Граф-Т
Граф-Т
Екатерина Клепикова
RED. Fiction
Эксперимент по внедрению в подсознание человека терпит крах. Учёным нужен доброволец, подходящий для нейросетей прибора "Граф-Т" и способный интуитивно ориентироваться в чужеродном мире. Данил за вознаграждение соглашается рискнуть и отправляется в подсознание подростка. Детская фантазия удивит…
Екатерина Клепикова
Граф-Т
ГЛАВА 1. АВАНТЮРА
Сознайтесь, читать мысли других людей ужасно интересно! Каждый хоть раз мечтал знать, о чем сейчас думает она или он, а то и они. Нездоровое любопытство оказалось не чуждо и мне. Именно поэтому я оказался втянут в эту историю. Началось все банально.
В один из тоскливых дождливых вечеров я бездумно щелкал кнопками пульта. Мое внимание привлек рекламный ролик на городском канале. Симпатичная ведущая приглашала всех желающих быстро и много заработать.
Местное НИИ разработало таблетку для укрепления иммунной системы. Предполагалось с помощью чудо средства лечить людей от рака и иммунодефицитов. К участию в первом этапе испытаний приглашались мужчины от двадцати до сорока лет, обладающие крепким физическим и психическим здоровьем.
Кандидатам, прошедшим отбор и прошедшим испытание обещали заплатить около полумиллиона рублей. Казалось бы, неплохие деньги за поедание таблеток. Но, меня смущала фраза про крепкое психическое здоровье. Видимо, эти пилюли каким-то образом влияли на психику. В любом случае, информации было мало, и я решил узнать подробности.
В обеденный перерыв я позвонил на горячую линию.
Девушка-оператор приятным голосом подробно выспросила мои личные данные, наличие вредных привычек, хронических заболеваний, аллергических реакций, семейное положение и присвоила порядковый номер семьсот тридцать два. Я был ошарашен этой цифрой. То есть кроме меня еще семьсот тридцать один человек хотел рискнуть своим здоровьем! Шансы заработать пятьсот тысяч по-быстрому стремительно падали.
Всё же я решил испытать удачу. Организационное собрание для нашей группы должно было состояться в полдень через три дня в одной из крупных клиник города. Я заранее отпросился с работы и прибыл вовремя к месту проведения, так сказать…
Мне пришлось стоять в очереди минут тридцать. Отбор для исследования обещал был жестким. Некоторых кандидатов разворачивали прямо у стойки регистрации. Мне повезло. Получив номерок, список кабинетов и пропуск, я отправился проходить медкомиссию. Закончилось хождение по кабинетам поздним вечером. Уставшая девушка на ресепшене объявила, что всем, кто подошел по физическим параметрам, перезвонят. Если звонок не поступит в течение трех дней, это значит, что состояние здоровья кандидата не подходит для исследования.
Автобусы уже не ходили. Мне пришлось вызвать такси, чтобы добраться до дома. По дороге я думал, что все это исследование очень странное. Из сотен людей выкачали литры крови совершенно бесплатно. Возможно, это какой-то обман.
Мысль росла и крепла последующие два дня. Я уже окончательно потерял надежду на приглашение, когда мне позвонили. Первый тур я прошел. Второй этап собеседования предполагал полную занятость на целый день, предполагал символическую оплату и обед. Проходить психологические тесты надо было уже на следующий день.
Чтобы не выслушивать от начальника нелестные выражения, я соврал, что у меня разболелся зуб и на работу завтра я выйти не смогу. К восьми утра я отправился в театр. Именно здесь должно было проходить организационное собрание. Я даже оделся поприличнее.
Большой зал театра вмещал около семисот человек. Сегодня здесь был аншлаг, а свободных кресел практически не было. Мои мысли о том, что здесь собрался небольшой полк, неожиданно подтвердил здоровенный вояка в камуфляже.
Коренастый полковник встал на середину сцены и, не извинившись за задержку в двадцать минут, сразу перешел к сути вопроса.
Вполне коротко и четко он рассказал, что гениальные ученые нашего города изобрели препарат, помогающий исцелять многие заболевания. К сожалению, у таблеток имелись побочные эффекты, влияющие на психическое состояние. Опыты на шимпанзе не могли дать полной картины, так как последние еще не научились разговаривать. Поэтому нужны были добровольцы среди людей.
Выступающий подчеркнул, что в этом зале собрались те, кто по физическим параметрам вполне подходит для исследования. Однако, психологический фактор будет решающим. Те, кто решит сегодня пройти во второй этап должны были быть готовы к изнурительным и монотонным тестированиям на протяжении девяти часов.
После чего он предложил сразу покинуть зал близнецам, скрывшим этот факт в анкете изначально. Среди шимпанзе у близняшек наблюдалось наибольшее количество побочных эффектов, а также случались летальные исходы. Рисковать своим здоровьем было бессмысленно.
После его пугающих доводов двое человек покинули зал. Не проявив ни одной эмоции на лице, вояка продолжал. Он рекомендовал отказаться от участия в эксперименте тем, кто не представляет своей жизни без алкоголя, курения или другой химической зависимости. Эксперимент будет длиться не менее трех месяцев. Испытуемым придется соблюдать жесткую диету и отказаться от алкоголя, никотина на весь срок эксперимента. Лишняя нагрузка на психику была нежелательна. После его слов еще порядка двадцати человек покинуло зал.
Мужчина продолжал. Одним из этапов проверки к испытанию была проверка на честность. В анкете, что все мы заполняли в первый день, было необходимо указать наличие судимостей, финансовых задолженностей, случаев обращения в судебные инстанции, наличие неоплаченных штрафов и других мелких проблем с законом. Многие, заполняли анкету честно и тут же получали отказ. Поэтому наиболее хитрые кандидаты стали указывать, что таких проблем у них нет.
Теперь эта хитрость не имела никакого смысла. Военный здоровяк предупредил, что дело каждого из кандидатов отправят на проверку в компетентные органы. Испытания будут проходить на закрытой территории, куда было необходимо оформить допуск. Всех, у кого обнаружатся проблемы с законом или серьезные задолженности по кредитам, отклонят. Для убедительности оратор пригрозил, что такие дела будут автоматически передаваться в соответствующие органы.
По залу прокатилась волна возмущения. Как оказалось, было очень много желающих данной категории. В течение следующих двух минут зал опустел на треть.
Едва улыбнувшись уголками рта, выступающий продолжил. Он посоветовал не тратить время психологов и свое время лицам беспокойным, нервным, излишне худым и мнительным. Для прохождения в следующий этап нужна была внутренняя уравновешенность.
Я вполне мог назвать себя мнительным, но решил идти до конца. Единичные люди вставали и покидали зал, а военный продолжал. Он предупредил всех, кто имел на иждивении маленьких детей и стариков, что риски потери трудоспособности и даже летального исхода велики. И по-человечески предложил взвесить все «за» и «против», ведь деньги не заменят детям отца и кормильца.
Лиц, ведущих собственный бизнес и тем, кому дорога сегодняшняя его жизнь, военный рекомендовал покинуть зал. К делам и привычному ритму жизни эти люди смогут вернуться, в лучшем случае, через три месяца. Но, более вероятно, что эксперимент может затянуться до полугода. Вести привычную жизнь не получится. Доступа к интернету не будет. Три месяца придется провести на закрытой территории под наблюдением медицинского персонала.
После этой части речи военный сделал паузу. Некоторым кандидатам потребовалось несколько секунд тишины, чтобы принять решение. Ряды желавших заработать редели.
Оглядев зал и довольно улыбнувшись, военный пошутил:
– Кажется, стало чуть легче дышать! Прекрасно! Значит, мы друг друга понимаем! Итак, профессор, прошу! Ваше слово.
На сцену вышел щуплый невысокий мужчина в очках. Он нервно пытался вынуть микрофон из стойки, но без помощи не справился. Рядом с громилой он смотрелся нелепо. По залу прокатилась волна смешков. И без того нервный гений науки, начал дергаться, а получив в руки микрофон, и вовсе стал заикаться. В зрительном зале слышались нелестные комментарии в адрес докладчика.
Однако, как только он начал зачитывать информацию о возможных последствиях и дополнительные требования к кандидатам, зал стал пустеть. Люди уходили, возмущаясь повышенными требованиями и слишком серьезными последствиями.
Профессор обозначил еще несколько пунктов. Его нудный голос убаюкивал, поэтому я на некоторое время «отключился» от презентации и погрузился в раздумья.
По какой-то причине меня не пугали последствия и хотелось участвовать в эксперименте. К тому моменту, когда я решил дослушать профессора, зал опустел еще наполовину. Наверное, все эти люди очень сильно желали заработать или, подобно мне, прослушали часть условий. Выходит, безумцев оказалось немного…
– Благодарю за внимание. – Подытожил профессор и переключил внимание на правила прохождения тестирования. После его речи нам раздали анкеты и все оставшиеся в зале сосредоточились на прохождении тестов. Тех, кто заканчивал быстрее остальных, отправляли проходить другие тесты в другие помещения. Через час большой зал театра опустел.
До позднего вечера я отвечал на тесты с огромным количеством повторяющихся вопросов. На выполнение заданий отводили мало времени, вопросов были тысячи. К вечеру мы так устали, что уже ставили галки автоматически.
Нам заплатили символические суммы за потраченное время и предупредили, что по результатам тестирования позвонят только тем, кто подходит.
Я вернулся к своей обычной жизни. Мне не позвонили ни через неделю, ни через две. Я решил, что мои данные не подходят. Вечерами я искал новую работу или подработку. Разместил на нескольких сайтах объявление со своими услугами. Поэтому когда раздался звонок, я ожидал услышать потенциального работодателя, а не приглашение в следующий этап собеседования.
На этот раз меня приглашали для ознакомительной беседы. В назначенное время я пришел в один из спортивных центров города. В зале собралось восемь человек.
Я был поражен. Из двух сотен людей с тестами справились лишь единицы. Вскоре появился тот самый военный. Теперь я смог разглядеть его погоны. Полковник. Что же это за эксперимент такой, что привлекли высокопоставленных лиц?
Полковник пересчитал нас и приступил к делу.
– Вероятно, всех вас удивляет, почему мы сегодня собрались в спортивном центре? Объясню. В ближайшие два часа вы будете подвергнуты физическим нагрузкам и стрессовым ситуациям. Если интересующие нас физические показатели останутся в пределах допустимых значений, все Вы будете допущены к эксперименту. Предлагаю начать.
Кстати, вам можно позавидовать. За участие в таких играх люди платят огромные деньги. Каждому из вас сейчас наденут очки виртуальной реальности. Вам будет необходимо пройти квест до конца.
На нас одели и плотно зафиксировали приборы виртуальной реальности. Дальше я ощущал как мне на руки и ноги крепили браслеты, на груди приклеивали датчики. Слышно было как что-то тяжелое вкатили в зал.
Игра началась. Время на выполнение отводилось ограниченное. Само по себе задание было не сложным – надо было дойти из одного конца зала в другой. Выполнить это оказалось сложно.
В игре то и дело возникали устрашающие звуки, выскакивали зомби и страшилища, а в зале на самом деле установили препятствия. Я запнулся и упал на мат. После больно стукнулся ногой обо что-то металлическое. Потом зацепился за веревку и меня с ног до головы окатило водой. Полковник кричал, чтобы я не смел снимать очки и продолжил выполнять задание. Словно слепой котенок каким-то непостижимым образом я дошел до другого конца спортзала.
Раздались аплодисменты. Когда я снял очки, на финишной прямой нас осталось только двое. Щуплый профессор радостно аплодировал и делал пометки в блокноте.
Переглянувшись с другим испытуемым, мы хором задали вопрос о том, для чего такое испытание и что от нас скрывают.
Полковник довольно улыбнулся.
– Мы ожидали этого вопроса от вас. Пройдемте. Выдадим вам сухую одежду и посвятим в детали.
В небольшой комнатке нас усадили на диван, налили кофе. Полковник начал первый.
– То, что вы сейчас услышите является секретной информацией и составляет государственную тайну.
– Нас что в шпионы вербуют? – Мой соперник напрягся.
– Нет. Слежка и шпионаж в обычном понимании не потребуется. Однако, перед тем как разгласить важные сведения, я обязан взять с вас расписку о неразглашении сроком на семьдесят лет и более. Если вы готовы заработать несколько миллионов рублей, советую подписать и выслушать условия.
Мы переглянулись, и бегло прочитав условия документа, поставили свои подписи. Молодой человек, незаметно стоявший в углу все это время, быстро убрал документы в черную папку.
– Что ж. Как вы уже догадались, эксперимент не связан с лечением иммунодефицитов. Команда наших гениальных ученых разработала прибор, позволяющий проникать в чужое сознание и подсознание…
Дальше рассказ продолжил щуплый профессор. В теории этот прибор мог помочь узнать о подопытном все. Что любит, чего боится, что скрывает. Узнать самые сокровенные помыслы – все, что человек видел, знал или может знать.
На технологию большие надежды возлагали врачи, ожидая революционного прорыва в сфере лечения заболеваний психики, депрессивных состояний, амнезий, расстройств личности и выведения из состояния комы. Свой интерес был и у силовых структур. Благодаря технологии они планировали получать стопроцентно верные результаты следственных экспериментов, дознаний. В сфере шпионажа эта разработка стала бы бесценной. И, бесспорно, это было основное направление.
Пока же разработка была достаточно «сырой». Первые эксперименты на обезьянах прошли не слишком удачно. После чего прибор существенно доработали. Шимпанзе теперь оставались живы и здоровы, но получить от них информацию было затруднительно.
Нам объявили, что за весь период испытаний меньше двадцати человек были допущены к работе с прибором. Полковник проигнорировал вопрос о состоянии здоровья кандидатов, решившихся на участие в эксперименте. Отсюда следовал вывод, что люди пострадали.
Условия сотрудничества были весьма жесткими. Выйти из эксперимента после начала подготовки будет невозможно, даже если все родственники решат умереть в один день. На протяжении подготовки к эксперименту запрещалось употреблять алкоголь, курить, смотреть телевизор, слушать радио, пользоваться интернетом и телефоном, и даже разговаривать с другими людьми.
Необходимо было стать отшельником для того, чтобы нервная система испытывала минимум нагрузки. В начале подготовки разрешалось заниматься спортом, читать, писать, рисовать, вязать, шить, петь.
Испытания для кандидатов проходили в четыре этапа. На первом этапе повторно оценивалось состояние физического здоровья, на втором этапе проводились углубленные психологические тесты. На третьем этапе подготовки проводилась настройка (ассимиляция) прибора под конкретного человека. И только на четвертом этапе начинался сам эксперимент.
Аппарат, был достаточно капризен. За несколько лет работы с ним стало достоверно известно, что у холериков, близнецов, ипоходриков и нытиков возникают отклонения в психике после ассимиляции с прибором. Результаты тех, у кого были проблемы с законом, не удовлетворяли исследователей. Сложность заключалась в том, что люди с одинаковыми результатами тестирования и физическими данными показывали разные результаты. Закономерность для ученых пока оставалась загадкой, поэтому подходящих добровольцев искали уже среди гражданского населения, отсеивая тысячи кандидатов. Решение о заключении контракта принималось по результатам проверки совместимости нервной системы кандидата с прибором.
