«…ещё 28 минут»
«…ещё 28 минут»
Хачатур Исмаилов
Городская проза
«… еще 28 минут» – литературный дебют Хачатура Исмаилова. Это остросюжетная повесть, в которой есть и погони, и террористы, и доблестные солдаты, и захват в плен, и освобождение из него, но главное – в ней есть дружба, принятие, понимание и истинная братская любовь. История, отправной точкой которой стал реальный случай из детства автора, захватывает ярким сюжетом и заставляет задуматься, ставя перед читателем глобальные, общечеловеческие вопросы: кто проводит границы между странами и решает, кого любить, а кого ненавидеть, и что сильнее: антагонизм двух народов или чисто человеческая симпатия между двумя представителями враждующих сторон?
Книга содержит нецензурную брань
Хачатур Исмаилов
«…ещё 28 минут»
Серия «Городская проза»
© Хачатур Исмаилов, текст, 2020
© ООО «Издательство АСТ», 2020
* * *
Предисловие от автора
Уважаемый читатель, в основу моего рассказа «Еще 28 минут, или Карабахский гамбит» легла одна история, произошедшая в моей жизни на самом деле. И еще две истории, о которых я наслышан от людей, кому я доверяю как самому себе. Остальное – художественный вымысел и мои рассуждения, основанные на беседах с моими русскими, армянскими и азербайджанскими друзьями, не связанными с армией или с политикой. Неоднократно раздумывая о судьбе двух родных мне народов, изучая аспекты возникновения и развития конфликта, я пришел к пониманию, что возможны и иные решения вопроса, помимо того, о чем постоянно говорят политики с той или с иной стороны…
Будучи советским человеком по своему воспитанию, родившись в Армении, в смешанной армяно-азербайджанской семье, я не могу в настоявшее время поехать в Азербайджан, потому что у меня армянское имя. Так же я не могу поехать в Армению, потому что у меня азербайджанская фамилия. Я живу в далекой Канаде, одинаково скучая по Девичьей Башне в Баку и по горе Арарат на границе Армении. И по той же причине я пишу свой рассказ под псевдонимом Хачатур Исмаилов, что переводится с армянского и азербайджанского языков почти одинаково: Дающий Веру!!!
Вот поэтому, одинаково переживая за боль двух некогда братских народов, я решил написать данный рассказ. Это история о любви к родине и доблести, о чести и справедливости, о любви и ненависти, о мести и об умении прощать. Это история о вере…
Желаю приятого прочтения.
С уважением,
Хачатур Исмаилов
Ещё 28 минут,
или Карабахский гамбит
Повесть о добрососедстве и вражде двух некогда братских народов
Основано частично на реальных событиях
Не отвечай злом на зло,
иначе злу не будет конца…
Сиддхартха Гаутама (Будда)
Лучи солнца, выкатившегося из-за горы Сатанахач[1 - Сатанахач (Коджадак) – гора вулканического происхождения высотой 3919 м, находится в Азербайджане, на границе с Арменией. Название горы переводится на русский как «Крест сатаны».], нежно освещали Севанский горный хребет[2 - Севанский (Шахдагский) хребет – горный хребет в системе Малого Кавказа длиной около 70 км, высотой до 3367 м над уровнем моря; тянется вдоль северо-восточного берега озера Севан, по границе Армении и Азербайджана.], берущий своё начало от берегов озера Севан[3 - Озеро Севан – высокогорное пресное озеро, которое называют лазурной жемчужиной Армении.] и простирающийся вдоль границы Армении и Азербайджана. Светило, как бы стесняясь своего появления, медленно восходило на небесную высоту. Было ещё зябко, но утренняя прохлада смиренно отступала под натиском июньского солнца. Слышалась заливистая трель соловья, которому осмеливался бросать вызов полевой жаворонок, эпизодически перебивавший солиста лесного и полевого в данном случае песнопения.
На обочине дороги примостился серебристый внедорожник марки «Сузуки». Рядом в поле, слушая пение птиц, стояла женщина лет семидесяти и, подбоченясь, смотрела на сына, собиравшего для неё светло-жёлтые полевые цветы, получившие в народе название «джангулюм»[4 - Джангулюм – так в Армении называется первоцвет весенний, или примула весенняя. Это растение встречается в Европе и Азии; предпочитает луга, поляны, опушки.]. Они нежно пахли нектаром и нигде, кроме Армении, не встречались, как считал собиравший их мужчина. Он, во всяком случае, нигде не видел этих дивных цветов – ни в одной стране, а он много где побывал. Хотя, безусловно, и догадывался, что они где-то ещё наверняка растут.
Уже через пять минут машина на большой скорости мчалась между высокогорным озером Севан и залитыми солнечными лучами горами Севанского хребта, с лёгкостью преодолевая выбоины грунтовой дороги.
Артак приоткрыл левое окно своего внедорожника.
– Люблю утренний воздух Армении… Тебе не холодно, мам-джан[5 - Джан – слово, часто употребляемое в армянском языке в значении «дорогой»; подчеркивает тёплое отношение к родным, друзьям, любимым и близким людям. Используется и как приставка-окончание к имени.]? – обратился он к сидевшей справа от него женщине, которая держала в руках букет полевых цветов и, почти не отрываясь, вдыхала их чудесный аромат.
– Нет, конечно, о чём ты говоришь?! Какой может быть холод в преддверии июля, Артак-джан? – удивилась женщина. Она слегка ослабила пристёгнутый ремень безопасности, который впивался в её грудь. – Твои братья, между прочим, не заставляют маму пристёгиваться. Со всеми ездила в машинах, и никто на этом не настаивал, кроме тебя.
С нескрываемым раздражением она ещё больше ослабила ремень.
Мама Артака – Карине, или Карине Багратовна – чистокровная армянка, родившаяся в Зангезуре[6 - Зангезур – район в юго-восточной части Армении, с 1995 года называется Сюникская область. Административный центр – город Капан.], в нагорной Армении, в городе Горис, что примерно в двух сотнях километров от места, где в тот момент проезжал автомобиль. Невысокого роста, коренастая, но не полная, с короткой стрижкой, круглым овалом лица, прекрасными карими глазами Карине слыла добродушной и очень милой женщиной. Она была красивой, несмотря на наступающие на неё с годами седину и морщины. Ей было за семьдесят, но выглядела она намного моложе своего возраста.
Она была счастлива находиться в родной Армении, и вдвойне счастлива, что наконец-то смогла привезти сюда среднего сына – Артака. Они вынужденно покинули страну ещё в середине девяностых, и с тех пор Артак лишь пару раз прилетал в родные края, и то по работе. Он не любил постсоветскую Армению – точнее, существующие в ней порядки. На постоянные уговоры матери поехать на историческую родину он часто повторял:
– Ну чего я там не видел – те же горы, те же камни, та же вода… И та же власть – несменяемая и непотопляемая. Тот же беспредел, те же наезды со стороны чиновников всех мастей. Что мне там делать, мама? Ты что, забыла, как меня, на тот момент удачливого инвестора, выживали всеми способами, и наконец выжили из Армении, принудив продать завод? Там мне не рады, мамочка. К сожалению…
И вправду, за последние двадцать лет Артак был в Армении только дважды. В среднем раз в десять лет. Так он иногда шутливо говорил. Он мог шутить про министров, мэров, про историю и про чиновников… И лишь об одном не шутил – о звёздах в небе Армении.
Артак с детства любил смотреть на ночное небо. Он ещё мальчиком знал названия многих звёзд и мог рассказывать о них долго и вдохновенно, без труда находя их на бесконечном черно-синем небосводе. Став взрослым, Артак пристрастился к путешествиям, и где бы он ни был – в Мадриде или Париже, Берлине или Лондоне, Мехико или Гаване, Барселоне или Афинах, Стокгольме или Мельбурне, Ялте или Сочи – везде он искал звёздное небо, напоминавшее ему то, которым он был очарован с детских лет. Он часами смотрел на пульсары в любой точке мира, куда его забрасывала жизнь, но нигде не встречал такого пронзительно ясного, завораживающего звёздного неба, как в Армении.
Достигнув немалых коммерческих успехов в Москве, он временами говорил, что любит российскую столицу и москвичей, что этот город стал для него второй родиной. Бывая вдали от Москвы, он скучал по ней, а находясь в столице, скучал по Армении, по её звёздному небу. Он часто повторял, что тяжело жить в городе, где нет звёзд. В Москве их не было, кроме кремлёвских. Случалось, конечно, что одна или две заблудившиеся звезды цеплялись лучами за высотки первопрестольной, но такой щедрой россыпи пульсаров, как в небе Армении, он ни разу не видел. И это печалило новоявленного москвича.
…Как бы там ни было, Артак сегодня в Армении. И его мать этому очень рада. Наконец-то соизволил прилететь на родину предков. Карине Багратовна всё замечала. И то, с каким трепетом сын собирал для неё цветы. И то, как он вдыхал горный воздух, впитавший идущую с озера Севан прохладу. Она даже сквозь дрёму заметила, как ночью Артак вышел из деревянного домика, в котором они остановились на берегу Севана, в отеле «Голубой Севан», и долго, пристально смотрел на звёзды.
Потом он зашёл в дом и, свернув в «бурум»[7 - Бурум – армянский тип бутерброда, который делается из лаваша. В него кладутся, к примеру, сыр или мясо, зелень, и всё это сворачивается в трубочку. Бурум в переводе с армянского означает «в ладони».] матрац вместе с одеялом, простынёй и подушкой, вынес его из комнаты на небольшой балкончик. Там он разложил свою ношу на досках деревянного пола, лёг и стал всматриваться в небо. Так и заснул, глубоко вдыхая окутавшее его армянское звёздное небо, насыщенное озоном.
«И всё-таки сын любит Армению, просто жизнь у него так сложилась», – думала Карине. Он был неплохим предпринимателем средней руки и мог бы, открыв бизнес в Армении, переехать из Москвы в Ереван, считала мать. Тогда бы и она вернулась на родину, по которой скучала. Но Артак и слышать об этом не хотел. По его убеждению, созданный там бизнес-климат исключал всякую возможность нормального ведения дел, если только ты не из провластной команды. Более того, он часто вспоминал историю покупки завода на первых залоговых аукционах в Армении, и с каким настроением он, продав завод за бесценок, покинул Армению.
…Утром нового дня они продолжили путь. Позади город Севан и посёлок Чамбарак, лазурно-синее озеро Севан. А впереди – города Ехегнадзор, Вайк, Сисиан и окружённый причудливого вида скалами, названными жителями «Каменным лесом», их родной Горис.
– Мы в Армении, мама! – негромко воскликнул Артак и правой рукой приобнял Карине. – Машина, конечно, не комильфо, но сойдёт.
– Да ладно, можно сказать, ты родился в «Вольво», – с лёгким упрёком прокомментировала последний пассаж мать, имея в виду шикарный внедорожник Артака, который он купил буквально месяц назад в московском автосалоне.
– Мам, я никогда не чурался ездить на разных машинах. Конечно, это не «Вольво», но с учётом того, что за её трёхдневный прокат «доблестные» армянские коммерсанты взяли бы с меня пятьсот долларов, а за «Сузуки» я отдал всего полтораста, всё нормально. На минуточку, дешевле в три раза! Не переживай, примерно через два-три часа, если Бог даст, мы с тобой будем в доме у тёти Сусанны, в Горисе.
Артак никогда не называл точного времени прибытия. Этому он научился у своего покойного отца, дальнобойщика со стажем, который рассказывал ему про шофёрские приметы. А именно: стоит водителю сказать, что, выезжая из точки «А», он прибудет в точку «Б» в такое-то время, что-то непременно произойдёт в пути. Или колесо спустит, или ГАИ остановит, или, не дай Бог, ДТП случится. По-любому, в означенное время не приедешь. Поэтому всегда надо говорить: «Если Бог даст», так как всё в руках Господа. Что Артак и запомнил.
Дорога выглядела на удивление живописной – горы и поля утопали в сочной зелени, не то что лет десять назад, когда он приезжал в Армению в августе, и всё уже было выжжено палящим солнцем. Тогда горы казались жёлто-белыми из-за выгоревшей травы.
Артак отлично водил машину и рассчитывал за три дня многое успеть на родине предков. Он закончил свои дела в компании в четверг, дал поручения сотрудникам и, сообщив своим партнёрам по бизнесу, что отлучится ненадолго, полетел в Армению, где его уже ждала мама. Летом она всегда уезжала из Адлера в Армению, в родительский дом. И там готовилась к встрече с детьми, которых жизнь разбросала по всему миру: дочку – в Голландию, старшего сына – на Украину, младшего – в Адлер, а среднего – в Москву, в столицу некогда великой Родины – СССР, где мирно сосуществовали некогда братские народы…
По этой дороге Артак ехал впервые. Это решение они с мамой приняли накануне, вечером. Остановившись в небольшом отеле на берегу Севана, он увидел на карте ранее незнакомую ему дорогу, связывающую Севан с Ехегнадзором. Она была короче той, по которой привык ездить Артак, проходила по юго-восточной стороне озера Севан и через город Варденис и Селимский перевал[8 - Селимский перевал – горный перевал в Армении на высоте 2500 м; из-за большого количества осадков обычно открыт для проезда с мая по ноябрь.] выходила к Ехегнадзору, а оттуда – в Вайоц Дзор, Сисиан и Горис.
