Мстигой-1
Мстигой-1
Бабай – друид
Жил себе мужик, не тужил. Да свалилась напасть – жену с детьми похитили средь бела дня да хату подпалили… Не злите северного мужика, особенно если он – первый воин Ордена…
Бабай – друид
Мстигой-1
1
Лихим намётом, подымающим клубы пыли с проезжей проселочной дороги, конный разъезд дюжины воинов почти налетел на путника, лишь в последний момент затормозив и скучившись на гарцующих и роняющих пену с морд лошадях.
Помахивая перед лицом нагайкой от пыли, старший разъезда прорычал путнику, одетому в серый дорожный плащ с капюшоном:
– Кто таков..!? Почему не знаю!?
Путник, мужик примерно трех дюжин лет, но с совершенно седыми волосами на бороде, усах и голове в целом, отступил на пару шагов назад себя от гнавших прямо на него ветерком клубов пыли, не смутился резкостью слов старшего воина, а посмотрел прямо ему в глаза:
– Здравия, вам, воины и хозяева. Позволь со всем вежеством, о вой, узнать – как к тебе обращаться..? Назови, будь добр, своё имя или прозвище…
– Какие еще «хозяева», черныш-находник!? Сам назовись! Какого роду-племени и куда идешь? Где твоя «подорожная грамота»? Покажь…
Путник помедлил немного и, со всей очевидностью намеренно раздельно проговаривая слова, начал отвечать:
– Я – помор и изгой. У меня нет имени и нет больше рода. Но можешь называть меня – Мстигой. Куда иду – не ведаю. Миром иду. А «подорожная грамота» мне не ведома – по што.
Конный старшой удивленно посмотрел на своего подручного, что успокаивал своего ретивого жеребца, так и не смирившегося с такой внезапной остановкой скачки и гарцующего на месте, но тот был слишком занят своим конем.
– Вона как, значитца… помор… да ще и изгой… Тоды путь тебе – в нашу темницу и к дознатчику, стал быть…
– По што так, хозяин? Разве я разбойник оружный, аль лиходей какой? Аль видоки каки на меня донесли за разбой какой на «тракте прямоезжем»..?
– Какой я тебе «хозяин», изгой!? Кому така шваль нужна, как ты… хоть бы и «чернецом подневольным», аль «смердом» каким?
Путник продолжил оставаться спокойным, но стал выговаривать слова еще четче, хотя и до этого, казалось – дальше уже некуда:
– Ты, вой – «хозяин своей Жизни» и её возможного конца…
– Это про любого сказать можно. Даже и про такого, как ты…
– Не правда твоя. У меня нет «имени» – и нет «Жизни» потому.
– Да, об чем ты гутаришь – не пойму. Ты ж – живой еще… пока… Как – нет у тя жизни-то?
– У меня нет «Жизни», есть только «путь-дорога» и конец оной.
– И где этот конец твоей «пути-дороги», когда он наступит, по-твоему?
– Когда найду «кровников» своих.
После этих слов старший опять переглянулся со своим напарником и на сей раз тот перехватил его взгляд и кивнул ему – как о чем-то давно им известном и само собой разумеющемся, и даже положил правую ладонь на притороченное к седлу копье. Старший же положил правую ладонь на рукоять своей сабли и нахмурился:
– А… Вона што… другой совсем разговор тоды… Тоды точно – в темницу и к дознатчику нашему…
Старший развернулся в седле и посмотрел на конников позади себя. Почти сразу из-за его лошади выметнулся сторожевой пёс, ранее пристегнутый, видимо, поводком к седлу своего хозяина, и с угрожающим рычанием прыжками бросился на путника.
Тот опять остался спокойным, но его взгляд поймал взгляд атакующего его пса. Он внешне неспешно вытянул в сторону пса правую руку и скрутил «дулю» пальцами, а потом негромко произнес странно прозвучавшие слова, как фразу на неведомом языке:
– Ш-ш-у-у-у – в-А-р-р-р… – последний рычащий звук уже совсем не походил на звук человеческой речи, а, скорей, напоминал утробное рычание медведя…
Его вытянутый к псу кулак развернулся из горизонтального в вертикальное положение, пальцы выпрямились и стали похожи как бы на лезвие меча. Пёс же – как будто налетел на невидимую стену, так резко он затормозил когтями на своих лапах по земле. А потом произошло совсем уж невероятное – свирепый бойцовый пес размером с маленького теленка присел на лапах, обмочился по себя, как кутенок… потом лег брюхом в свою мочу и, скуля, начал отползать назад себя и от путника подальше…
Старший разъезда подал знак – и остальные его воины начали веером окружать путника. Кое-кто даже сабли свои достал из ножен…
– Вона ка-а-к… – протянул старший, тоже покрепче сжавший рукоять сабли: Колдун али чаровник, а… кто будешь, изгой-кровник?
Путник спокойно пожал плечами:
– Не так… Из таёжных поморов я… Просто «слово» знаю… У нас дажно мальцы тако умеют…
– Просто – гришь… «слово»… и волка так остановишь..?
– Для него – другое «слово» надобно… но да… остановлю… если не «в гон», конешно…
Старший совсем уже по-другому… пристально рассмотрел путника, профессионально оценивая его, уже как воин воина.
– Распахни плащ, кровник…
Путник понимающе ухмыльнулся старшему, слегка кивнул и распахнул плащ на поясе.
– Опоясанный… булатом… витязь… северный… штурм-вой… – пораженно зашептались не выдержавшие такого зрелища воины между собой.
Из поясных узорчатых серебряных ножен путника в правую сторону торчала витая мореным дубом рукоять булатного меча с огромным ограненным рубином в навершии.
Старший оценил древность полированной рукояти и ножен… родовые руны чеканки на ножнах не рассмотрел… потом сжал челюсти так, что желваки выступили на скулах… А затем одним слитным движением соскочил с седла своей лошади, бросил поводья своему напарнику и сделал пару шагов к путнику. Потом ударил себя по груди в районе сердца сжатым правым кулаком и выбросил вперед уже распрямленную ладонь правой руки в направлении солнца:
– Приветствую тебя, Витязь. Я – есаул Вышата, Всевеликого войска Донского… на службе у стольного князя Владимира. Прошу простить слова мои резкие и поношения, и хулу… Не ведал – кому реку сие…
Путник пожал плечами и грустно ухмыльнулся:
– Пустое, есаул Вышата. У меня нет имени. Мстигой я… и больше – никто…
Есаул хмыкнул, но тихонько уже… Потом помялся и предельно уважительно начал:
– Прости… ежли чо… токо из легенд и сказов ведаю про таких… можно мне..? Нас вот дюжина супротив тебя..?
Путник понимающе кивнул и просто ответил:
– Все «легли» бы…
Есаул помялся и продолжил:
– Служба у меня… про «Орден серебряных поясов» не слыхал даже… только про «золотых»… на севере хде-то…
– Так и есть… но «Отец Ратный» мне так присудил… и в дар прощальный дал сей меч… его присуд – не мой… я б и вовсе не оружным пошел…
– Дар..!? – пораженно ахнул есаул и даже рот открыл… Потом со стуком захлопнул челюсти и совсем неуверенно продолжил свои расспросы: Но как же тоды это..???? «ОР» дар преподносит «изгою»… Великий такой… древний же..!??? Богатство целое… цены не имеет…
Путник вздохнул, но ответил:
– Имени я сам себя лишил… нет на мне позора, аль измены какой… Недоля така просто…
Есаул понимающе кивнул… помялся… и продолжил:
– Прости, конешно… но почему сюда к нам пришел..? Мы не ходили на поморов никода… Ужель: варяги какие татями наскочили на вас… на твоих…???
Путник пожал плечами и кивнул. Есаул с заметным облегчением выдохнул задержанный в груди воздух… Расслабился внешне и спросил все же напоследок:
– А если те – на службу к нам..? Проще было бы «кровников» твоих сыскать…
Путник вздохнул и сухо ответил:
– «Не имеющий имени» может служить токо своей Судьбе… и Богине Карне…
Взгляд есаула скользнул в сторону и он промямлил почти:
– Понимаю… Но ты не очень… мало ли… у нас тут… Богов не поминают больше… так-то… только Христа… принято… теперь… князюшко… лютует…
Путник кивнул:
– Видел уже… целые деревни… в разоре… А еще сказывали: шо учеников волхвов и ведунов на кол сажают ноне…
Есаул кивнул и сжал зубы…
– И у нас даже – раздор в станицах… до усобицы доходит… Но куды деваться? У тя вон – «Отец Ратный»… был… а у нас – атаман приказал… служба… долг воев…
– Лихие времена настали…
Есаул кивнул и тяжко вздохнул… Потом он еще помялся и спросил с почти детской надеждой в интонациях своей речи:
– А ты слыхал про наших «богатырей»..? Илья из Мурома..? Добрыня наш..? Алентий из новых энтих, по прозвищу «Попович»..? Вольга опять же Черниговский… совсем тут недалече – вон там… Ежли б с кем из них встренулся, а не со мной…? Сдюжил бы..? «Пояс» супротив нашево «богатыря»..?
Путник пожал плечами. Но есаул уже «загорелся» и продолжал:
– Ну, ответь… будь ласка… очень прошу… они ж – силищи немерянной совсем… тура пополам рвут голыми руками… А..?
Путник усмехнулся и тихо промолвил:
– Про могутность иху – не ведаю… и про справность, как воев – тоже… А ты сам супротив тура да с саблей в руках-то..? Помогли бы ему его рога и могутность..?
Есаул даже рассмеялся и кивнул понимающе.
