Главная страница | Современная русская литература | Два месяца в Техасе

Два месяца в Техасе
Дмитрий Бушный


1995 год. 16-летний московский школьник на два месяца отправляется в Америку, штат Техас, по программе международного обмена. Ему предстоит жить на ранчо в многодетной семье и учиться в американской средней школе. Он окажется в водовороте различных событий: любовная история со сверстницей, противостояние местному школьному хулигану, помощь техасскому рейнджеру в поимке опасных преступников и многое другое. Эти два месяца круто изменят главного героя, став ступенькой во взрослую жизнь.





Два месяца в Техасе



Дмитрий Бушный


Моим родителям посвящается.



© Дмитрий Бушный, 2023



ISBN 978-5-4493-0246-5

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero


Спасибо вам за терпение, поддержку, веру…




1. Палмеры


Шел шестнадцатый час моего путешествия.

Десять часов перелета из Москвы в Нью-Йорк, шесть часов ожидания рейса на Даллас. А предстояло провести в небе еще часа четыре, прежде чем я наконец окажусь в Далласе, штат Техас.

Я сидел в зале ожидания в аэропорту имени Кеннеди в Нью-Йорке, встревоженный и вымотанный. Впервые я оказался за пределами России. К тому же один, без родителей. И кругом одни иностранцы. А мне ведь было всего шестнадцать лет!..

С того момента как я утром выехал из дома в аэропорт, поспать мне не удалось, видимо, из-за волнения. Часик вздремнул в самолете, но это не в счет. И теперь от усталости окружающий мир виделся несколько размытым, сюрреалистичным и с «запаздывающим» звуком.

Усталость взяла свое, и я задремал. Причем так хорошо, что сполз с кресла и проснулся от удара об пол. Я поспешно поднялся на ноги и, смущенно улыбаясь народу поблизости, уселся обратно в кресло.

Напротив сидел парень-индеец лет за двадцать. В голубых джинсах и черной джинсовой куртке. Мне казалось, что индеец смотрит на меня, но солнцезащитные очки скрывали его глаза. Я боялся вновь задремать и профукать свой рейс, поэтому достал из сумки, стоявшей у ног, книгу. Это была художественная литература про стычки индейцев с поселенцами Техаса в девятнадцатом веке. Я раскрыл книгу на закладке, где остановился в последний раз. И прочел следующее: «Индеец наблюдал за мной».

Я оторвался от книги и поднял глаза.

Сидящий напротив индеец вроде как действительно наблюдал за мной…

Мне стало жутковато.

Тут женский голос по-английски объявил посадку на рейс до Далласа. Я торопливо захлопнул книгу, сунул ее в карман сумки. Поднялся с кресла, радуясь предлогу убраться подальше от пугающего индейца. Подхватил сумку и чемодан, посеменил к выходу на посадку. По дороге я опасливо оглянулся через плечо.

Место, где секунду назад сидел индеец, было пустым…



Шел 1995 год. До всей этой истории о Техасе я знал немного. Знал, что есть такой штат на юге США, что он второй по величине после Аляски. На этом мои знания исчерпывались. Но я добросовестно подготовился ко встрече с Техасом: прочел всю литературу (какую смог отыскать), имевшую отношение к штату, его истории, обычаям и т. д. А кроме того, заучил дюжину фраз американского сленга вроде «let’s chill!»[1 - «Let’s chill!» (англ.) – «Давайте веселиться!»] и «it’s no skin off my nose»[2 - «It’s no skin off my nose» (англ.) – смысл фразы означает «да пофигу».]. И, конечно же, фразу, подходящую для большинства житейских ситуаций, – «fuck you».

«Боинг» лег на левое крыло, заходя на посадку. Стюардесса на английском сообщила, что самолет скоро совершит посадку в международном аэропорту Даллас/Форт-Уэрт и что температура воздуха 69 градусов по Фаренгейту. Я мысленно конвертировал это в градусы по Цельсию: около 21 градуса. В середине марта! Одуреть, будто летом! А я в рубашке, свитере и подштанниках!



Самолет совершил посадку, и я вместе с остальными пассажирами прошел в зал прибытия. Торопливо стянул с себя свитер, оставшись в рубашке, и комком засунул его в сумку.

Я был взволнован до предела. Один, в чужой стране…

Я медленно шел вперед, напряженно вглядываясь в лица встречающих. Их было чудовищно много, раза в три больше, чем прилетевших. Радостные, широко улыбающиеся.

– ПЕДРО! ПЕДРО! – вдруг оглушительно заорал справа от меня какой-то мужчина. – ВОТ ТЫ, ГОВНЮК! – и кинулся обниматься с усатым мексиканцем в толпе встречающих.

Я заметил женщину, которая махала мне. Над головой она держала табличку с моим именем-фамилией, написаны они были по-английски. Причем и в имени, и в фамилии было по две ошибки.

Я нерешительно направился к ней.

Женщине было сорок с хвостиком лет. Смуглая, италоамериканка, платье до пола зеленого цвета, черные волосы собраны в пучок на затылке. Женщина была вместе с мужчиной. Ему было лет пятьдесят. Прямой, колючий взгляд, гордая осанка, двойной подбородок, выпирающее из-под рубашки брюхо. Мужчина был в клетчатой рубашке, с закатанными по локоть рукавами, потертых джинсах и ковбойских сапогах, на голове ковбойская шляпа.

Женщина приветливо мне улыбалась, и это меня воодушевило.

– Добрый день, – старательно выговаривая слова, произнес я по-английски, подойдя к ним.

– Хауди[3 - «Хауди» (англ. «Howdy») – традиционное приветствие техасцев; то же самое, что «привет».]! – продолжая улыбаться, отозвалась женщина. – Сразу узнала тебя по фото. Добро пожаловать в Техас! Я миссис Палмер. Можешь звать меня миссис Энн.

– Очень приятно, мэм, – пробормотал я.

Из путеводителя я помнил, что к старшим в Техасе положено обращаться «мэм» или «сэр».

– А это, – миссис Палмер кивнула в сторону угрюмого мужчины, – мистер Палмер, мистер Тед.

– Очень приятно, сэр, – сказал я ему.

Мистер Палмер с пренебрежением оглядел меня с ног до головы, бросил взгляд на наручные часы.

– Как долетел? – поинтересовалась у меня миссис Палмер.

– Порядок… благодарю… мэм… – на всякий случай я старался говорить простыми английскими словами и фразами, чтобы не опозориться.

– Ну что, идем или трепаться будем? – раздраженно спросил мистер Палмер у миссис Палмер.

Техасское дружелюбие, я читал про него.



Мы вышли из здания аэропорта. Мистер Палмер с моим чемоданом шагал впереди, миссис Палмер шла рядом со мной.

На площади перед зданием на высоких отдельных флагштоках развевались звездно-полосатый флаг США и флаг штата Техас.

– Хочу обратить твое внимание, – сказала мне миссис Палмер, – флаг Техаса висит на одном уровне с флагом США, видишь? Больше ни одному штату такое не позволяется: флаг США должен быть выше.

– О! Круто! – произнес я, не зная, что еще сказать на эту информацию.

Мы взяли курс в сторону автомобильной парковки.

– Впервые в США? – спросила меня миссис Палмер.

– Вообще впервые за границей…

Что касается техасского акцента, судя по мистеру и миссис Палмер, он оказался не столь ядреным, каким его описывали в путеводителях. Мол, техасцев зачастую трудно понять даже самим американцам. На деле это было примерно как украинский говорок для уха коренного москвича. Что-то в этом роде.

Мы подошли к дряхлому пикапу «Шевроле C-10» красного цвета выпуска начала 1970-х. Мистер Палмер небрежно кинул мой чемодан в грязный кузов. Не церемонясь, отобрал у меня сумку и отправил ее вслед за чемоданом. Миссис Палмер распахнула дверцу пикапа, и из кабины дохнуло зноем. Она скользнула на середину сидения, я примостился с краю.

Мистер Палмер занял место водителя и с силой захлопнул дверь.

– Уф, как душно! – произнесла миссис Палмер.

Знала бы она, каково мне – в подштанниках!

– Открой окно, пожалуйста, – попросила меня миссис Палмер.

Я стал вращать наполовину отломанную ручку на двери. Ручка оторвалась после трех оборотов.

– Черт подери! Лучше не трогай ничего!! – гаркнул мистер Палмер. – Не прикасайся ни к чему!! У тебя что, руки из задницы растут?!

– Тед, успокойся! Просила же!.. – воскликнула миссис Палмер.

– Сорри, – виновато пробормотал я, пытаясь приладить ручку обратно.

– Не успел сесть, как ручку оттяпал!! Двадцать лет я на этом пикапе езжу, все здесь родное! Ни одной детали сменной! А он только появился и…

– Хорош, Тед! – грубо осадила его миссис Палмер. – В руки себя возьми! Он же гость!

Ворча что-то себе под нос, мистер Палмер стал заводить «Шевроле». Стартер угрожающе скрежетал, пикап завелся не с первой попытки. М-да, оно и чувствуется, что за двадцать лет ни одной детали не менялось!

Мистер Палмер дернул вниз рычаг переключения скоростей на руле, придавил педаль газа. Скрипя подвеской, пикап вяло тронулся с места.



Из динамиков звучала заунывная музыка кантри: какая-то дама тянула песню про то, что она самая счастливая девушка в США. Как вообще могла нравиться музыка кантри? Лично я ее не переваривал.

Даллас остался позади, пикап гнал на юго-восток по широкому, как МКАД, хайвею. Мистер Палмер рулил, насупившись, глядя вперед.

– Наше ранчо находится в дивном месте, в округе Эллис, – рассказывала мне миссис Палмер. – Площадь – триста акров, чистый воздух, тишина. В радиусе нескольких миль ни одной живой души. Тебе у нас понравится!

Я глядел в окно. Поразительно, пейзаж один в один походил на подмосковный. Трава робко зеленела, некоторые деревья были уже зеленые, но многие стояли еще лысыми. Я вспомнил, что в Америке степи звались прериями.

– Понравится, точно тебе говорю, – продолжала миссис Палмер. – Такой тишины ты небось никогда не слыхал!

– А у нас в Москве еще снег лежит, – сказал я.

Минут через пятьдесят «Шевроле» свернул с оживленного хайвея на пустынное двухполосное шоссе.

– Кстати! – воскликнула миссис Палмер. – Знаешь, как такие вот дороги у нас называются?

Я покачал головой.

– Фарм-ту-маркет роуд. Это не просто дорога, а символ нашей, техасской, культуры. Она чтобы наслаждаться поездкой, чувствовать окружающую природу, дух штата. А не просто поскорее промчаться с ветерком.

Видимо, я что-то не догонял: дорога как дорога, типичное загородное шоссе в глубинке.

– В Техасе все не просто так, во всем заключен смысл и символы, – сказала мне миссис Палмер.

– Угу, – произнес я на это.

Мы ехали по фарм-ту-маркет роуд минут десять, затем свернули на неасфальтированную дорогу и спустя несколько минут оказались у въезда на ранчо. Над настежь распахнутыми воротами возвышалась металлическая кованая арка, в верхней части которой было написано «Wanderer Ranch»[4 - «Wanderer Ranch» (англ.) – «Ранчо «Странник».]. Территорию ограждал деревянный забор высотой чуть больше метра в стиле «ранчо»: к опорам-столбам, расположенным на одинаковом расстоянии друг от друга, горизонтально крепились деревянные планки.

– Странно… – пробормотала миссис Палмер. – Почему ворота открыты?

– Не догадываешься? – с глумливой усмешкой спросил мистер Палмер.

Пикап проехал через ворота под аркой и покатился к видневшемуся в километре впереди большому двухэтажному дому темно-коричневого цвета с террасой. Из-за него выглядывал деревянный красный амбар и ветряк на высокой мачте. Перед домом стояло множество пикапов и внедорожников, толпилась молодежь двадцати двух-двадцати пяти лет.

– А, ну все понятно! – протянула миссис Палмер.

Внезапно из-за дома, ревя двигателем, выскочил «Джип Вагонер». На капоте у него, победно вскинув одну руку над головой, распластался парень. Джип резко развернулся на сто восемьдесят градусов и стал крутить «пончики», парень на капоте цепко держался, публика ободряюще улюлюкала.

– Да они совсем без мозгов! – пробормотала миссис Палмер.

– Опять бздюхарню тут устроили! – процедил мистер Палмер.

Закончив накручивать «пончики», джип застыл. Парень-«каскадер» ловко спрыгнул с капота и раскланялся аплодирующей публике.

Пикап мистера Палмера остановился перед террасой, над которой развевался на ветру техасский флаг. Мистер Палмер выключил автомагнитолу, оборвав на полуслове кантри-певца, тянувшего историю про карточного шулера. Я выбрался из пикапа и отступил в сторону, пропуская миссис Палмер.

Молодежь креативно отжигала. Перед домом стоял раскладной стол, на нем пирамидкой высились пустые металлические пивные банки. Двое парней подняли третьего и швырнули его на стол. Парень всем весом обрушился на пирамидку из банок, сплющивая их. Стол завалился набок, и парень оказался на земле, восторженно гогоча громче остальных.

– Вы что творите, а?! – возмущенно воскликнула миссис Палмер.

– Ив! Твои предки приехали! – крикнул кто-то в сторону дома.

– Все, веселье закончено! – крикнул всем мистер Палмер. – По домам!

– Не говнитесь, мистер Тед! – отозвался кто-то.

Сердито хмурясь, мистер Палмер поднялся на террасу и зашел в дом.

– Главное, не пугайся, – шепнула мне миссис Палмер.

Мистер Палмер вышел из дома с винтовкой «Винчестер» в руках. Передернул скобу-рычаг, досылая патрон в патронник, выстрелил в воздух и заорал:

– ПРОВАЛИВАЙТЕ С МОЕГО РАНЧО, ЗАСРАНЦЫ!!

Это возымело дивно-моментальный эффект. Взбудораженная молодежь устремилась к своим автомобилям, словно вспугнутое стадо овец. Из дома выглянули несколько парней и девушек лет за двадцать. Кто с банкой пива, кто с пластиковым стаканом, кто с тарелкой с жаренным на гриле мясом. Они испуганно глядели на мистера Палмера с винтовкой.

– ВАМ ДОПОЛНИТЕЛЬНО ОБЪЯВИТЬ? – крикнул им мистер Палмер. – ВОН, СУХОБЗДЕЛЫ!!

Парни и девушки выскочили из дома и наперегонки побежали к своим транспортным средствам. Взревели запускаемые двигатели, пикапы и внедорожники, взрыхляя колесами землю, уносились прочь. В течение минуты пространство перед домом опустело.

– Отец, ты чего! Здесь тебе не Вьетнам! – на крыльцо вышла брюнетка, на вид лет двадцати.

Рубашка в клетку, повязанная узлом на талии, короткие джинсовые шорты, высокие ковбойские сапоги. Красивое смуглое лицо, злые карие глаза, черные длинные волосы зачесаны назад в конский хвост.

– Ив! – обратилась к ней миссис Палмер. – Я же просила, никаких гулянок сегодня, к нам гость иностранный приехал…

– И что теперь? – с вызовом спросила девушка. – Нельзя расслабиться в выходной? Или я вам здесь мешаю? Мне переехать жить в другое место? Вы ведь об этом мечтаете, да?

– Нет, что ты, Ив!.. Просто… это как-то…

Девушка перевела взгляд на меня и с презрением оглядела с ног до головы.

– Ах да! Нашего гостя из далекой России зовут… – миссис Палмер осеклась, вопросительно-извиняющеся глянув на меня.

– Дима, – напомнил я.

– Точно! А это – Эвелин, или просто Ив, – сказала мне миссис Палмер, указывая на разгневанную девушку. – Наша старшая.

– Короче, выходной вы мне испортили! – заявила Эвелин миссис Палмер и, развернувшись на каблуке, скрылась в доме.

Миссис Палмер смущенно улыбнулась мне.

– Бери вещи, заходи, – мягко сказала она.

Я выудил из грязного кузова пикапа чемодан и сумку и последовал в дом за миссис Палмер. Вошел в прохладную прихожую. На полу валялись пустые пакеты от чипсов, пластиковые стаканчики, банки от пива и газировки.

– Ив! А убирать кто все будет, а? – крикнула в потолок миссис Палмер.

Ответа не последовало.

Я стал разуваться.

– Не нужно! У нас так не принято! – сказала мне миссис Палмер. – Мы по дому в обуви ходим.

– Ах да, я читал про это, – пробормотал я.

– Ты, наверное, устал с дороги? Потом дом посмотришь? – спросила меня миссис Палмер.

– Да, лучше потом…

– Тем более, тут еще прибраться надо… Идем, твою комнату покажу, – миссис Палмер двинулась к лестнице, ведущей на верхние этажи.

Я поднял чемодан и последовал за миссис Палмер. Мы поднялись на второй этаж, прошли по коридору и подошли к одной из дверей.

– Вот твоя комната, – торжественно объявила миссис Палмер.

Она широко распахнула дверь и вскрикнула – посреди комнаты на спине, раскинув руки в стороны, лежал парень лет за двадцать, не подающий признаков жизни. Топлес, в трениках и дырявых носках, на лице маркером были нарисованы усы.

– ТЕЕЕЕД!!! – завопила миссис Палмер.

Топая как бегемот, мистер Палмер взбежал по лестнице и влетел в комнату. На нем были трусы-боксеры в горошек и майка-алкоголичка. Толстое, пивное брюхо переваливалось через резинку трусов.

– Боже! – воскликнула миссис Палмер. – Тед! Что за вид!

– Пиво на штаны пролил. Чего звала?

– Глянь! – миссис Палмер указала на парня на полу. – Кто это?? Он живой вообще???

Мистер Палмер присел на корточки и проверил пульс на шее парня.

– Живой. Сухобздел.

Мистер Палмер похлопал парня по щекам.

– Подъем! Подъем!! Хьюстон, прием!

Парень поморщился и вяло пошевелился.

– Ты кто? – спросила миссис Палмер парня.

– Пришелец… – еле ворочая языком, пробормотал парень.

– Какой еще пришелец?

– Из космоса…

– Понятно! – мистер Палмер рывком поднял «пришельца» с пола и, подхватив под руки, поволок из комнаты. – Ты-то и будешь в доме прибираться!

Миссис Палмер извиняющеся мне улыбнулась.

– Ну, как тебе? – поинтересовалась она.

– Веселые ребята. А кто они все?

– Да нет, я про комнату…

– А… Круто. Мне нравится, – я опустил чемодан и сумку на пол и огляделся.

Комната была поменьше моей московской. Кованая кровать, возле нее тумбочка. У противоположной стены – шкаф. Аскетичная обстановочка.

– Располагайся, – сказала миссис Палмер. – Есть хочешь?

Я помотал головой.

– Ну, отдыхай тогда. Вечером приедут остальные дети, познакомишься. Если что понадобится – я внизу.

– Окей, – кивнул я. – Спасибо. Мэм.

– Миссис Энн. Лучше зови меня так.

– Хорошо, миссис Энн.

Коротко улыбнувшись, миссис Палмер вышла из комнаты и закрыла за собой дверь. Я постоял, прислушиваясь к ее удаляющимся шагам. Когда они стихли, я снял ботинки, штаны и стянул подштанники. Какой кайф! Как же долго я этого ждал!

Я подошел к окну.

За ним виднелась огромная поляна, а далее – метрах в трехстах – виднелся куцый, еще толком не озеленившийся перелесок.

Я повалился на кровать, она противно заскрипела. Я жутко устал – не спал почти сутки. Именно столько в общей сложности со всеми поездками в аэропорт/из аэропорта, перелетами, пересадками заняла у меня дорога из спального района Москвы в эту попу мира – на ранчо в центральном Техасе. И за все это время я лишь пару раз сомкнул глаза.

Лежа на спине, я закрыл глаза.

И… моментально отрубился.



Когда я проснулся, за окном горел закат. Чужой, техасский.

Я переоделся в более соответствующее техасскому климату – футболку, джинсы и кроссовки. На скорую руку разобрал вещи, рассовал все по полкам шкафа. Пинками задвинул сумку и чемодан под кровать.

Я стоял у открытого окна, вдыхая свежий воздух. И воздух тут был какой-то другой, иностранный. Я подумал было выкурить сигарету, но не стал. Вышел из комнаты и отправился на поиски туалета. Я читал, что в домах американцев на каждом этаже по туалетной комнате. Так что он должен быть здесь, на втором этаже. Я обнаружил загадочное помещение с ванной и раковиной, однако оно было завалено коробками, пакетами со старой одеждой и книгами.

Я хотел было спуститься на первый этаж, но тут услышал из-за закрытой двери возле лестницы приглушенный голос Эвелин – она разговаривала с кем-то по телефону. Я остановился, навострив слух.