Правда, грунтовая дорога оказалась слегка разбитой. Но от сэкономленной сотни километров у Артака, похоже, вдвое подскочил адреналин.
– Ну что, мам-джан, правда, я молодец? Разглядел же на карте короткую дорогу? Теперь вместо того, чтоб возвращаться в Ереван и делать лишний многокилометровый круг, мы гораздо быстрее доедем до Гориса. Смог ли бы твой старший сыночек такое придумать? – стал дразнить он маму.
– Так-то оно так, – сказала мама. – Но ты же не послушал сотрудницу отеля, предупредившую, что эта дорога опасная, что в прошлом году со стороны Азербайджана её обстреливали несколько раз. А вдруг и сегодня начнут стрелять? Не дай Бог…
– Да ладно, мам-джан. Линия фронта далеко, стрелять не будут. Отбрось эти пессимистические мысли. Ты же хорошо знаешь, что мысль материальна, – улыбнулся Артак и продолжил уже более серьёзно: – Какие там войска, какой Азербайджан? Давеча Саркис, мой одноклассник, говорил, что айзеры[9 - Айзеры – так иногда, уничижительно, армяне в разговорах называют азербайджанцев.] давно отброшены назад, а армянская армия – самая боеспособная в регионе. Так что проскочим. Не переживай. Да ведь и тот обстрел был год назад, перед заседанием Минской группы[10 - Минская группа – группа стран-членов ОБСЕ, занимающаяся поиском мирного урегулирования Карабахского конфликта, в которую входят Россия, Белоруссия, Швеция, Германия, Италия, Армения, Азербайджан, Турция, Финляндия.] ОБСЕ. Я так думаю: когда сильные мира сего собираются что-то решать по Карабахскому конфликту, сразу начинают стрелять то армяне, то азербайджанцы. Ежу понятно, что эти обстрелы выгодны только двум людям на земле: президентам. А сегодня ни тому, ни другому это не нужно, поэтому никто и не постреляет, тем более по нам. Кому мы сдались? Эх, при Советской власти были бы они первыми секретарями рескомов двух братских республик, под надзором федерального центра, и не рыпались бы! А сейчас, видишь ли, они руководители двух независимых государств, выступают на ассамблеях ООН, с ними встречаются первые лица других стран. Им классно, им всё нипочём. А вот простым людям живётся не сладко, – не скрывая горечи, закончил тираду Артак.
– Это так, сынок, но чует моё сердце что-то неладное. Может, всё же по центральной Армении поедем? Что нам сто километров лишнего круга против пяти, отделяющих нас от азербайджанских позиций?
– Не-е-е, мам-джан. По центральной не поедем. И ещё, не забывай, плохая примета – с дороги сворачивать. Помнишь, папа часто так говорил?
– Это точно, твой покойный папа верил в водительские приметы. Когда он дважды развернулся на дороге и поехал обратно, мы оба раза попали в беду. В первый раз машина сломалась, и ЗИЛ едва не врезался в нас, а во второй раз вышла из строя прямо в горах Азизбековского района[11 - Азизбековский район – с 1990 года переименован в Вайкский район, а в 1995 году упразднён при переходе Армении на новое административно-территориальное деление.], и мы все чуть не замёрзли… Да, сынок, ты прав, не надо менять маршрут.
Довольный тем, что мать не стала его разубеждать, Артак увеличил скорость.
– Больше скорость – меньше ям, мам-джан. Так мой друг Вова любит говорить, – бодро произнёс Артак.
И правда, на скорости 110 километров в час ямы практически не чувствовались – внедорожник проскакивал их. Единственный минус был в том, что позади машины тянулся длинный шлейф пыли.
– Так мы быстрее доедем, машина прокатная, ничего с ней не станется. Скорость хорошая. ГАИ в таких местах не бывает. Скоро проскочим этот участок дороги, а потом город Варденис и наверняка впереди – нормальная асфальтовая дорога.
Машину слегка потряхивало, иногда немножко заносило. Но Артак довольно легко управлял небольшим внедорожником. Справа от трассы, метрах в тридцати-сорока виднелась голубая гладь озера Севан, слева дорогу украшали покрытые пышной зеленью горные массивы. И ничто не предвещало беды.
– И всё-таки здорово, что я выбрался в Армению. Посмотри, мам-джан, какая красота вокруг: озеро, горные вершины, зелень, голубое небо! Такое вряд ли ещё где можно…
Не успел Артак закончить фразу, как сзади из облака пыли послышался вой сирены.
– «Сузуки» 353, водитель автомашины 353, остановитесь! – раздалась из рупора армянская громкая речь полицейского. Голос требовал немедленно подчиниться приказу и остановиться, приняв вправо.
Артак сбросил скорость со 110 до 80 км/ч, потом до шестидесяти, затем до сорока и тридцати, и в осевшем пыльном облаке разглядел в зеркале заднего вида белую полицейскую машину с мигалкой. Он включил правый поворотник и, дальше снижая скорость, вскоре припарковался у обочины. Пыль, обогнав его машину, растворилась где-то впереди. Из полицейской «Тойоты Короллы» вышли двое в форме и направились к автомобилю Артака, огибая его с обеих сторон.
Подойдя к водительской двери, полицейский, косточкой указательного пальца, стукнул по стеклу. Артак же тем временем спешно заканчивал закладку под водительские права пятитысячной купюры армянских денег. Покончив с этим, он открыл боковое стекло.
Полицейский отдал честь и представился:
– Майор Исраелян Виген Хачатурович, 13-й патрульно-дорожный батальон.
Виновато улыбаясь, Артак протянул руку с документами полицейскому и заговорил на чистейшем литературном армянском:
– Я, наверное, нарушил и, конечно же, виноват перед вами, то-ва-ри-ищ, – растягивая последнее слово, Артак вытянул голову и посмотрел на майорские погоны офицера дорожной полиции, – майор, прошу прощения, – продолжил он, – я слегка накрыл вас этой пылью, не заметив, и уж точно не мог подумать, что в этой глуши полиция ведёт патрулирование. Готов понести наказание, просто прошу не по всей строгости закона, а с учётом искреннего раскаяния. Вот мои документы, – Артак протянул небольшой свёрток-бутерброд (права, пятитысячная купюра, техпаспорт, сертификат прокатной компании «Еврокар») майору Исраеляну.
– Та-а-ак, – офицер начал дотошно рассматривать документы. – Нарушаете, Артак Альбертович, нарушаете. Российские права, прокатная машина… Вы что, думаете, раз «Сузуки» из проката, можно на ста десяти гонять по грунтовым дорогам, где максимум 70 км/ч? Так не пойдёт, Артак Альбертович, не пойдёт. Да и опасно это, хочу заметить. На таких скоростях и на таком грунте машины очень часто заносит на поворотах, а нам потом приходится их из кюветов вытаскивать.
Женщина сидела молча, хотя и не прочь была высказаться. Карине знала, что сыну не нравится, когда она вмешивается в мужской разговор. Поэтому сдерживала свои эмоции, чтобы не начать пространную речь о том, что им надо в Горис, через Сисиан, что сын приехал из Москвы, что он и так не любит армянских мздоимцев и тому подобное. И это всё она сказала бы, будь рядом младший сын. Но Артак… Он этого терпеть не мог. Он всегда был самостоятельным и сам вёл переговоры с кем бы то ни было – от начала до конца.
Тем временем сотрудник ГАИ, проверяя переданные ему документы, дошёл до денежной купюры в 5 тысяч драмов[12 - Драм – армянская денежная единица, что дословно переводится как «деньга». Курс драма к рублю составляет 10:1. 5 тысяч драмов – это примерно 500 российских рублей.].
– А что это такое, взятка? Что это за деньги, Артак Альбертович? Вы мне взятку предлагаете?
– Да нет, конечно, какая взятка? Это всего лишь Ованес Туманян[13 - На армянских деньгах изображены портреты великих сынов Армении, в основном писателей и художников. На купюре в 5 тысяч драмов изображён портрет национального поэта страны Ованеса Туманяна.], который тоже просит вас отпустить меня в Горис. Он случайно оказался в документах.
Артак осознавал, что дача взятки – уголовно наказуемое деяние, и всегда с опаской на это шёл. Он помнил, как водителя их компании поймали в Подмосковье, как адвокат его наставлял, что впредь при таких случаях на прямой вопрос: «взятка ли это?» надо всегда отвечать отрицательно.
Он продолжил объясняться с майором, пытаясь уйти от слова «взятка» и одновременно передать ему деньги, да поскорее уехать.
– Ваше нарушение не вписывается в пять тысяч, Артак Альбертович, – прищурился офицер.
Артак хотел было дать ещё денег, но боковым зрением увидел второго офицера-гаишника, который стоял справа от автомашины и всё видел. Поэтому Артак кивком дал понять майору, что лучше бы объясниться без присутствия второго сотрудника ГАИ.
– Да вы не переживайте, лейтенант Петросян – наш человек. Но превышение скорости на 40 км/час означает штраф в бюджет Армении в размере двадцати тысяч драмов, так что Ованес Туманян вам не поможет, – с лёгкой издёвкой уточнил майор Исраелян.
– Ну-у-у, товарищ майор, – затянул было Артак, – за такое нарушение Мартирос Сарьян[14 - На купюрах в 20 тысяч армянских драмов изображён портрет известного художника XX века Мартироса Сарьяна.]? Не многовато ли? Дорога пустынная, да и…
– Короче, предлагайте то, что вас устраивает, или я начинаю оформление, – прервал его майор.
– О’кей. Верните мне документы, я ещё раз подумаю.
– Нет, документы я вам отдать не могу, идёмте в патрульную машину. Там и продолжим.
Артак подготовил ещё одну купюру, десятитысячную[15 - На купюре достоинством в 10 тысяч драмов – портрет армянского поэта и прозаика Аветика Исаакяна.], и пошёл в машину Исраеляна. Лейтенант же остался у автомобиля нарушителя, рядом с правой дверью, и о чем-то спокойно говорил с женщиной.
«Видно, мама начала агитацию. Сколько раз говорил ей, не слушает ведь. Ну да ладно, прорвёмся», – подумал Артак и сел в «Тойоту» майора.
– Давайте на месте порешаем, товарищ майор. Я оплачу штраф, а вы отпустите меня, и я уеду. Хотите, вам стихи Аветика Исаакяна прочитаю, да ещё и его вам оставлю, вместе с Туманяном…
– Забавный вы, Артак. Исаакяна я и сам могу читать. А вот с рисованием у меня всегда было плоховато. Думаю, вам придётся рисовать красками великого Мартироса Сарьяна, – закончил свою мысль майор Исраелян, намекая на 20 тысяч драмов.
– Ну, писать, как Сарьян, я не умею, виноват, а вот стихи Туманяна с Исаакяном знаю хорошо, – и он как бы невзначай уронил в подстаканник, рядом с рычагом переключения скоростей «Тойоты», десятитысячную купюру с изображением Аветика Исаакяна.
– Это мне? – спросил Исраелян.
– Конечно, вам, и не только это, но и Туманян вам. Отпустите, пожалуйста, опаздываю, – скороговоркой выдал Артак, виновато посмотрев на майора.
Майор взглянул на часы, позвал к себе лейтенанта, который, приоткрыв дверь «Тойоты», встал рядом с Артаком, спокойно положив руку на автомат Калашникова.
– Петросян, – обратился он к лейтенанту, – нам с тобой предлагают 15 тысяч драмов. Хватит или всё-таки напишем на него акт? Русские права.
– Конечно, напишем, товарищ майор, мы же не взяточники, – прищурившись по-ленински, добавил лейтенант.
– О’кей, ребята, – уже с явным раздражением, почти с яростью выговорил Артак, – вот ещё пятьсот российских рублей, больше у меня нет, и это на ваши драмы получается пять тысяч. Итого, ваши двадцать тысяч, отпустите меня, и я поеду. Больше не могу ждать.
– Вот это уже другой разговор, – размеренно произнёс майор Исраелян и, забрав деньги, вытянул правую руку вместе с документами в сторону Артака.
– Знаете ли вы, Артак, стихи другого великого армянского поэта Амо Сагияна[16 - Стихи Амо Сагияна «Отпустите меня, и я пойду» – философские стихи о возрасте человека и о том, что в жизни наступает пора, когда надо уходить так, как будто ты уже никому не нужен.]? Вы сейчас заговорили его словами: «Отпустите меня, и я пойду…», хотя как раз его изображения на драмах, к сожалению, нет.