После подписания договора отказаться от контракта было невозможно. То есть, подписав контракт, мы добровольно соглашались на все манипуляции над нами. Даже на те, о которых мы не знали. Профессор в очередной раз предупредил о возможных последствиях, неопределенном сроке прохождения самого эксперимента и периода реабилитации.
Полковник вставил, что предусмотрена юридическая помощь и гарантированное страхование жизни и здоровья. Когда нам озвучили сумму вознаграждения, я прекратил слушать обоих выступающих.
Обещанная сумма была огромной. Можно было приобрести недвижимость или не работать лет десять. Жадность и рассудительность вели в моей голове военные действия. Слишком уж большую сумму платили за несколько месяцев работы. Простому инженеру металлургического завода такие деньги не заработать за всю жизнь.
Мы оба оказались подходящими для ассимиляции с прибором. Нам дали пару дней для отдыха и принятия решения участвовать ли в эксперименте.
В тот вечер я пришел домой около полуночи, выпил. Все же мне не спалось. Я представлял, как решу все свои финансовые проблемы меньше чем за год. Куплю собственное жилье ни где-нибудь, а в Москве.
В разгар моих самых смелых мечтаний внутренний голос самосохранения предупреждал о том, что в результате эксперимента можно остаться инвалидом или даже умереть.
Смерть меня не очень страшила. А вот перспектива инвалидности пугала. Я вновь отговаривал себя от этой авантюры. Уснуть получилось под утро. На работу я опоздал и пришел «с запахом».
Естественно, меня наказали, лишив части премии. На следующий день я «пахал», не имея возможности лишний раз оторваться от работы, выслушивая недовольные упреки начальника. Мучила мысль, что терплю все это почти за бесплатно.
Я много думал о том, что в таком режиме могу провести всю свою оставшуюся жизнь. Подняться выше по карьерной лестнице было возможно, но для этого надо было подсидеть начальника. А ему до пенсии еще пять лет… Пять прекрасных молодых лет моей жизни. Дальше снова ждать и «высиживать» должность, иногда выполняя халтурки за скромные вознаграждения… Личным телефоном в рабочее время пользоваться было нельзя, словно я раб. Отказываться от дополнительных смен, когда кто-то из коллег заболел, тоже считалось плохим тоном и отражалось на размере премии.
Лишение меня части премии стало последней каплей. Целый день я рассуждал о том, что теряю. И осознал – ничего. А еще я уловил новое, какое-то радостное волнение от того, что буду частью этого эксперимента. Будь что будет! Я определился окончательно.
В назначенный час я пришел подписать документы, мой конкурент так и не появился. По воле судьбы я стал единственным добровольцем. Впереди была решающая проверка на совместимость с прибором. В случае положительного результата пути назад не будет.
Мне закрыли глаза плотной завязкой и долго везли на машине. Укачивало. Потом меня посадили на каталку и везли куда-то, было страшновато и дико. Хлопнула дверь, с меня сняли повязку.
Помещение напоминало больницу. Стены и пол отделаны кафельной плиткой, окон не было. На кушетке лежала пижама. Мой сопровождающий сказал переодеться и сесть в каталку. Повязка снова оказалась на моих глазах.
На этот раз меня везли недолго. С завязанными глазами меня положили на кушетку, после чего повязку сняли. Вокруг стояли плотные ширмы, из-за которых к кушетке тянулись сотни проводов. Я мог видеть только эти ширмы и потрескавшийся потолок. Я дрожал, словно осиновый листок на ветру.
Ко мне подошел человек в белом халате, повязке на голове и в маске. Увидев мое состояние, он распорядился выдать мне плед, не представляясь, он объяснил суть моего пребывания в комнате. Я отметил, что его голос изменен.
– Добрый день, Данил. Сейчас мы проведем тестирование на совместимость импульсов Вашей нервной системы с датчиками приема нервных импульсов прибора. Будет неприятно, у Вас появится непреодолимое желание сорвать крепления. Это абсолютно естественно, к сожалению, это особенность работы аппарата. Поэтому руки, голову и ноги Вам мы зафиксируем. Плед придется снять, к сожалению.
Мое тело плотно привязали к кушетке. К ушам, носу, пальцам прикрепляли какие-то прищепки, слегка бьющие током. От ударов током, ежесекундно поступающих с разных участков тела, мозг сходил с ума, хотелось вскочить и убежать, но мои руки и ноги были плотно связаны. Сколько длилась эта экзекуция, я не могу сказать. Мне показалось вечность, хотя мужчина уверял, что это была лишь пара минут.
Меня развязали, снова надели на глаза маску, усадили в каталку и увезли из «пыточной». Вскоре я вновь оказался в точке, откуда все началось. Надо было дождаться результатов тестирования. Меня накормили вкуснейшим обедом и в течение последующих нескольких часов я отдыхал в гостиничном номере.
Ближе к пяти вечера в мой номер пришел профессор Кирсанов. Тот самый щуплый заика, со сцены объяснявший особенности работы прибора. Он был весьма доволен результатом. Едва скинув пальто, он бросился наливать себе чай, попутно тараторя свои выводы.
– У Вас потрясающая совместимость с нейроволокном! Вы стали единым целым! Нейровизуализация происходила с максимальной скоростью при четкости картинки выше среднего. Спектроскопы успевали фиксировать информацию, находясь в стандартном режиме! Это очень хорошо! Потребуется некоторое время, чтобы с помощью функциональной нейрорезонансной стереографии составить условный язык Вашего мозга и настроить частоты прибора под Ваши волны. В целом справимся за пару недель.
От Вас потребуется представлять самые разные ситуации из жизни, вызывающие яркие эмоции положительного и отрицательного характера. Что касается стандартных событий последних суток, то прибор зафиксировал все самые яркие эмоции и мысли. Мы увидели не только Ваше жгучее желание убежать со стола пару часов назад, но даже смогли идентифицировать и расшифровать информацию о том, что Вас лишили премии. Это потрясающе, лучший результат! Вы – настоящая находка! Уверен, мы сможем получить желаемый результат. Нам будет необходимо в деталях проработать сложные образы. Начнем с просмотра фэнтези и компьютерных игр. Эти образы потребуют самой трудоемкой обработки, однако, уверен, без них не обойтись.
Профессор нервно ходил из угла в угол, размахивая руками, то и дело, разливая на светлый ковер капли черного чая. Как и в прошлый раз, мой мозг отказывался воспринимать его речь. Я не услышал и половины.
Вскоре в мой номер пришла команда юристов и нотариус. Они выложили стопки документов на стол. Дрожащей рукой я подписал контракт, соглашение о неразглашении, договор о согласии на вмешательство в мой организм, отсутствие претензий, страховку, доверенность, отказ и другие документы, которые могли понадобиться в случае неудачного эксперимента.
Юрист объясняла мне основные моменты по каждому из документов. Если честно, где-то после информации о заморозке тела, я уже не слишком вникал, просто кивал головой и подписывал там, где стояли галочки.
Я думал о том, что это как роупджампинг. Ты прыгаешь, потому что уверен… Нет. Надеешься на то, что команда подготовила все по высшему разряду и твоей безопасности ничего не угрожает. Ты интуитивно доверяешь и рискуешь прыгнуть или отказываешься. Я точно доверял Кирсанову.
Моя кандидатура была окончательно утверждена. Я уволился с работы. Военный автомобиль транспортировал все мои вещи из общежития завода в отдельную комфортабельную палату со всеми удобствами в корпусе медицинского НИИ.
ГЛАВА 2. ПОДГОТОВКА
Как и предупреждали, сразу приступить к испытаниям было нельзя. Среднестатистический человек был не готов к подобному вмешательству в организм. Нужно было снизить уровень стресса, научиться молчать и подготовить нервную систему.
Для реализации последнего пункта мне прописали специальный препарат «Граф-Т». Только когда уровень этой химии в крови станет достаточно высоким, можно будет начинать.
Для меня оставалось загадкой почему таблетки назвали также, как и сам прибор. Аббревиатура расшифровывалась весьма туманно – голографический рекомбинаторный агрегатор физиоволн. Серия «Т» расшифровывалась как «транспортатор».
Прибор создавал в голове человека иллюзию пребывания в другом мире. По сути дела он формировал искусственную реальность с возможностью перемещения туда сознания нескольких человек.
Процедуру внедрения в эту нереальную реальность называли трансграфтацией, а процесс выхода из этой матрицы – ретрансграфтацией. Без химической составляющей пилюль осознавать себя отдельной личностью в искусственной реальности было не возможно, а значит и сознательно выйти из искусственного интеллекта не получилось бы.
В эти подробности меня посвятил Кирсанов. Он настоятельно требовал, чтобы я не пропускал ни единого приема препарата и принимал его в назначенное время. Иначе на успех операции можно было не рассчитывать.
Пока же я мог вести вполне обычную жизнь. Мне лишь запрещалось покидать территорию НИИ и я должен был ежедневно проходить настройки прибора под мой мозг. Микроэлектропытка занимала не более пяти минут. И эти пять минут мне очень не нравились.
Ученые старались настроить прибор таким образом, чтобы он успевал распознать и интерпретировать полученную за день информацию в течение минуты. Профессор Кирсанов каждый раз присутствовал лично. Часто он прикрикивал на своих подчиненных, которые слишком долго или неверно толковали показания прибора.
Через пять дней настройки были закончены. У меня появилась первая задача. Я должен был смотреть сериал «Игра престолов». Сложность заключалась в том, что просмотр надо было сочетать с другой деятельностью. Жевать попкорн было не трудно, а вот совмещать с решением задач на логику или заниматься в спортзале одновременно оказалось непростым делом.
Все это нужно было для того, чтобы прибор «Граф-Т» мог распознавать одновременно несколько видов деятельности. По этой же причине мне приказали флиртовать с медсестрами, вести переписку в интернете, дискутировать, петь песни, болеть за любимый футбольный клуб. Я должен был испытывать весь спектр эмоций, а пилюли каким-то непостижимым образом помогали фиксировать образы и чувства, помогая загружать их в память прибора.
Выгрузки информации из моего подсознания происходили трижды в день. Теперь подключения проходили быстро и безболезненно.
Когда прибор стал безупречно распознавать персонажей из сериала, задание поменялось. Мне была дана полная свобода действий. Я играл на приставке, смотрел передачи, спал до обеда, подолгу купался в бассейне и много гулял. Все мои желания приветствовались и выполнялись почти мгновенно. Дважды в день мне делали массаж. В качестве эксперимента я предложил, чтобы меня обслуживали официанты и консьерж! Ради новых эмоций и ощущений Кирсанов выполнял любые мои прихоти, ожидая взамен увидеть новые эмоции.
Это были лучшие дни моей жизни. Ложку дегтя добавил привкус препарата во рту. Надо сказать, что на вкус этот «Граф-Т» был редкостной дрянью. Вскоре его послевкусие не мог заглушить ни пломбир, ни острый соус, ни горчица.
В разделе «Побочные явления» инструкции про это не было ни единого слова. Подробно изучив аннотацию, я наткнулся на многообещающую фразу «Испытано на человекообразных обезьянах. Побочных действий для людей не выявлено».
В тот день новые яркие эмоции Кирсанову были обеспечены. Он ехидно улыбался, глядя на мою реакцию, и что-то помечал у себя в блокноте. Щуплый профессор спокойно заявил, что это старая инструкция. На сегодняшний день я не первый испытатель и никто от таблеток не умер.
В итоге я смирился и вскоре совершенно перестал ощущать вкус еды. Прием пищи превратился в необходимый ритуал. Барская жизнь отныне не радовала, пришлось отказаться от услуг официантов. У меня появилось желание быстрее закончить работу.
Кирсанов дал мне прочесть методичку о зафиксированных формах внутренних миров и способах выживания в них. Это был небольшой документ для испытателей по правилам работы в нейросети прибора «Граф-Т» и предупреждение о том, что испытатель встретит в подсознании другого человека.
Информация была туманной и больше напоминала сюжет фильма. На вопросы о том, что мне предстоит и о задачах, которые надо решить, Кирсанов всячески уклонялся. Я понял одно – информация секретна и раскроют мне ее перед трансграфтацией. Оставалось ждать.
К концу третьей недели прибор был окончательно настроен под волны моего мозга. Была составлена персональная картотека стандартных мыслеобразов и сформирована программа для работы с моим подсознанием. Уровень «Граф-Т» в крови достиг своего высочайшего пика.
Наступил следующий этап подготовки к трансграфтации. Ассистент Кирсанова прочел длинную лекцию о том, каким образом прибор внедряется в нейроны человека. Я не очень понял, да и не все ли равно уже было.
Единственное, что я уяснил из этого ликбеза – прибор считает первого подключенного главным и все иллюзии строит исходя из мыслеобразов, эмоций и жизненного опыта первого трансграфтировавшегося. Все, кто присоединятся позже, не смогут влиять на мир, созданный прибором, но могут узнать мысли, эмоции и чувства других испытуемых. Каждая трансграфтация сопровождается секундной перезагрузкой системы, что могут видеть абсолютно все загруженные пользователи нейросети. Как эта информация должна была мне помочь? Я уже не задавал вопросов, решив, что все необходимое мне расскажут.
Ближайший месяц мне предстояло стать отшельником и познать дзен. За этой частью операции следил лично полковник Бергонц. Тот самый, что выступал на сцене. Кирсанов со своей командой продолжил совершенствовать алгоритмы программы моей совместимости с прибором.
Полковник четко и быстро огласил регламент подготовки к испытаниям. Первую неделю меня планировали приучать жить по графику и распорядку эксперимента. За это время врачи вновь подробно исследуют показатели моего организма на фоне высокой концентрации препарата в крови. В течение первой недели мне разрешалось читать, разговаривать по делу с медсестрами, петь, просто говорить самому с собой.
Со второй недели эксперимента все эти прелести жизни будут запрещены. Я должен буду молчать. В результате предыдущих исследований немые люди показывали лучшие результаты. Поэтому все испытатели во время подготовки обязаны помалкивать. Вдобавок ежечасно у меня будут брать кровь. Как только уровень «Граф-Т» в крови станет стабильным на протяжении суток, начнется следующая фаза подготовки.
Вся третья и четвертая неделя будет направлена на внедрение датчиков в мою нервную систему. Ответственный момент. При предыдущих испытаниях у шестидесяти семи процентов участников импланты не приживались. Без датчиков проводить трансграфтацию было опасно для моего психического здоровья и практически бесполезно с точки зрения достижения поставленной цели.
Датчики по сути своей представляли огромные флэшки, для записи всех моих мыслей и образов емкостью в одни сутки. Внедрялись чипы где-то в районе шеи. Связь с прибором осуществлялась по блютуз. Беспроводной режим работы позволял менять положение тела человека в ходе эксперимента.
