Главная страница | Современная русская литература | Ярейна

Ярейна
Елена Герасимова


Говорят, увидеть сокола во сне к удаче. Ха-ха! Для ведьмы с непростым характером, доставшимся от папочки демона, эта примета неверная либо сулит обман и хлопоты. Так и вышло, но собственная вредность и упрямство помогли во всем разобраться, а доброта и сострадание – устроить личную жизнь подруг, невзирая на обман, спасти жизнь сестре, примириться с родственниками и наконец «поймать» свою птицу счастья.





Ярейна



Елена Герасимова



© Елена Герасимова, 2023



ISBN 978-5-0051-6739-2

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero




ГЛАВА 1


Солнце медленно поднималось над землей. Его первые лучи скользнули по макушкам вековых сосен и елей, позолотили редкие облачка, отразились в капельках росы, отчего небольшая полянка заискрилась, да так, что глазам больно стало. И паутины, сплетенные старательными паучками, превратились в нити, унизанные драгоценными самоцветами, переливающимися разными цветами. Красота! Где-то в пышных кронах пробудились птицы, и лес стал наполняться их пока еще робкими перекличками. Из своих убежищ выбрались бабочки и порхали в воздухе, напоенном ароматами леса, трав, влажной почвы, лесных цветов. Мимо со стрекотом пронеслась большая стрекоза. Чуть в стороне, выглянув из-за кустов черники и смешно шевеля носом, показался заяц, проводил меня взглядом и задал стрекача. Я миновала полянку и углубилась в лес.

До дома оставалось не так уж далеко, тропинка сама легла под ноги, и я, никуда особо не торопясь, медленно шла по ней, вдыхая полной грудью свежий воздух и любуясь красотой леса, наслаждаясь утренней прохладой. Руку мою оттягивала наполненная травками-муравками корзинка, а в голове крутилась незатейливая песенка, которую вполголоса и напевала.

Речка, поле, щеткой лес,
Купол голубых небес.
Над землей издалека
Ветер гонит облака.
Солнце с высоты сияет
И лучами мир ласкает.

А душа – она, как птица,
В небо вырваться стремится,
Чтоб оттуда, свысока —
Поле, щеткой лес, река,
Глубь небес, бег облаков,
Свист гуляющих ветров.

Вот из нашего окна
Речка быстрая видна,
Поле, а за полем лес,
И над ними свод небес.[1 - Стихи автора.]

Над рекой медленно поднималась туманная дымка, и там слышались редкие всплески. Может, рыба гуляла на мелководье, а может, русалки резвились на воле. Природа дышала покоем и умиротворением, но это только пока. Вот-вот солнце поднимется еще выше, и все живое погрузится в свои привычные дела. Я медленно обогнула старый пень, потом поднырнула под еловую лапу, а там и крыша дома показалась. Даже издалека до моих ушей донеслись приглушенные расстоянием вопли, грохот и отборная ругань.

– Так!

Я недобро прищурилась, перебросила корзинку в левую руку и ускорилась. Из дома отлучиться нельзя, чтобы там что-нибудь не стряслось! И чем ближе подходила к своей избушечке, тем громче становились крики. Отворив калитку, и взбежав по ступеням на широкое крыльцо, бесшумно прокралась в сени, осторожно сгрузила корзину с травами в углу и подхватила с лавки свою метлу.

– Ну, все! – яростно сжимая в кулаке свое орудие, прошипела злая ведьма и ворвалась в горницу.

Здесь творилось нечто невообразимое. На полу валялась посуда, точнее, ее жалкие осколки, стол и скамьи были перевернуты, в воздухе стояла пыль. И это в моем доме, где всегда чистота и порядок! Среди всего этого бардака по полу катался большой пушистый комок, именно он отчаянно шипел, ругался и вопил. Я не стала разбираться, просто выпустила метлу на волю и щелкнула пальцами, а потом вышла обратно в сени и подперла плечом дверь. Вскоре из-за нее послышались усиленные в несколько раз вопли и вой, в дверь начали долбиться и скрестись, несколько раз об нее что-то глухо ударилось, будто кто-то из драчунов пытался вышибить ее лбом.

– Спасите! На помощь!

– Ай! Ой! Не надо-о-о-о!

– Мяу! Яра! Мяу!.. Мявк!

– Ярушка, солнышко, прекрати это!

– А-а-а-а! Хозяюшка-а-а-а!

– Ай! Ой! Больно! Больно!

– Яра, я больше не буду-у-у-у-у!

Я с удовольствием прислушивалась к этим наполненным болью и раскаянием воплям, и мои губы расплывались в довольной улыбке. А нечего в моем доме устраивать кавардак! Постояв в сенях еще чуть-чуть, щелкнула пальцами, и тут же крики стихли. Медленно приоткрыла дверь и с недобрым прищуром осмотрела поле боя. Драчуны разбежались по углам. Из-за печи торчал лапоть домового, второго видно не было, но Радим, скорее всего, успел скрыться в своем углу и теперь оттуда носа не покажет. На печи, взъерошив пушистую рыжую шерсть и угрожающе растопырив усищи, сидел большущий кот и сверкал огромными зелеными глазами. Последний виновник беспорядка, а именно зачинщик, в чем лично у меня сомнений не было, обнаружился под лавкой в самом углу комнаты. Оттуда, из темноты, посверкивали его черные глазки, а наружу торчал хвост с пушистой кисточкой на конце.

– Ну, – подбирая метлу с грязного пола и грозно сдвинув брови, поинтересовалась я, – что на этот раз не поделили?

А в ответ тишина. Хм! Вот ведь незадача. Никогда не выдают друг друга. Могут разодраться из-за пустяка, но ни за что не признаются, кто первым начал. Кот только обиженно мяукнул и повернулся ко мне широкой спиной. За печкой раздался неразборчивый бубнеж, а черт под лавкой чихнул и, судя по звуку, приложился об нее лбом.

– Так и будете молчать? – предприняв очередную попытку разговорить драчунов, спросила я и вышла в сени, дабы вернуть метлу на место.

Пока меня не было, в комнате послышались недовольные голоса, но стоило вернуться обратно с корзинкой в руках, они стихли. В доме воцарилась мертвая тишина. Я не сказала больше ни слова, поставила свою ношу на лавку, под которой прятался черт, и, опустившись рядом, обвела небольшое пространство горницы неодобрительным взглядом.

– Что же вы натворили, ироды? – простонала, устремив взгляд в противоположный угол.

Там сброшенная неизвестно кем в пылу сражения, на полу лежала небольшая шкатулка. Крышечка ее от удара лопнула, и на пол высыпалось все содержимое. Заговоренная земля. Да я за ней на Вороний остров плавала, не один день потратила, чтобы добыть и потом должным образом зашептать, а эти наглые морды, можно сказать, все мои труды коту под хвост. Коту! А кто у меня хранитель?

– Боян! – крикнула я, и кот от испуга даже подпрыгнул.

Знал поганец, что злая ведьма во много раз страшнее, чем ее заговоренная метла. Если та только отшлепает, то я могу сделать что-нибудь похуже. А ведь руки так и чесались сотворить зло. Постричь кота налысо, например.

– Яра, это не я! – взвыл дурным голосом кошак и забился в дальний угол.

– А кто? – вскакивая на ноги, рыкнула я.

– Яшка! Это все Яшка! – послышалось из-за печи.

– Яшка, значит! – зло прошипела и щелкнула пальцами.

Хлоп! И зажмурившийся от страха небольшой чертенок с пушистой всклокоченной коричневой шерсткой и дрожащий, словно осиновый лист на ветру, оказался сверху на лавке.

– Это не я! – заявила нечисть, прикрывшись хвостом.

– Нет, я! – проскрежетала ведьма, успокоилась и только напоследок пригрозила:

– Вот отправлю тебя к папане, будешь знать!

– Ярушка, миленькая! Родненькая! Не надо к папеньке! – запричитал Яшка, спрыгнул на пол и бухнулся на колени, уцепившись передними лапками за мои сапоги. – Я не хочу! Только не к князю! Не надо-о-о! Твой дед с меня шкуру обещал спустить!

– Жаль, что он так и не выполнил свое обещание, – задумчиво обронила я, стараясь не смотреть вниз, чтобы не видеть моську черта.

Умеют эти рогатые проказники давить на жалость, поэтому нельзя смотреть им в глаза, иначе никакого воспитательного процесса уже не получится. А я его жалеть не собиралась.

– За что? – возопил Яшка и еще крепче прижался к моим ногам, мог бы, наверное, сапоги расцеловал, лишь бы я не выполнила своей угрозы.

– За что? – протянула в ответ и прикусила губу, чтобы не улыбнуться и все не испортить.

Черт замер, даже перестал дышать, просто висел кулем на моих ногах. Ха! Я прекрасно знала, чего он боится. Мой отец демон, а у них с мелкой проказливой нечистью разговор короткий. Вжик! И отправит куда-нибудь в дальние дали на каменоломни, провинность свою «отрабатывать», а потом еще помучает, прежде чем отпустить. Хотя… может и так случиться – оставит там на веки вечные. Ну, это смотря на то, как сильно провинился черт, а также на то, в каком в это время настроении пребывал мой отец. Норов у него крутой. Демон все-таки, но дед еще круче. Порой я сама его побаиваюсь, что ж тут о мелком чертенке говорить. А ведь он за свою относительно недолгую для нечисти жизнь успел уже, ой, как всех допечь своими выходками и шуточками. Так что не зря он боится возврата в родной мир. Не зря. Там с него давно мечтают шкуру спустить, да только Яшка все у ведьм отсиживается, но и здесь ему не живется спокойно. Эх, бедовая голова!

– Ярочка, золотце, пожалуйста, не отправляй меня домой! – заревел Яшка и шумно шмыгнул носом. – Я еще жить хочу-у-у!

– Так, ну-ка цыц! – прикрикнула, отцепляя от ног его крепко сжатые пальчики.

– Ярочка! – продолжал надрываться чертенок.

– Яра, пожалей Яшку! – заступился за рогатого Боян. – Лучше меня отправь! Я виноват, мне и ответ держать.

– И я тоже.

Из-за печки показался чумазый домовой в порванной рубахе и одном лапте.

– И меня отправь, хозяюшка.

Я посмотрела на скорбные физиономии и расхохоталась, свалившись на пол. Смех раздирал меня изнутри, и сил остановиться не было, даже слезы из глаз покатились. Вот, довели ведьму, а сами стоят и смотрят, как на умалишенную.

– Ох! Доведете вы меня однажды до греха, – выдавила я сквозь смех и вновь сурово сдвинула брови.

Радим шмыгнул к печи и, отодвинув заслонку, выудил из устья тарелку с блинами. Правда, тут же поставил ее обратно, потому что стол был завален на бок, а есть в таком положении, мягко говоря, неудобно.

– Так, – обронила я, поднимаясь с пола и отряхивая штаны от пыли, – у вас есть возможность исправиться. Наведете здесь порядок, пока я переодеваюсь, так уж и быть – прощу. Если же не успеете – отправлю всех разом к демонам на каменоломни. Ясно?

– И останешься без фамильяра? – полюбопытствовал, облизав наглую усатую морду, Боян. – С кем на Шабаш полетишь?

Кот отлично чувствовал, что хозяйка уже не сердится, поэтому мог позволить себе подобное поведение. Нашел, чем пугать.

– А ты не за меня переживай, Боян, а за свою откормленную морду, – пригрозила я. – Мне не составит труда нового фамильяра завести, а вот что ты будешь делать, оставшись без моего покровительства? Отправишься обратно в деревню мышей ловить? Там тебе сметанки за просто так никто не даст. И красивые глазки не помогут.

Кот промолчал, только зло глазками стрельнул и начал усиленно вылизывать пострадавшую шерсть. Яшка отполз обратно в темный угол и затих, а Радим так и остался стоять возле печи. Его глаза были полны печали. Ха! Кому положено за порядком в доме следить? Конечно, домовому. А теперь «благодаря» стараниям двух усато-наглых морд во вверенном ему жилище творится такой кошмар.

– Я вас предупредила, – напомнила еще раз, подхватила корзинку и отправилась на чердак.

Стоило только подняться на несколько узких ступеней, ведущих наверх, как в горнице послышались торопливые шажки и даже цокот копыт. Ага! Вняли, стало быть, моим словам. Ничего, ничего. Ведьму нужно бояться, иначе в конец обнаглеют и на шею сядут. Я довольно улыбнулась и поднялась на чердак. Ну, не совсем чердак. Изначально это место под крышей использовалось мной, как помещение, где сушились травы, развешанные под потолком особым образом. И мне так нравилось на чердаке, что в скором времени помещение было поделено на две половинки, и в одной из них я обустроила небольшую спаленку. Зато здесь было только мое личное пространство, куда даже Боян входил, спросив разрешения. Под одной стеной изголовьем к окну стояла широкая застеленная цветным покрывалом кровать, напротив вписался небольшой шкаф, сундук с теплыми вещами, над ним полки с книгами, а рядом мое любимое кресло-качалка. Тесновато, но все же. В соседней комнатенке стоял стол, удобный стул и несколько маленьких шкафчиков, где хранились необходимые для приготовления зелий и различных мазей ингредиенты, порошки, посуда и парочка специальных горелок. Под скошенным потолком висели пучки трав. Небольшое окошко было распахнуто настежь, потому что в тесном пространстве стоял слишком сильный травяной дух, а на подоконнике сидел ворон и поглядывал на меня своим черным глазом. Этот плут давно повадился прилетать в дом, но только лишь наблюдал. Высматривал.

– Опять бабуля ко мне своего фамильяра подослала. И не жаль гонять птицу такую даль?

Я покачала головой, поставив корзинку на стул. Ворон промолчал, и не удивительно. Фамильяры редко отваживаются разговаривать с другими ведьмами. Вот и иссиня-черная птица молчала, только повернулась ко мне так, чтобы я смогла увидеть привязанную к лапе записку. Пришлось осторожно взять тяжелого ворона в руки и, стараясь не причинить ему боли, ведь когти и клюв у него, о-го-го, какие, осторожно развязала красную нить. Записка упала мне в руки, а ворон оттолкнулся и выпорхнул в окно. Проводив птицу взглядом, развернула небольшой листок и прочла только одно слово: «Шабаш!» Послание тут же обернулось горсточкой пепла, который я стряхнула за окно.

– Будто я не помню, – хмыкнула и отправилась переодеваться.

Скинув с себя рубаху и штаны, с удовольствием облачилась в легкое домашнее платье и такие же легкие тапочки, глянула на свое отражение в зеркало, спрятанное в шкафу, и улыбнулась. Да, хороша. Как и большинство ведьм в нашем роду, я могла похвастать длинными, слегка вьющимися волосами, но темного медного оттенка, довольно красивым лицом, и фигура у меня была очень даже ничего. Стройная, ладная. Если все это мне досталось от матери, то вот темный цвет бровей, ресниц, а также синие глаза достались от папочки. У него тоже глазки синие. Ага! Пока он в хорошем расположении духа, а как начнет злиться, так они огнем полыхают. Жуть, одним словом. В детстве я очень боялась, потом привыкла, и теперь вспышки гнева у родителя меня нисколько не страшат. К тому же видимся мы довольно редко, да и мать моя замужем за демоном никогда не была, и посему папочка не так уж много времени посвятил моему воспитанию. Так, временами появлялся в моей жизни, учил кое-чему, а в основном не придирался. Все же я ведьма, дочь ведьмы, и мое воспитание лежало на плечах матери. Хотя не могу сказать, что она посвятила себя мне целиком и полностью. Мать моя ветреная дамочка и частенько отлучалась из дома ради очередного ухажера. Поэтому мной занималась бабуля, это она научила меня всем премудростям ведьминской магии, поделилась тайными знаниями.

– Дочь младшая у меня непутевая, так может, из тебя толковая ведьма получится, – любила повторять она даже тогда, когда я отправилась на самостоятельное житье-бытье.