2
Микула вытер пот с чела рукавом рубахи, набросил поводья на плуг и решил отдохнуть немного… Его взгляд привычно уже с опаской обратился к проселочной дороге и он чуть не подпрыгнул от неожиданности… Буквально в нескольких шагах от него по дороге и по направлению к нему же шел путник в сером плаще незнакомого покроя. Седой на всю голову, хоть и молодой еще пока… Микула не слышал его шагов по дороге, хотя тот уже совсем к нему подходил… Ступал он ровно и свободно, не крался совсем, но ступни его сапог ступали по дороге совсем безшумно почему-то… и даже пыль не поднимали совсем… как призрак стелился, а не шел как будто…
Микула засуетился правой рукой, то славицу начав, а то креститься начал в итоге и забормотал всё подряд:
– Чур меня… то есть, спаси Христос… отведи лихо… ох…
Путник же остановился в трех шагах от него, взглянул без улыбки на лице, но спокойно и уверенно:
– Здрав будь, хозяин. Боги – тебе в помощь, хлебороб… Далеко ли твоё селение, аль деревня, али хутор твой..?
– Я – Мык… я – не хозяин… Мыкула я… Деревенский… Вон там… за тем перелеском…
Путник взглянул в указанном направлении, кивнул устало… Потом посмотрел на крестьянина, понял – что тот отдыхает сейчас и присел на обочину дороги. Взглянул снизу в лицо переминающегося с ноги на ногу мужика:
– А меня зови Мстигой, Микула. Я – из северных поморов… Странник я… скиталец… С прямоезжего тракта вот в вашу сторону свернул… Отдохнуть мне надо… У кого в твоей деревне остановиться можно – скажешь..? Али «дом странноприимный» есть, можа..?
– А? Нету уже… спалили его… надысь… Тебе на ночь, аль дольша..? Ежли на ночь токо – мож – у меня…
Мстигой подумал… пожал плечами и признался:
– Сам пока не ведаю… Токо… Лучше бы мне… не мешать никому… еды куплю у тебя… а спать… нет ли халупы какой брошенной..? Хаты нежилой совсем..?
Микула настороженно посмотрел на странного незнакомца и пожал плечами:
– Да почитай – полдеревни не жилых хат стоит терича… Хто съехал отседа совсем… кого… крестили… так… совсем… што… Ты Богов наших не поминай в деревне-то… а то – мало ли… Есаул со сворой своёй почти кажный дён заезжает… к нам… строго у нас тут с энтим…
Мстигой кивнул:
– Уже… переведался с ним… недалече тут… тож упреждал меня в энтом…
Микула вытаращился сначала на путника… потом, неуверенно уже опять, произнес:
– Ну… дык… я упредил… на всякий… мало ли… А ты, знать – не крещен ишо..?
– Нет. И не буду.
– Ага… Вона как… ну, што ж… Я – просто мужик… не моё дело… не приписанный пока… свободный, то исть…
Он помялся, не зная: что еще сказать… Потом спохватился:
– Пустые хаты… все равно… родичи там остались… не дело это… токо… есть кузня пустая… совсем за леском вон там… кузнеца сказнили… он приймак был… ежли чо…
Мстигой кивнул:
– Самое то – для мя, Микола. Кузница – самое то…
Микола оценил уважение в словах странника и расслабился. Даже присел тоже на землю. Потом спросил:
– А ты, молодой…. По какому делу к нам сюда..? Не из офеней… не по торговому делу, то исть… не воин, хотя похож… пеший опять же…
– Я – изгой, уважаемый… В приймаки не пойду, ежли чо… ни к кому… и служить не буду… никому… Отдохну вот у вас… к Глебу вашему в Чернигов схожу… там видно будет…
Микола опять вытаращился:
– К Глебу..? Эт к князю нашему, то исть..?
– Ага. К нему…
– Ага… Што ж… дело… к князю… што ж… да…
– Нет. Не к князю дело у меня… просто он может знать… про моё дело… вот и спрошу…
Микула крепился некоторое время… потом не выдержал:
– Мил-человец… Да, тебя на порог гридницы его не пустят даже..! В плети сразу – токо близко к его гридням подойдешь ежли… Чо уж о самом Глебе грить-то..!!
– Зазнался, стал быть…
Микула даже руками всплеснул от пораженности:
– Да – не то слово..! Чванится – што там стольный киевский Владимир…!
Мстигой усмехнулся и загадочно ответил на это:
– Ну… хто высоко поднялся – тому дольше падать будет… ежли чо… когда-то… и всем…
Микула пораженно рассматривал собеседника несколько мгновений… потом вдруг тоже усмехнулся:
– И верно… Хорошо вам… северным… Вы человецами остались… вольными… даже в речах…
– А вы..?
Микула только рукой обречено взмахнул в ответ. Потом сказал:
– А мы – подневольные совсем… аки рабы какие… холопы по-нонешнему… приписные к попам…
Несколько часов Мстигой отдыхал на опушке леса в тенечке… Потом пришел Микула, как сговаривались, и проводил его за лесок в брошенную кузницу и показал там всё…
Мстигой ходил за своим провожатым и удивленно хмыкал… Кузница и всё хозяйство оказались не разграбленными и в полном порядке – как будто бывший хозяин просто ушел куда-то на время. Только живности в хлеву и в подворье никакой не было само собой…
В кузнице был идеальный порядок и много запасов самых разных для ремесла сего. В последнюю очередь они осмотрели хату-мазанку, состоявшую из четырех комнат. Потом вышли на крылечко и присели на нижний приступочек там.
– Я детскую видел комнату… много детей у него было..?
– Пятеро. В монастырь забрали всех. А жинку его вместе с ним… порешили…
– За што?
– За Веру. Не схотел креститься, как все мы… Получелик Лютый самолично его… и её… саблей… прикопать велел… но мы потом тайком на кроду их выкопали… как положено… мы всех выкапываем… потом… токо домовины оставляем на месте… опять закапываем… на всякий…
– И хто сей «получелик Лютый»..? Из Вышатовских подручных..?
– Што ты..? Вышата – справный есаул… Он со своими токо дороги блюдет и границы, а расправы Получелик тварит… За то и прозвище тако – саблей любит головы сносить по челу пополам аккурат… Стоит потом и смотрит на срубленную голову-то… або ищет чево тама… Князя нашего Глеба – прислужник… Ты эта… ежли чо… я мальца пришлю свово… и ты сховайся в лесу вон… Он долго ждать не любит… ярый… спалит кузню однова… но зато ты жив будешь…
– Почему так, Микола..? Кузня всей деревне вашей нужна, я – же пришлый и прохожий… пришел и всё одно уйду кода-то… Как сельчане на тако посмотрят и присудят..?
Микола покряхтел с досады… почесался… потом начал объяснять:
– Я считай – староста… нас меньше трети осталось тута… от былого-то… А ты всё ж – жива Душа… северянин опять же… родной Веры нам… А кузня што ж… другу построим… кода будет кому…
– Благодарю душевно, Микола-староста. Но упреждать меня не надо… лишнее это… и прятаться я ни от кого не буду… не с руки мне… совсем наоборот… служилых поразспрошать – самое то для мя… А там – как боги ведают и судьбы прядут нам всем… Ты же и остальным скажи – шоб говорили так – чужак пришел неведомый и самоправный какой-то… боимся его и не ходим туда даже… або призрак какой белый совсем, або альв какой…
– Ладно.
Они помолчали… Потом Мстигой спросил тихим голосом:
– А пошто вы не съедете все…? Хоть бы и к нам в парму..?
– Родина тут… предки… наша земля…
– Думаешь – наладиться когда-то тут всё..? Стерпите и потом наладится..?
– С Почину Великого тако было… и опять будет…
Они опять помолчали. Но потом Мстигой сказал все же:
– Не будет, отче. На чем твои домашние живут? Чьим умом, волей, умениями и порядком живут?
– Моими.
– Так. А если твоё всё сравнить с родами нашими? Чьими Знаниями и умениями рода живут?
– Волхвов и жрецов, кудесников и ведунов… они все Поконы наши блюдут…
– А их ноне изводят во перву голову, а потом уж токо за вас примаются…
Микола заерзал на своем месте… опять почесал себе спину, натруженную и многожды вспотевшую на поле за день…
– Ну… вы скоро придете войском к нам… и порубите супостатов наших… выморочных…
– Штобы дойти сюда… нам перешагивать через «Вышат» ваших придется и прочих… детей ваших… Кто так-то сможет и схочет..?
Микола аж закряхтел от нервов своих… обхватил натруженными ладонями голову и замычал, как от зубной боли нестерпимой… До него дошла спокойная правда и сила слов Мстигоя…
– Завтра сказ будет мой, Мстигой-ведун. Думать буду терича крепко над словами твоими… Пойдем ко мне вечерять щас..?
– Благодарствую за честь и вежество, староста. Однако – откажусь ныне. Надо полы намыть в хате, прибрать тут всё от пыли да паутины… домового почествовать, приблуд прогнать, ежли набежали на нево…
Поутру, как сошли росы, со стороны деревни из-за выступа лесного к кузне прибежала ватага деревенской детворы. Не всякой, а только отроки да девчата тех же лет примерно. У ворот досчатых, что стояли крепко в отличие от поваленного по сторонам тына, и которые Мстигой закрыл на ночь, ребятня встала, блюдя обычай, и загомонила промеж собой. Мстигой вышел из кузни, где заводил уже огонь в печи, подошел к воротам и открыл левую створку.