Раз в сутки имплант автоматически устанавливал связь с прибором и выгружал записанную информацию. Прибор в течение нескольких минут превращал полученные данные в мультик из череды мыслеобразов. Причем, ненужные моменты, такие как сон, длительные многообразные действия – сжимались и архивировались. У операторов была возможность отправить испытателю видеоинформацию емкостью в одну минуту. Кирсанов верил, что это может помочь.
Кроме того, передатчик служил своего рода предохранителем от внедрения сознания другого человека в мое. Как это возможно? Я не знаю. Но если такое случится, то оператор включит режим деактивации, а датчик должен будет шандарахнуть электрическим током с силой дефибриллятора.
Планировалось, что шок нервной системы на несколько секунд остановит сердце и параллельно процесс трансграфтации. Реанимационным бригадам остается только «завести» сердце испытуемого заново.
Перспектива напугала. Кирсанов уверял, они сделают все возможное, чтобы не доводить меня до такого состояния. Но голос у него не был уверенным.
Зато он был уверен в том, что находиться в искусственной нейросети дольше недели было небезопасно. Поэтому вне зависимости от результативности меня будут искусственно выводить из трансграфтации, снижая подачу жидкого химического компонента «Граф-Т» в крови с пятого дня эксперимента.
Для меня такая ситуация была плохой. По договору попытку выполнения задачи в таком случае придется повторить. В интересах обеих сторон было максимально быстро завершить эксперимент.
Полковник разговаривал со мной сухо и надменно, но благодаря его информации я понял, к чему мне стремиться.
На мою шею надели нечто, напоминающее ошейник, с сотней чипов, контролирующих показатели тела. Начался самый ответственный этап подготовки.
Все шло по регламенту. Пять раз в сутки ко мне приходили крайне симпатичные и приветливые медсестры. Измеряли температуру, давление, объем легких, я заполнял анкеты о самочувствии. Приборы в туалетной комнате замеряли результативность моих посещений. Физические нагрузки стали обязательными.
Спустя неделю медсестры превратились в роботов. Они приходили каждый час, молча брали кровь и уходили, даже не улыбнувшись. Единственным событием в жизни за пару недель стало введение того самого датчика. Его имплантировали под общим наркозом. Этот день я плохо помню.
После операции стало совсем тоскливо. Было ощущение, что я заключенный. Жил по графику, гулял по расписанию, по часам принимал противный «Граф-Т». После приема таблеток немного кружилась голова, впрочем, головокружение проходило через пару минут.
Я выспался на полжизни вперед. Похудел на пару килограммов. Большую часть времени я сидел на подоконнике и наблюдал за людьми на улице. От безделья начал рисовать и завел дневник.
Первой записью в нем была дата – одиннадцатое сентября две тысячи восемнадцатого года и мое имя. Я писал о всякой ерунде. О чем думаю, что вижу за окном, обо всем, что только в голову приходило. Это занятие немного успокаивало и занимало время. Хотелось поговорить с кем-нибудь. Молчание оказалось настоящей пыткой.
Сидя в одиночестве, я практически сходил с ума. Меня все чаще посещала мысль о том, откуда они достоверно знают про семь дней? Неужели есть человек, подсознание которого захватил прибор? Сколько людей пыталось совершить эту трансграфтацию? Чем это закончилось? На эти вопросы ответов не было.
Наконец, пришло время проверить, прижился ли датчик в моей нервной системе. Молчаливая медсестра завязала мне глаза, усадила в каталку и некоторое время везла по коридорам НИИ.
Помещение, в котором я оказался, было очень прохладным и полностью в голубых тонах. То есть голубым цветом был покрашен потолок. Плитка на стене и полу, мебель – тоже были голубых оттенков. Странно.
Комната была разделена на три части. За стеклянной ширмой вдали от двери за огромными мониторами сидели люди в наушниках и белых халатах.
Средняя часть комнаты была занята восьмью вращающимися кроватями. Люди, находившиеся на них, были крепко пристегнуты ремнями и подключены к приборам жизнедеятельности. Одежда на них была голубого цвета…
Когда я проходил мимо, две кровати быстро приняли вертикальное положение, другие повернулись на бок, а одна вовсе перевернулась. Люди не пошевелились, я бы сказал, они не подавали признаков жизни. Но аппараты жизнедеятельности говорили о том, что все они живы.
В третьей части комнаты стояли две кушетки. Одна кушетка пустовала, на второй лежал мальчишка лет тринадцати. Кудрявый, рыжеволосый, худой, бледный и с огромными синяками под глазами. Голубая пижама подчеркивала бледность и синюшность кожи подростка. Его тело было облеплено проводками и подключено к нескольким аппаратам. Казалось, он спал.
Мне хотелось задать сотню вопросов, но медсестра жестом приказала молчать и выдала пижаму голубого цвета. С таким материалом я никогда не сталкивался. В волокна ткани были вплетены проводки и датчики. Я переоделся. Пижама оказалась теплой, в прохладном помещении это было уместно. Глядя на других испытателей (я не сомневался – они тоже испытатели), я занервничал. Тело задрожало. В этот момент в комнату зашли полковник и профессор.
– Добрый день, – обращаясь ко мне, произнес ученый, – сегодня Вы приступите к первому испытанию «Граф-Т». Ваша задача на начальном этапе лишь одна – максимально расслабиться. Дело в том, что подключение к сознанию другого человека возможно только при полном расслаблении. В противном случае сознание второго пациента будет воспринимать Вас как чужеродное тело и всячески пытаться устранить. Если же Вы будете соблюдать абсолютную расслабленность, то Вам удастся оставаться незамеченным в течение длительного времени. И Вы успеете отыскать необходимую информацию. Сейчас проведем тест на совместимость и степень внедрения датчика. Помните, от Вас требуется расслабиться, можно даже вздремнуть.
Мою голову, руки, ноги и тело крепко привязали к кушетке. Небольшими прищепками пристегнули в нескольких точках пижаму к коже. Все приборы жизнеобеспечения заработали. На их экранах я увидел ЭКГ, частоту дыхания, пульса и целую таблицу непонятных характеристик.
Заиграла медитативная музыка. Полковник, Кирсанов и его команда собрались вокруг огромных экранов, вполголоса обсуждая что-то. Я остался один в этом конце комнаты. Через пару минут я успокоился и, к своему удивлению, задремал.
Очнулся я от того, что музыка внезапно прекратила играть. Судя по радостным лицам всех, кто находился рядом, дурацкий датчик прижился. Эта новость обрадовала больше всех меня. Мучения были не напрасны! Мне жестами показывали, чтобы я молчал и то и дело поднимали палец вверх, указывая на то, какой я молодец. Честно, их бурная реакция меня слегка насторожила. Может быть я первый у кого этот датчик прижился?
Некоторое время ученые бегали, как ужаленные. Подключали дополнительные провода к мониторам, что-то настраивали, согласовывали.
Полковник распорядился отвязать меня, налил мне чай и впервые заговорил со мной просто и по-человечески.
– Данил, видите мальчика? – я утвердительно кивнул. – Его зовут Денис. Он один из первых участников проекта Кирсанова. Пятого августа две тысячи двенадцатого года на его глазах была убита вся семья. Ему тогда было шесть. По воле случая он стал единственным человеком, который видел важный в масштабах государства документ. Перед Вами стоит серьезнейшая задача – отыскать это воспоминание.
Внимательно изучите бумагу с точностью до запятой. Сложность в том, что мальчишка не умел читать и после потрясения потерял рассудок. Возможно, воспоминание о документе будет размытым…
Неожиданно в разговор вмешался профессор Кирсанов.
– Будет здорово, если Вы отыщите не только воспоминания о бумаге, но и узнаете мысль, повлекшую сумасшествие. Вы должны постараться заменить это убеждение на правильное и конструктивное. Будьте спасателем, помогите мальчику!
Мир, в который Вы попадете, будет результатом ваших совместных воспоминаний, знаний, чувств, страхов, представлений о мире и даже фантазий. Подсознание Дениса будет доминировать… Мы не знаем в какой форме для Вас будет представлен его мир. Придется подстраиваться под обстоятельства и импровизировать. Обращайте внимание на все. Датчик сохранит каждый образ, через сутки выгрузит в общий доступ. Мы будем анализировать и постараемся помочь.
Помните, максимально безопасное время трансграфтации не превысит недели. Действовать надо быстро. Мы будем регулярно напоминать Вам о цели трансграфтации и оставшемся времени в режиме «минута в сутки». К сожалению, одна минута – это максимальное время вторичной трансграфтации, которого нам удалось добиться на сегодняшний день. Связь будет отсроченной на двадцать четыре часа.
Профессор замолчал, а полковник продолжил за него.
– Запомните, на выполнение задания Вам дается всего семь дней. Это максимальное время незаметного присутствия в подсознании другого человека. Далее находиться в состоянии трансграфтации опасно. Подсознание мальчика будет стремиться Вас уничтожить, Вашему психическому здоровью в этом случае может быть нанесен мощнейший урон. Результатом может стать сумасшествие, инвалидность и даже летальный исход. – Полковник многозначительно указал на восемь кроватей в центре комнаты.
Мое лицо исказилось от страха, полковник усмехнулся и, не меняя тона, продолжил.
– В отличие от Вас, у них не было пилюль «Граф-Т» и датчик был далек от совершенства. Они приступали к трансграфтации без особой подготовки. Тогда мы не знали, как долго может человек находиться в чужеродном мире. Все эти ошибки мы учли, наладили работу оборудования. Чтобы максимально снизить риски для Вашего здоровья, датчик покрыли защитным веществом. Оно будет растворяться в течение семи дней. Как только защитное вещество окончательно растворится, имплант выйдет из строя, короткое замыкание выведет Вас из нейросети.
Это будет, как я предполагаю, весьма болезненно. Поэтому настоятельно рекомендую найти способ ретрансграфтироваться чуть раньше. В остальном все зависит только от Вас. Действуйте по обстоятельствам, мы полностью полагаемся на Вас и Ваши способности. Советую торопиться и четко помнить, для чего Вы трансграфтировались.
Выполните задание, и Вы получите внушительный по размерам гонорар. Рекомендую помечтать, на что пойдут эти деньги – это поможет расслабиться.
С расслаблением у меня не заладилось. Я догадывался, что были добровольцы, которые погибли, но тогда я считал, что им просто не повезло. Сейчас я мог смотреть на них и живо представил себя на их месте через семь дней. К сожалению, пути назад уже не было. Все, что мне оставалось – отыскать воспоминания. Для начала надо было расслабиться.
Я выполнил все указания Кирсанова. Принял горячую ванну, оделся в голубую пижаму из киберполотна, выпил чай. Напиток оказался расслабляющим, голова начала кружиться и я задремал. В это время меня плотно пристегивали к кровати, подключали к приборам, капельнице.
Я отключился. Передо мной мелькали знакомые лица, забытые ситуации, заброшенные намерения и прочие воспоминания моей жизни. Воспоминания становились все старше, а я в них все моложе. Последнее что я запомнил, были мои родители, склонившиеся надо мной – младенцем. Благодаря этому воспоминанию я смог выжить. Не знаю, каким чудом оно сохранилось в моем подсознании. По задумке разработчиков от «лишних» воспоминаний ничего не должно было остаться.
ГЛАВА 3. ДЕНЬ ПЕРВЫЙ. НАН.
Я очнулся в куче мусора около дороги. Воняло, и болела голова. Я не помнил ничего из того, что было раньше. Где я? Кто я? Как меня зовут? Что я делаю в мусоре? Где мой дом? Что со мной случилось? И почему никто не спешит на помощь? Странное ощущение.
В голове стояла картина, как мужчина и женщина с нежной улыбкой склонились надо мной. Эта картинка вызывала слезы и умиляла одновременно. Кто эти люди, я не помнил, но, почему-то, они были очень дороги моему сердцу. Надо было вспомнить их непременно, только сил не было даже думать.
Сильно хотелось есть. Я вылез из кучи мусора, осмотрелся. Вокруг – ни души. Собрав волю в кулак, я побрел вдоль дороги, медленно передвигая ноги и слегка пошатываясь. Хотелось отыскать населенный пункт, где мне помогут. Медицинская помощь была необходима, каждый шаг отдавался ударом в голове.
– Эй, малявка! Есть хочешь? – неожиданно спросил голос сзади. Я никак не думал, что этот вопрос адресован мне. Решив, что это галлюцинация, я продолжил брести вдоль дороги. Голос продолжал настаивать. – Тебе говорю, обернись! Не то хуже будет, отдам тебя зуберам, они церемониться не станут! Сдадут тебя на калыш и все дела.
Слова, которые произносил голос, мне были незнакомы, потому я решил, что стоит обернуться и посмотреть на того, кто их произносит. Невысокий худощавый мальчишка лет четырнадцати с копной рыжих кудрей на голове стоял у края дороги. Лохмотья вместо одежды не смущали его нисколько. Он хитро смотрел то на меня, то на серебристый предмет в руке. Странно, но паренек казался выше меня ростом. Такого точно не могло быть.
И тогда я взглянул на себя. Удивлению моему не было предела, суровая реальность показывала, что я – девочка лет десяти. Платье на мне было, мягко говоря, разорвано, болтаясь обрывками вдоль тела. Потрогав руками волосы, я обнаружила лишь несколько всклоченных дредов. Мои ноги скорее напоминали палки, живота не было вовсе. А мальчишка продолжал.
– Может, все же обратишь на меня внимание? Куда ты направилась? Ты разве не знаешь, что всю неделю зуберы проводят чистку? Или ты хочешь добровольно попасть на калыш?
– Нет, не хочу. То есть я даже не знаю, что это значит. Кто такие зуберы? Я вообще ничего не помню. Так странно, я проснулась в этой куче мусора, и мне казалось, что я не девочка… Больше ничего не помню…
– Память значит отшибло? Может, ты под габрук попала? Впрочем, это лучше выяснять на поземе. Иди за мной, да поживей.
Я согласно кивнула головой и последовала за парнишкой. В тот самый момент, как мы решили совместно продолжить путь к некой поземе, все вокруг затряслось и раздался жуткий грохот.
Мальчишка не на шутку испугался, схватил меня за руку и спрыгнул с откоса у дороги. Несколько метров мы летели кубарем вниз, то и дело ударяясь о кусты и друг о друга. Было очень больно, но болевые ощущения перекрывал все усиливающийся страх. Наконец, наше движение вниз остановилось. Мы замерли на дне канавы и сверху нас припорошили ветки и листва.
– Зачем? – еле слышным шепотом спросила я.
– Молчи и не шевелись. Не дыши, особенно когда они будут рядом, иначе беды не миновать.
Я не стала задавать лишних вопросов и замерла, стараясь не дышать. В этот момент я уже решил, что буду думать от женского лица, раз уж мое тело девичье.