А что же мой отец – ревновал ли он ведьму или терпел ее похождения? Мой папочка оказался не менее любвеобильным, чем мать. Мало того, что демон был уже неизвестно какой раз женат, и несколько лет назад вновь стал отцом, так у него еще и любовниц по разным мирам было немерено, и детей целая армия. Я была знакома с некоторыми, но братско-сестринской любви между нами не возникло. К тому же демонам не с руки было водить дружбу с ведьмой, а мне этого и не требовалось. Конкуренция среди чистокровных папочкиных деток жуткая, и соваться в эту кровавую бойню за кусок наследства не хотелось. Я и без этого неплохо жила.

Когда спустилась на первый этаж, была поражена до глубины души. Комната просто сияла чистотой. Пол выметен и даже вымыт, стол поставлен на место и накрыт к позднему завтраку. Слишком сытному завтраку.

– Присаживайся, хозяюшка.

Наряженный, как на праздник, Радим выскочил навстречу и жестом указал на скамью.

– Вот и блинки, и вареньице, и медок, и сметанкой не побрезгуй, – продолжал разглагольствовать домовой, глядя на меня глазами, полными обожания и плохо скрытой надежды.

Я присела за стол, и тут же передо мной появилась чашка с чаем.

– Липовый, – заискивающе улыбнулся Радим.

К домовому мое сердце быстро оттаяло, я от души поблагодарила его за накрытый стол. Он тут же расцвел и на краешек скамьи скромненько присел, ручкой щеку подпер и смотрит, как беру блинчик да в варенье клубничное обмакиваю.

– А я тоже постарался. Вот, мышей наловил.

Боян не смог не похвастать и выложил у моих ног два хвостатых трупика.

– Что же ты творишь, скотина усатая? – взвыл домовой и бросился на кота, но я успела схватить его за шкирку и придержала, дабы избежать очередного побоища.

– Молодцы, порядок навели, но подлизываться необязательно.

Я похвалила обоих, опустив возмущенного Радима на лавку, а потом попросила Бояна вынести мышей из дома.

– Я старался, старался, а ты… – обиженно пропыхтел кот, схватил трупики и выскочил через открытое окно.

– А где Яшка? – полюбопытствовала я, взяв с тарелки еще один блинчик.

Эх, умеет наш Радимушка вкусно готовить. Еще ни разу не пожалела, что взяла его в дом. А ведь он когда-то бездомным был, скитался бедняга, пока не попался мне. Я его пожалела и приютила, а он мне уже столько лет верой и правдой служит и кормит, словно на убой. Хорошо еще не растолстела на его печеве, иначе бы уже давно с метлы свалилась. Так, вернемся к насущным делам.

– Яшка, выходи! – притопнув ногой, потребовала я и щелкнула пальцами.

После чего на столе появилось еще две чашки: одна Радиму, другая черту. Я ведьма, мне можно с нечистью за одним столом трапезничать. От меня не убудет, а им лишний намек, что с ведьмой дружить нужно, тогда и отношение будет соответствующее.

– Туточки я.

Яшка вышел из угла, держа на вытянутых лапках целехонькую без повреждений шкатулочку с заговоренной землицей.

– Все исправил, Ярочка, не сомневайся. И земельку всю до крупиночки собрал. Вот.

И поставил ее передо мной на стол. Действительно, на крышке не было ни единой трещинки или царапинки. А внутрь заглядывать не стала, не пересчитывать же. Да и не помнила, если честно, сколько там этой самой земли оставалось, но черту это знать необязательно.

– Ну, Яшка, сознавайся, что натворил? – поинтересовалась я, когда Радим налил чаю и себе и черту. – Ведь не просто так ты ко мне опять сбежал?

Чертенок подавился горячим чаем и закашлялся, с укоризной глядя на меня поверх своей чашки. Домовой сжалился над ним и даже по спине похлопал. Да перестарался, Яшка едва не уткнулся моськой в посудину с чаем и вынужден был упереться лапками в стол.

– Утопить меня решили?! – возопил он, смешно дергая носом, очень похожим на свиной пятак, и сверкая глазками.

– Больно надо.

Радим надулся и отодвинулся от насупившегося черта подальше, хотел еще и пиалочку с вареньем от него отодвинуть, но не смог, а наткнувшись на мой суровый взгляд, скукожился и виновато пожал плечами.

– Ты мне, Радимка, не зазнавайся. Чистый дом и уют в нем, конечно, твоя заслуга, но гостей в моем присутствии обижать не смей.

Я погрозила пальцем домовому и вновь обернулась к черту.

– Ну?



После завтрака, еле выйдя из-за стола, я удалилась на чердак и там провела все время до обеда. Чем занимались мои подопечные, не знаю, но в доме было тихо. И то радует. Тем временем мне удалось разобраться с травами, разложить их на столе, собрать в пучки и даже развесить для просушки. Обычное занятие для любой ведьмы. Можно, конечно, и без этого обойтись, но все же мы больше привыкли полагаться не на магию, а на силу природы. Это маги умеют раны силой своей залечивать. Мы же прибегаем к помощи мазей и заговоров, отваров и настоев различных. Так и организму легче с недугом справиться, и шрамов от ран не остается. Наша ведьминская сила мягкая, а сила магов более грубая, напористая. Я бы даже сказала, слишком стремительная. Недаром маги тоже зелья варить учатся. А зачем и почему? Да потому, что силой не каждый недуг возьмешь. Иной раз зелья понадежней магии будут. Даже демоны этим пользуются, что уж про людей говорить. Хотя… если верить моей бабке, Таисии Демидовне, то лучших врачевателей, чем эльфы, в свете не сыскать. Честно говоря, я с ними никогда не сталкивалась и проверять правдивость бабкиных утверждений не стремилась. Каждому свое, как говорится. Кому-то – лечить, кому-то – ворожить и судьбу предсказывать, кому – с нечистью воевать, а кому-то – и то и другое.

Вот ведьмы всем сразу и занимаются. И ни один маг, как бы ни был он силен, не сможет ведьму переплюнуть, потому что мы ведающие, и то, что нам ведомо, только от матери к дочери передается, в строжайшей тайне держится. У магов и книги, и учебники, по которым они учатся. У нас же книг почти никаких нет, разве что травники да сонники, а вот заклинаний своих никто не записывает. Я хорошо помню еще из детства, как Таисия мне на ухо тайно, дабы никто более не услышал, заговоры нашептывала, тайные слова передавала, учить заставляла так, чтобы от зубов отскакивало. Строгость ее воспитания свои плоды возымела – я все знала, все умела, хотя еще девчонкой сопливой была. А все ж, бабке частенько помогала и лечить, и травы правильно собирать, даже зелья готовить и те могла.

– Эх, Яринка, только из тебя и вышла мне достойная замена, – говаривала ведьма.

Я гордилась, конечно, но нос не задирала, потому что кроме нас с матерью, у Таисии Демидовны еще несколько дочерей было, плюс внучки да ученицы, коих брала она время от времени. Жалела порой сироток, пусть далеко не все из них истинными ведьмами были, все равно учила, за собой всюду таскала, секретами ведьминскими не делилась, им и незачем это знать, зато из этих девчонок получались хорошие травницы и знахарки, они людям помогали, а бабке моей это только в радость. Чем больше помощниц вокруг, тем меньше у ведьмы забот и хлопот.

Только я не пожелала рядом с Таисией оставаться, мне свободы хотелось, вот и перебралась подальше, нашла «свое» место и осела. Местные меня тепло приняли, все же вдалеке от больших городов, где с лекарями беда, без ведьмы трудно. Хоть зуб вылечить болящий, хоть рану зашептать, хоть роды принять. С последним повитухи справляются, да не всегда так бывает, что ребенок легко на свет появляется. Иногда без особой помощи не обойтись, вот и бегут ко мне, а я никогда не отказываю. Люди всегда должны друг другу помогать, в трудной ситуации особенно, потому что больше некому. Зато все меня уважают, за спиной всяких гадостей не шепчут и в след не плюют. Знают, я уйду – им конец. Без ведьмы нечисть страх потеряет и на людей накинется. Не съест, так выходками своими доведет. Поди, не забыли, как несколько лет назад, еще до моего появления в Бережках, страдали от шуток лешего. Как в лес ходить боялись, как к озеру Долгому и к реке Азике не приближались без молитв и рыбачили с трясущимися от страха коленками. Вряд ли такое быстро забудешь. И ведь дело было не в том, что нечисть местная так люто людей не любит, просто люди уважение к ней всякое потеряли, позволяли себе лишнее, вот и получили по заслугам. Мне пришлось мирить их. Вот тогда и взрослые, и дети вздохнули с облегчением. Получили прощение, с живностью лесной да озерной в ладу зажили. Тихо в Бережках стало. Мирно.

– Яра, ты долго здесь пропадать собираешься? Радим уже на стол накрыл, а тебя все нет да нет. Исхудать так недолго! – громкий слащавый голос Бояна выдернул меня из задумчивости.

– Ась? – высунувшись в дверной проем, усмехнулась я. – Ты о чьей фигуре больше беспокоишься: о моей или своей? А ведь тебе не мешало бы похудеть, а то скоро и двигаться не сможешь.

– Злая ты, Ярка! – обиженно фыркнул кот и заскакал по ступенькам вниз. – О тебе заботишься, а ты…

– Ладно, ладно, не дуйся, – потирая затекшую поясницу, пробормотала я, спускаясь следом. – Толстый фамильяр, значит, ведьма не бедствует.

– Я не толстый, – обиженно вякнул кот и запрыгнул на лавку, где уже стояла тарелочка со сметанкой.

– Конечно, Боян, ты не толстый, просто упитанный, – задумчиво протянула я, присаживаясь за стол, и добавила, когда фамильяр довольно мурлыкнул: – Сверх меры.

Кот замер. Несколько минут он сверлил меня недобрым взглядом, а потом отвернулся и все равно угощение свое доел.

– Меня и такого все местные кошки любят! – обрубил наглый кошак, забрался на печь и растянулся там во весь свой немалый рост.

Я промолчала, потому что мое внимание в этот момент сосредоточилось на черте. Яшка скромненько сидел в уголочке и штопал рубаху домового. Так! Это уже интересно.

– Я так понимаю, ты к нам надолго, – обронила я, когда он почувствовал мой тяжелый взгляд и обернулся.

– Ты, конечно, можешь меня прогнать, но к Таисии я не вернусь. Нельзя мне, – отложив шитье, негромко сказал Яшка.

– Хм! А прощения просить не пробовал? – усмехнулась, принимая от Радима тарелку с борщом.

– Ярушка, ты шутить, что ли, вздумала? Али забыла, какой у твоей бабки норов крутой? Не простит она меня. Не простит.

Чертенок покачал рогатой головой и утер кулачком свой пятачок.

– А у меня, стало быть, характер не такой?

Яшка промолчал, только плечами пожал да вновь за иголку с ниткой взялся. Ох! Что сказать? Доигрался черт в очередной раз. За купеческой дочерью в бане подглядывал, а потом скучно Яшке стало, подшутил. Так подшутил, что бедная на улицу выскочила в чем мать родила, а во дворе народ, слуги. В общем, опозорил девку. А местный купец долго разбираться не стал, сразу к ведьме бросился. Шум, гам, скандал. Бабка моя от разъяренного отца откупилась, а вот Яшке в тот же день так досталось, отчего черт света белого не взвидел. Как очухался, сразу в бега подался, потому что Таисия Демидовна всерьез решила вернуть черта в родной мир, даже весточку моему отцу отправила. А кто еще смог бы его от демона защитить, как не его же родная дочь? Знал Яшка, что я папане редко подчиняюсь, больше наперекор ему делаю, вот и прибежал заступничества просить. Да не повезло, меня дома не было, поскольку я еще до рассвета в лес ушла, а тут его Боян с Радимом встретили, но и с ними черт не смог без каверзы обойтись. Подшутить вздумал, вот и разодрались и домик мой едва не разнесли.

– Эх, Яшка, я ведь твои выходки тоже долго терпеть не стану, – отодвинув от себя пустую тарелку, обронила я и глянула на черта, который теперь штопал мои старые штаны. – В Бережках начнешь чудить, не избежать тебе наказания. Поверь.

– Нет, Ярушка, не стану я больше проказничать, – стукнув себя кулачком в волосатую грудь, заявил черт. – Хотя проказничать и шалить мне по природе моей положено.

– Яш… – грозно сдвинув брови, прошипела я и тяжело вздохнула, потому что домовой поставил передо мной очередную тарелку с кашей, да пироги на стол выставил, а кроме них кренделя и ватрушки.

– Радим, я одна столько не съем.

Я покачала головой и потребовала у домового чай.

– А кашу Яшке отдай. Заслужил он за свои труды и еды нормальной.

Домовой только вздохнул, но уговаривать не стал, знал, бесполезно. Забрал у меня тарелку и черту махнул рукой, приглашая тем самым за стол. Яшка, что удивительно, отнекиваться не стал, забросил свое рукоделие и быстро за стол присел.

– Спасибо, Яра, за кров и за еду. Клянусь, больше шутить не стану.

– Смотри же, Януарий.

Я погрозила пальцем и сдвинула брови на переносице.

– Сунешься в деревню, познаешь, какой у меня характер.

– А не в деревню, стало быть, можно соваться?

Черт прищурился и запихнул в пасть полную ложку каши. Я равнодушно пожала плечами.

– Пожалуйста. Ваша местная братия сама не лучше.

Яшка подавился, закашлялся и выплюнул часть каши на стол, за что тут же получил от Радима по шее и как-то сник. Ага! У нас не забалуешь.

– Ты с ней поосторожней, – наставительным тоном протянул Боян, так же продолжая лежать на печи. – Ярка только с виду добрая, а как что, так сразу метлой своей огреет, мало не покажется.

– Как будто я один сегодня получал, – развеселился вдруг черт и стрельнул в мою сторону глазками. – Наша Ярейна никому спуску не дает.

– Эх, расслабились, смотрю, – покрутив между ладоней чашку с чаем, протянула я и откинулась спиной на стену. – Может, нужно метлу чаще в ход пускать?

– Злая ты, Яра, не любишь нас, – обиженно мяукнул кот. – А я, между прочим, фамильяр – хранитель твоей ведьминской силы. Меня обижать нельзя, слабеть начнешь. Забыла, как тебе плохо было, когда от Елизара сбежала?

Я с прищуром посмотрела на Бояна и только головой покачала. Было плохо, не спорю, только не от того, что сила моя куда-то подевалась. Вовсе нет. Просто сердце мое девичье было разбито вдребезги. Подлецом оказался светлый маг, а ведь я его любила, дурочка. Так любила, что от всего готова была отказаться, благо ума хватило этого не делать, иначе ведьмой сейчас не была. Эх. Ну, кому-то в любви везет, а кому-то не очень. Хотя какое-то время я была счастлива. Очень даже. Однако не хочу больше о нем вспоминать. С тех пор много воды утекло, много слез было пролито и проклятий по следу мага в злобе страшной пущено. Правда, все их обратно отозвала, едва не чокнулась, но все же переболела, перестрадала, плюнула и дальше живу, веру в настоящую любовь не утратив. Разве мужчин, кроме Елизара подлого, на свете не существует? Есть они, просто я своего еще не нашла. Наверное, не время, а может, дороги наши извилистые, капризные никак не пересекутся. Кто знает? Могу лишь сказать, что и без любви живут люди, и ничего с ними не делается. Вот и я живу себе потихоньку, никого не трогаю, никуда особо не лезу. Знаю свое место и не пытаюсь прыгнуть выше шеста, на котором угнездилась.

– Ты обиделась, что ль?

Боян, испугавшись затянувшегося молчания, спрыгнул с печи и подкатился ко мне под бок, потерся головой и мою руку, заглянул в глаза.

– Прости, не хотел тебе напоминать…

– Брось, я давно по нему не страдаю.

Я улыбнулась в ответ и фамильяра немного потискала, от чего он зафырчал, замурлыкал и на скамью пузом кверху упал.

