившейся на неё ответственности, но вскоре взяла себя в руки и заявила, что своих мальчиков тоже оставит у себя, пусть ей и придётся пожертвовать диссертацией: «Устроюсь лаборанткой у нас на кафедре, как-нибудь проживём!» Тихоня Лена сначала горько заплакала, запричитала: «Ну как же так, ведь обещали…» – а потом успокоилась, вытерла слёзы и сказала: «А вообще-то, я с тридцатью детьми в классе справляюсь, справлюсь и дома с двумя!»
И только Алла как будто впала в какой-то ступор. Она несколько минут просто молчала, опустив глаза в пол. А потом вдруг резко и чётко сказала:
– Это не мои дети. Это дьявольское отродье, которое вы запихнули в мой живот! Нужно от них избавиться!
Лазарев счёл эти слова проявлением сильного стресса.
– Алла, я понимаю, что ты очень расстроена. Давай ты успокоишься, и мы поговорим об этом завтра, хорошо?
– Я не расстроена. – Алла смотрела ему прямо в глаза. – Я абсолютно спокойна. Это вы расстроены тем, что сейчас происходит. Но разве вы сами не понимаете, что ваш проект с самого начала был обречён на провал? Потому что нельзя идти против Бога! Вы сами рассказывали нам, что из полумиллиарда сперматозоидов всего один сливается с яйцеклеткой – и так появляется новая жизнь. Кто, если не Бог, решает, кому подарить эту жизнь? А вы сами решили стать богом, чтобы дать жизнь… нет, даже хуже: чтобы воскресить души давно умерших людей! Но Бог всё видит! И он против этого! И как только я согласилась на участие?! Теперь мы все прокляты до конца дней!
– Ладно, Алла. – Лазарев кивнул, хотя и начал подозревать, что с девушкой происходит что-то неладное. – Я так понял, ты не хочешь забирать детей, тогда мы будем вынуждены отдать их в детский дом.
– Вы неправильно поняли. Не надо их в детдом. Потому что это не дети. Это неизвестно кто. И не только мои – всехние!
– Нет слова «всехние». – Сергей Дмитриевич решил хоть как-то отвлечь Аллу, сосредоточив её мысли на грамматике.
– Это не важно, какое слово. Всех этих дьявольских уродцев надо убить, а все следы вашего адского проекта стереть с лица земли!
– Алла, господи, что ты такое говоришь?! Ты себя слышишь?
– И я себя слышу, и Господь меня слышит. И Он одобряет их уничтожение!
Лазарев встал, быстро вышел из комнаты и запер за собой дверь. Алла при этом не шелохнулась. Он вызвал врача, и, посоветовавшись, они сделали ей укол успокоительного. Алла не сопротивлялась. К сожалению, проснувшись, Алла продолжила говорить в том же духе, и её пришлось поместить в психиатрическую клинику. Так двухмесячные клоны Ньютона – Иван, Илья и Игорь – попали в ближайший детский дом.

5. Лето 1991 – зима 1992 года

Мирза Исаевич Громов, директор крупного богатого совхоза в Краснодарском крае, сидел развалившись на кожаном диване в приёмной высокопоставленного московского чиновника и буквально плавился от жары. Он теребил воротничок, пытался ослабить галстук, но это не помогало: струйки пота предательски стекали по его одутловатому лицу. Он вынул платок и стал промокать лоб и виски, но и этого хватило не надолго. «Черти лысые, хоть бы кондиционер поставили!» – ругался он про себя. Сегодня совхоз имени ХХ Съезда партии должен был превратиться в акционерное общество «Солнечная поляна». И, конечно, в роли главного акционера выступал товарищ Громов. Уж что-что, а договориться с партийными бонзами он всегда умел. То, что сейчас они вслед за Ельциным стройными рядами побежали из рядов КПСС, ничего не меняло: и связи остались старыми, и значимые посты почти повсеместно занимали те же люди. Вот и на этот раз всё прошло гладко, попотеть пришлось только в буквальном смысле.
Мирза быстро освоился в новой обстановке, и деньги потекли в его карманы рекой. Не прошло и двух лет, как он перебрался из Краснодара в Москву и купил себе шикарную квартиру на западе столицы. Теперь его бывший совхоз казался ему мелочовкой: он сотнями гектаров скупал за копейки подмосковные сельхозугодья, переводил их в земли для индивидуального жилищного строительства и продавал застройщикам коттеджных посёлков. К сорока с лишним годам Громов имел уже и положенный по статусу особняк на Рублёвке: шикарный дом, напоминающий средневековый замок, располагался на участке в два с половиной гектара, с собственным прудом, по которому плавали красавцы-лебеди. Мирза был толстым и невысоким, на его голове давно образовалась лысина, глазки казались малюсенькими и какими-то бесцветными, зато нос был большим и почти всегда красным; вдобавок всё лицо его было испещрено последствиями перенесённой в детстве оспы. Но богатство компенсировало неказистую внешность, и женщин вокруг него вилось всегда предостаточно. Пару раз он женился, но жёны не рожали, и он их прогонял.
Мирза Исаевич рассуждал так: всё, что нажито таким непосильным трудом, надо будет кому-то оставить в наследство – не пропадать же добру, – и поэтому давно мечтал о сыне. Он не жалел денег на женщин, но ни одна его любовница, как ни старалась, тоже не забеременела. Наконец он стал подозревать, что причина не в женщинах, и пошёл по врачам, которые вскоре вынесли ему беспощадный вердикт: бесплодие.
Больше двух недель Мирза запивал эту новость тридцатилетним виски, отчего глазки его совсем заплыли, а физиономия приобрела фиолетово-багровый оттенок. Он развалился на диване в расшитом дамасскими узорами шёлковом халате, который еле сходился на его дряблом животе, и уже готовился налить в стакан очередную порцию благородного напитка, когда зазвонил его огромный сотовый телефон.
– Слышь, Мирза, есть тут один чел по твоему вопросу, – раздался из трубки голос Миши Армянчика, давнего знакомого Мирзы.
– По какому вопросу, Мишаня? – Мирза еле ворочал языком.
– Ну, по этому, типа, по которому ты не просыхаешь.
– Я пью, Мишаня, именно потому, что этот вопрос решить невозможно.
– Слышь, ты бы поговорил с ним. Он того… типа, учёный. Генетик.
– Учёный-мочёный… Учёный? Не врач?
– Ну, генетик, короче. Хрен их разберёт, врачи они или нет. Сказал, типа, учёный.
– А ты его откуда взял? – Мирза поставил бутылку на пол рядом с диваном.
– Он сам взялся. – Миша захихикал. – Смешной такой: припёрся в бар к Алёшке Ройзману и давай там байки травить, какой он крутой, но только очень бедный. И, типа, ему бабосы позарез нужны. И, типа, он может ребёнка любому богатому челу на свет произвести, даже если все врачи отказали.
– Чёт я не понял, Миш, он что, баба, что ли, – Громов тоже развеселился, – чтоб детей производить?
– Да не, мужик он. Говорит, типа, есть научный генетический метод.
– Блин… – Мирза почесал лысину. – Ну, приводи давай этого своего учёного-мочёного. Хоть развлечёмся немного.