Мальчишка сжал голову руками и жестом предложил мне сделать то же самое. В его глазах я увидела страх. Что происходит, я не понимала, но решила послушаться и выслушать объяснения позже.
Грохот приближался и нарастал, уши заложило и голова пошла кругом. В какой-то момент накрыла паника и мне дико захотелось бежать куда глаза глядят. Хорошо, что мальчишка заметил мое стремление и лег сверху. Он так крепко прижимал меня к земле, что убежать возможности не было. Этот мучительный звук продолжался минуты три, мне казалось, он длился вечно.
Наконец, звук и вибрация стали уменьшаться и через минуту наступила тишина. Некоторое время мы молча сидели на мокрой земле, обхватив головы руками. Наши тела колотило, словно мы на морозе, в головах все еще слышались отголоски этого жуткого шума. Лишь спустя несколько минут мы почувствовали огромное облегчение.
– Что это было? – спросила я дрожащим, измученным голосом.
– Зуберы. На габруке. Эта огромная машина издает звуки, которые матуляне не могут выносить. Паникуют, теряют контроль над собой. Те несчастные, у кого нет крыши над головой, квадруса или кноусов выбегают, а зуберы их отлавливают. Бродяг и бедняков в городе почти не осталось. Многие вынуждены подчиниться, даже непокорные экслаты из сопротивления устали противиться. А ты молодец, выдержала. Ты что глуховата?
– Нет, хотя я точно не знаю, я ведь не помню ничего.
– У меня кноус есть, – мальчишка достал из ушей небольшие приборы, аккуратно сложил их в контейнер и спрятал в карман на груди. – Я включаю его, когда габрук приближается, только так могу выдержать этот звук. Кноус нелицензионный, иногда слабо гасит звуки, но без него я бы давно погиб. Мама успела купить только один экземпляр и отдала его мне. Не знаю, чего ей это стоило… Благодаря кноусу я остался жив. Когда мама погибла, меня приютил Бией Олдиш. Не знаю почему, но он считает меня очень способным и необычным. Видимо, поэтому решил воспитать меня как своего сына. Как он смог объяснить мое чудесное появление на поземе я не знаю, но с тех пор я живу с ним, там и работаю, там получаю еду.
– Что значит «получаешь еду»?
– Пошли по тропке вниз, я объясню. Ты, видно, прилично головой ударилась, – юноша увлек меня по крутому спуску к обрыву. Мы приближались к бетонным блокам, за которые был закреплен толстенный металлический трос. Несколько таких же металлических канатов толщиной с бревно тянулись к цилиндрическому зданию внизу. Строение, напоминающее изрешеченную шайбу, стояло прямо над бурлящей рекой вблизи водопада. Из окон всех этажей клубился пар, отчего периодически само здание исчезало из вида. Все это я рассматривала, едва успевая передвигать ноги за стремительно спускавшимся вниз пареньком.
– Еда и питьевая вода – это самые главные ценности на поземе, – продолжал мой спутник, быстро спускаясь по тропинке. – Мы получаем их в обмен на выполненную работу. Получил три карточки, значит, накормлен будешь трижды за день. Меньше сделал – голодаешь. А уж если постарался и подкопил штук хотя бы восемь карточек, то смело можешь купить себе платье или брюки. Не Капрыч, конечно, но все лучше лохмотьев, что на тебе.
Позема – место гиблое. Сюда отправляют весь сброд и тех, кто сильно провинился перед зуберами. Это последний шанс не попасть на калыш. Зато, из-за того, что матуляне здесь работают больше, чем те, что в городе, их реже проверяют.
Да и к чему проверки, если мы с рассвета и до заката горбатим спины? На три карточки точно заработаешь, надо только зарегистрировать твой квадрус. Надеюсь, у тебя есть квадрус? Тем, у кого нет квадруса на груди, нигде не заработать. Да что там, сразу на калыш заберут, разбираться не станут… Чего молчишь? Есть у тебя квадрус?!
Я слушала мальчишку, и мне хотелось разреветься. Поэтому я выдавила из себя только одну фразу:
– Не знаю.
– Так посмотри. Он должен быть на груди. Прямо по центру, – парнишка ткнул себя пальцем в грудь. Я раздвинула то, что когда-то было одеждой, но кроме посиневшей полупросвечивающей кожи ничего не заметила.
– Кажется, ничего такого нет. Может, ты мне покажешь, как он выглядит?
– Я и рад бы, вот только у меня его тоже нет. Моя семья жила в сопротивлении экслатов, сколько я себя помню. Ни у кого из нас не было квадруса. Те, у кого квадрус есть, защищены от звуков габрука, но их жизнь напоминает жизнь рабов. Они не могут идти там, где хотят, жить так, как хотят. Каждое их действие должно быть согласовано с зуберами. У них есть еда и уютные дома, но нет свободы. Все экслаты отказались от квадрусов. Так мы можем ходить там, где вздумается!
Мне было не слишком понятно, что все это значит, но задавать лишние вопросы сейчас просто не было сил. Мы залезли на очень толстый металлический трос и медленно ползли по нему к изрешеченному зданию. Ветер раскачивал нашу «дорогу» и удержаться временами было непросто.
Мой спутник продолжал:
– Бией Олдиш показал мне эту канатную дорогу. Долгое время он кормил меня своей едой, пока мы не придумали, как я могу зарабатывать карточки самостоятельно. Ты держись как следует и поползли быстрее. Лучше не смотри вниз. Упадешь – разобьешься насмерть. Не отставай. Скоро стемнеет…
– Я боюсь высоты.
– Высота – это не цысмызы. Если и упадешь, смерть будет мгновенной, а эти твари тебя не пожалеют – на куски разорвут. Они придут с последним лучом солнца, к их приходу мы должны спрятаться на поземе. Поторопись, у них великолепный нюх и слух. От них, как от габрука, не спастись.
Дальше мы передвигались в тишине. Я вцепилась в жесткий канат руками и ногами, медленно перемещаясь к зданию в клубах пара за своим напарником. Трос иногда раскачивало настолько сильно, что мы останавливались. Было страшно, и чтобы хоть немного отвлечься, я решила познакомиться с мальчишкой.
– Слушай, спасибо за то, что помогаешь. Только мы не познакомились, как тебя зовут?
– Нан. Но ты можешь звать меня Ан. А как зовут тебя?
– Я не помню.
– Плохо, но пока ты не вспомнишь, я буду называть тебя Барбарой. Так звали мою маму. Ты такая же красивая и мне будет приятно ощущать, что она как будто рядом.
Прошло не меньше двадцати минут прежде чем мы, с ободранной на ногах и ладонях кожей, добрались до противоположного конца канатной дорожки и встали на узенький уступ. Оказалось, что вдоль стенки мы должны были пройти еще пару метров и пролезть через потайной лаз. Чтобы попасть в эту небольшую дверцу, пришлось встать на колени, а это было крайне опасно.
К моему огромному облегчению мы оказались внутри. Меня трясло от пережитого страха и голода.
Нан закрыл потайную дверь на огромный засов и побрызгал чем-то отвратительно пахнущим во все щели. Затем открыл небольшое окошко и побрызгал этим же вонючим составом уступ, по которому мы ползли, часть каната, створки окна. Окошко он так же плотно закрыл. Затем он приоткрыл малюсенькое круглое отверстие, напоминавшее глазок и подозвал меня.
– Смотри, цысмызы уже пришли. Мы вовремя. Мало кто может похвастаться, что видел цысмыза живым близко и остался при этом целым и невредимым. Смотри, только не бойся, ты в безопасности. Цысмызы чувствуют запах страха и неотступно следуют за тем, кто боится. Они, конечно, крупные, чтобы передвигаться, как мы, по канату, но лучше их не нервировать. Однажды парочка цысмызов дошли прямо до окна и хотели выломать стену. Хорошо, что в тот день ветер был сильным. Оба свалились в карьер.
Я приложила глаз к отверстию. На противоположной стороне каната, метрах в десяти от нас, стоял огромный в три моих роста зверь. Черная всклоченная мохнатая шкура существа постепенно сливалась с погружающимися в сумрак кустами.
Цысмызы были непропорциональными. У них была огромная голова в форме кабачка, узкое суховатое тело, плотно стоявшее на земле на четырех толстых, раздвоенных у земли лапах. Спины цысмызов были изогнуты вверх и от этого они немного напоминали борзых. Когда звери поворачивались к нам мордой, то выглядели они как черные яйца с двумя красными глазами. Иногда тут и там в шерсти мелькал ярко-красный язык. Понять, каковы размеры пасти, было сложно. Однако было очевидно, что в разинутую пасть точно войдет все мое щуплое тельце. От этой мысли стало не по себе.
Зверь напряженно обнюхивал то место, где еще несколько минут назад стояли мы. Цысмыз нервничал, перебегал туда-сюда. Он чувствовал меня или мой страх, несмотря на то, что я находилась в десяти метров от него. Я не стала испытывать судьбу и прикрыла глазок. Теперь слова Нана стали понятнее – после встречи с таким чудовищем вряд ли кто-то сможет остаться в живых.
– Скажи, Ан, а зуберы как выглядят? И что это такое – калыш? Почему его надо бояться?
– Калыш – это тюрьма, особая. Туда отвозят лишь тех, у кого нет квадруса, кто не хочет работать на зуберов и перестал им подчиняться. Говорят, там над матулянами ставят опыты и отправляют на смертельно опасные работы. Может, это правда. Оттуда еще никто не возвращался. Когда зуберы только захватили власть, первые пленники калыша успели отправить весточки. Лишь несколько писем. Из них мы узнали, насколько зуберы жестоки.
Они выпытывали, где прячутся непокорные матуляне сопротивления, а потом уничтожали всех. Никому не удавалось сбежать. Матуляне – народ мирный, мы не смогли оказать сопротивления захватчикам и сейчас они контролируют нашу страну. Нам приходится подчиняться им.
Тот, кто не хочет попасть на калыш, выполняет все требования зуберов. А зуберы для контроля над матулянами придумали квадрусы. Этот прибор рассказывает все о своем владельце: кто куда ходил, кто что говорил, что ел и пил, у кого что болит, кто с кем дружит, кто сколько зарабатывает, как тратит карточки и что делает в свободное время. Все они знают.
Пока матулянин в состоянии зарабатывать карточки, он будет жить. Стоит серьезно заболеть или остаться без карточек по другой причине, приходят зуберы. Они уводят всех, у кого нет карточек и чей квадрус окрасился в красный. Мы для них бесплатная рабочая сила, выполняем самую грязную работу. Как только матулянин перестает быть полезным, его уничтожают. Они бы давно всех нас поубивали, если бы не страх.
– То есть?! Они боятся матулян?
– Нет. Они нуждаются в страхе. Тысячи матулян, напуганные калышем, цысмызами, трясущиеся за свои жизни и жизни своих близких, продуцируют огромное количество страха. А зуберы его собирают.
Бией Олдиш рассказывал, что есть специальная установка по сбору страха. Что они с ним делают, мы не знаем. Поняли только то, что они нуждаются в страхах. Как только матуляне привыкают к определенным обстоятельствам и меньше боятся, зуберы приезжают на габруке. Вводят новые правила, увозят на калыш некоторых матулян, запугивают, заставляют еще больше работать. Так до тех пор, пока уровень страха не повышается…
– А ты, получается, в сопротивлении? – Нан не ответил, а только утвердительно кивнул головой. – Разве ты не боишься попасть на калыш?!
– Конечно, боюсь. Только жить так, как сейчас мы живем – это все равно, что не жить совсем. Все запрещено. Иногда мне хочется поднять восстание, но матуляне боятся, вряд ли так долго продлится. С каждым днем скрываться становится сложнее. Численность сопротивления экслатов снижается ежедневно, скоро непокорных не останется совсем. Спасибо Олдишу. Если бы не он, меня бы давно отловили!
Послышался легкий стук где-то внизу. Нан замолчал, прислушался, а затем резко бросился в угол. Поднял с пола тяжелую корзину с бельем и втолкнул мне ее в руки.
– Слышишь? Бией Олдиш идет! Спускайся на этаж ниже и стирай, делай все так же, как девушка с синими волосами. Ее зовут Дазима. С синими, не с голубыми, а с синими, запомнила?!
Я только растерянно успела кивнуть.
– Чего стоишь? Поторопись. Не говори с биеем. Только низко поклонись ему, когда поравняешься. Ищи девушку с синими волосами!
Нан вытолкнул меня из комнаты. Я, напуганная, с ошалевшим взглядом, вцепившись в корзину с бельем, принялась спускаться по узким скользким лестницам. Почти у самых дверей я столкнулась с одетым в черную длинную одежду высоким седовласым мужчиной с длинной бородой. Олдиш пристально пронзительно и осуждающе посмотрел на меня.
Я нервно кивнула головой в знак приветствия и быстро спустилась вниз. Бией впился в меня взглядом, отчего по спине пробежал холодок. Я поскорее закрыла дверь, оказавшись на этаже ниже. Огромных размеров круглый зал был ничем не лучше рудника.
Девушки стирали белье вдоль огромных колод, змейкой пересекавших весь этаж поземы. В помещении было ужасно душно, влажно, в узкие щелочки приоткрытых окон валил пар. На стенах виднелась плесень. По периметру зала на высоте двух-трех метров находились металлические дорожки с перилами. На этих мостиках стояли охранники и наблюдали за тем, что происходит внизу.
Охранники мало походили на людей: скорее это были человекообразные броненосцы с хвостами. По всему телу они были покрыты кожисто-костяными пластинами. Глаза у них были абсолютно круглой формы и темного цвета, далеко посажены друг от друга. Вероятно, они прекрасно видели то, что находилось несколько в стороне, но вряд ли хорошо видели то, что находилось у них прямо перед носом. Густой туман некоторое время скрывал меня от внимательных взглядов охраны, и я воспользовалась этим, чтобы отыскать синеволосую девушку.
Прачки стирали, не разгибая спин, никто не разговаривал. Слышны были лишь всплески воды и шлепанье босых ног по каменному полу. Все работницы были одинаковыми на первый взгляд. Все были худощавыми и бледными, одеты в одинаковые рубахи, волосы сплетены в дреды и забраны в пучок. Лиц большинства видно не было. У всех тех, чьи лица я смогла разглядеть, под глазами виднелись огромные синяки, губы растрескались.
Единственное, чем отличались прачки, был цвет их волос. Все известные мне оттенки были представлены в этом зале. Девушка с синими дредами стояла неподалеку. Насколько я видела сквозь туман, других синеволосых барышень в округе не было. Я подошла к колоде и встала рядом, украдкой присматриваясь, как она стирает и стараясь повторять за ней все движения.
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «Литрес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию (https://www.litres.ru/book/ekaterina-klepikova/graf-t-63455293/?lfrom=390579938) на Литрес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.