– А что ж притихла тогда? – влез в нашу беседу Яшка и тоже за чашкой с чаем потянулся, попутно прихватив с блюда большую ватрушку с творогом.

– Просто не о чем говорить, вот и молчу, – пожав плечами, отозвалась я и провела пальцами по слегка вьющейся у кота на животе шерсти, глядя при этом в распахнутое настежь окно.

Легкий ветерок тихонько, будто стесняясь, шевелил вышитые лично мной занавески, под окном покачивался молодой куст сирени, где-то щебетали птицы. И так хорошо от этого на душе, светло становилось, отчего навалилась лень, и не двигаться, ни говорить просто не хотелось. К тому же в животе после сытного обеда было тяжеловато, и глаза сами собой медленно закрылись. Я слышала, как Радим, о чем-то тихо переговариваясь с Яшкой, начал убирать со стола, как загремело ведро, скорее всего, домовой отправил черта воды набрать в колодце, как тихонько скрипнула дверь. Только и это не смогло выдернуть меня из дремы, которая постепенно овладела телом и разумом. Оно и не удивительно, ночью почти не спала, вот теперь организм и воспользовался случаем, дабы наверстать упущенное. В общем, я уснула.

…Такого неба я еще никогда не видела. Синее-синее до боли в глазах, будто ненастоящее, будто чужое, не такое, к какому мы привыкли. Чистое, без единого облачка, только солнце где-то очень высоко, да птица, что медленно парит в вышине. Должно быть, очень крупная, потому что на землю, поросшую серебристой травой, падает довольно большая тень. И я смотрю на эту птицу и только удивляюсь, как легко она парит в небе. А еще ветер доносит до моего слуха далекий клекот. Ноги сами устремляются сквозь необычное поле, несут куда-то вдаль, только птица никуда не делась, продолжает парить над головой, спускаясь все ниже и ниже, пока меня не накрывает ее тень, пока не раздаются за спиной шумные хлопки крыльев. Тогда оборачиваюсь и едва сдерживаю вскрик. Сокол. Огромный. Глаза черные, клюв крючком, тело большое, оперение плотное, пестрое коричнево-серое. И когти на пальцах, словно клинки. Страшно, ведь я перед ним все равно, что букашка. Смотрит внимательно и делает в мою сторону неуклюжий шаг, а потом говорит человечьим голосом:

– Ярушка…

Я подскочила на лавке, будто кто меня ледяной водой окатил. Сердце бешено стучалось в груди, пытаясь вырваться и трусливо сбежать. Хотя чего бы мне так бояться, ведь увидеть сокола во сне – хорошая примета. Но все равно от чего-то боязно.

– Ярушка, – раздалось совсем рядом.

Я со страхом скосила взгляд и облегченно выдохнула. Это всего лишь Яшка сидел рядом и по руке меня гладил, с лаской заглядывая в мое испуганное лицо.

– Шла бы ты в кровать, Яра, – сказал черт. – Негоже за столом спать. Еле от тебя кошмар отогнал.

– Спасибо, – от души поблагодарила рогатого, схватила со стола услужливо поставленную Радимом кружку с водой и тут же осушила до дна.

Сердце мое постепенно успокоилось. В голове шуметь перестало, и я смогла, наконец, более-менее путево соображать. Кошмар? Нет, не кошмар мне приснился. Сдается, сон был вещим. Пугающе настоящим. Только мне отчего-то не хочется с этим соколом встречаться, какую бы он удачу в мою спокойную жизнь не принес.

– Эх, Яра, совсем ты никого не боишься! – вдруг громко и слишком уж печально вздохнул черт. – Разве это дело – дом ведьмин совсем без защиты стоит! Ты, конечно, местных хорошо знаешь и вреда от них никакого не ждешь, но нельзя же совсем такой беспечной быть. В мире зла хватает, думаешь, оно и до нас не доберется, если ему захочется?

– Яшь, ты чего? – удивилась я странным речам черта. – Объелся, что ли?

– Яшка, Яшка! Я уже триста лет, как Яшка! – вспылил вдруг рогатый. – Ты не смотри, что я для своих мал еще совсем. Многое лучше ведьм чувствую и понимаю. Кошмары и дурные сны просто так не являются. Ты сама это знаешь.

– Ладно, ладно. Что ты разошелся? Если хочешь, можешь помудрить над защитой. За это тебе только благодарна буду.

Я погладила черта по пушистой спине. Януарий кивнул и утер пятачок кулачком. Глазки его уже поблескивали в предвкушении. Не ошибусь, если в скором времени к моему домику даже комар не подлетит. Уж что-что, а защиту ставить черти умеют. Есть у них такая немаловажная способность. Мне в голову приходила подобная идея, и я даже бралась за ее воплощение, но потом забросила это дело, а со временем и вообще позабыла. Меня никто не тревожил. Но… почему-то странные речи черта слегка взволновали. Пытать его бесполезно, поскольку многое он и сам не знает, просто чувствует изменения, происходящие в мире, вот и предупреждает. Может, и зря. Только я уже своего решения не изменю. Пусть защитит мой дом, хоть какая-то от Яшкиного пребывания в Бережках будет польза, да и от глупостей отвлечется.



А к вечеру я решила навестить своих подружек. Отговаривать меня никто не стал. Яшка уже выхаживал с важным видом по небольшому дворику. За ним по пятам с не менее умным видом ходил Боян. И наш петух с незатейливой кличкой Петька, усевшись на забор, недоуменно следил за ними. Черт и кот решили вместе заняться защитой. Причем мой фамильяр удивительно быстро поддержал идею рогатого.

– Прав Яшка, с защитой оно спокойнее будет, – заявил Боян и сбежал, будто боялся, что я буду против. Не буду.

Радим же суетился по дому, собирал мне с собой гостинцы. Русалки они хоть и подводные жительницы, но от нормальной человеческой еды никогда не отказываются. Оно и понятно, кому не захочется разнообразия, если всю жизнь приходится только сырой рыбой питаться. Вот мой домовой и старался, чтобы угодить хвостатым девам. Даже леденцов когда-то успел наделать, и теперь щедрой рукой насыпал их в специальную коробочку. Ладно, пусть у русалок сегодня будет праздник. Хотя я шла к ним не просто так. Мне хотелось попасть на остров. Там есть волшебный родник, и на его воде русалки умеют гадать. Не давал мне покоя сон о соколе. И не любопытство гнало меня на озеро Долгое, а неясная тревога, охватившая мое спокойное до сего дня сердце. Это предчувствие мне не нравилось, вот и хотелось убедиться, что страх выдуманный. Разве нет?

– Вот, хозяюшка, гостинец своим подругам не забудь.

Засуетился домовой, когда я вновь переоделась в удобные штаны, рубаху да сапоги, заговоренные от промокания, и спустилась в горницу.

– Спасибо, Радим.

Улыбнувшись домовому, подхватила с лавки готовую корзинку и, перебросив косу через плечо, вышла в сени, а оттуда на крыльцо. Солнце лениво клонилось к закату. По светлому небу медленно тянулись маленькие облачка, но на улице все еще было жарко. Что ж, лето таким и должно быть – щедрым на тепло, но и не скупиться на дождики, чтобы хлеб уродился, чтобы в лесу ягода поспела, а потом и грибы пошли, как и необходимые мне травки. Я немного постояла на нижней ступеньке, разглядывая укрывшихся в тени черта и кота. Работа кипела. Во всяком случае, слабые магические колебания царапали душу. Главное, мне самой потом в дом попасть, а остальное терпимо.

– До завтра, Яра! – крикнул в спину Боян, когда за мной бесшумно захлопнулась калитка.

Я махнула рукой и зашагала вперед по тропинке, что вилась сквозь лес, отделяющий мой домик от поля. За ним виднелись крыши домов. Бережки, надо сказать, большая деревня. И мне волей-неволей придется пройти по центральной улице, потому что другой дороги к озеру нет, а лезть сквозь ельник с тесно переплетенными ветвями, желания нет никакого. Можно было бы и на метле полететь или на лошади верхом поехать, но люди должны время от времени видеть свою ведьму. Я и так не слишком часто бываю в Бережках, только за продуктами прихожу, да когда помощь кому-то требуется. Зачастую местные сами ко мне прибегают. Хлеб за брюхом не ходит, как говорится. Так и живем.

Оставив свой лесок позади, я вышла на хорошо укатанную дорогу, только на ней было пустынно. Мягкая пыль, в какую превратилась земля, с радостью засасывала мои ступни, будто не хотела отпускать. И мои чистенькие до этого сапоги уже не радовали глаз.

– Ладно, – махнув свободной рукой, решила я, – не на свидание же иду.

Неожиданно сквозь частокол пшеничных побегов с еще недозревшими колосками метнулся полевик. Махнул мне рукой и исчез. Некогда ему с ведьмой болтать, у него своих важных дел полно: сбежавший скот в поле не пустить, грызунов от посевов отогнать, птиц тоже шугнуть. Да мало ли, еще какие у полевика заботы. Он ведь ближе к людям, чем к лесной нечисти. Один из духов-хранителей. Невидимый человеческому глазу помощник.

Вскоре я вошла в деревню, и как всегда, первой на глаза попалась вросшая в землю и окруженная бурьяном крыша старой бани. Сколько лет уже прожила в Бережках, а эта баня все еще продолжала существовать. Просто люди боялись ее сносить. Ждали, когда она сама развалиться. Почему? Потому что свято верили, что злой банник, живущий в этом давно сгнившем срубе, переберется в чью-нибудь баню по соседству и начнет мстить за свой разрушенный дом. И не зря боялись, даже ко мне он отнесся с какой-то лютой злобой, поэтому старая баня продолжала медленно врастать в землю, и никто ее не трогал, даже близко не подходили – ни люди, ни звери. Птицы и те не решались присаживаться на видимую сквозь траву крышу.

Бережки довольно симпатичная деревня. Несмотря на свою удаленность от больших городов, люди здесь не бедствовали. А с моим появлением так вообще хорошо зажили. Места у нас богатые, щедрые. И земля каждый год хорошо родит, и лес на дары не скупится. А уж про озеро и реку, где рыбы видимо-невидимо, и говорить не стоит. Благо еще и тракт торговый рядом проложен. По пути частенько кто-нибудь да заедет. Может, оттого здесь и дома высокие, из толстых бревен сложенные, и заборы у всех ровные, ладные, улицы широкие, и люди в основном приветливые, не злые.

У колодца мне повстречался высокий старик с длинной седой бородой, в светлой рубахе, подпоясанной широким поясом, и простых штанах. На ногах у него были не лапти, а сапоги и не самые дешевые.

– Здравствуй, Ярина Никандровна!

Старик радостно улыбнулся и попробовал поклониться, но только поморщился и едва не выронил из руки ведро с водой.

– И вам не хворать, Лукьян Кузьмич, – сказала я в ответ, останавливаясь рядом.

– Не получается не хворать, Ярина, – пожаловался дед Лукьян, и ведро на землю поставил. – Годы все же берут свое.

– Опять спина? – уже по привычке спросила его. И так было видно, что старику нездоровится.

– Она, проклятая!

Лукьян Кузьмич махнул рукой.

– Мазью моей пользуетесь или опять все на авось надеетесь?

Я прищурилась, и мой собеседник виновато потупился.

– Прости, Ярина Никандровна, старика непутевого! – взмолился он. – Забываю я про мазь твою чудодейственную.

Я только бровь приподняла и промолчала. Этому деду давно бы на печи лежать да вкушать заслуженный отдых за многолетний тяжкий труд, а он все работает да работает. А ведь у деда Лукьяна пятеро детей, трое из которых сыновья. Все мужики здоровые, вроде не безрукие, только вот старику что-то никто из них помогать не стремится. Зато как что, так к папеньке за помощью бегут. Меня это злит всегда, но вмешиваться в чужую жизнь ведьму никто не просил. Единственное у деда утешение, это самая младшая дочь, которая замуж вышла, да только рядом с отцом жить осталась. Ее муж и старшие дети, работали в поле, а сама же Дарья с отцом то на пасеке, то в огороде у дома, то в хлеву пропадает. Попутно успевает рукоделием заниматься, по дому хозяйничать и много чего еще.

– Тогда мне придется вашей дочери об этом напомнить, хотя у нее и без этого хлопот хватает.

– Я уж лучше сам.

Дед Лукьян покачал белой головой, явно не хотел для семьи своей обузой стать.

– То-то же! – усмехнулась я, подхватила ведро и донесла до дома.

Старик шел позади и все пытался меня отговорить – якобы он и сам справится. Да только знал, что ведьма в таком случае разозлится, по сыновьям с нелестными выражениями пройдется. Один только позор на всю деревню, а толку никакого, поскольку балбесы его в соседние деревни сбежали и в Бережки носа почти не кажут, пока папочкина помощь, в основном денежная не потребуется.

– Все, – бросив ведро на лавку у крыльца, выдохнула я и утерла взмокший лоб, – в дом уже сами занесете. А мне пора.

– Спасибо, Яринушка.

Старик все же рискнул поклониться. В спине его что-то щелкнуло, и он так и замер в полусогнутом положении.

– Опять вступило, – выдавил сквозь силу дед и хотел присесть рядом с ведром, но я не дала.

– Вашу спину, Лукьян Кузьмич, лечить нужно, а не ждать чуда! – разозлилась я, взбежала на крыльцо и постучала в дверь.

Вскоре из дома высыпали внуки и увели деда в дом, напоследок пообещав злой ведьме, что обязательно натрут старику спину и дадут ему отдохнуть. Я же вышла со двора, проигнорировав бросившуюся к моим ногам собаку, и зашагала вдоль по улице. Хотя некоторое время злая псина остервенело лаяла мне вслед. Вот же, неблагодарное создание. А ведь именно я два года назад спасла ее от волков. Вот и совершай добрые поступки, когда в благодарность тебя только облают да укусить попытаются.

Больше никто из деревенских ко мне приставать не решился. То ли не болели, то ли решили, что на ночь глядя со мной лучше не связываться. Как бы там ни было, люди здоровались издалека и занимались своими привычными делами. Да и когда болеть? Лето – самая пора для работы, болеть все будут зимой от скуки, наверное. Правда, на краю деревни я столкнулась со стадом коров, которые неторопливо возвращались домой, растянувшись на всю ширину дороги. Ну, для ведьмы это не помеха. Я только одной корове с рогами, похожими на лиру, заглянула в глаза, и через пару минут все ее товарки по стаду разбрелись по обочинам, освободив ведьме дорогу. Мальчишка, гнавший стадо домой, спрятался где-то между теплыми коровьими боками, поэтому все, что мне удалось рассмотреть – это вихрастую макушку да длинный слегка подрагивающий кнут.

Все. Вот и Бережки остались позади, теперь дорога вывела меня к извилистому берегу Азики, несущей свои воды в озеро Долгое. В этом месте русло реки расширялось и даже разбивалось на несколько рукавов, образуя множество небольших островков, но я шла к озеру, и дорога, плавно изгибаясь, резко вильнула в сторону погрузившегося в сумерки леса, потому что берег реки становился топким и болотистым. Впритык к обочинам росли рябины – защитницы от бед и напастей. Над ними возвышались стройные сосны, от чего в воздухе стоял запах смолы, а вот дальше можно было разглядеть склоненные до земли гибкие ветви ив. В просветах между длинными ивовыми листьями посверкивала в лучах заходящего солнца озерная гладь. Потянуло свежестью и прохладой.