– Доброго тебе утречка, дядя прихожий. Я – Званко, сын Микулы. Меня родители с подарочком тебе прислали… Вот тут… крынка молока утрешнего, каравай хлеба, соль и прочие разности-приправы… Не обезсудь… Ежли чо – я еще до хаты сбегаю и принесу. А еще тятя наказал спросить – мож, помочь чаво по хозяйству? Дак, мы – со всей радостью тода…
– Здравия вам. Благодарствую, Званко… Проходите, молодые хозяева. Гостями первыми у мя будете.
Большинство ребят растерялось даже от таких слов Мстигоя… Уж слишком уважительно он к ним обратился. Как ко взрослым совсем… Потому смешки и перешептывания стихли разом, только взгляды друг на дружку кидали, пока шли до подворья вслед за пришлым и седым на всю голову дядей-чужаком…
– Вот тут под навесом и сидайте, гости дорогие. Щас я вас напитком особым угощу.
Ребята расселись на лавки вокруг стола под двускатным навесом, что примыкал почти к кузне и только головами крутили вокруг, как будто первый раз тут всё видели…
Мстигой же кивнул одной дивчине и ушел с ней в хату… И вскоре они вернулись оттуда. Калинка несла поднос с деревянными чарками, а Мстигой – большой чугунный казан с крышкой и деревянный половник.
– Званко, окажи мне честь – и будь «хозяином за столом» этим – разломай на всех каравай, што принес для меня. Я всё одно не утричаю никогда. Привык так.
Сам же Мстигой вместе с помогающей ему Калинкой разлил из казана напиток по чаркам… И попросил Калинку и дальше разливать добавки, коль попросят…
– Простите, гости мои, за скудь угощения нонешнего, но, как грится – «чем богаты, тем и рады»… А теперь – попробуйте… А ну… кто угадает – из чево я напиток сей сварганил..?
Детвора пригубила, уткнувшись носами в чарки, зачмокала, потом закрутила русыми головами, переглядываясь… Потом посыпалось, как горох, со всех сторон: «малина… яжевика… брусника… гонобоб… калина… рябина… вишня… черника… а самый скус – клюква… морошка… облепиха… смоква… боярышник… смородка… крыжовник… земляника… голубика… шиповник… клубника… можевел… костяника… тёрн… слива… алча… китайка… черна-рябина… черёмуха…»
Мстигой улыбнулся скупо и покивал добродушно:
– Молодцы да умницы… Две трети угадали сразу… глазастые да разумные не по летам… Эт – «сороковый сбор», робяты милые мои…
Кто-то по-девчачьи ой-кнул, не сдержавшись… Мстигой посмотрел на Калинку вопросительно, она и бухнула:
– И тятя и баба мои говорили: что малая жменя «сорокового сбора», что знахари проворят – золотой стоит на торжище Черниговском… На пирах княжеских – токо самому князю и домашним его такое подают, да в малых чарах зовсим…
Все разом притихли и во все глаза уставились на дядьку. Он же усмехнулся и покивал опять:
– Ну, и славно. Бум считать – и вы на пиру том побывали терича… Да на самых почетных местах сиживали…
Ребятня однако не повеселела и продолжала сидеть притихшей… Званко и добавил:
– А мой тятя сказывал – что монастырские у князя нашево сторговать наш остатник станишный пытались за 5 золотых всего… Не сторговались токо… князь червонец златых схотел… а те заупрямились… А ты, дядько, в акурат на червонец такой угостил нас тута… не меньше… ато и больше будет…
В воздухе над столом повисло некое напряжение, так мальцы ждали слов ответных от странного дядьки… Он же печально покивал в ответ и, через силу будто бы, отвечал такими словами:
– Пустое это… Нельзя людей живых и землю родную ни за каки деньги продавать никому… Не кручиньте свои светлые головы, мальцы… Глазами замечайте, ушки – торчком, а нос поветру, конешно… однако и жизни радуйтесь кажный дён… детство пройдет – тода и забот полон рот станет… а пока…
Ребятня заметно повеселела, однако некое напряжение осталось и все: кто прямо, а кто исподволь, на Званко поглядывали… И он оправдал своё явное атаманство среди них:
– Дядь Мси… Мстигой… А ишо я подслушал тятю вчерась… как он с мамой говорил… про тя… сказывал… што ты – странный, конешно… но не прост зовсим… а – чистый ведун по уму и знаниям своим… и воин справный и хозяин рачитый по всему… Вот мы и присудили сёдни – у тя уму-разуму поучиться… Не прогонишь, дядь..? Мы – мальцы, конечно… но и от нас толк будет, ежли научишь чему… а то и сами… по хозяйству там чаво… прибраться… дров натаскать… ну, чаво хошь – готовы в помосчь те… А, дядь..?
– Калинка, ты чево расслабилась..? Наливай всем опять… Вишь – допили уже… Да теперь сначала крошек хлебных посмакуйте сперва во рту… а потом уж сурьицу испейте… полный рот вкусов разных будет так-то… Со ржаным хлебушком оно – самое што ни на есть ладное дело-то…
– Дядь Мстигой, можно мне спросить…? – Калинка, аккуратно разливая напиток по чаркам, разрумянилась аж вся от смущения, но продолжила: Я у бабушки учусь травам и снадобьям всяким… она сказывала про сурью на меду – што её на солнышке несколько дён выстаивать надобно… мёд я почуяла, конечно… но рази ево сушат..? Аль это северное знахарство како, кудесничество..?
– Хороший вопрос… Не сушат, конешно… Но тут не мёд добавлен, а маточное молочко, прополис и перга… Потому много дён и не надо, шоб напиток сей в сурью истую превратился… Помешивать в горячей воде посолонь и при лике Ярилином – и вся недолга… А ты тако и проворишь щас…
Званко вежественно подождал, но Калинка уже и сама пригубила чару свою, тогда он посмотрел на Мстигоя, как бы понуждая его на ответ на свой вопрос… Тот вздохнул про себя и начал говорить:
– Лихое время щас, Званко… А я – притягиваю лихо к себе… Судьба, видать, така у мя… Беда с вами случиться может – просто за то, што ко мне ходите сюда… Понимаешь мя и об чём я..?
– А мы – тишком, дядь… Станишники не скажут никому из чернушников энтих… ручаюсь…
Мы не обузой те будем, а помощниками… хоть в чем, што осилим… А, дядь..?
– А у родителей своих позволенья спросили на тако..?
Званко покрутил головой, осмотрев все лица и признался:
– Не все пока… токо половина… Я ж всех ишо вчерась упредил… а поди вот… кто за былые шалости побаивается – вместо позволенья оха схватить, кто время подходящее для сего позволенья ждет… но к завтрему – все получат… так думаю… До завтра тоды, али как, дядь..?
В полной звенящей тишине, прилетевшая на запах сурьи, пчела, кружащая над столом – создавала настоящий шум… Дети плавными движеньями ладошек отмахивали её от своих чарок, но смотрели все на Мстигоя, напряженно, но и с надеждой в глазах ожидая его вердикта…
– Ладно тода… Но токо по Уставу строгому… Первый мой присуд-уговор наш такой будет… Любое слово моё сразу в миг выполняете… А вопрошать – што, зачем и почему токо вечером позволяется… Согласны?
Враз повеселевшая ребятня загомонила на все голоса и закивала светлыми головами своими… Званко тоже со ртом от уха до уха подождал немного, потом цыкнул негромко и все притихли разом… Мстигой оценил такое по достоинству и бросил на него уважительный взгляд…
– Тогда вот вам, хлопцам всем – первы два урока… Двое лезут на тот вон дуб и делают там насест-засидку… верви и сучья в кузне возьмете… И по череду тама дозорный сидеть будет всегда… хто бы ни шел, ни ехал в энту сторону – свист подаёт и вы все без исключений – мигом в лес и по тропе тайной – до станицы тикаете… Остатние все щас сию тропу и лажить будут… я покажу – как… Ветки живые не ломать, только сухие, об кои глаз в потемках выколоть можно… листвой, да иголками хвойными выстелить – шоб следов от вас не было, дажно ежли дожь пройдет… Девчатам – сбегать в станицу, купить провизии всякой, я скажу – какой… потом обед на всех готовить и прибираться везде… Я вчера начал пыль, пауков да пацюков гонять – но не закончил… большое хозяйство уж для меня одного-то…
В полдень Мстигой собрал работничков под навесом. Все были рады посидеть в тенечке после трудов праведных.
– Званко, хто из хлопцев ратному делу обучался..?
– Токо я и побратим мой вот Данилка.
– Побратим, гришь… Любо, но ранёхо верно – так именоваться… Ну, да рано – не поздно. Будете тода по чреде «старшими послухами» моими для остатних всех.
– В засидке по полдня сидеть будем, как указал ты нам… – кивнул согласно сын Микулы-старосты.
– Не так. Ярилины часы щас сладим – шоб и оттель видать их было. И по часу чредоваться будете. Шоб не отставали в учебе друг от друга ни в чем…
– Дядь, Тигой, а ты нас учить чему будешь..?
– Ратному делу. Первое умение всегда для отроков. Остатние – приложатся, как сами схотите и к чему душа ляжет… да потянется…
Он помолчал, пережидая явную радость переглядывающейся ребятни.
– И нас учить будешь, дядь Тигой? – с надеждой в голосе спросила Калинка.
– Вестимо – да. Но не как парубков. У вас свои Устои и ухватки будут. Наперво скажу главное. Запоминайте накрепко и сразу. Три Устоя для Мужей есть: Тор, Тур и Бер. Тор – ухватки с Силой вихря смертного, жгона… Тур – Сила прямого разгона, што камены стены рушит… Бер – Мощь всего вашево тела, наполненного Силами Мати Сырой Земли – што рвёт плоть и материю на части… Три Устоя для Жен есть: Водоворот, Змейка и Стрела.