Екатерина Клепикова
RED. Fiction
Эксперимент по внедрению в подсознание человека терпит крах. Учёным нужен доброволец, подходящий для нейросетей прибора "Граф-Т" и способный интуитивно ориентироваться в чужеродном мире. Данил за вознаграждение соглашается рискнуть и отправляется в подсознание подростка. Детская фантазия удивит…
Екатерина Клепикова
Граф-Т
ГЛАВА 1. АВАНТЮРА
Сознайтесь, читать мысли других людей ужасно интересно! Каждый хоть раз мечтал знать, о чем сейчас думает она или он, а то и они. Нездоровое любопытство оказалось не чуждо и мне. Именно поэтому я оказался втянут в эту историю. Началось все банально.
В один из тоскливых дождливых вечеров я бездумно щелкал кнопками пульта. Мое внимание привлек рекламный ролик на городском канале. Симпатичная ведущая приглашала всех желающих быстро и много заработать.
Местное НИИ разработало таблетку для укрепления иммунной системы. Предполагалось с помощью чудо средства лечить людей от рака и иммунодефицитов. К участию в первом этапе испытаний приглашались мужчины от двадцати до сорока лет, обладающие крепким физическим и психическим здоровьем.
Кандидатам, прошедшим отбор и прошедшим испытание обещали заплатить около полумиллиона рублей. Казалось бы, неплохие деньги за поедание таблеток. Но, меня смущала фраза про крепкое психическое здоровье. Видимо, эти пилюли каким-то образом влияли на психику. В любом случае, информации было мало, и я решил узнать подробности.
В обеденный перерыв я позвонил на горячую линию.
Девушка-оператор приятным голосом подробно выспросила мои личные данные, наличие вредных привычек, хронических заболеваний, аллергических реакций, семейное положение и присвоила порядковый номер семьсот тридцать два. Я был ошарашен этой цифрой. То есть кроме меня еще семьсот тридцать один человек хотел рискнуть своим здоровьем! Шансы заработать пятьсот тысяч по-быстрому стремительно падали.
Всё же я решил испытать удачу. Организационное собрание для нашей группы должно было состояться в полдень через три дня в одной из крупных клиник города. Я заранее отпросился с работы и прибыл вовремя к месту проведения, так сказать…
Мне пришлось стоять в очереди минут тридцать. Отбор для исследования обещал был жестким. Некоторых кандидатов разворачивали прямо у стойки регистрации. Мне повезло. Получив номерок, список кабинетов и пропуск, я отправился проходить медкомиссию. Закончилось хождение по кабинетам поздним вечером. Уставшая девушка на ресепшене объявила, что всем, кто подошел по физическим параметрам, перезвонят. Если звонок не поступит в течение трех дней, это значит, что состояние здоровья кандидата не подходит для исследования.
Автобусы уже не ходили. Мне пришлось вызвать такси, чтобы добраться до дома. По дороге я думал, что все это исследование очень странное. Из сотен людей выкачали литры крови совершенно бесплатно. Возможно, это какой-то обман.
Мысль росла и крепла последующие два дня. Я уже окончательно потерял надежду на приглашение, когда мне позвонили. Первый тур я прошел. Второй этап собеседования предполагал полную занятость на целый день, предполагал символическую оплату и обед. Проходить психологические тесты надо было уже на следующий день.
Чтобы не выслушивать от начальника нелестные выражения, я соврал, что у меня разболелся зуб и на работу завтра я выйти не смогу. К восьми утра я отправился в театр. Именно здесь должно было проходить организационное собрание. Я даже оделся поприличнее.
Большой зал театра вмещал около семисот человек. Сегодня здесь был аншлаг, а свободных кресел практически не было. Мои мысли о том, что здесь собрался небольшой полк, неожиданно подтвердил здоровенный вояка в камуфляже.
Коренастый полковник встал на середину сцены и, не извинившись за задержку в двадцать минут, сразу перешел к сути вопроса.
Вполне коротко и четко он рассказал, что гениальные ученые нашего города изобрели препарат, помогающий исцелять многие заболевания. К сожалению, у таблеток имелись побочные эффекты, влияющие на психическое состояние. Опыты на шимпанзе не могли дать полной картины, так как последние еще не научились разговаривать. Поэтому нужны были добровольцы среди людей.
Выступающий подчеркнул, что в этом зале собрались те, кто по физическим параметрам вполне подходит для исследования. Однако, психологический фактор будет решающим. Те, кто решит сегодня пройти во второй этап должны были быть готовы к изнурительным и монотонным тестированиям на протяжении девяти часов.
После чего он предложил сразу покинуть зал близнецам, скрывшим этот факт в анкете изначально. Среди шимпанзе у близняшек наблюдалось наибольшее количество побочных эффектов, а также случались летальные исходы. Рисковать своим здоровьем было бессмысленно.
После его пугающих доводов двое человек покинули зал. Не проявив ни одной эмоции на лице, вояка продолжал. Он рекомендовал отказаться от участия в эксперименте тем, кто не представляет своей жизни без алкоголя, курения или другой химической зависимости. Эксперимент будет длиться не менее трех месяцев. Испытуемым придется соблюдать жесткую диету и отказаться от алкоголя, никотина на весь срок эксперимента. Лишняя нагрузка на психику была нежелательна. После его слов еще порядка двадцати человек покинуло зал.
Мужчина продолжал. Одним из этапов проверки к испытанию была проверка на честность. В анкете, что все мы заполняли в первый день, было необходимо указать наличие судимостей, финансовых задолженностей, случаев обращения в судебные инстанции, наличие неоплаченных штрафов и других мелких проблем с законом. Многие, заполняли анкету честно и тут же получали отказ. Поэтому наиболее хитрые кандидаты стали указывать, что таких проблем у них нет.
Теперь эта хитрость не имела никакого смысла. Военный здоровяк предупредил, что дело каждого из кандидатов отправят на проверку в компетентные органы. Испытания будут проходить на закрытой территории, куда было необходимо оформить допуск. Всех, у кого обнаружатся проблемы с законом или серьезные задолженности по кредитам, отклонят. Для убедительности оратор пригрозил, что такие дела будут автоматически передаваться в соответствующие органы.
По залу прокатилась волна возмущения. Как оказалось, было очень много желающих данной категории. В течение следующих двух минут зал опустел на треть.
Едва улыбнувшись уголками рта, выступающий продолжил. Он посоветовал не тратить время психологов и свое время лицам беспокойным, нервным, излишне худым и мнительным. Для прохождения в следующий этап нужна была внутренняя уравновешенность.
Я вполне мог назвать себя мнительным, но решил идти до конца. Единичные люди вставали и покидали зал, а военный продолжал. Он предупредил всех, кто имел на иждивении маленьких детей и стариков, что риски потери трудоспособности и даже летального исхода велики. И по-человечески предложил взвесить все «за» и «против», ведь деньги не заменят детям отца и кормильца.
Лиц, ведущих собственный бизнес и тем, кому дорога сегодняшняя его жизнь, военный рекомендовал покинуть зал. К делам и привычному ритму жизни эти люди смогут вернуться, в лучшем случае, через три месяца. Но, более вероятно, что эксперимент может затянуться до полугода. Вести привычную жизнь не получится. Доступа к интернету не будет. Три месяца придется провести на закрытой территории под наблюдением медицинского персонала.
После этой части речи военный сделал паузу. Некоторым кандидатам потребовалось несколько секунд тишины, чтобы принять решение. Ряды желавших заработать редели.
Оглядев зал и довольно улыбнувшись, военный пошутил:
– Кажется, стало чуть легче дышать! Прекрасно! Значит, мы друг друга понимаем! Итак, профессор, прошу! Ваше слово.
На сцену вышел щуплый невысокий мужчина в очках. Он нервно пытался вынуть микрофон из стойки, но без помощи не справился. Рядом с громилой он смотрелся нелепо. По залу прокатилась волна смешков. И без того нервный гений науки, начал дергаться, а получив в руки микрофон, и вовсе стал заикаться. В зрительном зале слышались нелестные комментарии в адрес докладчика.
Однако, как только он начал зачитывать информацию о возможных последствиях и дополнительные требования к кандидатам, зал стал пустеть. Люди уходили, возмущаясь повышенными требованиями и слишком серьезными последствиями.
Профессор обозначил еще несколько пунктов. Его нудный голос убаюкивал, поэтому я на некоторое время «отключился» от презентации и погрузился в раздумья.
По какой-то причине меня не пугали последствия и хотелось участвовать в эксперименте. К тому моменту, когда я решил дослушать профессора, зал опустел еще наполовину. Наверное, все эти люди очень сильно желали заработать или, подобно мне, прослушали часть условий. Выходит, безумцев оказалось немного…
– Благодарю за внимание. – Подытожил профессор и переключил внимание на правила прохождения тестирования. После его речи нам раздали анкеты и все оставшиеся в зале сосредоточились на прохождении тестов. Тех, кто заканчивал быстрее остальных, отправляли проходить другие тесты в другие помещения. Через час большой зал театра опустел.
До позднего вечера я отвечал на тесты с огромным количеством повторяющихся вопросов. На выполнение заданий отводили мало времени, вопросов были тысячи. К вечеру мы так устали, что уже ставили галки автоматически.
Нам заплатили символические суммы за потраченное время и предупредили, что по результатам тестирования позвонят только тем, кто подходит.
Я вернулся к своей обычной жизни. Мне не позвонили ни через неделю, ни через две. Я решил, что мои данные не подходят. Вечерами я искал новую работу или подработку. Разместил на нескольких сайтах объявление со своими услугами. Поэтому когда раздался звонок, я ожидал услышать потенциального работодателя, а не приглашение в следующий этап собеседования.
На этот раз меня приглашали для ознакомительной беседы. В назначенное время я пришел в один из спортивных центров города. В зале собралось восемь человек.
Я был поражен. Из двух сотен людей с тестами справились лишь единицы. Вскоре появился тот самый военный. Теперь я смог разглядеть его погоны. Полковник. Что же это за эксперимент такой, что привлекли высокопоставленных лиц?
Полковник пересчитал нас и приступил к делу.
– Вероятно, всех вас удивляет, почему мы сегодня собрались в спортивном центре? Объясню. В ближайшие два часа вы будете подвергнуты физическим нагрузкам и стрессовым ситуациям. Если интересующие нас физические показатели останутся в пределах допустимых значений, все Вы будете допущены к эксперименту. Предлагаю начать.
Кстати, вам можно позавидовать. За участие в таких играх люди платят огромные деньги. Каждому из вас сейчас наденут очки виртуальной реальности. Вам будет необходимо пройти квест до конца.
На нас одели и плотно зафиксировали приборы виртуальной реальности. Дальше я ощущал как мне на руки и ноги крепили браслеты, на груди приклеивали датчики. Слышно было как что-то тяжелое вкатили в зал.
Игра началась. Время на выполнение отводилось ограниченное. Само по себе задание было не сложным – надо было дойти из одного конца зала в другой. Выполнить это оказалось сложно.
В игре то и дело возникали устрашающие звуки, выскакивали зомби и страшилища, а в зале на самом деле установили препятствия. Я запнулся и упал на мат. После больно стукнулся ногой обо что-то металлическое. Потом зацепился за веревку и меня с ног до головы окатило водой. Полковник кричал, чтобы я не смел снимать очки и продолжил выполнять задание. Словно слепой котенок каким-то непостижимым образом я дошел до другого конца спортзала.
Раздались аплодисменты. Когда я снял очки, на финишной прямой нас осталось только двое. Щуплый профессор радостно аплодировал и делал пометки в блокноте.
Переглянувшись с другим испытуемым, мы хором задали вопрос о том, для чего такое испытание и что от нас скрывают.
Полковник довольно улыбнулся.
– Мы ожидали этого вопроса от вас. Пройдемте. Выдадим вам сухую одежду и посвятим в детали.
В небольшой комнатке нас усадили на диван, налили кофе. Полковник начал первый.
– То, что вы сейчас услышите является секретной информацией и составляет государственную тайну.
– Нас что в шпионы вербуют? – Мой соперник напрягся.
– Нет. Слежка и шпионаж в обычном понимании не потребуется. Однако, перед тем как разгласить важные сведения, я обязан взять с вас расписку о неразглашении сроком на семьдесят лет и более. Если вы готовы заработать несколько миллионов рублей, советую подписать и выслушать условия.
Мы переглянулись, и бегло прочитав условия документа, поставили свои подписи. Молодой человек, незаметно стоявший в углу все это время, быстро убрал документы в черную папку.
– Что ж. Как вы уже догадались, эксперимент не связан с лечением иммунодефицитов. Команда наших гениальных ученых разработала прибор, позволяющий проникать в чужое сознание и подсознание…
Дальше рассказ продолжил щуплый профессор. В теории этот прибор мог помочь узнать о подопытном все. Что любит, чего боится, что скрывает. Узнать самые сокровенные помыслы – все, что человек видел, знал или может знать.
На технологию большие надежды возлагали врачи, ожидая революционного прорыва в сфере лечения заболеваний психики, депрессивных состояний, амнезий, расстройств личности и выведения из состояния комы. Свой интерес был и у силовых структур. Благодаря технологии они планировали получать стопроцентно верные результаты следственных экспериментов, дознаний. В сфере шпионажа эта разработка стала бы бесценной. И, бесспорно, это было основное направление.
Пока же разработка была достаточно «сырой». Первые эксперименты на обезьянах прошли не слишком удачно. После чего прибор существенно доработали. Шимпанзе теперь оставались живы и здоровы, но получить от них информацию было затруднительно.
Нам объявили, что за весь период испытаний меньше двадцати человек были допущены к работе с прибором. Полковник проигнорировал вопрос о состоянии здоровья кандидатов, решившихся на участие в эксперименте. Отсюда следовал вывод, что люди пострадали.
Условия сотрудничества были весьма жесткими. Выйти из эксперимента после начала подготовки будет невозможно, даже если все родственники решат умереть в один день. На протяжении подготовки к эксперименту запрещалось употреблять алкоголь, курить, смотреть телевизор, слушать радио, пользоваться интернетом и телефоном, и даже разговаривать с другими людьми.
Необходимо было стать отшельником для того, чтобы нервная система испытывала минимум нагрузки. В начале подготовки разрешалось заниматься спортом, читать, писать, рисовать, вязать, шить, петь.
Испытания для кандидатов проходили в четыре этапа. На первом этапе повторно оценивалось состояние физического здоровья, на втором этапе проводились углубленные психологические тесты. На третьем этапе подготовки проводилась настройка (ассимиляция) прибора под конкретного человека. И только на четвертом этапе начинался сам эксперимент.
Аппарат, был достаточно капризен. За несколько лет работы с ним стало достоверно известно, что у холериков, близнецов, ипоходриков и нытиков возникают отклонения в психике после ассимиляции с прибором. Результаты тех, у кого были проблемы с законом, не удовлетворяли исследователей. Сложность заключалась в том, что люди с одинаковыми результатами тестирования и физическими данными показывали разные результаты. Закономерность для ученых пока оставалась загадкой, поэтому подходящих добровольцев искали уже среди гражданского населения, отсеивая тысячи кандидатов. Решение о заключении контракта принималось по результатам проверки совместимости нервной системы кандидата с прибором.