– …Разумеется поэтому! Нет, Брайан! Нет другой причины!.. Слушай, я не готова еще, как-то это слишком стремительно…

Неожиданно дверь распахнулась. На пороге стояла угрюмая Эвелин, прижимая к уху трубку радиотелефона. Я оторопело уставился на нее.

– Чего надо? – грубо спросила Эвелин.

Я поспешил вниз по лестнице на первый этаж.

В гостиной орал телевизор. Я заглянул туда. Мистер Палмер храпел, сидя в кресле, напротив орущего телевизора, положив ноги на журнальный столик.

Я окинул взглядом гостиную. Стены песочного цвета, кожаная мебель коричневого цвета, массивный книжный шкаф, камин, обложенный камнем. На полу шерстяной ковер с длинным ворсом. Под потолком гигантская кованая люстра, похожая на канделябр с подсвечниками. На стене над камином висело двуствольное ружье. Интересно, оно здесь для красоты или – с намеком?..

Я возобновил поиски туалета. Кладовка, спальня. Следующая комната непременно должна была оказаться туалетом. Я толкнул дверь. Бинго! Это действительно был туалет. На унитазе сидела брюнетка лет шестнадцати со спущенными джинсами.

– Уииии! – испуганно завизжала она.

– Ой, сорри! – сгорая от стыда, я поспешно прикрыл дверь.

В конце коридора возникла встревоженная миссис Палмер в фартуке и с деревянной кухонной лопаткой в руке.

– Что случилось? Кто кричал?

– Да нет, ничего… недоразумение…

– Уф! Я подумала, кому-то палец защемило!.. Хорошо выспался?

– Да, вполне.

– Идем, хочу тебя кое с кем познакомить.

Столовая и кухня были совмещенные. Начищенные до блеска сковороды были подвешены над буфетом, керамические тарелки стопками стояли на навесных полках. Посреди столовой стоял массивный обеденный стол, рассчитанный на большую семью, со скатертью ручной вышивки. У стола – стулья с высокими спинками.

Возле буфета стоял парень лет девятнадцати в кожаной куртке-косухе и рваных джинсах. Длинные черные волосы сзади заплетены в косичку, на голове ободок-пружинка, серьга в ухе. Подобных персонажей я неоднократно видел в американских фильмах категории «Б» в образах сутенеров. Он стоял, оперевшись на стол, с выпученными, слезящимися глазами, глотая ртом воздух.

– Ричард! – с укором сказала ему миссис Палмер. – Опять сальсы[5 - Сальса – соус мексиканской кухни.] хватанул?

– Ма! – прохрипел парень, утирая слезящиеся глаза. – Зачем же ты ее такую острую делаешь??

– Так ты ее с тортильей[6 - Тортилья – тонкая лепешка из кукурузной или пшеничной муки.] ешь, а не просто так из миски!.. Что же ты за техасец, Ричард, если острые соусы не любишь! Никак не могу понять!

– Да, хреновый из меня техасец, – прохрипел парень.

– Это Ричард, или Рич, как тебе удобнее, – представила мне парня миссис Палмер. – А это… Дима, да?

– Добрый вечер! – кивнул я.

Парень исподлобья глянул на меня.

В этот момент на кухню зашла брюнетка – та, которую я застукал в туалете. Волосы чуть ниже плеч, карие глаза. Привлекательная, хоть и слегка полновата.

– А это – Маргарет, – представила мне брюнетку миссис Палмер.

– Хауди! – улыбнулась мне брюнетка. – Можно просто Мэгги.

– Привет, – кивнул я в ответ. – Дима.

– Мы вроде как уже познакомились…

– Прости, я не хотел… дверь была не заперта…

– Ничего, там замок сломан.

– Серьезно? Он два месяца будет у нас жить?? – вдруг воскликнул Ричард, обращаясь к миссис Палмер. – Обалдеть! Могли бы кого-нибудь поприятней прислать!

У миссис Палмер округлились глаза.

– Заткнись, Рич! – выкрикнула Мэгги.

Ричард набрал побольше воздуха, чтобы нанести достойный ответный удар.

– Успокойтесь! Оба!! – гаркнула миссис Палмер, опередив его. – Выйдите с кухни! Живо!

Бросив свирепый взгляд на Мэгги, Ричард покинул кухню. Мэгги последовала за ним. На всякий случай я тоже направился к выходу.

– Нет-нет, ты останься, – сказала миссис Палмер.

Я остановился. Вздохнув, миссис Палмер опустилась на стул.

– Прости Ричарда, он это так брякнул, не подумав… Мне стыдно за его поведение… Больше тебя никто в этом доме не обидит.

– Не волнуйтесь, мэм. В смысле, миссис Энн. Я могу за себя постоять.

Миссис Палмер устало-благодарно мне улыбнулась.

– Ах да, звонил мистер Уэйкфилд, – сказала она.

– Кто?

– Куратор твоей программы обмена. Интересовался, как ты доехал. Я сказала, что все окей. Он оставил номер телефона и просил передать, что если возникнут проблемы – звонить ему… Или, может, ты хочешь сам ему позвонить?

– Да нет, не хочу, спасибо.

– Что ж, ужин скоро будет… Мистер Палмер обещал нас сегодня порадовать барбекю, но, видимо, благополучно забыл… Осмотри пока дом, если желаешь.

– Попозже… Я воздухом подышу.

– Да, конечно. Как пожелаешь.

Я вышел с кухни и пересек фойе. Толкнул дверь, вышел на террасу.

Окончательно стемнело, угасли последние краски заката. Безоблачное небо из темно-синего превратилось в черное, усеянное множеством ярких мерцающих звезд. Протяжно постанывал на высокой мачте ветряк, бледный лунный свет отражался от его вяло крутящихся лопастей. Приятный теплый ветерок обдувал лицо, было градусов 18—19.

Меня поразила тишина. Такой в городе я точно не слышал. Ни шума машин, ни звука ремонта в соседних квартирах, ни детских воплей-визгов со двора. Природная, расслабляющая тишина… И никаких признаков цивилизации вокруг. Наверное, есть в этом своя прелесть. Но я к сельскому спокойствию не привык, городской шум и людские толпы мне были куда привычней.

Справа от дома под навесом я заметил силуэт машины. Не может быть! «Транс Ам» собственной персоной!! Я спустился с террасы и приблизился к машине. Точно, это был он. «Понтиак Фаерберд Транс Ам» 1977 года выпуска, черного цвета с золотистыми линиями. На таком же гонял Берт Рейнольдс в «Смоки и Бандите»[7 - «Смоки и Бандит» (англ. «Smokey and the Bandit») – американская приключенческая комедия 1977 года.]! Сам фильм мне не особо нравился, а вот в «Транс Ам» я влюбился с первого взгляда. На мой взгляд, он был главным персонажем.

Я обошел «Транс Aм», восхищенно оглядывая, робко коснулся крыши. Интересно, заперто?..

Я взялся за дверную ручку с водительской стороны.

В этот момент протяжно скрипнула открывающаяся москитная дверь, из дома выглянула миссис Палмер.

Я поспешно отпрянул от «Транс Ама».

– Ужин готов! – махнула мне миссис Палмер.



Мистер Палмер, миссис Палмер, Ричард, Мэгги и я – все мы сидели за огромным столом в столовой. Меня посадили между Мэгги и мистером Палмером. Стол был заставлен блюдами: печеный картофель с луком и сметаной, стейки из говядины, хот-доги, салат с курицей, салат гуакамоле, чизкейк. Плотновато как-то, ужин будто обед!..

В углу столовой стоял телевизор, показывали новости. Мистер Палмер, вывернув голову, загипнотизированно смотрел на экран. Я сразу просек, что мистера Палмера интересовали не столько последние новостные сводки, сколько сисястая ведущая.

– Поскольку ты у нас гость, предлагаю тебе произнести молитву, – сказала мне миссис Палмер.

Я в растерянности уставился на нее.

– Перед каждым приемом пищи мы произносим молитву, – пояснила миссис Палмер. – У вас в России разве не так?

– Нет…

Миссис Палмер нахмурилась.

– Ты атеист?

– Нет-нет, просто мы перед едой как-то не молимся…

Миссис Палмер надменно поджала губы.

– Что ж, тогда я произнесу.

Все Палмеры сложили руки, склонив голову и закрыв глаза. Чтобы не выглядеть невежей, я последовал их примеру. Миссис Палмер начала произносить текст застольной молитвы. По завершении молитвы все приступили к ужину.

Некоторое время за столом царило молчание.

– У нас замок на двери в туалете сломался, – сказала миссис Палмер, многозначительно глянув на мистера Палмера. – Кто-нибудь починит?

Мистер Палмер не изъявил желания, он был занят любованием телеведущей на экране.

– Ах да, я же не сказала! – воскликнула Мэгги. – Меня на работу взяли!

– Фотомоделью? – хмыкнул Ричард.

– Хватит! ХВАТИТ!! Ненавижу эти намеки про мой лишний вес, ты же знаешь, Рич!

– Тихо-тихо, Мэгги! – закудахтала миссис Палмер. – На работу, говоришь? В «KFC»[8 - «KFC» – международная сеть ресторанов общественного питания, специализирующаяся на блюдах из курицы.]?

– Да!!

– О! Замечательно! – воскликнула миссис Палмер. – Учебе это не повредит?

– График гибкий, легко смогу совмещать.

– Слышал, Тед? Мэгги на работу взяли!

– Угу, – равнодушно отозвался мистер Палмер, накладывая себе в тарелку очередную неслабую порцию печеного картофеля.

– Мам, мне машина нужна! – заявила Мэгги.

– Но у тебя же есть! – удивилась миссис Палмер.

– Да это не машина! Она не ездит, а ползает! Все гудит, гремит, отваливается на ходу. Стыдно ездить на ней! Во всей школе у меня самая бздевая машина!

– Мэгги! Что за слова! – охнула миссис Палмер.

– «Бздевая»?! – возмутился Ричард. – Да это классический «Бонневиль» шестьдесят седьмого года!

– «Классический»? Для тебя! Потому и приволок ее со свалки. Она постоянно ломается. И скоро опять сломается, я чувствую! На чем я тогда на работу ездить буду?

– Сальсу дай! – потребовал мистер Палмер.

Миссис Палмер поспешно передала ему миску с соусом. Мистер Палмер тотчас вывалил половину содержимого себе в тарелку. У меня резануло в животе: я представил, каково будет, если жахнуть ТАКУЮ порцию жгучего соуса. Я хорошо помнил «экстаз» Ричарда на кухне. Однако мистер Палмер ел и ни малейшего дискомфорта не испытывал. Ни фига себе закалка!

– Я нормальную машину хочу! – заявила Мэгги.

– Глядишь, может, в «KFC» заработаешь, – с усмешкой высказал ей Ричард.

– Пошел ты, Рич!

– Мэгги! – укоризненно сказала миссис Палмер.

– Иди ты сама, Мэгги! – парировал Ричард.

– Рич! – укоризненно воскликнула миссис Палмер.

В столовую вихрем влетела Эвелин. Молча заняла пустое место, предназначавшееся, по всей видимости, для нее.

– Пошел ты, Рич! – повторила Мэгги.

– А где гуакамоле? – грозно спросила Эвелин, окинув взглядом блюда на столе.

– Я его съел, – Ричард сыто, протяжно срыгнул.

– Ив, не волнуйся! Сейчас еще гуакамоле приготовлю, – миссис Палмер суетливо поднялась из-за стола, – это быстро.

– Не надо! – остановила ее Эвелин, испепеляюще глядя на Ричарда.

Рывком она поднялась со стула и покинула столовую. Спустя несколько секунд на втором этаже громко хлопнула дверь комнаты Эвелин.

– Ив как-то слегка неадекватно себя ведет, только мне так кажется? – обратилась к присутствующим Мэгги.

– Если только самую малость, – отозвалась миссис Палмер и, глянув на меня, нервно хохотнула: – Это просто день какой-то сегодня такой. Обычно у нас все не так!..

Я понимающе кивнул.

– Па, хот-дог передай, – попросил Ричард.

– А чего сегодня вечером интересное показывают, Ричард? – полюбопытствовал мистер Палмер, передавая Ричарду тарелку с хот-догами.

– А я почем знаю! Я этот зомбоящик уже года три не смотрю!.. Ма, – обратился Ричард к миссис Палмер, – может, для разнообразия уберем из меню печеный картофель? У меня уже чесотка от него.

– «ИЗ МЕНЮ УБЕРЕМ»??!!

От вопля миссис Палмер у меня аж вилка выпала из руки.

– РИЧ, ДА ТЫ СОВСЕМ ОБОРЗЕЛ!! МОЖЕТ, ДОСТАВКУ ТЕБЕ ИЗ РЕСТОРАНА ЗАКАЗЫВАТЬ?! ТЕД, СЛЫХАЛ?.. ТЕД! АУ!! ХЬЮСТОН, ПРИЕМ!!

Мистер Палмер отвлекся от сисястой ведущей новостей в телевизоре и непонимающе уставился на миссис Палмер.

– О чем разговор?



По окончании ужина я вместе с Мэгги сложил грязную посуду в раковину. Миссис Палмер в глубокой задумчивости стояла у окна. Мэгги стала надевать кухонный фартук.

– Я сама! – холодно сказала миссис Палмер. – Свободна.

Обиженно глянув на нее, Мэгги положила фартук обратно и вышла с кухни.

– Прости за несдержанность за ужином, – сказала мне миссис Палмер. – Просто порой так все достает…

В этот момент на кухню вразвалочку зашел Ричард, ковыряясь зубочисткой в зубах.

– ВЫЙДИ ОТСЮДА, РИЧ!! – гаркнула миссис Палмер. – ДАЙ ОТДОХНУТЬ ОТ ТЕБЯ!!

Ричард вылетел пулей.

Миссис Палмер глянула на меня и виновато улыбнулась.

– Представляю, что ты думаешь о нашей семье!..

Да нет, вряд ли она могла вообразить, в каком офигении я от их семейки.

– Ничего-ничего, все окей, – заверил я.

Миссис Палмер вымученно улыбнулась.

– Завтра тебе надо в школу съездить, – сказала она. – Подать документы для поступления, ну и все необходимое сделать.

– Окей, – кивнул я.

– Выспись, завтра рано вставать.

– Во сколько?

– Занятия начинаются в семь тридцать. Мэгги встает в шесть.

Ни фига себе! В моей московской школе занятия начинались в 8:30. Это ж в какую рань надо вставать?!

– Родителям звонил?

Я помотал головой.

– Позвони.

– Это дорого, наверное… Звонок в другую страну все-таки…

– Не бери в голову! Позвони. Я расскажу тебе, какие коды набирать.

Я глянул на наручные часы, на которых еще было московское время.

– Э-э… там четвертый час утра сейчас.

– Тогда завтра позвони. Когда из школы вернешься.



Я не мог уснуть. Возможно, из-за смены часовых поясов. Возможно, потому что это была моя первая ночь в чужом доме, в чужой стране. А, возможно, от того, что слишком плотно поужинал.

Два месяца. Выдержу я столько времени вдали от дома и родителей?.. В Москве мне это казалось плевым делом. Теперь я так не думал… Вдобавок еще жить в такой – мягко говоря – неадекватной семейке, где у каждого свои сочные прибабахи…

На фига я вообще согласился на это путешествие!..




2. Долли


В 6:15 наглый, настойчивый писк будильника выдернул меня из сна.

Я в панике сел на кровати, в ужасе озираясь, не понимая, где нахожусь. Но вскоре окончательно проснулся, и в мозгу прояснилось.

Я в Техасе. И надо ехать подавать документы в американскую школу.

Чувствовал я себя весьма дезориентированно: еще не перенастроился на местный временной пояс, продолжая жить по московскому времени. В Москве сейчас был вечер, а не раннее утро. Потому и поспать мне удалось заставить себя от силы пару часов.

За окном только начинало светать.



Перед ванной в очереди стояли Ричард и мистер Палмер в халате-кимоно. Привалившись спиной к стене, мистер Палмер листал газету, Ричард хмуро буравил взглядом дверь ванной. Я молчаливо занял очередь.

Вообще в доме было две ванные комнаты: на первом и втором этаже. Но, как рассказала мне Мэгги, в ванной на втором этаже что-то сломалось, и с тех пор она служила лишь кладовкой.

Дверь распахнулась, из ванной вышла Эвелин в халате. Зашел Ричард. Проходя мимо меня, Эвелин метнула злой взгляд. Почему они все меня так недолюбливали?

Ричард вышел из ванной минут через десять. Зашел мистер Палмер. Он долго умывался, громко фыркая и насвистывая музыкальную тему из телесериала «Секретные материалы». Я томился в коридоре, терпеливо ожидая своей очереди.

Ко мне подошла Мэгги.

– Ну ты чего! Мы же в школу опоздаем! Завтракать иди.

– Так я же не умылся еще…

– Раньше надо было вставать!

Раньше? 6:15 – куда еще раньше??

– Нам надо выехать максимум через десять минут, – заявила Мэгги. – Ты успеваешь либо позавтракать, либо умыться – выбирай.

При таком раскладе, разумеется, я выбрал позавтракать.



«Понтиак Бонневиль» темно-зеленого цвета 1967 года выпуска тащился по пустой фарм-ту-маркет роуд. Мэгги не соврала: машина действительно гудела и дребезжала. Вдобавок подозрительно чем-то стучала. Я гадал, что произойдет раньше: заклинит двигатель, тормозные колодки или что-то еще. Но зато сидение из красной кожи было упоительно мягким.

– Ранчо нам – вернее, отцу – случайно досталось, в наследство от дяди, – рассказывала по пути Мэгги. – Раньше мы жили в Хьюстоне, как нормальные люди. Но отец настоял, чтобы мы перебрались сюда, в эти перди… Отец все собирается лошадей разводить. Говорит, уйду на пенсию и займусь лошадями. Долдонит одно и то же. Последние пять лет… Говорят, наше ранчо стоит около миллиона. А толку-то? Гигантская территория – триста акров! – стоимостью миллион. И что с этим делать, с этой территорией??.. А ведь сколько всего на миллион купить можно!

Я включил автомагнитолу, но в радиоэфире царила полнейшая тишина.

– Не работает, – сказала Мэгги.

Я выключил автомагнитолу, откинулся назад и, вытянув ноги, стал смотреть в окно.

– Дома в Москве у тебя какая машина? – поинтересовалась Мэгги.

Я хмыкнул.

– Ты что, нет у меня машины. У меня и прав еще нет.

– Почему??

– У нас права только с восемнадцати выдают.

– Весело! А у нас – с пятнадцати… А ты бодро по-английски шпаришь. Где изучал?

– По кинофильмам. В основном, – ответил я.

По мере приближения к городу Эннис, трафик на шоссе становился оживленней и плотнее, встречных машин попадалось все больше. Вдоль шоссе чаще возникали заправочные станции, закусочные и магазины. Сельский пейзаж плавно сменился городским.

Как рассказала Мэгги, Эннис основали в 1872 году, сейчас здесь проживало около пятнадцати тысяч человек. Если сравнивать с многомиллионной Москвой, то… В общем, практически село. Школа находилась в противоположном конце Энниса, так что мы проехали через весь город, и мне хорошо удалось его рассмотреть.

Высотных зданий в Эннисе не было, строений выше одного-двух этажей мне не попалось. Забавно, для столь небольшого городка здесь было невообразимое количество супермаркетов, ресторанов и всевозможных забегаловок. Может, Эннис являлся туристической жемчужиной? В путеводителях мне про это ничего не встретилось.

Поразили меня гигантские парковки. Перед каждым – даже небольшим и невзрачным – заведением имелась просторная парковка где-то на полсотни машин. Про проблемы с парковочными местами тут явно не слыхали.

Большинство местных жителей ездили на пикапах. На втором месте шли внедорожники. Легковые машины встречались нечасто.

Мы свернули и поехали через жилые кварталы. Узкие улицы, по обе стороны дома, одноэтажные, либо двухэтажные. Где-то огороженные забором, где-то – нет. Где-то дома получше, где-то совсем развалины. И много деревьев, правда, еще до конца не озеленившихся. Местами попадалось даже что-то вроде парков.

Но вот жилые кварталы остались позади, обочины стали широкими, пейзаж опять стал походить на загородный.

Неожиданно из-под капота «Бонневиля» стал пробиваться пар.

– Ой! ЧТО ЭТО?? – в испуге взвизгнула Мэгги.

– Двигатель перегрелся, – сказал я.

– ЧТО ДЕЛАТЬ??

– Далеко до школы?

– Вон она, – Мэгги указала вперед.

Метрах в пятистах по правой стороне виднелись несколько вытянутых зданий темно-коричневого цвета, каждое из которых было не выше двух этажей. Они примыкали друг к другу, образовывая единый гигантский комплекс.

– Спокуха, езжай дальше, дотянем, – сказал я.

– А НЕ ВЗОРВЕТСЯ??

