О влиянии йогачары на махамудру
О влиянии йогачары на махамудру
Тралег Кьябгон Ринпоче
Самадхи (Ганга – Ориенталия)
В настоящей книге представлен курс лекций Тралега Кьябгона Ринпоче, посвящённый влиянию философии йогачары на тантру и махамудру и проясняющий роль таких важных в истории буддийской практики понятий, как алая-виджняна («субстрат сознавания») и природа будды.
В формате a4.pdf сохранен издательский макет книги.
Тралег Кьябгон Ринпоче
О влиянии йогачары на махамудру
Traleg Kyabgon Rinpoche
The influence of Yogacara on Mahamudra
By arrangement with KTD Publications
335 Meads Mountain Road, Woodstock, NY 12498
Публикуется по согласованию с издательством «КТД Пабликейшнз», Вудсток, Нью-Йорк, США
Перевод с английского Евгения Пустошкина
© E-Vam Institute, 2010
© Перевод на русский язык. Е. Пустошкин, 2015
© Издание на русском языке, оформление. ООО ИД «Ганга», 2020
Концепции, разделяемые йогачарой и махамудрой
Как соотносится философия йогачары с буддийской тантрой? Люди обычно игнорируют влияние, оказанное йогачарой на тантрический буддизм и его развитие. То, как они соотносятся, никогда не обсуждается открытым образом, даже несмотря на то, что мысль йогачары довольно явно прослеживается в трудах по буддийской тантре. Истоки идей из тантрической литературы можно найти в философии йогачары.
Сама философия йогачары как таковая развивалась в качестве реакции на излишнее теоретизирование и пришла к подчёркиванию важности индивидуального опыта и практики; отсюда и название традиции – йогачара, что означает «практикующие йогу». Под йогой здесь понимаются не растяжки или практика асан, а медитация. Стало быть, термин «йогачара» – или «практикующие йогу» – обозначает тех, кто практикует медитацию.
Йогачара как система была разработана двумя братьями, которых звали Асанга и Васубандху. Они развивали свою философию так, чтобы всё всегда возвращалось к нашей практике и нашему опыту. Нельзя заниматься теоретическими рассуждениями о философии йогачары без медитационной практики. На самом деле невозможно стать философом, исповедующим воззрение йогачары, не практикуя медитацию. Если взглянуть на труды адептов йогачары, то можно обнаружить, что они упоминают многие тантрические концепции как явным, так и неявным образом.
Есть определённые ключевые концепции, которые разделяются как философией йогачары, так и буддийской тантрой: например, преображение нездоровых, или вредных, психологических аспектов нас самих в нечто более чистое и возвышенное. Другими словами, мы не воспринимаем такие свои отрицательные проявления, как эмоции страсти и агрессии, свои неведение, глупость, заблуждения и т. д., в качестве чего-то, от чего нужно избавиться. Мы рассматриваем их как нечто, что надлежит трансформировать или преобразить. Природа нашего психологического аппарата не претерпевает изменений, но форма проявления этих отрицательных аспектов совершенно меняется. Это очень важное тантрическое понимание, как известно многим из вас. Преображение наших неврозов и эмоциональных нестабильностей в значительной мере является частью тантрического подхода. Мы не отвергаем то, что нас беспокоит: мы учимся это принимать и трансформировать. На самом деле мы можем проследить истоки этих идей в оригинальных трудах философов йогачары.
Другая важная концепция, также обретшая распространение и в философии йогачары, и в буддийской тантре, – это акцент на просветлённой природе каждого человеческого существа. И йогачара, и тантрические школы подчёркивают тот факт, что каждый человек в фундаментальном смысле просветлён. Неведение и заблуждение в отношении этого фундаментального пробуждённого состояния есть нечто совершенно побочное и преходящее; они не являются неотъемлемым свойством человеческой природы. Человеческая природа считается всецело просветлённой и разумной, и никакое количество отрицательных проявлений или эмоциональной нестабильности – неважно, в какой форме, – не может загрязнить эту базовую и врождённо присущую нам разумность, или фундаментальную мудрость, – эту основополагающую просветлённую природу.
В трудах йогачары она известна как татхагатагарбха. Татхагатагарбха в действительности означает «утроба просветления». Наша просветлённая природа существует как потенциальная возможность – подобно тому, как в утробе потенциально может быть зачато живое существо. Каждый человек обладает татхагатагарбхой, этой утробой просветления. Обычно слово «татхагатагарбха» переводят как «природа будды». Природа будды – это в действительности концепция из философии йогачары. Буддисты, как правило, считают, что представление о природе будды связано с махаяной в целом, но это неверно. Не все школы махаяны соглашаются с этой идеей. Школа мадхьямаки, например, вообще отрицает понятие татхагатагарбхи, поскольку для них оно является очередной концепцией. Адепты мадхьямаки отвергают любого рода метафизические концепции. В их понимании идея татхагатагарбхи преподавалась Буддой исключительно новичкам, которые, в свою очередь, постепенно пробуждались до осознания факта, что подлинный ответ кроется в воззрении мадхьямаки. Для них концепция природы будды – это всего лишь «упражнение для разогрева», «горячая закуска», подаваемая до основного блюда.
Тантрическая традиция также обращается к идее татхагатагарбхи, но в ней она обретает иное выражение. Она обозначается как «ясный свет» (тиб. ‘od gsal), но это не очень хороший перевод. Есть и другой перевод данного термина – «светоносность». Это то же самое понятие, что и татхагатагарбха, поскольку оно выражает фундаментальное чувство незагрязняемости, или изначальной неомрачённости, человеческой природы. В ходе дальнейшего обсуждения мы ещё рассмотрим этот аспект.
Следующая важная концепция – понятие шуньяты, или «пустоты» («пустотности»). Шуньята обычно содержит в себе коннотацию отрицания, когда она понимается как представление о том, что у вещей нет какого-либо самосущего, или независимого, бытия или что у них нет никакой реальной субстанциональности. Отсутствие субстанциональности известно как пустота. Однако в философии йогачары пустота начинает принимать положительную коннотацию. Верно это и для тантры. Пустота более не означает полное отрицание субстанциональности вещей. Она начинает рассматриваться в роли абсолюта – основы, на базе которой в действительности существует и функционирует феноменальный мир. Она становится утвердительным отрицанием.
Это очень интересно. Обычно, когда мы что-то отрицаем, то на этом всё и заканчивается. Однако в понимании вещей, практикуемом в йогачаре и тантре, само отрицание становится утверждением чего-то, что обычно нам недоступно. Шуньята – это реальность, которую мы можем воспринимать и с которой можем сонастроиться – не при помощи обыденных способов познания, а при помощи более высокой формы знания. По мере того как мы начинаем преобразовывать свои отрицательные проявления во что-то положительное и более высокое, мы также начинаем постигать реальность, или шуньяту, более точным образом.
В тантре шуньяту даже называют «непоколебимой ваджрой». Она настолько реальна и настолько вещественна, что мы не можем отрицать её существование. Подобное высказывание для строгой перспективы мадхьямаки было бы чем-то шокирующим. Когда кресло, в котором вы сидите, несубстанционально, когда стакан, из которого вы пьёте воду, несубстанционален, каким же образом пустота – нечто, что мы не можем даже увидеть, – может быть более реальной и более вещественной, чем они? Адепты йогачары и тантры в некотором смысле почти овеществляют идею пустоты. Она становится основой, или реальностью, на базе которой в действительности существует феноменальный, или относительный, мир.
В завершение давайте рассмотрим тот акцент, который обе школы делают на функционировании ума (или сознания). Практики йогачары и тантры не предаются умозрительным рассуждениям о реальности окружающего мира. Они сводят и субъект, и объект к категории порождений ума. Наше понимание проявленного мира обусловлено нашим умом. Что бы мы ни испытывали с точки зрения дуализма субъекта и объекта, всё это – следствие ума, так что ум служит коренной причиной, из которой всё возникает. Обе школы разделяют данное воззрение и утверждают, что ум не только создаёт субъект и объект, – он также создаёт сансару и нирвану. Обретение освобождения есть следствие работы ума; наша привязанность к сансаре тоже есть следствие работы ума. Неважно, освобождены мы или ограничены, – всё это есть следствие функционирования ума. Освобождения можно достичь лишь путём проработки и преображения негативных состояний нашего ума в нечто куда более позитивное.
Мы подробнее рассмотрим все эти моменты в последующих главах. Мы будем одно за другим брать каждое утверждение и постепенно попытаемся понять его смысл. Взаимосвязь тантры и йогачары на самом деле никогда не обсуждалась в достаточной мере. В той степени, в какой мы будем касаться тантры, мы особо не будем вдаваться в подробности низших тантр, поскольку они имеют скорее ритуальную, а не философскую направленность. Мы в большей мере будем касаться философских концепций тантры, нежели того, каким образом вам нужно дуть в трубу, через какую ноздрю дышать или как выстраивать свои визуализации. Мы главным образом будем рассматривать высшие тантры класса ануттара-йога-тантры, которые связаны с традицией махамудры. Другими словами, мы будем сравнивать и сопоставлять учения махамудры с философией йогачары и исследуем то, как они соотносятся и взаимодействуют.
Вопросы и ответы
Студент: В какой исторический период развивалась философия йогачары?
Ринпоче: Спросите Дэвида Темплмана; он историк.
Дэвид Темплман: Она была основана во II веке н. э. и развивалась вплоть до середины V века, когда достигла своего полного расцвета.
Д-р Раджапатирана: Датировки в индийской истории всегда представляют собой путаницу. Никогда нельзя прийти к точной дате. В отношении буддийских текстов, например, единственные фиксированные даты дошли до нас через китайские переводы, поскольку нам известно, что китайцы очень хорошо вели архивы. Если у нас есть перевод определённого текста, выполненный к определённой дате, то мы знаем, что книга была написана до этого времени. Но порой всё куда сложнее.
Ринпоче: У людей даже нет уверенности, был ли один Васубандху или же их было несколько. Но в каком-то смысле всё это вторично. Ситуация с датировками вообще весьма интересна, особенно в отношении индийцев и тибетцев. Мне даже неизвестно, когда родился я сам, а ведь я всё ещё жив!
Студент: Ринпоче, различаются ли светоносность и блаженство?
Ринпоче: Нет. Блаженство возникает в результате постижения светоносности.
Студент: Йогачару часто называют школой «только сознания» («только ума»), указывая на убеждённость адептов йогачары в том, что за пределами ума ничего не существует.
Ринпоче: Единственное, что существует за пределами ума, – это реальность, но мы не будем в это вдаваться. Реальность не может быть обусловлена умом. Реальность – это реальность. Если бы реальность могла быть обусловлена умом, она бы не была реальностью, ведь всякий раз, когда изменяется ваше настроение, вместе с ним изменялась бы и реальность. Практики йогачары утверждают, что и субъект, и объект являются порождениями ума, но это необязательно должно означать, что кресло и стол находятся в вашей голове. Мы конструируем своё переживание мира; это означает, что мы не переживаем мир таким, какой он есть; мы переживаем мир так, как хотим его переживать. Вот почему утверждается, что «и субъект, и объект суть порождения ума». Мы неспособны воспринимать реальность, ведь наш ум постоянно конструирует вещи. Из-за некоторых общих характеристик люди совместно разделяют сходный мир. Тем не менее переживание мира, испытываемое каждым индивидом, своеобразно и отличается от других.
Студент: Не могли бы вы привести тибетские и санскритские слова, обозначающие ум, и более точный перевод этих терминов? «Ум» воспринимается как весьма общее описание.
Ринпоче: Мы будем это обсуждать в последующих главах. Достаточно сказать, что ум, о котором говорят практики йогачары и тантры, – это не тот ум, который мы обычно переживаем. Мы переживаем временнугю и линейную последовательность своих мыслей и моментов восприятия, протекающую от мгновения к мгновению. Но есть нечто, что в действительности предоставляет основу для развёртывания мыслей и образов. Есть нечто запредельное нашему временному переживанию мыслей и образов. На санскрите термины для обозначения этого – манас и читта. В тибетском используются термины sems nyid – для выделения ума, который предоставляет основу как для субъекта, так и для объекта, и sems – для обозначения обыденного ума, которому свойственно разделение мира на субъект и объект. Sems и sems nyid сильно отличаются друг от друга. Особенно в махамудре это различие проявляется очень отчётливо.
Студент: Можете ли вы объяснить термин тантра и расположить его в контексте общебуддийской мысли?
Ринпоче: Тантра (rgyud) буквально означает «продолжительность, непрерывность, континуальность». Можно сказать, что нельзя выделить какой-то момент в качестве начала или конца тантры: тантрический опыт есть нечто непрерывное. Нельзя сказать, когда она началась и когда закончится, ибо это непрерывно продолжающаяся ситуация. Однако для её обозначения также используется и термин «ваджраяна». Тантра представляет собой распространённое слово, используемое и индуистами, и буддистами, тогда как ваджраяна, или «алмазный путь/колесница», означает абсолютную непоколебимость этого процесса непрерывности. И вновь отмечу, что это процесс, а не конечный результат буддийской практики. Это непрерывно продолжающееся путешествие.
Студент: Является ли природа будды тем же, чем является атман в индуизме?
Ринпоче: Существует различие. Природа будды – это философское понятие, а также нечто переживаемое на опыте, но она не представляет собой чего-то настолько твёрдого и плотного, как атман. Природа будды не является какого-либо рода сущностью, тогда как атман считается сущностью. Атман есть нечто, чем вы обладаете, что позволяет вам продолжать перевоплощаться из жизни в жизнь. Ваша личная идентичность, или тождественность, связана с идеей атмана. Однако в буддизме дело не в том, что вы знаете, кто вы такой, благодаря своей природе будды, равно как и не в том, что вы получаете возможность помнить переживания своей прошлой жизни из-за природы будды. Природа будды попросту является фундаментальным условием для способности обрести просветление. Природа соли состоит в том, чтобы растворяться, но эта природа не является сущностью, отделённой от самой соли. Природа будды не есть некая сущность, которой вы обладаете: это потенциальная возможность, или условие, уже неотъемлемо присущее вам.
Студент: Ринпоче, можете ли вы привести биографию Асанги и Васубандху и рассказать о том, как они пришли к тому, чтобы развить систему йогачары?
Ринпоче: Традиционная биография Асанги столь же фантастична, сколь и биография любого другого буддийского мастера. Буддизм умирал в Индии, и утверждалось, что одна буддийская монахиня настолько сокрушалась из-за этого, что переспала с царём и родила Асангу. Затем она переспала с брахманом и родила Васубандху – всё это для того, чтобы сохранить Буддадхарму, а как же иначе. Асанга с детства был вдохновлён идеей сохранения буддийской традиции. Он решил стать монахом и познакомился с традицией махаяны. Он прошёл обучение философии мадхьямаки. Васубандху же, согласно традиционному преданию, следовал дисциплине хинаяны вплоть до того, как Асанга обратил его в махаяну.
