Главная страница | Стихи и поэзия | Ассамблея неформального искусства

Ассамблея неформального искусства
Илья Тарасов
Роман Чикин
Антон Шабис
Алексей Романенко
Человек читает стихотворение. Сознание человека – одно зеркало, а стихотворение – второе. Когда человек читает или слышит стихотворение – оно отражается в его сознании… Пусть же ваши души проснутся и оживут – для Вечной Красоты! И в этом наша цель – разбудить ваши души!!!Мы – Ассамблея Неформального Искусства, вышли из народа. Вышли, надели мундиры, заточили перья, оседлали пегасов – и мчим, и мчим!!! Они – не мы, мы – не они, а мы – АНИ!

Ассамблея неформального искусства

Алексей Романенко
Илья Тарасов
Антон Шабис
Роман Чикин

Дизайнер обложки Мария Аносова

© Алексей Романенко, 2021
© Илья Тарасов, 2021
© Антон Шабис, 2021
© Роман Чикин, 2021
© Мария Аносова, дизайн обложки, 2021

ISBN 978-5-0051-8408-5
Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Концепция
(intro)
Одно зеркало отразилось в другом – и перед нами бесконечный коридор. Человек читает стихотворение. Сознание человека – одно зеркало, а стихотворение – второе. Когда человек читает или слышит
стихотворение – оно отражается в его сознании. В то же самое время сознание человека
отражается в стихотворении. Читая, человек чувствует то, что хотел выразить автор.
Но чувствует это по-своему, сквозь призму собственного сознания,
собственных убеждений, пережитых эмоций и совершенных ошибок.
Бесконечный зеркальный коридор – это вечная душа.
Пусть же ваши души проснутся и оживут —
для Вечной Красоты!
И в этом наша цель —
разбудить ваши души!!!
Мы —
Ассамблея Неформального Искусства,
вышли из народа.
Вышли, надели мундиры,
заточили перья,
оседлали пегасов —
и мчим,
и мчим!!!

    Они – не мы, мы – не они, а мы – АНИ!

Манифест Ассамблеи Неформального Искусства
Рубеж веков преодолён уж много лет назад.
Чего мы ждем, и что мы ищем?
Не в силах большинство из нас сказать.

Где те великие творцы,
Блиставшие на рубежах столетий?
Где те романтики и мудрецы,
Летевшие с поэзией как ветер?

Где современный Пушкин?
Лермонтов? Некрасов? Афанасий Фет?
Где Маяковский? Белый? Блок? Ахматова?
Где свет?

Застлала тьма обмана нам глаза.
А я кричу!
Я смысл ищу!
Я разбужу вас ото сна!

Не те мечты храните вы в своём до денег алчущем мозгу.
Вы потеряли путь.
Вы оборвали нить.
И я уже вас не спасу.

Мне очень грустно и обидно
Смотреть на вас и видеть угасание свечи.
Но мне во тьме грядущей ярко видно,
Что к вам придут немые палачи.

И этих палачей вы не подкупите деньгами,
Бутылками спиртного, лжетеплом продажных дам.
И мне того не жалко, что случится с вами.
Я этим палачам топор сам в руки дам.

Одумайтесь, глупцы! Пока ещё не поздно.
Свои глаза приподнимите ввысь.
Пусть путь вам ярко озаряют звёзды.
В искусстве, творчестве обрящете вы смысл!

Вы – люди нового тысячелетья!
Храните опыт прошлых лет,
Работая на благо человечье,
Свою семью и тех, кто явится на свет,

Не забывайте о душе! Она – основа.
Блага придут, а душу не вернёшь.
Вы деньги, если надо, заработаете снова,
Но помните – они всего лишь ложь.

Мне очень грустно временами
Встречать обманутых людей,
Обманутых собой, не нами!
И у которых нет идей.

А мы хотим вам заявить,
Что век наш не пустой!
И вы услышите наш крик,
Мы выиграем неравный бой!.

Вы забыли кем были, и были ли кем-то!
Растеряли себя в суете будних лет!
Вами чувства забыты, нажива воспета,
Набиваете брюхо и не ищете свет!

А такие как я, в ком ещё сердце бьётся,
Они гибнут, растоптаны серой толпой,
Или в пламенно-нежных объятиях солнца,
И с Безмолвием мёртвым ведут лютый бой.