Я насмешливо фыркнул.

– Езжай-езжай.

Девчонки. Они будто с другой планеты!

Мэгги свернула ко въезду на кампус – так называлась территория школы. Это был прям целый школьный городок. Просторный школьный двор с ровненько подстриженным газоном. Здоровенная автомобильная парковка, на ней было полно машин, в основном, пикапы и внедорожники. На отдельной парковке в стороне стояли несколько желтых школьных автобусов.

К главному входу школы то и дело подъезжали машины, родители высаживали своих сыновей-дочерей. Но, как я понял, большинство учащихся самостоятельно приезжали на машинах, это ведь было куда круче!

Гул голосов, смех, веселые окрики, рев двигателей подъезжающих автомобилей. Некоторые школьники, сбившись в тусовки, травили байки, либо возле своих машин, либо посреди школьного двора.

Пар, валивший из-под капота «Бонневиля», становился все гуще, сводя видимость к нулю.

– НИЧЕГО НЕ ВИЖУ!! – завизжала Мэгги.

– Садимся вслепую! – я высунулся в окно. – Вижу свободное местечко. Вперед, вперед, налево. Стоп, приехали.

– Так и знала, что произойдет что-то подобное! – в сердцах воскликнула Мэгги, глуша двигатель. – Как мне эта тачка надоела, не представляешь!

– Повезло, что не за городом случилось, – заметил я.

Мы вылезли из салона.

– Мешок неисправностей! – Мэгги со злостью пнула «Бонневиль» в борт ногой.

– Чего ты хочешь – ему двадцать восемь лет, солидный возраст для авто, – я надел рюкзак на спину.

Обойдя «Бонневиль», я задрал капот. Оттуда вырвался столб пара, заставив меня отшатнуться.

– На такой случай воду с собой вози, – сказал я Мэгги. – В полуторалитровую бутылку набери воды из-под крана и вози.

– Зачем это?

– Если повторится – в радиатор зальешь.

– Вот еще! Делать мне больше нечего! – фыркнула Мэгги.

– Смотри, а то где-нибудь на трассе такое произойдет…

– А ты эксперт по автомобилям, что ли? О, тогда вы с Ричем поладите, он ведь автомеханик!

– Закипели? – улыбаясь, к нам подошел круглолицый полноватый парень шестнадцати лет.

Светловолосый, кудрявый, в безразмерных джинсах и мятой зеленой футболке. В руке он держал бутылку с газировкой.

– Приветики! – радостно взвизгнула Мэгги и повисла у парня на шее.

Они стали целоваться до неприличия страстно. Я тактично отвернулся. Поглядел на двигатель «Бонневиля», закрыл капот.

Вдруг откуда-то зазвучала осовремененная народная кантри-песня «Cotton-Eye Joe». Я огляделся по сторонам и… увидел ЕЕ…

Вместе с полноватой мексиканкой ОНА, ослепительно улыбаясь, танцевала на парковке под «Cotton-Eye Joe», слышавшуюся из черного пикапа неподалеку. Лет шестнадцати-семнадцати, шатенка, длинные до пояса волосы развевались в танце. Сарафан насыщенного синего цвета и светло-коричневые ковбойские сапоги. Сказочная Незнакомка… СНОГСШИБАТЕЛЬНАЯ!.. Она танцевала какой-то вестернский танец: постукивала каблуками по асфальту, прихлопывая в ладоши и волнующе покачивая бедрами в такт музыке, кружилась на месте, вскинув руку над головой и делая ей движения, будто раскручивает лассо. Похоже, она профессионально танцами занималась. Мексиканка пыталась поспеть за Сказочной Незнакомкой, но ей явно не хватало практики. Подустав, мексиканка отошла в сторону, а Сказочная Незнакомка, улыбаясь, продолжала танцевать.

Она меня околдовала, я просто отупел. Никогда прежде со мной такого не случалось. Может, это ненормально? Я стоял, зачарованно глядя на нее. Неземная красота! Как… «Феррари Тестаросса». Ну, или как «Ламборгини Кунташ»…

– Эй! – окликнула меня Мэгги.

Я обернулся. Мэгги стояла в обнимку со светловолосым кудрявым парнем. Видать, начмонькались.

– Знакомься, это Арч Дональдс, мой бойфренд, – сказала мне Мэгги, с нежностью глядя на своего спутника, – А это – Дима, фамилию не помню. Он из России, два месяца будет у нас на ранчо жить.

– Рад знакомству, – приветливо улыбаясь, Дональдс протянул руку.

– Взаимно, – я обменялся с ним рукопожатием, от которого мне чуть не раздробило ладонь.

– Так чего, будешь у нас учиться? – весело спросил Дональдс, глотнув газировки из бутылки.

– Ну да, придется…

– Ладно, пора идти, – сказала Мэгги. – Идешь, Арч?

– Хочу одного чувака дождаться, он мне видеокассету должен подогнать, – сказал Дональдс.

– Окей, тогда увидимся позже, – Мэгги и Дональдс жарко и продолжительно поцеловались. – Пошли! – махнула мне Мэгги.

Я оглянулся на то место, где несколько минут назад танцевала Сказочная Незнакомка, но ее там уже не было… Поправив рюкзак за спиной, я поспешил за Мэгги к зданию школы.

Напротив парадного входа на отдельных флагштоках развевались звездно-полосатый американский флаг и флаг штата Техас.

– Обрати внимание, – сказала Мэгги, – государственный флаг и техасский висят на одном уровне. Это…

– Да-да, знаю, – перебил я. – Только флагу Техаса такое позволяется.

Мэгги хмуро глянула на меня.

– Мы не любим шутки насчет нашего флага, – холодно сказала она.

– А где я шутил? Просто слышал уже эту историю от твоей мамы.

На козырьке над парадным входом были выбиты слова «FRANKLIN HIGH SCHOOL» – школу назвали в честь Бенджамина Франклина[9 - Бенджамин Франклин (1706—1790) – американский политический деятель, изобретатель, писатель, ученый.]. Мы с Мэгги поднялись на крыльцо и зашли в здание.

Напротив входа высился стеллаж с трофеями, завоеванными учащимися «Франклин Хай» в различных спортивных состязаниях. По узкому коридору взад-вперед сновали громко разговаривающие школьники и школьницы. Суматоха напомнила мне московское метро в час пик. Непривычно было слышать со всех сторон исключительно англоязычную речь.

Мы с Мэгги влились в людской поток, который понес нас в левое крыло здания.

На стене коридора висел постер с надписью на английском: «Победа – не самое главное. Это единственное главное. Винс Ломбарди». А под ним другой постер: «Выигрыш – еще не все; это лишь цель, к которой надо стремиться. Винс Ломбарди».

Ну, не знаю… На мой взгляд, два взаимоисключающих высказывания. И кто вообще такой этот Винс Ломбарди[10 - Винсент Томас Ломбарди (1913—1970) – американский футболист и тренер. Наиболее известен в качестве главного тренера «Грин-Бей Пэкерс» в 1960-х годах, когда под его руководством команда пять раз побеждала в чемпионатах Национальной футбольной лиги.]?..

Под потолком громко хрюкнули динамики, и суровый женский голос произнес: «Дороти Ларошель! Немедленно зайти к миссис Уэллс. Повторяю! Дороти Ларошель! Немедленно зайти к миссис Уэллс».

Мэгги остановилась и указала в конец коридора.

– Тебе туда, предпоследняя дверь.

– Что там?

– Школьный офис.

– И что делать надо?

– Там все расскажут-покажут. Все, я пошла, а то на урок опоздаю! Увидимся!

– Постой! А что потом? Тебя дожидаться?

– Зачем? У меня уроки в полтретьего закончатся, потом я пойду с Арчем гулять. Так что домой езжай.

– На чем? Как мне добираться?? Пешком, что ли??

– Слушай, я тебе не персональный водитель. Есть рейсовый автобус до Далласа. Ходит регулярно. Узнай у кого-нибудь, как до автовокзала добраться. Все, пока!

Мэгги устремилась в сторону туалета.



Я робко вошел в школьный офис. На стене висел плакат, с него улыбался Билл Клинтон[11 - Уильям Джефферсон (Билл) Клинтон – 42-й президент США с 1993 по 2001 годы.] на фоне Белого Дома, держа в руках саксофон. Сотрудница офиса – должности ее я не понял – выслушав, по какому вопросу я явился, потребовала документы. Доставая из рюкзака папку с документами, от волнения я вывалил все ее содержимое на стол сотрудницы. Здесь было все необходимое: выписка с оценками за предыдущие два года, рекомендация от директора московской школы, мотивационное письмо, даже копия загранпаспорта.

Далее мне пришлось заполнить кучу непонятных бумаг, бланков и прочей шняги для зачисления в школу. Я даже не интересовался, что и чего – просто слепо следовал указаниям сотрудницы.

Она сообщила, что мне несказанно повезло, что в разгар семестра для меня нашлось свободное местечко.

– Но вам, похоже, эта новость безразлична, – заметила сотрудница, хмуро глядя на меня.

– Нет, что вы! Я счастлив!.. Учиться у вас… в этой школе… так почетно…

Помимо прочего, я написал заявление на получение локера, личного шкафчика для вещей, и оплатил стоимость его аренды. Мне торжественно выдали бирку с номером локера и кодом к замку.

Когда со всеми формальностями наконец было покончено, сотрудница офиса вручила мне памятку с полным перечнем правил поведения в школе «Франклин Хай».

– А теперь ступайте на интервью к миссис Уэллс, нашему директору. Она ЖАЖДЕТ познакомиться с вами.



Я робко постучал в дверь с надписью «M. WELLS. PRINCIPAL».

– Войдите! – послышался из-за двери резкий женский голос.

Я опасливо приоткрыл дверь и переступил порог.

У дальней стены за столом сидела тучная молодая женщина лет за тридцать, жадно поглощавшая пирожное.

– Добрый день, миссис Уэллс, – пробормотал я, запинаясь от волнения. – Извините… Я новый ученик… Я из…

– Я не миссис Уэллс! – гавкнула женщина, не отвлекаясь от пирожного и не удостоив меня взглядом. – Миссис Уэллс занята! Ждите!

Заметив слева дверь, я сообразил, что это лишь приемная, а хамоватая женщина с пирожным – секретарша. Напротив двери кабинета миссис Уэллс красовался диван. Но я не решился сесть на него – ведь не предложили. Я отступил к стене в покорном ожидании.

Прошло минут десять. Дверь кабинета миссис Уэллс распахнулась, оттуда выскочил низкорослый, толстый мужчина неопределенного возраста. По-военному подстриженный, в спортивном костюме. Круглое лицо мужчины было красным. То ли от стыда, то ли от чего-то еще… Мужчина промчался мимо меня и выскочил из приемной.

– Проходи! – небрежно бросила мне секретарша, раздирая обертку очередного пирожного.

Директриса миссис Уэллс восседала за письменным столом и с важным видом перебирала какие-то бумаги. Она подняла глаза и, приспустив очки, внимательно-изучающе посмотрела на меня. Седовласая женщина сорока пяти-пятидесяти лет с короткой мужеподобной стрижкой; костюм серого цвета, ледяное выражение лица, немигающий взгляд.

– Добрый день, – пробормотал я.

– Доброе утро! – холодно поправила миссис Уэллс. – Вы по какому вопросу?

От волнения у меня язык к небу присох.

– Это… как там… из Москвы я… мэм.

– Ах да! Мистер Уэйкфилд звонил мне.

– Кто, простите, мэм?

– Мистер Уэйкфилд, куратор вашей программы обмена.

– А, да-да…

– И миссис Палмер звонила. Садитесь! Давайте сюда ваши бумаги!

Я поспешно протянул миссис Уэллс папку с бумагами и, помедлив, опустился на стул.

– Так-так, – задумчиво произнесла миссис Уэллс, просматривая мои бумаги. – Из Москвы, шестнадцать лет, приехали на два месяца. Верно?

Я торопливо кивнул, нервно ерзая на стуле.

– Вы знаете, что вам крупно повезло?

– В чем, мэм?

– Зачислим вас в разгар семестра. Обычно так не делаем, но поскольку миссис Палмер моя хорошая знакомая… Так что вам КРУПНО повезло!

– Мне это очень ценно, мэм.

Миссис Уэллс хмуро уставилась на меня.

– Это ирония сейчас была? Стебетесь, молодой человек?

– Нет-нет, что вы, мэм!.. Я искренне рад, что смогу учиться в вашей школе.

Миссис Уэллс секунд десять пытливо смотрела на меня. Но, видимо, мой искренний пришибленный вид ее убедил.

– Значит так! Занятия начинаются в семь двадцать пять. Не опаздывать! Учиться начинаете с завтрашнего дня. Курить – что бы то ни было – и распивать спиртные напитки на кампусе КАТЕГОРИЧЕСКИ запрещается. Никаких ножей, кастетов и пистолетов. И чтобы этого, – миссис Уэллс указала на выглядывавшую из нагрудного кармана моей рубашки пачку сигарет, – я больше не видела! Выкиньте! Немедленно!!

Я поспешно вытащил пачку из кармана и кинул в урну у стола.

– Я внимательно буду следить за вами, – сурово продолжила миссис Уэллс. – С вами, русскими, ухо надо держать востро!

Я сидел, затаив дыхание от страха.

– У нас здесь железный порядок. ЖЕЛЕЗНЫЙ! Все соблюдают правила, и потому – никакого хаоса…

В дверь робко постучали.

– Войдите! – гаркнула миссис Уэллс.

Дверь приоткрылась, заглянула встревоженная секретарша.

– Что? – раздраженно спросила миссис Уэллс.

– Миссис Уэллс, простите, у нас тут проблемка…

– Ну?

– Беспорядки в коридоре.

– Из-за чего?

– Точно не поняла. Говорят, кто-то кого-то сранделем обозвал. Или сраконожкой…

– Что это?

– Срандель?

– И то, и другое.

– Точно не знаю, видимо, сленг молодежный. Полагаю, что-то весьма оскорбительное, раз такой эффект вызвало…

– Ох ты, ноги в рот! – миссис Уэллс поднялась из-за стола, фигура у нее была шарообразная. – Так, а вы ступайте к мистеру Гилберту! – велела она мне.

Я поспешно вскочил на ноги. Даже не стал уточнять, для чего мне идти к какому-то там мистеру Гилберту. Лишь бы поскорее убраться отсюда.



Мистера Гилберта не оказалось на месте, и я ожидал его в коридоре. «W.GILBERT. COUNSELOR» – было написано на двери. Какой должности в моей московской школе соответствует «каунселор»? Что-то вроде завуча?

М-да, американская средняя школа разительно отличалась от моей московской. В моей школе учились с первого по одиннадцатый класс. А здесь – в Хай скул – только с девятого по двенадцатый класс (у них было двенадцать классов, а не одиннадцать, как у меня). И, кстати, школьники здесь звались students – «студенты».

Чтобы скоротать время, я стал изучать буклет с перечнем правил поведения в школе «Франклин Хай». Когда секретарша миссис Уэллс вручала мне его, то перепачкала кремом от пирожного, и страницы теперь липли к пальцам. Не шибко приятно!

В буклете я вычитал много занятного. К примеру, отдельных тетрадей по каждому предмету не предусматривалось – надо было иметь одну большую тетрадь в линейку (это было выделено жирным шрифтом) и писать все в ней. Еще, как выяснилось из буклета, для каждого школьника – вернее, студента или студентки – составлялось индивидуальное расписание. То есть были основные обязательные предметы (вроде алгебры, литературы и иностранного языка), а остальные выбирались учащимся по желанию. Для меня, понятное дело, такое было в диковинку.

Особенно меня повеселил раздел, где подробно рассказывалось, что запрещено делать в школе. Самые эпичные запреты: справлять нужду (как малую, так и большую) в коридоре, приходить на урок пьяным, пользоваться парням женским туалетом (и наоборот). Неужели кто-нибудь из студентов мог до этого додуматься? Такое ощущение, будто руководство школы подсказывало сценарии для хулиганств.

Внезапно рядом со мной возник высокий, худой, сутулый мужчина лет за пятьдесят. Печально-усталое лицо, седые усы с бородой, мешки под глазами.

– Мистер Гилберт? – спросил я.

– Угу. Проходи.

Он распахнул дверь и зашел в кабинет. Я последовал за ним, прикрыл за собой дверь. Выглядел мистер Гилберт как профессиональный алкоголик. Хотя, как выяснилось позднее, мистер Гилберт ни разу в жизни спиртного даже не пробовал.

– Садись, – мистер Гилберт указал на стул. – Все про тебя знаю, миссис Уэллс поведала уже. Сильно напугала?

– Ага, – признался я, садясь на стул.

– Соблюдай правила, и все будет окей, – мистер Гилберт устало опустился в кресло за столом. – Кстати, пока не забыл: русских очень уважаю.

– Спасибо, сэр… Там какие-то беспорядки в коридоре, да?..

Лицо мистера Гилберта сделалось еще более печальным.

– Агрессия, конфликты – взрывоопасная смесь!.. И когда возникает искра, то получается… Вот такое и получается!.. Держись подальше от проблем, обходи их стороной. Подросткам так легко сбиться с пути… Ну что, давай твое расписание уроков составим.

От мистера Гилберта я узнал еще интересные вещи про «Франклин Хай». Например, таких понятий как «класс» и «одноклассники» не существовало. Равно как и понятия «классный руководитель». «Класс» здесь обозначал учебный поток. И поскольку у каждого учащегося был индивидуальный набор предметов, то и на уроках каждый раз состав студентов был разным: на алгебре один коллектив, на литературе другой и так далее.

Глядя на свое персональное расписание уроков, я обнаружил, что длительность урока составляла пятьдесят шесть минут. На шестнадцать минут длиннее, чем в моей московской школе. А вот перемена длилась всего шесть минут! Ну ни фига себе! В моей московской школе перемены были по пятнадцать минут.

Шесть минут – что за издевательство! Хватит только чтобы перебежать из одного кабинета в другой!

– Будь внимателен и осторожен, – сказал мне на прощание мистер Гилберт.



Сжимая распечатку с графиком занятий, я покинул школьный офис.

В дальнем конце коридора возле локеров скопились десятка три учащихся, они темпераментно орали друг на друга, некоторые по-испански, некоторые задиристо толкались, провоцируя на драку. Неподалеку стояла миссис Уэллс вместе с секретаршей, обе были встревожены.

– Полицию вызвали? – спросила миссис Уэллс у секретарши.

Та кивнула.

– Как скоро они будут?

Неподалеку от меня, привалившись плечом к стене, стоял парень, мой ровесник. Светловолосый, короткостриженый, в джинсах и клетчатой рубашке. Со скучающим видом, лениво ковыряясь зубочисткой в зубах, он наблюдал за происходящим.

– Что там за кипеж? – поинтересовался я у него.

– Дисфункция законов, – ответил парень.

– Чего?

– Демонстрация того, что у власти не тот человек.

– Ты про кого?

– Миссис Уэллс считает, что владеет ситуацией, может держать ее под контролем. Ни фига не может! Не каждому дано быть лидером!..

– Ясно.

– Меня Клинт Шелби зовут, – парень коснулся пальцами полей воображаемой шляпы.

– Дима.

– Кличка, что ли?

– Нет, имя.

– Да? Ну, как скажешь.

– Слушай-ка, а ты случаем не знаешь, как к автовокзалу пройти?

– С кампуса выходишь и дуешь прямо по Лейк Бардуэлл Драйв. Минут через семь окажешься у автовокзала.

– Благодарю.

– Без проблем, – Шелби коснулся пальцами полей воображаемой шляпы.

Бросив напоследок взгляд на галдящих у локеров студентов, я направился в сторону выхода.



Шелби четко меня сориентировал – автовокзал я легко отыскал. Купил в кассе билет на автобус, следовавший до Далласа. До отхода автобуса оставалось полчаса. Я присел в кресло в зале ожидания и стал рассматривать людей.

Техасцы разительно отличались от русских. Мне всегда казалось, что люди везде одинаковы. Оказалось, нет. Манеры, жесты, словечки, стиль одежды – все было иное. Занятно, как место обитания формирует у людей свои фирменные фишечки!



Рейсовый автобус остановился на хайвее и высадил меня у поворота на фарм-ту-маркет роуд. Дверь автобуса с шипением задвинулась за мной. Автобус отъехал и пополз дальше, в сторону Далласа.

По фарм-ту-маркет роуд, а затем по проселочной дороге мне предстояло идти порядка двух километров. Погода стояла приятная – градусов 15—16 – хоть и пасмурная. С минуты на минуту грозил пойти дождик.

Я шагал по обочине дороги, мысли мои были всецело заняты… Сказочной Незнакомкой, разумеется. Я вспоминал, как здорово она танцевала на школьной парковке, как улыбалась, как развевались в танце ее длинные волосы… Кто она? Как ее зовут?..