Асанга был восхищён идеей грядущего Будды Майтреи. Восхищён настолько, что это привело его в горы, где он медитировал в пещере. Он медитировал и ждал, когда же к нему придёт какое-нибудь видение, ниспосланное следующим Буддой, но ничего не происходило. Он трижды проводил в ретрите по три года, покуда каждый раз ему это вконец не надоедало, – тогда он покидал пещеру и отправлялся в долгий путь домой. По пути он сталкивался с удивительными вещами. Например, однажды ему повстречался мужчина, полировавший гигантский железный посох. Асанга спросил у него: «Что ты делаешь?». Мужчина ответил: «Я всего лишь пытаюсь сделать из этого посоха иглу». И Асанга подумал: «Ого! Он пытается сделать из этого посоха иглу? Видать, я слишком нетерпелив».
Тогда он возвращался в пещеру и медитировал ещё три года, и снова ему это надоедало, поскольку ничего не происходило, так что он вновь уходил. Однажды он испытывал жажду и решил напиться из ручья. Наклонившись, он заметил, что непрерывно падавшие капли воды проделали гигантскую дыру в скале. Он подумал: «Даже эта мягкая капля может проделать такую дыру в камне. Видать, я совсем нетерпелив», – и снова вернулся в пещеру.
Наконец он снова сдался, и на пути домой ему, помимо всего прочего, встретилась собака с гниющей лапой, в которой копошились личинки. Асангу столь сильно тронул вид собаки, что он отрезал кусок плоти со своего бедра и начал языком слизывать личинок и переносить их на куске отрезанной плоти, чтобы они не погибли и им было что есть.
Внезапно пред ним предстал Майтрея, но Асанга был настолько погружён в своё занятие, что сначала не заметил его. Затем он поднял голову, увидел Майтрею и начал выполнять простирания перед ним, вопрошая: «Почему же ты не явился мне ранее?». Майтрея ответил: «Потому что в тебе было недостаточно сострадания». Вот и всё. «В тебе было недостаточно сострадания. Теперь же, когда ты совершил этот поступок, я явился тебе во плоти». Далее, согласно преданию, Майтрея научил Асангу пяти основным трактатам, или философским текстам, йогачары. Считается, будто Асанга услышал всё это от Майтреи, так что обычно автором называют Майтрею, а не самого Асангу. После получения учений Асанга покинул ретрит и основал свою школу. Вместе со своим братом Васубандху он написал ряд других текстов, таких как «Абхидхарма-самуччая». Автором «Абхидхарма-самуччаи» был не Майтрея: она была полностью написана Асангой. Вот и конец всей истории. Она удивительна и чарующа!
Студент: Не могли бы вы раскрыть понятие «пустота»?
Ринпоче: Пустота, согласно йогачаре и тантре, означает пустотность и субъекта, и объекта. Это не означает, что пустота пустотна сама по себе. Именно это обычно и говорят: «природа пустоты пустотна». Это не является чем-то положительным. С точки зрения йогачары и тантры пустота есть нечто наполненное, – если позволите, это нечто положительное. Это основа, которая в действительности служит условием всех процессов феноменального мира. Проявленный мир не мог бы функционировать, если бы он не зависел от пустоты. Мы ещё углубимся в этот вопрос позднее, и, возможно, он станет яснее.
Студент: История про Майтрею, которую вы рассказали, поистине сказочная. Как следует относиться к подобным историям?
Ринпоче: Старинные истории не имеют никакого исторического интереса, но, с точки зрения практика, их значение колоссально. Все эти фантастические истории рассказываются не для вашего развлечения, а для того, чтобы вызвать у вас определённое настроение, отношение или эмоцию. Чтение подобных жизнеописаний вводит вас в правильное состояние ума, позволяющее по-настоящему открыться для восприятия учений. Иначе этой открытости может не возникнуть. Вот почему жизнеописания, как правило, драматизируются. Даже большинство самих тибетцев не верят, что все эти события действительно происходили. Но все они имеют необычайную важность с точки зрения практикующего, ведь вы начинаете осознавать, сколь важно быть терпеливыми или сколь важно порождать в себе сострадание. В таком случае вы оказываетесь способны понимать учения, ибо эти истории резонируют в вас.
Студент: Часто можно слышать, как люди говорят: «Хотелось бы мне, чтобы нечто подобное произошло со мной». Они хотят, чтобы с ними произошли все эти сказочные вещи, и принимают их за нечто вполне реальное, а не мифы.
Ринпоче: Это так, но мифы выполняют свою функцию. Это необязательно истории о святых или просветлённых существах; это может быть миф о каком-нибудь морском змее, драконе и т. д. Они выполняют определённую задачу применительно к человеческому уму.
Я думаю, что без мифов люди бы обезумели. Мифы помогают нам сохранять здравый рассудок, равно как в каком-то смысле поддерживают и наше безрассудство. Вот почему люди всё время продолжают производить всё больше и больше новых мифов. Мифы – это сказки для взрослых. В каждой тибетской школе есть бесчисленные количества жизнеописаний и автобиографий духовных мастеров. Каждой подобной истории свойственен красочный драматизм. И это интересно.
Тибетцы разделяют жизнеописания духовных мастеров на внешний, внутренний и тайный уровни. Когда они утверждают, что некий лама созерцал глиняный горшок, да так, что тот треснул, – внешнее значение этой истории в том, чтобы вдохновить людей подобным деянием, внутренний уровень имеет символический смысл, а тайная перспектива указывает на что-то в отношении духовного опыта самого мастера. Так что смысл не в физическом акте как таковом. Есть три уровня. Тибетский термин rnam thar, «жизнеописание», буквально означает «история освобождения». Эти рассказы и вправду удивительны, ведь их задача – поведать вам о постепенном развитии мастера, о том, как он работал над собой, как продвигался по пути и как в конце концов обрёл освобождение.
Студент: Что в буддийской философии говорится о времени и пространстве?
Ринпоче: Буддийское отношение состоит в том, что время и пространство относительны. Они соотносятся с вашим собственным пониманием времени и пространства. На этом уровне они не абсолютны. Наше понимание концепции времени в смысле линейной протяжённости прошлого, настоящего и будущего в некоторых аспектах неверно. В некотором смысле время скорее циклично, нежели линейно. Абсолютное представление о времени на самом деле выходит за пределы наших концепций, потому что относительное время подчиняется нашим концепциям о времени (или зависит от них), тогда как абсолютное время есть нечто для нас невообразимое. В каком-то смысле мы не можем даже назвать его извечным или не извечным. В дальнейшем мы ещё будем касаться этого вопроса.
Студент: Я думал, что понятие «тантра», означающее «непрерывность», в большей степени имеет отношение к переживанию человеком учений, нежели к какому-либо историческому контексту.
Ринпоче: Можно распознать, что вы являетесь тантриком, даже до того, как вы фактически становитесь тантриком. Что бы вы ни переживали, это будет частью всего процесса. Даже после обретения просветления это всё равно будет оставаться непрерывным процессом в каком-то смысле. Деятельность будды будет продолжаться. С точки зрения индивидуального опыта будет именно так. Непрерывность и ваджрное качество также тесно взаимосвязаны, ведь у них нет ни начала, ни конца, и нельзя их нарушить или же помешать им.
Студент: Как школа мадхьямаки относится к представлению о природе будды как чём-то врождённом, неотъемлемо присущем?
Ринпоче: Они говорят о бодхичитте; они вообще особо не рассуждают о татхагатагарбхе. Татхагатагарбха рассматривается как мотивирующая «морковка» для неинициированных и незрелых. С их точки зрения, стоит вам повзрослеть – как вы сразу перерастаете эту идею. Бодхичитта в действительности означает «способность сострадать», что отличается от природы будды. Природа будды воспринимается как нечто, не имеющее начала или конца, чистое и не загрязнённое вашими заблуждениями. Даются все эти определения, которые не используются в отношении бодхичитты.
На самом деле утверждается, что абсолютная бодхичитта и есть окончательное просветление. Однако это концепция, совершенно отличная от концепции природы будды. Высказывать утверждения о том, что бодхичитта такая, или такая, или вот такая, как это делают последователи йогачары в отношении природы будды, было бы совершенно неприемлемо для приверженцев мадхьямаки. Абсолютной бодхичиттой для мадхьямиков будет сама шуньята. Абсолютная бодхичитта в традиции мадхьямаки не рассматривается как нечто положительное или отрицательное; её последователи не предаются умозрительным рассуждениям о ней. Татхагатагарбхе же свойственна идея положительного качества. «Махаяна-уттара-тантра» наполнена подобным. Она пытается проиллюстрировать татхагатагарбху при помощи всевозможных образов, таких как бедная женщина, царь, сын царя или слепой человек, нашедший жемчужину в мусорном ведре. Текст изобилует подобными образами.
Студент: Если вы хотите превратить отрицательную энергию в положительную, разве вы попросту не питаете энергией негативное, тем самым отдаляясь от природы будды?
Ринпоче: Преобразование происходит без отрицания негативных энергий. Вот почему йогачара и тантра отличаются от других буддийских школ. В других школах буддизма, как и во всех духовных традициях и дисциплинах, негативное есть нечто, что надо подавить или же, ещё лучше, от чего нужно избавиться, тогда как практики йогачары и тантры утверждают, что через принятие негативного происходит его преображение. Иными словами, нельзя относиться к своей негативной энергии негативно. Вы откликаетесь на свои отрицательные энергии с положительным отношением, так что преображение происходит в каком-то смысле автоматически. Как утверждают приверженцы этих традиций, негативные аспекты обращаются в мудрость, но мы к этому ещё вернёмся.
Три уровня сознания в йогачаре
Наша следующая тема – это три уровня сознания в системе йогачары. Философия йогачары уделяла индивидуальному опыту особое внимание, так что она много времени посвятила исследованию человеческого сознания. В результате её приверженцы сформулировали идею трёх уровней сознания.
Субстрат сознавания
Первый уровень – это алая-виджняна, понимавшаяся как фундаментальное сознание. Профессор Гюнтер перевёл данный термин как «субстрат сознавания». В большинстве случаев он переводится как «сознание-хранилище» (или «сознание-сокровищница»). Алая-виджняна, или субстрат сознавания, понимается как нечто, что сохраняет наши воспоминания, полученные нами в прошлом впечатления. Она содержит отпечатки, склонности и тому подобное. Её можно считать эквивалентом концепции бессознательного. Ещё одним качеством, связываемым с алая-виджняной, является то, что сама по себе она считается чем-то нейтральным в этическом контексте. Она не позитивна и не негативна, не благоприятна и не вредоносна: она этически нейтральна. По этой причине её считают неопределённой, то есть она не определена ни как нечто положительное, ни как нечто отрицательное.
Практики йогачары сформулировали идею субстрата сознавания ввиду ряда причин, одной из которых являлось то, что буддисты в общем отвергают любую концепцию «души», или атмана. Йогачары же, однако, считали, что это ставило перед буддистами проблему объяснения, каким же образом индивид может претерпевать перерождение. Если есть только временное и сиюминутное переживание самости, каким же образом один и тот же человек может вновь и вновь перерождаться?
Другая проблема состоит в следующем: когда человек падает в обморок или теряет сознание, что же на самом деле даёт ему возможность идентифицировать себя как того самого человека, который потерял сознание? Адепты йогачары посчитали, что традиционного буддийского объяснения недостаточно для прояснения этого момента и что должно быть что-то ещё кроме наших сиюминутных переживаний. Как следствие – необходимо было сформулировать ещё одно понятие. Они пришли к выводу, что на «заднем плане» наших сознательных переживаний есть что-то, что в действительности удерживает все полученные нами в прошлом впечатления, воспоминания и сведения в отношении прошлых жизненных циклов. Всё это возможно благодаря существованию алая-виджняны, или субстрата сознавания.
Эгоцентричная ментальная активность
Второй уровень сознания известен как манас, что я перевожу как «эгоцентричная ментальная активность» (egocentric mentation). Манас считается психологически неблагоприятным в отличие от алая-виджняны: последняя не является ни благоприятной, ни неблагоприятной. Манас вносит искажения во всю имеющуюся у нас информацию о мире, других людях и нашем собственном опыте. Он, как следствие, приблизительно связан с нашей эгоцентричностью. Всё, что имеет отношение ко «мне» или «другому», любого рода эгоцентричное переживание связано с манасом, или эгоцентрической ментальной активностью.
Приверженцы йогачары утверждали, что этот второй уровень ошибочно принимает субстрат сознавания за нашу собственную душу или некое подобие эго, а затем мы ошибочно за эту душу или эго цепляемся. Традиционно буддисты утверждают, что «души» не существует. Но когда мы пристально вглядываемся внутрь самих себя, то обнаруживаем, что идея «души», или обособленной сущности, настолько сильна в нас, что должна быть какая-то причина, почему мы воспринимаем всё именно так, а не иначе. Йогачары посчитали, что это происходит вследствие второго аспекта сознания – манаса, – который цепляется за субстрат сознавания как за душу или эго. И субстрат сознавания, и эгоцентрическая ментальная активность прекращаются, когда мы обретаем просветление, но до того момента данные формы сознания упорно продолжают существовать независимо от того, находимся мы в сознании или в бессознательном состоянии.
Виджняна
Третий уровень известен как виджняна. Кстати, все эти термины санскритские. Виджняна относится к нашим обыденным переживаниям чувственного сознания, а также к нашему повседневному опыту сознательных ощущений, впечатлений и образов. У нас есть пять форм чувственного сознания, а также шестая – ментальное сознание.
Отпечатки и склонности
Когда эти три уровня сознания взаимодействуют друг с другом, по субстрату сознавания распределяются васаны, или «отпечатки и склонности». Отпечатки и склонности дремлют в течение некоторого времени, пока не возникнут подходящие условия для того, чтобы спровоцировать активность определённого отпечатка или определённой склонности, которая побуждает нас к действию. Это, в свою очередь, приводит к «посеву» новых отпечатков и склонностей в субстрате сознавания. Это звучит как заколдованный круг; в некотором смысле так и есть. Именно в этом суть сансары – по крайней мере с позиций йогачары.
Здесь предлагается нечто вроде психического детерминизма. Пока мы не начнём осознавать, каким образом впечатываем отпечатки и склонности в субстрат сознавания, мы непрерывно и механически продолжаем производить всё новые отпечатки и склонности, неспособные прекратить их производство. Этот не детерминизм материалистического толка, а некое подобие психического детерминизма. В то же время есть место и для свободы, свободной воли. Если йогин или медитирующий примет такое решение, он или она могут практиковать медитацию и рассмотреть, как функционирует весь этот механизм отпечатков и склонностей и трёх уровней сознания. Выполняя такую практику, медитирующий предположительно обретает способность изменить весь этот процесс обусловливания паттернами.