Но спокойствие – это лишь смерть без реванша.
Рай и Ад – это только болота Души!
Жизнь – есть бой за бессмертие – Истина наша!
И, боясь лишь бездействия, жить мы спешим.

Мы играем в прятки с сознанием,
Курим небо в бессонную ночь.
Тяготится душа страшным знанием,
Но никто нам не сможет помочь.

Мы – изгои своих откровений,
Оставляем следы на песке,
Каждый день тонем в море сомнений,
В безысходной и липкой тоске.

Надсознательный взрыв – это страшно.
Как же справиться с этим теперь?
За ночь стали на сотню лет старше,
А в душе нынче – вечный апрель.

    © Ассамблея Неформального Искусства

Взгляд снаружи
Впервые я познакомилась с творчеством Ассамблеи Неформального Искусства (А.N.И.) в мае 2009 года. И была поражена. Поражена – потому что увидела именно то, какими считаю, и должны быть литературно-театральные выступления. Концерты А. N.И стали для меня живым воплощением моего творческого видения.
Выступления Ассамблеи – это всегда что-то новое и непредсказуемое, импровизация, творческое чудо, которое можно увидеть один раз – здесь и сейчас.
Удивительно – с какой лёгкостью участники А. N. И. в буквальном смысле из ничего делают настоящее представление и удерживают в напряжении целый зал!
Минимум технических средств, материальных затрат, максимум творческих способностей и юношеского азарта – и вот уже Ассамблея представляет зрителям новое удивительное представление, которое – абсолютно всегда – живое, дышащее и многогранное.
Концерты Ассамблеи, объединяющие в себя поэзию, музыку и театр, оставляют в душе зрителя неизменное чувство прекрасного – а ведь это именно то, что даёт человеку настоящее искусство.

    Ольга Русакова, поэтесса,
    член Союза писателей России

Ассамблея Неформального Искусства

Домашнее лечение Фёдора Михайловича Достоевского
одноактовый постмодерн
Действующие лица:

– Фёдор Михайлович Достоевский
– Второе сознание Достоевского
– Евгений Онегин
– Бомбист
– Карамзин (Тартюф) *
* исполняется на выбор роль Карамзина или Тартюфа

действие происходит под ambient noize Ивана Чорного

– -на сцене Фёдор Михайлович Достоевский сидит на стуле с завязанными глазами – —

Фёдор Михайлович Достоевский:
Знойным летом Петербурга,
Под Невой,
Зависло солнцем жёлтым,
Туманным небом,

Пива, что ли вдарить,
Невской бритвой,
Веной жёлтою, топорной,
Сестра моя,

По душе ударила меня,
И знал ли я.
В испарине сознанья,
Засну, уйду,

Я должен, я найду, и я спасу,
Не узнают,
Маляр треклятый и шутливый,
Что ты?

Что ты делал там тогда?
Кольца видел,
Да в полицию донес,
Да повесился,

Затем испарина сознанья,
Раскололась пополам,
В горстке пыли мыши шепчут,
Знают слово,

Прав ведь я тогда,
Справедливости испил,
Жёлтым небом,
Над главой больною.

– -на сцену один за другим выскакивают Евгений Онегин, Бомбист и Карамзин (Тартюф) и, взявшись за руки, скачут вокруг Фёдора Михайловича Достоевского – —

Евгений Онегин: Ом!
Бомбист: Мане!
Карамзин (Тартюф): Падме!
Евгений Онегин: Хум!
Бомбист: Раскололся!
Карамзин (Тартюф): Федин!
Евгений Онегин: Ум!
Бомбист: Крыша!
Карамзин (Тартюф): Съехала!
Евгений Онегин: Совсем!
Евгений Онегин, Бомбист, Карамзин (Тартюф): Семь! Семь! Семь!

– -появляется Второе сознание Достоевского, одетый так же, как и Фёдор Михайлович Достоевский – —

Второе сознание Достоевского: Федя! Федя, что у тебя творится в голове?! Там же и Евгений Онегин, и Карамзин (Тартюф), и бомбист-революционер… Всё у тебя в сознании перемешалось! Что с тобой творится?! Хотя… Они сами тебе всё объяснят.