Погруженный в эти романтические мысли, я дошел до закрытых ворот ранчо «Странник». Перелез через них и побрел к видневшемуся в километре впереди двухэтажному темно-коричневому дому Палмеров.



Миссис Палмер слегка пожурила меня за то, что я не послушался ее и добрался обратно своим ходом, не став дожидаться Мэгги. Но я ей доходчиво объяснил, что мне было неохота бесцельно болтаться по кампусу несколько часов. К тому же там какой-то кипеж начался. На этом тему и закрыли.

В Техасе сейчас был почти полдень, а в Москве – восьмой час вечера. Родители уже вернулись домой с работы. Взяв с базы в фойе трубку радиотелефона, я вышел на террасу и опустился на диван-качели. Достал листок, где миссис Палмер подробно написала мне как звонить: код выхода на международную линию, код России, код города. Я стал набирать цифры на трубке радиотелефона. И хоть прилежно следовал инструкциям на листке, успех меня ждал лишь с четвертой попытки.

– Алло? – услышал я сквозь телефонные помехи голос мамы.

– Мам, привет!! Это я!

– Димуль! Ну наконец-то! А то мы уж волноваться стали! Как ты, как добрался?

– Все хорошо. Я на месте.

– Это я поняла, мистер Уэйкфилд нам сообщил. Как тебя встретили?

– Зажигательно.

– В смысле?

– Ну, у них тут свои особенности…

– Как принимающая семья? Как они эти Палмеры? Нормальные?

– Ага. С прибабахами, правда…

– То есть?

– Э-э, ну я же говорю, у них тут свои фишки и местные причуды.

– Как-то загадками ты говоришь…

– Короче, все в норме, мам!

– Понятно… А погода как?

– Теплынь! Вчера было плюс двадцать-двадцать один. А сегодня около пятнадцати и пасмурно.

– Ну, все равно тепло! У нас-то тут плюс один и снег лежит!.. Как дела со школой? Зачислили?

– Ага. Впарили мне в расписание кучу отстойных предметов. Creative writing[12 - Creative writing (англ.) – «Творческое сочинительство».], психологию, историю США и еще всякое… разное…

– Понятно… Слушай, если тебе там что-то не понравится или будут обижать, сразу звони. Помни, домой ты можешь вернуться в любое время, необязательно отбывать все два месяца.

– Я понял, мам. Спасибки… Долго говорим, звонок дорогой…

– Да-да, будь осторожней там! Не вляпывайся ни в какие истории, пожалуйста!

– Окей.

– Позвони в выходные.

– Хорошо. Пока.

– Пока. Обнимаю.

Я отключил радиотелефон. Покачиваясь на диване-качелях, задумчиво глядел вдаль, на лесистый, зубчатый от верхушек деревьев горизонт.

На меня внезапно накатил панический страх: я здесь совершенно один, СОВСЕМ один в этой стране. Палмеры – они ведь чужие. И если что случится… Нет, лучше даже не думать об этом!.. Так что, как ни крути, я тут сам по себе… С другой стороны… это ведь шанс проверить, чего я стою…

И стою ли?..




3. «Франклин Хай», день первый


По коридору туда-сюда сновали пестрые орды громко переговаривающихся, спорящих, гогочущих студентов и студенток. От этого гула было не слышно собственных мыслей.

Вдоль стены тянулись ряды серебристых металлических шкафчиков-локеров. Отыскав свой локер, я достал из кармана бумажку с комбинацией кода. Сверяясь с ней, покрутил колесико замка вправо-влево. Локер не открылся. Я попробовал еще раз. Не открылся. Может, в школьном офисе подшутили и подсунули мне неправильный код?

Возле меня возник незнакомый заспанный парень лет шестнадцати. Клетчатая рубашка с длинными рукавами, мятые мешковатые брюки. Средний палец правой руки загипсован.

– «Плэйбой»[13 - «Плэйбой» (англ. «Playboy») – журнал для мужчин, издающийся с 1953 года.] нужен? – приглушенно спросил парень, воровато оглядевшись по сторонам. – Свежий номерок.

Соблазн был велик, но я покачал головой.

– Есть юзанные. Отдам дешевле.

– Спасибо, правда не надо.

Парень осуждающе покачал головой и удалился.

Я продолжил сражение с замком локера. Число предпринятых попыток перевалило за третий десяток, когда наконец локер сдался. Я запихал внутрь пакет со спортивной формой и пакет с ланчем. Захлопнул дверцу, крутанул колесико, запирая замок, закинул рюкзак за спину и отправился на поиски кабинета алгебры.



Просторное помещение, ряды одноместных парт, практически все занятые. Народ общался, смеялся, травил байки. И никто, к счастью, не обратил на меня внимания. Я двинулся в конец класса. Трое парней в ряду у окна ожесточенно резались в карты.

Последняя парта среднего ряда оказалась свободна. Сняв со спины рюкзак, я сел за нее. Вытащил из рюкзака ручку и большую тетрадь в линейку, одну на все предметы – как положено.

На стене под потолком висел флаг США, а рядом с ним – техасский. Вообще, как оказалось, в каждой классной комнате обязательно висели оба эти флага.

Я услышал обрывок разговора двух девушек неподалеку:

– …вчера весь вечер на роликах каталась, – сказала первая.

– А я весь вечер волосы красила. Вон даже руки покрасились, глянь! – отвечала ей на это вторая, азиатоамериканка. У нее на голове высилась эстакада из волос, отливающая всеми цветами радуги.

Раздался резкий, пронзительный звонок на урок, секундой позже в класс неспешно вошел учитель – мужчина лет сорока, блондин с волнистыми волосами. В руке – коричневый дипломат. Учащиеся торопливо попрятали карты, электронные игры и прочее, никак не относящееся к учебному процессу.

– Доброе утро, – произнес учитель, аккуратно кладя на стол дипломат. – Прежде чем начнем урок, попрошу всех встать для произнесения клятвы верности флагу Соединенных Штатов.

Все нехотя поднялись со своих мест. Повернулись к флагам, висевшим на стене, и монотонно стали бубнить вслед за учителем текст клятвы верности. При этом ладонь правой руки прикладывали к сердцу. Я встал вместе со всеми, но ладонь к сердцу не прикладывал, так как не понимал смысла этого жеста. И текст клятвы верности не повторял – не из неуважения, просто сперва хотел разобраться в данном ритуале.

– Садитесь, – произнес учитель по окончании клятвы верности.

Все опустились на свои места.

Далее последовала перекличка. Мою фамилию учитель, на удивление, произнес правильно. Еще приятно, что никто в классе, кажется, не заметил, что я новенький. Или всем было настолько по фигу?

– Помните, какой сегодня день? – бодро спросил учитель после переклички. – Конечно, помните! Уверен, вы с нетерпением его ждали. Сегодня день ЗАЧЕТНОГО ТЕСТА!

По классу прокатился стон недовольства, перемежаемый с сочной, витиеватой бранью. Удачно я попал с тестом. В самое пекло!

– Терпение, мои хорошие, терпение! Сейчас все раздам, – учитель открыл дипломат. – Мисс Нго, вижу у вас новая прическа, – обратился он к азиатоамериканке с «радужной эстакадой».

– Вам нравится, мистер Бэйкер? – живо откликнулась девушка.

– Лучше я промолчу, чтобы вас не шокировать.

Класс довольно заржал. Мистер Бэйкер сгреб со стола стопку бумаг и двинулся вдоль рядов, оставляя на каждой парте лист А-4.

– Напоминаю, работа индивидуальная, а не коллективная. Увижу переговаривающихся – выставляю за дверь! В первую очередь это относится к вам, мистер Кинг!.. Нет, вы гляньте на него! Он и сейчас разговаривает! Мистер Кинг, я вам случаем не мешаю?

– Да не особо, – признался лысый парень в сером спортивном костюме, сидевший спиной к учителю.

– Вы не в баре! Лицом повернитесь!.. Мистер Кинг, вы хоть во сне молчите?

– Об этом надо у Линдси Новак спросить! – раздался глумливый комментарий из класса.

– Придурок! – взвизгнула блондинка на второй парте в ряду у окна.

Все загоготали, кто-то пронзительно засвистел.

– Тихо! – гаркнул учитель Бэйкер.

Дойдя до меня, он остановился.

– Новенький?

Я кивнул.

– Добро пожаловать!

«Подарив» мне листок А-4, учитель Бэйкер продолжил обход.

Я глянул на лист. Задачи по алгебре с вариантами ответов – обычный тест. Задачки легче некуда – в десятом классе они еще только дроби проходили! Мы-то их давным-давно прошли.

– Вопросы? – поинтересовался учитель у класса.

Какой-то парень поднял руку.

– У меня вопрос, сэр.

– Я весь внимание, мистер Бродерик.

– Правда, что Казанова был бисексуалом?

– Да, Казанова был бисексуалом, – невозмутимо ответил учитель Бэйкер. – Однако к алгебре ваш вопрос никакого отношения не имеет, мистер Бродерик. Приступайте к тесту! У вас осталось сорок восемь минут.



Все сидели тихо, морща лбы над вопросами. Может, конечно, притворялись – мне понадобилось десять минут, чтобы разделаться с зачетным тестом. Причем я не сомневался, что успешно ответил на большинство вопросов. Десять минут на тест, а оставшиеся тридцать восемь – унылое ожидание окончания урока.

Я мог бы наслаждаться весенним воздухом, ловить солнечные лучи, а вместо этого впустую протираю штаны на уроке алгебры. Учеба – как работа. Только за работу ты зарплату получаешь, а здесь?..



Какой садист придумал перемену в шесть минут? Как в туалет успеть? Это если говорить, про нужду по-маленькому…

Следующим уроком у меня шла физкультура. Короткая перемена, плохое ориентирование в новой школе плюс еще надо было переодеться в спортивную форму – короче, я опоздал на четыре минуты.

В спортзале №2 уже вовсю шла разминка. Около дюжины парней бегали по кругу, стуча об пол баскетбольными мячами.

– Ага, опоздавший! – радостно воскликнул физрук, увидев запыхавшегося меня.

Я узнал его: это он вчера выбежал из кабинета миссис Уэллс с красным лицом.

– Простите, я новенький, долго спортзал искал, – пробормотал я.

– Новобранец? – рявкнул физрук.

Я испуганно кивнул.

Физрук достал из кармана сложенный пополам листок, рывком развернул.

– Фамилия?

Я назвал.

– Угу, есть такой, – глянув в листок, кивнул физрук. – Двадцать отжиманий!

Я непонимающе таращился на него.

– Двадцать отжиманий! – хмуро повторил физрук. – Скажи спасибо, что опоздание не засчитаю!

Я неохотно принял упор лежа. Стал медленно, мучительно отжиматься. Физрук стоял рядом, бесстрастно наблюдая за мной и ведя счет.

– Два! Не хитри, не выгибай спину! Три! Ниже к полу, ниже! У нас тут группа парней – девочки в другом зале тренируются. Четыре!

К седьмому разу я выдохся, руки и плечи ныли. Не силен я был в отжиманиях.

– Давай, держи темп! Восемь! Меня зовут тренер Атвуд, – вещал тем временем физрук. – Еще раз опоздаешь – будет сорок отжиманий! У нас тут дисциплина как в армии!

Я отжался девятый раз и без сил растянулся на полу.

– В чем дело?? – раздался надо мной раздраженный голос физрука. – И половины не отжался! Продолжать!

– Не могу больше, – выдохнул я.

Физрук с пренебрежением смотрел на меня сверху вниз.

– Да ты слабак, новобранец! Такой мне здесь не нужен! Это твое последнее занятие в этом классе! К остальным – разминаться!.. Слабак! Бегом!



Минут десять мы разминались: бегали, прыгали, кувыркались, выполняли различные упражнения с баскетбольным мячом. Затем по велению тренера Атвуда разделились на две команды и оставшееся до конца урока время играли в баскетбол.

Сперва мне пришлось непросто. Никто в команде меня не знал, и потому не доверяли. Особенно после того, как в начале первого тайма я дал несколько неточных пасов и трижды по глупости потерял мяч. Но вскоре я разыгрался, стал успешно оборонять кольцо, не давая противнику пройти под щит, мешая совершать броски и жестко опекая, ловко перехватывал пасы и выбивал мяч. Я много вражеских атак сорвал. А во втором тайме даже заложил трехочковый.

– Ты не безнадежен, новобранец! – сказал мне по окончании урока тренер Атвуд. – Отжиматься не умеешь, но в баскетболе неплох. Занимался где?

– Да нет… Так, в школе играл, во дворе…

– Рост у тебя не баскетбольный, техника сырая – есть над чем работать. Но как защитник ты дело знаешь. Неплохо блок-шоты ставишь, хоть иногда и с фолами. Подборы почти все твои… Продолжай в том же духе! Так и быть, оставлю тебя в этом классе. На испытательный срок.



Из душевой послышался визгливый хохот:

– Ну у тебя и шланг, Санчес! Сальма, наверное, в восторге, да?

– Завидуй, ушлепок!

В раздевалке было шумно и душно, смердело потом и грязными носками. Кто-то периодически нарочито громко и протяжно рыгал, и каждый раз это встречалось хохотом.

Парень-италоамериканец по имени Рэнди Манкузо демонстрировал присутствующим девичьи трусики, держа их над головой как победное знамя.

– Ты че, девчачьи труселя носишь?! – удивился кто-то.

– Кретин! – оскорбился Манкузо. – Это трофей!.. У меня есть обычай. Каждый раз как пропрессую очередную девчонку, забираю ее трусики.

– Да? И чьи ж это трусишки?

– Келли Томпсон.

Раздевалка взорвалась комментариями:

– Это Четырехглазка из выпускного, что ли?

– Ф-у-у-у!!

– Да ты извращенец, Рэнди!

– Мужики, ничего вы не понимаете! Она же синиор[14 - «Синиор» (англ. «Senior») – студентка двенадцатого, выпускного, класса.]! Это ключевой момент, – заявил Манкузо.

– …она без ума от меня, – рассказывал тем временем в другом конце раздевалки высокий коротко подстриженный блондин по имени Чед Мейнард. – Сам поражаюсь, как мне так удалось приручить ее. Ревняшки по каждому пустяку! Серьезно!..

– Кстати! – воскликнул Манкузо, убирая трофейные девичьи трусики в задний карман джинсов. – Новую медсестру видали? Правда на Синди Кроуфорд[15 - Синди Кроуфорд – американская супермодель.] похожа? Может, попробовать с ней замутить, а? Что скажете?

– Потом нам ее труселя покажешь! – заржал кто-то.

Переодевшись, я поспешил прочь из раздевалки. Забросил физкультурную форму в свой локер. В коридоре был питьевой фонтанчик, я вдоволь напился из него и поспешил на следующий урок – литературу.



Я влетел в класс за полминуты до звонка. Учительница – звали ее миссис Вальехо – уже что-то писала на доске. Я уселся за первую попавшуюся свободную парту. Учительница повернулась. Огромные очки в роговой оправе, черные волосы собраны пучком на затылке, строгое длинное платье дизайна середины прошлого века.

После переклички учительница устало произнесла:

– Сегодня будем говорить о трагедиях Шекспира. Перепишите с доски три периода творчества Уильяма Шекспира. Они принадлежат ко второму периоду его творчества, продлившемуся с тысяча шестьсот первого года по тысяча шестьсот восьмой год. Мы рассмотрим такие великие творения как «Гамлет», «Отелло», «Король Лир» и «Макбет»… Итак… Чего ты тянешь руку, Чан? Выйти хочешь? – обратилась она к благообразного вида афроамериканцу на предпоследней парте.

– Хочу высказаться по поводу «Отелло», мэм.

– Ну, выскажись, – без энтузиазма сказала миссис Вальехо.

– Знаете, не понимаю я его, этого Отелло! Не, ну серьезно! Какого фига он так взбычился из-за этой чиксы?.. Как ее там?..

– Дездемона, – подсказал кто-то.

– Точно, Дездемона! – продолжал афроамериканец. – Наставила она ему рога, большое дело! Да и положил бы на это! По статистике супружеские измены характерны для каждого четвертого брака!..

– Каждого третьего, – поправил кто-то из класса.

– Во-во, точно! Забил бы на нее, да наставил сам – в отместку! Ну, или же развелся на худой конец! На фига он ее пришил, объясните мне! Такое влипалово! И герлуху сгубил, и себя затухлил! Не знаю, какие там у них тогда законы были, но наверняка ему пожизненное влепят! Как минимум!.. А ведь реальный мэн был! Кентовый вояка!.. Прикиньте, как бы сократилось население Земли, если б все мужья со своими женами так поступали! Лично я вот боюсь представить!.. Я все сказал.

– Тебе следует написать трактат о супружеских изменах, Чан. Ты неплохо разбираешься в этом вопросе, – холодно произнесла миссис Вальехо. – Неужели ты «Отелло» читал?

– Я фильм смотрел.

Класс разразился хохотом.

– Продолжаем урок, – процедила миссис Вальехо.



Во время перемены я встретил Мэгги в коридоре.

– Жду после уроков на парковке, – скороговоркой проговорила она и моментально затерялась в потоке студентов.

Я глянул в бумажку с расписанием. Следующим уроком у меня значилась история.



На доске мелом крупными буквами было написано: «BOOBS![16 - «Boobs!» (англ.) – «Сиськи!»]». Учитель истории, невысокий плешивый мужчина лет пятидесяти, заметил надпись сразу как вошел в класс. Положив дипломат на учительский стол, он взял тряпку и с видом тотального омерзения стер с доски.

– Кто написал эту похабень? – обратился к классу учитель. – Хотя знаю, бесполезно спрашивать. Вы трусы, не сознаетесь! И эта надпись – символ вашего морального разложения! Благодаря субъектам, которые пишут подобные срамности, наша школа стабильно в рейтинге худших школ штата! – учитель достал из шкафа в углу класса карту мира, свернутую в трубочку. – Вы двое! Прикрепите!

Двое учеников, сидевшие в первых рядах, неохотно встали и принялись прикреплять карту кнопками к доске.

– Как вы знаете, я легко простужаюсь, – сказал историк, – так что кондиционер выключаю!

Раздались возмущенные голоса:

– Да вы что, мистер Синклер!

– НЕ НАДО!!!

– Мы тут задохнемся, сэр!

– А если еще Джош пернет!..

– Щас в табло получишь!

Мистер Синклер подошел к панели управления кондиционером на стене. Все, затаив дыхание, наблюдали за ним. Мистер Синклер безжалостно нажал кнопку выключения. Гудение кондиционера под потолком смолкло.

– Проклятие! – прозвучал в тишине афроамериканский бас.

– Вас не беспокоит то, что у нас здесь вчера случилось, да? – обратился к классу мистер Синклер. – Я про беспорядки в коридоре. Это же катастрофа! Апокалипсис! Не хотите обсудить? А надо!

– Можно в туалет? – утомленно спросил кто-то.

– Нельзя!! Это вам не шуточки! Вы еще не доросли, чтобы осмыслить всю серьезность этого инцидента! У вас только сиськи на уме!

– И письки, – раздался тоненький девичий голос.

Класс захохотал.

– Смотрите у меня, с огнем играете! За такие «письки» к директору отправитесь! – гневно заявил мистер Синклер.

Парни, которым велели прикнопить карту к доске, давно справились с задачей. Теперь они были заняты тем, что пародировали учителя, стоя у него за спиной. Получалось у них похоже и синхронно.

– Сели на свои места! – не оборачиваясь, рявкнул мистер Синклер.

Парни, напустив на себя естественный и беззаботный вид, чинно прошествовали к своим партам. Мистер Синклер глянул на криво прикрепленную карту, вздохнул, подошел к ней, выровнял. Как только историк повернулся к карте, за его спиной с трех разных «аэродромов» в воздух взмыли бумажные самолетики.

– Продолжим разговор о Второй мировой войне, – сказал мистер Синклер после переклички. – В прошлый раз мы остановились на событиях тысяча девятьсот сорок четвертого года…

Толстая девушка в цветастом сарафане, сидевшая слева от меня, громко зевнула.



Через двадцать минут дышать в классе стало ощутимо тяжко. Все пыхтели, обливались потом. За исключением мистера Синклера. Он не испытывал ни малейшего дискомфорта.

– …Осенью развернулись бои за Филиппины, – рассказывал мистер Синклер, показывая на карту на доске. – Неподалеку от острова Лейте произошла масштабная морская битва. Закончилась она серьезным поражением японского флота…

Толстая девушка в сарафане, закатив глаза, обмахивала себя тетрадью. Она была близка к обмороку. Парень на задней парте привстал и потянулся, чтобы открыть окно.

– Не сметь! – рявкнул мистер Синклер. – Всего лишь за три дня – за три дня! – японцы понесли значительные потери. Не буду перечислять какие. Большие, поверьте мне! А американцы практически обошлись без потерь.

Девушка на предпоследнем ряду подняла руку.