Я свернула с дороги, сорвала с рябины несколько гроздей с еще бледными ягодами и вступила под тень ив. Пришлось поднырнуть под их ветви, чтобы выбраться на широкий песчаный берег. Немного в стороне деревенские мужики соорудили несколько мостков, с которых рыбачили и куда привязывали свои лодки. Я не стала рисковать и призывать русалок к берегу, забралась в одну из лодок, поставила корзинку с гостинцами на дно и взялась за весла, только чтобы оттолкнуть плавучее средство передвижения от мостка. Потом присела на лавку и опустила руку в теплую воду. Меленькие волны, легко покачивающие лодку, повинуясь моей воле, подхватили ее и понесли прочь от берега к темной, поднимающейся над водой, словно какое-то чудовище, громаде острова. И лес, растущий на острове, на фоне темнеющего неба стал похож на огромный острозубый гребень. Того и гляди, покажется из-под воды огромная клыкастая пасть и проглотит вместе с лодкой. Я на море бывала и не раз, но огромных чудо рыб никогда не видела, хотя мне рассказывали, что живут в его водах огромные рыбы, а может и не рыбы вовсе, которые больше торговых судов. Называют их китами. Благо в озере Долгом рыбы крупнее сома и щуки не водится.

Лодка моя достигла берега и легко заехала на песчаный берег. Вода подтолкнула, помогла, чтобы самой тащить не пришлось. Подобрав на дне толстую веревку, привязала свое плавучее средство к камню и с корзинкой в руках отошла немного подальше. Вот теперь можно и русалок звать. Для этого ничего сложного делать не требуется. Главное, знать слова заветные, нечисти водяной понятные. Я знала еще с малолетства, поскольку бабка меня без страха к реке отпускала, и тихим голосом произнесла, оставшись стоять на месте. Все же русалки не собаки, по следу искать зовущего не могут да и не станут. Раз зовешь, значит, жди.

Ждать пришлось не так долго. Солнце к этому времени почти скатилось за лес, выкрасив напоследок отразившееся в прозрачной воде небо в красный цвет, и село. Вечер подвинулся, уступив место приближающейся ночи. Над озером поплыл туман, нагоняя таинственность. От воды повеяло прохладой, и вдалеке раздался громкий всплеск, а потом и смех серебристым перезвоном разнесся над неподвижной водой и стих.

– Здравствуй, Ярейна.

Из воды недалеко от берега показалась синеволосая голова.

– Здравствуй, Ника.

Я улыбнулась и махнула русалке рукой, указав на полную вкусностей корзинку. Уговаривать дважды не пришлось. Вскоре вода расступилась, выпустив на берег прекрасную девушку с очень длинными волосами, которые укрыли ее нагое тело, словно плащом. Кожа русалки была более бледной, чем у людей, но зато чистой и гладкой, чем не сможет похвастать даже самая первая красавица нашего королевства. И что бы ни говорили о молодой королевне, как бы не была они не ликом, ни телом прекрасна, а все равно не сравниться ей в красе с самой обычной русалкой. Пусть не щеголяют они в парче да шелках, не живут во дворцах, все же не видела я дев краше. Разве что эльфы могут посоревноваться с ними в красоте, да и то их для начала увидеть надо, а уж потом сравнивать.

– Ты по делу или просто соскучилась? – спросила меня Ника. И голос ее, словно переливался, красив был и нежен.

Может, от того мужики что молодые, что старые, готовы с головой в воду лезть, когда слышат русалочье пение. Хм! А может, в этом иная причина. Ведь русалки одежд не носят. Да и зачем она под водой? Вот и бросаются на обнаженное тело, словно пчелы на сладкое.

– По делу, Ника. По делу, – усмехнулась я и протянула ей корзинку.

– Что ж, постараюсь тебе помочь, – промурлыкала русалка и невзначай коснулась моих пальцев, когда принимала угощение.

Один у них минус – холодные, как лягушки, разве что в спячку не впадают, даже зимой подо льдом плавают, горя не зная, иногда и на поверхность выходят, но смотреть на нагую девицу в трескучий мороз сплошное издевательство. Волей-неволей еще холоднее становится. И хочется бедняжку пожалеть и приодеть, да русалки только смеются, смело вышагивая босыми ступнями по скрипящему снегу. Не ведают дети водяного, что такое холод. Лишь только к жару чувствительны. Иной раз им от простого прикосновения к человеческому телу больно. Едва ли не до ожогов.

– Ника, вредина! Меня опять не дождалась!

Из воды показалась еще одна красивая мордашка, а ее изящные ручки, унизанные самыми разнообразными браслетами, стукнули по воде. Брызги разлетелись в разные стороны, но только никому, кроме недовольно поджавшей губки Ульяне, вреда не нанесли. Русалка фыркнула и вскоре выбежала на берег. Коротко со мной поздоровавшись, она с интересом уставилась на старшую сестру, которая осторожно вынимала из корзины гостинцы.

– Твой Радим просто чудо, а не домовой! – довольно потирая руки, воскликнула Ника. – Леденцов нам давно уже хотелось, да только тебя понапрасну беспокоить не хотели.

– Пустяки, – улыбнулась я и присела на еще теплый песок.

– Как житье в большом мире? – меж тем поинтересовалась Уля, вложив в рот карамельного петушка.

– Пока все спокойно. А что у вас? Какие новости?

– Да какие в нашем озере могут быть новости?

Ника махнула рукой и вдруг спохватилась.

– Хотя… краем уха я слышала, как отец наш, водяной-батюшка, говорил со слугами своими верными о том, что у Волкова моста видели чужестранцев. Целый отряд. С ними даже маги были.

– Ну, Волков мост от нас слишком далеко. Почти полторы сотни верст по Азике вверх по течению, а это в пяти дневных перегонах от наших мест, – покачав прелестной головой, возразила Ульяна и откусила от пирожка со сладкой начинкой довольно большой кусок.

Но для русалки это не было проблемой. Кто никогда не видел этих хвостатых красавиц вблизи и не разговаривал с ними, тот не знает, что у них полон рот острых рыбьих зубов. Да, да. Ведь русалки хищницы, и без этого им никак не обойтись. Сначала и мне было жутко, а потом я привыкла и перестала обращать внимание, к тому же подружки мои сами стараются без лишней надобности широко рты не открывать. Ну, да ладно. Мне от них не зубы нужны, а кое-что другое.

– А больше ничего не слышно? – полюбопытствовала я, пока русалки наслаждались Радимовой готовкой.

Ника пожала плечиками.

– Тихо пока. Так и не удивительно, все притихли в ожидании Шабаша.

На этот раз я не удержалась и махнула рукой.

– Да ну. Нечисть просто так не прячется. Может, случилось что, а до нас просто еще не докатилось. И простите за «нечисть».

– Брось, Яра. Мы уже привыкли и не обижаемся. Люди как только нас не называют. А вот про то, что могло в мире случиться… лучше бы отголоски этого до нас так и не докатились.

– Вы правы, – согласно хмыкнула я и посмотрела на притихших русалок. – Мне помощь ваша нужна, девочки. Сон сегодня странный приснился, и теперь тревога покоя не дает.

Ника всплеснула руками и посмотрела на меня с укором.

– Что же ты сразу не сказала? Скоро ведьмин глаз отцветет, и тогда уже не погадаешь, в заветный колодец не заглянешь.

– Пойдем, а еда подождет, – поддержала сестру Уля и поднялась с песка, отряхнув от его мелких частичек стройные бедра.

Я дождалась, пока сестры спрячут корзинку в кустах так, чтобы ее не нашли другие русалки или звери, и мы отправились в глубь острова. Имени у него как такового не было, хотя иной раз старики из Бережков называли остров Золотуха. А вот почему, не знает никто. Я даже у деда Лукьяна спрашивала, но и он не смог ответить. Кстати…

– Ника, а ты, случаем, не знаешь, почему старики в Бережках этот остров Золотухой называют?

Я придержала идущую впереди себя русалку за локоть и тут же ее отпустила, потому что девушка от моего прикосновения вздрогнула и тихо зашипела.

– Ярка! – воскликнула она, спугнув своим громким чистым голосом какую-то птицу, и та, тяжело хлопая крыльями, сорвалась с дерева и улетела прочь.

– Прости, все время забываю, что вам неприятно, – виновато потупившись, обронила я.

– Если ты думаешь, будто здесь золото хранится, то все это чепуха, – ответила за сестру Уля. – Все дело в роднике, что бьет из самого сердца острова. Вода в нем почти что живая. Любую рану залечит, болезнь исцелит, а в лунные ночи да в дни, пока цветет ведьмин глаз, в ней можно будущее увидеть, а иногда и прошлое. В былые времена на острове люди жили, да только не ценили они великий дар природы-матери, воду продавали, хотели нажиться на ее чудодейственных свойствах. Если верить ходящим среди наших сородичей слухам, однажды на остров прилетел дракон и людей прогнал, остров опечатал и подход к роднику закрыл. Это, конечно, очень давно было, только с тех пор на острове никто не живет, и люди сюда соваться боятся.

– А мне можно?

Я вдруг остановилась посреди узкой неровной тропки и прислушалась к своим ощущениям. А ну, как набросится на меня магия драконья, что делать, как спасаться?

– Ох, Яринка! – рассмеялись надо мной сестры русалки. – Нет тут никакой магии и подавно. Сама пойми, любое колдовство поддерживать постоянно нужно. А ты в наших краях дракона хоть раз видела?

– Честно говоря, здесь я их не встречала, но видеть доводилось.

Я пожала плечами и вдруг успокоилась. Русалки меня обманывать не станут. Ну, и хорошо, хоть одним глазком гляну, что это за остров, ведь раньше дальше берега и не забредала. Робела.

Тем временем тропинка стала забирать вверх, лес еще больше сгустился, и нам не до разговоров стало. Приходилось продираться сквозь колючие заросли кустарника, или нырять под тесно переплетенные ветки деревьев. Особенно много тут было елей и осин. Хотя сам дух леса и природы здесь был легким и не злым, правда, особого радушия я тоже не заметила. Однако дышалось на острове легко, и даже шагать по почти невидимой тропинке было одно удовольствие, и это несмотря на то, что постепенно мы начали забирать все выше и выше, и вместо земли под ногами появились плоские каменные ступени. Только они едва угадывались сквозь проросшую в трещинах траву, мох и нападавшую листву. Потом деревья как-то резко отступили в стороны, и по краям узкой лестницы появились полуразрушенные, уже почти поглощенные лесом стены, сложенные из таких же плоских камней. Должно быть, когда-то они были идеально ровными и отшлифованными, но дожди и ветра потихоньку разрушали камни, поэтому появлялись сколы, щербинки и трещинки, откуда росла и трава, и даже молодые побеги деревьев.

– Смотри, Яра, здесь когда-то на самом деле было поселение.

Мы вышли на вершину холма, и русалки отошли в сторону, дабы я смогла в робком свете неполной луны рассмотреть развалины, оставшиеся от домов. Лес давно отвоевал у городка, если его можно так назвать, свои права. Он ворвался на улочки, разрушил все, что можно было разрушить, разросся деревьями и кустами, опутав останки каменных строений паутиной из вьюнков или корней, выстрелив из трещин молодыми побегами. Что ж, постепенно остров разрушит и это, и тогда уже ничто не напомнит о существовании этого давным-давно заброшенного поселения. Единственное, что так и осталось нетронутым – это небольшая площадка в самом центре, поросшая невысокой травой, и большая каменная чаша с трещиной в боку, откуда весело журча и переливаясь в лунном свете, струилась вода.

– Ну, погадаем или так и будем здесь стоять? – усмехнулась Ника и первой начала спускаться к роднику.

Мы с Улей переглянулись и поспешили за старшей русалкой, которая уже приблизилась к чаше старого фонтана и положила руки на его щербатые края.

– Хорошо здесь, да только время не терпит, – махнув нам рукой, обронила Ника и обернулась к сестре. – Собери-ка, Ульяна, несколько соцветий ведьминого глаза.

Русалка кивнула и скрылась за деревьями. Мы же остались стоять у каменной чаши. О чем думала Ника, не знаю, а я же смотрела на свое отражение в воде и припоминала дневной сон. В голове до сих пор стоял голос огромной хищной птицы. Мужской, приятный, обволакивающий. Так и слушала его, если бы только размеров пернатого хищника не испугалась. Неужели на самом деле бывают такие огромные птицы? Разве что не в наших краях.

Неожиданно рядом с нами возникла довольная до ушей Уля и протянула сестре небольшие ничем не примечательные зеленоватые цветочки.

– Вот соцветия, держите.

Вот вам и загадочная травка, и название ей досталось неспроста, поскольку у большинства ведьм глаза зеленые. Это я исключение, если учесть, кто мой папочка. Если же ведьма от простого смертного дочь рожает, то она получается похожей на свою мать, как две капли воды. Такова наша суть – ведьминская кровь сильнее человеческой во много раз от того, что магия в ней, а вот у магов все не так, но почему и от чего, не знаю. Мне это без надобности.

– Яра, хватит витать в облаках, дай мне руку!

Недовольный голос Ники ворвался в мои думы и вынудил вздрогнуть. Я уставилась на поджавшую губки русалку полным раскаяния взглядом и послушно руку протянула, а потом постаралась не зашипеть, когда она своим же когтем расцарапала мне ладонь и с нее несколько капель крови стряхнула прямо в воду.

– Сама смотреть буду, – обронила русалка, выпустив мою пострадавшую конечность.

Я спорить не стала, а по совету зеленоволосой Ульяны отошла немного в сторонку и опустила ладонь в ручеек. Ранку неприятно защипало, будто на нее что-то жгучее попало, даже слезы на глазах выступили, а потом вдруг боль схлынула, будто и не бывало ее. Вытащив руку из воды, с некоторым удивлением уставилась на совершенно здоровую и невредимую ладонь. Даже намека на шрам не осталось. Вот, действительно, чудесная вода. Почти что живая. Почти.

Вдруг Ника вскрикнула и руками за борта каменной чаши уцепилась, от чего пальцы ее побелели. Мы с Улей удивленно переглянулись и бросились к ее старшей сестре. Однако отцепить русалку оказалось не так-то просто.

– Странно, – пропыхтела зеленоволосая и златоглазая подруга со страхом заглядывая в окаменевшее лицо сестры, – такого при гадании не должно быть. Ника, Ника, что случилось?

Но ответа от синеволосой русалки мы так и не дождались. Только струйка крови потянулась из ее трепещущего носа и скатилась по губам к подбородку. Я не стала разбираться, хватила русалку за плечи и резко дернула на себя. Пальцы ее, сведенные судорогой, разжались, и мы упали на траву. Я больно ударилась локтями и задней частью тела и зашипела неприличные ругательства, зато Ника очнулась и шумно выдохнула.

– Что это было? – спросила ее и откинулась на спину, устремив взгляд на черное небо в россыпи звезд.

– А то это было, подруга ты наша дорогая, что не захотела Прядильщица мне свои секреты открывать. Сознание мое в своих сетях запутать попыталась. Если бы не ты, не жить мне уже, – охрипшим голосом, отозвалась Ника и обернулась ко мне.

Глаза русалки лихорадочно блестели в полутьме, а грудь часто вздымалась.

– Спасибо тебе, Яра, – обронила она и упала рядом со мной на шелковую траву.

– Не за что.

Я качнула головой, хотя тот факт, что Нике так и не удалось увидеть мое будущее, опечалил. Жаль, а ведь так хотелось узнать, для чего мне сокол привиделся. Чего хоть ждать от судьбы? Иные испытания лучше встречать во всеоружии, дабы потом не пришлось жалеть, да локти кусать от досады.




ГЛАВА 2


Проснулась я от монотонного стука и долго лежала в полутемной спаленке, прислушиваясь к этому звуку. Дождь. Он барабанил по черепичной крыше, по стеклам приоткрытого окна, стучал по листьям деревьев, растущих вокруг моего дворика, по земле. Я слышала все, ведьма же, а у нас и слух, и особенно нюх не хуже, чем у некоторых собак. Временами это раздражает, но при сборе трав или при приготовлении зелий очень даже помогает. Иной раз опытная ведьма, не глядя на надписи, берет нужный полотняный мешочек с толченой в порошок травой, либо пучок, полагаясь только на свое чутье и обоняние. Я так тоже умела, но не слишком часто рисковала. Ага, вот бросишь в обычное зелье от простуды разрыв-травы и без дома останешься. Хорошо, если еще голову непутевую взрывом не оторвет, а так только поминай, как звали. Я своим маленьким домиком дорожила и различные эксперименты проводила либо на улице, когда то позволяла погода, либо в подполье. Оно у нас большое, больше чем фундамент, на коем дом стоит. Конечно, в основном Радим там запас продуктов хранит: молоко, чтобы в холодочке, та же сметанка, творог либо яйца. Ну, и без всяческих солений тоже не обходится. Хотя я только грибы собираю, а уж их заготовкой на зиму занимается домовой. Любит он кашеварить и меня редко когда к печи подпускает, а ведь и меня бабка готовить учила. Уж, какой бы занятой она не была, а все ж еду в своем доме сама готовила. Ее домовой к приготовлению пищи почти не привлекался. Он у нее другими делами был занят. Я никогда не вникала, чем именно, поскольку меня он за хозяйку дома не считал и за дела свои не отчитывался. Да мне и не нужно было.