Таково описание отношения йогачары к тому, как мы переживаем мир и как функционируем в нём в качестве индивидов, не имеющих самосущных (или независимых и самодостаточных) эго или души. Гораздо более уместно размышлять об описанном в терминах «души», поскольку идея «души» является метафизической концепцией, тогда как эго – это понятие, заимствованное из психологии. Между ними, следовательно, есть различие. Когда буддисты в общем и адепты йогачары в частности отвергают существование атмана, они отрицают идею «души», а не идею эго. Я думаю, что в прошлом люди сталкивались с некоторой путаницей в этой связи. Утверждалось, будто бы буддисты вообще отвергают эго, но ведь эго есть нечто переживаемое нами как индивидами; оно не является каким-то метафизическим понятием. Если же мы проведём различие между «чистым эго» и «эго», тогда чистое эго будет метафизическим понятием, тогда как переживание эго будет всего лишь естественным психологическим процессом.
Не имея надобности обращаться к идее обособленной души, йогачары посвящали много времени объяснению того, каким образом мы осуществляем процесс накопления кармы путём совершения всевозможных действий и сохранения отпечатков и склонностей, не обладая при этом душой. Мы продолжаем вновь и вновь воспроизводить этот процесс в сансаре. Это чрезвычайно важный момент. Вот почему в йогачаре он обсуждался столь подробно.
Концептуальная параферналия
Викальпа, или «концептуальная параферналия»[1 - Параферналия — личные вещи, нажитое имущество, скарб. Здесь под «концептуальной параферналией» прежде всего имеется в виду процесс наложения двойственного видения на реальность (позиция разделения субъекта и объекта). – Прим. пер.] (conceptual paraphernalia), – ещё одно понятие, тесно связанное с этими тремя уровнями сознания. Концептуальная параферналия в данном случае указывает на идею дуалистической фиксации субъекта и объекта, сансары и нирваны. Любые антиномии, которые могут существовать в нашем опыте, известны как викальпа, или концептуальная параферналия. Утверждается, что мир нашего опыта возникает всецело вследствие концептуальной параферналии. Независимо от того, идёт речь о переживании субъекта или же объекта, – наше переживание всего происходящего можно свести к идее концептуальной параферналии. Вот почему в йогачаре утверждается, что всё наше переживание мира и весь мир как таковой сконструированы умом.
Вот почему адепты йогачары столь высокую значимость придавали уму (или сознанию). Ум не воспринимался ими как пустой лист, на котором можно начертать всё, что угодно. Уму приписывается активная способность создавать, обусловливать и конструировать – и не обязательно сколь-нибудь конструктивным образом. Именно таким образом и функционирует ум, по крайней мере с позиций философии йогачары.
Как в Тибете, так и в ещё большей степени на Западе комментаторы считали, что философия йогачары отрицала существование внешнего мира. Однако в действительности её приверженцы говорили о том, что реальность в той мере, в какой она существует, запредельна нашему опыту. Мы, может, и способны переживать реальность напрямую в процессе медитации, но что касается наших повседневных переживаний, всё вынуждено приходить через наш сенсорно-чувственный и интерпретативный опыт, а не через прямое переживание мира. Всё, что бы мы ни переживали, будет искажено работой нашего собственного ума, поэтому в действительности мы не можем говорить о том, что же есть реальность, до тех пор, пока не выяснили, как на самом деле познаём мир в процессе его переживания. Я не думаю, что приверженцы йогачары когда-либо отрицали существование мира в предельном смысле. Что они отвергают – так это представление о том, что мы действительно способны переживать опыт стола или кувшина с водой как они есть. То, что мы переживаем, – наша собственная «версия» этого стола, наша собственная «версия» этого кувшина с водой, наша собственная «версия» мира, наша собственная «версия» других людей. Напрямую мы не переживаем реальность стола, кувшина и т. д.
Это непонимание и является причиной того, почему комментаторы утверждали, будто сторонники йогачары выдвигают всего-навсего очередную идеалистическую философию. Идеализм в данном случае означает представление о том, что мир всецело является порождением ума. Многие думают, будто восточные философские системы отрицают существование внешнего мира, в то время как западные философские системы совершенно материалистичны, но это не так. Философы, отрицавшие существование мира, были и на Западе. Быть может, они не называли его майей, или «иллюзией», но тем не менее они отвергали его существование. Я не думаю, что философию йогачары можно считать идеализмом, по крайней мере в том обыденном смысле, в каком мы понимаем этот термин.
Иногда люди утверждают, что «идеализм» не является уместным термином; они говорят, что это замыленное слово, так как оно использовалось в столь разнообразных контекстах, и вместо него нам следует использовать термин «ментализм». Ментализм означает представление о том, что сознание преобладает над материей. Но я не думаю, что мы можем поместить философию йогачары в какую-либо западную категорию. Идеализм и реализм, возможно, являются приемлемыми категориями для описания западных систем, однако прежде, чем мы навесим какой-либо ярлык на систему йогачары, нам следует должным образом рассмотреть её как нечто самостоятельное.
Я говорю об этом по той причине, что в некоторых книгах, посвящённых йогачаре, утверждается, будто Васубандху попросту не смог выразить свои мысли столь же ясно, как Беркли, и, дескать, эти два философа в действительности говорили об одном. Быть может, это больше относится к философским дискуссиям, но я думаю, что в контексте нашей темы это весьма важно. Иначе даже практикующие буддисты могут начать думать, будто последователи йогачары утверждали, что мир в действительности находится у нас в сознании. Если бы мы так думали, это оказало бы влияние на наш ум и то, как мы действуем. Мы можем подумать: «Если мир есть всего лишь продукт моего ума, я могу заниматься безрассудством, ведь всё это существует исключительно в моём сознании». Однако такая мысль была бы откровенно нелепа.
На самом же деле приверженцы йогачары утверждают, что из-за общих отпечатков и склонностей, совместно нами разделяемых, разные существа видят мир по-разному. Животные имеют свои общие отпечатки и склонности, так что они видят мир по-своему. Классический пример, приводимый в йогачаре, весьма драматичен: согласно ему, голодные духи видят воду как гной или кровь, боги видят её как нектар, а люди – как утоляющую жажду влагу. Правда это или нет – вторично; важен же совместный опыт, который те или иные группы существ разделяют друг с другом в своём понимании мироустройства. К примеру, люди, ставящие эксперименты на насекомых, открыли, что насекомые с четырьмя глазами или некоторыми сенсорными органами, которыми не обладает человек, имеют иное восприятие мира, отличное от нашего. Также в зависимости от размера существа один и тот же предмет будет восприниматься совершенно иначе. Подобные различия несомненно имеют место.
В этом смысле мир является конструктом нашего собственного ума. То, что мы переживаем, – это конструкт нашего ума, независимо от того, прячемся мы под столом или же с достоинством сидим в кресле. Это не имеет особого значения с точки зрения нашего индивидуального конструирования мира.
Адепты йогачары утверждают, что реальность есть таковость, или татхата. Реальность нельзя постичь, пока мы не проработаем свои отпечатки и склонности и концептуальную параферналию. Иначе мы будем непрерывно конструировать мир искажённым образом вместо того, чтобы постигать реальность, или татхату, как она есть. Татхата означает таковость, или вещи как они есть. Мы же проявляем неспособность видеть вещи такими, какие они есть.
Если бы йогачары и вправду отрицали существование мира, они бы не использовали выражение «вещи как они есть». Что такое вещи? Чтобы обрести способность понимать вещи как они есть, мы сперва должны преобразить свои повседневные и обыденные переживания мира путём их утончения, осмысления и постепенного обострения наших органов восприятия, так сказать, дабы видеть вещи как они есть, в их естественном состоянии, и не конструировать или искажать что-либо, что перед нами возникает.
Вопросы и ответы
Студент: Стало быть, вещи в действительности нейтральны, но наш ум их окрашивает?
Ринпоче: Современные физики сказали бы, что цвет и всё, что мы воспринимаем, не есть то, что неотъемлемо присуще самим вещам. Мы воспринимаем цвета в результате того, что свет, отражённый от объекта, падает на сетчатку наших глаз, а нервы передают сообщение нашему мозгу, и это интерпретируется как некоторый цвет. Цвет, который вы видите, зависит от вас, состояния вашей нервной системы и вашего психофизического состояния в той или иной ситуации. Всё это не является неотъемлемыми свойствами объектов. Сторонники йогачары утверждают сходные вещи. Мы не видим вещи как они есть: мы видим вещи бессознательно заданными способами. Нас постоянно что-то обусловливает, вновь и вновь. Мы можем оказаться таким образом обусловлены в одной этой жизни. Если же мы верим в реинкарнацию, то что можно сказать о последней тысяче жизней? Нас всё это время ведут под уздцы, и в течение тысяч перерождений мы видим вещи всё более и более искажённым образом. Но данное искажение кроется не в самих вещах, а в том, как мы их конструируем.
Студент: В некоторых индийских философских системах утверждается, что всё есть энергия или сознание. Вы можете это прокомментировать?
Ринпоче: Единственная индийская философская система, которая приближается к данному взгляду, – это адвайта-веданта. Её приверженцы утверждают, что предельная реальность есть Брахман, но Брахман не материален, это духовная сущность, а духовная сущность должна обладать сознанием. Следовательно, предельная реальность будет чем-то вроде космического сознания. Все мириады вещей, которые мы переживаем, суть всего лишь майя, или иллюзия. Брахман, чистое сознание, на относительном уровне проявляет себя как сагуна-брахман, или Брахман с качествами, и мир является частью этого. В абсолютном смысле Брахман запределен миру, и мир – это всего лишь иллюзия. Его не существует. Вот что они утверждают.
В системе йогачары мир существует, но он существует в очищенной форме. Индивид также существует, но тоже в очищенной форме. Однако мы не можем провести резкое различие между индивидом, воспринимающим реальность, и реальностью как таковой, поскольку реальность и личность, её воспринимающая, столь взаимосвязаны. Они необязательно становятся одним, но они настолько переплетены друг с другом, что переживание реальности не проявляется так, будто «я здесь», а то, что я переживаю, «вон там». Оно становится совершенно интимным восприятием. Такой тип восприятия называется недвойственным, что является полной противоположностью викальпе, или концептуальной параферналии, идее субъекта и объекта и всему подобному. Мы всё больше и больше конструируем реальность из-за нашего жёсткого представления о «я» и «другие». Чем больше мы думаем подобным образом, тем больше мы конструируем мир самыми разными способами. В каких-то аспектах субъект и объект действительно существуют – в предельном смысле. Но в таком случае, как я упоминал, это уже не будет обыденное представление о субъекте и объекте как о двух различных сущностях, которые никак в действительности не взаимодействуют, или как о сущностях, которые, если и взаимодействуют, то всё равно переживаются нами как нечто совершенно отличное друг от друга и даже противоположное друг другу.
Студент: Стало быть, мы разделяем субъект и объект на две сущности, но в действительности они едины?
Ринпоче: Когда приверженцы йогачары или тантры говорят о единстве, они не утверждают, что мир и человек, познающий мир, суть одно и то же в онтологическом смысле. Другими словами, это не численное единство, когда более нет двух сущностей. Единство относится к нашему опыту. Например, если вы влюблены, вы можете войти в такую близость с другим человеком, что ощутите своё единство с ним. Однако это не значит, что вы исчезли, стали одним с кем-то ещё или что кто-то ещё стал одним с вами в численном смысле. Единство – это переживание. Именно так сказали бы приверженцы йогачары, так сказали бы и тантрики. Наше переживание мира и самих себя становится единым, и не следует думать, что есть реальное физическое единство или численное единство, подразумевающее существование только одной вещи и ничего более. Ваше переживание всего происходящего становится всецело созвучным и гармоничным, так что вы переживаете единство со всем. В ином случае, если бы вы были едины с чем-то одним, вы не могли бы стать едины с другими вещами. Если вы становитесь частью чего-то, то не можете стать частью чего-то ещё. Если бы ваше переживание реальности было численным единством, вы бы становились настолько едины с этим, что не могли бы соотноситься со своими повседневными ситуациями.
Студент: Я думал, просветлённый может понимать всех, так что он будет един со всеми во вселенной.
Ринпоче: О да, но это не означает, что он совершенно един со вселенной в численном смысле. Иначе он не смог бы и с места сдвинуться. Если бы он был совершенно един со всем, что вне его, или если бы всё, что его окружает, было им самим, он не знал бы, смеяться ему или плакать.
Студент: Будда говорил или подразумевал, что может знать всё о любой ситуации, на которую он обращает своё сознание, но также что невозможно для какого-либо существа знать обо всём, что есть, единомоментно. Это означает, что если он обращал своё сознание на определённого человека с целью исследовать его – его прошлые жизни, состояние ума или дальнейшую судьбу, – ему всё это становилось известно. Однако знание всего обо всём на свете совершенно исключено. Это было бы буддийской ересью – верить, что человек способен на подобное.
Ринпоче: Да, всё верно, такова существующая данность. Людям хотелось бы верить, что есть такая вещь, как безграничное всеведение. На самом деле эта данность в некоторых аспектах является характерной чертой буддизма, поскольку ни одна буддийская школа не делает слишком сильных утверждений о вселенной. Не выделяется никакая личность, управляющая вселенной, будь то Бог или некий святой. Вселенная – это вселенная, а святой – это святой. Однако святой может в значительной мере стать частью вселенной, это может оказаться довольно интимным переживанием. Но, если мы и вправду становимся вселенной, тогда в мире не должно быть хаоса. Я говорю это совершенно серьёзно: это не просто теологическая проблема, она имеет даже личностные и философские аспекты. Если человек представляет собой одно со всей вселенной, каким же образом могут происходить ядерные взрывы? Вы же тогда будете одним с атомной бомбой. Всё, что вам потребовалось бы сделать, чтобы остановить взрыв бомбы, – это понизить своё кровяное давление.
Студент: Объясните, пожалуйста, обусловлена ли алая-виджняна, и если да, является ли она вследствие этого непостоянной? Я никогда не встречал и объяснений того, как работает память. Согласно сарвастиваде, а также в некоторой степени тхеравадинской «Абхидхарме», имеется линейная траектория возникающих и угасающих дхарм, так что практически невозможно объяснить с философской точки зрения, каким образом может существовать память. Алая-виджняна, безусловно, является философским понятием, дающим этому объяснение, но складывается впечатление, что этим вводится некая постоянная сущность для хранения воспоминаний, а это противоречило бы идеям Будды.
Ринпоче: Сторонники йогачары размышляли и над этим. Они утверждают, что алая-виджняна длится дольше, чем иные формы сознания; она может длиться в течение нескольких жизней (или какого-то иного длительного срока), но это не жёстко фиксированная сущность, никоим образом не изменяющаяся. Это обусловленный феномен, но в то же время ему свойственна длительность, позволяющая ему хранить воспоминания, отпечатки и склонности. Они также утверждали, что эти три уровня сознания преображаются в мудрость. Алая-виджняна, к примеру, преображается в то, что известно как зерцалоподобная мудрость. Так что существует возможность и для подобной трансформации.
