Черная тетрадь
Черная тетрадь
Ольга Евгеньевна Шорина
Разноцветные тетрадки #2
"Увидев его живым и здоровым, благополучно дожившим до глубокой старости, не потерявшим ни здоровья, ни недвижимости, ни даже старухи-матери, я перестала верить в Бога, в Его Божественную справедливость. И вообще, вера – удел обделённых людей", – напишет Алина Подсолнухова в своём дневнике 20 лет спустя. Очередная часть из "романа в дневниках", "романа в тетрадях" "Обрушенная жизнь". Их цвет случаен и не связан с зафиксированными событиями. "Чёрная тетрадь" ещё не открывает тайн "Лиловой" и даже напускает немного тумана. Содержит нецензурную брань.
Ольга Шорина
Черная тетрадь
Вместо предисловия
«Привет, ну, я прочитал «Лиловую тетрадь». В целом, мне понравилось. Задумка интересная. Конечно, таким произведение должно быть про то время, в котором жило поколение, родившееся в то время. Вообще, мне показалось, что героиня очень позитивный человек с прагматичным взглядом. Она не ожидала многого, но и не стояла на месте. Жила как могла, как и все тогда. Произведение – не про справедливость, а про срез общества. Глазами девушки, оставшейся человеком вопреки обстоятельствам.
P. S. Спасибо, что посвятила мне, очень приятно.
Виталий Кириллов» (писатель и психолог, автор интеллектуальной и философской прозы).
05.07.2019 года.
Когда режутся птицы ранней весной,
Когда над душой вскипает гроза,
Когда о предательстве каркает ложь.
Когда о любви визжат тормоза.
А те, в кого верил, ушли далеко,
И движения их не верны.
И в холодную рань подзаборная дрянь вырезает тебе на груди
Предчувствиегражданской войны.
Юрий Шевчук, "Предчувствие гражданской войны".
Запись на обложке
Я снова была здесь, в этом не гостеприимном доме, – стояла на площадке между этажами и смотрела на до боли знакомую, чёрную, утеплённую ещё в советские времена, дверь. Душу сковывал лютый страх.
Господи, ну зачем я опять пришла сюда?!
И я в ужасе скатилась с лестницы.
А на улице – ноябрь, лютый мороз, но снега нет. И одета я не по сезону. Села во дворе на непонятное седалище, – что-то для детишек. Нет, пойду-ка я отсюда.
Прямо на станции располагалась воинская часть. Забор из свежих сосновых досок. Я полезла в дырку, но меня тут же поймали. Сказали ласково, что меня надо бы расстрелять, да ладно…
И я проснулась.
1 марта 1999, понедельник
Уже весна, а зарплаты нет с лета. Да её и не должно быть, между нами, девочками, говоря.
Тяжёлое небо, тучи – как аэростаты во время войны. Точнее, я вообще не могу представить себе такой ужас.
В бабушкином подъезде у меня есть маленький друг, – чёрный толстенький котик с круглой мордочкой. Я ему всегда "сухариков" приношу.
Бабушка говорит, что его выкинула «Валька» из двадцать пятой. Сама она к страданиям животных равнодушна, но, если надо, покормит.
Я открыла ящик, извлекла почту, а котик трётся о ноги. Сейчас, сейчас, маленький, подожди…
И тут влетает баба пенсионного возраста, и пинает его. Ну и получила от меня такую лавину мата, что, пребывая в состоянии шока, ничего по первости и не возразила.
– Так он же просит! Я помочь хотела!
– Не просят, не делай. Сука!
У бабы стали такие удивлённые глаза, будто у меня на башке в одну секунду выросли оленьи рога, да ещё и лосиные в придачу, и она сказала:
– Сама ты сука!
Всё, я больше сюда ни ногой. Так можно и в тюрьму сесть.
Вы скажете, что я срываю зло на несчастной, подвернувшейся под руку женщине? Просто это уже не в первый раз, и в голове будто кассета включается. И состояние – восхитительное, полутрансовое.
Это отчим мне такую «музыку» на подкорку записал. Раньше это на неделю затягивалось: приходит вечером пьяный, и сплошной мат в мой адрес: и сучка я …, и падла ….
Так что вы тогда от меня хотите?
До сих пор трясёт.
Заметки на полях 20 лет спустя
Теперь я знаю, что любой матерщинник – это маг, служитель сатанинского культа. Отсюда и транс.
2 марта 1999, вторник
Встала сегодня рано, задолго до восьми. Весна! А мне никуда не нужно.
Мне стыдно, но я очень много плачу. От бессилия и обиды.
Каждое утро я встаю и одеваюсь, будто на работу. Но у меня нет сил, мне хочется спать. И я ложусь в одежде на диван. Если кто-то придёт с проверкой, то всё будет выглядеть так, будто я забежала с работы на минутку.
Меня всегда контролировали, как самую страшную преступницу. Мама раньше работала на площади и забегала по нескольку раз в день. У отчима рабочий день может и кончиться до обеда, и затянуться до ночи. И бабушка, работая в «молочном магазине», умудряется прийти в любое время. Один дед не явится, у него нет ключей, и он тоже работает, на ткацком предприятии. Одна я…
Как же я боюсь и ненавижу нашу квартиру! Я сижу в большой комнате и смотрю на белую деревянную «коробку» двери. Хотя у нас все работают, на косметический ремонт денег всё равно нет. И так мне жутко в этой обветшалой комнате с отставшими от стен обоями!
Я не всегда сплю в одежде на диване, я пишу дневник и слушаю радио. Я «дочитала ушами» французскую детскую повесть из фондов о двух девочках, приехавших в деревню к жадной тётке. В начальной школе, на летних каникулах, услышала начало, а сегодня, десять лет спустя, – окончание. А вот рассказ от имени матрёшки, трогательный до слёз. Сценарий написала Ольга Хмелёва, звукорежиссёр или звукооператор на радио России.
Была в Жегалове. Там остановки интересные, – каменные, мозаичные.
3 марта 1999, среда
И опять я, как приблудная сучка, пыталась связаться с Сафроновым! Так, наверное, ещё в 70-е «порченные» им «девки» преследовали его, умоляя жениться. Не могу я ждать! Мне нужно, чтобы меня успокоили!
Сначала обратилась в ВООП, – интересно, что же там. Раздался неживой и строгий голос Лепёхиной:
– …что дальше? Алло!
Я позвонила в «семейное гнездо». Подошла Зоя Сафронова.
– Алло, здравствуйте! А вы не можете подсказать, где я могу застать Михаила Викторовича?
Добродушно и растерянно:
– Ой, даже не знаю…
В два часа звоню на площадь Ленина:
– Мне – Сафронова! – грубым, вульгарным голосом сказала я.