– Что? – раздраженно спросил историк.

– Мистер Синклер, давайте кондиционер включим.

– Нет!! Далее военные действия начались в зоне Южных морей, авиация стала совершать налеты на Японские острова. Вскоре союзники взяли под контроль все острова в Тихом океане. Ну, если точнее, в центральной и юго-западной его части. Таким образом, к началу тысяча девятьсот сорок пятого обстановка на Тихом океане стала крайне благоприятной для американских войск. Ну, и английских тоже…

Меня похлопали по спине и протянули сложенный вчетверо тетрадный листок.

– Кому? – через плечо спросил я.

– Тебе, – последовал ответ.

Действительно, на листке был указан мой ряд и моя парта – третья с конца. Недоумевая, я развернул листок. Послание на английском было следующим: «Привет. Ты мне нравишься. Хочу познакомиться. Жди меня после уроков. Я к тебе подойду».

Я еще раз перечитал. Смахивало на розыгрыш. Сложив листок, я зачеркнул свой ряд и место, надписал нового адресата – учителя мистера Синклера – и передал записку впереди сидящему. За моей спиной взволнованно зашушукались.

– …на аэродроме в районе Токио началась массовая высадка американских войск. Сам генерал Макартур собственной персоной прибыл в Японию!.. Спасибо! – это на учительский стол легла переадресованная мной записка. – Второго сентября тысяча девятьсот сорок пятого! Пометьте себе дату! Пометьте, говорю! В девять ноль два утра по токийскому времени на борту линкора «Миссури» был подписан Акт о капитуляции Японии…

Поразительно, но за весь урок мистер Синклер ни разу не упомянул про участие СССР во Второй мировой войне. Будто только США и Великобритания воевали!

Мистер Синклер глянул на классные часы на стене.

– До конца урока осталась пара минут, так что разговор о Второй мировой мы закончим в следующий раз. Тогда же начнем новую тему… Поглядим, что у вас за вопросы! – историк взял со стола записку, первоначально предназначавшуюся мне.

В классе воцарилась тишина. Мне показалось, что всем присутствующим, за исключением учителя, известно содержание записки.

Мистер Синклер не спеша разложил листок, медленно водрузил на нос очки. Стал читать. По мере прочтения на его морщинистом лице отразилась целая гамма чувств. От интереса до изумления.

С задней парты раздался истеричный девичий хохот.



После урока истории наступил перерыв на ланч, длился он полчаса. Наконец-то я мог наведаться в туалет!

В туалете у окна задумчиво курил Шелби – парень, с которым я познакомился вчера, в первый визит во «Франклин Хай». Это он подсказал мне, как добраться до автовокзала.

– Привет! – воскликнул я.

– Хауди!

– В школе вроде нельзя курить, нет?

– Нельзя, ага, – отозвался Шелби. – Причем нельзя вообще на всем кампусе. И что, мне за периметр бегать?.. Мужской сортир – самое безопасное место, сюда миссис Уэллс точно не заявится!..

Неожиданно дверь в туалет распахнулась и, тяжело дыша, вбежала беременная студентка.

– Эй, алле, куколка! Это мужское заведение! – сказал ей Шелби.

– Отлепись! – беременная студентка грубо оттолкнула меня, заскочила в кабинку и с силой захлопнула дверь.

– Вот так в нашей чудесной школе порядки уважают! – сказал мне Шелби.



Из своего локера я достал пакет с ланч-боксом и бутылкой газировки, что дала мне утром миссис Палмер. И отправился на поиски кафетерия.

По пути мне встретился заспанный парень (позднее я узнал, что его фамилия Фергюсон).

– «Плэйбой» нужен? – спросил он.

Я решил, что второй раз отказываться от такого заманчивого предложения глупо. Опасливо поглядел по сторонам.

– Сколько?

– А сколько дашь?

– Ну, десятку могу…

Фергюсон вытащил из-за пазухи «Плэйбой». Я протянул десять долларов, дрожащими от волнения руками забрал журнал, поспешно запихнул в рюкзак. Сунув мою десятку себе в карман, Фергюсон заговорщически подмигнул мне.

– Обращайся, – и удалился со счастливым видом.



Кафетерий во «Франклин Хай» походил на мою школьную столовую: просторное помещение с длинными рядами столов, кучей народа и мерзотным запахом еды, мгновенно и напрочь отбивающим аппетит.

Перед кассой, вдоль линии раздачи, тянулась галдящая, словно голодные птенцы, очередь. Выбор блюд был не ахти: пицца, рыбные палочки, спагетти, наггетсы, крекеры и прочая хреновня. Даже чая не было, только молоко и соки. Неудивительно, что многие студенты приносили еду из дома. Мысленно я возблагодарил миссис Палмер за заботу и предусмотрительность.

Между рядами столов с потерянным видом бродили студенты с подносами, выискивая свободные места. А отыскать их оказалось весьма проблематично.

Я обнаружил свободное место за столом между двумя фриковатыми персонажами, извлек из ланч-бокса сэндвич с курятиной. Стал жевать его, запивая газировкой.

И тут я заметил за одним из столов… Сказочную Незнакомку… ту, что так зажигательно танцевала вчера на парковке… В блузке фисташкового цвета, черных джинсах, темно-коричневых ковбойских сапогах, она со скучающим видом попивала сок через трубочку. Я застыл, завороженно глядя на Сказочную Незнакомку. Она была невероятной, почти нереальной…

Мог ли я подойти к ней познакомиться?.. Меня бросило в пот от этой мысли. Вот так прилюдно?? И что сказать?? Ведь нужен повод! Иначе буду выглядеть нелепо и смешно!.. С другой стороны, вдруг другого шанса познакомиться с ней не представится?.. Хотя и ланч надо бы доесть…

Поколебавшись, я поднялся с места, оставив на столе недоеденный сэндвич и недопитую бутылку с газировкой. Закинув рюкзак за плечо, направился к выходу. Но на полпути я – как бы случайно – резко изменил курс в сторону Сказочной Незнакомки.

Преодолевая робость, шаг за шагом я приближался к ее столу… И чем ближе, тем труднее мне давался новый шаг…

Я уже был в паре метров от Незнакомки, когда вдруг к ней подскочила мексиканка – это она вчера танцевала вместе со Сказочной Незнакомкой на парковке – и плюхнулась рядом на свободное место. Я резко остановился.

– Как ты? – сочувственно спросила мексиканка у Сказочной Незнакомки. – Слышала что произошло. Не, ну сволочь какая! Ихо де пута! Увижу – сумкой отлуплю!

Я стоял в растерянности. Все, поезд ушел. А такой был шанс!.. Тут, как назло, произошла еще одна досадность. Видимо, я не до конца застегнул рюкзак, плюс от волнения надел его на плечо вверх тормашками. И вот свежекупленный «Плэйбой» выскользнул из рюкзака и сочно шлепнулся у моих ног. Он раскрылся на развороте, демонстрируя во всей красе обнаженную сисястую девушку месяца. Сказочная Незнакомка и мексиканка заметили это и, ехидно усмехаясь, поглядели на меня. Эпичный провал!

Сгорая от стыда, я поспешно подобрал с пола «Плэйбой», сунул его в рюкзак и в ритме спортивной ходьбы ретировался из кафетерия.



Далее у меня по расписанию шел предмет под названием «Creative writing».

Стоя у доски, один из студентов с серьезным, ответственным видом зачитывал свой труд – рецензию на сериал «МакГайвер»[17 - «МакГайвер» (англ. «MacGyver») – американский приключенческий сериал (1985—1992).]. А его приятель, сидя на полу, старательно наяривал на губной гармошке музыкальную тему из сериала.

– «…МакГайвер учит нас тому, что из любой даже самой экстремальной ситуации есть выход. Если тебя заперли в мусоросжигательной печи или в помещении с запущенной часовой бомбой – даже в этих ситуациях! – выход есть. Ум, смекалка и знания все победят! Так что, друзья, никогда не падайте духом! Помните, даже из самой большой ЖОПЫ есть выход! Всегда!»

Все зааплодировали.

– Спасибо, очень емко и темпераментно, – сказал учитель мистер Брест. – Правда вот слово на букву «ж» можно было опустить, без ущерба для содержания.

– Ну, это для экспрессии…

– Я так и понял.

Предмет Creative writing мне сразу понравился. Он отличался от остальных уроков своей неофициальной, расслабленной атмосферой. Тут даже парты стояли не рядами, а полукругом. И фокус занятий был не на классике литературы, как я сперва предполагал, а на творчестве студентов. А учитель мистер Брест больше походил не на преподавателя, а на старшего, мудрого товарища.

Студенты выходили к доске и зачитывали остальным свои творения. Короткие рассказы, эссе, стихи, поэмы и даже песни. Один студент прочитал зажигательный рэп про несвежий фастфуд, а другой – душещипательную поэму про муху, застрявшую в паутине. Время пролетело незаметно, прозвенел звонок с урока. К следующему занятию мистер Брест задал нам написать короткий рассказ или эссе на вольную тему.

– И опять-таки призываю вас, друзья, заведите записные книжки! – сказал напоследок мистер Брест. – Фиксируйте туда все свои мысли и жизненные наблюдения. Пусть, на первый взгляд, вам это кажется малозначительным. Главное, не ленитесь записывать.



Последним уроком на сегодня у меня значился немецкий.

Учительница – миссис Кляйн – выглядела оригинально: одежда из черной кожи, короткие волосы набриолинены и зачесаны назад, агрессивный макияж черно-фиолетовых тонов.

– Я вам сейчас один секрет расскажу. Только никому не сболтайте, это о-о-о-чень личное… – таинственно улыбаясь, сообщила классу миссис Кляйн. – Обещаете? Точно-точно?.. Так вот, я обнаружила… ПОРТАЛ ПЕРЕМЕЩЕНИЯ ВО ВРЕМЕНИ!.. Да-да, не улыбайтесь, я не шучу! И знаете где? Как думаете, где этот портал находится? Ну? Есть догадки?.. В магазине нижнего белья! В одной из примерочных! Да-да, сама не ожидала! Представляете, зашла ночнушку примерить и – оп-па! – перенеслась в Древний Рим!..

В классе повисла тишина.

– И как там? – наконец спросил один из студентов.

– Где?

– В Древнем Риме.

– А-а! О-о! Чудесно! О-о-о-чень понравилось! Условия для жизни там превосходные!

– Тогда что же вы там не остались, мэм?

– Э-э… – растерялась миссис Кляйн. – Ну, у них там телевидения нет… Новости, сериалы, ток-шоу – не смогу я без всего этого! Особенно без ток-шоу.

Наверное, я что-то не догонял, но вроде как тема урока не соответствовала названию предмета. Хорошо, что не миссис Кляйн вела Creative writing.

Миссис Кляйн с упоением продолжала монолог, от портала перемещения во времени она перешла к теориям заговора. Студенты и студентки один за другим отпрашивались в туалет. И не возвращались. В итоге через некоторое время обнаружилось, что в классе остался лишь я и еще один парень – круглолицый ботан в очках. Самое поразительное, что он внимательно слушал бред миссис Кляйн, открыв рот от восхищения, и – даже! – что-то себе конспектировал.

Наконец прозвенел звонок с урока.

– Благодарю за внимание, все свободны! – сказала нам двоим миссис Кляйн, присев в реверансе.

Ура! Это был последний урок. Я пережил первый день во «Франклин Хай»!



Я вышел из здания школы, спустился с крыльца. На школьном дворе было полно народа: студенты, сбившись в кучки, травили байки. Я остановился, чтобы поправить рюкзак за спиной.

– Привет! – раздался рядом прокуренный голос.

Слева от меня стояла незнакомая девушка в джинсовом комбинезоне, моя ровесница. Пирсинг в носу и нижней губе, волосы синего цвета, татуировка на всю руку – идеальный типаж для молодежного хоррора.

– Здравствуй, – растерянно пробормотал я.

– Я Зулейка, – представилась девушка. – Это я тебе записку на уроке истории прислала… Классно ты ее старику Синклеру переслал!

Я с неприязнью смотрел на это НЕЧТО. ЭТО хотело познакомиться?! Ну почему ко мне не подошла девушка поприятнее!

– Хочешь клево вечер провести? – хитро улыбаясь, спросила Зулейка.

– Мне пора, – заторопился я. – Меня ждут.

Я поспешил прочь, в сторону парковки, к машине Мэгги.



На заднем дворе, между домом Палмеров и амбаром, располагалась просторная беседка, где стоял смокер-гриль черного цвета и коричневый деревянный стол с лавками, так называемая, зона барбекю.

Конструкция смокер-гриля была любопытная: буквой «L» и напоминала паровоз, прежде я таких не видел. У смокер-гриля имелись две камеры: вертикальная и горизонтальная. Горизонтальная, понятно, для шашлыков, а вертикальная, видимо, для копчения? Кроме того, смокер-гриль был оснащен дымовой трубой и датчиками температуры. Крутая штука, явно недешевая. Наверное, чтобы уметь готовить на таком девайсе, надо быть высококлассным спецом.

Налюбовавшись смокер-грилем, я направился к боксерскому мешку, висевшему у стены амбара. Встав в бойцовскую стойку, пару раз от души врезал кулаком по мешку.

– Нравится? – услышал я голос Мэгги.

Я оглянулся на дом. Мэгги высовывалась из окна своей комнаты на втором этаже.

– Ага, славный мешочек! – сказал я. – Я ж каратист в прошлом, профессионально могу оценить.

– Ну да, конечно! Сейчас каждый второй каратист, – усмехнулась Мэгги.

– Серьезно! Два года каратэ занимался!

– Да? Ну, покажи чего-нибудь!

Я встал в бойцовскую стойку и с позерским замахом нанес боковой удар ногой по мешку. Удар, как назло, вышел неудачным – я вскрикнул, отбив ногу.

– Да ты круче Ван Дамма[18 - Жан-Клод Ван Дамм – бельгийский актер и мастер боевых искусств. Самые популярные его фильмы: «Кровавый спорт» (1988), «Кикбоксер» (1989), «Самоволка» (1990).]! – засмеялась Мэгги.

В этот момент из глубины дома послышалась трель телефона.

– Ой, звонит кто-то! – Мэгги скрылась в окне.

Потирая ушибленную ногу, я обиженно стукнул кулаком по мешку. Привалился плечом к стене амбара и задумчиво поглядел вдаль.

Сказочная Незнакомка из школы… Может, мне все же удастся с ней познакомиться?.. Вдруг в итоге получится?.. И, может, у нас даже будет… ЛЮБОВЬ?..

Я улыбнулся своим мыслям.

Наивным, но таким приятным…




4. Акклиматизация


Их было тринадцать. Чирлидерши, девушки из группы поддержки. Разгоряченные, соблазнительные, в шортиках и маечках. В спортзале №3 они репетировали выступление под энергичную музычку «No limit» группы «2 Unlimited», звучавшую из бумбокса[19 - Бумбокс – портативный переносной аудиоцентр с динамиками, включающий в себя двухкассетный магнитофон и радиоприемник. С 1990-х бумкбоксы комлектуются также и CD-проигрывателем.] у стены.

Выступление, помимо танца, включало сложные гимнастические и акробатические движения. Все девушки обладали хорошей растяжкой, запросто садясь на шпагат. Плюс совершали умопомрачительные прыжки и кувырки.

Самое ценное, что в первом ряду среди чирлидерш была… Сказочная Незнакомка…

Сквозь приоткрытую дверь нам с Шелби не особо хорошо все просматривалось. Но мы и так сильно рисковали – если нас здесь застукает кто-то из школьного персонала, последствия будут нешуточные… Но риск определенно того стоил…

Перед чирлидершами прохаживалась тренерша.

– Четче движения! Четче! Фиби, не отставай! В ритм не попадаешь!

Как разъяснил мне Шелби, функция чирлидерш заключалась в том, чтобы во время спортивных соревнований подбадривать команду своей школы.

– Слушай, а кто та девушка? В первом ряду, по центру, – решился спросить я про Сказочную Незнакомку.

– А-а, – понимающе хмыкнул Шелби. – Долли Ларошель… Расслабься, старик! Ничего у тебя с ней не выйдет! Во-первых, она занята. Во-вторых, даже У МЕНЯ ничего не вышло!

Внезапно чирлидерши перестали танцевать, тренерша выключила бумбокс. Девушки обступили Сказочную Незнакомку – болезненно морщась, она согнулась, держась за живот.

– Ступай-ступай, Долли! – мягко сказала ей тренерша.

– Я смогу продолжить, мэм, – возразила Сказочная Незнакомка, голос у нее был волнующий.

– Геройство тут ни к чему, Долли. Ступай.

Помедлив, Сказочная Незнакомка с понурым видом направилась в сторону раздевалки.

– Так, девочки, продолжаем тренировку! – сказала тренерша чирлидершам. – У нас есть еще несколько минут!

Шелби глянул на наручные часы и плотно закрыл дверь спортзала.

– Пошли! – махнул он мне.

– Куда?

– На смотровую.

– ??

– Идем-идем, не пожалеешь.

Я посеменил за Шелби по пустому школьному коридору.

– Интересно, отчего ей поплохело? – озадаченно пробормотал я.

– Ты про Долли Ларошель? ПМС небось!

Чего? Что это значит?

– Что тебе известно про нее, про Долли Ларошель? – осторожно поинтересовался я.

– Ой, оставь ты эту затею, старик! Говорю же, ничего у тебя с ней не выйдет!

– Да не планирую я ничего предпринимать! Просто информацию собираю…

– Хм, ну вот тебе информация. Учится в десятом, встречается с Мейнардом, он тоже из десятого. Ездит на «Джи Эм Си Сайклоне»…

– Погоди! Мейнард? Чед Мейнард?

– Он самый.

– Мы с ним в одном классе по физкультуре.

– Мои поздравления. Короче, забудь про Долли Ларошель, старик!.. Тебе она только в мечтах доступна.

Шелби остановился перед дверью с табличкой «Janitor»[20 - «Janitor» (англ.) – «Уборщик».]. Достал из заднего кармана джинсов кредитную карточку, воровато оглядевшись по сторонам, просунул ее в щель между косяком и дверью, на уровне ручки. Проделал хитро-умелые манипуляции, замок щелкнул и дверь открылась. Глянув на меня, Шелби победно усмехнулся и шагнул в сумрачное помещение. Поколебавшись, я последовал за ним. Свет из коридора высветил парня с видеокамерой в руке, стоявшего на деревянном ящике у стены.

– Фу ты, ну ты!! Чуть не обхезался! Думал, это уборщица! – возмущенно воскликнул парень.

Я узнал парня – Рэнди Манкузо, мой коллега по классу физкультуры.

– Старик Манкузо! – хмыкнул Шелби. – Уже на посту.

– Дверь закрывайте, скорее!!

Я поспешно закрыл дверь, замок защелкнулся, в помещении моментально стало темно.

– Ты здесь круглосуточно, Манкузо? – раздался в темноте голос Шелби.

– Я над проектом работаю!

– Мы тоже не развлекаться пришли.

Глаза адаптировались к темноте. В помещении хранился всяческий уборочный инвентарь: средства для мытья и дезинфекции, запасные швабры и прочая шняга.

Сквозь вентиляционную решетку под потолком пробивался свет, Манкузо пристраивал к ней видеокамеру.

Шелби залез на ящик, становясь рядом с Манкузо.

– Куда! – недовольно проворчал Манкузо. – И так не развернешься!

– Давай, тут еще есть место, – сказал мне Шелби.

– Третьего не хватало! – буркнул Манкузо.

Я нерешительно приблизился и залез на ящик. Мы втроем едва умещались, ящик поскрипывал, едва выдерживая нас.

– Черт, если он не развалится, это будет чудо!.. Так, все, тихо, сейчас экшн начнется! – шепнул Манкузо, сжимая видеокамеру.

Через вентиляционную решетку было видно девчачью раздевалку. Внизу, прямо под нами, ничего не подозревающие девушки без стеснения переодевались и разгуливали в нижнем белье. Ракурс был не шибко удачным – самые лакомые части тела девушек перекрывали ряды шкафчиков. Но – тем не менее! – все вживую, не по телевизору. Я нервно вытер пот со лба.

– Нравится мне, когда девушки носят белье пастельных тонов, – шепнул Манкузо.

– А мне нравится, когда они ничего не носят, – отозвался Шелби.

Внизу продефилировала девушка в белье в цветочек.

– Тоже вариант, – прокомментировал Манкузо.

Вдруг в поле зрения возникла Сказочная Незнакомка – Долли. Полностью одетая, к сожалению. Платье черного цвета без рукавов и красные туфли.

– Девочки, простите меня… – сказала Сказочная Незнакомка.

Девушки в раздевалке загалдели наперебой:

– Не волнуйся, Долли!

– Тебе вообще не стоило сегодня на тренировку приходить…

– Хочешь шоколадку, Долли?..

