Главная страница | Современная русская литература | По зову сердца. Повесть и удивительные рассказы

По зову сердца. Повесть и удивительные рассказы
Светлана Котова
Повесть «По зову сердца» рассказывает о жизни молодой учительницы, которая волею судьбы попадает работать в школу-интернат. Невероятная сила характера помогает преодолевать ей жизненные испытания. Эта трогательная история о любви, дружбе, предательстве, порядочности не оставит равнодушным никого. А чудесные рассказы, основанные на реальных событиях, подарят массу разных эмоций.

По зову сердца
Повесть и удивительные рассказы

Светлана Котова

© Светлана Котова, 2023

ISBN 978-5-4498-8127-4
Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

По зову сердца

Глава 1
В душе Татьяны все переворачивалось. Разочарование и обида разрывали сердце.
«Как же так? – думала она. – Я – человек, окончивший с красным дипломом институт, и мне отказали во всех школах. Да они… они еще пожалеют».
Девушка нахмурила брови.
– Вакансий нет, – слышала она, зайдя в очередную школу.
Ну что ей сказать дома мужу, свекрови? Как она посмотрит им в глаза? Пять лет учебы, целых пять лет, и огромное желание работать с детьми, дарить им частичку себя, теплоту, любовь. Конечно, Алексей промолчит, поймет, обнимет, как всегда воспитанный, вежливый, деликатный. А вот его мама…
Погруженная в свои мысли шла Татьяна домой, обойдя все семь школ небольшого провинциального городка.
Тане недавно исполнилось 22 года. Это была высокая, стройная девушка, молодая женщина. Точеная фигура досталась ей от матери, а вот черты лица перешли от отца. Другими словами, ничего примечательного в лице девушки не было: маленькие серые глаза, прямой нос, бледные губы, длинные тонкие волосы русого цвета. Серая мышь, да и только. Но вот чего у нее было предостаточно, так это природного обаяния. Так часто бывает, когда за этим самым природным обаянием, или, как сейчас говорят, харизмой, не замечаешь некрасивости человека. Это легко проверить: представьте себе какого-нибудь известного, но внешне некрасивого актера. Он может быть маленького роста, толстым, зубастым, лысым, но бесконечно талантливым. Разве вы когда-нибудь замечали его внешнюю непривлекательность? Вряд ли. Самые известные красотки были у их ног. Вот этой самой харизмой обладала Татьяна. А еще ее секретным оружием была улыбка. Эта улыбка, украшенная ямочкой с одной стороны, буквально преображала лицо. Девушка начинала светиться изнутри. Горящий взгляд, улыбка, манера общения делали ее весьма привлекательной.
Татьяна в этом 1986 году окончила педагогический институт, но уже успела выйти замуж. Алексей – достойный человек. Он долго ухаживал за Таней. Познакомились они на колхозном поле. Их, тогда студентов разных вузов (Таня училась, как уже говорилось, в педагогическом институте, а Алексей – в политехническом университете), привезли на колхозные работы: убирать картофель и морковь. Тот осенний день Таня не забудет никогда. На небе ни облачка. Солнце по-летнему слепило глаза. Нужно было как можно больше картофеля собрать в сетки. Поле было бескрайним, борозды длинными-предлинными. Но работа не пугала студентов, даже возникло некое соревнование между ними: кто быстрее. В общем, работа спорилась, только вот спины к концу стали побаливать. Татьяна и две ее подруги опережали остальных. Но тут, откуда не возьмись, набежали свинцовые тучи. В одно мгновение накрыли небо, ветер подул с такой силой, что было понятно: вот-вот ливанет. Ребята ускорились как могли. До конца борозды оставалось совсем немного. Капля, потом вторая. «Ничего, – думала Таня, – не размокнем, не сахарные, успеем». Ребята со всех ног рванули к машинам. А Таня добирала последнее ведро. Вот такой был характер девушки. Ребята кричали ей: «Промокнешь, бросай это дело!» Дождь полил с такой силой, будто кто-то невидимый открыл на небе все краны. Поле в одно мгновение превратилось в какое-то месиво. Вся мокрая до нитки Таня побежала. Ноги вязли в грязи. Поскользнулась, упала. С соседней машины соскочил парень и, подбежав к ней, крикнул: «Руку давай! Ты что, ненормальная?! Тебе больше всех надо!» Таня пыталась встать – боль, страшная боль пронзила все тело, видимо, подвернула ногу. Парнишка, не церемонясь, поднял девушку на руки. Еле донес до машины, Таню подхватили однокурсники, помогли ей забраться в кузов, а молодой человек побежал к своему грузовику. Только через неделю девушка узнала, что ее спаситель – Лешка Свиридов из политехнического. А узнала она это на деревенской дискотеке в клубе. Клуб в деревне – это самое любимое место развлечений молодежи. Как правило, дискотеки проводились в выходные дни. Девушки и парни старались как можно раньше закончить дневную работу, чтобы подготовиться к походу в клуб. И вот девчонки уже делают прически и стараются нанести яркий по моде макияж, как на фото красоток из журналов «Работница» либо «Крестьянка», из шкафов достают любимые наряды; парни тоже стараются отличиться: яростно вычищают грязь из-под ногтей, причесываются, щедро брызгаются одеколоном, надевают модные джинсы-варенки, которые сами же и вываривали несколько часов в ведре с добавлением хлорки. У кого-то получалось здорово, а у некоторых белые пятна были распределены неравномерно, и тогда джинсы превращались не в модные варенки, а в смешные старые штаны, но делать было нечего, приходилось носить такие, не в трико же на дискотеку идти. Клуб – место свиданий, новых знакомств. Приглушенный свет, блестящий дискошар, современная музыка. А когда приезжали городские студенты на колхозные работы, то было еще интереснее. Девчонки заглядывались на новых кавалеров, а парни выбирали себе даму сердца. Алексей сам подошел к Татьяне, поинтересовался, что с ногой. Слово за слово, разговорились и через какое-то мгновение общались уже, как давние знакомые. Оказалось, ко всему прочему, ребята были из одного города. И все завертелось: свидания, расставания, переписка, предложение руки и сердца. И вот свершилось: сыграли свадьбу…
Поиск работы выбил Таню из колеи. Комок в горле поднимался все выше и выше. Никогда она не показывала свою слабость. «Нет, не реветь», – вспомнила Татьяна слова любимого с детства персонажа – Карлсона. Девушка вытерла накатившиеся на глаза слезы, размазав тушь по щеке. Не любила Таня косметику, но сегодня все же решила накрасить ресницы: как-никак работу пошла искать, а сейчас забыла, растерла. Тушь стала щипать глаза.
– Танька, привет, – услышала она сзади знакомый радостный голос.
– Привет, – сказала девушка, не понимая, кто ее окликнул, обернулась и увидела Степку, своего одноклассника, когда-то безрезультатно ухаживавшего за ней. Татьяна всегда была рада поговорить с этим улыбчивым добродушным парнем, с этим Рыжиком, как его по-доброму называли ребята в школе. Но вот сегодня… сегодня лучше бы никто не попадался ей на пути.
Предательская слеза покатилась из левого глаза Тани. Степан сделал вид, будто ничего не заметил. Он всегда интуитивно чувствовал человека, чувствовал, что происходит у того в душе, и старался не наступить, как говорится, на больную мозоль.
– А я тебя сразу узнал, увидел на другой стороне улицы, обрадовался, еле догнал, мне все равно идти в эту сторону. Я слышал, что ты у нас дипломированный специалист, учитель, где работать-то собираешься? – как можно веселее проговорил парень на ходу. Разве мог он подумать, что именно эта тема и задевала девушку за живое.
Слезы покатились из Таниных глаз одна за другой, как ни пыталась она их удержать.
– Понимаешь, Степ, – сказала Татьяна с досадой, – а мне везде отказали, говорят, что мест нет, что вот только передо мной взяли человека и все в этом роде. А я уже представляла, как первого сентября войду в класс, увижу любопытные глаза ребят, буду их учить. Ты же знаешь, что это моя мечта с детства. А теперь куда? Разве что в магазин устраиваться продавцом, работать-то ведь где-то надо?
Степан никак не ожидал, что у Тани могут возникнуть проблемы с поиском работы, он всегда думал, что учителей не хватает, что это трудная профессия, в которую идут лишь единицы, а тут… Хотел было поддержать подругу, однако утешительных слов не нашел.
– А ты в нашу-то школу заходила? – поинтересовался парень, будучи уверенным, что так оно и было. – Что сказала Людмила Петровна?
Людмила Петровна была их любимым учителем. Она преподавала физику, и вот совсем недавно, буквально год назад, стала директором. Все ее ученики, бывшие и настоящие, были рады этому, потому что более тактичного, строгого, умного, в меру юмористичного человека они в своей жизни не встречали. В общем, Людмила Петровна пользовалась абсолютным авторитетом у детей, а это и есть высшее мерило компетентности педагога.
– Да, – вздохнула Таня. – Это было первое место, куда я заглянула, директор обещала взять меня, но лишь через год, там, вроде, Ирина Федоровна на пенсию собирается. Ну, а как твои дела? Чем занимаешься? Инженером стал? – спросила девушка, решив сменить тему разговора.
– Нет, я не доучился. Пришлось на работу пойти, на заводе детали точу, токарь я.
Тане показалось, что Степа сказал это с некоторым раздражением.
– Как-нибудь при следующей встрече расскажу, почему так получилось. А сейчас спешу, извини, – выпалил скороговоркой Степан, неожиданно заторопившись.
Теперь оторопела Татьяна: перспективный парень, умнейшая голова, учился в университете, все ему пророчили блестящее образование, отличную карьеру, а он на заводе детали точит. Таня раскрыла рот, хотела спросить, как так произошло, но Степан пошел быстрым шагом, стал удаляться от нее, однако метров через двадцать развернулся, несколько секунд постоял на месте, а затем вновь подошел к однокласснице.