Дело не в том, что есть алая-виджняна – и на этом всё. В таком случае даже просветления было бы невозможно достичь, ведь если бы алая-виджняна существовала в такой форме, предопределяя траектории действий, которые мы должны предпринимать, тогда было бы невозможно освободиться. Но дело обстоит иначе. При помощи медитации мы начинаем исследовать, как непрерывно производим новые васаны, новые биджи и всё подобное. Это не какая-то неизменная сущность, подобная «душе». В то же время, в отличие от «души», алая-виджняна совершенно нейтральна. Она ни благоприятна, ни неблагоприятна: это просто некая нейтральная сущность, обусловливаемая пространством и временем.
Студент: Можете ли вы сказать что-нибудь по поводу того факта, что в более позднем буддизме людям, в особенности сиддхам, предписывалась способность действовать без промедления, спонтанным образом? Сиддхи позднего периода действовали совершенно мгновенно и спонтанно в ответ на ту или иную ситуацию. Каков на это взгляд йогачары? Приветствует ли практика йогачары подобное?
Ринпоче: Да, адепты йогачары на самом деле как раз и были теми, кто столь много внимания уделял в первую очередь понятию концептуальной параферналии. Викальпа относится к идее антиномий, или противоположностей: «хорошее» и «плохое», «священное» и «мирское», «сансара» и «нирвана». Йогачары утверждали, что причина, по которой мы всё это переживаем и проходим через сансарический процесс, заключается в викальпе. Викальпа – это в каком-то смысле базовая и неотъемлемо присущая нам болезнь. Здоровье в любой его форме невозможно без преодоления нами этой болезни.
Быть может, огромный акцент, который они делали на данном представлении, и подтолкнул тантриков к тому, чтобы воплотить её на практике. Йогачары, возможно, использовали это в медитации и исследовании процессов мышления, но они явным образом не предписывали, чтобы люди действовали спонтанно, пусть это и можно вывести из их философии. Если вы не оцениваете всё с точки зрения «хорошего» и «плохого», «священного» и «мирского» – не в практическом смысле, а в предельном смысле навязчивой увлечённости определёнными идеями, – тогда вы сможете верным образом справиться с этими дуальностями. Спонтанность тогда будет для вас естественным процессом, ведь вас не будут удерживать концепции о том, какими должны быть вещи или как они должны функционировать. Вы начнёте реагировать на ситуации спонтанным образом, что весьма отличается от компульсивно-навязчивых реакций. Если вы будете наблюдать за поведением спонтанного человека, его действия могут казаться такими же, как и у обычного; с точки зрения внешнего проявления его действия могут нисколько не отличаться. Компульсивный человек и спонтанный человек могут иметь много общего, но они не обязательно будут идентичны друг другу.
Студент: Являются ли три уровня сознания дополнением к пяти скандхам или же частью их?
Ринпоче: Они являются частью пяти скандх. Все три уровня включены в пятую скандху сознания.
Студент: Разве викальпа не обусловливается васанами? Если рассматривать васаны как впечатления-отпечатки, то в них нет ни малейшей спонтанности.
Ринпоче: В некотором смысле викальпа является продуктом васан. Ваша концептуальная параферналия возникает благодаря отпечаткам и склонностям, так что чем больше отпечатков и склонностей у вас имеется, тем больше концептуальной параферналии вы будете производить. Викальпа очень тесно взаимосвязана с отпечатками и склонностями.
Студент: Можете ли вы объяснить, как происходит весь процесс? Если начать с момента, когда взгляд падает на объект, так что возникает зрительное сознание, – каким образом здесь проявляются алая, манас и всё остальное?
Ринпоче: Как только вы видите стол, вы незамедлительно воспринимаете его именно как стол. Вы не предпринимаете сознательных усилий, чтобы сделать вывод: «Вот это стол». Это происходит вследствие ваших васан, ваших сформированных в прошлом ассоциаций, связанных с данным конкретным объектом. Вот почему, если вам показывают незнакомый предмет, вы сначала испытываете недоумение, потом несколько раз присматриваетесь, чтобы понять, что же это такое. Благодаря отпечаткам и склонностям нам не нужно этого делать в отношении знакомых объектов. Мы сразу же можем рассортировать предметы по соответствующим категориям. Бессознательно всё ещё будет присутствовать ощущение «я» и «другого». Стол есть нечто другое, отличное от вас. В этом и есть корень эгоцентричной ментальной активности. Мы начинаем конструировать новые вещи, добавлять в конструируемое другие вещи в зависимости от ситуации. Сам стол может быть для вас весьма нейтральным объектом в некоторых случаях, но в других случаях он может обрести для вас настоящую значимость. В каких-то ситуациях вы можете насмерть разругаться с кем-то из-за стола. Такое и вправду бывает. Мы постоянно оцениваем вещи как сознательно, так и бессознательно. Эти оценки взаимосвязаны как с вашими отпечатками и склонностями, так и с вашей мановиджняной. Какую бы информацию мы ни получали из мира, она фильтруется посредством эгоцентрической ментальной активности. Мы постоянно получаем всё больше информации, потому что каждая ситуация создаёт новый опыт вследствие викальпы. Например, мы видели аудитории, подобные этой, но когда вы впервые вошли в данную аудиторию, то сформировали определённое впечатление, и оно сохранилось в вашем субстрате сознавания.
Студент: Существование трёх уровней сознания может создать впечатление, что пробуждённый ум лежит где-то за пределами этого.
Ринпоче: Я не хотел давать слишком много информации за раз, однако концепция природы будды даже ещё более фундаментальна, чем субстрат сознавания. Обычно мы ошибаемся в том, кто мы есть и кем мы хотим стать. Бесчисленные конфликты и кармические отпечатки возникают вследствие того факта, что мы утратили знание о том, кто мы есть на самом деле. Природа будды – это на самом деле всего лишь ярлык для обозначения того, кто вы есть. Она намного более фундаментальна, чем субстрат сознавания, поскольку субстрат является частью всего того спектра опыта, который в действительности искажает наше миропонимание. В некотором смысле природа будды, или наша базовая разумность, является чем-то намного более присущим и близким нам, нежели алая-виджняна. В каких-то смыслах, однако, они сосуществуют. Вот почему тантрическая традиция говорит о совозникающей мудрости, что означает «сосуществование мудрости и заблуждения». Заблуждение, состоящее из трёх уровней сознания, является чем-то вторичным и побочным, а не неотъемлемо присущим. То, что нам неотъемлемо присуще, – это мудрость, или природа будды. Но заблуждение и мудрость сосуществуют с самого начала, с начала времён. Хотя они всегда сосуществовали, заблуждение никогда не могло затмить собой лучезарность нашей базовой разумности.
Студент: В практике лоджонг говорится о пребывании в алае. Каким образом можно пребывать в алае, если она заражена васанами?
Ринпоче: Потому что в грязных одеялах намного уютнее! Шучу. Пребывание в алае означает именно это. Вместо того чтобы получать дальнейшую информацию и фильтровать её всю посредством эгоцентрической ментальной активности – навешивая всевозможные ярлыки на все вещи, категоризируя их и раскладывая по полочкам, – позвольте себе просто быть. Когда вы просто пребываете, вы на уровне алаи. Алая – это просто своего рода вместилище для васан, так что если вы пребываете в алае, вы более не производите новые васаны. Когда в медитации вы получаете какое-то понимание в отношении своих отпечатков и склонностей, вы в действительности перестаёте производить новые.
Студент: Что, если во время пребывания в этом состоянии возникает мысль, – будет ли она частью природы будды?
Ринпоче: В некотором смысле она будет частью природы будды, поскольку природа будды может проявляться также и в обыденных переживаниях. Когда вы преодолеваете все подобные привычные концептуальные процессы, вы не перестаёте думать. Вы всё ещё мыслите, но мысли в сущностной своей основе не являются частью природы будды или же чем-то отличным от неё. В каком-то смысле мы переживаем природу будды в разных условиях. Если вы смотрите на картину и переживаете что-то вроде непосредственного восхищения её красотой, это будет некоей формой проявления природы будды. Если вы способны установить близкие отношения с тем или иным объектом, это тоже будет частью природы будды. Всё зависит от интенсивности. Иногда в медитации вы чувствуете себя совершенно расслабленными и налегке, но в то же время ваш ум не бессодержателен. Вы испытываете необычайную ясность и точность в мыслях, но тем не менее ваш ум не перенапряжён концептуальной параферналией.
Природа будды не является чем-то, что мы не переживаем или о чём мы не знаем. На самом деле в нас присутствует фундаментальный страх – страх психического здоровья. Можно сказать, что всё это является частью процесса избегания в большей мере, чем чего-либо ещё. К этому нас никто не принуждает; мы постоянно принуждаем себя к этому сами. Это и является частью процесса нашего самоистязания. Медитация предназначена для того, чтобы научиться сонастраиваться со своей базовой сущностью, то есть природой будды, и поставить на паузу собственное самоистязание. Она не является чем-то, к чему у нас нет доступа. Природа будды нам доступна, но только в качестве чего-то слабо мерцающего. Обычно мы не уделяем особого внимания таким вещам. Кроме того, мы воспринимаем или переживаем её лишь до некоторого уровня.
Студент: Что происходит с васанами и викальпой, как только мы обретаем просветление?
Ринпоче: Они исчерпываются. Просветлённый человек всё ещё относится к столу так же, как он относился к нему и до просветления – в каких-то аспектах. Но есть и другие аспекты его отношения, которые меняются. Он будет воспринимать стол таким же образом, как и прежде, но лишь в той мере, в какой он будет воспринимать этот предмет как всего лишь стол. Он не будет видеть единство стула и стола и говорить: «Погодите! Что происходит? Это вообще стол или стул?». В этой ситуации он будет видеть стол как стол, стул как стул, людей как людей. Однако, когда он что-то воспринимает, его восприятие не будет иметь каких-либо эмоциональных оттенков. Это необязательно касается нейтральных объектов, таких как стол; это может касаться и чего-то исключительно ценного или же чего-то совершенно никчёмного. Просветлённое существо всё ещё будет различать между одним и другим, но оно, пожалуй, не захочет отвергать что-то одно и принимать что-то другое. Оно просто будет видеть вещи как они есть: стол как стол, стул как стул. Оно не будет испытывать эмоционального ошеломления или интеллектуальной растерянности в отношении того, что переживает. Какие-то ситуации нас эмоционально ошеломляют и интеллектуально озадачивают. В каком-то смысле чем более интенсивной становится наша эмоциональность, тем более глубокой становится наша интеллектуальная растерянность.
Будды видят вещи более ясным образом, чем мы, но они всё равно продолжают видеть всё то же самое. Различие заключается в их понимании. Например, будды смогут увидеть кувшин с водой, но также они смогут увидеть саму природу, или реальность, данного кувшина – нечто недоступное нашему видению. Будды не только видят сам кувшин, они также видят и его реальность: они видят аспект татхаты, аспект таковости этого кувшина. Мы же не имеем ни малейшего понятия, что представляет собой реальность. Вот и всё различие. Видение реальности не означает, что вы также не видите относительную природу мира. Вы продолжаете видеть относительный аспект, но ещё воспринимаете и абсолютный. Они в таком случае становятся едины. Вот почему тантрики утверждают, что феноменальный мир в его относительном смысле и феноменальный мир в его абсолютном смысле совершенно едины. Когда на мир смотрит будда, он единомоментно видит обе истины: абсолютную и относительную.
Студент: Существуют качества, которые сопровождают тот или иной объект. Есть плоскость стола или красность красного цвета, воспринимаемого всеми людьми. Насекомые же видят это иначе. Какое отношение это имеет к объекту?
Ринпоче: Мы сейчас уходим в обсуждение универсалий и частностей. Некоторые люди утверждают, что универсалия имеет большую реальность, чем её частности. Например, если вы уничтожите красный объект, вы не уничтожите красность. Если вы разобьёте стакан, вы не уничтожите стеклянность, ведь существуют бесчисленные множества красных объектов или других стаканов. Разрушенное вами – это конкретный красный объект или конкретный стакан.
Всё это на самом деле не очень-то важно, ведь это всё ещё часть викальпы. Даже красность объекта в каком-то смысле является частью викальпы, потому что это мы решаем, что некий объект красный, а не сам объект. Объект не раскрывает себя ни как нечто универсальное, ни как нечто частное. Именно мы, люди, на самом деле решаем, что есть что, дабы нас окружал очень комфортный мир. Все объекты, разделяющие общие или сходные свойства, можно классифицировать в определённую категорию, но именно мы принимаем подобное решение. Сами объекты не раскрывают себя ни так, ни этак. С этой точки зрения универсалии – это часть викальпы.
Даже сегодня в философии продолжаются споры об универсалиях и частностях. Некоторые люди считают, что универсалии являются всего лишь человеческими конструктами, тогда как реальны лишь частности, тогда как другие считают, что универсалии имеют большую реальность, чем частности. С какой-то точки зрения мы можем сказать, что любое философское устремление или исследование можно рассматривать как часть викальпы, поскольку оно производит всё новую концептуальную параферналию. Вот почему в йогачаре утверждается, что теоретизирование необходимо поддерживать практикой. Вы всё это изучаете, затем медитируете и исследуете своё сознание, чтобы увидеть, каким образом разворачиваются все эти явления, поскольку они и вправду происходят. Так что мы можем соотнестись с ними как в медитации, так и посредством своего интеллекта.
Три аспекта реальности в йогачаре
Нам потребуется ещё глубже погрузиться в некоторые из фундаментальных философских концепций йогачары, если мы хотим понять, какое влияние философия йогачары оказала на буддийскую тантру. Тема, которую мы сегодня будем обсуждать, имеет три аспекта. Любопытно, что христианство, йогачара и Гегель были совершенно заворожены числом три. Всё, что бы они ни обсуждали, крутится вокруг какой-то вариации из трёх аспектов. Мы будем обсуждать три аспекта реальности. Согласно стандартной буддийской мысли, есть только два уровня истины – абсолютная и относительная. Но йогачара склонна упорядочивать мир триадами.
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «Литрес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию (https://www.litres.ru/book/traleg-kyabgon-rinpoche/o-vliyanii-yogachary-na-mahamudru-24629621/chitat-onlayn/?lfrom=390579938) на Литрес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.
notes
Примечания
1
Параферналия — личные вещи, нажитое имущество, скарб. Здесь под «концептуальной параферналией» прежде всего имеется в виду процесс наложения двойственного видения на реальность (позиция разделения субъекта и объекта). – Прим. пер.
Тралег Кьябгон Ринпоче
Самадхи (Ганга – Ориенталия)
В настоящей книге представлен курс лекций Тралега Кьябгона Ринпоче, посвящённый влиянию философии йогачары на тантру и махамудру и проясняющий роль таких важных в истории буддийской практики понятий, как алая-виджняна («субстрат сознавания») и природа будды.