– Что же у нее случилось? – понизив голос, спросил я.

– Климакс, – шепнул Манкузо.

– Думаешь? Не ПМС? – спросил Шелби.

– Точно тебе говорю.

– А что это такое? – решился узнать я.

– У-у, страшное дело, старик, – шепнул Шелби. – Лучше тебе не знать!

– В такие дни от девчонок надо шарахаться, – вполголоса произнес Манкузо.

– Ты сейчас про что – про климакс или ПМС? – поинтересовался Шелби.

– Это одно и то же.

– Да? Хм…

Все загадочнее и загадочнее…

– У мужиков, между прочим, тоже ПМС бывает, – заявил Шелби.

– Ты чего несешь?!! – взвизгнул от изумления Манкузо.

– Правда! По телику слышал!..

– У мужиков?! ПМС??! Ты чего – упал?

– Тише вы!! – зашипел я.

– Да не вру я!! – не унимался Шелби.

Неожиданно послышался щелчок отпираемого замка. Манкузо, Шелби и я обернулись. Дверь открылась, на миг ослепив нас светом из коридора, и спиной вошла толстая уборщица-мексиканка, катя за собой уборочную тележку с торчащими из нее тремя швабрами. Уборщица закрыла дверь, щелкнула выключателем на стене. Под потолком – в метре от нашей троицы на ящике – зажглась лампочка. Стоя к нам спиной и ворча что-то по-испански, уборщица стала неспешно стягивать с себя униформенный фартук-халат. Манкузо, Шелби и я застыли как изваяния. Внезапно уборщица замерла, видимо, что-то почуяв… Стала медленно оборачиваться в нашу сторону… Манкузо молниеносно ударил кулаком по лампочке. Лампочка разбилась, помещение погрузилось во тьму, уборщица истошно заорала. Я отшатнулся, мои ноги соскользнули с ящика. Я рухнул на пол, врезавшись боком в стеллаж у противоположной стены. В темноте послышался треск проломившегося ящика, грохот падающих Манкузо и Шелби вперемешку с испаноязычной бранью уборщицы. Вскочив на ноги, я стал наощупь искать выход. Наткнулся на уборщицу, в испуге отпрянул и налетел на уборочную тележку. Справа вспыхнул прямоугольник света распахнувшейся двери, на фоне него мелькнули силуэты улепетывающих Манкузо и Шелби. Я ломанулся к прямоугольнику света. На спину мне со свистом обрушилась мокрая швабра, от удара меня швырнуло вперед, я вылетел в коридор и наткнулся на Шелби с Манкузо.

Вытянувшись по струнке, они стояли перед директрисой миссис Уэллс…



Манкузо, Шелби и я сидели за вытянутым, прямоугольным столом в переговорной школьного офиса. Во главе стола с суровым видом восседала миссис Уэллс. Как я потом узнал, это помещение прозвали «Прямоугольным кабинетом», по аналогии с «Овальным кабинетом»[21 - Овальный кабинет – так называется рабочий кабинет президента США в Белом доме.]. Спина побаливала после удара шваброй.

Видеокамера Манкузо была подключена к большому телевизору у стены. На экран транслировалось изображение девчачьей раздевалки сквозь вентиляционную решетку, девушки переодевались и разгуливали в нижнем белье.

– …У мужиков, между прочим, тоже ПМС бывает, – послышался за кадром голос Шелби.

– Ты чего несешь?!! – раздался за кадром голос Манкузо.

– Правда! По телику слышал!..

– У мужиков?! ПМС??! Ты чего – упал?

Миссис Уэллс нажала кнопку на видеокамере, остановив воспроизведение.

– Какая мерзость!

– Мэм! Это сырой материал, – стал оправдываться Манкузо. – После монтажа послевкусие будет другим, уверяю!

Миссис Уэллс хмуро покосилась на него.

– Это для моего проекта, – пояснил Манкузо.

– Какого еще проекта?? Про малолетних вуайеристов?

– Вовсе нет, мэм! Это независимый артхаусный проект, он пока в съемочном периоде, не хочу вдаваться в детали. Я суеверный, понимаете.

– В школе запрещена видеосъемка, вам это известно, мистер Манкузо! Тем более, ТАКАЯ съемка!

– Мэм, вот через несколько лет, когда я стану знаменитым режиссером…

– Хватит, мистер Манкузо!!.. Тьфу! Какие, оказывается, извращенцы в моей школе учатся!.. – миссис Уэллс исподлобья глянула на меня и Шелби. – Вы двое тоже заняты в артхаусном проекте Манкузо?

– Мэм! Для протокола. Что там делали эти двое – без понятия, они сами по себе, – заявил Манкузо. – Так что меня с ними не равняйте, пожалуйста.

– Помолчите, мистер Манкузо!.. Мистер Шелби, чего-то вы тихий сегодня. Скажите нам что-нибудь.

– Каждый имеет право на свободу мнения и получения информации – статья десятая Конвенции о защите прав человека…

– Достаточно!!.. Мистер Шелби, у вас это будет третий детеншн за этот семестр, если не ошибаюсь?

– Четвертый, – с гордостью заявил Шелби.

– О! Чудесно! Тогда вам полагается «приз»! – выдержав паузу, миссис Уэллс торжественно объявила: – «Субботняя школа»!

– Бинго! – Манкузо шлепнул Шелби по плечу. – Поздравляю, мужик!

– Мистер Манкузо! Еще слово, и вы схлопочете четыре дня Ай-эс-эс вместо двух! – процедила миссис Уэллс.

Она перевела взгляд на меня.

– Теперь вы, мистер Русский. Вы всего второй день в нашей школе – второй! – а уже вляпались в такую гнусную историю! Уверена, миссис Палмер будет очень горда вами.

– Нет-нет, пожалуйста, не надо! – взмолился я. – Прошу вас, не говорите ей ничего!..

– Скажу-скажу, не сомневайтесь, мистер Русский! Пусть Палмеры знают, кого пригрели!



Во «Франклин Хай» существовало несколько видов школьных наказаний. Нам с Шелби впаяли наказание под названием «After-school detention», или просто «детеншн». А поскольку у Шелби это был четвертый детеншн, то ему бонусом добавили еще и «Saturday School» – «субботнюю школу». А вот Манкузо за принесенную в школу видеокамеру и за несанкционированную съемку «клубнички» схлопотал наказание под загадочным названием «Ай-эс-эс». Как я понял, это было похлеще детеншна.

Отбывать наказание нам предстояло сегодня же после окончания уроков. Нам разрешили позвонить родителям или близким из школьного офиса, чтобы сообщить, что мы задержимся. Разумеется, я не стал сообщать миссис Палмер о наказании за подглядывание в девчачью раздевалку. Соврал, что задерживаюсь, потому что меня попросили убрать школьную территорию.



«Комната скуки» – так студенты звали это помещение. Без окон, с голыми белыми стенами. Где-то там снаружи жизнь, солнце, весна, веселье. А здесь ничего нельзя: ни разговаривать, ни спать, ни сходить в туалет, ни даже книгу почитать. Единственное, что разрешалось сидеть прямо и таращиться на стены. Не предполагал, что суровое наказание может быть столь примитивным.

Присматривал за нами, провинившимися, седой бородатый старец-преподаватель, похожий на Леонардо да Винчи. Звали его мистер Орси. Он развалился на стуле, положив ноги на стол, и читал книгу. На обложке значилось по-английски: «Пособие альфа-самца».

Я оглядел присутствующих, таких же «везунчиков», как и я. Да тут весь «высший свет» «Франклин Хай» собрался! Беременная студентка, Фергюсон (вечно заспанный парень, который на днях продал мне «Плэйбой»), Зулейка (девушка с синими волосами и пирсингом в носу и губах) и – ясное дело – Шелби. Почетно было оказаться в такой «элитной» компании.

– Чувак, голых телок хочешь позырить? – хитро подмигнув, шепнул мне Фергюсон.

– А ну заткнитесь там! – гавкнул мистер Орси, не отрываясь от книги.

Фергюсон показал ему под партой загипсованный средний палец.

– Самодрот, – проворчал Шелби, сидевший справа от меня.

Я не понял, кого он имел в виду – Фергюсона или мистера Орси. Обоим это определение идеально подходило.

В «Комнате скуки» нам предстояло отбывать два часа. Тянулись они невообразимо долго. Казалось, время остановилось. Как назло, различные плотские желания овладели мной со всей силой: хотелось курить, писать и пить. И даже не знаю, что больше.

– Сэр! – подняла руку беременная студентка. – Можно мне в туалет?

– Нельзя! – гавкнул мистер Орси.

– Тогда я прям тут на пол посикаю.

– Валяй! Еще один детенш схлопочешь!

– Фу, как это негуманно, сэр! – воскликнула Зулейка.

– «Негуманно»?! Ходить в таком виде, как ты, Зулейка, вот это – негуманно! – ответил ей на это мистер Орси.

Фергюсон показал мне пять пальцев – пять долларов. Видимо, хотел еще один номер «Плэйбоя» впарить. Я отрицательно помотал головой. У меня и без того проблем было достаточно. Как же я облажался! Как резко упаду в глазах миссис Палмер… Я уткнулся лбом в парту и закрыл глаза.

– НЕ СПАТЬ!!! – гаркнул мистер Орси.

Я резко сел, отгоняя сонливость.

Время тянулось невообразимо долго. В тишине было слышно, как гудят флуоресцентные лампы под потолком. На стене висели часы. Без стрелок. Остроумно.

Фергюсон начал клевать носом.

– НЕ СПАТЬ!!! – мистер Орси стукнул рукой по парте, Фергюсон резко встрепенулся.

Я гипнотизировал свои наручные часы. Пытался силой взгляда заставить минутную стрелку двигаться быстрее. У меня закрывались глаза. Я сильно сопротивлялся, но не мог побороть сон. Я просто отрубался.

Внезапно мистер Орси с силой захлопнул книгу, все вздрогнули. Беременная студентка тихонько вскрикнула.

– Свободны, раздолбаи! До новых встреч! – мистер Орси демонически захохотал.



Чтобы заценить свободу, оказывается, достаточно на пару часов лишиться ее.

– Дивно потусили! – хмыкнул Шелби, когда мы вышли из школы.

Я злился на Шелби. Из-за него я схлопотал детеншн, он потащил меня в комнату уборщицы подглядывать за девчонками! Так что от его предложения подвезти до автовокзала я отказался.

Я предвкушал неприятный разговор с миссис Палмер.

Мистеру Палмеру были по фигу мои озорные проделки, равно как и мне его реакция, а вот перед миссис Палмер мне было искренне совестно. Наверное, это можно назвать раскаянием.

Услышав, что я пришел, миссис Палмер выглянула из столовой.

– Зайди, пожалуйста. Поговорить надо.

Тяжко вздохнув, я с обреченным видом прошел в столовую.

– Присаживайся.

Я опустился на стул возле стола. Миссис Палмер стояла возле буфета, не спеша вытирая руки кухонным полотенцем.

– Мне тут миссис Уэллс звонила…

Я шумно вздохнул.

– Объясни, пожалуйста, что произошло? Хочу твою версию услышать.

– Понимаете, миссис Уэллс сильно русских недолюбливает…

– А! Так в этом все дело? Поэтому она сочинила историю с подглядыванием за девушками?

Я пристыженно молчал.

– Что еще придумаешь? Смелее, мне нравится твоя интерпретация!

– Подобного не повторится, миссис Энн, – заверил я. – Я оступился, больше не буду.

Миссис Палмер испытующе смотрела на меня.

– Оступился?

Я кивнул.

– Будем считать это случайностью?

Я снова кивнул.

– Ну ладно… – выдержав паузу, произнесла миссис Палмер. – Для первого раза – забудем… Тем более, что подглядывать за девушками не самый тяжкий грех…



На следующий день после уроков, когда я ждал Мэгги на школьном дворе, ко мне подошли трое хмурых, мразотных типа лет семнадцати-восемнадцати. Все в черных футболках без рукавов и черных джинсах. От парней веяло неприятностями.

– Это ты русский? – обратился ко мне один из них, по всей видимости, главарь – короткостриженый брюнет с бакенбардами, на левой скуле светился свежий синяк.

Я с тревогой глядел на хмурых типов.

– Ты русский, спрашиваю? – повторил главарь.

– Ну, я…

– Как у тебя с деньгами, чувак? – прорычал главарь.

Я непонимающе таращился на него.

– Сколько с собой денег, придурок? – повторил парень.

– А почему ты спрашиваешь? – поинтересовался я.

Сообщники главаря обступили меня полукругом, скрывая происходящее от посторонних глаз.

– Гони бабки, чувак! – прошипел главарь. – Все, сколько есть.

Я стоял как истукан, не в силах пошевелиться от страха.

– Оставьте его! – расталкивая окруживших меня, Мэгги встала рядом со мной. – Проваливай, Холидэй! – заявила она главарю.

– Притухни, котлетка! – криво усмехнулся тот.

Сообщники главаря-Холидэя довольно хмыкнули.

– Мистер Гилберт! – крикнула Мэгги в сторону парковки. – Мистер Гилберт!

Каунселор мистер Гилберт, садившийся в этот момент в свой «Крайслер», обернулся в нашу сторону.

– Сэр, можно вас на секундочку? Ваша помощь нужна!

Помедлив, мистер Гилберт захлопнул дверцу машины и направился к нашей компании.

– Вот же блин! – злобно прошипел Холидэй. – Валим! – скомандовал он сообщникам.

Хмурые парни в черном поспешили прочь.

– Они только строят из себя крутых. А на самом деле – трусы! – сказала мне Мэгги.

Не знаю, кого они там из себя строили, но я здорово струхнул.

– Что случилось, мисс Палмер? – раздался рядом голос.

Мэгги и я обернулись. Подошедший мистер Гилберт печальными глазами смотрел на Мэгги.

– Э-э, сэр… – растерянно пробормотала Мэгги и махнула рукой в сторону желтой «Шевроле Эль Камино» на парковке. – О! Извините, сэр, нам пора, нас ждут! Всего наилучшего, мистер Гилберт!.. Пошли! – Мэгги потянула меня за руку.



– Значит, познакомился с Хью Холидэем? – с ехидной улыбкой спросил меня Дональдс.

– Неудачная шутка, Арч! – буркнула Мэгги.

«Эль Камино» Дональдса катилась по пустынной улице Энниса. Любопытная машинка была «Эль Камино», прежде я таких не видел: наполовину легковой автомобиль, наполовину пикап. Двухдверная, в кабине помещалось только трое, как в пикапе мистера Палмера.

Я сидел с правого краю, Мэгги – посередине, а Дональдс, понятное дело, за рулем. Встречный ветер врывался через открытые окна, свистел в ушах и трепал волосы.

– Хью Холидэй классным квотербеком[22 - Квотербек (англ. «Quarterback» или «QB») – позиция игрока команды нападения в американском и канадском футболе. Ключевой игрок в команде.] был. Жаль, его из команды вышибли… – задумчиво произнес Дональдс.

– Получил, что заслужил! – раздраженно отозвалась Мэгги.

«Эль Камино» промчалась мимо зелено-синего «Ситроена Ксантия» у обочины. Я оглянулся. Возле «Ксантии» стояли две девушки: Долли Ларошель, Сказочная Незнакомка, и ее подруга-мексиканка. Они темпераментно переговаривались. Долли сегодня была в ярко-сиреневой блузке, черных джинсах и светло-коричневых ковбойских сапогах с бахромой.

– Останови! – велел я Дональдсу.

– Что такое? Зачем? – встревожилась Мэгги.

– Высадите меня! Скорее!

– А, ну как же! Там девочки! – сообразил Дональдс, глядя в зеркало заднего вида.

– Какие еще девочки? – Мэгги оглянулась и посмотрела через заднее стекло. – Это – девочки?! Обе уже давно не…

– Тормоз, что ли, не найдешь?! – прикрикнул я на Дональдса.

«Эль Камино» резко, с визгом, затормозила у обочины, я распахнул дверцу и торопливо выбрался из машины.

– Ждать тебя мы не будем! – холодно предупредила Мэгги.

– И не надо! – я захлопнул дверцу и двинулся к «Ксантии», оставшейся далеко позади.

«Эль Камино», взвизгнув резиной, стартанула и понеслась прочь.

Долли и мексиканка не заметили моего приближения, они были слишком увлечены выяснением отношений:

– …Нет, ну как можно без запаски ездить, не понимаю! – возмущалась Долли.

– Откуда мне было знать! Я вообще в этом не шарю! Это дело мужиков! – негодующе воскликнула мексиканка. – Мьерда!

– Мягко сказано.

– Добрый день, – подавляя робость, произнес я.

Девушки обернулись.

– Помощь нужна? – осторожно спросил я.

– Эвакуатор есть? – поинтересовалась мексиканка.

– Нет…

– Тогда ничем ты не поможешь!

– Э-э… Но хотя бы глянуть можно? Вдруг все же смогу помочь…

– «Глянуть»? Чико! Тебе тут не музей!

– Сальма, спокойней! – осадила ее Долли. – Погляди-погляди, – разрешила она мне. – Но вряд ли ты сможешь помочь…



Я осмотрел пробоину в колесе. Незначительная, но ехать дальше однозначно было нельзя. Запаски в «Ксантии» действительно не оказалось, зато я обнаружил в багажнике небольшой черный металлический баллон с прозрачной силиконовой трубкой – герметик для шин. Про такую приблуду я как-то читал в автомобильном журнале. Суть состояла в том, что при впрыскивании содержимого баллона в колесо, герметик заделывал пробоину, одновременно накачивая шину.

– Что это? – поинтересовалась мексиканка, видя, с каким интересом я рассматриваю баллон с герметиком. – Пена для бритья?

– Вроде того… Может сработать…

Я несколько раз перечитал инструкцию на баллоне. Она была подробная, прямо для такого дилетанта, как я.

Я полностью выпустил воздух из пробитого колеса, как требовала инструкция. Основательно встряхнув баллон, подсоединил штуцер к ниппелю колеса и надавил на пусковую кнопку. Белая масса с шипением устремилась в колесо по прозрачной трубке.

Баллон опустел где-то за минуту. Обод колеса заметно приподнялся над землей, но давление в колесе было далеко от оптимального. Вдобавок газ вместе с герметиком выходил через пробоину в колесе, оставляя белую лужицу на асфальте.

– Фуу! Карамба! – с презрением воскликнула мексиканка. – Не сработало!

– Надо проехаться пару километров… в смысле миль, – сказал я. – Чтобы состав загустел, и утечка прекратилась. Так в инструкции написано.

– Без толку! – заявила мексиканка.

– Сальма, давай попробуем, – сказала ей Долли. – Что мы теряем?

– Прокатитесь туда-сюда, я вас здесь подожду, – сказал я.

– Да ладно, садись уж, – неохотно произнесла мексиканка.

Мы сели в «Ксантию». Девушки на переднее сидение, я – на заднее. В салоне машины было свежо и прохладно, из динамиков звучала задорная музычка Техано[23 - Музыка Техано – название различных форм народной и популярной музыки, возникших в среде мексикано-американского населения центрального и южного Техаса.]. Мексиканка осторожно тронула «Ксантию», мы неспешно поехали вперед. Я передвинулся левее, чтобы любоваться профилем Долли. Тут я заметил, что мексиканка поглядывает на меня в зеркало заднего вида, видимо, заподозрив мой повышенный интерес к Долли.

– Отличная машина! – сказал я мексиканке, чтобы развеять подозрения. – Сколько лошадок, какой движок?

– Ох, но сэ, не знаю. Это родительская, – отозвалась мексиканка. – Мне скоро купят, обещали. Что-нибудь подешевле… Долго ехать надо?

– Ну, давай до того поворота в конце улицы.

«Ксантия» доехала до поворота и остановилась у обочины. Я вышел из машины. Колесо чуть спустило, но утечки больше не было, что очень порадовало.

Я подкачал колесо насосом до нужных атмосфер.

– Теперь все. Можете дальше в путь, – сказал я, убирая насос в багажник.

– Слышь, ну ты крут! Вообще не знала, что так делают, – воскликнула мексиканка. – Мучас грасиас!

– Только сильно разгоняться на таком колесе не стоит. И долго ездить на нем тоже, – сказал я. – Лучше поскорее в шиномонтаж наведаться при возможности.

– Си, само собой. Главное, теперь своим ходом до дома доедем. Да, Долли?.. Ах да! – спохватилась мексиканка. – Я – Сальма Вальехо. А это – Долли Ларошель.

– Приятно познакомиться. Дима.

– Как? – переспросила Сальма.

– Дима!

– Странное имя… Слушай, где-то я тебя уже видела… Ты не во «Франклин Хай» учишься?

Надеюсь, она не вспомнит постыдный эпизод в кафетерии, когда у меня при ней и Долли вывалился «Плэйбой» из рюкзака…

– И вы из «Франклин Хай»? – разыграл я удивление. – Ну, надо же! Какое совпадение!

