Главная страница | Мистика | Хранитель старого моста

Хранитель старого моста
Евгений Семенов
Возвращение в город своего детства для Михаила представлялось, как путешествие в свое прошлое. Память стерла все. Друзья, подростковая любовь и тайна, которую хранил город. Прошлое не мучало ночными кошмарами, разум не искал ответов на вопросы и поездка не являлась необходимостью. Появился новый вопрос. Стоило ли вообще копаться в прошлом? Доставать скелеты из самого дальнего шкафа? Им комфортно было и без него, но теперь Михаилу придется распутать клубок событий.

Хранитель старого моста

Евгений Семенов

Оформление обложки Dream by Wombo

© Евгений Семенов, 2023

ISBN 978-5-0050-5386-2
Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Возвращение
Я снова вернулся в этот город. Спустя много лет. Вернулся, чтобы узнать…

Далёкий 1984 год. Мне двенадцать.
Странно. Но почему-то я совершенно не помню причин отъезда. Вроде и с работой у родителей все складывалось хорошо, и дом на «Окрайной» улице не приходил в упадок. Но мы уехали. Уехали далеко и не возвращались. Не возвращались больше. Во всяком случае, я. С тех самых пор. Может родители? Я этого не знаю.
Сейчас я возвращался с женой и ребенком. Почти двадцать лет! Это достаточный срок, чтобы позабыть многое. Я не смог вспомнить, как выглядит мой дом, я не помнил друзей. Не сомневаюсь, они были у меня. Я не переписывался, с ними, потому что они не знали моего адреса, а я как-то постепенно выкинул с головы всю информацию об этом городе. Будто поставили блок на «до» и «после». Я знал, что здесь родился, знал, что рос здесь до двенадцати лет, закончил шестой класс и… ВСЕ! Никакой другой информации не было, словно ничего не происходило. Родители не говорили со мной на эту тему. Я не спрашивал.
Запись в блокноте «Окрайная, 12», должна привести на улицу, где находился мой дом. Что меня натолкнуло на мысль вернуться? Да, точно я и не знал. Возможно, на эту мысль меня навел разговор с матерью после смерти отца.
Однажды она спросила, помню ли я что-нибудь об этом городе. Я ответил, что да, конечно помню, но задумавшись, понял. Воспоминаний нет. Они отсутствуют, словно их никогда и не было.
Ее следующая фраза: «Наверное, тебе стоит вернуться туда на некоторое время, если конечно хочешь. Там произошло многое…» – несколько озадачила меня. Что именно произошло, она не рассказала, и, как я не пытался ее разговорить, – не получилось.
– Выбери время, съезди на недельку, можешь с ребенком и женой, отдохните, – посоветовала она, – может быть, ты что-то вспомнишь, чего не хотел когда-то вспоминать.
И снова фраза непонятная мне. И мама опять не хотела ничего объяснять. Или не могла? Так или иначе, я предложил своей супруге поехать. На самом деле она даже не знала, что я там родился, а я никогда об этом не рассказывал.
– Конечно. Если ты хочешь, то я с удовольствием поеду с тобой, – сказала она, – я совершенно не против, и думаю, будет интересно и мне и сыну. Тем более, что это место, где ты родился.
Познакомились с супругой мы уже давно. Настолько давно, что сыну исполнилось уже восемь лет. Мы неплохо ладили, несмотря на то, что она была моего возраста, а как мне казалась жену нужно выбирать младше, но наверное это предрассудки.
Я предложил отправиться туда еще зимой, и как уже говорил, она сразу согласилась. Но зимой в холодный и неизвестно в каком состоянии дом заселяться с ребенком не логично, поэтому мы перенесли поездку на весну.
Работа позволяла мне брать отпуск в любое время, так что с этим сложностей не возникало. Я писатель.
Спустя некоторое время, Саша, так звали мою супругу, подошла и спросила.
– Миша, почему ты не рассказывал мне, где родился, и никогда туда не ездил?
И я не нашелся, что ей в тот момент ответить. Рассказать в подробностях о месте своего рождения не мог, потому что ничего не помнил сам. Устроил ли ее мой отказ и объяснение его причин, я не знаю. В конечном итоге мы собрались ехать, в первые тёплые майские дни. За несколько дней до поездки Саша начала волноваться. Утверждать, что дом находится в полном порядке, я не мог, поэтому она попросила поехать меня одного, на разведку, а сама она приедет, как только я сообщу, что дом жилой и безопасный. Все было логично, и я согласился.
***
Я вышел из вагона. На безоблачном небе ярко светило солнце, вокруг щебетали птицы, наслаждаясь весенним днем. Город встретил меня широко распахнутыми объятиями.
Вокзал очаровал своим спокойствием и немноголюдностью. Шумные вокзалы больших городов всегда заставляли меня быть собранным и сконцентрированным. Карманники, цыгане. Тут царило спокойствие и очарование провинции.
Со мной, на перрон выходила старушка с большой сумкой. Я помог ей спуститься и спросил, не нужно ли помочь, на что она с улыбкой отказалась.
– Иди милый, иди, я дойду, погода прекрасная.
В каком направлении идти я еще не знал, поэтому решил у нее же осведомиться.
– Девушка, не подскажете в каком направлении улица «Трудящихся коммунистов?»
Она улыбнулась и удивленно посмотрела на меня.
– За девушку поклон, а улицы такой нет. И давно.
– Ее снесли?
– Нет. Глупый. Как можно снести улицу. Просто переименовали, если не ошибаюсь в «Окрайную».
Я немного задумался, что снести улицу вполне можно. Старые дома иногда сносят. Но спорить не стал.
– И где «Окрайная» улица находится?
– Отсюда далековато, можно на автобусе, только номер не подскажу.
– Далековато, это в каком направлении?
– Ладно, давай так, ты помоги мне донести сумку до автобуса, а я тебе по пути расскажу.
Бабуля оказалась разговорчивой. Она объяснила, и в каком направление мне предстояло идти, и немного о себе. Потешная. Я с ней больше никогда не встретился.
Несмотря на заверение, что добираться придется долго, я все же решил идти пешком. Навеяло чувство ностальгии и, может быть, получится по пути вспомнить что-нибудь связанное с этим городом и своим детством.
К моему удивлению площадь у вокзала оказалась практически пуста. Никакого скопления бегущих по своим делам прибывающих и отправляющихся пассажиров. У меня создалось ощущение несколько вымершего города.
– А почему здесь так мало людей? – спросил я.
– Чегой-то мало? – спросила старушка в своей манере, – Ничуть не мало! Нормально. У нас всегда так.
– А транспорту вас вообще есть?
Около здания вокзала тосковало две кареты такси и одинокий ретро грузовик. Его место было скорее на выставке старинных автомобилей. Как по мне, так слишком мало для привокзальной площади.
Старушка посмотрела на меня.
– Я так понимаю городской ты. Не местного не похож? У нас все пьяницы, да старики. Молодые уезжают.
– На данный момент не местный, – мне отчего-то стало обидно, – но когда-то я здесь родился.
– Что б тебя! Не похож, все равно. Но не удивляйся. Здесь не так много народу живёт. Ты, наверное, из большого города?
– Да. Я привык, когда на улице толпы. Не протолкнуться. Не скажу, что мне это нравится. Просто привык.
– Благодарствую за сумку. И удачи тебе в городе, когда-то родившийся тут.
Я попрощался со старушкой и двинулся в указанном направлении.
Справа и слева выстроились небольшие пятиэтажные дома. Между дорогой и рядом одинаковых домов ветвились высокие немолодые тополя. Я выбрал сторону, освещенную солнцем. Весной особенно хочется тепла.
Людей становилось больше по мере моей прогулки. Проехали несколько автомобилей. Время от времени я встречал на тротуаре детей, мам с колясками, ощущение вымершего города постепенно пропало, но где-то в душе закрыдывалась обида на себя ли, на родителей, за то, что пришлось расстаться с городом. Будто я оказался подневольным предателем.
Первым ориентиром, о котором говорила старушка, облезло – красный дом по правую сторону дороги я вскоре увидел. Он, и, правда, отличался от остальных, будто дети раскрасили его сами, не задумываясь о концепции всей улицы. И судя по состоянию слоя краски, сделали это еще при Сталине.
Сразу за красным домом мой путь сворачивал направо, но там оказалось все перекопано дорожными или какими другими службами. Деревянные ограждения предлагали найти другую дорогу. Пришлось пройти дальше.
Повернув за следующим домом, я задумался. Интересно этот красный дом стоял тут в моем детстве. Однозначно стоял, и я бы его запомнил, но… не запомнил. Обойдя перекопанный, я вернулся на нужную мне улицу, по которой следовало идти. Дальше путь пролегал до набережной.
Двигаясь в тени деревьев, рассматривая, в надежде что-нибудь вспомнить, окрестность, я увидел надпись «Продукты». Голодным оставаться я не собирался.
Очень толстая продавщица пренебрежительно посмотрела на меня сверху вниз. Как интересно невысоким людям это удается? Я невольно осмотрел себя снизу вверх и не увидел никаких дефектов на одежде. Ни пятен, ни дыр, все застегнуто.
– Что-то не так? – спросил я ее с вызовом.
Она, хмыкнув, отвернулась, не сказав ни слова. Что выбрать зависело от состояния дома, куда я направлялся. Я задумался. В рабочем ли состоянии там газовая плита или печь? За этот период времени газовый баллон мог выйти из строя. Его могли унести местные алкаши и сдать в металлолом. У печи могла обрушиться труба.
Исходя из размышлений, я пришел к выводу, лучше брать что-то готовое. Выбирать пришлось из небогатого арсенала, что выставили на полки. Консервы, минеральная вода, какао, на столе перед кассой хлебобулочные изделия. Холодильная камера видимо не работала, так как в ней не работала подсветка и отсутствовали продукты.
– Скажите, а есть колбаса?
– Есть! Куда же ей деться, – даже не глянув на меня, ответила продавец.
– Не могли бы ее продемонстрировать?
– Вам сколько взвесить?
– А какая она, есть выбор?
– Есть колбаса обычная, есть съедобная, хотя не факт, кто знает, из чего ее делают.
Меня удивила грубость и хамство, с которым продавщица общалась. В этом, затерянной среди улиц продуктовой лавке, ажиотажа не наблюдалось, и устать от общения ей было сложно.

– Ладно, – а наплевал на грубость, – взвесьте, пожалуйста, мне немного пробы ради, если выживу, ещё приду.
Продавщица немного улыбнулась, и чуточку оттаяла. Достала из закрытого холодильника палку колбасы приставила нож.
– Хватит столько?
– Да спасибо.
Она неторопливо отрезала колбасу, убрала обратно оставшуюся часть, достала полиэтиленовый пакет положила туда кусок и взвесила.
– Двадцать три рубля.
Спрашивать цену за килограмм я не стал.
– Можно ещё батон и минеральной воды, а лучше лимонад.
– Колокольчик подойдёт?
– Да, вы очень любезны.
Я улыбнулся ей. Она взяла протянутые деньги, выдала сдачу, не ответив на улыбку.
Я вышел из магазина. Меня не сильно напрягло общение с продавщицей мнившей себя королевой, но неприятный осадок остался. Впрочем, несмотря на него, нужно было двигаться, и я пошел по направлению к набережной. Дорога довольно круто поднималась вверх. Я начал немного уставать.
Называть набережной, то, что я увидел, конечно, было громко. Я привык, что набережная это река или канал замурованный в бетон, ну или облагороженный красивыми газонами водоем. Эта набережная меня несколько напугала.
Огромный овраг. Где-то внизу текла небольшая река. Она не шумела перекатами камней. Я не расслышал плеска волк. Ее даже рассмотреть сквозь поросли кустов оказалось сложно.
Я вспомнил. Воспоминание закружило голову.
Я был здесь когда-то. Именно в этом месте. Я был здесь с друзьями.