В формате a4.pdf сохранен издательский макет книги.
Тралег Кьябгон Ринпоче
О влиянии йогачары на махамудру
Traleg Kyabgon Rinpoche
The influence of Yogacara on Mahamudra
By arrangement with KTD Publications
335 Meads Mountain Road, Woodstock, NY 12498
Публикуется по согласованию с издательством «КТД Пабликейшнз», Вудсток, Нью-Йорк, США
Перевод с английского Евгения Пустошкина
© E-Vam Institute, 2010
© Перевод на русский язык. Е. Пустошкин, 2015
© Издание на русском языке, оформление. ООО ИД «Ганга», 2020
Концепции, разделяемые йогачарой и махамудрой
Как соотносится философия йогачары с буддийской тантрой? Люди обычно игнорируют влияние, оказанное йогачарой на тантрический буддизм и его развитие. То, как они соотносятся, никогда не обсуждается открытым образом, даже несмотря на то, что мысль йогачары довольно явно прослеживается в трудах по буддийской тантре. Истоки идей из тантрической литературы можно найти в философии йогачары.
Сама философия йогачары как таковая развивалась в качестве реакции на излишнее теоретизирование и пришла к подчёркиванию важности индивидуального опыта и практики; отсюда и название традиции – йогачара, что означает «практикующие йогу». Под йогой здесь понимаются не растяжки или практика асан, а медитация. Стало быть, термин «йогачара» – или «практикующие йогу» – обозначает тех, кто практикует медитацию.
Йогачара как система была разработана двумя братьями, которых звали Асанга и Васубандху. Они развивали свою философию так, чтобы всё всегда возвращалось к нашей практике и нашему опыту. Нельзя заниматься теоретическими рассуждениями о философии йогачары без медитационной практики. На самом деле невозможно стать философом, исповедующим воззрение йогачары, не практикуя медитацию. Если взглянуть на труды адептов йогачары, то можно обнаружить, что они упоминают многие тантрические концепции как явным, так и неявным образом.
Есть определённые ключевые концепции, которые разделяются как философией йогачары, так и буддийской тантрой: например, преображение нездоровых, или вредных, психологических аспектов нас самих в нечто более чистое и возвышенное. Другими словами, мы не воспринимаем такие свои отрицательные проявления, как эмоции страсти и агрессии, свои неведение, глупость, заблуждения и т. д., в качестве чего-то, от чего нужно избавиться. Мы рассматриваем их как нечто, что надлежит трансформировать или преобразить. Природа нашего психологического аппарата не претерпевает изменений, но форма проявления этих отрицательных аспектов совершенно меняется. Это очень важное тантрическое понимание, как известно многим из вас. Преображение наших неврозов и эмоциональных нестабильностей в значительной мере является частью тантрического подхода. Мы не отвергаем то, что нас беспокоит: мы учимся это принимать и трансформировать. На самом деле мы можем проследить истоки этих идей в оригинальных трудах философов йогачары.
Другая важная концепция, также обретшая распространение и в философии йогачары, и в буддийской тантре, – это акцент на просветлённой природе каждого человеческого существа. И йогачара, и тантрические школы подчёркивают тот факт, что каждый человек в фундаментальном смысле просветлён. Неведение и заблуждение в отношении этого фундаментального пробуждённого состояния есть нечто совершенно побочное и преходящее; они не являются неотъемлемым свойством человеческой природы. Человеческая природа считается всецело просветлённой и разумной, и никакое количество отрицательных проявлений или эмоциональной нестабильности – неважно, в какой форме, – не может загрязнить эту базовую и врождённо присущую нам разумность, или фундаментальную мудрость, – эту основополагающую просветлённую природу.
В трудах йогачары она известна как татхагатагарбха. Татхагатагарбха в действительности означает «утроба просветления». Наша просветлённая природа существует как потенциальная возможность – подобно тому, как в утробе потенциально может быть зачато живое существо. Каждый человек обладает татхагатагарбхой, этой утробой просветления. Обычно слово «татхагатагарбха» переводят как «природа будды». Природа будды – это в действительности концепция из философии йогачары. Буддисты, как правило, считают, что представление о природе будды связано с махаяной в целом, но это неверно. Не все школы махаяны соглашаются с этой идеей. Школа мадхьямаки, например, вообще отрицает понятие татхагатагарбхи, поскольку для них оно является очередной концепцией. Адепты мадхьямаки отвергают любого рода метафизические концепции. В их понимании идея татхагатагарбхи преподавалась Буддой исключительно новичкам, которые, в свою очередь, постепенно пробуждались до осознания факта, что подлинный ответ кроется в воззрении мадхьямаки. Для них концепция природы будды – это всего лишь «упражнение для разогрева», «горячая закуска», подаваемая до основного блюда.
Тантрическая традиция также обращается к идее татхагатагарбхи, но в ней она обретает иное выражение. Она обозначается как «ясный свет» (тиб. ‘od gsal), но это не очень хороший перевод. Есть и другой перевод данного термина – «светоносность». Это то же самое понятие, что и татхагатагарбха, поскольку оно выражает фундаментальное чувство незагрязняемости, или изначальной неомрачённости, человеческой природы. В ходе дальнейшего обсуждения мы ещё рассмотрим этот аспект.
Следующая важная концепция – понятие шуньяты, или «пустоты» («пустотности»). Шуньята обычно содержит в себе коннотацию отрицания, когда она понимается как представление о том, что у вещей нет какого-либо самосущего, или независимого, бытия или что у них нет никакой реальной субстанциональности. Отсутствие субстанциональности известно как пустота. Однако в философии йогачары пустота начинает принимать положительную коннотацию. Верно это и для тантры. Пустота более не означает полное отрицание субстанциональности вещей. Она начинает рассматриваться в роли абсолюта – основы, на базе которой в действительности существует и функционирует феноменальный мир. Она становится утвердительным отрицанием.
Это очень интересно. Обычно, когда мы что-то отрицаем, то на этом всё и заканчивается. Однако в понимании вещей, практикуемом в йогачаре и тантре, само отрицание становится утверждением чего-то, что обычно нам недоступно. Шуньята – это реальность, которую мы можем воспринимать и с которой можем сонастроиться – не при помощи обыденных способов познания, а при помощи более высокой формы знания. По мере того как мы начинаем преобразовывать свои отрицательные проявления во что-то положительное и более высокое, мы также начинаем постигать реальность, или шуньяту, более точным образом.
В тантре шуньяту даже называют «непоколебимой ваджрой». Она настолько реальна и настолько вещественна, что мы не можем отрицать её существование. Подобное высказывание для строгой перспективы мадхьямаки было бы чем-то шокирующим. Когда кресло, в котором вы сидите, несубстанционально, когда стакан, из которого вы пьёте воду, несубстанционален, каким же образом пустота – нечто, что мы не можем даже увидеть, – может быть более реальной и более вещественной, чем они? Адепты йогачары и тантры в некотором смысле почти овеществляют идею пустоты. Она становится основой, или реальностью, на базе которой в действительности существует феноменальный, или относительный, мир.
В завершение давайте рассмотрим тот акцент, который обе школы делают на функционировании ума (или сознания). Практики йогачары и тантры не предаются умозрительным рассуждениям о реальности окружающего мира. Они сводят и субъект, и объект к категории порождений ума. Наше понимание проявленного мира обусловлено нашим умом. Что бы мы ни испытывали с точки зрения дуализма субъекта и объекта, всё это – следствие ума, так что ум служит коренной причиной, из которой всё возникает. Обе школы разделяют данное воззрение и утверждают, что ум не только создаёт субъект и объект, – он также создаёт сансару и нирвану. Обретение освобождения есть следствие работы ума; наша привязанность к сансаре тоже есть следствие работы ума. Неважно, освобождены мы или ограничены, – всё это есть следствие функционирования ума. Освобождения можно достичь лишь путём проработки и преображения негативных состояний нашего ума в нечто куда более позитивное.
Мы подробнее рассмотрим все эти моменты в последующих главах. Мы будем одно за другим брать каждое утверждение и постепенно попытаемся понять его смысл. Взаимосвязь тантры и йогачары на самом деле никогда не обсуждалась в достаточной мере. В той степени, в какой мы будем касаться тантры, мы особо не будем вдаваться в подробности низших тантр, поскольку они имеют скорее ритуальную, а не философскую направленность. Мы в большей мере будем касаться философских концепций тантры, нежели того, каким образом вам нужно дуть в трубу, через какую ноздрю дышать или как выстраивать свои визуализации. Мы главным образом будем рассматривать высшие тантры класса ануттара-йога-тантры, которые связаны с традицией махамудры. Другими словами, мы будем сравнивать и сопоставлять учения махамудры с философией йогачары и исследуем то, как они соотносятся и взаимодействуют.
Вопросы и ответы
Студент: В какой исторический период развивалась философия йогачары?
Ринпоче: Спросите Дэвида Темплмана; он историк.
Дэвид Темплман: Она была основана во II веке н. э. и развивалась вплоть до середины V века, когда достигла своего полного расцвета.
Д-р Раджапатирана: Датировки в индийской истории всегда представляют собой путаницу. Никогда нельзя прийти к точной дате. В отношении буддийских текстов, например, единственные фиксированные даты дошли до нас через китайские переводы, поскольку нам известно, что китайцы очень хорошо вели архивы. Если у нас есть перевод определённого текста, выполненный к определённой дате, то мы знаем, что книга была написана до этого времени. Но порой всё куда сложнее.
Ринпоче: У людей даже нет уверенности, был ли один Васубандху или же их было несколько. Но в каком-то смысле всё это вторично. Ситуация с датировками вообще весьма интересна, особенно в отношении индийцев и тибетцев. Мне даже неизвестно, когда родился я сам, а ведь я всё ещё жив!
Студент: Ринпоче, различаются ли светоносность и блаженство?
Ринпоче: Нет. Блаженство возникает в результате постижения светоносности.
Студент: Йогачару часто называют школой «только сознания» («только ума»), указывая на убеждённость адептов йогачары в том, что за пределами ума ничего не существует.
Ринпоче: Единственное, что существует за пределами ума, – это реальность, но мы не будем в это вдаваться. Реальность не может быть обусловлена умом. Реальность – это реальность. Если бы реальность могла быть обусловлена умом, она бы не была реальностью, ведь всякий раз, когда изменяется ваше настроение, вместе с ним изменялась бы и реальность. Практики йогачары утверждают, что и субъект, и объект являются порождениями ума, но это необязательно должно означать, что кресло и стол находятся в вашей голове. Мы конструируем своё переживание мира; это означает, что мы не переживаем мир таким, какой он есть; мы переживаем мир так, как хотим его переживать. Вот почему утверждается, что «и субъект, и объект суть порождения ума». Мы неспособны воспринимать реальность, ведь наш ум постоянно конструирует вещи. Из-за некоторых общих характеристик люди совместно разделяют сходный мир. Тем не менее переживание мира, испытываемое каждым индивидом, своеобразно и отличается от других.
Студент: Не могли бы вы привести тибетские и санскритские слова, обозначающие ум, и более точный перевод этих терминов? «Ум» воспринимается как весьма общее описание.
Ринпоче: Мы будем это обсуждать в последующих главах. Достаточно сказать, что ум, о котором говорят практики йогачары и тантры, – это не тот ум, который мы обычно переживаем. Мы переживаем временнугю и линейную последовательность своих мыслей и моментов восприятия, протекающую от мгновения к мгновению. Но есть нечто, что в действительности предоставляет основу для развёртывания мыслей и образов. Есть нечто запредельное нашему временному переживанию мыслей и образов. На санскрите термины для обозначения этого – манас и читта. В тибетском используются термины sems nyid – для выделения ума, который предоставляет основу как для субъекта, так и для объекта, и sems – для обозначения обыденного ума, которому свойственно разделение мира на субъект и объект. Sems и sems nyid сильно отличаются друг от друга. Особенно в махамудре это различие проявляется очень отчётливо.
Студент: Можете ли вы объяснить термин тантра и расположить его в контексте общебуддийской мысли?
Ринпоче: Тантра (rgyud) буквально означает «продолжительность, непрерывность, континуальность». Можно сказать, что нельзя выделить какой-то момент в качестве начала или конца тантры: тантрический опыт есть нечто непрерывное. Нельзя сказать, когда она началась и когда закончится, ибо это непрерывно продолжающаяся ситуация. Однако для её обозначения также используется и термин «ваджраяна». Тантра представляет собой распространённое слово, используемое и индуистами, и буддистами, тогда как ваджраяна, или «алмазный путь/колесница», означает абсолютную непоколебимость этого процесса непрерывности. И вновь отмечу, что это процесс, а не конечный результат буддийской практики. Это непрерывно продолжающееся путешествие.
Студент: Является ли природа будды тем же, чем является атман в индуизме?
Ринпоче: Существует различие. Природа будды – это философское понятие, а также нечто переживаемое на опыте, но она не представляет собой чего-то настолько твёрдого и плотного, как атман. Природа будды не является какого-либо рода сущностью, тогда как атман считается сущностью. Атман есть нечто, чем вы обладаете, что позволяет вам продолжать перевоплощаться из жизни в жизнь. Ваша личная идентичность, или тождественность, связана с идеей атмана. Однако в буддизме дело не в том, что вы знаете, кто вы такой, благодаря своей природе будды, равно как и не в том, что вы получаете возможность помнить переживания своей прошлой жизни из-за природы будды. Природа будды попросту является фундаментальным условием для способности обрести просветление. Природа соли состоит в том, чтобы растворяться, но эта природа не является сущностью, отделённой от самой соли. Природа будды не есть некая сущность, которой вы обладаете: это потенциальная возможность, или условие, уже неотъемлемо присущее вам.
Студент: Ринпоче, можете ли вы привести биографию Асанги и Васубандху и рассказать о том, как они пришли к тому, чтобы развить систему йогачары?
Ринпоче: Традиционная биография Асанги столь же фантастична, сколь и биография любого другого буддийского мастера. Буддизм умирал в Индии, и утверждалось, что одна буддийская монахиня настолько сокрушалась из-за этого, что переспала с царём и родила Асангу. Затем она переспала с брахманом и родила Васубандху – всё это для того, чтобы сохранить Буддадхарму, а как же иначе. Асанга с детства был вдохновлён идеей сохранения буддийской традиции. Он решил стать монахом и познакомился с традицией махаяны. Он прошёл обучение философии мадхьямаки. Васубандху же, согласно традиционному преданию, следовал дисциплине хинаяны вплоть до того, как Асанга обратил его в махаяну.