– Его нет, позвоните попозже, – подобострастно ответила дворовая девка.
Она меня точно не узнала, да мембрана искажает и её голос.
– Попозже, это когда?
– Да что ты рвёшься на эту работу, отдохни дома! – удивилась Наташа.
Я звонила от неё.
4 марта 1999, четверг
Была всего на волосок от смерти. Бабушка пришла сегодня вечером с вкусными слоёными булками и говорит:
– Я звонить тебе на работу не стала, думаю: чего беспокоить?
5 марта 1999, пятница
Всё растаяло. Грязь! Лужи! Да какие лужи – моря!
Мама всю неделю подкатывает:
– Так вам на 8 Марта должны хоть по ручке подарить!
Чтобы Сафронов что-то кому-то подарил?! Ха-ха! Жадная тварь!
Откуда это? «Собачье сердце», самое начало.
7 марта 1999, воскресенье
Звонила и сегодня. Всё, неделя же истекла! Подошёл сын, с которым я так мечтала познакомиться…
– Я могу говорить с Михаилом Викторовичем?
– А его нет. Вечером будет.
– А вы не знаете, завтра его можно будет застать?
– Наверное! Так вы вечером можете позвонить…
Но я уже клала трубку. Откуда мне ему звонить?
8 марта 1999, понедельник
Такую оплеуху я сегодня получила – будь здоров! Такой чёрной жизнь, как в этот праздник, мне никогда ещё не казалась.
Дверь на ключ, и свинцом – тоска,
Боль в душе, словно смерть близка.
Один лишь шаг может всё решить,
Теперь – ты враг, я не знаю, как мне жить…
Как дальше жить?
Мне колдун предсказал печаль,
Долгий путь в грозовую даль.
Он, словно зверь, чуял дым беды,
Закрыта дверь, ливень смоет все следы…
Так хочешь ты.
Всё что было – свет мой,
Чистый и святой.
Всё что было – рок мой,
Жадный и слепой.
Всё, что будет – крест мой:
Семь кругов пройти мне в огненной пустыне
Словно проклят я!
9 марта 1999, вторник (ночь)
На женский праздник резко похолодало, снова пошёл снег. После обеда я опять пошла к Наташе – звонить.
Открыл дед Илья. Мы с ним не ладим.
– Здравствуйте. А Наташа дома?
– Наташа? Нет, нет её! – замахал он руками.
– А можно от вас позвонить?
– Пожалуйста.
И когда я стала нервно набирать номер, с кухни вышла Наташа в своём синем халате с цветочками и ласково коснулась рукой плеча:
– С праздником!
Понятно, я до того его достала своими визитами, что дед стал мне тупо врать!
Жена с дочкой мне сказали, что Сафронов у матери. Звоню туда. Бабка радостно обещает его позвать.
– Во-первых, с праздником. Во-вторых, – и трубка взревела, – тебе же сказали: не звонить. Тебе записку в ящик бросят. Поняла?
– Поняла… – и трубка запикала.
И слёзы полились через край. Всё, это всё.
Наташа испугалась:
– Алечка, водички? Что случилось?
Я молчу.
– Не хочешь, не говори. Я понимаю, что у вас там что-то страшное творится. Я же говорила тебе: не хвали его, сглазишь!
Это я Сафронову дифирамбы пела: «Какой у меня хороший начальник! Всегда поддержит, всегда утешит!..»
А дома я лежала в темноте на диване лицом вниз и рыдала. Всё, это всё.
– Ты смотрела вчера «Основной инстинкт»? – спросила Наташа.
– Порнуху эту?
Голос у меня от потрясения – пьяный, язык заплетается.
– Почему сразу «порнуху»? Психологический триллер!
Фильм о скрытом сатанинском культе. Так и кажется, что сейчас войдут люди в балахонах.
Однако… а этот Майкл Дуглас так похож на Сафронова! Сафронов с голой задницей, ха-ха!
Заметки на полях 20 лет спустя
А потом я «Не говори ни слова» посмотрела. Майкл Дуглас, врач-психиатр, образцовый семьянин. Его дочку похитили. Одна из пациенток – вылитая Элизабет. Он приносит ей картинку и лохматую куклу, так похожую на героиню какого-то советского мультфильма. Рисунок девочка, притворяющаяся безнадёжно больной, порвала в клочья, а куклу стала баюкать…
И опять ассоциации. Дался мне этот урод! Ещё и Олег Штефанко в сериале «Господа-офицеры»!
9 марта, вторник (вечер)
Я решила съездить в Чижово. Села у дома на двадцать третий. Какая же в лесу нежная, зелёная хвоя!
На автостанции какая-то дура стала запихивать огромную фиолетовую коляску. Разумеется, что никто не помог.
И вдруг автобус вернулся назад! Это и есть Чижово? Красивые высотные дома. А я думала, частный сектор.
Так я дошла до Гребнева. Так интересно! Маленькие домики – словно волна, набегающая на скалы проезда Десантников!
Я там во дворе по льду проехалась и на колени упала. Так ведь можно и опять травму получить. Сколько их этой зимой было, битых-ломаных!
А дома мама скандалит с отчимом, да с такой ненавистью! Господи, и так все друг друга ненавидят, а им это – развлечение!
10 марта 1999, среда
Снова весна. Солнце, весёлая капель.
Принесла Бурундуковой все её книжки, а у неё – какое-то собрание соседей. Она пожаловалась, что сейчас все будут обсуждать её, как раньше на товарищеском суде.
Живём по старинке, по-простому, по-советскому.
– «Чужую маску» я ещё не прочитала, – сказала она. – Там ещё продавались «Мужские игры» в двух томах, – разоришься так эти книжки покупать. Буду ждать, пока одной выйдет.
А у меня опять слёзы стали набухать.
– Расслабься! Посмотри, какая погода, – весна!
Понятное дело, что приходить больше не стоит.
«Не учащай входить в дом друга твоего, чтобы он не наскучил тобою и не возненавидел тебя».[1 - Книга Притчей Соломоновых, 25:17 (конкретно – «Мудрые изречения Соломона, собранные слугами Езекии, царя Иудеи»).]
Заметки на полях 20лет спустя
Это у нас Синодальный перевод, а вот другие варианты:
«Пореже ходи в дом друга – иначе, устав от тебя, он тебя возненавидит» (Новый русский перевод);
«Не ходи часто в дом друга своего, чтобы ты не надоел ему и не стал ему ненавистен» (под редакцией Кулаковых).
И заодно и про Наташиных соседей с их «коммуной»:
«Также не ходи слишком часто в дом соседа твоего, иначе он возненавидит тебя» (Перевод Международной Библейской лиги).