– - Второе сознание Достоевского замирает, Евгений Онегин, Бомбист, Карамзин (Тартюф) стоят на своих местах свободно, совершая характерные каждому движения – —

Евгений Онегин: Ленский! Кто сказал: «Ленский?» Кто звал его?! О, я прекрасно знаю, что если его позвать, он придёт. Он и сейчас где-то здесь! Следит за мной, ждёт, когда я повернусь к нему спиной. И тогда… Ну же! Выходи! Покажись мне, друг мой!
Осточертело всё, устал.
Вокруг лишь платья, фраки, лица.
Считаешь за полночь до ста,
Да только всё равно не спится.
Бутылку каберне принять
Неторопливою рукою.
Россия! Вспомнишь ли меня,
Первостепенного героя
Попоек, сплетен и интриг?..
И снова в вихре всё кружится.
Но нужно на какой-то миг
Остановить. Остановиться.
Да, мной жестокий правит век,
Жестокий век, тысячеглавый.
Но я не тварь, я – человек!
На многое имею право!

– - Евгений Онегин снимает с головы цилиндр и одевает его на голову Второго сознания Достоевского, отходит в сторону – —

Бомбист: Да, я грязь, люмпен, пролетарий, но я – ре-во-лю-ци-о-нер! А ты…
Ты будешь, как тварь, в грязи прозябать,
Искать своё право на хлеба кусок,
Будешь червём дождевым, и опять
Целовать раболепно барский сапог!

К чертям все надежды на лучшую жизнь,
В костёр все стенанья о слабости, боли!
Сожми кулаки и страхи отринь!
Пришло время силой насаждать свою волю.

Зажравшийся мир богачей и царей
Получит удар булавою народной.
Кружись, хоровод справедливых смертей!
Труби же, горнист новой эры свободной!

Рабами не быть нам вовек никогда.
Эксплуататоры, скоро ваш Ад.
Для красных чертей нет задорней труда:
В адских котлах вам смолу кипятят.

Стань моим братом, в мой строй становись!
Бомбой и пулей, как огнём и мечом,
Долой старые цепи! Здравствуй, новая жизнь!
Будем мы рушить, а строить – потом.

Я – одиночка, но нас много таких.
Вихрь из огня и снесённых голов!
Смерть открывает путь для жизней других.
Чернила Новой Истории – кровь!

– - Бомбист снимает пиджак и одевает его на Второе сознание Достоевского, отходит в сторону – —

Карамзин, с молотком на верёвочке:
Федя, Федя, ну зачем?!..
Нельзя ли как-то иначе?
Как-нибудь помягче?
Ну, хотя бы как этот белый пумпон.
Потрогай: он теплый, нежный.
Такой хороший, безмятежный…
Не слушай этих негодяев!
У нас и денег столько нет,
Да и вообще все это – бред!

Неужели тебе не нравиться
Сидеть в темном уголке
И считать мух на потолке?
Никто тебя не тревожит, не дергает,
И ты никого не зацепишь,
И будем все счастливы, веришь?

А ты, погань, уйди от него!
Федя, Федя, не слушай безумца,
Не дай себе загнуться!
Ну ФЕДЯ! А-а-а!
Все будет хорошо,
Я и уголок нам уже нашел!

Феденька, зайчик, пойдем отсюда!
А то я устрою истерику!
Ну что же ты не веришь мне?!..
Не слышишь меня?
Ну ладно —
Теперь мне все понятно.
На, бери, убивай!

– -даёт Второму сознанию Достоевского молоток – —

А я буду реветь,
Бедная Лиза! Она же не хотела умереть!..

(Тартюф, с молотком за поясом:
Милосердие – вот истинный удел праведных.
Собирай сокровище не здесь, а на небе.
И не слушай этих речей неправильных,
Дьявольская гордыня слышна в беседе!

Каждый имеет право на собственное мнение,
Не противоречащее законам веры.
А ты ставишь Бога под сомнение,
Ты под влиянием злой химеры!

Но помни: каждый христианин – воин,
Помни костры инквизиции!
Ты души людей спасать достоин
Со своей новой позиции!

Так убей совершающих зло!
Вот высшая степень милосердия!
Знаешь, тебе очень повезло,
И Господь вознаградит за усердие.