– Спасибо вам большое, я люблю Сагияна, – сквозь зубы процедил Артак, потянувшись за документами. Но майор отвёл руку в сторону и, посмотрев на часы, монотонным голосом заговорил:
– Время 12:45, тра-а-а-сса-а Чамбарак – Варденис, пятьдесят третий километр, между деревнями Арегуни и Гегамасар. Водитель, гражданин Российской Федерации Саргсян Артак Альбертович при нарушении правил дорожного движения, с целью избежания ответственности за правонарушение передал мне, майору ДПС Исраеляну Вигену Хачатуровичу, взятку в размере 15 тысяч драмов и 500 российских рублей. Тем самым совершил правонарушение по статье 311, часть 1, УК Республики Армения «взятка». Вот эти купюры.
И приподымая дензнаки, он поднёс их сначала к своему правому карману на груди, потом к зеркалу заднего вида. Только тогда Артак заметил глазок видеокамеры на его правом нагрудном кармане, а также на зеркале заднего вида патрульной машины.
– Всё, снято, господин Саргсян. Теперь вы будете отвечать по всей строгости закона Республики Армения, по части 1 статьи 311, от трёх до семи лет, – дача взятки должностному лицу при исполнении служебных обязанностей. Приехали. Горис подождёт и Москва тоже, – торжественно заявил майор.
– Вай, это что же такое творится, твою мать! – армянский сленг вперемешку с русским выскочил из уст Артака, он не смог себя сдержать. – И что, майор, вы мне будете шить дачу взятки? Вы в своём уме?
– Нет, конечно, гражданин Саргсян. Я ничего не шью, шьют торжокские золотошвеи[17 - «Торжокские золотошвеи» – фабрика в городе Торжок Тверской области. Это некогда известное в Советском Союзе и за рубежом предприятие, где изготавливали очень красивые изделия с золотым шитьём.], а я выполняю свой долг и свою работу. Пройдёмте к вашей машине. Отдадите ключи лейтенанту Петросяну, а мы с вами поедем на патрульной. А может, и на вашей «Сузуки». Я на таких ещё не ездил, – с издёвкой продолжил майор.
Артак вышел из патрульной машины и обречённо последовал за майором. Мозг ускоренно работал, причём в разных направлениях. «Неужели я влип, – думал Артак. – Надо срочно что-то придумать… И откуда он знает про торжокских золотошвеек?»
– Послушайте, товарищ майор, давайте договоримся? Я смогу всё исправить.
– Смотрите, как бы, исправляя свое преступление – дачу крупной взятки, вам не попасть на «особо крупную» статью, – предупредил майор.
Артак подошёл к своей машине.
Майор Иcраелян посмотрел по сторонам и сел за руль внедорожника.
– Пожалуй, мы поедем на вашей машине, а не на нашей. Давненько не сидел я за рулём джипа, – попытался сострить майор Исраелян, усаживаясь поудобнее на водительском сиденье машины Артака.
– Мадам, попрошу на заднее сиденье, мы сейчас поедем в Варденис, составим протокол уголовного правонарушения на вашего сына, и вы благополучно продолжите путь, – вежливо сказал Исраелян. – Правда, дав при этом подписку о невыезде из Армении, я так думаю. Но это уже прерогатива дознавателя. Моё дело сделано.
– А в чём наша вина? – спросила, пересаживаясь, Карине.
– Да ни в чём лично вашей вины нет. Есть правонарушение, а скорее преступление, которое совершил ваш сын. Он предложил нам взятку, думая, что в Армении все офицеры – мздоимцы. А мы не из таких, мы честные! Курьёз получился. И мы это всё засняли на видео. Так что – в Варденис, за протоколом…
Артак сел впереди, справа от руля, и машина, управляемая майором Исраеляном, поехала в том же направлении, в котором ранее ехал сам Артак, – на юг.
Он мысленно перебирал варианты действий: предложить ли майору пятьсот или тысячу долларов с риском получить более серьёзную статью? Или позвонить какому-то влиятельному человеку, чтобы помог закрыть дело? В голове крутились имена вип-персон из Еревана или Москвы, начиная со знакомых депутатов Государственной Думы, влиятельных московских бизнесменов с армянскими корнями, и до руководителей армянской общины столицы или других регионов России, которых он знал лично. Он также думал просить присутствия консула России, но это – на крайний случай. Все эти идеи ничего хорошего не сулили Артаку. В таких случаях, чем ниже уровнем решаешь проблему, тем легче и дешевле обойдётся. «Надо договариваться с майором, – думал он. – Надо… Но он не похож на тех, кто берёт деньги… Хотя… Бывают хитрецы, которые сначала косят под неподкупных Робеспьеров, а потом, как миленькие, берут. Может, он из таких? Как же всё некстати…». И Артак решил попробовать ещё раз.
– Послушайте, товарищ майор, ну и что вы выиграете, отдав меня в руки правосудия по статье «взятка гаишнику»? Станете генералом или подполковником? Медаль вам дадут, что ли? Давайте решим вопрос по-хорошему, в обоюдовыгодном ключе?
Исраелян вдруг начал нарочито громко говорить о том, что Артак накручивает себе новый срок, указывая при этом пальцем на камеру на своей груди, как бы подсказывая: разговаривать можно, но очень осторожно.
Майор повернулся к Артаку, правой рукой поправляя камеру, заговорщически подмигнул ему, тем самым давая понять, что он готов к сделке. Шёпотом майор сказал, чтобы Артак попросился в туалет. Тогда он свернёт с трассы, оба выйдут из машины и поговорят спокойно, без скрытых камер.
Артак всё понял: «Попал, так попал, но ничего не поделаешь, надо выкручиваться».
Он бросил взгляд на сидевшую сзади мать, которая смотрела вдаль через боковое окошко джипа.
– Не переживай сынок, это Армения, – заметив его взгляд, спокойно сказала она. – Поговори с ним и закончи эту историю. Ты сможешь. Я верю в тебя, и поэтому молчу. Если я начну говорить то, о чем думаю, ты наверняка легко не отделаешься.
– Что вы имеете в виду, гражданка? – раздражённо спросил Исраелян. – Вы на что намекаете? Он смотрел на мать Артака в зеркало заднего вида. – Ваш сын нарушил закон Республики Армения. Ваш сын вёл себя по-хамски, полагая, что мы все тут взяточники. Его нарушение тянет лет на пять тюрьмы. Вот и вся история. Пропала ваша счастливая жизнь в Москве. Вы что думаете, я не понимаю, почему в своё время вы удрали из Армении, когда мы тут воевали с турками[18 - Турки – в данном случае имеются в виду азербайджанцы, которых в Армении очень часто называют турками, учитывая их родственные связи и схожесть языка.] и своей кровью заливали каждый сантиметр нашей святой земли? Мы не только защитили своё, но и отвоевали кучу их земель, которые коммунисты-интернационалисты подарили айзерам. А вы с вашим сыном в это время строили себе прекрасное будущее в России. Теперь же протягиваете нам подачку в пять тысяч драмов, что на ваши деньги – сущие копейки, да ещё презрительно рассуждаете о наших писателях и художниках, изображённых на купюрах. Вы хоть это понимаете? Спросите вашего сына, сколько он предложил бы в вашей грёбаной Москве за такое правонарушение. Наверняка пять тысяч российских рублей, не меньше. А нам всего пятьсот рублей? Мы молчим, терпим, потому что большинство наших семей здесь, в Армении, ждут денежных переводов, что вы оттуда отправляете. Но нам, настоящим солдатам отечества, не нужны ваши копейки. Оставьте их себе.
Артак пристально смотрел на него. Он видел покрасневшее от злости лицо майора Исраеляна. Его чёрные усы нервно пошевеливались, когда он говорил о защите интересов родины и о турках. Длинный шрам, рассекающий лицо от виска до подбородка, изуродовал довольно-таки красивое лицо этого истинного солдата отечества.
Мама, положив руку на плечо сына, сказала:
– Сынок, помолчи минуту, я сама поговорю с ним.
Не успел Артак и слова сказать, как Карине Багратовна пошла в наступление:
– Вы считаете себя патриотами Армении, вы и ваша власть? Да вы, надев форму армянских офицеров, творите белый геноцид своего народа, создавая невыносимые условия жизни! Вы служите вашему циничному режиму и клянчите деньги у всех, кто оказывается в Армении. А если кто-то попал в зависимость от вас, то вашей жадности и хамству нет границ. В чём наша вина? В том, что мы покинули Армению? А вы знаете, каково нам поначалу жилось в России? Вы хоть понимаете, что такого патриота, как мой сын, вы не найдёте во всей Армении? Вы кто такой, чтоб нас осуждать?! Да вы сами уничтожаете Армению! Ваша власть всё гребёт под себя, поэтому народ и покидает страну. И что с того, что вы захватили немного земли у азербайджанцев? Чего вы добились? Апрельская[19 - Военные действия с 1 по 5 апреля 2016 г. между ВС Азербайджана с одной стороны, и ВС Армении и армии обороны Нагорно-Карабахской Республики, с другой стороны. В результате тяжелейших боев несколько командных высот перешли обратно к азербайджанской стороне.] война показала, что вы не в состоянии удержать эти территории. Наши молодые парни не могли воевать в полную силу, так как танки не заводились из-за отсутствия горючего – некоторые ваши командиры продавали его на сторону. У солдат, которые приняли на себя атаку азербайджанских войск, было всего два магазина патронов! Вы знаете про это? Знаете, что некоторые командиры крали тушенку и сгущёнку у солдат? Приезжайте в Москву, в любой российский город. Некоторые из ваших карабахских армян держат там ларьки, рестораны, торговые центры, фабрики и заводы. А девятнадцатилетние мальчики гибнут здесь, в Армении. За что – за Родину? За великую Армению? За президента?
Она всё больше распалялась:
– Ваша власть хуже турок. За свою семидесятилетнюю жизнь я встречала много азербайджанцев, и многие из них были порядочными людьми. Раз в сто лучше, чем вы и ваш президент. Знаете ли вы, что мой сын работал в зоне землетрясения уже 8 декабря[20 - Землетрясение в Армении произошло 7 декабря 1988 года, с эпицентром в г. Спитак.]? Знаете ли вы, как он сумел, работая в Государственной Думе России, добиться приезда в Карабах делегации депутатов, чтобы защищать таких сопляков, как вы? Знаете ли вы, сколько сделал мой сын для того, чтобы российский парламент принял резолюцию, осуждающую геноцид армян в Турции 1915 года? И вообще, что вы понимаете в жизни? Ни-че-го!
Майор слушал Карине Багратовну внимательно, даже с некоторым изумлением.
– Не верю своим ушам! – воскликнул он. – Армянка говорит мне, что айзеры лучше меня. Я – майор Исраелян, кавалер Ордена мужества, я воевал под Шушой и Мардакертом, я последним покидал наш Шаумян. Я одним из первых входил в города Шуша и Ходжалы. И я хуже айзеров? Ты что говоришь, женщина? Ты понимаешь, что твой сын сядет в тюрьму и надолго?
Майор завёлся всерьёз:
– Это я хуже айзеров?! Этих злодеев и негодяев?! Этих нелюдей, которые вспарывали животы беременным женщинам, убивали детей и стариков, резали уши моим солдатам и отрезали гениталии у трупов?! Да как ты можешь сравнивать нас, женщина?!
Не успел майор Исраелян перевести дух перед очередной порцией негодования, как Карине парировала:
– Да, ты хуже! Люди жили мирно столетиями. Ты и такие, как ты, с той и другой стороны сотворили эту войну. Вы продаёте оружие и бензин, тёплые одеяла солдат, спецодежду и даже сухофрукты. Помнишь громкий скандал, когда генерал закупал для армии тухлое мясо? Или маргарин вместо сливочного масла, – продолжила обозлённая Карине Багратовна. – А простые парни с обеих сторон гибнут. Я – советский человек, а ты – слюнтяй. И не смей говорить со мной на «ты»! Я тебе в матери гожусь. Не смей называть нелюдями целый народ! Знаешь ли ты, кто такой Муслим Магомаев? Как ты можешь обзывать целый народ? Знаешь ли ты, кто такие Рашид Бейбутов[21 - Рашид Бейбутов – оперный и эстрадный певец, народный артист СССР.] или Зейнаб Ханларова[22 - Зейнаб Ханларова – оперная певица, народная артистка СССР.]? А Самед Вургун[23 - Самед Вургун – азербайджанский поэт и драматург.], или Ахмедия Джибраилов, кавалер ордена Почетного Легиона и Национальный Герой Франции. Знаешь ли ты, что подвиг Александра Матросова повторил не только наш Унан Аветисян, но и их Герай Асадов? Знаешь ли ты, что в танковой дивизии, которой командовал маршал бронетанковых войск Амазасп Бабаджанян, служил и его близкий друг генерал-майор Ази Асланов? Они были как братья и вместе прошли всю войну. Ты – мальчишка, который только и знает, что армяне уехали жить в Россию, где хорошо, и что азербайджанцы – негодяи.
