Главная страница | Триллеры | И смех, и слёзы, и любовь… Или «Детективные приключения партийной активистки»

И смех, и слёзы, и любовь… Или «Детективные приключения партийной активистки»
Наталья Бессонова
После съезда исчезает молодая девушка Ирина. Появляется информация, что ее увез в Стамбул человек, известный своими связями с торговцами людьми. Женщина с говорящим именем Надежда отправляется на ее поиски и сама попадает в руки работорговцев.События разворачиваются в историческом центре древнего города в первом десятилетии нашего века. Читателя на страницах романа ждут незабываемые приключения, прогулки по чарующему Стамбулу, головокружительная любовная история.

И смех, и слёзы, и любовь…
Или «Детективные приключения партийной активистки»

Наталья Бессонова

© Наталья Бессонова, 2023

ISBN 978-5-4483-0204-6
Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero
«В какой же переплет ты попала, девчонка глупая? – в который раз подумала Надежда. – Где тебя искать?»
Этот вопрос терзал ее с той самой минуты, когда из московской гостиницы внезапно исчезла молодая девушка, на поиски которой Надежда и примчалась в Стамбул.
На раскидистой ветке платана сидели два зеленых попугая, каждый размером с сороку, и о чем-то деловито переговаривались. Надежда пришла в умиление от такой картины: раньше попугаев она видела только в клетках. Причина, которая привела ее сюда, вовсе не предполагала лирических отступлений, но вряд ли могла повлиять на ее неунывающий характер и способность удивляться окружающему миру.
В прозрачной лужице близ фонтана плескались жизнерадостные воробьи. Пенные струи, поочередно меняя высоту и напор, весело искрились на солнце. Виды, открывающиеся с площади, могли поразить воображение любого человека, оказавшегося здесь впервые: с одной стороны – величественные стены легендарного храма Святой Софии, или, как его называют здесь, – Айя-София, с другой – изящная мечеть султана Ахмеда Первого, она же – Голубая мечеть, окруженная шестью минаретами.
Надежда находилась в самом сердце Стамбула, в одном из самых его примечательных мест: в районе Фатих, на древней площади Султанахмет – в историческом центре столицы трех великих империй.
«Задохнуться можно от восторга!» – подумала Надежда. Но, ни чарующая магия знаменитого места, ни умиротворяющий плеск воды в фонтане не могли заглушить ее волнения и тревоги.
Мысли Надежды путались, то выдергивая из памяти какие-то известные ей исторические события, связанные с этим древним городом, то возвращаясь в современность. Где-то здесь, неподалеку, должно быть, столетия назад располагался невольничий рынок. Давно миновали те времена, когда продажа людей в рабство во многих цивилизованных странах считалась обычным делом. Но до сих пор в криминальных сводках периодически встречается информация о задержании преступников, замешанных в похищениях людей. Как бы дико это ни звучало, но и сейчас в мире имеют место торговля людьми и рабство… хоть это и противозаконно. Такая вот объективная современная реальность, ничем не уступающая по жестокости нравам Средневековья…

Глава 1. Пропажа
Надежда Устинова, региональный лидер одной из многочисленных политических партий России, везла делегацию на очередной съезд…
Прозрачная утренняя дымка плыла за иллюминаторами. Надежде нравилось сидеть у окошка: можно было наблюдать за облаками, за удаляющимися вдаль поселками и городами с крошечными зданиями, похожими на спичечные коробочки. В ясную погоду при наборе высоты она легко могла отыскать свой микрорайон и даже дом.
Вот и сейчас среди городских кварталов она без труда нашла коробочку-девятиэтажку, в одной из квартир которой, на девятом этаже, еще, должно быть, подремывали ее домочадцы: Аленка, она же – Лапочка-дочка, студентка первого курса педагогического университета, и Прелестница-кошка – очаровательная, но своенравная зверушка породы «невская маскарадная». При мысли о них на душе у Надежды потеплело…
В этот раз на съезд летело шесть делегатов, включая Устинову. Земляки-партийцы занимали весь ряд в салоне воздушного судна.
– Как настроение, Иринка? – обратилась она к миловидной белокурой девушке, сидящей рядом. – Пересядешь на мое место? В окошечко посмотришь…
– Нет, не надо! Очень уж высоко… еще голова закружится.
Ирина, студентка художественно-педагогического колледжа, в котором преподавала Надежда, летела в самолете первый раз в жизни. Отличница, активистка, заместитель председателя городского молодежного отделения партии.
Справа от Ирины сидела Наталья Федоровна – закадычная подруга Надежды и верная ее помощница во всех начинаниях.
На противоположной стороне у иллюминатора пристроился Сергей Валентинович, или просто Серега – врач по профессии и первый заместитель председателя, то есть Надежды. Веселый нрав, кудрявая шевелюра и белозубая улыбка делали его весьма симпатичным малым. Шутник и балагур, он любую ситуацию легко мог превратить в повод для веселья и пересказывать ее позже, как анекдот. Вот и сейчас он, жестикулируя, со смехом что-то говорил соседу.
Тот спокойно улыбался в ответ. Василий Николаевич – надежный соратник и второй заместитель председателя, безотказно приходивший по первому зову и беспредельно доверяющий Надежде не только в политических, но и в любых других вопросах.
В крайнем кресле «мужского ряда» с невозмутимым видом листал журнал Станислав Анатольевич, или просто Стас, как называли его друзья и коллеги. Интеллигентный мужчина сорока пяти лет, спортивного телосложения, с благородной проседью, с усами и в очках. Стас был учредителем и директором небольшой проектной организации. Справедливости ради стоит отметить, что особых надежд на успех партии Стас не питал, а поддерживал друзей-партийцев просто так, из солидарности. В качестве юридического адреса регионального отделения в документах числился адрес его проектной организации.
К партийным делам Надежда, конечно, привлекла и Лапочку-дочку. В числе первых вступила в партию и мама Надежды – библиотекарь одного из вузов. О профессионализме Лилии Семеновны ходили легенды в студенческой среде города, чем ее семья по праву гордилась. «Она не только прекрасный библиотекарь и отзывчивый человек, она – ходячая энциклопедия!» – делились впечатлениями «мученики науки».
Лилия Семеновна разделяла политические взгляды дочери и внучки, а если в чем-то была с ними не согласна, то, не сумев разубедить, все равно их поддерживала, как истинная мама и бабушка.

***
Вечером, после ужина, все заселившиеся в гостиницу «Альфа» партийцы собрались в кафе на первом этаже. Обсуждали наболевшие вопросы. Сидели небольшими компаниями, каждая из которых могла в какой-то момент запросто присоединиться к любой другой.
– А я вот считаю, что в городском Совете должно быть больше молодежи, представителей студенчества, – заявила вдруг Ирина в ответ на чью-то фразу о малочисленности органов общественного самоуправления.
– О как! – Герман Юрьевич, которому в середине девяностых довелось отстаивать идеи первых демократов-романтиков, работая в Государственной Думе, не сдержал улыбки, удивленный категоричностью девушки.
– И не только в городском, но и в местных, и во всех органах законодательной власти! И в Государственной думе – тоже, – продолжала Ира со свойственным ей максимализмом.
– Но прежде молодые люди должны чему-то научиться… приобрести жизненный опыт, получить образование, – терпеливо объяснял Владимир Иванович – депутат Екатеринбургского городского Совета. Его характерное «этсамое» звучало вовсе не как слово-паразит, а, наоборот, добавляло выразительности и убедительности произносимой фразе.
– Но ведь взрослые, а особенно пожилые люди не понимают проблем молодежи! Вы мыслите по-старому! Взгляды тоже бывают устаревшими, как и мода, – не сдавалась Ирина.
– Иришка, ты о чем это? Где ты здесь пожилых видишь? И чьи это взгляды считаешь устаревшими? – с шутливым возмущением спросила Надежда. – Да ты хоть знаешь, с кем споришь? Неудобно даже! Я себе не всегда… могу такое позволить! – добавила она шепотом и уже серьезно, стараясь, чтобы эти слова услышала только Ирина.
Наде было неловко от неуместной болтовни подопечной и от ее неприкрытого стремления обратить на себя внимание.
– Да ладно, Надюша, пусть девочка поговорит, – Владимир Иванович понимающе улыбнулся.
– Но ведь я же права, Надежда Владимировна! Ведь взрослые люди молодыми были совсем в другое время, тогда все было… иначе, – не унималась Иринка.
Подошел Игорь – руководитель Саратовского отделения, держа в руках бокалы и бутылку красного сухого вина.
– Можно к вам присоединиться? – спросил он, помогая мужчинам придвинуть вплотную к их столу соседний квадратный столик. – О чем столь жаркий спор?
Кто-то принес коробку конфет, порезанный дольками апельсин. Разлили вино.
– Молодежи-то нальем немного? – спросили у Нади.
– Ирине – только глоток, для крепкого сна, – разрешила она.
Дискуссия продолжалась.
Иринкины неуклюжие попытки философствования казались Надежде забавными.
«Совсем еще ребенок, – подумала она, – умненькая девочка, которая привыкла прилежно учить уроки, повторять заученные книжные фразы, не сомневаясь в их правильности, и ожидая за свою старательность одобрения взрослых».
Откуда-то послышалась песня:
«Таганка, все ночи полные огня,
Таганка, зачем сгубила ты меня…»
– Для кого-то – Таганка, а для нас – Полтавка, – засмеялся Андрей.
Центральный штаб партии, с самого ее учреждения и по сей день, находился на улице Полтавской, или, как говорили партийцы, «на Полтавке». Даже газета, которую эпизодически выпускало это сообщество единомышленников, была ими любовно названа «Полтавкой»…
– «Полтавка, я твой бессменный арестант…» – поддержали, оживившись, друзья-соратники.
– Автор текста на нас не обидится? – спросил кто-то.
– Он нас простит, – ответили ему. – Мы же – со всем уважением…
Посидели еще немного. Звучала негромкая музыка, слышались знакомые, такие родные голоса друзей…
Потом всей компанией гуляли в Измайловском парке. Погода стояла по-настоящему весенняя, теплая и ясная. Прозрачный воздух был напоен ароматами молодой листвы, цветов сирени и черемухи. Зеркальная гладь озера отражала свежую зелень деревьев и редкие полупрозрачные облака, подрумяненные закатом. Слышалось пение соловья, заглушаемое шумом транспорта…
Съезд на этот раз прошел без особых разногласий.
Устинову избрали в состав Президиума, и она достойно отбывала сию повинность вместе с коллегами. Ей всегда казалось, что выбирают ее в этот весьма уважаемый рабочий орган, если можно так выразиться, «для оживления интерьера». Особо важной для Президиума персоной она себя не считала.
Сидела и вспоминала те годы, когда «призрак демократии бродил по России». Только был он не пугающим, а вселяющим надежду на обновление…
У Нади дома с тех времен висел плакат с лозунгом: «Остановим криминальную революцию!»…
На следующий день предстояло сдать привезенную партию подписей избирателей, а в оставшееся до отъезда время Надежда собиралась прогуляться с друзьями по Красной площади и Александровскому саду. Однако, проснувшись утром, она обнаружила, что кровать Ирины уже аккуратно застелена.
Окликнув девушку, наставница не получила ответа.
«Странно, – подумала Надя, – куда она могла пойти одна?»
Набрала номер Ириного мобильного. «Аппарат абонента выключен или находится вне зоны действия сети», – прозвучало в ответ.
«Забыла телефон зарядить, наверное», – решила Надежда.
Она быстро собралась, зашла за остальными, все вместе спустились в ресторан, надеясь там встретить Ирину.
Друзья-екатеринбуржцы сидели за одним из столиков в центре зала.
– Надюша, идите к нам поближе, – пригласил Владимир Иванович.
– Иринки что-то нигде нет. Куда бы это она одна с утра могла отправиться? – поделилась беспокойством Надежда.
– Может быть, сувениров решила купить? – предположил Герман. – Хотя рановато еще, вернисаж только открывается…
Позавтракали, вышли в холл. Поговорили о том, о сем: о партийных делах, о жизни, о погоде. Появился Виктор Петрович из Ростова-на-Дону.
– Всем доброго утречка! Надюша, а ты что встревоженная такая? – поинтересовался он.
«Надо же, понял, что я волнуюсь», – удивилась Надежда.
– Да пока еще не особо встревоженная, – ответила она, – но уже начинаю беспокоиться: Иринка куда-то пропала.
– Надь, ну это ж дело молодое! Может быть, Ирина познакомилась с кем-то да гулять пошла. У них это сейчас быстро!
– Да ты что, Витя, какое там «познакомилась»! Она скромная девчонка, отличница! Серьезная и ответственная. Иначе бы я и не взяла ее сюда. В любом случае она бы меня предупредила, – уверенно заявила Надежда, но мужчины не разделяли ее тревоги.
За беседой устроились в фойе первого этажа, в креслах за круглым столиком. В многочисленных стеклянных киосках продавали сувениры, бижутерию и еще много разных милых мелочей, которые могли бы привлечь внимание Ирины, если бы она туда зашла.
– Разве нельзя было что-то здесь купить? – недоумевала Надежда. – Вон какое разнообразие! И идти никуда не надо…
Неподалеку возвышался аквариум, в котором, кроме золотых рыбок, плавала большая черепаха со смешным длинным носом и, казалось, нарочно корчила всем забавные рожицы. Черепаха плавала то влево, то вправо, рисуясь перед новоявленными зрителями.
– Красавица какая! Как-то она называется, – протянула Надежда, стараясь вспомнить название этого вида черепах.
– А ты спроси у нее имя… с фамилией, – посоветовал Серега.
– А я… языков не знаю… да и забуду все равно…
Посидели, беседуя о каких-то незначительных вещах… Похоже, мужчины еще не видели повода для беспокойства.
– Так, друзья мои, поеду я подписи сдавать. А вы ждите здесь. Если появится Ирина – сразу мне позвоните, – попросила Надя. – А то я нервничаю…
Подписи Надежда добросовестно сдала, только в этот раз на доработку их возвратили больше половины.
В совершенно дурном расположении духа отправилась к станции метро «Электрозаводская», перекладывая на ходу свою тяжелую ношу из одной руки в другую.
Набрав номер Ирины, опять услышала механический голос и знакомые слова о недоступности номера. На сердце было тревожно.
Вдруг ее взгляд остановился на русоволосом мужчине невысокого роста, с пышными усами. Он шел навстречу и приветливо улыбался Надежде, как будто давным-давно был с ней знаком и несказанно рад ее видеть.
«Кто-то из наших новых партийцев, наверное, идет подписи сдавать… или сдал уже,» – решила Надя и даже представила, как видит этого человека на заседании. А вслух сказала:
– Привет! Как дела? Идете сдавать подписи или сдали уже? Много забраковали? – она так рада была видеть доброжелательное лицо после этих строгих проверяющих, что буквально бросилась на шею улыбающемуся мужчине – по-свойски, по-приятельски, как было заведено у них с друзьями-партийцами.
Не слушая ответа, Надежда продолжала:
– А у меня две трети подписей забраковали! Представляешь? Опять эту тяжесть домой везти! Кошмар какой-то!
Она сразу перешла с улыбающимся мужчиной на «ты», как с товарищем по партии, тем более он был на первый взгляд одного с ней возраста, а то и моложе.
– А кто это? – спросил маленького роста мужичок, который смешно семенил рядом с улыбающимся усатым мужчиной.