* * *

На следующий день Мирза сидел в роскошном кожаном кресле за необъятным антикварным дубовым столом на львиных лапах. Однако одет был всё в тот же расписной халат, а на столе всё так же стояла бутылка любимого напитка. Напротив него на небольшом стульчике с прямой спинкой расположился Сергей Лазарев. Он уже больше получаса рассказывал Громову о своём методе.
– И ты хочешь, чтоб я тебе поверил, мужик? – Мирза налил себе очередную порцию. – Что в эсэсэсэрии клонировали человечков?
– Я не знаю, что вам ещё сказать. – Сергей Дмитриевич уже почти отчаялся убедить пьяного нувориша в том, что говорит правду. – Всё это было, разумеется, строго засекречено.
– А ты того – хорош рассказывать! – Громов подался вперёд, дыша на посетителя многодневным перегаром. – Ты докажи. Есть у тебя документы?
– У меня есть фотографии. – Лазарев вынул из портфеля пластиковую папочку. – Вот, смотрите…
– Ну и чё? – Громов повертел в руках снимки. – Беременные бабы какие-то и их малявки. Что это доказывает?
– Ну, хорошо. – Лазарев достал ещё одну папку, картонную, с грифом «секретно». – Вот этого вам, надеюсь, будет достаточно?
Мирза отодвинул стакан и стал изучать содержимое папки. По мере чтения он морщил лоб, чертыхался, мотал головой, чесал в затылке и периодически кидал на Лазарева оценивающие взгляды. Было видно, что смысл написанного на многочисленных листах даётся ему с трудом, однако под конец он, похоже, даже протрезвел.
– Вот же блин! Ты, мужик, похоже, сам гений, да?
– Не думаю. – Лазарев посмотрел собеседнику прямо в глаза. – Я просто упорный человек.
– Упорный, говоришь… Ну и во что упёрся?
– В развал СССР. Денег больше нет.
– Ага. – Громов поднял брови. – Денег нет… А если б были деньги, ты бы что?
– Попробовал бы возобновить проект, обеспечить существующих клонов и их матерей…
– Так-так-так… – Мирза покачал головой. – Фигню несёшь же, мужик!
– Почему? – вскинулся Лазарев.
– Да потому что! – Мирза неожиданно ловко выскочил из-за стола, приблизился вплотную к Лазареву и, наклонившись, прошептал ему на ухо: – Потому что у тебя нет гарантий, что из этих деток вырастут гении. Никаких нет гарантий!
– Гарантий нет, – уныло согласился Лазарев. – Даже если сама гениальность заложена на генетическом уровне, всё равно для её развития и реализации в конкретном человеке требуется ещё масса условий: образование, воспитание, деньги, мотивация… Вот, например, Ньютон. Если бы не его дядюшка Вильям, получивший степень магистра в Кембриджском университете, то, скорее всего, мальчик остался бы неграмотным, как его отец.
– Молодец, мужик, правильно рассуждаешь! Если бы да кабы… – Громов снова вернулся за стол. – А сейчас «если бы да кабы» никого не интересует. Чуешь? Сейчас конкретно: что можешь гарантировать?
– Могу гарантировать, что клон будет полной физической копией оригинала. Всё остальное будет зависеть от воспитания и от условий, в которых ребёнок будет расти. – Эти две фразы Лазарев подготовил заранее.
– Ну вот, это уже что-то! – Громов сложил руки на своём необъятном животе. – Уж условия я своему сыну создам какие надо. Ладно, учёный. Если сделаешь мне сына и будешь потом молчать в тряпочку, дам тебе денег.
Спустя два часа Сергей Дмитриевич ехал в метро и думал о том, что в чём-то этот мерзкий тип прав: ничего никому доказать он сейчас не сможет, найти столько денег, чтобы продолжить работу в полном объёме, ему тоже вряд ли удастся. Поэтому нужно соглашаться на условия Громова: «сделать» ему наследника. И пусть тех денег, которые пообещал ему Мирза, не хватит на возобновление проекта «Эволюция», но их хватит на то, чтобы… клонировать себя самого! Лазарев решил, что он тоже имеет право на сына, ведь именно отсутствие собственного ребёнка когда-то разрушило его счастливый брак.

6. Лето – осень 1993 года

К появлению наследника Мирза Исаевич готовился серьёзно. Он больше не пил, ему удалось даже немного похудеть, с огромным трудом заставляя своё грузное тело вылезать из тёплой постельки на утренние пробежки. Полностью отёчность с лица не спала, но глазки немного приоткрылись, а нос приобрёл почти нормальный оттенок. Пара комнат его просторного особняка были полностью переоборудованы: одна – в мини-лабораторию, где работал Лазарев, а вторая – в медицинскую палату для принятия родов. Две спальни неподалёку занимали две молодые женщины, приехавшие на заработки в Москву из далёкого сибирского села. Тамара ждала ребёнка-клона Громова, а Ирина – клона Лазарева. Никаких подробностей будущие мамы не знали, Лазарев сказал им, что он всего лишь врач, выполняющий заказ двух богатых мужчин, и девушек просто оплодотворили искусственным путём; что после родов они должны будут навсегда забыть о рождённых детях, никогда не интересоваться, кто их отцы, а потом уехать куда-нибудь подальше, благо оплата за такие своеобразные услуги была немаленькой.
И вот солнечным июльским утром 1993 года на свет появился Арсений – наследник Мирзы Громова, а двумя днями позже – Максим, клон Сергея Лазарева. Ирину с Тамарой буквально через неделю отправили домой, а для детей наняли двух нянь, которым было сказано, что матери малышей умерли при родах.
Арсений родился крепким, здоровеньким мальчиком весом около пяти килограмм. Новоявленный папаша подолгу разглядывал младенца. Он достал все имевшиеся у него детские фотографии и с удовлетворением отметил, что маленький Арсений действительно полная копия того карапуза, которым он сам был в младенчестве.

* * *

Прошёл почти месяц. Мирза сидел за чайным столиком под огромной раскидистой сосной и громко размешивал ложечкой сахар в чашке. Лазарев сидел напротив, не притрагиваясь к своему чаю.
– Чего чай не пьёшь? – спросил Мирза, прищурившись.
– И так жарко, – буркнул Лазарев.
– Ну, не хочешь – как хочешь… Что ж, учёный-мочёный, вроде ты меня не обманул. Парень и правда похож на меня.
– Разумеется, похож. Но я бы на вашем месте заставил мальчика заниматься спортом, чтобы он не был похож на вас в будущем, – съязвил Сергей Дмитриевич.
Громов зажмурил глаза и начал беззвучно трястись, затем появились какие-то булькающие звуки, и стало понятно, что он так смеётся.
– Ладно, – отбулькав, он махнул рукой в сторону Лазарева, – ты прав. Отдам его… на фигурное катание! – Он снова начал сотрясаться.
– Я так думаю, мне пора вас покинуть. – Лазарев не намерен был дальше смешить Громова. – Оба мальчика окрепли, оба совершенно здоровы. Завтра я заберу своего, и мы уедем. Ваша няня прекрасно справится. А если что, вызывайте обычного врача.
– «Если что» – это что? – Громов мгновенно посерьёзнел.
– Слушайте, все дети иногда болеют: могут простыть, съесть что-нибудь не то, подхватить детскую инфекцию. У вас теперь обычный ребёнок, и с ним это тоже может случиться. А в остальном – не волнуйтесь, всё будет хорошо. Ещё раз повторю: воспринимайте Арсения как самого обычного ребёнка.
– Понял. – Мирза поставил чашку на стол и вытер губы рукой, хотя салфетки были у него прямо перед носом. – Ну, чего – валяй, уезжай. Не держу!
– Прощайте! – Лазарев встал из-за стола.
– Бывай, учёный!
Когда Лазарев удалился на достаточное расстояние, Громов взял свой сотовый и набрал номер Миши Армянчика, которому доверял как самому себе. Часа через два за тем же столиком, но уже не с чаем, а со стаканом любимого виски в руке, он говорил примчавшемуся на зов дружку:
– Не верю я, Мишаня, что люди умеют хранить секреты.
– А то!
– Вот не хочу я, чтобы когда-нибудь где-нибудь всплыло, что Арсений… ну, не совсем обычный ребёнок. Понимаешь меня?
– А то!
– Как думаешь, сможем мы организовать, чтобы все, кто об этом знает, навсегда замолчали?
– Это, типа, того их? – Армянчик резко провёл большим пальцем у себя под подбородком.
Громов кивнул.
– Организуем.
– Только чтобы всё тихо было.
– Ну… – Миша расплылся в самодовольной улыбке. – Обижаешь! Имена мне дай, ну и, типа, на карманные расходы отстегни.
* * *