Асанга был восхищён идеей грядущего Будды Майтреи. Восхищён настолько, что это привело его в горы, где он медитировал в пещере. Он медитировал и ждал, когда же к нему придёт какое-нибудь видение, ниспосланное следующим Буддой, но ничего не происходило. Он трижды проводил в ретрите по три года, покуда каждый раз ему это вконец не надоедало, – тогда он покидал пещеру и отправлялся в долгий путь домой. По пути он сталкивался с удивительными вещами. Например, однажды ему повстречался мужчина, полировавший гигантский железный посох. Асанга спросил у него: «Что ты делаешь?». Мужчина ответил: «Я всего лишь пытаюсь сделать из этого посоха иглу». И Асанга подумал: «Ого! Он пытается сделать из этого посоха иглу? Видать, я слишком нетерпелив».
Тогда он возвращался в пещеру и медитировал ещё три года, и снова ему это надоедало, поскольку ничего не происходило, так что он вновь уходил. Однажды он испытывал жажду и решил напиться из ручья. Наклонившись, он заметил, что непрерывно падавшие капли воды проделали гигантскую дыру в скале. Он подумал: «Даже эта мягкая капля может проделать такую дыру в камне. Видать, я совсем нетерпелив», – и снова вернулся в пещеру.
Наконец он снова сдался, и на пути домой ему, помимо всего прочего, встретилась собака с гниющей лапой, в которой копошились личинки. Асангу столь сильно тронул вид собаки, что он отрезал кусок плоти со своего бедра и начал языком слизывать личинок и переносить их на куске отрезанной плоти, чтобы они не погибли и им было что есть.
Внезапно пред ним предстал Майтрея, но Асанга был настолько погружён в своё занятие, что сначала не заметил его. Затем он поднял голову, увидел Майтрею и начал выполнять простирания перед ним, вопрошая: «Почему же ты не явился мне ранее?». Майтрея ответил: «Потому что в тебе было недостаточно сострадания». Вот и всё. «В тебе было недостаточно сострадания. Теперь же, когда ты совершил этот поступок, я явился тебе во плоти». Далее, согласно преданию, Майтрея научил Асангу пяти основным трактатам, или философским текстам, йогачары. Считается, будто Асанга услышал всё это от Майтреи, так что обычно автором называют Майтрею, а не самого Асангу. После получения учений Асанга покинул ретрит и основал свою школу. Вместе со своим братом Васубандху он написал ряд других текстов, таких как «Абхидхарма-самуччая». Автором «Абхидхарма-самуччаи» был не Майтрея: она была полностью написана Асангой. Вот и конец всей истории. Она удивительна и чарующа!
Студент: Не могли бы вы раскрыть понятие «пустота»?
Ринпоче: Пустота, согласно йогачаре и тантре, означает пустотность и субъекта, и объекта. Это не означает, что пустота пустотна сама по себе. Именно это обычно и говорят: «природа пустоты пустотна». Это не является чем-то положительным. С точки зрения йогачары и тантры пустота есть нечто наполненное, – если позволите, это нечто положительное. Это основа, которая в действительности служит условием всех процессов феноменального мира. Проявленный мир не мог бы функционировать, если бы он не зависел от пустоты. Мы ещё углубимся в этот вопрос позднее, и, возможно, он станет яснее.
Студент: История про Майтрею, которую вы рассказали, поистине сказочная. Как следует относиться к подобным историям?
Ринпоче: Старинные истории не имеют никакого исторического интереса, но, с точки зрения практика, их значение колоссально. Все эти фантастические истории рассказываются не для вашего развлечения, а для того, чтобы вызвать у вас определённое настроение, отношение или эмоцию. Чтение подобных жизнеописаний вводит вас в правильное состояние ума, позволяющее по-настоящему открыться для восприятия учений. Иначе этой открытости может не возникнуть. Вот почему жизнеописания, как правило, драматизируются. Даже большинство самих тибетцев не верят, что все эти события действительно происходили. Но все они имеют необычайную важность с точки зрения практикующего, ведь вы начинаете осознавать, сколь важно быть терпеливыми или сколь важно порождать в себе сострадание. В таком случае вы оказываетесь способны понимать учения, ибо эти истории резонируют в вас.
Студент: Часто можно слышать, как люди говорят: «Хотелось бы мне, чтобы нечто подобное произошло со мной». Они хотят, чтобы с ними произошли все эти сказочные вещи, и принимают их за нечто вполне реальное, а не мифы.
Ринпоче: Это так, но мифы выполняют свою функцию. Это необязательно истории о святых или просветлённых существах; это может быть миф о каком-нибудь морском змее, драконе и т. д. Они выполняют определённую задачу применительно к человеческому уму.
Я думаю, что без мифов люди бы обезумели. Мифы помогают нам сохранять здравый рассудок, равно как в каком-то смысле поддерживают и наше безрассудство. Вот почему люди всё время продолжают производить всё больше и больше новых мифов. Мифы – это сказки для взрослых. В каждой тибетской школе есть бесчисленные количества жизнеописаний и автобиографий духовных мастеров. Каждой подобной истории свойственен красочный драматизм. И это интересно.
Тибетцы разделяют жизнеописания духовных мастеров на внешний, внутренний и тайный уровни. Когда они утверждают, что некий лама созерцал глиняный горшок, да так, что тот треснул, – внешнее значение этой истории в том, чтобы вдохновить людей подобным деянием, внутренний уровень имеет символический смысл, а тайная перспектива указывает на что-то в отношении духовного опыта самого мастера. Так что смысл не в физическом акте как таковом. Есть три уровня. Тибетский термин rnam thar, «жизнеописание», буквально означает «история освобождения». Эти рассказы и вправду удивительны, ведь их задача – поведать вам о постепенном развитии мастера, о том, как он работал над собой, как продвигался по пути и как в конце концов обрёл освобождение.
Студент: Что в буддийской философии говорится о времени и пространстве?
Ринпоче: Буддийское отношение состоит в том, что время и пространство относительны. Они соотносятся с вашим собственным пониманием времени и пространства. На этом уровне они не абсолютны. Наше понимание концепции времени в смысле линейной протяжённости прошлого, настоящего и будущего в некоторых аспектах неверно. В некотором смысле время скорее циклично, нежели линейно. Абсолютное представление о времени на самом деле выходит за пределы наших концепций, потому что относительное время подчиняется нашим концепциям о времени (или зависит от них), тогда как абсолютное время есть нечто для нас невообразимое. В каком-то смысле мы не можем даже назвать его извечным или не извечным. В дальнейшем мы ещё будем касаться этого вопроса.
Студент: Я думал, что понятие «тантра», означающее «непрерывность», в большей степени имеет отношение к переживанию человеком учений, нежели к какому-либо историческому контексту.
Ринпоче: Можно распознать, что вы являетесь тантриком, даже до того, как вы фактически становитесь тантриком. Что бы вы ни переживали, это будет частью всего процесса. Даже после обретения просветления это всё равно будет оставаться непрерывным процессом в каком-то смысле. Деятельность будды будет продолжаться. С точки зрения индивидуального опыта будет именно так. Непрерывность и ваджрное качество также тесно взаимосвязаны, ведь у них нет ни начала, ни конца, и нельзя их нарушить или же помешать им.
Студент: Как школа мадхьямаки относится к представлению о природе будды как чём-то врождённом, неотъемлемо присущем?
Ринпоче: Они говорят о бодхичитте; они вообще особо не рассуждают о татхагатагарбхе. Татхагатагарбха рассматривается как мотивирующая «морковка» для неинициированных и незрелых. С их точки зрения, стоит вам повзрослеть – как вы сразу перерастаете эту идею. Бодхичитта в действительности означает «способность сострадать», что отличается от природы будды. Природа будды воспринимается как нечто, не имеющее начала или конца, чистое и не загрязнённое вашими заблуждениями. Даются все эти определения, которые не используются в отношении бодхичитты.
На самом деле утверждается, что абсолютная бодхичитта и есть окончательное просветление. Однако это концепция, совершенно отличная от концепции природы будды. Высказывать утверждения о том, что бодхичитта такая, или такая, или вот такая, как это делают последователи йогачары в отношении природы будды, было бы совершенно неприемлемо для приверженцев мадхьямаки. Абсолютной бодхичиттой для мадхьямиков будет сама шуньята. Абсолютная бодхичитта в традиции мадхьямаки не рассматривается как нечто положительное или отрицательное; её последователи не предаются умозрительным рассуждениям о ней. Татхагатагарбхе же свойственна идея положительного качества. «Махаяна-уттара-тантра» наполнена подобным. Она пытается проиллюстрировать татхагатагарбху при помощи всевозможных образов, таких как бедная женщина, царь, сын царя или слепой человек, нашедший жемчужину в мусорном ведре. Текст изобилует подобными образами.
Студент: Если вы хотите превратить отрицательную энергию в положительную, разве вы попросту не питаете энергией негативное, тем самым отдаляясь от природы будды?
Ринпоче: Преобразование происходит без отрицания негативных энергий. Вот почему йогачара и тантра отличаются от других буддийских школ. В других школах буддизма, как и во всех духовных традициях и дисциплинах, негативное есть нечто, что надо подавить или же, ещё лучше, от чего нужно избавиться, тогда как практики йогачары и тантры утверждают, что через принятие негативного происходит его преображение. Иными словами, нельзя относиться к своей негативной энергии негативно. Вы откликаетесь на свои отрицательные энергии с положительным отношением, так что преображение происходит в каком-то смысле автоматически. Как утверждают приверженцы этих традиций, негативные аспекты обращаются в мудрость, но мы к этому ещё вернёмся.
Три уровня сознания в йогачаре
Наша следующая тема – это три уровня сознания в системе йогачары. Философия йогачары уделяла индивидуальному опыту особое внимание, так что она много времени посвятила исследованию человеческого сознания. В результате её приверженцы сформулировали идею трёх уровней сознания.
Субстрат сознавания
Первый уровень – это алая-виджняна, понимавшаяся как фундаментальное сознание. Профессор Гюнтер перевёл данный термин как «субстрат сознавания». В большинстве случаев он переводится как «сознание-хранилище» (или «сознание-сокровищница»). Алая-виджняна, или субстрат сознавания, понимается как нечто, что сохраняет наши воспоминания, полученные нами в прошлом впечатления. Она содержит отпечатки, склонности и тому подобное. Её можно считать эквивалентом концепции бессознательного. Ещё одним качеством, связываемым с алая-виджняной, является то, что сама по себе она считается чем-то нейтральным в этическом контексте. Она не позитивна и не негативна, не благоприятна и не вредоносна: она этически нейтральна. По этой причине её считают неопределённой, то есть она не определена ни как нечто положительное, ни как нечто отрицательное.
Практики йогачары сформулировали идею субстрата сознавания ввиду ряда причин, одной из которых являлось то, что буддисты в общем отвергают любую концепцию «души», или атмана. Йогачары же, однако, считали, что это ставило перед буддистами проблему объяснения, каким же образом индивид может претерпевать перерождение. Если есть только временное и сиюминутное переживание самости, каким же образом один и тот же человек может вновь и вновь перерождаться?
Другая проблема состоит в следующем: когда человек падает в обморок или теряет сознание, что же на самом деле даёт ему возможность идентифицировать себя как того самого человека, который потерял сознание? Адепты йогачары посчитали, что традиционного буддийского объяснения недостаточно для прояснения этого момента и что должно быть что-то ещё кроме наших сиюминутных переживаний. Как следствие – необходимо было сформулировать ещё одно понятие. Они пришли к выводу, что на «заднем плане» наших сознательных переживаний есть что-то, что в действительности удерживает все полученные нами в прошлом впечатления, воспоминания и сведения в отношении прошлых жизненных циклов. Всё это возможно благодаря существованию алая-виджняны, или субстрата сознавания.
Эгоцентричная ментальная активность
Второй уровень сознания известен как манас, что я перевожу как «эгоцентричная ментальная активность» (egocentric mentation). Манас считается психологически неблагоприятным в отличие от алая-виджняны: последняя не является ни благоприятной, ни неблагоприятной. Манас вносит искажения во всю имеющуюся у нас информацию о мире, других людях и нашем собственном опыте. Он, как следствие, приблизительно связан с нашей эгоцентричностью. Всё, что имеет отношение ко «мне» или «другому», любого рода эгоцентричное переживание связано с манасом, или эгоцентрической ментальной активностью.
Приверженцы йогачары утверждали, что этот второй уровень ошибочно принимает субстрат сознавания за нашу собственную душу или некое подобие эго, а затем мы ошибочно за эту душу или эго цепляемся. Традиционно буддисты утверждают, что «души» не существует. Но когда мы пристально вглядываемся внутрь самих себя, то обнаруживаем, что идея «души», или обособленной сущности, настолько сильна в нас, что должна быть какая-то причина, почему мы воспринимаем всё именно так, а не иначе. Йогачары посчитали, что это происходит вследствие второго аспекта сознания – манаса, – который цепляется за субстрат сознавания как за душу или эго. И субстрат сознавания, и эгоцентрическая ментальная активность прекращаются, когда мы обретаем просветление, но до того момента данные формы сознания упорно продолжают существовать независимо от того, находимся мы в сознании или в бессознательном состоянии.
Виджняна
Третий уровень известен как виджняна. Кстати, все эти термины санскритские. Виджняна относится к нашим обыденным переживаниям чувственного сознания, а также к нашему повседневному опыту сознательных ощущений, впечатлений и образов. У нас есть пять форм чувственного сознания, а также шестая – ментальное сознание.
Отпечатки и склонности
Когда эти три уровня сознания взаимодействуют друг с другом, по субстрату сознавания распределяются васаны, или «отпечатки и склонности». Отпечатки и склонности дремлют в течение некоторого времени, пока не возникнут подходящие условия для того, чтобы спровоцировать активность определённого отпечатка или определённой склонности, которая побуждает нас к действию. Это, в свою очередь, приводит к «посеву» новых отпечатков и склонностей в субстрате сознавания. Это звучит как заколдованный круг; в некотором смысле так и есть. Именно в этом суть сансары – по крайней мере с позиций йогачары.
Здесь предлагается нечто вроде психического детерминизма. Пока мы не начнём осознавать, каким образом впечатываем отпечатки и склонности в субстрат сознавания, мы непрерывно и механически продолжаем производить всё новые отпечатки и склонности, неспособные прекратить их производство. Этот не детерминизм материалистического толка, а некое подобие психического детерминизма. В то же время есть место и для свободы, свободной воли. Если йогин или медитирующий примет такое решение, он или она могут практиковать медитацию и рассмотреть, как функционирует весь этот механизм отпечатков и склонностей и трёх уровней сознания. Выполняя такую практику, медитирующий предположительно обретает способность изменить весь этот процесс обусловливания паттернами.