– Танька, слушай, а пойдем со мной. Тут недалеко. Сейчас все поймешь.
Не дождавшись согласия, он схватил девушку за руку и уверенно потащил за собой.
– Степа, в чем дело? – попробовала возмутиться Таня, но, увидев решительность в глазах парня, покорилась и пошла за ним.
– Ничего не спрашивай, сейчас все поймешь сама, – вновь повторил одноклассник.
Вскоре ребята повернули на улицу Чапаева и остановились перед школой-интернатом.
– Вот, здесь мой брат, – с досадой сказал Степан. – Ты же его помнишь?
– Мишку? Конечно, такой хорошенький, белобрысый. Но почему здесь? – спросила Таня недоумевая.
– Так получилось, но я его заберу, скоро заберу, и он об этом знает.
Татьяна посмотрела Степану в глаза. Столько уверенности во взгляде человека девушка не видела больше никогда. Ни один человек бы сейчас не посмел усомниться в его словах.
– Степ, ты мне должен все рассказать, – потребовала Таня. Ей изрядно надоела вся эта недосказанность.
Но парень замешкался, кашлянул, отвернулся в сторону, и девушка поняла, что сегодня разговора по душам с одноклассником у нее не получится.
– Мы поговорим, но не сейчас, – нервно сказал Степан. – Я тороплюсь, у меня ночная смена. И вообще дело не в этом. Тебе нужно зайти к директору, я слышал, что им нужен учитель. Вот вспомнил неожиданно. Ты узнай все, может, что и срастется.
– Что? – возмутилась Татьяна. – Да ты в своем ли уме? Работать в школе-интернате? Нет, нет. Я не смогу. Я не пойду, я не буду. Тут же учатся сироты или дети из неблагополучных семей. Я не хочу, не справлюсь, да и не возьмут меня.
Девушка обернулась – Степана рядом уже не было. Медленно она поднималась по крутой темной лестнице на второй этаж. Запах плесени и гнили витал кругом. От внезапности всего кружилась голова.
«Зачем я здесь? Куда иду?» – думала Таня про себя, но почему-то шла.
– Тетенька, здравствуйте, – неожиданно прозвучал тоненький голос, кто-то отвлек ее от мыслей.
Девушка присмотрелась: четыре глаза сверкнули в полумраке. Татьяна подошла ближе. От частично забитого фанерой окна шел слабый свет, на фоне которого вырисовывались две худенькие детские фигуры.
– Привет, ребятки. Вы это со мной здороваетесь или с кем-нибудь еще? – спросила Таня, улыбнувшись, было забавно: впервые к ней обратились со словом «тетенька».
Два взъерошенных мальчугана восьми лет спрыгнули с подоконника. Таня подошла ближе, девушка не верила своим глазам – на нее пристально смотрели две совершенно одинаковые мордашки. Очень смешные. У обоих мальчиков были длинные носы и оттопыренные уши, чуть волнистые темные волосы прикрывали высокие лбы.
– Тетенька, а тетенька, дайте конфетку? – жалобно попросили мальчуганы практически одновременно.
– Ой, а у меня нет, – растерянно проговорила Таня (впервые в жизни она пожалела, что не любит конфет и, конечно же, по этой причине не носит их в сумке).
– Я, – сказала она, – я вам в следующий раз целый килограмм принесу. Хорошо?
– Все так говорят, – ответил один из братьев, не поверив обещаниям незнакомой женщины, однако капля надежды поселилась в его душе, ведь «тетенька» не отмахнулась от них, а почему-то продолжала разговаривать. – Мы теперь здесь учиться будем, – продолжил он, а второй добавил:
– И жить. Вы уж принесите нам конфеток, пожалуйста.
Татьяна, смущенная этой встречей, кивнула в знак согласия и интуитивно погладила ребят по голове, но мальчишки отдернули от ее рук головы – не привыкли они к этим нежностям. Таня поняла, что сделала что-то не так. Затем, вспомнив причину своего появления в этом учреждении, она наспех попрощалась с близнецами, поднялась выше и остановилась у кабинета с покосившейся надписью «Директор». Из комнаты вышли какие-то люди. Девушка постучала.
– Войдите, – раздался уставший и слегка раздраженный голос.
Татьяна медленно перешагнула порог, закрыла за собой скрипучую дверь, огляделась: в кабинете царил беспорядок, впрочем, нетрудно догадаться, как и во всем этом здании. Кипа бумаг лежала под столом, пыль на полках, а цветы в горшках доживали свои последние денечки, дырявое выцветшее кресло стояло около рабочего стола, казалось, что его принесли с помойки, сам директор, а скорее всего, это был он, своим потрепанным видом соответствовал всей этой обстановке.
– По какому вопросу? – спросил мужчина, нервно постукивая по столу.
Таня замешкалась, пытаясь подобрать слова, чтобы объяснить цель своего прихода.
– Что Вы молчите? По какому вопросу изволите беспокоить? – громко проговорил директор, все больше раздражаясь.
– Я… я ошиблась, я пойду, наверное, не вовремя, – тихо сказала девушка, думая об абсурдности сложившейся ситуации.
– Ну… не хотите говорить, как знаете, – уже более спокойным голосом промолвил директор, поняв, что напугал молодую женщину своей нервозностью. – Геннадий Иванович, – представился он как бы невзначай. – Директор этого треклятого заведения. Если вспомните, что хотели, то обращайтесь, – как-то грустно прозвучали его слова. – И, это, извините, трудный день выдался.
– Я учитель, – неожиданно для себя проговорила Таня, – слышала, Вам требуется педагог. Я только что закончила институт, обошла все школы, но вакансий нет. Вам нужен учитель? У меня красный диплом, – добавила она.
Геннадий Иванович пристально посмотрел на девушку и смерил ее взглядом: молодая, худенькая, с тихим голоском. Ну никак она не ассоциировалась с образом учителя, тем более учителя в доме-интернате.
– Нет, нам не нужен, – быстро ответил он.
Татьяна поняла, что директор лукавит, и укоризненно посмотрела на него. От этого взгляда Геннадий Иванович смутился и промямлил:
– То есть нужен, но не Вы. (Наконец-то прозвучала правда). – Вы пришли не по адресу. Здесь нужен опытный взрослый педагог. А Вы, девонька, да Вас тут раздавят, съедят. В общем, Вы не справитесь. Идите. До свидания.
И директор занялся своими делами. Щеки Тани запылали. Слова Геннадия Ивановича девушка восприняла, как вызов.
– Татьяна Васильевна.
– Что? – удивился директор. – Вы еще здесь?
– Я Татьяна Васильевна. Я смогу. Я Вам докажу, – вызывающе, даже дерзко сказала она.
Геннадий Иванович от неожиданности выронил ручку. Он никак не предполагал, что этот тихий голосок может звучать так уверенно.
Ну не привыкла Таня пасовать перед трудностями. Активистка, всегда первая. Да, худенькая, да, молодая, с тихим голоском, зато с огромным стержнем внутри, стойкости характера ей было не занимать.
«Ну что ж, смелая, – подумал директор про себя. – А что? Вдруг что-то и получится?» Вслух же сказал:
– Вижу, не из робкого ты десятка. Может, и стоит попробовать.
Татьяна протянула папку с документами.
– Да погоди ты, ишь какая скорая, – промолвил он, улыбнувшись. – Давай-ка до завтра подождем, обдумай все хорошенечко, опять же, с родными посоветуйся и уж, ежели примешь твердое решение, приходи к 8 утра со всеми документами. Познакомлю тебя с нашим заведением, с нашими охламонами (так ласково называл он своих воспитанников).
Татьяна не помнила, как сбежала с лестницы. Она не понимала: то ли радоваться внезапно сложившимся обстоятельствам, то ли, наоборот, печалиться. Ну никак не могла девушка осознать, что же произошло: с одной стороны, она нашла работу, с другой – даже представить себе не могла, что местом работы будет интернат.
«Ну и что, – уговаривала она себя, вспоминая все не очень хорошие истории про интернатских детей. – Справлюсь, не я первая, не я последняя, а потом ведь всегда можно уйти. Да и уйду в следующем году в свою родную школу, а годик можно и потерпеть».
Таня не заметила, как дошла до дома. Главное, чтобы муж со свекровью не почувствовали ее сомнений. Остановившись на втором этаже, она достала из сумочки зеркальце, поправила волосы, улыбнулась, приняла беспечный вид, потренировалась, как беззаботно скажет слово «привет», и уверенно открыла дверь квартиры.
– О, Танюшка, как успехи? – сказал жене Алексей, радостно выбежав в прихожую. А я тут тортик купил и шампанское, отметим твое трудоустройство. Давай скорее мой руки и к столу. Мам, – позвал он, тихонько постучав в дверь спальни, – пойдем ужинать, присоединяйся к нам.