Восемнадцатью годами раньше. Первый спуск
– Ты сюда хотел спуститься? – спросил у меня Сергей.
– Да! Кто готов?
Нас было пятеро, три парня и две девчонки. Все мы жили в этом городе недалеко друг от друга. Или тогда, в детстве все казалось недалеко?
Самый старшим из нас Сергей или просто Серый, которого все уважали не только в компании, но и в школе. Он закончил седьмой класс, а мы все только шестой.
Серый спас двух младшеклассников от собаки. Случилось это прямо около школы. Мы даже ему завидовали, потому что все смотрели на него как на героя, особенно девчонки.
Собака сорвалась с поводка у женщины и набросилась на бегущих из школы детей. Несмотря на то, что это было бойцовская собака, намордника на ней не было, и позже хозяйка утверждала, что она никогда никого не кусала. Собака вцепилась в первого и начала со злостью крутить головой, а когда второй попытался убежать, она прыгнула и на него. Оба ребёнка попали в больницу с глубокими рваными ранами.
Я, в то время ещё не дружил с Сергеем, но случайно выходя из школы, увидел это событие. Я видел, как тот сразу не раздумывая, побежал к свалке и пнул пса в бок. От такого удара, наверное, большинство просто упало, но не эта собака. Она в ярости стала рвать ногу ребенка еще сильнее. Разжать челюсти бойцовской собаке, скорее всего, нереально, как тогда понимал Сергей, поэтому он вцепился в ее морду, и начал давить ей на глаза. Но и это не принесло должного эффекта. Не знаю, чем Серый тогда думал, и почему так поступил, но он побелил.
Со всей силы сжал в кулаке выпирающие признаки кабеля, тот взвыв, отпустил ребёнка и прыгнул на Сергея, пытаясь вцепиться ему в шею. Серый успел подставить руку, и пес начал вгрызаться в запястье. Чем бы закончился этот поединок – неизвестно, если бы не подоспели взрослые. Подбежал дворник с ведром воды и окатил, валявшихся на земле, мальчика с собакой. Пес отскочил. Он злобно рычал, глядя, исподлобья, на людей, но не решился больше нападать. Затем он убежал, не оглядываясь на хозяйку.
Сергей был героем. С этого момента, все девочки смотрели на него с восхищением, но никто не знал, чем закончилась эта история для него дома.
Так же как и все мы, Серый был из небогатой семьи, точнее даже сказать, его семья была самой мало обеспеченной. Хотя в том возрасте мы не сильно задумывались об этом. Он жил с отцом, мать даже не помнил. Отец сидел на пенсии по инвалидности и постоянно пил. В сильном опьянении, отец не замечал парня и Сергей спокойно проходил в свою комнату, занимался своими делами, если же отец был в состояние что-либо понимать, то Сергею доставалось не за что, просто так.
В тот день он пришел с порванной рубашкой и грязными штанами. Отец его избил, заставил стирать штаны и зашивать рубаху, его не интересовало, что произошло с ребёнком, и он даже не обратил внимания на глубокий укус, который еще не успел затянуться.
Как и большинство людей данного городка, все мы не были богаты. Может кроме Насти. Настя учился в моем классе. Ее родители неплохо зарабатывали, Настя всегда имела современные шмотки, и, несмотря на это, не являлась высокомерной стервой, и очень хорошо вписывался в наш коллектив.
Еще один друг – Николай, но чаще просто Коля. Этот всегда влезал в какие-то не приятные истории, и все они оказывались связанными с драками. Сказать, что он любил драться? Это не так. Точнее сказать, что он не любил начинать драку, или не планировал, а уж если началось, то Николай никогда не упускал такую возможность и с удовольствием отдавался процессу.
Еще одна девчонка из нашей компании. Ее звали Марина. Как и Настя, училась Марина в моем классе. Эта девочка была особенной для меня. Когда она узнала о моих чувствах, уже не вспомню, но узнала.
Это и была моя компания, почти полностью. Полной она стала несколько позже.

***

– Ну! Так что? Кто полезет со мной туда? – я осмотрел всех.
Друзья смотрели вниз на небольшую речку, лениво бегущую по дну оврага. На большей части склона деревья отсутствовали, а внизу, прямо у воды рос редкий кустарник.
– Можно неплохо навернуться, – осматривая тропу, произнесла Настя.
– Девчонки могут остаться здесь.
– Я этого не говорила, я с вами. Ну, только если все согласны.
– Ты же в любом случае полезешь, – спросил меня Сергей, – даже если мы не пойдем?
– Ну, я планировал. Надеялся, конечно, на совместное приключение.
– Я с тобой, – уверенно сказал Коля, – в такую переделку одного не отпущу. А ты Серёга? С нами?
– Вы, придурки, сомневались?
– Мальчики, – с некоторой опаской глядя вниз, попросила Марина, – только давайте не торопиться, нам за вами не угнаться.
– Я первый, – сказал я, и ступил на старую, заросшую травой тропу.
Он был достаточно крутым, и если бы прошел дождь, то по скользкой траве можно было очутиться у воды много быстрее, чем хотелось. Но дождь не лил, трава не промокла, поэтому сложности не возникло.
Марина спускалась второй, сразу за мной. Я несколько раз оглядывался, проверить, не нужна ли ей помощь, но она уверенно держалась на склоне. На половине пути, я посмотрел наверх. У всех сосредоточенные лица. Ни на одном я не разглядел беспечной детской улыбки. Я не придал этому значения. Хотя это могло быть предостережением откуда-то сверху, если сверху кто-то есть.
С вершины овраг не показался мне таким глубоким, но находясь посередине, я уже поменял свое мнение.
– Никто не устал?
– Нет, всё нормально, обратно будет значительно тяжелее, – сказал Сергей.
Я продолжил спуск. Стали попадаться очень большие камни, которые сверху не разглядеть.
На месте кустарника, вдоль реки росла ольха, невысокие деревья с густой листвой закрывали берега. В вершины они казались меньше. Я протиснулся между ними, спуск был закончен. За мной подошли ребята.
– Как называется эта речка? – поинтересовалась Марина.
– У нее вроде нет названия, – ответил Коля, – все называют ее просто – овраг.
– Не романтично.
– Знаете, я здесь никогда не был, если бы Миха не рассказал и не позвал, то, наверное, я никогда сюда не собрался, – Серега хлопнул меня по плечу, – спасибо за идею.
Я потрогал воду. Достаточно прохладная для этого времени года.
– Холодная, – произнес я вслух.
– Наверное, сюда мало солнца попадает, – предположила Настя.
– Скорее всего.
Направление неторопливого течения на глаз было не определить. Я плюнул в воду. Слюна поплыла направо.
– Интересно, а она глубокая, – спросила Настя.
Сергей начал отламывать прут от ольхи. Закончив, он протянул Насте.
– Попробуй, проверь.
– Нет уж, сам проверяй.
Сережа подошёл к воде, наступил на камень, торчащий из нее, и стал опускать ветку в темную воду. На гладкой поверхности отражались склоненные деревья, наши лица, но дно не виднелось. Палка опустилась на полметра.
– Не такая уж глубокая.
В ширину речка не превышала пяти метров, поэтому ее называли даже не рекой, а просто ручьем.
– А давайте своё название дадим этой реке? – предложила Марина.
– В принципе, прикольно. Какие варианты?
Варианты посыпались ото всех.
«Говнотечка, Болотная, Тёмная, Просто Ручей».
– Не, это как-то неинтересно, – произнес Серый, – давайте подумаем на досуге и выберем самое интересное. И если все согласятся, то тогда дадим ей это имя. Но только, чтобы все согласились. Проведем голосование.
– Договорились, пусть каждый дома несколько названий придумает, а потом проголосуем.
Никто не был против такого варианта.
Налево речка уходила далеко. Гора там еще выше поднималась, и овраг становился глубже. В противоположном направлении в некотором отдалении река делала изгиб, рассмотреть за него не было возможности.
– Что, Мих, ты свое желание выполнил? Мы тебе помогли, идем назад?
– Может быть, туда сходим?
Я указал в направлении, где гора становилась выше.
– Уверен, что хочешь?
– Ну, если вы меня поддержите?
Мне почему-то казалось, что мы первые, кто спустился сюда за много лет.
В выбранном мной направлении по склону росло намного больше деревьев, они были выше, и поэтому речка скрывалась в тени.
– Там жутковато, – сказала Настя.
– И мне не нравится, – подтвердила Марина.
– Если не хотите – не пойдем, – ответил я.
– Ну, девчонок одних мы здесь оставить не сможем, если они не пойдут, придётся идти наверх. Без обид, – высказался Коля.
– Девочки, пойдёте или нет?
– Нет, – отказались они хором.
– Ладно, полезли наверх, – сказал Сергей.
Я еще раз глянул на поворот в тени деревьев. Там действительно все было мрачно, но очень хотелось оказаться там, где давно никто не появлялся.
Наша процессия начала подниматься наверх. Я шел замыкающим. Путь наверх действительно оказался намного сложнее, и девочкам пришлось помогать.

Встреча в отделении
Я стоял на том самом обрыве. Внизу все так же протекала речка или ручей. Как же мы тогда называли ее? Этого я, пока, не вспомнил. Снизу за это время выросло еще больше кустарника. Выше по склону деревьев стало также больше.
Я вспомнил наш первый спуск. Нас было пятеро тогда. Обязательно нужно будет найти друзей и узнать, почему я уехал из этого города.
Желание спуститься возникло сразу, как только я взглянул вниз. Спуститься и пройтись туда, где всё было так мрачно от густых деревьев. Но не сейчас, сначала я найду дом. Развернувшись, я пошел по дороге вдоль оврага.
Спустя километр, может меньше она стала расходиться с оврагом или с так называемой «Набережной». Сначала дома встречались только по левую руку, но когда овраг ушел вправо, дома появились и с противоположной стороны улицы. Как сказала старушка на вокзале: «После поворота у «Набережной», иди примерно ещё минут сорок.
Я начал узнавать эту улицу. Да, несомненно, она изменилась, но память рисовала забытые картинки. Видимо старушка рассчитывала время своим шагом, но я шёл быстрее, и ушло на дорогу меньше времени.
В то время, когда я здесь рос, дорога не была покрыта асфальтом, старая брусчатка. Не очень ровная, знакомая мне с детства. Сейчас дорога в ровном покрытии напоминала о проведенных не тут годах.
Домов я не узнавал. За глухими заборами, они словно скрывали свое прошлое. Старые деревянные заборы всплыли в моей памяти.
– Узнаю ли я свой дом? – думал я.
Название улицы сменилось, но номера домов, как мне думалось, остались прежними. Я оказался прав. Дом я вспомнил, незадолго до того, как подошел к нему. С высокими окнами и не обшитыми стенами. Сердце замерло, когда я понял что, подхожу к тому самому месту. Забор отсутствовал. Оставались несколько покосившихся столбов, едва выглядывающих из-за зарослей репейника. От штакетника не осталось и следа. Участок выглядел как давно некошеное поле. Серая, прошлогодняя трава, колючки, борщевик.
Сквозь них выглядывал, гордо подняв окна, мой старый дом. Он ничуть не постарел, может быть стало немного больше грусти в его глазах. Он смотрел на обновившиеся дома напротив. Он все еще жил той старой жизнью. Той, когда мы ещё не уехали.
– Ну, здравствуй дом, – шепотом произнес я. Сердце сжималось, в горле стоял комок. Но это был комок счастья.
Окна не выбиты – очень хорошо, шифер на крыше не сполз, что тоже радовало. Опустив закатанные рукава рубашки, чтобы не наколоть руки жесткой травой, приминая ее ботинками, я начал пробираться ко входу. Четыре окна на лицевой части дома наблюдали за мной.
Я протоптал тропу к веранде, пристроенной слева с когда-то существовавшей высокой лестницей. Она не выжила. Ее останки лежали внизу. Замок оказался очень высоко. Я огляделся вокруг, в поисках того, на что можно было бы встать, но ничего не нашёл. Обход вокруг дома, в надежде найти какую-либо старую лестницу или бочку ничего не дал. Еще одна дверь в задней части дома отпереть не удалось, она оказалась заколоченной гвоздями. Я ударил в нее несколько раз в попытке выбить.
В соседнем доме приподнялась занавеска, кто-то посмотрел на меня и снова ее закрыл.
– Здравствуйте, – крикнул я, в надежде попросить помощи у соседей, но они не выглянули снова.
Я почти выбрался из густой травы, в надежде постучать в соседние ворота, когда услышал подъезжающий автомобиль. Знакомый звук двигателя «Жигулей». Милицейский автомобиль остановился напротив нашего участка. Два сотрудника неторопливо выбрались из него.
– Добрый день! – они не выглядели доброжелательно.
– И вам добрый.
– Вы в каких целях по участку ходите? Предъявите, пожалуйста, ваши документы.
Видимо сосед или соседка вызвала милицию. Логично.
Я улыбнулся своими мыслями, доставая документы из сумки.
– Что вас так радует? – спросил один из стражей закона.
– Внимательные соседи у меня.
Он взял мой паспорт. Посмотрел на фамилию, прописку. И спросил.
– Вы не из нашего города?
– Нет. Приехал только сегодня.
– А где остановились?
– Ещё не остановился, но планировал здесь.
– А по какому праву?
– Это мой дом. Я здесь родился.
– И как давно вы отсюда уехали?
– В двенадцать лет.
– И что же, не возвращались?
– Первый раз.
– Нам придётся вас задержать, до выяснения обстоятельств.
У меня не было с собой документов на дом, прописан я был в совсем другом месте. Мне пришлось проехать в отделение. Для сотрудников это было скорее выполнение плана, чем особая необходимость задерживать меня.
В отделении, в ожидании проверки правоты моих слов, мое внимание привлекла доска объявлений. На ней, в большинстве случаев, висели не разыскиваемые преступники, а дети и подростки. Всего семь человек. Интересно, за какой это период пропало столько детей? Под каждой фотографией была информация, которая сообщала, о некоторых приметах и когда пропал ребёнок.
Дети с фотографий пропали за восемь месяцев. Семь детей за восемь месяцев!? Не многовато ли для такого маленького городка? С другой стороны я никогда не был в милицейских участках в своём городе, и возможно, там это число много больше, но всё равно эта цифра немного озадачила меня.
Когда в небольшую приемную ввели пьяного человека, который шумел и что-то пытался объяснить сопровождающим, мне пришлось прижаться к стене, чтобы его спокойно смогли провести. Пьяный энергично жестикулировал, пытаясь объяснить милиционерам, что видел что-то неестественное.
– Вы понимаете, – заплетающимся голосом пытался он достучаться до патрульных, – он просто висел в воздухе, вращался, падал на землю, с него слетали куски одежды вместе с мясом, кровь повсюду.
– Да, мы поняли, посиди здесь, – милиционер посадил выпившего человека на стул недалеко от выхода и пристегнул наручниками к батарее отопления.
– Веди себя спокойно, тебе же лучше будет.
Выпивший затих, он не казался неадекватным, всего-лишь удивленным и напуганным.
Мутными глазами он поводил вокруг и его взгляд остановился на мне.
– Добрый день, они мне не верят, но я, в самом деле, видел, они утверждают что я… Белая горячка короче. Но это не так, там что-то происходит. Происходило, когда я там был. Я все-все видел.
Михаилу не хотелось разговаривать с пьяным, но стало интересно.
– Что же вы видели?
– Вы здесь живёте? Знаете новый мост через каньон? – выпивший вопросительно посмотрел на меня.
– Не совсем, – и тут я вспомнил. Память вернула мне небольшое воспоминание. Это мы назвали овраг каньоном. Как видно прижилось название. Реку назвали Колорадо. Я улыбнулся.
– Вы совсем тут живёте и не совсем знаете? – снова спросил выпивший.
Я не совсем понял фразу.
– Оба случая верны, – ответил я, – кстати, как зовут вас?
– Александр.
Он глубоко вздохнул, и продолжим свой рассказ.
– Я искал своего ребёнка. Дочку. Ее зовут Катя. Не пришла после школы домой. А у меня сегодня выходной, с утра выпил, – как бы извиняясь, сказал Александр.
В принципе он был в довольно сильном подпитии, но рассуждал довольно адекватно.
– Мы живём с той стороны каньона, до дома пешком минут сорок. Я пришел в школу через два часа после окончания занятий. Учительница сказала, что в школе уже никого нет. Я прошёл в библиотеку, но и там детей уже не было. У меня нет телефонов ее друзей и родителей. С другой стороны самая лучшая подруга живет в соседнем доме, и может быть, просто возвращаясь назад, она пошла к ней? Маша всегда заходила домой после школы, прежде чем уйти в гости, оставляла сумку, – он икнул, – У подруги дома ее тоже не отказалась. Я хотел узнать, не знает ли та, где может находиться Катя. Она ответила, что нет, но как-то странно замялась. Я пообщался с Катиной мамой, и она пошла, поговорить к Кате сама. Когда она вышла, то рассказала мне странную историю. Якобы дети в каньон ходят смотреть призраков. Я, конечно, не верю в призраков, но детям такое может прийти в голову. Я дошёл до моста, чтобы посмотреть вниз. Ничего не было видно кроме реки, но я услышал крики. Вы же знаете большой ручей? Колорадо? Кто-то его когда-то так назвал.
– Это мы назвали, – снова про себя подумал я, ощутив некое чувство гордости.
– Там около моста спускаться вниз сложно, – продолжил Александр, – очень крутые склоны, а сверху ничего не видно. Ну и я решил спуститься чуть подальше. Я шёл вдоль оврага в поисках места для спуска. Около моста склоны оврага сильно заросли. Около километра я шёл, и везде очень крутой спуск. Шел пока не нашел подходящее место, по которому мне удалось спуститься. И оттуда было видно всю местность под мостом. Там какой-то вход в туннель. Около него останки старого моста. Так вот на этом мосту я то и увидел, – он на секунду прервался и несколько раз неуклюже перекрестился.
Подростка я увидел. Тот лежал, живой или мертвый не разобрать. Потом его что-то подкинуло, повернуло в воздухе, но вокруг никого не было. Даю Вам честное слово никого не было. Несколько раз от него что-то оторвалось, а потом его затащило в тоннель.
– Ну, где этот с белой горячкой? – к нам вышел милиционер.
– Этот вам не поверит, – шепотом сказал я Александру.
Его увели. Я остался стоять в раздумьях и смотреть на фотографии пропавших детей. Затем подошел к окошку приёмной и спросил.
– Не подскажете, как зовут этого человека и где он живет?
– Пока сам не знаю, – ответил сотрудник, – если хотите, ждите, а сами вы в принципе можете идти.
– А вы меня обратно не отвезете? Я ж не сам сюда пришел.
Дежурный посмотрел на меня таким красноречивым взглядом, что я отчетливо прочитал: «Совсем что ли дурак? Пешком иди». И еще несколько нецензурных слов. А еще говорят, что разговора на зрительном уровне не может быть.
Я вышел на улицу и направился в сторону дома.