Надежда даже не сразу обратила на него внимание: был он какой-то незаметный, но в то же время присутствовало в его облике что-то основательное, надежное, хозяйское, но из-за невысокого роста ему больше подходило именно слово «мужичок», а не «мужчина».
– А кто это? – испуганно переспросил он.
– Не знаю, – продолжая улыбаться, ответил усатый мужчина.
«Своих не узнает», – подумала Надежда.
– Слушай, а помоги мне, пожалуйста, сумку до метро донести, тяжеленная ужасно! – попросила она.
– Ну, давай, – согласился усатый мужчина, с готовностью забирая у Надежды сумку и продолжая радостно улыбаться, а сам развернулся вслед за ней в сторону станции метро.
– А ты понеси вот это, – он отдал ей кожаную борсетку.
– Да кто это? – не унимался мужичок, тоже изменив вслед за улыбающимся попутчиком направление движения на противоположное.
– Да не знаю я, – ответил опять усатый мужчина, все внимание которого занимала болтовня Надежды.
Она же задавала ему вопросы и, не слушая ответов, продолжала монолог.
– Вы из какого региона? Сколько у вас людей?.. У нас – около четырехсот человек, а надо не меньше тысячи набрать…
Усатый мужчина продолжал молча улыбаться. Да если бы он и хотел что-то ответить, то вряд ли ему это удалось бы. При несмолкаемой болтовне Надежды вставить хоть слово было просто невозможно.
Мужичок, между тем, молча семенил рядом и с настороженным любопытством прислушивался к этой странной беседе, а если сказать точнее – к монологу Надежды.
Вот и станция метро. Надя подошла к кассе, встала в очередь.
– Сейчас я возьму карточку и будем прощаться! – объявила она.
– Да мы тоже с тобой прокатимся, – озвучил намерение усатый мужчина.
– Ну, тогда я возьму и вам карточку…
– У нас проездные, – сияя жизнерадостной улыбкой, ответил он.
«Зачем им проездные на метро, если они не москвичи? – подумала Надежда, и в ее мысли впервые закралось смутное сомнение. – А я же их не знаю!!! И они не из нашей партии…» – наконец-то дошло до нее.
Надежда забеспокоилась. В сумке, кроме подписных листов, лежала крупная сумма денег, которую предстояло раздать людям за сбор подписей. В ее голове пронеслась вереница самых неприятных мыслей, а по спине пробежал холодок…
Ругая себя за легкомыслие, она обратилась к усатому мужчине с убийственно логичной речью:
– Мужчина, отдайте мне сумку, пожалуйста, мне некогда тут с вами разговаривать, я очень тороплюсь! – Надя перешла на «вы», как и положено обращаться к незнакомым людям.
– Да ладно уж, я провожу до гостиницы, – продолжая улыбаться, возразил он.
– Отдайте мне сумку, – настаивала она, пытаясь вырвать «драгоценную ношу» из сильных рук усатого незнакомца.
– Да ладно тебе, – все еще улыбаясь, проговорил он, – что, ценная поклажка, что ли? Там деньги, наверное? За подписи, что ли? Да не бойся! Ты знаешь, сколько денег в борсетке, которая у тебя в руках? Уж гораздо больше, чем в твоей сумке! Честно!
– Мужчина, ну что вы ко мне пристаете? – возмущенно воскликнула не на шутку испуганная Надежда, и это был ее последний аргумент.
– Интересно, это кто к кому пристал? – смеясь, усатый мужчина задал вопрос, не требующий ответа.
Ей все же удалось вырвать свою сумку из рук незнакомца. Он едва успел поймать борсетку, небрежно брошенную ему Надеждой. Почти бегом, насколько это было возможно с тяжелой ношей, она спустилась по эскалатору и остановилась в ожидании поезда.
– А ты куда Володьку дела? – испуганно спросил запыхавшийся мужичок, подбежав к ней.
– Так его Володькой, что ли, зовут? – вопросом на вопрос ответила Надежда.
– Володькой, – подтвердил мужичок.
Тут подскочил Володька.
– Ну что, давай провожу до гостиницы, что ли? Тяжелая ведь сумка, – заливаясь смехом, предложил он свои услуги.
Через минуту, оценив комичность ситуации, громко хохотали все трое, привлекая внимание окружающих, с удивлением поглядывающих на странную компанию.
Оказалось, что Надежде повстречались два друга-москвича. Володька – майор зенитно-ракетных войск в отпуске, а мужичок – тоже майор, но недавно уволившийся в запас и теперь пытающийся найти свое место в гражданской жизни. Отпустив приятеля, майор Володька пообещал присоединиться к нему позже, а сам поехал провожать даму с ее тяжелой сумкой до гостиницы.
На Надежду по дороге периодически нападал, казалось бы, беспричинный, неудержимый смех. Но Володька, зная, над чем она смеется, хохотал вместе с ней – звонко и заразительно, не обращая внимания на неодобрительные взгляды добропорядочных пассажиров.
Проводив нечаянную спутницу до гостиницы «Альфа», майор Володька вернул Надежде драгоценную сумку и отправился по своим делам…
Увидев в фойе друзей, она без слов поняла, что Ирина не возвращалась. От нехорошего предчувствия подступила тошнота. Попыталась прогнать тревожные мысли.
«Может быть и правда, гулять пошла», – подумала женщина.
Поднялась в номер. Из маленького радиоприемника на стене слышалась знакомая песня и Надя легко поддалась лирическому настрою, который она навевала. Чудный голос Анны Герман пел о белой черемухе и трелях соловья, вселял надежду на приход новой весны и счастливой любви……
Надино сердце сейчас было свободно, и она ценила это временное затишье в чувствах: можно спокойно радоваться жизни, ощущая себя гордой и свободной птицей. Но, как всякая истинная женщина, она снова была готова безоглядно, как в омут с головой, броситься в любовь… если, конечно, таковая случится.
«Что-то я растрогалась… как-то некстати! Некогда мне о такой ерунде думать», – решила Надежда и отправилась на первый этаж, где в холле ее ждали друзья.
– Ну что? – спросила она.
– А ничего, – ответил друг Серега. – Тишина…
– Тогда давайте пойдем уже предпримем что-нибудь! – решительно заявила Надя. – Что обычно делают… в подобных случаях?
– Надо идти в отдел охраны, там скажут… этсамое… куда обратиться, – неуверенно предложил Владимир Иванович.
Начальник охраны – высокий, суровый на вид мужчина лет пятидесяти – объяснил, что для начала нужно посмотреть записи с камер видеонаблюдения.
– Может быть, ваша потеря сидит у кого-нибудь в номере, а вы с ума сходите, – сказал он, но Надежду возмущали такие предположения. Она была более высокого мнения о своей лучшей студентке.
Друзей-партийцев усадили перед небольшим устройством, на экране которого отображалось видео.
Просмотрели несколько записей за утреннее время, Ирины не увидели.
– Давайте просмотрим записи с вечера. С того момента, как вы зашли в номер, – и он включил просмотр записи с камеры шестнадцатого этажа.
Вот друзья-партийцы вернулись с прогулки, Надежда с Ириной зашли в номер. Какой-то мужчина прошел по коридору и скрылся за дверью. Очень полная женщина в длинном халате подошла к столику дежурной по этажу, налила чашку кофе или чая и вернулась к себе.
Вдруг на голубовато-сером экране появилась тоненькая фигурка девушки. Она выскользнула из номера и исчезла в лифтовом холле…
– Ирина! – воскликнула Надежда.
– Час пятнадцать минут, – комментировал запись начальник охраны, – теперь посмотрим, на каком этаже она выйдет.
Надя не ожидала такого поворота событий…
Одна из камер видеонаблюдения, установленных на первом этаже, зафиксировала Ирину, когда она заходила в боулинг-клуб в обществе незнакомого смуглого мужчины лет тридцати пяти – тридцати восьми. Надежда похолодела. Ей казалось, что ноги не послушаются, если она вдруг захочет подняться. Сердце громко стучало, что не мешало мыслям метаться, перебирая версии случившегося – одну страшнее другой.
Онемев, Надя смотрела запись, ожидая, когда Ирина выйдет из боулинг-клуба. Возмущению ее не было предела. Эта девчонка, впервые вырвавшись из дома, захотела приключений! Где вот она теперь? Хорошо, если за нее выкуп попросят – Надежда могла бы отдать деньги, которые получила за принятые подписи, и аванс – за следующую партию. Она ругала себя за то, что не все подписи прошли, иначе заплатили бы больше! Кто знает, какую сумму потребуют за Ирину… Ей и в голову не могло прийти, что девушка осознанно способна доставить ей такое беспокойство. Что-то, наверняка, случилось!
«Да разве такие деньги стоят того, чтобы из-за них похищать человека? Это же мелочь, – Надежда постаралась прогнать от себя страшные мысли. Но не могла перестать думать, – а, впрочем, откуда похитителям знать, сколько нам платят за подписи? Может быть, кто-то считает, будто у нас в распоряжении… какие-нибудь… золотые горы! Но тогда почему еще никто не позвонил?» – продолжала размышлять она.
Начальник охраны увеличил скорость просмотра записи… Вот на экране вновь появилась Ирина в сопровождении черноволосого незнакомца. Они покинули боулинг-клуб в два часа двадцать минут.
Далее парочка вошла в небольшое кафе на первом этаже. Было хорошо видно, как эти двое сидят за столиком, мило беседуют, пьют красное вино. В общем, приятно проводят время.
– Надя, а ты ей больше глотка не позволяла! Девочка отдыхает, а ты нервничаешь, – Герман Юрьевич попытался успокоить Надежду, но она не хотела верить его словам.
– Гера, она серьезная девчонка, даже если сидит в кафе… и даже пусть выпила с кем-то вина – это ничего не значит. Глупая просто еще… Вот где она сейчас?
– Да может быть, и сейчас с ним, – предположил Серега, – что ты, Надь, наивная такая? И нечего нервничать! Успокойся. Подумаешь, развлекается твоя Ирочка! Еще вздумаешь выговор ей за это объявлять! Не будь ханжой, Надюха!
«Ушла ночью с каким-то… проходимцем… ухаживания его принимает, как будто так и надо. Вино пьет… а может быть… Ой, только бы вернулась!» – думала Надежда, которой было сейчас не только страшно за Ирину, но и стыдно за нее.
Видя, как Надя вздрагивает при каждом появлении своей подопечной на экране, как пытается сдержать крик ужаса в ожидании чего-то страшного и непоправимого, друзья-партийцы пытались успокоить ее. Принесли из аптечного киоска флакончик валерьянки, налили из графина воды.
На записи с одной из камер показалась Ирина с незнакомцем, выходящие из гостиницы. Надежда издала полувздох-полустон.
– Надюша, ну что, что ты так волнуешься?! – Владимир Иванович придвинул к женщине стакан минералки. – Ну, заскучала среди нас эта свиристелка, этсамое, малолетняя! Повеселиться решила. Так что же теперь тебе – в петлю лезть? Побледнела вон как! Ничего же страшного не случилось, Надя!
Запись с камеры, установленной снаружи, у входа, немо свидетельствовала о десятиминутной беседе Ирины и черноволосого мужчины у центрального входа в гостиницу. Оба с видимым удовольствием курили тонкие сигареты, играя кольцами дыма. Им, похоже, было легко и весело.
– Она еще и курит! – с ужасом воскликнула Надежда.
– Ой, ну все, Надюха! Твоя педагогическая доктрина потерпела фиаско! Жить дальше не имеет смысла, – сострил Серега.
– Сережка, хватит шутить! Дела-то, похоже, серьезные, – одернула его Наталья.
– Действительно, – согласилась Надежда.
– Да они сейчас почти все курят, Надюха! Особенно когда выпьют! Ну что ты как школьница, честное слово! Вот увидишь, погуляет и придет Ирина твоя. Она, заметь, не только курит, она вино пьет и ночью со взрослым мужчиной время проводит. Мы, правда, не уверены – как именно, – Серега отошел от нервного напряжения и был в своем репертуаре, – для современной молодежи это почти нормально.
– Зачем же сразу предполагать всякую гадость? Что нормально, а что ненормально – это от воспитания зависит, и Ирочка совсем не такая, – обиделась за свою подопечную Надежда.
– Да откуда ты знаешь, какая она? Ты же ее только за партой видишь! – заметил Сергей. – У них же в этом возрасте гормоны играют, Надюха!
– Гормоны пусть дома играют, рядом с мамой… А вообще – неважно, как она проводит время! Лишь бы жива была и здорова! – заключила Надя, будто именно от ее слов все зависело. – Только бы привезти ее обратно домой!
– Надя, вот именно! Главное, чтобы жива и здорова, – заключил Герман, – а как она время проводит – это никого не касается. Ты стараешься ее опекать, а ей это, как выясняется, совсем не нужно! Она вовсе не ребенок, каким ты ее до сих пор считаешь.
– Пусть только появится! Я ей устрою! Соплюшка этакая! Вместо приятных прогулок по городу… мы должны нервничать тут из-за нее! И еще неизвестно, чем все закончится! – в бессилии воскликнула Надежда, едва сдерживая слезы.
– Все будет нормально. Надя, пусть Иринка со мной летит, а то ты замучаешь ее воспитательными беседами, – предложил Стас, который должен был лететь домой другим рейсом, на полтора часа позже, чем остальные земляки-партийцы. Возможно, он сказал это, стремясь отвлечь Надежду от мрачных мыслей. – И ты… это… ничего в колледже о ее приключении не рассказывай! А то выложишь там все… с твоей принципиальностью!
– Да не скажу, конечно! Что же я ей – враг, что ли?.. Я ее сама прикончу! Пусть только появится!
– Надя, ты сразу с ней не говори. Когда успокоишься – побеседуешь с девочкой… ненавязчиво, – увещевал Герман. – И… потом… может, это стиль ее жизни?
Надежда не могла согласиться с тем, что ЭТО – стиль жизни ее подопечной. Она знала Ирочку совсем другой.
– Какой еще образ жизни? Откуда, Гера? Иринка – скромная деревенская девчонка, учится в колледже… в общежитии живет, – в очередной раз заступилась за свою студентку Надежда, – нет, я просто не могу поверить! Она такая обязательная всегда… Вот где она сейчас?! – это было уже похоже на истерику.
Наталья молча сидела рядом с Надеждой, и, похоже, вполне разделяла ее чувства.
Надя снова набрала номер телефона Ирины. «Телефон выключен или находится вне зоны действия сети», – раздалось в трубке.
– Чтобы я еще кого-то из этих малолеток взяла с собой! – продолжала стенать Надежда. – Свихнуться с ними можно!
– Это – запросто, – подтвердил психиатр Серега, – но тебе-то есть к кому обращаться, – сострил он. – Тебя-то уж мы в лучшем виде… вылечим…
Тем временем на мониторе показались объекты наблюдения – Ирина, входящая в гостиницу в сопровождении того же черноволосого мужчины. Перекур закончился, и парочка вернулась в кафе.
Наконец эти двое покинули здание, по всей видимости, совсем: Ирина закутала плечи в тонкий бледно-голубой палантин, с ней была ее маленькая сумочка на длинном ремешке. Мило поболтав у входа еще несколько минут, парочка вдруг села в подъехавшую иномарку цвета «мокрый асфальт». Машина тронулась и скрылась из вида. Таймер видеосъемки показывал четыре часа сорок две минуты.
Надежда ахнула и некоторое время сидела неподвижно.