Для Мужей – Сила жгона всегда противосолонь крутится – на выброс вовне. Накапливается вся в теле – да вон выходит – крушить врагов наскрозь али большое на малое делить. У Жен же – иная Суть-Задача. Вращение жгона всегда посолонь – на захват и оборот всех Сил снаружи идущих. Водоворот – Взятая Сила нападок на вас и оборот ея супротив нападника. Змейка – Сила нападника али внешняя, коей опутываете да перемешиваете до полного ступора. Стрела – Сила смертного укола на разрыв али паралич Сути: тела ли, ево ли линейных Сил в теле нападника.
По одной ухватке в три дня – показывать буду.
Но начнем мы с другова щас. Ладка тела – во первых, сладное дыхание – во вторых… Вся Сила ваша – в сладном дыхании кроется и нигде больше. Основа-Устой сие есть.
Ну, каки вопросы ко мне. Говори, Званко, вижу – невтерпеж ужо…
– Дядь Тигой… нам с Данилкой друго наставники сказывали. Что Сила вся – в Живе, а она везде в мире есть… А у нас она в животе таится… ниже пупа вот тута…
– Верно сказывали. Так и есть. Но в камне Жива связана и спит как бы, в травах и древах – с соком течет внутри, у животин и нас – токо живая она вполне, но токо мы разумные – можем ея изменять и на любые нужды наши спроворить…
– Как же это..? И почему тода ты сказал – что она в сладном дыхании кроется?
– Сила внутри нас живет, Сила и снаружи везде и во всем есть. И сродственны они. Надо токо учиться вам сродство сие восстанавливать по нужде любой. А сие как раз через сладное дыхание и можно токо… Оно – и ключ и замок и сам тайник Силы… Душа твоя, Званко, и камнем была, и травкой, и древом, и животиной разной… надо токо напомнить телу – каку часть и Силу сродства попользовать по нужде…
– Чудно… А показать можешь… хоть на самом простом чём – как сродство становится тако..? Как дыханием сладить непосильное до того..?
Мстигой улыбнулся и покачал седой головой в ответ на радостные ожидающие взгляды детворы:
– Сами чудесничать будете… себя и друг дружку дивить несказанно… Я же никогда ничо такова вам показывать не стану… Выбирай пример сам любой, Званко. На што глаз твой ляжет – тому и научу щас для примера.
Отрок покрутил головой, оглядываясь вокруг, подумал… Данилка подергал его за рукав на локте, но Званко уже и сам придумал:
– Вот, дядь Тигой… Каменюга посередь двора лежит… Бревно мы с Данилкой тащили было, но ты нас остановил… не дал унесть ево к плетню – как мы хотели… а потом каменюгу эту вывернуть собирались и откатить туда жо… Ты сказал – тут ратная площадка для нас будет… Вот как Живу, спящую в каменюге сей – попользовать мне можно для примеру ежли..?
– Молодец, Званко… Так и надо – от простого к сложному… С валуном – самое то будет… Спящая Сила… Щас, токо в кузню схожу… я там тоже трудничал, пока вы тут прибирались и порядок наводили… как чуял – уже седни понадобиться…
Мстигой сходил в кузницу и принес ремень кожаный и широкий… Все дружно подошли потом к камню и Мстигой вывернул его из земли, откатив чуток от ямки…
– Попробуй поднять его, Званко… но не усердствуй больно… шоб пуп не развязался случаем…
Отрок обхватил руками в целом округлый камень и попробовал его приподнять. Пошевелил в итоге, но только и сумел слегка оторвать его от земли и то весь раскраснелся от натуги и взмок – вся рубаха на спине темной от пота стала вмиг…
– Тяжела тяга земная сего камня, дядь Тигой… Не по силам мне пока…
– Угу. Как же… А теперь с побратимом вдвоем попробуйте…
Оба отрока с энтузиазмом ухватились с двух сторон за камень и подняли его на уровень колен… отнесли чуть в сторону и уронили с облегчением на землю…
– Откатить лучше будет… – признал итоги их усилий Званко.
– Ага. Но ты хотел чудеса сладить и сам при том… Вот щас и получишь сие… Разминаем руки… Гляди и повторяй за мной…
Мстигой раскрутил в плечах прямые руки вперед себя и с резкми выдохом «ха» остановил их перед собой – как будто ударил двумя сжатыми кулаками по столешнице перед собой. Все ребята сразу начали повторять движения, а не только Званко. «Захакали»… Потом Мстигой раскрутил руки назад себя и с выдохом начал останавливать их уже по бокам и сзади…
– Хватит. Гудят руки? Хорошо… Теперь попрыгали вверх. Прыжок поменьше, следый выше. Поменьше – выше… Штоб в животе што-то вверх подпрыгивало вслед за вами… Вот тут… Теперь вот што… Останови это в животе наверху как бы…
Мстигой опоясал Званко поясом и затянул его через специальные петельки потуже…
– Не сильно? Дыхалку не спирает? Вот и ладно тода… Терь скажи мне – какой Устой для Мужей – Силой Земной управляет?
– Бера ты сказывал…
– Тода беру и подражай послед за мной…
Мстигой присел, раскосолапив ноги, и руки дугой перед собой выставил со скрюченными, как у лап бера, когтями-пальцами… Покачался из стороны в сторону, подражая медведю, а потом так же в раскачку и пошел боком вперед… Детвора повторяла за ним, сопя от усердия…
– А терь одному Званко – урок, остатние все – токо смотрят… Дыши, как я…
Мстигой начал дышать через открытый рот часто, почти как собака. Чередуя частоту вдохов-выдохов с замираниями дыхания и резкими выдохами опять…
– Гляди, Званко… Щас берешься за камень сей и начинаешь его раскачивать на весу вот так… А сам бочком наискось и семеня ногами по-берьему – тащишь его к воротам вон туда… Дыхание вот тако делай… Не вглубь груди, а поверх ея как бы… И чрез руки свои и ладони дрожь той Хары, в животе поднятой вверх, в камень передавай… штоб и он дрожал слегка как бы от Силы твоей Живы… Повторяй за мной…
Мстигой встал напротив парня и стал изображать поднятие воображаемого камня, раскачиваясь корпусом и переминаясь с ноги на ногу по-медвежьи. Званко повторял за ним, взялся за камень ладонями, легко поднял его почти до уровня пояса своего и засеменил параллельно и вслед за Мстигоем к воротам… Там он положил его на землю и распрямился вслед за наставником.
– Теперь попрыгаем… и Хару вниз опустим, хде ей привышно быть… Стряхиваем напругу с тела, рук и ног… штоб Сила твоя не застоялась хде и вредить твому телу не спочала вдруг…
Все дружно попрыгали, выровняли дыхания… А потом все притихли, разглядывая: кто валун, неподъемный с виду и для всех, кто – Званко, а кто – наставника со Званко разом…
Званко же совсем задумался и смотрел только на валун… Потом неожиданно нагнулся и попытался его опять приподнять, просто задержав дыхание… И опять едва смог его от земли оторвать. Распрямился, отряхнул ладошки и взглянул прямо в глаза Мстигоя:
– Дядь Тигой… я сам эт сделал… или ты спомог всё же..?
– Сам. Я токо показал тебе – как… и подсказал советами и наглядом, само собой… Терь и остальных учи сему… Только камни полегче выбирай чуток… Этот – только Данилка, верно, осилит… И пояса я еще не сшил для вас всех… так што – погодя чуток… завтра, аль послезавтра урок сей учить будете… Пока же – вертаемся на «плешь ратную» и буду вам уроки сладного дыхания учить разные… Это, што щас показал – токо для боя воще-то… в боевой раж воя переводит сразу… и опасное оно для начальных послухов-то… Просто – ты чуда схотел, вот и свершил ево сам… Не забывайте и помните токо одно… Вы – разные все… хто в чем свою Суть, Меру и Венец имеет… Хто – тяжести таскать, хто – чурки колоть, хто прыгать выше всех, хто бегать… Кажному своё причитается… умеете хоть чуть – как все урок какой делать – и ладно… Не пыжтесь, не упирайтесь до кровавово пота – шоб от всех в чем-то не отстать… У кажного – своя Стезя и Судьба своя… и Венец у кажного – свой и на другой ничей не похожий ни разу… Примечайте – у ково лучше всех ухватка кака или урок получается – у него и учитесь… друг у дружки… токо и ухватки все у кажного по-своему получатся будут… хоть в чем да будут отличия… Главно – крупных ошибок не делать и телу свому не вредить ненароком…
На следующий день Мстигой установил посредине тренировочной площадки толстый и высокий, в три своих роста, дубовый столб. На верху столба на кованой ступице было закреплено тележное кованое же колесо с восемью спицами. Званко с Данилкой принесли от дуба гладкую жердину, по которой страж спускался с засидки, накидывая свой ремень и мигом соскальзывая, ухватившись за намотку сию – и взобравшись по ней наверх, привязали дюжину веревок к колесу…
Когда дело было закончено, все сгрудились вокруг Мстигоя и столба. Один из младших отроков Василь спросил:
– Дядь Тигой, эт – каруса така для нас аль чаво..?
– Это кумир дедушке Перуну… Но шоб чернушники не наехали и не порушили – я на ём лики и руны вырезать не буду… Пусть карусой будет с виду…
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «Литрес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию (https://www.litres.ru/book/babay-druid/mstigoy-41605678/?lfrom=390579938) на Литрес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.