Пес
Красота помогает жить. Красивому всегда проще найти общий язык с другими, устроится в жизни, найти спутника. Его с бОльшим удовольствием принимают в компанию. Да, конечно, я не буду утверждать, что это аксиома, зависит от многих факторов, но по большому счету чаще так и происходит. И спорить с тем, что внешне красивому человеку проще живется, думаю, никто не будет.
В животном мире, возможно, это не играет такой уж большой роли. Тут альбиносы часто являются изгоями. Просто они другие, а не некрасивые. А вот внешность с точки зрения красоты не играет такой большой роли.
Этому псу досталось от жизни. Он был страшен. Длинные лапы, тощее тело, большая морда и грязная лохматая шерсть, забитая репейником и блохами, которых он просто уже не мог выкусать. У него никогда не было своего дома, а правая задняя лапа была короче левой. Будучи щенком, он попал под поезд. Хвост сломан, и его половина изгибалась под почти прямым углом в сторону. Ну и как полагается, до полного уничтожения его самоуверенности судьба не решалась осчастливить его хозяином.
Может быть, когда-то он об этом мечтал, надеялся, что сможет иметь свою будку, что иногда его будут чесать за ухом, а, может быть, даже будет ходить с хозяином в лес, но этого так и не случилось. Зимой и летом он был один. За свои три года, а он еще был полон сил, его только унижали. Принимая отношение, с которым люди обращались к нему, пес должен был озлобиться, возненавидеть всех. Но нет, какая-то жалкая искра надежды порхала в его душе. Слабая надежда, что когда-нибудь, кто-нибудь возьмет, и полюбит его.
Пес не понимал этого слова. Он считал, что если ему скажут ласковые слова и погладят по голове, то его жизнь будет полна счастья. Но пока такого не случилась, взрослые только кричали на него, когда тот проходил мимо, а вот дети… Эти паскудники были еще теми скотами. Хвост поломали именно они.
Как-то подозвали его, а пес был рад, что нашел друзей и даже когда один схватил его за хвост, пес только повернулся посмотреть. Он не хотел кусать, даже не возникло такой мысли, а после кто-то со всей силы палкой ударил по натянутому хвосту. Как же это было больно, хотя больше обиды. Он плакал, слезы текли из глаз.
Хвост зажил и болел всего пару дней, не зря говорят: «Заживет, как на собаке». А вот обида осталось. Пес не раз видел этих детей и даже простил их. Возможно, если они снова поманят его, то он снова пойдет. Но такого больше не повторялось. Им было просто весело кидать в него камни. Пес даже не мог сосчитать сколько раз камни оставляли синяки на его худом теле.
Однажды он лег поспать около тротуара в солнечную погоду. Даже не на тротуаре, а в траве рядом. И на него наехали велосипедом. Возможно, случайно. Но они так смеялись, что пес своим нехитрым умом понял, что сделано это умышленно. Тогда он нашел себе тихое место под старым домом. Он жил там и зимой и летом под крыльцом. Какая-то старая куртка согревала его в мороз. Выходил пес только для того, чтобы раздобыть еду. Иногда сердобольные бабушки подкармливали, но это случалось нечасто. Пес жил и своим собачьим умом понимал, что лучше бы он умер, замерз холодной зимой, может быть, лучше бы его сбила машина. Но, вот тут судьба не была с ним так бесцеремонна. Пес жил, мучился от злобы людей, и все же в душе он был добрым, и надеялся, что когда-нибудь, всё-таки, кто-нибудь погладит его, и почешет за ухом.