– Ой, мама! – прошептала она, выходя из оцепенения и предполагая самые жуткие последствия такой неосмотрительности.
– Надя, ну, возможно, они, этсамое… поехали просто по Москве прокатиться! – предположил Владимир Иванович, – еще рано волноваться. Вот если она ко времени отъезда из гостиницы не вернется… а тем более – ко времени вылета…
– Мы собирались вещи в камере хранения оставить и погулять по Москве, а потом ехать в аэропорт, – полушепотом прошелестела Надежда.
До времени предполагаемого выезда из гостиницы оставалось около полутора часов.
– Давайте подождем еще часок, – предложил Владимир Иванович, – В любом случае она должна вернуться. Никуда она без вещей-то не денется… если что.
– И паспорт ее у меня, – ответила Надежда, – и билет на самолет…
Вся компания сидела в холле с вещами, ожидая отъезда в аэропорт и все еще надеясь увидеть Ирину. Но, увы, девушка так и не появилась.
Земляки-партийцы уехали – не было смысла задерживаться дольше, да и дома ждали дела. Надежда оставила свои и Иринкины вещи в камере хранения, авиабилеты сдала в кассу «Аэрофлота», расположенную на первом этаже гостиницы «Альфа».
Владимир Иванович тем временем пытался дозвониться своему давнему другу, с которым служил когда-то в десантных войсках. Юрий Петрович – так звали друга – в московской милиции занимал солидную должность и являлся весьма заметной личностью.
В состоянии полнейшей растерянности Надежда сидела в холле и смотрела на стеклянные двери-вертушки, находившиеся в непрестанном движении от постоянно прибывающих и убывающих посетителей гостиницы.
– Только бы с ней все было хорошо, – вслух подумала Надежда.
– Надюша, я дозвонился до Юры, – сообщил Владимир Иванович, – он обещал через час-полтора подъехать. А пока пойдем-ка перекусим. Заодно и успокоишься – на тебе лица нет!
– Я успокоюсь, только когда Иринка найдется!
– Надя, возьми себя в руки! Тебе, вероятно, придется некоторое время побыть в Москве, предпринять, этсамое… что-нибудь… Юра тебе посодействует. Если нужна наша помощь, то и мы с Германом останемся. Хотя, думаю, наше участие не имеет смысла – тебе будут помогать профессионалы. А сейчас пойдем-ка пообедаем! – настойчиво повторил он.
Обедали в ресторане на втором этаже. Есть Надежде совершенно не хотелось. Глотала солянку, не ощущая вкуса. На второе блюдо сил не хватило. Выпила апельсиновый сок, который показался ей чересчур кислым…

Глава 2. Первые поиски
В холле к партийцам подошел мужчина лет около сорока, спортивного телосложения, роста где-то метр восемьдесят, широкоплечий, в джинсах и в синей, в белую с красным полоску рубашке поло. Чуть заметная проседь поблескивала в густой темно-русой шевелюре незнакомца. Мужественные черты лица, четкая линия губ. Синие глаза с задорными искорками приветливо смотрели из-под густых бровей. Аккуратно подстриженные усы – тоже с легкой проседью.
Мужчина радостно обменялся с Владимиром Ивановичем дружеским рукопожатием, по-свойски хлопнул его по плечу.
«Какой симпатичный… бабник, наверное, – предположила Надя и тут же устыдилась своих мыслей. – Что же я так плохо думаю о людях-то!.. Порядочный, наверное, человек… милиционер… с усами… женатый, скорее всего. Такие мужчины свободными не бывают!»
– Надюша, вот это Юрий Петрович, о котором я тебе говорил, – представил его Владимир Иванович.
– Можно… просто Юрий, – неуверенно сказал мужчина бархатным баритоном, глядя на Надю с ослепительной улыбкой. Морщинки-лучики у глаз делали ее еще более приветливой и дружелюбной.
– Надежда, – пролепетала она и попыталась улыбнуться, но улыбка получилась какая-то вымученная и виноватая.
Юрий Петрович задержал взгляд на Наде, лицо его при этом выражало, как ей показалось, крайнюю степень удивления.
«Неужели я так плохо выгляжу? – ужаснулась она. – Надо с этим уже что-то делать, брать себя в руки как-то… И что уставился?.. Было бы на что посмотреть…»
– Ну, что у вас стряслось? – без лишних вступительных разговоров перешел к делу Юрий Петрович, и взгляд его синих глаз стал серьезным и пронизывающим.
«Не взгляд, а ультразвуковая дефектоскопия какая-то, – подумала Надя, – скорее всего, это у него профессиональное… и, наверное, он видит всех насквозь. Надо следить за своими мыслями и ни о чем ЭТАКОМ не думать…»
– Надюша, Юра работает в Главном следственном управлении. Заведует отделом… этсамое… специальным… забыл, каким отделом, Юра? – спросил Владимир Иванович. – А, неважно, каким! Все равно ему повышение грозит. Полковника буквально на днях получил. Героическая личность, между прочим!
– Володя, ну хватит, – попытался урезонить друга Юрий Петрович.
– Награды имеет… и ранения… Борется с преступностью, этсамое, под пулями, – как ни в чем не бывало, продолжал тот. – В газетах про него пишут!
«Ничего себе! – изумилась Надежда. – А я тут… провинциалка, перед московской знаменитостью в таком неприглядном виде… предстаю… Какая досада!»
– Володя, да ладно тебе! Отклоняешься от темы, – забавно смутилась «знаменитость».
– А что в этом плохого? Не надо стесняться собственных подвигов и заслуг! Ты наверняка стал бы уже генералом, если бы, этсамое… соблюдал указы Петра Первого!
Мужчины рассмеялись. Надежда почувствовала себя неловко, не понимая, о чем речь.
– Надюша, ты знаешь, что несоблюдение некоторых указов Петра Первого и в наше время чревато последствиями? – спросил Владимир Иванович.
– Да нет, не знаю. И каких же именно указов? – не боясь показаться невеждой, поинтересовалась она.
– Володя, ну кому это интересно? Давай лучше сразу к делу, – Юрий Петрович попытался перевести разговор в другое русло.
– Есть такой реальный исторический указ Петра, – невозмутимо продолжал Владимир Иванович, – который гласит, что «подчиненный перед лицом начальствующим должен иметь вид лихой и придурковатый, дабы… этсамое… разумением своим не смущать начальства».
– А, ну что-то такое читала однажды! У кого-то в приемной, – сказала Надежда. Она действительно видела этот текст, напечатанный крупным шрифтом, в каком-то кабинете на стене – здесь, в Москве. Только сейчас никак не могла припомнить – в каком именно.
– Так вот, если бы Юра следовал мудрому указу, то очередное звание ему могло быть присвоено гораздо раньше! Но… принципиальность – его второе «Я»! Частенько это ему выходит боком…
Юрий Петрович Михальцов за долгие годы службы успел поучаствовать в расследовании многих громких дел, в том числе – связанных с похищением людей и взятием заложников. Неоднократно был представлен к наградам. И, возможно, мог бы добиться более значительных успехов в карьерном росте, если бы не его прямота и бескомпромиссность, а также вредная привычка говорить правду в глаза… даже начальству.
– Между прочим, к прежнему званию – подполковника – Юра был представлен досрочно, за особые заслуги! За проявленное мужество и героизм! Да к этому, кажется, тоже, этсамое…
– Да что об этом говорить, Володя, – снова смутился Юрий Петрович, – это отдельная история.
– Юра попробует нам помочь, Надюша. Ты можешь ему доверять, этсамое, как самой себе, – сказал Владимир Иванович, – или, допустим, как мне.
– Володя, ну так кто у вас пропал-то? – спросил полковник.
Для дальнейшей беседы все устроились на кожаном диване в относительно тихом и уютном уголке большого холла.
– Может быть, девушка давно знакома с этим мужчиной, и они заранее договорились о встрече? – предположил Юрий Петрович, когда все уже было рассказано. – Возможно, и нет здесь никакого криминала… Откуда же он взялся, брюнет-то этот?
– Ира почти всегда была под моим присмотром или… с моими друзьями, – ответила Надежда.
– Может, во время заседания познакомилась? Ведь она выходила из зала! – вспомнил Владимир Иванович. – Она сидела в одном ряду с нами. Точно, выходила! И отсутствовала довольно долго, но я не придал этому значения. Мало ли куда может выйти девушка! У меня и в мыслях не было поинтересоваться! Даже и нетактично, этсамое… как-то, – закончил он виноватым голосом. В этой фразе его обычное «этсамое» подчеркивало чувство вины.
Юрий Петрович прошел в сопровождении Надежды и Владимира Ивановича в службу безопасности, все вместе внимательно просматривали видеозаписи за время съезда.
– Надюша, да вот же она! Она ведь? – Владимир Иванович подошел вплотную к монитору.
– Она, – выдохнула Надежда.
– Откуда это она идет? В той стороне камера есть? – спросил друг-партиец у начальника охраны.
Через несколько минут на экране снова мелькнула фигурка Ирины в лифтовом холле.
– А вот и наш брюнет! – воскликнул Владимир Иванович. – Кажется, случайно встретились?
– Разговаривают, как будто уже знакомы, – заметила Надежда.
– Не факт, – возразил Владимир Иванович, – может быть, сейчас и познакомились.
Полковник попросил сделать копии видеозаписей, которые могли понадобиться для следствия. По его просьбе было распечатано несколько кадров, где наиболее четко отображались лица Ирины и ее спутника.
– Скорее всего, они заранее договорились о ночной встрече, – предположил Юрий Петрович.
– И что нам это дает? – спросила Надежда.
– Пока – ничего, – ответил полковник. – Дальше – посмотрим…
Еще один момент стал поводом для волнения: не удавалось пока выяснить, останавливался ли спутник Ирины в гостинице, или приходил сюда по каким-то делам. Никто из дежурных администраторов не помнил, чтобы он заселялся в гостиницу.
– Надежда, вы размещайтесь и ждите моих звонков, – сказал Юрий Петрович тоном, не допускающим возражений, – ни во что не вмешивайтесь. Инициативы не проявляйте. Я еду в управление, займусь выяснением личности нашего… жгучего брюнета. Кажется, где-то мне уже встречалось его лицо… Очень возможно, что он имеет отношение к криминальному миру.
– Ну а нам что делать, Юра? Чем помочь? – спросил Владимир Иванович.
– А знаешь, Володя, пока нет оснований для официального расследования… останьтесь на денек… до выяснения обстоятельств. Может быть, мне понадобится ваша помощь. Начнем пока неофициально искать концы.
– А вы неплохо держитесь, Надежда… хотя заметно, что очень тревожитесь, – заметил Юрий Петрович, с улыбкой глядя ей в глаза.
«Рассматривает меня, как амебу под микроскопом, – подумала Надя, отводя взгляд. Ей было неловко чувствовать себя объектом столь пристального внимания. Особенно – когда она не была уверена в собственной неотразимости. А уж сегодня-то – и говорить нечего! – Проницательный какой… Улыбается тут еще…»
– В общем-то, волноваться пока рано, ничего страшного не произошло, – добавил полковник.
– Или мы пока не знаем об этом! – простонала она.
– Надя, ну-ну, нельзя, этсамое, на плохое сразу настраиваться! Надо надеяться на хорошее, – Владимир Иванович был убедителен, как никогда. Надежда тоже хотела бы так рассуждать и «надеяться на хорошее», но сейчас настроиться на позитивный лад у нее не очень получалось…
– Я постараюсь как можно скорее прояснить ситуацию и помочь… насколько это возможно, – пообещал Юрий Петрович и ушел.
Устинова заселилась в одноместный номер на шестнадцатом этаже. Разобрать вещи не хватило сил. Вынула из чемодана джинсы и футболку, переоделась. Долго смотрела в окно. Открывающийся отсюда вид был ей хорошо знаком. Не первый раз она останавливалась в Измайловском гостиничном комплексе, и ее всегда умиляла эта панорама: торговые ряды вернисажа, павильоны-теремочки и другие постройки в русском стиле. А если посмотреть направо – видна часть Измайловского парка. Но сейчас, глядя на эти красоты, она не чувствовала привычного восторга. Надежда отошла от окна, уселась в кресло и замерла.
Владимир Иванович и Герман заняли номер неподалеку. Был вечер, все устали после напряженного дня.
Зазвонил стационарный телефон.
– Надя, давайте сходим куда-нибудь, – предложил Владимир Иванович, – ты же там как на иголках! И нам неспокойно. Новостей от Юры можно ожидать часа через полтора-два, не раньше. Пойдемте кофейку попьем…
За чашкой кофе говорили обо всем, кроме того, что заставило их изменить планы и остаться в Москве.
Вдруг раздалась мелодия вызова в сумочке Надежды.
– Мама, как у тебя дела? Ко мне тетя Наташа пришла, сказала, что у вас там ЧП… Лучше бы ты не Иринку, а меня с собой взяла! Головную боль себе только заработала, – скороговоркой выпалила возмущенная до глубины души Лапочка-дочка.
Пообещав Аленке держать ее в курсе и дав несколько ценных указаний, Надежда пожелала ей спокойной ночи и отключилась.
Через некоторое время ожил телефон Владимира Ивановича. По обрывкам фраз было понятно, что звонил Юрий Петрович. Какими долгими показались Надежде эти несколько минут их беседы!
– Личность нашего брюнета установили, – сказал он, закончив разговор, – это картежный шулер, или катала, как говорят в определенных кругах. Сюда он, видимо, по своим «профессиональным» делам приходил. И познакомился с Ириной… случайно или нет – неизвестно. Теперь его надо найти. Мы с Юрой прокатимся по местам возможного обитания этого типа.
– Так и я поеду с вами, Володя, – предложил Герман.
– Гера, побудь лучше здесь. Юра меня пока одного позвал. Вдруг этот тип появится. И… этсамое, мало ли что… тут…
– Что… мало ли что? – встревоженно спросила Надежда. Ей показалось, что Владимир Иванович чего-то не договаривает, – что-то случилось?.. А?
– Надя, да ничего не случилось! Что ты прямо, этсамое… опять… Искать поедем!
Он поднялся в свой номер и через пять-семь минут вышел с борсеткой в руках, набрасывая на ходу джинсовую куртку.
– Ну, пожелайте удачи!
– Удачи, Владимир Иванович, – от души сказала Надежда.
– Ты держи нас в курсе, Володя, – попросил Герман Юрьевич.
«Катала, значит…», – подумала Надежда. Она имела весьма поверхностное представление об этой, с позволения сказать, профессии. Разве что из детективов. Да еще было два инцидента из ее собственного опыта…
Это случилось, когда она первый раз прилетела на партийную конференцию… В аэропорту Домодедово многочисленные столичные таксисты навязчиво предлагали пассажирам свои недешевые услуги. Вдруг рядом с ней оказался мужчина лет тридцати пяти, вполне приличной наружности.
– Девушка, вам куда? – спросил он.
– В Москву, естественно, – не очень любезно ответила Надежда.
Она предполагала добираться до города на автобусе, но незнакомец, как будто угадав ход ее мыслей, вдруг сообщил:
– У автобусов сейчас большой перерыв, а вот электричка до Павелецкого вокзала отходит через несколько минут!
Надежда не придала значения тому, что ни сумки, ни чемодана, как полагалось бы прилетевшему из другого города пассажиру, в руках мужчины не наблюдалось. Вслед за случайным спутником она вошла в последний вагон электрички, заняла свободную скамью. Попутчик приличной наружности устроился рядом, предложил сыграть в карты. В «дурачка». Чтобы не скучно было.