После подписания договора отказаться от контракта было невозможно. То есть, подписав контракт, мы добровольно соглашались на все манипуляции над нами. Даже на те, о которых мы не знали. Профессор в очередной раз предупредил о возможных последствиях, неопределенном сроке прохождения самого эксперимента и периода реабилитации.
Полковник вставил, что предусмотрена юридическая помощь и гарантированное страхование жизни и здоровья. Когда нам озвучили сумму вознаграждения, я прекратил слушать обоих выступающих.
Обещанная сумма была огромной. Можно было приобрести недвижимость или не работать лет десять. Жадность и рассудительность вели в моей голове военные действия. Слишком уж большую сумму платили за несколько месяцев работы. Простому инженеру металлургического завода такие деньги не заработать за всю жизнь.
Мы оба оказались подходящими для ассимиляции с прибором. Нам дали пару дней для отдыха и принятия решения участвовать ли в эксперименте.
В тот вечер я пришел домой около полуночи, выпил. Все же мне не спалось. Я представлял, как решу все свои финансовые проблемы меньше чем за год. Куплю собственное жилье ни где-нибудь, а в Москве.
В разгар моих самых смелых мечтаний внутренний голос самосохранения предупреждал о том, что в результате эксперимента можно остаться инвалидом или даже умереть.
Смерть меня не очень страшила. А вот перспектива инвалидности пугала. Я вновь отговаривал себя от этой авантюры. Уснуть получилось под утро. На работу я опоздал и пришел «с запахом».
Естественно, меня наказали, лишив части премии. На следующий день я «пахал», не имея возможности лишний раз оторваться от работы, выслушивая недовольные упреки начальника. Мучила мысль, что терплю все это почти за бесплатно.
Я много думал о том, что в таком режиме могу провести всю свою оставшуюся жизнь. Подняться выше по карьерной лестнице было возможно, но для этого надо было подсидеть начальника. А ему до пенсии еще пять лет… Пять прекрасных молодых лет моей жизни. Дальше снова ждать и «высиживать» должность, иногда выполняя халтурки за скромные вознаграждения… Личным телефоном в рабочее время пользоваться было нельзя, словно я раб. Отказываться от дополнительных смен, когда кто-то из коллег заболел, тоже считалось плохим тоном и отражалось на размере премии.
Лишение меня части премии стало последней каплей. Целый день я рассуждал о том, что теряю. И осознал – ничего. А еще я уловил новое, какое-то радостное волнение от того, что буду частью этого эксперимента. Будь что будет! Я определился окончательно.
В назначенный час я пришел подписать документы, мой конкурент так и не появился. По воле судьбы я стал единственным добровольцем. Впереди была решающая проверка на совместимость с прибором. В случае положительного результата пути назад не будет.
Мне закрыли глаза плотной завязкой и долго везли на машине. Укачивало. Потом меня посадили на каталку и везли куда-то, было страшновато и дико. Хлопнула дверь, с меня сняли повязку.
Помещение напоминало больницу. Стены и пол отделаны кафельной плиткой, окон не было. На кушетке лежала пижама. Мой сопровождающий сказал переодеться и сесть в каталку. Повязка снова оказалась на моих глазах.
На этот раз меня везли недолго. С завязанными глазами меня положили на кушетку, после чего повязку сняли. Вокруг стояли плотные ширмы, из-за которых к кушетке тянулись сотни проводов. Я мог видеть только эти ширмы и потрескавшийся потолок. Я дрожал, словно осиновый листок на ветру.
Ко мне подошел человек в белом халате, повязке на голове и в маске. Увидев мое состояние, он распорядился выдать мне плед, не представляясь, он объяснил суть моего пребывания в комнате. Я отметил, что его голос изменен.
– Добрый день, Данил. Сейчас мы проведем тестирование на совместимость импульсов Вашей нервной системы с датчиками приема нервных импульсов прибора. Будет неприятно, у Вас появится непреодолимое желание сорвать крепления. Это абсолютно естественно, к сожалению, это особенность работы аппарата. Поэтому руки, голову и ноги Вам мы зафиксируем. Плед придется снять, к сожалению.
Мое тело плотно привязали к кушетке. К ушам, носу, пальцам прикрепляли какие-то прищепки, слегка бьющие током. От ударов током, ежесекундно поступающих с разных участков тела, мозг сходил с ума, хотелось вскочить и убежать, но мои руки и ноги были плотно связаны. Сколько длилась эта экзекуция, я не могу сказать. Мне показалось вечность, хотя мужчина уверял, что это была лишь пара минут.
Меня развязали, снова надели на глаза маску, усадили в каталку и увезли из «пыточной». Вскоре я вновь оказался в точке, откуда все началось. Надо было дождаться результатов тестирования. Меня накормили вкуснейшим обедом и в течение последующих нескольких часов я отдыхал в гостиничном номере.
Ближе к пяти вечера в мой номер пришел профессор Кирсанов. Тот самый щуплый заика, со сцены объяснявший особенности работы прибора. Он был весьма доволен результатом. Едва скинув пальто, он бросился наливать себе чай, попутно тараторя свои выводы.
– У Вас потрясающая совместимость с нейроволокном! Вы стали единым целым! Нейровизуализация происходила с максимальной скоростью при четкости картинки выше среднего. Спектроскопы успевали фиксировать информацию, находясь в стандартном режиме! Это очень хорошо! Потребуется некоторое время, чтобы с помощью функциональной нейрорезонансной стереографии составить условный язык Вашего мозга и настроить частоты прибора под Ваши волны. В целом справимся за пару недель.
От Вас потребуется представлять самые разные ситуации из жизни, вызывающие яркие эмоции положительного и отрицательного характера. Что касается стандартных событий последних суток, то прибор зафиксировал все самые яркие эмоции и мысли. Мы увидели не только Ваше жгучее желание убежать со стола пару часов назад, но даже смогли идентифицировать и расшифровать информацию о том, что Вас лишили премии. Это потрясающе, лучший результат! Вы – настоящая находка! Уверен, мы сможем получить желаемый результат. Нам будет необходимо в деталях проработать сложные образы. Начнем с просмотра фэнтези и компьютерных игр. Эти образы потребуют самой трудоемкой обработки, однако, уверен, без них не обойтись.
Профессор нервно ходил из угла в угол, размахивая руками, то и дело, разливая на светлый ковер капли черного чая. Как и в прошлый раз, мой мозг отказывался воспринимать его речь. Я не услышал и половины.
Вскоре в мой номер пришла команда юристов и нотариус. Они выложили стопки документов на стол. Дрожащей рукой я подписал контракт, соглашение о неразглашении, договор о согласии на вмешательство в мой организм, отсутствие претензий, страховку, доверенность, отказ и другие документы, которые могли понадобиться в случае неудачного эксперимента.
Юрист объясняла мне основные моменты по каждому из документов. Если честно, где-то после информации о заморозке тела, я уже не слишком вникал, просто кивал головой и подписывал там, где стояли галочки.
Я думал о том, что это как роупджампинг. Ты прыгаешь, потому что уверен… Нет. Надеешься на то, что команда подготовила все по высшему разряду и твоей безопасности ничего не угрожает. Ты интуитивно доверяешь и рискуешь прыгнуть или отказываешься. Я точно доверял Кирсанову.
Моя кандидатура была окончательно утверждена. Я уволился с работы. Военный автомобиль транспортировал все мои вещи из общежития завода в отдельную комфортабельную палату со всеми удобствами в корпусе медицинского НИИ.
ГЛАВА 2. ПОДГОТОВКА
Как и предупреждали, сразу приступить к испытаниям было нельзя. Среднестатистический человек был не готов к подобному вмешательству в организм. Нужно было снизить уровень стресса, научиться молчать и подготовить нервную систему.
Для реализации последнего пункта мне прописали специальный препарат «Граф-Т». Только когда уровень этой химии в крови станет достаточно высоким, можно будет начинать.
Для меня оставалось загадкой почему таблетки назвали также, как и сам прибор. Аббревиатура расшифровывалась весьма туманно – голографический рекомбинаторный агрегатор физиоволн. Серия «Т» расшифровывалась как «транспортатор».
Прибор создавал в голове человека иллюзию пребывания в другом мире. По сути дела он формировал искусственную реальность с возможностью перемещения туда сознания нескольких человек.
Процедуру внедрения в эту нереальную реальность называли трансграфтацией, а процесс выхода из этой матрицы – ретрансграфтацией. Без химической составляющей пилюль осознавать себя отдельной личностью в искусственной реальности было не возможно, а значит и сознательно выйти из искусственного интеллекта не получилось бы.
В эти подробности меня посвятил Кирсанов. Он настоятельно требовал, чтобы я не пропускал ни единого приема препарата и принимал его в назначенное время. Иначе на успех операции можно было не рассчитывать.
Пока же я мог вести вполне обычную жизнь. Мне лишь запрещалось покидать территорию НИИ и я должен был ежедневно проходить настройки прибора под мой мозг. Микроэлектропытка занимала не более пяти минут. И эти пять минут мне очень не нравились.
Ученые старались настроить прибор таким образом, чтобы он успевал распознать и интерпретировать полученную за день информацию в течение минуты. Профессор Кирсанов каждый раз присутствовал лично. Часто он прикрикивал на своих подчиненных, которые слишком долго или неверно толковали показания прибора.
Через пять дней настройки были закончены. У меня появилась первая задача. Я должен был смотреть сериал «Игра престолов». Сложность заключалась в том, что просмотр надо было сочетать с другой деятельностью. Жевать попкорн было не трудно, а вот совмещать с решением задач на логику или заниматься в спортзале одновременно оказалось непростым делом.
Все это нужно было для того, чтобы прибор «Граф-Т» мог распознавать одновременно несколько видов деятельности. По этой же причине мне приказали флиртовать с медсестрами, вести переписку в интернете, дискутировать, петь песни, болеть за любимый футбольный клуб. Я должен был испытывать весь спектр эмоций, а пилюли каким-то непостижимым образом помогали фиксировать образы и чувства, помогая загружать их в память прибора.
Выгрузки информации из моего подсознания происходили трижды в день. Теперь подключения проходили быстро и безболезненно.
Когда прибор стал безупречно распознавать персонажей из сериала, задание поменялось. Мне была дана полная свобода действий. Я играл на приставке, смотрел передачи, спал до обеда, подолгу купался в бассейне и много гулял. Все мои желания приветствовались и выполнялись почти мгновенно. Дважды в день мне делали массаж. В качестве эксперимента я предложил, чтобы меня обслуживали официанты и консьерж! Ради новых эмоций и ощущений Кирсанов выполнял любые мои прихоти, ожидая взамен увидеть новые эмоции.
Это были лучшие дни моей жизни. Ложку дегтя добавил привкус препарата во рту. Надо сказать, что на вкус этот «Граф-Т» был редкостной дрянью. Вскоре его послевкусие не мог заглушить ни пломбир, ни острый соус, ни горчица.
В разделе «Побочные явления» инструкции про это не было ни единого слова. Подробно изучив аннотацию, я наткнулся на многообещающую фразу «Испытано на человекообразных обезьянах. Побочных действий для людей не выявлено».
В тот день новые яркие эмоции Кирсанову были обеспечены. Он ехидно улыбался, глядя на мою реакцию, и что-то помечал у себя в блокноте. Щуплый профессор спокойно заявил, что это старая инструкция. На сегодняшний день я не первый испытатель и никто от таблеток не умер.
В итоге я смирился и вскоре совершенно перестал ощущать вкус еды. Прием пищи превратился в необходимый ритуал. Барская жизнь отныне не радовала, пришлось отказаться от услуг официантов. У меня появилось желание быстрее закончить работу.
Кирсанов дал мне прочесть методичку о зафиксированных формах внутренних миров и способах выживания в них. Это был небольшой документ для испытателей по правилам работы в нейросети прибора «Граф-Т» и предупреждение о том, что испытатель встретит в подсознании другого человека.
Информация была туманной и больше напоминала сюжет фильма. На вопросы о том, что мне предстоит и о задачах, которые надо решить, Кирсанов всячески уклонялся. Я понял одно – информация секретна и раскроют мне ее перед трансграфтацией. Оставалось ждать.
К концу третьей недели прибор был окончательно настроен под волны моего мозга. Была составлена персональная картотека стандартных мыслеобразов и сформирована программа для работы с моим подсознанием. Уровень «Граф-Т» в крови достиг своего высочайшего пика.
Наступил следующий этап подготовки к трансграфтации. Ассистент Кирсанова прочел длинную лекцию о том, каким образом прибор внедряется в нейроны человека. Я не очень понял, да и не все ли равно уже было.
Единственное, что я уяснил из этого ликбеза – прибор считает первого подключенного главным и все иллюзии строит исходя из мыслеобразов, эмоций и жизненного опыта первого трансграфтировавшегося. Все, кто присоединятся позже, не смогут влиять на мир, созданный прибором, но могут узнать мысли, эмоции и чувства других испытуемых. Каждая трансграфтация сопровождается секундной перезагрузкой системы, что могут видеть абсолютно все загруженные пользователи нейросети. Как эта информация должна была мне помочь? Я уже не задавал вопросов, решив, что все необходимое мне расскажут.
Ближайший месяц мне предстояло стать отшельником и познать дзен. За этой частью операции следил лично полковник Бергонц. Тот самый, что выступал на сцене. Кирсанов со своей командой продолжил совершенствовать алгоритмы программы моей совместимости с прибором.
Полковник четко и быстро огласил регламент подготовки к испытаниям. Первую неделю меня планировали приучать жить по графику и распорядку эксперимента. За это время врачи вновь подробно исследуют показатели моего организма на фоне высокой концентрации препарата в крови. В течение первой недели мне разрешалось читать, разговаривать по делу с медсестрами, петь, просто говорить самому с собой.
Со второй недели эксперимента все эти прелести жизни будут запрещены. Я должен буду молчать. В результате предыдущих исследований немые люди показывали лучшие результаты. Поэтому все испытатели во время подготовки обязаны помалкивать. Вдобавок ежечасно у меня будут брать кровь. Как только уровень «Граф-Т» в крови станет стабильным на протяжении суток, начнется следующая фаза подготовки.
Вся третья и четвертая неделя будет направлена на внедрение датчиков в мою нервную систему. Ответственный момент. При предыдущих испытаниях у шестидесяти семи процентов участников импланты не приживались. Без датчиков проводить трансграфтацию было опасно для моего психического здоровья и практически бесполезно с точки зрения достижения поставленной цели.
Датчики по сути своей представляли огромные флэшки, для записи всех моих мыслей и образов емкостью в одни сутки. Внедрялись чипы где-то в районе шеи. Связь с прибором осуществлялась по блютуз. Беспроводной режим работы позволял менять положение тела человека в ходе эксперимента.