Встреча с прошлым
Я шел по улице. Часы показывали 19:40. Пришла мысль, что в руках нет пакета с едой, которую я купил в магазине. Не забыл ли я его в милиции? Возвращаться уже далеко, но поесть бы не помешало. Попытался вспомнить. Я оставил его рядом с крыльцом дома, когда искал вход.
Я шел не спеша, и воспоминания понемногу окутывали меня. Я узнавал изменившийся город. Дома, вдоль которых я когда-то бегал, повороты улиц, даже деревья, которые с тех пор так же росли на своих местах. Но что-то поменялось. Новые, яркие вывески. Я уезжал отсюда еще при Советском Союзе, а сейчас уже другая страна. Изменилось многое, но детство, как оно было, осталось неизменным. Осталось только всё вспомнить. Я шел, осматриваясь по сторонам, и вдруг остановился.
Это был дом, где жил Сергей. Серый, из моей детской компании.
Зайти?
Сердце подсказывало, что надо.
Было несколько неловко. Мы не виделись около восемнадцати лет. Возможно, он переехал отсюда? Во дворе через забор виднелась старая «Волга». Ее состояние тонко намекало, что если она и заводилась, то сама уже не помнит этого. Ни одного места без глубокой коричневой ржавчины. Колёса спущены и поросли мхом.
Я подошел к забору. Никакого звонка или колокольчика. В горле встал ком. Я мечтал, чтобы Сергей оказался дома. Осмотрев двор в поисках собаки, поднял кольцо запирающее калитку. Она тихо скрипнула.
Скрип натолкнул на мысль. «В этом городе очень тихо, нет шума проезжающих автомобилей, трамваев».
Где-то вдалеке устало лаяла собака, чирикали воробьи. Очень непривычно для меня, человека, большую часть жизни прожившего в большом городе.
Сделал несколько шагов во двор, я остановился, в надежде, что меня кто-то заметит. Тщетно. Никто не обращал внимания, в окно никто не смотрел, в огороде никто не ковырялся. Огород порос зарослями сорняков. Я неторопливо прошёл к дверям. Они оказались заперты.
Я постучал и немного подождал, но не услышал никакого шума внутри дома. Постучал сильнее, снова подождал. Ничего. С крыльца можно было дотянуться до окна и я постучал в стекло. Шорох внутри обрадовал. Меня услышали. Через пару минут через грязное стекло выглянул старик и вопросительно посмотрел на меня. Я не смог вспомнить, как звали отца Сергея.
– Здравствуйте, не могли бы вы открыть. Я Миша – друг Сергея.
Старик немножко подумал и направился в сторону двери. Шаркание по деревянному полу, звон открывающегося железного крючка. Наконец, дверь немного приоткрылась и старик хриплым голосом спросил.
– Чего вам надо?
– Еще раз здравствуйте, меня зовут Михаил. Извините, пожалуйста, я не помню, как Вас зовут. Вы же отец Сергея?
– Сергея?
– Или я ошибаюсь?
– Да нет. Не ошибаешься. Заходи.
Он открыл дверь, пропуская меня вперёд. Я поднялся по лестнице и остановился. Я помнил этот дом и не раз был у Серого в гостях. Старик закрыл дверь на крючок и стал подниматься за мной.
– Заходи, не стесняйся.
В доме я осмотрелся. Старик убирался редко. На столе пустые бутылки, под столом тоже. На грязной сковороде высохшие макароны.
– Извини за беспорядок, присаживайся, если не брезгуешь. Рассказывай что хотел.
– Напомните, пожалуйста, как вас зовут.
– Коля.
Старик достал с полки сигареты, чиркнул спичкой и закурил.
– Куришь? – спросил он.
Я помотал головой.
– Дядя Коля, я могу с Сергеем встретиться? Где он сейчас.
Старик посмотрел на меня странным взглядом. То ли пренебрежительно, то ли с удивлением.
– Возможно сможешь, в зависимости от того есть ли на том свете жизнь.
– Когда-нибудь, – добавил он.
– В смысле? Что случилось?
– А ты, что не помнишь?
– Я ничего не помню, хотелось бы узнать, почему мы тогда уехали.
– Ничего-ничего?
– Сегодня немного вспомнил, когда спускался в каньон.
– Вот-вот! Ваш каньон и забрал его.
– А когда это было?
– Так восемнадцать лет назад уже.
Я замолчал, восемнадцать лет – это как раз то время, когда мы уехали. Может быть, это было связано?
Дядя Коля прошлепал к холодильнику и достал оттуда распечатанную бутылку водки.
– Давай по рюмочке? Расскажу всё, что знаю.
Было неудобно отказать, хотя пить не хотелось.
– Только немного.
– А тут много и нет.
Старик налил два стакана грамм по пятьдесят.
– Ну, давай, раз такая ситуация – не чокаясь. Вспомним… Вашего Серого.
Водка, несмотря на то, что стояла в холодильнике, была отвратительная.
У меня она чуть не вышла назад, но я сдержался. Закуски не было, поэтому я занюхал рукавом. Старик даже не поморщился. Он присел на скрипучую табуретку.
– Я же не так много знаю, все больше от вас. От тебя и подруги твоей. Да и подзабыть мог за это время.
– От Марины?
– Что от Марины?
– Вы сказали от меня и от моей подруги. Ее Марина звали?
– Не помню я, как ее звали.
– А ты же Михаил?
– Да правильно.
– Я хорошо запомнил тебя, и в окно узнал, просто не ожидал увидеть.
– Вы тогда сразу ехали, я думал, что и дом продали.
– Нет, дом не продали, я приехал посмотреть, вспомнить.
– Так вот вы тогда прибежали, у тебя ещё руки в крови были. И кричали, пойдемте с нами, помогите. Его утащила собака. Вы были очень перепуганными. Вы сказали, что собака его в тоннель утащила. Я сначала вам не верил, но он больше не вернулся. Люди из милиции тогда спускались в этот тоннель, насколько было можно, но, ни пятен крови, ни следов волочения не было. Милиция так ничего и не нашла. Хотя, не с девчонкой ты тогда был, а с кем-то из парней, когда ко мне прибежали.
– Не знал, дядь Коль, я этого. У меня будто память отшибло. И вот вы сейчас рассказываете, а я ничего не помню.
– Может вы наркотики, какие принимали?
– Не знаю. Не помню я ничего.
– А вы как-то через неделю сразу и уехали, родители у тебя тоже перепуганные были.
Дядя Коля налил ещё по пятьдесят грамм.
– Давай.
На этот раз мы чокнулись.
– У тебя дом то сейчас жилой вообще? А то можешь у меня остаться.
– Спасибо. Я сначала посмотрю можно ли там ночевать, если что, и вы не против, то я зайду.
– Иначе бы не предлагал.
– Я в любом случае зайду, если даже не сегодня.
– Хорошо, буду ждать.
На улицу я вышел с ужасным чувством… Нет не вины, а скорее невозможности что-то изменить. И что мы, возможно, невольно, оставили отца без сына.
Значит Сергей погиб тогда. Может быть, я был виноват? Родители меня спрятали, переехав в другой город.
Мама ничего не говорила, отец тоже.
Я медленно брел по городу домой. Пытался вспомнить что-нибудь связанное со смертью Сергея. Ничего. Как будто ничего не было. Почему мои руки были в крови? Почему собака утащила одного Сергея, а не меня вместе с ним? Может, просто, с двумя ей было не справиться? Надеюсь, я что-нибудь вспомню. За такими грустными размышлениями я подошёл к дому. На улице еще относительно светло, на часах почти 20:30.
Я прошёл по слегка протоптанной мною тропинке к двери дома. Пакет лежал на упавшей лестнице. Вернее то, что от него осталось. Видимо местные собаки сегодня отужинали. Ничего страшного, переживу. Остался вопрос о попадании меня в дом. До замка не дотянуться, задняя дверь крепко забита. Всё-таки я решил зайти к соседям. Я обернулся и увидел в окне женщину.
– Здравствуйте еще раз.
Она промолчала.
– Вызвали милицию вы?
Она кивнула.
– Извините, подумала воры.
– Ничего, правильно сделали, подскажите, у вас нет лестницы, мне бы добраться до замка.
Женщина указала рукой на ворота.
– Заходите, у меня открыто.
Она уже ждала меня на улице возле своих ворот.
– Вы меня ещё раз извините, я правда думала воры.
– Да ничего-ничего, – я усмехнулся, – Как вас зовут?
– Настя.
Женщина казалась несколько старше меня. По внешнему виду года на четыре, может пять.
– Скажите Настя, а вы здесь давно живете?
– Да, – ответила она, – с детства.
– А меня не помните?
Она присмотрелась, порылась в памяти.
– Честно, не очень.
– Я родился в этом доме, но потом уехали. Мне тогда двенадцать лет только исполнилось.
Настя еще раз внимательно посмотрела на меня. Раскопала еще несколько закоулков памяти..
– Михаил, если я не ошибаюсь?
Я улыбнулся.
– Я тебя хорошо помню. Это же ты спас тогда моего брата?
– А кто ваш брат?
– Его звали Дима.
– Почему звали? – с опаской спросил я, – это как-то связано со старым мостом.
– Нет, он умер пару лет назад, вернее погиб. Несчастный случай на стройке, но когда вы его спасли… Вот это спасение связано с мостом и оврагом.
Я внимательно смотрел на неё, пытаясь вспомнить, как она выглядела в детстве, и в это мгновение в памяти всплыла встреча с ее братом Димой.

Новый друг.
Большинство мальчишек в детстве делали домики, землянки, иногда дома на деревьях. Так называемые «штабы». Был такой и у нас. Сделали мы его недалеко от дома Сергея в небольшом леске. Находился он на небольшом возвышении. Мама называла его курганом. Возможно, это было старое захоронение, а возможно просто игра воображения природы. Идея построить дом пришла мне. Когда я описал ее друзьям, все с оживлением откликнулись. Мы взяли несколько досок из своих домов, кто, сколько смог. Я попросил у отца старую ножовку и молоток, Коля принёс гвозди и кусок пленки, как потом оказалось ее не хватило, и в первый же дождь наш дом и все, что мы туда уже притащили, пуфы от старого дивана, покрывала, залило потоками воды.
Чтобы решить проблему с крышей, мы попросили у родителей купить нам кусок пленки побольше, и они нам помогли. «Штаб» получился небольшой и треугольный. Три ели, росшие на вершине холма, стали основой. Доски сколоченные в форме треугольника, кое-как накиданная крыша. Мы сделали свой первый штаб. Дверь делать не стали, кто-то принес старую ковровую дорожку, которой просто завесили ход.
У нас было место для встреч. Все лето мы проводили там. Иногда выбирались на реку купаться или помогать родителям. Ощущение самостоятельности и «взрослости» наполняло нас.
Однажды мы пришли и увидели, что наш дом разрушен. До основания. Все доски оторваны, сломаны и раскиданы вокруг. Сказать, что мы расстроились? Еще как! Коля обещал порвать на куски того, кто был к этому причастен, но мы так и не узнали, кто сотворил это.
Но, что не делается, делается к лучшему. Это подтолкнуло нас на мысль, что новый «штаб» должен стать более крепким, и спрятан в более надежном месте. Следующий мы построили уже в каньоне, туда редко кто ходил.
На его постройку мы затратили две недели. Размеры удивили даже нас самих. В нем спокойно размещались мы впятером, и еще оставалось места для столика и небольшой тумбочки, принесённых со свалки. На тумбочку мы ставили свечу в жестяной банке, так как окон в доме не было. В самой тумбочке хранили карту, которую рисовали сами. Это была карта нашего городка с нашими секретами, тайными местами. И еще одну вещь мы там хранили.
Я улыбнулся, вспоминая этот момент.
Однажды Сергей пришел ко мне домой, постучал в окно и, когда я выглянул, сказал.
– Мих, выходи быстрее, есть дело.
Я вышел.
– Ты чем занимаешься?
– Да читал просто.
Он отошёл немного в сторону и сказал.
– Смотри, что у меня есть.
Я, заинтересованный его таинственностью и блеском в глазах, подошёл. Серый, стараясь быть незамеченным другими, достал колоду карт.
– Смотри какие.
Я взял в руки колоду, и стал рассматривать.
– Прикрой руками, не пались, – осматриваясь, шепотом сказал мне Сергей.
Я присмотрелся. Эротические карты с обнаженными девушками. Они были неровные, с очень плохим качеством, видимо множество раз переснятые и перепечатанные, но это не мешало им быть самым ценным кладом в тот момент.
– Где ты взял? – не отрывая глаз, произнес я.
– Выменял у старшеклассников.
– На что? Они же стоят ого-го.
– Отдал старый велосипед, все равно никто не ездит, колёса проколоты.
– Отец ругаться не будет?
– Он давно забыл про него. Пошли в штаб поиграем.
Играть у нас не получилось. Такого мы еще не видели, и до позднего вечера рассматривали прелестниц. Да уж. Тогда не было интернета и доступ к такому контенту в нашем возрасте был невероятно ограничен.
Так как играть в эротические карты было просто невозможно, то мы принесли и обычные и также хранили их в тумбочке.
В тот самый день мы играли «на воду». Проигравший всего-навсего выпивал стакан воды. Ели в не пробовали, то возможно вам покажется, что так себе наказание за проигрыш, но на самом деле не так-то просто выпить десять стаканов. В тот день не везло Николаю, он проигрывал. Вода просто уже не влезала в организм, но уговор есть уговор. На улице еще не стемнело, но играть мы любили при свече. Веселое это было время.
– Может быть, мы всё-таки сделаем окно? – предложил Николай. Ему нужно было перевести разговор в русло, далекое от игры.
– Можно подумать над этим вопросом, где возьмем? – спросил Серый.
– Спросим у родителей, может, у кого что-то лежит ненужное.
– Окно?
– Ну, мы же сейчас про него?
Все согласились.
– Тихо, – марина прислушалась, – кажется, я слышала плеск воды.
Все прислушались.
– Да нет.
– По-моему кто-то плачет.
Стараясь не выдавать себя, мы вышли из своего тайного убежища. Росшие вокруг деревья хорошо скрывали «штаб», от посторонних глаз, но также мешали осмотреться.
– Да точно, там кто-то плачет или задыхается, – сказал Николай и указал в сторону реки.
Мы стали спускаться на звук. Мальчик, немного младше меня, лежал на спине по пояс в воде, рядом лежал велосипед. Он сюда спустился с велосипедом? Зачем? Он задыхался.
Я узнал своего соседа Диму. Мы подбежали к нему.
– Что случилось, мы тебе можем помочь?
Он глубоко дышал. Лицо неестественно бледное.
– Да. У меня уплыли таблетки, которые я должен принимать каждые четыре часа, – с трудом произнес он, – Дойти до дома я не смогу, а дома есть еще таблетки.
– Я сбегаю, я знаю, где он живет, – вызвался я, и начал подниматься по склону.
– А дома есть кто-нибудь? – спросила Марина мальчика.
– Мама, дома.
– Постой, слушай, возьми велосипед, ты быстрее доедешь.
– Да долго поднимать его буду в гору, как ты сюда вообще с ним спустился?
– Мне помогли, – он снова начал задыхаться.
Я решил всё-таки взять велосипед и, схватив его, начал тащить в гору.
– Миша может быть проще там на нашем обычном спуске? – предложил Коля.
– Да ладно я уже здесь попробую.
– Я помогу, – сказал Сергей, и стал толкать велосипед.
Подъем с велосипедом дался нам очень тяжело, но в итоге, задыхаясь от нехватки воздуха, мы забрались. Немного отдышавшись, понимая, что время может идти на минуты, я помчался.
– Давай пулей, – сказал в след Серега и пошел обратно.
Велосипед был в прекрасном состоянии, и я домчался в считанные минуты. На мой отчаянный и агрессивный стук в дверь вышла Настя – сестра Димы.
– Здравствуйте, там вашему брату плохо. Нужны какие-то таблетки.
– Мама, мама иди быстрее сюда, – закричала она.
На крик выбежала мама.
– Что случилось?
– Там Диме плохо, ему нужны таблетки.
Мама сразу поняла, о чем я говорю, и скрылась в доме, откуда появилась минуту спустя с упаковкой таблеток.
– Где он? Куда мне идти.
– Мы в каньоне нашли его.
– Это его велосипед? – спросила она.
– Да, он дал, чтобы я быстрее доехал. Я поеду быстро, а вы, если хотите, приходите. Напротив зелёного дома можно спуститься.
Менее чем через десять минут я был уже у реки. Велосипед оставил наверху у дерева, чтобы мать Димы могла узнать место для спуска.
Дима проглотил сразу три таблетки.
Мы все внимательно смотрели на него, а он смотрел на ручей, его дыхание успокаивалось.
– Тебе лучше? – спросила Настя.
– Вроде всё, прошло, спасибо вам? А что вы сами здесь делали?
Мы переглянулись. Говорить ли ему о нашем штабе?
– Просто гуляли вдоль реки, – сказал Сергей.
– Место для гулянья странное уж очень, лучше не могли найти?
– А сам-то ты как здесь очутился? Гулял с велосипедом? – ухмыльнувшись, спросил Диму Коля.
– Помогли мне. Есть у меня пара дружков, которые постоянно меня, то побьют, то подставят как-то. У меня друзей немного, вернее вовсе нет, только сестры и их подруги.
– А ты в каком классе учишься? Что-то я тебя в школе не помню, – поинтересовался Сережа.
– Я на домашнем обучении, из-за болезни, уже два года.
– Понятно тогда.
Мы переглянулись. Видимо все думали об одном и том же. Все молча кивнули.
– Дим, если хочешь, то можешь вступить в нашу компанию. Мы не против твоей дружбы, – негромко произнесла Марина.
В глазах мальчика засветилась не то, чтобы радость, в них засияло огромное счастье.
– Да ребята, спасибо. Я очень рад, вступить в вашу команду.
– Дима! Дима, ты где? – сверху донесся голос мамы.
– Это мама за мной пришла. Я пойду, наверное.
– Я иду, – крикнул он.
– Мы не пойдём тебя провожать, велосипед прямо, как поднимешься, увидишь у дерева, – сказал я.
– Спасибо.
Он еще раз улыбнулся и покарабкался вверх по склону. Мы проводили его взглядом.
Он еще раз обернулся и спросил.
– А где мы встретимся?
Мы переглянулись.
– Я зайду завтра, за тобой, – сказал я.
Он, молча, кивнул.
Так в нашей компании появился шестой друг. Она стала полной.