Таково описание отношения йогачары к тому, как мы переживаем мир и как функционируем в нём в качестве индивидов, не имеющих самосущных (или независимых и самодостаточных) эго или души. Гораздо более уместно размышлять об описанном в терминах «души», поскольку идея «души» является метафизической концепцией, тогда как эго – это понятие, заимствованное из психологии. Между ними, следовательно, есть различие. Когда буддисты в общем и адепты йогачары в частности отвергают существование атмана, они отрицают идею «души», а не идею эго. Я думаю, что в прошлом люди сталкивались с некоторой путаницей в этой связи. Утверждалось, будто бы буддисты вообще отвергают эго, но ведь эго есть нечто переживаемое нами как индивидами; оно не является каким-то метафизическим понятием. Если же мы проведём различие между «чистым эго» и «эго», тогда чистое эго будет метафизическим понятием, тогда как переживание эго будет всего лишь естественным психологическим процессом.
Не имея надобности обращаться к идее обособленной души, йогачары посвящали много времени объяснению того, каким образом мы осуществляем процесс накопления кармы путём совершения всевозможных действий и сохранения отпечатков и склонностей, не обладая при этом душой. Мы продолжаем вновь и вновь воспроизводить этот процесс в сансаре. Это чрезвычайно важный момент. Вот почему в йогачаре он обсуждался столь подробно.
Концептуальная параферналия
Викальпа, или «концептуальная параферналия»[1 - Параферналия — личные вещи, нажитое имущество, скарб. Здесь под «концептуальной параферналией» прежде всего имеется в виду процесс наложения двойственного видения на реальность (позиция разделения субъекта и объекта). – Прим. пер.] (conceptual paraphernalia), – ещё одно понятие, тесно связанное с этими тремя уровнями сознания. Концептуальная параферналия в данном случае указывает на идею дуалистической фиксации субъекта и объекта, сансары и нирваны. Любые антиномии, которые могут существовать в нашем опыте, известны как викальпа, или концептуальная параферналия. Утверждается, что мир нашего опыта возникает всецело вследствие концептуальной параферналии. Независимо от того, идёт речь о переживании субъекта или же объекта, – наше переживание всего происходящего можно свести к идее концептуальной параферналии. Вот почему в йогачаре утверждается, что всё наше переживание мира и весь мир как таковой сконструированы умом.
Вот почему адепты йогачары столь высокую значимость придавали уму (или сознанию). Ум не воспринимался ими как пустой лист, на котором можно начертать всё, что угодно. Уму приписывается активная способность создавать, обусловливать и конструировать – и не обязательно сколь-нибудь конструктивным образом. Именно таким образом и функционирует ум, по крайней мере с позиций философии йогачары.
Как в Тибете, так и в ещё большей степени на Западе комментаторы считали, что философия йогачары отрицала существование внешнего мира. Однако в действительности её приверженцы говорили о том, что реальность в той мере, в какой она существует, запредельна нашему опыту. Мы, может, и способны переживать реальность напрямую в процессе медитации, но что касается наших повседневных переживаний, всё вынуждено приходить через наш сенсорно-чувственный и интерпретативный опыт, а не через прямое переживание мира. Всё, что бы мы ни переживали, будет искажено работой нашего собственного ума, поэтому в действительности мы не можем говорить о том, что же есть реальность, до тех пор, пока не выяснили, как на самом деле познаём мир в процессе его переживания. Я не думаю, что приверженцы йогачары когда-либо отрицали существование мира в предельном смысле. Что они отвергают – так это представление о том, что мы действительно способны переживать опыт стола или кувшина с водой как они есть. То, что мы переживаем, – наша собственная «версия» этого стола, наша собственная «версия» этого кувшина с водой, наша собственная «версия» мира, наша собственная «версия» других людей. Напрямую мы не переживаем реальность стола, кувшина и т. д.
Это непонимание и является причиной того, почему комментаторы утверждали, будто сторонники йогачары выдвигают всего-навсего очередную идеалистическую философию. Идеализм в данном случае означает представление о том, что мир всецело является порождением ума. Многие думают, будто восточные философские системы отрицают существование внешнего мира, в то время как западные философские системы совершенно материалистичны, но это не так. Философы, отрицавшие существование мира, были и на Западе. Быть может, они не называли его майей, или «иллюзией», но тем не менее они отвергали его существование. Я не думаю, что философию йогачары можно считать идеализмом, по крайней мере в том обыденном смысле, в каком мы понимаем этот термин.
Иногда люди утверждают, что «идеализм» не является уместным термином; они говорят, что это замыленное слово, так как оно использовалось в столь разнообразных контекстах, и вместо него нам следует использовать термин «ментализм». Ментализм означает представление о том, что сознание преобладает над материей. Но я не думаю, что мы можем поместить философию йогачары в какую-либо западную категорию. Идеализм и реализм, возможно, являются приемлемыми категориями для описания западных систем, однако прежде, чем мы навесим какой-либо ярлык на систему йогачары, нам следует должным образом рассмотреть её как нечто самостоятельное.
Я говорю об этом по той причине, что в некоторых книгах, посвящённых йогачаре, утверждается, будто Васубандху попросту не смог выразить свои мысли столь же ясно, как Беркли, и, дескать, эти два философа в действительности говорили об одном. Быть может, это больше относится к философским дискуссиям, но я думаю, что в контексте нашей темы это весьма важно. Иначе даже практикующие буддисты могут начать думать, будто последователи йогачары утверждали, что мир в действительности находится у нас в сознании. Если бы мы так думали, это оказало бы влияние на наш ум и то, как мы действуем. Мы можем подумать: «Если мир есть всего лишь продукт моего ума, я могу заниматься безрассудством, ведь всё это существует исключительно в моём сознании». Однако такая мысль была бы откровенно нелепа.
На самом же деле приверженцы йогачары утверждают, что из-за общих отпечатков и склонностей, совместно нами разделяемых, разные существа видят мир по-разному. Животные имеют свои общие отпечатки и склонности, так что они видят мир по-своему. Классический пример, приводимый в йогачаре, весьма драматичен: согласно ему, голодные духи видят воду как гной или кровь, боги видят её как нектар, а люди – как утоляющую жажду влагу. Правда это или нет – вторично; важен же совместный опыт, который те или иные группы существ разделяют друг с другом в своём понимании мироустройства. К примеру, люди, ставящие эксперименты на насекомых, открыли, что насекомые с четырьмя глазами или некоторыми сенсорными органами, которыми не обладает человек, имеют иное восприятие мира, отличное от нашего. Также в зависимости от размера существа один и тот же предмет будет восприниматься совершенно иначе. Подобные различия несомненно имеют место.
В этом смысле мир является конструктом нашего собственного ума. То, что мы переживаем, – это конструкт нашего ума, независимо от того, прячемся мы под столом или же с достоинством сидим в кресле. Это не имеет особого значения с точки зрения нашего индивидуального конструирования мира.
Адепты йогачары утверждают, что реальность есть таковость, или татхата. Реальность нельзя постичь, пока мы не проработаем свои отпечатки и склонности и концептуальную параферналию. Иначе мы будем непрерывно конструировать мир искажённым образом вместо того, чтобы постигать реальность, или татхату, как она есть. Татхата означает таковость, или вещи как они есть. Мы же проявляем неспособность видеть вещи такими, какие они есть.
Если бы йогачары и вправду отрицали существование мира, они бы не использовали выражение «вещи как они есть». Что такое вещи? Чтобы обрести способность понимать вещи как они есть, мы сперва должны преобразить свои повседневные и обыденные переживания мира путём их утончения, осмысления и постепенного обострения наших органов восприятия, так сказать, дабы видеть вещи как они есть, в их естественном состоянии, и не конструировать или искажать что-либо, что перед нами возникает.
Вопросы и ответы
Студент: Стало быть, вещи в действительности нейтральны, но наш ум их окрашивает?
Ринпоче: Современные физики сказали бы, что цвет и всё, что мы воспринимаем, не есть то, что неотъемлемо присуще самим вещам. Мы воспринимаем цвета в результате того, что свет, отражённый от объекта, падает на сетчатку наших глаз, а нервы передают сообщение нашему мозгу, и это интерпретируется как некоторый цвет. Цвет, который вы видите, зависит от вас, состояния вашей нервной системы и вашего психофизического состояния в той или иной ситуации. Всё это не является неотъемлемыми свойствами объектов. Сторонники йогачары утверждают сходные вещи. Мы не видим вещи как они есть: мы видим вещи бессознательно заданными способами. Нас постоянно что-то обусловливает, вновь и вновь. Мы можем оказаться таким образом обусловлены в одной этой жизни. Если же мы верим в реинкарнацию, то что можно сказать о последней тысяче жизней? Нас всё это время ведут под уздцы, и в течение тысяч перерождений мы видим вещи всё более и более искажённым образом. Но данное искажение кроется не в самих вещах, а в том, как мы их конструируем.
Студент: В некоторых индийских философских системах утверждается, что всё есть энергия или сознание. Вы можете это прокомментировать?
Ринпоче: Единственная индийская философская система, которая приближается к данному взгляду, – это адвайта-веданта. Её приверженцы утверждают, что предельная реальность есть Брахман, но Брахман не материален, это духовная сущность, а духовная сущность должна обладать сознанием. Следовательно, предельная реальность будет чем-то вроде космического сознания. Все мириады вещей, которые мы переживаем, суть всего лишь майя, или иллюзия. Брахман, чистое сознание, на относительном уровне проявляет себя как сагуна-брахман, или Брахман с качествами, и мир является частью этого. В абсолютном смысле Брахман запределен миру, и мир – это всего лишь иллюзия. Его не существует. Вот что они утверждают.
В системе йогачары мир существует, но он существует в очищенной форме. Индивид также существует, но тоже в очищенной форме. Однако мы не можем провести резкое различие между индивидом, воспринимающим реальность, и реальностью как таковой, поскольку реальность и личность, её воспринимающая, столь взаимосвязаны. Они необязательно становятся одним, но они настолько переплетены друг с другом, что переживание реальности не проявляется так, будто «я здесь», а то, что я переживаю, «вон там». Оно становится совершенно интимным восприятием. Такой тип восприятия называется недвойственным, что является полной противоположностью викальпе, или концептуальной параферналии, идее субъекта и объекта и всему подобному. Мы всё больше и больше конструируем реальность из-за нашего жёсткого представления о «я» и «другие». Чем больше мы думаем подобным образом, тем больше мы конструируем мир самыми разными способами. В каких-то аспектах субъект и объект действительно существуют – в предельном смысле. Но в таком случае, как я упоминал, это уже не будет обыденное представление о субъекте и объекте как о двух различных сущностях, которые никак в действительности не взаимодействуют, или как о сущностях, которые, если и взаимодействуют, то всё равно переживаются нами как нечто совершенно отличное друг от друга и даже противоположное друг другу.
Студент: Стало быть, мы разделяем субъект и объект на две сущности, но в действительности они едины?
Ринпоче: Когда приверженцы йогачары или тантры говорят о единстве, они не утверждают, что мир и человек, познающий мир, суть одно и то же в онтологическом смысле. Другими словами, это не численное единство, когда более нет двух сущностей. Единство относится к нашему опыту. Например, если вы влюблены, вы можете войти в такую близость с другим человеком, что ощутите своё единство с ним. Однако это не значит, что вы исчезли, стали одним с кем-то ещё или что кто-то ещё стал одним с вами в численном смысле. Единство – это переживание. Именно так сказали бы приверженцы йогачары, так сказали бы и тантрики. Наше переживание мира и самих себя становится единым, и не следует думать, что есть реальное физическое единство или численное единство, подразумевающее существование только одной вещи и ничего более. Ваше переживание всего происходящего становится всецело созвучным и гармоничным, так что вы переживаете единство со всем. В ином случае, если бы вы были едины с чем-то одним, вы не могли бы стать едины с другими вещами. Если вы становитесь частью чего-то, то не можете стать частью чего-то ещё. Если бы ваше переживание реальности было численным единством, вы бы становились настолько едины с этим, что не могли бы соотноситься со своими повседневными ситуациями.
Студент: Я думал, просветлённый может понимать всех, так что он будет един со всеми во вселенной.
Ринпоче: О да, но это не означает, что он совершенно един со вселенной в численном смысле. Иначе он не смог бы и с места сдвинуться. Если бы он был совершенно един со всем, что вне его, или если бы всё, что его окружает, было им самим, он не знал бы, смеяться ему или плакать.
Студент: Будда говорил или подразумевал, что может знать всё о любой ситуации, на которую он обращает своё сознание, но также что невозможно для какого-либо существа знать обо всём, что есть, единомоментно. Это означает, что если он обращал своё сознание на определённого человека с целью исследовать его – его прошлые жизни, состояние ума или дальнейшую судьбу, – ему всё это становилось известно. Однако знание всего обо всём на свете совершенно исключено. Это было бы буддийской ересью – верить, что человек способен на подобное.
Ринпоче: Да, всё верно, такова существующая данность. Людям хотелось бы верить, что есть такая вещь, как безграничное всеведение. На самом деле эта данность в некоторых аспектах является характерной чертой буддизма, поскольку ни одна буддийская школа не делает слишком сильных утверждений о вселенной. Не выделяется никакая личность, управляющая вселенной, будь то Бог или некий святой. Вселенная – это вселенная, а святой – это святой. Однако святой может в значительной мере стать частью вселенной, это может оказаться довольно интимным переживанием. Но, если мы и вправду становимся вселенной, тогда в мире не должно быть хаоса. Я говорю это совершенно серьёзно: это не просто теологическая проблема, она имеет даже личностные и философские аспекты. Если человек представляет собой одно со всей вселенной, каким же образом могут происходить ядерные взрывы? Вы же тогда будете одним с атомной бомбой. Всё, что вам потребовалось бы сделать, чтобы остановить взрыв бомбы, – это понизить своё кровяное давление.
Студент: Объясните, пожалуйста, обусловлена ли алая-виджняна, и если да, является ли она вследствие этого непостоянной? Я никогда не встречал и объяснений того, как работает память. Согласно сарвастиваде, а также в некоторой степени тхеравадинской «Абхидхарме», имеется линейная траектория возникающих и угасающих дхарм, так что практически невозможно объяснить с философской точки зрения, каким образом может существовать память. Алая-виджняна, безусловно, является философским понятием, дающим этому объяснение, но складывается впечатление, что этим вводится некая постоянная сущность для хранения воспоминаний, а это противоречило бы идеям Будды.
Ринпоче: Сторонники йогачары размышляли и над этим. Они утверждают, что алая-виджняна длится дольше, чем иные формы сознания; она может длиться в течение нескольких жизней (или какого-то иного длительного срока), но это не жёстко фиксированная сущность, никоим образом не изменяющаяся. Это обусловленный феномен, но в то же время ему свойственна длительность, позволяющая ему хранить воспоминания, отпечатки и склонности. Они также утверждали, что эти три уровня сознания преображаются в мудрость. Алая-виджняна, к примеру, преображается в то, что известно как зерцалоподобная мудрость. Так что существует возможность и для подобной трансформации.