Не ожидая никакого подвоха, Надя согласилась.
Незнакомец вынул колоду карт. Вдруг откуда-то подошли еще трое желающих перекинуться в картишки, молча стали усаживаться в кружок.
Кто-то из новичков решил удивить попутчиков «более интересной и очень простой игрой». На деньги. Символически. Быстро объяснили правила.
Раздали карты, сделали ставки.
Надежда выиграла.
– Ну вот! Девушка сейчас выиграет на шампанское! – весело высказал предположение один из игроков – улыбчивый мужчина лет сорока пяти, простецкого вида.
Ставки увеличили. Надя опять выиграла.
– Ну вот! Девушка сейчас на французские духи выиграет! – продолжал радостно комментировать происходящее улыбчивый мужчина простецкого вида.
Но в следующий раз Надежда проиграла! Она, конечно, поняла, что все это было подстроено, но потеряла пока не так много – не более третьей части своей основной зарплаты.
– Все, я больше не играю! – решительно заявила она.
Тут игроки потеряли к Устиновой всякий интерес и покинули вагон. Надежде было, конечно, немного жаль денег, но речь шла не о той сумме, потеря которой могла бы ее очень расстроить. Ей просто было противно ощущать себя обманутой.
Но, в конце концов, жизнелюбие взяло верх. Надя смотрела в окно на пробегающие мимо березки и сосны, на весеннюю, едва проклюнувшуюся листву и веселые утренние лучики солнца, пробивающиеся сквозь свежую зелень деревьев, и постепенно отвратительное ощущение от проигрыша уступило место ее обычному позитивному расположению духа…
В другой приезд в Москву Надежду чуть не увезли на такси в какое-то лесное кафе случайные попутчики – тоже очень приличного, располагающего к доверию вида, которые горели желанием научить ее новой карточной игре…
Казалось бы, с лихими девяностыми ушел в прошлое и разнузданный разгул преступности: не встретить уже на улицах беззастенчивых шулеров и наперсточников, устроителей тараканьих бегов и прочих любителей поживиться за счет наивных сограждан. Теперь доверчивых гостей столицы ждали более изощренные аферисты и мошенники. Тревожные мысли об Ирине не покидали Надежду…
До часу ночи просидели Герман и Надежда в холле гостиницы, ожидая вестей. Наконец у Нади зазвонил телефон.
– Как дела, Надюша? Что новенького? – спрашивал Владимир Иванович таким обычным голосом, будто ничего особенного за последние сутки не произошло.
– А какие у нас могут быть новости, Владимир Иванович? – ответила вопросом на вопрос возмущенная Надежда. – Новостей мы от вас ждем! У вас что нового?
– Пока ничего, Надюша, кроме некоторых подробностей. Я скоро буду.
Минут через пятнадцать – двадцать Владимир Иванович в холле гостиницы «Альфа» рассказывал друзьям о том, что удалось выяснить.
– По документам наш брюнет – Рашид Андреевич Сулейманов. Вот я записал о нем некоторые сведения. У Юры все данные есть, – Владимир Иванович вынул записную книжку. – Сулейманов – мелкий картежный шулер, как вы уже знаете. Сидел за мошенничество, несколько лет назад освободился. Гражданин России. Живет в Люберцах. Нигде не работает. Не женат. Ни в каких более серьезных делах замечен не был. Но все ведь, этсамое… случается когда-то в первый раз!
– Что в первый раз? Что может «случиться в первый раз»? – переспросила испуганная Надежда. – Есть уже какие-то предположения?
– Надя, да что ты, этсамое… впереди паровоза бежишь! Нет еще предположений никаких! Мы проехали по обычным местам обитания этого «фрукта», но никто его сегодня не видел. Даже дома были. Вернее – около… Ближайший сосед видел его неделю назад и характеризует как спокойного молодого человека, никаких неудобств окружающим не доставляющего.
– Неглупый малый, значит… дома у себя не гадит, – предположил Герман.
– Да уж, только неизвестно, чего нам ожидать от этого «неглупого малого», – вставила Надежда.
– Пока непонятно. Окружение у него довольно разношерстное, так что неизвестно, в какую сторону его потянет и на что он может быть способен. Юра по своим каналам дал соответствующие ориентировки… куда только можно…
То, что удалось узнать, нисколько не прояснило ситуацию с Ириной и совсем не успокоило Надежду.
– Все, ребята, пойдемте отдыхать, – сказал Владимир Иванович тоном, не допускающим возражений, – я с ног валюсь. Да и вы, наверное, не очень-то отдохнули здесь, вестей ожидая! Завтра снова трудный день.
Разошлись по номерам. Надежда снова попыталась дозвониться до Ирины – в который раз за день – и опять услышала знакомое: «Аппарат абонента выключен или находится вне зоны действия сети».
Наскоро приняв горячий душ и выпив валерьянки, она свалилась на кровать и забылась беспокойным сном, полным кошмарных видений…
Утром ее разбудили стук в дверь и бодрый голос Владимира Ивановича:
– Надюша, вставай! Труба зовет! Через пятнадцать минут – общий сбор! – Это был знакомый клич: так обычно созывали друг друга друзья-партийцы на стихийные, импровизированные совещания. Но сейчас повод для сбора был более тревожный и менее приятный, чем обычно…
Надежда поднялась, кое-как привела себя в порядок. Волосы вчера не закрутила на бигуди – не было ни сил, ни настроения, и теперь они торчали в разные стороны. Соорудив подобие прически, слегка подкрасив ресницы и губы, она с немалым огорчением созерцала в зеркале свое уставшее лицо с синяками под глазами.
«Как все-таки один кошмарный день может свести на нет регулярные старания!» – с досадой подумала Надежда.
Где-то она читала, что для положительного настроя надо с утра посмотреться в зеркало и без тени сомнения сказать: «Я красивая, умная, успешная». «Что-то в этом, наверное, есть, хотя слишком все было бы просто», – усомнилась она тогда, но, тем не менее, иногда все-таки пыталась с утра таким способом настроить себя позитивно на грядущий день.
– Ну что, умница-красавица, труба зовет! – насмешливо сказала своему отражению Надежда и, взяв сумочку с документами и деньгами, вышла в коридор, где ее уже ждали Владимир с Германом.
– Сейчас быстро завтракаем… потом мы с Герой едем к Юре. Он пока наводит кое-какие справки. Там сообразим, что делать дальше. А ты, Надюша, остаешься здесь, продолжаешь ждать в холле.
– Зачем тогда вы меня разбудили, если с собой не берете? Могла бы поспать еще! Я во сне хоть не так нервничаю, – недовольно заявила Надежда.
– Ну уж нет, Надюша! Тебе шевелиться надо, а то совсем в себя уйдешь… в переживания свои! Заболеешь еще! В движении – жизнь! – бодро возразил Владимир Иванович. – Да и наблюдательный, этсамое, пост тебя ждет. Что если девочка наша появится? А с собой тебя брать в такие заведения никак нельзя! Вдруг и тебя украдут, красавицу-то нашу, – пошутил давний товарищ, стараясь как-то растормошить Надежду.
– Ой, только вот не надо издеваться! И так знаю, что я сегодня на огородное пугало похожа! – ответила Надежда, на ходу поправляя подобие прически.
– Да ладно тебе, Надь! Никто же, кроме тебя, этого не знает, – попытался ее успокоить Герман.
– Ну да! Некоторых хлебом не корми, дай на больную мозоль наступить, – с наигранным укором сказала Надежда.
Спустились в ресторан. Шведский стол, как всегда, изобиловал блюдами на любой вкус, но Надю это сегодня не впечатлило. С трудом заставила себя проглотить какой-то корейский салатик из пророщенной фасоли и с удовольствием выпила чашку крепкого кофе с хрустящим круассаном.
Соратники, несмотря на плохо скрываемую тревогу, завтракали с завидным аппетитом. Надежда подумала, что мужчинам, в принципе, вряд ли что-то может испортить аппетит – будь то романтические переживания или чрезвычайные обстоятельства…
Друзья-товарищи уехали, а Надя заняла место на небольшом диванчике в глубине холла. Отсюда она могла наблюдать за входом, не привлекая внимания заселяющихся гостей. И снова, как обычно, десятки посетителей входили через стеклянные двери-вертушки, а другие, следуя по своим делам, растворялись в разноцветной толпе за прозрачными витражами. Но ни Ирины, на возвращение которой Надежда все еще надеялась, ни ее случайного спутника среди них не было.
Так прошло несколько часов. Надя буквально срослась со своим наблюдательным пунктом и не покидала его, со всей ответственностью выполняя возложенную на нее миссию. Она понимала, что наблюдение за входом – бесполезное занятие, придуманное для нее мужчинами специально, чтобы не брать с собой туда, где могло быть небезопасно.
Зазвонил телефон.
– Надюша, ты там не соскучилась? – бодрый голос Владимира Ивановича вывел женщину из оцепенения. – Мы подъедем через тридцать – сорок минут. Есть новости. Нашли мы нашего брюнета, Надюша.
Эти «тридцать – сорок минут» показались ей длиннее нескольких часов, которые она провела на своем наблюдательном пункте…
Все трое – Владимир Иванович, Герман Юрьевич и Юрий Петрович – выглядели уставшими и озабоченными, но она с первого взгляда поняла, что их старания не безрезультатны. Все вместе сидели за круглым столом в ресторане, обедали и делились с ней новостями.
– Рашидка-шулер повез нашу девочку по Москве прокатиться, – рассказывал Владимир Иванович, – потом повел по своим, этсамое, злачным местам, как на экскурсию! Похвалиться хотел красивой жизнью, впечатление произвести. Ну, как он это понимает, конечно. Ресторан, бильярд… выпивка, стриптиз, картишки! С раннего утра они так катались. После бессонной-то ночи! Ирине нашей это все, конечно, в диковинку. Видели их вместе многие его знакомые…
Надежда молча слушала, приготовившись к какой-нибудь ужасной новости.
– Рашида Сулейманова нашли сегодня у одной из подружек, у стриптизерши – спящего с крепкого похмелья. Спросонья не понял, что мы от него хотим. Ирину даже не сразу вспомнил. Или сделал вид, что не помнит, – Юрий Петрович говорил спокойно, аргументированно. – Вчера, поздним вечером, кавалер привел барышню в казино, решил показать игру в рулетку, – продолжал он.
– И где она? – нетерпеливо спросила Надежда.
– Надя, подожди, не все сразу, – уклончиво сказал Владимир Иванович.
– Ну, нашли ее или нет?! – не успокаивалась она.
– Пока нет… но на некоторый след вышли, – ответил Юрий Петрович.
Надежда не знала, что и думать, и, окончательно теряя свое хиленькое самообладание, схватилась за виски.
– А как вы думаете… она хоть… жива?!
– Надя, Надя! Если ты будешь так реагировать, этсамое, то мы вообще ничего говорить не станем! Лучше тебе уехать тогда. Выпей водички вот, – с этими словами Владимир Иванович налил минералки в ее стакан.
– Да все нормально, – ответила Надежда, – не обращайте внимания.
– Ничего себе! Как это не обращать внимания? Ты чуть сознание, этсамое, не теряешь, – возразил Владимир Иванович.
– Нормально все с моим сознанием, – твердо заявила Надя, стараясь взять себя в руки, – оно у меня закаленное в тяжелой борьбе! Дальше!
– Среди играющих в рулетку был некий Константин Харитонович Ли, по прозвищу Китаец, – продолжил повествование Юрий Петрович, который смотрел на Надежду взглядом, полным искреннего сочувствия, – мужчина сорока двух лет, имеющий криминальное прошлое. Уверен, что и настоящее – криминальное… Хотя у него вполне легальный бизнес: два небольших магазина. Точнее – два ларька кожаных изделий. Кожу возит из Турции. Сам этим занимается… Так вот, Сулейманов познакомил Ирину с Китайцем, они весело общались, а потом куда-то удалились вдвоем. Это подтверждают сотрудники казино.
– Но почему Сулейманов отпустил ее с этим Китайцем? —спросила ошеломленная Надежда.
– Он утверждает, что якобы обиделся на Ирину за ее излишнее внимание к приятелю. Но что-то здесь не так. Возможно, Китаец появился в казино не случайно, а эта встреча была подстроена, – казалось, полковник очень сожалеет, что вынужден сообщать подобные новости и без того расстроенной женщине. – Завтра утром Сулейманов должен появиться у меня в кабинете, будем разговаривать по-другому.
– А если он не появится? – предположила Надежда.
– Появится. Это в его интересах, – заверил Юрий Петрович.
Надежда сидела ни жива ни мертва. Она рассеянно размешивала ложкой сметану в солянке, давила ломтик лимона. Ей было непонятно поведение Ирины.
«Зная, что ее ждут, спокойно едет куда-то… не торопится назад… Ой, только бы жива была!» – думала она, набирая в ложку солянку и снова выливая в тарелку.
– Странно как-то все! Поведение Ирины совершенно не вяжется с тем, какой я ее знаю. Как будто это совсем другой человек! Опоили ее чем-то, что ли? – предположила Устинова.
– Возможно, что и опоили. Или просто голову заморочили, – ответил Юрий Петрович.
– А, может, запугали? – вопрос Надежды прозвучал скорее как утверждение.
– Не похоже, – ответил Юрий Петрович, – запуганные девицы ведут себя… несколько иначе. Во всяком случае – сначала…
Надя промолчала.
– Китайца мы пока не нашли, – продолжал полковник. – У него есть квартира в Москве – досталась от матери. Но там он бывает редко – обычно живет в своем доме в Голицыно, где и зарегистрирован. Но несколько дней, по словам соседей, там никто не появлялся…
Юрий Петрович замолчал, обдумывая что-то. Или чего-то недоговаривая, боясь реакции Надежды.
– Вам надо подать заявление о розыске Ирины в районное отделение. Я договорился, у вас примут сегодня, поскольку вы иногородние… Завтра объявят в розыск, если она до этого времени не найдется. Я возьму дело под свой контроль.
– А дальше… какой, этсамое, план действий? – спросил Владимир Иванович.
– Думаю, всем вам можно пока отправляться по домам, – ответил Юрий Петрович.
– Что значит «по домам»? Я без Иринки никуда не поеду! – твердо заявила Надежда. Сказала спокойно, без истерики.
Никто из собеседников не усомнился в ее намерении, никто не посмел ей возразить.
– А когда уголовное дело можно будет возбуждать? – поинтересовалась она.
– Когда будем уверены, что совершено преступление. Согласно Уголовно-процессуальному кодексу – в срок не позднее трех суток со дня поступления сообщения о совершенном или готовящемся преступлении должно быть принято решение о возбуждении уголовного дела. Если Ирину действительно похитили, – пояснил полковник, – если она не по доброй воле находится в этом обществе. В противном случае – об отказе в его возбуждении.
– Но Иринка не может в компании этих людей находиться по доброй воле, – Надежда и сама уже ни в чем не была уверена, и ее слова прозвучали не слишком убедительно.
– Но мы ведь… не теряли времени даром. Опрашивали свидетелей – пусть пока без протокола. Везде, где они с Рашидом появлялись, Ирина не производила впечатления удерживаемой против воли, – мягко возразил Юрий Петрович, – никаких насильственных по отношению к ней действий я пока не усматриваю. Она вела оживленную беседу, улыбалась, пила вино. Играла в рулетку, в конце концов. Со стороны – мужчины развлекают не искушенную в удовольствиях девицу… Никаких преступных действий в этом нет.