Записка из прошлого
Благодаря лестнице соседки, мне удалось попасть в дом. В дом, где не ступала моя нога более восемнадцати лет. Ощущение грусти переплелось с чувством радости осознания момента. На улице наступили сумерки и в сени, через пыльное окно практически не пробивался свет. Я на ощупь нашел ручку двери и открыл. Дверь туго распахнулась.
С замиранием сердца шагнул на кухню. Та самая. Воспоминания накрыли снова. По левую руку стояла огромная русская печка, а на ней, забытые на долгое время ожидали кастрюли и чугунки, покрытые толстым слоем пыли.
Я приподнял вверх металлический клапан рукомойника. Воды не было. Он негромко звякнул. Звук из детства. Он был металлический. Не современный пластиковый Китай, а старое советское железо.
Стол справа. Огромный. Непокрытый скатертью. Бурого от времени цвета, под толстым слоем пыли. Воспоминания сменялись, перебивая друг друга.
Я прошел дальше в комнату. Та самая печь, на которой в любой мороз казалось тепло, две кровати, сервант, в котором, правда, на полках были книги, вместо посуды.
Здесь всё напоминало мне о том времени, когда мои мысли не были забиты работой, достатком семьи. Здесь прошло моё детство, бОльшая его часть.
Последняя комната за печкой. Моя комната. Небольшая кровать, стол перед окном и шкаф. На столе старый настольный светильник, оклеенный наклейками. Поняв, что не вижу, что на них нарисовано, я понял, что все ещё не включил свет и хожу в практически полной темноте.
Оглядевшись в поисках автоматов, я обнаружил около входной двери под потолком счётчик электричества. Пробок не было. Выкручены. Вряд ли их убрали далеко. Но нигде на видном месте их не обнаружил. Я немного пожалел, что не подумал взять с собой фонарик. Справа от двери стоял шкаф для кухонной посуды. Открыв дверцу, я пробежал взглядом по полкам, пробок не было. На уровне пояса, шкаф имел два выдвижных ящика, в одном из которых пробки и оказались. Они даже не были автоматическими. Старые фарфоровые, одноразовые, как предохранители на автомобиле.
Наконец-то, мои труды увенчались успехом. Кухня осветилась желтым цветом. Запахло горелой пылью, которой, как и все вокруг, покрыта лампочка. Я вернулся в свою комнату. Справа от входа на уровне груди, (почему раньше так высоко их устанавливали?), располагался выключатель. Щелк. Над окном загорелся маленький красный огонёк. Лампа дневного света. Она понемногу начала разгораться. Всё ярче и ярче, и наконец, комнату залило пронзительным белым светом. Он придавал какой-то особый шарм комнате. Напоминал мне об ушедшем времени. Я вспомнил, как делал уроки при этом свете. Присел на кровать справа от стола. С противоположной стороны на меня смотрела полка с книгами.
И на ней стоял маленький человечек из пластилина. Старичок в шляпе с полями, и кривой палкой в руке.
Интересно это я его сделал? Я не вспомнил.
Снова накатила грусть, что мы тогда уехали. Конечно, мы прожили новую жизнь, ее часть. И может быть, она была лучше, чем та, другая. Нечего уже об этом судить, но возможно, уехав отсюда, мы что-то потеряли. Я потерял. Говорят, что при расставании большую часть грусти забирает остающийся, но сейчас я ощущал, что по возвращению грусть, боль и обида скребет именно вернувшегося, именно меня. Я уже здесь и уже нельзя ничего сделать, вернуть прошлое. То прошлое, которое я начал вспоминать.
Я открыл верхний ящик стола. Цветные карандаши, ручки, линейки, какие-то камешки. Во втором тетради, книги. Самое интересное оказалось в нижнем. Несколько газет, с вырезками о пропавших детях, а под всей стопкой тетрадь с толстой обложкой, перемотанная верёвкой. Надпись сверху детским почерком «Не влезай, убьет». Вообще не помнил о ней. Аккуратно развязав верёвку, я открыл тетрадь.
Внутри отдельные листочки с рисунками и записями. Что-то похожее на личный дневник. Но не совсем мой. Тут были записки от Марины, она не признавалась мне в нем в любви, но по тексту я понял, что-то между нами было, какие-то чувства.
И мы тогда уехали?
И как я это всё мог забыть?
Нужно будет дойти до всех тех домов, где жили мои друзья. Двух уже нет. Сергей, как оказалось, пропал тогда восемнадцать лет назад, Дмитрий не так давно погиб на стройке. Скорее всего, это не связанные друг с другом события, но вдруг.
Я с трепетом и опаской, будто открываю ящик Пандоры, пересматривал листки. Какая-то схема. Нарисована, прямо сказать, по-детски непропорционально, но мы и были детьми. На ней узнавалась карта нашего городка.
Откуда я это знаю? Я не помнил этот город еще двадцать четыре часа назад. А сейчас узнал его очертания.
Мой дом был обозначен буквой «М», дом Сергея «С», по этой простой логике все остальные дома друзей названы соответствующими буквами. Рисунок выполнен карандашом, а надписи прописаны ручкой. В нескольких местах стояли крестики, обведенные в кружок и пронумерованные. Знак в виде домика стоял рядом с надписью «штаб». Прямо в нём расположился крестик с цифрой «1». Ещё один крестик с цифрой «2» находился на территории нашего участка около забора за домом. Я выглянул в окно. Темно, поэтому я решил оставить это на завтра. Они что-то означали, значит, нужно их найти, и узнать, что же там лежит?
Крестик с цифрой «3» обведенный красным, находился посреди поля за оврагом недалеко от моста через каньон. Я начал привыкать к этому слову.
Отложив схему, я принялся за записи. Как я уже сказал, это было похоже на дневник, но только что воспринимать за дневник? Некоторые записывают свои мысли, планы, идеи. Некоторые подробно описывает события прошедших дней. В моих записях было что-то среднее между ними.
,, Сегодня снова пропала девочка. Она училась во втором классе. Она ушла из школы и не вернулась домой. Ее подруги говорили, что ходили собирать землянику на склоне недалеко от входа в туннель. Подошел какой-то дед, даже не подошел, а подозвал. Он стоял на деревянном мосту, перекинутом через овраг. Они подошли, хотя по склону было очень неудобно спускаться. Потом почему-то все ушли, а она осталась. И больше ее никто не видел,,

Интересно, я посмотрел на пластилинового старика, может быть он связан как-то с этим и я его знал?

,, Сегодня Дима рассказал, что слышал какие-то крики у входа в тоннель. Он побоялся ходить смотреть, он остановился на велосипеде на тропинке сверху оврага, и прислушался. Он сказал, что слышал крики мальчика и рычание пса. Он испугался и уехал. Никому ничего не сказал, и только сегодня нам рассказал. А на следующий день, мы снова узнали, что пропал ребёнок, старшеклассник,,
Я снова задумался, отложил этот листок, взял вырезки из газет.
С каждой из них на меня смотрел ребёнок, школьного возраста, самый младший мальчик учился максимум втором классе, а старший, скорее всего уже в десятом. В общей сложности я насчитал, пятнадцать человек. На одной вырезке сразу трое.
,, Никаноров Александр, Ефремов Андрей, Вещевой Николай,,
Я не вспомнил никого из них, хотя судя по датам газет, они учились в школе примерно в то время, что и я.
Что-то заблокировало мне память, и по какой-то пока непонятной мне причине я не хотел это вспоминать.
Записка от Марины.

,, Привет, Миша. Завтра мы договорились встретиться в домике в 11:00. Пойдём вдвоём пораньше, около 10:00 утра. Встретимся у спуска. Есть о чём поговорить,,
Интересно, что мы делали в то время, если встречались раньше?
Я улыбнулся. Я взял со стола пластилинового старичка. Если это я его сделал, то очень не плохо. Сантиметров восемь высотой, на деревянной подставке, которая представляла собой просто кусок доски, даже не шлифованный. В пластилиновой руке он держал кривую деревянную палку. Я не помню, чтобы любил лепить из пластилина, но даже глаза и рот были четко сделаны каким-то острым предметом. Я смотрел на него, и осознал, что я его видел, и поэтому слепил.
Где же я мог его видеть? Может там же у моста?
В этот момент в стекло на кухне громко постучали. Я вздрогнул. Встал с кровати и подошел к окну. Соседка. Я вышел в коридор и открыл дверь.
– Добрый вечер.
– Здравствуйте еще раз, я правильно поняла, что кушать вы ничего не взяли.
– Ну, почти правильно. Кушать-то я взял, но какая-то собака всё утащила. Я показал рукой на разорванный пакет, лежащий у старой, свалившийся лестницы.
– Имею чувство вины и рискну пригласить на ужин, может, конечно, поздний. Если вы не откажетесь. Так сказать принести извинения за инцидент с милицией.
Немного подумав, я решил, что в принципе, почему бы нет.
– С удовольствием. Одну минутку.
Я зашёл в дом выключил свет, накинул куртку и снова вышел.
– Вы, не будете возражать, если вашу лестницу я отдам завтра? Просто мне неудобно забираться без неё.
– Конечно.
Настя улыбнулась.
Она первой, я позади. Невольно я засмотрелся, на ее стройную фигуру, прямые волосы.
«Так Михаил, прекращай», – сказал я сам себе, немного смутившись своим мыслям.
Соседка оказалась общительной, даже несколько болтливой собеседницей. На столе нас ожидал ужин на двоих, словно она была уверена, что я соглашусь. С другой стороны, некрасиво отказать в этой ситуации, и предполагаю большинство согласилось бы. К тому же я был голоден.
Ужин оказался восхитительным, хотя такое описание больше подошло бы изысканной кухне, чем картофельному пюре с мясом и салатом из огурцов. Тут бы подошло слово «сытный», «язык проглотишь», «пальчики оближешь». В общем, было всё очень даже на уровне.
– Может вина? – спросила Анастасия.
– Знаете, – я замешкался от неожиданного предложения, – мне как-то несколько неудобно. Пришел на все готовое, да вроде не очень мы с вами еще знакомы.
– Ничего страшного. Познакомимся, тем более, когда-то давно мы были.
Она вздохнула с грустью. Это наводило на определенные мысли, но снова напомнил себе, что женат.
– Ну, хорошо, – согласился я, – Я ваш должник.
Настя достала пыльную бутылку без этикетки.
– Собственного производства? – спросил я.
– Да. Только не мое, – ответила соседка, протирая стекло салфеткой, – Есть у нас тут один умелец.
Она разлила красную жидкость по бокалам. И подвинула один ко мне.
– За знакомство.
Мы чокнулись. Вино мне понравилось, несмотря на то, что гурманом я себя в этом деле никогда не считал.
Мы пили вино, я, чтобы не встречаться с Настей часто глазами, осматривался по сторонам. Фотографий на стенах и полках не нашел, и не смог понять замужем ли она. Если соседка позвала меня в каких-то своих целях, а не просто на ужин, то мне, я пришел к мысли, это не нужно.
– А ты женат? – спросила она меня, опережая мой вопрос.
Я невольно улыбнулся. Подумал, как ответить, чтобы не обидеть, если все-таки ее мысли сводились к моим домыслам.
– Да. А ты?
– Замужем, ты имеешь в виду? – она нервно усмехнулась, – Да нет, как-то не сложилось, очень долго с матерью жила, за которой ухаживала. Не до этого было. Неловко было спрашивать о матери, поэтому я попробовал перевести разговор на другую тему.
– А дети часто здесь пропадают?
Переход мог показаться резким, но Настя отреагировала ровно настолько однозначно, насколько эта проблема могла присутствовать в городке. Немного задумавшись, глядя мне в глаза, ответила
– Часто? Временами часто. Временами тихо все, но потом снова появляются объявления. Люди у нас к этому привыкли. Как бы нелепо это не звучало. Откуда этот вопрос?
– Я видел несколько объявлений на столбах и в милиции.
Она извиняющеулыбнулась.
– Прости еще раз за милицию.
– Да ладно, уже проехали.
Следующий вопрос уже вертелся на языке.
– Скажи, а ты никогда не видела старого человека в шляпе и с кривой палкой.
Она сделала большой глоток вина, внимательно посмотрела на меня, видимо решая, что мне говорить, а что нет. Встала из-за стола.
– Я сейчас.
Настя вышла из комнаты, оставив меня в неопределённости за столом. Она отсутствовала несколько минут. Потакая своей любознательности и желая убить время, я рассматривал комнату. Всё было скромно без изысков. Ковры на стенах, посуда в серванте.
– Как в прошлом, – подумал я.
Дверь открылась. Настя появилась с альбомом для рисования в руках.
Она села за стол, и пригласила меня присоединиться.
– Это я нашла после смерти Димы, когда разбирала его комнату.
На первом листе дом. Я не узнал его. Настя переворачивала страницы. Рисунки имели свой стиль. Претендовать на произведения искусства они не могли, но у Димы были все шансы стать не плохим художником.
– Это Дима рисовал?
– Да. Не плохо на мой взгляд, но я хотела показать тебе не красоту его рисунков, а это.
Она, наконец, открыла страницу, на которой был изображён старик с кривой палкой в шляпе. По спине пробежал холод. Он не был похож на фигурку старика с моей полки, это был то же самый старик. Значит, всё-таки я его не придумал.
– А кто это?
– Я его никогда не видела, а Дима ничего не говорил. Я вообще нашла этот альбом уже после его смерти.
Я внимательно рассматривал рисунок. Старик на краю моста, а из-за его ноги выглядывает собака. Только самый кончик морды и один глаз. Злобный взгляд с картины заставил меня усомниться, что я принял правильное решение, решившись приехать. Может быть, эта собака и причастна к пропажам детей, но столько собаки не живут, если одна и та же собака восемнадцать лет назад и сейчас похищает детей, её кто-нибудь да увидел бы.
– У вас здесь можно где-нибудь сделать копию этого рисунка.
– Ты можешь забрать альбом – неожиданно ответила Настя.
– Спасибо за это. А тебе, как память о брате.
– У меня есть и другие его вещи.
– И у меня есть еще кое-что.
Она положила передо мной на стол ключ, на цепочке которого как брелок висел зуб, около шести сантиметров длиной черного цвета
– Почему ты мне отдаёшь это?
Она указала на нацарапанную надпись на клыке.
– Это дата, когда в вашей компании не стало кого-то из друзей, я не помню кого, но как сказал Дима, вы все были там.