Бабай – друид
Жил себе мужик, не тужил. Да свалилась напасть – жену с детьми похитили средь бела дня да хату подпалили… Не злите северного мужика, особенно если он – первый воин Ордена…
Бабай – друид
Мстигой-1
1
Лихим намётом, подымающим клубы пыли с проезжей проселочной дороги, конный разъезд дюжины воинов почти налетел на путника, лишь в последний момент затормозив и скучившись на гарцующих и роняющих пену с морд лошадях.
Помахивая перед лицом нагайкой от пыли, старший разъезда прорычал путнику, одетому в серый дорожный плащ с капюшоном:
– Кто таков..!? Почему не знаю!?
Путник, мужик примерно трех дюжин лет, но с совершенно седыми волосами на бороде, усах и голове в целом, отступил на пару шагов назад себя от гнавших прямо на него ветерком клубов пыли, не смутился резкостью слов старшего воина, а посмотрел прямо ему в глаза:
– Здравия, вам, воины и хозяева. Позволь со всем вежеством, о вой, узнать – как к тебе обращаться..? Назови, будь добр, своё имя или прозвище…
– Какие еще «хозяева», черныш-находник!? Сам назовись! Какого роду-племени и куда идешь? Где твоя «подорожная грамота»? Покажь…
Путник помедлил немного и, со всей очевидностью намеренно раздельно проговаривая слова, начал отвечать:
– Я – помор и изгой. У меня нет имени и нет больше рода. Но можешь называть меня – Мстигой. Куда иду – не ведаю. Миром иду. А «подорожная грамота» мне не ведома – по што.
Конный старшой удивленно посмотрел на своего подручного, что успокаивал своего ретивого жеребца, так и не смирившегося с такой внезапной остановкой скачки и гарцующего на месте, но тот был слишком занят своим конем.
– Вона как, значитца… помор… да ще и изгой… Тоды путь тебе – в нашу темницу и к дознатчику, стал быть…
– По што так, хозяин? Разве я разбойник оружный, аль лиходей какой? Аль видоки каки на меня донесли за разбой какой на «тракте прямоезжем»..?
– Какой я тебе «хозяин», изгой!? Кому така шваль нужна, как ты… хоть бы и «чернецом подневольным», аль «смердом» каким?
Путник продолжил оставаться спокойным, но стал выговаривать слова еще четче, хотя и до этого, казалось – дальше уже некуда:
– Ты, вой – «хозяин своей Жизни» и её возможного конца…
– Это про любого сказать можно. Даже и про такого, как ты…
– Не правда твоя. У меня нет «имени» – и нет «Жизни» потому.
– Да, об чем ты гутаришь – не пойму. Ты ж – живой еще… пока… Как – нет у тя жизни-то?
– У меня нет «Жизни», есть только «путь-дорога» и конец оной.
– И где этот конец твоей «пути-дороги», когда он наступит, по-твоему?
– Когда найду «кровников» своих.
После этих слов старший опять переглянулся со своим напарником и на сей раз тот перехватил его взгляд и кивнул ему – как о чем-то давно им известном и само собой разумеющемся, и даже положил правую ладонь на притороченное к седлу копье. Старший же положил правую ладонь на рукоять своей сабли и нахмурился:
– А… Вона што… другой совсем разговор тоды… Тоды точно – в темницу и к дознатчику нашему…
Старший развернулся в седле и посмотрел на конников позади себя. Почти сразу из-за его лошади выметнулся сторожевой пёс, ранее пристегнутый, видимо, поводком к седлу своего хозяина, и с угрожающим рычанием прыжками бросился на путника.
Тот опять остался спокойным, но его взгляд поймал взгляд атакующего его пса. Он внешне неспешно вытянул в сторону пса правую руку и скрутил «дулю» пальцами, а потом негромко произнес странно прозвучавшие слова, как фразу на неведомом языке:
– Ш-ш-у-у-у – в-А-р-р-р… – последний рычащий звук уже совсем не походил на звук человеческой речи, а, скорей, напоминал утробное рычание медведя…
Его вытянутый к псу кулак развернулся из горизонтального в вертикальное положение, пальцы выпрямились и стали похожи как бы на лезвие меча. Пёс же – как будто налетел на невидимую стену, так резко он затормозил когтями на своих лапах по земле. А потом произошло совсем уж невероятное – свирепый бойцовый пес размером с маленького теленка присел на лапах, обмочился по себя, как кутенок… потом лег брюхом в свою мочу и, скуля, начал отползать назад себя и от путника подальше…
Старший разъезда подал знак – и остальные его воины начали веером окружать путника. Кое-кто даже сабли свои достал из ножен…
– Вона ка-а-к… – протянул старший, тоже покрепче сжавший рукоять сабли: Колдун али чаровник, а… кто будешь, изгой-кровник?
Путник спокойно пожал плечами:
– Не так… Из таёжных поморов я… Просто «слово» знаю… У нас дажно мальцы тако умеют…
– Просто – гришь… «слово»… и волка так остановишь..?
– Для него – другое «слово» надобно… но да… остановлю… если не «в гон», конешно…
Старший совсем уже по-другому… пристально рассмотрел путника, профессионально оценивая его, уже как воин воина.
– Распахни плащ, кровник…
Путник понимающе ухмыльнулся старшему, слегка кивнул и распахнул плащ на поясе.
– Опоясанный… булатом… витязь… северный… штурм-вой… – пораженно зашептались не выдержавшие такого зрелища воины между собой.
Из поясных узорчатых серебряных ножен путника в правую сторону торчала витая мореным дубом рукоять булатного меча с огромным ограненным рубином в навершии.
Старший оценил древность полированной рукояти и ножен… родовые руны чеканки на ножнах не рассмотрел… потом сжал челюсти так, что желваки выступили на скулах… А затем одним слитным движением соскочил с седла своей лошади, бросил поводья своему напарнику и сделал пару шагов к путнику. Потом ударил себя по груди в районе сердца сжатым правым кулаком и выбросил вперед уже распрямленную ладонь правой руки в направлении солнца:
– Приветствую тебя, Витязь. Я – есаул Вышата, Всевеликого войска Донского… на службе у стольного князя Владимира. Прошу простить слова мои резкие и поношения, и хулу… Не ведал – кому реку сие…
Путник пожал плечами и грустно ухмыльнулся:
– Пустое, есаул Вышата. У меня нет имени. Мстигой я… и больше – никто…
Есаул хмыкнул, но тихонько уже… Потом помялся и предельно уважительно начал:
– Прости… ежли чо… токо из легенд и сказов ведаю про таких… можно мне..? Нас вот дюжина супротив тебя..?
Путник понимающе кивнул и просто ответил:
– Все «легли» бы…
Есаул помялся и продолжил:
– Служба у меня… про «Орден серебряных поясов» не слыхал даже… только про «золотых»… на севере хде-то…
– Так и есть… но «Отец Ратный» мне так присудил… и в дар прощальный дал сей меч… его присуд – не мой… я б и вовсе не оружным пошел…
– Дар..!? – пораженно ахнул есаул и даже рот открыл… Потом со стуком захлопнул челюсти и совсем неуверенно продолжил свои расспросы: Но как же тоды это..???? «ОР» дар преподносит «изгою»… Великий такой… древний же..!??? Богатство целое… цены не имеет…
Путник вздохнул, но ответил:
– Имени я сам себя лишил… нет на мне позора, аль измены какой… Недоля така просто…
Есаул понимающе кивнул… помялся… и продолжил:
– Прости, конешно… но почему сюда к нам пришел..? Мы не ходили на поморов никода… Ужель: варяги какие татями наскочили на вас… на твоих…???
Путник пожал плечами и кивнул. Есаул с заметным облегчением выдохнул задержанный в груди воздух… Расслабился внешне и спросил все же напоследок:
– А если те – на службу к нам..? Проще было бы «кровников» твоих сыскать…
Путник вздохнул и сухо ответил:
– «Не имеющий имени» может служить токо своей Судьбе… и Богине Карне…
Взгляд есаула скользнул в сторону и он промямлил почти:
– Понимаю… Но ты не очень… мало ли… у нас тут… Богов не поминают больше… так-то… только Христа… принято… теперь… князюшко… лютует…
Путник кивнул:
– Видел уже… целые деревни… в разоре… А еще сказывали: шо учеников волхвов и ведунов на кол сажают ноне…
Есаул кивнул и сжал зубы…
– И у нас даже – раздор в станицах… до усобицы доходит… Но куды деваться? У тя вон – «Отец Ратный»… был… а у нас – атаман приказал… служба… долг воев…
– Лихие времена настали…
Есаул кивнул и тяжко вздохнул… Потом он еще помялся и спросил с почти детской надеждой в интонациях своей речи:
– А ты слыхал про наших «богатырей»..? Илья из Мурома..? Добрыня наш..? Алентий из новых энтих, по прозвищу «Попович»..? Вольга опять же Черниговский… совсем тут недалече – вон там… Ежли б с кем из них встренулся, а не со мной…? Сдюжил бы..? «Пояс» супротив нашево «богатыря»..?
Путник пожал плечами. Но есаул уже «загорелся» и продолжал:
– Ну, ответь… будь ласка… очень прошу… они ж – силищи немерянной совсем… тура пополам рвут голыми руками… А..?
Путник усмехнулся и тихо промолвил:
– Про могутность иху – не ведаю… и про справность, как воев – тоже… А ты сам супротив тура да с саблей в руках-то..? Помогли бы ему его рога и могутность..?
Есаул даже рассмеялся и кивнул понимающе.