Через минуту дверь приоткрылась, и из комнаты вышла красивая женщина 53 лет – свекровь Татьяны. Маргарита Александровна тщательно ухаживала за своей внешностью. Пепельного цвета волосы были уложены крупными локонами. Красивый разрез глаз подчеркивали идеально выведенные стрелки; длинные, аккуратно разделенные друг от друга тушью ресницы вызывали зависть не только ровесниц, но и женщин гораздо моложе. А брови? Брови были по моде тонкими, с изящной линией изгиба. Особенно следила Маргарита Александровна за руками: на ночь жирно смазывала их детским кремом, а поверх надевала перчатки. Маникюр делала сама – раз в три дня. У нее был хороший вкус в одежде: каблуки, белое кашемировое пальто, шляпа отличали ее от простых обывателей небольшого города. А вот характер Маргариты Александровны был, мягко говоря, не подарок. Строгая и чрезмерно требовательная ко всему и ко всем. Еще до замужества Таню предупреждали о крутом нраве будущей свекрови. Но девушка только посмеивалась: «Ничего, я найду общий язык». Нельзя сказать, что отношения между ними не сложились, но и любезными они не были. Старались обе терпеть друг друга ради Алексея. Ко всему прочему, Маргарита Александровна любила порядок, любила до безумия. Дома не было ни пылинки. Интерьер квартиры напоминал музей. Все в бордово-золотых тонах. Красиво, но очень скучно. Не было живости, уюта, тепла. Конечно, женщина пыталась подстроить под себя невестку. Таня же молчала. Воспитание не позволяло ей перечить. Она придерживалась поговорки: со своим уставом в чужой монастырь не ходят. Иногда требования Маргариты Александровны доходили до абсурда, например, она заставляла Татьяну пылесосить ковер против ворса, потом по ворсу, а затем еще пройтись щеткой и по рисунку. В напольной вазе искусственные подсолнухи должны были стоять в строгом порядке, чтобы листочки были расправлены, лепестки же повернуты в одну сторону. И так во всем. Конечно, Маргариту Александровну не устраивал выбор сына, впрочем, любая девушка ей бы не понравилась. Единственный сын был смыслом ее жизни. Не желала она делить его ни с кем. Хорошо, что Алексею достался характер отца, парень вырос тактичный и добродушный. Пять лет прошло с тех пор, как внезапная болезнь забрала жизнь родного человека. Инфаркт. Покинул Алексея авторитет, друг, наставник. А характер Маргариты Александровны после похорон мужа еще больше испортился. Некому было ее вовремя остановить, поговорить, объяснить, одним словом, поставить на место. Алексей был неким громоотводом в доме между двумя любимыми женщинами: матерью и женой. Вот так они и жили уже полгода. Как могли приспосабливались друг к другу.
– Ну, давайте поужинаем, – нехотя проговорила Маргарита Александровна, слова ее при этом прозвучали, как одолжение. На самом же деле ей было безумно приятно, что сын позвал ее на ужин. Признаться в этом она, конечно же, не могла. Это было не в ее характере, а тем более признаться перед невесткой. И, ко всему прочему, любопытство распирало: хотелось узнать, куда устроилась сноха.
Глядя на свекровь, Татьяна подумала: «Почему люди так часто боятся проявить свои истинные чувства, напускают на себя важный вид, хотят показать свое превосходство перед другими? Что им мешает быть искренними? Может быть, чувствуют в этом свою уязвимость? А, может, это и называется гордыней? Ведь так просто сказать то, что ты на самом деле чувствуешь, уметь поблагодарить человека». Такое отношение людей к другим всегда было для Тани загадкой, и, вообще, она считала это огромной глупостью.
– В какой школе работать будешь? О зарплате узнала? – как-то нелепо начала разговор Маргарита Александровна, сидя за столом.
Казалось, что кроме денег ничего не интересовало эту женщину.
– Я буду сеять разумное, доброе, вечное в школе-интернате, – ответила Татьяна некрасовскими словами, хотя сама еще не была до конца уверена в правильности принятия данного решения.
В воздухе повисла пауза.
Маргарита Александровна открыла рот и уже хотела сказать что-то нелестное в адрес невестки, но Алексей, почувствовав это, опередил мать:
– Вот и отлично, Танечка. Поднимем за это бокалы. У тебя все получится, умница ты моя. Здорово! Поздравляю!
Маргарита Александровна что-то буркнула себе под нос – не было сегодня у нее настроения вступать в перепалку, тем более скоро должен был начаться ее любимый сериал. Но при случае она, конечно же, вставит «свои пять копеек». Осушив бокал с шампанским, Маргарита Александровна удалилась. Таня облегченно вздохнула, она была благодарна мужу за поддержку, после ужина девушка рассказала ему во всех подробностях о событиях сегодняшнего дня и, успокоившись, заснула крепким сном.

Глава 2
– Войдите, – раздался спокойный голос Геннадия Ивановича. – А, это Вы, не ждал, не ждал, – сказал он с неподдельным удивлением, – признаться, был уверен, что передумаете. Ну раз так, то для начала «Доброе утро» и давайте свои документы. Проходите и присаживайтесь.
Директор рукой указал на пыльный стул. Татьяна поморщилась: не очень-то хотелось сидеть на таком стуле, но, переборов себя, присела на край.
– Так, – пробурчал директор под нос, разглядывая диплом Татьяны, – значит, учитель русского языка и литературы.
Он стал что-то искать взглядом, долго искал, потом начал перебирать кипу бумаг, небрежно лежащую на столе, пыхтел, снова перебирал – это что-то никак не хотело находиться. Геннадий Иванович даже покраснел от досады. Татьяна не знала, чем помочь. Она нагнулась и увидела под столом что-то белое.
– Случайно, не это ищете? – обратилась девушка к директору и указала рукой под стол.
Геннадий Иванович поднял с пола листок:
– Да, благодарю, – весело сказал он, обрадовавшись концу своим мучениям. -Упал, не заметил.
А Таня подумала: «Да у вас тут черт ногу сломит, как вы вообще здесь что-нибудь находите».
Геннадий Иванович заглянул в листок:
– Что ж, часов у нас для Вас не так много, но, думаю, на ставку наберем. Сейчас посмотрим почасовую нагрузку. Ага, 18 часов в 6, 7 и 8 классах. Но придется Вам еще стать воспитателем во 2 «А», после уроков до 8 вечера заниматься с ними, уроки делать, гулять, водить на ужин. Согласны?
Таня кивнула головой. Что это за воспитательская работа после уроков, она и понятия не имела, но решила, что разберется позже.
– Ну и отлично, – сказал директор. – Тогда пройдите в канцелярию, это в конце коридора, напишете там заявление, а потом я познакомлю Вас с нашим учебным заведением.
В коридоре было очень темно, и Таня шла, опираясь о стену. Дверь канцелярии была приоткрыта. Девушка услышала разговор по телефону:
– Да, Геннадий Иванович, сейчас оформлю.
Таня поняла, что речь шла о ней.
– Можно войти? – вежливо спросила она.
– Конечно, Татьяна Васильевна, – проговорила секретарша. – Директор сказал, что Вы наш новый учитель. Очень приятно. Я Людмила, но лучше Людочка, меня все тут так называют.
Людочка была молоденькой, она только что окончила школу, а в институт поступить не получилось: не прошла по конкурсу. Невысокая, пышногрудая, веселая, со звонким голоском Людмила сразу расположила к себе Таню.
В канцелярии, в отличие от коридора и даже от кабинета директора, было светло. Сквозь огромное окно ярко светило солнце. Несмотря на строгость обстановки (кругом были стеллажи, на которых стояли папки с документами), в помещении было довольно-таки уютно. Таня поняла, что Людочка здесь постаралась. Какие-то маленькие статуэтки, цветочки, картинки были везде, но они не раздражали, а каждая «вещица» находилась на своем месте, замечательно вписывалась в интерьер.
– Красиво тут у вас, что не скажешь о других помещениях, – проговорила Татьяна, покосившись в сторону директорского кабинета.
– Да, у Геннадия Ивановича вечный бардак, – согласилась Людочка, – уж сколько раз я пыталась навести там порядок, но это бесполезно. Директор говорит, что у него в кабинете художественное безобразие, по-другому он, якобы, работать не может. Но Вы не обращайте на это внимания, на самом деле, он очень хороший человек, просто проблем много. Уходит с работы очень поздно и приходит раньше всех. Техничка в обеденный перерыв убирается у него, но к вечеру опять все то же самое.
Татьяна написала заявление, отдала документы. Ей оформили трудовую книжку и выдали на руки договор. Вот и все. Она сотрудник школы-интерната, пути назад нет.
– Людмила, – обратилась Татьяна к секретарю, – а скажите мне, пожалуйста, вчера я тут встретила двух мальчуганов. Чудных таких. Как бы мне их найти?
– Не Людмила, а Людочка, Татьяна Васильевна, я же Вас просила так меня называть, – напомнила секретарь.
– Но, – пыталась возразить Таня, – мы же только что с Вами познакомились, это не совсем… Она хотела сказать, что это не совсем корректно, но передумала: – Хорошо, Людочка.
Девушки рассмеялись. Простота Людмилы удивила Таню. Общаться стало легче.
– Вы, наверное, про близнецов говорите, Семеновых, лопоухих таких? – сказала Людочка и улыбнулась, вспомнив смешные мордашки, – их только вчера перевели в наш интернат из другого города. А вот сейчас Вас Геннадий Иванович проведет по нашему зданию, Вы их обязательно увидите. Кстати, они будут учиться во 2 «А», а Вы их воспитатель. Под Вашим крылом будут мальчишки.
Таня хотела спросить, что значит быть воспитателем, тем более у малышей. Но не успела – Геннадий Иванович заглянул в канцелярию.
– Татьяна Васильевна, пойдемте знакомиться с местом работы, покажу Вам наши «хоромы», – усмехнулся он.
Они начали осмотр с первого этажа. Здание было ветхое. По низу сильно дуло. В некоторых кабинетах можно было увидеть траву, которая проросла сквозь щели пола. Двери скрипели, краска на окнах облупилась. Одним словом, разруха. На втором этаже располагались спальные комнаты, столовая и спортивный зал. Их состояние было такое же плачевное, как и у классных кабинетов.
Учебный год еще не начался, поэтому учителей в школе не было. Детей же было мало, большинство из них находились у родственников или у опекунов, пока шли каникулы. Ребят, которых не забрали на лето, объединили в одну группу. Там были дети разных возрастов.
– Ну и где ваши охламоны? – поинтересовалась Татьяна.
Геннадий Иванович посмотрел на часы и ответил:
– На прогулке они, скоро вернутся, уверяю, не пропустите.
И тут же дверь распахнулась – гвалт, гогот и смех ворвались в пустое здание.
– Здравствуйте, – раздавалось со всех сторон.
Татьяна и Геннадий Иванович только и успевали кивать головами в знак приветствия.
– Таня, привет, – прозвучал радостный голосок, кто-то небольшого роста обнял девушку сзади.
Татьяна обернулась:
– Мишка, ты? – проговорила она растерянно. – Как же ты подрос, давно тебя не видела.