Первый поход к тоннелю
Пришло время выяснить, что скрывается от посторонних глаз в тени каньона. Дождливым осенним днём, наша компания решила спуститься и прогуляться вдоль Колорадо за поворот, туда, куда первый раз мы так и не решились пройти. Тогда даже девчонки согласились, что оно того стоит. Спускались там же где и в первый раз, по самому пологому склону. Моросящий дождь покрыл водяной пылью все вокруг и скользкая трава все так и норовила отправить нас вниз за счет силы притяжения.
Сергей взял из дома довольно большой самодельный нож. Его отец сделал, чтобы рубить кости для собаки. Нам же нужно было оружие для срубания веток. Домик в овраге к тому времени мы еще не устроили, и Дима не входил в нашу компанию.
Идти по оврагу оказалось не легко. Вдоль берега из земли торчало много камней. Уровень воды поднялся по сравнению с тем, что был летом. Двигались медленно, и когда дошли до поворота, то все уже устали, особенно девочки.
– Мальчики, может отдохнем? – спросила Марина.
Сергей остановился.
– Ну как предложение? – обратился он к нам.
– Как скажете, – сказал я.
Девчонки не дождавшись решения, тут же сели на траву.
Я подошёл к речке. Мы шли против течения. Что-то белое плыло то исчезая, то появляясь на поверхности.
– Пацаны, смотрите, – я указал плывущий предмет.
Коля с Сергеем подошли ко мне, а девочки остались сидеть.
– Что там? – спросили они.
– Не видно пока, что-то плывет к нам.
– Расчлененное тело, – стараясь говорить мертвецки-загробным голосом, прохрипел Серый.
– Идите вы в жопу, придурки, – послышалось со стороны девчонок и кусок глины прилетел Коле в затылок.
– Я то чо сделал? – возмутился он.
– Это куртка, – сказал Коля, когда предмет, наконец-то, подплыл в зону хорошей видимости.
– Похоже на то.
Сергей срубил длинную ветку ольхи, и приготовился поймать ее. Он поддел ее веткой и подтянул к берегу. Аккуратно с опаской взял ее в руки и вытащил. Просто куртка. Не рваная, и даже не грязная.
– Такое чувство, что ее просто выкинули, – сказал Коля.
– А может это куртка одного из пропавших детей?
Все затихли.
– Ну, если так, то нам нужно отнести ее в милицию.
Сергей осмотрел карманы куртки, но ничего не нашёл.
– Давайте пока оставим ее здесь, а на обратном пути возьмём и отнесем.
– Хорошо. Ну что девочки отдохнули?
Те нехотя стали вставать.
Мы снова двинулись вперёд в той же последовательности. За поворотом вдоль речки деревья стали поменьше, но вверх по склону, будто компенсируя, они росли гуще. Овраг в этом месте оказался более глубоким, а склон был длиннее.
– Как далеко мы пойдём? – как-то уже без энтузиазма спросила Настя.
Дождь не переставал. Он и не лил толком, всего – лишь посыпал все непрерывной пеленой сырости.
– Будем идти, пока не надоест.
– Тогда, может быть, уже вернёмся? – спросила Марина.
– Я же говорил девчонок не брать, – сказал Николай.
– Коля, тебя не спрашивали. Нам хватит сил ещё и вас обогнать.
– Ха-ха-ха, – Николай демонстративно засмеялся, за что получил еще один кусок глины.
– Ладно, давайте двигаться дальше, может что-нибудь да найдём интересное, – сказал я.
Мы прошли еще около километра, когда среди деревьев, чуть выше их крон увидели какое-то строение.
– Это же мост, – сказала Анастасия.
– Похоже на то, согласился Серый, – думаю, выскажу общее мнение, если скажу, что мы обязательно заберемся на него. Только не нужно в меня ничем кидаться.
Около получаса нам понадобилось, чтобы добираться до моста и забраться по склону. Но наконец-то мы все это сделали.
Мост выходил прямо из склона, и заканчивался тоннелем. Проём в каменной стене около трех метров в ширину и двух с небольшим в высоту.
Деревянные ограждения преграждали путь.
– Не входить, – прочитал Коля надпись.
Туда явно кто-то заходил, о чем свидетельствовали частично выломанные доски.
Мост выглядел невероятно старым. Около входа в тоннель доски под ногами были ещё более ли менее крепкими, и по ним мы смело ходили, а ближе к середине деревянное покрытие уже прогнило. Сам железный остов моста, изгибаясь переплетениями железных прутьев, устремлялся вниз.
– Жутко тут, – всматриваясь в темноту тоннеля, произнесла Марина.
– Я слышал, – заговорил Сергей, – здесь раньше добывали золото, или что-то другое.
– Золото намывают, а не добывают в шахтах, – поправил его я.
– Я просто слышал, не знаю, как добывают золото.
– Мы пойдем внутрь? – спросила Настя, – Я честно говоря, уже боюсь.
Коля подошел прямо к входу и заглянул.
– Там вообще ничего не видно. У кого-нибудь есть фонарик?
Все переглянулись, и замотали головами.
– Понятно.
– Мне кажется на сегодня приключений уже достаточно, давайте домой.
Смогли бы мы войти вовнутрь, если бы в этот момент небо разорвалось на две половины от раскатистого грома и на нас не полились тонны воды, не уверен. Хотя нет! Вероятнее всего мы с парнями все равно бы вошли.
– Это что гром?
– Похоже на то, только здесь в овраге какое-то эхо странное.
– Я так понимаю, что до дождя мы домой все равно не успеваем.
Естественно зонтов ни у кого не было, кто в детстве носил с собой зонт?
Мы все сбились у входа тоннеля. Коля с Сергеем всматривались в темноту.
– Что вы там хотите увидеть? – спросил я.
– Просто интересно, нам обязательно надо спуститься туда, – он кивнул вглубь тоннеля.
– Ребята, ничего не слышите? – спросила Марина, – там внутри. Она указала пальцем в темноту.
Все стали прислушиваться.
– Вроде нет.
– Потише, пожалуйста.
Шум ливня на улице перекрывал все остальные звуки.
– Кто-то ходит, – шепотом произнесла Марина, – очень тихо».
Стало страшно. По мне, так я был готов выскочить из тоннеля и устремится прочь, но… Среди нас девчонки, да и перед друзьями было бы неловко.
– А если здесь убийца детей? – спросил кто-то.
Не долго я продержался. Это стало общим стартом. Мы все выбежали под дождь.
– Давайте попробуем подняться здесь в гору, вокруг идти очень долго.
– Здесь очень крутой подъем.
– Попробуем.
Этот подъем дался нам с трудом. Мы поднялись. Мокрые, грязные от налипших листьев и грунта. Дождь все не прекращался.
– Куда мы идем? – спросила Настя.
– По домам, наверное. Обсудим завтра, что и кто там слышал.
Мы разошлись, забыв про куртку, которую встретили по пути к тоннелю, и о том, что может быть стоило ее отнести в милицию.