2
Микула вытер пот с чела рукавом рубахи, набросил поводья на плуг и решил отдохнуть немного… Его взгляд привычно уже с опаской обратился к проселочной дороге и он чуть не подпрыгнул от неожиданности… Буквально в нескольких шагах от него по дороге и по направлению к нему же шел путник в сером плаще незнакомого покроя. Седой на всю голову, хоть и молодой еще пока… Микула не слышал его шагов по дороге, хотя тот уже совсем к нему подходил… Ступал он ровно и свободно, не крался совсем, но ступни его сапог ступали по дороге совсем безшумно почему-то… и даже пыль не поднимали совсем… как призрак стелился, а не шел как будто…
Микула засуетился правой рукой, то славицу начав, а то креститься начал в итоге и забормотал всё подряд:
– Чур меня… то есть, спаси Христос… отведи лихо… ох…
Путник же остановился в трех шагах от него, взглянул без улыбки на лице, но спокойно и уверенно:
– Здрав будь, хозяин. Боги – тебе в помощь, хлебороб… Далеко ли твоё селение, аль деревня, али хутор твой..?
– Я – Мык… я – не хозяин… Мыкула я… Деревенский… Вон там… за тем перелеском…
Путник взглянул в указанном направлении, кивнул устало… Потом посмотрел на крестьянина, понял – что тот отдыхает сейчас и присел на обочину дороги. Взглянул снизу в лицо переминающегося с ноги на ногу мужика:
– А меня зови Мстигой, Микула. Я – из северных поморов… Странник я… скиталец… С прямоезжего тракта вот в вашу сторону свернул… Отдохнуть мне надо… У кого в твоей деревне остановиться можно – скажешь..? Али «дом странноприимный» есть, можа..?
– А? Нету уже… спалили его… надысь… Тебе на ночь, аль дольша..? Ежли на ночь токо – мож – у меня…
Мстигой подумал… пожал плечами и признался:
– Сам пока не ведаю… Токо… Лучше бы мне… не мешать никому… еды куплю у тебя… а спать… нет ли халупы какой брошенной..? Хаты нежилой совсем..?
Микула настороженно посмотрел на странного незнакомца и пожал плечами:
– Да почитай – полдеревни не жилых хат стоит терича… Хто съехал отседа совсем… кого… крестили… так… совсем… што… Ты Богов наших не поминай в деревне-то… а то – мало ли… Есаул со сворой своёй почти кажный дён заезжает… к нам… строго у нас тут с энтим…
Мстигой кивнул:
– Уже… переведался с ним… недалече тут… тож упреждал меня в энтом…
Микула вытаращился сначала на путника… потом, неуверенно уже опять, произнес:
– Ну… дык… я упредил… на всякий… мало ли… А ты, знать – не крещен ишо..?
– Нет. И не буду.
– Ага… Вона как… ну, што ж… Я – просто мужик… не моё дело… не приписанный пока… свободный, то исть…
Он помялся, не зная: что еще сказать… Потом спохватился:
– Пустые хаты… все равно… родичи там остались… не дело это… токо… есть кузня пустая… совсем за леском вон там… кузнеца сказнили… он приймак был… ежли чо…
Мстигой кивнул:
– Самое то – для мя, Микола. Кузница – самое то…
Микола оценил уважение в словах странника и расслабился. Даже присел тоже на землю. Потом спросил:
– А ты, молодой…. По какому делу к нам сюда..? Не из офеней… не по торговому делу, то исть… не воин, хотя похож… пеший опять же…
– Я – изгой, уважаемый… В приймаки не пойду, ежли чо… ни к кому… и служить не буду… никому… Отдохну вот у вас… к Глебу вашему в Чернигов схожу… там видно будет…
Микола опять вытаращился:
– К Глебу..? Эт к князю нашему, то исть..?
– Ага. К нему…
– Ага… Што ж… дело… к князю… што ж… да…
– Нет. Не к князю дело у меня… просто он может знать… про моё дело… вот и спрошу…
Микула крепился некоторое время… потом не выдержал:
– Мил-человец… Да, тебя на порог гридницы его не пустят даже..! В плети сразу – токо близко к его гридням подойдешь ежли… Чо уж о самом Глебе грить-то..!!
– Зазнался, стал быть…
Микула даже руками всплеснул от пораженности:
– Да – не то слово..! Чванится – што там стольный киевский Владимир…!
Мстигой усмехнулся и загадочно ответил на это:
– Ну… хто высоко поднялся – тому дольше падать будет… ежли чо… когда-то… и всем…
Микула пораженно рассматривал собеседника несколько мгновений… потом вдруг тоже усмехнулся:
– И верно… Хорошо вам… северным… Вы человецами остались… вольными… даже в речах…
– А вы..?
Микула только рукой обречено взмахнул в ответ. Потом сказал:
– А мы – подневольные совсем… аки рабы какие… холопы по-нонешнему… приписные к попам…
Несколько часов Мстигой отдыхал на опушке леса в тенечке… Потом пришел Микула, как сговаривались, и проводил его за лесок в брошенную кузницу и показал там всё…
Мстигой ходил за своим провожатым и удивленно хмыкал… Кузница и всё хозяйство оказались не разграбленными и в полном порядке – как будто бывший хозяин просто ушел куда-то на время. Только живности в хлеву и в подворье никакой не было само собой…
В кузнице был идеальный порядок и много запасов самых разных для ремесла сего. В последнюю очередь они осмотрели хату-мазанку, состоявшую из четырех комнат. Потом вышли на крылечко и присели на нижний приступочек там.
– Я детскую видел комнату… много детей у него было..?
– Пятеро. В монастырь забрали всех. А жинку его вместе с ним… порешили…
– За што?
– За Веру. Не схотел креститься, как все мы… Получелик Лютый самолично его… и её… саблей… прикопать велел… но мы потом тайком на кроду их выкопали… как положено… мы всех выкапываем… потом… токо домовины оставляем на месте… опять закапываем… на всякий…
– И хто сей «получелик Лютый»..? Из Вышатовских подручных..?
– Што ты..? Вышата – справный есаул… Он со своими токо дороги блюдет и границы, а расправы Получелик тварит… За то и прозвище тако – саблей любит головы сносить по челу пополам аккурат… Стоит потом и смотрит на срубленную голову-то… або ищет чево тама… Князя нашего Глеба – прислужник… Ты эта… ежли чо… я мальца пришлю свово… и ты сховайся в лесу вон… Он долго ждать не любит… ярый… спалит кузню однова… но зато ты жив будешь…
– Почему так, Микола..? Кузня всей деревне вашей нужна, я – же пришлый и прохожий… пришел и всё одно уйду кода-то… Как сельчане на тако посмотрят и присудят..?
Микола покряхтел с досады… почесался… потом начал объяснять:
– Я считай – староста… нас меньше трети осталось тута… от былого-то… А ты всё ж – жива Душа… северянин опять же… родной Веры нам… А кузня што ж… другу построим… кода будет кому…
– Благодарю душевно, Микола-староста. Но упреждать меня не надо… лишнее это… и прятаться я ни от кого не буду… не с руки мне… совсем наоборот… служилых поразспрошать – самое то для мя… А там – как боги ведают и судьбы прядут нам всем… Ты же и остальным скажи – шоб говорили так – чужак пришел неведомый и самоправный какой-то… боимся его и не ходим туда даже… або призрак какой белый совсем, або альв какой…
– Ладно.
Они помолчали… Потом Мстигой спросил тихим голосом:
– А пошто вы не съедете все…? Хоть бы и к нам в парму..?
– Родина тут… предки… наша земля…
– Думаешь – наладиться когда-то тут всё..? Стерпите и потом наладится..?
– С Почину Великого тако было… и опять будет…
Они опять помолчали. Но потом Мстигой сказал все же:
– Не будет, отче. На чем твои домашние живут? Чьим умом, волей, умениями и порядком живут?
– Моими.
– Так. А если твоё всё сравнить с родами нашими? Чьими Знаниями и умениями рода живут?
– Волхвов и жрецов, кудесников и ведунов… они все Поконы наши блюдут…
– А их ноне изводят во перву голову, а потом уж токо за вас примаются…
Микола заерзал на своем месте… опять почесал себе спину, натруженную и многожды вспотевшую на поле за день…
– Ну… вы скоро придете войском к нам… и порубите супостатов наших… выморочных…
– Штобы дойти сюда… нам перешагивать через «Вышат» ваших придется и прочих… детей ваших… Кто так-то сможет и схочет..?
Микола аж закряхтел от нервов своих… обхватил натруженными ладонями голову и замычал, как от зубной боли нестерпимой… До него дошла спокойная правда и сила слов Мстигоя…
– Завтра сказ будет мой, Мстигой-ведун. Думать буду терича крепко над словами твоими… Пойдем ко мне вечерять щас..?
– Благодарствую за честь и вежество, староста. Однако – откажусь ныне. Надо полы намыть в хате, прибрать тут всё от пыли да паутины… домового почествовать, приблуд прогнать, ежли набежали на нево…
Поутру, как сошли росы, со стороны деревни из-за выступа лесного к кузне прибежала ватага деревенской детворы. Не всякой, а только отроки да девчата тех же лет примерно. У ворот досчатых, что стояли крепко в отличие от поваленного по сторонам тына, и которые Мстигой закрыл на ночь, ребятня встала, блюдя обычай, и загомонила промеж собой. Мстигой вышел из кузни, где заводил уже огонь в печи, подошел к воротам и открыл левую створку.
– Доброго тебе утречка, дядя прихожий. Я – Званко, сын Микулы. Меня родители с подарочком тебе прислали… Вот тут… крынка молока утрешнего, каравай хлеба, соль и прочие разности-приправы… Не обезсудь… Ежли чо – я еще до хаты сбегаю и принесу. А еще тятя наказал спросить – мож, помочь чаво по хозяйству? Дак, мы – со всей радостью тода…
– Здравия вам. Благодарствую, Званко… Проходите, молодые хозяева. Гостями первыми у мя будете.