– А что ты тут делаешь? Со Степкой моим пришла, где он? – спросил мальчик и покрутил головой, глазами ища брата.
Мишка был худеньким ребенком, в свои восемь лет выглядел максимум на шесть. Огромные синие выразительные глаза, казалось, занимали все его лицо. Волнистые белокурые волосы спадали на плечи. Очаровательный мальчуган. Он совсем не был похож на своего рыжего брата. Все одноклассники Степана знали Мишку. Практически на все школьные мероприятия Степа таскал тогда еще совсем крошечного брата и потом брал с собой на все встречи выпускников. Ребята даже удивлялись, если Степан изредка приходил без Мишки.
– Миш, я тут работать буду, – сказала Таня, обняв ребенка, – только ты меня теперь называй Татьяной Васильевной, ну, хотя бы на людях, ладно? Я ведь все-таки учитель.
Мишка пожал плечами, ему трудно было понять, как это Таньку можно называть Татьяной Васильевной. Но он все равно был рад, что рядом теперь будет знакомое лицо.
– Хорошо, Татьяна Васильевна, – буркнул он, расстроившись, что Степана не было рядом.
– А ты случайно не во втором классе учишься? – Татьяна прикинула, что по возрасту Михаил должен был учиться во втором классе. – Между прочем, я там буду воспитателем.
– Ура! Ты, – крикнул Мишка, но тут же обернулся, вспомнив только что данное обещание, и, не увидев никого рядом, уже тихо сказал: – Ты будешь работать в моем классе. Это же здорово! А будешь меня защищать от старших? – спросил он.
– А что тебя здесь обижают? – удивилась Татьяна, но ответа не дождалась. – Не переживай, я теперь тебя в обиду никому не дам, – весело сказала она, погладив мальчишку по голове. – Миш, а ты тут двух таких одинаковых ребят не видел, они твоего возраста? —спросила девушка о близнецах.
– Семеновых что ли? Да вот они недавно мимо нас пробежали, пойдем я тебе их покажу.
Мишка, схватив Татьяну крепко за руку, повел ее в сторону лестницы.
Девушка обернулась, она вдруг вспомнила, что пришла сюда с директором. Геннадий Иванович мирно беседовал с техперсоналом у окна. Он махнул Тане рукой, показав жестом, что она может быть свободна.
Татьяна пошла вслед за Мишкой.
Они поднялись в столовую, которая располагалась на втором этаже. Здесь было светло. Три огромных окна пропускали много света. Но обстановка была такой же убогой, как и во всем этом здании: старые деревянные столы были покрыты выцветшей и порванной в разных местах клеенкой, края табуреток были отколотыми, с зазубринами, того и гляди порвешь одежду о них. Посуда старая, потрескавшаяся, со временем из белоснежной превратилась в серую или желтую.
– Ах, вот ты где, негодник, я тебя потеряла, быстро мыть руки и за стол! – услышал Миша строгий голос воспитателя.
– Извините, Валентина Ильинична, – пробурчал он в ответ и побежал в коридор к умывальнику.
Воспитательница подняла глаза на Татьяну. Любопытство читалось во взгляде пожилой женщины.
– Татьяна Васильевна, – представилась девушка. – Теперь ваша коллега, приятно познакомиться, – добавила она, а потом, улыбаясь, виновато сказала: – Валентина Ильинична, Вы на Михаила не сердитесь, пожалуйста, это все из-за меня, я его задержала. Мы с ним давние знакомые.
Таня подмигнула Мише, показавшемуся в дверном проеме, тем самым давая понять, что все улажено.
– Я же за них несу ответственность, волнуюсь, это еще те хулиганы, – уже более спокойным голосом проговорила воспитательница. – Значит, Вы наш новый сотрудник? – сказала она, улыбнувшись, – отлично, дети любят молодых учителей, – добавила Валентина Ильинична, сетуя на свой возраст. – Присаживайтесь, чаю попьем. Нина, принеси стакан чая и булочку нашему новому преподавателю, – обратилась она к кухонному работнику.
Вечно чем-то недовольная Нина принесла чай и пышную румяную булку. Сладкий дурманящий запах свежей выпечки разыграл и без того появившийся аппетит Татьяны. Все же нет ничего вкуснее в жизни, чем только что испеченный хлеб. Какой-то умопомрачительный аромат источала эта горячая булка. Прошло бы полчаса, и было бы уже не то. Девушка вдруг вспомнила, как мама в детстве ругала ее за обгрызенные края хлеба, который приносила домой из булочной. Как же трудно было ребенку удержаться от такого соблазна. Поход в магазин за хлебом занимал немало времени. Задолго до приезда машины выстраивалась огромная очередь. Грузчики вытаскивали большие поддоны с разной выпечкой, очередь начинала продвигаться вперед. И вот она, такая пушистая, еще теплая белая буханка свежеиспеченного хлеба в твоих руках. И пусть мама ругает, ну невозможно удержаться от искушения, всего лишь кусочек, а потом еще и еще. А однажды Татьяна пошла за хлебом со своим младшим братом Сашей, ему тогда было года 3 или 4. На нижней полке лежали маленькие булочки. Мальчика в очереди совсем не было видно, он и Тане-то был ниже пояса. Пока эта самая очередь продвигалась, Саша покусал 6 булок. Бабульки, стоящие рядом, заметили это. Пришлось вместо буханки хлеба, купить покусанные булочки. Тогда здорово досталось дома Тане от родителей, Саша-то ведь маленький, какой с него спрос. В общем, недосмотрела, значит, виновата. Татьяна улыбнулась – это были приятные детские воспоминания – и она с удовольствием принялась за скромную, но такую вкусную трапезу.
Ребята весело стучали ложками о края посуды. Таня никогда не видела, чтобы с такой скоростью исчезало содержимое тарелок. «Да, хороший у ребят аппетит, – подумала она, – раз такую зеленую жижу (именно это напоминал ей суп в тарелках детей) они уплетают за обе щеки». А потом девушка поняла, что ребятам хотелось побыстрее добраться до самого вкусного – булки, а пока не отнесешь пустую тарелку, никто тебе ее не даст.
Повернув голову направо, Таня увидела знакомые лица. Вот они – Семеновы. Ребята пристально смотрели на нее. Видимо, не ожидали они вновь увидеть вчерашнюю знакомую, тем более здесь, в столовой. Татьяна помахала им рукой. Ребята улыбнулись.
В интернате существовали особые правила: без разрешения воспитателя вставать с места было нельзя. Наконец-то все поели. Валентина Ильинична скомандовала идти в спальню на тихий час. Татьяна подозвала близнецов и достала им пакет с конфетами.
– Вот, угощайтесь, я же обещала.
Мальчишки недоверчиво опустили руки в пакет, взяли по одной конфете, но есть сразу не стали, начали рассматривать фантики.
– Тетенька, пригнитесь, пожалуйста, – прошептал один из братьев.
«Да что же это такое? Один Танькой называет, другие тетенькой, безобразие», – подумала девушка, однако просьбу выполнила, пригнулась. Неожиданно мальчишки чмокнули ее в обе щеки.
– Спасибо Вам большое за конфеты и за то, что не обманули, – также шепотом проговорил второй брат.
Девушка оторопела. Такого она никак не ожидала. На глазах ребят появились слезы благодарности.
– Мы конфеты ели всего три раза в жизни. На Новый год нам давали, но они не были такими красивыми, – сказали мальчишки, перебивая друг друга.
– Что вы, ребятки, берите, это все вам, – промолвила растроганная девушка. – Я буду у вас работать. И не тетенька я, а Татьяна Васильевна.
Вот так еще два маленьких друга, помимо Мишки, появилось сегодня у Татьяны, ребята тоже были рады новой учительнице.
– Как вас хоть зовут, двое из ларца? – обратилась она шуточно. – И как вас отличить друг от друга, вы же абсолютно одинаковые?
– Меня зовут Гришей, а брат мой Костик. На самом деле не такие уж мы и одинаковые, Вы скоро привыкните и начнете различать нас. Вот смотрите, у Костика шрам на левой брови. Это он в детстве упал на гвоздь.
Гриша заботливо отодвинул челку на лбу брата и показал пальцем на то место, где у Кости располагался шрам. Татьяна взглянула на бровь мальчика – действительно, на ней красовался небольшой поперечный шрам.
– Татьяна Васильевна, – вновь обратился Гриша, видимо, он был посмелее брата. – Вы лучше заберите пакет с конфетами, а то у нас старшие отнимут. Вы нам приносите по одной каждый день.
– Хорошо, – сказала девушка, задумавшись. Уже второй раз за сегодняшний день она слышала о том, что взрослые ребята обижают младших. Надо бы разобраться. – Мальчики, – шепнула Таня, – у меня к вам просьба: передайте одну конфету вашему однокласснику, Мише.
Близнецы кивнули, выхватили конфету из Таниных рук и, счастливые, убежали на тихий час.
Пришел Геннадий Иванович и повел новую сотрудницу показывать ее рабочий кабинет. Девушка думала, что больше в интернате удивить ее нечем. Но как же она ошибалась. Более убогого помещения в своей жизни Таня не видела. Ремонта здесь не было, похоже, с самой постройки этого здания. Директор сказал, что Татьяне надо привести классную комнату в порядок к началу учебного года. Все, чем он может помочь, это выделить краску. Через три недели приедет комиссия и проверит готовность школы к новому учебному году.
Что ж ремонт, так ремонт. Сколько еще неожиданностей ждало Таню, она и не представляла.
Так прошел первый рабочий день «новоиспеченного» педагога.