Не прошло и недели, как небольшое село на западе Сибири облетела страшная новость: двух молодых девушек нашли отравившимися угарным газом. Люди говорили, что Тамара и Ира стали подругами после поездки в Москву, где вместе работали. А тут, видимо, решили встретиться вечерком, посидеть, но слишком много выпили и не уследили за печкой. «И зачем только печь топили? – охали местные старушки. – Не так уж и холодно ещё ночью-то! Поди, сготовить что-то хотели, да не успели, заснули от водки. Водка – вот она, убийца их!»
А двумя днями позже Лазарев отправился гулять с маленьким Максимом в сад имени Баумана, и оба они только чудом остались живы. От их дома до сада было всего-то пять минут неспешным шагом, перейти надо было одну не сильно оживлённую улицу. Но почему-то именно в тот момент, когда Сергей Дмитриевич, внимательно посмотрев по сторонам, взял мальчика на руки и ступил на мостовую, везя перед собой пустую коляску, откуда ни возьмись на полной скорости выскочила машина. Коляску разнесло мгновенно, а отец с сыном снова оказались на тротуаре. Лазарев инстинктивно обхватил малыша и сгруппировался, благодаря чему Максим не пострадал вообще, а сам Сергей Дмитриевич получил только несколько ушибов и ссадин. Ни номера, ни марки машины он не запомнил. Случайные прохожие помогли ему встать, вызвали милицию, но машина как будто растворилась в большом городе. Хорошенько поразмыслив, Лазарев решил позвонить в то самое село, куда отправились Ирина и Тамара. Своих телефонов у них не было, но, уезжая, они оставили ему номер местного почтового отделения со словами: «У нас там все друг друга знают». Когда сотрудница почты с причитаниями рассказала Сергею Дмитриевичу, что девушки погибли пару дней назад, сомнений у него не осталось: на него и на Максима ведётся охота.
Сергей вдруг почувствовал себя страшно одиноким. Родители его давно умерли, любимая женщина уехала в Италию, а не так давно скончался от инфаркта и его давний друг и наставник – Александр Михайлович Ворон. Не к кому было пойти, не с кем было даже поговорить, посоветоваться. После долгих раздумий он набрал номер бывшей жены. К счастью, Елена сама взяла трубку. Лазарев не вдавался в подробности, сказал только, что ему на время нужно уехать из Москвы. По голосу Сергея она сразу поняла, что у него случилось что-то серьёзное, и не раздумывая предложила ему помощь.
– А как же твой новый муж? – спросил Лазарев.
– Антонио – прекрасный человек, очень умный и очень добрый. Он не только не будет против, он будет рад сам помочь тебе, чем сможет. У тебя деньги, кстати, есть?
– Да, сейчас есть. – Лазарев вздохнул.
– Ладно, покупай билеты и приезжай, ни о чём не беспокойся. Первое время можешь у нас пожить, дом большой, а потом что-нибудь придумаем.
Лазарев понимал, что просто взять и уехать ему нельзя: такой человек, как Мирза, достанет его и за границей. «Сначала нам нужно умереть», – так решил Сергей Дмитриевич. Для учёного-генетика, имеющего на руках приличную сумму денег, не составило труда инсценировать собственную смерть и гибель Максима в автокатастрофе. Так что в Италию через три недели вылетал уже некто Сергей Ласточкин со своим маленьким сыном.

Глава 3
1. Лето 2020 года

Капитан Исаев всматривался в фотографии, которые ему передал собеседник, и никак не мог заставить себя поверить, что этот разговор происходит наяву. Он взял в руки снимок, на котором была изображена Ольга Исаева со своими малышами. Имена детей – Лев и Лука – были написаны на оборотной стороне снимка рядом с именем матери.
– Лев и Лука?! Вы на что сейчас намекаете? – На лбу Исаева выступила испарина. – Хотите разыграть полицейского?
– Нет, почему же… Всё, что я вам рассказываю, это чистейшей воды правда.
Исаев быстрым движением вытащил наручники и застегнул один браслет на руке собеседника, а другой – на руле. Лазарев не сопротивлялся.
– Что ж, если вам угодно, могу и так посидеть, – спокойно произнёс он.
Лев читал имена на обороте других фотографий: среди них были Аркадий и Татьяна Саганович, Мария и Маргарита. Общий снимок, где молодые мамы были запечатлены со своими детьми все вместе, был в двух экземплярах. И на одном из них около каждого ребёнка мелким почерком было написано его имя и стоял номер.
– Что это за номера? – спросил капитан.
– Это последовательность, в которой дети появлялись на свет. Ведь даже из двух близнецов один старше другого на пару минут.
– Так-так-так… – Лев почесал в затылке. – Аркадий Саганович родился девятым?
– Да, – подтвердил Лазарев, – Татьяна Саганович рожала последней; сначала появился Саша, а за ним – Аркаша.
Исаев мгновенно вспомнил, что цифра, выцарапанная убийцей Сагановича на стойке в магазине, показалась его жене Светлане похожей на обозначение размера – ХL, но если перевернуть её вверх ногами, получится римская цифра IX – девять. «Вот это поворот! – промелькнуло в голове у капитана. – Надо повнимательнее изучить каракули, намалёванные на месте убийства Марии Иразовой: есть ли сходство с её порядковым номером на фотографии». Вслух же он произнёс:
– Значит, по-вашему, я клон Леонардо да Винчи? И у меня есть брат? И наша мать нас сдала в детдом из-за перестройки в СССР? И я должен поверить в эту несусветную чушь? Да, я понимаю, что вы хотите, чтобы я увидел связь между произошедшими недавно убийствами и вашей фантастической историей. Но, кроме нескольких знакомых мне имён на фотографиях, я не вижу пока никакой связи. Так ради чего я пилил сюда триста километров? Объясните мне.
– Не кипятитесь, товарищ капитан, – спокойно проговорил Сергей Дмитриевич. – Во-первых, брат у вас действительно есть. Но мать вас не сдавала в детский дом. Ольга Исаева погибла в горах в начале 1994 года. Во-вторых, я понимаю ваш скептицизм и, чтобы развеять сомнения, передам вам доказательства.
Сергей Дмитриевич вынул из папки с фотографиями файлик с небольшим ключиком внутри. Он вытащил ключ и протянул его Льву со словами:
– Вот, держите, это от ячейки в Century Bank. Банк находится в самом центре Краснолесска.
– И что же там за доказательства? – Лев повертел ключ в руках и спрятал его в карман джинсов.
– Там находится информация о самом проекте «Эволюция» и почти обо всех людях, которые присутствуют на фото. Я старался следить за судьбой всех клонов и их матерей, сначала сам, а потом мне помогал мой сын Максим – он журналист, живёт в Италии, но часто бывает в России.
– И что же вам удалось выследить?
– Я уже сказал, что ваша мать погибла в походе, и после этого трагического случая вас и вашего брата Луку отдали в детские дома – в разные, в стране тогда была полная неразбериха. Луку довольно быстро усыновили, а вас – нет. Из клонов Ньютона повезло только одному – Илье, его почти сразу забрала из детдома медсестра из нашего Института генетики и биоинженерии Галина Пономарёва, она уехала вместе с ним в Москву, к своей матери. Ивана тоже забрали – только намного позже – и увезли на Урал, но я не смог выяснить, кто его усыновил, и быстро потерял его след, а Игорь так и вырос в детдоме. Про Аркадия вы сами знаете: он остался с матерью и жил вместе с ней, а вот его брата Александра у Татьяны Саганович похитили, как похитили и Марию с Маргаритой.
– Похитили? – Лев чуть не подскочил на месте. – Ваши сказки не кончаются…
– К несчастью, это не сказки. – Сергей Дмитриевич вздохнул.
– Так. Допустим, – ухмыльнулся Исаев. – А сейчас-то эти две девушки откуда вдруг появились?
– Не знаю. Я очень долго ничего не знал о них, а потом, года два назад, Максиму удалось найти Маргариту, и вроде на тот момент она не была преступницей. В общем, когда я увидел сообщение о гибели Марии и увидел её фото, а затем и фото Маргариты, которая, насколько я понял, сейчас в розыске, я ни минуты не сомневался, что это за девочки. Ну а когда узнал о судьбе Аркадия, то сразу стал подозревать, что всем клонам грозит опасность, и вам в том числе!
– Блин! – Лев снова вспыхнул. – Мне скоро тридцатник, а я сижу тут и, как маленький мальчик, слушаю сказки! Какой я, к чертям собачьим, клон?!
– А вы найдите в интернете картинки по запросу «Леонардо да Винчи в молодости», посмотрите в зеркало и сравните, – улыбнулся Сергей Дмитриевич.
– Вы это сейчас серьёзно?
– Вполне.
Лев непроизвольно глянул в салонное зеркало заднего вида, но не успел начать рассматривать своё лицо, потому что в отражении он увидел, как КамАЗ, несущийся по дороге, вдруг резко свернул в их сторону.
– Что за!.. – заорал Исаев. – Держитесь!
Грузовик вогнал «уазик» прямо в бетонную плиту, перед которой тот стоял. В мгновение автомобиль Лазарева превратился в гармошку. Громкий хлопок, металлический скрежет и звон бьющегося стекла – всего этого Исаев уже не слышал.