Большинство ребят растерялось даже от таких слов Мстигоя… Уж слишком уважительно он к ним обратился. Как ко взрослым совсем… Потому смешки и перешептывания стихли разом, только взгляды друг на дружку кидали, пока шли до подворья вслед за пришлым и седым на всю голову дядей-чужаком…
– Вот тут под навесом и сидайте, гости дорогие. Щас я вас напитком особым угощу.
Ребята расселись на лавки вокруг стола под двускатным навесом, что примыкал почти к кузне и только головами крутили вокруг, как будто первый раз тут всё видели…
Мстигой же кивнул одной дивчине и ушел с ней в хату… И вскоре они вернулись оттуда. Калинка несла поднос с деревянными чарками, а Мстигой – большой чугунный казан с крышкой и деревянный половник.
– Званко, окажи мне честь – и будь «хозяином за столом» этим – разломай на всех каравай, што принес для меня. Я всё одно не утричаю никогда. Привык так.
Сам же Мстигой вместе с помогающей ему Калинкой разлил из казана напиток по чаркам… И попросил Калинку и дальше разливать добавки, коль попросят…
– Простите, гости мои, за скудь угощения нонешнего, но, как грится – «чем богаты, тем и рады»… А теперь – попробуйте… А ну… кто угадает – из чево я напиток сей сварганил..?
Детвора пригубила, уткнувшись носами в чарки, зачмокала, потом закрутила русыми головами, переглядываясь… Потом посыпалось, как горох, со всех сторон: «малина… яжевика… брусника… гонобоб… калина… рябина… вишня… черника… а самый скус – клюква… морошка… облепиха… смоква… боярышник… смородка… крыжовник… земляника… голубика… шиповник… клубника… можевел… костяника… тёрн… слива… алча… китайка… черна-рябина… черёмуха…»
Мстигой улыбнулся скупо и покивал добродушно:
– Молодцы да умницы… Две трети угадали сразу… глазастые да разумные не по летам… Эт – «сороковый сбор», робяты милые мои…
Кто-то по-девчачьи ой-кнул, не сдержавшись… Мстигой посмотрел на Калинку вопросительно, она и бухнула:
– И тятя и баба мои говорили: что малая жменя «сорокового сбора», что знахари проворят – золотой стоит на торжище Черниговском… На пирах княжеских – токо самому князю и домашним его такое подают, да в малых чарах зовсим…
Все разом притихли и во все глаза уставились на дядьку. Он же усмехнулся и покивал опять:
– Ну, и славно. Бум считать – и вы на пиру том побывали терича… Да на самых почетных местах сиживали…
Ребятня однако не повеселела и продолжала сидеть притихшей… Званко и добавил:
– А мой тятя сказывал – что монастырские у князя нашево сторговать наш остатник станишный пытались за 5 золотых всего… Не сторговались токо… князь червонец златых схотел… а те заупрямились… А ты, дядько, в акурат на червонец такой угостил нас тута… не меньше… ато и больше будет…
В воздухе над столом повисло некое напряжение, так мальцы ждали слов ответных от странного дядьки… Он же печально покивал в ответ и, через силу будто бы, отвечал такими словами:
– Пустое это… Нельзя людей живых и землю родную ни за каки деньги продавать никому… Не кручиньте свои светлые головы, мальцы… Глазами замечайте, ушки – торчком, а нос поветру, конешно… однако и жизни радуйтесь кажный дён… детство пройдет – тода и забот полон рот станет… а пока…
Ребятня заметно повеселела, однако некое напряжение осталось и все: кто прямо, а кто исподволь, на Званко поглядывали… И он оправдал своё явное атаманство среди них:
– Дядь Мси… Мстигой… А ишо я подслушал тятю вчерась… как он с мамой говорил… про тя… сказывал… што ты – странный, конешно… но не прост зовсим… а – чистый ведун по уму и знаниям своим… и воин справный и хозяин рачитый по всему… Вот мы и присудили сёдни – у тя уму-разуму поучиться… Не прогонишь, дядь..? Мы – мальцы, конечно… но и от нас толк будет, ежли научишь чему… а то и сами… по хозяйству там чаво… прибраться… дров натаскать… ну, чаво хошь – готовы в помосчь те… А, дядь..?
– Калинка, ты чево расслабилась..? Наливай всем опять… Вишь – допили уже… Да теперь сначала крошек хлебных посмакуйте сперва во рту… а потом уж сурьицу испейте… полный рот вкусов разных будет так-то… Со ржаным хлебушком оно – самое што ни на есть ладное дело-то…
– Дядь Мстигой, можно мне спросить…? – Калинка, аккуратно разливая напиток по чаркам, разрумянилась аж вся от смущения, но продолжила: Я у бабушки учусь травам и снадобьям всяким… она сказывала про сурью на меду – што её на солнышке несколько дён выстаивать надобно… мёд я почуяла, конечно… но рази ево сушат..? Аль это северное знахарство како, кудесничество..?
– Хороший вопрос… Не сушат, конешно… Но тут не мёд добавлен, а маточное молочко, прополис и перга… Потому много дён и не надо, шоб напиток сей в сурью истую превратился… Помешивать в горячей воде посолонь и при лике Ярилином – и вся недолга… А ты тако и проворишь щас…
Званко вежественно подождал, но Калинка уже и сама пригубила чару свою, тогда он посмотрел на Мстигоя, как бы понуждая его на ответ на свой вопрос… Тот вздохнул про себя и начал говорить:
– Лихое время щас, Званко… А я – притягиваю лихо к себе… Судьба, видать, така у мя… Беда с вами случиться может – просто за то, што ко мне ходите сюда… Понимаешь мя и об чём я..?
– А мы – тишком, дядь… Станишники не скажут никому из чернушников энтих… ручаюсь…
Мы не обузой те будем, а помощниками… хоть в чем, што осилим… А, дядь..?
– А у родителей своих позволенья спросили на тако..?
Званко покрутил головой, осмотрев все лица и признался:
– Не все пока… токо половина… Я ж всех ишо вчерась упредил… а поди вот… кто за былые шалости побаивается – вместо позволенья оха схватить, кто время подходящее для сего позволенья ждет… но к завтрему – все получат… так думаю… До завтра тоды, али как, дядь..?
В полной звенящей тишине, прилетевшая на запах сурьи, пчела, кружащая над столом – создавала настоящий шум… Дети плавными движеньями ладошек отмахивали её от своих чарок, но смотрели все на Мстигоя, напряженно, но и с надеждой в глазах ожидая его вердикта…
– Ладно тода… Но токо по Уставу строгому… Первый мой присуд-уговор наш такой будет… Любое слово моё сразу в миг выполняете… А вопрошать – што, зачем и почему токо вечером позволяется… Согласны?
Враз повеселевшая ребятня загомонила на все голоса и закивала светлыми головами своими… Званко тоже со ртом от уха до уха подождал немного, потом цыкнул негромко и все притихли разом… Мстигой оценил такое по достоинству и бросил на него уважительный взгляд…
– Тогда вот вам, хлопцам всем – первы два урока… Двое лезут на тот вон дуб и делают там насест-засидку… верви и сучья в кузне возьмете… И по череду тама дозорный сидеть будет всегда… хто бы ни шел, ни ехал в энту сторону – свист подаёт и вы все без исключений – мигом в лес и по тропе тайной – до станицы тикаете… Остатние все щас сию тропу и лажить будут… я покажу – как… Ветки живые не ломать, только сухие, об кои глаз в потемках выколоть можно… листвой, да иголками хвойными выстелить – шоб следов от вас не было, дажно ежли дожь пройдет… Девчатам – сбегать в станицу, купить провизии всякой, я скажу – какой… потом обед на всех готовить и прибираться везде… Я вчера начал пыль, пауков да пацюков гонять – но не закончил… большое хозяйство уж для меня одного-то…
В полдень Мстигой собрал работничков под навесом. Все были рады посидеть в тенечке после трудов праведных.
– Званко, хто из хлопцев ратному делу обучался..?
– Токо я и побратим мой вот Данилка.
– Побратим, гришь… Любо, но ранёхо верно – так именоваться… Ну, да рано – не поздно. Будете тода по чреде «старшими послухами» моими для остатних всех.
– В засидке по полдня сидеть будем, как указал ты нам… – кивнул согласно сын Микулы-старосты.
– Не так. Ярилины часы щас сладим – шоб и оттель видать их было. И по часу чредоваться будете. Шоб не отставали в учебе друг от друга ни в чем…
– Дядь, Тигой, а ты нас учить чему будешь..?
– Ратному делу. Первое умение всегда для отроков. Остатние – приложатся, как сами схотите и к чему душа ляжет… да потянется…
Он помолчал, пережидая явную радость переглядывающейся ребятни.
– И нас учить будешь, дядь Тигой? – с надеждой в голосе спросила Калинка.
– Вестимо – да. Но не как парубков. У вас свои Устои и ухватки будут. Наперво скажу главное. Запоминайте накрепко и сразу. Три Устоя для Мужей есть: Тор, Тур и Бер. Тор – ухватки с Силой вихря смертного, жгона… Тур – Сила прямого разгона, што камены стены рушит… Бер – Мощь всего вашево тела, наполненного Силами Мати Сырой Земли – што рвёт плоть и материю на части… Три Устоя для Жен есть: Водоворот, Змейка и Стрела.
