Главная страница | Триллеры | Карантинная Мадонна. Враг не снаружи, враг – внутри

Карантинная Мадонна. Враг не снаружи, враг – внутри
Елена Забродина

Любовь Забродина


Инга едет в деревню забрать приболевшего жениха, но оказывается в западне – деревню закрывают на строгий карантин. Неизвестный вирус косит население, а сам жених странным образом пропадает, посылая лишь зашифрованные эсэмэски. Девушка вынуждена бороться за свою жизнь вместе с малолетней сестрой жениха, аутисткой, почему-то оставшейся в квартире одной. А еще – Инга сама ждет ребенка. Книга содержит нецензурную брань.





Карантинная Мадонна

Враг не снаружи, враг – внутри



Елена Забродина

Любовь Забродина



Фотограф Алиса Паломяки



© Елена Забродина, 2024

© Любовь Забродина, 2024

© Алиса Паломяки, фотографии, 2024



ISBN 978-5-4493-1269-3

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero




глава 1


Жара! Невыносимая, всепожирающая и сводящая с ума. Земля потрескалась и стонала: «пить… пи-ить…» Но безоблачное небо, великолепное в своей чистой синеве, и не думало отзываться. Август отрывался не на шутку, воздавая за все предыдущие слезоточивые месяцы.

Инга смотрела через лобовое стекло на привычный пейзаж с обгоревшими на солнце березками, елочками и осинками и обливалась потом. На машину с кондиционером она еще не заработала, увы. Да и за эту кредит не давал расслабляться. Окна были раскрыты с обеих сторон, но если б это помогало… Птицы молчали, ветер даже не думал поднимать головы, только один чертополох торчал молодцом, бравируя своими ярко-фиолетовыми колючками.

Вчера Инга весь день провела в разъездах, профессия у нее такая – скакать с объекта на объект. А вечером позвонил жених.

– Инга, ты можешь приехать и забрать меня?

И голос был какой-то странный. Заболел он, что ли?

– А что случилось?

– Потом расскажу. Я бы не просил, ты знаешь…

Она знала. С Егором они встречались около года, и примерно столько же жили вместе. Егор по мелочам не стонал. Да он вообще был непотопляем. И только грипп мог его нагнуть. Но какой грипп в августе?

– Егор, у меня работа. А на автобусе?..

Пару дней назад он уехал в деревню к матери, кажется, там тоже кто-то заболел. Не хватало еще заразиться. Инге это было сейчас совсем некстати.

– Ин, это серьезно… и… – он заколебался на мгновение, – и срочно. Приезжай.

Подробностей вытянуть не удалось – он отмалчивался или отговаривался общими фразами. Инга решила не ехать – отлежится, поправится, вернется сам. А утром что-то кольнуло, какое-то чувство тревоги. Понятно, что не выспалась, понятно, что это все Егор со своими недомолвками, но… Отменила первую встречу и выехала. Благо, деревня находилась в часе езды – вечером успеет на общее собрание.

Навигатор предложил ей свернуть направо. Инга послушно крутанула руль. А чувство тревоги все никак не покидало. Дурное предчувствие – вот что это такое. Оно как ноющий зуб постоянно возвращает к себе, зудит и зудит – «что-то плохое, плохое… случится или уже случилось». Егор больше не отвечал на звонки. Сначала это раздражало, потом стало пугать. Вот и опять Инга набрала его номер – слава богу, дорога была чистая, и можно было спокойно поговорить по телефону. Может, до этого Егор спал и не слышал звонка? Но теперь-то должен бы проснуться, все-таки близится полдень. Но телефон по-прежнему выдавал длинные гудки, потом вдруг резко пошли короткие. Сбросили. Наверное, мама. Решила охранять сон сына. Вот оно, началось, материнская ревность. Подруги ее предупреждали. Зачем она вообще туда едет? Одна. К незнакомым людям, в незнакомую деревню… Несмотря на то, что между ними было принято решение жениться в этом месяце (и для такой срочности была своя причина), Егор не спешил знакомить ее со своими родственниками. Знала только, что мать воспитывала в одиночку двоих детей – у Егора была еще младшая сестренка. Ну что ж, придется знакомиться вот так, на скорую руку, без подготовки, и ей это очень не нравилось. Ей не нравилось все, что выходило не по ее плану. Что ему там взбрело в голову? Если так болен, то почему не пошел в больницу? Или захотелось показать своим родственникам, как по одному мановению руки, она помчится делать все, что он скажет? И тут же себя одернула – на него это совсем не похоже, она только зря заводит себя. Ему действительно нужна помощь. От этого стало еще тревожнее. Что же там случилось?

Из-за куста резко появилась морда патрульной машины. Инга инстинктивно дала по тормозам – как она сразу не заметила? К ней подошел полицейский, из машины торопливо выдвинулся второй. Неожиданно по спине пробежал холодок. Опять нехорошее предчувствие. Кольнуло где-то под ребро. Но она тут же отогнала ненужные мысли. Что за вздор? Она ничего не нарушила – обычная проверка документов.

Полицейский представился и попросил права. Пробежался глазами по буквам, не факт, что читал их.

– Разворачивайтесь, девушка.

– В смысле, разворачивайтесь? Что происходит?

Инга даже не знала, как реагировать на такое заявление. А, может, полицейский шутит? Но нет, взгляд слишком суровый.

– Это не приказ, а пока только совет.

Хорош совет… Она забрала свои документы и повторила вопрос. Беспокойство начало расти по мере того, как полицейские тянули паузу.

– Вы что, новостей не слушаете? – наконец, сказал один. Взгляд его стал сочувствующим.

– Нет, а что случилось?

Те двое многозначительно переглянулись. Инге стало не по себе.

– В чем дело-то?!

Но те не успели ответить. В их сторону по встречной полосе неслась легковушка. Полицейский жестом приказал остановиться, но та набрала скорости и проскочила мимо. Оба патрульных рванули с места к своей машине. Один, все-таки, успел на ходу обернуться и махнуть ей рукой:

– Домой! Езжайте домой!

Взвыла сирена, полицейские умчались за нарушителем, обдав ее облаком удушливой пыли. Инга осталась стоять, в полном ступоре. Почему нельзя? Она как будто продолжала пререкаться с полицейским. Внимательно посмотрела вдаль. Вроде никаких ремонтных работ не наблюдалось. Ни экскаваторов, ни людей в оранжевых жилетках… А навигатор другой дороги не показывал. Вот она, ровнехонько перед нею – поворот направо. Инга решила воспользоваться вынужденной остановкой и еще раз позвонить Егору. Снова никакого ответа. Да что он там, оглох что ли? Завела двигатель. Надо ехать. Выяснит все при встрече, поставит вопрос ребром, нужно ли им вообще жениться?



Инга ехала по тихим улицам маленького поселка, почти села. Свернула на Центральную улицу с магазинами, аптекой, парикмахерской. В который раз развернула сложенный вчетверо тетрадный лист, прочитала адрес – навигатор наотрез отказывался его показывать, слишком мал населенный пункт.

Навстречу то и дело попадались озабоченные люди, но никто толком не захотел объяснить ей дорогу, махали на ходу рукой куда-то в неопределенном направлении, или вообще игнорировали. А в глазах – паника, испуг. Чего это они все как ужаленные бегают? Какая-то бабулька упала на дороге, как в церкви, и заголосила заунывным голосом. Ингу передернуло. Кто его знает, вдруг и правда умер кто-то местного масштаба, люди и обезумели от горя. Обязательно у Егора спросит. Да где же, черт побери, эта проклятая улица Рабочая? Жара достала… Потрясла пустой бутылкой из-под воды, пора бы заглянуть в ближайший пункт торговли. Где у них тут сельпо?

Мимо нее проехала вопящая сиреной карета скорой помощи, хотя на дороге почти не было машин. А вот и сама больница. Ошибиться было трудно. Белое двухэтажное здание, довольно-таки старое, еще дореволюционное. Видимо, когда-то этот дом принадлежал помещику – балкон с балюстрадой, остатки каменных ворот… Побелка на стенах висела лохмотьями, обнажая красную кирпичную и частями белую каменную кладку.

Возле больницы стояла еще одна медицинская машина. Не многовато ли экстренных больных на такой небольшой поселок? Как будто в подтверждение ее сомнений из дверей здания вышли две женщины в белых халатах, ведя мужчину с перевязанной рукой. Мужчина громко стонал, и почти не держался на ногах. Одна из врачих, с головой, убитой перекисью, и с огромной грудью, уговаривала его потерпеть.

Инга поправила ремень безопасности, который уже порядком натер кожу, вытерла сырую от пота губу. Угораздило же ее припереться сюда. Хоть бы тучка какая набежала… Где же ты, долбанная улица Рабочая? И спросить совсем не у кого. Снова позвонила Егору, в который раз за сегодняшний день. Гудки. Разозлилась. Что за любящий мужчина? Позвал – «приезжай», а сам пропал. Где его искать? И что вообще происходит в этой странной деревне?

Жара продолжала палить, в салоне стояла невыносимая духота. А вот и магазинчик. Толстая продавщица уже закрывала двери. Не рановато ли? Хотя, возможно у них тут ранний обед. Инга выпрыгнула из машины и оказалась на крыльце.

– Подождите… мне всего лишь бутылку воды…

– Ты ж не наша, не здешняя, – сказала продавщица, удивленно рассматривая одинокую покупательницу.

Ингу покоробили этот взгляд и интонация, но она решила не обращать внимания, заодно узнает адрес.

– Пить очень хочется, – улыбнулась той улыбкой, которой привыкла обезоруживать, – Пожалуйста. – И протянула купюру.

Но продавщица как-то хищно осклабилась.

– Вот дурочка… чего дома-то не сиделось…

Ого! Как тут чужих не любят. Вот и полицейские не хотели ее пропускать. Неприветливая деревенька. Рука с купюрой сама по себе опустилась.

Продавщица недовольно крякнула себе под нос, непонятно, о чем, но дверь открыла, буркнув на ходу: «Сейчас». Вышла через минуту с прохладной пластиковой бутылкой. Инга тут же сделала несколько жадных глотков. Продавщица с сочувствием посмотрела на девушку.

– Откуда ты?

Вместо ответа Инга сунула под нос продавщице бумажку с адресом. Та повертела ее в руках, хмыкнула:

– Это совсем рядом.



Возле нужного дома Инга неуверенно задержалась. Еще одна двухэтажка. Как две капли похожая на десяток предыдущих. Под окнами дома росло высокое раскидистое дерево, как будто тополь. Внимание привлек небольшой домик, расположившийся в его ветвях, грубо сколоченный из кусков фанеры и досок. Прикольный. Подобный был у нее в детстве, только на земле. Они с ребятами во дворе любовно обставляли его всякой рухлядью, найденной на помойке. Бумажными коробками застилали пол. Было весело…

Инга нырнула в неосвещенный, пахнущий сырым бетоном и пылью, подъезд, поднялась на второй этаж, нашла нужную дверь, позвонила. Ждала с громко колотящимся от волнения сердцем. Никто не спешил открывать. Снова нажала – спят что ли? Никакого ответа. Постучала. Должен же кто-то быть в квартире. Неужели все разом ушли куда-то? Может, в магазин?

С тихим скрипом открылась дверь в соседней квартире. Наверное, Инга слишком громко стучала. Из двери неуверенно высунулась чья-то голова. Инга разглядела всклокоченные кудряшки и стариковские роговые очки. Пожилая женщина.

– Извините, – она сделала шаг в сторону женщины, но дверь быстро захлопнулась.

Инга оторопела, мысленно повертела пальцем у виска. На площадке было еще две квартиры. Ничего, она спросит у других, более адекватных людей. Она подошла к другой двери, но та раскрылась сама и в ее зеве показалась растрепанная женщина с сумками. Она вытаскивала их за порог, не обращая на Ингу внимания. Сумку за сумкой. Крикнула кому-то в темный коридор:

– Мишка, пошевеливайся!

– Да не возьмут они столько вещей! Куда ты набрала? У них своих девать некуда. Бросай все, на хер! – Вслед за голосом появился мужчина. Такой же всклокоченный, в домашнем трико. Ухватил сумку, что была к нему поближе, и кинул внутрь квартиры. Женщина заорала на него, уцепилась за другие сумки.

– Все ведь вынесут! – задохнулась она в раздражении.

Вышел и их отпрыск, стриженный пацан лет восьми, нагибаясь под тяжестью своего рюкзака, набитого так, что тот мог в любой момент лопнуть.

– Простите, что вмешиваюсь, – Инга решила не ждать развязки. – Вы не знаете, где Белоусовы?

Тетка только сейчас подняла на Ингу удивленный взгляд, в секунду оценила чужачку.

– Уехали они, еще с утра, – ответила нелюбезно. И все, Инга ее больше не интересовала. Она подхватила сумки и начала спускаться с ними вниз. Пацан безмолвно пошел следом.

– И Егор?.. – Инга не могла поверить своим ушам. Как так? Звал и уехал? Почему тогда не сообщил?

– Видела его вместе с Алиской. Взяли по сумке и пошли на остановку.

– Они сели в автобус? – Инга перевалилась через перила, спрашивая тетку, уже спустившуюся вниз. Невероятно! А она мчалась, сломя голову, отменила поездку на объект, стройка которого лежала на ее плечах.

Тетка не на шутку рассердилась.

– Че пристала? Я им не надзиратель.

Подъездная дверь хлопнула – тетка вышла.

– Ты кто им? – в свою очередь подозрительно спросил мужик. Пузан, лоснящаяся рожа… Ему объяснять Инга ничего не собиралась. Да и зла была на Егора. Надо возвращаться домой.

Инга вышла из темного подъезда, зажмурила глаза на солнце. Успела сделать несколько шагов к машине, на ходу достала ключ… Вдруг кто-то прыгнул на нее, толкнул в бок, крутанул на сто восемьдесят градусов. Обожгло ладонь. Она едва поняла, что случилось – все произошло в одно мгновение, неожиданно. Ее качнуло в сторону, но она сумела вернуть равновесие и не упасть. Развернулась назад всем корпусом и заметила, как один мужчина, который толкнул, запрыгивает в ее машину, на сиденье, с которого она сошла минут пять назад, а второй загружается рядом. Как же так?.. как они смогли?.. Ведь она закрыла дверь… Инга глянула на руку, на пустую ладонь, которую саднило от боли, и все поняла.

– Эй!.. Ты!..

Взревел мотор, и ее слова потонули в шуме. Машина рванула с места так быстро, как Инга даже не ожидала от своей тихони. Она была растеряна больше, чем напугана. Все еще не верилось в происходящее. А ее серебристая Лада завернула за угол.

– Стойте! Эй, Помогите! Только что угнали мою машину!

Она пробежала вперед несколько метров, стала оглядываться по сторонам в поиске помощников, свидетелей, но улица словно вымерла. Тетка, нагруженная сумками, с сыном уже скрылись за углом.

– Мужчина, вы видели… вы знаете этих людей!

Мужчина, вжав голову в плечи, удалился в соседний подъезд.

– А вы… вы ведь видели, да?

Бабуля повела теленка, не оборачиваясь.

– Люди… как же так…

Инга только разводила руками. Все шло не так, как она ожидала. Совсем не так. До сознания все не доходила реальность произошедшего. Вот так, среди бела дня… И наверняка местные.

Инга достала из сумочки телефон (слава богу, она всегда брала сумочку с собой – там деньги, телефон, документы), быстро набрала номер полиции. Черт, у нее же там в багажнике вещи, запасная одежда!

– Алло! У меня только что украли машину. Я запомнила приметы…

Но как только она назвала населенный пункт, разговор тут же прервался. Инга недоуменно взглянула на телефон – разрядился что ли? Нет, все в порядке, остались две батареи. Еще раз позвонила. Тот же эффект. Но Инга – упорная. В третий раз ей все-таки ответили, и чисто русским текстом попросили, чтобы она больше не звонила. Сюда они не поедут, даже если тут кого-нибудь убьют. Инга оторопело слушала слова полицейского и не могла въехать – это все в реальности происходит? Как ей могут отказать? Почему? Она облизала пересохшие губы, открыла бутылку, на автомате сделала несколько глотков и даже не почувствовала вкуса. Что же теперь делать? Похитителей машины надо искать по горячим следам.