* * *
А Бурундукова, у неё другая жизнь. Не только мошенническая учёба во множестве учебных заведений по фальшивым аттестатам, выправленных матерью, сколько пьянки-гулянки с другими «стьюдентами». Она сказала, что её дед на Женский день соврал мне, что её нет, не потому, что я зачастила, а просто она отсыпалась после пьянки со студиозами в Москве. Всё причитала, как тогда, на Новый год:
– Ой, как мне плохо! Я уже и активированный уголь выпила! Тебе хорошо, ты не пьёшь! Говорят, капустный рассол помогает!
А дед считает, что я мешаю их алкашке учиться! Да она и не ходит никуда, всё дома сидит. По комнате раскидано нижнее бельё, книжки закладывает картонками от весьма неприличных вещей.
Мне нравится его бесить. Как когда-то и мать Летовой. Как он, такое хамло, такой грозный, совершенно беспомощно причитает:
– Наташа, ты уже час с одной девочкой занимаешься!
А может, зря я назвала Алкашку Алкашкой? Надо было так прозвать Бурундукову. А Алису – Фашисткой. За её деяния.
11 марта 1999, четверг
В понедельник, приехав из Гребнева, я стала читать «Стилиста» Марининой.
«И эту жизнь ему придётся как-то прожить, хочется ему этого, или нет».
Это думы ещё не старого инвалида-колясочника в роскошном, специально оборудованном коттедже на самом юге Москвы. И до чего они созвучны моим!
«Ты сидишь в клетке, а вокруг тебя летают бабочки».
А это образ из японской поэзии.
12 марта 1999, пятница
Сегодня вновь поехала во Фрязино. Я с детства очень люблю этот маленький, просто игрушечный, городок.
В этот раз дошла до Вокзальной улицы, а там солдаты:
– Извините, у вас рубля не найдётся?
– Да я зарплату давно не получаю, извините…
У меня и правда всего пять рублей на обратную дорогу.
И мысль: ты – ничтожество! Никакой зарплаты тебе не положено!
Зашла на станцию Фрязино-Пассажирская, вокзал. Уютная такая, хорошенькая. Бездомный пёс лежал с краю, запорошенный снегом, как битым стеклом. Хоть бы в кассу заполз! Идут два пьяных мужика:
– А ну что это тут за шавка? Щас я её!
– Да иди, иди ты спокойно.
Ещё один Сафронов выискался, выродок! Только пьющий! А я всегда считала, что все мужики любят собак, и ненавидят кошек!
Хотя… Помню заметку в «Московском комсомольце» из рубрики «Срочно в номер!» Так рассказывалось о кобеле редкой разновидности догов. Пьяные мужики поспорили, отбили ему почки и напоследок…отрубили топором заднюю ногу. Отчим прочёл и отреагировал следующим образом:
– Ты это читала? Гы-гы-гы!
И я тоже тогда удивилась, как и сегодня.
А вот две девочки, лет четырнадцати-шестнадцати.
– Бедненький ты мой, что ж ты тут лежишь! – присаживается на корточки и гладит его стеклянную шерсть. – Так жалко, что не могу просто! – говорит она подружке.
А в окошечке кассы сидит жёлтая и полосатая, как оса, кошка, и смотрит на мир зелёными, как крыжовник, глазами.
Вот бы съездить в Гребнево! И посмотреть, далеко ли до Новофрязино. А может, к Алкашке в гости зайти? Повод есть – чашечку передать. Рассказать со смехом, как меня выкинули, как ненужный хлам.
Но этим днём я осталась довольна: хорошо погуляла.
А вечером мама со своей мистикой:
– Год назад с тебя сняли шкурку, сегодня у Виталия Ивановича день рождения, вчера у нашего Вити мать умерла. Так что месяц очень плохой.
Чем? Тем, что Сафронов меня предал и бросил на произвол судьбы, это да. Но дела давно минувших дней, дни рождения и смерти ушедших людей… бред.
13 марта 1999, суббота
Газета «Завтра» – мой верный единственный друг. Я аккуратно складываю все номера и прячу в гардеробе. Отчим с мамой раздавили, наверное, ни один пузырёчек. И тут он вспомнил обо мне.
– Архивы! Я их как-нибудь скоро начну бомбить!
– Обожрался! Что ты до неё …!
– Да я про этого человека скоро книги начну писать! Как Чехов! И их напечатают, вот увидишь!
– Да кому ты … нужен! У тебя на хлеб-то денег нет, ни то, что на публикации!
– Она …! Архивы! Что она их тащит в дом!
– Да хобби у неё такое!
Я внимательнейшим образом читаю местную газету, жду в ней статью Сафронова. Он так на неё надеялся, так полагался, – что эта публикация всё изменит, и в фирме деньги сразу появятся. И я тоже в это верю, но боюсь, что он напишет про наши «общественные начала», и об этом узнают родители!
Но месяц прошёл, а статьи нет и нет. И я впервые обращаю внимание, что пишут одни и те же корреспонденты: Ольга Рожкова, Татьяна Фролова, Владимир Лобанов, Валентина Чеклина. Для чужаков, какого-то там выскочки Сафронова, в газете Администрации района, места нет. Только на платной основе.
И я осознаю, что никогда у Сафронова ничего не получится, раз не выходит такая мелочь. А я попала в огромную беду, в яму, каменный мешок, в ловушку, на крючок, в белорусское болото.
Конечно, они там считают, что победили! Что я, как миленькая, всё рассказала родителям.
Нет, я по доброй воле ничего не скажу. Они не помогут, будут только «пузырёчек давить».
Мне западло им говорить.
В четырнадцать лет я тоже очень сильно провинилась, и мама тогда сказала: «А ты знаешь, что я могла бы тебя просто избить?»
Заметки на полях 20 лет спустя
И сесть в тюрьму лет так на восемь. Если тяжкие телесные будут.
14 марта 1999, воскресенье
Я с детства люблю всё польское, чехословацкое, венгерское, – книги, мультфильмы, фильмы. Вот чех, писатель Вацлав Ржезач. Он не раскручен, как Карел Чапек или Ярослав Гашек, известен только отдельным эстетам вроде меня. И у пана Ржезача есть роман “Svedek“ – «Свидетель» (так и хочется приписать – Иеговы; *запрещённая в России экстремистская организация). Помню, как читала его в школе на химии. И есть там совершенно омерзительный персонаж – Эммануил Квист, пришелец в небольшом, выдуманном южночешском градце Бытень. И он так пуст, что принимает, как радиоприёмник, чужие чувства: ненависть, похоть…
Заметки на полях 20 лет спустя
Сейчас эту книгу записали бы в жанр «магического реализма».