– Поедем уже, – сказала Долли Сальме.

– Си комо но, – Сальма обернулась ко мне: – Тебя, может, подбросить куда?

– Боюсь, не по пути. Мне на автовокзал.

– Это по пути, – сказала Сальма.



«Ксантия» ехала по залитой солнцем улице Энниса.

– Расскажи про свой акцент, – потребовала Сальма.

– Ну… обычный русский акцент…

Долли резко обернулась ко мне.

– Русский?? Ты из России??

– Да, из Москвы, – я несколько опешил от ее бурной реакции.

– Крутяк!.. Как тебя в Техас занесло?

– Я здесь по программе международного обмена.

– Ого!.. А почему именно в Техас поехал?

– Ну, так получилось… До последнего момента не знал, что именно в Техас отправляюсь. Изначально речь шла про Аляску. Но буквально за пару недель выяснилось, что с принимающей семьей там, на Аляске, что-то не срослось… И вот, в качестве замены, мне нашли принимающую семью в Техасе.

Долли жадно меня слушала, мне это безумно льстило. И воодушевляло. Глаза у нее были голубого, небесного цвета.

– И какие требования к тебе были – как к участнику программы? – поинтересовалась Долли.

– Э-э… знание английского выше среднего, хорошая школьная успеваемость. И коммуникабельность.

– А зачем это все? – спросила Долли. – Для чего ты в эту программу ввязался?

– Сам бы хотел знать, – хмыкнул я.

Долли улыбнулась. Улыбка у нее была невероятная. А какая еще улыбка может быть у невероятной девушки?

– На сколько приехал? – поинтересовалась Долли.

– На два месяца.

– Странный срок… Я слышала, народ обычно на семестр приезжает.

– Ну, было два варианта: на два месяца или на полгода. На полгода я испугался…

Склонив голову набок, Долли изучающе смотрела на меня. О чем она сейчас думала?..

– Автовокзал, – объявила Сальма.

«Ксантия» замедлила ход, тормозя у обочины.

– Что ж, спасибо за внимание, всем удачи!

Я распахнул дверцу и вылез из машины.

– Грасиас еще раз! – отозвалась Сальма. – Ты нас спас. Адьос!

Я захлопнул дверцу. Долли помахала мне через тонированное стекло, «Ксантия» тронулась с места. Счастливый, я глядел вслед удаляющейся машине.

Официальное знакомство с Долли Ларошель состоялось. Я не мог в это поверить! Уррра!!



Вечером на ранчо у себя в комнате я внимательно изучал «Плэйбой», купленный в школе у Фергюсона. Наконец-то выдалось свободное время, и – что немаловажно – соответствующий настрой. Впервые в жизни я листал «Плэйбой». В Москве подобную печатную продукцию продавали, но не шестнадцатилетним дрищам, вроде меня.

Я с изумлением разглядывал девушку месяца на центральном развороте. Я и не думал, что у девушек бывает ТАКАЯ гигантская грудь! Даже не сисяндры, а вымя! Сколько еще всего я не знал о противоположном поле!..

Странно, вот у Долли Ларошель грудь небольшая, но эта девушка взбудоражила меня и лишила покоя. Может, все же размер груди у девушки – не самый важный фактор?..



На следующий день на физкультуре я присматривался к Мейнарду. Да, такой без сложностей мог покорить Долли. Высокий, широкоплечий, короткостриженый блондин, с серебряной цепочкой на шее. Мейнард излучал непоколебимую уверенность в себе. И нападающий он был неплохой. Ловко атаки проводил, обводя защитников, метко трехочковые закладывал. Мейнард мне не нравился.

Сегодня я был в ударе. Не то чтобы я старался продемонстрировать свое мастерство тренеру Атвуду, просто был в ударе, случаются такие дни. И броски у меня шли хорошо, и перехваты. А во время одной из вражеских атак в последнем тайме я даже умудрился порвать кроссовок.

Тренер Атвуд пронзительно свистнул в свисток.

– Тренировка окончена!

Парень по имени Фрэнк Бентон кинул мяч из противоположного конца спортзала, метя в корзину. Разумеется, промазал. Мяч отскочил от щита, и попал в лоб Уорду, самому высокому игроку нашей команды, сбив его с ног.

Все радостно загоготали.

– Придурки, – сокрушенно покачал головой тренер Атвуд. – В раздевалку! Бегом! – ткнул пальцем в мою сторону. – Ты! Остаться!



– Ты ведь не местный? Из России я слышал, да? – спросил тренер Атвуд, когда мы остались в спортзале наедине.

– Совершенно верно, сэр.

– Зови меня «тренер», не «сэр».

– Хорошо, тренер.

– Знаешь, какая у нас в Техасе основная религия?

– Баптизм?

– Футбол!.. Но лично я считаю, что баскетбол куда увлекательней и незаслуженно обделен вниманием. Хочу, чтобы в нашей школе баскетбол был не менее популярен, чем проклятый футбол, мать его!.. Что-то я отвлекся… Через три недели будет матч. Очень важный для нашей школы матч, финальный. «Франклин Хай» против «Рузвельт Хай» – «койоты» против «бизонов». Мы так далеко никогда не заходили. Никто не верил. Да я и сам поражаюсь, как нам это удалось… В общем, предлагаю тебе место в команде.

Я ушам своим не верил.

– Ух ты! Круто!

– Не шибко радуйся! Возьму тебя не в основной состав, а в запасной.

– Все равно круто. Спасибо большое, сэр… То есть тренер.

– У тебя есть потенциал, развивай его. Оттачивай мастерство, и, кто знает, может, в основной состав тебя переведу. Чудеса случаются.

– Спасибо, тренер!



После уроков я сражался с замком локера, он как всегда не хотел открываться. Похоже, во всей школе только у меня была такая невезуха с локером. С досады я треснул по замку кулаком. Не помогло.

– Хауди! – услышал я за спиной девичий голос и обернулся.

В паре шагов от меня стояла лучезарно улыбающаяся Долли Ларошель. Зеленая блузка, голубая джинсовая юбка и черные босоножки. Волосы распущены. ОБАЛДЕТЬ!

– Привет! – от волнения я произнес это по-русски.

– Что-что? – улыбаясь, переспросила Долли.

– Это я «привет» сказал.

– По-русски? Какой красивый язык!.. Скажи еще чего-нибудь.

Подумав секунду, я сказал по-русски:

– Я без ума от тебя…

– Спасибо, – на ломаном русском ответила Долли.

Меня бросило в пот: ОНА ПОНЯЛА, ЧТО Я СКАЗАЛ??

Долли засмеялась.

– «Спасибо» – единственное русское слово, которое я знаю. Так что ты мне сказал?

– Э-э… спросил, как дела.

Внезапно рядом с нами возникла Зулейка – синеволосо-пирсинговый персонаж из молодежного хоррора.

– Салют! – сказала мне Зулейка своим фирменным прокуренным голосом и, откинув со лба челку, обратилась к Долли: – Он такой пугливый, будь с ним побережней, детка!

Гоготнув, Зулейка удалилась. Долли с недоумением поглядела ей вслед и вопросительно посмотрела на меня.

– Я ее не знаю! – поспешно заявил я.

– Угу… На родео в Оук-Вэлли завтра идешь?

– Родео? Что это?

– О, надо увидеть, на словах не объяснишь. Завтра на окраине Оук-Вэлли, это в тридцати милях к юго-западу от Энниса. Начало в пять пополудни. Придешь?

– Ну, как получится… тут ведь не столько от меня зависит… – промямлил я.

– Приходи, не пожалеешь!.. Ладно, мне пора, меня ждут.

Завидовал я выпендрежнику Мейнарду, который сейчас ждал Долли. Мечтал оказаться на его месте…

– На всякий случай – до завтра, – с улыбкой произнесла Долли.

– До завтра, – эхом повторил я.

Долли направилась к выходу. Я бесстыже пялился на ее длинные, ровные, загорелые ноги. Как можно завоевать такую девушку? Какие подвиги нужно совершить?.. Долли скрылась за углом. С грустью вздохнув, я обернулся к своему локеру, покрутил колесико замка вправо-влево. В этот раз замок открылся с первой попытки.

Это все Долли. Магия ее красоты, не иначе…




5. Родео


– Завтра родео, как же здорово! – довольно потирая руки, воскликнул мистер Палмер в разгар семейного ужина.

Весь вечер пятницы он находился в приподнятом настроении. Впервые я видел мистера Палмера таким живчиком. Оказывается, кроме «Секретных материалов» и сисястых телеведущих, у него имелись и другие интересы.

– Только сегодня понял, как давно мы не были на родео, – заявил мистер Палмер. – Как так вышло? Не понимаю!..

– А почему ты говоришь «мы»? – поинтересовался Ричард, вываливая себе в тарелку запеченные бобы с беконом. – Лично я ни на какое родео не собираюсь.

Улыбка медленно сползла с лица мистера Палмера.

– Тед, – торопливо заговорила миссис Палмер, – я тебе говорила, надо замок на двери в туалете починить…

Мистер Палмер проигнорировал ее реплику, продолжая сверлить взглядом Ричарда.

– Так-так, – процедил мистер Палмер. – Ну-ка поясни, Ричард! Почему это ты с нами не едешь?

– У меня другие планы, – отозвался Ричард с набитым ртом.

– Вообще-то у меня тоже! – подала голос Эвелин.

Мистер Палмер переводил разъяренный взгляд с Ричарда на Эвелин и обратно.

– О-о, – негромко пробормотала Мэгги, глядя в свою тарелку. – Все – в бомбоубежище…

– Тише-тише, Тед! – запричитала миссис Палмер. – Только без скандалов…

Мистер Палмер продолжал поочередно буравить взглядом то Ричарда, то Эвелин. Лицо его покраснело от гнева.

– Вы в курсе, что такое СЕМЬЯ, мать вашу?.. Энн, это я не про тебя… Для вас слово «семья» что-то значит? Или равноценно пуку? – говорил он, из последних сил сдерживаясь.

– Мы уже взрослые, папочка, – примирительно сказала Эвелин. – У нас есть личная жизнь, мог бы уже к этому привыкнуть.

– ЛИЧНАЯ ЖИЗНЬ?! – гавкнул мистер Палмер.

– …И мы сами планируем свое время.

– ДА ЧТО ТЫ!!

– Тихо-тихо, Тед! – причитала миссис Палмер.

– Ма, салфетку передай, пожалуйста, – попросила Мэгги.

– ДЕРЖИ! – мистер Палмер выдернул из держателя охапку салфеток и швырнул ей через стол.

В полете салфетки разлетелись во все стороны. Словно осенние листья, они стали опадать в тарелки сидящих за столом и в блюда, составлявшие семейный ужин. У меня в тарелке оказалось три. Миссис Палмер вскочила и стала торопливо собирать салфетки.

– ЛИЧНАЯ ЖИЗНЬ!! – рычал мистер Палмер, обращаясь к Эвелин. – ЛИЧНАЯ ЖИЗНЬ – ЭТО ТВОЯ СЕМЬЯ! СЕМЬЯ НА ПЕРВОМ МЕСТЕ! ВСЕ ОСТАЛЬНОЕ – ХУЛЯТИНА!

– Как? Как ты сказал, отец? – оживился Ричард. – Какой сочный термин! Не слышал прежде, повтори, пожалуйста.

– Тед, угомонись, давление же подскочит, – робко сказала миссис Палмер, собирая салфетки со стола.

Но мистер Палмер продолжал энергично педалировать тему:

– Когда мы в последний раз выезжали куда-нибудь всей семьей? А? Кто-нибудь помнит еще? Пять лет назад!

– О, не напоминай! – закатил глаза Ричард. – Это было кошмарно!..

– Рич! – осуждающе воскликнула миссис Палмер.

– Живем в одном доме, а будто не семья! – продолжал мистер Палмер. – У каждого личная жизнь!.. Этот, – он указал на Ричарда, – весь в своей автомастерской, Мэгги носится с сухобзделом Дональдсом, а этот… – мистер Палмер ткнул пальцем в мою сторону и запнулся. – Он вообще… – и обреченно махнул на меня рукой.

– Пап, харэ уже! – раздраженно воскликнула Эвелин. – Дай поужинать!

– Ну а ты, Эвелин! Что тут в доме по воскресеньям устраиваешь, а? Цензурными словами это не назвать! Неудивительно, что тебя из колледжа вышибли! Небось, и там так зажигала?

Эвелин со злостью швырнула вилку в тарелку.

– Все! Надоело!! – Эвелин вскочила со стула и вышла из столовой.

Слышно было, как, топая, она взбежала по лестнице на второй этаж и с силой хлопнула дверью своей комнаты.

– Тед, ну хватит уже, прошу тебя! – умоляюще произнесла миссис Палмер. – Расслабься, посмотри какой-нибудь ужастик по видео…

Но мистер Палмер не утихал. Его двойной подбородок колыхался, как холодец.

– Если вам тут так тяжко – живите отдельно!

– Отец, ты ведь знаешь… – произнес Ричард. – Ну ладно, с Ив понятно, она еще не пришла в себя после облома с колледжом, но у меня-то другая ситуация…

– Другая! Бросил школу, чтобы автомехаником стать! Позорище!!

– Автомеханик – это не позорно.

– Никто тебя на работу нормальную не возьмет! Это клеймо тебе на всю жизнь! И тебе, и нам!.. Да у нас в роду никто школу не бросал! НИКТО! Ни по моей линии, ни по линии твоей матери!

– Всегда бывает в первый раз.

– Ты окончательно хочешь меня взбесить, Ричард? – зарычал мистер Палмер.

– Тссс, Тед, тссс… – приговаривала миссис Палмер.

– Отец, я сто раз говорил, я работаю на перспективу, чтобы открыть свою автомастерскую, – произнес Ричард.

– Да ты понимаешь, сколько денег на это надо?! И сколько времени! Тебе лет двадцать понадобится, чтобы скопить на свой бизнес!

– Ну, это мы поглядим. К тому же, хозяин говорит, что у меня есть потенциал…

– Угу, значит, дурошлепом тебя считает!

– Отец, вот честно тебе заявляю, я не в восторге от того, что живу с вами под одной крышей. Это мука нестерпимая! Как только я встану на ноги, свалю отсюда при первой возможности!

Резко наступила тишина.

Мистер Палмер хмуро смотрел на Ричарда. Миссис Палмер, стояла, теребя в руке собранные салфетки, встревоженно глядя на мистера Палмера. Тот молчаливо с грохотом поднялся из-за стола и покинул столовую. Миссис Палмер потрусила вслед за ним.

Посидев некоторое время в задумчивости, Ричард положил вилку в тарелку, поднялся из-за стола и ушел, не окончив ужин.

Мэгги и я остались за столом вдвоем.

– Обожаю ваши семейные ужины, – признался я ей.



На следующее утро после завтрака я валялся на незастеленной кровати у себя в комнате. Завтракали, надо сказать, Палмеры весьма плотно: омлет со шпинатом, французские тосты, панкейки, кофе – не привык я столько хомячить на завтрак. И у миссис Палмер неизменно вызывал большое недоумение мой скромный аппетит.

На прикроватной тумбочке стоял бумбокс выпуска конца 1980-х, который мне одолжила Мэгги. Кассетник не работал, зато работало радио. Через открытое окно в комнату вместе с техасскими мухами влетал прохладный ветерок. Я припомнил, что к понедельнику мне надо написать сочинение на вольную тему по Creative writing. Сегодня была суббота. Я решил, что сегодняшний день посвящу отдыху, а завтрашний – написанию сочинения.

Снаружи послышался нарастающий шум двигателя и три протяжных гудка клаксона. Я вскочил с кровати и подошел к окну.

Перед террасой стоял «Олдсмобил Катлас Суприм» пятого поколения, небесного цвета с откидным верхом. Из дома выбежала Эвелин в коротком оранжевом платье. Выглядела она эффектно, на удивление. Водитель – мне был виден лишь его стриженый затылок – нагнулся и распахнул перед ней дверцу. Эвелин нырнула в машину, захлопнула дверцу. Буксанув передними колесами, «Олдсмобил» отъехал от дома.

В дверь моей комнаты робко постучали. Дверь приоткрылась, вошла миссис Палмер.

– Чем занимаешься?

– Да так, ничем…

Миссис Палмер взглянула на мою незастеленную кровать. Приблизилась, стала застилать. Затаив дыхание, я напряженно наблюдал за ней. Я боялся, что она заглянет под матрас и обнаружит там купленный в школе «Плэйбой»…

Миссис Палмер застилала неторопливо, будто испытывая на прочность мои нервы.

– Звонил мистер Уэйкфилд, – сообщила она.

– Кто?

– Куратор программы обмена. Интересовался, как ты тут поживаешь, – миссис Палмер вдруг выпрямилась и принюхалась. – Ой! Дымом пахнет!..

Действительно, пахло – я выкурил сигарету минут десять назад.

– И что вы сказали этому мистеру Уэйкфилду? – я попытался замять тему насчет дыма.

– Ну, я сказала, что у тебя все нормально. Что ты учишься в той же школе, что и моя дочь… Нет, все-таки дымом пахнет! Сигаретным. Неужто не чувствуешь?..

– Наверное, мистер Палмер курил на террасе и ветром ко мне затянуло… А этот мистер Уэйк… как его там… чего-нибудь еще сказал?

– Сказал, что будет периодически звонить, справляться, как ты, – миссис Палмер закончила застилать кровать. – Если хочешь, можешь сам с ним пообщаться.

– Да не, я вам доверяю.

Миссис Палмер подошла к шкафу и открыла дверцу. Мои вещи были запихнуты комком – как я любил. Миссис Палмер вытащила комки моих трусов и футболок и принялась их аккуратно складывать стопками.

– Твои родители, наверное, очень волнуются за тебя. Один, в чужой стране…

– Да уж! Они волнуются, когда я выхожу из дома на пару часов, – усмехнулся я.

Тут снаружи долетел шум двигателя мотоцикла. Это был ОН! Несомненно! Я высунулся в окно, но ничего не увидел.

– Что? Что такое? – обеспокоенно спросила миссис Палмер.

Я выскочил из комнаты, пробежал по коридору и устремился вниз по лестнице. Споткнувшись, я упал и, съехав на животе по ступенькам, растянулся на полу на первом этаже. Миссис Палмер изумленно наблюдала за мной со второго этажа. Потирая ушибленное колено, я поднялся на ноги и выскочил на террасу.

«Харлей-Дэвидсон Фэт бой» уносился вдаль, сверкая на солнце хромом. Верхом на мотоцикле восседал Ричард в косухе и с банданой на голове. Я завороженно смотрел вслед «Харлею». Вообще я был равнодушен к мотикам, но «Фэт бой» будоражил меня после того, как я увидел его в «Терминаторе 2»[24 - «Терминатор 2: Судный день» (англ. «Terminator 2: Judgment Day») – фильм 1991 года в жанре боевик/научная фантастика. В главной роли Арнольд Шварценеггер.]. У меня даже дома в Москве имелся календарик с ним.

По дороге навстречу «Харлею» неспешно ехала желтая «Эль Камино» Дональдса. Она взяла в сторону, «Харлей» пронесся мимо и растворился в дали. Оглянувшись, я обнаружил, что на террасе находится мистер Палмер. Он развалился в плетеном кресле с сигаретой во рту, сдвинув на глаза ковбойскую шляпу и закинув ноги на перила террасы.

«Эль Камино» остановилась перед домом, из машины выбрался Дональдс.

– Доброе утро, сэр! – обратился он к мистеру Палмеру.

Мистер Палмер проигнорировал приветствие.

– Привет, – кивнул мне Дональдс.

Я кивнул ему. Пружинистым шагом Дональдс поднялся на террасу и в нерешительности остановился.

– Мэгги дома, сэр? – обратился он к мистеру Палмеру.

– Где ей еще быть по-твоему? – раздраженно отозвался мистер Палмер, затягиваясь сигаретой.

Дональдс пристыженно улыбнулся.

– Она наряд подбирает, – сказал я ему.

– О! Ну тогда повезет, если успеем хотя бы к завершению родео.

– Как будто вы туда поедете! – хмыкнул мистер Палмер.

– Конечно поедем, сэр! Просто не следом за вами, а сперва в одно местечко заедем.

– Хватит, а! – раздраженно махнул рукой мистер Палмер. – Не надо мне этого детского бздежа!

Дональдс смущенно улыбнулся.

– Ну… я тогда зайду, можно?

Мистер Палмер проигнорировал его вопрос.

Дональдс робко шагнул к москитной двери, открыл ее и зашел в дом. Дверь за ним со скрипом закрылась.

– Сухобздел, – проворчал мистер Палмер.