– Надюша, поиски ведь уже идут неофициально, – напомнил Владимир Иванович.
– И обращались с ней вежливо, даже галантно… насколько это возможно в таком обществе, – продолжал Юрий Петрович, – согласен, что поведение ее может показаться странным. Возможно, она была под воздействием алкоголя… или наркотиков. Но на насилие… никак не похоже.
– Еще и наркотики! – ужаснулась Надежда.
– Это только предположение, – поспешил пояснить свою мысль полковник, – ведь чем-то должны объясняться странности в ее поведении…
– И все равно я останусь до полного выяснения обстоятельств! Пока она не найдется. Иначе… как я ее родителям-то в глаза посмотрю?.. Нет, я не вернусь без нее домой!
Никто не стал переубеждать Надежду.
– Ну а вам нет смысла оставаться, – обратился Юрий Петрович к Герману и Владимиру, – вы и так хорошо помогли. Я сегодня еще наведу кое-какие справки, завтра задействую своих ребят… будем искать. Завтра же допросим Сулейманова, применим рычаги воздействия… думаю, он далеко не все рассказал.
– «Рычаги воздействия»? Пытки, что ли? – удивленно спросила Надя.
– Ох, как вы, сударыня, о нас думаете! – засмеялся полковник. – Почему сразу «пытки»? С этими ребятами тоже можно найти общий язык. Заинтересовать, подобрать ключик…
– Ясно…
После обеда Юрий Петрович уехал «наводить справки», пообещав быть на связи и держать всех в курсе событий, а друзья-партийцы втроем направились в ОВД, к которому территориально относится Измайлово. Там их уже ожидал предупрежденный заранее майор Гребешков. Как положено, ответив на все наводящие вопросы, общими усилиями составили текст и написали заявление.
Выйдя из мрачных стен, друзья-партийцы пожелали Устиновой удачи, терпения и оптимизма, после чего отбыли на вокзал, оставив ее наедине с тревожными мыслями.
Надежда вернулась в гостиницу около семи вечера. Позвонила Лапочке-дочке, Наталье и Сереге. Подумала и о родителях Ирины… Но она не знала даже, есть ли у них телефон… да и просто боялась им звонить.
Устав от постоянного нервного напряжения, Надя выпила две таблетки валерьянки и опять уселась на свой наблюдательный пункт в холле, хотя уже не видела в этом никакого смысла. Да и с какой стати Ирина пойдет в гостиницу, если еще вчера они должны были улететь? Но, с другой стороны, должна же она понимать, что Надежда будет ждать, переживать и искать ее…
В номер подниматься не хотелось. В девятом часу вечера появился Юрий Петрович. Он подошел к ее «наблюдательному пункту» уверенно, как будто знал, что она может быть только здесь.
– Добрый вечер, Надюша, – с улыбкой поздоровался он, – можно мне вас так называть?
– Да, пожалуйста, – ответила она равнодушно. Но ей почему-то было приятно, что он обратился к ней именно так.
– Вы, как всегда, на посту?
Его лучезарная улыбка погасла, как только он приступил к изложению новостей.
– Вынужден признаться в своих неутешительных подозрениях, – начал он без вступлений, – Китайца найти пока не удалось, и ничего хорошего это не предвещает. Дело в том, что он… тесно общается с людьми, которые, по нашим данным, занимаются поставкой девушек в турецкие бордели. Кто-то из них уже отбывает наказание по статье 127.1 и 127.2 Уголовного кодекса…
– А что это за статьи? – встревоженно спросила Надежда.
– А это… торговля людьми и использование рабского труда… соответственно.
– Ой, мама! – простонала она. – Ужас! И в наше время такое существует!
– Да уж, ничего хорошего. Но если есть преступления такого рода, то должна быть и соответствующая статья. Она, кстати, в такой формулировке у нас совсем недавно появилась… Так вот, кто-то уходит от ответственности за неимением прямых доказательств. И я не уверен, что преступники, которые уже отбыли срок, встали на путь исправления.
– Если у вас есть сведения, то почему их не арестуют? – возмутилась Надежда.
– Одних только сведений недостаточно, нужны доказательства. Такие преступления относятся к числу труднораскрываемых.
– Почему? – удивилась Надя. – Ничего себе! Людей крадут, а… это труднораскрываемо?!
– Доказать факт продажи человека очень трудно. Рабовладелец, конечно же, не признается, что купил для себя… рабыню. И вербовщик не признается, что получил за невольницу деньги… Ну, и сами потерпевшие, как правило, не имеют особого желания сотрудничать со следствием… по разным причинам. Вот и вопрос: потерпевшие они или просто… как-то иначе называются. Кстати, от тридцати до восьмидесяти процентов женщин, попадающих… в определенные злачные заведения, сознательно едут за границу как… представительницы древнейшей профессии. Правда, они не подозревают, что станут живым товаром… и условия оказываются куда более жесткими, чем они предполагали.
– От тридцати до восьмидесяти! – изумилась Надежда. – Почему такой большой разброс в цифрах?
– Это зависит от того, кто производит оценку: полиция, социальные работники… бюрократы или… правозащитные организации… Так или иначе, в сети зарубежных работорговцев и сутенеров ежегодно попадают свыше ста семидесяти тысяч женщин из бывших советских республик… Такая вот статистика…
– Но как-то же удалось выявить и посадить некоторых дельцов?
– Гораздо меньше, чем хотелось бы…
– И какое за это предусмотрено наказание?
– Где-то… от трех до пятнадцати лет – в зависимости от отягчающих обстоятельств…
– Маловато… за такое! Слишком уж гуманно!
– Согласен… Так вот, мне пришлось участвовать в расследовании нескольких преступлений подобного рода. Там фигурировали имена, по меньшей мере, трех человек из ближайшего окружения Китайца. По одному из тех дел он проходил в качестве свидетеля. Его друзья сейчас на свободе… Пока я не могу сказать наверняка, какую роль сам Китаец играет во всем этом, но очень похоже, что не последнюю.
– Значит, уже можно заводить уголовное дело? – голос Надежды прозвучал скорее утвердительно, чем вопросительно.
– Да нет, пока не вижу оснований.
– Но надо же как-то… всему этому помешать, спешить надо! Спасать ее!
– Очень мало сведений… а доказательств вообще никаких… Мы ведь ничего не знаем наверняка. Основываясь на одних лишь подозрениях, уголовных дел не возбуждают… И потом, они ведь тоже люди, и не всегда общение с девушками сводится у них… к вопросам криминального интереса. Может быть, все обойдется, и Ирина сама объявится…
Надежда едва сдержалась, чтобы не съязвить в адрес правоохранительных органов. Иногда лучше промолчать, чем сказать то, что думаешь. Да и не хотелось обижать человека, который вовсе не обязан был ей помогать, но все же старался…
– Ты ужинала? – вдруг спросил Юрий Петрович, неожиданно переходя на «ты».
– Да какой мне ужин! – воскликнула Надя. – Ирка где-то, – не закончила она и вдруг расплакалась, – может быть, ее в рабство уже продали!
– Надя, Надя!.. Спокойно, Надюша, – тихо, но властно сказал полковник, взяв Надежду за плечи, – не позволяй себе расклеиваться. Ты ведь… сильная женщина, с хорошим самообладанием. Такой, во всяком случае, тебя считают наши общие друзья… Хотя мне, если честно, в это слабо верится! – добавил он и улыбнулся. В его синих глазах заблестели смешливые искорки.
– Это почему же «слабо верится»? – поддалась на провокацию Надежда, вытирая слезы. – Вообще-то я – женщина, закаленная в тяжелой борьбе, – произнесла она не без доли самоиронии фразу, которую повторяла не раз в трудных жизненных ситуациях.
– Это здорово! – продолжал улыбаться Юрий. – Хотя… мне кажется, что такой женщине… «тяжелая борьба» не к лицу.
– Это какой еще – такой? И что – к лицу?
– Какой?.. Хрупкой… женственной… красивой. А к лицу – быть слабой, беззащитной и… любимой, – ответил он и посмотрел ей в глаза. Как-то странно посмотрел, – тебя же защищать хочется!
Надежда много раз слышала от мужчин подобные вещи и считала себя способной отличить искренние слова от дежурных фраз. Но комплимент из уст Юрия был ей приятен, и она не хотела анализировать, действительно ли он шел от сердца.
«Да уж, сейчас не самый подходящий момент, чтобы рассуждать о любви!» – решила Надя, но вслух ничего не сказала.
Ей иногда действительно очень хотелось быть слабой, защищенной и любимой, но все как-то не складывалось. Быть слабой можно себе позволить, только если рядом сильный мужчина, а у Надежды на горизонте такого не наблюдалось. Поклонники у нее, конечно, имелись, но она не была сторонницей так называемых «легких отношений», скоротечных романов не заводила, а посему находилась в состоянии «гордого одиночества», но в ожидании большого чувства…
– Пойдем прогуляемся? – предложил Юрий Петрович. – И поужинаем где-нибудь на воздухе. Я жутко проголодался!
– А дома к ужину не ждут, что ли? – спросила Надя не без доли язвительности.
– Да вот… не ждут! Ладно? – просто ответил он, улыбаясь. Его странная манера шутливо вставлять вопросительное «ладно?» там, где по смыслу его быть не должно, ее забавляла. – Как-то вот… некому ждать…

Глава 3. Романтичный полковник
Они вышли из гостиницы и не спеша направились в сторону Измайловского парка. Майский теплый ветерок приятно окутывал плечи после ледяного кондиционированного воздуха.
– А почему я раньше тебя никогда не встречал? – с обезоруживающей улыбкой спросил Юрий. – Меня Володя частенько приглашал на ваши партийные посиделки, я даже был несколько раз… Мы же с ним только и видимся, когда он по вашим партийно-демократическим делам в Москве бывает… Сидели, бывало, вечерком… пивко попивали, о политике беседовали, и не только… Есть у вас в партии очень интересные ребята! Толковые, искренние… нестандартно политически мыслящие… а тебя вот не встречал…
– Но я же не с самого начала в партии… И мы не всегда все вместе собираемся, только если на съезд… Когда подписи сдаем – приезжаем по мере готовности. А может быть, я просто была в другой компании, где не пивко, а винцо попивают, – пошутила Надежда.
– Да? – засмеялся полковник. – И как же тебя в политику-то занесло? – спросил он.
– А вот… очень хотелось изменить мир к лучшему. Как это у Маяковского:
«Надо жизнь сначала переделать,
переделав – можно воспевать…»
– Маяковского любишь? – удивился Юрий Петрович.
– Люблю… но больше люблю Есенина… Тут слово «люблю» даже недостаточно емко, чтобы выразить, как я его люблю, —призналась Надежда.
– А в этом мы с тобой похожи, – улыбнулся он.
«Пряный вечер. Гаснут зори.
По траве ползет туман,
У плетня на косогоре
Забелел твой сарафан»,
Юрий читал воодушевленно, с каким-то особым чувством проговаривая каждую строчку, смакуя каждое слово. Его бархатный баритон гармонично вплетался в эти чудесные, любимые с детства строки.
Юрий закончил читать, лицо его выражало чувства, навеваемые любимыми стихами и этим чудным майским вечером. А может быть, и обществом Надежды…
– Здорово!
– Да, здорово!.. А ты вот, королева, в политику зачем-то лезешь! И что тебе дома, у родного плетня, не сидится? – спросил Юрий, используя образность Есенинских строк.
– Да какая я… королева?! – Надежда смутилась, но ей было приятно такое обращение.
– Так все женщины – королевы, – вдруг сказал он, – каждая – в своем королевстве. А вот кем она там себя чувствует – королевой или служанкой – это, большей частью, зависит от мужчины, – убежденно заключил он.
– От короля? – засмеялась Надежда.
– От короля! – подтвердил Юрий. – И как же ты это в себе совмещаешь? Лирика и политика – вещи, как мне кажется, несовместимые. Политика – дело прагматиков!
– Это побеждают в политике почти всегда прагматики. А идут в политику, в основном, мечтатели и романтики, – возразила Надежда, – только они редко побеждают…
– В Президиуме заседаешь… ты в вашей партии – важная птица?
– Ой, да ладно! Там все периодически заседают. И меня в Президиум избирают вовсе не для пользы дела… а исключительно для вида! Для интерьера! Для декорации! И не только меня… я ведь не единственная женщина у нас в партии! Мрачно, знаете ли, смотрится Президиум, если там одни мужчины…, – совершенно искренне заметила Надежда, – так что в Президиуме не только «важные птицы» заседают, а и простые смертные, рядовые партийцы и скромные председатели региональных отделений.
– Стало быть, для красоты? Понимаю!
– Для красоты, для красоты, – грустно улыбнулась Надежда, – только вот… прозаседала в Президиуме, а Иринку просмотрела, – вернулась она к больной теме.
– Ну… она не маленький ребенок, чтобы за ней смотреть. Надюша, а расскажи мне о ней, – попросил Юрий Петрович.
Надежда рассказала об Ирине все, что уже повторяла за последние два дня много раз, не добавив ничего нового.
– Есть ли у нее молодой человек?
Надежда не знала.
– Сейчас полезно было бы знать это, – заметил полковник.
– Но это ее личное дело, и я никогда не вторгаюсь…
– Надюша, – на этот раз перебил Юрий Петрович, – чтобы разобраться в ситуации и убедиться в необходимости возбуждения уголовного дела, именно этот… очень личный вопрос может оказаться самым важным. Здесь за каждую соломинку хвататься надо. В любом расследовании излишняя деликатность может сильно помешать.
– Извините, Юрий Петрович.
– Наденька, а давай без отчества?.. Ладно?.. Я тебя прошу… и на «ты». Договорились?.. А извинять мне тебя не за что…
– Ну хорошо, – согласилась Надежда, – а я, оказывается, совсем мало знаю об Ирине. У нее в группе мальчиков совсем нет, одни девчонки. Рукодельница… Танцами занимается… А с кем она общается за пределами колледжа – мне неизвестно.
– Ладно, разберемся! – пообещал Юрий. – С родителями ты не связывалась?
– Нет… я и номера их не знаю…
– Если завтра она не появится, то надо сообщить, Надюша… Они должны быть в курсе.
– Знаю. Только не представляю, как я это буду говорить… И как это все выглядит: вытащила девчонку на съезд и… потеряла!
– Она взрослый человек и, как ты утверждаешь, ответственный, – напомнил Юрий об одном из качеств Ирины, в существовании которого Надежда упорно убеждала окружающих в последние два дня.
Они прогуливались по живописной аллее парка. На скамейке под цветущим каштаном миловалась влюбленная парочка.
– Весна, пора любви! – улыбнулся Юрий. – Вот и Ирину, может быть, на что-то такое… потянуло!
– Но не до такой же степени, что она забыла об отъезде… и обо всем! У нее, между прочим, в понедельник зачетная неделя начинается.
– Так сегодня четверг еще. Ладно?
– И вообще… какая любовь? – рассуждала вслух Надежда. – Мы же в командировке!
– Ой, какой строгий педагог! – засмеялся Юрий. – А в командировке, значит, любовь нагрянуть не может?