* * *
А есть Константин Ушинский, я в детстве любила его рассказ про мальчика, по рассеянности отправившего бабушке в письме чистый листок. И поскольку конверт был пуст, то по дороге приставал ко всем письмам в почтовой карете.
И я как этот жуткий Эммануил Квист (хотя на него больше бухгалтер Курицын смахивает), и пустой конверт. У меня нет своей внутренней жизни.
И моя мама. Она живёт жизнью соседей и случайных прохожих. Подглядывает, подслушивает, распаривает чужие письма и аккуратно заклеивает.
Соседка из примыкающей однокомнатной забрала древнюю мать к себе, а квартиру сдала молодой паре, Жене и Вадиму. Я их ещё в январе напугала, и никакой отъём ключей мне не помеха. Позвонила, спросила Екатерину Максимовну.
– А она уехала к своей дочке, – приветливо сказала Женя.
– А я хотела квартиру снять.
И Женя сразу стала не злющей, а какой-то возмущённо капризной:
– Сейчас мы снимаем!
Мама натирает мозоли на ушах о стену, смотрит в глазок.
Женя – приятная внешне молодая девушка, высокая, стройная, в красивом беретике-блинчике, из-под которого спускаются шикарные светлые волосы. А он – обыкновенный.
Как мама говорит, Женя мотается в Москву на рынок, где торгует платками, а муж (сожитель?) целый день дома. И вот мама как-то углядела, что его пришла обслужить малолетка со второго этажа. Женя вечером вернулась и закричала:
– Вадик, да как ты мог, у тебя здесь женщина была!!!
– Знала бы она, кто у него был! – сказала мама.
А это, вообще-то, статья.
И вот сегодня целый вечер для мамы была большая потеха: Женя не могла попасть домой. Видно, хозяйка, Люба, выдала им всего один комплект ключей на двоих, а Вадик спал сном праведника, или же предавался любовным утехам.
Мама прилипла к дверному глазку, где прекрасная Женя поднялась к окну.
– Плачет, – сообщила она.
Потом Женя вышла, и мама ждала, пока из квартиры выбежит маленькая шалава, но было тихо. Вадик, по ходу, просто спал.
Но, наконец, Женя добудилась.
– Открывай мне, ты, …! – крикнула Женя.
И всё! Разочарование! Такие крепкие, мужские выражения!
Но Вадик сказал, что у него заел замок.
– Скидывай мне с балкона ключи!
В общем, домой она благополучно попала.
Заметки на полях 20 лет спустя
«Кто затыкает ухо своё от вопля бедного, тот и сам будет вопить, – и не будет услышан» (Притчи Соломоновы, 21:13).
14 марта 1999, воскресенье
Увидела на Чернобыле объявление, набранное на компьютере: «Найден серый пудель, девочка». И тут меня резануло: во вторник в Щёлкове-7 «пропал серый пудель»!
Жетонов у меня не было, и я опять пошла к Наташе. Всё равно надо книжку отдать.
– А её нет, уехала сегодня, – сказала бабка.
– Ой, а можно от вас позвонить?
– Пожалуйста, звоните. Сейчас свет включу.
Ответила мне какая-то экзальтированная интеллигентка. Так и представлялись очки, каре светлых волос.
– Я по объявлению.
– Ой, ну наконец-то!
И чуть ли в ладоши не хлопает.
– Нет, знаете, я не хозяйка этого пуделя. Просто я видела объявление в Щёлкове-7, что пропал такой пудель.
– И где висит это объявление?!!
– Да я адрес помню…
– Надо записать… Значит, я туда съезжу… Спасибо вам большое!
– Да не за что.
Если это и вправду та самая собака, то она ещё и деньги получит!
Раиса Ивановна всё это время просидела сзади меня на стуле. Я положила трубку. Она улыбалась.
– Наташе что передать, когда вернётся? Что вы заходили?
– Да. Большое спасибо за телефон.
15 марта 1999, понедельник
Самое страшное отчаяние – ночью. Я всё время плачу. Веки стали фиолетовыми, ресницы поседели от соли.
Я даже хотела пойти и броситься в ножки Лепёхиной, чтобы она разрешила мне ходить на работу, точнее, сидеть в этой комнате.
Полтора месяца я была счастлива на своей работе. Радовалась, что ни одного дня свободного. Всё переживала, что некогда навестить Бурундукову.
А сейчас этого времени – черпай ложкой.
16 марта 1999, вторник
Сегодня Бурундуковой исполняется девятнадцать лет. Я припасла для неё большую коробку конфет, «от благодарных пенсионеров», как говорит мама, и красный сборник произведений Владимира Набокова «Защита Лужина» и «Дар».
Открыла бабка:
– А её нету, у неё экзамен в колледже! Ой, да зачем же вы тратились!
Старую жабу душит жаба…
– Вы ведь сейчас на больничном?
– Да.
Никакого больничного у меня не было. Не скажешь же, что тебя не допускают к работе!
Нет ещё и половины пятого, а отчим пришёл с работы пьяный в лом. Они собирались в ванную смеситель покупать, да какой сейчас кран!
А я «плохо ем». Да не хочу я ваш суп, я вообще ничего не хочу!
– Я от тебя не отстану! Я пришёл тебя кормить!
Потом включил телевизор, сел на диван, задумался и сказал:
– Кто тебе в твои двадцать лет, что плохого сделал? Мне говорят мужики на «мерседесах»: «Твоя дочка мне нахамила». Что с тобой будет?
Заметки на полях 20 лет спустя
Одна беда всегда перетекает в другую.
17 марта 1999, среда
Вчера отчим всё-таки купил новый смеситель в ванную, но сам его ставить не умеет. Слесарь из домоуправления установил его за пять минут, но отчим взял на работе отгул и теперь весь день будет дома. И мне надо куда-то идти, будто на работу, а идти мне некуда.
19 марта 1999, пятница
Насморк я себе накликала, и провела две адские ночи. Лицо распухло, губы растянуло. Мама утром спрашивает:
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «Литрес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию (https://www.litres.ru/book/olga-evgenevna-shorina/chernaya-tetrad-43610183/chitat-onlayn/?lfrom=390579938) на Литрес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.
notes
Примечания
1
Книга Притчей Соломоновых, 25:17 (конкретно – «Мудрые изречения Соломона, собранные слугами Езекии, царя Иудеи»).
Ольга Евгеньевна Шорина
Разноцветные тетрадки #2
"Увидев его живым и здоровым, благополучно дожившим до глубокой старости, не потерявшим ни здоровья, ни недвижимости, ни даже старухи-матери, я перестала верить в Бога, в Его Божественную справедливость. И вообще, вера – удел обделённых людей", – напишет Алина Подсолнухова в своём дневнике 20 лет спустя. Очередная часть из "романа в дневниках", "романа в тетрадях" "Обрушенная жизнь". Их цвет случаен и не связан с зафиксированными событиями. "Чёрная тетрадь" ещё не открывает тайн "Лиловой" и даже напускает немного тумана. Содержит нецензурную брань.