По дороге медленно проехала серая иномарка, груженная вещами под завязку. Тюки и мешки были даже в салоне. Среди вещей выглядывали испуганные глазенки мальчишки—подростка. Водитель тревожно смотрел вперед, его спутница сидела, низко опустив голову. Инга бросилась к ним.

– Стойте!

Но те проехали. И зачем она кинулась к той машине? Какой смысл? Подкинуть ее до города они все равно не смогли бы – свободным в машине был разве что багажник. И то вряд ли. Судя по тому, что даже на крыше были укреплены коробки с вещами. Следом проехала такая же машина. Только у нее вещи торчали даже из багажника, как из заднего кармана брюк. Инге опять стало не по себе: это походило на миграционное движение. Люди как будто бежали. Мелькнула ненужная мысль: успела ли соседка загрузиться и влезли ли все ее сумки? Она решила, что дойдет до поворота, где поселковая шоссейка соединяется с трассой. Там-то у нее будет больше шансов уехать.



Она шла, сбивая ноги о горячие камни и песок. Ремешки босоножек натирали, камешки попадали между ступней и подошвой, но все равно это было лучше, чем ступать по липкому удушливому асфальту. Она прошла мимо знака, который показывал конец населенного пункта. Час назад она проезжала его. Что за глупый, бесполезный день?

За спиной послышалось шуршание шин. Инга повернулась навстречу машине. Черный джип. Просто огромный. Водитель затормозил, легко остановился рядом. Мужчина открыл пассажирскую дверь, приветливо улыбнулся. Волосы слегка вьющиеся, глаза – голубые.

– Подвезти?

Инга сделала шаг в направлении открытой двери, но тут ее взгляд уперся в обклеенную иконками панель. И отступила назад. Кто ищет защиты у святых – долго не живет. Такие люди перекладывают ответственность за свою жизнь на высшие силы и, как правило, пролетают.

– Эй, ну так что? – мужчина нетерпеливо постучал пальцами по рулю, однако продолжал улыбаться.

Инга с усилием сглотнула. Никто другой пока ей место в машине не предложил, а выбираться отсюда нужно. Она поспешно кивнула, села. Поехали.

– Вам куда?

– В город. Но можно до любого другого населенного пункта. Подальше от этого места.

– А чем этот вам не угодил? – спросил он с иронией.

Инга поняла, что стоило бы проявить тактичность к селянину. Неуклюже она сказала, не подумав.

– Да ладно, не старайтесь, – махнул он рукой на ее попытку исправить положение. – Я здесь не живу. Приехал по делу к своему приятелю. А тот, оказывается, переехал.

– Я заметила, что здесь многие уезжают, – сказала она.

На повороте их ожидал неприятный сюрприз: всюду, насколько хватало глаз, тянулась длинная вереница из машин. Что их там остановило – было не видно. Инга недоумевала. Как же так? Ведь она ехала час назад по этой же дороге, тут ничего подобного не было. Когда же успела собраться эта пробка? Среди машин Инга узнала и те, которые обогнали ее. Она высматривала свою. Наверняка ее украли, чтобы отсюда выехать. Пошли, так сказать, на крайние меры. Только что их вынудило?

– Что за черт? Наверное, какая-то авария, – выругался Ингин водитель.

Он вышел из машины. Инга выскочила следом. На дороге тоже стояли люди. В основном мужчины. Они объединялись группами, что-то громко обсуждали, жестикулировали. Женщины же сидели в машинах. Двери были распахнуты настежь. Детишки бегали рядом. Похоже, движение застопорилось надолго. В одной из ближних к Инге машин какая-то женщина в спортивных бриджах зарыдала в голос, к ней присоединились детские голоса с задних сидений.

– А ну заткнитесь, – рыкнула на них дама лет пятидесяти, в темных очках. Она нервно прогуливалась рядом. – Нечего панику поднимать. Сейчас мужчины во всем разберутся.

Плачущая женщина оборвала голос и плакала беззвучно, захлебываясь, закрыв рот руками.

– Что случилось? – обеспокоенно спросила Инга.

– Что, что? Закрыли нас, – почти радостно объявила дама в очках. Хотя, если присмотреться, то это была скорее тихая истерика.

– Почему закрыли? Надолго? – Инга ничего не понимала, и от этого ее тревога росла.

– Карантин, милая моя, – пропела все та же дама. – Нам предлагают вернуться домой. Сволочи! А у нас дети! Да и я сама еще хочу жить! – это она крикнула непонятно кому, в воздух.

В ответ на ее слова женщина в спортивных бриджах, снова громко завыла, как будто ей кто-то дал команду.

– А ну хватит! – цыкнула на нее дама в очках, но поняла, что бесполезно, махнула рукой.

– Вы из Степаново?

– Нет, я приезжая.

– Не важно. Вышел приказ: из Степаново и Моховки людей не выпускать. И к нам никого не впускать. Прикольно, да? А мы-то здоровые! – это она снова крикнула невидимым противникам.

– А кто болен? И чем?

– Ну, ничего, наши мужчины разберутся! – женщина уже не обращала внимания на девушку, приговаривала сама себе.

К ней подошел, по-видимому, муж, отозвал в сторону и что-то тихо сказал.

– Я не поеду! – закричала дама. – Я буду тут стоять!

Она еще долго раздраженно кричала, потом как-то резко замолчала, как будто вся ее энергия иссякла, села в машину и обреченно закрыла лицо руками, плечи ее затряслись от беззвучных рыданий. И это тихое отчаяние поразило Ингу больше всего. Черт подери, как же это ее угораздило оказаться запертой вместе с этими чужими ей людьми. Где же Егор?

От начала пробки потянулся поток возвращающихся людей. Все они были подавлены. Кто-то откровенно матерился. Инга тоже вернулась к своему водителю.

– Ну, что, – сказал он, – ситуация, конечно, неприятная. Но не патовая.

Инга никак не могла успокоиться. Эти истерящие женщины и подавленные мужчины произвели на нее сильное впечатление. Повинуясь общему настроению, хотелось немедленно убежать и спрятаться. Только куда и от чего?

– Чем они все болеют?

Ее собеседник пожал плечами.

– Да черт его знает. Болеют чем-то. – И он беспечно улыбнулся. – Нам-то что? Мы – здоровы. Надо выбираться отсюда. Попробуем в объезд.

Он завел двигатель и развернул машину назад.

Некоторое время они ехали молча, водитель все больше хмурил брови, играл желваками, Инга не решалась заговорить с ним. Лишь бы выехать отсюда. Она надеялась, что Егор не заболел этой самой неведомой болезнью, лишь бы его не зацепило. Но внутренний голос бубнил – «именно, именно ею он и заразился. И поэтому просил забрать». Но сейчас он наверняка дома, на их общей съемной квартире. Только почему не звонит? Инга вытащила телефон, но не стала звонить при водителе. Не важно, на полчаса раньше, на полчаса позже…

А потом на пути им стали попадаться стоящие у обочины машины со скарбом. То одна, то другая… Инга занервничала еще больше. Почему они стоят здесь?

На лице водителя проскочила улыбка. Радости, что ли? Ее бросило в жар, не смотря на вовсю работающий кондиционер. Не нужно было садиться в эту машину… Водитель вдруг резко вывернул руль, так что Ингу бросило на дверь, сильно ударив плечом, и рванул прямо в поле.

– Что вы делаете? – закричала Инга.

– Одну дорогу перекрыли – будь уверена, перекрыли и все остальные. Мы пойдем другим путем. Боженька поможет, танк проскочит.

Джип понесся по полю, врезаясь в желтые, спелые колосья. Черные колеса безжалостно давили созревший хлеб, оставляя позади изломанные стебли и рассыпанные по земле зерна. Машину подбрасывало на кочках, людей внутри мотало из стороны в сторону. Благо спасали ремни безопасности, иначе Инга точно бы расшибла себе лицо о панель. Она испуганно цеплялась за ручку на двери, другой рукой держалась за сиденье. А водитель только улыбался и поддавал газу. Из-под колес выскакивали мелкие камешки и удирающие в страхе полевки. Стебли колосьев отчаянно барабанили по железным бокам джипа. Инга не сводила взгляда с ряда иконок. Только бы эти раскрашенные идолы были благосклонны к своему хозяину.

– Тебя как зовут? – крикнул водитель.

Как это глупо – вот так и тут знакомиться. Ничего другого в голову не пришло? Инга промолчала.

– А меня – Гришка. Если что…

Инга не стала думать о том, что имел в виду этот человек под «если что». Ее от тряски начало тошнить, нужно было сосредоточиться на дороге.

Наконец, поле закончилось, и их взору предстали на скорую руку вбитые в землю столбики. Между ними была протянута проволока в несколько рядов. Джип притормозил. Инге сразу же пришли ассоциации с концлагерем. Что это? Они окружены и выхода нет? Пока было просто неверие. Такого не может быть. Не в этом мире. Она увидела, что и водитель тоже растерялся на мгновение. Улыбка спала. Но тут же вернулась, еще задорнее, чем прежде. Он повернул к Инге свое красивое лицо, голубые глаза как у киноактера.

– Ты знаешь, почему я купил именно джип? Потому что я хочу ощущать себя хозяином жизни.

Инга хотела, было, хмыкнуть, но только невольно скосила взгляд на панель с иконками.

– Со мной столько всего было, а я жив и здоров. Ни одной царапины. Так что, и эту хренотень проскочим.

– Нет-нет! – Инга живо представила, как они летят на проволоку, как по ним проходит ток, и они поджариваются в джипе, словно куры в духовке. Ужас сдавил горло.

– У тебя один шанс. Другого может не быть.

– Я не хочу… Я выйду.

– Да ты что? Думаешь, они реально там ток провели? – Он развернулся к ней всем корпусом. – Да у них кишка тонка. А даже если и так – машина нас защитит, – и он постучал по железному корпусу джипа. Поехали, выберемся – «спасибо» скажешь.

Инга отчаянно дергала ручку, дверь не открывалась.

– Выпусти меня.

– Пожалеешь ведь.

Водитель нажал на педаль газа, машина послушно ответила рычанием. Приготовилась к старту. Инга, как обезумевшая, вцепилась в его рукав:

– Выпусти меня! Гриша, пожалуйста. Гри-иша. – Она заглядывала ему в глаза, она умоляла.

– Ладно, – смилостивился мужчина. – Проскочу, беги за мной. Только быстро… не зевай…

Инга уже не слушала, выпрыгивая из охлажденного кондиционером пространства в знойный день. Подальше от джипа, от сумасшедшего водителя. Она успела сделать несколько шагов и обернулась. Джип набрал скорость, небольшую – разгона было мало, но все-таки достаточную. Врезался в заграждение, снес столбик, протащил какое-то время всю систему за собой. Провода натянулись, столбики один за другим вырвались из земли, напоминая нотный стан. А потом провода, не выдержав натяжения, лопнули. Все повалилось на землю, джип прорвался! Инга закричала от восторга. Есть! Гриша проскочил! Теперь ее очередь бежать. Он ее захватит с собой.

Она, было, ринулась следом… И вдруг все оборвалось. Подпрыгнув на кочке, согнув пару тонких деревьев, джип вдруг стал заваливаться… Черный лощеный бок отразил солнце, повернувшись к нему всей своей поверхностью, завис на мгновение и обрушился в овраг. Словно нырнул под землю. Послышался рев мотора, стон ломающихся деревьев… Джип ворочался в овраге, словно раненый медведь.

Инга стояла, пораженная увиденным, и бессмысленно сжимала руки у груди. Гриша, вылезай. Давай, придурок, обвешенный иконками. Ни одной же царапины… ты сам говорил…

Но водитель не вышел, а машина неожиданно загорелась. Одним всполохом, как сухая деревяшка. Огненный столб поднялся над оврагом. Инга упала в траву. Она уже ничем не могла помочь. Господи, Гришка. «Если что…» Зачем, ну зачем мне теперь помнить твое имя? Зачем оно мне? Никогда Инга не видела смерти. Даже просто не была на похоронах, не то чтобы на твоих глазах погиб человек… Потрясение было сильным.

Прошло, наверно, несколько минут, пока до Инги дошло: сидя здесь, она теряет шанс уйти. Тот шанс, о котором говорил погибший. Провода с током оборваны, она сможет перебежать на ту сторону и скрыться в лесу. Потом выбраться на дорогу. До города, в крайнем случае, и пешком дойдет. Поймает попутку, купит билет на автобус… не важно…

Инга встала и побежала к образовавшемуся проходу, в сторону от оврага, от полыхающего джипа. Но словно из ни откуда, навстречу ей выехал какой-то военный грузовик. Из него выпрыгнули люди в странной форме. Их лица прикрывали респираторы, одежда была прорезинена, а на ногах – брезентовые бахилы. В руках – автоматы. Инга застыла в растерянности. Это что, какой-то дурацкий розыгрыш? Она тряхнула головой, не соглашаясь с увиденным. Чушь. В нее же не будут стрелять. Она – мирный житель, женщина.

– Вернитесь в зону карантина! – крикнули ей в громкоговоритель.

Инга подняла руки. Они поднялись сами собой, без ее ведома.

– Я не больна, – прошептала она внезапно охрипшим голосом. Испугалась, что не услышат, крикнула громче. – Я не больна!

Пара военных подбежала к Инге, и остановились возле нее, остальные слаженно начали собирать столбики, восстанавливать загон.

– Я не местная. Я только сегодня приехала. Но никого не застала… Мне нужно домой!

Она сделала шаг вперед. И уткнулась в дуло автомата. Абсурд, ее не убьют, в нее не будут стрелять. Она смотрела в респираторы двоих, стоящих на фоне догорающего джипа и не верила происходящему.

– Отойдите, – услышала она приглушенный респиратором голос. – Мы выполняем приказ.

– Пусть меня отвезут к врачу, пусть сделают анализы…

Инга ухватилась рукой за дуло автомата. Страха не было. Потому что это было похоже на сон. А сон – это, пусть и страшная, но нереальность.

Позади них уже поднялся к небу столбик, уже утрамбовывали землю вокруг. Уже подводили провода.

– Ждите. К вам едут вирусологи. Больше ничем помочь… – тот же сочувствующий голос. И жалостливые глаза поверх маски. Такие же красивые, как у Гриши. Глаза моргнули, так бытово, так реально… И пришло страшное осознание – все наяву. Ее не выпустят отсюда. Никто не пожалеет. Она в ловушке.

– Я вас умоляю, – вдруг заплакала Инга. – Я беременна. Мне нельзя здесь… Прошу вас…

Не выпуская из рук дула автомата, она упала на колени. Никогда она не позволяла себе такой позы, такого унижения. Но сейчас было все равно. Как она выглядит, что собой представляет…

– Прошу вас… ради ребенка…

Две пары сильных рук подхватили ее за подмышки и оттащили назад, всего на несколько шагов. Осторожно опустили на землю и сразу отбежали. Тут же в землю воткнули последний столбик, намотали провода. Инга рванулась к ним, хотела схватиться за провод, порвать, но поведение военных ее остановило. Они напряженно замерли, как будто выжидая, бросится она на колючую проволоку или нет? В глазах отражались страх и холодное любопытство. Инга застыла, остановившись в нескольких сантиметрах от проводов, испуганно опустила руки. Граница снова была восстановлена и вот-вот по ней пустят невидимый глазу ток.

– Не выходите на улицу, забейте все дыры в квартире. Запаситесь продуктами, если еще успеете, и сидите дома, пока за вами не придут. Мы надеемся, это не продлится долго.

Это сказал тот, с синими глазами.

– Извините…

Военные запрыгнули в кузов, так же проворно, как и выпрыгнули из него, забрав с собой инструмент. Через минуту грузовик исчез из поля зрения. На заднем плане, там, за проволокой, из оврага валил дым вперемежку с паром – джип потушили. Она сидела в траве, находясь в прострации. Мыслей не было. Запах горелой резины достиг ее носа, попал внутрь и ее вырвало. Вот так закончилась жизнь несчастного Гришки. Вот так начинается жизнь ее ребенка. Нужно возвращаться. Возможно, в деревне осталась мать Егора. Ведь соседка ничего не сказала про мать. Она ей поможет. Она не может не помочь.