– Я, конечно, глупость сказала, но… пусть бы лучше эта самая любовь у нее дома «нагрянула», рядом с мамой. А здесь я за нее отвечаю!.. И хорошо бы, если бы так оно и было, что любовь, а то… неизвестно, что там на самом деле…
Аллея заканчивалась. Они вышли из парка, направились к зданию кафе, откуда легкий ветерок доносил запах жарящегося шашлыка.
– Ох, какое благоухание! – Юрий с явным удовольствием вдыхал ароматный дымок. – Ну что, перекусим?
– Перекусим, – согласилась Надежда. Она почувствовала, что ее пропавший аппетит постепенно возвращается.
Заняли столик на веранде. Заказали мясо барбекю с острым соусом, по бокалу красного сухого вина.
– Я закурю? – Юрий достал из борсетки пачку сигарет.
– Да пожалуйста, – ответила Надежда.
– А ты не куришь? – спросил он, вынимая сигарету из пачки. Сигарета выскользнула из его пальцев, упала на деревянный настил. «Нервничает что-то, – подумала Надежда, – или просто устал на работе… а еще мои проблемы с Иринкой на него свалились… и я – со своим цыплячьим самообладанием…»
– Нет, не курю, – ответила она, – у меня другие вредные привычки…
– Ой!.. А я вот балуюсь иногда…
Он поднял упавшую сигарету, смял ее, бросил в пепельницу. Вынул другую, закурил. Легкий дымок от его сигареты показался Надежде ароматным.
– А вредные привычки – это политика или педагогика? – улыбнулся Юрий. Надежду немного смущал его пристальный взгляд.
– И то, и другое, – шутя, ответила она.
В ожидании заказа вели непринужденную беседу. Юрий Петрович рассказал о концертах и выставках, которые проходят сейчас в Москве.
Принесли мясо. Надежда не заметила, как перестала думать об Ирине. Выпив глоток терпкого чилийского вина, Надежда почувствовала себя отстраненной от переживаний последних двух дней, как будто не с ней это происходит, а с кем-то другим.
Надежда с удовольствием уплетала пахнущее дымком сочное мясо, отрезая ножом мелкие кусочки. Она как будто снова проснулась для жизни, каждой своей клеточкой ощущая очарование теплого майского вечера. Ей было приятно и общество этого странного полковника, который, несмотря на свою суровую профессию, казался таким романтичным…
Совсем стемнело. Не спеша прогуливались по аллеям парка. Юрий снова начал читать Есенина, на этот раз – поэму «Анна Снегина».
«Село, значит, наше Радово.
Дворов, почитай, два ста…»
Слушая его мягкий баритон, она перестала думать о чем-либо, а только вслушивалась в слова, наслаждалась есенинскими строками и этим голосом, который читал их так естественно и просто, как будто рассказывал о своих чувствах и впечатлениях:
«…Луна золотою порошею
Осыпала даль деревень…»
Надежда тоже с детства знала эту поэму наизусть. Правда, с годами стала забывать…
Юрий вдруг замолчал, забыв слова. Надежда подхватила:
«Когда-то у той вон калитки
Мне было шестнадцать лет,
И девушка в белой накидке
Сказала мне ласково: «Нет»»
А она уже и забыла, как прелесть Есенинского стиха может лечить ее душевные раны…
Они читали любимые строки по очереди: если кто-то забывал слова – другой подхватывал и продолжал дальше.
«…Мы все в эти годы любили,
А значит, любили и нас!»
Последние слова поэмы прозвучали оптимистично и многообещающе, не только повествуя об уже прошедших событиях в чьих-то судьбах, но и вселяя надежду на счастливое будущее для каждого, произносившего и слушающего их.
Помолчали, сохраняя впечатление от прочитанных строк. Оба, кажется, были слегка удивлены, что общими усилиями дочитали поэму до конца.
– А ведь мы с тобой, Наденька, родственные души! – вдруг сказал полковник.
– Не знаю, не знаю… может быть, – ответила она неопределенно.
Юрий проводил Надежду до гостиницы.
– Отдыхай, Надюша. Спасибо за приятный вечер.
– Это тебе спасибо, Юра! – ответила она вполне искренне. – Если бы не ты, то я бы уже с ума сошла, наверное, от своих мыслей и предположений!
– Я рад, что был тебе полезен! – он улыбнулся, осторожно приобняв ее за плечи. – До завтра. Ты высыпайся завтра. Я позвоню часов в одиннадцать… Завтрак здесь до десяти? Позавтракай спокойно, отдохни…
– От завтрака отдохнуть? – засмеялась она. – Я столько не ем!
– Позвоню в одиннадцать, – повторил Юрий, – будь готова, – и, махнув рукой, поспешил к станции метро.
Надежда зашла в номер в странном состоянии. Ей было хорошо! Может быть, любимые стихи явили свое целительное действие. А может быть… Она вспоминала сегодняшний вечер, бархатный баритон Юрия, его взгляд… В груди разливалось волнующее тепло…
«Это еще что? – подумала она вслух. – Влюбляюсь я, что ли? Ой, как некстати! Зачем мне сейчас эта головная боль? А главное – душевная…»
Подошла к зеркалу, посмотрела на свое отражение и не узнала в нем себя утреннюю. Глаза блестели, на щеках горел румянец, мелкие морщинки вокруг глаз как будто разгладились. И даже отсутствие прически – этот беспорядок в волосах от весеннего ветерка – выглядело как творческий поиск романтически настроенного парикмахера и смотрелось очень даже неплохо.
«Специально такую прическу не сделаешь, – подумала Надежда. – Улыбка совершенно идиотская! Ну, все симптомы налицо! – мысленно констатировала она. – А какой я все-таки красивой становлюсь, когда влюбляюсь!.. Но глупею – жутко!» – она задорно подмигнула своему отражению в зеркале.
«А вообще-то, мне сейчас совершенно не до этого! Некогда мне об этом думать», – заключила она, пытаясь думать о деле.
Некоторые ученые-медики считают, что эмоции людей, их симпатии или антипатии к представителям противоположного пола – результат химических процессов, происходящих в организме. Надежда никогда не была сторонницей материалистичного подхода к вопросу возникновения чувств, считая первичной духовную составляющую. И действительно, разве можно звук голоса, блеск глаз, сияние улыбки, тревожное волнение и стук сердца при виде того, в кого вдруг влюбляешься, трактовать как комплекс химических процессов? Это счастье, это стихийное бедствие, этот водопад чувств, которые сваливаются внезапно, когда не ждешь, зачастую совсем некстати, не зависимо ни от планов, ни от семейного и социального положения, ни от возраста, ни от географического положения… Ох, как знакомо это было Надежде!
Приняв душ, закрутила волосы на бигуди, легла в постель в твердом решении с завтрашнего дня взять себя в руки и эмоциям воли не давать.
«Лучше взять себя в руки сейчас – когда чувство только зарождается и нет еще никаких душевных мук и страданий. Потом будет больнее…» – подумала она.
Вспомнив об Ирине, встала, помолилась на ночь. «Если завтра она не появится, то я с ума сойду! А сейчас надо перестать о ней думать, а то с ума сойду уже сегодня», – решила Надежда.
«Об этом думать мне нельзя… и об этом – нельзя… О чем – можно-то?» – с этими мыслями она открыла окно и снова вдохнула аромат весеннего вечера. В номере имелся кондиционер, но Надежда любила естественное проветривание, кондиционеров же она не выносила.
Снова улеглась и еще долго не могла уснуть, вспоминая о событиях прожитого дня.
***
Проснулась Надежда довольно рано, еще не было семи часов, что было для нее не свойственно. Волнения могли лишить ее и аппетита, и сна. Полежала в постели до восьми, тщетно пытаясь заснуть еще хоть на полчасика. После завтрака тщательно привела себя в порядок, подкрасилась, брызнула капельку духов. Надела темно-зеленое платье из плотного натурального шелка, за которое в прошлом году отдала почти всю основную зарплату. Она знала, что ей очень идет этот цвет, и фасон удачно подчеркивает стройность ее фигурки. Посмотрев на отражение в зеркале, Надежда устыдилась своего цветущего вида.
«Ой, дура! Нашла время!» – ругала она себя, однако ничего в своем облике менять не стала.
Ждала звонка с явным волнением, злясь на себя за это. Юрий позвонил ровно в одиннадцать.
– Надюша, доброе утро! Собирайся, я подъеду через десять – пятнадцать минут.
– Хорошо, – ответила она, подумав, что ей собраться – даже подпоясываться не надо.
Серебристого цвета «фольксваген» со свежей царапиной на двери задорно поблескивал полированным боком. Хозяин авто стоял, прислонившись к своему транспортному средству, и посматривал на часы. На этот раз полковник был в форме. Надежда отметила про себя, что голубая рубашечка с полковничьими погонами была очень ему к лицу. При виде Надежды Юрий приветливо улыбнулся, открыл дверцу, помог ей сесть в машину.
– Какая живописная царапина! – не удержалась Надежда, чтобы не съязвить. – Лихачите на дороге, полковник? Или автомобиль используете в погоне за преступниками?
– Всякое бывает, – улыбнулся Юрий, – но обычно я вожу аккуратно… можете не бояться, сударыня!
– А я и не боюсь, – заверила Надежда.
– Поедем ко мне в управление, есть о чем поговорить, – сказал он. – Хотя мне не очень хотелось бы посвящать тебя во все эти дела.
– Я не собираюсь оставаться в стороне, если дело касается Ирины!
– Кто бы сомневался! Ладно? – усмехнулся Юрий. – Только ничего приятного ты там не услышишь. Я бы не стал тебя просить, но иначе… не обойтись…
– В чем – не обойтись? – Надежда заволновалась. – Юрий Петрович, вы меня пугаете!
– Ух! – усмехнулся полковник. – Мы же договорились – на «Ты». И без отчества. Ладно?
– Хорошо, – покорно согласилась Надежда. – Но ты меня пугаешь
– Конкретного пока нет ничего, – ответил полковник, не глядя на Надежду, – не волнуйся прежде времени.
Кабинет полковника Михальцова занимал торцевое помещение, имел три окна и смежную комнату, в которой за большим столом, заваленным папками, исполненная чувством собственной значимости, восседала секретарша. Это была строгого вида женщина лет сорока пяти, в сером элегантном костюме, с русыми, уложенными в тугую раковину волосами.
– Здравствуйте, – поздоровалась Надежда.
– Добрый день, – сдержанно улыбнулась та и кивнула.
– Галина Николаевна, пригласите ко мне Шаповалова и Гринько с материалами. Они знают – с какими именно.
– Какая… серьезная у тебя секретарша, – опасливо сказала Надежда, когда они остались одни.
– Ой, сам ее боюсь! Ладно? – шепотом ответил полковник.
Он усадил Надежду за широкий длинный стол, за которым, по всей видимости, проводились совещания. Сам же он не пошел на свое место, а устроился рядом с ней.
– Около четырех лет назад была раскрыта преступная группа, которая занималась вывозом девушек из России… с известной целью, – начал Юрий Петрович, – некоторые участники группы уже отбыли наказание, кто-то – еще за решеткой. Но многих дельцов упрятать тогда не удалось за неимением прямых доказательств… Они до сих пор на свободе. Кое-кто из них проходил тогда по делу в качестве свидетелей. Мы стараемся не терять их из виду и теперь. Кроме того, есть люди, которые занимаются этим, с позволения сказать, бизнесом, время от времени, эпизодически…
– Рашидка-шулер тоже из этого… общества? – ужаснулась Надежда.
– Нельзя сказать, что он из этого общества… но с некоторыми представителями этой группы знаком. Сейчас тебе покажут кое-какие фотографии из нашей картотеки. Может быть, увидишь кого-то знакомого.
Вошли два капитана – Шаповалов и Гринько, держа в руках увесистые папки с документами.
– Здравия желаю, товарищ полковник! – поздоровались они почти одновременно.
– Здравия желаю. Ну, что у нас нового, ребята?
– Да все как вчера. Вот, материалы принесли, как вы просили, фотографии…
Надежде показывали фотографии, на которых мелькали лица очень разных людей: молодых и пожилых, симпатичных и не очень… Капитаны кратко характеризовали каждого из них, рассказывая об их роли и месте в криминальном мире.
На одном из фото Надежда увидела спутника Ирины, с которым та уехала из гостиницы «Альфа».
– Узнала? – спросил полковник Михальцов. – Наш знакомый, Рашид Сулейманов, или просто Рашидка-шулер, как его называют… в своей среде. Сомнительной репутации гражданин. Был у меня сегодня утром. Но об этом позже расскажу.
– А это кто? – вдруг воскликнула Надежда, указав на один из снимков в оставшейся стопке. – Я видела его в гостинице в первый вечер нашего приезда. В кафе, где мы все были вечером в первый день, он сидел за столиком с какими-то двумя мужчинами. Они вели довольно оживленную беседу, о чем-то громко спорили – это бросалось в глаза, поэтому я его и запомнила.
– А это известный в Москве и за ее пределами сутенер и поставщик живого товара, Игорь Нестерчук, или Гарик, – ответил капитан Шаповалов, – скользкий тип, не ухватишь… Официально он занимается модельным бизнесом. Устраивает конкурсы красоты, набирает танцовщиц на сомнительные проекты. Обещает съемки в сериалах и звездное будущее. Хвалится знакомствами с известными режиссерами… В действительности же девчонки в результате долгих стараний и унижений попадают в стриптиз-бары, ночные клубы, массажные салоны… и еще хуже. Всего одной из девушек посчастливилось получить впоследствии обещанную роль в кино, и то… эпизодическую. В основном же, самое большее, где им приходится блистать – это закрытые вечеринки для богатых людей и звезд разного рода искусств…
– Да уж… – только и смогла сказать Надежда.
– Значит, и Гарик может быть замешан в нашей истории, раз был в гостинице именно в тот день, – предположил полковник, – но, возможно, он был там по каким-то своим делам.
– Странное было бы совпадение, – заметила Надежда.
– Все может быть, – ответил полковник. – А вот этот господин не встречался тебе? – спросил он. С фотографии смотрел мужчина лет сорока – сорока пяти, похожий на Джеки Чана, только длинные черные волосы его были собраны в пучок.
– Нет, этого не встречала. А кто это?
– Константин Харитонович Ли, по прозвищу Китаец. И по национальности – наполовину. Отец – русский, мать – китаянка. Отец их бросил, и, возможно, от обиды на него парень взял при получении паспорта фамилию матери.
– Это можно понять, – вставила Надежда.
– Можно. А то, что назло отцу, директору крупного завода, парень еще в детстве пустился во все тяжкие – это как понять? – спросил полковник.
– Ого!
– Да… Читал его дело сегодня… Сидел он за грабеж по малолетке, потом еще два раза сидел, но всегда – недолго. В деле похищения и торговли девушками проходил свидетелем. Как я говорил уже, он занимается торговлей кожаными изделиями. Картежник. Связан какими-то делишками с сутенерами, в частности – с Гариком, и покруче. А какие у них общие делишки – нетрудно догадаться, но доказать не так-то просто. Вот с этим-то кавалером Ирина и ушла из казино.
Капитаны ушли, исчерпав свою часть беседы, аккуратно уложив в папки фотографии и документы, разложенные на столе.
– А теперь о визите Рашида Сулейманова, – начал полковник и нахмурился.
– Что-то рассказал про Ирину? – встрепенулась Надежда.