Ну же, согреши
Во спасение души.

– -даёт Второму сознанию Достоевского молоток – -)

– -Евгений Онегин, Бомбист и Карамзин (Тартюф) растворяются в темноте – —

– - Второе сознание Достоевского срывает повязку с глаз Фёдора Михайловича Достоевского – —

Фёдор Михайлович Достоевский: Вот он, мой герой – Родион Раскольников!

    © Ассамблея Неформального Искусства.

Алексей Романенко

Mein Sterne
В тебе утратил всё, что так искал,
Рассыпался, собраться не сумею,
Моя обворожительная фея,
Мой легкокрылый ангел-каннибал!

Ты, не спеша, снимаешь с меня кожу,
Я истекаю кровью и смеюсь.
Как немец под Верденом, бьется пульс.
Любовь и смерть божественно похожи.

Промелькнувшей
Я счастлив жить в мире,
где есть такие, как ты.
Просыпаться и верить,
что не напрасен рассвет.
Не напрасны
аллеи, речушки, мосты;
не напрасно
стрелялся когда-то поэт.
Все во имя тебя,
промелькнувшей внезапно,
из толпы хлестко вырванной
взглядом моим,
и,
как в бездну,
в толпу
ускользнувшей обратно,
но успевшей быть миг
идеалом живым.

Жуткая угроза не быть, а вдруг начать жить
Проходит время,
Проходят люди,
И уже скоро
Меня не будет.
Меня забудут,
Я стану пеплом,
Я стану смехом
Растаю снегом.
В полете ветра
Меня заметят
Слепые дети
На этом свете.
Чужой планете
Пустою пылью
Носиться молча
Ненужной былью,
Усталой болью,
Нелепой притчей
О том, что был я,
Что был в наличьи.
Менял обличья
И БЫЛ, но не? жил,
Не жил, не делал,
Тянул лишь время.
Старело тело,
Лысело темя.
Как все со всеми,
Нигде и просто…
Казалось – скоро,
Но вот загвоздка!
Всё завтра, завтра,
А что в итоге?
Сложивший руки
Протянет ноги!
Убийство скуки-
Игра дурная!
Кто знал, что близко
Уже до края?
Так просто выиграть
Билет на плаху:
Один-два мига,
Один-два взмаха!
Животный страх
Стать человеком
Лежит в гробах,
Малыш-калека.
И смерти крылья
Глаза ласкают.
Душа простыла,
Душа пустая.
А бесов стая
Грызёт, как черви.
Не я последний,
Но я не первый.
Но я не мертвый!
Живой? На вряд ли!
И сам с собою
Играю в прятки.
Сверкают пятки,
Бегу от правды.
Останусь зверем-
Все будут рады!

Эйдос
Исходная точка – начало полёта
Без края и цели, без света, из стали.
Верховный наместник темнейшего царства
Кричит и раскинул три тысячи кистей.
Бестленная плоть безысходного стона
Как ярко взметающий клуб турбулентий
Пронзает границы извечного Ада
И мрак миллиардов тысячелетий.
Как прорубь в замёрзшем космическом море
Моё отраженье в надзвёздных безумьях
Где нет никого, только эго всежизнья
Раскинулся в царственном хлещущем звуке
Как в троне бессвязанных сомкнутых мыслей
И там, в безграничной затерянной пыли
Лишь Я в колыбельном густом звездопаде
И нет ни обличий, ни стен, ни порогов,
И звуки, рожденные меркнущим солнцем
Восторженно льются гремучей полынью,
В агонии вечной немой свистопляски.
Размыто сознанье, потеряны чувства,
Не нужно, убито, O, AVE SATANOS!
О дух отрицанья, изгнанья, унынья!
В тебе я черпаю чарующий смысл!
О NIHIL! Ничто, бесконечно живое!
Моя экзистенция вихрем взывает
К твоей никому не понятной ideas,
Которая бьётся во мне мёртвым пульсом.
Не будет же больше дверей неоткрытых,
Не будет исторженных плотью страданий,
Forsing же forag, о мой ВЗРЫВ НАДСОЗНАНЬЯ!
613

А ты всё такая же
А ты всё такая же. Звёзды и тени,
Лица и знаки, ветер и ночи,
Тайны и храмы… Части системы —
Всё для тебя!
Ты мне веришь?
Не очень,
Я знаю,
Но там, где нет стен и порогов,
Где грани, пароли – пустые всё звуки,
У края познанья я дам тебе руку
На Главной Вселенской дороге!