– Мама, мама, ну, пожалуйста! – Артак, видя спор мамы с Исраеляном, несколько раз пытался остановить её. Но не получалось. Он был во всём согласен с матерью, но намеренно раздражать офицера, который заснял на скрытую камеру дачу взятки и у которого находились все козыри в этой игре, Артак не стал бы. Он был дипломатичен в отличие от мамы, всегда говорившей правду в лицо, невзирая ни на что.
– Мама, прошу тебя. Перестань.
– Не-е-ет, пусть продолжает, – ёрничал майор. – А я ещё проверю вас по линии СНБ[24 - СНБ – Служба национальной безопасности Армении – правопреемник КГБ СССР.]. Уж больно твоя мать айзеров хорошо знает и защищает их.
– Послушай, майор, – взмолился Артак. – Будь человеком, не могу я больше терпеть. Останови машину, мне надо в туалет.
При этом Артак подмигнул ему, показывая, что хочет всё-таки договориться.
– Ну, вы меня удивили, женщина, – не мог успокоиться майор. – Вы смеете говорить о каких-то там айзерских генералах и о Магомаеве? К вашему сведению, я тоже люблю Муслима Магомаева, восхищаюсь его прекрасным голосом, но я вынужден огорчить вас – Магомаев не был азербайджанцем. Он был талышем[25 - Талыши – народ иранского происхождения, проживающий на юго-востоке Азербайджана с давних времен.], понятно? А главное не в этом, а в том, что Магомаев не был бы Магомаевым, если бы не вечная музыка великого армянского композитора Арно Бабаджаняна. И вообще, вместо того, чтобы говорить о Нельсоне Степаняне, дважды Герое Советского Союза, о маршале Баграмяне, адмирале Исакове, вы…
– Да пойми же, я лучше тебя знаю и об Исакове, и об Аветисяне, и про Нвера Сафаряна, командира Таманской дивизии, генерал-лейтенанта, который вошёл в Берлин одним из первых, знаю. Но дело-то в другом, – прервала его Карине Багратовна. – Ты не понимаешь, что не бывает плохих народов. И ты не понимаешь, с кем имеешь дело. Совсем скоро ты отпустишь моего сына. Не ты, так твой командир. Ибо уже через час депутат армянского парламента позвонит твоему командиру…
– Мам-джан, Нвер Сафарян был генерал-майором, и это символично. Нам с майором Исраеляном есть о чем поговорить. Про-о-шу тебя, мама, перестань! – наконец-то сумел вклиниться в разговор Артак. – А вас, товарищ майор, – обратился он к остолбеневшему от дерзости и смелости Карине Исраеляну, – очень прошу, не спорьте с моей матерью. Она – истинная патриотка Армении. Она выросла в Горисе. Её отец был мастером-каменщиком, много домов построил в своё время в Лачинском районе Азербайджана. Они дружили семьями со многими азербайджанцами. Но это всё было в СССР. А мы с вами, как мужчины, во всём сейчас разберёмся. Пожалуйста, остановите машину, мне нужно в туалет.
– Скоро остановлюсь, тем более и мне нужно. Но твоя мать точно не права, – ответил майор. Он смотрел вперёд устало и угрюмо.
Артак обратился к матери:
– Мам, ну что ты набросилась на майора? Он, возможно… Нет, точно – герой войны. Он рисковал жизнью, а теперь он – милиционер. Ну что ты от него хочешь? Он же не президент и не премьер-министр, что он может? Скорее всего, он тоже страдает от беспредела Сашика[26 - Сашик – Александр Саргсян, близкий к властям бизнесмен, родной брат Сержа Саргсяна, президента страны с 2008 по 2018 г.] и его окружения. И, судя по тому, как искусно провёл операцию по ловле меня в сети, он – неплохой полицейский.
Мама промолчала. Она смотрела в окно машины. И уже корила себя за то, что своей несдержанностью создала ещё одну проблему для сына. Решив помочь ему, Карине начала было новый разговор, как тот с мольбой во взгляде попросил её замолчать.
– Не сердитесь на неё, товарищ майор, – сказал Артак. – Просто мама очень любит Армению и переживает за её нынешнее состояние.
– А мы что, не любим свою родину?! Мы не любим?!! – уже кричал майор.
– Вы тоже любите, конечно, любите, – поддакнула Карине.
– Вот вы говорили о Ази Асланове. А знаете ли вы о Рамиле Сафарове, офицере азербайджанской армии, который нанёс шестнадцать ударов топором спящему армянскому офицеру Гургену Маргаряну по шее и по голове? И это в центре Европы, в Будапеште. Там НАТО собрало офицеров из разных стран на учёбу и консультации. Это как понять, а-а? Этого негодяя приговорили к пожизненному заключению в Европе с правом прошения о помиловании лишь через тридцать лет отсидки. Ну а потом Будапешт, неожиданно для всех правозащитников, решил вернуть преступника Азербайджану, для дальнейшей отсидки оставшегося срока. И произошло это в аккурат после получения от Азербайджана кредитного транша в три миллиарда долларов. А азербайджанский президент взял и отпустил убийцу. Да ещё и орден дал за это, квартиру в центре Баку, звание майора досрочно, и компенсировал жалование за восемь лет, пока злодей сидел в тюрьме. Орден человеку за то, что убил топором другого человека, пока тот спал! Это немыслимо, мать, немыслимо, пойми же ты! Я тоже солдат, я тоже убивал, но я никогда не стал бы убивать спящего. А он смог. Они могут так. Они бы убили всех нас, если бы не наша доблестная армия. Всех без исключения. Они нас ненавидят от мала до велика, и для них умерший армянин – это путёвка в рай. Как вы можете хвалить айзеров?
– Знаешь, сынок, я не защищаю их. Я знаю, что там есть много негодяев, отъявленных убийц и мразей. Я знаю про жертвы Сумгаита и Баку, знаю про зверства азербайджанцев. Знаю, как в Сумгаите убивали мирных людей, стариков, женщин и детей. И согласна с тем, что эти чудовищные преступления совершали нелюди и подонки. Но знаю и другое – их умение дружить, их честность и преданность. Там много порядочных людей. Много, – уже успокоившись, сказала Карине Багратовна.
Она сделала глубокий вдох, затем выдохнула и продолжила:
– Однажды вечером наша машина сломалась в очень холодном и страшном месте в горах, зимой, на краю пропасти, и если бы не азербайджанец, не говорили бы сегодня мы с тобой: ни я, ни мой сын Артак. Ни одна машина не остановилась, чтобы помочь моему мужу починить автомобиль. И когда уже темнело, когда он уже готовился к тому, чтобы сжечь запасное колесо, дабы мы согрелись, нас спас азербайджанец, который родился в Армении, жил в Армении и говорил по-армянски. А через пару лет его самого убили армянские боевики, дети его чудом спаслись…
– Где это было? – спросил Исраелян. – Здешние варденисские айзеры вас спасли? Мы их прогнали ещё в 1988 году, в марте-апреле, после Сумгаита. Но никого не убивали. Они все под защитой и при сопровождении внутренних войск переехали в Азербайджан.
– Это было в другой части Армении. Да не важно, где. Важно то, что он нас спас, и важно то, что его убили…
– Знаешь, мать, – вдруг негромко сказал офицер. – Всякое бывало, и среди них тоже, возможно, встречаются хорошие люди. Не отрицаю. Но в целом это народ-варвар. И они понимают только один язык – язык силы. А мы сильны. И точка.
– А вот и место, где можно сходить в туалет, – сообщил Исраелян и, включив левый поворотник и резво развернув машину в сторону ближайшей горы, поехал по грунтовой дороге в направлении двух коровников, что виднелись примерно в двухстах метрах от неё. Полицейская «Тойота Королла» последовала за «Сузуки».
– Да, мать, всякое бывало, – повторил он. – Но поверь мне, если бы не айзер, то наш армянин спас бы вашу семью. Не думай, что они пушистые, а мы ершистые. Ладно, сейчас мы с твоим сыном ненадолго отлучимся, а затем продолжим путь в Варденис и нашу увлекательную беседу.
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «ЛитРес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию (https://www.litres.ru/pages/biblio_book/?art=49603612) на ЛитРес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.
notes
Примечания
1
Сатанахач (Коджадак) – гора вулканического происхождения высотой 3919 м, находится в Азербайджане, на границе с Арменией. Название горы переводится на русский как «Крест сатаны».
2
Севанский (Шахдагский) хребет – горный хребет в системе Малого Кавказа длиной около 70 км, высотой до 3367 м над уровнем моря; тянется вдоль северо-восточного берега озера Севан, по границе Армении и Азербайджана.
3
Озеро Севан – высокогорное пресное озеро, которое называют лазурной жемчужиной Армении.
4
Джангулюм – так в Армении называется первоцвет весенний, или примула весенняя. Это растение встречается в Европе и Азии; предпочитает луга, поляны, опушки.
5
Джан – слово, часто употребляемое в армянском языке в значении «дорогой»; подчеркивает тёплое отношение к родным, друзьям, любимым и близким людям. Используется и как приставка-окончание к имени.
6
Зангезур – район в юго-восточной части Армении, с 1995 года называется Сюникская область. Административный центр – город Капан.
7
Бурум – армянский тип бутерброда, который делается из лаваша. В него кладутся, к примеру, сыр или мясо, зелень, и всё это сворачивается в трубочку. Бурум в переводе с армянского означает «в ладони».
8
Селимский перевал – горный перевал в Армении на высоте 2500 м; из-за большого количества осадков обычно открыт для проезда с мая по ноябрь.
9
Айзеры – так иногда, уничижительно, армяне в разговорах называют азербайджанцев.
10
Минская группа – группа стран-членов ОБСЕ, занимающаяся поиском мирного урегулирования Карабахского конфликта, в которую входят Россия, Белоруссия, Швеция, Германия, Италия, Армения, Азербайджан, Турция, Финляндия.
11
Азизбековский район – с 1990 года переименован в Вайкский район, а в 1995 году упразднён при переходе Армении на новое административно-территориальное деление.
12
Драм – армянская денежная единица, что дословно переводится как «деньга». Курс драма к рублю составляет 10:1. 5 тысяч драмов – это примерно 500 российских рублей.
13
На армянских деньгах изображены портреты великих сынов Армении, в основном писателей и художников. На купюре в 5 тысяч драмов изображён портрет национального поэта страны Ованеса Туманяна.
14
На купюрах в 20 тысяч армянских драмов изображён портрет известного художника XX века Мартироса Сарьяна.
15
На купюре достоинством в 10 тысяч драмов – портрет армянского поэта и прозаика Аветика Исаакяна.
16
Стихи Амо Сагияна «Отпустите меня, и я пойду» – философские стихи о возрасте человека и о том, что в жизни наступает пора, когда надо уходить так, как будто ты уже никому не нужен.
17
«Торжокские золотошвеи» – фабрика в городе Торжок Тверской области. Это некогда известное в Советском Союзе и за рубежом предприятие, где изготавливали очень красивые изделия с золотым шитьём.
18
Турки – в данном случае имеются в виду азербайджанцы, которых в Армении очень часто называют турками, учитывая их родственные связи и схожесть языка.
19
Военные действия с 1 по 5 апреля 2016 г. между ВС Азербайджана с одной стороны, и ВС Армении и армии обороны Нагорно-Карабахской Республики, с другой стороны. В результате тяжелейших боев несколько командных высот перешли обратно к азербайджанской стороне.
20
Землетрясение в Армении произошло 7 декабря 1988 года, с эпицентром в г. Спитак.
21
Рашид Бейбутов – оперный и эстрадный певец, народный артист СССР.
22
Зейнаб Ханларова – оперная певица, народная артистка СССР.
23
Самед Вургун – азербайджанский поэт и драматург.
24
СНБ – Служба национальной безопасности Армении – правопреемник КГБ СССР.
25
Талыши – народ иранского происхождения, проживающий на юго-востоке Азербайджана с давних времен.
26
Сашик – Александр Саргсян, близкий к властям бизнесмен, родной брат Сержа Саргсяна, президента страны с 2008 по 2018 г.
Хачатур Исмаилов
Городская проза
«… еще 28 минут» – литературный дебют Хачатура Исмаилова. Это остросюжетная повесть, в которой есть и погони, и террористы, и доблестные солдаты, и захват в плен, и освобождение из него, но главное – в ней есть дружба, принятие, понимание и истинная братская любовь. История, отправной точкой которой стал реальный случай из детства автора, захватывает ярким сюжетом и заставляет задуматься, ставя перед читателем глобальные, общечеловеческие вопросы: кто проводит границы между странами и решает, кого любить, а кого ненавидеть, и что сильнее: антагонизм двух народов или чисто человеческая симпатия между двумя представителями враждующих сторон?