2. Лето 2020 года

«Пик-пик-пик» – это был звук, который Лев услышал первым. С трудом приоткрыв глаза, он понял, что звук исходит от медицинского прибора, следящего за его жизненными показателями. К телу в нескольких местах были подведены датчики с тоненькими проводками. Попытка пошевелить рукой вызвала острую боль. Более или менее свободно он смог лишь повернуть голову: в палате он находился один, за окном было темно, часов нигде видно не было. Превозмогая боль, он снова попробовал приподнять руку. В этот момент в палату зашла миловидная девушка в светло-бирюзовом халате и сразу же сказала:
– Ну, здравствуйте, Лев Борисович! Заставили вы нас поволноваться!
– Вы кто? Что случилось? – проговорил Лев осипшим голосом.
– Меня зовут Полина, я дежурная медсестра. – Девушка подошла ближе и стала смотреть на показания приборов. – Вы попали в аварию, оказались у нас в больнице, почти трое суток были без сознания.
– Трое суток?!
– Тихо-тихо. – Медсестра улыбнулась и ласково коснулась его руки. – Теперь всё будет хорошо! Вас оперировал очень хороший доктор, вы теперь у нас как Железный Дровосек.
– Какой ещё, к чертям собачьим, дровосек?
– Ну-ну, Лев Борисович! – Полина покачала головой. – Нехорошо ругаться, тем более при девушке!
– Извините… Так что за дровосек?
– Разве вы не читали сказку «Волшебник Изумрудного города»? Это герой из сказки, он сделан из железа.
– Ну и при чём тут я? – не понял Исаев.
– У вас теперь стоят металлические штифты в левой руке и в правой ноге. После такой операции вы пойдёте на поправку гораздо быстрее. Раз уж вы наконец пришли в себя, совсем скоро сможете вставать и начинать расхаживаться. Смотрите, у вас даже гипса нет, а переломы были очень тяжёлые!
– Но всё равно очень больно. – Исаев вновь попытался поднять руку. – И правая рука тоже болит. Почему правая-то болит?
– Ох, Лев Борисович, когда вас привезли, на вас живого места не было: два серьёзных перелома, сотрясение мозга, всё тело в сильных ушибах и ссадинах. Но боль пройдёт, не волнуйтесь. Хотите, укольчик вам сделаю?
– Да ладно, потерплю… Полина, а сколько сейчас времени?
– Полчетвёртого утра.
– А врач когда приходит?
– Рабочий день с восьми, но врачи приходят раньше. Думаю, Михаил Яковлевич сразу же зайдёт к вам, как узнает, что вы очнулись. Это он вам операцию сделал. А пока отдыхайте.
– Попить можно?
– Конечно!
Полина взяла с тумбочки бутылку минералки, налила воды в стакан и протянула Исаеву:
– Держите!
Лев попробовал приподняться, опираясь на локоть, но боль была всё же очень сильной. Полина быстро поставила стакан и помогла ему снова лечь, потом подняла верхнюю часть кровати так, что пациент оказался в положении полусидя.
– Простите, сразу надо было кровать приподнять, – сказала девушка. – Давайте всё-таки укольчик, а?
– Лучше дайте мне пульт от кровати. – Лев постарался улыбнуться, но в результате скорее поморщился. – А, ладно, уговорили! Давайте ваш укольчик.
После укола стало намного легче: Лев смог сам налить воды и наконец осмотреть себя. Вид его не порадовал – весь в бинтах. «Какой там Дровосек, – подумал он. – Скорее Человек-невидимка, пытающийся обозначить своё существование… или мумия».
Оставшись в одиночестве, он попытался вспомнить подробности произошедшего.
«Интересно, это мне всё после травмы привиделось? – думал он, вспоминая, что рассказал ему Лазарев. – Какие-то таинственные эксперименты, похищения, какие-то клоны… и я – я! – клон великого Леонардо. Нет, ну явно же чушь это всё, не может быть. Ключ! Он оставил мне ключ!». Исаев осмотрелся вокруг: на тумбочке стояли две бутылки минеральной воды, лежали большое краснобокое яблоко и пара призывно пахнущих апельсинов. На подоконнике были разбросаны какие-то журналы и стояла початая бутылка «Спрайта». Там же, у окна, стояло старое кресло. Видимо, кто-то приходил и дежурил здесь, надеясь, что он очнётся.
С трудом Лев всё же приподнялся и заглянул внутрь тумбочки. Там он обнаружил только чистые полотенца и бумажные салфетки. Одежды нигде не было. «Что ж, придётся подождать до утра», – подумал он и быстро провалился в сон. Ему снилось, что он стоит перед мольбертом, на котором изображена улыбающаяся Мона Лиза, но чего-то в этом портрете не хватало, и именно он должен был решить, чего именно, и закончить картину. Но только лишь Лев прикоснулся к полотну кистью, как оно вдруг растаяло, и он понял, что снова стоит на вышке и просит брата повернуться к нему лицом.