Идти домой Татьяне не хотелось. Алексей был еще на работе, а выслушивать очередные упреки Маргариты Александровны девушка сегодня не была готова. Она решила поехать на квартиру своих родителей, в родные пенаты, туда, где выросла. Надо сказать, что Татьяна часто так делала: приезжала домой, открывала дверь, заходила в свою комнату, ложилась на кровать, и, раскинув руки, глубоко вдыхала запах родного, теплого, уютного места, запах беззаботности, запах детства. Никому Татьяна не говорила об этой своей тайне, тем более не говорила отцу с матерью, дабы не хотела их расстраивать. Ей хватало 10 минут, и, набравшись энергии, моральных сил, девушка готова была терпеть несправедливость этого мира, готова была возвращаться в чужой дом, теперь она могла выдержать беспричинные нападки свекрови. Сегодня, лежа на любимой кровати, Таня вспомнила случай из детства: вот она тихонечко открывает дверь, видит, как мама моет пол, подкрадывается к ней со спины и внезапно кричит «привет!», мама вздрагивает и от неожиданности наотмашь попадает Тане по лицу половой тряпкой. Обе приходят в себя и начинают дружно хохотать. А мама говорит: «Вот тебе урок, доченька, не будешь больше пугать».
Как же иногда хочется вернуться в то беззаботное время…

Глава 3
Теплый августовский ветер трепал непослушные волосы Татьяны. По дороге на работу девушка продумывала дизайн своего кабинета. Ей хотелось сделать его уютным. Она решила выкрасить парты в светло-голубой цвет, а стены сделать желтыми. А еще на белоснежных окнах висели бы занавески в тон школьных столов. Солнце и небо должны были поселиться в этом классе. Таня не заметила, как дошла до интерната.
Геннадий Иванович испортил настроение.
– Какая, какая краска, голубая и желтая, говоришь?! Девонька, да у нас отродясь кроме бежевой и белой краски не было, да еще коричневая половая! – громко и недовольно проворчал он и резко добавил: – Нечего тут мне кабинеты портить, это тебе не художественная галерея.
Татьяна смутилась – не ожидала она такой реакции директора. Зато теперь девушка твердо решила во что бы то ни стало сделать по-своему. Нужно сказать, что в характере Тани присутствовала черта упрямства, но упрямства в хорошем понимании. Если она была уверена в своей правоте, то трудности, наоборот, делали ее сильнее, и уже точно ничто не могло заставить ее поменять решение, свернуть с выбранного пути.
«Поговорю вечером с мужем, он точно придумает, где взять краску, или даст дельный совет», – подумала Таня. Взглянув в окно, она увидела Степана, идущего в интернат.
Девушка сбежала по лестнице навстречу однокласснику.
– Таня, ты все-таки устроилась сюда на работу?! – радостно воскликнул он. – Это же здорово! Поздравляю! А я к Мишке пришел.
Татьяна подробно рассказала Степану о событиях последних дней. Парень внимательно выслушал ее. Когда он узнал, что нужно отремонтировать кабинет своими силами, то предложил помощь. Татьяна была благодарна Степе. Вот уже один единомышленник появился у нее.
– Слушай, Степ, что я все о себе да о себе, расскажи, что у вас произошло, почему Мишка в интернате? – спросила она. Таню давно беспокоил этот вопрос, у Миши спросить она не решалась.
Ребята прошли в класс, Степа уселся за парту, а Таня подошла к окну. Она почувствовала, что история будет непростой.
Парень набрал воздуха, слишком трудно ему было начать свой рассказ. Таня и не торопила.
– А у нас больше нет родителей. Ты разве не слышала? Весь город об этом гудел.
Степа старался сказать это спокойно, без эмоций.
Таня покачала головой. Парень продолжил:
– В тот зимний вечер они отправились в деревню на машине к маминой сестре. Хотели и нас с собой взять, но я готовился к сессии, а Мишка заупрямился, не захотел пропускать школу. Мне рассказали, что все произошло очень быстро: на встречную полосу выскочил грузовик, водитель заснул. Отец не успел среагировать, машина перевернулась и скатилась в кювет. А потом… потом взрыв. От их тел практически ничего не осталось.
Таня была в ужасе. Она и представить не могла, что такое могло произойти. Одно дело видеть аварии, катастрофы в фильмах, новостях или читать об этом в прессе и совсем другое – осознавать, что этот кошмар происходит с тобой или твоими знакомыми.
Степа продолжил:
– Когда бабушка об этом услышала, то с ней случился инсульт. Вот теперь ухаживаю за ней. Парализовало всю левую сторону. Лежит и практически не разговаривает, только мычит. А Мишку забрали в интернат, меня даже слушать не стали. Я же был студентом. Вот пришлось бросить учебу и устроиться на работу на завод. А брата я обязательно заберу, вот еще месяц поработаю, и органы опеки разрешат мне его забрать. Миша это знает и терпеливо ждет. Он вообще быстро повзрослел. Тань, а это хорошо, что ты здесь. Присмотри за ним по старой дружбе.
Татьяна отвернулась к окну, она не могла больше сдерживать слез. Степан понимал, что девушка плачет. Он не стал ее успокаивать, сказал, что пойдет к Мишке и придет помогать с ремонтом через день, потому что у него будет выходной.
«Почему жизнь так несправедлива, даже жестока, жестока по отношению к хорошим людям? Где правда? За что все это Степке, а уж тем более Мишке? Почему уходят лучшие, а мерзкие продолжают жить и портить жизнь другим», – Татьяну давно мучали эти вопросы, на которые, она понимала, ответа никто никогда не даст. В церкви батюшка ей объяснял, что так нужно, что таково мироздание, что это испытания и т. д. и т.п., но все нутро Татьяны противилось этому объяснению: кому нужно? какие испытания? наказания? за что? зачем страдания, боль, унижения? Пока ее молодой ум постигнуть этого не мог.
Домой Таня пришла без настроения. Поела и молча легла на диван, отвернувшись к стене.
– Тань, ты чего? Кто тебя обидел? – как можно ласковее спросил муж. – Уж не заболела ли ты?
Девушка понимала, что несправедливо поступает с Алексеем, но разговаривать ей сейчас не хотелось.
Часа через два она обратилась к мужу:
– Леш, мне краска нужна голубая и желтая.
– Когда и сколько? – только и спросил Алексей.
– Чем раньше, тем лучше. Класс надо покрасить, а в интернате нет такой краски.
Не стала Таня говорить, что поссорилась по этому поводу с директором. Алексей вышел из комнаты, через 5 минут он протягивал жене деньги:
– Вот возьми, этого должно хватить.
Таня растерялась, а потом, догадавшись, тихонько сказала:
– Это же из твоих накоплений на машину.
Алексей пожал плечами – через мгновение Таня уже обнимала его, приговаривая:
– Как же я тебя люблю, ты замечательный, ты настоящий, ты мой самый-самый…

Глава 4
Запах краски проник всюду, зато перестало пахнуть сыростью и гнилью. Ребята принялись за дело с большим энтузиазмом. Работа кипела. Татьяна красила парты, Степан занялся стенами, а Алексей принялся за окна. За разговорами не заметили, как покрасили полкабинета.
В класс ворвался Геннадий Иванович. Он вернулся с городского совещания не в духе. Увидев покрашенные стены в желтый, а парты в голубой цвет, директор рассвирепел. Он готов был разразиться ругательствами и выгнать эту прохиндейку вон. Он не верил своим глазам, в голове не укладывалось, как эта девчонка могла ослушаться его. Да что она из себя возомнила? Геннадий Иванович уже раскрыл рот, но тут подбежала Таня и виноватым голосом проговорила:
– Геннадий Иванович, простите, пожалуйста, не ругайтесь, Вы самый лучший директор. Правда, красиво?
И Таня включила еще один свой козырь – восхитительную улыбку.
Так часто бывает: доброта, ласка, вежливость, природное обаяние творят настоящие чудеса. Геннадий Иванович от неожиданности поперхнулся, раскашлялся и в следующую минуту даже почувствовал себя неловко.
«Ну, чертовка, что творит, далеко пойдет», – подумал он про себя, а вслух сказал:
– Самоуправством, Татьяна Васильевна, занимаетесь. Я Вас предупреждаю, еще одна такая выходка – и Вы – безработная. Надеюсь, Вам все понятно.
Он постарался принять грозный вид и сказать это более сердито, но у него ничего не получилось. Как только захлопнулась дверь, ребята прыснули от хохота. А Степан даже попытался изобразить разгневанного директора.
Работать больше не хотелось, да и устали уже все. В класс заглянули близнецы и Мишка. Они искали Татьяну, которая каждый день выдавала по их уговору по одной конфете. Увидев Степана и Алексея, близнецы, смутившись, убежали. Лишь Мишка был несказанно рад всем троим.
Ребята вышли из интерната счастливые, так бывает, когда, с одной стороны, вроде бы устал, а с другой, провел день настолько плодотворно, что вот это самое чувство приятной удовлетворенности работой, общением превращалось в ощущение счастья.
Проходя мимо «Пирожковой», Алексей предложил:
– А давайте отметим наш трудовой день. Мы же молодцы, заслужили.
Они поднялись в любимое всеми студентами и школьниками кафе, взяли по стакану томатного сока и по заварному пирожному, еще немного поговорили и разошлись по домам.
Маргарита Александровна скучала, она уже давно вернулась с работы, дома никого не было. Увидев в окно сына с невесткой, женщина легла в постель и притворилась больной. Ей хотелось большего внимания со стороны сына, чувство ревности к снохе съедало изнутри, вот она и придумала сказаться больной.
– Мам, привет, – сказал Алексей, просунув голову в комнату матери.
– Здравствуйте, – прозвучал в коридоре голос Тани.
– Привет, – ответила Маргарита Александровна хриплым и уставшим голосом.
– Что с тобой, мамуль? – поинтересовался парень, – что-то случилось?
– Нет-нет, ничего, идите-идите, отдыхайте, – сказала она и добавила: – Зачем вам обо мне беспокоиться? Я уже женщина в возрасте, никому не нужна.
Татьяна измерила свекрови давление, Алексей заварил травяной чай и принес какие-то таблетки от головной боли. Весь вечер ребята суетились вокруг мнимой больной.