Книга содержит нецензурную брань
Хачатур Исмаилов
«…ещё 28 минут»
Серия «Городская проза»
© Хачатур Исмаилов, текст, 2020
© ООО «Издательство АСТ», 2020
* * *
Предисловие от автора
Уважаемый читатель, в основу моего рассказа «Еще 28 минут, или Карабахский гамбит» легла одна история, произошедшая в моей жизни на самом деле. И еще две истории, о которых я наслышан от людей, кому я доверяю как самому себе. Остальное – художественный вымысел и мои рассуждения, основанные на беседах с моими русскими, армянскими и азербайджанскими друзьями, не связанными с армией или с политикой. Неоднократно раздумывая о судьбе двух родных мне народов, изучая аспекты возникновения и развития конфликта, я пришел к пониманию, что возможны и иные решения вопроса, помимо того, о чем постоянно говорят политики с той или с иной стороны…
Будучи советским человеком по своему воспитанию, родившись в Армении, в смешанной армяно-азербайджанской семье, я не могу в настоявшее время поехать в Азербайджан, потому что у меня армянское имя. Так же я не могу поехать в Армению, потому что у меня азербайджанская фамилия. Я живу в далекой Канаде, одинаково скучая по Девичьей Башне в Баку и по горе Арарат на границе Армении. И по той же причине я пишу свой рассказ под псевдонимом Хачатур Исмаилов, что переводится с армянского и азербайджанского языков почти одинаково: Дающий Веру!!!
Вот поэтому, одинаково переживая за боль двух некогда братских народов, я решил написать данный рассказ. Это история о любви к родине и доблести, о чести и справедливости, о любви и ненависти, о мести и об умении прощать. Это история о вере…
Желаю приятого прочтения.
С уважением,
Хачатур Исмаилов
Ещё 28 минут,
или Карабахский гамбит
Повесть о добрососедстве и вражде двух некогда братских народов
Основано частично на реальных событиях
Не отвечай злом на зло,
иначе злу не будет конца…
Сиддхартха Гаутама (Будда)
Лучи солнца, выкатившегося из-за горы Сатанахач[1 - Сатанахач (Коджадак) – гора вулканического происхождения высотой 3919 м, находится в Азербайджане, на границе с Арменией. Название горы переводится на русский как «Крест сатаны».], нежно освещали Севанский горный хребет[2 - Севанский (Шахдагский) хребет – горный хребет в системе Малого Кавказа длиной около 70 км, высотой до 3367 м над уровнем моря; тянется вдоль северо-восточного берега озера Севан, по границе Армении и Азербайджана.], берущий своё начало от берегов озера Севан[3 - Озеро Севан – высокогорное пресное озеро, которое называют лазурной жемчужиной Армении.] и простирающийся вдоль границы Армении и Азербайджана. Светило, как бы стесняясь своего появления, медленно восходило на небесную высоту. Было ещё зябко, но утренняя прохлада смиренно отступала под натиском июньского солнца. Слышалась заливистая трель соловья, которому осмеливался бросать вызов полевой жаворонок, эпизодически перебивавший солиста лесного и полевого в данном случае песнопения.
На обочине дороги примостился серебристый внедорожник марки «Сузуки». Рядом в поле, слушая пение птиц, стояла женщина лет семидесяти и, подбоченясь, смотрела на сына, собиравшего для неё светло-жёлтые полевые цветы, получившие в народе название «джангулюм»[4 - Джангулюм – так в Армении называется первоцвет весенний, или примула весенняя. Это растение встречается в Европе и Азии; предпочитает луга, поляны, опушки.]. Они нежно пахли нектаром и нигде, кроме Армении, не встречались, как считал собиравший их мужчина. Он, во всяком случае, нигде не видел этих дивных цветов – ни в одной стране, а он много где побывал. Хотя, безусловно, и догадывался, что они где-то ещё наверняка растут.
Уже через пять минут машина на большой скорости мчалась между высокогорным озером Севан и залитыми солнечными лучами горами Севанского хребта, с лёгкостью преодолевая выбоины грунтовой дороги.
Артак приоткрыл левое окно своего внедорожника.
– Люблю утренний воздух Армении… Тебе не холодно, мам-джан[5 - Джан – слово, часто употребляемое в армянском языке в значении «дорогой»; подчеркивает тёплое отношение к родным, друзьям, любимым и близким людям. Используется и как приставка-окончание к имени.]? – обратился он к сидевшей справа от него женщине, которая держала в руках букет полевых цветов и, почти не отрываясь, вдыхала их чудесный аромат.
– Нет, конечно, о чём ты говоришь?! Какой может быть холод в преддверии июля, Артак-джан? – удивилась женщина. Она слегка ослабила пристёгнутый ремень безопасности, который впивался в её грудь. – Твои братья, между прочим, не заставляют маму пристёгиваться. Со всеми ездила в машинах, и никто на этом не настаивал, кроме тебя.
С нескрываемым раздражением она ещё больше ослабила ремень.
Мама Артака – Карине, или Карине Багратовна – чистокровная армянка, родившаяся в Зангезуре[6 - Зангезур – район в юго-восточной части Армении, с 1995 года называется Сюникская область. Административный центр – город Капан.], в нагорной Армении, в городе Горис, что примерно в двух сотнях километров от места, где в тот момент проезжал автомобиль. Невысокого роста, коренастая, но не полная, с короткой стрижкой, круглым овалом лица, прекрасными карими глазами Карине слыла добродушной и очень милой женщиной. Она была красивой, несмотря на наступающие на неё с годами седину и морщины. Ей было за семьдесят, но выглядела она намного моложе своего возраста.
Она была счастлива находиться в родной Армении, и вдвойне счастлива, что наконец-то смогла привезти сюда среднего сына – Артака. Они вынужденно покинули страну ещё в середине девяностых, и с тех пор Артак лишь пару раз прилетал в родные края, и то по работе. Он не любил постсоветскую Армению – точнее, существующие в ней порядки. На постоянные уговоры матери поехать на историческую родину он часто повторял:
– Ну чего я там не видел – те же горы, те же камни, та же вода… И та же власть – несменяемая и непотопляемая. Тот же беспредел, те же наезды со стороны чиновников всех мастей. Что мне там делать, мама? Ты что, забыла, как меня, на тот момент удачливого инвестора, выживали всеми способами, и наконец выжили из Армении, принудив продать завод? Там мне не рады, мамочка. К сожалению…
И вправду, за последние двадцать лет Артак был в Армении только дважды. В среднем раз в десять лет. Так он иногда шутливо говорил. Он мог шутить про министров, мэров, про историю и про чиновников… И лишь об одном не шутил – о звёздах в небе Армении.
Артак с детства любил смотреть на ночное небо. Он ещё мальчиком знал названия многих звёзд и мог рассказывать о них долго и вдохновенно, без труда находя их на бесконечном черно-синем небосводе. Став взрослым, Артак пристрастился к путешествиям, и где бы он ни был – в Мадриде или Париже, Берлине или Лондоне, Мехико или Гаване, Барселоне или Афинах, Стокгольме или Мельбурне, Ялте или Сочи – везде он искал звёздное небо, напоминавшее ему то, которым он был очарован с детских лет. Он часами смотрел на пульсары в любой точке мира, куда его забрасывала жизнь, но нигде не встречал такого пронзительно ясного, завораживающего звёздного неба, как в Армении.
Достигнув немалых коммерческих успехов в Москве, он временами говорил, что любит российскую столицу и москвичей, что этот город стал для него второй родиной. Бывая вдали от Москвы, он скучал по ней, а находясь в столице, скучал по Армении, по её звёздному небу. Он часто повторял, что тяжело жить в городе, где нет звёзд. В Москве их не было, кроме кремлёвских. Случалось, конечно, что одна или две заблудившиеся звезды цеплялись лучами за высотки первопрестольной, но такой щедрой россыпи пульсаров, как в небе Армении, он ни разу не видел. И это печалило новоявленного москвича.
…Как бы там ни было, Артак сегодня в Армении. И его мать этому очень рада. Наконец-то соизволил прилететь на родину предков. Карине Багратовна всё замечала. И то, с каким трепетом сын собирал для неё цветы. И то, как он вдыхал горный воздух, впитавший идущую с озера Севан прохладу. Она даже сквозь дрёму заметила, как ночью Артак вышел из деревянного домика, в котором они остановились на берегу Севана, в отеле «Голубой Севан», и долго, пристально смотрел на звёзды.
Потом он зашёл в дом и, свернув в «бурум»[7 - Бурум – армянский тип бутерброда, который делается из лаваша. В него кладутся, к примеру, сыр или мясо, зелень, и всё это сворачивается в трубочку. Бурум в переводе с армянского означает «в ладони».] матрац вместе с одеялом, простынёй и подушкой, вынес его из комнаты на небольшой балкончик. Там он разложил свою ношу на досках деревянного пола, лёг и стал всматриваться в небо. Так и заснул, глубоко вдыхая окутавшее его армянское звёздное небо, насыщенное озоном.
«И всё-таки сын любит Армению, просто жизнь у него так сложилась», – думала Карине. Он был неплохим предпринимателем средней руки и мог бы, открыв бизнес в Армении, переехать из Москвы в Ереван, считала мать. Тогда бы и она вернулась на родину, по которой скучала. Но Артак и слышать об этом не хотел. По его убеждению, созданный там бизнес-климат исключал всякую возможность нормального ведения дел, если только ты не из провластной команды. Более того, он часто вспоминал историю покупки завода на первых залоговых аукционах в Армении, и с каким настроением он, продав завод за бесценок, покинул Армению.
…Утром нового дня они продолжили путь. Позади город Севан и посёлок Чамбарак, лазурно-синее озеро Севан. А впереди – города Ехегнадзор, Вайк, Сисиан и окружённый причудливого вида скалами, названными жителями «Каменным лесом», их родной Горис.
– Мы в Армении, мама! – негромко воскликнул Артак и правой рукой приобнял Карине. – Машина, конечно, не комильфо, но сойдёт.
– Да ладно, можно сказать, ты родился в «Вольво», – с лёгким упрёком прокомментировала последний пассаж мать, имея в виду шикарный внедорожник Артака, который он купил буквально месяц назад в московском автосалоне.
– Мам, я никогда не чурался ездить на разных машинах. Конечно, это не «Вольво», но с учётом того, что за её трёхдневный прокат «доблестные» армянские коммерсанты взяли бы с меня пятьсот долларов, а за «Сузуки» я отдал всего полтораста, всё нормально. На минуточку, дешевле в три раза! Не переживай, примерно через два-три часа, если Бог даст, мы с тобой будем в доме у тёти Сусанны, в Горисе.
Артак никогда не называл точного времени прибытия. Этому он научился у своего покойного отца, дальнобойщика со стажем, который рассказывал ему про шофёрские приметы. А именно: стоит водителю сказать, что, выезжая из точки «А», он прибудет в точку «Б» в такое-то время, что-то непременно произойдёт в пути. Или колесо спустит, или ГАИ остановит, или, не дай Бог, ДТП случится. По-любому, в означенное время не приедешь. Поэтому всегда надо говорить: «Если Бог даст», так как всё в руках Господа. Что Артак и запомнил.
Дорога выглядела на удивление живописной – горы и поля утопали в сочной зелени, не то что лет десять назад, когда он приезжал в Армению в августе, и всё уже было выжжено палящим солнцем. Тогда горы казались жёлто-белыми из-за выгоревшей травы.
Артак отлично водил машину и рассчитывал за три дня многое успеть на родине предков. Он закончил свои дела в компании в четверг, дал поручения сотрудникам и, сообщив своим партнёрам по бизнесу, что отлучится ненадолго, полетел в Армению, где его уже ждала мама. Летом она всегда уезжала из Адлера в Армению, в родительский дом. И там готовилась к встрече с детьми, которых жизнь разбросала по всему миру: дочку – в Голландию, старшего сына – на Украину, младшего – в Адлер, а среднего – в Москву, в столицу некогда великой Родины – СССР, где мирно сосуществовали некогда братские народы…
По этой дороге Артак ехал впервые. Это решение они с мамой приняли накануне, вечером. Остановившись в небольшом отеле на берегу Севана, он увидел на карте ранее незнакомую ему дорогу, связывающую Севан с Ехегнадзором. Она была короче той, по которой привык ездить Артак, проходила по юго-восточной стороне озера Севан и через город Варденис и Селимский перевал[8 - Селимский перевал – горный перевал в Армении на высоте 2500 м; из-за большого количества осадков обычно открыт для проезда с мая по ноябрь.] выходила к Ехегнадзору, а оттуда – в Вайоц Дзор, Сисиан и Горис.