А ты все такая же. Слышишь, кричу я!
Слышишь, зову я! Знаю, не слышишь,
Знаю, не веришь. Спряталась в суе,
Но я терпелив, хоть мой голос всё тише.
Тише!
Прислушайся к звуку Предвечных морей
В шуме весеннего ливня.
И вместе с тобой
Я буду рядом идти
В Великой Вселенской Игре!

А ты всё такая же. Теряются дни,
Стираются, тают и память
Осколками бьётся. Поглубже вдохни,
Открой свою душу! Готова оставить
И землю, с заботами, бедами, болью,
И небо, где ангелы, солнце и пусто,
И утро и вечер? Открою тебе я искусство
Владенья Вселенной Большою Любовью!

Поезда
Уезжают поезда.
Не оставляя следов,
Не различая границ,
Не избегая преград.
Была бы воля моя,
То, как они, я готов
Бежать туда, где рассвет,
Не возвращаясь назад.
Бежать по рельсам стальным,
Лететь навстречу мечтам,
И встречный ветер ловить,
Как вольно лишь поездам.
Но загрустил мой вокзал,
И опустевший перрон
В ночное небо глядит.
Я одинок, как и он.
Мы ждём волшебный состав,
И он приедет за мной.
Я так люблю поезда —
Они отвозят домой!

Счёт ничья…
Счёт – ничья. И время вышло.
Догорает летний сад.
Ты ушла. Ушла неслышно.
Листьев пламенный парад.

«Всё!», – сказала ты несмело
Я же крикнул: «Нет! Не всё!»
Время! Жизнь! Но улетело…
Что осталось – унесёт…

Круговерть! Снежинок стаи…
Здравствуй! Вот моя душа!
Но куда-то улетает.
Улетает не спеша.

Расставанье. Ожиданье.
Бесконечно. День за днем.
Сны. Мечты. Воспоминанья.
Гарь и пепел. Жизнь – потом.

Снова начинает схватку
Страсть и смерть, огонь и тьма.
Задала ты мне загадку.
Знаешь ли ответ сама?

Феникс, Сфинкс, Грифон и Ворон
Лунной полночью решат,
Кто готов и кто достоин
Жизни – лучшей из наград!

Время, лица – всё смешалось
В один долгий серый день.
Знаю, вечная усталость —
Умертвляющая лень.

Холода в огне сгорают,
В яростном костре весны.
Выбирай – дорогу к раю,
Или в царство сатаны.

Я приду. Спокойный, строгий,
Заберу тебя с собой.
Поведу иной дорогой,
В мир чудесный, мир другой.

Будем греться звёздным светом,
Будем кутаться в тумане!
Будет бесконечным летом
Жизнь под звёздными лучами!

Я с тобой! Вперёд и выше!
Обновленье, новый шаг.
Стать бы нам мудрей и чище…
Будет всё! да будет так!

Параболический алкоголизм
Схватит липкое безделье
За просохшую гортань,
Просыпаешься с похмелья,
Понимаешь, что ты – пьянь.
Брызги вечера шального
Больно бьют в твои виски,
Прессом давят на мозги.
Требует душа спиртного.
Пересилив силу воли,
Ищешь у бутылки дно.
Только сердце вдруг заколет,
Спиртом насквозь пронзено.
Настаёт миг пьяной смерти,
Крикнешь, силы сдав свои:
«Помяните меня черти,
Собутыльники мои!»
Ночь проходит без движенья.
Воскресаешь: утро, рань.
Пересохшую гортань
Снова теребит похмелье…

Джао-дали
Антону Ш.
Джао-дали,
широкие дали
дороги к разврату,
обратно нельзя.
Дороги к разврату,
не сможешь обратно,
не будет возврата,
обратно – нельзя.
Раз выбрал развраты —
навеки запятнан,
запятнан стократно.
Замолишь в Аду
грехи и развраты,
на совести пятна,
свой выбор отвратный,
что неоднократно
вершил ты, развратный,
в весёлом чаду.
Награда – мученья,
за увеселенья,
и за расслабленья.
Страданья и боли
никто не замолит.
Забудься, пропащий!
Свободы не знавший,
к мученьям готовый,
поправший основы,
готовый и к бою,
и к неспокою,
по жизни идущий
сквозь дебри и кущи,
сквозь горы и стены,
прогнившей системы
отверженный сын!
Забудься, убейся,
расплавься, расклейся,
разбейся на части!
Не ведавший счастья
навечно один!