Вот так некоторые люди могут манипулировать другими людьми, порой, самыми родными, ради своего эго. И что удивительно, они даже не могут объяснить, зачем им это. Казалось бы, с возрастом приходит опыт, житейская мудрость, но иногда оказывается так, что дети становятся прозорливее своих родителей. Маргарита Александровна не понимала этого и вряд ли когда-нибудь поймет. А пока добрые и отзывчивые Алексей и Татьяна ухаживали и ублажали симулянтку, принимая ее болезнь за чистую монету.

Глава 5
Первое сентября 1986 года Таня запомнила на всю жизнь. Это было ее самое первое Первое сентября в качестве учителя. Конечно, каждое начало учебного года знаменательное, но, согласитесь, когда оно впервые, то это что-то особенное. Сегодня она чувствовала себя не Таней, а Татьяной Васильевной. Костюм был куплен задолго до этого дня: шелковая плиссированная юбка чуть ниже колен синего цвета, жакет из более плотной твидовой ткани такого же густого синего цвета, кипельно белая хлопковая блуза. Когда-то бабушка подарила Татьяне красивую брошь из натурального жемчуга, которая как нельзя кстати нашла свое место, устроившись на лацкане жакета. Законченность образу придали светлые лакированные туфли на среднем каблуке. Татьяна взглянула в зеркало – на нее смотрела ухоженная молодая леди. «Прямо-таки Мери Поппинс получилась», – подумала девушка и попыталась улыбнуться. Сегодня даже Маргарита Александровна посмотрела на Таню с одобрением, видимо, по вкусу пришелся ей этот строгий, но при всем при том привлекательный образ невестки.
Внутри же Татьяны все содрогалось от страха. Ее переживания легко объяснимы: любой человек испытывает волнение, когда ему предстоит знакомство с новым коллективом. А тут, помимо знакомства с педагогами, ждало еще и знакомство с ребятами. Да, нужно быть на высоте. Первое впечатление всегда очень важно.
Аппетит совсем отсутствовал. Таня заставила себя выпить пару глотков сладкого чая, взяла сумочку, ключи и отправилась к двери, но вернулась на кухню, накапала несколько капель валерианки в стакан – так будет спокойней.
«Да что со мной, – подумала она, – прямо детский сад какой-то, нужно взять себя в руки».
И, отбросив все сомнения, девушка вышла за дверь.
Погода в этот день была на удивление теплой, хотя пару дней назад, казалось, что осень чуть раньше срока вступила в свои законные права. Сегодня же дул по-летнему теплый ветерок, ласковыми лучами обнимало солнце, раздавался щебет птиц. Такое состояние природы подбадривало Татьяну.
Вот она сворачивает на улицу Чапаева – сердце бьется сильнее, прямо-таки выскакивает из груди, и вот уже раздается музыка, показались воздушные шары.
– Здравствуйте, – сказала радостно Таня, увидев директора. Но тот лишь кивнул головой и отвернулся в сторону какого-то солидного мужчины в сером костюме. Конечно, Геннадия Ивановича можно было понять, слишком много хлопот в этот день, огромная ответственность за все.
В школе царила настоящая суета, даже хаос. Кругом сновали люди: сотрудники, дети, их родственники.
Татьяна взяла на вахте ключ и отправилась в класс. Она осмотрела свой кабинет: ничего получилось, уютненько. Девушка немного успокоилась, обрела душевное равновесие. В дверь заглянула Валентина Ильинична и позвала ее на торжественную линейку.
Из музыкальных колонок интерната, впрочем, как и изо всех колонок других школ города раздавалось: «Буквы разные писать, тонким перышком в тетрадь…»
Таня скромно встала у двери. С Валентиной Ильиничной здоровались, а на Татьяну озирались, хотя все догадывались, что это новый педагог.
По команде директора педагоги выстроились на двух ступеньках крыльца, а дети уже давно стояли буквой «п» на асфальте перед входом. Таня встала рядом с Валентиной Ильиничной. Она окинула взором всех и была поражена: у детей не было букетов, у девочек не было пышных белых бантов, ребята в основном были одеты в поношенные школьные формы, которые многим были не по размеру. Она понимала, что здесь дети—сироты или дети из неблагополучных семей, но одно дело понимать, а другое – видеть все это собственными глазами.
Геннадий Иванович сделал знак рукой – все замолчали. Голос его зазвучал торжественно:
– Здравствуйте, дорогие товарищи, уважаемые учителя, ребята, наши гости! Вот и наступил этот первый осенний день, такой волнительный, наступил новый учебный год. Наша школа—интернат гостеприимно открывает двери, мы радушно встречаем всех. Желаю в новом учебном году вам, ученики, покорить новые вершины знаний, а вам, уважаемые коллеги, успехов в работе. Но наша школа-интернат связана не только с учебой. Мы здесь, как говорится, живем круглосуточно. У нас здесь настоящая семья. Желаю, чтобы ваша жизнь была насыщенной и наполненной интересными моментами. Уважайте друг друга, будьте добрыми и вежливыми. Дружите, цените и любите. Пусть удача сопутствует вам во всем.
Геннадий Иванович поздравил первоклассников с вступлением в ряды школьников, пожелал им много всего самого хорошего, а затем повернулся в сторону Татьяны и промолвил:
– А сейчас разрешите представить вам нашего нового преподавателя, учителя русского языка и литературы, Свиридову Татьяну Васильевну. Прошу любить и жаловать.
Все 358 человек, которые присутствовали на линейке, посмотрели на Таню и зааплодировали. Нетрудно догадаться, что громче всех хлопали Мишка и братья Семеновы. Татьяна кивнула головой и улыбнулась. Вот и все. Можно выдохнуть.
Прозвучало еще несколько речей. Ученики спели песню, были торжественно подняты флаги. А потом все организованно вошли в школу и разошлись по кабинетам.
В коридоре Таню догнал Степан и протянул букет разноцветных махровых астр:
– Татьяна Васильевна, Вы сегодня необыкновенно хороши, – сделал он комплимент. – Поздравляю с началом учебного года.
Таня была рада видеть бывшего одноклассника, она поблагодарила его за цветы, к ним подбежал Мишка и схватил обоих за руку.
Из-за угла выглянули братья—близнецы. Они подмигнули Татьяне, давая понять, что пришло время есть конфеты. Татьяна подмигнула им в ответ и жестами показала, чтобы они зашли в кабинет. Это была некая игра между учителем и учениками. Их секрет.
Степан знал об этой тайне и сделал вид, что не заметил мальчиков.
– Миш, пойдем я тебя в класс провожу, – предложил он брату. И они отправились на поиски кабинета и классного руководителя.
Таня вошла в свой класс. Там ее уже ждали близнецы.
– Ух ты, ничего так тут у Вас, – сказал Гриша, – мне нравится.
– Ага, – добавил Костик. – Красиво. Лучше, чем в других кабинетах.
Таня засмеялась.
– Ой, а я переживала, понравится ли вам, одобрите ли, прямо-таки ночи не спала, главные мои критики, – ласково сыронизировала она. А потом подошла к мальчишкам, нежно потрепала их по голове и протянула по пакету.
Глаза ребят округлились. В них сначала читалась растерянность, а потом охватило ощущение счастья. Лица ребят расплылись в блаженной улыбке, уши еще больше растопырились, а носы удлинились. Они одновременно стали хлопать ресницами. Каждая клеточка их детского организма была благодарна любимой учительнице. Ребята заглянули в пакеты – там лежало яблоко, мандарин, пять слив и большая шоколадка. Это же настоящее богатство. Никто и никогда в жизни им не делал таких подарков.
– Татьяна Васильевна, Вы же нас разбалуете, мы же привыкнем к подарочкам, – сказал Костик, не скрывая своей радости, – Спасибо Вам большое.
– Ну уж нет, и не мечтайте. Это Вам в честь Первого сентября, а так я иногда по конфетке буду вам приносить, – ответила Таня. Она внимательно наблюдала за братьями: Костик вытащил из пакета сливу и откусил ее, Гриша же по-хозяйски скрутил пакет, было понятно, что сразу он эту вкуснятину есть не будет. Вот когда Костик съест, то он еще и с братом поделится. – Бегите давайте в класс, потеряли вас, наверное, уже, ох, и попадет же вам. А я к вам после обеда приду. Я же теперь ваша воспитательница.
Довольные мальчишки вышли из кабинета. Они и не заметили, как из-за угла появился Кучерявый – так его называли в школе все ученики. Настоящего его имени близнецы не знали. Кучерявый учился в 8 классе, внешность его была неприятной: весь непропорциональный, долговязый, худые длинные руки и ноги болтались, как на шарнирах, шея же, наоборот, была короткой, маленькие, постоянно бегающие глазки и ехидная улыбка делали его лицо просто противным. Говорят, что пока не пообщаешься с человеком, делать выводы о нем нельзя. Но все же есть такой тип людей, который сразу же вызывает антипатию, есть в их внешности, жестах, мимике что-то такое неприятное, я бы даже сказала – подленькое. На деле так оно и оказывается, через некоторое время понимаешь, что твоя интуиция не подвела, и лучше держаться от таких людей подальше, чтобы они не портили тебе жизнь. Кучерявый держал в страхе всю малышню интерната. Он устраивал поборы, заставлял прислуживать ему, бил, свою злобу и ущербность вымещал на тех, кто гораздо младше, а следовательно, слабее его. Несмотря на то, что близнецы находились в этом интернате всего лишь второй месяц, с Кучерявым они уже были знакомы не понаслышке. Он часто прогуливался по коридорам, высматривая себе жертву. Кучерявый мог психологически воздействовать на маленьких, запугивал их, угрожал так, что те молчали. С ровесниками же и с учителями Кучерявый вел себя совсем по-другому – заискивающе. О таких людях говорят, что они двуличны. Впрочем, ровесники и взрослые тоже его недолюбливали.
Кучерявый всегда появлялся неожиданно, как будто специально выслеживал, прячась за углом. Может, так оно и было. Ну, никак не ожидали Семеновы увидеть в такой счастливый момент своего врага.