Я перевернулась на бок, подоткнув под подушку край одеяла и прислушалась. В горнице тихо о чем-то переговаривались Боян и Яшка. Наверное, мудровали над защитой. Ладно, хоть у кого-то занятие есть, а то мне после возвращения с озера от русалок после неудачного гадания ничем особо заниматься не хотелось. Лень и тоска навалились на плечи и не давали встать с кровати. Хотя я уже и выспалась и отдохнула, а все равно хотелось полежать, подумать о всяких глупостях, лишь бы только меня никто не трогал и не беспокоил. Почему-то вместе со мной с озера вернулось стойкое предчувствие, что в скором времени не будет покоя в жизни, что нечто изменится и уже не повернет в обратную сторону. Может быть, так приближение Шабаша действовало, а может, просто сама нагнала думами о своем сне. Вроде и не было в нем ничего особенного, да только мысли о птице все никак не отпускали.

– И что тебе от меня нужно? – в сердцах воскликнула я, стукнув кулаком по одеялу.

– Яра, с кем ты здесь воюешь?

У порога в мою комнатку тут же нарисовался Боян, и вид у кота был не на шутку встревоженный.

– Да сама с собой, с кем же еще! – усмехнулась я, отбросила в сторону одеяло и с кровати, наконец-то, встала.

– Давай, давай спускайся в горницу. Радим уже который раз обед разогревает, а ты все спишь да спишь, – глянув на меня зелеными глазищами, обронил фамильяр и, задрав пушистый хвост, поскакал вниз.

Я же быстро переоделась, расчесала волосы и, прикрыв окно, чтобы капли не летели внутрь, спустилась в горницу, где вкусно пахло кашей, пирогами и еще чем-то ягодным. Наверняка Радимушка кисельку для меня наварил. Вот ведь умничка. Глянув на свое слегка помятое после сна лицо в висевшее над рукомойником зеркальце, умылась и присела за стол.

– Ну, и как твои хвостатые подружки поживают? – полюбопытствовал Яшка, отодвинув в сторону исписанный непонятными каракулями лист бумаги.

– Не жалуются.

Я пожала плечами и хотела подтянуть записи черта к себе, но он не дал. Надавил на край локотком и погрозил пальцем.

– Но-но, нечего ведьме в мои точные расчеты свой любопытный нос совать.

– Между прочим, свои точные расчеты ты производишь в моем доме и моими же харчами кормишься. Не забыл? – приподняв одну бровь, выдала я, хотя только зря черта обидела. Он ведь не виноват в том, что моя душа мается. Это ведь Яшка меня из сна выдернул.

– Злая ты, Яра! – обиженно фыркнул рогатый и отвернулся. – Я ведь для тебя стараюсь, а ты… Эх!

– Прости, Януарий, не хотела тебя обидеть, правда. Просто гложет меня что-то, вот и бросаюсь на всех.

– Это сон твой вчерашний тебе покоя не дает? – полюбопытствовал он, вновь развернувшись ко мне.

– Не дает. Даже русалки не смогли мое будущее увидеть, – печально понурив плечи, отозвалась я и подперла щеку кулаком.

– И не удивительно, ты ведь взрослеешь, Яра. В полную силу свою входишь, вот Прядильщица и скрывает твое будущее не только от тебя, но и от возможных врагов, чтобы никто не смог на жизнь твою повлиять, – фыркнул с подоконника Боян. – Могла бы меня давно об этом спросить.

– А сон?

– А что, сон? Ежели думаешь, будто он вещий, то ничего поделать не сможешь, все, что увидела, сбудется. А если так, кошмар, то и не думай о нем, не терзай понапрасну свою душу. К тому же в канун Шабаша многие ведьмы немного сходят с ума. Вот и ты маешься.

– Да, я бы не сказала… – пожав плечами, протянула я и отщипнула от сладкой булки сахарную верхушку, в рот запихнула и зажмурилась от удовольствия.

– Вот и не думай, лучше к празднику готовься, – с умным видом посоветовал фамильяр, во все глаза глядя на стекающие по стеклу капли. – Ты ведь так еще и не прикупила новое платье.

– Да, какое платье, Боян? – рассмеялась я. – За такой вещью нужно в город ехать, а мне что-то не хочется.

– Знаешь, Яра, а твой фамильяр прав. Отправляйся-ка ты в город. Платье прикупишь, заодно развеешься. А мы уж тут присмотрим. Вряд ли за день-два в Бережках что-нибудь случится, – поддержал идею кота Януарий, продолжая что-то карябать на листе бумаги. – К тому же, пока тебя не будет, я успею защиту поставить.

Я прищурилась и призадумалась. А может, не так уж и не правы мои друзья? Заскучала я что-то в деревне. Ничего не происходит. Заняться, кроме сбора трав, особенно нечем. Даже зелья мои и мази никому в последнее время не нужны. И если раньше меня это нисколько не смущало, то в этот раз от чего-то тяготило. Хм! Неужели права была бабка, когда еще год назад говорила, что мне пора ученицу взять? Хоть какое-то разнообразие.

– Ладно, если вам так не терпится избавиться от ведьмы, поеду в город за платьем, – хлопнув ладонью по столу, из-за чего Боян и Яшка резко подпрыгнули, заявила я и резко поднялась на ноги. – Завтра же и отправлюсь.

– Ну вот, узнаю нашу Ярину, а то совсем сникла, – улыбаясь, сказал черт. – Даже на ведьму не похожа стала.

– Лишь бы погода не подвела, – выглянув в заплаканное окно, обронила я и погладила Бояна по широкой спине. Кот заурчал от удовольствия и приподнялся на лапах, отставив зад и подняв вверх свой пушистый хвост.

А на следующий день рано утром стояла в горнице и давала своим домочадцам последние наставления.

– Ты, Боян, за Яшку головой отвечаешь. Если он в деревне выкинет что-нибудь, наказаны будете оба, – погрозив обалдевшему коту пальцем, изрекла я и обернулась к домовому, скромно стоявшему у печки. – А ты, Радим, отвечаешь за сохранность дома. Если эти двое что-нибудь здесь учудят…

– Хозяюшка! – взвыл домовой и утер полой рубахи выступившие на глаза слезы. – Как же мы без тебя то?

– Будто я впервые из дома отлучаюсь! – усмехнулась я и направилась к двери. – Берегите дом, иначе придется проситься на постой либо к бабке моей, либо к папочке.

За спиной сдавленно закашлялись все трое разом. Ну, с Яшкой то дело ясное. Черт и Таисию, и князя Никара (это он в человеческом мире Никандр) боится больше смерти, а вот что не так с моим фамильяром и домовым? Неужели им такая перспектива тоже не по душе? Вот и ладненько. Пусть боятся. Зато дом мой целее будет, а там, глядишь, и в деревню к людям не сунутся. Ничего, посидят пару деньков во дворе. Повезет, я раньше вернусь.

– Ты там не задерживайся.

Боян выскочил следом за мной на крыльцо и потерся об ноги.

– Постараюсь, – пообещала я и сбежала вниз.

На мне было надет специальный дорожный костюм из довольно дорогой ткани. Ну, это в своих лесах могу разгуливать в простецкой одежде, не особо заботясь о своем внешнем облике, а в город все же предпочитала выбираться в приличной одежде. Мало ли, придется с другой ведьмой встретиться, а у нас частенько встречают по одежке. Смотрят на достаток больше, чем на истинную силу. Это раздражает, но приходится мириться и соответствовать своему роду. Да! Прознай Таисия Демидовна, что хоть одна из ее дочерей или внучек вышли в «люди» в чем попало, проблем не оберешься. Хотя мне казалось, что это уже перебор. Ведьмы ведь свободные, практически никому не подчиняются, а вот глупым традициям готовы следовать безоглядно. Нда…

Вот и пришлось мне в такую жару натягивать на себя тесный костюм, сапоги, да еще и сумку брать, где завернутое в салфетку лежало платье. Я планировала где-нибудь на подъезде к Княжеву переодеться. Ладно, все равно не пешком отправляюсь, так что пусть будет. Коротко простившись с Бояном, вышла за калитку и громко свистнула, даже птицы от испуга притихли. Зато вскоре послышалось звонкое лошадиное ржание. Прошло еще несколько минут, и из леса вылетела кобылица с длинной развевающейся на ветру гривой. Буреника. Лошадка эта была подарена мне отцом на совершеннолетие. Только кобыла не терпела неволи, появлялась, если позову, а так бегала на свободе, и ни один зверь или лихой человек не смел к ней приблизиться. Где папенька взял эту лошадь, он говорить не стал, но за дар бесценный была ему безмерно благодарна.

– Здравствуй, Буреника-краса, – огладив замершую передо мной кобылу по точеной морде, сказала я и, не удержавшись, поцеловала в нос.

Кобыла только головой тряхнула, да веки в обрамлении длинных белых ресниц смежила, прикрыв голубой зрачок. Да, масть у этой красотки очень-очень редкая, таких лошадей себе не могут даже некоторые царевичи и королевичи позволить, а у меня, самой обычной ведьмы, есть такое чудо. Шерсть у Буреники или Бури, как я ее частенько называла за силу и выносливость, гладкая, блестящая, очень приятная, светлая, словно молоко. Только волнистая грива и хвост чуть темнее. Смотришь на нее, и глазам больно, будто лошадь светится изнутри. Не кобыла, а звезда. И правда, при свете иногда ее шерсть серебряной кажется, а иногда золотой. Загляденье просто. Чего только ее стать стоит: стройная, высокая, немного суховатая – это особенность таких лошадей, от этого кажется тонкой и хрупкой, но только кажется. Вот так бы и любовалась ее красотой, однако у меня дела и любование пришлось отложить на потом.

Седла Буря не терпела, позволяла только узду на себя одевать из тонких полосок красной кожи сплетенную да особым образом заговоренную. Она от глаза дурного, от люда лихого да зверя лесного мою кобылку бережет. Но и она выполняла чисто символическую роль, поскольку Буреника железо в рот брать отказывалась. Ей не требовалось указывать дорогу, она сама об этом знала, хотя терпела, когда я пробовала ею управлять с помощью повода. Слишком умная, хитрая и временами безумно вредная лошадь покосилась на меня и фыркнула прямо в лицо. Однако я не торопилась вскакивать ей на спину, потому что входная дверь громко хлопнула, и вскоре рядом со склоненной кобыльей мордой возник запыхавшийся Радим и протянул Буренике угощение в виде зерновых лепешек. Лошадь осторожно мягкими губами приняла подношение и, быстро прожевав, притопнула передней ногой, требуя добавки. В общем, мой отъезд пришлось отложить на некоторое время, пока хитрая кобыла не съела все, что для нее приготовил домовой. Возмущаться было бесполезно, поскольку переубедить Радима, считавшего, будто лошадь на воле голодает, невозможно. Оставалось только ждать.

И вот настал тот момент, когда лепешки закончились, и Буреника потеряла к Радиму всяческий интерес. Хитрюга попыталась обнюхать мои карманы, но они на ее несчастье были пусты. Ага, будто за столько лет знакомства я не успела выучить ее привычки, поэтому никогда в карманы ничего съестного не прятала. Если было чем угостить, делилась, а так почем зря не дразнила. Все ж, кобыла мне верой и правдой служила, еще ни разу не подвела, со спины на бешенном скаку не сбросила, даже укусить, как некоторые зловредные коняги, не пыталась ни разу.

– Ладно, хватит ее баловать.

Погрозив Радиму кулаком, я вскочила кобыле на спину и слегка тронула лоснящиеся бока пятками. Буреника послушно зашагала по тропе, унося свою хозяйку прочь от дома и трех несчастных друзей, печальные моськи которых разглядела, обернувшись назад. Яшка и Радим махали мне вслед руками, а Боян только смотрел, но по его взгляду было видно, что он не так уж и расстроен. Хм! Конечно, пока меня не будет, наверняка сбежит в Бережки местным кошкам головы дурить. Эх, если бы все хозяева окотившихся в результате общения с моим фамильяром мурок приносили котят мне, наш дом давно бы превратился в кошачий приют, и жить нам на улице. Благо этого пока не случилось, но в Бережках было немало рыжих котов. Интересно, сколько из них являются детками Бояна?

Тем временем кобыла выскочила из леса и зарысила в сторону тракта. Бережки, а потом и поля остались позади. Мы миновали неширокий перелесок, заполненный птичьими голосами, и вот перед нами раскинулась широкая, хорошо укатанная дорога, змеей тянущаяся с востока на юг. В конце видимого отрезка дороги, вздымая в воздух дорожную пыль, тащилась телега, запряженная простым каурым конягой, который был равнодушен ко всему и даже никак не отреагировал, когда Буреника резко выскочила из придорожных кустов на дорогу. Только мужик, сидевший в телеге, привстал, удивленно уставившись на кобылу и, не удержав равновесие, когда колесо попало в небольшую ямку, завалился назад. Некоторое время я слышала его недовольное бурчание, но Буря перешла на галоп, и вскоре телега, как и флегматичный конь, остались далеко позади.

До Княжева, точнее, до его предместий мы добрались только после обеда. Да, не будь у меня Буреники, это путешествие могло занять намного больше времени, поскольку на обычной лошади, я бы добиралась целый день, а может, и больше. Как только вдали показались стены, окружающие город, мы свернули в лесок. Нужно было переодеться, да и кобылу с собой брать не хотела. Незачем привлекать к себе слишком много внимания, ведь Бурю трудно не заметить. Поэтому я спряталась в кустах и быстро переоделась в платье. Даже дышать легче стало, поскольку солнце припекало, и в штанах было жарковато. Закончив с преображением, выудила из сумки зеркало и полюбовалась своим внешним обликом. Длинное синее платье сидело точно по фигуре, и могло показаться довольно скромным, если б не высокие разрезы на расширяющемся от бедра подоле, сквозь которые при ходьбе проглядывала нижняя белая сорочка. Она была богато расшита серебряной нитью и казалась плотной на ощупь, хотя тело нисколько не стесняла и не доставляла неудобств. Горловина на платье в виде лодочки оставляла открытыми ключицы и плечи, а лиф украшала декоративная шнуровка с серебряным витым шнуром. На талии я застегнула широкий пояс со вставками из серебра, что очень даже удачно ее подчеркнуло. Волосы специально собрала в пышный пучок, открыв при этом шею, чтобы всем была видна моя красота. Сама себе я очень даже понравилась. Лишь одна вещь огорчила меня – обувь. Забыла взять с собой легкие туфельки, поэтому из-под длинного подола торчали мыски моих сапог с высоким голенищем. Носить их на босую ногу не очень приятно, но другого выхода не было, не босиком ведь идти.

– Ладно, Буреника, беги в лес, – погладив кобылу по шее, тихо сказала я и забросила сумку на плечо.