Колокол
Колокол, колокол! Синее небо!
Звонкое небо над головой!
Лёха, давненько счастливым ты не был!
Лёха, давненько ты не был собой!
Ты затерялся строкой в документе,
Ты не нашёлся средь сказанных слов.
Кто-нибудь, кто-то за это в ответе…
Кто-нибудь… Кто-то! А ты не готов!
Лёха, твой мир безобразно расшатан.
Прислушайся к звону, будящему суть!
Колокол, колокол – медный глашатай,
Дающий надежду утратившим путь!

ночь. бессонница
Ночь. Бессонница-подруга
давит горло жирной лапой.
Птицы-сны кружат над югом.
Запах тленья сладко-слабый.
Улица визжит девчонкой
в заоконном мире ночи.
Шум дороги жирной пленкой
давит уши, гад, морочит.
Стены, потолок и окна —
гроб в разрезе, труп не спит,
и, почти уже бесплотный,
сладким тлением укрыт.

не вздыхай, мой пёс…
не вздыхай, мой пёс!
я курю в ночи,
и смотрю на лес,
и на звездный свет.
думы все унёс
воздух полночи;
мир людей исчез,
я – луны сосед.
ночь поёт сверчком.
страж старинных тайн
лес стоит стеной.
мошки вальс кружат.
тихо всё кругом,
лишь собачий лай.
не вздыхай, цепной,
дай мне лапу, брат!

Дух и воля
Настал великий час
Сорвать петлю контроля.
Круг сомкнут. Дух и воля
Сверкают блеском глаз.
А в центре круга двое:
Две жизни, две вселенных,
Ломая страха стены,
В священном танце боя
Возносятся над зыбким
Мирком проблем и фальши,
К свободе, правде – дальше!
Чтоб через привкус боли,
Живой, солёно-липкий,
Познать свой дух и волю!

Пустые автобусы
Пустые автобусы мимо
мчатся дорогой грязной.
Падение необратимо.
Видимо, век несчастный.
Зданья слепой громадой
кровоточат грязью дорожной.
Запахи сумерек ада,
липких и невозможных.
Корчится век ожиданий,
и, как безумные, мчатся
в липких объятиях зданий
пустые автобусы счастья.

Вьюжица
По степи по заснеженной кружится
Озорная весёлая вьюжица.
И бросает снежки, и колится,
И сугробит, сугробит околицу,
И румянит сонное солнышко,
И бодрит молодого воробушка.

О любви
Любовь – вот бог вселенной этой.
На ней всё зиждется от века.
Её лишь силой движутся планеты
И жизнь она вдыхает в человека.

Любовь – вот творец и предвечный создатель.
Она запустила времени счет.
Всего Бытия святая Праматерь.
Кто знает Любовь, меня тот поймет.

Любовь наполняет жилы вселенной
Божественной силой, дарующей жизнь.
Извечна, прекрасна, космична, нетленна!
Любовь, о мой бог, ты меня не покинь!

Человек без любви – как оклад без иконы,
Как поруганный храм, где не служит никто,
Как цветок без пыльцы, колокольчик без звона…
Ты запомни, мой друг, без любви всё – ничто!

Без любви не зажгутся звёзды на небе,
Не распустятся листья в саду по весне,
А в полях без любви не созреют и хлебы…
Человек без любви – человек не вполне.

Заградотряды
Заградотряды плотными рядами
По полю боя гордо, не спеша,
Чеканя шаг, шагают за бойцами,
Направив в спины дула Пэ-Пэ-Ша.

Назад ни шагу и врагу ни пяди,
Но каково идти на смертный бой,
Когда тебя не прикрывают сзади,
А подгоняют пулемётною пальбой?!