Инга встала на ноги и поплелась назад, по следу колес от джипа. Потому что другого пути назад она не знала.




глава 2


Она прошла все поле насквозь, с трудом продираясь сквозь густые дебри пшеницы. Каблуки проваливались в землю, цеплялись за стебли, прокаленный воздух обжигал горло. Вышла на дорогу. Уже не было одиноких, стоящих у обочины машин. Все вернулись. Или стоят возле закрытых дорог. Очень хотелось пить. Плечи обгорели на солнце, и было больно от натирающего ремешка сумочки.

Инга набрала номер Егора, в волнении облизнула сухие губы. Тишина от него пугала. И сейчас он не ответил. Что-то здесь было не так. Если бы Егор не смог позвонить, то обязательно бы послал хоть какую-то смс-ку. Тем более, он должен был уже три раза успеть доехать до дома. Или он не понял, что она поехала за ним? Ведь она не оставила записки, ей и в голову не могло прийти, что они разминутся. А если и так – для чего нужен телефон? Чтоб таскать его в кармане?

Тревога сжала сердце. Господи, что с Егором? Только бы не серьезно заболел и не слег где-то без сознания в неизвестной больнице. А то как еще оправдать его молчание? Пусть лучше он потерял телефон. Кому бы позвонить, кого спросить? Возможно, кто-то его встретил в городе? Телефонная книжка была полна именами, а позвонить некому. Даже своим родителям, которые живут неподалеку. Что она им скажет? Мать ее саму же обвинит в случившемся, велит сидеть и не высовываться. Отец что-то равнодушно проворчит… Нет, не нужно им ничего знать. Дня через два-три карантин снимут, и все будет как прежде…

Так, где же все-таки, Егор?

Небо было все таким же ясным. Ни облачка. Солнце, правда, уже клонилось к западу. Скоро вечер. Инга все шла и шла. Сначала она попыталась идти босиком – босоножки только мешали, увязая в сухой, рассыпающейся земле. Но так стало больнее. Снова надела обувь. У обочины появился лес. Да, они проезжали его. Это тень, это успокоение.

Инга спустилась к наполовину пересохшему ручейку чистой ключевой воды. Он тонкой струйкой вытекал из-под валунов разной величины, тесно скученных на пригорке. Жажда перекрывала все другие желания. Она присела, зачерпнула пригоршней ледяной воды. Горло тут же обожгло, а зубы заломило. Вода отдавала каким-то неприятным привкусом, горьковатым и солоноватым одновременно. Но это все-таки, была так необходимая ей сейчас жидкость.

Инга напилась, вытерла рот рукой. Обошла валуны, разглядывая странный ключ. Он бил с другой стороны, прямо из-под камней. Подземный ручеек образовался здесь давно. Вон сколько крупного песка вокруг. Он скрипел и проваливался под тяжестью ее тела. Среди песка что-то блеснуло. Инга наклонилась, разглядывая предмет. Эта была небольшая линза в металлической оправе. Из какого-то прибора, то ли телескопа, то ли фотоаппарата. Инга в оптике плохо разбиралась. Ее профессией была архитектура и строительство. Это была ее работа, ее хлеб.

Стекло было черным от копоти и слегка оплавленное по ободку. Первое что пришло в голову – пацаны ставили опыты, пытаясь поджечь линзу. Хотя обычно все делается наоборот. Ингу взяла досада. Сегодня произошло столько серьезных событий, на ее глазах погиб человек, а она… думает о какой-то стекляшке. Какая разница от чего она оплавилась?

Инга огляделась – не пора ли выходить из леса? Сквозь деревья хорошо просматривался кусок дороги с указателем на поселок. И вдруг Инга замерла на месте. Она не понимала, что произошло, но ею овладела тревога. Неожиданно и безотчетно. Позади заскрипел песок, как будто кто-то осторожно продвигался за ее спиной. Инга резко обернулась, но только увидела промелькнувшую серую тень, затем раздался тихий свист. Чем-то похожий на шуршание плащевой ткани. Раздался над самым ухом и пропал.

– Эй, кто там? – спросила Инга внезапно охрипшим голосом, делая неуверенный шаг в направлении виденной ею тени. Но никто не ответил. И Инга отступила.

А если это какой-то маньяк? Или хищное животное? Или… мысли, одна другой страшнее, полезли в голову. Треснул сучок, и девушка, охваченная ужасом, рванула с места. Поначалу ей казалось, что она бежит в правильном направлении, ведь вот там был указатель на дороге, и она уже давно должна была выбраться на трассу, но она бежала, а конца лесу все не было видно. Мало того, стали попадаться какие-то елочки, которых раньше не было. Инга остановилась, оглядываясь в растерянности. Где она неправильно свернула и какое направление теперь выбрать? Справа показался просвет, возможно, там выход из леса, и она совсем не так уж сильно сбилась с курса. Инга приободрилась, побежала в ту сторону – скоро она выберется к деревне.

Впереди замаячило какое-то высокое здание, но очень скоро ее радость погасла – здание было давно заброшенное. Оба этажа зияли дырами пустых рам, а рядом, из-за разросшихся кустов торчала какая-то производственная вышка. Еще пара небольших строений… Инга остановилась. Сердце все еще гулко стучало в груди, но голова уже начала проясняться. Заброшенная шахта? Кажется, что-то подобное она видела на картинках. Из-за группки березок выглядывал проржавевший насквозь автобус. От всего веяло разрушением и смертью. Вот уж, веселенькое местечко.

Ингина ступня уткнулась во что-то твердое. Посмотрела и чуть не охнула. Эта была сильно проржавевшая железнодорожная рельса. Не брошенная как попало, а аккуратно вросшая в землю, как будто там и была с сотворения мира. Напротив обнаружилась и другая сестра-близнец. Стало понятно, что перед нею остатки разрушенной узкоколейки, скорее всего по ней из шахты возили вагончики с полезными ископаемыми. Мысли заработали с новой силой. А ведь это удача. Она может отправиться по этой дорожке. Наверняка, рельсы приведут ее к какому-нибудь населенному пункту.

Инга так и сделала. Очень скоро впереди мелькнул среди деревьев указатель. Вот он где! Оказывается, она была совсем рядом. Приободренная, Инга пошла в его направлении. Осталось всего ничего. Скоро она познакомится с матерью Егора, напьется холодного кваса, расслабится в прохладной ванне. Она успокаивала себя этими мыслями. Потому что надо же было себя чем-то успокоить. А солнце стремительно опускалось к линии горизонта.



Когда Инга вошла в поселок – совсем стемнело. Если днем здесь было оживленно, то сейчас все словно вымерло. Свет в домах едва пробивался сквозь плотно занавешенные окна, а улица освещалась от силы тремя фонарями. Спросить дорогу было не у кого. Да Инга и не рассчитывала. Если даже до объявления карантина это было почти нереально, то на что надеяться сейчас?

Жара потихоньку спадала, но духота все еще стояла в воздухе. Инга брела без эмоций, еле волоча ноющие от усталости ноги. Сегодня она прошла как минимум десять километров. Идти в абсолютной тишине было жутко. Ни машин, ни людей, ни животных. Хоть бы мать Егора никуда не уехала. Инга старалась думать только о хорошем. Потому что иначе ей совсем некуда будет податься. Разве что найдется какая захудалая гостиница… Но и в это не верилось – не место здесь для туристов, чужим здесь нечего делать.

Темнота свалилась неожиданно. Еще вроде пять минут назад была отчетливо видна дорога, камушки в асфальте, листья на деревьях, и вдруг все превратилось в единую бесформенную серую массу. Ночь вступала в свои права. Инга шла без ориентиров, без системы, полагаясь только на интуицию. Вдруг над ее головой раздался тонкий, нежно-пронзительный писк, затем еще. Инга подняла голову – сверху пролетели какие-то тени. Несколько небольших комочков. Она инстинктивно присела. Воробьи, что

ли? Напугали-то как… она поправила ремешок сумки на плече, заставила себя приободриться. Тут запросто можно сбрендить, но надо держать себя в руках.

«Воробьи» сделали крюк и вернулись, резкий писк повторился. И теперь уже Инга поняла: это были летучие мыши. Отчетливо разглядела их неровный полет, уловила еле слышное хлопанье кожаных крыльев. Она никогда раньше вживую не видела летучих мышей. Как завороженная, стояла под одиноким фонарем, задрав голову кверху. Рукокрылые (кажется, так назывался этот отряд млекопитающих) низко пролетели, издавая писк, как будто общались между собой, и скрылись за двухэтажкой. Они уже не пугали Ингу. Она проводила их взглядом и заметила кое-что, что вызвало куда больший интерес. На темно-сером небе выделялось дерево с пристроенным среди ветвей домиком. Свет падал из окон дома напротив, позволяя разглядеть очертания. Инга обрадовалась – ведь она видела этот домик днем, когда сидела на лавочке возле подъезда. Пришла. Неужели?

– Че зеваешь, дура?

Сердце оборвалось, из вмиг сжавшейся гортани вырвался визг. Она дернулась и отпрыгнула в сторону. Голос донесся откуда-то из-за спины и снизу. Это было так неожиданно, словно ее без предупреждения окунули в прорубь.

– Да что ж ты орешь-то? Услышат ведь.

Инга резко обернулась – сзади, прислонившись к забору, сидел мужчина. То, что мужчина, она догадалась по голосу и очертаниям фигуры. Он пошевелился, в темноте звякнули бутылки. Ясно, алкаш. Уснул по дороге домой, она его и не заметила в темноте. Пора отсюда валить. С такими вступать в полемику – последнее дело. Да и страшно. Хватило ей преступников, угнавших машину. Мысли сразу перенесли ее на протоптанную тропинку. Хоть бы они доехали до города и бросили ее машинку где-нибудь в хорошем месте. Хотя бы из чувства благодарности.

Инга, больше не оборачиваясь, направилась к дому с деревом. В нем живет семья Егора. Может, и сам Егор вернулся. Мало ли, вдруг автобус развернули?

– Хочешь остаться живой – сиди дома, – донеслось ей вслед.

Спасибо за совет, тебя, кстати, тоже касается. А мужик словно услышал ее, вздохнул:

– Они меня не трогают. У меня средство есть. – Он наклонился, раздалось характерное бульканье воды, льющейся в стеклянную посуду. Наливал себе новую дозу.

Инга только ускорила шаг. Спрашивать о том, кого он предлагает опасаться, и какое там у него есть средство, не было нужды. И без того понятно – мужик допился до белой горячки.

– А ты чья? Я что-то тебя не знаю… – крикнул вслед мужик, но Инга уже свернула к подъезду. Сердце колотилось от только что перенесенного испуга. Лишь бы за ней не увязался. Угораздило же его свалиться рядом.

Пространство между улицей и подъездом она преодолела почти бегом. Перепрыгивая через ступеньки, поднялась на второй этаж. Под потолком горела одна-единственная тусклая лампочка, кое-как освещая лестничную клетку. Знакомая дверь, так же нетронуто выглядит. Чутье подсказывало – за ней никого нет, но палец давил на кнопку звонка, а кулак стучал в дверь. Да что же это за день! Проклятый день! Куда она попала, зачем? Все чужие, никому нет до нее дела. Голова раскалывается, ноги трясутся от усталости, в пустом желудке – революция. И перед глазами горящая машина и голубые глаза, и этот запах… страшный, нехороший. Он витает где-то рядом, как будто въелся в ее кожу. Чем она заслужила такое? Чем? Егор, ну где же ты?

Она всегда была скромная, незаметная. Таких девочек в школе считают благополучными и обходят вниманием. Они же положительные – по всем предметам успевают, хорошо себя ведут и проблем не доставляют. Но и социальной активностью не отличаются, особыми знаниями не блещут… Инга была из таких. Еще и ростом не удалась ко всему прочему. Только под внешней оболочкой жил очень целенаправленный и упорный человечек. Может, потому и упорный, что не замечали?

Инга решительно подошла к соседской двери и забарабанила в нее. За дверью не отвечали. Но она же видела в окнах свет. Они не уехали, пусть не прикидываются. Она видела, сколько машин вынуждено было вернуться обратно. Им просто некуда деваться. Они обязаны ей открыть.

– Чего надо? – наконец ответили за дверью. Голос женский, недовольный.

Инга прильнула к двери.

– Это я. Я здесь днем была, вы меня помните?

За дверью – тишина.

– Я к Белоусовым. Никто не открывает. Но, может быть, у вас есть ключ? Вам не оставили, по-соседски?

От наглости такого предположения дверь распахнулась.

– Соседка, называется! Сама еще в субботу свалила. Сын ее сказал – к родственникам уехала. А потом сам собрался и девчонку с собой взял. Если она раньше узнала о карантине, почему нам не сказала? Мы ей чужие, что ли? – Тетка выкрикнула это с надрывом. Видимо, соседка Белоусова для нее теперь виновница номер один.

– Точно никого нет? – Инга никак не хотела расставаться с последней надеждой.

Тетка только криво усмехнулась – мол, надейся, дурочка.

Инга оперлась спиной о стену подъезда. Предательские слезы назрели, налились и грозили опрокинуться. Инга захлопала глазами быстро-быстро, чтоб не разреветься.

В щель в двери на уровне пупка тетки заинтересованно выглянула еще пара глаз. Тот самый пацан лет восьми. Женщина погладила его по голове. На ее глаза тоже налились тяжелые слезы.

– Ольга всегда такая была. Высокомерная стерва. – Женщина выплевывала ядовитые слова сквозь зубы.

– А что же мне делать? Я – приезжая… У вас гостиницы какие-то есть?

Женщина посмотрела на нее как на ненормальную.

– А у вас нельзя заночевать? Я заплачу.

Тетка сразу перестала плакать, легким шлепком отправила сынишку обратно в квартиру.

– Зачем мне твои бумажки, что я на них в карантин-то куплю?

– Но ведь не навечно же…

– Нет-нет, – баба загородила дорогу. – У меня ребенок, а кто поручится, что ты не заразная?

– Я ведь только сегодня приехала…

– Зараза не спрашивает – когда. – Баба резко, без предупреждения, прикрыла дверь. Но потом снова открыла, будто забыла чего договорить. – И сюда больше не стучи -мужа позову, он с тобой по-своему будет разбираться.

– Эй, эй, эй, подождите…

Но дверь перед ее носом захлопнулась.

– Мы же не договорили…

Какие-то доли секунды Инга тупо смотрела на закрытую дверь, а потом пришла злость. Сдавила горло, окатила холодом руки и спину, колючим ежом распласталась в груди. Снова перед глазами встала горящая машина, люди в масках…

– Откройте!

Инга со всей силы застучала в дверь.

– У вас что, нет сердца! – орала она, приложив губы к замочной скважине. – Откройте!

Инга уже пинала дверь.

– Трусливые крысы! У меня тоже есть ребенок! Мне тоже есть кого защищать!

Дверь резко открылась, и Инга как будто провалилась. По инерции ее тело полетело вперед, все еще повинуясь направленному усилию. Ее подхватили жесткие неприветливые мужские руки. Рот, обезображенный ненавистью и отвращением, рявкнул ей прямо в лицо: «Пошла!» Просто и коротко. И тут же ее оттолкнули. Как былинка, подхваченная ураганом, она полетела назад, потеряв твердь под ногами, упала прямо под дверь квартиры напротив. Со всей силы шлепнулась на пол, спиной ударилась о косяк. Боль огненной резью тут же отдалась в животе. Все произошло так быстро, что она даже не успела выдать какую-то эмоцию. Скорчилась на полу, подтягивая ноги к животу. Как будто сквозь вату в ушах, услышала щелчок закрываемого замка. Но уже было все равно. Больше она не подойдет к этой двери. Там ей не помогут.

Инга массировала живот и спину руками, стараясь сесть поудобнее. Что же ей делать? Куда идти? Кого искать? Егор! Как же так?! Еще утром выехал, мать в субботу отправил… А по телефону ничего конкретного не сказал. Все юлил, уходил от прямого ответа. Видимо, боялся, что она не приедет, не заберет их с Алиской. Дурак! Идиот! Да если б он ей сразу все как есть сказал – она бы тут же примчалась, еще вчера вечером. Почему он ей не доверился? Боялся ее реакции? Жених, нечего сказать! Собирались вместе жить, ребенка растить… Почему сейчас не звонит, отмалчивается? Она достала телефон и в растерянности уставилась на черное табло. Батарея села.