Лошадь ткнула мягким носом в мое лицо, фыркнула и медленно, помахивая белым хвостом, удалилась. Я проводила Бурю взглядом, поправила лямку на плече и направилась к дороге. До Княжева оставалось рукой подать, и пешая прогулка не была в тягость. Задержавшись немного в зарослях орешника, дабы еще раз осмотреть свой наряд, выбралась на дорогу и, пристроившись за медленно ползущей к городским воротам телегой, на которой стояли плетеные коробы с курами, пошла следом. Хотя в какой-то момент возница – немолодой, но весьма симпатичный дядька с пышными пшеничного цвета усами и аккуратно подстриженной бородой для чего-то обернулся назад, увидел мое лицо и предложил довезти до ворот. Я не стала отнекиваться, дождалась, когда телега остановится, и присела сзади. Мужчина щелкнул вожжами, и его гнедая кобыла весело зашагала вперед. Перебросившись с хозяином притихших кур парой слов, замолчала и сосредоточилась на своих мыслях.

Мне нужно было попасть на городской рынок, но я боялась, что после обеда там уже нечего делать. Обычно хороший товар разлетался к этому времени, а покупать не приглянувшуюся другим людям вещь не очень хотелось. Конечно, Княжев не такой большой город, и рассчитывать на то, что на местном рынке можно купить подходящее моим запросам платье, было бы глупо, поэтому я решила: «Приобрету более-менее подходящий, добротный наряд, а потом дома при помощи Радима и Яшки перешью».

С этими мыслями оплатила въездную пошлину, бросив в специальный ящик на воротах серебряный пятак, потому что была пешей и ничего с собой не вносила, если не считать висевшую на плече сумку из мягкой кожи, и вошла в город. Сразу же от ворот в три стороны разбегались мощеные камнем дороги. Центральная улица, как и следовало ожидать, вела в самое сердце города, где располагался княжеский терем, а вот две другие, разбегающиеся на запад и восток, опоясывали Княжев, проходя вдоль не слишком высокой каменной стены, защищавшей город в смутные времена. И уже от этих улиц брали свое начало другие улочки-закоулочки, опутывая город запутанной сетью. На окраине Княжева в основном жили не шибко богатые люди, крестьяне, переселившиеся из деревень вместе со своим скарбом, которые даже в городских условиях умудрялись содержать небольшие огороды и скотину. Чуть дальше располагались ремесленные мастерские, пара кузниц, мелкие лавочки, в том числе лавка травника и даже мага. В последние несколько лет Княжев сильно изменился, разросся за счет примыкавших к его стенам деревушек и даже, как ни странно, похорошел.

Когда впервые попала в этот город, он мне сильно не понравился: тесный, грязный, неуютный. Однако через пару лет старый князь умер от тяжелой болезни, и ему на смену пришел старший сын, правда, надолго не задержался, его вместе с войском призвали на войну, откуда он уже не вернулся. С тех пор и по сей день городом правит младший из князей – Станислав. Хотя и при нем в городе не многое поменялось. Но горожанам повезло, князь женился на очень умной и проницательной девушке. Это ее стараниями Княжев начал преображаться: дороги замостили камнем, старую городскую стену снесли и в очень короткие сроки построили новую, снесли некоторые обветшалые и неказистые здания, расширив таким образом улицы, организовали сложную систему каналов, куда сливались все нечистоты. По особому приказу их несколько раз в год чистили, чтобы на улицах Княжева не стоял зловонный запах разложения и гниения. Это позволило в значительной мере очистить город, а также избавить горожан от частых и довольно опасных болезней. В городе появился постоянный рынок, лечебница, были отремонтированы храмы. И это еще не все, что успела сделать молодая княжна Алена. Поговаривали, будто девушку эту князь Станислав привез из столицы нашего царства. Да, ему очень даже повезло, иначе Княжев так и оставался бы разрушающимся и погруженным в нечистоты городком. Теперь же сюда тянулся народ, и город потихоньку расцветал.

Я прошлась по центральной улице, любуясь новыми постройками, небольшими садиками, разбитыми между домами, чистым прудом, где плавали утки, заглянула в лавку травника, прикупила некоторые редкие ингредиенты и решила отправиться на постоялый двор. День клонился к закату, и нужно было побеспокоиться о ночлеге. Пусть я ведьма, но ночевать на улице это уже перебор. Как бы не старалась княжна Алена, бандиты и всякие проходимцы из Княжева никуда не делись. Я их не боялась, но зачем ведьме лишнее к себе внимание привлекать, к тому же от городской стражи.

Полюбовавшись издалека на княжеский терем, хотя уже совершенно не терем, потому что старая деревянная постройка, состоявшая когда-то из трех этажей, исчезла и на ее месте спешно возводили белокаменные хоромы. Однако строительство было в самом разгаре, и внешний облик будущего здания еще только угадывался и то не полностью, посему смотреть особо было не на что. Проследив за подкатывающими к месту стройки подводами, груженными уже готовыми обтесанными камнями, я решила вернуться ближе к окраине. К счастью, горожане были заняты своими делами и на девушку, неспешно идущую по улочкам, никто внимания не обращал, а если и обращал, то подойти ко мне не мог. От греха подальше, я надела на палец специальное колечко с наложенными на него отвращающими чарами. Так и мне спокойней, и незадачливые ухажеры целы.

Когда же до запримеченного мной постоялого двора оставалось рукой подать, из бокового проулка выскочила целая кавалькада всадников на одинаковых серых скакунах и едва не затоптала задумавшуюся ведьму. Ехавший впереди всех молодой мужчина, именно под копыта его коня едва не угодила, занес надо мной кнут, да так и застыл. Разве ж я позволю кому-нибудь себя обижать? Обойдется! Зло прищурившись, уставилась в побелевшее лицо и только пальцами щелкнула. Жеребец испугался не меньше, чем его хозяин, прижал уши и попятился назад, затесавшись в нестройный ряд соплеменников.

– Осторожнее! – негодующе воскликнула я, придирчиво осматривая подол платья.

– Ведьма, – беззлобно сплюнул один из всадников и что-то еще добавил, но язык был мне незнаком.

На меня дружно посмотрело больше десятка пар любопытных глаз. Потом чужеземцы перестроили свой разбитый отряд и уже не спеша отправились в глубь города. Я же проводила их прищуренным взглядом, тряхнула головой и, одернув платье, отправилась по нужному мне адресу. Благо больше никто в происшествие вмешиваться не стал, даже зевак поблизости не наблюдалось, и это очень радовало. К тому же чужестранцы не стали со мной связываться, наверное, поняли, что ничего хорошего из этого не выйдет. Вот и молодцы. Только не успела я нескольких шагов сделать, как из того же проулка неспешно вышел мужчина, ведущий в поводу коня. Последний был велик, могуч и черен, словно вороново крыло, грива его свисала почти до земли и причудливо завивалась. Да, хорош был, но хозяин оказался еще краше и не замечал ведьму, с любопытством разглядывающую его красивый профиль. Маг, сильный, я это даже с расстояния почувствовала, высокий, на голову-две выше, это точно. Плечистый, хотя фигуру полностью разглядеть мешал наброшенный на плечи черный плащ (и это в такую жару!). Его темно-русые волосы, стянутые в хвост, открывали крепкую шею, а вот прищуренный взгляд был устремлен на спины удаляющихся всадников, поэтому их цвет разглядеть не удалось. Маг поджал губы, качнул головой и вдруг обернулся, наверное, почувствовал, что за ним наблюдают. Стоило только мужчине увидеть мое лицо, и губы его расплылись в улыбке.

– Напугал я тебя, красавица? – спросил он, а я, как дурочка, только головой покачала, но ответить не смогла.

Пропала. Просто утонула в его серых, словно предгрозовое небо, глазах. Уж до того мне прекрасным этот маг показался, от чего и слова все из головы выветрились. И надо бы ответить, да не получается, только смотрю на него и чувствую, как сама начинаю улыбаться. А сердце замерло в груди, ведь голос его мне очень даже знакомым показался. Неужели?.. Маг хотел подойти ближе, но я вдруг на самом деле его испугалась, резко развернулась и едва ли не бегом скрылась за высокими воротами постоялого двора. Прижавшись спиной к забору, прикрыла глаза и шумно выдохнула:

– Вот тебе и сокол, Яра!

Сердце мое отмерло и затрепыхалось в груди. Не ждала я этой встречи. Ой, не ждала. И как же могло получиться, что этот темный маг, птицей ко мне в сон явился? А главное, зачем? Коленки мои подрагивали, но не столько от страха, сколько от предвкушения. Сокол, конечно, меня напугал, а вот сам мужчина очень даже хорош, так хорош, что лицо его вспомнив, не смогла не улыбнуться.

– Дурочка ты, Яринка, – обругала сама себя и погладила подбежавшего ко мне лохматого пса, который охранял оставленные чуть поодаль обозы.

Вокруг них суетился народ. Всей этой круговертью руководил дородный бородатый мужик в дорогом наряде. Скорее всего, купец или боярин какой-нибудь. Его толстые пальцы были унизаны перстнями, а на шее болталась толстая цепь с каким-то знаком.

«Хм, нет, не купец», – решила я, рассмотрев его маленькие злые глазки, и отправилась в длинное двухэтажное здание, куда из обозов бедные слуги стаскивали тяжеленные сундуки.

Пришлось пропустить сначала взопревших носильщиков, а потом уже войти следом, при этом толстый богач рвался меня обогнать, но я не уступила. Он рассердился еще пуще, только ему это не помогло, разве что лицо побагровело, да дыхание сбилось. Я притормозила в дверях и, обернувшись к барину, еле слышно кое-что ему шепнула. Мужик впал в ступор и был придавлен тяжелой дверью. Я же вошла внутрь и, выловив служку, поинтересовалась насчет свободных комнат. Меня любезно сопроводили в зал, где были расставлены длинные столы, и передали на руки хозяину постоялого двора. Дементий Игнатьич на некоторое время оторвался от пересчета звонких новеньких монет, встал из-за стола и, вытащив из специального шкафчика ключ, протянул мне.

– Сами, Ярина Никандровна, найдете, или послать кого? – спросил он.

– Сама, – улыбнулась я, принимая ключ.

– Ну, вот и хорошо, – обронил Дементий Игнатьич, огладил свою длинную русую бороду и уселся обратно за стол, дабы заняться прерванным делом.

Я вышла в широкий коридор и устремилась к лестнице, ведущей на верхний этаж, где располагались не очень дорогие, но весьма уютные комнатки. Мне ведь не требовался длительный постой, а для того, чтобы переночевать достаточно и кровати. Однако комнатка, которую мне выделил Дементий, оказалась светлой и чистой, будто тут до меня еще никто и не жил. Стены чистые, кровать не промятая, свежим бельем застеленная, на окошке занавески, вместо привычного сундука шкафчик, да еще и зеркало на стене рядом с ним. У окна стол и пара стульев, а на нем специальный кувшин и тазик для умывания. Я до того удивилась и, если честно, не сдержалась, заглянула под кровать, дабы убедиться, что там стоит ночной горшок, беленький, чистенький. Да, это уже лишнее. Посмеиваясь, бросила сумку на стул, скинула с уставших ног сапоги и без сил упала на кровать. Вот бы еще поужинать, но желания спускаться в зал, где в скором времени будет не протолкнуться от желающих перекусить и выпить мужчин, не было. Можно, конечно, попросить, и еду принесут прямо в комнату, но я решила лечь спать. Утро вечера, как говорится, мудренее. Вот утром и закажу завтрак посытнее.



Утром, после завтрака, расплатилась за постой и отправилась на рынок. Город еще только просыпался, однако по улицам уже куда-то спешили люди, по дорогам катили повозки или временами проносились конные всадники, но каким-то чудом никто никому не мешал, никто ни на кого не кричал. Княжев был тих и приветлив, насколько это возможно в городе.

Я вышагивала по широкой улочке и вскоре угодила в толпу, целенаправленно марширующую в сторону большой площади, заставленной латками и палатками. И если большинство из покупателей спешили в продуктовые ряды, то мне требовались вещевые ряды, только находились они в дальнем конце, поэтому волей-неволей пришлось пройти сквозь весь рынок. И, наконец, когда у меня уже чесались руки от желания сотворить какую-нибудь пакость, потому что некоторые невнимательные тетки с огромными корзинами в руках не раз умудрились наступить мне на одну и ту же ногу, вдали показался так необходимый мне ряд. Я шипела и ругалась, но результата это не принесло. Пришлось, как барышне, приподнять подол двумя руками и в таком виде шествовать дальше. Причем настроение мое резко ухудшилось, поэтому манерничать не стала, а очень даже невежливо, распихивая народ локтями, пробила себе путь к палаткам с одеждой.

Что ж, выбор был не ахти. Горожанам среднего достатка нарядные вещи ни к чему, разве что принаряжаются по праздникам, да и то особо деньгами не сорят, богачи же у портних одеваются, шьют на заказ, так сказать. Вот и предстал передо мной скудный выбор простых нательных сорочек, мужских штанов да рубах, а также незатейливые женские платья и сарафаны в горошек или цветочек. Руки мои опустились, и сердце сковала печаль.

– Да, – бурчала себе под нос, прикупив у торговки с лотка сладкий пирожок и пристроившись за рядами, где продавали домотканые половики, – вот и съездила на рынок.

Делать нечего, пришлось проглотить вместе с пирожком обиду и выбираться с рынка, пока еще надетое на мне платье было цело, поскольку народу на рынке стало еще больше. Эх, это тебе не ярмарка, когда купцы заезжие привозят красивые дорогие платья из шелка, бархата или атласа. К тому же они и расшиты причудливо либо камушками украшены, либо фасона интересного. Такое и прикупить не жалко, и выйти в нем не стыдно. А что же мне теперь делать? Ну, не в старом же на сборище нечисти отправляться? Сразу засмеют. Это же лишний повод себя показать, на других посмотреть. Да-а… бабку мою кондратий хватит, если ее внучка любимая в прошлогоднем наряде явится.

Однако сколько бы я не стенала, это ничего не изменило. Был только один выход – отправиться домой. Есть, конечно, в богатом районе Княжева лавочки, где продают готовое платье, только выкладывать непомерные деньги за вещь, которую надену только раз в жизни, я не собиралась. Пусть мой род деятельности позволял не бедствовать, тот же Дементий Игнатьич с товарищами подбрасывали временами не слишком пыльную работенку: кому постоялый двор то несчастных случаев заговорить, кого то воров защитить, кому еще что по мелочи, вот и выходил с этого неплохой доход. Только выпадала такая удача не слишком часто, и нужно было беречь денежки, чтобы в случае чего не грызть сухари.

Я вышла из Княжева и зашагала по дороге. На душе скребли кошки, и ясный погожий денек меня нисколько не радовал. Не знала, как Таисии Демидовне на глаза показаться. Ведь съест она меня вместе с потрохами. Как пить дать, съест. Не потерпит позора ни моего, не своего тем более. А что поделать? Ну, не озаботилась я праздничным нарядом заранее. Увлеклась своими экспериментами и забыла, а теперь уже поздно локти кусать.

– Ладно, где наша не пропадала! – махнув рукой, подумала вслух и свернула в лес.

Переодеваться не стала. Не то настроение было. Вызвала Буренику, угостила хитрую кобылу сладкой сдобой и отправилась домой. Время было обеденное, так что к вечеру планировала уже быть дома. К тому же кобыла моя в обратную сторону скакала еще резвее, наверное, не нравились ей леса вблизи Княжева. Тут кладбищ много, а Буря на дух не переносит погосты. Не нравится ей что-то, вот и бежит от них, как от чумы. Это уже не раз проверено, поэтому каждый свой маршрут приходится выстраивать с таким учетом, чтобы по пути не попалось ни одного захоронения, иначе Буря понесет, не остановишь…

Солнце только-только село за лес, а мы уже и дома были. Я съехала по теплому лошадиному боку, потрепала Буренику по шее и толкнула калитку. В ответ мою руку пронзила маленькая молния. Я вскрикнула и, потирая пострадавшую конечность, зло прищурилась.

– Мало мне того, что платья купить не удалось, только зря время потратила. Так еще и домой не попасть! – взвыла дурным голосом злая ведьма и так шарахнула по калитке своей силой, что ее едва с петель не сорвало.