Ольга Шорина
Черная тетрадь
Вместо предисловия
«Привет, ну, я прочитал «Лиловую тетрадь». В целом, мне понравилось. Задумка интересная. Конечно, таким произведение должно быть про то время, в котором жило поколение, родившееся в то время. Вообще, мне показалось, что героиня очень позитивный человек с прагматичным взглядом. Она не ожидала многого, но и не стояла на месте. Жила как могла, как и все тогда. Произведение – не про справедливость, а про срез общества. Глазами девушки, оставшейся человеком вопреки обстоятельствам.
P. S. Спасибо, что посвятила мне, очень приятно.
Виталий Кириллов» (писатель и психолог, автор интеллектуальной и философской прозы).
05.07.2019 года.
Когда режутся птицы ранней весной,
Когда над душой вскипает гроза,
Когда о предательстве каркает ложь.
Когда о любви визжат тормоза.
А те, в кого верил, ушли далеко,
И движения их не верны.
И в холодную рань подзаборная дрянь вырезает тебе на груди
Предчувствиегражданской войны.
Юрий Шевчук, "Предчувствие гражданской войны".
Запись на обложке
Я снова была здесь, в этом не гостеприимном доме, – стояла на площадке между этажами и смотрела на до боли знакомую, чёрную, утеплённую ещё в советские времена, дверь. Душу сковывал лютый страх.
Господи, ну зачем я опять пришла сюда?!
И я в ужасе скатилась с лестницы.
А на улице – ноябрь, лютый мороз, но снега нет. И одета я не по сезону. Села во дворе на непонятное седалище, – что-то для детишек. Нет, пойду-ка я отсюда.
Прямо на станции располагалась воинская часть. Забор из свежих сосновых досок. Я полезла в дырку, но меня тут же поймали. Сказали ласково, что меня надо бы расстрелять, да ладно…
И я проснулась.
1 марта 1999, понедельник
Уже весна, а зарплаты нет с лета. Да её и не должно быть, между нами, девочками, говоря.
Тяжёлое небо, тучи – как аэростаты во время войны. Точнее, я вообще не могу представить себе такой ужас.
В бабушкином подъезде у меня есть маленький друг, – чёрный толстенький котик с круглой мордочкой. Я ему всегда "сухариков" приношу.
Бабушка говорит, что его выкинула «Валька» из двадцать пятой. Сама она к страданиям животных равнодушна, но, если надо, покормит.
Я открыла ящик, извлекла почту, а котик трётся о ноги. Сейчас, сейчас, маленький, подожди…
И тут влетает баба пенсионного возраста, и пинает его. Ну и получила от меня такую лавину мата, что, пребывая в состоянии шока, ничего по первости и не возразила.
– Так он же просит! Я помочь хотела!
– Не просят, не делай. Сука!
У бабы стали такие удивлённые глаза, будто у меня на башке в одну секунду выросли оленьи рога, да ещё и лосиные в придачу, и она сказала:
– Сама ты сука!
Всё, я больше сюда ни ногой. Так можно и в тюрьму сесть.
Вы скажете, что я срываю зло на несчастной, подвернувшейся под руку женщине? Просто это уже не в первый раз, и в голове будто кассета включается. И состояние – восхитительное, полутрансовое.
Это отчим мне такую «музыку» на подкорку записал. Раньше это на неделю затягивалось: приходит вечером пьяный, и сплошной мат в мой адрес: и сучка я …, и падла ….
Так что вы тогда от меня хотите?
До сих пор трясёт.
Заметки на полях 20 лет спустя
Теперь я знаю, что любой матерщинник – это маг, служитель сатанинского культа. Отсюда и транс.
2 марта 1999, вторник
Встала сегодня рано, задолго до восьми. Весна! А мне никуда не нужно.
Мне стыдно, но я очень много плачу. От бессилия и обиды.
Каждое утро я встаю и одеваюсь, будто на работу. Но у меня нет сил, мне хочется спать. И я ложусь в одежде на диван. Если кто-то придёт с проверкой, то всё будет выглядеть так, будто я забежала с работы на минутку.
Меня всегда контролировали, как самую страшную преступницу. Мама раньше работала на площади и забегала по нескольку раз в день. У отчима рабочий день может и кончиться до обеда, и затянуться до ночи. И бабушка, работая в «молочном магазине», умудряется прийти в любое время. Один дед не явится, у него нет ключей, и он тоже работает, на ткацком предприятии. Одна я…
Как же я боюсь и ненавижу нашу квартиру! Я сижу в большой комнате и смотрю на белую деревянную «коробку» двери. Хотя у нас все работают, на косметический ремонт денег всё равно нет. И так мне жутко в этой обветшалой комнате с отставшими от стен обоями!
Я не всегда сплю в одежде на диване, я пишу дневник и слушаю радио. Я «дочитала ушами» французскую детскую повесть из фондов о двух девочках, приехавших в деревню к жадной тётке. В начальной школе, на летних каникулах, услышала начало, а сегодня, десять лет спустя, – окончание. А вот рассказ от имени матрёшки, трогательный до слёз. Сценарий написала Ольга Хмелёва, звукорежиссёр или звукооператор на радио России.
Была в Жегалове. Там остановки интересные, – каменные, мозаичные.
3 марта 1999, среда
И опять я, как приблудная сучка, пыталась связаться с Сафроновым! Так, наверное, ещё в 70-е «порченные» им «девки» преследовали его, умоляя жениться. Не могу я ждать! Мне нужно, чтобы меня успокоили!
Сначала обратилась в ВООП, – интересно, что же там. Раздался неживой и строгий голос Лепёхиной:
– …что дальше? Алло!
Я позвонила в «семейное гнездо». Подошла Зоя Сафронова.
– Алло, здравствуйте! А вы не можете подсказать, где я могу застать Михаила Викторовича?
Добродушно и растерянно:
– Ой, даже не знаю…
В два часа звоню на площадь Ленина:
– Мне – Сафронова! – грубым, вульгарным голосом сказала я.
– Его нет, позвоните попозже, – подобострастно ответила дворовая девка.
Она меня точно не узнала, да мембрана искажает и её голос.
– Попозже, это когда?
– Да что ты рвёшься на эту работу, отдохни дома! – удивилась Наташа.
Я звонила от неё.
4 марта 1999, четверг
Была всего на волосок от смерти. Бабушка пришла сегодня вечером с вкусными слоёными булками и говорит:
– Я звонить тебе на работу не стала, думаю: чего беспокоить?