– Рассказал, только не о том, где она сейчас, – ответил Юрий Петрович, – задолжал Рашид Китайцу. Вернее, проигрался ему в карты. Это несведущих и неопытных пассажиров в поездах да посетителей гостиниц он может обыгрывать, используя шулерские способности. С серьезными картежниками его номера не проходят: у тех свои фокусы. Так вот, в казино Китаец намекнул или прямо сказал Рашиду, что он простит его долг, если тот уступит ему Ирину.
– Что значит «уступит»? Он ее продал, что ли? – ужаснулась Надежда. – Она что, вещь, что ли? И зачем она Китайцу? – спросила она, уже догадываясь, зачем Ирина Китайцу.
– Надюша, мы, к сожалению, имеем дело с людьми, у которых понятия о том, что можно, а чего нельзя делать, зависят большей частью от их криминального профиля. Мировоззрение преступника и мировоззрение законопослушного гражданина – это, как сказали бы в Одессе, две большие разницы… Из-за карточного долга и на преступление многие идут… А уж на подлость…
– И что же делать?
– Будем искать Китайца. Он, скорее всего, знает, где Ирина. Но о нем пока сведений нет. Он постоянно курсирует между Москвой и Стамбулом. Думаю, что не только за кожаным товаром он туда ездит… Но, хитрый черт, ускользает всегда, никаких концов не найдешь… Вот его дружок – Гарик-сутенер, как я уже говорил, в модельный бизнес девушек отбирает, устраивает кастинги, возит на конкурсы. Не только в Турцию, но и в другие страны. Победительницы получают призы и работу – опять же в стриптиз-барах и тому подобных заведениях… Тех девчонок, которые не выходят в победительницы, тоже пристраивает… по-своему… Но факт продажи и принуждения к оказанию… известного рода услуг доказать не так просто… А уж если девушка остается в Турции работать – на добровольной основе или по принуждению – попробуй разберись и докажи, чем она там занимается!.. В прошлом году из стамбульских борделей, маскирующихся под приличные заведения, удалось вытащить нескольких российских девчонок.
– Значит, можно оттуда их спасти! – сделала для себя вывод Надежда.
– Можно… но нелегко. Другая страна все-таки. Есть свои сложности. Сотрудничаем с коллегами, конечно. Так вот, Китаец поступает по-другому. Как бы между делом везет с собой девушку просто прокатиться… как помощницу для закупок товаров, или что-то еще придумывает. Потом она вдруг подозрительно быстро находит в Турции работу и остается. Или якобы внезапно замуж выходит за турка. Китаец-де о ее жизненной перспективе заботится, судьбу ее устраивает. А что там на самом деле – только догадываться можно. Даже проверка может не дать достоверной информации. Кстати, многочисленные службы знакомств и международные брачные агентства – хорошее прикрытие для такого рода бизнеса. Все эти службы в основном… под колпаком у криминальных структур.
– Кошмар, – прокомментировала Надежда.
– Да уж, ничего хорошего, – согласился Юрий Петрович. – Был случай: трое израильтян женились в России на посетительницах одного такого агентства, а по дороге домой – в Турции – продали своих «жен». Девушки-то не знали, что браки, заключенные израильтянами на нашей территории, в Израиле недействительны. Так они настолько были уверены в своей безнаказанности, что опять вернулись в Россию, чтобы повторить свое грязное дело! И обратились в то же брачное агентство. А этим агентством уже заинтересовались наши оперативники, ну и… прикрыли их лавочку…
Надежда слушала и ужасалась. Раньше информацию на эту тему она могла черпать только из детективных сериалов. Действительность производила куда более гнетущее впечатление.
– Сколько бы они еще девчонок таким образом продали, если бы не попались! – воскликнула Надежда.
– Не они, так другие. В наше время торговля женщинами, или трафикинг – криминальный бизнес, сравнимый по своей доходности с наркобизнесом и торговлей оружием…
– Вот это масштабы! – Надежда была потрясена.
– Надюша, я тебя не напугать хочу, я рассказываю тебе это все, чтобы ввести в курс дела… Есть еще одна яркая личность в этом, с позволения сказать, бизнесе, – продолжал рассказ полковник, – один из друзей Китайца, Шамиль Задыханов, он же Шура Задыхан. Беспредельщик. Этот без подходцев: сразу, заманив девчонок работой за границей – гувернантками, нянями, помощницами по дому… забирал паспорта для оформления документов и прямиком вез в турецкие бордели, маскирующиеся под массажные салоны, стриптиз-бары и другие подобные заведения. Оптом! Имел в Стамбуле подельника, который принимал «живой товар» и распределял по назначению. Работал жестко и нагло. Отсидел пять лет, полгода назад вышел по УДО.
– По… чему?
– Условно досрочное освобождение… по состоянию здоровья. Болезнь позвоночника якобы у него обнаружили. Ну и… учтено примерное поведение и сотрудничество со следствием. Адвокат постарался. Но я не думаю, что Задыханов встал на путь исправления… такие не исправляются. И я очень надеюсь, что на его горизонте Ирина не появлялась.
Шел четвертый час дня, когда в кабинет влетел капитан Шаповалов и доложил:
– Товарищ полковник, Китаец вчера улетел в Стамбул!
– Откуда узнали?
– Коля Беленький сказал. Вот только ни на один стамбульский рейс он регистрацию не проходил!
– А Коля-то с какой стати сюда затесался?
– Так Коля на него сейчас работает, Китаец его в охранниках держит уже год. Ну и вышибает денежки с проигравшихся должников, по совместительству.
– А раньше Колю нельзя было спросить?
– Виноват, товарищ полковник, но его тоже не найти: он или рядом с шефом, или неизвестно, где пропадает! Да и мы сами случайно узнали, что…
– Один Китаец улетел… или как?
– Коля говорит, что с девушкой.
– С какой?
– По описанию выходит, что… именно с той, которую мы ищем. Очень похоже. Коля сказал, что ее Китаец в карты выиграл у Рашидки-шулера…
– Даже так, – усмехнулся полковник.
– Ну, этого же надо было ожидать! – простонала Надежда. – Надо лететь туда!
– Надо еще раз проверить все рейсы в Турцию. Может быть, не напрямую в Стамбул они полетели…
– Проверим, – ответил капитан. – Если она с Китайцем, то мы хотя бы можем предположить, где ее искать.
– А кто такой этот Коля Беленький? – спросила Надежда.
– Это персонаж, широко известный в узких криминальных кругах, – усмехнулся полковник, – перекати-поле. Скачет от одного хозяина к другому. Шестерка, как у них говорят. Бывший боксер. Сила есть, а ум, видно, весь вышибли. Удивительно, как его никто из них еще не хлопнул до сих пор…
– По-моему, у Иринки нет загранпаспорта. С собой, во всяком случае… Как же она могла улететь? – спохватилась Надежда.
– А это у наших друзей проще простого! – сказал полковник. – У многих из них и руки золотые, и связи завидные! Это обычным законопослушным гражданам в течение месяца, обычно, загранпаспорт делают. А эти ребята знают, к кому и как подойти, чтобы получить паспорт даже в течение дня… Только вот регистрацию не проходили… Если только они улетели каким-то частным рейсом или каким-нибудь транспортным…
– Я должна туда лететь! – Надежда готова была отправиться по следам девушки прямо сейчас, если бы смогла. Как назло, она не захватила в эту поездку загранпаспорт.
– Подожди, Надюша. Во-первых, надо еще выяснить, она ли с Китайцем улетела. И еще: я должен созвониться, уладить здесь дела, – возразил полковник, – полетим вместе…. Одну я тебя не отпущу…
«Не отпустит он! – подумала Надежда. – А кто ты такой, чтобы меня не отпускать?», – но почему-то у нее на душе стало тепло от этой его фразы…
– Это почему? – спросила она.
– Потому что это непрофессионально с моей стороны… отправлять тебя туда одну.
– А меня не надо отправлять, я сама полечу, – заявила Надежда.
– Зачем? Что ты там будешь делать?
– Иринку искать буду. А вы, господин полковник, скажете мне, где там она может быть! Ваш капитан сказал, что…
– Надюша, но это… неэффективно! И опасно!
– А мне все равно. Если я буду в стороне сидеть, то сойду с ума.
– Подожди… Надо еще связаться с руководством… и с ФСБ…. Буду оформлять командировку… но перед этим я должен побеседовать с коллегами в Стамбуле, – Юрий как будто что-то обдумывал, – есть у меня там еще несколько незавершенных вопросов по прошлому делу…
– Да нельзя ждать! Пока мы тут сидим, с ней бог знает что может случиться, – возразила Надежда.
– Надюша, успокойся! Пойми, это же другая страна, свои законы! И даже профессионалам работать там непросто, а ты хочешь лететь одна. Одна ты ничего не сможешь сделать. Поступим так: ты полетишь вместе со мной, – продолжал полковник, – по туристической визе. Но чуть позже. А пока, Надюша, у нас с тобой еще один вопрос.
Отпустив капитана Шаповалова, Юрий Петрович вынул из ящика своего стола конверт и подошел к Надежде.
– А теперь – самое неприятное, – полковник разложил перед Надеждой еще несколько фотографий, – только не пугайся.
Надежда взглянула и вздрогнула.
– Неопознанный труп девушки, похожей на Ирину, со следами насильственной смерти, нашли вчера в районе Савеловского вокзала, – продолжал полковник.
– Нет, это не она! – сказала Надежда, едва взглянув на фото. Она не хотела даже допускать мысли, что это могла быть Ирина. – Ой, господи!
– Посмотри внимательно, – настаивал Юрий Петрович.
Надежда еще раз посмотрела на снимки. Светло-русые волосы с обесцвеченными прядями, стрижка средней длины – как у Ирины. На лице – следы жестоких побоев. Светлые брови и ресницы. Носик курносый, как у нее. Комплекция такая же. Но, нет, это не Ирина.
– Успокойся и посмотри еще раз. Иногда очень трудно опознать человека в таком… состоянии. Даже родители иногда не могут сразу…
– Нет, точно не она! А, кстати, у Ирины же над губой родинка! У меня ее паспорт с собой, сейчас покажу…
Надежда достала из сумочки российский паспорт Ирины, открыла страничку с фотографией. На фото хорошо была видна небольшая родинка над пухленькой губкой с левой стороны. У мертвой девушки с фотографии лицо представляло сплошной кровоподтек, и рассмотреть родинку не представлялось возможным
– Я уже ни в чем не уверена! – воскликнула Надежда в полном замешательстве, – Господи, хоть бы это была не она!
– Все-таки ты должна сказать точнее, Надюша. Надо ехать в морг.
– Юра, а уголовное дело обычно заводят, когда вот такие… вещественные доказательства появляются? – спросила Надежда, кивая на фотографии.
– Вопрос риторический? – мрачно спросил полковник.
Дорога в морг заняла не более тридцати минут. Надежда за это время не промолвила ни слова, находясь в напряженном ожидании.
В морге, в большом холодном зале, в ряд стояли несколько столов-каталок… накрытых синими простынями. Надежда даже не сразу сообразила – ЧТО было закрыто синей материей. Сотрудник морга со скорбным лицом подвел Юрия и Надежду к одному из таких столов.
– Готовы? – спросил он.
– Да, – спокойно ответила Надежда.
Привычным движением мужчина откинул простыню с лица мертвой девушки. Надежда с Юрием подошли поближе.
– Не она! – выдохнула Надежда с явным облегчением. – Бедная девочка… ужас какой! – и она поспешила прочь из этого жуткого места.
Глаза Надежды наполнились слезами – то ли от облегчения, что это не Иринка, то ли от жалости к погибшей молоденькой девушке
– Ну что ты, Надюша, ведь это же не Ирина! – попытался успокоить ее Юрий Петрович.
– Если ее надо опознавать, то… родители ее даже не знают еще, что случилось с их дочкой… Юра, тебе каждый день приходится с такими… делами сталкиваться, к этому же невозможно привыкнуть! Как же можно так жить?!
– Работа такая, – ответил полковник спокойно, – и не такое бывает. А привыкнуть к этому действительно невозможно… Это она еще в хорошем состоянии. А бывает… такое! Да что мы об этом говорим!
– Но ведь от этого можно с ума сойти!
– Наверное, можно. Но надо уметь отвлекаться, переключаться на что-то позитивное. Или менять работу… Я вот прихожу в свою берлогу, беру томик Есенина, ложусь на диван и забываюсь. Или слушаю музыку. Скрипичные концерты Паганини, например. Как будто в чистом ручье умываюсь! – Юрий смущенно улыбнулся.
Надежда подумала, что сейчас он больше похож на застенчивого мальчишку, а совсем не на полковника милиции.
Взгляд его стал задумчивым, мечтательным.
– А знаешь, я ведь мог стать скрипачом! – вдруг сказал Юрий. – Учился в специализированной музыкальной школе при Новосибирской консерватории. Довольно успешно, но… неудачно упал с дерева в седьмом классе, сломал в запястьях обе руки, потом долго лечил… играть уже не смог… Вот такая история… Но, может быть, это и к лучшему! Скрипачом надо быть либо гениальным, либо никаким.
– Знаешь, а я окончила музыкальную школу, тоже по классу скрипки, – вставила Надежда, в очередной раз удивляясь тому, как много у нее и у этого московского полковника общего, – правда, не специализированную… и совсем не блестяще… Средненько – на четверочки. И скрипачкой вот не стала. В те времена я мечтала стать космонавтом!
– Ой! – удивился полковник.
– Да… было такое…
– А все-таки мы с тобой родственные души! – с улыбкой сказал Юрий Петрович.
– Наверное, – ответила Надежда.
Вернулись в кабинет полковника, где он сделал несколько звонков. Была пятница. Он мог вылететь в командировку в Стамбул не раньше понедельника.
– А я должна лететь как можно скорее, – не успокаивалась Надежда, – и мне нужны какие-нибудь координаты, куда могут привезти Ирину в Стамбуле. Я хоть понаблюдаю! По прежним делам ведь есть какие-то наметки? Капитан сказал, что можно предположить, где ее искать. Значит, есть какая-то информация о таких заведениях? Может быть, я увижу Иринку… Но сначала надо слетать домой за загранпаспортом. Я вылечу домой сегодня вечерним рейсом, а завтра утренним – вернусь… Хорошо бы сейчас забронировать билет на Стамбул.
Юрий все это время молча слушал, глядя на Надежду с нескрываемым интересом.
– Решительная какая женщина! – сказал он, когда она замолчала. – Авантюристка просто! И что же ты там делать будешь?
– Юра, если я хоть на шаг приближусь к Иринке, то это уже хорошо! Я найти ее должна! Если она в беде – то помочь ей! Понимаешь? Или уж… пропасть вместе с ней! А иначе… что я ее родителям скажу?
Спорить с ней было бесполезно.
– Я отвезу тебя.
– Не надо, я доеду на метро, – возразила она.
– Ну уж нет, я теперь за тебя отвечаю!
«Надо же, – подумала Надежда, – отвечает он! Не надо мне этого ничего…» – но вслух грубить полковнику не стала.
– Ты Владимиру Ивановичу обещал… меня опекать? – спросила Надежда.
– При чем тут Володя? – вопросом на вопрос ответил полковник. – Хотя и ему… обещал…
– А еще – кому? – не унималась Надежда. – Я вполне могу сама…
– Это не обсуждается, – твердо сказал Юрий Петрович.
Он отвез Надежду в гостиницу, где в кассе на первом этаже она купила билеты на самолет до родного города и обратно, забронировала билет на утренний рейс в Стамбул и стала собираться в дорогу.
Полковник молча наблюдал за Надеждой.