День второй
Я проснулся в кровати от того, что солнце светило прямо в глаза. Повернулся на другой бок и прикрыл лицо одеялом. Не помогло, сон прошел. Я поднялся, в давно не отапливаемом доме было зябко, от скопившейся сырости. Наручные часы со стола перекочевали на мою руку. Тридцать пять минут седьмого.
Первым делом нужно позавтракать, затем обязательно позвонить жене. Наверное, она уже ждёт звонка. Я вспомнил про разорванный пакет с едой. Улыбнулся. В доме еды не могло быть, потому я решил прогуляться, на случай если встречу круглосуточный магазин. Попытался вспомнить вывеску того, где вчера покупал продукты, но не удалось. Все равно нужно узнать, где в этом городе телеграф.
Немного облив лицо холодной водой из ведра, (сколько интересного она здесь стоит?), я зачесал волосы руками и вышел на улицу. Солнце снова ослепило. Нужно сделать лестницу, чтобы отдать соседке стремянку.
– Доброе утро, – услышал я уже знакомый голос.
Соседка поприветствовала меня из окна.
– Доброе. Вы всегда так рано встаете?
– Да. Почти час не сплю. Я правильно понимаю, завтрака у вас тоже нет?
– Ну, – я улыбнулся, понимая, к чему она ведет, – правильно.
– Заходите, я вас накормлю.
– Как-то мне неудобно.
– Да прекратите, заходите.
Я снова сидел у нее в гостях. Настя сидела напротив, но не ела.
– А вы что же?
– Я уже завтракала.
– Подскажи, где у вас здесь позвонить можно по межгороду? И во сколько открывается.
– Так с восьми. Телеграф находится недалеко от железнодорожной станции, прямо на кольце. Если хотите, я вас провожу, я всё равно сейчас свободна.
Отказывать было неудобно.
– С удовольствием, – немного покривив душой, сказал я, мне хотелось всё-таки прогуляться одному.
– А ты кому звонить будешь?
– Позвонить супруге нужно. Она тоже хочет сюда приехать, но только позже.
– Понятно, доедайте и прогуляемся.
Я услышал в голосе нотки обиды. Возможно, она рассчитывала на что-то. Но я не давал повода, значит, не должен чувствовать вины.
Из дома мы вышли в двадцать минут восьмого.
– До открытия, – сказал я, – еще сорок минут. Ты мне немного расскажешь про город по пути?
– Конечно, ты вообще ничего не помнишь?
– Почти ничего, но некоторые вещи уже всплыли.
– Что-то важное?
– Не знаю насколько. Яне вспомнил причину того, почему мы отсюда уехали. Когда я сюда добирался, то шел вдоль каньона, можно попросить прогуляться другим путем?
– Да, конечно.
Город показался мне очень тихим. Ни одной машины, хотя у некоторых домов они стояли.
– Почему вас так мало машин?
– Честно даже не знаю, мне не с чем сравнивать, – ответила Настя.
– Что-нибудь о городе расскажи, – снова попросил я.
– С чего начать? Наверное с того что это ужасно скучный и невообразимо тихий город. Работы, правда, нет почти. Нормальной работы. Я имею в виду с заработком. У нас здесь люди немного получают. Бизнесменов тоже особо нет. Есть некоторые, в основном магазинчики и лавки держат.
– А народ? Много живёт?
– Честно, отсюда потихоньку уезжают люди. Понимаешь, как-то раньше мы были полноценным городом. А теперь, когда построили эту трассу, – она показала рукой в сторону автострады, – теперь мы как будто, отрезаны от мира, как будто живём в забытом богом месте.
Я посмотрел в сторону трассы, она возвышалась над одноэтажными домами. Конечно не вся, а только вместе, где возвышалась развязка.
Создавалось впечатление, что жизнь пролетает мимо этого города.
– Сама не хотела отсюда уехать?
– Когда-то, была мама, за которой надо было ухаживать. А сейчас я уже не хочу.
Некоторое время мы шли молча. И тут я увидел знакомые дома, здесь жил кто-то из моих друзей. Настя увидела интерес в моих глазах и спросила: «Что-то вспомнил»?
– Да. Я не раз приходил в этот дом. Да-да, я точно здесь был и не раз. Кто-то жил из моих друзей, возможно.
– Зайти не хочешь. Попробуем?
Мы подошли к подъездам. Двухэтажный барак, обшитый деревянной вагонкой. Местами вагонка уже отпала, и в отверстия виднелись балки перекрытий.
– В каком подъезде? – спросила Настя.
Я с уверенностью указал на правый.
– Точно здесь.
Мы зашли. Я будто вернулся в детство.
Стены тёмно-синего цвета, именно того, который я видел в детстве. Местами краска вместе со штукатуркой отвалилась. И тут меня как будто ударило током. Я приложил руку к стене. Здесь я подрался, защищал Марину от какого-то ненормального. И в это место он меня ударил головой. Как будто это произошло вчера. Он был выше меня, сильнее, Марина успела забежать в квартиру, и тогда вышел ее отец. Ненормальный сбежал, я вспомнил, как мой рассеченный лоб сначала промыли водой, а затем наложили пластырь. Я улыбнулся, будто это, правда, произошло вчера.
Я шёл на автопилоте. Мы поднялись на второй этаж, и я уверенно подошёл к одной из дверей.
– Уверен?
– Да, – без нотки сомнения, ответил я.
Постояв некоторое время, я решительно и громко постучал в дверь. Пару минут никто не открывал. Я собрался ещё раз постучать, но на этот раз Настя сказала.
– Позвони, есть звонок.
Я увидел справа кнопку. На эмоциях сначала я ее не заметил.
Я нажал, за дверью громко раздалась трель.
Через короткое время, кто-то тихо подошел к двери.
– Кто там? – спросил детский голос.
– Здравствуйте, а Николай здесь живет.
Немного помолчав, детский голос снова произнес.
– Это мой папа, только его сейчас нет, а мама спит.
– Как тебя зовут? – спросил я.
– Коля.
– Николай Николаевич?
– Да.
– Николай Николаевич, во сколько придёт твой отец.
– Вечером.
– А точнее?
– В шесть уже точно должен быть дома.
– Я сегодня зайду, меня зовут Миша. Скажи папе, что я его старый друг.
– Хорошо. Передам.
Я еще немножко постоял, затем повернулся и подошёл к противоположной двери.
– Здесь тоже живут твои знакомые? – спросила меня Настя.
– Да, во всяком случае, когда-то жили.
Такой же громкий звук звонка раздался и за этой дверью. Пару минут никто не подходил, поэтому я позвонил еще раз. Ещё через пару минут, снова позвонил. Никто не открывал.
– Я думаю, что нам пора, – я повернулся к Насте. Она кивнула.
На часах почти восемь. Мы, не торопясь, прошли по улице, прямо до площади при железнодорожной станции. И подошли к зданию «Почта и телеграф».
– Вот здесь, – сказала Настя.
– Спасибо большое, подождёшь или как?
– Смотря, какие у тебя дальше планы.
– Хочу погулять по городу, может быть, что вспомню.
– Ну, тогда извини, мне к девяти на работу надо, я тогда, наверное, пойду.
– Спасибо за помощь, думаю, ещё увидимся.
– Ну, всё пока, – и Настя ушла.
Я подошел к кассе. В зале тишина, ни одного человека. За стеклом сидела пожилая женщина.
– Здравствуйте, – сказал я, – а могу я позвонить по межгороду.
– Конечно.
Она указала на кабинки для разговора по межгороду, выбирайте любую, потом оплатите. Коды городов вывешены на стенке кабинки.
– Спасибо, – я зашел в первую кабинку.
Нашёл код нужного города, я стал набирать. Супруга ответила не сразу. В конце концов, я услышал ее голос.
– Алло.
– Привет, дорогая, это я.
– Привет, Миш, как там дела с домом.
– Да вроде жилой, конечно, всё пылью поросло, но я думаю, что сегодня там приведу всё в порядок, проверю печку, чтобы она могла топиться, и тогда сможете приехать.
– Придется немножко подождать, чего-то закашлял мелкий.
– К врачу ходили?
– Да, сказал ничего страшного пару дней, погреть горло и выписал лекарство.
– Ну ладно хорошо, я вас буду ждать.
– Как вообще себя ощущаешь там, – спросила Саша.
– Я не знаю, как это описать, сейчас вспоминаю то, что происходило в детстве. Чувства разные.
– Ладно, когда ты следующий раз позвонишь?
– Как тебе удобнее, утром или вечером?
– Да в принципе, всё равно, я почти всегда дома. Только не днём, можешь не попасть на нас, когда гулять ходим.
– Ладно, я позвоню через пару дней утром, примерно в это же время, или вечером, но до восьми. Почта в это время уже закрывается.
– Ну, хорошо, договорились, звони, – сказала Саша, – ложу трубку.
– Всё пока целую, – я услышал гудки и повесил трубку.
Уходя, я поблагодарил женщину, и снова оказался на улице.
Куда пойти? С чего начать? Я подумал, что самое время спуститься в каньон, и направился в нужную сторону.

В Каньоне
Я снова стою на том же самом месте, вспоминая наш первый спуск в каньон. Когда-то вниз вела небольшая тропинка, но не затоптанная. Мы часто здесь спускались, а сейчас, наверное, редко кто ходит. Шагнул вниз. Будто шагнул в прошлое. Будто бы не было этих восемнадцати лет. Я сделал несколько шагов и обернулся. Почему-то, показалось, что за мной спускаются мои друзья. Но нет, никого. Просто воспоминания.
Кустарник разросся выше по склону. Мне пришлось продираться сквозь него. И вот я уже около ручья. Присел и опустил руку. Вода прохладная, и я вспомнил, как тогда первый раз мы также трогали воду, и она тоже показалась нам холодной для того времени года. Я огляделся, вокруг никого и как будто ничего не изменилось. Нужно продолжать то для чего сюда спустился. Двигаться дальше в сторону тоннеля. Кустов стало заметно больше, и идти, соответственно, тяжелее. Через некоторое время продирания сквозь ветки, я остановился. Здесь слева когда-то был наш штаб. Если то направление, по которому я шёл, ещё можно было назвать тропинкой, то дальше штаба не было даже намека на то, что кто-то здесь ходит.
Я начал продираться к штабу, мы сделали его у самого подножья склона. Вырыли в грунте внутри горы. И вот среди деревьев по большей части ольхи, но встречались и невысокие березы, я увидел, что осталось от нашего домика. Боковые столбы-стойки ещё стояли зарытые в землю, балка, поддерживающая крышу, обрушилась и доски упали вниз. Получилось что-то похожее на деревянный щит. Его засыпало листьями и землёй, скатывающейся со склона, но не настолько, чтобы я его не узнал. Видимо, мы достаточно хорошо продумали место и сюда никто не приходил за этот время. Я раскидал ногой листья, взялся за первую доску. Она была практически гнилая, и легко сломалась. Несколько досок также сломались и были откинуты в сторону. Мне предстало пространство внутри.
Стол сломан, но тумбочка, углубленная в склон еще жива. Я присел на корточки и заполз в домик. Я не был здесь целых лет. Не передать какие чувства охватили меня. Почему-то вспомнил Сергея и Диму, которых уже не было в живых. Интересно после того, как я уехал, кто-то из друзей ходил сюда? Возможно, вечером Николай расскажет что-то новое.
Дверь тумбочки слетела с петель, оставшись у меня в руках. Отложив ее в сторону, я увидел небольшой полиэтиленовый пакет, в котором как я и предположил, лежали две колоды карт. Затертые от долгих игр. Колода с обнаженными девушками вызвала у меня улыбку от подростковых воспоминаний. Они будто ждали меня столько лет.
Я вспомнил, что на карте из моего дома, один из крестиков находился именно здесь, но в тумбочке больше ничего не обнаружил. Я огляделся, но ничего, что могло вызвать какой-то интерес, не нашёл. Пыльная бутылка из-под лимонада, деревянная рогатка с оторванной с одного конца резинкой, деревянные пеньки, что когда-то служили нам стульями.
Возможно, то, что было помечено на карте, давно утеряно. Чтобы то ни было нужно идти дальше.
Я выбрался наружу, отряхнулся и начал спускаться вниз, но что-то заставило меня вновь обернуться. Возможно, я пришел сюда в последний раз. Стало невыносимо грустно. Вроде мелочь, всего-то непонятный домик из прошлого, но, сколько с ним связано. А может всё-таки я не всё рассмотрел? Мысль заставила меня снова опуститься на четвереньки и забрался в домик. Я вытащил тумбочку из углубления. Не понимаю что натолкнуло на эту идею, но за ней лежала бумажная коробка, завернутая в полиэтиленовый пакет. С трепетом я достал ее и начал распаковывать. Сильно измятую, крышку пришлось оторвать. Внутри лежала сложенная вчетверо бумага с текстом. С помощью утюга пакет был запакован в пленку. Моё сердце заколотилось ещё сильнее. Я развернул послание.