5 марта 1999, пятница
Всё растаяло. Грязь! Лужи! Да какие лужи – моря!
Мама всю неделю подкатывает:
– Так вам на 8 Марта должны хоть по ручке подарить!
Чтобы Сафронов что-то кому-то подарил?! Ха-ха! Жадная тварь!
Откуда это? «Собачье сердце», самое начало.
7 марта 1999, воскресенье
Звонила и сегодня. Всё, неделя же истекла! Подошёл сын, с которым я так мечтала познакомиться…
– Я могу говорить с Михаилом Викторовичем?
– А его нет. Вечером будет.
– А вы не знаете, завтра его можно будет застать?
– Наверное! Так вы вечером можете позвонить…
Но я уже клала трубку. Откуда мне ему звонить?
8 марта 1999, понедельник
Такую оплеуху я сегодня получила – будь здоров! Такой чёрной жизнь, как в этот праздник, мне никогда ещё не казалась.
Дверь на ключ, и свинцом – тоска,
Боль в душе, словно смерть близка.
Один лишь шаг может всё решить,
Теперь – ты враг, я не знаю, как мне жить…
Как дальше жить?
Мне колдун предсказал печаль,
Долгий путь в грозовую даль.
Он, словно зверь, чуял дым беды,
Закрыта дверь, ливень смоет все следы…
Так хочешь ты.
Всё что было – свет мой,
Чистый и святой.
Всё что было – рок мой,
Жадный и слепой.
Всё, что будет – крест мой:
Семь кругов пройти мне в огненной пустыне
Словно проклят я!
9 марта 1999, вторник (ночь)
На женский праздник резко похолодало, снова пошёл снег. После обеда я опять пошла к Наташе – звонить.
Открыл дед Илья. Мы с ним не ладим.
– Здравствуйте. А Наташа дома?
– Наташа? Нет, нет её! – замахал он руками.
– А можно от вас позвонить?
– Пожалуйста.
И когда я стала нервно набирать номер, с кухни вышла Наташа в своём синем халате с цветочками и ласково коснулась рукой плеча:
– С праздником!
Понятно, я до того его достала своими визитами, что дед стал мне тупо врать!
Жена с дочкой мне сказали, что Сафронов у матери. Звоню туда. Бабка радостно обещает его позвать.
– Во-первых, с праздником. Во-вторых, – и трубка взревела, – тебе же сказали: не звонить. Тебе записку в ящик бросят. Поняла?
– Поняла… – и трубка запикала.
И слёзы полились через край. Всё, это всё.
Наташа испугалась:
– Алечка, водички? Что случилось?
Я молчу.
– Не хочешь, не говори. Я понимаю, что у вас там что-то страшное творится. Я же говорила тебе: не хвали его, сглазишь!
Это я Сафронову дифирамбы пела: «Какой у меня хороший начальник! Всегда поддержит, всегда утешит!..»
А дома я лежала в темноте на диване лицом вниз и рыдала. Всё, это всё.
– Ты смотрела вчера «Основной инстинкт»? – спросила Наташа.
– Порнуху эту?
Голос у меня от потрясения – пьяный, язык заплетается.
– Почему сразу «порнуху»? Психологический триллер!
Фильм о скрытом сатанинском культе. Так и кажется, что сейчас войдут люди в балахонах.
Однако… а этот Майкл Дуглас так похож на Сафронова! Сафронов с голой задницей, ха-ха!
Заметки на полях 20 лет спустя
А потом я «Не говори ни слова» посмотрела. Майкл Дуглас, врач-психиатр, образцовый семьянин. Его дочку похитили. Одна из пациенток – вылитая Элизабет. Он приносит ей картинку и лохматую куклу, так похожую на героиню какого-то советского мультфильма. Рисунок девочка, притворяющаяся безнадёжно больной, порвала в клочья, а куклу стала баюкать…
И опять ассоциации. Дался мне этот урод! Ещё и Олег Штефанко в сериале «Господа-офицеры»!
9 марта, вторник (вечер)
Я решила съездить в Чижово. Села у дома на двадцать третий. Какая же в лесу нежная, зелёная хвоя!
На автостанции какая-то дура стала запихивать огромную фиолетовую коляску. Разумеется, что никто не помог.
И вдруг автобус вернулся назад! Это и есть Чижово? Красивые высотные дома. А я думала, частный сектор.
Так я дошла до Гребнева. Так интересно! Маленькие домики – словно волна, набегающая на скалы проезда Десантников!
Я там во дворе по льду проехалась и на колени упала. Так ведь можно и опять травму получить. Сколько их этой зимой было, битых-ломаных!
А дома мама скандалит с отчимом, да с такой ненавистью! Господи, и так все друг друга ненавидят, а им это – развлечение!
10 марта 1999, среда
Снова весна. Солнце, весёлая капель.
Принесла Бурундуковой все её книжки, а у неё – какое-то собрание соседей. Она пожаловалась, что сейчас все будут обсуждать её, как раньше на товарищеском суде.
Живём по старинке, по-простому, по-советскому.
– «Чужую маску» я ещё не прочитала, – сказала она. – Там ещё продавались «Мужские игры» в двух томах, – разоришься так эти книжки покупать. Буду ждать, пока одной выйдет.
А у меня опять слёзы стали набухать.
– Расслабься! Посмотри, какая погода, – весна!
Понятное дело, что приходить больше не стоит.
«Не учащай входить в дом друга твоего, чтобы он не наскучил тобою и не возненавидел тебя».[1 - Книга Притчей Соломоновых, 25:17 (конкретно – «Мудрые изречения Соломона, собранные слугами Езекии, царя Иудеи»).]
Заметки на полях 20лет спустя
Это у нас Синодальный перевод, а вот другие варианты:
«Пореже ходи в дом друга – иначе, устав от тебя, он тебя возненавидит» (Новый русский перевод);
«Не ходи часто в дом друга своего, чтобы ты не надоел ему и не стал ему ненавистен» (под редакцией Кулаковых).
И заодно и про Наташиных соседей с их «коммуной»:
«Также не ходи слишком часто в дом соседа твоего, иначе он возненавидит тебя» (Перевод Международной Библейской лиги).
* * *
А Бурундукова, у неё другая жизнь. Не только мошенническая учёба во множестве учебных заведений по фальшивым аттестатам, выправленных матерью, сколько пьянки-гулянки с другими «стьюдентами». Она сказала, что её дед на Женский день соврал мне, что её нет, не потому, что я зачастила, а просто она отсыпалась после пьянки со студиозами в Москве. Всё причитала, как тогда, на Новый год:
– Ой, как мне плохо! Я уже и активированный уголь выпила! Тебе хорошо, ты не пьёшь! Говорят, капустный рассол помогает!