Атака превращается в охоту,
Как стаю волчью гонят на ловца.
Смертельный вихорь набирает обороты.
Стрельба, огонь и ярость без конца.

Но амбразуре пасть штыком взрезая,
Бойцы не оглянутся на конвой.
Свободна в дикой схватке волчья стая.
Свободен человек, пока живой.

Августовская грусть (Последние дни КМБ)
Под лучами закатного солнца,
Распростершись по сторонам света,
Ожидаю, когда же свернётся
Моё самое странное лето.

Облака надо мной всё те же,
Что, быть может, три века назад.
Оттого мне грустится не реже,
Что они в бесконечность летят.

То же солнце, наверно, заходит,
Что и до сотворенья Земли,
И Вселенная эта же вроде,
Да всё в той же звёздной пыли.

Только мне не быть уже прежним,
Ни на шаг не вернуться назад,
И не стать никогда безмятежным,
Так, как этот печальный закат.

Автобус мчится в неизвестность (Колхоз)
Автобус мчится в неизвестность,
В своём нутре людей везя.
За окнами в тумане местность,
Листва с деревьев – свет в глаза.

Далёко там на горизонте
День новый свой рассвет поёт.
Я рад восходу и работе!
Я рад движению вперёд!

Рукой судьбы давно запущен,
Конвейер не остановим.
Я обречён, и стану лучшим,
Но, к сожалению, другим.

Не тяжело тянуть свой жребий —
Труднее крест свой пронести,
Не став подлейшим из отребий
И душу не продав в пути.

Так смог лишь Он: снеся страданья
Голгофу покорить свою.
И я снесу все испытанья,
Не оступившись на краю.

Пойду вперед неотвратимо,
Так, словно нет пути назад.
Всё остальное – ложно, мнимо.
Есть только цель. Я цели рад!

И пусть мне светит дивный, страстный
Маяк волшебного огня
Любви далёкой и прекрасной,
Напалм, сжигающий меня.

Далеко мое тело от дома (Свердловка)
Далеко моё тело от дома,
Но вольное сердце моё,
Ветром свободы влекомо,
На все расстоянья плюёт:

Мчится сквозь тучи и стены
К той, что всех в мире родней,
Дороже всех во вселенной —
К матушке милой моей.

Тело моё пусть страдает —
Мне на него все равно!
Сердце в далеком крае,
Там, где я не был давно.

Я отрешён от земного.
Здесь моё тело, не я.
Здесь – кусок мяса пустого.
Душа – где родные края.

В городе Ктулху
Липкая тьма, адское пламя.
Время застыло, выхода нет.
Лижет лицо огонь языками,
Рвётся из глотки немыслимый бред.

Слева и справа – Великие Стены,
Стражи с секирами блюдут тишину.
Мёртвые рыцари на грязной арене
Бьются за право идти на войну.

Ветер, пронзающий серые души,
Гоняет клочья тумана во мгле.
Спит до поры вечный мрак всемогущий
В городе Солнца, погребённом в золе.

Снова и снова, волна за волною
Древнее небо пожирает огонь.
Пора. Я готовлюсь к последнему бою,
И, пришпорен, ярится мой чёрный конь.

Осень
Вечер. Ветер. Время – восемь.
Вихорь листьев черти носят.
Песня сумрака. Закат.
Вспышки звезд – разрыв гранат.
День повесился за лесом.
Ночь родилась под луной.
Тьма на землю давит прессом.
Небо дышит тишиной.
Час за днём и день за годом,
Полночь следом за восходом…
Роковая круговерть:
Осень. Увяданье. Смерть!..

Пёс
Беспородный пёс —
чертополох в шерсти, —
ты зачем принёс
мне дурные
вести?
Я же весь – здесь,
я же весь – сам.
Я почти – есть!
Зачем я
псам?!
Хотя… Пускай!
Ату-ату!
Я в стаю к вам
совсем уйду.
Я буду псом,
меня собьёт
мой грузовик.
Смеюсь! Что-что,
а умирать-то
я привык.

Ядом

Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «ЛитРес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию (https://www.litres.ru/aleksey-romanenko/assambleya-neformalnogo-iskusstva/) на ЛитРес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.