Для Мужей – Сила жгона всегда противосолонь крутится – на выброс вовне. Накапливается вся в теле – да вон выходит – крушить врагов наскрозь али большое на малое делить. У Жен же – иная Суть-Задача. Вращение жгона всегда посолонь – на захват и оборот всех Сил снаружи идущих. Водоворот – Взятая Сила нападок на вас и оборот ея супротив нападника. Змейка – Сила нападника али внешняя, коей опутываете да перемешиваете до полного ступора. Стрела – Сила смертного укола на разрыв али паралич Сути: тела ли, ево ли линейных Сил в теле нападника.
По одной ухватке в три дня – показывать буду.
Но начнем мы с другова щас. Ладка тела – во первых, сладное дыхание – во вторых… Вся Сила ваша – в сладном дыхании кроется и нигде больше. Основа-Устой сие есть.
Ну, каки вопросы ко мне. Говори, Званко, вижу – невтерпеж ужо…
– Дядь Тигой… нам с Данилкой друго наставники сказывали. Что Сила вся – в Живе, а она везде в мире есть… А у нас она в животе таится… ниже пупа вот тута…
– Верно сказывали. Так и есть. Но в камне Жива связана и спит как бы, в травах и древах – с соком течет внутри, у животин и нас – токо живая она вполне, но токо мы разумные – можем ея изменять и на любые нужды наши спроворить…
– Как же это..? И почему тода ты сказал – что она в сладном дыхании кроется?
– Сила внутри нас живет, Сила и снаружи везде и во всем есть. И сродственны они. Надо токо учиться вам сродство сие восстанавливать по нужде любой. А сие как раз через сладное дыхание и можно токо… Оно – и ключ и замок и сам тайник Силы… Душа твоя, Званко, и камнем была, и травкой, и древом, и животиной разной… надо токо напомнить телу – каку часть и Силу сродства попользовать по нужде…
– Чудно… А показать можешь… хоть на самом простом чём – как сродство становится тако..? Как дыханием сладить непосильное до того..?
Мстигой улыбнулся и покачал седой головой в ответ на радостные ожидающие взгляды детворы:
– Сами чудесничать будете… себя и друг дружку дивить несказанно… Я же никогда ничо такова вам показывать не стану… Выбирай пример сам любой, Званко. На што глаз твой ляжет – тому и научу щас для примера.
Отрок покрутил головой, оглядываясь вокруг, подумал… Данилка подергал его за рукав на локте, но Званко уже и сам придумал:
– Вот, дядь Тигой… Каменюга посередь двора лежит… Бревно мы с Данилкой тащили было, но ты нас остановил… не дал унесть ево к плетню – как мы хотели… а потом каменюгу эту вывернуть собирались и откатить туда жо… Ты сказал – тут ратная площадка для нас будет… Вот как Живу, спящую в каменюге сей – попользовать мне можно для примеру ежли..?
– Молодец, Званко… Так и надо – от простого к сложному… С валуном – самое то будет… Спящая Сила… Щас, токо в кузню схожу… я там тоже трудничал, пока вы тут прибирались и порядок наводили… как чуял – уже седни понадобиться…
Мстигой сходил в кузницу и принес ремень кожаный и широкий… Все дружно подошли потом к камню и Мстигой вывернул его из земли, откатив чуток от ямки…
– Попробуй поднять его, Званко… но не усердствуй больно… шоб пуп не развязался случаем…
Отрок обхватил руками в целом округлый камень и попробовал его приподнять. Пошевелил в итоге, но только и сумел слегка оторвать его от земли и то весь раскраснелся от натуги и взмок – вся рубаха на спине темной от пота стала вмиг…
– Тяжела тяга земная сего камня, дядь Тигой… Не по силам мне пока…
– Угу. Как же… А теперь с побратимом вдвоем попробуйте…
Оба отрока с энтузиазмом ухватились с двух сторон за камень и подняли его на уровень колен… отнесли чуть в сторону и уронили с облегчением на землю…
– Откатить лучше будет… – признал итоги их усилий Званко.
– Ага. Но ты хотел чудеса сладить и сам при том… Вот щас и получишь сие… Разминаем руки… Гляди и повторяй за мной…
Мстигой раскрутил в плечах прямые руки вперед себя и с резкми выдохом «ха» остановил их перед собой – как будто ударил двумя сжатыми кулаками по столешнице перед собой. Все ребята сразу начали повторять движения, а не только Званко. «Захакали»… Потом Мстигой раскрутил руки назад себя и с выдохом начал останавливать их уже по бокам и сзади…
– Хватит. Гудят руки? Хорошо… Теперь попрыгали вверх. Прыжок поменьше, следый выше. Поменьше – выше… Штоб в животе што-то вверх подпрыгивало вслед за вами… Вот тут… Теперь вот што… Останови это в животе наверху как бы…
Мстигой опоясал Званко поясом и затянул его через специальные петельки потуже…
– Не сильно? Дыхалку не спирает? Вот и ладно тода… Терь скажи мне – какой Устой для Мужей – Силой Земной управляет?
– Бера ты сказывал…
– Тода беру и подражай послед за мной…
Мстигой присел, раскосолапив ноги, и руки дугой перед собой выставил со скрюченными, как у лап бера, когтями-пальцами… Покачался из стороны в сторону, подражая медведю, а потом так же в раскачку и пошел боком вперед… Детвора повторяла за ним, сопя от усердия…
– А терь одному Званко – урок, остатние все – токо смотрят… Дыши, как я…
Мстигой начал дышать через открытый рот часто, почти как собака. Чередуя частоту вдохов-выдохов с замираниями дыхания и резкими выдохами опять…
– Гляди, Званко… Щас берешься за камень сей и начинаешь его раскачивать на весу вот так… А сам бочком наискось и семеня ногами по-берьему – тащишь его к воротам вон туда… Дыхание вот тако делай… Не вглубь груди, а поверх ея как бы… И чрез руки свои и ладони дрожь той Хары, в животе поднятой вверх, в камень передавай… штоб и он дрожал слегка как бы от Силы твоей Живы… Повторяй за мной…
Мстигой встал напротив парня и стал изображать поднятие воображаемого камня, раскачиваясь корпусом и переминаясь с ноги на ногу по-медвежьи. Званко повторял за ним, взялся за камень ладонями, легко поднял его почти до уровня пояса своего и засеменил параллельно и вслед за Мстигоем к воротам… Там он положил его на землю и распрямился вслед за наставником.
– Теперь попрыгаем… и Хару вниз опустим, хде ей привышно быть… Стряхиваем напругу с тела, рук и ног… штоб Сила твоя не застоялась хде и вредить твому телу не спочала вдруг…
Все дружно попрыгали, выровняли дыхания… А потом все притихли, разглядывая: кто валун, неподъемный с виду и для всех, кто – Званко, а кто – наставника со Званко разом…
Званко же совсем задумался и смотрел только на валун… Потом неожиданно нагнулся и попытался его опять приподнять, просто задержав дыхание… И опять едва смог его от земли оторвать. Распрямился, отряхнул ладошки и взглянул прямо в глаза Мстигоя:
– Дядь Тигой… я сам эт сделал… или ты спомог всё же..?
– Сам. Я токо показал тебе – как… и подсказал советами и наглядом, само собой… Терь и остальных учи сему… Только камни полегче выбирай чуток… Этот – только Данилка, верно, осилит… И пояса я еще не сшил для вас всех… так што – погодя чуток… завтра, аль послезавтра урок сей учить будете… Пока же – вертаемся на «плешь ратную» и буду вам уроки сладного дыхания учить разные… Это, што щас показал – токо для боя воще-то… в боевой раж воя переводит сразу… и опасное оно для начальных послухов-то… Просто – ты чуда схотел, вот и свершил ево сам… Не забывайте и помните токо одно… Вы – разные все… хто в чем свою Суть, Меру и Венец имеет… Хто – тяжести таскать, хто – чурки колоть, хто прыгать выше всех, хто бегать… Кажному своё причитается… умеете хоть чуть – как все урок какой делать – и ладно… Не пыжтесь, не упирайтесь до кровавово пота – шоб от всех в чем-то не отстать… У кажного – своя Стезя и Судьба своя… и Венец у кажного – свой и на другой ничей не похожий ни разу… Примечайте – у ково лучше всех ухватка кака или урок получается – у него и учитесь… друг у дружки… токо и ухватки все у кажного по-своему получатся будут… хоть в чем да будут отличия… Главно – крупных ошибок не делать и телу свому не вредить ненароком…
На следующий день Мстигой установил посредине тренировочной площадки толстый и высокий, в три своих роста, дубовый столб. На верху столба на кованой ступице было закреплено тележное кованое же колесо с восемью спицами. Званко с Данилкой принесли от дуба гладкую жердину, по которой страж спускался с засидки, накидывая свой ремень и мигом соскальзывая, ухватившись за намотку сию – и взобравшись по ней наверх, привязали дюжину веревок к колесу…
Когда дело было закончено, все сгрудились вокруг Мстигоя и столба. Один из младших отроков Василь спросил:
– Дядь Тигой, эт – каруса така для нас аль чаво..?
– Это кумир дедушке Перуну… Но шоб чернушники не наехали и не порушили – я на ём лики и руны вырезать не буду… Пусть карусой будет с виду…
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «Литрес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию (https://www.litres.ru/book/babay-druid/mstigoy-41605678/?lfrom=390579938) на Литрес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.
Бабай – друид
Тип: электронная книга
Жанр: Практическая эзотерика
Язык: на русском языке
Издательство: Автор
Дата публикации: 22.07.2024
Отзывы: Пока нет Добавить отзыв
О книге: Жил себе мужик, не тужил. Да свалилась напасть – жену с детьми похитили средь бела дня да хату подпалили… Не злите северного мужика, особенно если он – первый воин Ордена…