Пикап мистера Палмера тащился по фарм-ту-маркет роуд. Из динамиков автомагнитолы звучала очередная песенка кантри – «Mamas don’t let your babies grow up to be cowboys». Дома вдоль шоссе попадались все реже и реже, а через несколько миль и вовсе исчезли – только прерия и перелески. Казалось, мы забирались в наименее заселенную часть Техаса. Еще большую междужопицу.

– В Техасе все больше! – говорила мне миссис Палмер. – Вот, например, когда по пути из Оклахомы в Техас пересекаешь границу, то даже видно, как небо становится шире!.. Серьезно тебе говорю!.. Техас больше, чем Великобритания, Бельгия, Германия и Нидерланды вместе взятые!

– Но не больше России, – спокойно заметил я.

– Э-э-э… ну, наверное…

– Взрослые они! – проворчал вдруг мистер Палмер.

– Тед! Этот разговор был вчера, тема закрыта! – оборвала его миссис Палмер.



Дорога заняла у нас около часа.

Оук-Вэлли находился в соседнем округе, Наварро. Даже по сравнению с Эннисом этот городок был крохотным – тут проживало менее пятисот человек. Родео проводилось на окраине Оук-Вэлли, под открытым небом посреди прерии, на огороженной забором территории.

Мы приехали на пятьдесят минут раньше начала, машин на парковке было уже полно. Мистер Палмер втиснул свой пикап между двумя грязными внедорожниками.

Миссис Палмер купила билеты, и мы прошли на территорию. Арену для выступлений окружали сборные металлические трибуны высотой в восемь-десять рядов. Проход к зрительским местам пока был перекрыт, и народ тусовался на площади перед трибунами, преимущественно возле серебристого трейлера. Там продавали различные блюда кухни Текс-мекс[25 - Текс-мекс – техасско-мексиканская кухня.], а также чипсы, десерты, лимонады и попкорн в вытянутых прозрачных упаковках.

Неподалеку от трейлера стояла палатка, где продавали shave ice, строганый лед, и… соленые огурцы. Техасцы не переставали изумлять меня своими контрастами.

Из обрывков разговоров мистера и миссис Палмер я понял, что мистер Палмер очень рассчитывал поесть здесь копченой говяжьей грудинки. Однако коптильню-смокер по какой-то причине организаторы родео не привезли и, соответственно, никакой грудинки не предвиделось. Это очень расстроило мистера Палмера. Миссис Палмер успокоила его, пообещав, что по дороге обратно мы обязательно заедем куда-нибудь полакомиться грудинкой. Что-то я не понял, родео для чего задумано? Такое ощущение, что люди сюда жрать приехали, а не на состязания ковбоев смотреть!

В серебристом трейлере Палмеры купили себе блюдо под названием «Гордита»: кукурузную лепешку, внутрь которой были заложены печеные бобы, сметана, сыр и листья салата. Миссис Палмер поинтересовалась, что мне взять. Я не желал экспериментировать в этой дыре с экзотическими блюдами Текс-мекс, поэтому попросил самое безобидное: пачку попкорна и лимонад.

– Как же мало ты ешь! – сочувствующе покачала головой миссис Палмер.

Жуя попкорн, я разглядывал народ на площади. Собралось больше сотни человек. Публика была разношерстная: подтянутые мужчины за сорок; высокомерные обрюзгшие пенсионеры; тихие, скромные влюбленные парочки; шумные молодежные компании; семейства с детьми. Практически все были одеты в стиле кантри: широкополая шляпа, рубашка в клетку, джинсы, большие сверкающие пряжки на поясе, ковбойские сапоги.

Я все надеялся увидеть в толпе Долли Ларошель, но ее нигде не было… Она ведь могла запросто не приехать сюда сегодня. Может, просто меня подразнила…

Наконец проход к зрительским местам открыли, и народ толпой потянулся туда. Места на билетах не указывались, и садиться можно было где угодно. К тому моменту, когда мистер Палмер, миссис Палмер и я миновали контроль на входе, самые лакомые места на трибуне были заняты.

Мы шли по проходу между первым рядом и ограждением, отделявшим зрителей от арены. По арене разъезжала поливочная машина, обильно орошая землю водой.

– О! – воскликнул мистер Палмер, указывая на свободные места в третьем ряду. – Туда!

Мы с миссис Палмер покорно последовали за ним и стали подниматься к третьему ряду.

– Ди! – вдруг услышал я.

Не меня ли это зовут? Остановившись, я огляделся по сторонам.

– Ди!

В первом ряду я заметил Долли Ларошель, улыбаясь, она махала мне рукой. Она была в сарафане сине-зеленого цвета, коричневых сапогах и черной ковбойской шляпе.

При виде Долли у меня участилось сердцебиение.

– Я на минуту, – бросил я миссис Палмер.

Сбежал вниз, приблизился к Долли.

– Хауди! – она улыбалась, глядя на меня снизу вверх из-под полей шляпы.

– Привет, – взволнованно пробормотал я.

Я перехватил враждебный взгляд Чеда Мейнарда, сидевшего рядом с Долли. В синих джинсах, цветастой рубахе с короткими рукавами и, само собой, ковбойской шляпе.

– Знакомьтесь! – бодро произнесла Долли. – Чед, это Ди. Ди, это Чед Мейнард.

– Привет! – я протянул руку. – Мы с тобой в одном классе по физкультуре, в баскетбол вместе играем.

Мейнард неохотно, с неприязнью пожал мне руку.

– Что за старики с тобой пришли? – поинтересовалась Долли.

– Моя принимающая семья.

– Оу…

Я бросил беглый взгляд на Мейнарда. Он с презрением смотрел на меня.

– Садись с нами! – внезапно предложила Долли. – Тут есть местечко. Садись, не стесняйся!

Мейнард нервно заерзал.

– А не помешаю? – осторожно спросил я.

– Конечно, нет! – воскликнула Долли. – Но если со стариками тебе интереснее…

– Не в этом дело, просто…

Я не успел развить мысль – заработали динамики громкоговорителя:

– Добрый день, леди и джентльмены! – вещал человек с вышки на противоположной стороне, ведущий родео. – Добро пожаловать на р-о-о-о-део!

Зрители на трибунах отозвались приветливым гулом в несколько сотен глоток. Долли потянула меня за руку, и я плюхнулся на пустое место рядом с ней.

– Ты остаешься, – с улыбкой сказала мне Долли.

Мейнард с ненавистью смотрел на меня из-за Долли.

Ведущий родео продолжал:

– К нам съехались ковбои не только из нашего родного необъятного Техаса, но и из Луизианы. Эти мужественные парни обкатали не одну дюжину свирепых быков и норовистых лошадок. Для них каждый заработанный доллар – каждый цент! – выстрадан! Заработан тяжким трудом и нередко серьезными травмами… Вы точно готовы к сегодняшнему родео?

– ГОТОВЫ!!! – отозвались трибуны.

– Отлично!!

На середину арены верхом на черной лошади выехала блондинка лет двадцати двух, в руке она держала развевающийся американский флаг. Девушка была во всем белом: ковбойская шляпа, рубашка, джинсы, сапоги – все было белым. Я тихонько присвистнул от восхищения. Долли с шутливым укором пихнула меня в бок.

Ведущий родео передал микрофон какому-то пастору. И тот произнес благодарность Господу, попросил оберегать сегодняшних участников и… животных. Поблагодарив пастора, ведущий родео передал микрофон какой-то местной певице для исполнения гимна США. Все на трибунах поднялись со своих мест, сняли шляпы и приложили руку к сердцу. Поколебавшись, я тоже встал и снял кепку. Утром в школе клятва верности флагу, теперь еще и здесь…

Певица стала петь гимн, причем без музыкального сопровождения. Пела она отвратительно. И судя по тому, как морщились некоторые зрители, не только я так считал. По окончании гимна блондинка с флагом ускакала с арены, и все зрители опустились на свои места.

– Так вы готовы к сегодняшнему родео? – спросил ведущий родео.

– ГОТОВЫ!!! – вопили зрители на трибунах.

– Не слышу вас!!

– Начинай давай!

– Хорош прелюдий, задолбыш!

– Начинаем родео! – торжественно объявил ведущий родео.

Трибуны отозвались одобряющими воплями и женским визгом.

На арену вышли четверо ковбоев. Двое тащили круглый пластиковый стол, двое других – четыре пластиковых стула. Сопровождал четверку ковбоев мужчина с красным клоунским носом, в мешковатых штанах на подтяжках и белой в красную полоску рубашке.

– Кто это? – спросил я у Долли.

– Клоун.

– Хм… А что сейчас происходить будет?

– Бул-покер.

Ковбои поставили стол посреди арены, расселись на стулья вокруг него и стали изображать, что играют в покер. В этот момент из загона выпустили быка. Он стремительно выскочил на арену. Казалось, он сейчас ринется на сидящих за столом ковбоев, но вместо этого стал гоняться за клоуном. На сидящих за столом ковбоев бык не обращал ни малейшего внимания – более того! – старательно их оббегал. Ковбои-покерщики сохраняли завидную невозмутимость, несмотря на то, что разъяренный бык метался в метре от них. Клоун, улепетывая от быка, всячески призывал его атаковать покерщиков: становился так, чтобы быть разделенным ими и чтобы бык промчался напролом через ковбоев. Но бык на провокации не поддавался. Публика на трибунах недовольно мычала – зрелище явно не оправдывало ожиданий.

В итоге терпение быка лопнуло, и он ринулся на ковбоев-покерщиков. В воздух взлетел разломанный стол, одного из ковбоев швырнуло в сторону, при этом на лице его была неописуемая радость. Бык развернулся, поднял на рога очередного ковбоя. Того словно катапультой подбросило вверх на пару метров вместе со стулом. Бык разогнал оставшихся ковбоев, и на этом бул-покер завершился.

Зрители покатывались со смеху. Что здесь смешного? Бык запросто мог покалечить ковбоев!

– Вам весело??? – заорал в микрофон ведущий родео.

– До усрачки! – отозвались зрители.

– Хватит болтать уже!

Бул-покер был, видимо, для раззадоривания. А далее начались сами состязания родео.

На воротах загонов размещалась рекламная надпись, причем на каждых – разная: медицинский центр, банк, адвокатские услуги, мясные деликатесы, химчистка, чешская выпечка и… нижнее белье для мужчин. Ведущий родео объявлял так: например, «ворота „Чешская выпечка“», а далее – имя-фамилию выступающего ковбоя.

Первым состязанием были скачки на неоседланных лошадях, где ковбоям требовалось удержаться на спине беснующегося скакуна восемь секунд. Затем шло состязание под названием «стир-рестлинг». Суть его заключалась в следующем: бычка выпускали из загона, он мчался по прямой, ковбой настигал его на лошади, прыгал с лошади на спину бычка и, схватив за рога, выкручивал голову, чтобы повалить бычка на землю. Проделать это все надо было как можно скорее, поэтому ковбои обращались с бычками не особо почтительно.

Далее следовало соревнование в ловле бычка при помощи лассо двумя ковбоями. Один ковбой накидывал лассо убегающему бычку на рога, другой – на задние ноги. Каждый ковбой тянул на себя, в противоположную сторону, и бедный плененный бычок валился на землю. Опять-таки не очень гуманное по отношению к бычкам состязание.

Потом были скачки на оседланной лошади. Как и в случае с неоседланной, ковбою требовалось продержаться на спине скакуна восемь секунд.

После этого шло состязание, где ковбою в одиночку надо было при помощи лассо поймать убегающего бычка за шею, а затем, спрыгнув с лошади, повалить его на землю и связать три ноги. Разумеется, на время.

Далее настал черед скачек вокруг бочек. Что примечательно, в этом состязании выступали исключительно девушки-ковбои – ковгерлз. Причем большинство из них были весьма в теле. Может, для ковгерлз так и полагалось?

Ведущий периодически спрашивал у публики:

– Вам весело? Хорошо проводите время? Не слышу вас!!

– Утомил ты, козявочник! – не выдержав, в сердцах воскликнула Долли.

После скачек вокруг бочек настала кульминация родео – езда на быке. Именно быке, а не бычке. Как и в состязании с неоседланной или оседланной лошадью, ковбою надо было удержаться на спине быка восемь секунд. И держаться при этом только одной рукой.

– Загон «Мясные деликатесы „Кабанеска“»! – объявил ведущий родео. – Стив Эдмонтон – первый участник состязания «скачки на быке». Многократный призер штата Монтана. Он выступает на быке по кличке Землетрясение. Да-а, у Стива личные счеты с этим быком! В прошлом году Землетрясение переломал Стиву руку в трех местах. И вот, залатав раны, ковбой снова в седле…

Ворота загона распахнулись, и вырвавшийся бык стал яростно брыкаться, высоко выбрасывая вверх задние ноги, всячески норовя стряхнуть всадника со спины.

– Я слышала, на быков воздействуют током перед тем как выпустить на арену. Чтобы сделать более агрессивными, – прокричала Долли мне на ухо, перекрывая рев трибун.

Бык продолжал брыкаться и крутиться как юла. У ковбоя слетела шляпа, он держался в седле, размахивая свободной рукой над головой. Публика с упоением подбадривала всадника. Прозвучала сирена – восемь секунд истекли. Ковбой, разжав руку, вылетел из седла и грохнулся на землю. Бык прекратил свой жуткий танец, развернулся и грозно двинулся на поднимающегося ковбоя. На помощь тотчас пришел клоун. Он стал мельтешить перед быком, усердно отвлекая его внимание от ковбоя. Даже метнул в него свою шляпу. Бык погнался за клоуном, тот проворно метнулся к ярко окрашенной бочке на арене, и в миг забрался в нее с головой. Ковбой тем временем перелез через ограждение и оказался в безопасности.

– Неплохо, Стив! – похвалил ведущий родео. – Этот ковбой зарабатывает семьдесят пять очков!

Трибуны зааплодировали.

– Ну, как тебе? – хлопая в ладоши, спросила меня Долли.

Я не нашелся что ответить. Смешанные ощущения…

Один за другим выступали ковбои, зарабатывали очки и покидали арену. Почти все с травмами. А публика визжала от восторга и аплодировала.

– Для чего они этим занимаются? Ковбои, в смысле, – спросил я у Долли.

– Ну, это ж круто, солидно!.. Чед! – обратилась Долли к Мейнарду. – Строганый лед хочу. С кокосовым сиропом.

Мейнард колебался.

– Бегом, Чед! – скомандовала Долли.

Мейнард неохотно поднялся и, бросив на меня злобный взгляд, ушел. Не хотелось оставлять Долли наедине со мной, прекрасно понимаю. Я бы тоже такую девушку побоялся оставлять без присмотра наедине с другим парнем.

На арене тем временем выступал очередной ковбой на быке по кличке Торнадо. Этот бык свирепее предыдущих.

– Какой суровый! – заметил я, имея в виду быка.

– Да, Чед ревнив, – рассеянно произнесла Долли, наблюдая за происходящим на арене.

Бык в очередной раз взбрыкнул, обессилевшего ковбоя выбросило из седла, он плюхнулся на землю. Не оборачиваясь, бык лягнул ковбоя задними копытами точно в грудь. Ковбой отлетел назад метра на три и упал на землю, извиваясь от боли. Зрители ахнули. Клоун старался отвлечь внимание быка, чтобы выиграть время для ковбоя. Бык метнулся к клоуну, и тот поспешно залез в бочку. Подскочив, бык сходу боднул ее, опрокинув набок. Оглядевшись по сторонам, бык остановил взгляд на поднимающемся с земли ковбое…

Зрители на трибунах затихли в тревожном ожидании.

Громко фыркнув, бык двинулся в сторону. Взяв разбег, он… перепрыгнул через двухметровое ограждение и приземлился на зрительские места, метрах в ста правее от нас с Долли. Счастье, что люди, сидевшие там, успели разбежаться и бык никого не придавил. Под тяжестью быка затрещал деревянный настил, люди в панике бежали прочь, словно обезумевшее стадо. Визжали, кричали, спотыкались, вставали, бежали дальше. Бык без труда настигал убегающих и расшвыривал в стороны. Поток бегущих в сопровождении быка несся в нашу с Долли сторону…

Вскочив, я потянул Долли за руку.

– БЕЖИМ!! – в ужасе проорал я по-русски.

Долли не пошевелилась, оцепенело глядя на приближающегося быка. Я с силой дернул руку Долли, рывком подняв ее с места. Чтобы срезать путь к выходу, люди бежали по зрительским местам второго и третьего ряда. У выхода образовалась давка.

Но был еще один путь к спасению…

– ТУДА! ЛЕЗЬ!! СКОРЕЕ!!! – завопил я, указывая на просвет между настилом и сидениями.

Долли повиновалась. Худая, она легко пролезла в узкий просвет и спрыгнула на землю, оказавшись в безопасности под трибуной. Я поднял глаза. Вдоль очистившейся от людей трибуны на меня на всех парах летел бык, глядя налитыми кровью глазами… Запаниковав, я вместо того, чтобы последовать за Долли, бросился бежать по проходу, к дальнему краю трибуны. Я слышал, как сзади бык догоняет меня… Оттолкнувшись от настила двумя ногами, я прыгнул на ограждение арены. Бык, фыркая, промчался подо мной. Я перекинул ногу через верхний край, в этот момент ограждение потряс мощный удар – бык таранил его головой. Меня стряхнуло, словно яблоко с дерева. Я мешком рухнул на землю. Рядом слышалось шумное, устрашающее бычье фырканье. Я с трудом приподнялся. Бык взад-вперед метался по другую сторону ограждения, с ненавистью глядя на меня.

– В порядке, паренек? – услышал я рядом сквозь звон в ушах чей-то голос. Это был клоун. Оцепеневший от шока, я тупо таращился на его красный клоунский нос.

– В порядке? – снова спросил клоун.

Я кивнул. Клоун помог мне подняться на ноги.

– Спасибо, – пробормотал я по-русски.

Мимо пробежали трое ковбоев, у каждого был моток веревки с лассо на конце. Ковбои перелезли через ограждение, без труда заарканили быка и потянули в сторону загонов. Бык отчаянно сопротивлялся, однако ковбои одолели его.




Конец ознакомительного фрагмента.


Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию (https://www.litres.ru/dmitriy-bushnyy-8861383/dva-mesyaca-v-tehase/) на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.



notes


Примечания





1


«Let’s chill!» (англ.) – «Давайте веселиться!»




2


«It’s no skin off my nose» (англ.) – смысл фразы означает «да пофигу».




3


«Хауди» (англ. «Howdy») – традиционное приветствие техасцев; то же самое, что «привет».




4


«Wanderer Ranch» (англ.) – «Ранчо «Странник».




5


Сальса – соус мексиканской кухни.




6


Тортилья – тонкая лепешка из кукурузной или пшеничной муки.




7


«Смоки и Бандит» (англ. «Smokey and the Bandit») – американская приключенческая комедия 1977 года.




8


«KFC» – международная сеть ресторанов общественного питания, специализирующаяся на блюдах из курицы.




9


Бенджамин Франклин (1706—1790) – американский политический деятель, изобретатель, писатель, ученый.




10


Винсент Томас Ломбарди (1913—1970) – американский футболист и тренер. Наиболее известен в качестве главного тренера «Грин-Бей Пэкерс» в 1960-х годах, когда под его руководством команда пять раз побеждала в чемпионатах Национальной футбольной лиги.




11


Уильям Джефферсон (Билл) Клинтон – 42-й президент США с 1993 по 2001 годы.




12


Creative writing (англ.) – «Творческое сочинительство».




13


«Плэйбой» (англ. «Playboy») – журнал для мужчин, издающийся с 1953 года.




14


«Синиор» (англ. «Senior») – студентка двенадцатого, выпускного, класса.




15


Синди Кроуфорд – американская супермодель.




16


«Boobs!» (англ.) – «Сиськи!»




17


«МакГайвер» (англ. «MacGyver») – американский приключенческий сериал (1985—1992).




18


Жан-Клод Ван Дамм – бельгийский актер и мастер боевых искусств. Самые популярные его фильмы: «Кровавый спорт» (1988), «Кикбоксер» (1989), «Самоволка» (1990).




19


Бумбокс – портативный переносной аудиоцентр с динамиками, включающий в себя двухкассетный магнитофон и радиоприемник. С 1990-х бумкбоксы комлектуются также и CD-проигрывателем.




20


«Janitor» (англ.) – «Уборщик».




21


Овальный кабинет – так называется рабочий кабинет президента США в Белом доме.




22


Квотербек (англ. «Quarterback» или «QB») – позиция игрока команды нападения в американском и канадском футболе. Ключевой игрок в команде.




23


Музыка Техано – название различных форм народной и популярной музыки, возникших в среде мексикано-американского населения центрального и южного Техаса.




24


«Терминатор 2: Судный день» (англ. «Terminator 2: Judgment Day») – фильм 1991 года в жанре боевик/научная фантастика. В главной роли Арнольд Шварценеггер.




25


Текс-мекс – техасско-мексиканская кухня.