И тут она разревелась. Сдохший телефон стал последней каплей, он словно отрезал ее последнюю связь с внешним миром. Слезы полились солеными ручьями, из груди вырвались сдавленные рыдания. Сидит тут, как паршивая собака на коврике. Когда попадет домой – неизвестно. Еще какая-то неизвестная болезнь ходит по поселку. Можно подцепить заразу. Страшно, голодно и ужасно одиноко. Чем она провинилась? За что ей это испытание?!

Скрипнула дверь – сумасшедшая старушка решила выглянуть. Видать, стало любопытно, кто тут ревет белугой. Инга тут же вскочила, вытерла рукой слезы, переживая, что выглядит теперь совсем жалкой, и вдруг разозлилась на саму себя. С чего это она расклеилась? В ее жизни и раньше бывали периоды, когда приходилось поднапрячься и ничего, справлялась. Когда-то, лет шесть назад, уехала из родного дома, можно сказать сбежала. Ни гроша за душой, ни даже родительского благословения. Сначала учеба, параллельно подрабатывала в кафешках посудомойкой и официанткой. Жила и в общаге и на съемных квартирах. Всякое бывало, и голодать – ей не привыкать. Потом работала в разных конторах, фирмах и вот года два назад как подарок от бога – престижная, хорошо оплачиваемая работа в строительной фирме, выгодные контракты. Жизнь налаживалась. Встретила хорошего парня, забеременела…

– Да куда ж ты зараза? – крикнула бабка неожиданно визгливым голосом.

Инга вздрогнула и хотела было уже ответить неприятной старушке, но поняла, что обращались не к ней. Рыжий кот с белыми пятнышками побежал по площадке, видимо, выскочил в полуоткрытую дверь. Бабка кинулась его догонять, но кот рванул как угорелый, запрыгнул на железную, сваренную из прутов лесенку, ведущую на чердак, остановился на верхней – дальше некуда. Огромный амбарный замок охранял путь наверх. Кот стоял на перекладине, рискуя сорваться, а бабка боялась лезть за ним и только тянула руки, уговаривая спуститься. Инга молча поднялась на пару перекладин и сняла кота. Тот вцепился в нее когтями, еле сумела отодрать от блузки и передать хозяйке. Бабулька схватила его трясущимися руками, прижала к груди, как ребенка.

– Ух ты, дурачок, – запричитывала она уже ласково, – чего дома не сидится? Жить надоело?

И даже не поблагодарив девушку, скрылась в своей квартире. Инге стало немного обидно. Вот и делай добро людям. Подобрала лежащую на полу сумочку. Так, хватит, поныла и будет. Надо что-то предпринять. Замок вскрыть у нее вряд ли получится, никаких инструментов под рукой нет, и выломать дверь сил не хватит. А вот залезть в окно – почему бы и нет? Хотя, второй этаж… Не по водосточной же трубе лезть? Или… Инга вспомнила, что видела у домика на дереве приставленную к стволу лестницу.

Она вышла на улицу. Воздух заметно посвежел. Даже появился небольшой ветерок. Как облегчение после жаркого дня. Инга осторожно подошла к дереву. Возле дерева, действительно, стояла прислоненная деревянная лестница. Потрогала. Довольно прочная. Инга машинально посмотрела вверх, на домик, закралась дурацкая мысль, и тут же была отброшена. Спать в таком месте – хуже, чем на коврике. Инга напрягла зрение. Показалось или нет? Сквозь щели в стенах домика пробивался тусклый свет. Встряхнула головой – померещилось? Но нет, свет на самом деле был. Такой неяркий, как от свечи, он переместился с одного края домика в другой и погас. Инга вцепилась похолодевшими руками в лестничные перекладины, не переставая вглядываться в темноту ветвей. И страшно и ноги как будто прилипли к земле. Свет снова зажегся, как будто кто-то игрался. Преодолев первый страх, Инга тихо позвала: «Кто там?» Свет резко погас, а в домике кто-то зашевелился, потом из проема выглянула чья-то голова. Отчетливо свесились длинные пряди волос. Женщина? На дереве?! Ночью?! Инга от шока не знала, что и сказать. Может не стоит к ней приближаться? А вдруг она сумасшедшая, как та бабка с котом?

Но очень скоро Инга успокоилась. По очертаниям щупленькой фигурки, спускавшейся по приставной лестнице, стало понятно, что это – ребенок. И все равно, одна, ночью, на дереве? Куда смотрят родители? Инга придержала ходившую ходуном лестницу, хотела помочь девочке спуститься, подала руку, но та оставила ее без внимания. Отряхнув платьице, она молча уставилась на Ингу. В свете фонаря можно было с трудом разглядеть, что на вид ей было не больше десяти лет. Если бы не ее взгляд, лицо девочки можно было бы назвать милым. Круглолицая, с ямочками на щеках, распущенные волосы локонами спускались до плеч. Этакая куколка. Но взгляд… Он как будто проникал внутрь, оставляя неприятное чувство, что твой мозг просканировали.

– Привет, – сказала Инга, первое, что пришло в голову. Она не знала, о чем говорить с нею. Спросить, почему так поздно и одна? Где родители? Но девочка только мазнула по ней взглядом, и сосредоточилась на своем занятии – стояла такая независимая, и спокойно вытаскивала из волос остатки веток и кусочков древесной коры.

– Тебя как зовут? – спросила Инга, чтобы как-то перекрыть это молчание, которое слегка пугало. – Ты чья?

Ну, вот, теперь и она задает эти поднадоевшие ей самой вопросы, которые слышит в этом поселке весь день. Но девочка не ответила, и у Инги закралось подозрение, что та попросту ее не слышит. Глухонемая? Где-то вдалеке послышался писк летучих мышей. Девочка резко развернулась в сторону звука, и предположения о ее неполноценности тут же отпали. Слышала она хорошо. Писк приближался, мышь летела прямо к ним. Это почему-то сильно обеспокоило девочку. Она мотнула Инге головой с таким видом, как будто та обязана ее понимать с полу-жеста.

– Что? – не поняла Инга, почувствовав себя глупо.

Девочка тут же переключила внимание на другое. Схватила лестницу за нижние концы, потянула на себя, отбежала, лестница упала. Девочка подхватила ее за оба конца подмышки и потащила за собой, как санки. Инга побежала следом, не зная, что ей предпринять – помогать или остаться сторонним наблюдателем. Девочка то и дело оглядывалась на приближающийся звук мыши, похоже ее пугали эти животные. Но почему она не бросит лестницу и не убежит домой? Странная девочка. Но когда та приставила лестницу к темному балкону второго этажа и начала взбираться, стало ясно, что она хочет попасть в квартиру тем же способом, какой Инга спланировала несколько минут тому назад.

– Эй, ты куда? – задала она ненужный вопрос.

Вообще она была сильно растеряна всем происходящим. Ситуация какая-то уж совсем нестандартная. Она в чужом поселке, ночью. Эта необычная девочка, не говорящая ни слова, лезет в чью-то квартиру. А Инга как вынужденная соучастница наблюдает. Хотя все же думается, что девочка знает, куда лезет.

Инга ошарашенно наблюдала, попутно придерживая лестницу, чтобы девочка не упала. Та забралась и, пошуршав на балконе, спокойно открыла дверь. Неужели она так попала к себе домой? Инга все еще растерянно держалась за лестницу. Где же балкон квартиры Белоусовых? Теперь ее очередь так же взобраться, разбив окно.

И тут сверху на голову упало что-то увесистое. Хотя нет, не упало – приземлилось, потому что это «что-то» больно вцепилось ей прямо в кожу, выдирая волосы. Обезумев от страха и боли, Инга, заорала, замахала руками, сгоняя это нечто. Им оказалась летучая мышь, которая довольно шустро отлетела в сторону, и даже как показалось, недовольно зашипела, ощерив огромную для своей маленькой головы пасть. Сердце Инги испуганно затрепыхалось. Мысли в панике понеслись вскачь. Это был какой-то нонсенс. Летучая мышь напала на нее! Но такого не бывает! Насколько она помнила из разных и обрывочных источников информации, эти твари питались только насекомыми. И вдруг – человек?

Сверху полетел какой-то цилиндрический предмет. Животное увернулось от предмета, но не успокоилось, а снова направилось к Инге. Предмет, упав на землю, издал звук разбитого стекла. Инга задрала голову и увидела, что это сделала девочка. Она свесилась через перила, в ее руках опять что-то было. Она целилась в мышь. И эта поза, эта решительность ребенка стала для Инги призывом к действию. Надо спасаться.

Откуда взялись силы и проворство, но она с завидной скоростью взобралась на балкон. Лестница шаталась под нею, Ингу это не останавливало. Совершенно забыв о высоте и о том, что от любого неосторожного движения, она может упасть вниз, девушка, подтянувшись на руках, перекинула свое тело через бортики старого решетчатого балкончика. Девочка продолжала бомбардировать взбесившуюся летучую мышь всем, что попадется под руку. В ход шли старые лыжи, горшки с цветами и даже бельевые прищепки. Оказавшись наверху, Инга тоже начала оглядывать балкончик, чем бы можно запульнуть в озверевшую мышь? Но девочка уже открыла балконную дверь и тянула ее за собой. Как только дверь за ними захлопнулась – летучая мышь со всего маха врезалась в стекло. Инга как завороженная видела ее раскрытую, полную мелких зубов пасть. Мышь как будто прилипла к стеклу, потом медленно сползла вниз. На стекле осталась темная полоска.

Инга обернулась к девочке, ожидая хоть какого-то объяснения произошедшему, но та как будто растворилась в темноте.

– Эй, ты где? – испуганно позвала Инга, понимая, что бесполезно ждать ответа. Как только глаза чуть-чуть привыкли к темноте, она нашла выключатель. От вспыхнувшего яркого света Инга на мгновение зажмурилась, потом обвела глазами комнату, в которую ее занесло. Взбудораженные чувства потихоньку улеглись, и пришла отрезвляющая реальность. Одного мимолетного взгляда на стоящую на комоде фотографию в рамке было достаточно, чтобы понять – по непонятному стечению обстоятельств или по господней воле, но она попала в квартиру семьи Егора. И поняла, кто эта девочка.




глава 3


Она лежала на спине, а кто-то сидел возле нее на кровати, вполоборота, и гладил по голове. Как когда-то Егор, в начале их знакомства. Вот так же нежно, чуть ли не впервые в ее недолгой жизни. Ни мама, ни отец, только Егор. И сейчас наверняка был он. Ей трудно было поднять веки, сомкнутые липким тягучим сном, но она угадывала близкого человека рядом. Он гладил ее живот, и ребенок отзывался. Хотя, она еще ни разу не чувствовала его шевеления, и срок был слишком маленьким, но почему-то это ее не удивляло. Кому он еще может так радоваться, как не папе? Человек, сидящий у ее изголовья, смотрел куда-то в сторону, но Инга могла поклясться – улыбался. Егор… Ее губы невольно растянулись в улыбке.

С кухни донесся какой-то стук, Инга встрепенулась и человек, сидящий возле нее на кровати, пропал. Растворился. Неужели это был всего лишь сон? И не было рядом Егора, и покой, который она ощущала, не был настоящим, а только привиделся… Инга закрыла глаза. Она не хотела просыпаться, она не хотела в этот мир, похожий на западню.

Возня на кухне продолжалась, доказывая, что сон окончился, реальность берет свое. Не скроешься в раковину, не превратишься в точку и не перенесешься домой, а заодно и в прошлое… Как ни ужасно осознавать – все-таки, это действительность. Огороженная деревня, пустая квартира Белоусовых и откуда-то взявшаяся Алиса.

Забравшись вчера по лестнице и оказавшись в квартире, Инга сразу поняла, кто перед ней. Сестра Егора. Тот говорил о девочке как-то уклончиво, не вдаваясь в подробности. Только сейчас Инга догадалась – девочка страдает аутизмом. Хотя, «страдает» – неправильное слово, это ведь не болезнь, которую можно вылечить. И эта девочка впустила ее к себе, защитив от странных летучих мышей. Мыши… Инга поежилась от воспоминаний. Взбесились они, что ли? Может, неведомый вирус поразил и этих безобидный животных? Страшно представить, как ведут себя зараженные люди. Нет, лучше не думать…. Приедут вирусологи, спасут. Им всем помогут.

Пару раз открылся и закрылся холодильник. Интересно, что она там найдет? Вчера, почти сразу, как за Ингой закрылась балконная дверь, странная девочка тут же утратила всякий интерес к невольной гостье. Инга пыталась ее разговорить, представилась, но та была равнодушна. Или так искусно игнорировала. Пошла на кухню, достала какой-то кусок хлеба и с ним прошла в спальню. Легла, раздевшись, все так же, не замечая присутствия Инги, и легла спать. А Инга все еще приходила в себя.

Как же так получилось, что Егор с Алисой уехали вместе, а потом она вернулась одна? Уму непостижимо. Она знала Егора, не мог он бросить сестру без помощи. А значит, с ним что-то случилось. Сердце сжалось, заныло от плохих предчувствий, которые будоражили ее весь вчерашний день. Только не это. Пусть девочка убежала, отбилась, выпрыгнула тайком из автобуса, еще до новообразованной границы… Лишь бы, лишь бы…

Желудок свело от голода. Вчера Инга залезла в холодильник, нашла старый недоеденный суп, который не рискнула есть, выпила остатки молока и дожевала сыр. Потом обшарила кухню на предмет съедобного, нашла кое-какие сухие продукты, но в общем-то, ничего существенного. Надо бы сварить что-то для девчонки. Но та уже ушла с сухарем, так что, Инга решила, что все может подождать до завтра. Завтра, все завтра. А сегодня она валилась с ног. Столько событий могут за год не произойти, что произошли за день. Это нужно переварить.

Она сразу же уснула на широкой чужой кровати. Легла не раздеваясь, не приняв душа, укрывшись пледом. И вот уже утро. Из-за заклеенных бумагой окон в доме тень, но ясно, что вовсю палит солнце и отдохновения от зноя сегодня точно не будет.

На кухне что-то с грохотом упало, загудело, прокатившись по линолеуму. Да что же эта девчонка там делает? Инга поднялась и устремилась на шум, роняя по дороге плед. И встала на пороге кухни. На полу валялась кастрюля, как раз в центре лужи, а у плиты переступая босыми худыми ногами, стояла Алиса. В руке была макаронина, которую та индифферентно грызла. На присутствие Инги девочка никак не прореагировала, в глазах не возникло никакого интереса. Бедный ребенок, пыталась сварить макароны, да не удержала кастрюли. Инга прошла, наступив в лужу, подобрала посуду с пола. Взяла тряпку и начала собирать воду. Литра три, если не больше. Девочка все так же стояла и хрустела макарониной.

– Ты подожди, я сейчас все вытру и схожу в магазин, – сказала Инга, ползая на карачках и собирая воду из-под стола и частично из-под плиты.

Алиса снова не прореагировала. Инга только вздохнула, она никогда не сталкивалась с аутистами, не знала, как с ними общаться, что они понимают, а чего – нет? А вдруг она агрессивная? Точно, о чем-то таком Инга слышала. Аутисту может мешать какой-то звук, или свет, или прикосновение и они могут от этого испытывать приливы агрессии. Лучше эту девочку не трогать, не касаться ее и, может даже, не раздражать лишний раз вопросами. Сходит, купит еды, даст ей, и все ее действия по опеке ограничатся этим. С голоду не помрет и своих родственников дождется – большего для девочки она сделать не сможет.

Собрав воду, умывшись и кое-как причесав найденной в ванной расческой упрямо торчащие в разные стороны волосы, ужаснувшись, глядя в зеркало («Господи, так похудеть и осунуться за один день!»), Инга вышла на улицу. Хотела, было, что-то еще крикнуть Алисе, чтоб дожидалась ее здесь, но передумала. Девочка у себя дома, здесь ее каждый знает, может кто-то знакомый приютит, накормит, обогреет и оставит у себя до возвращения родных. Хоть бы так и случилось. Ведь наверняка у матери было куча знакомых и друзей. А ведь еще какие-то дальние родственники здесь есть… Должны быть, ну просто обязаны. Они еще пока не знают, что девочка вернулась. Вернулась одна. А когда узнают – заберут. Непременно заберут. С такой мыслью Инга вышла из дома. Перед уходом, впрочем, не забыв зафиксировать замок, чтобы попасть обратно.