Правда, грунтовая дорога оказалась слегка разбитой. Но от сэкономленной сотни километров у Артака, похоже, вдвое подскочил адреналин.
– Ну что, мам-джан, правда, я молодец? Разглядел же на карте короткую дорогу? Теперь вместо того, чтоб возвращаться в Ереван и делать лишний многокилометровый круг, мы гораздо быстрее доедем до Гориса. Смог ли бы твой старший сыночек такое придумать? – стал дразнить он маму.
– Так-то оно так, – сказала мама. – Но ты же не послушал сотрудницу отеля, предупредившую, что эта дорога опасная, что в прошлом году со стороны Азербайджана её обстреливали несколько раз. А вдруг и сегодня начнут стрелять? Не дай Бог…
– Да ладно, мам-джан. Линия фронта далеко, стрелять не будут. Отбрось эти пессимистические мысли. Ты же хорошо знаешь, что мысль материальна, – улыбнулся Артак и продолжил уже более серьёзно: – Какие там войска, какой Азербайджан? Давеча Саркис, мой одноклассник, говорил, что айзеры[9 - Айзеры – так иногда, уничижительно, армяне в разговорах называют азербайджанцев.] давно отброшены назад, а армянская армия – самая боеспособная в регионе. Так что проскочим. Не переживай. Да ведь и тот обстрел был год назад, перед заседанием Минской группы[10 - Минская группа – группа стран-членов ОБСЕ, занимающаяся поиском мирного урегулирования Карабахского конфликта, в которую входят Россия, Белоруссия, Швеция, Германия, Италия, Армения, Азербайджан, Турция, Финляндия.] ОБСЕ. Я так думаю: когда сильные мира сего собираются что-то решать по Карабахскому конфликту, сразу начинают стрелять то армяне, то азербайджанцы. Ежу понятно, что эти обстрелы выгодны только двум людям на земле: президентам. А сегодня ни тому, ни другому это не нужно, поэтому никто и не постреляет, тем более по нам. Кому мы сдались? Эх, при Советской власти были бы они первыми секретарями рескомов двух братских республик, под надзором федерального центра, и не рыпались бы! А сейчас, видишь ли, они руководители двух независимых государств, выступают на ассамблеях ООН, с ними встречаются первые лица других стран. Им классно, им всё нипочём. А вот простым людям живётся не сладко, – не скрывая горечи, закончил тираду Артак.
– Это так, сынок, но чует моё сердце что-то неладное. Может, всё же по центральной Армении поедем? Что нам сто километров лишнего круга против пяти, отделяющих нас от азербайджанских позиций?
– Не-е-е, мам-джан. По центральной не поедем. И ещё, не забывай, плохая примета – с дороги сворачивать. Помнишь, папа часто так говорил?
– Это точно, твой покойный папа верил в водительские приметы. Когда он дважды развернулся на дороге и поехал обратно, мы оба раза попали в беду. В первый раз машина сломалась, и ЗИЛ едва не врезался в нас, а во второй раз вышла из строя прямо в горах Азизбековского района[11 - Азизбековский район – с 1990 года переименован в Вайкский район, а в 1995 году упразднён при переходе Армении на новое административно-территориальное деление.], и мы все чуть не замёрзли… Да, сынок, ты прав, не надо менять маршрут.
Довольный тем, что мать не стала его разубеждать, Артак увеличил скорость.
– Больше скорость – меньше ям, мам-джан. Так мой друг Вова любит говорить, – бодро произнёс Артак.
И правда, на скорости 110 километров в час ямы практически не чувствовались – внедорожник проскакивал их. Единственный минус был в том, что позади машины тянулся длинный шлейф пыли.
– Так мы быстрее доедем, машина прокатная, ничего с ней не станется. Скорость хорошая. ГАИ в таких местах не бывает. Скоро проскочим этот участок дороги, а потом город Варденис и наверняка впереди – нормальная асфальтовая дорога.
Машину слегка потряхивало, иногда немножко заносило. Но Артак довольно легко управлял небольшим внедорожником. Справа от трассы, метрах в тридцати-сорока виднелась голубая гладь озера Севан, слева дорогу украшали покрытые пышной зеленью горные массивы. И ничто не предвещало беды.
– И всё-таки здорово, что я выбрался в Армению. Посмотри, мам-джан, какая красота вокруг: озеро, горные вершины, зелень, голубое небо! Такое вряд ли ещё где можно…
Не успел Артак закончить фразу, как сзади из облака пыли послышался вой сирены.
– «Сузуки» 353, водитель автомашины 353, остановитесь! – раздалась из рупора армянская громкая речь полицейского. Голос требовал немедленно подчиниться приказу и остановиться, приняв вправо.
Артак сбросил скорость со 110 до 80 км/ч, потом до шестидесяти, затем до сорока и тридцати, и в осевшем пыльном облаке разглядел в зеркале заднего вида белую полицейскую машину с мигалкой. Он включил правый поворотник и, дальше снижая скорость, вскоре припарковался у обочины. Пыль, обогнав его машину, растворилась где-то впереди. Из полицейской «Тойоты Короллы» вышли двое в форме и направились к автомобилю Артака, огибая его с обеих сторон.
Подойдя к водительской двери, полицейский, косточкой указательного пальца, стукнул по стеклу. Артак же тем временем спешно заканчивал закладку под водительские права пятитысячной купюры армянских денег. Покончив с этим, он открыл боковое стекло.
Полицейский отдал честь и представился:
– Майор Исраелян Виген Хачатурович, 13-й патрульно-дорожный батальон.
Виновато улыбаясь, Артак протянул руку с документами полицейскому и заговорил на чистейшем литературном армянском:
– Я, наверное, нарушил и, конечно же, виноват перед вами, то-ва-ри-ищ, – растягивая последнее слово, Артак вытянул голову и посмотрел на майорские погоны офицера дорожной полиции, – майор, прошу прощения, – продолжил он, – я слегка накрыл вас этой пылью, не заметив, и уж точно не мог подумать, что в этой глуши полиция ведёт патрулирование. Готов понести наказание, просто прошу не по всей строгости закона, а с учётом искреннего раскаяния. Вот мои документы, – Артак протянул небольшой свёрток-бутерброд (права, пятитысячная купюра, техпаспорт, сертификат прокатной компании «Еврокар») майору Исраеляну.
– Та-а-ак, – офицер начал дотошно рассматривать документы. – Нарушаете, Артак Альбертович, нарушаете. Российские права, прокатная машина… Вы что, думаете, раз «Сузуки» из проката, можно на ста десяти гонять по грунтовым дорогам, где максимум 70 км/ч? Так не пойдёт, Артак Альбертович, не пойдёт. Да и опасно это, хочу заметить. На таких скоростях и на таком грунте машины очень часто заносит на поворотах, а нам потом приходится их из кюветов вытаскивать.
Женщина сидела молча, хотя и не прочь была высказаться. Карине знала, что сыну не нравится, когда она вмешивается в мужской разговор. Поэтому сдерживала свои эмоции, чтобы не начать пространную речь о том, что им надо в Горис, через Сисиан, что сын приехал из Москвы, что он и так не любит армянских мздоимцев и тому подобное. И это всё она сказала бы, будь рядом младший сын. Но Артак… Он этого терпеть не мог. Он всегда был самостоятельным и сам вёл переговоры с кем бы то ни было – от начала до конца.
Тем временем сотрудник ГАИ, проверяя переданные ему документы, дошёл до денежной купюры в 5 тысяч драмов[12 - Драм – армянская денежная единица, что дословно переводится как «деньга». Курс драма к рублю составляет 10:1. 5 тысяч драмов – это примерно 500 российских рублей.].
– А что это такое, взятка? Что это за деньги, Артак Альбертович? Вы мне взятку предлагаете?
– Да нет, конечно, какая взятка? Это всего лишь Ованес Туманян[13 - На армянских деньгах изображены портреты великих сынов Армении, в основном писателей и художников. На купюре в 5 тысяч драмов изображён портрет национального поэта страны Ованеса Туманяна.], который тоже просит вас отпустить меня в Горис. Он случайно оказался в документах.
Артак осознавал, что дача взятки – уголовно наказуемое деяние, и всегда с опаской на это шёл. Он помнил, как водителя их компании поймали в Подмосковье, как адвокат его наставлял, что впредь при таких случаях на прямой вопрос: «взятка ли это?» надо всегда отвечать отрицательно.
Он продолжил объясняться с майором, пытаясь уйти от слова «взятка» и одновременно передать ему деньги, да поскорее уехать.
– Ваше нарушение не вписывается в пять тысяч, Артак Альбертович, – прищурился офицер.
Артак хотел было дать ещё денег, но боковым зрением увидел второго офицера-гаишника, который стоял справа от автомашины и всё видел. Поэтому Артак кивком дал понять майору, что лучше бы объясниться без присутствия второго сотрудника ГАИ.
– Да вы не переживайте, лейтенант Петросян – наш человек. Но превышение скорости на 40 км/час означает штраф в бюджет Армении в размере двадцати тысяч драмов, так что Ованес Туманян вам не поможет, – с лёгкой издёвкой уточнил майор Исраелян.
– Ну-у-у, товарищ майор, – затянул было Артак, – за такое нарушение Мартирос Сарьян[14 - На купюрах в 20 тысяч армянских драмов изображён портрет известного художника XX века Мартироса Сарьяна.]? Не многовато ли? Дорога пустынная, да и…
– Короче, предлагайте то, что вас устраивает, или я начинаю оформление, – прервал его майор.
– О’кей. Верните мне документы, я ещё раз подумаю.
– Нет, документы я вам отдать не могу, идёмте в патрульную машину. Там и продолжим.
Артак подготовил ещё одну купюру, десятитысячную[15 - На купюре достоинством в 10 тысяч драмов – портрет армянского поэта и прозаика Аветика Исаакяна.], и пошёл в машину Исраеляна. Лейтенант же остался у автомобиля нарушителя, рядом с правой дверью, и о чем-то спокойно говорил с женщиной.
«Видно, мама начала агитацию. Сколько раз говорил ей, не слушает ведь. Ну да ладно, прорвёмся», – подумал Артак и сел в «Тойоту» майора.
– Давайте на месте порешаем, товарищ майор. Я оплачу штраф, а вы отпустите меня, и я уеду. Хотите, вам стихи Аветика Исаакяна прочитаю, да ещё и его вам оставлю, вместе с Туманяном…
– Забавный вы, Артак. Исаакяна я и сам могу читать. А вот с рисованием у меня всегда было плоховато. Думаю, вам придётся рисовать красками великого Мартироса Сарьяна, – закончил свою мысль майор Исраелян, намекая на 20 тысяч драмов.
– Ну, писать, как Сарьян, я не умею, виноват, а вот стихи Туманяна с Исаакяном знаю хорошо, – и он как бы невзначай уронил в подстаканник, рядом с рычагом переключения скоростей «Тойоты», десятитысячную купюру с изображением Аветика Исаакяна.
– Это мне? – спросил Исраелян.
– Конечно, вам, и не только это, но и Туманян вам. Отпустите, пожалуйста, опаздываю, – скороговоркой выдал Артак, виновато посмотрев на майора.
Майор взглянул на часы, позвал к себе лейтенанта, который, приоткрыв дверь «Тойоты», встал рядом с Артаком, спокойно положив руку на автомат Калашникова.
– Петросян, – обратился он к лейтенанту, – нам с тобой предлагают 15 тысяч драмов. Хватит или всё-таки напишем на него акт? Русские права.
– Конечно, напишем, товарищ майор, мы же не взяточники, – прищурившись по-ленински, добавил лейтенант.
– О’кей, ребята, – уже с явным раздражением, почти с яростью выговорил Артак, – вот ещё пятьсот российских рублей, больше у меня нет, и это на ваши драмы получается пять тысяч. Итого, ваши двадцать тысяч, отпустите меня, и я поеду. Больше не могу ждать.
– Вот это уже другой разговор, – размеренно произнёс майор Исраелян и, забрав деньги, вытянул правую руку вместе с документами в сторону Артака.
– Знаете ли вы, Артак, стихи другого великого армянского поэта Амо Сагияна[16 - Стихи Амо Сагияна «Отпустите меня, и я пойду» – философские стихи о возрасте человека и о том, что в жизни наступает пора, когда надо уходить так, как будто ты уже никому не нужен.]? Вы сейчас заговорили его словами: «Отпустите меня, и я пойду…», хотя как раз его изображения на драмах, к сожалению, нет.