* * *

Он проснулся, когда солнце уже заливало палату приятным тёплым светом. В кресле сидел Михаил Терёхин и листал журнал.
– А, так это ты тут ошиваешься!
– Лёвка! – Михаил вскочил и хотел было обнять друга, но вовремя сообразил, что это причинит Исаеву больше боли, чем радости. – Мне утром позвонили, сказали, ты ночью пришёл в себя, ну я сразу и прилетел, а ты спишь!
– А чего не разбудил?
– Да твой доктор приходил, строгий такой, говорят, золотые руки у него… Мой тёзка, кстати… Так вот, он сказал, что не надо будить, тебе нужно спать, это полезно.
– Так я тут три дня вроде проспал!
– Э, нет! – возразил Терёхин. – Кома и здоровый сон – это, как говорят в Одессе, две большие разницы.
– А ты что, медиком заделался?
– Да врач твой так сказал. Ну, ты как вообще?
– Болит всё, – признался Исаев.
В это время в палату принесли завтрак, и Лев с удовольствием принялся за простую больничную еду.
– Ну, зато аппетит у тебя вроде нормальный! – удовлетворённо констатировал Терёхин.
– Аппетит – зверский, как и положено льву, – пошутил Лев. – Три дня ничего не жрал, готов съесть буйвола.
– Намёк понял, – улыбнулся Терёхин. – Апельсинами сыт не будешь. Принесу тебе что-нибудь посущественней. А ты хоть помнишь, что произошло?
– Помню только, что увидел, как грузовик на нас несётся, – ответил Лев, допивая какао.
– На нас? – Терёхин явно удивился. – Ты же был один в машине!
– Один? – пришла очередь удивиться Исаеву. – А Лазарева что, не нашли?
– А кто такой Лазарев?
Лев рассказал Михаилу обо всём, что произошло до аварии: о странном звонке, о встрече с учёным-генетиком, о его таинственном проекте и подозрениях, что всё это связано с недавними убийствами.
– Ну, что скажешь? Это у меня шизоидный бред на фоне сотрясения мозга или может быть правдой? – спросил он у друга, закончив рассказ.
– Фух, – выдохнул Михаил. – Вот что я думаю. Звонок, если он был, у тебя в сотовом сохранился, это легко проверить. Ну и ключ: если этот генетик тебе его выдал, он должен быть у тебя.
– Телефон, наверное, разряжен, если его вообще можно будет найти.
– Всё можно. – Терёхин хитро подмигнул и кивнул немного в сторону. – Вон он, твой мобильник, зарядился уже, я думаю.
Исаев перевёл взгляд туда, куда указал Михаил, и увидел, что телефон подключён к розетке.
– А где ты зарядку-то нашёл? – обрадовался Лев.
– В твоей машине, там же, где и сам телефон. На, держи! – Он передал мобильник владельцу.
– Да, вот он, этот звонок. – Исаев вновь протянул телефон Терёхину. – Слушай, а где мои вещи?
– Как и положено, описаны и лежат в камере хранения больницы.
– Ты опись смотрел? Ключ там был?
– От машины и от квартиры – две связки. Прости уж, но я ими воспользовался: перегнал твою машину сюда, ну и телефон из неё взял.
– Так, Миш, нужно, чтобы мне принесли мою одежду.
– Да рановато тебе одеваться! К тому же, боюсь, штаны твои разрезали, как иначе снять-то при переломе…
– Состояние штанов меня не волнует – главное, чтобы они были. Я уверен, что в них должен быть ещё один ключ. Он маленький, его могли не заметить.

* * *

Пока Михаил бегал за вещами, в палату вошла высокая стройная девушка-врач. Бирюзовый халат перехватывал тоненький поясок, подчёркивающий талию, из-под бирюзовой шапочки выбивались локоны цвета спелой пшеницы, взгляд сине-зелёных глаз был очень серьёзен и строг.
– Здравствуйте, товарищ Исаев. Меня зовут Дарья Владимировна, – представилась она. – Я врач-физиотерапевт.
– Очень приятно, Дарья Владимировна. – Лев решил поддержать тон разговора, заданный девушкой. – Меня зовут Лев Борисович, я капитан полиции.
– Я посмотрела вашу историю, вам понадобится длительное восстановительное лечение. С вами хирург, Михаил Яковлевич, разговаривал?
– Пока нет. Похоже, я проспал его визит. Но вы же сами мне всё расскажете, верно? Когда меня выпишут?
– О, этого я сказать не могу. Но во многом это будет зависеть от ваших стараний. Я уже подготовила для вас индивидуальную программу, будем заниматься.
– Дарья… Дарья Владимировна, видите ли, – Исаев напустил на себя такой серьёзный вид, на какой только был способен, – у меня уже есть индивидуальная программа, согласно которой я должен раскрыть три убийства, и валяться в больнице я не намерен.
– Что ж, – врач даже не улыбнулась, – вставайте и идите!
– Прям вот так вставать и идти? – опешил Исаев.
– Ну вы же торопитесь?
Исаев, превозмогая боль, сумел сесть на кровати, свесив ноги. На лбу от боли и напряжения появились крупные капли пота, в глазах резко потемнело, и голова сильно закружилась. Дарья вовремя успела подхватить его, чтобы он не упал, и аккуратно помогла ему снова лечь.
– Ну что? – спросила она. – Всё ещё торопитесь?
– Убедительная демонстрация моей немощи, – усмехнулся Исаев. – Простите мне мою иронию и самоуверенность.
– Ничего страшного. – Девушка первый раз улыбнулась. – Я просто сразу вижу, что за человек пациент. Вы – типичный герой. Словами вас не переубедить. Пока с ног не свалитесь, будете идти вперёд!
– Наверное, вы правы. – Лев тоже слабо улыбнулся. – Так вы поможете мне поскорее встать на ноги?
– Конечно. – Она вынула из кармана чистую салфетку и промокнула ему лоб. – Но сегодня мы с вами займёмся только руками.
Она присела на край кровати и взяла его левую руку в свою. В этот момент в палату вбежал запыхавшийся, но явно довольный собой Терёхин.
– Ой, простите! Я не вовремя? – Он уставился на Дарью и Льва.
– Это доктор. Физиотерапевт, – отчего-то смутившись, быстро сказал Исаев.
– У нас сейчас начинается восстановительная процедура, – спокойно произнесла врач. – А вы что хотели, молодой человек?
– Я его друг… Я нашёл ключ!
– Дарья Владимировна, мы переговорим? – попросил Исаев. – Это правда очень важно.
– Даю вам пятнадцать минут. – Доктор встала и направилась к выходу. – Пока проверю других пациентов на вашем этаже.
– Вот это красотка! – прошептал Терёхин, как только дверь за ней закрылась. – И что это она тебя за ручку-то так трогательно держала?
– Лейтенант Терёхин, – выразительно сказал Исаев, – этот вопрос выходит за рамки вашей компетенции.
– Ага. Так точно! – усмехнулся Михаил.
– Так, говоришь, нашёл ключ?
– Да, вот, смотри, этот? – Он протянул ключ.
– Похоже, да. – Лев повертел ключ в руках. – Знаешь что, Миш? Я всё равно вряд ли буду бегать в ближайшие дни, так что давай ты пойдёшь и откроешь эту ячейку. Принесёшь добытые материалы прямо сюда – и устроим мозговой штурм. Сможешь?
– Да, разумеется, что тут трудного? Прямо сейчас и пойду. А после обеда к тебе загляну.
– Ну вот и отлично! И знаешь, ещё неплохо бы пробить, куда девался этот генетик Лазарев. Если он мне не привиделся, конечно. Дай там ребятам задание.
– Договорились. Пожрать тебе принести?
– А то! – Исаев расплылся в улыбке. – Чего-нибудь покалорийнее, можно двойную картошечку из «Мака» и бургер какой-нибудь.
– Так точно, товарищ капитан!