На улице было оживленно. До магазина Инга шла уже вполне знакомой дорогой. Мимо то и дело прошмыгивали деловитые граждане, навстречу шли с полными сумками, сзади обгоняли чуть ли не бегом – пустые. Видимо не одна Инга была такой умной – все понимали, что на какое-то время придется пожить в некой блокаде. Продукты им никто не поставит. Хотя, может, и зря панику поднимают и все выйдет вполне цивилизованно? Им привезут гуманитарную помощь на танках. Ха-ха!

Возле магазина Инга замедлила шаг. Небольшое помещение торговой точки было забито до отказа. Через распахнутую дверь высовывался хвост из длинной человеческой очереди. Люди стояли на крыльце магазина и на ступеньках, недовольно переминались, не привыкшие к такой сутолоке. Кое-где слышались тихие жалобы на правительство, которое закрыло их, хотя были и такие, что смеялись. Ну, это оптимисты по жизни.

Инга тихо пристроилась за женщиной в цветастом халатике. Та вполголоса разговаривала с другой, пышногрудой. Обе были среднего возраста, любительницы посплетничать. Инга не особо прислушивалась, но делать все равно было нечего – очередь двигалась медленно.

– Валентину-то увезли вчера в город. Успели.

– Как хоть она там? Бедняжка, она так плакала, муж-то тут остался.

– Да кто ж теперь знает, что с нею стало? Дозвониться-то до нас невозможно.

Инга не удержалась и вступила в беседу.

– Это почему невозможно?

Женщины разом повернулись в ее сторону, внимательно осмотрели чужачку с ног до головы. Одна из женщин неохотно ответила.

– Так ведь на вышке-то наши сигналы перекрывают. Чтобы мы никому не сообщали, панику, так сказать, не сеяли. – Она посмотрела на Ингу как на глупую, типа, как это можно таких элементарных вещей не знать?

Ну что ж, вполне логично. Теперь понятно, почему она дозвониться не могла до Егора. Да и он, наверное, звонил ей раз сто. По крайней мере, в это хотелось верить. На душе стало немного теплее. Он в порядке, просто так сложились обстоятельства. И очень скоро они будут снова вместе. Они и их малыш.

Кто-то случайно толкнул Ингу. Она слегка отодвинулась. Странно, что при заразной болезни, для которой нужен карантин, народ стоит так плотно. Это же потенциально опасно. Чем больше народу, тем большая вероятность заразиться. Инга отодвигалась и отодвигалась и таким образом рисковала никогда не дойти до кассы. И уйти было нельзя. А может быть, болезнь не переносится воздушно-капельным путем?

– А что за болезнь здесь? – спросила она и народ, до этого гудящий о своем, замолчал. Инга растерялась, все взирали на нее.

– Что? Что я такого сказала?..

Люди запереглядывались между собой, и только одна женщина произнесла:

– А никто не знает.

У Инги мороз прошел по коже. И остальные как-то подавленно замолчали. Им напомнили о страшном. Нехорошо, что напомнили. Народ заозирался, стал приглядываться к тем, кто рядом.

Из магазина послышался душераздирающий женский визг, и внимание мигом перенеслось на новый объект. Люди ожили. На крылечко, распихивая всех по сторонам, вылетел щупленький мужичонка в мятом трико и вылинявшей футболке. В руках он держал палку колбасы. На лице мужичонки читалось бесшабашное отчаяние. Черт подери, да он – пьяный! Довольный собой, он припустил вдоль по улице. Никто и не подумал его задержать, так все были обескуражены.

– Эй, держи его! – продолжал надрываться женский голос. Народ в проходе снова недовольно расступился, на этот раз пропуская немолодую продавщицу. Лицо ее раскраснелось.

– Вот ведь гад! Украл!

Из магазина высунулись те, кто еще минуту назад был внутри, всем было любопытно.

– Мужики, ну что же вы? Что стоите-то? – напирала продавщица, еще не осознавая, что все ее призывы бесполезны.

– Да его уж теперь и не догнать, – со знанием дела сказал один из поселковых. Другие слишком активно подхватили: «Да, да…» «Вон как летит»… Бежать никто не хотел. Да и кому было надо? Вот если бы это у них из рук вырвали палку колбасы, разговор был бы другой. А так…

– Мужики, вы че? – почти шепотом спросила продавщица, и на глаза навернулись слезы отчаянья.

А воришка все бежал. Улица, по которой он удирал, состояла из небольших частных домиков, тянущихся вдоль дороги одной большой стеной, примыкая друг к другу заборами и воротами, создавая некий коридор и не давая преступнику увильнуть в сторону. А впереди маячил парк – еще метров двадцать и преступник скроется из вида. Ошалев от безнаказанности, наглец даже перешел на шаг. И тут из-за угла, ему навстречу вылетел автомобиль зеленого цвета, скорее отечественного завода, чем иномарка, чуть не врезался в воришку, резко тормознул. Мужичонка с колбасой хотел обогнуть его, но автомобиль взревел мотором, дернулся рывком в его сторону, загораживая проход. Из машины вышел мужчина лет пятидесяти, поджарый и хорошо сложенный. Какая-то женщина громко вскрикнула, всплеснув руками: «Да это ж Бобров!» Остальные радостно закричали, наблюдая, как следом за Бобровым из машины выпрыгнула большая собака и кинулась следом за преступником. Мужичонка прыгнул на забор, с намерением скрыться дворами. Одним молниеносным прыжком ротвейлер настиг его, сомкнув на его ноге свои мощные челюсти. Никогда раньше Инга не слышала крика громче и пронзительнее. Воришка, свалившись с забора, корчился, пытаясь скинуть с себя собаку, но та реагировала не больше, чем железный локомотив.

Мужчина подошел уверенной походкой, не спеша. Лохматые, сурово сомкнутые брови, резко очерченные губы, твердый подбородок. Его можно было бы назвать красивым, но отталкивала циничная полу-улыбка, застывшая на лице. Инга помрачнела. Радость от восторжествовавшей справедливости мигом схлынула, пришло отрезвление. Жертва, продолжая отбиваться от огромного ротвейлера, перешла на откровенный визг. Народ даже начал жалеть горемыку. А продавщица, еще сама недавно готовая насылать на голову преступника проклятия, сердобольно крикнула: «Ой! Собаку-то убери! Больно же ему!» Народ потихоньку стал подбираться к месту действия. Инга тоже двинулась вместе со всеми. Коллективный разум, черт бы его побрал. Зов толпы.

Бобров, не обращая ни на кого внимания, подошел к поверженному. Склонился. И неожиданно по-отечески так заговорил:

– Что ж ты, Василий делаешь-то? А? Как не стыдно, у своих же воруешь?

Мужичонка заискивающе заскулил, держась за ногу. Собака по-прежнему не отпускала его.

– Прости, черт попутал. Сам не знаю, как вышло…

– Эх ты, – пожурил Бобров и протянул руку, – давай сюда.

Бедолага не сразу понял, что от него требуется. Сначала подал свою руку, но по наморщенному лицу Боброва понял, что не то. Оглянулся. В траве, рядом с ним валялась палка колбасы. Василий дернул головой, как будто спрашивая, это ли нужно, суетливо схватил ее и протянул. Бобров бесстрастно принял продукт и передал всхлипывающей продавщице.

– Спасибо, Дмитрий Степанович, – благодарственно пролепетала она. Инге показалось, что еще немного, и та кинется целовать его руки. Стало как-то неуютно.

– А кто он? Полицейский? – тихо спросила она рядом стоящую женщину в халатике.

– Да нет. Зам главы администрации, из города, – прошелестело в ответ. Глаза подобострастно и немного испуганно устремились на Боброва. – Хороший человек.

Инга с сомнением проследила за ее взглядом. Ну да, впечатляет. Понятно, от чего женщины в деревне, при обычном недостатке хорошо одетых, трезвых и здоровых мужчин запали на него. Особенно впечатляла спина – прямая, властная. И Инга, как и другие чувствовала, что с этим нельзя не считаться. Бобров сделал еле заметный знак собаке, и та послушно отпустила воришку. Инга нехотя поежилась, а мужик заплакал, разглядывая окровавленную ногу через разодранную штанину. Кое-как поднялся.

– Беги, Василий, – милостиво разрешил Бобров, – и больше не воруй.

– Не буду, Дмитрий Степанович, – забормотал тот, прихрамывая и пятясь задом, все еще не доверяя скалившейся собаке. Отойдя на безопасное расстояние, побежал, как будто нога и не болела.

Народ засмеялся ему вслед. Засмеялась и Инга. Напряжение немного спало.



– Господа… – Бобров сделал широкий жест руками. Видно было, что слово «господа» ему дается с трудом. Не считает он их господами, но и товарищами назвать как-то уж совсем – отсталый век.

– К сожалению, мы все с вами попали в не очень приятное положение… – продолжил он как оратор, откашливая горло.

– Дмитрий Степанович, что слыхать-то в городе? – перебил один из поселковых.

– Когда нас откроют-то?

Люди окружили Боброва кольцом, ожидая, что вот человек возьмет всю ответственность на себя, все им объяснит и поможет. Главное, что кто-то все сделает за них, решит все проблемы.

– Ведь не могут же нас совсем тут бросить… – как-то неуверенно сказал мужик в выцветшей майке.

– Знаю не больше вашего, – ответил зам главы, поморщившись. Не очень-то он спешил всех успокаивать. – Обещали вирусологов, дополнительно – медицинских работников, но пока, как видите, никого нет.

– Что нам делать? Делать-то что? – прижимая годовалого ребенка к груди, причитала молодая женщина.

– Ждать. Надеяться. И прежде всего, оставаться людьми, а не такими скотами, – он ткнул пальцем в сторону только что убежавшего Василия. – Леонидовна, закрывай магазин, – скомандовал он продавщице.

Народ тут же заволновался. Это еще зачем? Почему закрывать?

– Будем продавать продукты по списку, на каждого человека выделим определенный лимит. Сколько нам тут куковать без подвоза – неизвестно. А еды должно хватить всем. Леонидовна, пересчитай на складе сколько чего осталось.

– Так еще же магазин у Лемешевых есть… – подал кто-то голос.

– Есть, – был простой ответ. – Но его мы тоже закрыли.

Кто это «мы», было непонятно, но, тем не менее, никто не стал спорить. Все как-то сразу согласились с условиями нового лидера. Продавщица побежала на склад, а Бобров достал из машины листы с какими-то отпечатанными списками.

– По прописке выдавать будут, – прокомментировала женщина с малышом на руках.

– По прописке? – повторила эхом Инга, занервничав, она-то ведь не прописана. Так что ж, ей не дадут? Оставят помирать с голоду? Да нет… И Инга, не веря в такую несправедливость, встала вместе со всеми в очередь. Авось, выгорит.



Сам магазинчик был небольшим. От полок с продуктами люди были отделены длинным прилавком, за которым расположился Бобров со своими списками. Он без конца перекладывал их туда-сюда, в зависимости от того, кто к нему подходил, карандашом отмечал какой семье сколько выдано. Продавщица молча выдавала по его указанию продукты, взвешивала, отсчитывала, принимала деньги. Дело двигалось медленно. Бобров слишком долго листал бумажки, искал фамилии. В магазине стояла духота, хотя все окна были открыты, а сбоку молотил напольный вентилятор. В дополнение к духоте воняло просроченной рыбой и тухлыми овощами. Здесь было еще хуже, чем на улице. Жирные мухи ползали по прилавку и продуктам, противно жужжали, когда их сгоняла толстая рука продавщицы. С потолка свисали коричневые ленты-липучки с торчащими на них насекомыми. Тяжелее всех было беременной молоденькой девушке, уж кто ее, беднягу, отправил сюда? Она еле стояла на ногах, держась за поясницу. Живот у нее был большой, как говорят в простонародье – лез на лоб. И ведь никто не пропустил без очереди.

Инга придвинулась к прилавку. Ее очередь. В горле пересохло. Не моргнув, быстро назвала адрес, по которому проживал ее жених, а теперь заселилась и она сама. Бобров молча поднял на нее глаза.

– Ты откуда?

– Я… – Под пристальным взглядом Боброва Инга сразу чуть трусанула. И саму себя обругала за детский страх. Ведь не съест же он ее? Уверенно затороторила, – Инга Белоусова. Жена Егора. Я вчера приехала…

– Насколько я знаю, Белоусовы выехали всей семьей, – сухо ответил Бобров, убирая карандаш от списков. Сердце Инги упало, но она решила бороться до конца.

– Я его жена, – твердо сказала она. – Да, они выехали, но меня не предупредили.

– Это точно, – подтвердил женский голос сзади. Инга тут же обернулась и сильно удивилась. Говорившая была та самая бабка-соседка, владелица кота. – Я ее знаю. Вдвоем они. С Алисой.

Инга с благодарностью посмотрела на бабку и, не скрывая торжества на лице, повернулась к Боброву. Ей показалось, что у того в глазах промелькнул интерес.

– Алиса здесь осталась? С чужим человеком?

– С тетей, – твердо сказала Инга.

Бобров усмехнулся, кивнул, отметил карандашом в своих списках жирную галочку и дал отмашку продавщице.



Возвращалась домой уже спустя три часа. Хотелось срочно что-то взять в рот, тут же, на улице. Отломить краюху от черствого хлеба и съесть ее, смакуя ржаной вкус. Удерживала только неведомая болезнь, разлитая в воздухе, как марево. Болезнь, о которой ей так ничего конкретного узнать не удалось. Ей чудилась чума. Вот идет она по средневековому городу, несет свою небогатую провизию, а кругом люди в балахонах и с посохами. Лица их прикрыты, но под покрывалами чернеют язвенные лица. От разбушевавшейся фантазии, содрогнулась всем телом. Хотя людей в балахонах видно не было, но Инга, до этого державшая свой пакет навесу, инстинктивно взяла его на руки и прижала к груди, как самое дорогое.

Она шла быстро. Впереди тащился какой-то мужик. Тяжело ступал, а вроде, не старый. Да Инга и не приглядывалась. Мужик нес небольшой кулек, (видимо, тоже из магазина), но казалось – тот весил килограмм десять. Совсем силенок маловато… Она уже поравнялась с мужиком, но тот запнулся, чуть не упал, с большим трудом выпрямился. Еще один пьяница, подумала Инга с отвращением и хотела побыстрее проскочить мимо. Но мужик неожиданно повалился назад, упал на спину, его физиономия исказилась и тут же горлом пошла кровь. Инга ужаснулась. Первым порывом было убежать, чтобы не видеть этого. А потом пришло понимание – нельзя. Полгода назад она проходила курсы оказания первой помощи. Сама вызвалась. Она тогда думала, что сильная, сможет все. Ну и где твоя сила, слабачка?

– Мужчина, держитесь!

Она бросила пакет с продуктами в придорожную пыль, не глядя – куда, и кинулась к мужику, пытаясь его перевернуть на бок, чтобы хлеставшая кровь не затекла в легкие. Это первое, что было необходимо сделать.

– Сейчас, сейчас… – бормотала она больше для собственного успокоения. – Люди, помогите!

Мужик может и был нетяжелый, но скорчился и сопротивлялся, прижимаясь спиной к земле, так что Инге было не справиться – его пятки уперлись в потрескавшийся асфальт, весь он был словно высохшая коряга. Кто-то сзади схватил девушку за плечи и дернул со всей силы в сторону. Это еще что такое? Инга обернулась и увидела нависающее над собой старушечье лицо.

– Брось его! Не трогай!

Это была все та же соседка. Инга обрадовалась и этому лицу. Хоть какая-то помощь.

– Помогите… Перевернем его вместе.

Но бабка категорично затрясла головой, снова ухватила Ингу своими сухими лапками и потянула на себя, прочь от задыхающегося мужчины. Инга ударила ее по рукам.

– Отстаньте от меня! Ему нужна помощь!

– Ему уже не поможешь, он умрет! Ты, дура, разве не видишь, что он заражен? Хочешь быть следующей?