– Спасибо вам большое, я люблю Сагияна, – сквозь зубы процедил Артак, потянувшись за документами. Но майор отвёл руку в сторону и, посмотрев на часы, монотонным голосом заговорил:
– Время 12:45, тра-а-а-сса-а Чамбарак – Варденис, пятьдесят третий километр, между деревнями Арегуни и Гегамасар. Водитель, гражданин Российской Федерации Саргсян Артак Альбертович при нарушении правил дорожного движения, с целью избежания ответственности за правонарушение передал мне, майору ДПС Исраеляну Вигену Хачатуровичу, взятку в размере 15 тысяч драмов и 500 российских рублей. Тем самым совершил правонарушение по статье 311, часть 1, УК Республики Армения «взятка». Вот эти купюры.
И приподымая дензнаки, он поднёс их сначала к своему правому карману на груди, потом к зеркалу заднего вида. Только тогда Артак заметил глазок видеокамеры на его правом нагрудном кармане, а также на зеркале заднего вида патрульной машины.
– Всё, снято, господин Саргсян. Теперь вы будете отвечать по всей строгости закона Республики Армения, по части 1 статьи 311, от трёх до семи лет, – дача взятки должностному лицу при исполнении служебных обязанностей. Приехали. Горис подождёт и Москва тоже, – торжественно заявил майор.
– Вай, это что же такое творится, твою мать! – армянский сленг вперемешку с русским выскочил из уст Артака, он не смог себя сдержать. – И что, майор, вы мне будете шить дачу взятки? Вы в своём уме?
– Нет, конечно, гражданин Саргсян. Я ничего не шью, шьют торжокские золотошвеи[17 - «Торжокские золотошвеи» – фабрика в городе Торжок Тверской области. Это некогда известное в Советском Союзе и за рубежом предприятие, где изготавливали очень красивые изделия с золотым шитьём.], а я выполняю свой долг и свою работу. Пройдёмте к вашей машине. Отдадите ключи лейтенанту Петросяну, а мы с вами поедем на патрульной. А может, и на вашей «Сузуки». Я на таких ещё не ездил, – с издёвкой продолжил майор.
Артак вышел из патрульной машины и обречённо последовал за майором. Мозг ускоренно работал, причём в разных направлениях. «Неужели я влип, – думал Артак. – Надо срочно что-то придумать… И откуда он знает про торжокских золотошвеек?»
– Послушайте, товарищ майор, давайте договоримся? Я смогу всё исправить.
– Смотрите, как бы, исправляя свое преступление – дачу крупной взятки, вам не попасть на «особо крупную» статью, – предупредил майор.
Артак подошёл к своей машине.
Майор Иcраелян посмотрел по сторонам и сел за руль внедорожника.
– Пожалуй, мы поедем на вашей машине, а не на нашей. Давненько не сидел я за рулём джипа, – попытался сострить майор Исраелян, усаживаясь поудобнее на водительском сиденье машины Артака.
– Мадам, попрошу на заднее сиденье, мы сейчас поедем в Варденис, составим протокол уголовного правонарушения на вашего сына, и вы благополучно продолжите путь, – вежливо сказал Исраелян. – Правда, дав при этом подписку о невыезде из Армении, я так думаю. Но это уже прерогатива дознавателя. Моё дело сделано.
– А в чём наша вина? – спросила, пересаживаясь, Карине.
– Да ни в чём лично вашей вины нет. Есть правонарушение, а скорее преступление, которое совершил ваш сын. Он предложил нам взятку, думая, что в Армении все офицеры – мздоимцы. А мы не из таких, мы честные! Курьёз получился. И мы это всё засняли на видео. Так что – в Варденис, за протоколом…
Артак сел впереди, справа от руля, и машина, управляемая майором Исраеляном, поехала в том же направлении, в котором ранее ехал сам Артак, – на юг.
Он мысленно перебирал варианты действий: предложить ли майору пятьсот или тысячу долларов с риском получить более серьёзную статью? Или позвонить какому-то влиятельному человеку, чтобы помог закрыть дело? В голове крутились имена вип-персон из Еревана или Москвы, начиная со знакомых депутатов Государственной Думы, влиятельных московских бизнесменов с армянскими корнями, и до руководителей армянской общины столицы или других регионов России, которых он знал лично. Он также думал просить присутствия консула России, но это – на крайний случай. Все эти идеи ничего хорошего не сулили Артаку. В таких случаях, чем ниже уровнем решаешь проблему, тем легче и дешевле обойдётся. «Надо договариваться с майором, – думал он. – Надо… Но он не похож на тех, кто берёт деньги… Хотя… Бывают хитрецы, которые сначала косят под неподкупных Робеспьеров, а потом, как миленькие, берут. Может, он из таких? Как же всё некстати…». И Артак решил попробовать ещё раз.
– Послушайте, товарищ майор, ну и что вы выиграете, отдав меня в руки правосудия по статье «взятка гаишнику»? Станете генералом или подполковником? Медаль вам дадут, что ли? Давайте решим вопрос по-хорошему, в обоюдовыгодном ключе?
Исраелян вдруг начал нарочито громко говорить о том, что Артак накручивает себе новый срок, указывая при этом пальцем на камеру на своей груди, как бы подсказывая: разговаривать можно, но очень осторожно.
Майор повернулся к Артаку, правой рукой поправляя камеру, заговорщически подмигнул ему, тем самым давая понять, что он готов к сделке. Шёпотом майор сказал, чтобы Артак попросился в туалет. Тогда он свернёт с трассы, оба выйдут из машины и поговорят спокойно, без скрытых камер.
Артак всё понял: «Попал, так попал, но ничего не поделаешь, надо выкручиваться».
Он бросил взгляд на сидевшую сзади мать, которая смотрела вдаль через боковое окошко джипа.
– Не переживай сынок, это Армения, – заметив его взгляд, спокойно сказала она. – Поговори с ним и закончи эту историю. Ты сможешь. Я верю в тебя, и поэтому молчу. Если я начну говорить то, о чем думаю, ты наверняка легко не отделаешься.
– Что вы имеете в виду, гражданка? – раздражённо спросил Исраелян. – Вы на что намекаете? Он смотрел на мать Артака в зеркало заднего вида. – Ваш сын нарушил закон Республики Армения. Ваш сын вёл себя по-хамски, полагая, что мы все тут взяточники. Его нарушение тянет лет на пять тюрьмы. Вот и вся история. Пропала ваша счастливая жизнь в Москве. Вы что думаете, я не понимаю, почему в своё время вы удрали из Армении, когда мы тут воевали с турками[18 - Турки – в данном случае имеются в виду азербайджанцы, которых в Армении очень часто называют турками, учитывая их родственные связи и схожесть языка.] и своей кровью заливали каждый сантиметр нашей святой земли? Мы не только защитили своё, но и отвоевали кучу их земель, которые коммунисты-интернационалисты подарили айзерам. А вы с вашим сыном в это время строили себе прекрасное будущее в России. Теперь же протягиваете нам подачку в пять тысяч драмов, что на ваши деньги – сущие копейки, да ещё презрительно рассуждаете о наших писателях и художниках, изображённых на купюрах. Вы хоть это понимаете? Спросите вашего сына, сколько он предложил бы в вашей грёбаной Москве за такое правонарушение. Наверняка пять тысяч российских рублей, не меньше. А нам всего пятьсот рублей? Мы молчим, терпим, потому что большинство наших семей здесь, в Армении, ждут денежных переводов, что вы оттуда отправляете. Но нам, настоящим солдатам отечества, не нужны ваши копейки. Оставьте их себе.
Артак пристально смотрел на него. Он видел покрасневшее от злости лицо майора Исраеляна. Его чёрные усы нервно пошевеливались, когда он говорил о защите интересов родины и о турках. Длинный шрам, рассекающий лицо от виска до подбородка, изуродовал довольно-таки красивое лицо этого истинного солдата отечества.
Мама, положив руку на плечо сына, сказала:
– Сынок, помолчи минуту, я сама поговорю с ним.
Не успел Артак и слова сказать, как Карине Багратовна пошла в наступление:
– Вы считаете себя патриотами Армении, вы и ваша власть? Да вы, надев форму армянских офицеров, творите белый геноцид своего народа, создавая невыносимые условия жизни! Вы служите вашему циничному режиму и клянчите деньги у всех, кто оказывается в Армении. А если кто-то попал в зависимость от вас, то вашей жадности и хамству нет границ. В чём наша вина? В том, что мы покинули Армению? А вы знаете, каково нам поначалу жилось в России? Вы хоть понимаете, что такого патриота, как мой сын, вы не найдёте во всей Армении? Вы кто такой, чтоб нас осуждать?! Да вы сами уничтожаете Армению! Ваша власть всё гребёт под себя, поэтому народ и покидает страну. И что с того, что вы захватили немного земли у азербайджанцев? Чего вы добились? Апрельская[19 - Военные действия с 1 по 5 апреля 2016 г. между ВС Азербайджана с одной стороны, и ВС Армении и армии обороны Нагорно-Карабахской Республики, с другой стороны. В результате тяжелейших боев несколько командных высот перешли обратно к азербайджанской стороне.] война показала, что вы не в состоянии удержать эти территории. Наши молодые парни не могли воевать в полную силу, так как танки не заводились из-за отсутствия горючего – некоторые ваши командиры продавали его на сторону. У солдат, которые приняли на себя атаку азербайджанских войск, было всего два магазина патронов! Вы знаете про это? Знаете, что некоторые командиры крали тушенку и сгущёнку у солдат? Приезжайте в Москву, в любой российский город. Некоторые из ваших карабахских армян держат там ларьки, рестораны, торговые центры, фабрики и заводы. А девятнадцатилетние мальчики гибнут здесь, в Армении. За что – за Родину? За великую Армению? За президента?
Она всё больше распалялась:
– Ваша власть хуже турок. За свою семидесятилетнюю жизнь я встречала много азербайджанцев, и многие из них были порядочными людьми. Раз в сто лучше, чем вы и ваш президент. Знаете ли вы, что мой сын работал в зоне землетрясения уже 8 декабря[20 - Землетрясение в Армении произошло 7 декабря 1988 года, с эпицентром в г. Спитак.]? Знаете ли вы, как он сумел, работая в Государственной Думе России, добиться приезда в Карабах делегации депутатов, чтобы защищать таких сопляков, как вы? Знаете ли вы, сколько сделал мой сын для того, чтобы российский парламент принял резолюцию, осуждающую геноцид армян в Турции 1915 года? И вообще, что вы понимаете в жизни? Ни-че-го!
Майор слушал Карине Багратовну внимательно, даже с некоторым изумлением.
– Не верю своим ушам! – воскликнул он. – Армянка говорит мне, что айзеры лучше меня. Я – майор Исраелян, кавалер Ордена мужества, я воевал под Шушой и Мардакертом, я последним покидал наш Шаумян. Я одним из первых входил в города Шуша и Ходжалы. И я хуже айзеров? Ты что говоришь, женщина? Ты понимаешь, что твой сын сядет в тюрьму и надолго?
Майор завёлся всерьёз:
– Это я хуже айзеров?! Этих злодеев и негодяев?! Этих нелюдей, которые вспарывали животы беременным женщинам, убивали детей и стариков, резали уши моим солдатам и отрезали гениталии у трупов?! Да как ты можешь сравнивать нас, женщина?!
Не успел майор Исраелян перевести дух перед очередной порцией негодования, как Карине парировала:
– Да, ты хуже! Люди жили мирно столетиями. Ты и такие, как ты, с той и другой стороны сотворили эту войну. Вы продаёте оружие и бензин, тёплые одеяла солдат, спецодежду и даже сухофрукты. Помнишь громкий скандал, когда генерал закупал для армии тухлое мясо? Или маргарин вместо сливочного масла, – продолжила обозлённая Карине Багратовна. – А простые парни с обеих сторон гибнут. Я – советский человек, а ты – слюнтяй. И не смей говорить со мной на «ты»! Я тебе в матери гожусь. Не смей называть нелюдями целый народ! Знаешь ли ты, кто такой Муслим Магомаев? Как ты можешь обзывать целый народ? Знаешь ли ты, кто такие Рашид Бейбутов[21 - Рашид Бейбутов – оперный и эстрадный певец, народный артист СССР.] или Зейнаб Ханларова[22 - Зейнаб Ханларова – оперная певица, народная артистка СССР.]? А Самед Вургун[23 - Самед Вургун – азербайджанский поэт и драматург.], или Ахмедия Джибраилов, кавалер ордена Почетного Легиона и Национальный Герой Франции. Знаешь ли ты, что подвиг Александра Матросова повторил не только наш Унан Аветисян, но и их Герай Асадов? Знаешь ли ты, что в танковой дивизии, которой командовал маршал бронетанковых войск Амазасп Бабаджанян, служил и его близкий друг генерал-майор Ази Асланов? Они были как братья и вместе прошли всю войну. Ты – мальчишка, который только и знает, что армяне уехали жить в Россию, где хорошо, и что азербайджанцы – негодяи.