– Какие люди в Голливуде, кого я вижу! Ой, не верю своим глазам, – противным тихим голосом сказал Кучерявый, специально растягивая слова.
Мальчишки попятились назад, в класс они забежать не решились – не хотели расстраивать Татьяну Васильевну, да и жаловаться было не в их характере. Они оба спрятали свои пакеты за спину.
– Давайте я вас провожу что ли, – предложил восьмиклассник, умышленно уводя ребят на лестницу, подальше от классных кабинетов, где могли их услышать. – Так, и что это у нас там? – продолжил Кучерявый, выворачивая руку Грише. Увидев пакет, он воскликнул: – Не может быть! Какие молодцы! подарочки на Первое сентября своему другу приготовили! Похвально! Не забываете обо мне, о своем благодетеле. Ну давайте, вручайте, с нетерпением жду.
Мальчишки, мотая головами в знак протеста, еще сильнее сжали кулаки с пакетами – ни за что в жизни они бы не отдали их по своей воле.
– Что?! – возмутился Кучерявый, от гнева брызгая слюной, не ожидал он сопротивления малышни. – Давно по шее не получали, смотрю, расслабились, бунтуете?
И он со всей силы отвесил подзатыльник Костику, выдернув из его рук пакет. Пакет порвался – все его содержимое высыпалось на пол. Костик упал на колени; не от боли, а от обиды потекли крупные слезы, мальчик лихорадочно стал собирать фрукты. Тогда Кучерявый подошел к Грише, схватил его за ухо и так сильно дернул, что еще бы мгновение, и ухо оторвалось. Гриша вывернулся и вцепился зубами в руку обидчика. Кучерявый завизжал от боли. Прозвенел звонок, он махнул рукой и, сжимая кулаки от злобы, убежал. Мальчишки понимали, что Кучерявый не успокоится и будет им мстить. Но сегодня они остались победителями, как могли в свои восемь лет, защищались. Гриша помог Костику собрать сливы, обнял его за шею, а Костя подул на бордовое ухо Гриши. Братья отправились в класс, побитые, но гордые за свою небольшую победу.
Татьяна Васильевна и не подозревала о том, что произошло в коридоре. Ей было приятно, что мальчишки были счастливы. В класс заглянула Людочка и пригласила Таню на чай. Девушка с удовольствием согласилась.
В столовой было шумно. Учителя делились впечатлениями о длительном отпуске, нескрываемая радость встречи с коллегами читалась в их глазах.
Коллектив школы был небольшой: 19 учителей, 7 воспитателей и трое техслужащих. В столовой присутствовали не все. Большую часть педагогов составляли женщины среднего и старшего возраста. Мужчин было четверо: директор, завхоз, трудовик и физкультурник.
«Да, динозавры педагогического труда», – по-доброму подумала Татьяна, имея в виду колоссальный стаж этих людей.
Таня оглянулась и заметила двух девушек примерно своего возраста. «Уже лучше», – промелькнула мысль. Как потом оказалось, это были учителя музыки и английского языка.
Столы были богато накрыты. В школе существовала своя традиция: в первый учебный день каждый сотрудник приносил из дома все, что хотел. Кто-то пек пироги, кто-то делал салаты, а кто-то лез в погреб за соленьями, вареньем или грибочками. Если вы сейчас подумали о бутылочке вина или шампанского, то сильно ошиблись. Это в интернате не приветствовалось абсолютно, даже в праздники. Геннадий Иванович насчет выпивки был очень строг, за порогом – пожалуйста, но не в стенах учебного заведения, в интернате – лишь компот, чай или сок.
Таня села рядом с двумя бабулечками (так она их называла впоследствии, так как они были старше всех и уже давно на пенсии, но продолжали свою трудовую деятельность). Одна из них, Анна Николаевна, была учителем начальных классов, а вторая, Зинаида Викторовна, – учителем истории. Они мило защебетали, рассказывая Татьяне об укладе интерната, об остальных учителях. Геннадий Иванович поднялся, сказал несколько приятных слов, касаемых радости встречи, дал несколько напутствий и предоставил слово Тане, которая никак этого не ожидала.
– А что говорить? – спросила девушка растерянно.
– Коротко расскажи о себе, – кто-то шепнул сзади.
Татьяна в пяти предложениях сообщила о себе: кто она, когда закончила вуз, сказала, что замужем, детей пока нет, но есть огромное желание работать. А в конце добавила, что очень надеется на понимание и помощь коллег. Все похлопали ей, тем самым показывая свое расположение новой сотруднице.
В столовую заглянула небольшого роста худенькая женщина с острым носом. Все как-то стушевались. Это была Надежда Леонидовна – завуч, гроза всех, даже директор ее побаивался, ну, или, по крайней мере, старался не связываться с ней. Возражать Надежде Леонидовне было просто невозможно, еще не родился ни один человек, кто мог бы отстоять свое мнение в споре с этой женщиной. Удивительно, но она могла любую ситуацию вывернуть в свою пользу, даже если была сто раз неправа. Дети тоже старались держаться от нее подальше. Они просто боялись ее.
– Расселись, а работать кто будет? – сказала завуч командным голосом, не обращая внимания на директора. – Воспитатели, быстро по местам, Вас, новенькая, тоже это касается. Дети не должны находиться одни.
Учителя уже давно привыкли к манере общения Надежды Леонидовны, но Татьяна… Ее никто не предупреждал. Она пулей выбежала из столовой, спустилась на первый этаж и нашла кабинет 2 «А». Конечно же, дети не были одни, они находились со своим преподавателем.
– Татьяна Васильевна, проходите, – поприветствовала ее учительница, – знакомьтесь с Вашими воспитанниками, мы уже закончили наш Урок мира. С завтрашнего дня будете приходить в 3 часа после своих уроков и до 8 заниматься вот с этими ребятками. Надеюсь, что вы в курсе своих обязанностей? А зовут меня Наталья Алексеевна, приятно познакомиться. Я пойду. Кстати, не закончилось там еще чаепитие? – уже тихонечко поинтересовалась она.
Татьяна помотала головой. Наталье Алексеевне показалось, что ее коллега чем-то расстроена.
– Да что с Вами, Вы бледны? Так, уж не от Надежды ли Леонидовны Вам досталось? – догадалась Наталья Алексеевна. – Она заглядывала сюда недавно, про Вас, между прочим, спрашивала.
– Да, было дело, – грустно ответила Татьяна. – Но мне никто не сказал, что сегодня надо в 12 часов приходить к второклассникам, – пыталась оправдаться она.
– Ничего, не берите в голову. Наша Надежда Леонидовна со всеми себя так ведет, а уж тем более с новенькими, так сказать, испытывает на прочность. К ней надо привыкнуть и не обращать внимания. Не расстраивайтесь.
Наталья Алексеевна вышла из кабинета. Таня осталась наедине с ребятами.
Дети испытующе смотрели на воспитателя – вот оно непередаваемое ощущение счастья. Таня забыла о маленьких неприятностях и приступила к своим непосредственным обязанностям.
– Здравствуйте, ребята, меня зовут Татьяна Васильевна, я ваш воспитатель, – бодро представилась она, и очаровательная улыбка озарила класс, – давайте познакомимся. Пожалуйста, по очереди вставайте и называйте свои имя и фамилию.
В классе было 18 человек, причем мальчиков гораздо больше девочек. Братья Семеновы и Миша, что называется, выскакивали из штанов, дабы показать, что они знакомы и даже дружны с воспитательницей, но Татьяна и виду не подала, вела себя так, будто вовсе не знала их. Она считала, что это ни к чему. Этот урок девушка вынесла с детства: в их классе в начальной школе училась дочь классного руководителя, которую, мягко говоря, одноклассники недолюбливали. Очевидно было, что мать завышала оценки дочери. Всем известно, что дети очень остро чувствуют несправедливость. Это сейчас Татьяна понимала, что девочка была не при чем, что это вина мамы, но тогда, будучи детьми, ребята сторонились своей одноклассницы, за глаза обзывали ее, относились ужасно. Татьяна твердо знала, что если у нее будут дети, то она их точно в своем классе учить не будет, а еще лучше – отправит в другую школу. Пусть будут как все.
Ребята представились; какие же они все разные, но одно было общим – грусть в глазах. Таня понимала, что это от недостатка любви. Не знали эти дети материнской ласки, не видели семейного тепла. В свои восемь лет некоторые из них испытали столько, сколько не каждый взрослый испытает за целую жизнь. Ей так захотелось всех обнять, пригреть, ласково погладить ладонью по головам.
День был насыщен событиями, Таня вертелась как белка в колесе: сначала повела детей на обед, потом прогулка, чтение, игры, ужин. Пришла ночная няня, и Таня сдала свой пост. Уставшая, она вышла из интерната. На пороге стоял Алексей с букетом цветов.
– Леша, какой ты у меня заботливый, мне с тобой здорово повезло, – сказала Таня, не скрывая радости, обняла мужа, и они, держась за руки, побрели по почти опустевшим улицам домой.

Глава 6
Прошел месяц. Татьяна привыкла к работе. Уже не чувствовала она такой усталости, как в первые дни. С Маргаритой Александровной конфликтов становилось все меньше. Некогда было ссориться – редко встречались.
Коллектив принял Татьяну хорошо, со многими педагогами она подружилась. Ближе всех Таня стала общаться с учителем математики Ириной Витальевной. Несмотря на то, что Ирина Витальевна была на 12 лет старше, что-то общее по духу объединяло их. Ирина Витальевна была жизнерадостным человеком, знала кучу анекдотов, забавных случаев, она учила Таню не унывать, находить выход из любой ситуации, давала дельные советы, поддерживала ее. Часто, просиживая в учительской за проверкой тетрадей, они задорно хохотали над очередной шуткой.