«Мы все те, кто здесь присутствует: Дима, Марина, Коля, Сергей, Настя, Миша, клянемся друг перед другом никому и никогда не рассказывать, что произошло вчера, о том, что мы видели на мос…»
Дальше текст оказался размыт попавшей, со временем водой, видимо, мы плохо запечатали углы. Разобрать ничего не получилось.
В самом конце остался, виден кусочек даты 14 ию… 1984 г. И несколько полу размытых подписей. Среди них я увидел и свою. Июнь или июль далекого 1984 года.
Я задумался, пытаясь вспомнить, что же такое мы там увидели, и в этот момент я услышал тихий далекий вой. Он доносился из-за поворота Колорадо, со стороны моста. Он пугал, как будто забирался прямо в душу. Мне, взрослому мужчине стало жутко, захотелось бежать отсюда. Отчего такой страх? Наверное, просто я ожидал чего-то неестественного, и оно все равно пришло неожиданно.
Вой прекратился. Завернутый в полиэтилен клочок бумаги отправился в карман. Оглядевшись вокруг в поисках какого-то средства защиты, я обнаружил лежащее на земле сгнившее дерево. Выбрав ту ветку, которая подходила под обхват ладони, я попытался сломать ее о колено. Несмотря на полусгнившее состояние, она не поддалась. Удара о боковую стойку бывшего штаба она не выдержала. Отломалась полуметровая дубинка. Достаточно, наверное, для защиты. Другой, более подходящей все равно не нашел
Спустившись к ручью, я двинулся в сторону моста. Несмотря на страх, вызванный услышанным воем, я намеревался закончить запланированное.
Пасмурная погода создавала среди кустарника тень. Где-то недалеко каркала ворона. Ей отвечали несколько сородичей. Ожидая подстерегающую опасность, я двигался вперёд, пока не вышел на более-менее открытое место.
С этого места в детстве уже было видно старый мост, но сейчас деревья стали выше и гуще, поэтому он скрывался где-то за ними, но, как будто взамен мне открылся вид на новый виадук, под которым, как я понял из рассказа Александра, пьяного из милиции, и находится вход в тоннель.
Шорох со стороны моста раздался неожиданно. На секунду. Что бы там меня не ожидало, я по большому счету не был готов. В густом кустарнике рассмотреть то, чего не знаешь, как выглядит, сложно.
Еще шорох и движение. Впереди, в метрах десяти среди кустов стоял волк. Меня передернуло от промчавшегося по спине холода. Я почувствовал мурашки затылком. Волк стоял мордой ко мне, опустив голову к земле, и исподлобья смотрел на меня. Под ним лежал окровавленный пёс.
Мог ли этот волк убивать детей? Чаще волки опасаются человека, да и время сейчас не голодное. Что он делал практически посреди города?
Пройти мимо него не удастся. А был ли теперь смысл идти к мосту? По первоначальному плану я хотел туда просто добраться. В тот момент, когда услышал вой, решил что нужно выяснить, связан ли он с тоннелем и той самой собакой, которая выглядывала из-за ноги старика с рисунки Димы. Что-то подсказывало, что нет, этот волк не был той самой собакой. Скорее всего, совпадение. Значит нужно вернуться к первоначальному плану.
Палка в моих руках. Интересно будет ли она воспринята им как угроза?
Я сделал шаг вперёд. Волк зарычал. Тихо, но уверенно. Почему-то я не думал, что волки рычат. В принципе отличается от собаки он не сильно по своей природе, значит, может рычать, просто я никогда этого раньше не слышал.
Я показал ему палку. Волк внимательно посмотрел, наклонился к собаке и попытался ее поднять. Она была довольно тяжелой, чтобы тащить, поэтому он снова зарычал.
– Не нужна мне твоя добыча, – почему то сказал я ему, видимо рассчитывая, что волк поймет. Он прислушался, но вряд ли понял.
– Я пройду? – спросил я и сделал шаг вперёд. Волк снова зарычал. На этот раз более грозно. И тут он издал негромкий глухой лай. Вот чего я уж точно не ожидал, что волки лают. Видимо был неправ.
– Ладно, я тебя обойду, – сказал я и двинулся вверх, к склону холма. Пока я двигался, пытаясь его обойти, волк все время внимательно смотрел на меня. Он больше не лаял и не рычал. Просто наблюдал. Я тоже постоянно смотрел ему в глаза. Мне показалось, что волк понял, что я не претендую на его добычу.
Я обернулся, прежде, чем пойти дальше. Волк отвернулся и начал рвать собаку. Я шёл еще несколько метров, глядя на него, в ожидании того, что всё может измениться, и он решит напасть, хотя понимал, вряд ли он думает, что я буду легкой добычей, лучше ему остаться со своей собакой.
Волк остался позади, и у меня как-то отлегло от души, во-первых, если выл он, значит, у моста в тоннеле никого нет, во всяком случае, не сейчас, во-вторых, его нападения больше не опасался. Выбросить палку? Нет, оставлю пока с собой.
Через несколько минут я добрался.
Высоко надо мной висела громадина железобетонного виадука. Он грозно возвышался, проглядывая среди веток кустарника. Он был огромным, остатки старого моста казались детской игрушкой на его фоне. Тоннель находился практически под мостом, из склона всё ещё торчали железные балки метров на пять от склона. По моим воспоминаниям в далеком детстве боковые железные конструкции ещё перекидывались через каньон, a деревянный настил ближе к середине был уже истлевшим и по большей части обвалившимся. Сейчас, часть железных балок валялась внизу, некоторые согнувшись вниз, создавали переплетение металлических прутьев. На той части, что еще оставалась, горизонтальный настил оставался.
Останавливаться на этом было бессмысленно. зачем сюда шёл? Мне нужно войти в тоннель. Воспоминания могут вернуться.
Слева от моста оставалось что-то отдаленно напоминающее старую тропу. Местами трава была примята, местами листья, лежавшие на земле, были смещены со своего места, значит, кто-то иногда здесь ходит. Может животные, может люди. В траве увидел что-то белое, наклонился, это была пустая пачка из-под сигарет. «Ту 134». Выкинув пачку, я продолжил путь, помогая себе дубинкой, держась за кустарник на склоне.
Мост ждал меня. Долгих восемнадцать лет. Аккуратно потрогав ногой доски, наступил на настил. Они немного поскрипывал, прогибаясь, но выдерживали.
Будто вчера мы прятались тут от дождя. Вопрос все еще терзал меня. Что же здесь произошло с нами?
Вход в туннель ничем не загорожен. Он смотрел на меня большим чёрным глазом. Мне не хотелось туда заходить. Совсем не хотелось. Но я должен. Я не просто так сюда приехал.
Первые два шага отдались тихим эхом под потолком тоннеля. Фонарик я не взял. Немного отругал себя за эту глупость. Дневной свет, приглушенный громадиной виадука, не проступал глубоко вовнутрь. Всматриваясь, я стал медленно двигаться вперёд вдоль стены, придерживаясь за неё. Метров пятнадцать. Вокруг смутные очертания темноты и мои фантазии, что никак не поддерживали мое нервное состояние, а только усиливали его.
Под ногой что-то глухо звякнуло. Я наклонился, и в руке оказались несколько кусков ржавой проволоки около 20 см длинной. Покрутив их в руках, выбросил.
– Есть тут кто? – спросил я в темноту.
– Тут кто, тут кто, – ответило эхо.
Я подобрал камень и подумав, а стоит ли его запускать в темноту. Любопытство подсказывало, что это просто необходимо. Оно спорило с чувством такта, которое не хотело нарушать устоявшуюся тут тишину.
Звук камня о металл раздался с задержкой. Тоннель не завален, во всяком случае, метров на пятьдесят.
Впереди что-то железное. Возможно, какая-то дверь, вагонетка или рельсы. Может просто старый инструмент или ворота. Неважно, без фонаря я этого не увижу.
– Ау, – прокричал я в туннель.
Эхо снова отозвалось, но кроме него никто не ответил.
И кого я ожидал увидеть или услышать?
Я обернулся на новый шорох. За мной находился только проем, ведущий к Колорадо, к выходу, освещенный светом, который отсюда казался ослепительно ярким, несмотря на пасмурную погоду.
Нет, никого. Показалось.
Я продолжил стоять в тишине, не издавая никаких звуков. Странно. По виадуку сверху двигались машины, может быть не часто, но они точно там проходили. Здесь же, внизу, не раздавался вообще шум транспорта. Будто бы я находился в другом мире.
Глаза привыкли к темноте. Теперь получалось рассмотреть вперед метров на пять. Кроме каменного потолка и пустоты ничего меня не окружало. Снова таинственный и пугающий шорох за спиной. Я обернулся. Никого. Что это? Может крыса? Обманчивая тишина снова окутала меня.
Настойчивое чувство опасности, притаившейся в тишине.
Негромкое рычание. Утробное, невероятно глухое, будто рокотал двигатель. Старый, и очень тихий.
Я снова обернулся Тот самый волк, которого встретил в кустарнике около реки. Он уверенно вышел из-за угла и встал у входа в тоннель. Глаза сосредоточенно смотрели только на меня.
– Снова ты? – излишне бодро сказал я, несколько расслабившись, словно встретил старого друга, но тут же стало жутко.
Волк смотрел на меня, не отворачиваюсь. Никак не хотелось с ним воевать.
На миг в голову пришла короткая мысль, а может мне просто показалось, и утробное рычание я слышал не снаружи, а внутри тоннеля? Она подтолкнула меня к выходу. Теперь я ощутил себя тем самым мальчишкой, что в компании друзей вылетает из тоннеля и по скользкой, грязной глине карабкается вверх по склону. Чтобы это ни было – хорошего здесь мало. Я стал медленно двигаться «на выход», держа в руках дубинку. Волк смотрел на меня, не выражая никаких эмоций. Когда до выхода оставалась пара метров, он не громко зарычал.
– Что? Ты не выпустишь меня?
Волк зарычал более грозно, но мне показалось, что его злобное рычание направлено не на меня, а дальше. Его взгляд устремился вглубь туннеля. От мысли, что кто-то есть за моей спиной, стало не по себе. Захотелось обернуться, но липкий страх не позволил.
– Не оборачивайся, – сказал я себе, – иди вперёд.
Его рычание, непрекращающееся все это время, стало меняться. В нем появились отчетливые нотки не уверенности и страха. Видимо и мне стоило начать переживать за свою жизнь. До выхода оставалось сделать каких-то четыре – пять шагов, и я уже совершенно не знал, как себя поведу, если волк решит нападать. Так просто не сдамся, но справлюсь ли? Скорее всего, да, но…
Столкнуться с волком в непредсказуемой схватке не пришлось. Резкий шум и, последовавший за ним, громкий хлопок. Волк успел частично повернуть голову в сторону шума и тут же, отлетев на пару метров, упал на доски с пробитой головой.
– Допрыгался скотина! – услышал мужской голос.
– Слава Богу, – вырвалось.
– Кто здесь?
В проеме показался мужчина с ружьём.

– Спасибо за мое освобождение, я сюда залез посмотреть, что это такое.
Я вышел из тоннеля на свет и узнал человека с ружьем.
– Я же вас знаю.
– Да? Откуда? – несколько удивившись, спросил он.
– Виделись недавно в милиции. Вы рассказывали, что у вас дочь пропала, а вы кого-то видели здесь.
– А, – протянул он, – вроде вспомнил. Александр, – еще раз представился.
– Помню, меня зовут Михаил.
Мы пожали друг другу руки.

Новые неясности
– Что будете делать с волком?
– Да ничего, в Колорадо скину.
– Может закопать, хотя бы, он же вонять начнет.
– Вы сбитых собак вдоль дороги видели? Они лежат и особо не воняют. А если и воняют, то дела особого до этого никому нет.
– В принципе да, – согласился я.
– А ещё, если не секрет, что же вы здесь искали? – спросил меня Александр.
Я не знал, стоит ли говорить правду. Он увидел мою нерешительность.
– Может быть старика с собакой?
Я удивлённо посмотрел на него.
– Что Вы знаете о них?
– Слышал немного, правда это всё слухи, может быть видения, я не знаю, но говорят, дети в основном, видели старика в большой шляпе, с тростью огромной. Собака с ним, непонятной породы. Злюка еще та.
Даже если бы Александр шутил, вряд ли это оказалось совпадением.
– Нашли свою дочь? – спросил я.
– Да, слава Богу, и она мне много странностей рассказала.
– Поделитесь?
– Если никуда не торопитесь. Давайте, пойдем ко мне в гости, отсюда минут тридцать пешком, по ту сторону оврага.
Прикинув свою занятость, время на дорогу туда и обратно, я согласился.
Александр столкнул волка вниз с остатков моста. Тот, пролетев пару секунд, упал на железную балку. Раздался глухой звук. Немного повисев, тело соскользнуло в воду, и частично погрузившись, поплыло вниз по реке.
Ещё раз, кинув взгляд на плывущее тело волка, я двинулся вверх на гору, Александр двигался за мной. Пока не поднялись наверх, мы молчали. Тяжело говорить, взбираясь на такую крутую гору. Уже там, отдышавшись, я снова посмотрел вниз. Довольно высоко. Через кусты и невысокие деревья проглядывало темная гладь воды.
– У вас что-то связано с этим местом, – скорее утвердительно спросил меня Александр.
– Больше чем я знаю.
– Может быть, тоже, поделитесь.
– Если только то, что помню.
Мы двинулись по тропе в сторону бетонного моста стоящего над нами.
– Давно здесь живете?
– Около десяти лет, – ответил новый знакомый, – у меня жена отсюда родом. А вы?
– Я здесь родился. Потом мы уехали, еще в моём детстве. Я здесь не был около восемнадцати лет.
– Вернулись, чтобы жить?
– Нет. Найти причину того, почему я отсюда уехал.
– Интересно. Что-нибудь уже выяснили.
– Пока только не совсем связанные друг другом события, которые меня начинают пугать. Оказалось, что я уехал сразу после смерти моего друга. Но не знаю, почему он умер. А смерть как-то связана с каньоном.
– Думаю, с этим каньонами не одна смерть связана.
Неторопливо разговаривая, мы стали взбираться на мост. Подъём был плавный, поэтому это заняло достаточно много времени. В какой-то момент мы оказались в месте над тоннелем. Я остановился.
– Что случилось? – спросил Александр.
– Хочу взглянуть.
Перегнувшись через перила моста, я посмотрел на представшую картину. Глубоко внизу негромко шумел поток реки. Едва различимый. Старый мост, выходящий из тоннеля, просматривался частично. Он как-то удручающе выглядывал из-под нового бетонного моста. Есть более точное слово, описывающее его вид. Пугающе.
– Я никогда здесь не был, – сказал я, – когда уехал, этот мост еще не существовал. Пользовались тем, – я указал рукой вниз по течению.
– Он до сих пор используется, – сообщил Александр, просто здесь до моего дома ближе.
Я вглядывался вниз, на ярко зелёные свежие листья ольхи, на мутную воду, на камни, торчащие по берегам, и вдруг мне показалось. На секунду, может две. Всего лишь показалось, что, что картинка начала меняться. Берега стали какими-то рыхлыми, деревьев поубавилось, в нескольких местах из воды показались железные балки, остов старого автомобиля. Все выглядело блеклым, словно частично потеряло насыщенность цвета.
– Этого ничего нет, – заверил я себя. Закрыл глаза, встряхнул головой и снова открыл. Все исчезло, словно и не было. Всего лишь показалось.
Я повернулся к Александру. Он удивлённо смотрел на меня.
– Что-то увидели?
– Нет, показалось.
– Что? – с задержкой спросил он.
– Что-то изменилась внизу. Что-то непонятное. Старое. Какие-то балки, ржавая машина.
Он тоже перевесился через перила, и посмотрел вниз.
– Я не вижу.
– И я не вижу. Больше, – добавил я.
Спустившись с моста, мы шли вдоль шоссе и через некоторое время свернули на грунтовку, которая и привела нас к дому Александра. Бросилось в глаза множество построек вокруг.
– Чем занимаешься? – спросил я.
– Ну, я вообще работаю в пожарной службе, да вот только времени свободного много, поэтому еще развожу скот.
За домом я рассмотрел большое поле.
– Тихо тут у вас, – сказал я, – где-то там, я махнул рукой в сторону, мы зарыли клад. Я имею в виду что-то представляющее ценность для нас в детстве. Я не рассчитывал, что пойду сюда, поэтому не взял план.
– План? – удивлённо спросил Александр.

Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «ЛитРес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию (https://www.litres.ru/book/evgeniy-semenov-16093/hranitel-starogo-mosta-ne-vse-skelety-stoit-izvlekat-47410216/) на ЛитРес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.