А дед считает, что я мешаю их алкашке учиться! Да она и не ходит никуда, всё дома сидит. По комнате раскидано нижнее бельё, книжки закладывает картонками от весьма неприличных вещей.
Мне нравится его бесить. Как когда-то и мать Летовой. Как он, такое хамло, такой грозный, совершенно беспомощно причитает:
– Наташа, ты уже час с одной девочкой занимаешься!
А может, зря я назвала Алкашку Алкашкой? Надо было так прозвать Бурундукову. А Алису – Фашисткой. За её деяния.
11 марта 1999, четверг
В понедельник, приехав из Гребнева, я стала читать «Стилиста» Марининой.
«И эту жизнь ему придётся как-то прожить, хочется ему этого, или нет».
Это думы ещё не старого инвалида-колясочника в роскошном, специально оборудованном коттедже на самом юге Москвы. И до чего они созвучны моим!
«Ты сидишь в клетке, а вокруг тебя летают бабочки».
А это образ из японской поэзии.
12 марта 1999, пятница
Сегодня вновь поехала во Фрязино. Я с детства очень люблю этот маленький, просто игрушечный, городок.
В этот раз дошла до Вокзальной улицы, а там солдаты:
– Извините, у вас рубля не найдётся?
– Да я зарплату давно не получаю, извините…
У меня и правда всего пять рублей на обратную дорогу.
И мысль: ты – ничтожество! Никакой зарплаты тебе не положено!
Зашла на станцию Фрязино-Пассажирская, вокзал. Уютная такая, хорошенькая. Бездомный пёс лежал с краю, запорошенный снегом, как битым стеклом. Хоть бы в кассу заполз! Идут два пьяных мужика:
– А ну что это тут за шавка? Щас я её!
– Да иди, иди ты спокойно.
Ещё один Сафронов выискался, выродок! Только пьющий! А я всегда считала, что все мужики любят собак, и ненавидят кошек!
Хотя… Помню заметку в «Московском комсомольце» из рубрики «Срочно в номер!» Так рассказывалось о кобеле редкой разновидности догов. Пьяные мужики поспорили, отбили ему почки и напоследок…отрубили топором заднюю ногу. Отчим прочёл и отреагировал следующим образом:
– Ты это читала? Гы-гы-гы!
И я тоже тогда удивилась, как и сегодня.
А вот две девочки, лет четырнадцати-шестнадцати.
– Бедненький ты мой, что ж ты тут лежишь! – присаживается на корточки и гладит его стеклянную шерсть. – Так жалко, что не могу просто! – говорит она подружке.
А в окошечке кассы сидит жёлтая и полосатая, как оса, кошка, и смотрит на мир зелёными, как крыжовник, глазами.
Вот бы съездить в Гребнево! И посмотреть, далеко ли до Новофрязино. А может, к Алкашке в гости зайти? Повод есть – чашечку передать. Рассказать со смехом, как меня выкинули, как ненужный хлам.
Но этим днём я осталась довольна: хорошо погуляла.
А вечером мама со своей мистикой:
– Год назад с тебя сняли шкурку, сегодня у Виталия Ивановича день рождения, вчера у нашего Вити мать умерла. Так что месяц очень плохой.
Чем? Тем, что Сафронов меня предал и бросил на произвол судьбы, это да. Но дела давно минувших дней, дни рождения и смерти ушедших людей… бред.
13 марта 1999, суббота
Газета «Завтра» – мой верный единственный друг. Я аккуратно складываю все номера и прячу в гардеробе. Отчим с мамой раздавили, наверное, ни один пузырёчек. И тут он вспомнил обо мне.
– Архивы! Я их как-нибудь скоро начну бомбить!
– Обожрался! Что ты до неё …!
– Да я про этого человека скоро книги начну писать! Как Чехов! И их напечатают, вот увидишь!
– Да кому ты … нужен! У тебя на хлеб-то денег нет, ни то, что на публикации!
– Она …! Архивы! Что она их тащит в дом!
– Да хобби у неё такое!
Я внимательнейшим образом читаю местную газету, жду в ней статью Сафронова. Он так на неё надеялся, так полагался, – что эта публикация всё изменит, и в фирме деньги сразу появятся. И я тоже в это верю, но боюсь, что он напишет про наши «общественные начала», и об этом узнают родители!
Но месяц прошёл, а статьи нет и нет. И я впервые обращаю внимание, что пишут одни и те же корреспонденты: Ольга Рожкова, Татьяна Фролова, Владимир Лобанов, Валентина Чеклина. Для чужаков, какого-то там выскочки Сафронова, в газете Администрации района, места нет. Только на платной основе.
И я осознаю, что никогда у Сафронова ничего не получится, раз не выходит такая мелочь. А я попала в огромную беду, в яму, каменный мешок, в ловушку, на крючок, в белорусское болото.
Конечно, они там считают, что победили! Что я, как миленькая, всё рассказала родителям.
Нет, я по доброй воле ничего не скажу. Они не помогут, будут только «пузырёчек давить».
Мне западло им говорить.
В четырнадцать лет я тоже очень сильно провинилась, и мама тогда сказала: «А ты знаешь, что я могла бы тебя просто избить?»
Заметки на полях 20 лет спустя
И сесть в тюрьму лет так на восемь. Если тяжкие телесные будут.
14 марта 1999, воскресенье
Я с детства люблю всё польское, чехословацкое, венгерское, – книги, мультфильмы, фильмы. Вот чех, писатель Вацлав Ржезач. Он не раскручен, как Карел Чапек или Ярослав Гашек, известен только отдельным эстетам вроде меня. И у пана Ржезача есть роман “Svedek“ – «Свидетель» (так и хочется приписать – Иеговы; *запрещённая в России экстремистская организация). Помню, как читала его в школе на химии. И есть там совершенно омерзительный персонаж – Эммануил Квист, пришелец в небольшом, выдуманном южночешском градце Бытень. И он так пуст, что принимает, как радиоприёмник, чужие чувства: ненависть, похоть…
Заметки на полях 20 лет спустя
Сейчас эту книгу записали бы в жанр «магического реализма».
* * *
А есть Константин Ушинский, я в детстве любила его рассказ про мальчика, по рассеянности отправившего бабушке в письме чистый листок. И поскольку конверт был пуст, то по дороге приставал ко всем письмам в почтовой карете.
И я как этот жуткий Эммануил Квист (хотя на него больше бухгалтер Курицын смахивает), и пустой конверт. У меня нет своей внутренней жизни.
И моя мама. Она живёт жизнью соседей и случайных прохожих. Подглядывает, подслушивает, распаривает чужие письма и аккуратно заклеивает.