– Тань, представляешь, вчера в газете вычитала: воришка решил ограбить киоск «Союзпечать», дело было уже под вечер, на улице безлюдно, вот просунул он в окошечко голову и грозно прокричал: «Это ограбление! Деньги на стол!» Продавец – старушка божий одуванчик, испугавшись, вытащила всю кассу. Воришка протянул руку, чтобы забрать деньги, а назад… назад вылезти не смог, застряла голова и рука в этом самом окошечке. Так милиция его и поймала на месте преступления.
– Ой, не могу, – прыснула Татьяна, в красках представив вора-неудачника, – ха-ха-ха. И где это Вы, Ирина Витальевна, находите такие забавные истории?
Ирина Витальевна тоже засмеялась, заливистый хохот раздавался еще минут десять, да так, что даже уборщица приоткрыла дверь, чтобы посмотреть на «сумасшедших» учительниц.
Вот только отношения с Надеждой Леонидовной по-прежнему не складывались. Завуч словно испытывала Татьяну, нашла жертву и наслаждалась, питаясь ее энергией. Таня никому не жаловалась, терпела долго, а потом начала защищаться:
– Что Вы ко мне цепляетесь, переключитесь уже на кого—нибудь другого.
Когда девушка вела уроки в кабинете Надежды Леонидовны, упреков со стороны завуча сыпалось гораздо больше: то парты не так стоят, то стулья не на месте, то доска вымыта неправильно. Однажды Таня зашла в ее кабинет и увидела записку:
«Татьяна Васильевна в прошлый раз Вы оставили бордак в кабинете. Парты были исписаны, мел лежал на столе и плохо вытирта доска».
Татьяна, недолго думая, взяла ручку с красными чернилами и исправила ошибки: не бордак, а бардак, не вытирта, а вытерта, поставила недостающие запятые. Записку она оставила на столе. Нетрудно представить, в каком гневе была Надежда Леонидовна… но с тех пор чудесным образом цепляться к Тане она перестала и даже старалась наладить отношения.
Ученикам новая учительница сразу понравилась. Молодая, энергичная, грамотная. С ней было интересно.
Только вот тяжело было работать Татьяне в 8 классе, именно в том, где учился Кучерявый. Это был самый недисциплинированный класс. Классные руководители менялись в нем каждый год, не выдерживали, а учителя—предметники постоянно писали докладные. Успеваемость восьмиклассников по школе была самой низкой. Ребята постоянно норовили сорвать уроки, и часто им это удавалось. Редкий день проходил без жалоб на их поведение, трудно описать, что они вытворяли. Почти каждый второй стоял на учете в милиции. В общем, учителя плакали и с нетерпением ждали, когда ребята покинут интернат.
Именно восьмиклассники и решили проверить Таню на прочность. Как только она отворачивалась к доске или заполняла журнал, подростки начинали кукарекать, блеять, лаять или, того хуже, свистеть. Угадать, кто это делал, было практически невозможно. Еще они любили шмыгать: кто-то один начинал, а затем подхватывал весь класс. Однажды Татьяну обстреляли шариками из бумаги. Делалось все просто: из ручки вынимались стержень и колпачок, бумажные шарики служили пульками. Ими и плевались, норовя попасть в голову учителю. Как только это удавалось, раздавался дикий гогот.
Таня решила, что ни за что не сдастся. Она понимала: нужно как-то завоевать авторитет. Жаловаться на ребят она точно не пойдет – это не выход. Повышать голос тоже не будет, да и не умеет она этого делать. Оставалось одно – проводить воспитательные беседы, заинтересовывать книгами, показывать поучительные фильмы, знакомить с живыми героями, терпеть и постараться полюбить их.
Вода и камень точит. Потихоньку дисциплина стала налаживаться. Ребята научились доверять Татьяне Васильевне, девочки часто подходили советоваться по поводу любви. Лишь Кучерявый не унимался, старался насолить учителю, делал это гнусно, исподтишка. Он знал, что Татьяна Васильевна покровительствует его врагам – близнецам, и решил – значит она и его враг. Началась настоящая борьба: кто кого. «Ну уж нет, не на ту напал», – думала Таня, хотя умом понимала всю абсурдность сложившейся ситуации: не должен учитель враждовать с ребенком, да она и не враждовала, это ребенок никак не унимался.
Однажды Кучерявый перед началом урока залез под парту, решив таким образом сорвать занятие. А Татьяна, поняв это, сделала вид, что не замечает его отсутствия. Ребята то и дело хихикали, видя мучения одноклассника. Тело парня затекло, а урок все не заканчивался. Тогда Кучерявый начал кашлять, чихать, любым способом старался привлечь внимание педагога. Но Татьяна не сдавалась. Не замечала. Делать было нечего: пришлось вылезти. Татьяна Васильевна приняла невозмутимый вид и лишь проговорила: «Доброе утро, Александр (так звали Кучерявого), Вы пропустили новую тему, придется сделать больше домашнего задания». Весь класс громко хохотал.
Противостояние продолжалось. Татьяна уже не знала, что делать, Кучерявый портил ей жизнь, паренек гадил учителю с остервенением, как говорится, вошел во вкус. Он выкрадывал тетради ребят, разрисовывал мелом стул, чтобы учительница вымазала свой костюм, натирал доску восковой свечой – естественно, писать на ней уже не было никакой возможности, Тане приходилось соскабливать воск лезвием. Грубость и хамство с его стороны были в порядке вещей. По-другому с Татьяной Васильевной он и не общался. Все беседы и увещевания не давали результата. Нервы молодой учительницы были на пределе.
Вопрос решился следующим образом. Как-то раз после очередного урока в 8 классе Татьяна вышла из кабинета, на глазах от обиды блестели слезы, без слов, только по одному расстроенному виду молодого педагога можно было понять, что над ней издеваются.
Мимо проходил учитель физкультуры Игорь Иванович. Таня быстро вытерла слезы. Коллега тактично поинтересовался:
– Татьяна Васильевна, добрый день! Почему глаза на мокром месте? Все ли в порядке?
Таня кивнула головой.
– Скажите, Татьяна, в чем дело, кто Вас допекает? Я уже 35 лет здесь работаю, меня не проведешь, чего только не повидал на своем веку. Я их знаю, эти чертенята могут всю Вашу кровь выпить. Не все понимают хорошего отношения. С некоторыми надо по-другому решать вопросы. Не Сашка ли Вас достает, Кучерявый?
Таня нехотя кивнула головой.
Игорь Иванович, недолго думая, зашел в класс и вытащил Кучерявого за шкирку, потом отвел его в спортзал. Что уж там было, одному богу известно, то ли крепкое словцо сказал, то ли «в лоб дал». Но с тех пор на уроках Татьяны Васильевны Александр вел себя сдержанно.
Искренне полюбили Таню второклашки, и она в них души не чаяла. Каждый день с нетерпением ждали они ее прихода, и она летела к ним, как говорится, на всех парусах. Всем девочкам в классе Таня купила красивые капроновые коричневые банты. На переменах или на прогулке она плела им косы, делала хвосты, учила ухаживать за волосами. Девочки из 2 «А» ходили самые красивые в интернате. Мальчиков тоже учила быть опрятными.
Первая четверть подходила к концу. В класс к Татьяне во время урока заглянул Степан. Он не мог скрыть своей улыбки, да что улыбка – Степа прямо светился от радости.
– Татьяна Васильевна, можно Вас на минуточку, – задорно проговорил он.
Учительница вышла. Она давно не видела Степу таким счастливым, сейчас он был тем беззаботным улыбчивым одноклассником, который когда-то сидел с ней за одной партой. Да, это был прежний Степка. Девушка невольно улыбнулась.
– Танька, привет, – выпалил он. – У меня умопомрачительная новость. Я сегодня Мишку забираю. Органы опеки разрешили, документы уже в канцелярии оформляют. Извини, что не подождал перемены, не удержался.
Таня захлопала в ладоши – лучшей новости она и услышать не могла.
– Степка, радость-то какая! Поздравляю! Ура! А Мишка где?
– Он еще не знает. На уроке сидит. Сейчас документы подпишем и – домой!
– Представляю, как он обрадуется, верил, дождался.
– Тань, спасибо тебе за поддержку, хороший все-таки ты человек.
– Это тебе, Степ, спасибо, если бы не ты, может, и не работала бы я учителем, и с покраской кабинета ты мне здорово помог.
Раздался звонок. Степан заторопился.
– Ладно, я побежал, мы будем к тебе с Мишкой иногда заглядывать. И вы с Алексеем в гости к нам приходите. До встречи.
Степа быстрым шагом пошел в кабинет директора за документами. Таня, счастливая, вернулась в класс.

Глава 7
В интернате произошел инцидент. У Татьяны из сумки пропал кошелек с деньгами. Таню с самого начала предупреждали, чтобы ничего она без присмотра не оставляла. Здесь все-таки учился особый контингент. Обидно было, именно сегодня выдали получку. Сначала Таня не хотела сообщать директору о случившемся, но Ирина Витальевна убедила ее в необходимости рассказать.
– Такое оставлять без разбирательства нельзя, – сказала она, как отрезала.
Татьяна не могла представить, в какой момент могла произойти кража: вроде бы, без присмотра сумку она свою не оставляла, и вообще, где кошелек. По горячим следам вызвали милицию. Ребят стали обыскивать: осматривали одежду, выворачивали карманы, проверяли портфели. Пропажа не находилась. Никто ничего не видел. Татьяна уже обо всем пожалела. В этих обысках было что-то унизительное.
Пустой кошелек обнаружили в портфеле одного из близнецов, а именно у Кости.
– Это неправда! – в исступлении закричал Гриша, заступаясь за брата. – Он не мог. Мы не такие! Подкинули, Татьяна Васильевна, это не мы, не верьте!
Татьяна и Геннадий Иванович молчали. Остальные шушукались.

Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «ЛитРес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию (https://www.litres.ru/book/svetlana-kotova/po-zovu-serdca-povest-i-udivitelnye-rasskazy-55338919/) на ЛитРес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.