Слова бабки подействовали на Ингу как холодный душ. Она испуганно взглянула на свои испачканные в чужой крови руки, инстинктивно потянулась вытереть их о сухую траву. Мужик, лежа на спине, издавал ртом тихие булькающие звуки. Инга сделала еще одну попытку перевернуть его, однако уже не так самоотверженно… Глаза больного закатывались, он почти не дышал…

– Тогда позовите кого-нибудь!

Инга в надежде завертела головой, но только увидела спины. Спины, быстро пропадающие за углами и в подъездах, словно исчезающие в полдень призраки. Как в первый же день, когда у нее угнали машину.

Старушка не торопилась зазывать односельчан на помощь, потирала предплечье. Все-таки, Инга не рассчитала силы удара.

– Но почему? – Инге стало по-настоящему страшно. – Вы же все здесь на равных условиях. Почему вы бросаете своих? Вы, что – звери?

– Нет, мы просто уже не верим… врачи не смогли нам помочь, а что можем мы?

Тон бабки, ее опущенные руки, тишина на улице, ужасающий вид умирающего мужика, захлебывающегося собственной кровью – все говорило за то, чтобы сдаться. Что могут они? А что может она? Одна? Маленькая, слабая. Зачем геройствовать там, где это не нужно? Да, она малодушничала. Она – молода и хочет жить. Это – естественно и нечего тут стыдиться. А еще – ребенок. Он тоже хотел жить. Инга снова взглянула на покрытого кровью мужика, внутренне содрогнулась. Человек умирал у нее на глазах, а она просто сидела и смотрела. И тут она разозлилась на саму себя. Как ей потом жить с этим?

Инга оглянулась. У врачей есть хотя бы перчатки и маски, белые халаты… А что ей делать, с пустыми руками? Чем бы их обмотать? Она подбежала к пакету с продуктами, решительным жестом перевернула его вниз ручками, вытряхивая все содержимое. Мешочки с крупой, булка хлеба, кусок сливочного масла в полиэтиленовой упаковке, все посыпалось на землю. Бабка заохала, возмущенная таким кощунством. Банка с тушенкой покатилась к канавке, и старушка быстро посеменила за ней, ловко успев подхватить ее у самого края. В это время Инга перевернула и бабкин пакет. Нечего! Пусть и она немного пожертвует чем-то. Увидев это, старушка как-то обреченно всплеснула руками, но уже не побежала подбирать продукты.

Водрузив оба пакета на руки, Инга уперлась ногами в землю и со всей силы дернула мужика. Тело поддалось, приподнялось и после еще одного резкого рывка, перевернулось на бок. Кровь вылилась из горла, освобождая дыхательные пути. Тело не шевелилось.

– Ну что же это? Что за наказание-то? – запричитала Инга. Неужели опоздала?

Инга встала на колени возле него, положила руки в мешках на окровавленную грудь. Стучит ли сердце? Очень трудно понять. Приложиться бы ухом, но на такие жертвы она не пойдет. На всякий случай, будем считать, что не стучит. Инга снова перевернула мужика на спину, подняла сжатые в один большой кулак руки, и с силой ударила в грудную клетку умирающего. Он вздрогнул, его глаза широко раскрылись, он сделал резкий вздох.

– Там… – мужчина с усилием приподнял руку, указывая пальцем куда-то в небо. Инга машинально проследила взглядом. Но не увидела ничего, что могло бы привлечь внимания. Чистое небо. Но бабка позади нее издала громкий звук изумления. Вероятно, не выдержали нервы.

Глаза умирающего снова захлопнулись, рука упала, словно не поднималась никогда.

– Все, – выдохнула бабка.

– Нет, не все. Лучше бегите в больницу, за «скорой». Их там вчера много стояло.

Инга начала долбить грудь мужика, но тот больше не открывал глаз, его мягкое тело колыхалось под ее ударами. Ну, это, ничего, он оживет, куда денется! Инга продолжала бить. Искусственное дыхание провести было невозможно, но это и не столько важно, если дыхательные пути открыты. Она обхватила голову мужика и поправила ее, подняв подбородок к небу. Теперь – точно открыты.

– Все, – подошла бабка поближе, мягко касаясь плеча девушки. – Мертвый он уже.

– Где «скорая»?!

– Нет никого, уехали.

– Черт бы вас подрал! Всех вас, и вашу долбанную деревню!

– Так ведь и подрал, – послушно согласилась бабка.

Она все не уходила и только смотрела на Ингу жалостливым взглядом. Не на больного, а на нее. Будто ее жалеть надо, а не того, который богу душу отдает. Или уже отдал?

Инга грузно опустилась рядом с мужиком. Откинула подальше кровавые пакеты.

– Не получилось, – сказала она тихо.

Бабка усмехнулась с каким-то горьким сарказмом.

– Ты же не господь бог. Если уж врачи не знают, как лечить эту заразу, кинули нас, а ты – захотела…

Инге стало даже как-то обидно. Она, конечно, не рассчитывала на лавры героя-победителя, но и таких слов не заслужила. Она честно пыталась что-то сделать для больного.

– Ивановна-то говорила, что ее муж так же помер. Глаза распахнул, будто в последний раз хотел наглядеться на белый свет, да в небо так пальцем погрозил.

Бабка испуганно перекрестилась, потом достала запасной пакет из кармана и начала складывать туда продукты.

Инга сидела на асфальте и молча слушала старуху. Она была без сил, без эмоций. На ее глазах, буквально у нее на руках только что умер человек. Ей не знакомый, но все-таки… И она не смогла ничего сделать. В прострации почувствовала, как бабка сует ей пакет с продуктами в руки.

– Сожги всю одежду-то. Если не найдешь, чем продезинфицироваться – приходи ко мне.

Инга только теперь обратила внимание на забрызганное кровью собственное платье. Отчего-то вспомнила, сколько денег она за него отвалила, с каким удовольствием выбирала…

– А чем… спиртом?

– Да хоть водкой. Давай, не сиди.

– А с ним что будет? – Инга только кивнула в сторону распластавшегося тела.

– Его приберут.

– Кто?

– Еще утром Бобров собрал бригаду «уборщиков», предполагал, что такое начнет происходить. Чем он их купил – не знаю, но человек пять добровольцев нашлось. И наш сосед, Мишка Лыков, тоже туда вошел. Надо стукнуть ему в дверь.

Они вдвоем дошли до дома. Бабка оказалась довольно общительной, полностью опровергая первое впечатление Инги от их первой встречи на лестничной площадке. Звали ее Елизавета Петровна, учительница на пенсии, живет одиноко, почти отшельницей. Интеллигентность и ясность ума странным образом сочетались в ней с деревенщиной. Наверное, сказывалось долгое проживание в глуши, среди простых, не замутненных каким-то глубоким образованием, людей. Инга почти не слушала. Ее мутило от запаха крови на подоле. Единственной мыслью было скорее добраться до дома и сбросить все с себя. И первым делом – в ванну, полную пены и горячей воды, отодрать всю грязь мочалкой, до розового цвета, как наждаком. Быстрее бы.

– Ну, стучись, если что, – сказала на прощанье Елизавета Петровна и закрыла за ней дверь. Идти к соседу она предпочла одна – не хотелось объяснять про кровь на подоле. Не нужно им это знать. Инга не могла не согласиться.




глава 4


Платье стащила через голову тут же, в коридоре. Брезгливо, не глядя, бросила его в угол. Сожжет позже. В лифчике и трусах, бегом направилась в ванную. И услышала смех. Неужели это Алиса так смеется? Странно, гортанно. Это остановило Ингу на пороге ванной. Что там?

Дверь в комнату Алисы была открыта. Та сидела на диванчике и вертела в руках сотовый телефон. Одного взгляда было достаточно, чтобы уставший от пережитых событий, мозг Инги встрепенулся. Кровь прилила к щекам. Эта малолетняя засранка держала в руках ее, Ингин, телефон! Ее, что, не учили, что чужое брать нельзя? Инга шагнула в комнату девочки с намерением вернуть свое.

– Алиса!

Та не прореагировала. Но Инга могла поклясться – девочка знала об ее возвращении, конечно же, слышала шаги в коридоре, разговор с соседкой. Словно не замечая приближающейся разгневанной тетки, Алиса, сохраняя невозмутимость, достала из тумбочки подзарядник и воткнула его в розетку. Инга уже было протянула руку за телефоном, но остановилась. Свой подзарядник украли вместе с вещами, в машине, а пользоваться телефоном все же было нужно. Подзарядник легко вошел в гнездо на телефоне. Табло ожило, засветилось зеленоватым. Пин-кодом Инга не пользовалась. От кого шифроваться?

И вдруг телефон у девочки звякнул, сообщив о приходе смс-сообщения, та от неожиданности раскрыла ладони, и телефон упал ей на колени. Инга тут же схватила его, уставилась на табло. От Егора!

Она хотела отойти, прочесть в одиночестве, сердце колотилось – жив! Но провод не пускал. А в аккумуляторе вряд ли хватит энергии прочесть сообщение до конца. Заставила себя успокоиться, села на диван рядом с девочкой. Открыла сообщение. И обомлела. Что это значит? Писал впопыхах и по ошибке нажимал на не те кнопки? Кодировал письмо? Или где-то на космическом спутнике перепутались буквы, и текст потерял смысл?

Инга в недоумении закрыла и открыла смс-ку снова. Все тот же текст. «стдвалм ттоаромрдп». Что это?! ЧТО ЭТО!

Алиса смотрела на нее пустым взглядом. Потом встала и вышла в другую комнату – у нее отобрали игрушку. Но Инге было наплевать. Вообще вся эта ситуация, начиная с ночного звонка Егора и просьбой забрать его домой, напоминала абсурд, а сейчас еще и нате вам! Да он там издевается над ней, что ли? Он что там себе думает, что она станет разгадывать его намеки? Сначала где-то пропадает, а потом шлет какую-то дурацкую смс-ку с набором букв… У нее малолетний аутист на руках, свой собственный ребенок развивается в некомфортных условиях, кругом люди мрут, как мухи, их заперли как урков за колючую проволоку, а она будет эти шарады распутывать? Не дождется!

Инга была очень зла. Она не помнит, когда в последний раз так злилась. Трясущимися от перевозбуждения руками набрала Егора. Гудок прошел. Она ждала несколько секунд и резко отрубила. Пришла безумная мысль – своим звонком она выдаст Егора. Кто-то может услышать. А потом сама себя обругала – что за бред?!

Господи, Егор, что с тобой случилось, куда ты попал, в какую переделку? Хоть бы кто рассказал, кто видел, как он уезжал. Пойти, снова постучаться к соседям? А может, бабка видела? Стоп! Алиса! Они же уезжали вместе!

– Алиса! – Инга ворвалась в кухню, где девочка разбирала пакет из магазина.

– Ты слышишь меня, не притворяйся! Сейчас же скажи, где Егор? Как ты оказалась здесь? Покажи хотя бы жестами, ты ведь можешь!

Девочка зубами рвала кончик целлофанового пакета с молоком и не реагировала.

– Ты должна мне все рассказать! Ты слышишь?

Та полезла за кружкой.

– Егор!.. Твой брат Егор!.. Где вы расстались? Почему ты вернулась домой одна?

Девочка стала переливать молоко в кружку. И тогда Инга вконец разозлилась. Она вырвала из рук девочки пакет и кружку. Та подняла к ней лицо.

– Так лучше. Слушай меня. Где Егор? Где вы были с ним в последний раз?

Алиса только моргала, еще сильнее раздражая Ингу.

– Давай, расскажи мне! Открой рот! Я жду!

Девочка, поняв только то, что молока она не получит, взяла из пакета мешочек с крупой. Инга отобрала и это.

– Паршивая девчонка! Ты специально изводишь меня, да? Я же вижу, ты все понимаешь! И вчера спасла меня от мышей! И сегодня ты нашла подзарядник. Ты все соображаешь. Покажи мне!..

Алиса потянулась за кульком с дешевым печеньем. Инга положила на него руку, так что печенки хрустнули и разломились на маленькие осколки. Алиса все-таки вытащила пакет, но увидев, что случилось с печеньем, с неожиданной злостью швырнула его Инге в лицо. Пакет ударил в переносицу, упал под ноги. Инга, не задумываясь, дала Алисе пощечину.

Девочка обиженно схватилась за щеку и стремительно выскочила, оставив Ингу одну. Злость взвилась до верхней отметки, руки сжались в кулаки. За что ей это? Не просилась она сюда, и вообще замуж не собиралась. Если б Егор захотел уйти – отпустила бы. Ведь он это прекрасно знал. Она не достойна такого унижения, не достойна.

Инга упала на подоконник и прислонилась лбом к стеклу. Она не из титана, она человек из плоти и крови. И из нервов. Она – молодая неопытная девушка, в жизни не видела ничего хуже простого родительского равнодушия. Да, это было худшее в ее жизни, пережить его было тяжело. Но это было тогда, раньше…

Нужно успокоиться. Ей нельзя психовать и расстраиваться, она ответственна не только за свою жизнь. Инга положила руки на живот, прислушалась к происходящему внутри нее. Все было хорошо. Немного посидела на подоконнике, в тишине, под палящим солнцем – оно перевалило в сторону запада, и нагло пялилось в ее окно.

Смс… она пошлет ему сообщение. Инга вытерла потекший нос, задумалась. Что она напишет? «Ты в беде?» «Что с тобой?» «Срочно мне перезвони!»… Если он и правда попал в беду, и у него есть телефон, он свяжется еще раз. Объяснит, или позвонит кому-то еще… А она будет ждать, пока ситуация более-менее не прояснится. Отсюда, из запертой клетки, она не сможет помочь. Но единственное, что она сейчас может сделать, (и должна) – поддержать его.

Инга набрала: «Я люблю тебя. Я с тобой» и отправила.



Лежа в ванной она постепенно приходила в себя. Гнев и злость на Алису и Егора улеглись, на смену им пришло чувство раскаяния. Все-таки она была не права. Поддалась эмоциям, ударила девочку. Та же, в сущности, не виновата, у нее отобрали еду, как еще мог поступить ребенок – аутист? Необходимо как-то наладить их отношения. Возможно, даже извиниться. Все же та – сестра Егора.

Как же они познакомились-то? Стерлось из памяти, что-то совсем уж банальное. Не было молний и ступора, моментального узнавания, о которых пишут в романах. Было приятие, доброе отношение, радость от общения. Егор всегда находился в приподнятом настроении, не унывал, а если что-то не выходило так, как он хотел – долго не грузился. Потому что очень быстро мог начать хотеть что-то еще. Он был очень легок на подъем, просто и без проблем заводил новые знакомства и так же быстро их забывал. Инга поначалу принимала его за хорошего приятеля, потом – за друга, а потом как-то само собой получилось, что оказалась в его постели. Они друг другу подошли и оба решили пока не расставаться. А там – время и обстоятельства покажут.

Не выходила из головы эта смс. Почему такой странный набор букв? Вряд ли бы Егор послал такое письмо намеренно. Он раньше не был замечен в плоских розыгрышах. Скорее всего, это произошло из-за проблем на телефонной вышке. Женщина в очереди сказала – там нарочно перекрывают связь. Оправдание, конечно, не очень убедительное, но другое пока на ум не приходит. По крайней мере, она знает, что Егор жив, и это самое главное. Когда закончится этот злосчастный карантин, картина прояснится. Все наладится…

Вода из крана монотонно журчала, расслабляя Ингу. Она не заметила, как задремала. Ей снился сон. Егор. Сидя на краю ванны, он склонился к ней, прильнув к ее губам. Инга приятно потянулась, почувствовав прилив желания. Егор гладил ее по животу. Гладил нежно, но в какой-то момент Инга почувствовала его усилия. Она попыталась отстраниться, но он не отпускал ее. В низу живота появилась резкая боль. Инга запаниковала, начала вырываться, кричать, бить Егора по плечам. Над ухом раздался слабый свист. Как будто знакомый, Инга где-то его уже слышала, но забыла. Образ Егора качнулся и, отделившись от края ванны, дернулся серой тенью куда-то в сторону.