3. Лето 2020 года

Маргарита Санникова тщательно собрала волосы в плотный пучок. Такая причёска ей была не к лицу, но она и не думала сейчас о красоте, ведь она готовилась не к показу мод. Ограбление банка – это не шутки, волосы не должны мешаться. Вообще-то, Марго больше любила чистить квартиры богатеньких «буратин», у них всегда находилось и золотишко, и приличные камушки, а охранные системы мало кто ставил, надеясь на хорошие замки и стальные двери. Вот только полиция поставила на уши скупщиков краденого по всей Москве и области, их теперь днём с огнём не сыщешь. А если и сыщешь, велика вероятность нарваться на засаду: эти проныры родную маму готовы сдать, лишь бы самим не оказаться за решёткой. А жить-то на что-то надо, нужны наличные. А где ещё их взять, как не в банке?
– Значит, так: входим как обычные клиенты, рассредоточиваемся, оцениваем обстановку, – говорила Маргарита своим подельникам – давней подруге Еве и её любовнику Витьку. – Смотрим, сколько охранников, есть ли у них оружие. Обращаем внимание на потенциально опасных вооружённых людей в форме: инкассаторов, судебных приставов, полицейских…
– Почтальоны, медсёстры, стюардессы… – Витёк ухмыльнулся. – Если всех бояться, то лучше из машины и не выходить. Если дрейфишь, мы сами всё сделаем.
– Это я боюсь?! Ты, качок, молчал бы лучше. – Марго кинула презрительный взгляд на мускулистого парня. – Я просто хочу сказать, что нужно оценить ситуацию.
– Да что там оценивать? Вбежали, стволы на работников наставили, забрали бабки – и всё! – настаивал Витёк. – А будем медлить, полиция быстро нам крылышки подрежет.
– Не кипятись, милый. – Ева провела ладонью по щеке своего обожателя. – Марго не любит лезть на рожон. И тут я с ней согласна. Сделаем так, как она говорит. Сначала осмотримся, а уж потом решим, стоит ли игра свеч. А ты поменьше сейчас возбуждайся, прибереги свой пыл на вечер… для меня.
– Вот, блин, сговорились, да? – огрызнулся здоровяк. – Никогда бы не подумал, что мной будут командовать две бабы!
– Но-но-но! Баб на базаре найдёшь! – воскликнула Ева. – А мы приличные девушки!
– Ну что, готовы? – спросила Марго.
Витёк в ответ только ухмыльнулся.
Всё шло по плану: они спокойно вошли в Century Bank и осмотрелись. Охранник в зале был один. Марго приблизилась к нему, в считаные мгновения вырубила шокером, а Витёк наставил пистолет на побелевших от страха сотрудников банка.
– Всем лечь на пол! Быстро! – закричала Маргарита, отбросив шокер и достав небольшой пистолет из-за пояса. – Никто не пострадает, если вы будете меня слушать! Всем лежать на полу и не двигаться! И молчать! Понятно говорю? Нам не нужны ни ваши украшения, ни кошельки, ни тем более ваши жизни. Но если хоть кто-то из вас попытается орать, звать на помощь, звонить в полицию, то я продырявлю этому смельчаку башку без зазрения совести!
Через пять секунд все клиенты, попавшие в этот злополучный день в банк, покорно лежали на полу. Сотрудники банка под прицелом оружия трясущимися руками доставали наличные из касс. Ева быстро набила рюкзак банкнотами, после чего тройка грабителей стала отступать к выходу. Но неожиданно для них боковая дверь с надписью «Индивидуальные сейфы» открылась, и оттуда неторопливо вышли три ничего не подозревающих человека: первым шёл охранник, за ним молодой человек с блестящим кейсом в руках – очевидно, клиент, – а последним был менеджер банка.
Увидев грабителей, менеджер мгновенно бросился назад, внутрь комнаты, чтобы активировать тревожную кнопку. Охранник быстрым движением схватился за кобуру, но достать пистолет не успел: Витёк несколько раз выстрелил в неожиданно появившихся людей. Две пули пробили грудь охранника, который, падая, сбил с ног и клиента. А клиентом этим был не кто иной, как Михаил Терёхин.
Терёхин был ранен в плечо. Ему повезло: охранник, шедший впереди, частично закрыл его от огня. Михаил лежал под тяжестью застреленного охранника, старательно сдерживая дыхание, чтобы бандиты решили, что он тоже убит.
– Уходим! – громко завопила Маргарита. – Сейчас сюда менты нагрянут!
– Подожди, а это что за блестящая штучка? – весело воскликнула Ева, подбегая к кейсу, валявшемуся в полуметре от Терёхина.
– Ева! Нет! – резко окликнула подругу Марго, но опоздала.
Михаил, притворявшийся мёртвым, незаметно достал свой пистолет и навёл ствол на девушку. Ева, сгорая от любопытства, схватила кейс, но когда подняла глаза, то сразу поняла свою ошибку. Полицейский успел выстрелить дважды: первая пуля отрикошетила от бронированного кейса, но вторая попала преступнице в живот. Ева вскрикнула, а через секунду Витёк и Марго начали стрелять в сторону Михаила. Но тот умудрился использовать грузное тело охранника, чтобы защититься. Услышав звуки стрельбы, менеджер приоткрыл боковую дверь, из которой они только что вышли, и Терёхин, воспользовавшись заминкой преступников, выбрался из-под трупа и проскользнул в неё. Менеджер поспешно захлопнул дверь.
– Здесь мы в безопасности! – сообщил он. – Помещение для индивидуальных сейфов дополнительно защищено. Дверь пуленепробиваемая. Я вызвал полицию. Можете расслабиться!
– Да какое там расслабиться! Если они заберут кейс, то всё…
– А он что, полон денег? – поинтересовался менеджер.
– Да, похоже, там нечто поценнее денег! – нервно выпалил Михаил, держась за окровавленное плечо.
Терёхин вспомнил, как его напарник, лёжа на больничной койке в бинтах, синяках и ссадинах, просил его об услуге. Нужно было всего лишь сходить в банк и забрать содержимое ячейки. Казалось бы, что тут сложного? И вот он, истекающий кровью, сидит в запертом кабинете, а кейс достался грабителям! И не кому-то, а этой мерзавке Марго и её подручным! Они с Исаевым гонялись за ней уже целую вечность, и вот когда он её внезапно встретил, потерпел фиаско.
Михаил сел на пол, опираясь спиной о стену, и достал телефон:
– Сержант Зубченко, я в Century Bank, здесь ограбление. Маргарита Санникова, с ней двое, может, больше – точно не знаю. Все вооружены. Бери всех наших – и быстро сюда!
Михаил подождал, чтобы удостовериться, что молоденький сержант правильно понял информацию, а потом сбросил звонок и опять прислонился к стене, решив, что нужно немного подождать. Терёхин задумался о Марго. Он читал её дело много раз и хорошо запомнил, через какой ужас ей пришлось пройти.
* * *