Раз в сутки имплант автоматически устанавливал связь с прибором и выгружал записанную информацию. Прибор в течение нескольких минут превращал полученные данные в мультик из череды мыслеобразов. Причем, ненужные моменты, такие как сон, длительные многообразные действия – сжимались и архивировались. У операторов была возможность отправить испытателю видеоинформацию емкостью в одну минуту. Кирсанов верил, что это может помочь.
Кроме того, передатчик служил своего рода предохранителем от внедрения сознания другого человека в мое. Как это возможно? Я не знаю. Но если такое случится, то оператор включит режим деактивации, а датчик должен будет шандарахнуть электрическим током с силой дефибриллятора.
Планировалось, что шок нервной системы на несколько секунд остановит сердце и параллельно процесс трансграфтации. Реанимационным бригадам остается только «завести» сердце испытуемого заново.
Перспектива напугала. Кирсанов уверял, они сделают все возможное, чтобы не доводить меня до такого состояния. Но голос у него не был уверенным.
Зато он был уверен в том, что находиться в искусственной нейросети дольше недели было небезопасно. Поэтому вне зависимости от результативности меня будут искусственно выводить из трансграфтации, снижая подачу жидкого химического компонента «Граф-Т» в крови с пятого дня эксперимента.
Для меня такая ситуация была плохой. По договору попытку выполнения задачи в таком случае придется повторить. В интересах обеих сторон было максимально быстро завершить эксперимент.
Полковник разговаривал со мной сухо и надменно, но благодаря его информации я понял, к чему мне стремиться.
На мою шею надели нечто, напоминающее ошейник, с сотней чипов, контролирующих показатели тела. Начался самый ответственный этап подготовки.
Все шло по регламенту. Пять раз в сутки ко мне приходили крайне симпатичные и приветливые медсестры. Измеряли температуру, давление, объем легких, я заполнял анкеты о самочувствии. Приборы в туалетной комнате замеряли результативность моих посещений. Физические нагрузки стали обязательными.
Спустя неделю медсестры превратились в роботов. Они приходили каждый час, молча брали кровь и уходили, даже не улыбнувшись. Единственным событием в жизни за пару недель стало введение того самого датчика. Его имплантировали под общим наркозом. Этот день я плохо помню.
После операции стало совсем тоскливо. Было ощущение, что я заключенный. Жил по графику, гулял по расписанию, по часам принимал противный «Граф-Т». После приема таблеток немного кружилась голова, впрочем, головокружение проходило через пару минут.
Я выспался на полжизни вперед. Похудел на пару килограммов. Большую часть времени я сидел на подоконнике и наблюдал за людьми на улице. От безделья начал рисовать и завел дневник.
Первой записью в нем была дата – одиннадцатое сентября две тысячи восемнадцатого года и мое имя. Я писал о всякой ерунде. О чем думаю, что вижу за окном, обо всем, что только в голову приходило. Это занятие немного успокаивало и занимало время. Хотелось поговорить с кем-нибудь. Молчание оказалось настоящей пыткой.
Сидя в одиночестве, я практически сходил с ума. Меня все чаще посещала мысль о том, откуда они достоверно знают про семь дней? Неужели есть человек, подсознание которого захватил прибор? Сколько людей пыталось совершить эту трансграфтацию? Чем это закончилось? На эти вопросы ответов не было.
Наконец, пришло время проверить, прижился ли датчик в моей нервной системе. Молчаливая медсестра завязала мне глаза, усадила в каталку и некоторое время везла по коридорам НИИ.
Помещение, в котором я оказался, было очень прохладным и полностью в голубых тонах. То есть голубым цветом был покрашен потолок. Плитка на стене и полу, мебель – тоже были голубых оттенков. Странно.
Комната была разделена на три части. За стеклянной ширмой вдали от двери за огромными мониторами сидели люди в наушниках и белых халатах.
Средняя часть комнаты была занята восьмью вращающимися кроватями. Люди, находившиеся на них, были крепко пристегнуты ремнями и подключены к приборам жизнедеятельности. Одежда на них была голубого цвета…
Когда я проходил мимо, две кровати быстро приняли вертикальное положение, другие повернулись на бок, а одна вовсе перевернулась. Люди не пошевелились, я бы сказал, они не подавали признаков жизни. Но аппараты жизнедеятельности говорили о том, что все они живы.
В третьей части комнаты стояли две кушетки. Одна кушетка пустовала, на второй лежал мальчишка лет тринадцати. Кудрявый, рыжеволосый, худой, бледный и с огромными синяками под глазами. Голубая пижама подчеркивала бледность и синюшность кожи подростка. Его тело было облеплено проводками и подключено к нескольким аппаратам. Казалось, он спал.
Мне хотелось задать сотню вопросов, но медсестра жестом приказала молчать и выдала пижаму голубого цвета. С таким материалом я никогда не сталкивался. В волокна ткани были вплетены проводки и датчики. Я переоделся. Пижама оказалась теплой, в прохладном помещении это было уместно. Глядя на других испытателей (я не сомневался – они тоже испытатели), я занервничал. Тело задрожало. В этот момент в комнату зашли полковник и профессор.
– Добрый день, – обращаясь ко мне, произнес ученый, – сегодня Вы приступите к первому испытанию «Граф-Т». Ваша задача на начальном этапе лишь одна – максимально расслабиться. Дело в том, что подключение к сознанию другого человека возможно только при полном расслаблении. В противном случае сознание второго пациента будет воспринимать Вас как чужеродное тело и всячески пытаться устранить. Если же Вы будете соблюдать абсолютную расслабленность, то Вам удастся оставаться незамеченным в течение длительного времени. И Вы успеете отыскать необходимую информацию. Сейчас проведем тест на совместимость и степень внедрения датчика. Помните, от Вас требуется расслабиться, можно даже вздремнуть.
Мою голову, руки, ноги и тело крепко привязали к кушетке. Небольшими прищепками пристегнули в нескольких точках пижаму к коже. Все приборы жизнеобеспечения заработали. На их экранах я увидел ЭКГ, частоту дыхания, пульса и целую таблицу непонятных характеристик.
Заиграла медитативная музыка. Полковник, Кирсанов и его команда собрались вокруг огромных экранов, вполголоса обсуждая что-то. Я остался один в этом конце комнаты. Через пару минут я успокоился и, к своему удивлению, задремал.
Очнулся я от того, что музыка внезапно прекратила играть. Судя по радостным лицам всех, кто находился рядом, дурацкий датчик прижился. Эта новость обрадовала больше всех меня. Мучения были не напрасны! Мне жестами показывали, чтобы я молчал и то и дело поднимали палец вверх, указывая на то, какой я молодец. Честно, их бурная реакция меня слегка насторожила. Может быть я первый у кого этот датчик прижился?
Некоторое время ученые бегали, как ужаленные. Подключали дополнительные провода к мониторам, что-то настраивали, согласовывали.
Полковник распорядился отвязать меня, налил мне чай и впервые заговорил со мной просто и по-человечески.
– Данил, видите мальчика? – я утвердительно кивнул. – Его зовут Денис. Он один из первых участников проекта Кирсанова. Пятого августа две тысячи двенадцатого года на его глазах была убита вся семья. Ему тогда было шесть. По воле случая он стал единственным человеком, который видел важный в масштабах государства документ. Перед Вами стоит серьезнейшая задача – отыскать это воспоминание.
Внимательно изучите бумагу с точностью до запятой. Сложность в том, что мальчишка не умел читать и после потрясения потерял рассудок. Возможно, воспоминание о документе будет размытым…
Неожиданно в разговор вмешался профессор Кирсанов.
– Будет здорово, если Вы отыщите не только воспоминания о бумаге, но и узнаете мысль, повлекшую сумасшествие. Вы должны постараться заменить это убеждение на правильное и конструктивное. Будьте спасателем, помогите мальчику!
Мир, в который Вы попадете, будет результатом ваших совместных воспоминаний, знаний, чувств, страхов, представлений о мире и даже фантазий. Подсознание Дениса будет доминировать… Мы не знаем в какой форме для Вас будет представлен его мир. Придется подстраиваться под обстоятельства и импровизировать. Обращайте внимание на все. Датчик сохранит каждый образ, через сутки выгрузит в общий доступ. Мы будем анализировать и постараемся помочь.
Помните, максимально безопасное время трансграфтации не превысит недели. Действовать надо быстро. Мы будем регулярно напоминать Вам о цели трансграфтации и оставшемся времени в режиме «минута в сутки». К сожалению, одна минута – это максимальное время вторичной трансграфтации, которого нам удалось добиться на сегодняшний день. Связь будет отсроченной на двадцать четыре часа.
Профессор замолчал, а полковник продолжил за него.
– Запомните, на выполнение задания Вам дается всего семь дней. Это максимальное время незаметного присутствия в подсознании другого человека. Далее находиться в состоянии трансграфтации опасно. Подсознание мальчика будет стремиться Вас уничтожить, Вашему психическому здоровью в этом случае может быть нанесен мощнейший урон. Результатом может стать сумасшествие, инвалидность и даже летальный исход. – Полковник многозначительно указал на восемь кроватей в центре комнаты.
Мое лицо исказилось от страха, полковник усмехнулся и, не меняя тона, продолжил.
– В отличие от Вас, у них не было пилюль «Граф-Т» и датчик был далек от совершенства. Они приступали к трансграфтации без особой подготовки. Тогда мы не знали, как долго может человек находиться в чужеродном мире. Все эти ошибки мы учли, наладили работу оборудования. Чтобы максимально снизить риски для Вашего здоровья, датчик покрыли защитным веществом. Оно будет растворяться в течение семи дней. Как только защитное вещество окончательно растворится, имплант выйдет из строя, короткое замыкание выведет Вас из нейросети.
Это будет, как я предполагаю, весьма болезненно. Поэтому настоятельно рекомендую найти способ ретрансграфтироваться чуть раньше. В остальном все зависит только от Вас. Действуйте по обстоятельствам, мы полностью полагаемся на Вас и Ваши способности. Советую торопиться и четко помнить, для чего Вы трансграфтировались.
Выполните задание, и Вы получите внушительный по размерам гонорар. Рекомендую помечтать, на что пойдут эти деньги – это поможет расслабиться.
С расслаблением у меня не заладилось. Я догадывался, что были добровольцы, которые погибли, но тогда я считал, что им просто не повезло. Сейчас я мог смотреть на них и живо представил себя на их месте через семь дней. К сожалению, пути назад уже не было. Все, что мне оставалось – отыскать воспоминания. Для начала надо было расслабиться.
Я выполнил все указания Кирсанова. Принял горячую ванну, оделся в голубую пижаму из киберполотна, выпил чай. Напиток оказался расслабляющим, голова начала кружиться и я задремал. В это время меня плотно пристегивали к кровати, подключали к приборам, капельнице.
Я отключился. Передо мной мелькали знакомые лица, забытые ситуации, заброшенные намерения и прочие воспоминания моей жизни. Воспоминания становились все старше, а я в них все моложе. Последнее что я запомнил, были мои родители, склонившиеся надо мной – младенцем. Благодаря этому воспоминанию я смог выжить. Не знаю, каким чудом оно сохранилось в моем подсознании. По задумке разработчиков от «лишних» воспоминаний ничего не должно было остаться.
ГЛАВА 3. ДЕНЬ ПЕРВЫЙ. НАН.
Я очнулся в куче мусора около дороги. Воняло, и болела голова. Я не помнил ничего из того, что было раньше. Где я? Кто я? Как меня зовут? Что я делаю в мусоре? Где мой дом? Что со мной случилось? И почему никто не спешит на помощь? Странное ощущение.
В голове стояла картина, как мужчина и женщина с нежной улыбкой склонились надо мной. Эта картинка вызывала слезы и умиляла одновременно. Кто эти люди, я не помнил, но, почему-то, они были очень дороги моему сердцу. Надо было вспомнить их непременно, только сил не было даже думать.
Сильно хотелось есть. Я вылез из кучи мусора, осмотрелся. Вокруг – ни души. Собрав волю в кулак, я побрел вдоль дороги, медленно передвигая ноги и слегка пошатываясь. Хотелось отыскать населенный пункт, где мне помогут. Медицинская помощь была необходима, каждый шаг отдавался ударом в голове.
– Эй, малявка! Есть хочешь? – неожиданно спросил голос сзади. Я никак не думал, что этот вопрос адресован мне. Решив, что это галлюцинация, я продолжил брести вдоль дороги. Голос продолжал настаивать. – Тебе говорю, обернись! Не то хуже будет, отдам тебя зуберам, они церемониться не станут! Сдадут тебя на калыш и все дела.
Слова, которые произносил голос, мне были незнакомы, потому я решил, что стоит обернуться и посмотреть на того, кто их произносит. Невысокий худощавый мальчишка лет четырнадцати с копной рыжих кудрей на голове стоял у края дороги. Лохмотья вместо одежды не смущали его нисколько. Он хитро смотрел то на меня, то на серебристый предмет в руке. Странно, но паренек казался выше меня ростом. Такого точно не могло быть.
И тогда я взглянул на себя. Удивлению моему не было предела, суровая реальность показывала, что я – девочка лет десяти. Платье на мне было, мягко говоря, разорвано, болтаясь обрывками вдоль тела. Потрогав руками волосы, я обнаружила лишь несколько всклоченных дредов. Мои ноги скорее напоминали палки, живота не было вовсе. А мальчишка продолжал.
– Может, все же обратишь на меня внимание? Куда ты направилась? Ты разве не знаешь, что всю неделю зуберы проводят чистку? Или ты хочешь добровольно попасть на калыш?
– Нет, не хочу. То есть я даже не знаю, что это значит. Кто такие зуберы? Я вообще ничего не помню. Так странно, я проснулась в этой куче мусора, и мне казалось, что я не девочка… Больше ничего не помню…
– Память значит отшибло? Может, ты под габрук попала? Впрочем, это лучше выяснять на поземе. Иди за мной, да поживей.
Я согласно кивнула головой и последовала за парнишкой. В тот самый момент, как мы решили совместно продолжить путь к некой поземе, все вокруг затряслось и раздался жуткий грохот.
Мальчишка не на шутку испугался, схватил меня за руку и спрыгнул с откоса у дороги. Несколько метров мы летели кубарем вниз, то и дело ударяясь о кусты и друг о друга. Было очень больно, но болевые ощущения перекрывал все усиливающийся страх. Наконец, наше движение вниз остановилось. Мы замерли на дне канавы и сверху нас припорошили ветки и листва.
– Зачем? – еле слышным шепотом спросила я.
– Молчи и не шевелись. Не дыши, особенно когда они будут рядом, иначе беды не миновать.
Я не стала задавать лишних вопросов и замерла, стараясь не дышать. В этот момент я уже решил, что буду думать от женского лица, раз уж мое тело девичье.
Мальчишка сжал голову руками и жестом предложил мне сделать то же самое. В его глазах я увидела страх. Что происходит, я не понимала, но решила послушаться и выслушать объяснения позже.