Инга медленно приходила в себя. Она понимала, что уже не спит, но у нее не было четкого понимания, что все то, что сейчас произошло с нею – было во сне. В голове слегка шумело, как после наркоза, живот продолжало тянуть, но уже без той резкой боли. Инга перекрыла кран – вода почти переливалась через край. Пора бы выходить и заняться обычными делами. Под ее ответственностью была еще несовершеннолетняя девица. И ее и себя нужно было кормить.

Инга выбралась из ванны, подхватив полотенце. Она все еще размышляла над тем, что только что увидела во сне. Как все-таки все было странно. Теперь уже она не могла поручиться за то, что ей снился именно ее жених. Образ мужчины был, но был ли это Егор? Над раковиной висел белый шкафчик со встроенным зеркалом. Инга остановилась, любуясь своим отражением. Она была прекрасна, как вышедшая из морской пены Афродиты. Мокрые волосы волнистыми прядками облепляли лицо, небольшие круглые груди торчали соблазнительно и вызывающе. Животик слегка припухший, но он пока не портил образа. Ноги – стройные и длинные… и тут Ингу обдало холодом, она резко вернула взгляд выше, на живот, как будто пропустила что-то важное. На нем, как на негативе проступали какие-то пятна. Инга обеспокоенно опустила голову, посмотрев уже в реальности на свой живот. Красные пятна, как вмятины, очень напоминали отпечаток пятерни. С замирающим сердцем, Инга приложила собственную ладонь к отпечатку и поняла, что ее рука намного меньше. В ту же секунду в памяти всплыло ее видение, и страх полностью перекрыл здравомыслие. Инга схватила махровое полотенце и начала отчаянно растирать живот, стараясь удалить странный отпечаток. Что это такое? Откуда он взялся?

Из коридора послышался щелчок открываемой двери и это вывело Ингу из того охватившего ее безумия. Она вдруг как будто очнулась.

– Алиса?

Но ей никто не ответил. Опять эта девчонка куда-то отправилась. Она совершенно неуправляемая. Ходит куда ей захочется, делает что хочет. Ох и намучается с нею Инга. Она снова взглянула на живот. Кожа была вся красная от растирания, но зато отпечаток полностью исчез. Если вообще был. Возможно, ей показалось. И через минуту Инга уже полностью успокоилась – все показалось. Разыгралось воображение.

Завернувшись в полотенце (так спешила помыться, что не подумала подобрать чистую одежду), Инга вышла в коридор. Прошлепала босыми ногами по линолеуму. Входная дверь оказалась незакрытой. Так и есть. Эта засранка даже не удосужилась захлопнуть за собой дверь. А может, сделала это намеренно, чтобы потом вернуться? Ключей-то ни у той, ни у другой не было. Надо бы поискать запасные, не забираться же каждый раз через балкон.

Инга прошла в большую комнату, пошарила в шкафу. Нашла кое-какую подходящую для себя женскую одежду – как удачно, что мама у Егора оказалось субтильной дамой – джинсы ей пришлись по размеру. Вполне молодежные. Да и маечка была впору. Миленькая такая, зеленая, с яблоком в разрезе на груди. Забрызганное в крови платье сунула в пакет, найденный на кухне в ящике стола. Выкинет на помойку. Над головой послышались удары. Господи, что это? Инга напряглась. Как будто шаги по потолку. А потом отлегло – над ними чердак, кто-то залез туда. Вчера она заметила, что на люке висел большой замок, значит, кто-то свой залез. Какое ей дело?

Инга прошла на кухню. Наконец-то разобрала продукты, прибрала на столе и полу, убрав рассыпанное печенье, поставила варить найденные в морозилке куриные ножки. Но что-то скребло, не давая покоя. Чувство вины? Девчонка бродит неизвестно где. Она – больная, а люди – разные. Убавив газ до минимума, Инга вышла на лестничную площадку. Так, и куда идти? Где ее искать? Можно конечно проверить домик на дереве. И тут внимание Инги привлекли голоса на чердаке. Вернее, голос. Мужской и приглушенный. Инга подняла глаза кверху. Люк чердака был открыт. Замок висел в одной из петель на разомкнутой дужке. Ну да, она же слышала шаги…

Инга подошла ближе, задрала голову, – полутемное, словно шерстяное от пыли пространство. Пылинки весело кружились в луче света, льющемся сквозь слуховое окно. Голос продолжал что-то говорить. Слов было не разобрать, но он как будто уговаривал, просил о чем-то. Инга никак не могла избавиться от ощущения, что где-то она уже слышала эти обертоны. И вдруг она расслышала, как мужчина произнес имя, обращаясь к невидимому собеседнику.

– Алиса.

Ингу бросило в жар. Ничего себе, поворотик! Отбросив все сомнения, она полезла по железной лестнице наверх. Сейчас она даст понять этому извращенцу, что у девочки есть защита.

На чердаке был полумрак. По маленькому силуэту в светлом платьишке Инга безошибочно угадала Алису. Та стояла напротив маленького слухового окошка, выглядывая на улицу. Рядом с нею возвышался мужчина. Он резко повернулся на шум, и Инга ойкнула, узнав его. Это был Бобров.

– Здрасьте, – Инга буркнула первое, что пришло на ум, и глупо хихикнула, – хотя, виделись уже.

Если Бобров и был в замешательстве, то ничем этого не выдал.

– Инга? Я правильно называю вас? Почему у вас ребенок ходит без присмотра?

Ого, как он шустро перешел в наступление. Инга, подтянувшись на руках, влезла на чердак, отряхнула махровую пыль с коленок.

– А почему люк не закрыт? – в свою очередь спросила она. Пусть не думает, она тоже умеет защищаться.

Бобров не сразу нашелся с ответом. А когда заговорил, то голос его звучал немного обиженно, как будто он считал себя оскорбленным от того, что ему приходится оправдываться перед какой-то девчонкой.

– Я проверяю чердаки. Здесь поселились летучие мыши, кругом их помет, а она – босиком. Хотите, чтобы она заразилась? – К концу фразы в голосе уже зазвучал металл.

Заразиться? Инга инстинктивно взглянула на свои ноги, поджав пальцы в тапочках. Ей до сих пор никто толком не объяснил, что, собственно, является заразой? И чего стоит опасаться? Теперь же она услышала слово – «мышиный помет».

– Стало быть, мыши – переносчики инфекции?

– Ну, я могу сказать только наверняка, – замялся Бобров, – мыши подхватили какой-то неизвестный вирус. Они как взбесились, сначала кусали животных, потом перешли на людей. Пока научного объяснения нет. Ждем вирусологов.

Ну, понятно… Хоть какое-то прояснение.

– Алиса, пойдем домой, – попросила Инга. – Здесь нельзя находиться маленьким девочкам.

Но та, завороженная игрой пыли в луче света, двигалась к окну, не обращая на Ингу внимания.

– Я помогу, – подключился и Бобров, – Алиса, иди с тетей домой.

Бобров взял девочку за руку. Эта идея сразу не понравилась Инге, но она не успела предупредить об этом мужчину. Почувствовав чужое прикосновение, Алиса стала кричать и размахивать руками. Она завыла как сирена и норовила ударить Боброва по его красивому лицу.

– Отпустите ее! – закричала Инга, но Бобров и сам сообразил, что допустил оплошность, испугано убрал руки. Получив свободу, Алиса рванула к выходу, легко нырнула в открытый люк. Инга запоздало подумала, что нужно было встретить девочку внизу, чтобы предотвратить случайное падение.

– Я не хотел ничего плохого, – растерянно оправдывался Бобров, но Инга его уже не слушала, кинувшись следом за Алисой.

Слава богу, та ничего себе не переломала. Об этом можно было судить по тому, как резво та перемахивала через две ступеньки лестницы, спускаясь вниз. Инга бросилась к окну на лестничном пролете и увидела, как девчонка вылетела из подъезда. Она уже не кричала. Молнией взвилась по лестнице в деревянный домик. Инга немного успокоилась. Видимо, этот домик Алиса считает своим тайным убежищем. Там она придет в себя. А Инга подождет.



Инга стояла под деревом и уговаривала Алису спуститься. Прошло два часа с тех пор, как девочка залезла туда. Инга уже успела приготовить обед, помыла посуду, а Алиса все не появлялась. А надо бы помыть ей ноги, как сказал Бобров. Инга теперь ругала сама себя – почему сразу не пошла за ней, не вытащила? Безответственная совсем, хоть и взрослая. Как своего ребенка растить будет? Но голоса повышать она не хотела, криком ничего не добьешься.

– Я хочу, чтобы мы подружились. Мы ведь будущие родственницы.

В ответ была все та же тишина. А может, девчонка незаметно ушла? Прозевала ее? Не хотелось лезть в эту чертову избушку, но, видимо, придется.

– Так мы помирились? Инцидент исчерпан? – Инга поставила ногу на ступеньку лестницы. Что-то часто в последнее время она лазает по лестницам. Слишком часто.

– Алиса, выходи, прошу тебя.

– А ты ее колбаской помани, – донесся снизу скрипучий и сладкий, словно тягучая патока, голос. – Она до колбасы большая любительница.

Инга от неожиданности вздрогнула, обернулась. Как она не заметила этого мужика, сидящего на скамеечке под сиренью? В советчиках она не нуждалась, особенно в таких. Ободранный алкаш, да еще нога какой-то засаленной тряпкой перевязана.

– Той, что тебе украсть не удалось?

Василий не смутился, только крякнул:

– Хороша была колбаска. – Он зажмурил глаза, словно от удовольствия. – Наверно, последняя в моей жизни.

Вступать в дискуссию с пьяницей она не собиралась. Последняя так последняя.

– Алиса… Долго мне тебя звать?

– Ты Егорки Белоусова жена, говорят.

– А вам что? Вам поговорить не с кем?

Мужику, судя по небольшой седине в волосах и вполне здоровых зубах, могло быть от силы лет пятьдесят, но выглядел он как старик. Лицо помятое, глаза красные, руки трясутся. Давно, видать, пьет. Хотя, от него не воняет, наверно, кто-то ему все-таки стирает белье и кормит. Не бездомный.

– А че ты так грубо-то? Я ж не милостыню прошу, не надо меня отшвыривать.

Инга вздохнула. Вот как повернул все дело – сам пристает, а ее еще и обвиняет. Нужно не реагировать. Прикинуться глухой.

– Часы не купишь? – вдруг спросил алкаш. Торопливо засучил рукав (почему-то в такую жару на нем была рубашка с длинным рукавом, довольно застиранная, сероватого оттенка), показывая большой квадратный циферблат на старинном пошорканном ремешке. Чуть повыше часов виднелись несколько небольших багровых пятен, слегка припухших. Ингу обдало жаром. Насколько она помнила, за руку алкаша собака не кусала. Да и не похоже это на собачьи зубы. Слишком близко они расположены друг к другу, слишком малы для такой пасти, как у ротвейлера. Мужчина заметил испуганный взгляд Инги, невесело хмыкнул, опуская рукав.

– Не боись, это не то… кошка, сволочь… как с ума сошла…

Но Инга уже пятилась от него. Мужик даже привстал, доказывая свою правоту.

– Кошка, говорю же…

Он шагнул к Инге.

– Не подходи ко мне! – вскрикнула она и сама испугалась собственной реакции.

Мужик резко стопорнул, нервно озираясь, видимо боялся, что кто-то услышит.

– Че орешь-то, дура? Чего испугалась? Не заразный я, – как будто уговаривал он, но от этого Инга уверилась в обратном еще больше. Мышиный помет ее не испугал, мужик, фонтанирующий кровь горлом – тоже. А этого-то тогда чего боится? Не страшнее других.

Она откашлялась:

– Отойдите от меня. Ничего я покупать не буду. Ни часов, ничего другого. Зря теряете время, свое и мое.

Стоит, загораживает ей дорогу к Алиске. Забрать бы сейчас девчонку, сунуть в ванную, а вместо этого она стоит и разговаривает с пьяницей.

– А информацию купишь?

– Найдите других заинтересованных лиц. Алиса! Мое терпение лопнуло.

Хотела же не поднимать голоса, а не получилось!

– Я тебе про Егорку Белоусова кое-что расскажу, а ты продуктами расплатишься. Деньги-то сейчас никому не нужны. Водкой можно тоже – валюта во все времена ходовая.

– И что вы можете мне такого сообщить, за что не жаль отвалить? – Инга уперла руки в боки. Этот человек ее раздражал, он собирался торговаться. Все, что она хотела бы знать – это где Егор находится сию минуту. А этого пьяница знать никак не мог.

– Если я буду все бесплатно рассказывать, на что жить?

– Уходите.

– Но если я скажу, что Егор не уезжал на автобусе? На булку хлеба это тянет?

– Уходите, иначе я Мишку Лыкова позову.

Все, ей надоело разговаривать с этим мужичонкой. Ясно теперь, какая у него профессия. Что бы он не сказал – верить ему нельзя. Да и что он мог сказать? Ничего. Быстро сообразил, о чем переживает Инга, раз она ЖЕНА Егора.

Имя Мишки Лыкова подействовало с нужным эффектом, пьяница подхватил свой баул, набитый каким-то железом и пошел прочь со двора.

– Захочешь потом узнать, придется еще за мной побегать, – ворчал Василий, уходя. Потом у калитки обернулся, рукой указал на домик. – Она-то тебе не расскажет, а вот я мог бы… Ну ничего, ты еще за мной побегаешь, побегаешь за Васькой Пименовым.

Он удалился, подобрав по дороге пустую бутылку и, засунув ее в баул, к железкам, и тут же в дверном проеме избушки показалась голова Алиски. Уж не боялась ли девочка алкаша?

– Пойдем, суп совсем остыл.

Инга просто сказала это и повернулась к дому. Краем глаза заметила, что девчонка проворно сбежала по лесенке и пошла следом. Значит, боялась. Или опасалась. Будем иметь в виду.



Горячую воду отключили. Вот так разом, без предупреждения. Хорошо, что Инга успела помыться. Алиска сидела и терпеливо ждала, когда на огне согреется в тазике вода. Сначала ее пришлось накормить, иначе не давалась. А сейчас сидела, помахивая голыми ступнями в воздухе. В самом деле, им не хватало хорошей ванны.

Инга опустила перед ней тазик, полила жидкого мыла. Девочка послушно опустила в него ноги, но ничего больше делать не стала.

– Мой. Вот тебе мочалка.

Но Алиса смотрела куда-то в окно. Господи, ей что, самой это делать? Инга вздохнула, опустилась на колени. Взяла мочалку в руки. Намочила ее, провела по голени девочки и замерла. Что это? Царапины? Но какие странные. С одной стороны, как если б девочка бежала босыми ногами по колючему кустарнику, но с другой… Не может быть таких ровных закруглений. Инга подняла на девочку озадаченное лицо, но та не смотрела на свои ноги, они ее не интересовали. Взгляд в окно, все.

Инга снова намочила губку и провела по второй ноге. Та же картина. Почему она не замечала этих царапин? Да потому что не до этого ей было, когда происходит нечто более страшное, на исцарапанные ноги не обращаешь внимания.

Инга намочила коленки девочки, бедра… на бедрах было меньше царапин, и они были тоньше. Но все свежие. И… странные, очень странные.

– Встань, – сказала Инга. И девочка подчинилась, встала в тазике, все так же глядя в окно. Инга развернула ее к себе спиной, задрала подол платья и увидела внизу спины, в области почек те же неглубокие отметки. Они напоминали странные знаки. Словно садист получал удовольствие и рисовал страшные картинки каким-то острым предметом. Сквозь Ингу словно пропустили ток, она выпустила подол и прижала ладони к глазам. Ужас. Кто это сделал?! Почему? Бедная девочка. А девочка повернулась к Инге лицом, посмотрела на нее строго и с укором.

– Все, все, не буду… – это Инга пыталась удержать ужас, готовый сорваться с губ. – Не буду… Не буду…

Два трупа, угон машины, продуктовые карточки, болезнь, мыши, колючая проволока… а теперь и неизвестный садист. Ей нельзя сходить с ума, нельзя. Бедный ребенок… Она не будет смотреть, есть ли у той что-то на животе. Это не важно. Достаточно того, что уже увидела.

Кто это? Кто эта сволочь?! Бобров? Не может быть… Сосед?.. не верилось. А больше она никого не знала. Не нужно ли ей самой теперь трястись за свою жизнь? Не угрожает ли ей ее новое знание? Да господи, чего она о себе-то думает? Эгоистка чертова!..