Соседка из примыкающей однокомнатной забрала древнюю мать к себе, а квартиру сдала молодой паре, Жене и Вадиму. Я их ещё в январе напугала, и никакой отъём ключей мне не помеха. Позвонила, спросила Екатерину Максимовну.
– А она уехала к своей дочке, – приветливо сказала Женя.
– А я хотела квартиру снять.
И Женя сразу стала не злющей, а какой-то возмущённо капризной:
– Сейчас мы снимаем!
Мама натирает мозоли на ушах о стену, смотрит в глазок.
Женя – приятная внешне молодая девушка, высокая, стройная, в красивом беретике-блинчике, из-под которого спускаются шикарные светлые волосы. А он – обыкновенный.
Как мама говорит, Женя мотается в Москву на рынок, где торгует платками, а муж (сожитель?) целый день дома. И вот мама как-то углядела, что его пришла обслужить малолетка со второго этажа. Женя вечером вернулась и закричала:
– Вадик, да как ты мог, у тебя здесь женщина была!!!
– Знала бы она, кто у него был! – сказала мама.
А это, вообще-то, статья.
И вот сегодня целый вечер для мамы была большая потеха: Женя не могла попасть домой. Видно, хозяйка, Люба, выдала им всего один комплект ключей на двоих, а Вадик спал сном праведника, или же предавался любовным утехам.
Мама прилипла к дверному глазку, где прекрасная Женя поднялась к окну.
– Плачет, – сообщила она.
Потом Женя вышла, и мама ждала, пока из квартиры выбежит маленькая шалава, но было тихо. Вадик, по ходу, просто спал.
Но, наконец, Женя добудилась.
– Открывай мне, ты, …! – крикнула Женя.
И всё! Разочарование! Такие крепкие, мужские выражения!
Но Вадик сказал, что у него заел замок.
– Скидывай мне с балкона ключи!
В общем, домой она благополучно попала.
Заметки на полях 20 лет спустя
«Кто затыкает ухо своё от вопля бедного, тот и сам будет вопить, – и не будет услышан» (Притчи Соломоновы, 21:13).
14 марта 1999, воскресенье
Увидела на Чернобыле объявление, набранное на компьютере: «Найден серый пудель, девочка». И тут меня резануло: во вторник в Щёлкове-7 «пропал серый пудель»!
Жетонов у меня не было, и я опять пошла к Наташе. Всё равно надо книжку отдать.
– А её нет, уехала сегодня, – сказала бабка.
– Ой, а можно от вас позвонить?
– Пожалуйста, звоните. Сейчас свет включу.
Ответила мне какая-то экзальтированная интеллигентка. Так и представлялись очки, каре светлых волос.
– Я по объявлению.
– Ой, ну наконец-то!
И чуть ли в ладоши не хлопает.
– Нет, знаете, я не хозяйка этого пуделя. Просто я видела объявление в Щёлкове-7, что пропал такой пудель.
– И где висит это объявление?!!
– Да я адрес помню…
– Надо записать… Значит, я туда съезжу… Спасибо вам большое!
– Да не за что.
Если это и вправду та самая собака, то она ещё и деньги получит!
Раиса Ивановна всё это время просидела сзади меня на стуле. Я положила трубку. Она улыбалась.
– Наташе что передать, когда вернётся? Что вы заходили?
– Да. Большое спасибо за телефон.
15 марта 1999, понедельник
Самое страшное отчаяние – ночью. Я всё время плачу. Веки стали фиолетовыми, ресницы поседели от соли.
Я даже хотела пойти и броситься в ножки Лепёхиной, чтобы она разрешила мне ходить на работу, точнее, сидеть в этой комнате.
Полтора месяца я была счастлива на своей работе. Радовалась, что ни одного дня свободного. Всё переживала, что некогда навестить Бурундукову.
А сейчас этого времени – черпай ложкой.
16 марта 1999, вторник
Сегодня Бурундуковой исполняется девятнадцать лет. Я припасла для неё большую коробку конфет, «от благодарных пенсионеров», как говорит мама, и красный сборник произведений Владимира Набокова «Защита Лужина» и «Дар».
Открыла бабка:
– А её нету, у неё экзамен в колледже! Ой, да зачем же вы тратились!
Старую жабу душит жаба…
– Вы ведь сейчас на больничном?
– Да.
Никакого больничного у меня не было. Не скажешь же, что тебя не допускают к работе!
Нет ещё и половины пятого, а отчим пришёл с работы пьяный в лом. Они собирались в ванную смеситель покупать, да какой сейчас кран!
А я «плохо ем». Да не хочу я ваш суп, я вообще ничего не хочу!
– Я от тебя не отстану! Я пришёл тебя кормить!
Потом включил телевизор, сел на диван, задумался и сказал:
– Кто тебе в твои двадцать лет, что плохого сделал? Мне говорят мужики на «мерседесах»: «Твоя дочка мне нахамила». Что с тобой будет?
Заметки на полях 20 лет спустя
Одна беда всегда перетекает в другую.
17 марта 1999, среда
Вчера отчим всё-таки купил новый смеситель в ванную, но сам его ставить не умеет. Слесарь из домоуправления установил его за пять минут, но отчим взял на работе отгул и теперь весь день будет дома. И мне надо куда-то идти, будто на работу, а идти мне некуда.
19 марта 1999, пятница
Насморк я себе накликала, и провела две адские ночи. Лицо распухло, губы растянуло. Мама утром спрашивает:
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «Литрес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию (https://www.litres.ru/book/olga-evgenevna-shorina/chernaya-tetrad-43610183/chitat-onlayn/?lfrom=390579938) на Литрес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.
notes
Примечания
1
Книга Притчей Соломоновых, 25:17 (конкретно – «Мудрые изречения Соломона, собранные слугами Езекии, царя Иудеи»).
Ольга Шорина
Тип: электронная книга
Жанр: Современная русская литература
Язык: на русском языке
Издательство: Автор
Дата публикации: 04.05.2024
Отзывы: Пока нет Добавить отзыв
О книге: "Увидев его живым и здоровым, благополучно дожившим до глубокой старости, не потерявшим ни здоровья, ни недвижимости, ни даже старухи-матери, я перестала верить в Бога, в Его Божественную справедливость. И вообще, вера – удел обделённых людей", – напишет Алина Подсолнухова в своём дневнике 20 лет спустя. Очередная часть из "романа в дневниках", "романа в тетрадях" "Обрушенная жизнь". Их цвет случаен и не связан с зафиксированными событиями. "Чёрная тетрадь" ещё не открывает тайн "Лиловой" и даже напускает немного тумана. Содержит нецензурную брань.