Дело не в том, что есть алая-виджняна – и на этом всё. В таком случае даже просветления было бы невозможно достичь, ведь если бы алая-виджняна существовала в такой форме, предопределяя траектории действий, которые мы должны предпринимать, тогда было бы невозможно освободиться. Но дело обстоит иначе. При помощи медитации мы начинаем исследовать, как непрерывно производим новые васаны, новые биджи и всё подобное. Это не какая-то неизменная сущность, подобная «душе». В то же время, в отличие от «души», алая-виджняна совершенно нейтральна. Она ни благоприятна, ни неблагоприятна: это просто некая нейтральная сущность, обусловливаемая пространством и временем.
Студент: Можете ли вы сказать что-нибудь по поводу того факта, что в более позднем буддизме людям, в особенности сиддхам, предписывалась способность действовать без промедления, спонтанным образом? Сиддхи позднего периода действовали совершенно мгновенно и спонтанно в ответ на ту или иную ситуацию. Каков на это взгляд йогачары? Приветствует ли практика йогачары подобное?
Ринпоче: Да, адепты йогачары на самом деле как раз и были теми, кто столь много внимания уделял в первую очередь понятию концептуальной параферналии. Викальпа относится к идее антиномий, или противоположностей: «хорошее» и «плохое», «священное» и «мирское», «сансара» и «нирвана». Йогачары утверждали, что причина, по которой мы всё это переживаем и проходим через сансарический процесс, заключается в викальпе. Викальпа – это в каком-то смысле базовая и неотъемлемо присущая нам болезнь. Здоровье в любой его форме невозможно без преодоления нами этой болезни.
Быть может, огромный акцент, который они делали на данном представлении, и подтолкнул тантриков к тому, чтобы воплотить её на практике. Йогачары, возможно, использовали это в медитации и исследовании процессов мышления, но они явным образом не предписывали, чтобы люди действовали спонтанно, пусть это и можно вывести из их философии. Если вы не оцениваете всё с точки зрения «хорошего» и «плохого», «священного» и «мирского» – не в практическом смысле, а в предельном смысле навязчивой увлечённости определёнными идеями, – тогда вы сможете верным образом справиться с этими дуальностями. Спонтанность тогда будет для вас естественным процессом, ведь вас не будут удерживать концепции о том, какими должны быть вещи или как они должны функционировать. Вы начнёте реагировать на ситуации спонтанным образом, что весьма отличается от компульсивно-навязчивых реакций. Если вы будете наблюдать за поведением спонтанного человека, его действия могут казаться такими же, как и у обычного; с точки зрения внешнего проявления его действия могут нисколько не отличаться. Компульсивный человек и спонтанный человек могут иметь много общего, но они не обязательно будут идентичны друг другу.
Студент: Являются ли три уровня сознания дополнением к пяти скандхам или же частью их?
Ринпоче: Они являются частью пяти скандх. Все три уровня включены в пятую скандху сознания.
Студент: Разве викальпа не обусловливается васанами? Если рассматривать васаны как впечатления-отпечатки, то в них нет ни малейшей спонтанности.
Ринпоче: В некотором смысле викальпа является продуктом васан. Ваша концептуальная параферналия возникает благодаря отпечаткам и склонностям, так что чем больше отпечатков и склонностей у вас имеется, тем больше концептуальной параферналии вы будете производить. Викальпа очень тесно взаимосвязана с отпечатками и склонностями.
Студент: Можете ли вы объяснить, как происходит весь процесс? Если начать с момента, когда взгляд падает на объект, так что возникает зрительное сознание, – каким образом здесь проявляются алая, манас и всё остальное?
Ринпоче: Как только вы видите стол, вы незамедлительно воспринимаете его именно как стол. Вы не предпринимаете сознательных усилий, чтобы сделать вывод: «Вот это стол». Это происходит вследствие ваших васан, ваших сформированных в прошлом ассоциаций, связанных с данным конкретным объектом. Вот почему, если вам показывают незнакомый предмет, вы сначала испытываете недоумение, потом несколько раз присматриваетесь, чтобы понять, что же это такое. Благодаря отпечаткам и склонностям нам не нужно этого делать в отношении знакомых объектов. Мы сразу же можем рассортировать предметы по соответствующим категориям. Бессознательно всё ещё будет присутствовать ощущение «я» и «другого». Стол есть нечто другое, отличное от вас. В этом и есть корень эгоцентричной ментальной активности. Мы начинаем конструировать новые вещи, добавлять в конструируемое другие вещи в зависимости от ситуации. Сам стол может быть для вас весьма нейтральным объектом в некоторых случаях, но в других случаях он может обрести для вас настоящую значимость. В каких-то ситуациях вы можете насмерть разругаться с кем-то из-за стола. Такое и вправду бывает. Мы постоянно оцениваем вещи как сознательно, так и бессознательно. Эти оценки взаимосвязаны как с вашими отпечатками и склонностями, так и с вашей мановиджняной. Какую бы информацию мы ни получали из мира, она фильтруется посредством эгоцентрической ментальной активности. Мы постоянно получаем всё больше информации, потому что каждая ситуация создаёт новый опыт вследствие викальпы. Например, мы видели аудитории, подобные этой, но когда вы впервые вошли в данную аудиторию, то сформировали определённое впечатление, и оно сохранилось в вашем субстрате сознавания.
Студент: Существование трёх уровней сознания может создать впечатление, что пробуждённый ум лежит где-то за пределами этого.
Ринпоче: Я не хотел давать слишком много информации за раз, однако концепция природы будды даже ещё более фундаментальна, чем субстрат сознавания. Обычно мы ошибаемся в том, кто мы есть и кем мы хотим стать. Бесчисленные конфликты и кармические отпечатки возникают вследствие того факта, что мы утратили знание о том, кто мы есть на самом деле. Природа будды – это на самом деле всего лишь ярлык для обозначения того, кто вы есть. Она намного более фундаментальна, чем субстрат сознавания, поскольку субстрат является частью всего того спектра опыта, который в действительности искажает наше миропонимание. В некотором смысле природа будды, или наша базовая разумность, является чем-то намного более присущим и близким нам, нежели алая-виджняна. В каких-то смыслах, однако, они сосуществуют. Вот почему тантрическая традиция говорит о совозникающей мудрости, что означает «сосуществование мудрости и заблуждения». Заблуждение, состоящее из трёх уровней сознания, является чем-то вторичным и побочным, а не неотъемлемо присущим. То, что нам неотъемлемо присуще, – это мудрость, или природа будды. Но заблуждение и мудрость сосуществуют с самого начала, с начала времён. Хотя они всегда сосуществовали, заблуждение никогда не могло затмить собой лучезарность нашей базовой разумности.
Студент: В практике лоджонг говорится о пребывании в алае. Каким образом можно пребывать в алае, если она заражена васанами?
Ринпоче: Потому что в грязных одеялах намного уютнее! Шучу. Пребывание в алае означает именно это. Вместо того чтобы получать дальнейшую информацию и фильтровать её всю посредством эгоцентрической ментальной активности – навешивая всевозможные ярлыки на все вещи, категоризируя их и раскладывая по полочкам, – позвольте себе просто быть. Когда вы просто пребываете, вы на уровне алаи. Алая – это просто своего рода вместилище для васан, так что если вы пребываете в алае, вы более не производите новые васаны. Когда в медитации вы получаете какое-то понимание в отношении своих отпечатков и склонностей, вы в действительности перестаёте производить новые.
Студент: Что, если во время пребывания в этом состоянии возникает мысль, – будет ли она частью природы будды?
Ринпоче: В некотором смысле она будет частью природы будды, поскольку природа будды может проявляться также и в обыденных переживаниях. Когда вы преодолеваете все подобные привычные концептуальные процессы, вы не перестаёте думать. Вы всё ещё мыслите, но мысли в сущностной своей основе не являются частью природы будды или же чем-то отличным от неё. В каком-то смысле мы переживаем природу будды в разных условиях. Если вы смотрите на картину и переживаете что-то вроде непосредственного восхищения её красотой, это будет некоей формой проявления природы будды. Если вы способны установить близкие отношения с тем или иным объектом, это тоже будет частью природы будды. Всё зависит от интенсивности. Иногда в медитации вы чувствуете себя совершенно расслабленными и налегке, но в то же время ваш ум не бессодержателен. Вы испытываете необычайную ясность и точность в мыслях, но тем не менее ваш ум не перенапряжён концептуальной параферналией.
Природа будды не является чем-то, что мы не переживаем или о чём мы не знаем. На самом деле в нас присутствует фундаментальный страх – страх психического здоровья. Можно сказать, что всё это является частью процесса избегания в большей мере, чем чего-либо ещё. К этому нас никто не принуждает; мы постоянно принуждаем себя к этому сами. Это и является частью процесса нашего самоистязания. Медитация предназначена для того, чтобы научиться сонастраиваться со своей базовой сущностью, то есть природой будды, и поставить на паузу собственное самоистязание. Она не является чем-то, к чему у нас нет доступа. Природа будды нам доступна, но только в качестве чего-то слабо мерцающего. Обычно мы не уделяем особого внимания таким вещам. Кроме того, мы воспринимаем или переживаем её лишь до некоторого уровня.
Студент: Что происходит с васанами и викальпой, как только мы обретаем просветление?
Ринпоче: Они исчерпываются. Просветлённый человек всё ещё относится к столу так же, как он относился к нему и до просветления – в каких-то аспектах. Но есть и другие аспекты его отношения, которые меняются. Он будет воспринимать стол таким же образом, как и прежде, но лишь в той мере, в какой он будет воспринимать этот предмет как всего лишь стол. Он не будет видеть единство стула и стола и говорить: «Погодите! Что происходит? Это вообще стол или стул?». В этой ситуации он будет видеть стол как стол, стул как стул, людей как людей. Однако, когда он что-то воспринимает, его восприятие не будет иметь каких-либо эмоциональных оттенков. Это необязательно касается нейтральных объектов, таких как стол; это может касаться и чего-то исключительно ценного или же чего-то совершенно никчёмного. Просветлённое существо всё ещё будет различать между одним и другим, но оно, пожалуй, не захочет отвергать что-то одно и принимать что-то другое. Оно просто будет видеть вещи как они есть: стол как стол, стул как стул. Оно не будет испытывать эмоционального ошеломления или интеллектуальной растерянности в отношении того, что переживает. Какие-то ситуации нас эмоционально ошеломляют и интеллектуально озадачивают. В каком-то смысле чем более интенсивной становится наша эмоциональность, тем более глубокой становится наша интеллектуальная растерянность.
Будды видят вещи более ясным образом, чем мы, но они всё равно продолжают видеть всё то же самое. Различие заключается в их понимании. Например, будды смогут увидеть кувшин с водой, но также они смогут увидеть саму природу, или реальность, данного кувшина – нечто недоступное нашему видению. Будды не только видят сам кувшин, они также видят и его реальность: они видят аспект татхаты, аспект таковости этого кувшина. Мы же не имеем ни малейшего понятия, что представляет собой реальность. Вот и всё различие. Видение реальности не означает, что вы также не видите относительную природу мира. Вы продолжаете видеть относительный аспект, но ещё воспринимаете и абсолютный. Они в таком случае становятся едины. Вот почему тантрики утверждают, что феноменальный мир в его относительном смысле и феноменальный мир в его абсолютном смысле совершенно едины. Когда на мир смотрит будда, он единомоментно видит обе истины: абсолютную и относительную.
Студент: Существуют качества, которые сопровождают тот или иной объект. Есть плоскость стола или красность красного цвета, воспринимаемого всеми людьми. Насекомые же видят это иначе. Какое отношение это имеет к объекту?
Ринпоче: Мы сейчас уходим в обсуждение универсалий и частностей. Некоторые люди утверждают, что универсалия имеет большую реальность, чем её частности. Например, если вы уничтожите красный объект, вы не уничтожите красность. Если вы разобьёте стакан, вы не уничтожите стеклянность, ведь существуют бесчисленные множества красных объектов или других стаканов. Разрушенное вами – это конкретный красный объект или конкретный стакан.
Всё это на самом деле не очень-то важно, ведь это всё ещё часть викальпы. Даже красность объекта в каком-то смысле является частью викальпы, потому что это мы решаем, что некий объект красный, а не сам объект. Объект не раскрывает себя ни как нечто универсальное, ни как нечто частное. Именно мы, люди, на самом деле решаем, что есть что, дабы нас окружал очень комфортный мир. Все объекты, разделяющие общие или сходные свойства, можно классифицировать в определённую категорию, но именно мы принимаем подобное решение. Сами объекты не раскрывают себя ни так, ни этак. С этой точки зрения универсалии – это часть викальпы.
Даже сегодня в философии продолжаются споры об универсалиях и частностях. Некоторые люди считают, что универсалии являются всего лишь человеческими конструктами, тогда как реальны лишь частности, тогда как другие считают, что универсалии имеют большую реальность, чем частности. С какой-то точки зрения мы можем сказать, что любое философское устремление или исследование можно рассматривать как часть викальпы, поскольку оно производит всё новую концептуальную параферналию. Вот почему в йогачаре утверждается, что теоретизирование необходимо поддерживать практикой. Вы всё это изучаете, затем медитируете и исследуете своё сознание, чтобы увидеть, каким образом разворачиваются все эти явления, поскольку они и вправду происходят. Так что мы можем соотнестись с ними как в медитации, так и посредством своего интеллекта.
Три аспекта реальности в йогачаре
Нам потребуется ещё глубже погрузиться в некоторые из фундаментальных философских концепций йогачары, если мы хотим понять, какое влияние философия йогачары оказала на буддийскую тантру. Тема, которую мы сегодня будем обсуждать, имеет три аспекта. Любопытно, что христианство, йогачара и Гегель были совершенно заворожены числом три. Всё, что бы они ни обсуждали, крутится вокруг какой-то вариации из трёх аспектов. Мы будем обсуждать три аспекта реальности. Согласно стандартной буддийской мысли, есть только два уровня истины – абсолютная и относительная. Но йогачара склонна упорядочивать мир триадами.
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «Литрес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию (https://www.litres.ru/book/traleg-kyabgon-rinpoche/o-vliyanii-yogachary-na-mahamudru-24629621/chitat-onlayn/?lfrom=390579938) на Литрес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.
notes
Примечания
1
Параферналия — личные вещи, нажитое имущество, скарб. Здесь под «концептуальной параферналией» прежде всего имеется в виду процесс наложения двойственного видения на реальность (позиция разделения субъекта и объекта). – Прим. пер.
Тралег Кьябгон Ринпоче
Тип: электронная книга
Жанр: Тибетский буддизм
Язык: на русском языке
Издательство: ИД Ганга
Дата публикации: 15.05.2024
Отзывы: Пока нет Добавить отзыв
О книге: В настоящей книге представлен курс лекций Тралега Кьябгона Ринпоче, посвящённый влиянию философии йогачары на тантру и махамудру и проясняющий роль таких важных в истории буддийской практики понятий, как алая-виджняна («субстрат сознавания») и природа будды.