Весь забор заискрился, затрещал, и на крыльцо из дома выскочил перепуганный не на шутку Радим. Глаза домового вылезли на лоб, когда он увидел мое перекошенное лицо. Домовой, бледнея, краснея и обратно, стек со ступеней во двор и на негнущихся ножках отправился навстречу судьбе. А судьба, то есть я, уже очень зла была, просто до невозможности. Такой подлости от жизни не ожидала и шипела, направо и налево сыпля страшными угрозами и обещаниями свернуть шеи некоторым рогато-хвостатым умникам. И в сгущающейся темноте мне самой стали видны всполохи, коими отсвечивали мои глаза. Папочкина порода. Не хуже него умею глазами громы и молнии метать, только надо разозлить меня до такой степени, чтобы я полностью утратила над собой контроль. Вот тогда лучше бежать от меня, куда глаза глядят, иначе пощады не видать. Поймаю и…

– Хозяюшка! – взвыл за калиткой перепуганный до полусмерти домовой. – Не серчай на нас неразумных. Это все Яшка с Бояном, они защиту поставили да в лес отправились, а меня оставили за домом следить.

– А как мне теперь домой попасть, а? – потрясая кулакам, поинтересовалась я. – Что, мне теперь еще по лесу всю ночь бегать, этих поганцев разыскивая? А ну, открывай, пока я этот забор не разметала в щепки! Иначе всех отправлю туда, куда обещала.

Радим побледнел еще сильнее, хотя куда еще то, и упал. То ли чувств лишился, то ли просто притворился, но как ни странно, калитка после этого отварилась сама собой. Я озадаченно замерла, предчувствуя в этом какой-то подвох. Даже простояла битых десять минут, не решаясь войти в СВОЙ же двор. Кто его знает, что Яшка тут намудрил. Ладно если просто молнией ударит, это для ведьмы не страшно, а ну, как еще какая-нибудь напасть набросится. В огне гореть не больно хочется.

– Радим, а ну, вставай! – притопнув ногой, потребовала чуть поостывшая ведьма.

Домовой даже не шелохнулся. Я вновь начала сердиться, когда любопытная морда Буреники просунулась между мной и распахнутой настежь калиткой, отпихнув в сторону. Вынужденно сделав влево пару шагов, так и застыла с открытым ртом, потому что кобыла, как ни в чем не бывало, осторожно переступила через тельце Радима и вошла во двор, а потом обернулась ко мне и одарила удивленным взглядом, дескать: «Ведьма, ты чего домой не идешь?» Я почувствовала себя такой дурой, отчего даже стыдно стало, и медленно вошла следом за лошадью. Ничего не случилось: ни земля не дрогнула, ни огнем нас палить не стало, ни молния откуда-нибудь с неба на нас не соскочила. Тихо и спокойно.

– Хозяюшка… – проблеял за спиной Радим.

– Устала я, – обронила невпопад, огладила Бурю по любопытной морде и, больше не сказав ни слова, вошла в дом.

Я знала, что о лошади побеспокоится Радим. Домовой обязательно угостит кобылу, прежде чем отпустить ее в лес. Мне же просто хотелось посидеть в тиши своего дома. Бросив сумку на скамью, опустилась рядом и прикрыла глаза. Гнев в моей душе потихоньку начал угасать, оставляя после себя неприятный осадок, он, словно сажа от кострища, облепил ее изнутри, притупив все остальные эмоции. И чего, спрашивается, я так расстроилась? Будто впервые мне платье прикупить не удалось. А нынче едва ли не реву от досады. Придумаю что-нибудь, или я не ведьма?

– Может, чайку с пирожками? – тихо спросил неожиданно появившийся в горнице Радим.

– Не хочу, – отмахнулась я от домового.

– Что же ты так невесела, хозяюшка? – взялся приставать с расспросами он, даже на соседнюю лавку забрался и уставился на мое лицо своими ласковыми глазками.

– Зря в Княжев съездила, вот и злюсь от этого.

Радим промолчал, только по руке меня погладил. В этот момент громко хлопнула входная дверь, и вскоре в полутемную комнату ввалились запыхавшиеся Боян и Яшка. Причем у обоих топорщилась шерсть. И если фамильяр громко рычал, растопырив усищи и выпустив из мягких лапок внушительные когти, то Яшка сверкал красными глазками, выпуская из ноздрей тонкие струйки дыма, и выставил вперед прихваченные откуда-то вилы, просто у нас их точно никогда не было. Вид у обоих защитников моего дома был настолько грозен, что я не сдержалась и захохотала.

– Злая ты, Ярка, злая! – закричал в сердцах черт и бросил вилы на пол.

– Ненормальная! – поддержал его Боян, втянув когти, сдулся и запрыгнул на лавку, чтобы оттуда посмотреть на мое довольное лицо. – И не жалко тебе нас?

– А вы меня пожалели? – усмехнулась ведьма, тряхнув головой, отчего прическа развалилась, и волосы рассыпались по плечам. – Я вернулась, а домой попасть не могу! И как это называется?

– Тяжело было дождаться, пока Радим тебе калитку откроет? – недовольно буркнул Яшка и вынес вилы вон из дома.

– Это что еще за фокусы! Теперь чтобы войти в свой собственный дом, я должна дожидаться, когда Радим соизволит меня впустить? – вскочив с лавки и уперев руки в бока, взвыла я дурным голосом. Ну, не задался день. Что поделаешь?

– Вот если перестанешь кричать, я расскажу тебе и том, какую защиту на твой дом поставил, и что нужно сделать, чтобы беспрепятственно в него попасть, – запрыгнув к фамильяру на лавку, протянул черт и махнул хвостом.

– Совсем распоясались.

Я покачала головой, но вдруг успокоилась и обратно на свое место бухнулась, затребовав у домового чай. Радим расцвел и проворно накрыл стол вышитой скатеркой, а потом и выставил на нее блюдо с пирогами, да несколько чашечек с разным вареньем и творожок, и еще всякой всячины. Такое ощущение сложилось, будто домовой готовится накормить полдеревни. Бояну вновь досталась миска со сметаной. Кот тут же опустил в нее усатую морду и притих.

– И как вы тут без меня? – поинтересовалась я, отщипывая от пирожка маленькие кусочки и складывая их в рот.

– Как видишь, ничего с нами не случилось, – хмыкнул Яшка, подтягивая к себе чашечку с малиновым вареньем и миску с творогом. – А вот ты еще страннее стала. Что в Княжеве стряслось, коли ты злая такая вернулась?

– Да, ничего, просто платье купить не удалось.

– И только из-за этого весь сыр-бор? – удивился рогатый и едва не уронил на пол ложку с вареньем.

Радим даже за сердце схватился. Ну, не мог домовой спокойно относиться к порче продуктов, даже если это получалось случайно. Запасливый и бережливый слишком.

Я не ответила, просто не хотела рассказывать о нежданной встрече. Как бы не злилась, а все равно незнакомый маг из головы не шел. Как закрою глаза, так и вижу его улыбающееся лицо. Вроде, и не сделал он ничего особенного, да только свихнулась Ярина Никандровна. И с чего бы?

Чаепитие наше затянулось до полуночи. Яшка постепенно оттаял и рассказал мне о своей защите мудреной, объяснил, что нужно делать, чтобы ее активировать и наоборот. Даже выпросил у меня колечко простое серебряное с маленьким синим камушком. Зачем, я и сама догадалась, поэтому с лишними вопросами приставать не стала. Не поскупилась и черта отблагодарила, пообещав, что, покуда он не выкинет очередную каверзу, от папани своего защиту предоставлю. Яшка был рад. Бояну тоже благодарности щепотка досталась. Да и Радим необласканным не остался. В своем доме я постепенно успокоилась, зло из моего сердца выветрилось и оставило меня в покое.

– Иди, Яра, спать. Устала, поди, с дороги.

Фамильяр подкатился ко мне поближе и потерся о мою руку. Я не стала спорить. Устала, это правда. И не столько физически, сколько душевно. Поднялась в свою комнатку и, не раздеваясь, упала на кровать. Платье, конечно, мять было жалко, но на раздевание сил моих уже не хватило.



А утром, не успев проснуться, заторопилась в баньку. Для этого мне не нужно было отправляться в Бережки и напрашиваться к местным, чтобы помыться. У нас была своя, маленькая, уютненькая банька. Пусть в ней можно было париться только в одиночку или в компании с кем-то, но впритирку (хотя мне и некого было приглашать), зато своя, чужим духом не пропахшая. У нас даже свой банник имелся, только показывался очень редко и не озорничал, наоборот, в баньке за порядком следил, и я ему за этого всегда кипяток оставляла, мыло и свежую мочалку, а также время от времени велела домовому банника угощать за его работу.

Уж как намылась, смыла с себя вместе с грязью все переживания и тревоги, так и сделалось на душе легко и светло. И я, постояв немного во дворе, подышав полной грудью свежим лесным воздухом, павой вплыла в горницу и за стол скромненько присела. Тут же и Радим появился, быстро на стол накрыл да присел рядышком, заглянул в мое умиротворенное лицо и улыбнулся.

– Чай, полегчало тебе, хозяюшка?

– И не говори, Радим, что баня с людьми делает, – вздохнула я, размешивая в чае ложечку меда. – Вошла туда ведьмой злобной, а вышла, словно перерожденная. Ангел прямо получился. Чудно, правда.

– Вот и хорошо, вот и славно, – запричитал домовой, а сам мне плюшку поближе пододвигает и улыбается.

И такой подозрительной мне эта улыба показалась. А еще вовремя припомнила, как, доставая из шкафа свежее белье, обратила внимание на то, что дверца его была изначально приоткрыта. Так, не иначе кто-то рылся в моих вещах, пока я дрыхла без задних ног.

– А что ты, Радимушка, сегодня радостный такой? Сияешь, будто солнышко на умытом дождиком небе, – отпив сладкого чая, невзначай поинтересовалась я и обвела горницу взглядом, подмечая, что ни Боян, ни Яшка за все утро так и не попались мне на глаза.

– Так… – домовой слегка замялся, – за тебя радуюсь, Ярушка.

– За меня он радуется, ишь ты! – всплеснув руками, воскликнула я.

Радима обижать не хотелось, поэтому решила дождаться, когда оба проказника сами в доме объявятся, тогда и учиню им допрос с пристрастиями, а пока хоть позавтракаю спокойно. Не все же мне одурелой бабой быть, кричать и ругаться, да молниями в злобном пылу швыряться. Ведьма должна уравновешенной быть. Ну, так бабка говорит. Хотя… если вспомнить ее, когда что-то не так, а «не так» случается практически каждый день, то слова ее с внешним обликом в этот момент не вяжутся. Ох, и страшна Таисия Демидовна в гневе. Недаром Яшка ее испугался и в бега подался, убежища и заступничества моего искать. Ведьма, она ведьма и есть. У всех у нас характер не сахар. И кто в этом виновен, разобраться невозможно. Может, от того, что доля женская наша не завидная. Редкая ведьма замужем жизнь свою проживает. Чаще мужчины рядом с нами лишь на время задерживаются. Такова наша суть – род свой ведьминский продолжить и исчезнуть, не прощаясь. От того и тяну с рождением дочери, хотя и возраст уже подходит, и бабка торопит, но не могу. Слишком уж у меня представления об этом от ведьминских отличаются. Насмотрелась я на мать и на отца своего, не хочу жить, как они. Вот и одинока до сих пор. Все жду своего единственного, да, наверное, не дождусь никогда. Эх…

– Спасибо, Радим, за угощение, – отодвинув в сторону пустую чашку, обронила я. – Скажи-ка мне лучше, где эти оболтусы обретаются все утро?

– Яшка и Бояшка? – уточнил домовой, убирая со стола посуду.

– Как будто у нас другие имеются.

Я прищурилась, начав подозревать неладное.

– Ну?

– Так я ж… так они же… – затараторил Радим и едва не уронил на пол блюдо с плюшками.

– И где же? – в его же манере спросила, поднимаясь из-за стола и стягивая с головы мокрое полотенце.

– Не могу знать, – стукнув заслонкой, буркнул Радим и испарился.

– Чудные дела творятся нынче в моем доме, – недоуменно пожав плечами, протянула я и отправилась наверх, чтобы волосы расчесать да вместо короткой сорочки надеть платье поприличней.

Но до всего этого руки мои так и не дошли, потому что на кровати лежало нечто неописуемое. То есть описываемое, конечно, но уж чего не ждала, того не ждала. В немом восхищении, бросив полотенце на кресло, приблизилась к кровати и осторожно пальчиками приподняла с покрывала платье. У меня такого никогда не было. Лиф, а точнее достаточно жесткий корсаж, его был сшит из бархата и украшен вышивкой еле заметной, она словно вспыхивала частями, когда на нее иначе падал свет. Пышная многослойная юбка состояла из слоев шелка и сетки. Она была воздушной и парящей, словно невесомое облако. И, несмотря на ее неоднородность из-за нескольких разрезов, выглядела очень красиво. К тому же на темном сине-фиолетовом, словно ночное небо, подоле серебряной нитью были вышиты маленькие звезды, а на левом боку золотой нитью – полумесяц. Кстати, такими же образом были украшены и длинные расширяющиеся к запястьям рукава, собранные на тонкие манжеты.

– Красотища! – выдохнула я.

А потом не удержалась, сбросив с себя рубашку, облачилась в это великолепие и покружилась по комнате. Веселый, искристый смех вырвался из моей груди. К тому же подол распахивался, открывая почти до середины бедра мои вполне симпатичные ноги. Не ведьма, а ночная фея.

– Яшка! Боян!

Я скатилась в горницу, заметив притихших дружков на скамье, подскочила к ним и сгребла в охапку, попутно расцеловав две удивленные моськи.

– Ах, вы мои лапочки! Ах, вы мои умнички! – нахваливала, продолжая стискивать их в крепких объятиях, хотя оба активно вырывались из моих рук.

Яшка пыхтел и упирался копытцами мне в ноги до тех пор, пока я не свалилась вместе с ношей на пол, а кот делал вид, будто задыхается, пока вполне натурально не обмяк и не повис на моих руках.

– Убила, – обреченно констатировал черт и выпал из моих расслабленных рук.

– Бояшка, Бояшечка! – запричитала ведьма и потормошила кота.

Фамильяр не рискнул долго притворяться, приоткрыл один глаз, обозрел мое испуганное лицо и махнул хвостом.

– Совсем сдурела? – почему-то очень тихо спросил он.

– Я вас за платье отблагодарить хотела.

Я виновато потупилась, но с пола поднялась, побоялась испортить платье.

– Придушив от радости? – потирая бока, поинтересовался Януарий, отполз от меня подальше и уже оттуда заявил:

– А за платье надо не нас благодарить, а подруг твоих озерных. Это они расстарались.

– Русалки? – не поверила я своим ушам. – Но как?

– Мы им только твои старые платья отдали, попросили помочь. Они не отказали, и вот.

Черт указал ручкой на мой наряд и отполз еще дальше. Я улыбнулась, разглядывая испуганные морды кота и черта, и протянула:

– Какие же вы у меня заботливые.

Яшка и Боян удивленно переглянулись, и кот первым решился ко мне приблизиться.

– Так ты не сердишься за то, что мы твои старые платья немного подпортили?

– Нет. Я ведь все равно носить их не собиралась, просто жалко было выбросить. И не зря. Видишь, пригодились они.

Я еще шире улыбнулась и провела рукой по широкой кошачьей спине.

– Я ведь из-за платья сильно расстроилась вчера, едва вас не поубивала.

– Женщины! – фыркнул Яшка и залез на лавку. – Все у вас не как у людей.

– Мужчины бы не выжили без нас, – отмахнулась я и отправилась переодеваться, а потом обернулась и крикнула:

– Радим, собери-ка подружкам моим богатое угощение, да Яшку к озеру отправь. Надо же их хоть как-то отблагодарить.

Домовой выглянул из-за печки, увидел платье, покачал головой и бросился исполнять мою просьбу. Я же, радостно посмеиваясь, вспорхнула в свою комнатку и еще долго не могла налюбоваться своим отражением. И ничего меня уже не печалило и не тревожило. Вот что красивое платье с ведьмой делает.