Грохот приближался и нарастал, уши заложило и голова пошла кругом. В какой-то момент накрыла паника и мне дико захотелось бежать куда глаза глядят. Хорошо, что мальчишка заметил мое стремление и лег сверху. Он так крепко прижимал меня к земле, что убежать возможности не было. Этот мучительный звук продолжался минуты три, мне казалось, он длился вечно.
Наконец, звук и вибрация стали уменьшаться и через минуту наступила тишина. Некоторое время мы молча сидели на мокрой земле, обхватив головы руками. Наши тела колотило, словно мы на морозе, в головах все еще слышались отголоски этого жуткого шума. Лишь спустя несколько минут мы почувствовали огромное облегчение.
– Что это было? – спросила я дрожащим, измученным голосом.
– Зуберы. На габруке. Эта огромная машина издает звуки, которые матуляне не могут выносить. Паникуют, теряют контроль над собой. Те несчастные, у кого нет крыши над головой, квадруса или кноусов выбегают, а зуберы их отлавливают. Бродяг и бедняков в городе почти не осталось. Многие вынуждены подчиниться, даже непокорные экслаты из сопротивления устали противиться. А ты молодец, выдержала. Ты что глуховата?
– Нет, хотя я точно не знаю, я ведь не помню ничего.
– У меня кноус есть, – мальчишка достал из ушей небольшие приборы, аккуратно сложил их в контейнер и спрятал в карман на груди. – Я включаю его, когда габрук приближается, только так могу выдержать этот звук. Кноус нелицензионный, иногда слабо гасит звуки, но без него я бы давно погиб. Мама успела купить только один экземпляр и отдала его мне. Не знаю, чего ей это стоило… Благодаря кноусу я остался жив. Когда мама погибла, меня приютил Бией Олдиш. Не знаю почему, но он считает меня очень способным и необычным. Видимо, поэтому решил воспитать меня как своего сына. Как он смог объяснить мое чудесное появление на поземе я не знаю, но с тех пор я живу с ним, там и работаю, там получаю еду.
– Что значит «получаешь еду»?
– Пошли по тропке вниз, я объясню. Ты, видно, прилично головой ударилась, – юноша увлек меня по крутому спуску к обрыву. Мы приближались к бетонным блокам, за которые был закреплен толстенный металлический трос. Несколько таких же металлических канатов толщиной с бревно тянулись к цилиндрическому зданию внизу. Строение, напоминающее изрешеченную шайбу, стояло прямо над бурлящей рекой вблизи водопада. Из окон всех этажей клубился пар, отчего периодически само здание исчезало из вида. Все это я рассматривала, едва успевая передвигать ноги за стремительно спускавшимся вниз пареньком.
– Еда и питьевая вода – это самые главные ценности на поземе, – продолжал мой спутник, быстро спускаясь по тропинке. – Мы получаем их в обмен на выполненную работу. Получил три карточки, значит, накормлен будешь трижды за день. Меньше сделал – голодаешь. А уж если постарался и подкопил штук хотя бы восемь карточек, то смело можешь купить себе платье или брюки. Не Капрыч, конечно, но все лучше лохмотьев, что на тебе.
Позема – место гиблое. Сюда отправляют весь сброд и тех, кто сильно провинился перед зуберами. Это последний шанс не попасть на калыш. Зато, из-за того, что матуляне здесь работают больше, чем те, что в городе, их реже проверяют.
Да и к чему проверки, если мы с рассвета и до заката горбатим спины? На три карточки точно заработаешь, надо только зарегистрировать твой квадрус. Надеюсь, у тебя есть квадрус? Тем, у кого нет квадруса на груди, нигде не заработать. Да что там, сразу на калыш заберут, разбираться не станут… Чего молчишь? Есть у тебя квадрус?!
Я слушала мальчишку, и мне хотелось разреветься. Поэтому я выдавила из себя только одну фразу:
– Не знаю.
– Так посмотри. Он должен быть на груди. Прямо по центру, – парнишка ткнул себя пальцем в грудь. Я раздвинула то, что когда-то было одеждой, но кроме посиневшей полупросвечивающей кожи ничего не заметила.
– Кажется, ничего такого нет. Может, ты мне покажешь, как он выглядит?
– Я и рад бы, вот только у меня его тоже нет. Моя семья жила в сопротивлении экслатов, сколько я себя помню. Ни у кого из нас не было квадруса. Те, у кого квадрус есть, защищены от звуков габрука, но их жизнь напоминает жизнь рабов. Они не могут идти там, где хотят, жить так, как хотят. Каждое их действие должно быть согласовано с зуберами. У них есть еда и уютные дома, но нет свободы. Все экслаты отказались от квадрусов. Так мы можем ходить там, где вздумается!
Мне было не слишком понятно, что все это значит, но задавать лишние вопросы сейчас просто не было сил. Мы залезли на очень толстый металлический трос и медленно ползли по нему к изрешеченному зданию. Ветер раскачивал нашу «дорогу» и удержаться временами было непросто.
Мой спутник продолжал:
– Бией Олдиш показал мне эту канатную дорогу. Долгое время он кормил меня своей едой, пока мы не придумали, как я могу зарабатывать карточки самостоятельно. Ты держись как следует и поползли быстрее. Лучше не смотри вниз. Упадешь – разобьешься насмерть. Не отставай. Скоро стемнеет…
– Я боюсь высоты.
– Высота – это не цысмызы. Если и упадешь, смерть будет мгновенной, а эти твари тебя не пожалеют – на куски разорвут. Они придут с последним лучом солнца, к их приходу мы должны спрятаться на поземе. Поторопись, у них великолепный нюх и слух. От них, как от габрука, не спастись.
Дальше мы передвигались в тишине. Я вцепилась в жесткий канат руками и ногами, медленно перемещаясь к зданию в клубах пара за своим напарником. Трос иногда раскачивало настолько сильно, что мы останавливались. Было страшно, и чтобы хоть немного отвлечься, я решила познакомиться с мальчишкой.
– Слушай, спасибо за то, что помогаешь. Только мы не познакомились, как тебя зовут?
– Нан. Но ты можешь звать меня Ан. А как зовут тебя?
– Я не помню.
– Плохо, но пока ты не вспомнишь, я буду называть тебя Барбарой. Так звали мою маму. Ты такая же красивая и мне будет приятно ощущать, что она как будто рядом.
Прошло не меньше двадцати минут прежде чем мы, с ободранной на ногах и ладонях кожей, добрались до противоположного конца канатной дорожки и встали на узенький уступ. Оказалось, что вдоль стенки мы должны были пройти еще пару метров и пролезть через потайной лаз. Чтобы попасть в эту небольшую дверцу, пришлось встать на колени, а это было крайне опасно.
К моему огромному облегчению мы оказались внутри. Меня трясло от пережитого страха и голода.
Нан закрыл потайную дверь на огромный засов и побрызгал чем-то отвратительно пахнущим во все щели. Затем открыл небольшое окошко и побрызгал этим же вонючим составом уступ, по которому мы ползли, часть каната, створки окна. Окошко он так же плотно закрыл. Затем он приоткрыл малюсенькое круглое отверстие, напоминавшее глазок и подозвал меня.
– Смотри, цысмызы уже пришли. Мы вовремя. Мало кто может похвастаться, что видел цысмыза живым близко и остался при этом целым и невредимым. Смотри, только не бойся, ты в безопасности. Цысмызы чувствуют запах страха и неотступно следуют за тем, кто боится. Они, конечно, крупные, чтобы передвигаться, как мы, по канату, но лучше их не нервировать. Однажды парочка цысмызов дошли прямо до окна и хотели выломать стену. Хорошо, что в тот день ветер был сильным. Оба свалились в карьер.
Я приложила глаз к отверстию. На противоположной стороне каната, метрах в десяти от нас, стоял огромный в три моих роста зверь. Черная всклоченная мохнатая шкура существа постепенно сливалась с погружающимися в сумрак кустами.
Цысмызы были непропорциональными. У них была огромная голова в форме кабачка, узкое суховатое тело, плотно стоявшее на земле на четырех толстых, раздвоенных у земли лапах. Спины цысмызов были изогнуты вверх и от этого они немного напоминали борзых. Когда звери поворачивались к нам мордой, то выглядели они как черные яйца с двумя красными глазами. Иногда тут и там в шерсти мелькал ярко-красный язык. Понять, каковы размеры пасти, было сложно. Однако было очевидно, что в разинутую пасть точно войдет все мое щуплое тельце. От этой мысли стало не по себе.
Зверь напряженно обнюхивал то место, где еще несколько минут назад стояли мы. Цысмыз нервничал, перебегал туда-сюда. Он чувствовал меня или мой страх, несмотря на то, что я находилась в десяти метров от него. Я не стала испытывать судьбу и прикрыла глазок. Теперь слова Нана стали понятнее – после встречи с таким чудовищем вряд ли кто-то сможет остаться в живых.
– Скажи, Ан, а зуберы как выглядят? И что это такое – калыш? Почему его надо бояться?
– Калыш – это тюрьма, особая. Туда отвозят лишь тех, у кого нет квадруса, кто не хочет работать на зуберов и перестал им подчиняться. Говорят, там над матулянами ставят опыты и отправляют на смертельно опасные работы. Может, это правда. Оттуда еще никто не возвращался. Когда зуберы только захватили власть, первые пленники калыша успели отправить весточки. Лишь несколько писем. Из них мы узнали, насколько зуберы жестоки.
Они выпытывали, где прячутся непокорные матуляне сопротивления, а потом уничтожали всех. Никому не удавалось сбежать. Матуляне – народ мирный, мы не смогли оказать сопротивления захватчикам и сейчас они контролируют нашу страну. Нам приходится подчиняться им.
Тот, кто не хочет попасть на калыш, выполняет все требования зуберов. А зуберы для контроля над матулянами придумали квадрусы. Этот прибор рассказывает все о своем владельце: кто куда ходил, кто что говорил, что ел и пил, у кого что болит, кто с кем дружит, кто сколько зарабатывает, как тратит карточки и что делает в свободное время. Все они знают.
Пока матулянин в состоянии зарабатывать карточки, он будет жить. Стоит серьезно заболеть или остаться без карточек по другой причине, приходят зуберы. Они уводят всех, у кого нет карточек и чей квадрус окрасился в красный. Мы для них бесплатная рабочая сила, выполняем самую грязную работу. Как только матулянин перестает быть полезным, его уничтожают. Они бы давно всех нас поубивали, если бы не страх.
– То есть?! Они боятся матулян?
– Нет. Они нуждаются в страхе. Тысячи матулян, напуганные калышем, цысмызами, трясущиеся за свои жизни и жизни своих близких, продуцируют огромное количество страха. А зуберы его собирают.
Бией Олдиш рассказывал, что есть специальная установка по сбору страха. Что они с ним делают, мы не знаем. Поняли только то, что они нуждаются в страхах. Как только матуляне привыкают к определенным обстоятельствам и меньше боятся, зуберы приезжают на габруке. Вводят новые правила, увозят на калыш некоторых матулян, запугивают, заставляют еще больше работать. Так до тех пор, пока уровень страха не повышается…
– А ты, получается, в сопротивлении? – Нан не ответил, а только утвердительно кивнул головой. – Разве ты не боишься попасть на калыш?!
– Конечно, боюсь. Только жить так, как сейчас мы живем – это все равно, что не жить совсем. Все запрещено. Иногда мне хочется поднять восстание, но матуляне боятся, вряд ли так долго продлится. С каждым днем скрываться становится сложнее. Численность сопротивления экслатов снижается ежедневно, скоро непокорных не останется совсем. Спасибо Олдишу. Если бы не он, меня бы давно отловили!
Послышался легкий стук где-то внизу. Нан замолчал, прислушался, а затем резко бросился в угол. Поднял с пола тяжелую корзину с бельем и втолкнул мне ее в руки.
– Слышишь? Бией Олдиш идет! Спускайся на этаж ниже и стирай, делай все так же, как девушка с синими волосами. Ее зовут Дазима. С синими, не с голубыми, а с синими, запомнила?!
Я только растерянно успела кивнуть.
– Чего стоишь? Поторопись. Не говори с биеем. Только низко поклонись ему, когда поравняешься. Ищи девушку с синими волосами!
Нан вытолкнул меня из комнаты. Я, напуганная, с ошалевшим взглядом, вцепившись в корзину с бельем, принялась спускаться по узким скользким лестницам. Почти у самых дверей я столкнулась с одетым в черную длинную одежду высоким седовласым мужчиной с длинной бородой. Олдиш пристально пронзительно и осуждающе посмотрел на меня.
Я нервно кивнула головой в знак приветствия и быстро спустилась вниз. Бией впился в меня взглядом, отчего по спине пробежал холодок. Я поскорее закрыла дверь, оказавшись на этаже ниже. Огромных размеров круглый зал был ничем не лучше рудника.
Девушки стирали белье вдоль огромных колод, змейкой пересекавших весь этаж поземы. В помещении было ужасно душно, влажно, в узкие щелочки приоткрытых окон валил пар. На стенах виднелась плесень. По периметру зала на высоте двух-трех метров находились металлические дорожки с перилами. На этих мостиках стояли охранники и наблюдали за тем, что происходит внизу.
Охранники мало походили на людей: скорее это были человекообразные броненосцы с хвостами. По всему телу они были покрыты кожисто-костяными пластинами. Глаза у них были абсолютно круглой формы и темного цвета, далеко посажены друг от друга. Вероятно, они прекрасно видели то, что находилось несколько в стороне, но вряд ли хорошо видели то, что находилось у них прямо перед носом. Густой туман некоторое время скрывал меня от внимательных взглядов охраны, и я воспользовалась этим, чтобы отыскать синеволосую девушку.
Прачки стирали, не разгибая спин, никто не разговаривал. Слышны были лишь всплески воды и шлепанье босых ног по каменному полу. Все работницы были одинаковыми на первый взгляд. Все были худощавыми и бледными, одеты в одинаковые рубахи, волосы сплетены в дреды и забраны в пучок. Лиц большинства видно не было. У всех тех, чьи лица я смогла разглядеть, под глазами виднелись огромные синяки, губы растрескались.
Единственное, чем отличались прачки, был цвет их волос. Все известные мне оттенки были представлены в этом зале. Девушка с синими дредами стояла неподалеку. Насколько я видела сквозь туман, других синеволосых барышень в округе не было. Я подошла к колоде и встала рядом, украдкой присматриваясь, как она стирает и стараясь повторять за ней все движения.
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «Литрес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию (https://www.litres.ru/book/ekaterina-klepikova/graf-t-63455293/?lfrom=390579938) на Литрес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.
Екатерина Клепикова
Тип: электронная книга
Жанр: Сказки
Язык: на русском языке
Издательство: Эксмо
Дата публикации: 01.07.2024
Отзывы: Пока нет Добавить отзыв
О книге: Эксперимент по внедрению в подсознание человека терпит крах. Учёным нужен доброволец, подходящий для нейросетей прибора "Граф-Т" и способный интуитивно ориентироваться в чужеродном мире. Данил за вознаграждение соглашается рискнуть и отправляется в подсознание подростка. Детская фантазия удивит…