– Мама, мама, ну, пожалуйста! – Артак, видя спор мамы с Исраеляном, несколько раз пытался остановить её. Но не получалось. Он был во всём согласен с матерью, но намеренно раздражать офицера, который заснял на скрытую камеру дачу взятки и у которого находились все козыри в этой игре, Артак не стал бы. Он был дипломатичен в отличие от мамы, всегда говорившей правду в лицо, невзирая ни на что.
– Мама, прошу тебя. Перестань.
– Не-е-ет, пусть продолжает, – ёрничал майор. – А я ещё проверю вас по линии СНБ[24 - СНБ – Служба национальной безопасности Армении – правопреемник КГБ СССР.]. Уж больно твоя мать айзеров хорошо знает и защищает их.
– Послушай, майор, – взмолился Артак. – Будь человеком, не могу я больше терпеть. Останови машину, мне надо в туалет.
При этом Артак подмигнул ему, показывая, что хочет всё-таки договориться.
– Ну, вы меня удивили, женщина, – не мог успокоиться майор. – Вы смеете говорить о каких-то там айзерских генералах и о Магомаеве? К вашему сведению, я тоже люблю Муслима Магомаева, восхищаюсь его прекрасным голосом, но я вынужден огорчить вас – Магомаев не был азербайджанцем. Он был талышем[25 - Талыши – народ иранского происхождения, проживающий на юго-востоке Азербайджана с давних времен.], понятно? А главное не в этом, а в том, что Магомаев не был бы Магомаевым, если бы не вечная музыка великого армянского композитора Арно Бабаджаняна. И вообще, вместо того, чтобы говорить о Нельсоне Степаняне, дважды Герое Советского Союза, о маршале Баграмяне, адмирале Исакове, вы…
– Да пойми же, я лучше тебя знаю и об Исакове, и об Аветисяне, и про Нвера Сафаряна, командира Таманской дивизии, генерал-лейтенанта, который вошёл в Берлин одним из первых, знаю. Но дело-то в другом, – прервала его Карине Багратовна. – Ты не понимаешь, что не бывает плохих народов. И ты не понимаешь, с кем имеешь дело. Совсем скоро ты отпустишь моего сына. Не ты, так твой командир. Ибо уже через час депутат армянского парламента позвонит твоему командиру…
– Мам-джан, Нвер Сафарян был генерал-майором, и это символично. Нам с майором Исраеляном есть о чем поговорить. Про-о-шу тебя, мама, перестань! – наконец-то сумел вклиниться в разговор Артак. – А вас, товарищ майор, – обратился он к остолбеневшему от дерзости и смелости Карине Исраеляну, – очень прошу, не спорьте с моей матерью. Она – истинная патриотка Армении. Она выросла в Горисе. Её отец был мастером-каменщиком, много домов построил в своё время в Лачинском районе Азербайджана. Они дружили семьями со многими азербайджанцами. Но это всё было в СССР. А мы с вами, как мужчины, во всём сейчас разберёмся. Пожалуйста, остановите машину, мне нужно в туалет.
– Скоро остановлюсь, тем более и мне нужно. Но твоя мать точно не права, – ответил майор. Он смотрел вперёд устало и угрюмо.
Артак обратился к матери:
– Мам, ну что ты набросилась на майора? Он, возможно… Нет, точно – герой войны. Он рисковал жизнью, а теперь он – милиционер. Ну что ты от него хочешь? Он же не президент и не премьер-министр, что он может? Скорее всего, он тоже страдает от беспредела Сашика[26 - Сашик – Александр Саргсян, близкий к властям бизнесмен, родной брат Сержа Саргсяна, президента страны с 2008 по 2018 г.] и его окружения. И, судя по тому, как искусно провёл операцию по ловле меня в сети, он – неплохой полицейский.
Мама промолчала. Она смотрела в окно машины. И уже корила себя за то, что своей несдержанностью создала ещё одну проблему для сына. Решив помочь ему, Карине начала было новый разговор, как тот с мольбой во взгляде попросил её замолчать.
– Не сердитесь на неё, товарищ майор, – сказал Артак. – Просто мама очень любит Армению и переживает за её нынешнее состояние.
– А мы что, не любим свою родину?! Мы не любим?!! – уже кричал майор.
– Вы тоже любите, конечно, любите, – поддакнула Карине.
– Вот вы говорили о Ази Асланове. А знаете ли вы о Рамиле Сафарове, офицере азербайджанской армии, который нанёс шестнадцать ударов топором спящему армянскому офицеру Гургену Маргаряну по шее и по голове? И это в центре Европы, в Будапеште. Там НАТО собрало офицеров из разных стран на учёбу и консультации. Это как понять, а-а? Этого негодяя приговорили к пожизненному заключению в Европе с правом прошения о помиловании лишь через тридцать лет отсидки. Ну а потом Будапешт, неожиданно для всех правозащитников, решил вернуть преступника Азербайджану, для дальнейшей отсидки оставшегося срока. И произошло это в аккурат после получения от Азербайджана кредитного транша в три миллиарда долларов. А азербайджанский президент взял и отпустил убийцу. Да ещё и орден дал за это, квартиру в центре Баку, звание майора досрочно, и компенсировал жалование за восемь лет, пока злодей сидел в тюрьме. Орден человеку за то, что убил топором другого человека, пока тот спал! Это немыслимо, мать, немыслимо, пойми же ты! Я тоже солдат, я тоже убивал, но я никогда не стал бы убивать спящего. А он смог. Они могут так. Они бы убили всех нас, если бы не наша доблестная армия. Всех без исключения. Они нас ненавидят от мала до велика, и для них умерший армянин – это путёвка в рай. Как вы можете хвалить айзеров?
– Знаешь, сынок, я не защищаю их. Я знаю, что там есть много негодяев, отъявленных убийц и мразей. Я знаю про жертвы Сумгаита и Баку, знаю про зверства азербайджанцев. Знаю, как в Сумгаите убивали мирных людей, стариков, женщин и детей. И согласна с тем, что эти чудовищные преступления совершали нелюди и подонки. Но знаю и другое – их умение дружить, их честность и преданность. Там много порядочных людей. Много, – уже успокоившись, сказала Карине Багратовна.
Она сделала глубокий вдох, затем выдохнула и продолжила:
– Однажды вечером наша машина сломалась в очень холодном и страшном месте в горах, зимой, на краю пропасти, и если бы не азербайджанец, не говорили бы сегодня мы с тобой: ни я, ни мой сын Артак. Ни одна машина не остановилась, чтобы помочь моему мужу починить автомобиль. И когда уже темнело, когда он уже готовился к тому, чтобы сжечь запасное колесо, дабы мы согрелись, нас спас азербайджанец, который родился в Армении, жил в Армении и говорил по-армянски. А через пару лет его самого убили армянские боевики, дети его чудом спаслись…
– Где это было? – спросил Исраелян. – Здешние варденисские айзеры вас спасли? Мы их прогнали ещё в 1988 году, в марте-апреле, после Сумгаита. Но никого не убивали. Они все под защитой и при сопровождении внутренних войск переехали в Азербайджан.
– Это было в другой части Армении. Да не важно, где. Важно то, что он нас спас, и важно то, что его убили…
– Знаешь, мать, – вдруг негромко сказал офицер. – Всякое бывало, и среди них тоже, возможно, встречаются хорошие люди. Не отрицаю. Но в целом это народ-варвар. И они понимают только один язык – язык силы. А мы сильны. И точка.
– А вот и место, где можно сходить в туалет, – сообщил Исраелян и, включив левый поворотник и резво развернув машину в сторону ближайшей горы, поехал по грунтовой дороге в направлении двух коровников, что виднелись примерно в двухстах метрах от неё. Полицейская «Тойота Королла» последовала за «Сузуки».
– Да, мать, всякое бывало, – повторил он. – Но поверь мне, если бы не айзер, то наш армянин спас бы вашу семью. Не думай, что они пушистые, а мы ершистые. Ладно, сейчас мы с твоим сыном ненадолго отлучимся, а затем продолжим путь в Варденис и нашу увлекательную беседу.
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «ЛитРес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию (https://www.litres.ru/pages/biblio_book/?art=49603612) на ЛитРес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.
notes
Примечания
1
Сатанахач (Коджадак) – гора вулканического происхождения высотой 3919 м, находится в Азербайджане, на границе с Арменией. Название горы переводится на русский как «Крест сатаны».
2
Севанский (Шахдагский) хребет – горный хребет в системе Малого Кавказа длиной около 70 км, высотой до 3367 м над уровнем моря; тянется вдоль северо-восточного берега озера Севан, по границе Армении и Азербайджана.
3
Озеро Севан – высокогорное пресное озеро, которое называют лазурной жемчужиной Армении.
4
Джангулюм – так в Армении называется первоцвет весенний, или примула весенняя. Это растение встречается в Европе и Азии; предпочитает луга, поляны, опушки.
5
Джан – слово, часто употребляемое в армянском языке в значении «дорогой»; подчеркивает тёплое отношение к родным, друзьям, любимым и близким людям. Используется и как приставка-окончание к имени.
6
Зангезур – район в юго-восточной части Армении, с 1995 года называется Сюникская область. Административный центр – город Капан.
7
Бурум – армянский тип бутерброда, который делается из лаваша. В него кладутся, к примеру, сыр или мясо, зелень, и всё это сворачивается в трубочку. Бурум в переводе с армянского означает «в ладони».
8
Селимский перевал – горный перевал в Армении на высоте 2500 м; из-за большого количества осадков обычно открыт для проезда с мая по ноябрь.
9
Айзеры – так иногда, уничижительно, армяне в разговорах называют азербайджанцев.
10
Минская группа – группа стран-членов ОБСЕ, занимающаяся поиском мирного урегулирования Карабахского конфликта, в которую входят Россия, Белоруссия, Швеция, Германия, Италия, Армения, Азербайджан, Турция, Финляндия.
11
Азизбековский район – с 1990 года переименован в Вайкский район, а в 1995 году упразднён при переходе Армении на новое административно-территориальное деление.
12
Драм – армянская денежная единица, что дословно переводится как «деньга». Курс драма к рублю составляет 10:1. 5 тысяч драмов – это примерно 500 российских рублей.
13
На армянских деньгах изображены портреты великих сынов Армении, в основном писателей и художников. На купюре в 5 тысяч драмов изображён портрет национального поэта страны Ованеса Туманяна.
14
На купюрах в 20 тысяч армянских драмов изображён портрет известного художника XX века Мартироса Сарьяна.
15
На купюре достоинством в 10 тысяч драмов – портрет армянского поэта и прозаика Аветика Исаакяна.
16
Стихи Амо Сагияна «Отпустите меня, и я пойду» – философские стихи о возрасте человека и о том, что в жизни наступает пора, когда надо уходить так, как будто ты уже никому не нужен.
17
«Торжокские золотошвеи» – фабрика в городе Торжок Тверской области. Это некогда известное в Советском Союзе и за рубежом предприятие, где изготавливали очень красивые изделия с золотым шитьём.
18
Турки – в данном случае имеются в виду азербайджанцы, которых в Армении очень часто называют турками, учитывая их родственные связи и схожесть языка.
19
Военные действия с 1 по 5 апреля 2016 г. между ВС Азербайджана с одной стороны, и ВС Армении и армии обороны Нагорно-Карабахской Республики, с другой стороны. В результате тяжелейших боев несколько командных высот перешли обратно к азербайджанской стороне.
20
Землетрясение в Армении произошло 7 декабря 1988 года, с эпицентром в г. Спитак.
21
Рашид Бейбутов – оперный и эстрадный певец, народный артист СССР.
22
Зейнаб Ханларова – оперная певица, народная артистка СССР.
23
Самед Вургун – азербайджанский поэт и драматург.
24
СНБ – Служба национальной безопасности Армении – правопреемник КГБ СССР.
25
Талыши – народ иранского происхождения, проживающий на юго-востоке Азербайджана с давних времен.
26
Сашик – Александр Саргсян, близкий к властям бизнесмен, родной брат Сержа Саргсяна, президента страны с 2008 по 2018 г.
Хачатур Исмаилов
Тип: электронная книга
Жанр: Современная русская литература
Язык: на русском языке
Издательство: АСТ
Дата публикации: 01.07.2024
Отзывы: Пока нет Добавить отзыв
О книге: «… еще 28 минут» – литературный дебют Хачатура Исмаилова. Это остросюжетная повесть, в которой есть и погони, и террористы, и доблестные солдаты, и захват в плен, и освобождение из него, но главное – в ней есть дружба, принятие, понимание и истинная братская любовь. История, отправной точкой которой стал реальный случай из детства автора, захватывает ярким сюжетом и заставляет задуматься, ставя перед читателем глобальные, общечеловеческие вопросы: кто проводит границы между странами и решает, кого любить, а кого ненавидеть, и что сильнее: антагонизм двух народов или чисто человеческая симпатия между двумя представителями враждующих сторон?