ГЛАВА 3


Неожиданно Януарий засобирался на Шабаш вместе со мной. Я не стала его отговаривать, лишь напомнила о том, что там велик шанс встретиться с Таисией, которая вряд ли за несколько дней успела забыть последнюю выходку черта.

– И что? Пусть злится, на Шабаше твоя бабка мне не указ, – отмахнулся от меня рогатый и целый день до назначенного часа натирал копытца, расчесывал шерстку, в общем, прихорашивался, как мог.

Ну, я тоже не тратила времени даром, поскольку Шабаш – это весьма важное и значимое событие в жизни каждого, кто, так или иначе, принадлежит к разномастной братии нечисти. Не люблю это слово. Мы вовсе не такие. Зато это слово очень нравится людям. В нем они видят всех нас. Ладно, доказывать обратное бесполезно, а в моем случае и бессмысленно. Если мой отец демон, то и я не совсем человек. Однако нечистой себя никогда не считала, у меня нет, и никогда не было ни копыт, ни рогов, ни тем более хвоста. А что до смены облика… Так это все ведьмы умеют, и не только ведьмы. Даже светлые маги, и те могу в животное превратиться. Только их почему-то нечистью не считают.

Итак, Шабаш. Он случается один раз в год, и по значимости своей сравним едва ли не с человеческим праздником, когда весь мир отмечает наступление нового года. Шабаш – это тоже своеобразное обновление, это порядок и безумие в одном флаконе, это дань традициям и предкам, это наш главный праздник. Шабаш – это ни с чем несравнимое впечатление, а если честно, то на этом празднике мы просто делимся друг с другом впечатлениями и, как ни странно, опытом. И пусть я уже побывала далеко не на одном шабаше, каждый раз испытываю что-нибудь совершенно новое, возвращаюсь оттуда другой.

И вот, наступил канун Шабаша. Я, честно, еле дожила до вечера. Душа моя неистово трепетала в предвкушении. В эти томительные мгновения, словно пойманный зверь, бродила по дому, поглядывая в окна. Вот уже и темнеет. Но еще рано. Рано. И я терпеливо ждала. За это время успела несколько раз раскинуть карты, но они предсказывали всякую ерунду, так как мысли были уже совершенно о другом. Яшка и Боян все это время сидели притихшие, боялись лишний раз попасть под руку. Радим же, наоборот, преследовал меня по пятам и едва ли не со слезами на глазах умолял не задерживаться и возвращаться поскорее.

– Радим, ну чего ты разошелся? – переодевшись в платье, спросила я у домового, который тихонько сидел в углу моей спаленки.

– Тревожно что-то, – нехотя признался он.

– Все будет хорошо. Не переживай. К тому же Яшка защиту поставил что надо, никто к нашему домику не сунется.

– Угу, – насупившись, буркнул он.

– А хочешь, я и тебя возьму? – прищурившись, спросила его. – Только вот кто же за домиком моим приглядывать станет?

Ха! Прием сработал. Радим сделал вид, будто обдумывает мое предложение, на самом же деле он боялся высунуть нос дальше нашего двора, поэтому вежливо отказался и сбежал, чтобы хозяйка не начала уговаривать. Как-то такое уже было, домовой почти согласился, даже готов был лететь вместе с Бояном в одной корзине, но в самую последнюю минуту отказался. Ага! Как увидел наш дом с высоты птичьего полета, как послушал рассказы моего фамильяра, так сразу же обратно запросился, едва не сиганул с метлы вниз. Чудом его за ворот поймала и домой вернула. С тех пор Радим привычке пострадать не изменял, но на предложение не соглашался. Хватило, наверное, с прошлого раза впечатлений.

– Я не птица перелетная, мне и дома хорошо, – еще тогда сказал домовой.

Вскоре мы вышли из дома. Радим о чем-то шептался с Бояном, а Яшка настраивал проход на остров Буян. Черти не летают, они предпочитают червоточинами сквозь пространство путешествовать. А для пущего эффекта наперед пустят дыму, чтобы напугать слишком впечатлительных. Говорят, маги тоже так умеют, а вот ведьмам сей навык не подвластен, но я и на метле домчу. Хоть душу отведу.

– Все готово! – радостно потирая лапки, воскликнул черт и хотел прыгнуть в темный провал, появившийся за крыльцом, но я поймала его за хвост и придержала.

– Эй, ты чего? Больно же!

Яшка задергался, только затих, когда мой палец уперся в его влажный пятачок.

– За Бояна отвечаешь головой. Если кто-то вздумает украсть моего фамильяра, ничто не спасет тебя от страшной кары. Понял? – грозно сдвинув брови, произнесла я очень низким, хрипловатым голосом, чтобы черт понял – ведьма с ним не шутит.

– Да, понял я, понял. Чего сразу за хвост дергать?

Януарий вновь начал извиваться.

– Чтобы ты его больше ценил, – усмехнулась я и черта отпустила, отчего он, кувыркаясь через рогатую голову, отлетел к крыльцу и замер перед изумленной мордой Бояна.

– Яра, ты угробишь моего проводника! – возмутился кот, помахивая хвостом-метелкой.

– Ничего с ним не сделается, зато ты под присмотром будешь, пока я в пути.

– Ну, и ведьма же ты! – фыркнул Яшка, вскочил на блестящие копытца, схватил Бояна за шкирку и прыгнул вместе с ним в черную дыру червоточины.

Правда, до того, как он с хлопком закрылся, оттуда послышался возмущенное мяуканье моего фамильяра, но мне не было его жалко, сам напросился с чертом, вот пусть потом не жалуется. Простившись с Радимом, я вскочила на метлу и взмыла в небо. Медлить нельзя. Нужно успеть за несколько часов до полуночи долететь до острова, скрытого глубоко в море. Бросив прощальный взгляд на засыпающую деревню, на крышу своего домика и бегающего внизу домового, направила метлу на восток. Лес и поле промелькнули подо мной и исчезли вдали. На пути раскинулось вытянутое с севера на юг озеро Долгое. Я спустилась к самой воде, чтобы коснуться ее рукой, махнуть вынырнувшим из глубин русалкам и под их громкое пение, взмыть в небо. Остров Золотуха промелькнул и исчез. Следом за ним я миновала еще несколько островов, правда, над Вороньим слегка задержалась, разглядывая с высоты ничем неприметный холм, откуда временами копала землю. Вскоре и он остался за спиной, а подо мной раскинулась широкая озерная гладь. В этих местах я никогда не бывала, только облетала на метле.

Спустя несколько минут я свернула, и озеро, причудливо изгибаясь, осталось в стороне, а потом и вовсе, мелькнув в лунном свете, исчезло. Под ногами зашумел старый лес, будто приглашая спуститься ниже. И я спустилась так, чтобы ступнями касаться макушек высоченных елей. Однако долго лететь так неудобно, поэтому вернулась в небо к серебристой луне – королеве ночи. Горделиво плыла она по темному своду небес в окружении своей многочисленной звездной свиты. Я купалась в ее серебряном свете и без удержу хохотала. Вскоре надоело луне мое общество, спряталась она за легким облачком, и лишь чуть-чуть выглядывала из-за него, словно стыдливая девица. Тогда слетел ко мне ветер и попытался догнать. То за помело ухватил и постарался сбить с пути. Шутник! То взялся за волосы дергать, а когда надоело, дунул в лицо и принялся играть с подолом платья. И в конец обнаглев, пристроился рядом и всякую чепуху на ухо начал нашептывать. Смешно, конечно, но нет у меня времени с духом ветра общаться. Обогнала его и помчалась дальше. А он рассердился, нагнал и бросил распущенные волосы в лицо, за подол платья схватил, пощекотал ноги, будто того и ждал, что ведьма с метлы свалится. Да только я его не боялась, ведь вся сердитость ветра лишь напускная, нравится ему со мной играть и резвиться.

Внизу тем временем вновь сменился пейзаж. Медленно под нами потянулись горы, покрытые седыми шапками ледников. Мельком успела заметить большого белого дракона, который в свете луны показался мне будто отлитым из серебра. Он взмахнул своими огромными крыльями и сорвался с высокого уступа, быстро исчезнув в дали. И это хорошо, потому что не любят драконы ведьм, убивать, конечно, специально не стал бы, но вот пакость какую-нибудь учинить мог запросто. От греха подальше чуть-чуть изменила маршрут, чтобы случайно с его собратьями не столкнуться, да и холодно в горах, а я в одном платье и босиком.

Ну вот, наконец вдали показалось море. Оно было спокойно и прекрасно. Я глянула вниз и увидела в черной воде свое стремительно несущееся отражение. Но некогда любоваться собой, нужно торопиться. Еще чуть-чуть, совсем немного… И тут с гиканьем и оглушительным хохотом сверху упали две тени, зажав меня с двух сторон.

– Здравствуй, Ярка! – закричала что есть мочи Лана и едва не свалилась с метлы, когда попыталась до меня дотянуться.

То ли обнять хотела, то ли поцеловать, во всяком случае, ей это не удалось.

– Держись, дуреха! – закричала на нее Рада и подмигнула мне. – Привет!

– Здравствуйте, подруги мои верные! – рассмеялась я в ответ, глядя на то, как упившаяся ягодной настойкой (запах даже на расстоянии чувствовался) Лана показывает язык Раде.

– Я из моря тебя вылавливать не стану. Пусть тритоны позабавятся! – пригрозила легкомысленной ведьме старшая сестра и даже показала кулак, но это не возымело должного действия – Лана продолжила выделывать в воздухе опасные трюки.

Да, две сестры внешне были очень похожи: огненно-рыжие с темно-зелеными глазами, пухлыми губками и довольно примечательными фигурами, а вот характер у каждой свой. Если Рада осторожная и зачастую очень серьезная ведьма, то младшая сестра ее полная противоположность. Старшая сестра неспроста такая – их мать погибла от рук храмовников прямо на глазах Рады. Бедная девчонка тогда чуть с ума не сошла, благо бабка моя после случившегося обеих забрала и при себе держала, пока они не повзрослели. А Лана… Ее ведьминским познаниям цены нет, потому что носит эту ведьму по свету, как выпавшее из крыла перышко, то тут, то там что-нибудь новенькое подхватит, испробует, а уж потом и с нами поделится, но в то же время легкомысленна и неусидчива. За не всегда добрые шуточки и выходки люди ее не слишком жалуют, поэтому Лана гонима ими и не любима. Я бы не смога так жить, а ей все нипочем. Радуется и веселится, будто ничто не тяготит ее ведьминское сердце. И в то же время мы давнишние друзья. Радка, конечно, шипит из-за своих страхов, но частенько проказничала вместе с нами, только порой в эти забавы вносила свои, как ей казалось, продуманные поправки. Биты и наказаны мы за эти выходки были часто, но баловаться не переставали, потому что не может юная ведьма прожить без проказ. Таисия Демидовна вздохнула облегченно, когда мы разъехались из ее дома кто куда.

– Красота-то какая, девочки! – вытянув босые ноги вперед, закричала Лана и махнула рукой в сторону.

Вот он – наш Буян! Чувства, которые испытываешь, завидев еще издали остров, не передать словами. Наверное, они знакомы каждому, кто возвращается домой после долгого отсутствия. Почему остров? Да потому, что храмовники в свое время рьяно взялись с нечистью и темными силами бороться. Извести успели многих, прежде чем у последних ума хватило искать убежища подальше от людей и служителей светлых сил. Долго искали, пока не нашли в море большой остров, помудрили немного и скрыли его от чужих глаз с помощью отвращающей магии. Не видят люди остров, он будто не существует для них. Все, что они могут увидеть – это опасные для судов рифы, вот и держатся подальше, чтобы корабли свои уберечь и жизни не лишиться. И это хорошо, ведь на острове нашли свое пристанище очень многие обиженные храмовниками ведьмы, и даже оборотни с вампирами. К тому же старые-престарые ведьмы частенько уходят на Буян доживать свои дни. Для них на противоположном конце острова построен специальный приют, где о них заботятся.

А Лысая гора?.. Она существует на самом деле, только это не совсем гора, а, скорее, высокий и пологий песчаный холм. Честно говоря, в глубокой древности люди считали, что ведьмы, колдовки, а так же темные маги и многие другие представители нечисти вызывают на лысую гору сильных демонов и едва ли не самого Владыку Тьмы. И якобы специально для него на вершине Лысой горы устанавливается трон, где он сидит во время Шабаша и правит им, а так же раздает указания на год вперед. Чушь! Такого никогда не было. Владыке больше делать нечего, как являться по зову каких-то ведьм. Если верить моему отцу, у самого главного Демона своих забот выше крыши, так что мы ему неинтересны. Не каждая ведьма станет с демоном общаться, как и не каждый демон сочтет нужным явиться на ее зов. Это моей матери как-то удалось вскружить голову одному из Князей, но это большая редкость. На самом же деле на вершине холма имеется небольшой водоем, в котором искупавшись в ночь Шабаша, достигшие совершеннолетия ведьмы проходят посвящение.

И вот он, Буян, медленно приблизился и помчался навстречу. Промелькнула справа Лысая гора, окруженная очищенной от леса площадкой, где были расставлены палатки, шатры и горели на высоких столбах яркие огни, освещающие все вокруг. Внизу сновал разномастный народ, а в воздухе стало тесно из-за прибывающих на Буян ведьм и других крылатых существ. Мимо Ланы промчался беловолосый вампир и нечаянно задел ее метлу. Ведьму крутануло в воздухе, и она, разозлившись, отправила вдогонку клыкастому приличную молнию. Вампир был подбит. Он взвыл и, пуская от загоревшегося камзола дым, полетел вниз. Я проводила несчастного взглядом и отвернулась, когда он угодил в своего же сородича.

– И не жаль его? – осторожно поинтересовалась у подруги, которая поспешно поправляла волосы и темно-зеленое платье, расшитое камушками.

– Не жаль! – усмехнулась она и тряхнула головой.

– Лана! – упрекнула сестру Рада.

И пока мы переглядывались, не заметили несущуюся на нас стаю летучих мышей, нас закружило, завертело в черной массе пищащих тварей и выбросило в стороне от площадки над темными верхушками леса. Я не успела выровнять метлу, как в мой бок врезалась незнакомая ведьма и, собрав нас троих в кучу, потащила за собой вниз. Не знаю, как Раде удалось, отшвырнуть от нас эту полоумную тетку, только от падения это все равно не спасло. Пересчитав собой все ветки, мы свалились на усыпанную еловыми иглами и шишками землю.

Все трое дружно шипели и ругались, пытаясь сначала отыскать свои метлы, а потом вытащить из волос хвою, веточки и остатки чьего-то гнезда. Я фырчала, оглядывая подол платья, но увидев Радку с перьями на голове, не удержалась и захохотала, согнувшись пополам. Мне вторила ее младшая сестра, хотя сама выглядела не лучше. Да, вот и прибыли, называется.

– Дальше идем пешком! – прошипела оскорбленная ведьма, стряхнула с волос постороннее украшение и, перехватив черенок метлы поперек, зашагала прочь.

Мы с Ланой переглянулись, быстро помогли друг другу избавиться от последствий неудачного приземления и побежали за ее старшей сестрой, которая успела уйти уже достаточно далеко. Тропинок через лес натоптано было великое множество, поэтому нам не пришлось особо мучиться, лишь временами подныривали под слишком низко нависшие над тропой ветви. А там и голоса послышались, смех и веселая музыка, услышав которую так и хотелось пуститься в пляс. И в тот момент, когда мы втроем с метлами в руках вышли из леса на совещенную площадку, вспыхнули высокие костры, и многие молоденькие ведьмы пустились в пляс, образовав вокруг полыхающих кострищ хороводы.




Конец ознакомительного фрагмента.


Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию (https://www.litres.ru/book/elena-gerasimova-22360744/yareyna-63016277/) на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.



notes


Примечания





1


Стихи автора.