– Вот, теперь я вижу перед собой не растерянную, беспомощную женщину, а трезво мыслящую и способную принимать решения, – отметил Юрий. – Правда, может быть, не всегда обдуманные… скоропалительные…
«Шел бы ты своей дорогой, мил-человек! – подумала Надежда. Ну что ты все присматриваешься ко мне?.. Оставил бы ты меня в покое… пока не поздно».
– Способность принимать решения – одно из моих многочисленных достоинств, – с иронией сказала она.
– Да кто бы сомневался, что многочисленных, – улыбнулся Юрий, и у Надежды снова что-то тихонько екнуло в груди.
«Ой, ну и дура! – ругала она себя. – Ну, к чему вот это все?»
Но внешне Надежда попыталась сохранить спокойствие, как подобает женщине, способной принимать решения… и еще на многое другое способной.
– И вообще, не лепи горбатого, гражданин начальник! Скоропалительные решения принимает кто-нибудь другой. А я – только взвешенные и обдуманные… всегда… почти, – добавила она.
– Ой, – удивился полковник, – красивая женщина, интеллигентная… региональный лидер партии! А по фене ботаешь! Как, оказывается, внешность-то обманчива!
– А вдруг пригодится! Вот внедрюсь в преступную среду и буду разлагать ее изнутри. Я же должна уметь пользоваться соответствующей терминологией!
– Что?!! Это ты серьезно? Ты сейчас договоришься, что не полетишь никуда! Ты что это задумала? – всерьез забеспокоился полковник. – Ты понимаешь, что это не твое дело?! Сумасбродка! – Взгляд его синих глаз стал строгим, холодным и колючим. – Куда ты внедришься? Профессионалам не всегда такое удается! Фильмов насмотрелась?
– Да шучу я! Но в принципе-то я – женщина очень серьезная и шуток не люблю… И что значит «не полетишь никуда», «не твое дело»? Кто мне запретит? Я в вашем ведомстве не служу и вам, гражданин начальник, не подчиняюсь… И подчиняться не люблю даже начальству. А если меня мое руководство начинает доставать, то я его увольняю.
– Однако! – удивился полковник. – И как же тебе это удается?
– Да очень просто! Ухожу в конкурирующую организацию. И… я ведь лечу как туристка! Считайте, что просто захотела прошвырнуться по Стамбулу!
– Да неужели? Хорошо бы, если «просто прошвырнуться». Но что-то мне в это слабо верится, – усмехнулся полковник, и глаза его снова потеплели. – Серьезная женщина!
– Юра, я понимаю, что это все серьезно. Я буду осторожной.
– Хочется верить, – ответил полковник.
Надежда собрала вещи, сдала номер.
– В аэропорт тоже меня повезешь? – спросила она.
– И отвезу, и провожу, и встречу завтра, – пообещал он.
– Юра, мне очень неловко тебя утруждать. И так ты мне помогаешь, столько времени тратишь…
– А может быть… мне приятно, – сказал он серьезно и пристально посмотрел на нее. Синева его глаз казалась такой прозрачной и лучистой…
Перекусили в гостиничном кафе, и полковник отвез Надежду в аэропорт.
– Долгие проводы – лишние слезы! Не жди, Юра, поезжай. Ты и так со мной целый день возишься.
– Ну, иди на посадку, серьезная женщина! Целоваться-то будем на прощание? – озорные искорки метнулись в его глазах, заставив ее сердце биться чаще.
– Думаю, что пока рановато, – с наигранно серьезным видом ответила Надежда, – я с малознакомыми полковниками не целуюсь!
– Ой! – засмеялся «малознакомый полковник», забавно сморщив нос.
***
Лапочка-дочка уже собиралась укладываться спать, когда Надежда позвонила в дверь своей квартиры. Девушка и не пыталась скрывать возмущение, когда мама поведала ей о намерении лететь в Стамбул на поиски Ирины. Надежда услышала от нее много критики в свой адрес и в адрес Ирины прежде, чем они уселись попить чайку.
Прелестница-кошка всем своим надменным видом поддерживала Лапочку-дочку, однако при любом удобном случае прыгала к Надежде на колени и заводила свою мурлыкающую песенку. Чувствовалось, что зверушка соскучилась по старшей хозяйке.
– Предательница! – говорила ей Лапочка-дочка, но та только переводила с одной на другую преданный взгляд огромных голубых глаз, умиляя обеих.
Рано утром, после недолгих поисков в сети Интернет, Надежда забронировала номер в стамбульском отеле «Зейнеп Султан», поручила дочери отнести на работу заявление на отпуск без содержания и отправилась на такси в аэропорт, захватив самый минимум вещей для предстоящего путешествия.
Полковник Михальцов встречал Надежду в аэропорту Домодедово. Разулыбался, взял у нее сумку, повел к машине, бережно ограждая от назойливых таксистов.
– А знаешь, меня однажды отсюда на такси чуть не увезли в какое-то сомнительное заведение в лесу. И чуть не обыграли в карты! – Надежда, смеясь, рассказала Юрию о нечаянных знакомствах с картежными шулерами.
– Да ты азартная женщина, Надежда! Картежница, – улыбнулся полковник, – ты меня удивляешь все больше! Но это не смешно. Все могло оказаться куда серьезнее…
– Ну, ничего, Бог уберег, – Надежда уже пожалела, что рассказала полковнику об этих случаях, характеризующих ее как не очень-то умную и совсем не осмотрительную особу.
Времени до рейса в Стамбул оставалось ровно столько, чтобы спокойно доехать из Домодедова в Шереметьево и без спешки пройти регистрацию.
– А может быть, все-таки ты не полетишь одна? Отправимся через два дня вместе, – попытался ее убедить Юрий.
– А пистолет дадите? – спросила Надежда.
– И стрелять умеешь? – удивился полковник.
– Из газового – умею!
– Вот газовый и дадим! – засмеялся он.
– Ну и полечу тогда! Да и не могу я ждать… А вдруг я ее увижу, смогу помочь? И потом, получается, что ты сможешь полететь не через два, а через три дня! В понедельник – пока утрясешь все вопросы с начальством… и день окончен… Если вообще вылетишь…
– Мне непонятно ваше недоверие, сударыня! – с наигранной обидой проговорил Юрий. И уже серьезно добавил: – Я, честно говоря, не представляю, чем ты сможешь ей там одна помочь, даже если увидишь ее. Все равно будешь меня ждать. А я прилечу в любом случае, даже если начальство командировку не одобрит. Частным образом…. Да и вряд ли она там свободно по улицам разгуливает, если все так, как мы подозреваем.
– А как мы подозреваем, гражданин полковник? – спросила она. – Если подозреваем, то почему уголовное дело-то заводить нельзя?
– Риторический вопрос! Да потому, что у нас мало информации, Наденька! Не совсем понятно, чьи действия как квалифицировать. Это ведь такое дело… пока «за руку» не схватишь, не докажешь ничего! Вот никогда не приходилось мне рассказывать такой серьезной и решительной женщине о порядке проведения оперативно-следственных мероприятий. Ладно? – попытался свести все на шутку полковник. – И процессуальных действий – тоже.
– А мне не попадалось никогда таких полковников, которые называют риторическими вопросы просто потому, что не могут на них ответить!
– Что хочешь, говори! – сказал он вдруг, улыбнувшись, и посмотрел на нее взглядом, слишком теплым для обычного делового знакомства. И опять у нее застучало в груди…
Наконец-то, к великому облегчению Надежды, которая устала чувствовать смущение от близости Юрия, машина вырулила к автостоянкам аэропорта Шереметьево. До начала регистрации оставалось полчаса.
– Надюша, вот подробная карта Стамбула. Флажками отмечены два интересующих нас заведения, – полковник отдал Надежде карту с пометками и записями на полях, – здесь, по нашим сведениям, бывает Китаец. И не просто бывает, у него там какие-то деловые знакомства.
– Ух, ты! – не удержалась от восклицания Надежда.
– По одному адресу – массажный салон, по другому – ресторан с ночным клубом. Ты можешь только понаблюдать снаружи, как и говорила. И прошу тебя, не вздумай соваться внутрь! Посмотри, кто туда заходит… какой контингент. Попробуй оценить обстановку… в общих чертах. Если увидишь Китайца или Ирину – звони, я сразу сообщу коллегам в Стамбул… Близко к заведениям не подходи и на глаза никому старайся не попадаться… Если ты хочешь помочь Ирине, то будь осторожна. А иначе… и себе навредишь, и делу не поможешь… Хорошо?
Надежда молча кивнула.
– Может быть, и нет там ничего криминального… Звони мне по каждому поводу. Я на твой телефон денег положил на такой случай. И еще: вот номера телефонов управления полиции Стамбула, адрес полицейского участка и имена сотрудников, – Юрий отдал Надежде список телефонов. – обращайся, если что… Я их предупредил, что прилетит наш человек…
– А я – «ваш человек»?
– Ну а чей же?.. Ты можешь позвонить из аэропорта, за тобой приедут, устроят в отель…
– Не надо, сама доеду, я уже знаю, где поселиться. Я присмотрела в Интернете один очаровательный и относительно недорогой отельчик в старом центре. Карта есть, разговаривать умею! Оказывается, в Стамбуле каждый третий житель хотя бы немного владеет разговорным русским. Так, что не заблужусь, – бодро заверила она, – я и словарь на всякий случай купила.
– Ну, смотри. А телефоны все-таки возьми… на всякий случай, – он отдал ей листок со списком телефонов. – а может быть, все-таки…
– Нет! Полечу!
– Ух!.. Кстати, сколько у тебя с собой денег? Вот, возьми на всякий случай, – Юрий протянул ей конверт, – здесь тысяча долларов.
– Ого! Так значит, можно пошиковать?
– Ну, в рамках разумного, конечно…
– Деньги я не возьму, у меня есть…
– Возьми, возьми, – настаивал Юрий, – мало ли, какие расходы могут случиться…
– Спасибо, – Надежда взяла конверт. Она оценила эту его заботу, его стремление оградить ее от материальных затруднений. Но разве так поступают по отношению к посторонней женщине? Она опять разозлилась на собственные мысли и собралась выходить из машины.
– Подожди, рано еще, – сказал Юрий, удерживая ее за локоть, – я тебя прошу, будь там благоразумной. Ладно?
– Благоразумной?.. Постараюсь быть… хоть и не всегда понимаю, что это значит.
– А это значит: не лезть на рожон понапрасну, быть осторожной и осмотрительной, в карты ни с кем не играть, особенно на деньги, назойливых турецких мужиков безжалостно отшивать и не кокетничать с ними! – проговорил он скороговоркой, держа в своих ладонях ее руку.
Щеки Надежды пылали, а сердце громко билось. Чтобы скрыть волнение, она заторопилась на посадку.
«Вот интересно, у него тоже так сердце бьется или я одна этой дурью мучаюсь?» – подумала она, злясь на себя, а вслух спросила:
– А что самое главное: не кокетничать или в карты не играть?
– Ну, это уж смотря по обстоятельствам!
Проводив Надежду на посадку и отдав ей сумку, он уже знакомым ей жестом слегка приобнял ее за плечи и сказал полушепотом, слегка касаясь губами ее уха:
– Будь умницей, ладно?
– Ладно! – ответила она, стараясь не выдать своего смущения.
– Господи, что я делаю?! – воскликнул полковник. – Зачем я тебя отпускаю?
– Я лечу в Стамбул, – бодро ответила Надежда, – а ты меня провожаешь.
Его негромкое «Будь умницей» Надежда вспоминала много раз в течение всего полета, как и прикосновение его теплых губ. Сердце сладко щемило.
«Ну что же это такое, – злилась она на себя, – ни к чему мне это все! Вот уж влипла, как в двадцать лет! Идиотка! И вообще, о чем я думаю?»
Ей уже знакомо было это ощущение: когда зарождается чувство, когда нет еще ни слов, ни намека на отношения, но уже есть какая-то общая аура, какое-то магнитно-чувственное поле, которое нельзя обнаружить никакими приборами, но которое реально существует между двумя людьми. Когда ты, как мотылек, летишь на огонь, зная, что, возможно, скоро сгоришь в этом пламени. А потом, сгорев, будешь долго и мучительно возрождаться для нового чувства…
Она попыталась направить свои мысли в другое русло: старалась думать об Ирине и о том, что можно было предпринять для ее поисков.

Глава 4 Одна и без оружия
Самолет мягко приземлился в аэропорту имени Ататюрка, под недружные аплодисменты пассажиров покатился по взлетно-посадочной полосе, замедляя бег, подрулил к месту стоянки и остановился.
Оформив в здании аэропорта визу, Надежда минут двадцать блуждала по эскалаторам и переходам и наконец вышла к остановке поезда метро, надеясь добраться до центра города.
В ближайшей кассе поменяла пятидесятидолларовую купюру на турецкие лиры. Подойдя к автомату по продаже билетов, некоторое время стояла, пытаясь разобраться, как он работает. Внезапно рядом очутился молодой мужчина-турок в яркой рубахе, на ломаном русском предложил помочь купить билет в метро. Но буквально через минуту подбежал бдительный полицейский, что-то строго сказал мужчине, тот быстро удалился.
– Он хотэл обманут! Осторожьно надо, – объяснил полицейский, кивая в сторону уходящего мужчины. Показал Надежде, как надо пользоваться автоматом и помог купить билет.
Поблагодарив полицейского, Надежда подумала, что приключения ее в Стамбуле уже можно считать начавшимися.
Прогуливаясь вдоль колеи метро в ожидании поезда, она невольно залюбовалась изразцами, украшающими стены.
Поезд метро передвигался больше над землей, чем в подземелье. В этот майский день сильной жары не наблюдалось, а сетчатая полупрозрачная пленка на окнах мешала созерцать городские виды.
Надежда пока не разобралась в системе стамбульского метро, но заметила, что линия метро частично совмещена с трамвайным скоростным сообщением. На одной из станций пересела в трамвай. Доехав до остановки «Султанахмет» и пошла вдоль трамвайных путей. Открыла путеводитель, осмотрелась.
«Площадь Султанахмет», – прочла Надежда, сориентировалась и направилась дальше.
Увидела свободную скамейку в аллее, неподалеку от фонтана, и решила немного посидеть в этом красивом месте, собраться с мыслями.
– Купите кашьтаны, – улыбающийся стамбульский коробейник предложил на ломаном русском языке свой товар – печеные каштаны.
Надежда улыбнулась в ответ:
– Спасибо! А откуда вы знаете, что я русская? – удивилась она.
– Русскай буквы, – указал он на путеводитель по Стамбулу, который Надежда держала в руках, – я учил русскай мало-мало!
Оба засмеялись.
После довольно скудного завтрака в самолете Надежда уже успела проголодаться, но каштанов ей не хотелось. Мимо прошел еще один коробейник с застекленной тележкой-витриной, в которой ровными рядами был разложен другой товар – румяные аппетитные калачи, посыпанные кунжутом.
Надежда решила еще немного побыть на древней площади – осмотреться и сориентироваться.
Перевела взгляд на величественные красные стены с куполами, выделяющиеся своей монументальностью среди остальных построек.
«Вот он, византийский храм Святой Софии!» – догадалась она.

Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «Литрес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию (https://www.litres.ru/book/natalya-bessonova/i-smeh-i-slezy-i-lubov-ili-detektivnye-priklucheniya-par-19424887/chitat-onlayn/?lfrom=390579938) на Литрес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.