Маргарита была спокойной, даже немного забитой девочкой. Раннее детство она провела в детдоме, а когда ей исполнилось девять лет, её удочерили. Приёмные родители лишь с виду были милыми и добрыми, а на самом деле девочка была нужна им вовсе не для того, чтобы заботиться о ней. На хрупкие плечи Маргариты упала вся работа по дому, но не это было самым страшным – новый папаша частенько насиловал девочку. К тому же семейка зарабатывала на жизнь грабежами и разбоем, и тут они тоже быстро пристроили Маргариту на нужное место: её оставляли на обочине трассы, чтобы она тормозила дорогие автомобили. Если выяснялось, что водитель ехал один, девочка рассказывала ему, что гуляла в лесу со своей старшей сестрой, которой стало плохо. Она плакала и просила о помощи; человек не мог бросить маленькую девочку в беде и быстро оказывался в лесу, где жертву поджидали «мама с папой». Убив доверчивого водителя, они забирали у него всё ценное, а потом глава семейства садился в его машину и отгонял её на разбор к своему подельнику. А Маргарита и приёмная мамаша оставались, чтобы вырыть яму и закопать труп бедолаги. У маленькой, худощавой Маргариты с рук не сходили кровавые мозоли. Как только вырученные деньги заканчивались, криминальное семейство снова шло на дело.
Когда Маргарите исполнилось тринадцать, её приёмная мать решила, что всё ещё недостаточно использует девочку. И тогда родители сделали из неё малолетнюю проститутку, а из собственного подвала – публичный дом. Сексуальное насилие над девочкой продолжалось до тех пор, пока она не почувствовала себя достаточно сильной, чтобы дать отпор своим истязателям. И однажды, когда папаша вновь насиловал её, а пьяная мамаша спала на кушетке, Маргарита вонзила припрятанный нож прямо в сердце главе семейства. Удостоверившись, что тот не дышит, она перерезала спящей женщине горло и долго смотрела, как кровь вытекает из мёртвого тела на грязный пол. На тот момент ей было пятнадцать лет.
Девушка никуда не сбежала, она так и сидела возле разлагающихся трупов, не двигаясь с места. Её нашли через три дня – голодной, замёрзшей, на грани умственного помешательства. Однако психологическая экспертиза показала, что она вменяема. Суд учёл многие годы насилия над девочкой и даже расценил убийство приёмного отца как самооборону. Но за участие в убийствах на трассе и за убийство приёмной матери Маргариту отправили на четыре года в колонию для несовершеннолетних.
В колонии ей тоже приходилось нелегко, но даже там было лучше, чем в семье уголовников. Когда Марго вышла на свободу, то была уже не забитым подростком, а взрослой девушкой со сформировавшейся фигурой. Вместе с ней освободилась и её подруга по заключению по имени Ева. Сначала Маргарита попыталась устроиться на работу, но вскоре поняла, что с таким прошлым ей не светит ничего лучше, чем стать посудомойкой в какой-нибудь придорожной забегаловке. Ева, мелкая воровка, в отличие от подруги не тешила себя надеждами на честную жизнь и раздумывала о том, где бы раздобыть денег на первое время. В итоге они подцепили в ресторане подвыпившего мужчину, напросились к нему в гости, там напоили его до бесчувственного состояния и обчистили квартиру. Этот номер прошёл легко, и девушки поставили такой способ обогащения на поток. Чтобы мужчина засыпал быстрее, они добавляли в алкоголь снотворное. Было несколько случаев, когда их потенциальные жертвы по приезде домой пить больше не желали. Тогда Ева брала всё в свои руки и уводила мужчину в спальню. А Марго тем временем, сославшись на плохое самочувствие, тащила всё самое ценное.
Одним из потенциальных «клиентов» девушек был и Роман Санников, будущий муж Маргариты. Но, увидев его, Марго резко изменила тактику и попросила подружку не подпаивать его, а оставить с ней наедине. Роман был довольно симпатичным и достаточно обеспеченным вдовцом сорока с небольшим лет, без детей, но с трёхкомнатной квартирой в Одинцово. Идеальный вариант! Марго быстро окрутила мужчину и уехала жить к нему. Вышла замуж и превратилась в идеальную жену. Наученная тяжким опытом детства, девушка умела держать всё в чистоте, вкусно готовить и быть страстной в постели. Муж её обожал. Казалось бы, жизнь наконец-то начала налаживаться. Но когда Марго забеременела, старые детские травмы дали о себе знать, и у неё случился выкидыш. Через год ещё один. Роман особо не переживал: жена молода, деньги у него есть, а значит, и дети родятся.
Но всё изменилось, когда к ним домой приехал старый товарищ Романа, с которым они не виделись почти десять лет. Во время обеда гость узнал в молодой жене своего друга ту девочку-подростка, которую много лет назад снимал у какой-то «мамочки» за бесценок. В тот же вечер муж выгнал Маргариту из дома, оставив на улице с одной дорожной сумкой, но не учёл, что в кармане куртки у неё остались запасные ключи. Ночью жена пробралась обратно в квартиру и зарезала спящего мужа и его гостя. Но в этот раз она не стала дожидаться полиции, а, забрав все наличные деньги и ценности, уехала в Краснолесск, где жила её подруга Ева. Так Марго снова вернулась к жизни вне закона.

* * *

В дверь, за которой сидели Терёхин и менеджер банка, постучали.
– Гена, это я, Рахим! Можете выходить! Эти придурки уехали!
– Это ты – Гена? – спросил Терёхин менеджера.
Тот кивнул.
– А Рахим кто?
– Наш сотрудник.
Михаил взял у Гены ключ и открыл замок, потом немного приоткрыл дверь, просунув в щёлку ствол пистолета. Понемногу открывая дверь, он удостоверился, что сотрудник банка говорит правду. Снова увидев пистолет, Рахим машинально поднял руки вверх.
– Я из полиции, – сказал Терёхин, опуская оружие.
– Фух! – выдохнул Рахим, опуская руки. – А то я уж подумал…
– Нет-нет, успокойтесь. – Терёхин уже стоял на ногах, зажимая рану на левом плече. – А что, наряд ещё не прибыл?
– Две машины только что приехали. Но, кажется, преступникам удалось скрыться.
– Ничего, сейчас объявят план «Перехват», и в этот раз Марго не уйдёт, – злобно процедил Терёхин. – Кстати, а что там со второй девчонкой, с брюнеткой? Я её ранил? И где мой кейс?
– Кейс забрала женщина с русыми волосами. А брюнетку унёс на руках тот мужик, что стрелял. Видимо, вы серьёзно её задели. – Парень кивнул на кровавые следы, оставшиеся на полу.
– Михаил Витальевич! – прокричал несущийся к нему на всех парах сержант Зубченко. – Вы ранены?
– Да так, задело слегка. – Терёхин поморщился. – Что-то вы долго, Богдан.
– Как «долго»?! – удивился сержант. – Через семь минут приехали!
– Семь минут? – Терёхин подумал, что время в стрессовых ситуациях течёт по-другому. – Ну ладно, это нормально. Камеры что-то засняли?
– Их уже изучают. Михаил Витальевич, простите, но я думаю, вам сейчас нужно в больницу!
Спустя некоторое время рану Терёхина обработали врачи. Зубченко доложил ему, что на одной из видеокамер видно, как преступники садятся в чёрную «девятку». Номера, правда, были заляпаны грязью, но это не так уж и важно. Для ориентировки достаточно модели машины и цвета. Дороги уже перекрыты, но грабители пока не обнаружены.
– Богдан, если мы прохлопаем Марго и в этот раз, Лев Борисович нас кастрирует! – невесело проговорил Михаил. – Так что давай, работай!