Инга опустилась на стул. Она не может домыть девчонке ноги, руки трясутся, все нутро дрожит… а надо. Ничего, сейчас передохнет, отдышится… Ей нужно минуту, чтобы прийти в себя… А девчонка улыбалась, смотрела в сторону окна и протягивала руку. Будто старому знакомому. Инге стало жутко. Она могла бы поверить, что отметины сделала сама себе ненормальная, просто потому, что аутист, да только на спине такого она себе сделать не могла.

Алиса постояла в тазике, не дождавшись продолжения, пошлепала к разделочному столу, оставляя мокрые следы. Взяла Ингин телефон. Видимо, это ее аддикция, зависимость, телефоны притягивают ее.

– Это мое, отдай. – Инга не злилась, как в первый раз, а спокойно протянула руку. Алиса не стала сопротивляться и послушалась. На телефоне мигала маленькая зеленая лампочка – кто-то пытался связаться, пока она была на улице. Сердце снова учащенно забилось. Это Егор. Хотя, могла быть и мама, и начальник… Но это Егор.

Трясущимися пальцами открыла экран: два сообщения. Оба, как она и догадалась – от него. Палец нажал на значок и сообщение открылось.

Опять! Опять этот бессмысленный набор букв. «ТОСМЫАДЛМТЛЫТ». Что это?! Шифр? Нужно читать через букву? Или какой-то код, который может понять только она? Или каждая буква означает соседнюю? Что там после «т»? «У»? тогда это получается «уптнъ»… Дойдя до твердого знака, Инга отбросила эту версию.

Вторая смс-ка была такой же, как и первая – непонятная белиберда из букв. Может быть, они имеют значение только все три вместе? Инга заметалась по комнате в поисках бумажки и ручки – надо выписать все буквы по порядку.

Потом она вдруг резко села. А если кто-то захватил Егора в плен, и он пытается связанными за спиной руками написать хоть что-то, дать о себе знать? Ведь так не видишь, что пишешь. Это разумное объяснение. Егор, куда же ты попал, во что вляпался? Егорушка…

Инга поймала себя за тем, что качается на стуле, кусая ногти. И это все, чем она может сейчас ему помочь. А он посылает ей просьбы о помощи. Дура! Остынь, думай! Почему это выскочила какая-то безумная идея про плен? Егор с бандитами не якшался, друзья у него были приличные. В долг не брал, в азартные игры не играл. Почему тогда? А потому что Алиска и ее царапины… Это явный криминал. И брат мог заступиться за сестру. И даже если все это не так, другого объяснения пока не существует.

Думай, Инга, думай. И не смотри, как Алиска уселась на подоконнике и пускает солнечные зайчики отполированной до блеска поварешкой.

Связь. Кто-то из деревенских сказал, что ее отрубили. А вот ведь как-то же доходят смс-ки от Егора. Хватит тянуть, нужно спрятать в карман свою гордость. Это не игры. Она позвонит отцу. Пусть он что-нибудь придумает, поднимет на уши знакомых, достучится до полицейских, пусть что-нибудь сделает, но вытащит ее отсюда. Руки дрожали от волнения, когда нажимала кнопку вызова, возможно, они что-то знают о Егоре. Голос матери ворвался грозным вихрем.

– Инга, ты куда пропала? Звонил твой начальник. Ты почему не вышла на работу?

– В смысле пропала?

Инга в изумлении распахнула глаза.

– Вообще-то я нахожусь в зоне карантина. Степаново и Моховка закрыты. Никто заранее не предупредил, я успела въехать до объявления…

– Какой еще каран… ты почему на рабо… … шла.

Связь начала прерываться.

– Мама, ты меня не слышишь, что ли? Я же тебе говорю: я не могу. У нас тут зараза ходит по деревне. Я к Егору приехала, а его нет…

– Инг… … где?

Голос на том конце провода становился все тише.

– Мама! Мама, ты меня не слышишь? – отчаянно взывала Инга. – Скажи папе… Скажи…

По щекам потекли слезы. В трубке пошли короткие гудки.

Руки опустились. Рухнула последняя надежда. Отключили. Их отрезали от всего мира. Никто про них не знает и не узнает, пока все это не закончится. Если, конечно, они все доживут до этого прекрасного дня.

Хотелось броситься на кровать и зарыться в подушку и зарыдать в голос. Пусть кто-нибудь другой решает ее проблемы. А она не хочет. Она устала. Она – беременная девушка, ей надо себя жалеть, лелеять и холить. И никаких переживаний! Вспомнив о ребенке, Инга заставила себя успокоиться, вытерла сырые щеки. Пока она живая, есть надежда. И нужно что-то делать, действовать.

Инга поднялась на ноги, сидеть бесполезно и тут же молниеносно, как будто от ног был послан импульс – пришло решение. Василий. Он что-то знал. Он намекнул ей, что Егор с Алисой никуда не уезжали. Они чего-то опасались? Вернее, опасался Егор? Инга схватила уже изрядно потрепанный целлофановый пакет и начала судорожно наполнять его остатками круп, найденных на полках. Василий… он ей все расскажет. Здесь достаточно для правдивой истории. А если заартачится? Взгляд упал на буханку хлеба, полученную сегодня и уже на треть съеденную. Она сунула хлеб в тот же пакет. Она не отдаст его сразу, а если только тот потребует больше. Сразу не покажет, нет… Прости, Алиска… Завтра им выдадут новый.

– Завтра мы получим новый хлеб, – сказала она вслух девчонке, которая заинтересовалась ее метаниями по кухне и насупила брови. – Запрись и не выходи, запасной ключ я нашла, сама войду. И никому не открывай.

И на всякий случай, положив бесполезный телефон в карман джинсов, вышла на улицу.




глава 5


Было, наверно, часов шесть вечера, но прохлады так и не намечалось. Сейчас бы оказаться в офисе своей строительной конторы, с кондиционером, кофе и свежими булочками из ближайшей кондитерской. Изучать данные по новому объекту, ждущему запуска в производство и перебрасываться ленивыми фразочками с главным архитектором, дядечкой лет шестидесяти, грузным и скучным. А вместо этого она тащится черт-те куда, на какую-то улицу не то Колхозную, не то Коммунистическую… Сначала прямо, до здания администрации, потом поворот налево, пройти переулок, свернуть мимо школы, потом обойти садик, несколько домов кряду, потом пойдет почта… Хотя, Инга уже могла перепутать.

Десять минут назад, закрыв за собой дверь и оставив Алису одну, она стукнулась к бабке. Та отозвалась сразу.

– Мне Василия надо найти, который колбасу утром украл.

– Зачем тебе? – удивилась Елизавета Петровна.

Инге не хотелось вдаваться в подробности. Посвящать чужих в свои дела – тем более.

– Вы знаете, где он живет?

– Конечно, все знают.

Бабка пристально смотрела на Ингу и пыталась прочесть, почему это новой соседке понадобился местный алкаш. И все-таки, не проста бабка. Инга не дрогнула, стояла молча и выжидала. Наконец, бабка сдалась.

– Ну ладно, не хочешь – не говори. Только я не помню, как улица называется, да номера дома не знаю. Зеленый такой, косой, давно не крашенный, сразу догадаешься.

Так, наскоро получив план, Инга вышла в деревню. Она прошла по знакомой дороге, ведущей к магазину, к ее облегчению, трупа мужика, которого она безрезультатно пыталась оживить утром, уже не было. Только коричные пятна на асфальте говорили о том, что это ей не приснилось.

Деревня была пуста и напоминала выброшенного на берег кита. Он огромный, еще дышит, ворочается, и видно, что – жив, но понятно, что уже недолго. Еще несколько судорожных вздохов и все, наступит агония и смерть. Ингу передернуло от сравнения. Нет, скоро снимут карантин, их всех выпустят, больных – вылечат, умирающих – спасут.

Она уже обогнула здание администрации, вокруг которого было заметно оживленнее, прибавила шагу под чужими взглядами, вошла в переулок. И почти сразу же наткнулась на сидящую на дороге женщину. Женщина была на коленях, упираясь руками в землю. Инга узнала в ней беременную из очереди. Еще одна жертва болезни, уже становится невыносимым. Бежать, обойти дворами, скрыться и не видеть, как бедняжка испускает дух и заливается кровью. Еще тяжелее сознавать, что умрут сразу двое – мать и не родившийся ребенок.

– Помоги, – беременная заметила ее, протянула руку. Инга с досады закусила губу. Что она может сделать, даже если десять раз пройти курсы первой помощи?

– Я здорова, – еле пролепетала тяжело дышащая женщина. – Ребенок вот только что-то… Мне еще месяц до родов… а он – торопится…

Женщина, еще молодая, нет и тридцати, бледная, кровь полностью отлила от лица, говорит едва слышно, дышит тяжело.

– Я здесь рядом живу… Сходи за моим мужем. Его Вадим зовут… Потапов… За поворотом… наш дом…

Инга стояла в нерешительности, огляделась по сторонам. В каком-то окне опустилась занавеска. Вот суки!

Инга шагнула к беременной, протянула руку, та ухватилась с силой, которой Инга не ожидала, начала подниматься, пробуксовывая ногой в песке.

– Вадим… Потапов…

– Пойдем, я тебя провожу. Обопрись на меня.

Женщина навалилась на нее всей тяжестью. Хрупкая Инга покачнулась под таким весом, на минуту пожалев, что предложила помощь, потом все же сжала зубы, с трудом закинула руку молодой женщины себе на плечо, она в кино видела, что так делают, помогая идти раненым бойцам. Если поначалу женщина еще делала какие-то собственные усилия в продвижении, то потом совсем расслабилась, буквально волочила ноги по земле. Заметив это, Инга разозлилась. Больше на саму себя. Вот зачем она, дуреха, потащила эту девку? У самой по лбу и спине между лопатками бежит пот, внизу живота опять же тянет. Ее просили всего лишь позвать мужа. Так нет же, надо показать себя сердобольной, тащить беременную на себе… Вот и терпи сейчас, героиня, блин.

– Какая квартира-то? – спросила Инга, отдуваясь.

– Отпусти… – еле слышно простонала незнакомка.

Инга оторопела, может, ослышалась?

– Не могу больше… – снова прошелестела та.

Инга осторожно, насколько позволяли ее слабые, дрожавшие от напряжения руки, опустила беременную на землю, растерла свою занемевшую поясницу, с трудом выпрямилась и тут только заметила, что у молодой женщины по ногам течет кровь. Инга была неопытной в плане акушерства. Для нее кровь у беременной женщины ассоциировалась только с выкидышем. Но какой выкидыш на таком сроке? Это уже роды. А с кровью – значит, вообще все плохо.

Волнение проникло во все клетки. Инга заметалась.

– Я сейчас. Какой дом-то ты показывала?

Мысли, как и сама Инга, в беспокойстве запрыгали с одного предмета на другой. Потапов… Потапов – муж. Где же этот дом? Или бежать и выкрикивать имя мужчины?

Женщина ухватилась за Ингину руку, с силой, которая в ней никак не ожидалась, потянула на себя. Инга, подчинившись направленному усилию, присела рядом, женщина, по-видимому, что-то хотела сказать.

– Я боюсь… – прошептала она.

– Все будет хорошо, – поспешила ее уверить Инга, – я приведу мужа и врача…

Сама себя успокаивала – должен же здесь быть врач, не все уехали, кто-то же остался.

– Все не так… муж не знает… мы так ждали этого ребенка. – Из глаз женщины потекли тихие слезы, губы страдальчески скривились.

Так… этого еще не хватало. Инга напряглась. Ей совсем не улыбалось выслушивать тайные признания женщины в грехах. Муж не знает… ну и пусть остается в слепом неведении. Инга выдернула свою руку, показывая этим, что разговор закончился. Нельзя терять ни минуты, все разговоры – потом. Натянула улыбку.

– Я мигом.

Но женщина вдруг разволновалась, зашевелилась.

– Что-то случилось… ребенок… он не мой.

– Как это не твой? – вот тут Инга растерялась окончательно, даже забыла о том, что собиралась бежать.

Одно дело, когда женщина нагуляла чужого ребенка, муж – не отец, а мать – она всегда мать. С какой стороны не погляди. Или что, искусственное оплодотворение? Втихаря от мужа сделала ЭКО? Все равно ребенок ее. Да черт бы побрал эту дамочку! Заговорила совсем. Ну, какая ей-то, Инге, разница? Надо спасать и мать и ребенка.

Инга вскочила на ноги и побежала к ближайшему дому. Из-за забора выглянула женщина, тут же охотно показала на дом Потаповых, а сама побежала за врачом. Инга про себя отметила, что не все в этом населенном пункте – равнодушные, есть и те, которые готовы прийти на помощь. Осталось преодолеть еще метров десять.

– Потапов! – заорала она, подбегая к небольшому и ухоженному частному дому. Из огорода тревожно подняла голову немолодая женщина с лейкой в руках.

– Что случилось?

– Жена там его, на дороге, плохо ей.

Почти сразу же из дома выглянул лохматый рыжеголовый парень:

– Катя!

Женщина отбросила лейку и вышла из огорода.

– Где она?

Блин, объяснить-то как? Инга только замахала рукой в направлении, откуда пришла. Двое кинулись бежать, вероятно, сам Потапов и ее мать (или свекровь?).

– Куда? Черт бы вас всех подрал!

Оба остановились, с надеждой взирая на Ингу.

– За поворотом!

И она снова побежала. Давно она так не бегала, со школы, с уроков физкультуры. Парень и женщина не дождались ее и побежали впереди – она задала им вектор и того хватит. Постепенно остановилась.

И в самом деле, это оказалось совсем близко – она видела, как к беременной уже подошли две бабки, потом подбежали и муж со свекровью. Начали ее поднимать. Мужчина поднял беременную на руки, понес куда-то, вероятно, в больницу. Ну да, где-то в той стороне была та самая больница, Инга помнит ее, проезжала мимо в свой первый злополучный день. Ну и, слава богу, хоть бы успели.



До Василия добралась уже часам к шести. Сразу узнала по соседкиным описаниям покосившийся домишко. Пьянчужка сидел на скамеечке у обвалившегося заборчика и расслабленно курил. Он как будто ждал Ингу.

– Принесла? – спросил с наглой уверенностью.

Тут же захотелось развернуться и уйти, все нутро взбунтовалось, унижаться она не будет, но тревога за Егора остановила.

– Да. Все как вы просили.

«Кроме водки» – добавила мысленно. Этой бодяги в квартире Егора не нашлось.

Василий протянул руку:

– Давай.

Ага, щас. Инга спрятала пакет за спиной.

– Сначала информация.

Василий усмехнулся, выпустил клуб дыма и задумчиво посмотрел на Ингу сквозь завесу.

– Не, ну нормально, – это он как будто согласился с кем-то невидимым. – Мыши-то они не всех ведь кусают.

– При чем здесь мыши? – Инга оторопела.

– Вот почему к примеру, они на тебя вчера напали?

А почему? Он что-то знает? Инга подалась вперед, боясь упустить хоть одно слово. Бобров на чердаке сказал совсем немного, и ей в принципе было мало той информации, оставалось много непонятного.

– Да потому что вредная ты. – Был ответ. И захихикал.

Что??? Он нарочно над нею измывается? Так и хотелось стукнуть мужичонку пакетом по голове. Нервы были ни к черту. Столько всего сегодня произошло. Еще эти непонятные смс-ки от Егора…

– Послушай, любезный, – холодно сказала она, – если ты думаешь, что я вот за эту твою белибердятину тащилась сюда по жаре целый час (тут она, конечно, немного преувеличила), выскребла из дома последние продукты, то ты глубоко ошибаешься.

Инге было плевать на собственные правила (она никогда не обращалась к незнакомым людям на «ты»). Тут был другой случай. По-другому мужик вряд ли бы понял. С ним надо говорить на понятном ему языке.




Конец ознакомительного фрагмента.


Текст предоставлен ООО «Литрес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию (https://www.litres.ru/book/elena-zabrodina-13465249/karantinnaya-madonna-vrag-ne-snaruzhi-vrag-vnutri-35481592/?lfrom=390579938) на Литрес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.