* * *

– Ну всё, дальше не проедем, – досадливо сказала Санникова, увидев впереди длинную автомобильную пробку, упирающуюся в полицейский кордон.
На заднем сиденье жалобно скулила Ева. Витёк свернул с дороги на грунтовку. Ещё какое-то время они ехали, но потом упёрлись в недостроенную многоэтажку.
– Эта стройка заброшена уже лет десять как, – сообщил Витёк, припарковав автомобиль за углом здания, чтобы его не было видно со стороны.
Они с Марго вышли из машины.
– Хочешь сказать, что здесь никого нет? – озираясь по сторонам, поинтересовалась она.
– Ну, только если бомжи. – Он пожал плечами. – Это было бы хорошим местом, чтобы переждать, но…
– Но тогда Ева умрёт, – закончила за него Маргарита. Потом немного помолчала и резко сказала: – Мы её не бросим!
– Я и не говорю, что мы её бросим, – презрительно ответил парень. – Но ты же понимаешь, что ей нужна помощь?
– И что же ты предлагаешь? В больницу? – Марго нервно прикурила и жадно затянулась.
– Нам нельзя в больницу, – уныло ответил парень.
– Я, блин, в курсе! – Её нервы были на пределе. – Так что же делать? Есть мысли?
– У меня есть хороший знакомый, и за ним должок…
– Он врач? – перебила она, не дослушав.
– Нет.
– То есть как это «нет»? – опешила Маргарита. – Чем же тогда он нам поможет?
– Да не ори ты! – прикрикнул крепыш. – Он курсы какие-то проходил, книжки по медицине читал.
– Книжки?! – От перенапряжения она истерично взвизгнула. – Ей операция нужна с наркозом и прочими штуками!
– Я знаю, – огрызнулся Виктор, – но у меня нет других предложений. Тем более что до него через свалку пешком минут десять.
– Пешком?! – Марго округлила глаза.
– Да, на машине там не проехать.
– Да ты на себя посмотри! Ты же весь в крови. Я молчу про Еву. Если нас кто-нибудь заметит…
– Будем надеяться, что не заметят. Можно, конечно, дождаться темноты…
– Да она умрёт раньше, – покачала головой Марго.
– Чего тогда базарить зря. Сейчас узнаю, на месте ли он.
Витёк достал телефон и набрал номер, последовало долгое ожидание. Маргарита заметила, что у подельника совсем не дрожат руки. Ей бы такое самообладание! Её саму сейчас здорово трясло.
– Лукич, здорово!
– Витька, ты, что ли? Здорово! – послышалось в ответ.
– Я тут неподалёку, хочу забежать. Ты у себя?
– Да.
– Один? Без помощника?
– Я всегда один работаю, а что такое?
– Мне помощь нужна кое-какая, а за тобой должок…
– Да помню я, помню. Давай, забегай. На месте расскажешь.
Витёк аккуратно вытащил из автомобиля скорчившуюся от боли подругу. Лицо её было совсем белым. Маргарита взяла рюкзак с деньгами и кейс, и они зашагали по направлению к свалке.

4. Лето 2020 года

Иван Орлов сидел на импровизированной скамейке из битого кирпича и смотрел, как мать ходит перед ним взад-вперёд.
– Ты клялся мне, что сдержишь обещание, – говорила она резким тоном. – И что я вижу? Никаких стараний!
– Я стараюсь, – оправдывался он, – но найти всех этих людей не так-то просто.
– Девять человек! Целых девять! – Она повысила голос. – А ты убил всего двоих?
– Троих, – поправил он. – Аркадия, Марию и Татьяну Саганович.
– Татьяна вообще не в счёт! Ты же знаешь это!
– Да, мама… – Он вжал голову в плечи.
– И вообще, – мать презрительно нахмурилась, – тебе не кажется, что ты размяк? Оставляешь в живых свидетелей, оружие заранее не готовишь! Хватит ходить с голыми руками и ножичком! Купи уже себе нормальный пистолет, или пусть твой новый дружок тебе его добудет! Вот был бы магазин Сагановича не хозяйственным, а продуктовым, чем бы ты там действовал? «Розочку» из бутылки бы сделал, а?
– О, мм, да-а… – промычал он в ответ, обхватив голову руками и опустив взгляд на грязный бетонный пол. – Прости, мама, я всё исправлю, очень скоро всё исправлю!
Но тут Иван услышал, как внизу остановилась машина.
Он поднял глаза – матери уже не было. Последнее время она приходила к нему и во сне, и наяву, всё чаще и чаще – и каждый раз напоминала о данном ей обещании.
Он подошёл к дыре в стене, которая заменяла окно, и осторожно выглянул. На этой заброшенной стройке он жил уже несколько дней и никого не видел за это время, но сегодня появились незваные гости. Он увидел, как из машины вышли мужчина и женщина. Иван присмотрелся и чуть не подпрыгнул от неожиданности. «Мария?! – подумал он. – Не может быть! Я же перерезал ей горло! Нет, нет-нет-нет, это не может быть она. Но это значит, что…» Пытаясь не шуметь, он спустился на первый этаж и подглядел, как мужчина вытащил из машины ещё одну девушку – по всей видимости, тяжело раненную.
Когда Марго наклонилась к машине, чтобы достать кейс, Иван заметил, что за поясом у неё блеснул пистолет. Увидев оружие, Орлов понял, что просто так их не возьмёшь. «Опять мама будет сердиться, что я с голыми руками в схватку вступаю, – подумал он. – Но тут такой шанс! И он возник неожиданно! Грех не воспользоваться. Не волнуйся, ма, я как-нибудь справлюсь!» Адреналин переполнял его. Боясь потерять удаляющуюся троицу, он тихонько последовал за ними.

* * *

На пути Марго и Витька никто не встретился. Видимо, этими тропами ходили только собаки. Ева потеряла сознание и больше не стонала. Наконец впереди показалось какое-то строение. Похоже, это была бывшая промзона. Они подошли к большим автоматическим воротам, и Витёк, аккуратно положив Еву на землю, снова достал телефон.
– Я подошёл, – запыхавшимся голосом сообщил он в трубку.
Вскоре ворота заскрежетали и поднялись наверх, повинуясь автоматике.
Они оказались в небольшом помещении, освещённом мигающей люминесцентной лампой. В её свете были видны лестница, ведущая на второй этаж, и приоткрытая металлическая дверь, располагавшаяся напротив ворот. При виде окровавленного Виктора с раненой девушкой на руках впустивший их молодой человек буквально оцепенел. Маргарита присмотрелась к нему: правильно сложённый, крепкий мужчина лет тридцати; тёмные волосы до плеч, красивое, немного испачканное в копоти лицо.
– Ты точно один? – спросил Витёк.
– Да один я, один, что ты заладил! – недовольно ответил хозяин и тряхнул головой, как будто пытаясь избавиться от наваждения.
– Лукич, мне, а точнее, моей второй половине нужна помощь. – Виктор скосил взгляд в сторону лежащей у него на руках Евы. – Помнишь, ты говорил мне, что прошёл медицинские курсы? Нужно залатать эту девушку!
– Вить! Твою ж дивизию! Я, конечно, знал, что ты туговато соображаешь, но не больной же ты на всю голову?! – изумлённо воскликнул Лука. – Я говорил тебе, что знаю правила первой медицинской помощи! И то в теории! Могу рану перевязать, шину наложить, в крайнем случае искусственное дыхание сделать!

Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «ЛитРес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию (https://www.litres.ru/andrey-nikolaevich-prohorov/glavnaya-zagadka-evolucii/) на ЛитРес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.